Запретные отношения

— Нет. Я был сосредоточен на том, что мы делали, и не думаю, что была хоть секунда, которую можно было потратить на испуг или нервы.

Я не была уверена, как далеко мне стоило заходить со своими вопросами. Собиралась спросить о том, скольких людей он убил, но одумалась. Я не хотела знать.

— Хочу, чтобы ты кое-что знала, — произнес он. — Я больше не делаю это напрямую.

— Что ты имеешь в виду?

Он повернулся ко мне лицом.

— Я организовываю это. Получаю информацию, исследую место, где это произойдет, собираю как можно больше информации о целях, а затем кто-то другой делает остальное.

— Почему не ты?

Он пристально посмотрел на меня.

— Это становится все более подробным, Кэтрин.

— Ты обещал, что расскажешь.

Он кивнул.

— Мне нужно отступить от этого, поэтому я набираю людей, чтобы наносить удары. У меня есть кое-кто — контакт — кто держит меня в курсе по поводу групп людей, которые, скажем так, более чем нежелательны. Мафиози, наркобароны, типа того. Таким образом, если их поймают, я буду в шаге от расследования, и это даст мне время убраться отсюда.

— Из Балтимора?

Он посмотрел вниз, потом снова вверх.

— Из Соединенных Штатов.

Не это я хотела услышать.

— Так это может произойти практически в любой момент?

Он кивнул.

— Почему, — спросила я, — вместо тебя это не делает правительство США или Великобритании, как должно быть? И этот парень, о котором ты рассказывал, мистер?..

— Атертон.

— Именно. Так почему они этого не делают?

Уоттс потер лицо, как будто я, возможно, раздражала его своими вопросами. Или, может, это был стресс от всего этого.

— Британское правительство не собирается никого отправлять, чтобы убивать людей на американской земле, так же, как и американцы не поедут в Великобританию, чтобы сделать это. Американцы попытаются арестовать любого потенциального террориста в своей стране. А мы хотим не этого. Так слишком просто. Поэтому мы получаем информацию первыми, быстро предпримаем меры и все. — Он прервался на мгновение. — Но иногда им это удается. Как в Бостоне в прошлом году.

— Те парни были из Чечни?

— Нет, — ответил Уоттс. — Из Дагестана. Тот же регион, но другая политика и иные отношения с Россией. Но они все равно стали радикалами. Даже после того, что случилось, в этом вопросе все еще остался беспорядок. До взрывов на Бостонском марафоне мы находили одну или две бомбы в год. Прошло чуть больше года после Бостона, но теперь они появляются еще чаще. Они активизировались, так что это будет происходить гораздо чаще.

Мысль была ужасающей. Со времен 9/11 было широко распространенным мнение, что в США и дружественных странах было много, так называемых, «спящих бомб». Но они всегда представляются выходцами с Ближнего Востока.

Эта новая угроза, которую прояснял Уоттс, заставила задуматься, как много их там, и была ли возможность найти их всех до того, как совершится атака, подобная бостонской.

— Как много парней занимается тем же, что и ты?

— Никогда не мог понять, было ли больше девяти, не считая меня. Подозреваю, что больше, потому что знаю о нескольких операциях, проведенных в Британии, Германии, Канаде и нескольких других местах. И знаю, что до нас была команда, но об этом у меня лишь крохи информации.

В тот момент его английский акцент внезапно исчез, и он разговаривал так, будто родился на Среднем Западе. Это заставило меня задуматься о его воспитании, семье и...

— Что с твоими бабушкой и дедушкой? — спросила я. — Они знают, чем ты занимаешься?

Уоттс смотрел прямо перед собой, не на меня, пялясь на кирпичную стену.

— Они думали, что я был здесь на учебе. Что мне нужно было убраться подальше от дома. В августе будет четыре года со дня их смерти. Бабушка была больна, дедушка — нет. Во всяком случае, до ее смерти. Он позвонил мне сообщить, что она ушла, и к тому времени, как я приземлился в Лондоне ради похорон, он сам был мертв. Думаю, он утратил смысл жизни. Он умер во сне в следующую ночь после ее смерти.

— Боже, это так грустно и... так мило. — Я потянулась к его руке, мягко ее погладила, зная, какие именно чувства он испытывал от отсутствия семьи. Я не хотела акцентировать внимание на этой теме, как и он. — Не хочу, чтобы ты уезжал.

Он быстро повернулся ко мне с ошеломленным выражением на лице.

— Что?

— Ты упоминал о возможности быстро покинуть страну. Звучит так, как будто я даже и не узнаю.

Уоттс минуту молчал.

— Я бы дал тебе знать.

Выражение его лица было таким, как будто ему было что сказать, но он этого не озвучил.

— Почему бы тебе просто не... прекратить? — спросила я. — Если все эти люди выполняют работу, а ты боишься быть пойманным.

— Я не боюсь быть пойманным, — огрызнулся он. — Меня не поймают.

— Но все равно остается возможность того, что ты будешь вынужден уехать? В любое время?

Он кивнул.

Я знаю, что это было эгоистично, но не могла не произнести того, что сказала дальше. Мы делились всем, и мои стены поразительным образом уменьшились.

Я поинтересовалась:

— Что, если ты влюбишься? Тогда остановишься?

Уоттс смотрел прямо перед собой. Я — на его профиль, чувствуя растущее напряжение.

— У меня нет планов прекратить, Кэтрин. Это личное.

— Знаю, но...

— Это личное, — повторил он, в этот раз более раздраженным тоном. Это был второй раз, когда я получила от него ответ, несущий в себе много гнева. — Я не собираюсь останавливаться. Нет причин. Мы вообще-то говорим о моей семье.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица, и у меня перехватило дыхание. Его слова задели меня, он как будто намекал, что я не понимаю, потому что у меня нет семьи, но не уверена, что именно это он имел в виду.

— Это несправедливо. Я просто пытаюсь понять тебя.

Уоттс вздохнул, закрыл глаза и потянулся ко мне.

— Я не это имел в виду. Мне жаль.

Он обнял меня, и мне удалось подавить слезы, скопившиеся под веками. Мы просидели так некоторое время, и в это время он дважды выразил свое сожаление. Наконец он подставил палец под мой подбородок и поднял лицо вверх. Поцеловал меня. Я выдавила из себя улыбку.

— Хочешь чего-нибудь выпить?

Он встал.

Мы просидели больше часа.

— Выпивка звучит здорово. Что у тебя есть?

Он направился в кухню.

— Сок, молоко, вода... но я буду пиво.

— Мне то же самое.

Уоттс вернулся с четырьмя бутылками холодного пива. Открыл две и передал мне одну.

— А что, если все закончилось бы тем, что тебя поймали? — спросила я.

