Часть III Балтимор, 1778–1779 годы

Глава 1

В это солнечное майское утро Касси встала с постели позднее обычного. Пока она одевалась и причесывалась, ее почему-то не покидало ощущение грядущих перемен, на сердце впервые за много недель было так спокойно и безмятежно, будто где-то поблизости вовсе и не шла война. И, как ни странно, эти невесть откуда взявшиеся предчувствия оправдались. Не успела она спуститься в гостиную, как поняла, что миссис Стивенсон имеет потрясающие новости. Почтенная дама так и светилась от радостного возбуждения, и нетрудно было догадаться, что ей не терпится обрушить этот поток приятных известий на голову племянницы.

— Доброе утро, дорогая тетушка, — деланно-равнодушным тоном проговорила Касси, пряча лукавую улыбку. — Ну, как? Надеюсь, сегодня вы не упрекнете меня, что я долго спала и задержала вас с завтраком?

— Кассандра, милая моя, какой завтрак?! — возмущенно воскликнула Гортензия Стивенсон. — Боже мой, ну как же ты до сих пор ничего не знаешь… Сегодня получены точные известия, что Франция и Испания открыто, заявили о поддержке наших независимых колоний. И еще… Наша славная армия наконец-то смогла снова прижать хвост этим англичанам. Объявлено временное перемирие, и через три дня генерал Вашингтон с частью армии будет в Балтиморе!

Кассандра всплеснула руками и засыпала вопросами тетушку Гортензию, с торжествующим видом стоявшую посередине комнаты, словно олицетворение всех побед доблестной американской армии.

Нельзя сказать, что полученные известия были так уж неожиданны. Их уже недели две усиленно ждали, как и предстоящих торжеств, к которым прелестные жительницы Балтимора заблаговременно приготовили великолепные наряды. И Касси с миссис Гортензией не являлись исключением. Самая трудная для американской армии зима осталась позади, и сердца патриотов преисполнились новых радостных надежд, хотя к этой радости примешивалась огромная доля печали из-за ужасных, невосполнимых потерь, неизбежных на любой войне. Но все же человеку свойственно надеяться на лучшее, и Касси надеялась на то, что человек, два раза спасавший ее от трагической Участи, останется, жив и не погибнет.

Но, хотя мисс Гамильтон и испытывала сильнейшую тревогу за судьбу Джеральда Мейсона, ее отношение к нему по-прежнему оставалось сложным и противоречивым. Оказавшись вдали от его обольщающих чар, она сумела почти полностью освободиться от их влияния, и чувства, испытанные ею за те несколько безумных дней и ночей, что она провела с ним в одном доме, утратили свою остроту и уже не казались столь прекрасными.

Порой ее даже охватывали сильные сомнения в том, правильно ли она вела себя в те дни. И еще большие сомнения возникали у нее, когда она пыталась определить, любит ли она этого человека или нет. В конце концов, Касси сочла за благо выбросить из головы все подобные мысли и отложить решение проблемы до той поры, когда снова встретится с Мейсоном. Хотя, расставаясь с ним в Веллей-Фордж, она и подумать, не могла о том, что эта встреча произойдет так нескоро.

Наконец настал долгожданный день, когда генерал Вашингтон должен был прибыть в Балтимор в сопровождении значительной части офицеров, чтобы отдохнуть немного от военных забот. Так как правительство независимых колоний находилось здесь же, прибывших ожидала торжественная встреча. Весь город был празднично украшен, а у здания ратуши на главной площади, кроме государственных мужей, офицеров собиралось приветствовать внушительное собрание прелестных дам из семей патриотов. Миссис Стивенсон также получила приглашение, а вместе с ней могла пойти и Касси.

На следующий день все в доме почтенного мистера Томаса встали задолго до восхода солнца. Взволнованные служанки носились, хлопоча по лестницам и коридорам, а в маленькой туалетной комнате миссис Гортензии совершалась ответственная процедура подготовки к большому и важному выходу в свет. Там царила торжественная тишина, прерываемая лишь редкими восторженными или недовольными возгласами да перешептываниями толпившейся у дверей прислуги. Главную роль во всем этом, конечно же, играла мулатка Молли, много повидавшая в своей жизни и лучше других понимавшая толк в таких вещах. Наконец последний штрих в творении художника женской красоты был нанесен, и дамы смогли спуститься в гостиную, где супруг миссис Гортензии уже истомился в ожидании жены и племянницы, а особенно завтрака, который в это утро сильно задержался.

Касси вошла первой, и ее появление заставило добропорядочного джентльмена забыть о дымящейся в его руке трубке. Никогда еще он не видел племянницу столь блистательной. Чтобы не затеряться среди Других привлекательных дам, она выбрала для этого дня платье из такой ткани, какую редкая женщина отважилась бы приобрести, опасаясь, что это сделает цвет лица блеклым и невыразительным. Но Кассандре поразительно шел этот яблочно-зеленый оттенок, сияние которого еще больше усиливал гладкий атлас платья. Глубокое декольте и рукава окаймляли полоски золотистых кружев, а корсаж был обильно заткан золотой вышивкой, в которой, приглядевшись, можно было различить живописные цветы, пчел и бабочек, собирающих нектар с этих цветов. Нижняя юбка из гладкой золотой парчи переливалась при каждом движении. Парика Касси в этот раз не надела, а ее высокую модную прическу венчала маленькая салатовая шляпка с розами. Изюминкой же всего наряда служила крупная пурпурно-алая живая роза, приколотая к корсажу и казавшаяся миссис Гортензии слишком вызывающей.

Тетушка, несмотря на свои пятьдесят лет, не уступала племяннице в изяществе наряда. Платье из светло-серого атласа с приглушенно-красными кружевами и большим атласным бантом того же оттенка в центре корсажа удивительно молодило ее, а высокий белоснежный парик с красными розами и пышным пером делал несколько выше ростом и величественнее.

Придя в себя, мистер Томас осыпал восторженными комплиментами супругу и племянницу, которой, забыв свои строгие жизненные принципы, сказал:

— Будь я на месте Мейсона, непременно увез бы тебя куда-нибудь подальше отсюда и насильно заставил стать своей женой!

Кассандра смущенно засмеялась, вспыхнув румянцем, а миссис Гортензия строго погрозила мужу пальцем.

— Стыдитесь, мистер Томас, — пытаясь скрыть улыбку, сказала она. — Как можно говорить молодой девушке подобные вещи!

— Ну, милая тетя, не преувеличивай, — смеясь, проговорила Касси. — Мне-то уж хорошо известно, что тридцать лет назад ты убежала из дому с дорогим дядюшкой Томом и тайно обвенчалась с ним против воли родителей.

Слова молодой девушки заставили сильно покраснеть обоих ее родственников, не нашедших, что возразить, и все трое направились в столовую, где давно ждал остывший завтрак. После него дамы еще раз припудрились и в сопровождении мистера Томаса вышли к стоящему у ворот экипажу. Через несколько минут они были на месте, у городской ратуши.

Площадка, на которой располагались дамы, находилась на небольшом возвышении, и Кассандра хорошо видела всю приближавшуюся кавалькаду, растянувшуюся по длинной улице. Дядюшка заранее узнал, что и Гарри Шелтон, и Мейсон будут в числе сопровождающих Вашингтона, и поэтому сердце девушки отчаянно колотилось в предчувствии радостной встречи. Вот офицеры, открывающие шествие, все ближе, вот уже хорошо виден и сам великий полководец в парадном облачении на стройном коне. Какое у него величественное, гордое и умное лицо! А сколько тепла и света в его лучистых глазах!

На несколько минут Касси забыла обо всем, наблюдая за торжественной встречей генерала Вашингтона с правителями республики. Но вот взгляд ее снова заскользил по лицам всадников, и она радостно ахнула, узнав Гарри Шелтона, как видно, давно заметившего ее и усиленно махавшего ей рукой. О, да на нем уже новый мундир майора кавалерии! Должно быть, его недавно повысили в звании… Но не тяжело ли ему держаться на лошади? Ведь всего четыре месяца назад он получил ужасное ранение, сабля англичанина рассекла ему грудь и серьезно задела легкое. Но нет, вроде бы с ним все в порядке, вон как он весело и беззаботно улыбается и уверенно держится в седле.

А кто это рядом с ним? Святые угодники! Лора Сэдли собственной персоной! Чудо как хорошо она смотрится на белом коне в своей голубой бархатной амазонке, и эта мужская черная треугольная шляпа с перьями тоже ей очень к лицу. Непременно Касси должна приобрести себе такую же… Ах да! Как она могла забыть! Ведь дядюшка говорил ей, что Лора и Гарри недавно обвенчались, так что теперь Лора — миссис Шелтон, жена майора Гарри Шелтона.

На какое-то мгновение Касси ощутила укол ревности, но не из-за того, что супругой Гарри стала Лора, а потому, что ей самой так хотелось сейчас оказаться там, верхом на коне, среди блестящих офицеров, и сидеть в седле по-мужски, как Лора. Но это было бы возможно лишь в том случае, если бы она была женой какого-нибудь офицера, например…

Касси крепко сцепила пальцы, чтобы унять нарастающее волнение. Она уже несколько минут ощущала на себе пронизывающий взгляд Мейсона, но все не решалась посмотреть в его сторону. Наконец, подумав, что это просто глупо, решительно перевела взгляд чуть левее Гарри Шелтона и встретилась глазами с Джеральдом. Однако Кассандра тут же с досадой потупилась, проклиная себя за дурацкое смущение, но пару секунд спустя она снова взглянула на него, решив, что не позволит ему думать, будто боится его. А, посмотрев на него во второй раз, уже не могла отвести взгляда, невольно залюбовавшись красивым офицером.

Он держался в седле с непринужденной грацией бывалого наездника, не обращая ни малейшего внимания на восхищенные взгляды, и перешептывания дам, из которых многие с нескрываемым интересом следили за ним. В его темных глазах было хорошо знакомое Кассандре насмешливое выражение, а парадный драгунский мундир бесподобно шел ему, словно он в нем и родился. Касси заметила, что на Джеральде мундир подполковника. И когда он только успел им стать?

Джеральд внимательно, с ласковой и чуть насмешливой улыбкой смотрел на Касси, время от времени наклоняясь к Гарри Шелтону и что-то говоря ему на ухо. Но вот лукавые искорки исчезли из его глаз, и в них осталась только та огромная теплота и нежность, которая покорила сердце девушки четыре месяца назад. Касси вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха, словно на улице стоит жара, а не мягкая весенняя погода с легким восточным ветерком. Сердце девушки забилось с новой силой, а душа внезапно пришла в смятение. В ней возникли два совершенно противоположных чувства: сильное влечение к этому человеку и не менее сильное желание убежать от него подальше.

