Замуж за принца

Глава 25

Пол Оутс был очень голоден. В обмен на свое участие в деле он выговорил себе немного хлеба, сыра и вяленого мяса. В назначенное время он явился в оговоренное место, но не желал садиться в экипаж, пока ему не дадут выпить кружечку пива и какую-нибудь закуску к нему.

Он издал восторженный возглас при виде экипажа (по правде говоря, отнюдь не роскошного), набросился на еду, как голодный зверь, и продолжал жевать, пока они с Элизой ожидали на Бонд-стрит алусианок.

— А что он за птица такая, этот джентльмен? — поинтересовался Оутс с сальной ухмылкой, поглощая очередную порцию еды.

— Думаю, совершенно понятно, что он мой друг.

— Друг, — скептически хмыкнул мистер Оутс и наставил на Элизу свой грязный палец. — Вы себя считаете такой же благородной и важной, как он. — Палец указал куда-то на крышу экипажа. — Но вы совсем не такая, мисс, совсем не такая важная, как он. Кенсингтонский дворец! Думаете, я не знаю, кто там живет? — Он покачал головой и сунул в рот кусок мяса размером с кулачок Элизы.

Ей пришлось отвести взгляд. Говоря откровенно, если бы мистер Оутс действительно знал, кто сейчас обитает в указанном дворце, девушку это не на шутку бы удивило.

— Сама королева, вот кто, — откликнулся на ее мысли Оутс, продолжая жевать. — А этот тип — ее братец.

Похоже, Оутс был законченным идиотом, и Элизе оставалось лишь надеяться, что кроме подобного свидетеля у Себастьяна найдутся и помощники потолковее.

— А как вы пришли к такому выводу, мистер Оутс?

Он пожал плечами и с чавканьем принялся за очередную краюху хлеба.

— Ну так оно по всему выходит. Видел я портреты принца Альберта[18], так на него этот приятель не похож вовсе. Значит, ее брат. Очень на нее похож.

— Стало быть, вы человек умный, да? Действительно, он брат королевы. — Элиза полагала, что мистер Оутс, возможно, так никогда и не узнает, что королева живет не в Кенсингтонском, а в Букингемском дворце, и нет у нее ни братьев, ни сестер.

Тем же грязным пальцем Оутс постучал по лбу и гордо подтвердил:

— Я так и знал.

Элиза чуть было не закатила глаза, но с некоторым усилием удержалась. Ей предстояло провести в обществе этого субъекта час, быть может, чуть больше, после чего она искренне надеялась никогда больше не видеть его. Хотя, скорее всего, придется время от времени все же встречаться с ним на рынке, где он будет бродить в поисках заработка.

Как бы то ни было, придуманный ими вчера план был очень прост. Себастьян привезет на Бонд-стрит алусианских дам из своей свиты, и, пока они будут идти по тротуару к дверям магазина миссис Кьюбисон, Оутс постарается рассмотреть каждую и, возможно, узнает ту, которая так интересует принца. Себастьян приедет последним. Прежде чем войти в магазин и расплатиться за отобранные дамами шляпки, он подойдет к экипажу Элизы и послушает, что скажет ему мистер Оутс. Затем экипаж отвезет Элизу с Оутсом снова на Ковент-Гарден, там один из приближенных Себастьяна отсчитает десять фунтов, а Элиза… Что ж, она будет ждать у себя дома. Себастьян обещал прийти к ней. «Жди меня, Элиза. Я обязательно приду, клянусь тебе всем, чем хочешь».

Мистер Оутс наконец-то насытился и откинулся на спинку, раскинув измазанные жиром руки на кожаную обивку сидений.

— Доводилось мне ездить и в экипажах получше. Если уж он брат королевы, неужто у него лучшего не нашлось?

— Припоминаю, — заметила на это Элиза, — как еще полчаса назад вы горячо восхищались этим.

— Ага, но этот не такой шикарный, как те, в которых возят королеву, я сам видел.

— Разумеется, не такие, мистер Оутс. Она же все-таки королева, а этот джентльмен только ее брат.

Собеседник кивнул, как будто принимая неоспоримый довод.

Потом он закрыл глаза и через минуту уже мирно храпел. Элиза забилась в угол экипажа напротив Оутса и молилась о том, чтобы алусианские дамы прибыли как можно скорее.

