Шаг 2. Время

Очнувшись на прожжённом матраце в незнакомой обгаженной "заброшке", Сергей слушал песню, доносящуюся с улицы сквозь зевы выбитых окон.


"Где-то звучал колокольный звон,

Где-то играли дети.

День просыпался, творил круг

И засыпал опять"


Голова раскалывалась на части. Внутренности полыхали огнём. Всё тело ломило от боли. Левый глаз заплыл и почти не видел. Правая рука, вернее кисть, распухла и не сжималась. Он стянул с себя остатки лохмотьев, того, что ещё вчера было рубахой. Оглядев брюки, потерявших от грязи свой родной цвет, заметил, что одно колено разорвано не по-модному, штаны от отсутствия пуговиц не держались на законном месте. Красавчик, нечего сказать! В таком виде в город теперь не сунешься. Придётся ждать ночи. Дальше уже падать было некуда: его ноги упёрлись в самое дно.


"Стрелки невидимых злых часов

Бегали по планете

И повторяли: "Увы, друг,

Не на кого пенять"


Всю свою недолгую жизнь он то и дело совершал ошибки, принимал неправильные решения, причиняя всем только боль. Даже и жениться-то нормально не смог: опоздал в ЗАГС. Пришлось умолять, просить, ругаться. Анечка выходила замуж беременной. Жили с ней несколько месяцев в комнате в общаге её колледжа, пока не настала пора рожать и она не уехала в родной пригород. Сергей приезжал к ней каждые выходные, но как-то раз не успел на последнюю электричку. Потом это повторилось ещё раз. А потом ещё. И чем ближе время подходило к летним экзаменам, тем сложнее становилось повсюду успевать. Поедешь к жене – обижаются однокурсники, грозятся заменить его. Останешься в городе – обижается и плачет жена. Плакать она стала по малейшему поводу. От накопившейся усталости из-за ночных репетиций он проспал выписку жены из роддома. Отношения их молодой семьи покрылись сетью бесконечных трещин.


"Некому верить, любить, злить,

Некому этот огонь залить"


Аня охладела к нему как к мужчине. Всё внимание её теперь занимала дочурка. А ему так не хватало женского тепла, прежних ласк. Приедешь на ночь в лучшем случае раз в неделю и лежишь потом на кухне, рассасывая пачками валидол. Маленькая Влада плохо спала, постоянно плакала. Аня не высыпалась, стала раздражительной. Начались скандалы по всякой мелочи. И вечное отсутствие денег.

Деньги! Поганые деньги! Современный божок этого сумасшедшего мира! Откуда их взять, если ты двадцать четыре часа в сутки семь долбанных дней в неделю учишься как проклятый, напрягаешь жилы из последних сил?! И папочка с мамочкой у тебя не банкиры, а простые работяги.

Всё чаще стал задерживаться в городе, всё реже стал приезжать к жене.


"Ладно бы ныло бы что в груди,

Но кажется не болит"


Летом после экзаменов устроился на стройку в надежде подзаработать немного, наладить отношения с семьёй. К субботе каждой недели прораб обещал рассчитаться, но прошёл месяц, другой, а денег в кармане так и не появилось. В конце концов, Сергей вместе с другими "кинутыми" подкараулил бригадира, прижав к стене и отобрал у него всю имеющуюся наличку. На всех, конечно, по смешной сумме вышло, но всё же лучше, чем ничего. Приехав домой, купил Владе на все деньги большого плюшевого медвежонка. Аня захлопнула перед его носом дверь, а потом со второго этажа в окно летел этот самый медведь со словами: "Засунь ты его себе знаешь куда?!" Окно захлопнулось с такой силой, что во двор посыпались стёкла.


"Нечем весь этот пожар тушить,

Некуда больше уже спешить"


Начался новый учебный год, новые заморочки прибавились к старым.

– Я хочу развестись, – в очередной раз встретив Сергея в дверях, устало сказала Аня. – Я так больше не могу!

Сергей плакал, умолял, угрожал сжечь квартиру – ничто не действовало на неё. Аня, с виду мягкая и податливая, в действительности оказалась непрошибаемой стеной.

Конечно же, Влада осталась с ней, – тут ничего не попишешь. Если уж самого себя он не смог обеспечить, гитарой зарабатывая гроши на воскресных электричках, то что говорить о семье?!

Тяжело было принять этот удар. С горя стал попивать, где и с кем только мог, заливая внутренний огонь.


"Падаешь – падай, летишь – лети,

Но как же теперь жить?"


Аня восстановилась на учёбу, перешла на заочно. Её мать уже не работала по состоянию здоровья, сидела с внучкой. Но иногда приходилось отводить Владу к бывшей свекрови, когда мать в очередной раз ложилась в больницу. Закончив колледж, Аня устроилась работать в родном городке.

Как-то раз Сергей увидел их во дворе дома вместе с каким-то незнакомым мужчиной. Тот кружил Владу, играл с ней, летая самолётиком. Он набросился на него, а потом отсидел в КПЗ несколько дней.