Касси находилась вся во власти своих эмоций, когда на площади вдруг вновь установилась напряженная тишина. Генерал выступил вперед и о чем-то с воодушевлением заговорил, но, поглощенная своими мыслями, девушка пропустила большую часть его речи. Вдруг его слова заставили ее вздрогнуть и прислушаться.

— …Мы много сегодня говорили о доблестных подвигах и бесценных заслугах славных воинов нашей освободительной армии, — донеслось до нее, — но сейчас я хочу особо отметить и наградить одного из моих лучших офицеров… Благодаря отчаянной смелости и находчивости этого молодого офицера полтора месяца назад мы избежали коварной ловушки англичан и сохранили жизни не одной сотне наших солдат. Казалось, ситуация была совершенно безвыходной, но решительность, незаурядные стратегические способности полководца позволили ему в какие-то считанные минуты составить блестящий план действий. И мы смогли не только благополучно выбраться из западни, но еще и нанесли поражение англичанам в тот момент, когда они этого меньше всего ожидали.

Генерал сделал паузу, переждав, пока утихнет волнение толпы.

— Я намеренно умолчал о подвиге этого офицера в своем донесении, — продолжал генерал, — чтобы наградить его здесь, в Балтиморе, городе, в котором он родился двадцать шесть лет назад и который оставил ему больше тяжелых, чем радостных воспоминаний. И очень надеюсь, что смогу хотя бы частично исправить несправедливость, допущенную когда-то судьбой и нашими законами по отношению к этому достойному человеку и его несчастной матери, которую все здесь знали много лет назад под именем синеглазой квартеронки Виолы. Подполковник Мейсон! Прошу вас, дорогой друг, выйдите к нам сюда!

Площадь содрогнулась от восторженных криков собравшихся на ней людей. Джеральд быстро соскочил с коня и, поспешно пройдя сквозь почтительно расступившуюся толпу, отвесил легкий поклон в сторону господ из правительства и остановился перед генералом Вашингтоном. Великий полководец тепло пожал руку молодому человеку под рукоплескания толпы, по-братски обнял его и знаком призвал всех к тишине.

С минуту генерал стоял молча, с загадочной улыбкой обводя взглядом стоящих на крыльце ратуши дам. Но вот взгляд его проницательных глаз остановился на племяннице мистера Стивенсона, и главнокомандующий, улыбнувшись девушке, отчего у нее, казалось, остановилось дыхание, протянул в ее сторону руку и громко произнес:

— Мисс Кассандра Гамильтон! Вы сегодня являетесь украшением нашего собрания. Прошу вас, вручите подполковнику Мейсону правительственную награду, а вместе с ней и ключи от особняка, где он родился и провел свои детские годы, — правительство выкупило этот дом для него.

Миссис Гортензия подтолкнула оцепеневшую девушку вперед, шепча ей ободряющие слова, и Касси, с трудом переступая отяжелевшими ногами, медленно приблизилась к генералу. Он протянул ей красную бархатную подушечку, на которой поблескивали орден и ключи, и Касси повернулась к Мейсону. Но едва лишь она взглянула в его полные волнения и слез глаза, уверенность снова вернулась к ней, а вместе с тем и порыв необычайно сильного вдохновения, какое появляется иногда в решающие мгновения жизни.

— Подполковник Джеральд Мейсон! — звонко и отчетливо произнесла она, и ее молодой голос разнесся до самых отдаленных уголков площади. — Я счастлива и польщена тем, что мне выпала высокая честь вручить вам награду и подарок нашего правительства. Я знакома с вами давно и знаю, что вы, как никто другой, заслужили все это. Позвольте же мне вручить вам этот дар и от лица всех собравшихся здесь патриотов от всего сердца поблагодарить вас за службу нашей великой родине!

Раздались рукоплескания и восторженные крики, но Касси не торопилась протягивать Джеральду подушечку и, удивляясь своей неизвестно откуда взявшейся смелости, подняла руку вверх и оглядела собравшихся, призвав их к тишине. Когда площадь замерла, она сделала еще два шага к Мейсону и, не отводя глаз от его взволнованного лица, так же громко, но с искренней теплотой в голосе продолжила:

— Ваша мать, которая была одной из самых красивых и достойных женщин Америки, могла бы гордиться вами, если бы дожила до этого дня. И я не сомневаюсь, что это ее горячие молитвы и заступничество перед Господом оберегают вас на нелегких дорогах жизни. И, может быть, сейчас она смотрит с небес и благословляет вас, радуясь тому, что вы стали таким достойным человеком. Возьмите же эту награду. Пусть судьба пошлет вам много счастья и пусть… любовь поможет вам забыть о перенесенных тяжелых испытаниях!

Последние слова, произнесенные Кассандрой, отняли у нее остатки сил и заставили густо покраснеть, но, к счастью, кроме Мейсона, этого никто не заметил, потому что площадь снова разразилась восторженным ревом и рукоплесканиями. Все, что произошло потом, Касси воспринимала, как во сне, голова ее сильно кружилась, ноги подкашивались, а глаза застилал какой-то туман. Она почти не осознавала происходящего: как Мейсон взял из ее ослабевших рук подушечку, как поцеловал ее руку, склонился перед ней в благодарном поклоне, с огромной признательностью глядя в ее глаза. Потом тетушка Гортензия взяла племянницу под руку и отвела на прежнее место. Что-то еще происходило на площади, генерал снова что-то пылко говорил, кому-то еще вручали награды. Но Касси ничего этого уже не слышала и пришла в себя только в прохладном полумраке своего экипажа.

Три дня спустя в ратуше должен был состояться большой бал с ужином. Миссис Стивенсон усиленно готовилась к нему. К немалому огорчению пожилой леди, Кассандра все три дня до предстоящего события просидела дома, не выезжая даже на прогулки. Такое неуместное затворничество в то время, когда город был полон молодых офицеров, приходилось не по душе миссис Гортензии, но переубедить племянницу она не могла и лишь ломала голову, почему девушка так себя ведет. В конце концов, Касси заверила тетушку, что это странное состояние у нее уже проходит и больше не повторится.

Но сама она в этом не была уверена. В голове и сердце у нее царил настоящий сумбур, и, чтобы как следует успокоиться и привести в порядок мысли и чувства, она решила какое-то время побыть одна. И это оказалось небезрезультатным: к концу третьего дня Касси так заскучала по развлечениям и активной жизни, что в день бала просто извелась от нетерпения.

Джеральда тоже взволновали события первого дня в Балтиморе. Но хлопоты, связанные с переездом, отвлекли его ненадолго от мыслей о своей возлюбленной.

Целая буря самых разнообразных чувств охватила его, когда он впервые после стольких лет переступил порог дома, где однажды встретились его отец и мать, где он родился и где пережил когда-то столько счастливых и горьких дней. Но ожидаемой боли он почти не испытал. Дом как-то сразу принял его. Его, человека, жившего здесь на положении бесправного раба, а теперь, волею судьбы, вошедшего сюда хозяином.

По приказу генерала Вашингтона особняк почти полностью отделали заново, и о его прошлом облике мало что напоминало. Только две комнатки на втором этаже — спальня Виолы, где она проводила ночи, когда была одна, и каморка Джеральда — сохранили прежний вид, потому что в доме уже много лет никто не жил, а руководивший работами человек догадался не трогать эти помещения. Больше же о прежнем владельце ничто не говорило.

Джеральд так быстро освоился здесь, будто всегда жил в этом доме. Особняк сразу пришелся ему по душе, как и все, что находилось внутри. Он был в два раза меньше роскошного особняка Мейсона в Филадельфии, но оказался уютным. Четыре комнаты на первом этаже — танцевальный зал, бильярдная, столовая и угловая гостиная, — а также кабинет на втором этаже были отделаны в изящном и благородном классическом стиле. Малиновый же будуар внизу, а также спальня и туалетная наверху блистали пышной роскошью. Кроме того, на втором этаже находились еще четыре спальни для гостей, где Джеральд с радушием щедрого хозяина разместил своего лучшего друга Гарри Шелтона с молодой супругой и еще четверых офицеров своего отряда. Для прислуги тоже нашлось место, а нянюшка Джейн, по ее настоянию, поселилась в комнате Виолы, где жила и прежде.

В доме с утра до ночи толпился народ, и в комнатах царили веселая суета и непринужденная, празднично-приподнятая атмосфера. По вечерам во всех пяти комнатах нижнего этажа зажигались люстры и свечи, и звонкие голоса, смех и шутки не затихали до глубокой ночи. Мейсон каждый день собирал у себя компанию своих приятелей, устраивал богатые обеды и ужины, где вино лилось рекой. Но все же новоселье откладывалось, и причина для этого была одна: Джеральд настойчиво хотел, чтобы на торжественном обеде по этому случаю присутствовала Касси.

К вечеру третьего дня он серьезно загрустил. Приступ невыносимо острой тоски подкрался как-то незаметно и так крепко захватил сердце Джеральда, что он даже оставил своих друзей на несколько минут, выйдя из бильярдной, быстро прошел через просторную столовую и остановился у открытого окна гостиной. Стены ее были покрыты зелеными штофными обоями и розовато-сиреневыми панно из китайского шелка с рисунком, а многочисленные зеркала делали комнату гораздо просторней, чем она была на самом деле.

Закурив трубку, Джеральд уставился в темноту ночи и задумался. Где-то недалеко от этого места, всего через несколько улиц, находилась сейчас та, которая уже столько долгих месяцев держала в плену его сердце. Как здорово было бы сейчас оказаться рядом с ней. Для этого много не надо: всего лишь вскочить на коня и проскакать по опустевшим улицам несколько минут. Но он даже днем избегал проезжать мимо ее дома.

Почему случилось так, что именно ее попросил Вашингтон вручить ему награду? Что это: случайность, заранее обдуманное действие или просто каприз судьбы? Скорее всего, третье. Это судьба подстроила им ловушку, в очередной раз, столкнув их вместе. Но разве он сам не хотел этого, не стремился к этому? Конечно, не стоит себя обманывать, он безумно счастлив, что первой его поздравила именно она. И еще: он всегда будет благодарен Кассандре за ее слова, которые, он был уверен, шли от самого сердца.

Как она это хорошо сказала в конце: «…и пусть любовь поможет вам забыть о перенесенных тяжелых испытаниях». Ну, а если мне нужна только ваша любовь, прелестная мисс Гамильтон? По душе ли это вам, поможете ли вы мне забыть обо всех тяготах прошлых лет?