Прибыли они, однако, не так скоро, опоздав на час против назначенного времени. Элиза услышала их еще прежде, чем они появились в поле зрения. Она тут же выпрямилась, пнула ногой мистера Оутса, а сама приникла к окну. Дамы выпрыгнули одна за другой из кареты и столпились на тротуаре, разглаживая юбки и поправляя шляпки.

— Живее! — прошипела Элиза Оутсу.

Он втиснулся рядом с ней в проем окошка, обдав Элизу запахом давно не стиранной одежды.

— Мне их не видно.

— Что значит «не видно»? — спросила Элиза с яростью.

— Шляпки мешают видеть лица.

— О боже!

Дамы подошли ближе, но мистер Оутс все так же качал головой.

— Ни одной не могу рассмотреть.

Элиза быстро приняла решение. Она распахнула дверь экипажа и вытолкнула Оутса, затем выпрыгнула сама. Оперлась на его руку и потащила к витрине магазина.

— Это что? — растерянно спросил Оутс, пялясь на витрину.

— Сделайте вид, что разглядываете эту витрину аптеки, мистер Оутс, а потом обернитесь, будто разговариваете со мной, и хорошенько рассмотрите этих дам.

— А-а! — Он повернул голову и через плечо Элизы стал вглядываться в дам, которые уже подошли к магазину миссис Кьюбисон. — Не та, — сказал он. — Нет. Нет. Тоже нет… Эй, вон она. Точно, точно, она самая и есть.

— Которая? — Элиза искоса посмотрела налево.

— Да вон та, в желто-голубом платье и синем плаще.

Указанную даму Элиза узнала с первого взгляда — наряд ее был великолепен. Ростом женщина была немного ниже остальных, и Элиза, вздрогнув, поняла, что уже встречала ее раньше. Именно с этой алусианкой она говорила в зале для игр на званом вечере у Джулианы Уитбред. Как же ее зовут? Анастасан! Придворная дама Анастасан!

— Вы уверены?

— Я точно знаю, барышня, кто дал мне пять пенсов.

Дамы столпились у входа в магазин миссис Кьюбисон, пытаясь заглянуть внутрь и ожидая, пока лакей распахнет им двери.

— Она прехорошенькая, эта дамочка. Невысокая, изящная. И с такими большими…

— Да, я вижу, — поспешно сказала Элиза, прежде чем Оутс успел снова помянуть груди. Бюст леди Анастасан действительно был очень внушительным для дамы отнюдь не могучего сложения.

Лакей наконец отворил двери, и дамы устремились в магазин, весело смеясь и треща без умолку. Дама Анастасан была в самой середине этой толпы.

Как только они скрылись, Элиза потащила мистера Оутса к экипажу.

Роскошная карета подъехала еще через четверть часа. Двое слуг соскочили с козел и встали на тротуаре. Открылась дверца, показался Себастьян. Он прошел прямо к экипажу Элизы, поговорил о чем-то с кучером, отступил немного.

Элиза распахнула дверцу, улыбаясь во весь рот. Впрочем, Себастьян ответил ей не менее широкой улыбкой.

— Я был прав, — объявил мистер Оутс, придвигаясь ближе к Элизе. — У нее очень большая грудь. — И он для наглядности показал на себе, какая большая грудь у той дамы.

— Это дама Анастасан, — пояснила Элиза.

— Повтори, пожалуйста! — Себастьян дернулся, словно Элиза его ударила.

— Она в голубом с золотом платье. Мистер Оутс утверждает, что именно она заплатила ему пять пенсов за то, чтобы он доставил почту в наш дом.

Оутс кивком подтвердил ее слова.

— А вы совершенно в этом уверены? — еще раз спросил Себастьян.

— Такую ни за что не забудешь, — ответил Оутс, глядя перед собой масляными глазами.

— Как ты узнала ее имя? — переключил принц внимание на Элизу.

— Мы познакомились с ней на балу по случаю дня рождения, — отвечала та. — Она была там со своим супругом.

— Так ты познакомилась и с почтенным Анастасаном?

Элиза кивнула. Принца это, похоже, смутило.

— Худощавый мужчина с кожей оливкового цвета? — уточнил принц.

— Что? Нет. На самом деле он очень крупный мужчина.

— Точно? — переспросил Себастьян, который выглядел теперь еще более смущенным.

— Он стоял у игорного стола, — задумчиво произнесла Элиза, старательно припоминая тот вечер. — Когда она проходила мимо, то погладила его по спине, потом обернулась на ходу и улыбнулась ему.

