Запретный Альянс

Глава 3

Странности начали преследовать меня довольно давно. Я давно уже перестала верить во что-то необычное, к примеру, в любовь, притяжение, страсть. Ни разу я этого не испытывала. С Дином всё было иначе. Он был весёлым, игривым и непостоянным. Он был тем, кого я, по моему мнению, не заслуживала. И я его потеряла, как потеряла веру в себя, как в женщину. А потом наступила тишина, вылившаяся в отношения с Питером, которую я и хотела. Но хотела ли? Не знаю.

После ухода Дерика я долго думала и взвешивала всё, пыталась понять, зачем он так поступал и почему поцеловал меня. Да, это важно. Для такой, как я, очень важно. Наверное, я странная, но именно страсть, зародившаяся вчера, не даёт мне покоя. Знаю, что это она. Я читала много книг, и симптомы похожи. Но к Дерику? К человеку, планирующему сотворить чёрт знает что, это просто невозможно, правда? Не верю, что от ненависти до противоположного чувства всего один шаг. Нет… ненависть довольно сильное чувство, и оно никогда не перерастёт в другое, в котором присутствует только смерть эмоциям и чувствам. Ненависть часто путают с влечением, в котором страшно признаться даже себе самой. Ненависть безлика. Она пустая и никак не окрашена. А вот Дерик чёрный. Чёрный, как самая страшная тайна, скрытая в разуме.

Боже мой, оказывается, я зациклена на Дерике, на его поступках, на его словах, на его реакции. Мне интереснее его дальнейшие действия, чем то, как это обернётся для меня. Каждый мой шаг был продиктован желанием доказать что-то именно ему. Но что? Я не понимаю саму себя.

Поворачиваюсь к двери. Солнце озаряет спальню и играет солнечными зайчиками на полу, когда входит Герман.

– Привет. – Мужчина, с букетом в руках, улыбаясь, подходит ближе и кладёт его на стол.

– Привет.

– Как ты? Я не спрашиваю о ранах на пальцах или синяках, а о тебе. Как себя чувствуешь? – озабоченно интересуется он, садясь в кресло напротив меня.

– Я запуталась, – тихо признаюсь.

Герман мягко улыбается мне и кивает.

– Я могу чем-то помочь?

– Что ты здесь делаешь?

– Отнёс рапорт королю и решил навестить тебя. Особенно, после того что вчера случилось, и твоего вывода о том, что тебя хотели убить, и это было нашим с Дериком планом.

– Он уже донёс тебе? – прищуриваясь, спрашиваю его.

– Ну, как бы… неосознанно.

– Это как?

Герман передёргивает плечами и цокает.

– В общем, кое-кто вчера немного перебрал виски.

Удивлённо приподнимаю брови.

– Предполагаю, что Дерик тебе всё доложил? Он же рассказал тебе о том, почему всё так случилось, и признался, что сам подстроил твоё обвинение?

Тяжело вздыхаю и пожимаю плечами.

– О том, что это был он, я и так знала. Слышала ваш разговор, видела сумку и… Дерик постоянно повторял: «я не должна здесь быть». Он убеждал меня уехать, я… немного запуталась и чувствую себя ужасно. Чувствую себя сумасшедшей, Герман. Не знаю, как ко всему относиться. Мы можем поговорить начистоту? Без лжи и двусмысленных ответов. Мне это очень нужно. Пожалуйста, – прошу я.

– Конечно, я для этого и зашёл к тебе. Полагал, что у тебя накопилось достаточно вопросов ко мне, и готов честно ответить на них.

Слабо улыбаюсь ему, и он мне в ответ.

– Что такое «Альянс»? Я видела папку в доме Дерика, и там было твоё фото, как и многих других мужчин. Только мужчин… кажется.

– Это похоже на присягу, которую каждый мужчина, достигший совершеннолетия, приносит на верность стране. Своего рода традиция, появившаяся с момента коронации Ферсандра. Клятва, что все мы, до самой смерти, будем отстаивать интересы Альоры и её жителей. Это обычная процедура. Вероятно, ты видела папку с досье на мужчин, рождённых в один год со мной. Они, для порядка, распределены по годам рождения, – чётко отвечает Герман. Слова Дерика подтверждаются.

– А Дин в курсе этого?

– Конечно. Ты можешь спросить у него, ведь и он состоит в «Альянсе».

– Присягу приносят только альорцы?

– Нет, не совсем так. Каждый альорец должен сам решить, готов ли он сражаться за свою страну, когда достигнет совершеннолетия. Это обязательно для него. Но есть и те, кто переезжают к нам и так же могут присягнуть на верность королевству при получении нашего гражданства.