Джеральд горько усмехнулся. Ну, нет, уж теперь он не позволит обстоятельствам одержать над ним верх. Он будет действовать, а не безвольно плыть по течению. И, прежде всего, приложит все усилия к тому, чтобы растревожить сердце Кассандры во время завтрашнего бала. А потом он пригласит ее в свой дом. Она обязательно должна здесь побывать. Ему почему-то казалось, что это непременно изменит весь ход развития их отношений.

Следующим вечером Мейсон и его приятели прибыли в ратушу довольно рано и еще до начала бала успели распить пару бутылок шампанского и сыграть несколько партий в карты. Теперь они сидели в гостиной, примыкавшей к залу, и покуривали трубки, временами оправляя свои парадные мундиры и дожидаясь, начала танцев. Джеральд выбрал такое место, чтобы видеть всех входящих в зал. Он уже знал, что распорядители собираются поручить ему с мисс Гамильтон открыть бал, и поэтому с нетерпением и некоторой тревогой ждал ее появления.

Большая часть приглашенных уже собралась, но Стивенсонов с Кассандрой все не было. Вот по залам, словно порыв ветра, пронесся слух, что генерал Вашингтон подъезжает к ратуше и через несколько минут будет на месте. Джеральд докурил трубку и, нервно приглаживая зачесанные назад волосы, на которые он, по давней привычке, не надел парика, вышел в бальный зал. Он начал не на шутку волноваться, и только умение держать себя в руках помогало ему оставаться внешне спокойным. И где это до сих пор Касси? Что если она опоздает? Тогда ему придется открывать бал с другой девушкой, а этого совсем не хотелось.

К счастью, его беспокойство оказалось напрасным. За две минуты до появления главнокомандующего Касси, ее тетя и дядюшка вошли в зал, вызвав восторженные восклицания и недоброжелательные, завистливые перешептывания. Впрочем, последние принадлежали явно не мужской половине собравшихся.

В этот вечер мисс Гамильтон не блистала вызывающей яркостью наряда; но по изысканности ему не было равных среди туалетов других дам. На девушке было платье из мягкого шелка теплого персикового оттенка, искусно выложенное гирляндами прелестных сиреневых анютиных глазок.

Такой же скромной гирляндой была украшена и высокая прическа Кассандры, отчего она казалась похожей на французскую королеву Марию-Антуанетту, портрет которой Джеральду как-то довелось увидеть. Из украшений на Касси были лишь тонкая золотая цепочка с кулоном в виде эмалевой сиреневой бабочки и серьги с желтовато-оранжевыми камешками.

Не успел Мейсон полюбоваться красотой своей возлюбленной, как зазвучала приветственная музыка, и в зал вошел генерал Вашингтон в сопровождении господ из конгресса. Толпа всколыхнулась, и на какое-то время все взоры обратились к вошедшим. Но вот волнение улеглось, и распорядитель дал знак музыкантам приготовиться.

Вокруг мисс Гамильтон вмиг образовалась толпа обожателей, не распорядитель проворно протиснулся к девушке, взял ее за руку и, извинившись перед кавалерами, подвел к генералу. Джеральд видел со своего места, как Вашингтон, наклонившись к Кассандре, что-то негромко сказал ей, и она, заметно покраснев, кивнула. Тогда генерал поискал глазами Мейсона и сделал ему знак приблизиться.

— Мой дорогой друг, — громко сказал он, пожимая Джеральду руку, — вам известно, что сегодня вы — герой дня. Прошу вас, откройте долгожданный бал вместе с одной из самых обворожительных девушек нашего города!

Джеральд поклонился в знак согласия, и в тот же момент с хоров раздались плавные, чарующие звуки менуэта. Те, кто не танцевал, отступили ближе к стенам, освободив значительное пространство посередине зала. Джеральд стал напротив Кассии, и низко, галантно поклонился ей, как полагалось по этикету. Она присела в реверансе и, подав своему кавалеру Руку, проследовала вместе с ним к тому месту, откуда предстояло начинать танец. Помедлив немного, пока музыка зазвучала громче, они плавно и сосредоточенно сделали первые фигуры, вслед за ними двинулись и другие пары танцующих, а вскоре в зале воцарилась веселая, счастливая и беззаботная атмосфера большого праздника.

Прошло больше половины танца, прежде чем Джеральд и Касси произнесли хоть слово. Но вот взгляд Мейсона столкнулся с настороженным взглядом девушки, и в его темных глазах загорелись веселые искорки, а на губах мелькнула привычная лукавая улыбка. Неожиданно для себя Касси ответила ему взглядом оскорбленного достоинства.

— Ну, что вас на этот раз так рассмешило, дорогой мистер Мейсон? — надменно спросила она, недовольно вскинув брови. — Может быть, вы во мне отыскали что-то смешное?

— В вас? О нет, прелестная мисс Гамильтон, вы сегодня, как и всегда, на высоте. Просто сама ситуация кажется мне забавной, — отвечал Джеральд, не переставая улыбаться, чем окончательно смутил Кассандру.

— Вот как? Может быть, объясните мне? — спросила она.

— Охотно. Не кажется ли вам, что есть какая-то ирония в том, что судьба так часто сталкивает нас вместе? Даже когда мы с вами к этому не стремимся.

— Конечно, кажется. Но мне кажется также, что в этом вы сами играете главную роль. Вы просто в глубине души, сами того не сознавая, желаете, чтобы мы снова и снова сталкивались на дорогах жизни, а судьба лишь идет навстречу вашим желаниям.

— О, тогда это была бы слишком счастливая и послушная судьба, а этого я о ней не могу сказать, вспоминая всю мою прошедшую жизнь. Вот если, — он остановил на ней проницательный взгляд, и девушка сразу вспыхнула от этого, — если только злодейка-судьба вдруг сжалится надо мной… в лице коварной и обольстительной мисс Гамильтон…

— Джеральд! Вы опять становитесь невыносимым! — перебила его Касси, даже не пытаясь скрыть охватившую ее досаду. И увидела, как на мгновение его губы тронула жесткая усмешка и в глазах появились колючие огоньки.

— Не слишком ли часто я кажусь вам невыносимым, мисс недотрога? — в его голосе зазвучал некоторый холодок. — И, откровенно говоря, я надеялся, что сегодня мы сможем обходиться без ненужных церемоний и обращаться друг к другу запросто, на «ты». Но я вижу, что во многом ошибся…

— О, Джеральд, вы опять начинаете от меня требовать…

— Да полно, Касси, разве я когда-нибудь что-то от вас требовал? И не собираюсь этого делать. Так что прощайте!

Произнеся эти слова, Мейсон с галантностью кавалера проводил свою даму на место — к счастью, танец закончился — и с бесстрастным выражением на лице двинулся прочь.

— Куда вы? — непроизвольно вырвалось у Касси, но она тут же досадливо прикусила губу, жалея, что дала ему повод для новых насмешек над собой. Мейсон посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом, который трудно было истолковать однозначно.

— Пойду искать утешения в обществе других дам, тех что не считают меня столь несносным, как очаровательная мисс Гамильтон, — негромко и спокойно ответил он и оставил ее раздумывать над своими словами.

Кассандру наперебой приглашали на все танцы, и поэтому у нее не осталось времени, чтобы хорошенько поразмыслить над странной обидчивостью Мейсона. Но чувство глубокой досады не оставляло ее на всем протяжении вечера. И к этой досаде примешивалась изрядная доля тревоги и страха — страха, что теперь ей никогда не удастся вернуть расположение Джеральда и его прежнюю симпатию. А то, что ей это нужно, Кассандра к концу бала поняла окончательно и была вынуждена себе в этом признаться.

До того момента, когда в двенадцать часов распахнулись двери обеденного зала, Джеральд ни разу не пригласил Касси на танец. Но он много кружил по залу других дам, и она это видела, как и то, что он весь вечер вел себя крайне непринужденно и находился в отличном расположении духа. Не раз из той части зала, где он стоял, раздавался взрыв веселого смеха и доносились восхищенные восклицания, и Касси могла догадываться, что это Мейсон рассказал дамам очередную веселую, занимательную историю или выдал какую-нибудь крайне остроумную шутку. Не раз ей доводилось слышать, как восторженно и одобрительно отзывались о нем дамы, и даже почтенные матушки богатых дочерей приветливо улыбались ему и перешептывались о том, что подполковник Мейсон — настоящий джентльмен, несмотря на свое сомнительное происхождение и что он является одной из самых блестящих партий в колониях.

«Да, он умеет привлекать к себе сердца», — думала Касси, досадливо покусывая губы, когда Джеральд с обольстительной улыбкой подходил к очередной даме, чтобы пригласить ее на танец.

Наконец в танцах сделали перерыв и всех собравшихся пригласили к накрытым в соседнем помещении столам. Миссис Гортензия, блиставшая на этом вечере в очаровательном голубом атласном платье с кружевами цвета кофе с молоком, взяла супруга под руку и величественно проследовала в зал, предоставив племянницу самой себе. Касси же направилась туда вместе с Лорой, женой Гарри, с которой у нее давно установились вполне дружеские отношения. Гарри Шелтон и Мейсон находились на противоположной стороне стола, почти напротив дам, но в зале стоял такой гул, что женщины могли разговаривать, не опасаясь быть услышанными.

Касси и Лора сначала кратко поведали друг другу о важных событиях последних месяцев и похвалили наряды друг друга, а потом, естественно, заговорили о сегодняшнем бале.

— Ни у одной женщины нет сегодня столько поклонников, как у тебя, милая Касси, — с дружеской улыбкой сказала Лора. — И это не удивительно, ведь у тебя самый изысканный и прелестный наряд. Но мне кажется, что одного кавалера тебе все же не хватает. Или я ошиблась?

— О нет, ты угадала! — несколько принужденно рассмеялась Кассандра. — Мне действительно не хватает одного кавалера. И ты, конечно, знаешь, кого — этого несносного Джеральда Мейсона!

— Мне казалось весь вечер, что ты думаешь только о нем. Но почему, собственно, несносного? Я давно его знаю и не могу так сказать о нем. Напротив, он очень хороший человек, отличный друг и верный, преданный возлюбленный.

— Но только не мой. Ведь ты сама видишь, что он на меня больше не обращает внимания.

— А кто в этом виноват? Не ты ли сама, дорогая моя? Право, долготерпению бедного Джеральда можно только удивляться. Другой бы на его месте давно отказался от всяких попыток покорить твое сердце, такое холодное и упрямое.