— Не понимаю, — признался Себастьян. — Отчего ты решила, что это ее муж?

Действительно, отчего она решила, что эти двое так близки между собой?

— Наверное, было у них обоих в глазах что-то эдакое.

Себастьян даже изменился в лице. Оно потемнело, а глаза — и того более.

— Опиши мне его внешность, пожалуйста, — коротко бросил он.

— Довольно крупный мужчина. Грудь очень широкая.

— Под стать его жене, — ухмыльнулся Оутс.

— Носит бородку. Да, еще он очень громко хохочет. Собственно говоря, я потому и обратила на него внимание — как раз из-за его хохота.

— Ты в этом вполне уверена, Элиза? — Себастьян взглянул на нее совсем потемневшими глазами. Голос при этом был таким подчеркнуто-спокойным, что у Элизы мурашки побежали по спине.

— Вполне. — При этих словах выражение лица Себастьяна сделалось таким холодным, что Элиза вздрогнула. — Что-то не так?

— Все будет так, как надо. Благодарю вас, мистер Оутс. Спасибо, Элиза. Вы очень мне помогли. — Не глядя на Элизу, он выскользнул из экипажа, с силой захлопнул дверцу, стукнул по ней кулаком, и экипаж повез Элизу с Оутсом прочь.

Она была поражена и растеряна, не в силах понять, что произошло с принцем на ее глазах. Мистер Оутс, напротив, испытывал удовлетворение от честно проделанной работы. Когда они доехали до Ковент-Гарден, он получил от извозчика десять фунтов и улыбнулся Элизе своим щербатым ртом.

— Никто не поверит, что мне выпало встретиться с братом королевы, — гордо произнес он.

— Да уж, конечно, не поверят, — согласилась она. Потом плотно закрыла дверцу экипажа и откинулась на спинку сиденья, велев кучеру везти ее домой.

В последующие несколько часов Элиза не находила себе места. Что-то беспокоило ее, и она никак не могла унять тревогу. Она чувствовала: что-то произошло, но не понимала, что именно. Тем не менее это «что-то» ей очень не нравилось. Услышанное потрясло Себастьяна и привело его в ярость, и казалось даже, что пламя его чувства к Элизе словно бы угасло, стоило ему услышать имя Анастасан.

Элиза никуда не выходила из дому. Она то мерила шагами гостиную, то пыталась разобрать счета за разные хозяйственные покупки, то протирала корешки папиных книг, то играла с собаками. Минута тянулась за минутой, а Себастьян все не появлялся. Ничто не помогало ей успокоиться, и к концу дня она была буквально раздавлена происшедшим. Сбита с ног и уничтожена.

Назавтра она серьезно поговорила сама с собой и сурово напомнила себе, что жизнь в любом случае должна идти своим чередом. Придя к такому выводу, Элиза оделась и пошла на рынок, как делала раза два-три в неделю. Обошла ряды, купила хлеб и букетик цветов. А потом вдруг взяла себе дорогой бельгийский шоколад: она, несомненно, заслужила награду за все пережитое вчера. Когда Элиза вернулась домой, Поппи мыла пол в передней.

— Ну и погодка сегодня! — воскликнула Элиза, притворяясь веселой и снимая шляпку. — Никто к нам не приходил?

— Сегодня никто, — отозвалась Поппи, вытирая пол вокруг Элизы. — Молочница снова не явилась. А ведь этой девице полагалось бы приходить каждый день! — Она умолкла и отворила дверь, чтобы бросить взгляд на площадь. — На улице никого, как в воскресное утро, — подвела она итог наблюдениям, захлопнула дверь и вернулась к мытью пола.

Следующий день прошел в том же духе, без каких-либо вестей от Себастьяна. Следующий за этим день — тоже. На четвертый день Элиза почувствовала, что не может долее выносить неизвестности. Она повела Джека и Джона на прогулку к дому, где жила Холлис.

На ее стук дверь открыл Донован, слуга Холлис. Он был без камзола, а рукава рубахи были высоко закатаны, обнажая сильные мышцы рук. С одного плеча свисало полотенце, в руке же был веничек из перьев.

— Доброе утро, Донован, — сказала Элиза, разглядывая занятого уборкой слугу. — Вы сегодня работаете горничной?

— Миссис Ханикатт не держит горничную, мисс Триклбэнк. Она, правда, держит экономку, но сегодня миссис Эдисон прихворнула.

