Замуж за Чернокнижника

Глава 17. Возвращение

Утро началось радостно и приятно. Как обычно. Ведь к хорошему быстро привыкаешь. И самочувствие отличное, и настроение. Вчерашний вечер, сотканный из раздражения, а чуть позже и из слёз, исчез, превратившись в прошлое и оставив после себя послевкусие безграничного терпения випа. Может же, когда хочет.

Сначала меня обхватили сзади и крепко прижались, твёрдо демонстрируя, как рады меня видеть в своей постели. Потом долго тёрлись об меня, пытаясь твёрдо соблазнить на шалости, и нежно целовали в шею. И только потом услышала сонный, ласковый голос.

— Ююль, Юлёёк… Котёнок…

— Мммм, — заворочалась.

— Вставай, если на работу хочешь, — чмокнули с придыханием. — Или дома останешься?

— Поеду, — быстро раскрыла глаза и развернулась, пока колдовское величество ещё чего-нибудь не придумал, меняя мои планы.

Слегка помятое от ночного сна лицо Алана сияло от хитрого счастья. Бывает счастье обычное, понятное всем, а бывает хитрое, когда счастливчик знает гораздо больше, чем те, кто рядом с ним. С подозрением посмотрела на него и поползла потихоньку задом в сторону ванной комнаты. Не успела, конечно. Поймал и вернул обратно.

— Юлечка, может, ну её, работу твою? — сладким голосом начал уговаривать. Рано обрадовалась его покладистости, ой, рано…

— Отпусти.

— Мы ещё поспим, а потом к Янке поедем.

― К Янке мы и так поедем. Вечером. Я с ней вчера созвонилась, — выпуталась из его рук, ног и, наконец, спустилась на пол.

Уговоры продолжились.

— Поедем куда-нибудь, погуляем. Всю неделю же дома сидела, света белого не видела…

Ага, давит на самое больное. Умеет быть убедительным. Но я-то дама ответственная. Сначала с делами разобраться надо. Раз жива и, судя по всему, здорова.

— Ну зачем тебе эта работа?

— Вип-клиентов обслуживать, коллег повидать. Соскучилась по ним, — довольно ухмыльнулась, замечая, как взгляд Алана приобретает хищный оттенок. — Ходят же ко мне всякие разные. Умные и красивые, — и дёрнула в ванную, резко захлопывая дверь.

― Кошечка, — услышала по ту сторону ласковое рычание, сулившее мне эротические интересности. — Я сейчас тебе таких випов и коллег покажу, забудешь о них надолго, если не навсегда.

— Напугал, — парировала ему, придерживая защёлку замка.

— Пусти меня, сладенькая, — рычание сменилось на мурлыканье. — Мне же тоже собираться надо. Как я тебя повезу?

Ага, щаааз. Так ему и поверила, знаю таких. Не на ту напал. Слова не скажи, сразу тигрищем бросился за мной следом. Едва не стала его добычей, как минимум, до обеда.

— Подождёшь, — беззвучно засмеялась, отправляясь под тёплую воду, чтобы через минуту оказаться настигнутой сзади.

— Ай-яй-яй, — прижался сильнее ко мне и быстро запустил руки мне между ног, начиная ласкать настырно и одновременно нежно, так что через минуту я застонала от удовольствия. Угрожающе зашептал. — Ооччень неразумно играть на моей ревности, да ещё и в первый рабочий день.

В общем, потом было так… На работу пришлось собираться очень и очень быстро, на ходу перекусывая, а затем превышать скорость и бессовестно нарушать правила, рискуя нарваться на неприятности. И слушать ворчание водителя, который искренне недоумевал, почему он, независимый человек, должен спешить, как какой-то клерк, к полдевятому, слушаясь собственного менеджера. Обрадовало, что, несмотря на сложности, до места он меня доставил, и даже вовремя. Опоздание на три минуты из-за моря поцелуев в машине и около неё совсем не считается опозданием. Ведь правда?

— Заберу тебя после работы, — последний поцелуй ему не достался. Моё активное возмущение по поводу размазанной помады на губах спасло от очередного нашествия.

Буквально через десять минут я уже заходила в свой кабинет-кабинетик, встретившись там с Усачёвой. Рыжая коллега восседала в моём кресле с видом на парковку, загадочно улыбаясь. По её виду стало ясно — она всё видела в окно.

— Ну с таким я не только бы ушла на больничный, — зелёные глаза блестели, — но и в декретный отпуск.

Они сговорились, что ли? Сразу почувствовала приступ дурноты и тошноты. Вспомнила, называется…

— Светка!

— Что? Ты хотя бы знаешь, что здесь творилось, пока ты создавала видимость гриппа?

— Откуда мне знать? — Сообразила и прикинулась наивной ромашкой.

— Репрессии случились.

— В смысле?

— Полетел с должностей почти весь кредитный комитет.

— Почему? — вскинула удивлённо брови. А ведь действительно, что случилось-то?

— Какие-то махинации, в которых оказались замешаны твой шеф, безопасник и Соловьёв из казначейства. Что-то случилось очень серьёзное.

— И?

— А то, что весь банк неделю трясли проверками. Внешними, внутренними. В общем, раскопали всё, что только можно и не нужно.

«А я? — кричало внутри меня всё. — Что будет со мной? Уверена, что это папка послужила причиной событий».

— Воронова? — дверь кабинета открылась. В кабинет нос просунула Звягина. — Тебя вызывает зампред правления на разговор.

Внутри меня что-то дрогнуло. Всё равно что на эшафот отправила.

— Обедаешь сегодня со мной, безо всяких! Что бы ни произошло! — претенциозно выдала Усачёва, освобождая кресло. — Не дрейфь, всё будет хорошо! — Положила ладонь мне на плечо, негласно поддерживая прикосновением и обдавая ароматом своих тяжёлых горьковатых духов. — С таким мужиком, как у тебя, можно вообще забыть о работе.

