Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать

Глава 8

Сколько себя помню, я всегда была ранней пташкой. В мои привычки не входит подолгу нежиться в кровати, ни в одиночку, ни в приятной мужской компании. Но сегодня вставать совсем не хотелось. Не хотелось просыпаться, возвращаться в безрадостную реальность, в которой я теперь считалась замужней дамой.

Это же надо было так вляпаться…

Я бы с удовольствием провалялась в постели все утро, но судьба продолжала играть со мной злые шутки. Какое-то нездоровое у нее чувство юмора, я бы даже сказала извращенное.

Сначала в сознание, окутанное утренней дремой, проникли такие знакомые звуки: скрип колес и перестукивание лошадиных копыт по гравийной дорожке. А спустя несколько минут холл заполнили голоса, поднялась какая-то суета. Кто-то затопал, забегал, и я даже, грешным делом, решила, что снова попала в гостиницу.

Открыла глаза – нет, спальня моя, и я, хвала Создателю, в ней одна. Все как всегда: на окнах колышутся занавески (люблю на ночь оставлять ставни открытыми), по стенам, затянутым светлым шелком, скользят отблески солнца. Вон любимый трельяж, заставленный шкатулками и расписными флакончиками, за которым я провожу непростительно мало времени. Одна из основных заповедей хальдорских леди – всегда выглядеть безупречно. Но из меня леди, как из Грейстока порядочный мужчина, так что…

Стоило вспомнить об этой нечисти, и сон как рукой сняло. Я села на постели, нашарила ногой домашние туфли, а следом за ними, уже руками, нашарила пеньюар. На ходу завязывая на груди кружевные ленты, вышла из спальни и отправилась выяснять, кого хорды принесли в такую рань.

Надеялась, это Одли и Кэрролл явились отбывать трудовую повинность, но вместо молчаливых агентов перед моим заспанным взором предстал его хордова светлость. Я так и застыла на лестнице, не веря своим глазам: Грейсток уже вовсю командовал моей прислугой, которая с утра пораньше вынуждена была таскать его манатки: выгружать из кареты тяжеленные саквояжи и заносить их в дом.

Кристофер не шутил, когда говорил о переезде. Мало того что притащил с собой кучу одежды, так еще и какие-то коробки приволок, которым в моем доме точно не было места.

– Осторожнее! – еще и прикрикнул на моего конюха. – Не разбейте!

Правильно, не надо. Лучше я потом сама это, чем бы оно ни было, разобью. Не лишайте удовольствия хозяйку.

– Ты что творишь? – Я скрестила на груди руки.

Его светлость наконец меня заметил, бесстыже скользнул по мне взглядом, напоминая, что в этом полупрозрачном наряде можно гулять только на территории спальни, максимум – будуара.

– То, о чем мы вчера с тобой договорились, – заявил невозмутимо, продолжая взглядом инспектировать мое неглиже. Ну или то, что оно с горем пополам прикрывало. – Доброе утро, Лорейн.

– А тебе – злое. Мы вчера так и не…

– А вот это поставьте сюда, – скомандовал Грейсток, поворачиваясь ко мне своим аристократическим задом.

– Ваше сиятельство! – Дворецкий посмотрел на меня с мольбой, явно раздираемый дилеммой: как быть? Продолжать терпеть этот беспредел или попытаться поставить незнакомца на место.

– Все в порядке, Додвелл, – хмуро бросила я. Спустившись с лестницы, подошла к Грейстоку. – Вообще-то дом у меня не резиновый, и ты все равно надолго здесь не задержишься. Зачем столько вещей?

– Там личное, одежда и всякая мелочь, здесь – рабочие документы, – махнул он, указывая на приставленные к стене коробки. – Мне, кстати, нужен будет кабинет. Можно без сейфа. Без моего разрешения к этим бумагам все равно никто не притронется.

– Что тебе нужно, так это немного скромности.

– Приготовила то, о чем тебя просил? – никак не отреагировал на мое справедливое замечание герцог.

– Все и даже белье, – огрызнулась я, мечтая натянуть ему на голову те самые панталоны, которые ему так не терпелось доставить в свое любимое управление для проверки.

Жаль, придется на время расстаться и с кулоном. За последние дни я так к нему привыкла. И если это чудовище его посеет…

– За бриллиант отвечаешь головой.

– Подарок какого-нибудь любовника? – с мрачным выражением на свежевыбритом лице спросил Грейсток.