– А если человек отказывается? Его за это наказывают?

– Нет. Никогда. Это сугубо личный выбор. Если альорец отказывается, то это никак не влияет на его жизнь, но при этом нам приходится быть более бдительными в отношении его семьи и его самого. Это вопрос безопасности, что никак не отражается на его обучении и будущем. Он может в любой момент присягнуть на верность. А что касается мужчин, не рождённых в Альоре, то для них эта процедура обязательна. Мы впускаем их в свою страну и должны быть уверены, что они не предадут нас.

– Разумно, – замечаю я.

– Мы стараемся сделать всё, чтобы каждому здесь было комфортно, но мир полон жажды власти и богатства, поэтому нам приходится вводить ограничения. Это всё, что тебя интересует, Реджина?

– Нет. Я прояснила многое для себя, потому что думала, что это соглашение против Дина. Но я, конечно же, спрошу и у него. Прости, Герман, но я не могу тебе доверять полностью.

– Я понимаю. Ничего страшного. Меня это не обижает. Наоборот, я рад, что ты предусмотрительно подходишь к этому вопросу. Итак, что ещё ты хочешь знать?

– Вчера… хм, это было подстроено Дериком? Он хотел меня убить? – В горле застревает ком. Воспоминания о словах, сказанных Дериком, прожигают мой разум. Я хочу верить… хочу, хотя это ненормально. Мне нужно услышать мнение постороннего человека. Кого-то ещё. Судьи, который бы вынес приговор и мне, и Дерику.

– Выходит, что он всё же ни черта не рассказал, – Герман глубоко вздыхает и откидывается на спинку кресла.

– Ответь, – настаиваю я.

– Нет, Реджина. Дерик – последний человек, который бы желал твоей смерти.

– Я могу возразить? У меня есть множество причин, чтобы не быть настолько уверенной в этом. Я…

– Реджина, ты имеешь право на сомнения. Дерик наломал достаточно дров, но он не убийца. Нет, конечно, он может убить, это его работа, но это не в твоём случае. И… я не могу рассказать всего, но вчерашний инцидент был для всех шоком. Дерик был уверен, что кто-то поспособствовал тому, что случилось. Лошадь не может сама понести. И он приказал осмотреть весь лес, особенно место, откуда лошадь сорвалась с места. Дин не мог с уверенностью сказать об этом, потому что был очень взволнован из-за тебя и того, что ты чуть не умерла. Его тоже понять можно, это был сильный стресс, и он не хотел отходить от тебя. Но благодаря хорошему знанию здешних лесов Дерик нашёл то место. И, действительно, в трёх метрах от места вашей с Дином остановки, кто-то прятался. Листва была примята, а ветки поломаны…

– Я так и знала, поэтому и сказала, что в кустах кто-то был. Лошадь Дина вела себя странно и брыкалась, чувствуя опасность. А потом всё и случилось.

– Да. Кто-то пульнул камнем в зад лошади. Я осмотрел её тело. К сожалению, Дин смертельно ранил лошадь, и поэтому она тебя сбросила. Иначе бы вы просто сорвались с обрыва в реку, и Дерик не успел бы тебя вытащить оттуда. Никто бы не успел. Дин поступил правильно. Но сейчас не об этом. На бедре лошади уже была кровавая вмятина. Ей было больно, поэтому она и понесла тебя, Реджина. И кто-то это сделал.

– То есть, кто-то хотел моей смерти? Чёрт, таких слишком много. Королева?

– Вряд ли. Она бы никогда не сделала это, когда рядом находился её сын. Она бережёт его слишком рьяно, особенно, от крови и инцидентов. В данный момент мы проверяем всех, кто был там. И у каждого есть алиби.

– Выходит, это не Дерик и не королева? – тихо уточняю я.

– Нет, Реджина. Это не Дерик. Повторюсь, он бы никогда такое не сделал. И могу сказать, что у него тоже был стресс. Отсюда и небольшое отклонение от правил в виде виски. Он испугался за тебя.

Хмурюсь, и это ещё больше усиливает моё непонимание. Дерик чего-то боится. Это странно и совсем неправдоподобно. Принять факт, что у Дерика есть сердце, и он способен кому-то сопереживать, сложно. Целуется он хорошо, но это лишь должно подтверждать, что он бесчувственный и жестокий козёл, как я о нём и думала. И, чёрт возьми, мне это в нём понравилось.

– Реджина? – Герман вновь привлекает моё внимание, и я поднимаю голову.

– Значит, кто-то всё же пытается меня убрать? – спрашиваю и отбрасываю хорошие мысли о Дерике, сосредотачиваясь на другом.