— Свееет, хватит, — взмолилась, расставаясь с ней в коридоре.

Меня ждал последний этаж и ковёр у начальства. Дверь в приёмную. Одёрнула юбку, подправила выбившуюся прядь волос и нажала на ручку, открывая себе вход в царство Кощея Первого. Так звал коллектив между собой Антона Васильевича Рымина. Был ещё Кощей Абсолютный и Кощей Второй, то есть самый главный и второй зам нашего банка. Впрочем, это лирическое отступление перед встречей. Сейчас же передо мной сидела Звягина и, откинувшись на спинку кресла, смотрела на меня изучающим взглядом с долей насмешки и зависти. Чувствую, сцена утром на стоянке никого не оставила равнодушным в этом гадюшнике финансистов. Ну да ладно.

— Проходи. Он тебя ждёт, — под стать змее, прошипела сквозь зубы, уткнувшись в монитор, и уже в спину тихо бросила. — Понять не могу, за что тебе так везёт?

Значит, везёт. Многообещающее начало.

— Здравствуйте, Антон Васильевич. Свободны?

— Юлия Андреевна, — навстречу мне из-за стола вышел высокий, дородный брюнет в дорогом костюме. — Проходите. Садитесь, — и указал мне на стул.

Сел напротив меня в кресло, поправил золотую оправу, потёр кончик носа. Готовится… Разговор будет почти неформальным. Понятно.

— Очень досадное событие случилось на прошлой неделе, — голос зазвучал сухо и отрывисто. — Вы знаете, что вип-клиент погиб в результате несчастного случая.

— Слышала, — вежливая улыбка слегка тронула уголки моих губ.

— В его кабинете была найдена папка с важными документами из нашего банка, — он сделал проникновенную паузу, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— Могу догадаться, — тихо произнесла я, всеми силами сохраняя невозмутимый вид.

— Вы подписали бумаги, — и новая пауза зависла между нами.

Нет, на что он рассчитывает? Что я брошусь ему рассказывать о своих злоключениях? Тем не менее, Кощей первый вздохнул и продолжил:

— Сначала мы решили, что вы с ним в сговоре, и всё произошедшее — дело ваших рук, пока не случилось непредвиденное. Ваш бывший непосредственный начальник явился к нам через день бледный, трясущийся в лихорадке, чтобы сделать признание в соучастии.

— Чтоо? — вскинула брови от удивления, глядя на Рымина.

— А то, что следом за ним явились ещё Антеев и Соловьёв в точно таком же состоянии, напуганные и неадекватные. Я не знаю, что с ними произошло, но все как один твердили о своей причастности к данной махинации и признавались в некоторых других. На вопросы о вас ничего не отвечали, будто вас и не знают вовсе.

Я продолжала молчать, пытаясь проанализировать информацию, обильно вываливаемую на меня.

— Вы куда-то исчезли. На бумагах ваши подписи. Мы подготовили заявление в полицию, чтобы разыскать вас и привлечь к ответственности.

— Почему я ещё на свободе? — проронила главную для себя фразу, горько усмехаясь.

— Записи… Неизвестный мне прислал записи разговоров Миронова с наёмниками. За то, что вы честно выполняли должностные обязанности, вас хотели ликвидировать после подписания нужных документов. Давили на вас, угрожали вам.

— Это правда, — ответила зампреду, не сводя с него взгляда.

— Мы не стали сдавать эти записи в полицию и, разумеется, предприняли все меры, чтобы убрать всякое ваше присутствие в этом скандале в надежде, что вы не будете заниматься дальнейшими расследованиями и снимите претензии к нашему учреждению со своей стороны.

Куда он клонит? Неужели полагает, что эти записи пришли от меня? Тихо, Юля, тихо. Пусть говорит он.

— Мы готовы выплатить вам солидную денежную компенсацию за то, чтобы вы молчали о произошедшей истории и успокоились.

— Мне придётся уволиться?

— Не обязательно, Юлия. Нам нужны добросовестные и ответственные сотрудники. Такими ценными кадрами лучше не разбрасываться. Но…

«Но» всегда портит любые моральные и материальные «плюшки», налагая иногда неподъёмные ограничения.

— Но будет идеально, если вы сходите в небольшой внеплановый отпуск на пару месяцев, и даже больше, если вам будет угодно. Даже если захотите сменить потом место работы, мы предоставим вам отличные рекомендации.

— Отпуск, значит…

— Всего лишь для того, чтобы прийти в себя после событий, — открытый взгляд Кощея призывал к доверию. — Репутация банка уже достаточно пострадала. Мы приложили массу усилий, чтобы не допустить утечки лишней информации. Сейчас новые проблемы нам ни к чему.

— Понимаю, и я согласна, — встала со своего места, завершая разговор. А чего тут думать?

— Очень рад, что мы услышали друг друга. Передайте в течение дня свои дела Усачёвой Светлане Георгиевне и можете отдыхать, — Рымин протянул мне руку. — Ваше заявление по собственному желанию, Юлия Андреевна.

— Что? — насторожилась в ответ.

— Я его порвал.

— Благородно с вашей стороны не воспользоваться документом.

— Надеюсь, что с записями разговоров вы также поступите благородно, — улыбнулся мне банкир.

Ничего себе заявление… Записи у меня? Вот это новости…

— Антон Васильевич…

— Да?

— По версии бандитов, я уже давно мертва. Откуда вы узнали, что я жива и здорова и собираюсь вернуться на работу?

— Мы не знали, но продумали все варианты.

— Можно я пойду? — на душе стало так поганенько. Что я для них? Плюс минус человечек в играх про деньги…

— Конечно.

Деловое, сухое рукопожатие, вежливый кивок, и я выскочила из кабинета Кощея в прострации, быстро собирая в голове всю цепочку.

