ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Необычайное волнение нарастало в Майорке уже начиная с декабря, а сейчас напряжение здесь было больше, чем в самой «Паломе Бланке». Семьдесят дней и ночей строители работали, пытаясь обогнать время, и каждые двадцать четыре часа возникало новое срочное дело. Планы менялись и уточнялись. Второй этаж основного здания еще не был полностью достроен, но снаружи казалось, что, попав на просторные террасы и пройдя по великолепным широким коридорам, попадешь в не менее великолепные номера. Пока это обман. Номера представляли собой пустые, с плохо оштукатуренными стенами и незаконченными полами помещения. Правда, на верхнем этаже было уже закончено около ста номеров, и когда наступил наконец долгожданный день, они уже были заселены музыкантами, певцами, телевизионщиками и техническими работниками, большинство из которых уже жили здесь по крайней мере три недели.

В общем, все, что можно было увидеть невооруженным глазом, было закончено. Огромная терраса с видом на море была достроена. Площадки были вылизаны, кроме тех, на которых в дальнейшем будут располагаться теннисные корты и закрытые бассейны, а также были готовы места для четырех тысяч счастливчиков, которые получат билеты на величайший в мире концерт. Сцена и подсобные помещения были уже готовы. Оркестровая яма, встроенная на месте огромного, словно для олимпийских соревнований бассейна, была закончена, также как и студия для Майка Томпсона. И только гавань осталась неприкосновенной, поскольку была уже заполнена огромным количеством яхт, занявших все водное пространство вокруг.

В кухнях яхт-клубов чувствовалось большое оживление: шеф-повара и просто повара, посудомойщики и официанты готовились к великому дню.

«Палома Бланка» была в центре событий – смесь отеля, студии для съемки фильмов, телевизионная станция, студия звукозаписи и концертный зал, а ее жители находились в состоянии растущего напряжения. За один вечер Майорка должна была стать культурным центром Европы из-за концерта, который будет демонстрироваться во Франции и Германии, Голландии и Бельгии, Италии, Швейцарии, Испании и Соединенном Королевстве. И вполне понятное волнение, которое охватывает артистов перед представлением, а особенно таким, которое увидят миллионы людей, создавало импульс, который распространился далеко за пределы «Паломы Бланки».

Волнение чувствовалось везде – в Андраиксе и Карпедере, в Дейе и Салинасе – и на улицах Палмы, по которым Герберт вез Катрину из аэропорта.

Знамена и плакаты заполнили от края до края Маритим Променад. На людях были надеты майки с надписями «Барзини в „Паломе Бланке"!», и они читали утренние газеты, в которых были статьи про Барзини, и они завтракали в кафе, украшенных флажками «Барзини в „Паломе Бланке"!». Голос Барзини звучал в свежем утреннем воздухе, доносясь из громкоговорителей на каждом музыкальном магазинчике и из студии звукозаписи в городе.

– Здорово! – воскликнул Герберт. – Испанский Совет по туризму должен дать вам медаль.

Катрина усмехнулась.

– В своем роде это и есть медаль.

Огромное количество официальных представителей проделало путешествие из Мадрида, чтобы увидеть «Палому Бланку» своими глазами. Министерство культуры устроило прием в честь Барзини, на который он, вместе с Осси, прибыл в начале недели. Был создан специальный офис для прессы, в штате которого находилось четыре переводчика, которые помогали отвечать на вопросы журналистов всего мира. А Катрина просто сбилась с ног – работа с Майком Томпсоном, организация фотографий, проведение интервью, визитов в «Палому Бланку», встречи в аэропорту через ВИП. Каждую неделю к ней на помощь прилетала Шарли, но, имея ограниченные возможности из-за контракта с Бобби Левитом, она могла оставаться только с четверга до воскресенья. И сверх того прибыл еще Рус с новыми владельцами, которые, после того как выразили желание проверить все собственноручно, были затем вовлечены в общую суматоху. Герберт улыбнулся.

– Как карнавал, правда? Вроде Марди-Град. Все счастливы.

Он приехал две недели назад, через Францию и Барселону, чтобы собрать всех, и с ним была Глория, ехавшая без остановок прямо из Лондона. Именно Глория теперь была снова в их временном офисе – держащая фронт вместе с Шарли, пока Катрина ехала в аэропорт.