Этот вопрос вызвал у Уоттса легкий смешок.

— Это была бы довольно сложная политическая ситуация, так что, насколько я могу судить, я был бы по-тихому депортирован и передан британскому правительству. Так бы, во всяком случае, все разрешилось официальным путем. Что же касается того, как бы все произошло на самом деле? У Атертона есть деньги. Он может купить все, чего пожелает, даже свободу людей, так же легко, как покупает смерти.

— Пугающий парень, — произнесла я.

Уоттс кивнул.

— Могущественный. — Уоттс схватил меня за руку и крепко держал ее. — Я уже достаточно скомпрометировал тебя, рассказав все это, и мы рискуем, особенно учитывая то, кто твой работодатель.

Я быстро покачала головой.

— Нет-нет. Я ничего такого не делаю для ФБР.

— Как часто вы проходите дополнительные проверки?

Пожав плечами, я поднесла бутылку с пивом к губам.

— Раз в год или типа того.

— И это только тот раз, о котором ты знаешь.

Я даже не задумывалась над этим.

— Полиграф? — спросил он.

— Проходила дважды с момента трудоустройства.

— Тебе очень аккуратно нужно думать об этом, — сказал он.

Связь с Уоттсом, которую я чувствовала после всего, что сегодня произошло, была нерушимой. Прежде я никогда не встречала кого-то, у кого не было ни единого члена семьи.

Я вообще не знала свою семью. У Уоттса она была на протяжении восемнадцати лет, и он ее потерял. Не могла ничего с собой поделать и задумывалась, что было хуже. Поэтому спросила, что он думает по этому поводу.

Он снова посмотрел на меня, молча изучая мои глаза несколько секунд, и я думала, что у него будет ответ, но он произнес:

— Не знаю.

Это был хороший ответ, насколько я могла судить.

— Когда мы присели, — произнес он, — я сказал тебе, что ты будешь должна принять решение.

Я кивнула. Он никогда напрямую не говорил, что это было за решение, но я знала.

— Я уже решила. Я никуда не уйду.

Не было ни единого шанса, что я его покину, и я не могла вынести мысли о том, что он, не сомневаясь, навсегда оставит меня, бесследно исчезнув, и я никогда не найду его снова.

Прежде, чем сказать то, что хотела, он спросил:

— Ты кому-нибудь рассказывала обо мне?

Дерьмо. Мне пришлось рассказать Тэйре. Хоть и немного. Она не знала его имени, но знала, что я с кем-то встречаюсь. Этого вполне могло хватить, чтобы разорвать мою связь с Уоттсом. Я должна была быть с ним честной, поэтому рассказала.

— Ладно, это не сложно. Но если разговор снова коснется этой темы, ты должна убедиться, что не рассказываешь о нас большего.

Я подвинулась ближе к нему, прижимаясь как можно ближе к его телу. Голову я положила ему на грудь.

Он говорил, а я слышала его слова так же хорошо, как и чувствовала в его груди вибрацию от разговора.

— Я никогда не позволю с тобой чему-нибудь случиться.

Мое тело вспыхнуло от тепла его слов. Знаю, что он имел это в виду. Я верила, что он будет придерживаться этих слов.

Он поцеловал меня в макушку.

— Еще кое-что, — произнес он.

— Хм?

— Ты еще не видела мою спальню.

. . . . .

Уоттс провел меня вверх по лестнице мимо двух пустых спален и дальше по коридору к главной спальне.

— Ты — единственная женщина, побывавшая в моем доме, — сказал он, — не говоря уже об этом месте.

Комната была длинной и узкой, занимающей всю заднюю часть дома. Сводчатые потолки были выкрашены в белый цвет, стены — в глубокий голубовато-серый, украшенные черно-белыми модернистскими гравюрами, похожими на тесты Роршаха. Ванная комната находилась в одном конце комнаты, камин — в другом.

Двойные французские двери вели на балкон с видом на задний двор. Уоттс отодвинул белые занавески в сторону, впуская неяркий свет в комнату. Он открыл двери, позволяя звуку дождя проникнуть внутрь.

Я чувствовала головокружение, когда тело предвкушало то, что должно было произойти.

Он стоял лицом ко мне, когда мои ноги задней частью упирались в кровать. Подняв мою рубашку, он прижался ко мне, и я могла чувствовать его возбуждение. Он наклонился, обхватил мою грудь и приподнял ее навстречу своим губам, вбирая сосок в рот.

Я откинула голову, держась за его плечи.

Он поднимался поцелуями от груди к шее, и я почувствовала, как его пальцы ослабляют завязки на штанах, которые он мне дал. Они легко упали на пол, и я вышла из них.

Мне нравилось быть обнаженной для этого мужчины. Я любила странную смесь крайней уязвимости и абсолютной уверенности в безопасности.

— Раздень меня, — произнес он.

Я расстегнула его рубашку и стянула с его тела, запустив под нее руки, ощущая мускулы его живота и груди. Расстегнула пуговицы до конца, потом стянула по плечам, и рубашка присоединилась к моей одежде на полу.

Грудь у него была широкая, покрытая редкой порослью волос. Я положила руки на его грудные мышцы и почувствовала, как они напряглись.

Посмотрев на лицо, я увидела, что его взгляд тлел от напряжения. Удерживая зрительный контакт, я опустила руки по животу к его поясу. Услышав звон металла о металл, я словно услышала сигнал тревоги.

Руки проникли под пояс боксеров и, прежде чем поняла это, мои пальцы уже были на основании его эрекции. Я подвигала пальцами, чтобы плотнее обхватить его длину, и почувствовала, насколько он был толстым пульсирующим от возбуждения, жаждущим трахнуть меня.

Его руки поднялись к моему лицу, и он притянул меня к своему рту. Последовал обжигающе горячий поцелуй, когда моя рука исследовала его длину. Кожа была бархатистой, мягкой, покрывая его твердость. При мысли о том, что я единственная женщина, которая когда-либо была с ним в этой комнате, меня охватило волнение. Я была единственным объектом его желания.

— Господи, Кэтрин, твои прикосновения идеальны.

Грудь ощущалась тяжелой, и он взял ее в руки, поглаживая соски большими пальцами.

Я целовала его шею, грудь, живот, опускаясь на колени. Закончив расстегивать его брюки, стянула их вместе с боксерами. Он откинул их, когда я встала. Мы оба стояли обнаженными, его жаждущий член был прижат к моему животу.

Уоттс обнял меня за талию.

— Хочу тебя прямо сейчас. — Он с легкостью поднял меня, укладывая на спину.

— Я весь день хотел попробовать тебя, — сказал он, целуя шею, грудь, задержавшись на каждом из сосков и обводя их языком. Под его движениями они затвердели.

