Запрет

Глава 3

– Я давлю, ты тянешь, ясно?

– Да.

– А ты не реви и вытаскивай ногу, как только у нас получится его раскрыть, поняла?

Кивнув, стираю со щёк слёзы. Пожалуйста, пусть только получится.

Но просто оказывается только на словах. Чтобы найти прочную палку, у ребят уходит время. Те, что попадаются под руку, раз за разом ломаются, едва Руслан пытается использовать их как рычаг.

Моя нога уже не пульсирует. Она отекла и превратилась в ноющий кусок плоти, который кажется вот—вот отвалится. Мне страшно остаться без неё. Я понятия не имею, какие будут последствия, но держусь из последних сил.

Слёзы – последнее, что нужно мне и ребятам, которые не ушли, а пытаются помочь. За это я им безмерно благодарна. Даже Руслану, который время от времени бросается ругательными словами в адрес своего друга и меня.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем металл наконец поддаётся. Когда капкан раздвигается под давлением толстой палки, я наклоняюсь и рывком вытаскиваю ногу.

– Наконец—то, – оседает на землю вспотевший и перепачкавшийся от стольких попыток Руслан.

Слава облегчённо выдыхает, опираясь спиной на дерево:

– Думал, мы никогда его не откроем.

Я же пытаюсь понять, чувствую ли вообще ногу. Она немеет, будто её нет. Покалывает, болит.

– Дай сюда, – Руслан берёт меня за лодыжку и внимательно осматривает.

Я почти не чувствую его пальцев. Онемение настолько сильное, что новая волна боли охватывает каждый миллиметр кожи.

– Сильно болит? – хмурясь, крутит стопу из стороны в сторону.

– Я не знаю. Кажется, больно везде.

– Ушиб сильный. Но перелома нет. Через неделю будешь бегать. Наобщаешься потом сколько захочешь, – в голосе сквозит издёвка, но отвечать на неё у меня нет сил.

Мне хочется лечь. Или хотя бы сесть. Но в ближайшей перспективе меня ничего из этого не ждет. Впереди – дорога домой. Самая сложная из всех, что у меня когда—либо была.

– Дойдёшь? – спрашивает Руслан спустя несколько минут, вставая справа от меня.

Славик становится слева.

– Угу, – выдавливаю, но, опустив голову, зажмуриваюсь.

И зо всех сил стараюсь идти сама, но через несколько шагов понимаю, что это невозможно. Ступить на ногу не получается вообще. Сдавленно втягивая воздух, делаю вид, что всё нормально, хотя внутри каждая клетка дрожит от боли.

– Мне домой надо. Ещё немного, и батя меня искать будет, – говорит Слава.

– Можете идти вперёд, я как—нибудь дойду не спеша, – храбрюсь, вкладывая в голос всю бодрость, на которую способна.

– Долго думала? – окатывает холодом Руслан. – Дай сюда руку. – Закидывает мою правую руку себе на плечо. – Второй – Славика обхвати. И прыгай на одной ноге.

Я делаю, как он велит.

Парни крепко поддерживают меня за талию. Так становится намного легче. Давление на ногу исчезает, и я наконец могу выдохнуть.

– В следующий раз будешь думать, куда и с кем идти.

– Я не хотела, чтобы так вышло, – поворачиваю к Руслану голову и задыхаюсь от того, сколько всего читается в его взгляде.

Солнце уже почти село. Поле, вдоль которого мы идем, окрашено в тёмно—оранжевый, отражаясь огненными сполохами в его глубоких зелёных глазах.

– Обычно всякая херня происходит, когда этого не хотят. Прежде чем что—то делать, думать надо. Голова дана не только для того, чтобы красить глаза тушью и улыбаться во все зубы.

– Знаешь, что? – резко останавливаюсь, из—за чего он впечатывает меня в себя, выбивая из лёгких весь воздух. Я замираю, забыв на миг, что вообще хотела сказать. Сглатываю и с усилием заставляю себя посмотреть ему в глаза. – Ты вообще знаешь, как это – остаться без друзей? Без единого знакомого в новом городе? Я просто хотела общения. Я не лезла к тебе с личными вопросами и не вешалась на тебя, чтобы ты вдруг воспылал ко мне ненавистью!