– Не факт, что тебя. По словам Дина, да и по твоим тоже, его лошадь брыкалась, но стояла перед твоей, то есть ближе к напавшему. Камень летел наискосок в твою лошадь, и по мнению Дерика, мишенью был именно Дин, а не ты. Тебе просто не повезло…

– Класс. Значит, теперь покушение называется «просто не повезло», – фыркаю я.

– К сожалению, это так, но мы пока разбираемся с деталями инцидента. Дин ничего не знает о наших догадках. Судя по траектории полёта камня, он должен был попасть в лошадь Дина и при этом не причинить ему самому особых увечий. Его лошадь стояла мордой в сторону тропинок и даже если бы понесла, то её легко бы перехватили. А твоя, наоборот, понеслась в сторону обрыва, что, предполагаю, не входило в планы нападавшего, но сейчас это только нам на руку. Ты всё ещё находишься в Альоре, потому что король занят решением иных проблем и пока оставил все мысли о тебе. Так что у тебя ещё есть время, чтобы прийти в чувство и понять, чего, действительно, ты хочешь.

– Подожди, то есть вы скрываете правду от короля и Дина?

– Да. Им пока рано знать. У нас нет доказательств. А подобное – это лишь догадки и предположения, что королю абсолютно не нравится. Поэтому я и тебя прошу держать это в тайне, пока мы не найдём преступника.

– А вы знаете, где искать?

– Сейчас мы проверяем алиби каждого, кто мог там находиться. Это все гости, приглашённые ко двору. Обычные жители туда не могли пройти, потому что там есть ограждение. Вход для них расположен с другой стороны. Ворота не были повреждены, и со стороны города туда никто не проникал. Поэтому круг подозреваемых сужается. Но всё же работы очень много, и в данный момент мы этим занимаемся. А также отслеживаем тех, кто хочет немедленно уехать из Альоры. Увы, таких желающих нет. Так что мы работаем. Не волнуйся, это не займёт долгого времени, и скоро мы будем знать, кто хотел причинить вред Дину, и по чьей вине ты чуть не погибла.

– Понятно, – шепчу. Да, это хорошо. Преступника найдут. Но пугает то, что он где-то рядом и может нанести ещё один удар. Но… есть Дерик. Он защитит Дина, правда?

– Это всё?

– Нет. Я хочу знать, какого чёрта ты участвовал в нападении на меня в отеле и почему ты помогал Дерику в этом? Чего он пытался добиться? Зачем? Сумка была в его доме, но я её не взяла, считая, что это ловушка от вас обоих. По моему мнению, если бы я забрала её, то доказала бы свою причастность к ограблению и дала бы зелёный свет королеве в её стремлении прикончить меня. Я не права? – напряжённо спрашиваю.

Герман слабо улыбается и качает головой.

– Никакого заговора против тебя с моей стороны не было, Реджина. Я, действительно, здорово рисковал в ту ночь, а ты меня обманула…

– Я спасала себя, – вставляю.

– Не суть. Я пошёл против Дерика и его желаний, потому что он уже загнал себя в тупик, а дальше было бы только хуже. Ты… здесь всё очень сложно. Я не могу открыть тебе всей правды. Не имею права на это. Но уверяю, что Дерик не хотел, чтобы всё так обернулось. Да, я многое знал, когда ты появилась в участке. Мы готовились к этому. Я готовился. Эльма тоже участвовала в нашей договорённости, но мы хотели защитить и тебя, и Дина. Каждый турист, появляющийся у нас, тщательно проверяется. Есть несколько имён, на которые мы должны обратить внимание. И когда твоё имя появилось в реестре прибывших в королевство, то Дерик вспомнил тебя. Он не ожидал, что ты приедешь сюда, и, ввиду прошлых событий, решил, что ты хочешь как-то навредить Дину. Но ты, по словам Эльмы, абсолютно была не подготовлена, да ещё и брошена женихом у алтаря. Поэтому нам пришлось работать быстро. То снотворное должно было тебя усыпить, и тебя бы просто обокрали. Никаких обвинений в шпионаже бы не последовало, но всё пошло не так, как мы планировали, – Герман делает паузу и поднимается из кресла. Он подходит к окну и складывает руки за спиной.

– Ты быстро поняла, что Эльма притворялась и никак не повлияла на то, чтобы предупредить тебя. Поэтому пришлось перейти к плану «В», который… в общем, это я тебя ударил.

– Что? – шокировано шепчу.

Герман бросает на меня виноватый взгляд и поджимает губы.