Он заполз на кровать и толкнул меня еще дальше. Поднял мои ноги одной большой сильной рукой, держа лодыжки вместе. Мои ноги висели в воздухе, и я была полностью открыта ему, когда он опустился на колени.

Облизнул задние части каждой голени, потом — ниже между коленей, где было почти щекотно, но для щекотки это было слишком горячо. Вниз по бедрам, целуя, посасывая... задерживаясь там, посасывая снова...

Лаская внешнюю сторону бедра.

Помечая меня?

Я бы не стала возражать против этого. Мы так много разделили, и он дал мне выбор уйти. Я посвятила себя ему и получила то же взамен.

Я была его, а он — моим.

Разведя мои ноги, он положил одну себе на плечо. Вторую оттолкнул далеко в сторону, полностью раскрывая меня.

— Люблю, когда ты так открыта для меня, — сказал он, вторя моим мыслям.

— Уоттс...

Голос затих. Я не могла выпустить ни слова. Я, в любом случае, не была уверена, что мне стоит сказать.

Он раскрыл меня пальцами, демонстрируя для себя мой чрезмерно возбужденный клитор. Когда его язык впервые коснулся этого места, я захотела задержаться так надолго, может, на часы, а, может, и дни... Я просто не хотела, чтобы он останавливался.

Но он остановился.

Он поднялся вверх по моему телу, пока его лицо не приблизилось к моему. А затем поцеловал меня.

— В этот раз мы собираемся кончить вместе.

Он держался стойко, когда встал на колени между моих ног, наклонился, целуя меня, и я могла сказать, что он раскатывал презерватив.

— Готова, Кэтрин?

Я кивнула.

— Хорошо, потому что я в любом случае собирался тебя трахнуть.

Я почувствовала, как головка врезается в мою жаждущую плоть. Он ухмыльнулся, затем слегка толкнулся, едва ли войдя в меня.

— Ты такая тугая.

— Ах... ах.

Мой голос снова стал значительно выше. Уоттс мог заставить меня звучать не так, как обычно.

Одним жестким толчком он полностью вошел в меня, заставив откинуть голову на подушку, когда спина и шея изогнулись, полностью принимая его.

Я задохнулась. Уоттс был настолько глубоко, что я не была уверена, смогу ли принять больше и не кончить быстро.

Он коснулся ртом моей шеи, и я почувствовала, как кожу посасывают его губы, затем, облизнув меня и произнеся мое имя, он оттолкнулся, практически полностью выйдя, потом медленно вошел в меня длинным толчком.

У меня никогда не было секса, даже и близко похожего на этот. Я думала об этом, но только из-за слов, которые он месяцами писал мне. Уоттс делал это на основе огромного опыта. Полностью контролируя и сосредоточившись на нашем общем удовольствии.

Его бедра качались назад и вперед, затем он покружил ими, когда его член наполнил и коснулся каждой части внутри меня.

— Чувствовать тебя так чертовски хорошо, — прорычал он.

Опустив голову к моей груди, он вобрал сосок в рот. Мягко пососал его, но потом сжал губы, дразня и дергая за сосок, пока тот полностью не затвердел. Он посмотрел на него, лизнул еще раз, а потом обратил внимание на другой.

Положив руки на его бицепсы, я чувствовала, как они сокращаются, когда он начал трахать меня жестче. Он был почти свиреп в своих толчках, дыхание становилось все глубже и короче.

Он вколачивался в меня, подводя себя к собственному удовольствию. Я хотела, чтобы он кончил и испытал лучший оргазм в своей жизни.

Он снова поцеловал меня, вобрав мой язык в рот и посасывая его. Интенсивность того, как он меня трахал, увеличилась, и от негромких звуков, которые я издавала ему в рот, он задвигал бедрами еще быстрее.

Я чувствовала, как его член пульсирует и содрогается по мере приближения оргазма. Я сжала его предплечья и почувствовала, как напряглись его мышцы. Подняв взгляд, я увидела, как он откинул голову. Потом снова посмотрел на меня, захватил мои губы в диком поцелуе и сказал:

— Ты заставишь меня кончить.

Никогда еще у меня не было мужчины, решительно настроенного так трахнуть меня. Никогда еще парень не говорил со мной так мило и так грязно одновременно. Я никогда не была так возбуждена, и это вызывало желание дать Уоттсу все, что он хочет.

— Ты этого хочешь? — выдохнул он.

— Да, кончи. Хочу, чтобы ты кончил. Хочу, чтобы ты кончил... в меня.

Его взгляд опустился, чтобы встретиться с моим.

— Потрогай себя, — скомандовал он и вышел из меня, потом снял презерватив.

Я снова захотела посмотреть на то, как он касается себя, как делал это раньше. Сейчас это было завершение.

Я направила руку между ног. Глядя вдоль своего тела, как раз над моей рукой, я смотрела, как Уоттс снова поглаживает себя. Медленно, размеренно. Взгляд поднялся к его глазам, и я увидела, что он смотрел прямо вниз, следя за моей рукой.

— Красавица, — сказал он. — Покажи, как ты делаешь это.

Обвела подушечкой среднего пальца клитор медленнее, чем хотела, но я пыталась немного подразнить его.

Он сказал поднести руку к его лицу и, когда я это сделала, он вобрал в рот мои пальцы, пососал их и произнес:

— Сделай так снова.

Я снова опустила руку, немного быстрее кружа по клитору, и вставила внутрь палец.

— Мне нравится смотреть, как ты себя касаешься, — сказал он хриплым голосом. — Это так, как я и представлял себе много раз.

Я смотрела, как его рука сильнее сжалась вокруг члена, он начал быстрее поглаживать себя от основания до кончика, затем покрутил запястьем, прежде чем спуститься по всей длине.

Мне нравилось наблюдать за ним, и я могла бы делать это еще долго, если бы мы оба не были близки к финалу.

Я задыхалась и дрожала, чувствуя, как во мне поднимается оргазм.

— Кончи со мной...

Его голос был низким, он рвано дышал.

Я была близко, но его слова заставили меня кончить быстрее. Я боролась с тем, чтобы держать глаза открытыми, потому что не хотела отрывать от него взгляд.

Когда оргазм сотрясал меня, я наблюдала, как Уоттс гладил себя сильнее, мышцы в его руках и груди напрягались, лицо было сосредоточенным, дыхание со свистом выходило сквозь сжатые зубы, удовлетворял себя, как медленный горящий предохранитель, до... взрыва, а я смотрела и чувствовала, как он кончил на мой живот и грудь.

Он как будто снова пометил меня, как сделал это несколько минут назад, но в этот раз в более примитивном смысле, именно так, как я и хотела.

Он опустился к моему лицу, облизывая и покусывая мои губы, а потом трахнул языком мой рот.

