Заслони меня собой

Глава 7

Через лес мы вышли к сельской главной улице.

По ней, вспылив до небес, промчались синие раздолбанные жигули. Даже на вид им было не меньше тридцати. Тут «ягуар» днем с огнем не сыщешь.

Задыхаясь от пыли, мы пошли к нашему дому.

Юрка шагал бодро, как ходят люди, привыкшие к настоящим расстояниям, а я еле плелась. Меня еще мутило после вчерашнего. По дороге заглянули в сельский магазин. Купили пельмени и бутылку недорогого вина – другого здесь не водилось.

– Отметим приезд, – пояснил Юрка.

Я пожала плечами: пить не хотелось, но чуть-чуть можно.

Он отворил калитку, и я с удовольствием заметила, что бабушкин цветник все еще жив. Дом у нас просторный, но одноэтажный. Дед много им занимался: сам перебрал пол, сложил камин в гостиной, почти вся мебель сделана его руками… У меня появилось чувство, что я вернулась домой. Даже дорожная сумка на плече перестала казаться тяжелой.

Стоило оказаться во дворе, как овчарка Ирма заскулила, припадая к земле и подбежала, виляя всем телом. Я погладила жестковатую шерсть, потрепала уши. Она старая, и на цепи мы ее не держим.

– Я тоже скучала, – сказала я, почесывая мохнатую шею.

По мощеной тропинке я пошла к крыльцу. Булыжники, которыми мостики двор мы собирали сами. Я шагнула на скрипнувшее крыльцо, толкнула дверь: в доме чистота! Намытый пол из янтарных от лака досок. Солнце заливало прихожую с кухни, показалось, что я очутилась в настоящей янтарной комнате – стены прихожей дед тоже обшил лакированными дощечками.

– Вот и дома! – сказал Юрка. – Тапки возьми.

Но мне хотелось пройти босиком по теплому полу. На кухне я разложила покупки, с удовольствием щурясь на солнце, бившее сквозь «вафельные» занавески в маках. Такое умиротворение встречается только в деревне летом.

Но когда я вспомнила о пузырьке, лежавшем в кармане джинсов, настроение испортилось. Я извлекла флакон, посмотрела на свет – на дне еще был яд и немало…

– Ритка! – позвал брат из глубины дома.

Я нашла его в гостиной. Припав перед камином, Юрка пытался раздуть огонь. Усмехнулась, и сложила руки на груди, злорадно наблюдая за его мытарствами.

– А раньше с первого раза, – укорила я.

– Тяги никакой! – ругнулся он.

Посреди гостиной стоял круглый стол, уже накрытый скатертью.

Раньше мы всей семьей садились за него на праздники – с мамой и с родителями Юрки, если они приезжали. Я так любила те посиделки. Теперь мы вдвоем… Но камин все равно будет разведен, стол накрыт – кто-то должен продолжить семейную традицию.

Бабушка все мечтала: вот Риточка замуж выйдет, Юрочка женится, детишек родите… Только у меня выкидыш за выкидышем, а Юрка – он никому не нужен. Вроде все на месте: руки, голова, не пьет… А девушкам не нравится. Дед говорил, это потому, что он лопух.

Я вздохнула и пошла за бабушкиными тарелками. Отсчитала нужное количество и сервировала стол. Раскладывая приборы, я заметила, что делаю это тщательно и с особым выражением лица, которое бывает у официантов. Профдеформация подкралась незаметно…

Я сварила пельмени, нарезала салат из огородной зелени, огурцов и покупных помидоров, а Юрка открыл вино и развел камин. Скоро стемнеет, а по вечерам в деревне прохладно.

Мы сели за стол – все, как прежде! Огонь трещит, вкусно пахнет дымом. Здесь тоже был янтарный пол, над камином висела кабанья голова – дедов трофей. Бил дичь он чаще, но к таксидермисту обращался всего пару раз. Еще у нас была голова оленя, но испортилась и ее пришлось выбросить.

На стенах висели дедушкины ружья, одно принадлежало Юрику – дед подарил ему на шестнадцатилетие, пояснив, что наш участковый Семеныч не должен об этом знать.

Мелкашка была моей, но я ею не пользовалась, разок стрельнув зайца по дедовому наущению.

На одной из стен обнаружилась «проплешина» в коллекции.

– А где дедов «вепрь»?

– Да так, – отмахнулся Юрка. – Снял, только воров привлекает. Дорогое же.

Я глотнула вина и навалилась на пельмени. Уже забыла, когда ела в последний раз: кажется, вчера утром.

– Что с лицом-то? – кивнул Юрка.

– На меня напали.

Юрик сцепил мосластые пальцы под подбородком. Широкий рот – почти как у клоуна, дернулся.