— Очень жаль это слышать. А сестра моя дома?

— Да, у себя. Работает над своей газетой. — Он приоткрыл дверь пошире. — Проходите, пожалуйста.

Слуга провел Элизу по коридору к бывшей гостиной, ныне превращенной Холлис в рабочий кабинет. В центре стоял стол, на котором высились стопкой номера газеты. Здесь, собственно, газета и создавалась. Холлис в данную минуту прикидывала предварительно верстку очередного номера.

— Ваша сестра и ее собачки, — объявил Донован.

— Замечательно! — воскликнула Холлис, не отрываясь от работы. Джек и Джон подбежали к Холлис, обнюхали ее, а затем улеглись поудобнее под столом. — Я заканчиваю работу, — сообщила Холлис. — Ты уже видела панталоны по новой моде? — Она была так взволнована, что чуть не задыхалась от восторга. — Они короче, чем раньше, и гораздо тоньше. А подвязывают их прелестной ленточкой. — Она протянула рекламный листок от известного фабриканта дамского нижнего белья. — Завтра я собираюсь к нему, нужно посмотреть образцы. Хочешь поехать со мной?

— Может быть, — ответила Элиза.

— А как ты здесь оказалась? — полюбопытствовала Холлис, снова наклоняясь над макетом номера. — Я думала, ты придешь только завтра. Где папочка?

— Он в суде, — сказала Элиза, падая в кресло. Холлис подняла на нее глаза и нахмурилась.

— Да что случилось? Ты какая-то подавленная.

— От Себастьяна никаких вестей вот уже три дня.

— Что? Вот ведь невежа! — Холлис расхохоталась. — Ну, не сердись на него, дорогая. Ему ведь приходится заниматься сотней дел сразу.

— Нет, что-то тут не так, — возразила Элиза.

— Почему ты так решила? — Холлис даже оторвалась от работы над газетой.

— Просто у меня такое предчувствие. — Она не хотела излагать сестре историю, которая произошла с ними в Ковент-Гарден, да и то, что открыл им с Себастьяном мистер Оутс. Еще слишком рано говорить об этом.

Холлис пристально посмотрела на нее, напряглась, потом снова откинулась на спинку кресла.

— Ах, боже мой! Стало быть, ты пошла и сделала это, так ведь?

— Сделала что?

— Влюбилась!

— Да нет, Холлис… — Элиза невольно покраснела.

— Не смей мне лгать, Мэри Элиза Триклбэнк. Я-то знаю тебя лучше, чем остальные. Можешь обманывать Каро или папу, но только не меня.

— Ладно. Наверное, я влюбилась, — вздохнула Элиза.

— Ой, Элиза! — На большее у Холлис не хватило слов.

— Да знаю я, знаю — мне не следовало этого делать. Мы ведь так подходим друг другу по всем статьям. Ну, как вы с Донованом.

— Что-о? Мы с Донованом не подходим друг другу по всем статьям… — Здесь Холлис на секунду приумолкла. — Во всяком случае, не по всем статьям подходим, — уточнила она после паузы. — А вы с принцем, значит, подходите друг другу идеально?

На это Элиза отвечать не стала, и Холлис хлопнула себя ладонью по губам — вероятно, удерживая рвущееся наружу восклицание. Наконец ей удалось справиться с собой, она опустила руку и проговорила:

— Элиза! И о чем же еще ты мне пока не рассказала?

— Еще очень многое, Холлис. — Элиза сгорбилась в кресле, вытянула ноги. И наконец заговорила. Она поведала сестре о встрече в доме на Мэйфэр, о том, как помогла принцу отыскать женщину, которая заплатила за доставку записки. Рассказала она и о своих разговорах с Себастьяном, о том, как они похожи, как их обоих сковывают многочисленные обязательства и ожидания общества. О том, как Себастьян признался ей в любви, но предупредил, что связан долгом перед своей страной. О том, как она сама не стала признаваться ему в ответной любви, не будучи уверена в своем чувстве. Холлис жадно слушала, и ее глаза блестели от подступившей к ним влаги.

— Ах, миленькая моя, — ласково проговорила она, подошла к скорчившейся в кресле Элизе, присела на подлокотник и обняла сестру. — Я боялась, что так и случится.

— Но я рада, что это произошло! Как бы ни было горько, у меня нет ни малейших сожалений.

Холлис, ничего на это не сказав, встала.