— Так ты думаешь… он отказался от этих попыток? Совсем? — с тревогой в голосе и взгляде спросила Касси, хватая подругу за руку.

— О нет, что ты, дорогая, я вовсе так не думаю, — поспешно возразила Лора, испуганная реакцией девушки. — Мне кажется другое: он просто решил тебя немножко проучить.

— Проучить? И только? Ты уверена? — спросила Касси уже более веселым голосом, и миссис Шелтон, не удержавшись, рассмеялась, наблюдая, как румянец возвращается на щечки ее молодой собеседницы.

— Вы только посмотрите: ее это обрадовало! Веди себя спокойно, моя дорогая, — тихо проговорила Лора, — а не то хваленая проницательность Мейсона подскажет ему содержание нашего разговора.

Женщины одновременно взглянули через стол, и Касси снова покраснела, увидев, что Джеральд внимательно наблюдает за ней и, по-видимому, наблюдал все это время. Он небрежно поигрывал пустым бокалом и смотрел на нее своим обычным изучающим, пристальным взглядом, а на его губах играла привычная ироническая улыбка. Заметив, что девушка смотрит на него, он приподнял брови, и на его лице словно застыл вопрос. Касси возмущенно передернула плечами и многозначительно посмотрела на Лору. В следующий миг напротив раздался взрыв сдержанного хохота, и женщины увидели, что Гарри и Мейсон весело смеются, наклонившись, друг к другу и о чем-то переговариваясь.

Касси хотела еще сильнее возмутиться, но улыбка Джеральда сняла такую тяжесть с ее души, что она не выдержала и тоже засмеялась, прикрыв рот рукой, а вслед за ней развеселилась и Лора. Почувствовав, что лед сломан, Мейсон откупорил очередную бутылку шампанского и предложил дамам выпить за их красоту и здоровье. Это было тотчас проделано, и Касси поняла, что в их отношениях с Джеральдом наметилось новое потепление.

В его взгляде, который он поминутно устремлял на нее, не осталось больше ни тени насмешки или холодности. Он смотрел на Касси с огромной симпатией, и она не могла не отвечать ему таким же доброжелательным взглядом и ласковой, немного смущенной улыбкой.

Несколько минут спустя Джеральд снова наполнил бокалы, и тогда Касси решила произнести тост.

— Давайте поднимем бокалы за то, чтобы наши доблестные, смелые и преданные мужчины вернулись живыми с этой ужасной, затянувшейся войны, — громко сказала она, слегка перегнувшись через стол и поглядывая то на Лору, то на Джеральда с Гарри.

Вскоре все начали вставать из-за столов, и вновь зазвучала танцевальная музыка. Тетушка Гортензия решила еще остаться в обеденном зале, Касси заторопилась туда, где продолжались танцы. Но у выхода ее остановил Мейсон, легонько взяв за руку выше локтя.

— Джеральд?

— Не пугайтесь, Касси. Я всего лишь хотел поблагодарить вас за тост, который вы произнесли за столом, и за теплые слова, что вы сказали мне четыре дня назад на площади. Поверьте, они растопили весь лед в моем сердце.

— Что-то непохоже, — с легким упреком прошептала Кассандра. — Сегодня от вашего отношения ко мне изрядно веяло холодом.

— Я просто немного рассердился на вас. Простите меня, если я… ну, скажем, огорчил вас.

— И не только.

— Не только?!

— Ради всего святого, не спрашивайте у меня ни о чем!

— Не буду, если вы не хотите. Лучше обещайте мне, что мазурку вы будете танцевать со мной.

— Да, Джеральд.

Чуть заметно сжав ее руку, он направился в курительную, где уже собрались его приятели, а Касси вошла в бальный зал, медленно приходя в себя после их короткого, но отнюдь не малозначительного разговора. И даже танцуя очередной менуэт с кавалером, она часто посматривала туда, где через раскрытую дверь виднелся горделивый профиль Мейсона, курившего сигару и беседовавшего о чем-то с другими мужчинами. Она уже раскаивалась в том, что так поспешно приняла его приглашение на танец, после того как он целых три часа даже не смотрел в ее сторону.

«Нужно было сначала помучить его», — думала она, но тут же ей приходила в голову мысль, что тогда он мог еще больше обидеться на нее, и их примирение вообще могло бы не состояться. «Но неужели я действительно так боюсь утратить его расположение?» — спрашивала девушка себя вновь и вновь и, не находя ответа, испытывала ужасные душевные терзания.

Когда раздались первые звуки мазурки, Джеральд подошел к Касси, и они вдвоем направились к танцующим парам. При этом она была отчасти вознаграждена за перенесенные мучения, заметив, как многие женщины бросают в их сторону досадливые взгляды, из-за того, что Мейсон пригласил именно ее на самый главный танец бала. Это улучшило настроение, и веселая, беззаботная улыбка, полная кокетства, снова появилась на ее губах.

— Мисс Касси, вы расцветаете прямо на глазах, — заметил Джеральд, отводя глаза, полные лукавых огоньков. — Скажите мне по секрету: это завистливые взоры соперниц вернули румянец на ваши щечки?

— Что же здесь удивительного? Любой женщине нравится, когда другие ей завидуют. Но чего доброго, вы еще вздумаете возгордиться?

— Я? Возгордиться? Да что вы, с чего мне вдруг придет в голову такая нелепая мысль?

— Ну, не скромничайте. Вы прекрасно видите, что многие дамы обращают на вас особое внимание. Вы явно пользуетесь успехом, подполковник Мейсон! И не отрицайте: уж я-то знаю, как вы проницательны, от вашего взгляда ничто никогда не укрывается.

— Вот как? Спасибо, Касси, вот уж комплимент так комплимент! А что до симпатии дам, то есть в этом зале одна, которая явно не разделяет мнения всех остальных. Я прав или моя проницательность на сей раз подвела меня?

Он бросил на Кассандру быстрый многозначительный взгляд, под которым она тотчас вспыхнула, опустив глаза, и решила ничего не отвечать.

Музыка смолкла, но Джеральд не отпустил руку Касси. Наклонившись к ее уху, он вкрадчивым, завораживающим голосом прошептал:

— Я опять рассердил вас, Касси?

Она вся затрепетала, словно испуганная птичка. Джеральду показалось, что юная леди Гамильтон может потерять сознание, он поспешно подвел ее к креслу у открытого окна и усадил. А когда Касси подняла на него испуганные и страдающие глаза, продолжая тяжело дышать, как от сильного душевного напряжения, он понял, какая страстная борьба идет в ее сердце, и его лицо озарилось самой теплой, нежной и счастливой улыбкой.

— Ради Бога, прости меня, Касси, за мое дерзкое поведение, — проговорил он, ободряюще пожимая ей руку и присаживаясь напротив — Я не должен был заставлять тебя волноваться, вызывая воспоминания о наших ночах в Веллей-Фордж. Прости меня, пожалуйста.

— Нет, ты не должен просить у меня прощения, — вдруг порывисто прошептала она, крепко сжав его пальцы. — Ты ни в чем не виноват передо мной и… вообще, никогда не был ни в чем виноват, слышишь, никогда и ни в чем! И я прекрасно отдаю себе отчет в том, что сама дала тебе право разговаривать со мной, как… ну, как с близким человеком, — она нервно рассмеялась. — Боже мой, я совсем не то говорю, что хотела сказать. Джеральд, умоляю, будь снисходителен ко мне!

— Все, Касси, успокойся. Мы продолжим этот разговор в другом месте, а сейчас Гарри пригласит тебя на танец, чтобы твое состояние не бросалось всем в глаза.

Он кивнул Шелтону и так властно посмотрел на девушку, что она машинально подчинилась силе его характера, с удивлением ощущая, как уверенность и спокойствие возвращаются к ней.

— Спасибо, Джерри, — тихо сказала она, вставая с кресла и протягивая руку Шелтону.

Больше в этот вечер Касси не разговаривала с Джеральдом, да и бал вскоре закончился. Перед уходом она договорилась с Лорой, что та заедет за ней послезавтра утром, чтобы отправиться на верховую прогулку. По сути, это событие должно было состояться уже завтра, так как бал закончился в четвертом часу утра.

Глава 2

В то утро Кассандра проснулась довольно рано, еще до того, как Роза пришла будить ее. Понежившись в постели минут десять, она решительно встала и сама начала собираться. Волнения последних дней, измучившие ее до предела, наконец, улеглись, и на смену им пришло спокойное, задумчиво-романтическое настроение. Тревоги и беспокойства не было. Наоборот, она с самого момента пробуждения с удивлением ощущала какую-то уверенность в том, что теперь все будет хорошо. Это состояние было похоже на предчувствие счастливых перемен, ожидание чего-то радостного и светлого.

Наспех позавтракав, Касси велела седлать лошадь и еще раз оглядела себя в зеркале, задержавшись на пару минут в гостиной. Цвет лица у нее в это утро был как никогда свежим, и эту свежесть еще больше подчеркивал изумрудно-зеленый цвет амазонки с белой отделкой. Накрученные с вечера на папильотки волосы девушка распустила по плечам, чуть прихватив двумя невидимыми заколками. Белая широкополая шляпа с загнутыми кверху полями придавала несколько горделивый вид всему ее облику.

Касси достала из вазы крупные белые ромашки и хотела украсить ими волосы и жакет, но передумала и приколола цветы к шляпе.

«Так будет более романтично, — подумала она и рассмеялась собственным мыслям. — Тоже мне — нашлась дева озера, принцесса на белом коне». На мгновение Кассандра задумалась. Эта белая смирная лошадка, присланная вчера Лорой, откуда она? Позавчера Касси посетовала, что ей не на чем ехать на прогулку, и Лора пообещала прислать лошадь. Но Касси готова была биться об заклад, что лошадку достал Джеральд. Откуда у Шелтонов, сильно стесненных в средствах, деньги на породистого скакуна? А вот Мейсон — он может все, и она обязательно проверит свою догадку.

Вскоре прибыла Лора, и подруги направились к южной окраине города, где уже собралась веселая компания из двух десятков кавалеров и дам. Немного подождали опоздавших и поехали в направлении живописного озера в нескольких милях от Балтимора, чтобы устроить там небольшой пикник.

Касси ехала рядом с Лорой, но Джеральд все время держался поблизости. Перед тем как тронуться в путь, он без всяких уловок спросил у Кассандры:

— Касси, вы позволите мне быть вашим кавалером на сегодняшний день?

И она так же просто ответила:

— Да, Джеральд.