Мы пролежали так несколько минут. В комнате стояла тишина, за исключением нашего тяжелого дыхания и шума дождя за открытыми дверями.

— Секунду, — произнес он, скатываясь с кровати и исчезая в ванной. Я слышала, как течет вода, и Уоттс вернулся с теплым влажным полотенцем.

— Слишком горячо? — спросил он, коснувшись моего бедра.

— Потрясающее ощущение.

Он мягко обтер меня влажным полотенцем, потом принес другое, чтобы вытереть насухо.

Он лег на кровать, и я повернулась к нему. Положив руку и голову ему на грудь, я смотрела в лицо мужчины, так неожиданно появившегося в моей жизни и который, я знала уже в тот момент, изменил ее навсегда.

Я чувствовала, как одинокая слеза образуется в уголке левого глаза, когда понимание этого достигло моего мозга. Я моргнула. Слеза скатилась по щеке. Я видела, как взгляд Уоттса метнулся к ней. Он наклонился к моему лицу и убрал слезинку поцелуем.

Несколько дней назад, я думала, что уверена в своей любви к нему, но, когда мы лежали на его кровати, я поняла, что несколько дней назад даже не представляла себе, что такое любовь.

Но теперь осознала все, потому что это было чувство, которого я не испытывала ранее и знала, что это должна быть любовь.

Я чувствовала блаженство, безопасность, уверенность, чувствовала себя доверчивой и красивой. Чувствовала, что часть меня только что вернулась, чтобы сделать меня цельной, хотя я даже не знала, что была неполноценной.

И именно Уоттс привнес все эти чувства в мою жизнь. Равной долей целостности было то, что я схватила то, что было передо мной. Я не пряталась от него. Я, по сути, побежала к нему.

Я выпустила себя из эмоциональной тюрьмы из-за этого уникального, умного, интригующего, дико сексуального мужчины.

Теперь, зная его историю, я была сильнее. Впервые в жизни я узнала кого-то, кто может разделять идею о том, что не познаешь сладости, если не знаешь горечи. И впервые в жизни в этом была надежда.

Забегая вперед, я знала, что будущее будет нелегким. Оно будет пугать и гнуть меня, но, благодаря любви, меня ничто не сломает.

Глава 12

Уоттс

Кэтрин осталась с пятничного вечера до утра воскресенья. В субботу мы заказали обед, позже вечером готовил я, и мы едва ли спали — остаток времени был потрачен на секс. Поздним вечером в пятницу мы заключили сделку не говорить ни о чем серьезном. Выходные должны были стать легкими и ленивыми, так и вышло.

Субботним утром, после того, как мы забрали ее машину с места, на котором она ее накануне оставила у моего книжного магазина, я приготовил завтрак: яичница с луком и перцем, а на десерт — маленькие банановые блинчики со сметаной.

Когда мы ели, я спросил о ее любимой книге.

— У меня такой нет.

— Конечно, есть. Люди всегда так говорят. Просто не хотят признаваться, какая именно.

Она положила в рот полную вилку яичницы и указала на свои губы.

— Хорошая попытка, — отозвался я. — Но так легко ты не соскочишь с крючка. Тяни время сколько хочешь. Я вытяну это из тебя.

Я встал, чтобы принести нам еще апельсинового сока и кофе.

Вернувшись к столу, предложил:

— Скажи прямо.

— Невероятный завтрак. — Она подняла вилку ко рту, закрывая глаза, и с насмешкой заурчала. — Такой вкусный, — добавила с полным ртом.

— Лесть не даст тебе отсрочки. Все, что ты делаешь, знаешь ли, разжигает во мне любопытство. Это чудо, что мы раньше об этом не говорили.

Она подняла голову.

— Нет?

— Не-а. Я уверен, что запомнил бы.

Она помолчала немного, потом произнесла:

— У меня в самом деле нет любимой.

Я съел кусочек блинчика, убедившись, что схватил добротный кусок банана, жевал и смотрел прямо на нее.

Она поднесла салфетку, чтобы вытереть губы, и продолжила:

— О, ладно. Если мне нужно выбрать, тогда это могла бы быть... «Кошачьи глаза» Маргарет Атвуд.

На мгновение повисла тишина.

— Ты ее не читал, — сказала она.

Я покачал головой.

Кэтрин улыбнулась.

— О, наконец-то я поставила тебя в тупик.

— Не надо себя недооценивать. Ты ставила меня в тупик много раз. А теперь расскажи, почему эта книга твоя любимая.

Она сказала, что этот роман научил ее многому о принятии, отверженности и унижении...

— Я не говорю, что это было словно читать о себе, — сказала она. — Но очень в тему, понимаешь?

Я кивнул.

— Некоторые из ее книг мне тоже нравятся, — продолжила Кэтрин. — Но иногда они слегка перегружены темой феминизма. Однако, должна сказать, что это моя любимая книга, а она — любимый автор. Твоя очередь.

— Моя любимая книга?

— Книга, автор или оба, — разъяснила она.

— Нет таких.

Она кинула в меня салфеткой.

— Это не честно.

— Я заглажу свою вину, — ответил я, поднял ее и отнес в постель.

. . . . .

Кэтрин уехала поздним воскресным утром, и я провел остаток дня не за чтением, не за просмотром телевизора и не за прослушиванием музыки, а в размышлениях. Я продумывал все возможные сценарии, которые могли возникнуть, если я буду с Кэтрин, учитывая, что она знала всю историю. Продумывал различные планы на случай непредвиденных обстоятельств, которые мне придется разработать, если что-то пойдет не так.

Мой худший страх состоял в том, что наш секрет будет обнаружен во время одной из плановых проверок ФБР ее личной жизни. Я ничего не мог с этим поделать. Рано или поздно информация всплывет, и мы должны были как-то подготовиться к этому.

. . . . .

Понедельник стал еще одним вялотекущим днем в книжном. Даже с магазином, приносящим такой ничтожный доход, мне никогда не приходилось беспокоиться о том, как долго я буду держать это место открытым.

Мистер Атертон дал мне денег, веря в то, что это было идеальное прикрытие. Мне не нужно было работать от звонка до звонка и отвечать перед боссом, так что я получил свободу заниматься тем, чем хотел. Работа с редкими книгами была лишь дополнительным преимуществом.

Я слышал, что он сделал что-то подобное для некоторых других парней, занимавшихся тем же, чем и я. Один владел мастерской по ремонту электроники за пределами Сиэтла, второй — парикмахерской в Дирборне, штат Мичиган, также я слышал о третьем, открывшем маленькую пекарню. Все это требовало наличия сотрудников, отвлечение, с которым я рад был не иметь дела.