– Ну да. Вот прямо сейчас ты на мне совсем не висишь, – наглая ухмылка неожиданно растягивает его губы, а в глазах вспыхивают искры.

Осознав, что я действительно почти вешу на нём, быстро отстраняюсь, чувствуя, как пульс скачет, а щёки пылают.

Оказывается, он может не только ходить с каменным лицом, а и ухмыляться. Так ему идет гораздо больше.

Зачем об этом думаю сейчас вообще не понимаю. Не место и не время, а у меня эта ухмылка стоп—кадром заела.

– Пойдёмте. Нам ещё черти сколько идти, – нервно торопит нас Славик, косясь на наручные часы.

– Иди уже, общительная блин, – бросает Руслан, снова обхватывая меня за талию.

Из—за меня мы передвигаемся медленно. Прыгать на одной ноге сложно, и парням приходится подстраиваться. Они время от времени меняются местами, дают мне отдохнуть, потому что здоровая нога уже тоже изрядно ноет от непривычного давления.

– Батя меня убьёт, – надсадно выдыхает Слава, когда нам удаётся преодолеть почти весь путь.

Солнце давно село. И мои родители, наверное, тоже волнуются. Ушла, не сказав куда, и пропала.

– Давайте быстрее, – торопит Славик, вновь посматривая на часы. А потом вдруг резко тянет меня вперёд, так что я сбиваюсь с ног и едва не падаю.

– Угомонись. Она упадёт сейчас из—за тебя, – отталкивает его Руслан.

– Да блин… Даш, извини. Просто мой батя… он непростой. Наверное, уже всех на уши поднял.

Его слова подтверждаются почти мгновенно. Из двора с фонариками выходят люди, громко переговариваясь.

– Мы идем налево. Я дал патрулям задание, они их уже ищут. Вы – направо, – громыхает на всю улицу командным тоном, от которого мне хочется спрятаться.

– Всё… мне хана, – мне не видно в темноте, но кажется Слава бледнеет.

Мы останавливаемся, когда свет фонарей направляют на нас.

– Вот же они! Даша! Дашенька! – кричит мама, и через секунду толпа оказывается рядом.

Меня вырывают из рук парней, мама прижимает к себе, а папа сканирующим взглядом окатывает с ног до головы сначала меня, а потом ребят.

– Ты где был, паршивец? – мужчина в милицейской форме хватает Славика за плечо. – Быстро говори, где был, иначе отхожу прямо здесь, при свидетелях.

Слава бледнеет еще сильнее, сжимает губы, а я только сейчас понимаю почему он так боялся.

– Пап… Даша в капкан попала. – произносит сдавленно, – Мы её вытаскивали.

– Какой капкан?! – гремит так, что даже мне становится страшно.

Взгляды всех присутствующих обращаются на меня, а потом на мою ногу.

– Дочка, это где ты капкан нашла? – ахает мама, а папа приседает на корточки, чтобы осмотреть меня.

– В лесу. Не переживайте, уже всё хорошо.

Но мой ответ никого не успокаивает. Люди начинают охать и перешёптываться. Папа сверлит меня взглядом, в котором смешаны страх и гнев.

– Какого чёрта ты пошла в лес? – рявкает он.

Отец Славика снова хватает сына за шкирку.

– Вы что, щенки, в лес девчонку потянули?

– Н—нет, – заикаюсь я, шокированная тем, что они могли подумать. – Мы на речку шли.

– На речку? Через лес? – ещё сильнее звереет отец Славика. Его лицо багровеет от злости, вены на шее вздуваются. – Я что говорил про лес? Твоя идея была? – он встряхивает бледного, как мел, Славика так сильно, что тому приходится цепляться за рукав отца, чтобы не упасть. – Я спрашиваю, твоя? После того, как я сказал, чтобы в лес ни ногой после браконьеров?!

– Па…

– Ну я тебе задам!

– Пап…

– Не его, – вмешивается вдруг Руслан, обращая на себя всеобщее внимание.

– Что ты сказал? – отец Славика медленно оборачивается.

– Я сказал – не его.

– Только не говори, что это ты потащил моего сына в лес?! Ещё и девчонку с собой прихватил. Ты, поганец?! Ну конечно, как я сразу не понял?! Мой Славка за тобой, как щенок, бегает!

