Замок

15

После ухода Ростислава из номера, Антон некоторое время молча сидел на кровати. Он даже прилег, но почти сразу же поднялся, подошел к окну и стал смотреть на гладь озера. Ему никак не удавалось унять в себе раздражение, оно буравило его изнутри, заставляло то и дело менять диспозицию. У него даже пропало чувство голода, которое он уже давно испытывал. А он до безумия любил поесть; когда добирался до стола, то никак не мог насытиться, несмотря на то, что его живот становился все обширней, а вес давно перевалил за отметку в один центнер. А ведь когда-то он был стройным парнем, активно занимался спортом. Но по мере того, как возрастало его политическое значение, а с ним и доходы, он все больше стал предаваться греху чревоугодия. И с какого-то момента окончательно перестал себя сдерживать, превратив еду в настоящий культ, в главное удовольствие всей жизни.

Окончательно осознав, что пока он находится в этом узком пенале, где едва помещаются его телеса, он не успокоится, Антон вышел из номера. Он спустился вниз, вошел в каминный зал. Сейчас тут не было никого. Стал рассматривать живопись на стене и барельефы, но быстро понял, что ему это совершенно не интересно. Надо посмотреть, как устроилась мать, решил Антон.

Он постучал, услышав разрешение войти, отворил дверь. Анастасия Владимировна с каким-то отрешенным видом сидела на кровати. Рядом лежал чемодан, она явно еще его не только не разбирала, но даже не открывала.

Он сел рядом с ней.

– Да, поселил родитель нас в этих коморках, – произнес он.

Анастасия Владимировна повернула в его сторону голову, ион заметил, что у нее красные глаза. Она явно недавно плакала.

– Мама, что случилось? Почему ты плакала? Он тебя не обидел?

Анастасия Владимировна отрицательно покачала головой.

– Никто меня не обижал. Просто взгрустнулось. Сразу навалилось много воспоминаний.

– Я тебя предупреждал: не надо сюда приезжать. Зачем бередить старые раны. Что было, то давно прошло, быльем поросло. А теперь будешь без конца вспоминать обо всем. Зачем тебе это надо? Или тебе нравится сидеть за одним столом с этой Эммой Витольдовной, которая увела у тебя мужа?

– Ты знаешь, что не нравится. Но что делать? Ты же приехал.

– Я был вынужден приехать, у меня к нему есть поручение.

Анастасия Владимировна удивленно взглянула на сына.

– Ты мне ни о каком поручении не говорил.

– Это государственные дела, тебе они не интересны.

– Мне все интересно, что касается твоего отца и тебя, – возразила Анастасия Владимировна.

– Сначала я поговорю с ним, потом может быть, сообщу, о чем идет речь тебе.

– Я не знаю, о каком поручении идет речь, но тебе отца будет трудно уговорить.

– Почему так думаешь? – недовольно покосился Антон на мать.

– Потому что знаю его, я все же прожила с ним более десяти лет. Ты и не представляешь, какие это были интенсивные годы. Ничего даже близко у меня потом не было.

– Тебе следовало выйти снова замуж, тогда ты бы не предавалась так сильно воспоминаниям о вашей совместной жизни.

– Наверное, ты прав, но я так и не смогла. Хотя как минимум две возможности у меня были. Но что-то останавливало меня в последний момент.

– Не что-то, а кто-то, – уточнил Антон.

– Ты прав. – Анастасия Владимировна о чем-то задумалась. – Антон, прошу, не ссорься с Ростиславом. Это бессмысленно. Тем более вы братья.

– Ну, какие мы с ним браться, чисто номинально. К тому же он сын Эммы.

– Эмма – это одно, а ее сын другое. Он-то ни в чем не виноват, когда она отбила у меня мужа, его еще не было даже в проекте. А ты видел Николая, он стал монахом.

– Насколько мне известно, пока только послушником.

– Удивительно, до чего же у Феликса все разные дети.

– Еще бы, матери же тоже разные. Наш папа любит разбрасывать свое семя по Вселенной, – насмешливо произнес Антон.

– Такой уж он человек. Прошу тебя, не конфликтуй с ним. У него слабое здоровье.

– Купить этот нелепый замок здоровья ему хватило. Ты можешь сказать, зачем он это сделал?

– У него всегда были странные идеи, – задумчиво произнесла Анастасия Владимировна. – Когда мы жили вместе, он очень хотел приобрести остров, пусть даже самый крошечный из всех.