Дааа… Я, живая, для них теперь как шило в пятой точке. Потому и отстраняют от работы, и мечтают избавиться со временем как можно красивее. Ещё они почему-то уверены, что записи угроз в моих руках. Для них они как бомба замедленного действия, которая может вызвать очень серьёзный скандал и уничтожить репутацию банка, который не может обеспечить не только сохранность собственных денежных средств, но и элементарную безопасность сотрудников. Эти мифические записи — моя защита, получается.

Ничего себе, как всё сложилось. Ну что ж. Тем лучше. Пора менять место работы.

Спускалась по лестнице на свой этаж, разглядывая узор на керамических плитках пола и размышляя о проделках чернокнижника. Его работа, не иначе. Что-то с людьми сотворил, раз так всё удачно разрешилось. Шла себе шла, пока не уткнулась носом в чей-то пиджак и почувствовала руки на талии. Подняла глаза. Маринов.

— Привет, — произнёс, улыбаясь. — Рад видеть тебя.

— Взаимно, — улыбнулась ему, слегка напрягаясь. Ну, Алан! Взрастил во мне чувство вины за безопасность друзей, колдун чёртов!

— Ты исчезла, Миронов из окна выбросился, в банке проверки. Что с тобой произошло? — Внимательный взгляд карих глаз пытался найти ответы на все вопросы сразу.

— Почему сразу произошло?

— У тебя и мобильный не работал.

— Так получилось, — виновато улыбнулась. Он же понял, что на откровенность можно не рассчитывать.

— Ты вернулась на работу?

— Скорее передать дела и уйти в отпуск.

— Надолго?

― Не знаю, Петь. Время покажет.

— Номер моего телефона ты знаешь, ― мой друг стоял серьёзный и одновременно потерянный. — Юль, — Маринов взял мои руки в свои. — Друг у тебя странный, — замолчал на миг. — Ты не подумай, я не ревную… Нет, ревную, конечно, но хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь ко мне обратиться.

— Петь… — Сказать, что меня тронули за душу его слова — это ничего не сказать. — Спасибо.

Маринов насупился.

— И передай ему, что, если он тебя обидит, то будет иметь дело со мной.

— Хорошо, Петь, — приблизилась к другу и поцеловала его в щёку.

Он вздрогнул от моего поцелуя, крепко прижал к себе, отстранился и быстро исчез, оставив меня смотрящей ему вслед. Честный, чистый, хороший человек. Петя, Петя… Тебе обязательно с девушкой ещё повезёт. Вздохнула и увидела выплывающую из-за угла Усачёву. Первый и последний рабочий день продолжался.

— Это что за новости такие? — на лице коллеги сквозили недоумение и недовольство. — Почему я должна принимать твои дела? Почему я узнаю обо всём последняя?

— Уже успели сообщить?

— Ты же знаешь наш банк — новости разлетаются со скоростью звука, — миролюбиво улыбнулась Светка, подталкивая меня к кабинету. — Идём, покопаемся в бумажках.

Оставшиеся пару часов до обеда мы сидели, разбирая папки с документами, и снова разбирали, не забывая обслуживать клиентов. Усачёва молчала, но я по ней видела, что так просто от неё отделаться не получится.

— Предлагаю прогуляться за угол, — произнесла кодовую фразу Светка и потянулась на кресле, когда стрелки на циферблате подошли к тринадцати часам.

Ещё бы в аптеку по дороге зайти. Точно не помешает. Да так, чтобы подозрений не вызвать. Я подхватила сумочку, вставая:

— Пойдём.

Едва мы вышли на улицу, как Усачёва нежно взяла меня под локоть и ласково прошипела:

— За какие такие заслуги ты в такой длинный отпуск отправилась?

— За работу хорошую, — засмеялась.

— Злыдня. С кем я теперь буду пьяные пятницы устраивать?

— Да я не надолго, — ласково соврала подруге, чтобы не вызвать новую волну возмущений. Надо переключить её внимание с моей персоны, и побыстрее. — Ты с Вадиком рассталась?

— С четверговым этим?

— Ну да.

— Жениться теперь хочет, — довольно констатировала Усачёва. — Волосёнки как подпортились, так мозги на место встали. Видимо, доступ открылся к вибрациям любви и порядочности, — многозначительно возвела глаза к небу.

— А ты?

— А что я? Не верю ему больше. Один раз предал, в другой раз тоже может.

— А если раскаялся?

— Ктооо? Вадик? Ну не знаааю, — она задумалась и выдала народную мудрость, переиначенную на свой лад. — Плешивого парик не исправит. Халтуру всё равно видно будет.

Небольшое, но уютное кафе в обеденные часы принимало многих посетителей из различных организаций. Оранжевые и салатовые стены, скатерти с красными слониками и полы со вставками из стеклянных ящиков, в которые была насыпана всякая всячина, начиная от камней и ракушек и заканчивая различной бутафорией, поднимали настроение. Мы выбрали маленький столик возле окна. Официантка подскочила, приняла заказ на два бизнес-ланча и убежала выполнять.

— Значит, у тебя с тем випом роман? — сразу перешла к делу Светка.

— Ну… Общаемся.

— Как часто?

— Каждый день.

— Как он в постели?

— Светка, — и хмыкнула. — Отвали.

— Ничего себе, отвали! Мне же любопытно!

— Свет, всё на уровне. Давай лучше ты расскажи, что на работе произошло, пока меня не было.

Мне повезло, и дальше обед протекал размеренно, гладко под соусом последних банковских сплетен. Кого повысили, кто с кем закрутил новый роман, где будет проходить очередной корпоратив и в каком размере выдадут очередные премиальные. Светка негромко бухтела, вводя меня в курс всех дел за прошедшую неделю, а мой взор приковал коренастый мужчина в чёрной футболке и кепке с развёрнутым к затылку козырьком. По его виду казалось, что это работяга зашёл отдохнуть после работы, если бы не изучающий взгляд исподлобья. Он потягивал какой-то напиток из чайной чашки и наблюдал за нами.