– Будем надеяться, что они все и будут счастливы. – Катрина скрестила пальцы. – Все готово. Маэстро доволен репетициями. Съемщики фильма будут рады тому, что получат.

– А шеф теперь стал чудом каким-то, вроде собаки с двумя хвостами. Знаешь, что я подумал? – Герберт махнул головой. – Я не видел его таким с самого начала, в Килбурне.

И это было правдой. Тодд стал всем для всех. Для Энрико Барзини и артистов он был самым гостеприимным администратором. Они получали все, что ни пожелают. То же относилось и к команде Майка Томпсона, которую никогда еще не размещали лучшим образом. Так как им приходилось есть в разное время, им предоставляли в распоряжение яхт-клуб по утрам, днем и по вечерам, с командой Хэнка из «Вороньего гнезда». И все там было так роскошно, что им не на что было пожаловаться. И, в то время как «Палома Бланка» была полна весельем и суматохой, Тодд не прекращал продавать. Майки, сувенирные значки, программки то и дело появлялись в магазинах, а биографии, записи, компакт-диски и просто кассеты с голосом Барзини просто заполонили остров.

Каждый школьный хор соревновался за право получения приза «Барзини в „Паломе Бланке"!».

Местные «оперные» общества ощутили приток новых членов.

И, так как Тодд замечательно проводил ежедневные пресс-конференции, он сделался всеобщим любимцем. Его лицо мелькало в местных газетах чаще, чем лица лидеров политики. По крайней мере на Майорке, сеньор Тодд стал фигурой значительной. Катрина рассмеялась:

– Не думаю, что за эти пять недель он хоть разок поспал.

Герберт усмехнулся:

– Кому нужно спать? Вот что мы обычно говорили в старые добрые дни. Тем более, осталось уже немного, правда? Все произойдет сегодня вечером. – Он поглядел на нее в зеркало. – Так кого же мы встречаем сегодня утром? Наверняка какую-нибудь важную персону.

Она знала, что он имел в виду. За две недели он возил людей из аэропорта в «Палому Бланку» и обратно, и она редко сопровождала его. Она заколебалась:

– По правде говоря, это адвокат моего отца, но я не хочу, чтобы Тодди узнал об этом до вечера. Это сюрприз.

– А-а.

В его голосе послышались непроизнесенные вопросы, и она почувствовала себя неловко.

– Я заказала ему номер в отеле в Пагьере, поэтому мы отвезем его туда из аэропорта. Хорошо? И я еще хочу, чтобы ты заехал за ним и отвез его на концерт.

– Ты – босс, – усмехнулся он. – А ты знаешь, я несколько раз видел твоего отца. То и дело отвозил его в Хитроу. Он был занятным стариком. Ему бы все это понравилось. Это как раз то, что он любил. – Он бросил на нее быстрый взгляд. – Он бы до ужаса гордился тобой.

Катрина открыла было рот, чтобы ответить – сказать, что она сильно изменилась и теперь может понять, что заставляло ее отца суетиться, что он бы ей, может быть, сейчас даже понравился, но, прежде чем она успела сказать все это, Герберт перебил ее.

– Ух ты, черт! Погляди-ка!

Навстречу им, по противоположному ряду дороги надвигалась армия частников – такси и других машин, и все они ехали от аэропорта.

– Вчера был просто бедлам, – сказал Герберт, взглянув на длиннющую очередь. – Но это покрывает все. Бог мой! Кажется, весь мир и еще полмира приехали на этот концерт.

* * *

– Браво! – кричали люди, изо всех сил размахивая своими программками. – Браво, бис!

Аплодируя в унисон, четыре тысячи человек поднялись с мест, и звук разнесся по освещенным горным склонам.

На сцене стоял Барзини, капли пота блестели у него на лбу. Он представил тех, кто пел в хоре, и вывел их на середину сцены, под огни рампы.

Толпа зааплодировала еще яростней, чем прежде, то сжимая, то разжимая ладони, и стоял такой шум, что он громом отдавался в ушах, и люди, стоящие рядом, не слышали друг друга.