– Это кто такой смелый на мою сеструху напасть? Что случилось, Ритка? Рассказывай.

Я уставилась в тарелку и сглотнула. На меня не просто напали – пытались убить, но вывалить это во время семейных посиделок я не могу. Все равно, что неожиданно для всех насыпать кучу конского навоза на новогодний стол.

– Даже не знаю… Соли не принесешь? – выкрутилась я, выгадав еще секундочку.

Юрка ушел на кухню, а я опустила глаза, напряженно размышляя, что делать. Тот тип из кабинета Федора угрожал моей семье. Сочувствовал насчет бабушки и намекал, что остальные тоже не бессмертные.

Может соврать?.. Юрка мог защитить меня от хулиганов. Но от тех людей, с которыми я столкнулась, он меня не защитит – посмотрим правде в глаза. Попытается и, скорее всего, погибнет.

Вот Ярцеву я бы сказала сразу.

– Ты что, болеешь? – неожиданно спросил Юрка.

Я подняла голову и вопросительно уставилась на него. Дыхание перехватило – он держал флакончик с ядом, который я забыла на кухне.

– Отдай сейчас же! – не владея собой, закричала я и на подгибающихся ногах бросилась к нему. Брат растерянно смотрел, как меня трясет.

Я забрала флакон и спрятала в передний карман джинсов.

– Не трогай, – пряча глаза, попросила я.

– Что за капли? – спросил он. – Что случилось?

– Это… мое, – ответила я, не зная, что соврать. Надо сказать, что они гинекологические и он отстанет. Мужчины терпеть не могут эти темы, а что болею – он знает, просто без подробностей.

Юрка растерянно меня рассматривал:

– Ну… – смутился он. – Тебя же не изнасиловали, да?

Почти угадал, но преуменьшил масштаб проблем.

Что я могла ответить? Попытались?

– Все нормально, – твердо сказала я. – Мне надо поспать, я прошлой ночью почти глаз не сомкнула. А утром я все расскажу.

Я проснулась от собачьего лая – соседская псина не умолкала. Покрутилась, надеясь вновь уснуть, но на новом месте я всегда плохо сплю, словно принцесса на горошине.

Я села в пышной кровати, отдернула занавеску. Ночь была светлой и лунной, из приоткрытого окна тянуло свежестью. Закутавшись в бабушкин халат, я вышла на крыльцо и села на прохладную деревянную ступеньку. Ночь дышала природой и звезд столько, сколько в городе не увидишь.

Из темноты ко мне вышла Ирма и ткнулась в колени холодным носом.

– Тоже не спится? – пробормотала я, обхватив ладонями мохнатую морду. – По бабушке скучаешь? – совсем тихо спросила я, чтобы Юрка не услышал, если не спит. – А у меня муж мудак, – призналась я. – Хорошо тебе, мужика раз в год видишь и то недолго.

Ирма встряхнулась и улеглась у ног. Теплая шерсть и опадающий бок овчарки возвращал меня в детство, где все было хорошо. Ирме двенадцать, а тогда все были живы, и оптимистично смотрели в будущее.

Бабушка думала, что я удачно выйду замуж и буду приезжать с внуками, многого добьюсь в городе. Она научила меня шить. Вышивать мне даже нравилось, но где взять время этим заниматься? После смены приползаешь домой с отечными ногами, быстро готовишь на завтра обед дражайшей половине, стираешь униформу, моешься и падаешь спать… Я где-то себя потеряла, на пути из этого дома в то светлое будущее, что мне пророчили и в которое я уезжала.

Кажется, после третьего выкидыша.

Самую главную бабушкину мечту я выполнить не сумела.

В первый раз кровь пришла через две недели после задержки. Перепуганная, я понеслась к врачу, и только там узнала, что ничем не поможешь.

– Так бывает, – сочувственно сказала участковый гинеколог, быстро записывая что-то в карту. На меня она не смотрела – за дверью ее ждал десяток пациенток. – Попьете витамины, пролечитесь, и через три месяца пытаться!

Она ободряюще улыбнулась, выписала названия препаратов и направление на платное УЗИ.

Так бывает. Естественный отбор и все такое: скорее всего, с эмбрионом было что-то не так. По статистике с выкидышем сталкивается чуть ли не каждая вторая… Я поняла, что все куда хуже, когда скинула в третий раз – на том же сроке.

Артем намекнул, что видно я чем-то болею. Когда я принесла известие от врача, что ему надо бросить пить и курить, пропить витамины, и сдать кое-какие анализы, он перепугался еще больше.

– В тебе дело, – уверенно заявил он. – Что со мной может быть не так? Ты же беременеешь. А дальше моя работа заканчивается и начинается твоя!