— Свет, слушай, — тихо сказала ей. — Ты не поворачивайся, но там слева за столиком сидит один тип и следит за мной.

— У тебя мания преследования?

— Наверно.

— Хорошо. Пойду в туалет схожу, — и Усачёва со скрипом отодвинула стул. Встала и, задрав подбородок кверху, демонстративно удалилась из зала.

Только она ушла, странный тип бросил на стол мелочь за свою покупку и вышел из кафе, оставив меня с мыслями о собственной подозрительности. С чего я решила, что за мной следят? А может, это от того бандита, который заставлял меня подписать документы? Не может быть… Уверена, Алан позаботился о моей безопасности.

— Ну и где твой преследователь? — надо мной грозно возвышалась Светка. — Мужик как мужик.

— Просканировала?

— Вполне.

— Он уже ушёл.

— Что и требовалось доказать! Ну и мы тогда пошли. Обед уже закончился.

По дороге мне чудом удалось попасть в аптеку, пока Усачёва устраивала очередной разнос по телефону своему четверговому. После произошедшего её бывший явно воспылал к ней чувствами, не давая проходу вместо того, чтобы оскорбиться. Иногда этих представителей противоположного пола тяжело понять. А ещё говорят, что это женская логика не поддаётся объяснениям.

— Мне тест на беременность, — произнесла в окошко фармацевту, протягивая деньги.

Тут же над моим ухом раздался глухой тенор:

— Вас можно поздравить с хорошей новостью? — Я развернулась, столкнувшись с голубыми глазами, продирающими меня насквозь.

Коренастый! Как он здесь оказался и почему я его не увидела?

— Вам какое дело?

— Да так, любопытно, — мужчина пожал плечами и растянул тонкие губы в усмешке. — Будьте осторожны, девушка, — и невозмутимо добавил:

— Не рассказывайте о беременности вашему колдуну, если хотите, чтобы с ребёнком всё было в порядке.

— Чтоо? — Я не верила своим ушам. Откуда? Почему?

— Простите. Я и так уже сказал лишнее. Не время сейчас.

— Постойте! Вы ничего не хотите объяснить?

— Возьмите мою визитку. Мы защитим вас. Можете звонить в любое время дня и ночи, — сунул мне в руки маленькую карточку и быстро вышел во вторую дверь.

Точно следил! Потому и не увидела. В этой аптеке два выхода на разные улицы. А что он мне сказал? Так и знала, что ребёнок не просто так. Настроение оказалось тут же безнадёжно испорчено.

— Юлька, тебя долго ждать? — возмущённая Усачёва выросла передо мной также внезапно.

— Ты его видела?

— Кого?

— Коренастого…

— У тебя точно мания. Пойдём…

Объяснять Светке что-либо — это вызвать шквал новых вопросов, поэтому визитка отправилась в сумку. Усачёва мне что-то рассказывала и рассказывала ещё целый квартал. Что-то о своём плешивом. Но я не слышала, пытаясь понять мотивы и слова коренастого. Приблизившись к зданию банка, увидела машину Алана и его самого, смирно ожидающего меня с обеда. Не дождался вечера? Почему приехал раньше?

Я шла ему навстречу и видела, как светится от счастья его лицо. Меня быстро сжали в крепких объятьях и прижались носом к виску, обожгли влажным дыханием.

— Привет, Юлёк. Я соскучился.

Полдня прошло, и вот он, тёпленький, рядом. Я ему нужна или беспокоится о сохранности ребёнка… Чёрт возьми! Какого ребёнка?! Этот коренастый поселил в моей душе дикий раздрай. Все мысли вон! Сначала надо сделать тест, потом думать.

— А я не успела, — заворчала на него и ойкнула, почувствовав лёгкий укус на мочке.

— Не верю, — прошептал прямо в ухо, вызвав изморозь по всему телу.

— Зря! — не сдавалась я.

— Давай проверим?

И палец всезнающего инспектора уверенно отправился в прорезь между пуговичками моей блузки, бессовестно пробрался через бастион чашечки лифчика и нажал на одну из заветных кнопочек, вызывая бригаду гормонов похоти и вожделения. SOS! Я на работе! Попробовала отскочить, но затея провалилась на месте.

— Ииии? — ласково так пропел мне кровопивец, подтверждая свою правоту. — Обрадовалось ли руководство возвращению блудной сотрудницы? — и в глазах Алана заиграли озорные огоньки.

— Блудной? Это за что ты меня так?

— Ну для них-то ты где-то гуляла целую неделю. Разве нет?

— Нет.

— Ну мне-то не рассказывай, чем ты занималась всё это время, — подловил меня тут же этот… озабоченный котяра.

Вот с кем бесполезно спорить! Ответила лаконично.

— Выгнало в оплачиваемый длительный отпуск.

— Хорошо, — довольно промурлыкал вип, продолжая пальцем увеличивать в моём теле количество повстанцев, требующих продолжения ласк и удовольствий. — Мне нравится их решение. Раз ты в отпуске, надо срочно ехать отдыхать.

— Но сегодня-то рабочий день продолжается! Потому я возвращаюсь на рабочее место.

Последняя попытка сопротивления оказалась фатальной.

— Так я подожду тебя за чашечкой кофе.

— Не надо.

— Я же привилегированный клиент.

— Ну и что?! Будешь только отвлекать!

— А кто мне запретит?

Алан наконец выбрался из-под блузки и, нежно приобняв меня за талию, твёрдым шагом направился в здание, совершенно не обращая внимания на мои попытки отправить его восвояси, хотя бы до вечера.