– Да… я. Мне нужно было только забрать вещи, и всё. Но ты была в сознании. Я испугался за свою сестру, а ты была мне незнакома. И я не придумал ничего лучшего, как только тебя ударить. Да, я совершил ошибку, но у меня было мало времени, чтобы обдумать всё. Я защищал сестру. Твои вещи были спрятаны в доме, мне пришлось быстро уехать и отправить в отель наряд полиции, когда Эльма мне позвонила. Ещё в участке я пытался объяснить Дерику, что всё пошло не так, и, вероятно, тебе теперь очень плохо. Я раскаиваюсь в случившемся, Реджина, и очень виноват перед тобой. Прости. Но Дерик сказал, что ты здесь появилась не просто так. И это только на руку. А потом всё закрутилось. Информация о тебе была опубликована в газете, но не мной и не Эльмой, и точно не Дериком, потому что его целью было держать тебя и Дина подальше друг от друга. Тем не менее все наши планы провалились, и всё пошло наперекосяк. Я просил его прекратить всё. Особенно в то утро. Дерик зашёл слишком далеко, а ты уже интерпретировала всё происходящее, как заговор против Дина, и это приняло ужасный оборот. Я решил помочь тебе узнать правду и таким образом подтолкнуть Дерика признаться, что всё задумывалось с целью обеспечения безопасности для обеих сторон. Тебя должны были депортировать в Америку, и Дин никогда бы не узнал о том, что ты была в Альоре. Но… получилось так, как получилось. Уже ничего не изменить, – произносит Герман и разводит руками.

– Выходит, в вашем окружении есть предатель. Кто-то же слил информацию про меня. Кто-то же следил за мной и Дином, и наш разговор на балконе тоже был опубликован. И этот кто-то находится очень близко. И желая причинить вред Дину, причинил его мне. Не находишь, что всё это довольно странно? Этот кто-то явно использует меня в своём плане навредить Дину. И раз ты утверждаешь, что это идёт не с подачи Дерика… Ты же утверждаешь это, Герман?

– Да. Это не Дерик. Я не отрицаю, что в последнее время он и Дин уже не так близки, как раньше… хм, в юности, но Дерик никогда не предаст королевскую семью. Никогда. Я за это ручаюсь головой, Реджина. Ты права, что кто-то играет против нас и тебя одновременно, и мы выясним кто именно. Обязательно выясним. Я лично занимаюсь этим делом, как и Дерик. Не волнуйся, вы с Дином будете в порядке. Я слышал, что твой отъезд отложили?

– Вероятно. – Приподнимаю руки, показывая обмотанные бинтами пальцы и свежую повязку, которую утром наложил врач, пообещавший, что её скоро можно будет снять.

– И ты собираешься уехать, верно?

– К чему ты клонишь? Разве моё мнение здесь кого-то волнует? – хмыкаю.

– Реджина, послушай, – Герман подходит ко мне и опускается на корточки. – За безопасность Дина можешь не волноваться, охрану Дерик усилил, а вот за себя и своё будущее самое время…

– О чём ты говоришь? – шепчу. – Мне снова что-то угрожает?

– Нет… нет. Хм, здесь другое дело. Я говорю именно о тебе. О тебе, как о личности, и о твоём будущем. Ты хочешь вернуться домой?

– У меня есть выбор?

– Вообще-то, да. Ты можешь остаться здесь и полноценно участвовать в предстоящих мероприятиях по случаю Дня независимости Альоры и коронации Дина.

– Но…

– Ты хочешь этого? Хочешь задержаться в Альоре и узнать, чем всё закончится? – Глаза Германа испускают странный блеск, от которого у меня бегут мурашки по спине.

– Я… не знаю. Да и никто мне не предлагал подобного. Поэтому, может быть, лучше, если я уеду отсюда как можно скорее. Тем более Дерик хочет этого… и он прав. Мне здесь не место. Я уже достаточно наворотила дел и пока не разобралась с ними. Дальше будет хуже. А мне хватает в жизни слов «хуже», – мрачно произношу.

– Но что тебе делать в Америке, Реджина? Что тебя там держит?

– Ау, моя сестра, подруга, работа. Мой несостоявшийся медовый месяц уже скоро закончится. Да и это был самый худший медовый месяц в моей жизни. Нет… это был единственный медовый месяц, но… от этого ничего не изменится.

– Насколько я знаю, то сестра и подруга вполне отчётливо тебе посоветовали заняться здесь собой и своей личной жизнью.

– Что? Откуда ты… Дерик, – шиплю, раздосадовано цокая.