Я слышал, что капитал Атертона оценен в пределах от двенадцати до двадцати миллиардов. Дать парням типа нас денег, чтобы мы окрыли маленький бизнес, ничто для него. И оплата каждому из нас ежемесячного жалованья в размере двадцати тысяч долларов — небольшое дело для настолько состоятельного человека.

За последние десять лет я проделал хорошую работу по сохранению большей части из этих денег, и приумножил капитал за счет продаж исключительно редких книг. Этого было достаточно, чтобы мне не пришлось работать, если когда-нибудь перестану работать на старика.

Около одиннадцати утра я написал Кэтрин электронное письмо.

Кому: Кэтрин.

От кого: Уоттс

Тема: Присядь

Мне пришло в голову, что тебе очень нравится, когда я доставляю тебе удовольствие ртом. К сожалению (как для тебя, так и для меня) мы исполняли это только в двух позах — ты сидела, а я был меж твоих ног, и ты лежала, а я устроился у тебя между ног.

Так вот сегодня я пишу тебе с предложением: в следующий раз я буду лежать на спине, а ты — на коленях надо мной будешь объезжать мое лицо.

Обдумай это. Посмотри, заинтересует ли тебя мое предложение. Если твоим ответом будет «да», тогда считай, заметано на эти выходные.

Теперь, если ты не слишком отвлеклась, пожалуйста, скажи мне название того ресторана в Вашингтоне, который ты упоминала прошлым вечером. Тот, который требует резервации и взимает абсурдную плату за маленькие порции. Ты говорила, что он тебя заинтересовал, но ты бы никогда туда не пошла. Думаю, ты должна увидеть его хотя бы раз в жизни.

Наслаждайся обедом.

Уоттс.

Не прошло и тридцати секунд после того, как я отправил письмо, как прозвенел звонок над дверью, и в магазин вошла покупательница. Она выглядела так, как будто сошла с обложки «Вог». Или, может даже «Плэйбой».

— Я ищу первое издание «Вельветового кролика», — произнесла она, проходя по проходу прямиком к прилавку еще до того, как я успел произнести приветствие.

— Мне жаль, — ответил я, — но у меня его нет.

Она выглядела разочарованной, когда сняла сумку с плеча, но удерживала лямку в руке. На вид ей было примерно двадцать, плюс-минус год. Высокая, с каштановыми волосами, достающими до плеч. Она была одета в желтую майку, щедро демонстрирующую декольте, и короткие шорты, открывающие ее длинные ноги, я не думал, что такие шорты еще выпускают.

— У моей сестры родился ребенок, и я подумала, что это станет идеальным подарком.

После этих слов я с подозрением посмотрел на нее.

— Вы в курсе, что эта книга стоит около четырех тысяч долларов?

— Нет.

Я кивнул.

— Что ж, это так. Она станет прекрасным подарком. Простите, но я не смогу помочь вам.

— Ладно, — отозвалась она, отвернувшись, чтобы пойти назад по проходу.

Она осматривалась еще примерно десять минут перед тем, как игриво помахать и улыбнуться перед выходом.

. . . . .

После закрытия магазина я решил пойти на пробежку, не продлившуюся долго. Мне повезло, и я собрал обычную компанию на баскетбольном поле, мы играли до захода солнца. Закончив хорошую тренировку, я пришел домой, принял душ и приготовил быстрый салат с курицей гриль. А затем ел, читая ответ Кэтрин.

Кому: Уоттс

От кого: Кэтрин

Тема: Ответ: Присядь

Забавно, что ты выступил с такой идеей. Вовремя. На этих выходных я собиралась купить новое кресло, но твое лицо подойдет.

Ресторан называется «МакДональдс».

Прости, сегодня чувствую себя немного саркастичной. Все потому что ты возбудил меня своим предложением. Ресторан называется Au Bistrot.

Кэтрин.

Мне нравились ее остроумие и сарказм. Еще больше мне нравился факт, что она признавала, я ее немного напугал.

Почувствовав желание выпить, я пошел в паб за углом. Там было оживленнее, чем обычно. Изабель работала в баре одна, и я терпеливо ждал, пока она меня заметит, и принесет пиво, сказав, что оно за счет заведения. Я положил десятидолларовую купюру в ее банку для чаевых, поднял бутылку в знак приветствия и нашел только что освободившийся стол.

По какой-то причине я наслаждался шумом и суматохой. Полагаю, это просто было тем, в чем я нуждался — чем-то, способным перезагрузить мои чувства и ненадолго увести мои мысли от Кэтрин.

Чего я не ожидал, так это присутствия в пабе девушки из «Вог»/«Плэйбой». Я заметил ее в другом конце помещения, когда она стояла у бара в ожидании своего заказа. Она дважды посмотрела в мою сторону, но я был способен угадать момент поворота ее головы и как раз вовремя отворачивался. Однако она поймала меня на третьей попытке.

Девушка подошла к столику и спросила разрешения присесть.

— Конечно.

— Спасибо, — ответила она, перебрасывая волосы через плечо, когда садилась. — Это место всегда так заполнено?

Я отрицательно покачал головой.

Она осмотрелась, поставив локти на стол, пальцами нервно теребя мочку левого уха.

Я ждал.

Примерно через минуту она сказала:

— Я нигде не нашла ту книгу.

Я поднял взгляд от ее декольте.

— А где вы искали?

Она пожала плечами.

— Ох, везде. Знаете... Эй, в какой хороший клуб неподалеку можно пойти?

Я отпил пива и поставил его на стол.

— Я не хожу в клубы.

— Почему нет? — Она казалась удивленной.

— А почему я должен?

Девушка отпрянула от моего ответа.

— Ого, простите, что спросила.

— Все нормально.

Она положила сумочку на стол и начала копаться в ней.

— Черт, я никогда не могу найти в ней телефон.

Я пил пиво и ничего не говорил.

Она перестала исследовать сумку и закрыла ее.

— Могу я воспользоваться вашим телефоном?

— У меня его нет.

Она положила руки на стол, одну на другую, готовясь нанести серьезный удар.

— Я вам не очень нравлюсь, да?

— Я вас не знаю.

Ее брови нахмурились.

— Поэтому у тебя нет причин сближаться со мной. — Она понизила голос до уровня на тон выше музыки и шума других посетителей бара. — Думаю, ты очень сексуальный.

К комплименту она добавила улыбку.

— Спасибо.

— Ты здесь сам, и раз уж я не могу даже получить напиток...

— А ты достаточно взрослая для выпивки?

Она рассмеялась.

— Да, да. Я достаточно взрослая, чтобы делать множество вещей.

Она попыталась состроить сексуальную гримасу, но надутые губки выглядели слишком наиграно.

Я прикончил пиво и поставил бутылку на салфетку, образовавшую мокрый круг от конденсата.