— Кошечка… Ты от меня не отделаешься. Даже не мечтай, — сказал с такой наглой-наглой, милой нагленькой улыбочкой.

Собственно, передача дел закончилась уже через час. Усачёва всё это время едва ли не крутила пальцем у виска и даже успела шепнуть что-то вроде: «Езжай отсюда. Ты всё равно в отпуске. Сама разберусь с бумагами». Подруга. Что ещё скажешь? В результате мой рабочий день закончился гораздо раньше, чем я планировала.

— К Янке? — невинно поинтересовался самодовольный разрушитель планов уже в машине.

— Она же ждёт нас к семи.

— К семи?

Увидела в тёмных глазах коварство и желание. Всёёё. Начинается. Надо было сразу соглашаться ехать! И в следующий миг оказалась прижатой к сиденью автомобиля. Его губы быстро нашли мои, настойчиво требуя внимания до тех пор, пока я не застонала от нехватки воздуха в попытках совладать с изворотливым языком. Руки устремились к груди, легонько сжали её, потом добрались до пуговиц моей блузки, расправились с ними и ринулись к спине, чтобы избавить меня от бюстгальтера.

От неприкрытого нахальства стало жарко. Возмутительно! Мы же на парковке около банка. Перед окнами нескольких десятков кабинетов! Зрелище то ещё! Я с силой упёрлась ладошками в его плечи, пытаясь отпихнуть гору стальных мускулов от себя. Вот же попался мужчина с неуёмным темпераментом!

— Тогда поехали в «Альфин», — Алан плотоядно улыбнулся своей идее провести свободное время.

— Нет уж. Поехали к Янке.

Почему не «Альфин»? Я, может, и не против бы, но в этом случае мы можем до моей сестры в принципе не добраться.

— Злая ты, — обиженно протянул, нехотя отстраняясь. — Доведёшь и не даёшь, — и завёл двигатель.

— Сам виноват, лезешь, — фыркнула ему в ответ, проворно застёгиваясь.

По дороге до места назначения вип-настойчивость выпытала у меня все подробности разговора с Кощеем, разумея что-то своё, о чём не потрудилась сообщить. Потом строила планы на совместное проведение ближайших месяцев, начиная от поездки куда-нибудь на море, заканчивая: «Есть у меня идея показать тебе места, где прошла моя юность». На вопрос, какие это места, загадочно отнекивалась: «Всё узнаешь позже. Тебе понравится».

Около дома сестры первое, что бросилось в глаза, — чёрный джип Алана. Эти номера я никогда не забуду. Получается, у моей сестрички в гостях… Женя? Он же её вчера должен был привезти. Интерееесно. И дети в школе, детском садике. Мне тут же стало неудобно, не по себе. Явились без предупреждения.

— Я же говорил тебе, что надо было ехать в «Альфин», — заговорщическим шёпотом начал объяснять Кассий нашу с ним несвоевременность.

— Ты знал, что Женя здесь?

— Нет, но у него выходной со вчерашнего вечера.

— Со вчерашнего? И чем они там занимаются? — мои вопросы прозвучал риторически, а брови взлетели вверх от осознания, что Янчик времени даром не теряет.

— Пойдём посмотрим, — начал подзуживать меня Алан, увидев, как я звоню сестре, чтобы не застать её врасплох.

Трубку не снимают, и я ворчу:

— Он просто обязан теперь на ней жениться!

— За то, что помогает ей вешать в детской новые полки? — ржёт, уже не сдерживаясь, вип-конь.

— Алан! Ты мерзавец!

— Да, кошечка моя. Я такой, — совсем развеселился мерзавец. — Твои мысли… Такие развратные… Как будто им больше нечем там заняться… Меня так заводят! — И снова взялся меня целовать, нашёптывая:

— Говорил же, надо было в «Альфин» ехать!

— Вообще-то моя сестра взрослая женщина и вольна делать всё, что угодно!

— Конечно-конечно, кошечка, — интимная атака не прекращалась, — но твоя реакция и зависть…

— Зависть? Зависть?!

Не было предела моему возмущению, и кое-кто бы получил сполна, если бы не насмешливый голос сестры, раздавшийся из динамика мобилы:

— Может, хватит уже лизаться в машине? Понимаю, это, конечно, интереснее, чем помочь мне с выпечкой на вечер, но совесть-то должна быть, да?

— Фу, как некрасиво. Вокруг люди ходят, — подпевал словам Янки Алан, продолжая измываться надо мной.

— Всё, с меня хватит!

Наконец я оттолкнула от себя любвеобильного изверга и выскочила из машины, не дожидаясь, пока этот нахал соизволит открыть двери.

― Юленька, погоди, — он кинулся следом, посмеиваясь над моим негодованием.

На пороге нас уже встречала сестричка. Янка вся светилась, и, судя по такому же воодушевлению в глазах Евгения, полками здесь дело точно не обошлось. В счастье они нырнули вместе и вынырнули из него как раз тогда, когда я судорожно пыталась соблюсти приличия около её дома. После радостных обнимашек мы занялись ужином, а мужчины ушли доделывать начатое в детской.

— Эрика с Вадькой где? — спросила у неё, накрывая на стол.

— Детей должен забрать Артём с ночёвкой. Марьпална захотела детей повидать.

Марьпална — это свекровка. Надо отметить, мировая женщина, которая устроила трижды нагоняй своему непутёвому сыночку. «Весь в отца-кобеля!» — вынесла вердикт в своё время и единственно попросила невестку не препятствовать ей в общении с внуками. Мудрость сестры сыграла добрую службу — теперь Янчик всегда имела возможность сплавить детей бабушке.

— Что у тебя с домашним телефоном? — Янка вытащила свой знаменитый клубничный пирог из духовки и повернулась ко мне.

— В смысле?

— Почему ты не отвечаешь, когда я тебе звоню? Не работает? Забыла оплатить?