В своей студии Майк Томпсон включал третью камеру.

Крики стали еще громче и наконец перешли в неистовый рев. Все зрители как один повскакивали со своих мест и кричали:

– Браво! Бис!

Константин Леопарди, дирижер, повернулся на своем подиуме перед оркестром, поклонился публике, а над его головой тем временем звучал рокот восторга. Как и у Барзини, его улыбающееся лицо блестело от пота.

От криков восторга, казалось, раскалывается ночное небо и дрожат сосны, и пальмы, и миндальные деревья на горных склонах.

В ответ на взмах дирижерской палочки Леопарди, все музыканты тоже поднялись со своих мест.

В студии, со взглядом, по-прежнему прикованным к экранам, Томпсон махнул своему первому помощнику:

– Как там, в гавани?

– Хэнк прибыл. Он говорит, они готовы.

– Через шесть минут – фейерверк.

В гавани, еще не отдышавшись от пробежки в сотню ярдов, Хэнк расположился возле яхт-клуба, рядом с командой съемщиков, и глядел на стройные ряды яхт. Каждая яхта была освещена, а вдалеке еще виднелись другие корабли.

Сотни и сотни судов, океанских яхт, моторных лодок с экипажами на борту ждали его сигнала.

Он услышал, как позади него рев толпы смолк на секунду, а потом снова раздался взволнованный шум.

Он взглянул на оборудование для фейерверка и почувствовал прилив гордости, не только за себя, но и за всех – Тодда, Катрину, Шарли, Дона Антонио. Их работа и работа еще многих людей создала «Палому Бланку», а реальность превзошла все его невероятные мечты.

Вдруг шум, исходивший от публики, перекрылся звуком фанфар. Золотые нотки замерцали в ночном воздухе, и оркестр заиграл вступительные акты к арии Тореадора из «Кармен». Толпа зашумела, но шум смолкал, когда оркестр начинал играть снова, и всех захватил ритм прекрасной музыки Бизе.

Хэнк чувствовал такой же триумф, как и все остальные. И еще он чувствовал волнение. Повернувшись, он увидел рядом зеленые глаза Шарли. Он улыбнулся.

– Правда, это великолепно?

– Просто фантастика! Все! И Барзини, и общая атмосфера, никогда еще не было такого вечера! – Она подхватила его под локоть и повела к яхт-клубу, прикрыв дверь, чтобы шум был не так слышен.

– Я должен быть там, снаружи, – возражал он.

– Через минуту пойдешь, – сказала она, обняв его рукой за шею и притянув его губы к своим.

– Эй? – выдохнул он, когда она отпустила его. – А это зачем?

– Не могу придумать правильные слова, – рассмеялась она. – Даже миллион спасибо звучит глупо и банально, когда и без всяких «спасибо» это миллион… я имею в виду… – Вздохнув, она озадаченно покачала головой. – О Бог мой! Ты видишь? Кто знает, что именно я имею в виду? Я, и не могу найти слов? Я бы в это не поверила. Я, ты ведь знаешь, никогда за словом в карман не лезу.

– Да ладно тебе, – рассмеялся он, наконец поняв, что она хотела сказать. Как только была заключена сделка, они решили, чтобы Шарли взяла миллион от их прибыли…

– Да что значит – ладно? – переспросила Шарли. – Как я могу? Я еще никак в себя не приду! – воскликнула она, схватив его за руки. – Нет, серьезно, это так благородно, не знаю, как сказать…

– А вот тебе и не надо было этого знать до нашего празднования.

– Катрина мне сказала это перед концертом. Она не могла больше держать это в секрете. Я пыталась найти тебя раньше… – Она переглотнула и посмотрела на него сияющими глазами. – И вот, я наконец решила, и что же я вижу? Ты какой-то грустный.

– Я?

– Да, ты. Ты смотрел на гавань таким печальным взглядом.

– Вовсе нет, – отрицал он, качнув головой.

– Ну, не морочь мне голову. Что случилось? Может быть, я смогу помочь, одолжу тебе немного денег?

Он рассмеялся и обнял ее.

– Я просто прощался, наверное, – сказал он. – Я продал вчера Максу «Воронье гнездо». Ты знала об этом?