С силой отталкивает сына и подходит к Руслану. Внезапно хватает его за шею.

Я в ужасе холодею и врастаю в землю.

– Не тронь моего сына, – раздаётся сердитый голос из толпы.

Я нахожу глазами мужчину в старой майке и спортивных штанах, который плотно сжав губы, подходит к Руслану. Лысоватый, с отросшей небрежной щетиной и татуировками на руках и плечах он сильно выделяется из толпы.

– Да я бы его, – делает угрожающее движение рукой миллиционер, словно собираясь ударить, – за то, что таскает за собой Славку, прибил бы. Одни проблемы от тебя.

Он встряхивает Руслана, но тот резко ведёт головой и молча сбрасывает его руку. Сверлит взглядом исподлобья.

– Если бы не он, где был бы твой Славка сегодня? Забыл уже или напомнить?

Лицо отца Славика покрывается красными пятнами. Женщина, вероятно его мать, ахает, зажимая рот ладонями.

Я не знаю, о чём они, но мне стыдно и страшно за всех. Я никогда еще не была в такой ситуации. Родители при мне не кричат. И уж точно руку не поднимают.

Сейчас же происходит какой—то сюр. Руслан вообще был единственный, кто пытался нас отговорить от похода в лес, а сейчас в его адрес льётся столько отвратительных слов и обвинений.

– Это не они, – выпаливаю дрожащим голосом, не в силах больше смотреть на всю эту несправедливость.

– Что, дочка? – мама тревожно заглядывает мне в лицо.

– Не они это, – повторяю громче, чтобы этот злой мужчина перестал смотреть на Руслана с такой ненавистью.

Который теперь уже сам смотрит на меня. Зеленые глаза ввинчиваются в меня, словно буравя. Славик со страхом поворачивает ко мне голову.

– Это я. Ребята предложили сходить на речку, – быстро тараторю, – но предупредили, что идти нужно долго. А мне так надоело сидеть дома, что я согласилась. Но потом поняла, что сделала это опрометчиво. Мне стало плохо от солнца. Голова закружилась, я чуть не потеряла сознание и начала плакать. – Нагло вру, уверенно смотря на всех присутствующих. – Сказала им, что вернусь обратно через лес, и ушла вперед. Они не хотели пускать, но меня начало тошнить от солнца. Я ушла, а они пошли следом. Но я же не знала, что там капканы. Угодила в один, думала умру от боли. Если бы они ушли на речку сами, а не пошли за мной, я бы, наверное, до сих пор там стояла. Но они помогли мне. Нашли палку и открыли его. Просто это было очень долго. А потом мы также долго шли обратно. У меня сильно болела нога, я не могла на неё ступать. Я не знала, что всё так сложится. Простите меня, пожалуйста, – последние слова заканчиваю на надрыве.

Потому что мне действительно искренне жаль, что всё так вышло.

Из—за меня.

Повисает гробовая тишина. Отец Славика выпрямляется. Недовольно выдыхает, и скосив на Руслана взгляд, бросает неохотно:

– Извини.

А потом поворачивается ко мне:

– Кто ж так делает, девочка? В незнакомый лес сама! – отчитывает меня, но тут же сбавляет тон, когда папа встает передо мной, закрывая меня от его злости.

– Я разберусь с дочерью. Извините, что так вышло.

– Главное, что все живы, – произносит женщина в стареньком домашнем халате, которая все это время стояла поодаль, а потом подходит к Руслану.

Скорее всего, его мама, догадываюсь я.

– Да, – тут же подхватывает моя. – Всех на уши поставили. Но хорошо, что всё хорошо. Спасибо, ребята, что помогли. Пойдём, Даша. Дома поговорим.

Папа обхватывает меня за талию, как еще совсем недавно держали меня ребята, и разворачивает ко входу во двор. Славик с родителями идут рядом, а вот Руслан с его матерью и отцом уходят в противоположном направлении.

Мы успеваем с ним лишь на миг пересечься взглядами. Я внутри все еще дрожу. В ушах звенят крики и обвинения.

Надеюсь, дома его не ждёт взбучка, которая определенно ждёт меня.