Но он вел себя совершенно ненавязчиво, и она могла со всей полнотой наслаждаться прогулкой верхом, чего уже давно не делала. К тому же день стоял великолепный: солнечный и теплый, но нежаркий из-за прохладного восточного ветра.

Мейсону же сегодняшняя прогулка напомнила другой день, вернее, не сама прогулка, а костюм Касси. В этой же зеленой амазонке, под цвет ее глаз, она была в тот злополучный день, когда ему пришлось провести с ней ночь, и на другой день, когда он сопровождал ее в Балтимор. Интересно, помнит ли она об этом? Скорее всего, нет, иначе ее улыбка не была бы такой счастливой и беззаботной. А как она прелестна сегодня с этими незатейливыми ромашками на шляпе, с этими отливающими золотом каштановыми локонами, и эта белая стройная лошадка словно выращена специально для нее. Впрочем, он ведь сам выбирал для нее Женевьеву.

Обернувшись, Касси посмотрела на него приветливо и чуть смущенно, и Джеральд решился подъехать поближе.

— Какой сегодня чудесный день, не правда ли, Джеральд? — весело проговорила она. — Я так благодарна Лоре, что она пригласила меня на эту прогулку. А вот вы, Джеральд, почему-то не сделали этого, — она лукаво и чуть капризно покосилась на него.

— А разве вы согласились бы поехать, если бы вас пригласил я? — пожав плечами, спросил он.

— А почему, собственно, нет? Ведь согласилась же я взять вашу прелестную лошадку? Право, вы умеете выбирать: такой послушной лошади, как Женевьева, у меня еще не было.

— Это вам Лора сказала? — быстро спросил он, с досадой чувствуя, что краснеет. Касси весело рассмеялась и захлопала в ладоши.

— Вот вы и выдали себя, Джеральд! Нет, никто мне не говорил, просто я сама догадалась, наверное, научилась у вас проницательности.

Несколько секунд он с недоумением смотрел на девушку, а потом разразился таким же веселым смехом.

— Вы ловко поймали меня, Касси, — сказал он, с нежностью и восхищением глядя на нее.

Кассандра почувствовала себя польщенной и всю оставшуюся часть пути весело и непринужденно болтала на разные темы, и на ее лице постоянно сохранялось довольное выражение.

«Боже мой, да она еще совсем ребенок, — с нежностью думал Джеральд, глядя на нее. — Ребенок, которому судьба уготовила множество нелегких испытаний. О, если бы мне удалось убедить ее принять мою защиту и покровительство. Но для этого она должна полюбить меня, и это непременно произойдет, черт возьми, должно произойти!»

Кассандра, в свою очередь, тоже исподволь наблюдала за Джеральдом и, в конце концов, окончательно убедилась, что его чувства к ней остались прежними. Это открытие еще больше способствовало тому, что она пришла в прекрасное расположение духа.

Спустя два с половиной часа кавалькада прибыла к намеченному месту, и проголодавшиеся за дорогу всадники принялись оживленно готовить все для предстоящего пикника. А после него все решили с часок отдохнуть и побродить по живописным окрестностям озера. Касси сразу направилась в ту сторону, куда устремилось меньше людей, и Джеральд, с ее согласия, пошел вместе с ней.

К полудню стало порядком припекать, и Касси, уставшая от прогулки, захотела немного посидеть в тени деревьев, спускавшихся к самой воде. Несколько минут они молча сидели на траве, любуясь сверкающей гладью озера и стрекозами, летавшими над самой водой. Девушка решилась первой нарушить молчание.

— Если бы было чуть теплее, я бы ни на что не посмотрела, разделась бы, бросилась в эту прохладную воду и вдоволь наплавалась, — мечтательно проговорила она, наклоняясь вперед и пробуя рукой серебристую гладь озера. Джеральд сделал то же самое, а потом с хитроватой улыбкой посмотрел на свою спутницу.

— Вода совсем теплая, вполне можно купаться, — сказал он. — Особенно такому прирожденному пловцу, как мисс Касси Гамильтон.

— Откуда вы знаете, что я люблю плавать?

— Все очень просто: я видел, как вы это делали в Гамильтон-холле четыре года назад.

— Как? — она взглянула на него с некоторым недоумением. — Но разве вы могли видеть, как я купалась? Когда?

— Утром на другой день после вашей помолвки. Мне не спалось, и я встал очень рано. Пошел прогуляться, спустился к озеру и увидел вас.

— И я была без одежды?

— Абсолютно. Вы были прекрасны, Касси, как озерная нимфа.

— Боже!

Она встала и на несколько секунд поднесла руки к пылающим щекам. Но смущение быстро улеглось, и она окинула улыбающегося Джеральда спокойным, притворно-надменным взглядом.

— Ну, знаете, Джеральд, — строго сказала она, — это уже переходит все границы приличий. Вы должны были сразу же отвернуться и уйти, а не стоять на месте и рассматривать меня.

— Я и хотел сначала это сделать, — с невинным видом возразил он, — но это оказалось выше моих сил. Я же мужчина, сотворен из плоти и крови, а не из холодного мрамора.

— Но вы же джентльмен! — Касси еще строже взглянула на него и, не выдержав, рассмеялась. — Я помню то утро, — сказала она, снова присаживаясь рядом с ним. — Была такая прекрасная погода, и мое настроение было ей под стать. Мы еще встретились с вами в гостиной, когда я вернулась с купания, помните?

— Конечно, помню. Значит, вы не сердитесь на меня?

— Нет, — она бросила на него многозначительный взгляд и опустила глаза. — Скажите… скажи, Джеральд, я уже тогда нравилась тебе?

— Да, Касси. С той самой минуты, как я тебя увидел. Конечно, это еще была не любовь, но все же ты заставила меня провести несколько бессонных ночей.

— Когда ты так говоришь, я чувствую себя прямо какой-то преступницей, — она снова взглянула на него и смущенно улыбнулась.

— А ты и есть преступница, — Джеральд с улыбкой посмотрел на девушку. — Разве мало усилий ты приложила, чтобы убить мои чувства к тебе?

— Да уж, что, правда, то, правда. Но ведь я… Я не нарочно это делала.

— И от этого мне должно быть легче, не так ли? Ну, ничего, не расстраивайся. Ведь ты уже в какой-то мере вознаградила меня за мои страдания три с половиной месяца назад в Веллей-Фордж. Поверь, это были самые счастливые дни моей жизни.

— И моей, — едва слышно проговорила Кассандра, отворачиваясь в сторону и протягивая руку к цветку, растущему у воды. — Но, может быть, — прибавила она после короткого молчания, — мне удастся еще чем-нибудь вознаградить тебя за все?

— Вот как? Ну что ж, не будем откладывать это намерение надолго.

Джеральд едва сдержал улыбку, видя, как при этих словах Кассандра вздрогнула и удивленно приоткрыла рот.

— Для начала я кое о чем попрошу тебя, — он подвинулся ближе к ней и взял за руку. — Касси, ты не откажешься зайти ко мне в гости? Я собираюсь устроить торжественный прием, чтобы отметить новоселье.

Девушка испустила глубокий вздох облегчения.

— Да, конечно, Джеральд, я приду. А когда?

— Вообще-то, все зависит от тебя. Если ты не устанешь сегодня слишком сильно, то можем собраться завтра.

— Завтра? Это было бы замечательно! Мне не хочется терять драгоценные дни, их и так слишком много прошло впустую за этот год. И я совсем не устала.

— Прекрасно. Значит, вечером оповещу всех приглашенных и дам распоряжения повару.

Послышался звук охотничьего рожка. Джеральд и Касси встали, чтобы идти к остальным. Мейсон хотел, было поцеловать девушку, но передумал, решив, что сегодня и так далеко продвинулся в сердечных делах и не стоит форсировать события. По возвращении в город он проводил Касси до дома Стивенсонов и договорился с мистером Томасом, чтобы тот проводил племянницу завтра вечером к нему на ужин.

Следующим вечером, в начале седьмого, Кассандра ехала в сопровождении дядюшки к особняку Мейсона, и сердце ее радостно и тревожно трепетало в груди. Перед поездкой она часа три вертелась перед зеркалом, и тетушка Гортензия только головой качала.

— Сдается мне, дорогая, что из всего этого что-нибудь да выйдет, — задумчиво изрекла почтенная леди, созерцая беспорядок в комнате племянницы.

И действительно, Касси перевернула все вверх дном в своей комнате и в туалетной тетушки, прикидывая, что ей лучше надеть и как причесаться, но зато теперь чувствовала себя на высоте. А вот мистер Томас не переставал сосредоточенно хмуриться до тех пор, пока карета не въехала в небольшой дворик красно-кирпичного особняка с белыми наличниками прямоугольных высоких окон и пока он сам не передал свою любимую племянницу Мейсону с рук на руки.

Когда экипаж мистера Стивенсона, развернувшись, двинулся в обратном направлении, Джеральд пригласил гостью в дом и помог ей снять бархатное манто цвета апельсина.

— Добро пожаловать в Мейсон-холл, прекрасная леди Кассандра Гамильтон, — с шутливой церемонностью произнес он и предложил девушке прогуляться по анфиладе комнат, чтобы осмотреть весь дом.

— Гости еще не собрались, пока здесь только пятеро моих приятелей, что квартируют у меня, и миссис Лора, — предупредил Джеральд, предлагая Кассандре руку. — Так что я могу уделить несколько минут только тебе и, признаться, очень рад этому.

— Я специально приехала пораньше, чтобы все как следует осмотреть без помех и освоиться здесь, — откровенно призналась Касси, бросая на своего кавалера чуть смущенный и одновременно лукавый взгляд.

— А заодно и лишний раз вскружить голову несчастному хозяину, не так ли?

Джеральд весело рассмеялся, увлекая девушку за собой.

Им понадобилось минут пятнадцать, чтобы дойти по кругу до зеленой гостиной, располагавшейся в дальнем правом углу дома. Кассандра, обожавшая красивые, стильные интерьеры, с восхищением и сильнейшим любопытством рассматривала каждую деталь отделки, время, от времени задавая Мейсону дельные вопросы. Он подробно отвечал на них, удивляясь, откуда она может так хорошо разбираться в архитектуре и убранстве помещений, но потом вспомнил, что она родилась в Англии, и в этой стране провела детские годы, а там девушек из хороших семей учат не только красиво одеваться и завлекать женихов.