— Например?

Она снова рассмеялась.

— Ну, я не хожу и не болтаю об этом.

Я отодвинул пиво в сторону, облокотившись о маленький столик, практически вплотную приблизившись к ее лицу.

— А я говорю. Люблю знать заранее, что получаю. А еще люблю знать, сколько должен буду заплатить.

Она отшатнулась от столика.

— Что?

— Ну, понимаешь, — прояснил я, — деловую сторону вопроса. Во сколько это мне обойдется?

— Думаешь, я снимаюсь?

Окинул ее взглядом, посмотрел на грудь, а потом — снова на лицо.

— О, однозначно. Не могу представить тебя никем, кроме проститутки. Конечно, это не сулит ничего хорошего для твоего будущего. Естественно, сейчас ты молода, но мы все становимся старше. Тебе исполнится тридцать, и дела пойдут плохо. Тогда тебе стукнет тридцать пять, и тебе повезет получить двадцать баксов за минет. А когда тебе стукнет сорок, забудь об этом. Ты больше не играешь в секс за деньги, милая. Все будет кончено. Тогда что ты будешь делать? У тебя не будет навыков, и будущего будет не больше, чем сейчас.

Она выглядела так, как будто никогда не была так шокирована.

— Пошел ты.

А затем схватила сумочку.

— Прости, это не произойдет. Ты проиграла.

Она начала уходить от столика.

Я выкрикнул:

— Передай тому, кто тебя прислал, что я не идиот.

Она вела себя слишком предсказуемо. Я знал, в чем было дело еще до того, как она появилась в баре, и точно знал, кто ей заплатил.

Глава 13

Кэтрин

Хорошо, что в пункте охраны на работе не было какого-то детектора эмоций. Это было бы похоже на контрабанду ста фунтов стали, пытающейся пройти через металлоискатель.

Не было ни единого шанса, что кто-то сможет узнать об Уоттсе то, что узнала я за выходные. Я все еще чувствовала легкую паранойю, думая о том, что владела информацией, которую ФБР и другие правоохранительные органы, а также службы безопасности с названием из трёх букв хотели бы заполучить в свои руки.

Войдя в здание, я не увидела Тэйру. Наверное, потому что из-за своего нервного возбуждения прибыла на тридцать минут раньше.

Я была в раздевалке, готовясь надеть пластиковый защитный костюм, когда услышала легкий стук в дверь. Подняла глаза и увидела Тони. Он постучал в дверь концом фонарика, который носил с собой, как полицейскую дубинку.

— Доброе, Кэтрин.

Я выдавила из себя нейтральное «привет» прежде, чем закончила сборы. Я надеялась, что он просто поздоровается и уйдет, но желанию не было суждено сбыться.

Он ввалился в раздевалку и присел на одну из деревянных скамеек.

— Я заметил твое отсутствие в пятницу.

— Ага.

— Тэйра сказала, что ты заболела. Простуда? Или что похуже? Надеюсь, нет.

Божечки, просто уходи. Он был раздражающим и достаточно навязчивым до этой утренней встречи. Я практически не знала парня, а он задавал совершенно неуместные для простого знакомого вопросы.

Он сидел позади меня. Слава богу, я успела надеть пластиковый костюм, а потому чувствовала, что еще один дополнительный слой материала отделяет меня от него.

— Я бы предпочла об этом не говорить, — произнесла я, сразу пожалев о своем ответе. Мне стоило солгать и сказать, что это была банальная простуда. На этом бы все закончилось. По крайней мере, я так думала. Но мои слова, что я предпочла бы это не обсуждать, только разожгли его любопытство.

— Мне стоит дать тебе свой номер, — сказал он. Я закрыла глаза, стоя лицом к шкафчику. — Если когда-нибудь заболеешь, буду рад принести тебе свое собственноручно сделанное лекарство.

Я ничего не ответила.

— Хочешь знать какое? — продолжил он, не дождавшись ответа. — Я готовлю куриный суп с мятой и имбирем. Секрет в том, что зеленый чай составляет большую часть бульона. Он невероятный. Прочищает голову, горло, что бы там ни барахлило. Он хорош в любое время. На самом деле, если хочешь, не нужно ждать пока ты забо...

— Ты вернулась! — выкрикнула Тэйра, входя в раздевалку и спасая меня от необходимости принять предложение, которое Тони, судя по всему, собирался сделать.

— Ага, — отозвалась я. — Чувствую себя гораздо лучше.

— Привет, Тони, — сказала она, проходя мимо него к своему шкафчику.

Он произнес тихое, подавленное «привет», потом двинулся к двери.

— Оставлю вас, девочки. Поговорим позже.

Он вышел.

— Господи, спасибо тебе, — сказала я.

— Вообще-то меня зовут Тэйра, но, пожалуйста.

Конечно, шутка была не такой уж смешной, но от облегчения после ухода Тони, все, что она сказала, было желанной возможностью посмеяться и расслабиться. Впервые за это утро я почувствовала, как по телу пробежала волна облегчения. Напряжение в моих плечах рассеялось, и желудок больше не ощущался, словно завязавшийся в узел и весом с кирпич.

— Чувствуешь себя лучше? — спросила она.

— Намного лучше, спасибо. — Я хотела дать ей больше объяснений, но ограничиться чем-то простым. — У меня была мигрень, — добавила я.

— Вот дерьмо. Ненавижу их. У меня они все время бывают. — Она вступила в свой защитный костюм. — Доктора прописывали мне всякие виды лекарств, но все, что я после них делала, это сидела и, ну знаешь, пялилась в стену.

Я знала. Я, вероятно, принимала некоторые из тех лекарств, о которых она упомянула. Я думала о том, был ли ее опыт таким же плохим, как и мой. Нет, так быть не могло. Она была слишком счастлива, слишком легка на подъем. Мне все равно было любопытно, но я не хотела спрашивать.

— Знаешь, что их вылечило? — спросила она.

— Что?

Я изменила комбинацию на своем замке, задумавшись, знает ли код Тони и сможет ли забраться внутрь. Покачала головой, избавляясь от этой мысли.

— Косячок, — ответила она. — В смысле, у меня на это нет рецепта или что-то такое. Но мне нужно было заполучить его. Им надо легализовать это дерьмо. Быстро. Короче, ты куришь?

— Нет, — ответила я. Я едва ли употребляла алкоголь, боясь, что он вернет назад мое заболевание, так что марихуана всегда была для меня под запретом.

— Это не хуже выпивки, — сказала она. — На самом деле, даже более безопасно. Ты же никогда не слышала, чтобы кто-то накачался ею настолько, чтобы побить свою жену?

Она была права.

— Правда.