— Быть может, Каро сумеет кое-что ему передать, как ты думаешь?

— И что, если даже так? Что именно я ему могу передать?

— Глупенькая! То, что ты его любишь. По крайней мере, он узнает об этом, пока не уехал из Англии. Бедняга, он ведь сказал тебе о своей любви и не услышал от тебя ничего в ответ. Я предупреждала Каро, что загляну к ней сегодня. Пойдем вместе?

Элиза лишь пожала плечами. Ей было все равно, что делать, лишь бы не возвращаться домой и не ждать гостя, который никогда не придет.

Они позвали собак, крикнули Доновану, чтобы тот принес Холлис ее плащ, и вышли под руку из дому, причем Элиза на ходу прижималась к сестре.

Каролина, разумеется, оказалась дома. Наносить очередные визиты было еще слишком рано, и потому одевалась она обычно уже после полудня. Они застали ее в гостиной, в домашнем халате, непричесанную. Хозяйка растянулась на полу, со всех сторон окруженная свежими номерами модных журналов.

— Последние французские издания, — с удовольствием объявила она пришедшим. — Леди Холсем только-только вернулась из поездки в Париж и позволила мне взять эти журналы, посмотреть их. Вы только взгляните на это желтенькое платье! — И она протянула им один из журналов. — Джек! — тут же прикрикнула она на одного из псов. — Не смей совать морду в мои журналы!

Холлис встала на колени, чтобы тоже рассмотреть иллюстрации в журналах. Элиза присела на софу и хмуро уставилась на картинки.

— Что привело вас сюда так рано, да еще с собаками? — поинтересовалась Каролина, сравнивая фото в двух журналах.

— Элиза проказничала за нашей спиной, и я даже не сумею тебе связно поведать обо всех ее приключениях. Вот и привела ее, пусть расскажет тебе все сама.

— Правда? — Каролина явно была польщена. — Так расскажи же мне все-все.

На деле говорила почти все время Холлис, но, когда она добралась до того, как принц признался, что неравнодушен к Элизе, Каролина повалилась на спину, сминая модные журналы и отталкивая слишком игривых псов.

— Ну, ты меня убила, Элиза! Как ты могла все это от нас скрывать? Как ты только…

— Из-за чего столько шума? — раздался из-за двери гостиной голос Бека. Он был одет для визитов, в руке держал шляпу. Псы рванули через всю комнату, чтобы обнюхать его туфли. Каролина села на полу и выпрямилась.

— Куда ты собрался?

— К Уайту — встретиться с лордом Эйлсбери и узнать самые свежие слухи, которые ходят по городу.

— Что за слухи?

— Право же, ты еще спрашиваешь! Разве ничего не слышала сама?

— Лично я ничего не слышала! Я же вчера весь день провела с леди Холсем, а она только что вернулась из Франции.

— И твоя дорогая сплетница ничего не слышала? — Он посмотрел на Холлис и снисходительно улыбнулся.

— Ничего не знаю, — отрезала Холлис.

— А я-то полагал, — засмеялся Бек, — что вы трое будете первыми, кто что-нибудь слышал о заговоре с целью похищения одного из ваших любезных принцев. Его собирались взять в заложники.

Элиза сидела с открытым ртом, лишившись на время дара речи. И звука не могла вымолвить — ей нечем стало дышать.

— Что-что? — переспросила Каролина.

— Тут такое дело, что кричать о нем не стоит.

— Говори толком, Бек, о чем идет речь, — потребовала Холлис.

— Право же, я поражен тем, что дамская газета не знает о таком происшествии, — сказал Бек, самодовольно ухмыляясь. — Как же вышло, Холлис, что ты отстала от жизни?

— Беккетт! — прикрикнула на него Каролина.

Тот уже получил удовольствие от происшедшей перепалки и продолжил:

— Честно говоря, я и сам знаю не больше, чем уже сказал. Складывается впечатление, что в процессе расследования убийства они раскрыли целый заговор с целью похитить наследного принца в море, на обратном пути в Алусию. Потом его должны были продать за хорошие деньги веслорианцам. Похоже, его секретарь что-то об этом пронюхал, поэтому-то его и убили. Во всяком случае, так говорят.

Холлис и Каролина, открыв рты, уставились на Элизу.

— Теперь его стерегут, как младенца в колыбельке. Торговые переговоры поспешно завершают, и алусианцы намерены отплыть на родину в конце этой недели.

— К-кто же эти изменники? — еле выговорила Элиза.