Касси, поглощенная осмотром, на время забыла обо всем. Интерьер дома ей очень понравился и показался лучшим образцом хорошего вкуса. Танцевальный зал был невелик по размеру, но благодаря бледно-голубой обивке стен казался намного больше, а портьеры и занавеси цвета слоновой кости смягчали холодные тона и придавали помещению некоторый уют. Бильярдная с желтовато-зелеными штофными обоями и красной обивкой стульев и кресел оказалась достаточно просторной, чтобы при необходимости стать еще и курительной, и даже гостиной с карточными столами. Центральное место в доме занимала большая прямоугольная столовая, из которой застекленная дверь вела в небольшой, но прелестный сад. В этой комнате стены были обтянуты розовым шелком, а на окнах висели золотисто-зеленые парчовые шторы.

Зеленая гостиная тоже понравилась гостье, особенно выложенный изразцами камин и обилие зеркал, которых, впрочем, и в других комнатах было достаточно. А будуар со стенами и мебелью, обтянутыми красновато-малиновым узорчатым шелком, и высоким потолком, расписанным золотом, привел ее в полный восторг. У стен стояли зеркала причудливой формы, а люстры и канделябры искрились хрусталем и, отражаясь в зеркалах, казалось, светились еще ярче. Касси осторожно потрогала обивку стен, провела рукой по белому мрамору каминной полки, посидела на мягком диванчике в глубине комнаты, в своеобразном алькове.

— Самый красивый дом в Балтиморе и самый красивый из всех, что мне довелось видеть в Америке, — наконец подвела она итог своим наблюдениям, с видом знатока важно покачивая головой.

— Ну что ж, мне остается только сказать, что я польщен мнением человека, знающего толк в таких вещах, — проговорил Джеральд, с трудом скрывая улыбку: такой милой и забавной казалась сейчас его возлюбленная.

— Нет, в самом деле, — продолжала Касси, не заметив его улыбки, — в Англии мне доводилось видеть роскошные особняки и изящно меблированные коттеджи, но здесь, в колониях, — нет. Наш Гамильтон-холл имеет заурядную отделку, потому что мы долго были стеснены в средствах, дома соседей очень похожи на него, а особняк Шелтонов в Филадельфии хоть и богато обставлен, но отличается пуританской строгостью. А твой дом в Филадельфии? — вдруг спросила она. — Какой он? Похож на этот?

— Похож, и очень. Ведь генерал Вашингтон распорядился сделать здесь все в том же стиле, что и там. Только вот не знаю, останется ли от того дома что-нибудь после ухода англичан.

Задумавшись на короткое время, Джеральд печально вздохнул. Касси придвинулась к нему ближе и сочувственно погладила по плечу.

— Не думай об этом пока, — ласково сказала она, — надейся на лучшее, а я постараюсь как-нибудь утешить тебя.

— Утешить? — в темных глазах Мейсона вмиг заиграли лукавые огоньки.

— И ты еще обижаешься, когда тебя называют несносным человеком! — возмущенно вскричала Касси, хлопнув его веером по плечу, и тут же весело рассмеялась.

— Скажи спасибо, что я не могу на тебя долго сердиться! — кокетливо добавила она.

— Почему?

— Не знаю, — Касси смущенно потупила глаза, расправляя складки платья.

— Придется догадываться самому.

Джеральд с огромной нежностью посмотрел на девушку, взял ее руку и несколько раз с чувством поцеловал.

— Гости уже собираются. Пойдем к ним, Касси?

Они вышли в гостиную, которая постепенно наполнялась приглашенными. Это были в основном приятели Мейсона и несколько дам, всего человек двадцать пять. Джеральд приглашал и генерала Вашингтона, но тот, поблагодарив за приглашение, вежливо отказался, сославшись на массу неотложных дел и на то, что он не желает стеснять своим присутствием молодую компанию. Поэтому все собравшиеся чувствовали себя легко и свободно, как дома.

В половине восьмого вся компания направилась в столовую, где разместилась вокруг длинного стола. Во главе его сел Джеральд как хозяин, а Гарри Шелтон, его ближайший друг и тоже, в некотором роде, временный почетный обитатель этого дома, занял место на другом конце. Касси расположилась в начале стола, слева от Джеральда и напротив Лоры. А другим соседом Кассандры оказался полковник Браун, с которым они еще в Веллей-Фордж стали хорошими друзьями.

На улице было еще светло, и поэтому свечей пока не зажигали. Гости подняли бокалы за хозяина дома, пожелали ему благополучия и с усердием принялись за ужин, который был столь же обилен, сколь великолепен. Только Джеральд и Касси не спешили отдавать дань кулинарным способностям лучших поваров города. Они поминутно поглядывали друг на друга, и Мейсон усерднее, чем требовалось, ухаживал за своей прелестной соседкой и украдкой рассматривал ее. Ему казалось, что сегодня она была одета и причесана как-то по-особенному. В этот вечер на ней было прелестное платье из нежной розово-оранжевой тафты. Глубокое декольте открывало не только часть груди, но и плечи, от которых спускались до локтей невесомые пышные рукава из белых кружевных оборок. Красивую шею девушки охватывали две жемчужные ниточки, и маленькие жемчужинки спускались с мочек ушей.

Весь облик Кассандры дышал очаровательной нежностью и в то же время какой-то возбуждающей чувственностью. Только сейчас Джеральд понял, что это ощущение вызывают духи Касси, и он готов был поклясться, что этими самыми духами она пользовалась, когда ухаживала за ним после ранения.

Во всем этом он угадывал некий тайный умысел. Но больше всего его удивила прическа Касси. Сегодня она просто собрала волосы в пышный узел, который, казалось, вот-вот рассыплется по плечам.

Прозвучал следующий тост за победу освободительной армии, и Джеральд, воспользовавшись шумом, наклонился к своей любимой.

— Ты сегодня бесподобно хороша, моя красавица, — прошептал он, — это платье поразительно тебе идет, а прическа делает тебя гораздо привлекательней, чем твои обычные громоздкие башни.

— Ты просто плохо разбираешься в женской моде, — довольно улыбаясь, парировала Кассандра.

— Зато я прекрасно, разбираюсь в другом: в женской красоте и женской привлекательности.

— Ну, по-моему, не только в женской. Кто станет возражать, что ты — один из самых интересных и обаятельных мужчин во всей освободительной армии?

— Святые угодники! Неужели очаровательная и неприступная мисс Гамильтон наконец-то это заметила?

Он с притворным изумлением посмотрел на девушку, и она склонилась над тарелкой, раскрасневшись и заливаясь веселым смехом.

— Ну и что же, — продолжал Джеральд, — могу я хоть немного надеяться, что мои вышеуказанные достоинства не оставят равнодушным неуступчивое сердце одной прелестной юной леди?

Касси перестала смеяться и серьезно посмотрела на своего кавалера.

— Может быть, — бросила она чуточку небрежно и, отвернувшись от побледневшего Джеральда, о чем-то поспешно заговорила с полковником Брауном.

«Чертова проказница, — с досадой и сильным сердечным трепетом подумал Мейсон, — она что, вздумала играть со мной? Но берегитесь, мисс недотрога, подобные игры с человеком, потерявшим голову от любви, не могут пройти для вас безнаказанно!»

С этими мыслями он поднялся из-за стола и, как подобает заботливому хозяину, стал совершать обход своих гостей.

Несколько минут спустя гости предложили прервать трапезу, чтобы покурить в гостиной, поиграть в карты и немного потанцевать. Последнее вызвало особый восторг у дам, и Мейсон пригласил всех пройти в танцевальный зал, где дожидались музыканты. Женщины весело защебетали и выпорхнули из-за стола. Касси машинально взглянула на Джеральда, ожидая, когда он подаст ей руку, и тут же досадливо поджала губы, встретив его торжествующий взгляд.

— Ну, не сердись на меня, — примирительно сказал он, беря ее за руку. — Кто же виноват, что ты так привыкла к моим ухаживаниям и моему вниманию, что это кажется тебе неизбежным злом.

— Почему именно злом? Если это и кажется мне неизбежным, то вовсе не злом, — задумчиво проговорила Касси, следуя за своим кавалером в голубой зал.

— Вот как? Я очень рад и был бы совсем доволен, если бы еще и мои ухаживания не казались тебе неприятными.

— А разве я говорила, что они мне неприятны?

— Так нет? — с надеждой спросил Джеральд.

— Возможно, — ответила Касси, довольно улыбаясь и не глядя на него.

С загадочным видом и, к неудовольствию озадаченного Джеральда, она весело направилась к другим дамам, чтобы обсудить программу танцев. На это приятное занятие, составляющее одно из преимуществ маленьких приемов, у них ушло ровно пять минут, после чего музыканты получили соответствующие указания и несколько пар встали по кругу на блестящем паркетном полу, чтобы пуститься в веселый экосез. Это явно противоречило этикету больших балов, требующему начинать с медленных танцев. Мисс Гамильтон, единодушно признанная хозяйкой бала, начинала все танцы подряд. А они почти все были быстрыми и веселыми и, хотя не позволяли танцующим вести замысловатые разговоры, зато давали возможность от души повеселиться и посмеяться.

Около десяти часов гости снова уселись за стол. Были зажжены люстры и свечи, и яркие блики заиграли в хрустале бокалов и поблескивающей глади зеркал. Из глубины дома зазвучала нежная мелодия, создавая атмосферу трепетного предчувствия чего-то светлого и прекрасного и вызывая томительную, проникновенную грусть. Из-за духоты распахнули все окна, и в комнату ворвалось дуновение свежего ветерка, а вместе с ним дурманящий аромат цветущих в саду растений и трав.

У Кассандры вдруг стало тревожно на душе. К сердцу откуда-то подкралась щемящая тоска, а вслед за ней нахлынули сомнения. Она уже не чувствовала в себе достаточной твердости, чтобы исполнить заранее обдуманное намерение. Это намерение возникло у нее три дня назад, когда она вернулась с бала, после долгих размышлений, и все три дня девушка была уверена, что исполнит его. Но теперь…

Бокалы в очередной раз оказались наполненными, и на несколько секунд за столом воцарилась тишина. Гарри Шелтон, преуспевший к этому часу в употреблении горячительных напитков и пребывавший в самом веселом расположении духа, встал, чтобы произнести тост.

— Друзья мои, — громко начал он, — давайте поднимем бокалы за то, чтобы радушный хозяин этого дома, наш дорогой друг и боевой товарищ подполковник Джеральд Мейсон, обрел, наконец, семейное счастье рядом с любимой женщиной!

Все дружно подхватили пожелание Шелтона, раздались восторженные возгласы и звон бокалов. Многие при этом посмотрели на Кассандру, и та едва не провалилась сквозь землю от такого неприкрытого внимания.