— Нет, она просто дома не живёт, — услышала за спиной голос Алана. Повернулась и увидела его самого, подпирающего спиной дверной косяк.

— А где она живёт? — невозмутимо продолжила сестра.

— У меня.

— И давно?

— Неделю уже.

— Кхм… — нахмурилась моя сестра. Режим «мамочка» включился. — И намерения серьёзные?

— Более чем, — улыбнулся Кассий моей сестре. — Собираюсь на ней жениться в скором времени.

— Что сделать? — услышала свой обезличенный, растерянный голос.

— Распрощаться со статусом завидного холостяка.

Я стояла, с трудом переваривая слова випа и чувствуя, как медленно начинаю загораться от бешенства. Это же надо так меня подставить перед сестрой! Потому что если это неправда, Янка не слезет с меня в попытках узнать, почему не получилось, пеняя на мой несносный и привередливый характер. Она же спит и видит, как меня пристроить удачно! И это — во-первых.

Во-вторых же, если он серьёзен, — меня он спросил? Он настолько уверен, что я кинусь к нему с распростёртыми объятьями, что решил просто поставить в известность меня вместе с сестрой? Да я вообще не планировала детей, замужество и семейную жизнь в обозримом будущем!

— Ты чего надулась? — засмеялась Янка. — Замуж не хочешь?

— Ну как-то не так я себе всё это представляла! — рявкнула им обоим и отдельно обратилась к нему, бросив на мужчину испепеляющий взгляд:

— Самый умный, что ли? — Фурией вылетела из кухни, едва не врезавшись в Женю.

— Чего это с ней? — услышала вслед обескураженный голос сестры.

— Сейчас узнаем, — засмеялся противный вершитель чужих судеб и комедиант и рванул следом за мной. — Ююль, погоди!

Далеко сбежать мне не удалось, уже в холле оказалась пойманной, схваченной, заграбастанной сначала в объятья, а потом и на руки, отчего рассердилась ещё сильнее. Ни минуты покоя от него! Только и думает, как привязать к себе понадёжнее!

— Ну и куда ты собралась?

— Отпусти меня!

— Никогда.

— Ты конь кефирный!

— Кошечка, — вдруг ласково зарычал этот самый конь. — Ну вот зачем ты сейчас нарываешься?

— Это ты на скандал нарываешься! — бросила ему в ответ. — Куда ты меня тащишь?

— Поговорить, — невозмутимо ответил настырный мужчина, усаживаясь со мной в огромное кресло под лестницей в укромном уголке Янкиного дома.

Его хватка была настолько сильна и крепка, что мне ничего не оставалось делать, кроме как сдаться на милость победителя. Я затихла, глядя на него исподлобья.

— Юююль, в чём дело?

— Отпусти!

— Отвечай! — рявкнул так нежно, что я вздрогнула. Вот зараза!

— Ты чего наговорил моей сестре? Да она только и мечтает меня замуж выдать! Будет теперь надоедать с вопросами. К чему этот фарс?

— Вообще-то я говорил серьёзно!

— Конечно, рассказывай, — с сарказмом и горечью произнесла я. — Даже если серьёзно, — в запале чувств я ещё не понимала смысла его слов. — С чего ты решил, что я соглашусь выйти за тебя?

— Конечно, согласишься. Я вот готовился-готовился. Думал сегодня предложение тебе сделать за ужином в лучших традициях. На колено встать, кольцо подарить, сестру в известность поставить.

Ничего себе. Правда или иронизирует? Миролюбивый вид Алана уверял меня в искренности его слов и намерений. Но так быстро? С момента наших отношений прошла всего неделя, а он уже решил, и опять самолично. Откуда столько чувств? Не верю!

— Рассказывай, сказочник, — я продолжала возмущаться в безуспешных попытках слезть с колен. — Самое время устроить спектакль перед моей сестрой, придумав гениальную отмазку для дальнейшего сожительства и претворения своих планов в жизнь.

— Сожительства?

— Ответь, Алан… — я затихла, и мой голос зазвучал вкрадчиво. — Мне сейчас ничего не угрожает?

— Нуу, думаю, что нет.

— Значит, я… могу вернуться… к себе домой!

— Не можешь!

— Это ещё почему?

— Именно по озвученной причине моих серьёзных намерений.

Я растеряла все свои слова и аргументы. Остались только восклицательные и вопросительные знаки моих эмоций. Я ждала продолжения, надеялась, что мне не мерещится наш разговор.

— Для начала, котёнок, спектакль устроила ты, — притянул меня к себе ближе любитель сюрпризов.

— Я? — снова попробовала вырваться, но почувствовала, как руки Алана настойчиво тянут меня к губам своего хозяина.

— Ты-ты… — зашептал Алан, нашёл мои губы и нежно поцеловал, потом так же нежно поцеловал в висок, чмокнул кончик носа. — Во-вторых, ты не оставила мне шанса объяснить всё до конца.

— Что объяснить?

— Юлёк, давай сделаем вид, что на кухне ты ничего не слышала.

— И что это изменит?

— Да всё, — Алан оторвался от меня, чтобы вытащить из кармана коробочку.

Я смотрела на неё как на откровение. Он действительно собрался делать сегодня предложение? Открыл футляр, явив моим глазам изящное творение ювелирного искусства.

— Юлёнок, любимая, выйдешь за меня?

Я нахмурилась.

— Можешь не отвечать мне сегодня. Подумай обо всём до завтра.

— Почему до завтра?

— Потому что на согласие много времени не надо, — с хитрым видом посмотрел на меня вип-жених и, недолго думая, надел на палец изумительное кольцо, инкрустированное несколькими прозрачной чистоты белыми камнями.

— Я ещё не согласилась!

— А это просто подарок, — засмеялся Алан и притянул меня к своим губам. — Юлёнок, не будь дурой.