После пятого я перестала пытаться.

Нужны были дорогие обследования, поддержка родных, а Артем вел себя так, словно ребенок нужен только мне. Подруга, заметив заплаканные глаза, сказала: «А что ты пытаешься доказать и кому? Ты молодая, отдохни, подзаработай, подлечись». И я погрузилась в работу. В конце концов, не я первая, не я последняя. Я хотя бы могу забеременеть, а кто-то и этого лишен…

Я тяжело вздохнула и вновь достала флакончик, рассматривая в лунном свете.

Темное стекло, ни одной надписи. Почему же я жива, если убийцы были уверены, что со мной все будет кончено? Я такая зараза, что меня и яды не берут? Всем сорвала планы… Обычно меня хлебом не корми, дай что-нибудь нафантазировать, но сейчас в голову ничего не шло.

Кто они такие и станут ли искать? Спряталась я не очень надежно – если захотят, найдут, но почему-то чувствовала себя здесь в безопасности. Не хочу уходить из собственного дома. Абсурд, но здесь возникало ощущение, что все будет хорошо.

Завтра нужно обдумать все на свежую голову. Я похлопала Ирму по спине и вернулась в дом. Утро началось очень по-деревенски – меня разбудило кукареканье.

Во дворе я привела себя в порядок – вода в рукомойнике оказалась прохладной и приятной. Дальше по плану были кофе и завтрак. Заглянув в курятник, я набрала пяток свежих яиц, и вчерашний салат еще остался…

Меня так увлекли житейские дела, что я забыла обо всем. Вымыла яйца и поставила их вариться. Мысли о Ярцеве я блокировала – слишком страшно было думать о случившимся.

– Ритка! – на кухне появился Юрка и завис над кастрюлей, потирая руки. – О, яички! Всмятку?

Всмятку он любит с детства. Я пожала плечами и выключила газ – всмятку, так всмятку. Гренок добавить, молока, овощей и получится прекрасный деревенский завтрак.

– Вечером шашлыки сделаем, – сообщил он, собирая на стол. – Ты не против? Я мясо поставил…

Я снова пожала плечами. Похоже, пытается меня порадовать – шашлыки я любила, пока бабушка была жива. А после ее смерти – не очень.

После завтрака брат собрался на работу, а я решила пройтись. Несмотря на лес, летом тут людно – вряд ли мне что-то угрожает.

С главной сельской улицы я свернула в сторону леса. Для ягод и грибов рано, но, может, соберу немного трав. Я углубилась в лес, а затем вышла на опушку – по пути ничего интересного не попалось, хотя я прошла половину пути до станции. Придется возвращаться ни с чем… Я вышла на проселочную дорогу и побрела обратно. Воздухом подышу – он здесь хороший, мягкий, сосновый, такой, что само дышится.

В терпкий запах можжевельника вкралось что-то постороннее – словно бы пахло бензином… А еще остывшим двигателем и холодным металлом. Так бывает на природе – любой посторонний запах выходит на главный план.

Я обошла кусты и наткнулась на широченный, низкий багажник между можжевельных кустов. Ауди «ТТ», не слишком новая и обтертая. Спортивку загнали наискосок – торопились, бампер и капот утопали в пышных ветках.

Салон пустой, и судя по всему, давно здесь стоит.

Наверняка ведь это за мной… Кто еще станет прятать авто? Но у Ярцева другая машина, и у моих убийц тоже.

На всякий случай записала номер машины, и вернулась домой.

Брата я дожидалась, не выходя со двора. Меня одолевал страх: убежище я выбрала ненадежное, меня просто влекло домой…

Когда пришел Юрик и расстегнул пыльную форму почтальона, сразу стало спокойнее. Мне по-детски не хотелось уходить из дома, где, как кажется, заслонят и спасут от беды.

– Ну что, шашлыки? – улыбнулся он.

Я с облегчением кивнула и начала сервировать стол. Шашлык его дело, с меня только нарезать салат и расставить тарелки.

– Юра, если скажем, мне надо пробить кое-кого, – начала я, улучив момент. – Узнать, что за человек или машину по номеру пробить, то к кому можно обратиться? Ты кого-нибудь знаешь? – я так сильно стиснула нож, пахнущий свежим зеленым луком и укропом, что чуть не порезалась.

Брат как раз склонился над раковиной, чтобы умыться и застыл, рассматривая меня. Я сделала извиняющее лицо, всем видом показывая – проблемы, братишка. Он плеснул в лицо водой, и не торопясь, вытерся полотенцем.

– Так, дорогая, – решил он. – Давай-ка рассказывай, что случилось.