Когда шум утих, и все гости снова занялись собой, Джеральд наклонился к девушке и вполголоса, с заметным волнением проговорил:

— Прости, Касси, что я допустил эту нелепую выходку, я не мог ожидать, что Гарри выдаст такое.

Ее ответ, так не вязавшийся с трепещущим, испуганным взглядом, поразил его.

— Тебе не за что извиняться, Джеральд, — сказала она. — Если он это произнес, значит, я сама дала повод к подобным разговорам. И я докажу тебе, что я не такая легкомысленная и жестокая кокетка, какой ты привык меня считать.

— Успокойся, милая, я не требую, чтобы ты мне что-то доказывала.

Он незаметно пожал ей руку под столом и успокаивающе погладил ладонь.

— Но мне самой это нужно, понимаешь, Джерри? Может быть, еще больше, чем тебе. Мне нужно… Ах, я не могу всего объяснить сейчас, — Кассандра взволнованно покачала головой. — Но потом… Могу я просить тебя поговорить со мной после ужина?

— Конечно, дорогая, умоляю тебя — успокойся. Мы непременно поговорим, когда ты захочешь.

Он улыбнулся и еще раз пожал ее руку. Девушка кивнула и вскоре стала так же весела, как и прежде, снова начала оживленно болтать с полковником Брауном и Лорой. А Джеральд между тем ломал голову над ее загадочными словами и взглядами и чувствовал, что с каждой минутой понимает все меньше.

В двенадцатом часу гости начали разъезжаться. Кассандра с Лорой перешли в гостиную и, усевшись на мягком диванчике, некоторое время болтали о разных пустяках. Но вскоре миссис Шелтон пришлось оставить подругу, чтобы увести наверх не в меру разгулявшегося мужа. Кассандра осталась одна.

Не в силах усидеть на месте от охватившего ее волнения, она встала и подошла к открытому окну. Страх и сомнения снова охватили ее, когда она вспомнила о том, что задумала сделать этой ночью. На несколько секунд она почувствовала такую слабость, что была вынуждена опереться рукой о подоконник, чтобы не упасть.

«Но я должна это сделать, должна, — упрямо твердила себе она, — иначе я так никогда и не смогу до конца понять своих чувств к этому человеку. Этот противный, дурацкий страх всегда будет стоять между нами непреодолимым барьером. Да, страх близости с мужчиной, который я не смогу преодолеть, не переступив через него. Нужно набраться мужества и поступить, как подобает настоящей женщине. Я обязана пойти на это еще и по другой причине, может быть, более важной, — я должна вознаградить Джеральда за все, что он сделал для меня, за все, что перенес из-за меня, и я сделаю это».

Послышались торопливые шаги, и Мейсон вошел в комнату. Касси собрала в кулак все свое мужество и решительно приблизилась к нему.

— Все ушли, дорогая, — ласково улыбаясь ей, сказал Джеральд. — Я в полном твоем распоряжении.

Он указал рукой на кресло, но Касси покачала головой.

— Нет, нет, я не хочу садиться. То, что я собираюсь сказать тебе, очень важно.

— Для того чтобы разговаривать сидя? Ну что ж, Касси, я внимательно слушаю тебя.

Кассандра немного помедлила, собираясь с силами. Каким внушительным он кажется сейчас, когда стоит перед ней. Его глаза светятся такой бесконечной теплотой и любовью, но все равно что-то пугающее есть в его облике. Или дело вовсе не в нем?

— Джеральд, — наконец твердо произнесла она, — я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал, за то, что ты спас меня от негодяя Арнольда Шелтона, за то, что всегда был добр ко мне и выручал в тяжелые минуты. Я хочу принадлежать тебе, Джеральд, сама, по своей воле. Я предлагаю тебе провести сегодняшнюю ночь вместе со мной.

Сказав все, что хотела, Касси опустила глаза и застыла, сцепив руки на груди. Некоторое время Джеральд оторопело смотрел на нее, приходя в себя от услышанного. На мгновение у него мелькнула мысль отказаться от предложения, которое она делала ему, по ее словам, только из одной благодарности. Но он тут же понял, что это выше его сил. Отказаться от нее, когда она тут, рядом с ним, и сама предлагает ему провести с ней ночь? О нет, на такое он не способен, слишком долго он желал эту упрямую женщину, чтобы теперь отказаться от возможности держать ее в объятиях, пусть даже она будет с ним всего лишь из благодарности. Хотя сердце подсказывало ему: здесь присутствует и что-то другое.

— Ты хорошо подумала, Касси? — голос его охрип от волнения.

— Да. Это не внезапно возникший порыв. Я решила уже несколько дней назад.

— Вот даже как?

— Да. Если ты согласен, я отошлю карету домой.

Он легонько приподнял ее лицо за подбородок и внимательно заглянул в глаза.

— И ты не боишься, милая?

Вся долгая внутренняя борьба вмиг отразилась на лице девушки.

— Если честно, очень боюсь. Но я не изменю своего решения. И потом: ты ведь говорил, что во второй раз не будет так больно.

Лицо ее дрогнуло, и голос сорвался на последних словах. Она вырвалась из рук Джеральда и отвернулась к окну.

«Какой же я идиот», — сказал он себе.

— Конечно, милая моя девочка, во второй раз все будет по-другому, — взволнованно проговорил он, обнимая ее за плечи.

Она вдруг резко повернулась и спрятала лицо у него на груди.

— Ты поможешь мне, Джерри? Поможешь преодолеть этот страх? — порывисто прошептала она.

— Конечно, милая. Доверься мне, клянусь: сегодня все будет хорошо.

Он нежно погладил ее по голове и вздрагивающим плечам.

— Ну? Отошлешь свою карету?

Она кивнула и быстро выскользнула из комнаты.

«Через несколько минут она будет принадлежать мне», — подумал Джеральд, чувствуя, как сердце бешено колотится у него в груди. Нет, просто невозможно поверить в такое счастье!

Вскоре вернулась Касси, уже совсем успокоившаяся, с радостно сияющим и смущенным лицом. Джеральд подошел к ней и положил руку на плечо.

— Позволишь мне отнести тебя в спальню?

— Перенести через порог как жену?

Она рассмеялась и кивнула головой. Он подхватил ее на руки и легко, словно она была невесомой пушинкой, взлетел по лестнице на второй этаж, плечом распахнул дверь своей спальни. Там он поставил ее на пол, давая возможность осмотреться и прийти в себя.

— Ты устроился здесь по-королевски! — произнесла она, пытаясь за улыбкой скрыть смущение.

Но в спальне Мейсона, отделанной в стиле рококо, действительно было на что посмотреть. Касси внимательно оглядела потолок, расписанный гризайлью, бережно потрогала шелковые белые обои, затканные нежно-розовыми и кремовыми цветами с легким добавлением зелени, погладила серо-голубые, с тонким золотым шитьем занавеси просторной кровати с четырьмя точеными колонками розового дерева по углам.

— Тебе нравится здесь, любовь моя? — осторожно спросил Джеральд.

— Да, просто восхитительно! Такой красоты я еще никогда не видела. Но где я могу…

— Раздеться? Рядом со спальней есть просторная туалетная. Ты можешь пойти туда, а хочешь — я выйду, а ты останешься здесь.

— Лучше я останусь, ведь в этой комнате тоже есть зеркало. А ты выйди и, пожалуйста, Джеральд, постарайся не возвращаться слишком быстро!

Он приложил неимоверные усилия, чтобы не рассмеяться. С какой милой значительностью она все это говорит!

— Хорошо, хорошо, любовь моя, я непременно там задержусь подольше.

Минут пятнадцать спустя, уже полностью раздевшись, Джеральд, осторожно приоткрыл дверь в спальню. Касси, как он и предполагал, сидела в кровати, закутавшись по грудь в бледно-розовую тонкую простыню. Три розовых свечи горели в серебряном подсвечнике на камине, отражаясь в зеркале и отбрасывая на предметы в комнате загадочный тепловатый отблеск. В этом приглушенном свете гладкая кожа Кассандры приобрела нежный кремовый оттенок, а распущенные пышные локоны заманчиво поблескивали, вызывая неудержимое желание прикоснуться к ним, погладить их рукой.

С минуту Джеральд молча стоял и любовался девушкой, не приближаясь к ней. Но вот она медленно подняла глаза, которые опустила, как только он вошел, и вопросительно взглянула на него.

— Почему ты не подходишь ко мне? — тихо спросила Касси, и Джеральд, вздрогнув, как от внезапного испуга, медленно направился к кровати.

— Ты прекрасна, любовь моя, — охрипшим голосом проговорил он, — я не могу отвести от тебя взгляд.

— А я, Джерри… — с волнением отозвалась девушка. — Знал бы ты, как часто я любуюсь тобой, когда ты на меня не смотришь, и скучаю, когда не вижу тебя. А теперь просто боюсь на тебя смотреть.

— И не надо, милая, — нежно проговорил Джеральд, приближаясь к ней. — Не заставляй себя что-то делать. Просто пойди навстречу своим чувствам и доверься мне.

Она протянула ему руку, и он осыпал ее благодарными поцелуями. Потом Кассандра решительно отбросила простыню в сторону и осталась перед ним совсем обнаженной. Опустившись на кровать, Джеральд бережно обнял девушку за плечи и, наклонившись, нежно, сдерживая порыв страсти, стал целовать ее волосы, лицо и губы, осторожно лаская их рукой. Когда ее напряжение ослабело, она начала постепенно отвечать на его поцелуи и ласки, сначала сдержанно и робко, а затем все более смело, пылко и страстно.

Он решился уложить ее, и девушка не стала сопротивляться, а вместо этого крепко обняла его и прижала к себе. Волна жгучего желания захлестнула Джеральда, когда он почувствовал послушное тело Кассандры под своим телом. Но он понимал, что от этой ночи зависит вся дальнейшая судьба их отношений, а значит, сегодня он должен сдерживать свою страсть, как никогда. Он на мгновение отстранился от любимой, полный решимости быть терпеливым и нежным, даже если придется страдать от неутоленной страсти хоть до самого утра.

— Ты будешь желать меня, прекрасная и упрямая Кассандра Гамильтон, так же сильно и неудержимо, как я давно желаю тебя. И ты будешь любить меня, — прошептал он ей на ухо и почувствовал, как затрепетало нежное тело девушки в его объятиях, а тонкие пальчики сильнее впились в его спину.