— Короче, в следующий раз, когда у тебя будет эта мерзкая мигрень, напиши мне или позвони, неважно в какое время. Я принесу тебе немного.

— Спасибо, — ответила я.

Я была уверена, что не собираюсь курить с ней травку. Во-первых, прошло семь лет с тех пор, как у меня была парализующая мигрень или другие симптомы моей детской болезни. Кроме того, я не собиралась рисковать работой в ФБР только для того, чтобы получить кайф.

Но ее предложение все равно звучало лучше предложения Тони с его куриным супом на зеленом чаем или на чем там еще.

Она села на стул и перешнуровала обувь.

— Ненавижу спрашивать, но ты узнала, женат ли он?

— Не женат, — тут же ответила я. — Все в порядке.

— Вот дерьмо. Слава богу. Я так волновалась, что он был причиной твоего отсутствия в пятницу. Типа ты что-то обнаружила. В смысле, теперь я знаю, что ты болела, но я переживала. О, и если ты попытаешься написать мне, а я не отвечу, это потому что что-то случилось с моим телефоном. Иногда я получаю сообщения, а иногда — нет. Мне нужно отнести его в магазин, и чтобы один из этих гиков его посмотрел. Вот почему я не писала тебе все выходные. Но, боже мой, я так рада, что ты вернулась!

. . . . .

Мне удалось уйти на обед одной. Тэйра хотела, чтобы мы поели вместе, но я сказала, что мне нужно сделать несколько телефонных звонков и пообещала, что на следующий день мы пообедаем вместе.

Я просто хотела побыть наедине с собой, а скамейка на Национальной аллее была местом, где мне лучше всего думалось.

Сначала я проверила электронную почту и получила одно письмо от Уоттса с темой «Присядь». Я всегда жаждала его письменных сообщений, и теперь, когда мы на самом деле узнали друг друга, поняла, что жду их с еще большим нетерпением. Словам теперь я могла придать голос и представить лицо, из-за чего письма становились более красочными, чем раньше. Кроме того, позже письма стали еще более особенными; теперь, когда мы начали встречаться, они стали редким явлением.

Я напечатала ответ, пытаясь соответствовать его откровенности, и добавила немного сарказма. Он меня действительно завел.

На протяжении следующих нескольких дней бывали моменты, когда я ловила себя на том, что волновалась, будто прыгнула выше головы. Я спала с мужчиной, убивающим людей. Стоит принять во внимание, что люди, которых он убивал, были террористами, так что Уоттс со своей компанией преследовали по миру самых страшных убийц, но все же...

Я волновалась о его безопасности. Переживала, что случится, если его поймает правительство Соединенных штатов. Волновалась, что случится, если он окажется вовлеченным в бойню с террористами — борьба, оружие, бомбы, бог знает, что еще.

Не исключено, что в один прекрасный день я перестану о нем слышать, а на следующий день узнаю, что его арестовали или, что еще хуже, убили.

О своей безопасности я беспокоилась по единственной причине: если окажусь втянута в его мир и меня за что-то арестуют, то я буду скучать по нему. А если меня убьют, то я упущу то, что, определенно, являлось моей настоящей любовью.

Глава 14

Уоттс

Тем же поздним вечером, перед полуночью я получил сообщение от Кэтрин:

Не хочу ждать выходных, чтобы увидеть тебя.

Я: Тогда давай не будем ждать. Я собирался предложить то же самое.

Она: Приедешь завтра вечером повидаться? Может, останешься у меня?

Я: Буду в шесть. Тебе стоит открыть дверь обнаженной. Это сэкономит нам немного времени.

Она: Очень смешно.

Я: Я не шучу. Спокойной ночи, Кэтрин.

. . . . .

Вторник начался отвратительно и становился все хуже и хуже.

Я проснулся от срочного сообщения от команды, передавшей мне новую разведывательную информацию. Войдя на зашифрованный сайт электронной почты, я увидел одно новое сообщение с красным флажком и зловещей темой: ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЕ И АВТОБУСНЫЕ СТАНЦИИ.

Открыл и быстро прочитал. У нас была информация, что в Александрии активировалась ячейка, и ее срочно отправили на несколько станций вдоль вашингтонской железной дороги и автобусных линий.

Сообщение вернуло ужасные и все еще очень яркие образы и эмоции от взрывов, убивших моих родителей и сестру. Ярость закипала в животе, вдохи становились все короче, пульс бился в висках.

Последние десять лет я участвовал в предотвращении некоторых нападений, но они никогда не касались вокзалов. Такое было в новинку. Это было больше. Именно поэтому я согласился на предложение Атертона десять лет назад.

Электронное письмо заканчивалось комментарием с предполагаемой датой нападения: восемь дней, начиная с этого.

Нам нужно было действовать быстро, говорилось там, и была приписка о том, что они послали кого-то для работы со мной — парня, с которым я тренировался в лагере Атертона, когда все это началось. Его звали Крис Спенсер, мы подружились во время тренировок и миссии в Чечне. Я годами не виделся с ним и не разговаривал. Так это и работает. Я с нетерпением ждал встречи, а еще знал, что он будет идеальным напарником во время миссии.

Сразу после двух часов зазвенел дверной колокольчик, и вошел мужчина. Я сразу понял, кто он.

— Мистер Уоттс, — произнес он, двигаясь к прилавку, за которым я сидел, листая книгу.

Я закрыл ее и встал, протягивая руку. Он пожал мою руку.

Говард МакДауэлл был одним из ближайших помощников мистера Атертона. Он был тем, кого вы могли бы назвать тренером для тех из нас, кто работает на его босса, хотя мистер Атертон называл его полевым директором.

Он присутствовал на наших тренировках перед Чечней и был такой же задницей, как и сейчас. Он был полковником британской армии в отставке, экспертом в ближнем бою — включая рукопашный бой, а также огнестрельное оружие — и, пока я многому у него учился и уважал его навыки, я не мог смириться с мыслью, что мистер Атертон выбрал его для работы с оперативниками в США.

У нас были расхождения и трения в прошлом, но нам удалось сохранить профессионализм. Миссия была важнее.

МакДауэлл едва ли наносил личные визиты. Обычно это был телефонный звонок. Хотя случались времена, когда он появлялся из ниоткуда без предупреждения, просто ради проверки. Он сделал так трижды за десять лет и всегда только по причине того, что какой-то серьезный вопрос требовал решения.

В то время как мистер Атертон был спокойным, мягким парнем, Говард Макдауэлл был самым безжалостным человеком, какого я когда-либо встречал. Полагаю, именно такое отношение нужно было Атертону в человеке, который организовывал его наемников и держал их в узде.

МакДауэлл подходил на эту должность и еще на несколько. Всегда ненавидел этого чертова сукиного сына.