Шквал моих очередных возмущений захлебнулся в порыве его ласк и нежностей, заставляя меня сменить гнев на милость. Дура не дура, но это мне решать, что будет дальше. И точка.

Вечер пролетел незаметно. За ужином Янка развлекала нас, рассказывая казусные истории из своей врачебной практики. Женя с Аланом весело поедали приготовленное. Меня слегка подташнивало, отчего ужинать не хотелось. Обниматься с белым другом в туалете не хотелось тоже, поэтому приняла решение остаться голодной. Какая-то часть меня участвовала в беседе, но всё же я больше думала о скором предложении Алана, о тошноте, так похожей на токсикоз, о том странном типе в бейсболке, который предупредил не доверять любимому мужчине. Правда, любимый не знал о моих чувствах к нему, о смятении от происходящего, о странной встрече в обед, но, тем не менее, поглядывал на меня так, словно пытался понять, что происходит в моей душе.

— Пожалуй, нам пора, — произнёс Алан, когда в очередной раз его изучающий взгляд застыл на моём лице.

— Уже уходите? — Вопрос от Янки прозвучал в стиле «мы вам рады, но счастливы расстаться».

— К сожалению, — прошептала я и словно очнулась. ― Да!

Сестра вселяла спокойствие. Как бы я хотела остаться у неё, но вряд ли бы Алан мне это позволил. Не говоря о самой Янке, которая то и дело бросала пламенные взгляды на своё новоприобретённое увлечение. Потому я улыбнулась и встала из-за стола.

— Ты что-то совсем не ела, — обратила внимание на мою тарелку сестра.

— Нахваталась в процессе, — быстро оправдалась, чтобы не вызывать подозрений.

— Ясно, — кивнула Янка. — Давай я тебе остатки с собой заверну, — и, не обращая внимания на мои протесты, быстро унеслась на кухню, чтобы вернуться со свёртком.

Наградив поцелуями мои щёки, сестричка быстро выпроводила нас за дверь, пожелав хорошего продолжения вечера. Я молча села в машину и так же свято хранила молчание по дороге до самого дома.

Алан припарковал машину к обочине и заглушил двигатель. Развернулся ко мне:

— Что происходит?

— Немного устала.

— Хорошо. Пойдём, — и через минуту увидела его со своей стороны, приглашающего меня на выход.

Вложила пальцы в его ладонь, выскользнула из машины и тут же оказалась на его руках. Он с лёгкостью подхватил меня, словно я невесомая пушинка, очередной раз показывая недюжинную силу и выносливость.

— Так я скоро ходить разучусь или, ещё хуже, привыкну, — улыбнулась и прижалась к нему, обхватывая крепкую шею руками.

— Жду не дождусь, — ответил мне Алан, мерно шагая к дому.

Дорожка, вымощенная плитняком, освещённая маленькими фонариками, лёгкий ветерок и свежесть надвигающейся ночной прохлады, шелест листвы и темнота создавали романтичную обстановку. Сильный мужчина и я, хрупкая женщина, на его руках. На пороге мне дали возможность почувствовать ногами опору, но едва щёлкнул дверной замок, я снова оказалась в его объятьях.

— Что происходит? — в голосе Кассия прорезались требовательные, даже сердитые нотки. — Неужели ты думаешь, что от меня можно что-то скрыть? Я вижу, что тебя что-то беспокоит весь вечер.

— Алан..

— Юля. Лучше отвечай.

Я выдохнула лишний воздух из своей груди.

— Скажи, у тебя есть враги? — и заметила, как взлетела кверху его бровь.

— Враги… — на миг он задумался. — Недоброжелатели могут быть у каждого человека.

— А враги?

— Что случилось, Юлёк? — Алан внимательно смотрел мне в глаза, вызывая на откровенность.

― Никак не могу избавиться от ощущения, что всё закончилось, — пожала плечами, понимая, что должна ему что-то ответить. Рассказывать о встрече в аптеке пока не хотелось. — Мне кажется, что за мной продолжают следить, и везде опасность.

— Котёнок, это пройдёт, — и нежное прикосновение к моим губам добавило веса его словам. — Тебе пришлось пережить много неприятных моментов, но я хочу и буду тебя защищать. Ты мне веришь?

Конечно, мне так хочется верить тебе… Мне очень хочется тебе доверять… И я потянулась мужчине навстречу, молча отвечая на его ласковый призыв. Трепетный поцелуй становился всё более настойчивым с каждым соприкосновением языков, сплетающихся между собой, пока…

— Пойдём домой, — ласково прошептал мне вип-защитник, оторвался от моих губ, открывая входную дверь.

Я переступила порог и вдруг поняла, что хочу мороженого. Холодного, сладкого и много. До скрипа льда на зубах, до боли в горле, до полного обжорства. Скинула туфли и, не раздумывая, направилась к холодильнику, чтобы выудить оттуда пачку с фисташковым чудом. Вытащила ложку и яростно погрузила её в брикет. Отправила кусок нежной тающей сладости в рот и прикрыла глаза от удовольствия. Ах, Женя! Волшебник, предугадывающий желания! И… шампанского хочу!

— Так-так… — услышала менторско-ироничный тон Кассия и оглянулась. — Значит, ты специально ничего не ела у Янки, чтобы заработать себе ангину.

Я смотрела на офигительно сексуального випа в расстёгнутой рубашке, пока он, не сводя с меня плотоядного взгляда, смотрел, как второй кусок нежнейшего десерта отправляется ко мне в рот.

— Вкусно? — так спросил, словно не ужинал.

— Ага.

— Сладко?

— Очень.

— Поделишься?

— Нет.

— Жадина?

— Да.

— Так-так… — И он медленно двинулся ко мне. Его плавные, грациозные движения кричали об опасности. — А знаешь, что бывает с жадинами?