– Остров? – удивился Антон. – Зачем он ему понадобился?

– Он говорил, что только на острове можно достичь подлинной уединенности. Все остальные способы – профанация.

– Что-то я не заметил в нем тягу к уединенности. Достаточно вспомнить, сколько у него было жен. И не только жен…

– Это другое, – покачала головой Анастасия Владимировна. – Ты его никогда не понимал. Да и где понять, если он ушел от нас, когда тебе было чуть больше десяти лет. В нем чересчур много парадоксов.

– То, что ты называешь парадоксами, на самом деле это необузданность и своеволие, – раздраженно возразил матери Антон.

– Ты не прав. Хотя необузданности и своеволия в нем тоже хватает.

Антон вдруг почувствовал, что разговор с матерью вернул ему аппетит. Его сейчас если что-то и интересует, так это вопрос, на какой час в этом чертовом замке запланирован обед.

Анастасия Владимировна посмотрела на сына и поняла, что у него проснулся его необузданный аппетит. Как его усмирить, она не знала, а потому смирилась, что Антон все толстеет и толстеет. И предела этому не видно.

– Я в дорогу взяла бутерброды, но все не съела. Ты не хочешь? – спросила она.

– У тебя есть бутерброды, – обрадовался Антон. – Ты еще спрашиваешь. Конечно, хочу.

– Сейчас достану из чемодана, – сказала Анастасия Владимировна.

Она расстегнула чемодан, покопалась в нем, достала полиэтиленовый пакет, извлекала из него сверток и подала сыну.

– Закуси немного, – сказала Анастасия Владимировна.

Антон развернул пакет, в нем было два бутерброда, один с сыром, другой с колбасой. Он стал жадно есть. Анастасия Владимировна не спускала с него взгляда. Первые минуты он даже не замечал его, затем поднял голову и встретился с матерью й глазами. В них было такое отчаяние, что его рука с едой замерла возле рта.

– Мама, что с тобой? – с тревогой спросил он. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Анастасия Владимировна вздрогнула.

– Это ужасно, – едва слышно проговорила она, – но когда я ее снова увидела, то мною овладела прежняя ненависть к ней.

– О ком ты?

– Об Эмме. Если бы ты мог себе представить, как сильно я ее тогда ненавидела. Я всерьез думала, как ее убить.

– Ты говоришь о том периоде, когда отец ушел от тебя к ней? – догадался Антон.

Анастасия Владимировна кивнула головой.

– Я не предполагала, что эти чувства во мне не умерли, а только затаились на время. И вот снова выползли.

Антон несколько секунд раздумывал.

– Может, тебе лучше всего уехать. Прямо сейчас, ни с кем не прощаясь. А отцу и остальным скажу, что ты почувствовала себя неважно и решила вернуться домой.

– Я не могу, Антоша. Я так долго ждала этой встречи. А ты предлагаешь уехать.

– Но что же делать? – Антон снова откусил от бутерброда.

– Если бы я знала, – вздохнула Анастасия Владимировна. – Я боюсь с ней встречаться. А если я не сдержусь. Мне очень хочется ударить по ее размалеванному лицу. Она тогда очень сильно красилась. И с тех пор нисколько не изменилась. Видел ее косметику?

– Видел.

– Ведь это же, правда, отвратительно?

Антону так не показалось, никакой симпатии к сопернице матери он не испытывал, но на его взгляд выглядела она вполне прилично. И косметикой пользоваться умела.

– Да, это некрасиво, – подыграл он матери.

– Ты это понимаешь. Как он этого не видит?

– У него теперь другая женщина.

– Ты о ком?

– О докторше.

– Ты полагаешь, она не только его доктор? – ошеломленно произнесла Анастасия Владимировна. Явно эта мысль ее еще не посещала.

Антон пожалел, что затронул эту тему. Теперь мать возненавидит и эту Марию.

– Возможно, я ошибаюсь, – осторожно произнес он.

– Нет, я думаю, ты прав. Мне тоже так показалось.

Антон видел, как эта мысль все сильней завладевает матерью.

– Ну, какое это имеет сейчас значение.

Анастасия Владимировна рассеяно взглянула на сына. Антон понял, что на какое-то время он потерял для нее интерес, который целиком переместился на другую персону. Он встал и вышел из комнаты. Ему показалось, что мать этого даже не заметила.