– Ну хоть не зря тебя сделали главой разведки.

Наш бестолковый разговор прервало появление Одли и Кэрролла. Не желая больше смущать и шокировать бедолаг, я направилась к лестнице, чтобы переодеться.

– Подготовьте для его светлости гостевую комнату, – бросила на ходу, обращаясь к дворецкому.

Шагнула было на первую ступеньку, когда сзади раздалось недовольно-удивленное:

– Гостевую?

– Скажи спасибо, что не селю тебя в конюшне! – рыкнула, обернувшись. Пожелав недомужу скорее проваливать на работу или куда угодно, поспешила к себе, психовать и одеваться.

Психовала долго, как и одевалась. Не было никакого желания снова встречаться с Грейстоком и уж тем более с ним разговаривать. Сразу после завтрака отправлюсь в город к мистеру Ришу. Побеседую с ним о законах и брачных татуировках. Жаль, Кэрролл с Одли наверняка доложат начальнику, куда меня сопровождали. А тот не идиот, сразу поймет, зачем я помчалась к семейному адвокату.

Ну что за утро такое гадкое!

Но это я погорячилась. Гадким по-настоящему оно стало часом позже, уже когда Грейсток укатил на работу. Услышала, как ворота снова распахнулись, пропуская очередного гостя. Вернее, гостью.

Я как раз заканчивала с прической, когда в спальню постучали и показавшаяся на пороге служанка, Энни, сделав книксен, сказала:

– Ваше сиятельство, в гостиной вас ожидает леди Делайла Грейсток. Просит уделить ей немного времени.

Глубоко вдохнув, досчитала до трех. Сейчас что-то будет… Я и Делайла в одной комнате – это даже хуже, чем я и Кристофер в одной постели.

– Скажи змее, сейчас спущусь, – с трудом улыбнулась девушке. Поняв, что только что сказала, поправилась: – Ее светлости, конечно же. Скажи, сейчас буду.

Даже разменяв шестой десяток, леди Делайла Грейсток оставалась примером для подражания. Истинная леди, аристократка в хорд знает каком поколении – вот кто не жалел времени на просиживание перед зеркалом. Ее внешний вид и манеры всегда оставались безупречными. Когда-то я даже мечтала быть на нее похожей. На эту высокую, стройную женщину с безукоризненным вкусом и всегда такой идеальной прической. В любое время дня, в любую погоду. Понятия не имею, как ей это удается.

Волосы у вдовствующей герцогини темные, как и у Кристофера, а вот глаза – холодные, льдисто-голубые. Когда была помладше, мне казалось, в них не хватает искры жизни. Как будто ее светлость была куклой на шарнирах. Или как вариант – фарфоровой статуэткой. Даже мелкие морщинки в уголках губ и глаз не делали ее живее.

Когда я вошла в гостиную, она стояла возле портрета моих родителей. Смотрела, не шевелясь и не сводя глаз, еще больше напоминая статую.

– Ваша светлость, – приветствовала я свою как бы свекровь. – Надеюсь, вам уже предложили чаю. Или, может, согласитесь со мной позавтракать?

Я и сама сейчас напоминала себе заведенную игрушку. Говорила то, что говорить совсем не хотелось, выказывая фальшивое радушие. А я терпеть не могу фальшь в людях. Особенно в себе.

Наверное, поэтому зачастую такая прямолинейная. Непозволительное качество для леди.

– Благодарю, Лорейн, – обернулась ко мне герцогиня и добавила, в кои-то веки изменив своей установке оставаться эталоном вежливости всегда и везде: – Я приехала не чаи распивать, а получить объяснения.

С этими словами она протянула мне газету. Всю первую полосу «Утренних хроник» занимала обширная статья, посвященная мне и Грейстоку.

«И снова расстроенная свадьба: прошлое повторяется!»

Фотографии тоже имелись, куда же без них: я на прошлогодних скачках, Кристофер под ручку с Эдель на празднике по случаю несостоявшейся свадьбы и самая крупная – мы с ним и Купером вчера в ресторане.

Да уж, всем сенсациям сенсация.

– За объяснениями вам следовало обращаться к его светлости.

Вернув Делайле газету, я жестом предложила ей устраиваться в кресле. Сама опустилась на краешек дивана, испытывая стойкое ощущение, будто мне иголки вонзаются в одно место.

– Моего сына не так-то просто поймать.

– Вы с ним только что разминулись.