— Не смей! — Предостерегающе подняла ложку, символически защищаясь от него, и отступила на несколько шагов, создавая между нами барьер в виде обеденного стола.

— А то что? — Угроза изучающе наклонила голову, потянулась и опёрлась руками на стол, наслаждаясь игрой.

— Шампанского хочу! — заявила ему, пытаясь переключить внимание сластолюбца с брикета. Или с себя.

— Тебе нельзя.

— С чего ты взял?

— Знаю.

— А я хочу.

— Хорошо, в обмен на ложку мороженого и поцелуй.

— Нет.

— Жадина… Я же доберусь до тебя всё равно.

— Как раз мороженое закончится.

— Заболеешь же, — голос любителя дорваться до чужого отдавал наигранной заботливостью.

— Ну и пусть.

— Юленька… Последний раз тебе предлагаю поделиться со мной по-хорошему.

Я загребла ложечку фисташкового чуда и протянула ему. В тот момент, когда он наклонился, пытаясь лишить меня сладкого, я быстро отправила её себе в рот.

— Ну всё… — Слова прозвучали приговором. — Кошечка моя! Теперь вместо мороженого я съем тебя.

— Как?

— Нагло и бессовестно! — И он перепрыгнул стол, как ничего не значащее препятствие, сокращая расстояние между нами до шага. Тихо так сказал:

— Попалась, Юленька. И попала заодно!

— Куда попала?

— На сладкое, но очень холодное наказание.

— Да? — невинно пожала плечами.

Поставила коробку на стол, затем протянула ложку с мороженым ему и, пока расхититель десертов отвлёкся, пожирая мои глаза коварным взглядом, загребла холодную массу в другую руку. Приблизилась к нему и, не задумываясь о последствиях, приложилась холодом к ямке на шее, обжигая.

— Мороженое моё хочешь, — сщурила глаза. — Держи…

— А ай, — вскрикнул от неожиданности вип и схватил меня, чтобы усадить на стол. — Рубашку мою портить?

В следующий момент раздался треск рвущихся пуговиц моей блузки, и я осталась в одном лифчике перед ним, с раздвинутыми ногами, между которых вклинился он, пожирая меня жадным взглядом.

— Так лучше, — прошептал, наклоняясь к моим губам и слизывая с них растаявшие сладкие капли. Оторвался, тяжело дыша.

Капли мороженого стекали по его груди. Я протянула руку и провела по гладкой коже, собирая сладкие капли, а затем медленно облизала пальцы, засовывая их себе в рот.

— Ммм, — с надрывом промычал бык-производитель, наблюдая за моими действиями, и легко расправился с защёлкой лифчика.

В следующий миг я взвизгнула от холодного мороженого, невесть каким образом оказавшегося на моей груди.

— Будешь знать, как жадничать, — зашептал он, согревая мою грудь своими губами и языком. — Вкусная какая… Сливочная…

Лёгким движением скидываю его рубашку на пол, чтобы в следующую минуту устроить ему ледяные горчичники на спине. Глухой рык возмущения, и я лежу на столе, содрогаясь от острых ощущений, потому что весь мой живот — в сладкой холодной жиже.

Из моего горла вырывается то ли всхлип, то ли стон.

— Ооо, — чувствую, как его язык порхает внизу и проникает в ямочку живота, тщательно собирая лакомство.

Юбка вместе с нижнем бельём улетают куда-то на пол, в яростном порыве сдираемые мужчиной.

— Ооооо!

Кричу громче, уже от очередной холодной дозы, потому что эта зараза устроила айсберг из мороженого прямо там, совсем там, внизу. И не торопится меня согревать, продолжая доедать десерт с моего живота.

— Изверг! — извиваюсь от его ласк.

— Вкусно-то как…

— Мучитель! — жду не дождусь, когда он спустится ещё ниже.

— Жадина…

— Садист! — Мне совсем не холодно. Мне очень-очень жарко.

— Я знаю.

— Маньяк! — И застонала от острого поцелуя в самую чувствительную точку своего тела.

Поцелуи не заканчиваются, продолжаются и продолжаются, низвергая меня в пучину чего-то волнующего, тёмного, безумно приятного.

— Сладкая, — и чувствую, как волна блаженства поднимается от его шелковистых касаний. От горячей волны не скрыться, не удержаться. Она разрывает моё тело на множество мельчайших частиц ярким разрядом в неистовом, мучительно приятном оргазме.

Затихая, почувствовала, как меня подхватывает Алан, поднимает на руки, чтобы на весу припереть к стенке. Обхватываю его талию ногами, чтобы удержаться, и закапываюсь пальцами в волосы уже привычным и лёгким движением.

— Юлька, — шепчет он мне в губы и размыкает их языком, предоставляя возможность почувствовать вкус моего желания, смешанного со сливочными фисташками. Вижу, как он дрожит уже от нетерпения, как тяжело дышит, не сдерживаясь. Рычит. — Хочу тебя!

И более не говоря ни слова, стремительно врывается в меня, насаживая на всю длину. Так глубоко погружается, что я вскрикиваю от удовольствия и пытаюсь расслабиться, чтобы впустить его в себя до конца. Хочу привыкнуть к мужчине и делаю это с восторгом, изнывая от увеличивающегося нетерпения.

Я смеюсь, плачу, извиваюсь на нём, впиваюсь в его плечи ногтями и кричу какие-то слова или ругательства, не отдавая отчёта в том, что живу и умираю одновременно, добиваясь полного единения, превращаясь с ним на миг в единое целое.

— Алан, — рычу, требуя усилить натиск. — Ещёёё!

Вторжение продолжается, вознося меня на очередную вершину.

Слышу его:

— Даа, — и впитываю в себя судороги его удовлетворения. Ощущаю дыхание радости и вздрагиваю от понимания, что снова ему подчинилась, отдалась легко, с удовольствием и проиграла, победив его ещё раз.