— Мне откуда это знать, Элиза? Алусианцы. Это их забота, и чем быстрее они уберутся восвояси, тем лучше будет нам всем. Старой доброй Англии не нужны эти грязные разборки. — Он одернул жилетку и, прежде чем выйти из комнаты, добавил. — Не вздумайте съесть все, оставьте и мне что-то.

Каролина и Холлис беспомощно смотрели на Элизу.

— Кажется, мне немного нездоровится, — прошептала она.

— Ты должна написать ему записку, — подсказала Холлис. — Как доставить эту записку к нему, Каро?

— Ума не приложу! Похоже, это превышает мои возможности.

— Но должна же ты знать кого-то, кому это под силу, — настаивала Холлис.

Они с Каролиной еще поспорили немного, знает ли та кого-нибудь подходящего или же нет, но сама Элиза их просто не слышала. Ее сердце, похоже, разорвалось на множество мелких кусочков, а те канули в бездну отчаяния. Не было никакой возможности передать ему записку, учитывая сложившиеся обстоятельства, когда был раскрыт серьезный заговор. Он обещал ей прийти, но теперь уж не придет — охрана просто не спускает с него глаз и не даст ему скрыться. Три года назад некто совершил покушение на жизнь королевы Виктории, так охрана после этого сдавила ее со всех сторон потуже корсета.

Элиза закрыла глаза и уткнулась лицом в ладони. Она думала о домике в Мэйфэре. Возможно ли, что там остался кто-то из его людей? И удастся ли передать принцу записку через такого человека? Она резко вскочила на ноги, Джек и Джон последовали примеру хозяйки, разбросав вокруг кипу модных журналов.

— Домик в Мэйфэре! — воскликнула она. — Мне необходимо попасть туда.

— Погоди! О чем ты говоришь? — спросила Холлис, тоже поднимаясь.

— Мы встречались в домике в Мэйфэре. Два раза. Где мой плащ? Каро, позови, будь добра, Гаррета.

— Боже правый, Элиза! А что, если вас там кто-то видел? — ужаснулась Каролина.

— Не имеет значения. Мне нужно попасть туда.

— Одну мы тебя не отпустим, — решительно заявила Каролина, прижимая к себе журналы.

— Мне сейчас нужно ехать, Каро. Я не могу ждать, пока ты оденешься.

— Я мигом! — заверила ее Каролина, выбегая прочь из комнаты. — Холлис, иди вниз и вели Гаррету взять кэб, — донесся ее голос, когда сама Каролина уже исчезла в соседней комнате. Еще через мгновение стало слышно, как она пронзительными криками вызывает горничную.

Через час после этого Каролина, Холлис, Элиза и оба пса втиснулись в затрапезный кэб и покатили к Мэйфэру.

Дом Элиза отыскала без труда — она всегда прекрасно ориентировалась в городе. Но сам дом выглядел совсем иначе, чем она представляла. Из окон не пробивался ни единый лучик света. Шторы были плотно задернуты, и было похоже, что дом покинут на зимний период.

— Ах, нет, — пробормотала она. — Нет!

Они поднялись на крыльцо и подошли к двери. Элиза постучала. Холлис приложила ладони ковшиком к глазам и попыталась высмотреть что-нибудь через окно. Элиза постучала еще раз — на этот раз кулаком.

— Не сомневаюсь, что кто-то из вас все еще здесь! — прокричала она. — Не могли же вы все сразу пропасть!

— Элиза, — стала мягко урезонивать ее Каролина. — Здесь нет ни души.

Они оттащили сопротивляющуюся Элизу к кэбу и поехали назад, к Каролине. Элиза же не могла больше сдерживаться, и из глаз ее полились горючие слезы, которым она уже несколько дней не позволяла прорваться наружу.

Она знала, что в конце концов так все и случится. Старалась подготовиться к этому, но к такой сердечной боли невозможно привыкнуть. И вот теперь он исчез из ее жизни. В последний раз она видела Себастьяна, когда он стоял на тротуаре у магазина миссис Кьюбисон и смотрел в землю с мрачным выражением на лице.

Холлис и Каролина с двух сторон обнимали Элизу, изо всех сил стараясь утешить ее. Но что могло утешить Элизу — во всяком случае, в этот день? Она была крайне удручена. Раньше она даже представить себе не могла, что в душе воцарится такая пустота. Казалось, даже дышать ей стало нечем.