МакДауэллу было хорошо за сорок, высокий, широкоплечий, гладко выбритый с коротко стриженными светлыми волосами. Он всегда одевался в костюм-тройку и у него была привычка все время сцеплять руки за спиной, даря ощущение, что ему комфортно контролировать все вокруг.

— Как бизнес? — спросил он, не глядя на меня, но осматривая магазин.

— Медленно.

Он кивнул и тихо напевал, как будто размышляя.

— Все тяжело переживают нынешнюю экономическую ситуацию, — отозвался он, — но неудивительно, что книжный магазин и без того испытывает трудности. С этими технологиями и электронными книгами, легкостью и скоростью осуществления заказов онлайн и доставкой... все это работает против вас, мистер Уоттс.

Я ничего не ответил.

МакДауэлл снял книгу с полки, покрутил ее в руках и поставил на место. Затем пошел к двери и я думал, что он собрался уйти. Это был бы странный исход его визита.

Вместо этого он запер дверь и повернул табличку «ЗАКРЫТО» надписью наружу.

Затем вернулся ко мне, снова складывая руки за спиной.

— Полагаю, вы получили сообщение утром? О железнодорожных и автобусных станциях.

Я кивнул.

— Это может стать для вас самым крупным делом, — сказал он. — Через день или около того мистер Спенсер будет здесь.

— Будет здорово.

МакДауэлл смотрел на что-то за моим плечом. Может, на редкие книги в закрытом стеклянном шкафу. Его взгляд снова встретился с моим.

— Вы двое идеально подойдете для этого. До завтра вы получите полный пакет распоряжений.

Что давало мне один дополнительный день для собственного расследования на основе тех данных, что у меня уже имелись.

— Я переживаю, мистер Уоттс.

— О чем?

Он медленно ходил вокруг, когда говорил.

— Волнуюсь, что вас схватят. Сейчас я знаю, у вас длинный и блестящий послужной список, и я благодарен вам за это. Вы всегда были готовы, эффективны... непревзойденны, если честно.

— Спасибо.

— Это правда, — сказал он. Он стоял в проходе. Я видел его профиль, когда он говорил, просматривая корешки книг. — Однако вы понимаете, что невероятно рискуете, если вас поймают. Теория всегда заключалась в том, что если вас поймают американцы, они тайно займутся вашим делом, передадут вас британскому правительству, и мистер Атертон купит вашу свободу. Правильно?

— Точно.

— Но вы, очевидно, знаете, что гарантии нет.

Его взгляд скользнул обратно ко мне.

Я кивнул.

— Мир может подвергать сомнению моральность того, что мы делаем как нам заблагорассудится. Есть веский аргумент, что мы пересекаем черту, мягко говоря. Однако они не могут усомниться в том, что, если будут честны сами с собой, такие люди, как мы, абсолютно необходимы в этом опасном мире.

Я всегда смотрел на это с такой же точки зрения, но при этом молчал и не подтверждал его слов — было что сказать о двусмысленной морали наших миссий.

Он подошел ближе, остановившись всего в нескольких футах.

— Вы — один из наших главных оперативников, мистер Уоттс. Всегда им были. Но позже кое-что изменится.

Мне не нравилось, куда это вело. Не нравилось, какой эффект это оказывало на мои нервы — во рту пересохло, плечи напряглись, зрение стало туннельным.

— Вы подослали девушку прошлым вечером.

Он улыбнулся.

— Безусловно.

Он уже проверял меня прежде. Иногда это была девушка. Однажды я практически клюнул на это. В других случаях, в похожей обстановке, как это было в баре, ко мне подходил мужчина и пытался завязать разговор о работе, спрашивая, чем я зарабатываю на жизнь. В прошлом году парень попытался поговорить о взрывах на Бостонском марафоне, обвинив власти США в неспособности сложить все вместе.

Все это были попытки увидеть, насколько далеко я впущу кого-то в свою голову. Помимо того, что почти забрал девушку из бара и трахнул ее три года назад, я никогда не забывал о проверках МакДауэлла.

— Хорошая попытка, — произнес я. — Молодая, большие сиськи, слегка наивна.

— Так надо было. И я не проверял тебя в этот раз. Я хотел, чтобы ты поступил с ней по-своему. Это было бы не только забавой для вас, но и дало бы мне необходимый материал, чтобы положить конец вашим отношениям с мисс Колб. Кстати, вы действительно ранили чувства той девушки. — Он притворялся, будто дрожит. — Холодный мистер Уоттс. Очень холодный. Мне было так жаль ее, что я заплатил ей немного больше обещанного.

— Не моя проблема, — сказал я. — Так где вы ее нашли? Начинающая модель или актриса? Студентка колледжа с ограниченными средствами? Или вы занимаетесь проституцией на стороне?

Он молчал несколько долгих, мучительных секунд, игнорируя мои вопросы. Я все равно не ожидал ответа.

Наконец он произнес:

— Ваша девушка работает на ФБР. Я знаю, сейчас она не агент, не следователь, но ФБР есть ФБР. Так много возможностей, что тебя поймают за твоим занятием, а наличие девушки из ФБР увеличивает этот риск в... — Он посмотрел на потолок, потом снова на меня. — ... скажем, тысячу раз. Это похоже на справедливую оценку.

Он посмотрел на меня, но я ничего не сказал.

— Думаю... — продолжил он с драматической паузой, — возможно, вам стоило остаться с той стюардессой. Или с той симпатичной рыжей, приехавшей в Джорджтаун. Или, на самом деле, с любой. По крайней мере, ни у одной из них не было опасных связей, коими обладает ваша нынешняя игрушка. — Его тон изменился, голос стал выше. — Вы должны покинуть девушку. Дам вам немного времени, потому что она выглядит немного уязвимой. Отпустите ее, мистер Уоттс. Это мой вам совет.

Я хотел двинуть мудаку в челюсть, но сумел воспользоваться бездной самоконтроля, которую накопил за все эти годы, и избежать еще больших проблем.

МакДауэлл развернулся на каблуках и пошел по проходу к двери. Отпер ее, развернул так, чтобы с улицы читалось слово «ОТКРЫТО». Затем широко распахнул дверь и сказал:

— У вас нет выбора, мистер Уоттс.

И вышел за дверь.

Notes

[

←1

]

разновидность американского футбола. — прим. пер.

[

←2

]

летающий диск, который бросают на значительные расстояния и с большой точностью.

[

←3

]

Разновидность игры в бильярд, в которой каждый играет шаром своего цвета. — прим. пер.

[

←4

]

Балтимор Ориолс (англ. Baltimore Orioles) — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Восточном дивизионе Американской лиги Главной лиге бейсбола (МЛБ). Команда базируется в Балтиморе, штат Мэриленд в США. — прим. пер.