– Теперь понятно, откуда у тебя такое странное чувство юмора. Но ты… ты, Реджина, особенная. Ты можешь многое изменить и узнать то, что и сама от себя скрывала. По данным, которые я получил от Дерика, ты совсем не та девушка, которую он мне описывал. Ты другая, абсолютная противоположность той угрюмой, неуверенной и забитой сироте.

– Он так меня описал? Да он…

– Он защищает свою территорию, как и любой другой мужчина. Но ты обязательно подумай о моих словах, – говорит Герман, подмигивая, и поднимается.

– Что ты подразумеваешь под словами о том, что Дерик защищает территорию? От кого? От меня? Да это просто гадко, – фыркая, обиженно поджимаю губы.

– Реджина, ты… – Герман осекается и выглядит полностью удивлённым.

– Плевала я на его слова, вот что скажу, но у меня остался последний вопрос к тебе. Вы же с Дериком близки, верно?

– Мы не настолько близки, чтобы плести друг другу косички перед камином за бокалом вина…

– Герман!

– Да, мы друзья. Нас всегда было трое. Я, Дерик и Дин. Теперь остались только я и Дерик, Дину уже не по статусу с нами часто видеться, да и мы давно не собирались, как раньше. К чему твой вопрос?

– В общем… – кусая губу, пытаюсь подобрать верные слова и не выдать себя. – Это личное. И это должно остаться между нами. Я серьёзно, Герман. Только между нами, иначе я вычеркну тебя из своих фантазий.

– Ты толкаешь меня на опрометчивые поступки, Реджина. Ты мечтаешь обо мне?

– Нет… да… нет… не знаю. Дело не в этом. Я хотела спросить. В общем… этой ночью… ты знаешь, что Дерик был у меня, так?

– Да.

– Хорошо. И он много говорил, предупреждал, угрожал, душил…

– Что?

– Не бери в голову, это я заставила его, но он всё же не убил меня. Просто хотела проверить и, наверное, свихнулась от неизвестности. В своё оправдание скажу, я думала о том, что Дерик хочет меня убить. Он постоянно…

– Реджина, переходи к делу, мне уже нужно идти.

– Да-да, ладно, – тяжело вздыхаю и поглядываю на Германа исподлобья.

– Что ещё вчера случилось?

– Нечаянно… случайно, так вернее… Дерик… он… в общем…

Наберись смелости, в конце концов. Ты уже взрослая, и в этом нет ничего страшного. Тем более для тебя это очень важно.

– Реджина?

– Дерик меня поцеловал, и это было просто «вау» и одновременно «чур меня». Есть вероятность, что он меня на самом деле не ненавидит, – выпаливаю я и зажмуриваю глаза.

Герман замирает, и в спальне наступает ужасная, постыдная и отвратительная тишина, от которой щёки начинают гореть адским пламенем. Дура! Есть более важные вещи для размышлений, а не чувства Дерика!

Я ожидаю, что меня сейчас опустят до уровня плинтуса, но Герман смеётся. Да так радостно, что меня это злит.

– Прекрати!

– Прости, но это… поцелуй, серьёзно? Всего лишь поцелуй тебя привёл к выводу, что Дерик тебя может не ненавидеть? Боже мой, да у вас обоих серьёзные проблемы с общением, Реджина…

– Герман, ну я же нормально спросила, хватит меня унижать. Мне самой противно об этом думать. Он был врагом, предателем, а теперь… не знаю кто. Чёрт из преисподней пришёл за мной, чтобы бросить на горячие угли. Не улыбайся так, – возмущаюсь, поднимаясь из кресла.

– Мне не с кем поговорить об этом. Сабина… она злится и ненавидит меня. К тому же она влюблена в Дерика. Если я спрошу у неё об этом, то она убьёт меня. С Дином о таком точно говорить нельзя. И никого из близких рядом нет, чтобы понять, что это значит. Я не умею читать эмоции у мужчин. Я в них абсолютный профан. Боже мой, до чего я докатилась. Мне сначала нравится, как Дерик меня целует, а потом становится гадко оттого, что нравится. А Дин? Он нежный и милый, а его губы… я их переросла. Ничего. Почему со мной всегда так? Не смейся. Не смей смеяться. Отвечай на мой вопрос, – топаю ногой, подавляя желание завизжать.

– Ты хочешь знать, нравишься ли ты Дерику?

– Что-то в этом духе…

– Что ж, – Герман загадочно улыбается и подходит ко мне, – останься в Альоре, Реджина Хэйл, и ты узнаешь ответ. Даже больше, ты узнаешь причины, по которым кое-кто готов умереть ради тебя. Всё в твоих руках. Запретное, оно всегда самое интересное…