Ее светлость перекосило. На одно лишь мгновение, а потом она взяла себя в руки и с бесстрастным видом проговорила:

– Сначала я бы хотела услышать, леди Ариас, как так вышло, что вместо леди де Морвиль Кристофер женился на вас?

– И об этом вам тоже стоит спрашивать у него. Ведется расследование.

Велев показавшейся на пороге Энни принести нам чаю с рогаликами (мне срочно требовалось сладкое, чтобы перебить желчь во взгляде и в голосе собеседницы), я нехотя посмотрела на Делайлу.

– То есть вы не знаете, почему вышли замуж?

Вот не стану я удовлетворять ее любопытство. Хочет ответа – пусть идет терроризирует Кристофера. В конце концов, чья это мать? Правильно, не моя (хвала Создателю). Вот ему от нее и страдать.

– Все произошло спонтанно и очень неожиданно.

Делайла нахмурилась, отчего морщин у нее на лице заметно прибавилось – наглядное напоминание о настоящем возрасте этой дамы.

– В отличие от вас, леди Ариас, мой сын не склонен к спонтанным поступкам и не страдает легкомыслием.

– А раньше очень даже страдал. Когда бросил меня у алтаря.

Не стоило этого говорить. Ведь поклялась больше никогда не ворошить прошлое! Не думать, не вспоминать, забыть раз и навсегда.

Но это было до того, как прошлое ворвалось в мою жизнь все сметающим на своем пути ураганом, намерившимся превратить ее в руины. Спасибо, не надо. Достаточно и того, что семь лет назад я собирала осколки сердца. Разбивать его снова, рушить свой мир больше не позволю.

– Понимаю. – Герцогиня кивнула, словно действительно что-то там понимала, хотя в ее остекленевшем взгляде не было ни намека на это самое понимание. – Семь лет назад мой сын сделал вам больно. Но я рада… – Она горько усмехнулась. – По крайней мере была рада тогда, что он одумался. Видите ли, о вашем союзе радел мой муж, Джеральд. На тот момент мы очень нуждались в деньгах, а граф Ариас давал за вас хорошее приданое. Очень уж вашим родителям хотелось породниться с нами…

Всегда задавалась вопросом: что чувствует лошадь на аукционе? А теперь, кажется, поняла. Семь лет назад лошадью, выставленной на аукцион, была, оказывается, я. Для Грейстоков и – даже думать об этом больно – для моих родителей.

– К счастью, Кристофер вовремя опомнился. Ему тогда как раз неожиданно предложили должность агента в управлении. Хорошо помню его слова. Он пообещал мне и Джеральду, что сумеет поправить бедственное положение нашей семьи своими силами, не жертвуя собой ради подачек ваших родителей, и расторг этот нелепый союз. И ведь сумел же. Справился самостоятельно. И вот теперь он глава разведки, – не без гордости закончила эта стерва.

Нелепый союз…

Вежливый тон, но сколько яда в каждом слове. Его бы вполне хватило отравить половину Хальдора, а может, и весь белый свет отправить к хордам.

– Если вы так печетесь о своем добром имени, то почему де Морвили? – Я недоуменно посмотрела на герцогиню. – Принцесса крови составила бы его светлости куда более подходящую партию.

Раз уж он себе цены не сложит.

Делайла снисходительно улыбнулась:

– Пусть де Морвили не настолько богаты, как мы, да и влиянием особым в Хальдоре не обладают, но это славный древний род. Старая кровь. А Эдель – чудесная девушка с безукоризненными манерами. Настоящая леди. С которой будет не стыдно показаться в свете.

Старая кровь, Старая кровь… В свое время меня тошнило от этих слов. Для хальдорского общества Ариасы по-прежнему, даже спустя много лет, оставались выскочками, безродными, и в чем-то я даже понимала своих родителей, стремившихся возвыситься за счет Грейстоков.

Но я отказывалась понимать Кристофера, согласившегося жениться на деньгах.

Я поднялась, взглядом велев Энни, в тот момент переступившей порог гостиной, уносить рогалики обратно.

– Что ж, ваша светлость, вам остается только посочувствовать. Вместо девушки с безукоризненными манерами, с которой будет не стыдно показаться в свете, у вас в невестках совершенно невоспитанная особа. С новой кровью. А так как у магов не бывает разводов… – Я издевательски хмыкнула. – И да, впредь прошу обращаться ко мне «леди Грейсток», раз уж мы с вами носим одну фамилию.