– Нет! Никто не сказал мне об этом. Но, Хэнк, почему?

Он неопределенно пожал плечами.

– Не знаю. Думаю, четырнадцать лет – уже достаточно. Майорка была для меня хорошим местом, но теперь она такой уже не будет.

– Ты уезжаешь?

Он кивнул.

– Думаю, да.

– И куда же ты поедешь? Обратно в Штаты?

Он покачал головой.

– В этом нет смысла. То место, где я вырос, больше не существует. – Он улыбнулся. – Я думаю, я куплю себе другую яхту и погляжу, что можно будет сделать. Один парень говорил мне о замечательном месте в Сейшеллах. Он сказал, что, может быть, продаст его.

Вдруг она поняла.

– Ты хочешь попытаться еще раз, так? Ты все еще ищешь другую «Палому Бланку»?

Он улыбнулся, как маленький ребенок, у которого появился секрет.

– Может быть. А ты? У тебя какие планы?

– Ты шутишь? – Она покачала головой. – Я еще никак в себя не приду от таких денег. Ну, я хочу сказать, ну и сумма! Я – миллионерша! А как еще говорят – «миллионерша»?

Он рассмеялся.

– Почему бы и нет?

– Может быть, люди думают, что это звучит как-то сексуально. Все равно, сначала мне надо пережить сегодняшний вечер. – Она усмехнулась. – А все могло бы кончиться тюрьмой.

Он посмотрел на нее.

– Ты еще не сказала Левиту?

Хотя Тодд и выплатил ей ее шесть миллионов плюс проценты на другой день, после того как Рус подписал соглашение, Шарли еще ощущала какую-то вину.

Она увидела, что он сомневается.

– Не бойся. Боб, конечно, будет немного в шоке, но, если я все объясню ему, он придет в норму.

– Будем надеяться, ты знаешь, что делаешь. Если он будет с тобою груб, я всегда смогу нанять яхту. Мы можем отчалить из гавани под покровом темноты.

Взгляд ее говорил о том, что она как будто бы соблазнилась, но, прежде чем она успела ответить, в дверь постучал один из операторов. Он показал пальцем на часы.

Взяв ее за руку, Хэнк, улыбаясь, тихонько подтолкнул ее к двери.

– Пора начинать фейерверк.

– Иду, иду, а ты не бойся. Ничто, просто ничто не сможет испортить сегодняшний вечер.


Шарли была права. После фейерверка начался прием, и празднества, казалось, будут продолжаться до рассвета. В полвторого ночи толпы людей на террасах все еще не собирались уходить. Убежав от людей, Катрина поднималась по главной лестнице, и тут ее поймал Хэнк.

– Ты видела Шарли?

– Я тебя везде ищу. Мы встречаемся в офисе. Давай, приходи.

– Она рассказала обо всем Левиту?

– Они там вместе с ним.

– Но я думал, – он остановился, увидев, что множество людей спускается по лестнице. – Она сказала, что мы там не нужны.

– Тодд не примет никаких нет. – Она рассмеялась и, взглянув вниз, увидела Софи и помахала ей рукой. – Боже, это совершенно невероятная ночь. Мы сделали это, Хэнк! Сделали! – И, когда он в ответ не улыбнулся, сказала: – С Шарли все будет в порядке.

– Мне надо было пойти…

– Ну-ка, тащи его вниз, – закричал Тодд, прыгая через две ступеньки. Раскрасневшись и запыхавшись, он показывал пальцем на Катрину. – Я видел…

– Где Шарли? – перебил Хэнк. Тодд усмехнулся.

– Не бойся, не в «испанских сапогах».[2] – Взяв Катрину за руку, он повел ее в офис. Она шла между мужчинами. – Шарли скоро подойдет, – объяснил Тодд, распахнув дверь. – Бери бокал, Хэнк.

– Но что случилось?

Закрыв дверь, чтобы не было слышно шума, он прижался к ней спиной.

– С Левитом все прекрасно. Он сказал, что правила должны нарушаться в экстренных случаях, а это был самый исключительный случай, о котором он когда-либо слышал.