Этот её новый ухажёр, Михаил, немногим старше Сергея, уже имел свою, пусть не крутую, но свою машину, свою, пусть однокомнатную, но свою квартиру. Хотя это не мешало ему оставаться ночевать у Ани под предлогом охраны от нежелательных домогательств.

Сергей стал следить за ними, повсюду следуя тенью. Дважды даже удалось порезать колёса ненавистного "Logana". Но когда он решился на более серьёзный шаг – сжечь его, то ночью увидел заложенную за дворник лобового стекла адресованную ему, Сергею, записку. "Давай поговорим как взрослые люди, хватит прятаться по подворотням и гадить как трусливая шпана".

Его ошпарило кипятком, казалось, что все окна двора в презрительной усмешке смотрят на него.

Рано утром он стоял у дверей Аниной квартиры. Открыла она, красивая, родная, неприступная, сходу заявив, что снова выходит замуж, умоляла, чтобы отстал от них, не лез в их жизнь. Грозила судом лишить его родительских прав, если не отступится. А потом вышел он, Михаил, причёсанный, приглаженный, гладко выбритый, с каким-то терпким приятным ароматом. Просто, по-дружески, но довольно крепко, обнял Сергея за плечо и повёл во двор, в свою машину, где их поджидала непочатая бутылка "Старого Кенигсберга". Говорили они долго, обстоятельно, без мата и кулаков.


"И вроде бы просто бери и бей:

Дама трефовая, туз бубей"


Учёба, мелкие подработки, замужество бывшей, унизительные короткие встречи с дочкой и снова всё по кругу. И так несколько лет. Даже когда закончил универ, думал, что теперь-то всё наладится, будет по-другому, но…


"Кто победил, тот и победил,

И незачем ворошить"


Ничего не изменилось. В том же самом колесе пришлось бежать, пока в очередной раз не сорвался, не слетел с катушек и не оказался здесь, в горевшей не раз, обгаженной вдоль и поперёк "заброшке" в центре Петербурга, избитый, оборванный, грязный, без денег, без жилья, без личной жизни.


"И было бы не о чем горевать,

Раз уж приходится воевать.

Если бы только не лёд в груди.

Как же теперь жить?"


Слёзы текли по грязному распухшему лицу: здесь его никто не мог ни видеть, ни слышать. Он выл в голос, исторгая из себя, изблёвывая во вне всю свою неразделённую боль, все непролитые годами слёзы, разъедающие его измотанное страданиями сердце.


"Кто-то доигрывал чей-то ход,

Кто-то терял нервы,

Вечер был вечером, день – днём,

Только какой прок?"


– Господи! Боже мой! Милостивый! Если Ты есть?! Если Ты есть… А я знаю, что Ты есть! Знаю! Иначе вся эта жизнь словно балаган какой-то, тупая бессмыслица! Помоги мне, прошу! Помоги! Ты же видишь, где я, что со мной! Не отворачивайся от меня, слышишь?! Не бросай! Я не могу так больше, не могу! Не могу, – обхватив руками живот, сидя на матраце, он раскачивался взад-вперёд и причитал в голос.

– Чё, похмелье мучает? – в дверном проёме показалось испитое лицо неопределённого пола.

– А? – Сергей шарахнулся в сторону, словно увидел привидение, схватил пустую бутылку и швырнул в ухмыляющуюся харю. – Иди к дьяволу! Исчезни! – осколки брызнули в разные стороны.


"Сделал что сделал, смотри вперёд,

Первый или не первый,

Предал и предан, гори огнём

Этот пустой мирок"


Надо было срочно что-то делать, что-то коренно менять в своей жизни. На работу в универ теперь вряд ли возьмут обратно. Бывшая завкафедрой, которая всегда относилась к нему с пониманием, теплотой и любовью, умерла, а новый – принципиальный и бескомпромиссный. Да и что это за работа, если даже на её зарплату комнату снять невозможно?! Не говоря уже про еду и всё остальное.


"И вроде бы просто бери и бей:

Дама трефовая, туз бубей,

Кто победил, тот и победил,

И незачем ворошить"


Нет, это не вариант. Хоть и работала там, на кафедре, Светлана – красивая, умная и начитанная, сводящая его с ума лаборантка. Но разве он мог что-либо предложить ей?! Да и она за целый год так и не подпустила к себе, держа на расстоянии официальных отношений. Ему казалось, что у них так много общего, так много случайных совпадений! Взять хотя бы их дочек с таким редким одинаковым именем – Влада. Ему казалось, что наконец-то он встретил её, свою, единственную, любимую. Но Светлана, обладая невероятной над ним властью, мягко отражала все его признаки внимания к ней. Учебный год закончился, она с дочкой укатила на юг, а он остался опять в полном одиночестве, никому не нужный, никем не замечаемый, предоставленный самому себе и воле обстоятельств.


"И было бы не о чем горевать,

Раз уж приходится воевать.

Если бы только не лёд в груди.

Как же теперь жить?"


Сергей поднял с пола осколок стекла, вытер его о штаны и рванул по правой руке. Жгучая боль обожгла запястье.



Загрузка...