– Черт побери! – Хэнк уставился на него. – Значит, все эти страхи…

– Так Шарли все-таки могла сказать ему? – воскликнула Катрина, опускаясь на софу.

– Ну, этого я не говорил, – кашлянул Тодд. – Левит ведь получил обратно свои деньги, да еще и будь здоров какие проценты. Что он имел в виду, говоря об этом, так это то, что все хорошо, что хорошо кончается.

– А ведь все хорошо кончилось, правда же? – спросила Катрина, повернувшись к Хэнку, который стоял рядом с баром.

Вытащив бутылку шампанского из ведра со льдом, он улыбнулся Тодду.

– Будь здоров! Откроем сейчас или подождем Шарли?

– Она появится через секунду. Мы как раз продирались по ступенькам через толпу, когда столкнулись с твоим поклонником. – Тодд посмотрел на Катрину. – С этим парнем, Осси. Зараза какая! Ты знаешь, что он сказал? На какой замечательной женщине я женат! Одна из миллиона, сказал он.

– Да он всегда так, – рассмеялась она. – Он как все театралы. Они вечно суетятся. Не обращай внимания.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату влетела Шарли.

– Та-ра-ра! – прокричала она. – Ох, ну и сумасшедший дом там снаружи! – Захлопнув дверь, она улыбнулась Хэнку. – Я доверяю тебе открыть эту бутылку, чтобы отпраздновать мою свободу! – Поцеловав мимоходом Тодда, она вылетела на середину комнаты. – Я свободна, абсолютно свободна, проскочила, черт возьми! – Задохнувшись от восторга, Шарли рухнула на диванчик рядом с Катриной. – Но еще лучше то, что благодаря вам я до чертиков богата!

Катрина не могла больше сдерживаться.

– Богата? – повторила она, гордо подняв голову. – Знаешь, кто тут богатый?

Они все вопросительно взглянули на нее.

– Наконец установили размеры собственности Лео!

– Да ну? – задохнулся Тодд. – И никто мне не сказал!

– Да я тебя сегодня почти не видела.

– Значит, установили? – повторил он непонимающим голосом, уставившись на нее.

Все смотрели на Катрину. Пальцы Хэнка замерли на пробке от шампанского.

– Роша пришел на концерт, – объяснила Катрина, глядя на Тодда. – Он сейчас здесь.

– Пришел? Он здесь? Я не видел его.

Глубоко вздохнув, Катрина произнесла:

– Лео завещал мне четыре миллиона фунтов.

– Ух ты! – воскликнула Шарли.

– Ты шутишь! – сказал Хэнк.

– Черт возьми, – сказал Тодд сдавленным голосом и рухнул в кресло возле двери.

Хэнк открыл наконец бутылку, и шампанское выплеснулось из нее, прежде чем он успел подставить бокалы. Шарли бросилась к нему на помощь, по направлению к бару и на ходу ставя бокалы на поднос.

Тодд и Катрина остались на месте, обмениваясь взглядами, Тодд в замешательстве, а Катрина вне себя от волнения.

Шарли разносила бокалы: один Тодду, который не сказал на это ни слова. Прошло минуты две, прежде чем молчание нарушилось. Нарушила его Шарли.

– Четыре миллиона! – прошептала она, передавая Катрине ее бокал. – Бог мой, Катрина! Это уж будь здоров какое богатство. Что ты собираешься делать с этими деньгами?

Глядя на мужа, Катрина сказала:

– Хэнк говорил о каком-то клочке земли в Сейшеллах. Почему бы нам не поехать туда, чтобы взглянуть на него?

Хэнк посмотрел на нее с нескрываемым восхищением.

– Вот это мысль. И на этот раз мы начнем дело с настоящими деньгами…

– Великолепно! – перебила Шарли, взволнованно глядя на них своими зелеными сверкающими глазами.

– Да, теперь уж мы ученые, – сказал Тодд.

Они обменялись взглядами, потом Тодд поднялся с места.

– Предлагаю тост, – сказал он, подняв бокал. – За Лео.

– И за его дочь, – сказала Шарли.

– Кто знает? – рассмеялась Катрина. – Может быть, даже за нашу новую «Палому Бланку»!

Загрузка...