Переполненная новыми, захватывающими ощущениями, Кассандра даже не заметила, как руки Джеральда перестали гладить ее лицо и заскользили по чувствительным холмикам груди, округлости живота и потянулись к нежному треугольнику шелковистых волос. Но когда он осторожно сжал губами ее розовый сосок, она неожиданно испытала такое сильное блаженство, что непроизвольно вскрикнула и произнесла имя Джеральда. В ответ он еще настойчивее стал ласкать напрягшийся бутон, дразняще поглаживая его языком и легонько покусывая, а потом проделал то же самое с другим соском. Не в силах противостоять настойчивому натиску умелых ласковых рук Джеральда, Кассандра перестала сдерживать свои чувства и громко застонала, прикрыв глаза и полностью отдавшись во власть неизведанных сладостных ощущений.

Нежные пальцы Джеральда осторожно приоткрыли влажную расщелинку и, нащупав заветный горячий бугорок, принялись осторожно ласкать чувствительную плоть. В какой-то момент Кассандре показалось, что ее тело пронзила раскаленная игла. Громко вскрикнув, она широко распахнула удивленные глаза и, с мягкой настойчивостью отстранив Джеральда, внезапно села на кровати. Встревожившись, Джеральд потянулся за девушкой и, к своей непередаваемой радости, прочитал в ее расширившихся глазах восторг и смятение.

— О Джерри, — едва слышно вымолвила она, пряча от него пылающее лицо. — Ради Бога, скажи мне, что ты делаешь со мной? Я словно в огне, мне кажется, я умру сейчас!

— Что я делаю с тобой? — страстно прошептал он, привлекая ее к себе. — Да просто люблю тебя, ласкаю тебя, пытаюсь подарить тебе неземное блаженство, милая моя!

— Блаженство? — недоуменно переспросила Кассандра, чувствуя, как прерывается дыхание. — О каком блаженстве ты говоришь? Разве можно испытать что-то более приятное, чем то, что я сейчас испытала?

— Можно, родная моя. Только не противься своим чувствам и доверься мне.

Он снова опрокинул ее на спину и принялся ласкать еще настойчивее. Кассандре казалось, что руки Джеральда не знают усталости, скользя по всему ее телу, дразня, лаская, находя все новые чувствительные уголки. Она снова прикрыла глаза, и тогда Джеральд незаметно соскользнул вниз и приник губами к ее напрягшейся, пульсирующей плоти.

Пальцы девушки погрузились в волосы Джеральда, словно желая остановить его и прервать мучительно-сладостную пытку. Чувствуя, что больше не может сдерживаться, Джеральд осторожно провел языком по нежной расщелинке и коснулся заветного местечка, в которое ему так не терпелось проникнуть. Убедившись, что Кассандра готова его принять, он осторожно развел бедра девушки и оказался наверху, не переставая ласкать любимую и осыпать ее тело горячими, страстными поцелуями.

Сигнал тревоги четко сработал в затуманенном сознании Кассандры, лишь только Джеральд попытался овладеть ею. Ужасные ощущения первой ночи всплыли в ее памяти, и она, испуганно забившись под сильным телом мужчины, распахнула глаза и с отчаянием уставилась на него.

— Нет, — упавшим голосом пролепетала она, вцепившись руками в плечи Джеральда. — Нет, Джерри, я боюсь!

— Тебе не будет больно, любовь моя, — нежно и твердо проговорил он, пресекая ее попытку вырваться. — Верь мне, Касси, не будет. Ты ведь веришь мне?

Она уже готова была расплакаться, но его уверенный взгляд и голос придали ей смелости.

— Я верю тебе, Джерри, милый, — едва слышно прошептала она.

Зажмурив глаза, Касси повернула голову набок и слегка приоткрыла рот от сильного волнения. Не теряя времени, Джеральд быстрым, верным движением вошел в нее.

На какое-то мгновение Кассандра снова ощутила легкую боль и тихо вскрикнула, ожидая худшего. Но его не последовало. Боль тотчас утихла, и Касси вдруг с волнением ощутила внутри себя что-то теплое и вздрагивающее от ее малейших движений.

На некоторое время Джеральд замер, наблюдая за реакцией девушки, а затем начал неторопливо двигаться. Открыв глаза, Касси посмотрела на него и испустила глубокий вздох облегчения.

— Тебе не больно, родная? — заботливо спросил он, посылая ей ласковую улыбку.

— Было чуть-чуть, но теперь нет. — Она улыбнулась в ответ и снова закрыла глаза.

Он продолжил свои осторожные движения, а потом, осмелев, задвигался быстрее. Кассандра сначала лежала молча, но через какое-то время стала тихо постанывать, испытывая, к своему удивлению, приятные ощущения от резких толчков Джеральда. Но он не мог больше сдерживаться и, сделав несколько очень быстрых движений, замер внутри нее, а потом и вовсе оставил девушку и прилег рядом с ней на простыню.

Какое-то время они просто лежали рядом, и Джеральд пытался отдышаться и восстановить силы. Но вот Касси приподнялась, опершись на руку, и с интересом и значительностью во взгляде посмотрела на него.

— Послушай, Джерри, — сказала она, — раз уж ты взял на себя нелегкую задачу раскрыть для меня мир чувственной любви, то должен объяснять все, что происходит.

Он рассмеялся и нежно погладил ее по лицу.

— Ну, хорошо, слушай, малышка.

И он подробно рассказал ей о том, что произошло между ними, и что он испытал при этом. Касси сосредоточенно слушала, а после небольшого раздумья, спросила:

— А как ты думаешь, Джерри, я могла бы когда-нибудь испытать то же, что и ты?

— Я уверен в этом, любовь моя, — горячо отозвался Джеральд. — Судя по тому, как пылко ты отвечала на мои ласки, это обязательно должно произойти, только, может быть, не сразу.

— Почему? — недовольно поморщилась Кассандра.

— Ну, понимаешь, должно пройти какое-то время. Ты должна привыкнуть ко мне, в тебе должно окончательно созреть желание.

Она вдруг как-то странно посмотрела на него.

— А ты очень устал, Джерри? — настороженно спросила она.

— Что?

— Ну, я спрашиваю, очень ли ты устал? Понимаешь, мне бы хотелось, чтобы мы повторили все с самого начала.

Он не поверил своим ушам. Но когда до него дошло, что она говорит серьезно, сердце радостно забилось в его груди, и желание обладать любимой охватило его с новой неимоверной силой.

— Конечно, родная моя, мы непременно повторим все это, — прошептал он охрипшим от нахлынувшей страсти голосом, вновь привлекая Кассандру к себе.

Джеральду казалось, что он сойдет с ума от счастья. С каждым новым его поцелуем, с каждым прикосновением его умелых, ласковых рук Касси испытывала все более сильные ощущения, все более страстно отвечала на ласки Джеральда. Неукротимое желание близости все сильнее охватывало девушку, заставляя восторженно и испуганно трепетать ее сердце — сердце, наполненное до краев любовью к Джеральду Мейсону.

Они лежали, прижавшись, друг к другу, измотанные до предела, но бесконечно счастливые, когда часы тихо пробили пять ударов. Взглянув на Джеральда, Касси приподнялась и грустно вздохнула.

— Уже утро. Мне, наверное, пора отправляться домой, — с сожалением сказала она.

Джеральд хотел возразить, что ей вовсе не обязательно отправляться куда-либо и что ее дом, в конце концов, здесь, раз она стала фактически его женой и раз они любят друг друга. Но он все же не сказал этого. Пусть она сама разберется в своих чувствах, сама поймет, что ее место рядом с ним. Глубоко вздохнув, Джеральд потянулся за одеждой.

— Поступай так, как считаешь нужным, любовь моя, — сказал он.

Он помог ей одеться и свел вниз по лестнице. Зайдя в конюшню, оседлал своего гнедого жеребца, посадил Кассандру в седло, сам запрыгнул сзади и двинулся по освещенным первыми рассветными лучами улицам. Спустя несколько минут они уже были у садовой калитки и дома Стивенсонов.

Джеральд спрыгнул на землю и бережно опустил девушку вниз. Откинув капюшон, еще раз с глубокой нежностью вгляделся в милые черты. Лицо Касси, обрамленное ореолом распущенных золотистых волос, поразило его какой-то новой, незнакомой прелестью. Лицо любимой женщины после ночи счастливой любви.

— Ну, мне нужно идти, Джерри. Уже совсем рассвело.

Она обвила руками его шею, на мгновение, прижавшись к губам, и поспешно, словно испугавшись чего-то, исчезла в глубине садовой дорожки. Джеральд еще пару минут задумчиво постоял у калитки, затем вскочил в седло и поскакал домой. Торопливо взбежав по лестнице, разделся и упал на кровать, розоватые простыни которой все еще хранили тепло и аромат его возлюбленной.

— Ну почему, почему ты так упряма, ненаглядная моя, любимая моя? — с болью и нежностью прошептал он, прижавшись лицом к тому месту, где она лежала. — Когда, когда же ты, наконец, поймешь, что любишь меня, что ты — моя, моя милая, нежная, ласковая и капризная Касси Гамильтон!

Глава 3

Проснувшись, Кассандра долго не могла понять, что же ей так мешает наслаждаться покоем и сном. Но потом до ее сознания дошло, что это все Роза. Квартеронка переставляла вещи в комнате с места на место, упорно производя недопустимый шум, да еще и напевая что-то при этом вполголоса. Касси села на кровати, устремив на свою служанку недовольный взгляд.

— Госпожа что-то слишком долго спит сегодня, — промурлыкала Роза, двусмысленно покосившись на хозяйку. — Время приближается к полудню, и миссис Гортензия уже два раза справлялась, не разболелись ли вы после вечера у подполковника Мейсона.

— Ну, так помоги же мне быстрее привести себя в порядок и одеться! — крикнула Касси, выпрыгивая из постели.

Тетушка Гортензия сидела в гостиной, расшивая замысловатыми узорами свое новое платье. Увидев племянницу, она добродушно пожурила ее, за то, что та так много времени провела в постели.

— Я вижу, дорогая, вечеринка в доме Мейсона порядком утомила тебя, — сказала она. — Ступай скорее завтракать, а потом нас ожидают кое-какие приятные хлопоты. Разве ты забыла, — прибавила она, заметив, что племянница с недоумением смотрит на нее, — сегодня нам предстоит отправиться на благотворительный обед в ратушу?

Кассандра хлопнула себя по лбу. Действительно, волнения прошедшей ночи заставили ее совершенно позабыть о предстоящем торжестве. А ведь именно сегодня господа из правительства устраивают большой званый вечер в пользу американской армии и ожидается выступление каких-то знаменитых певцов. Этого нельзя пропустить, да ведь и Джеральд тоже непременно будет там. Касси невольно бросила на себя взгляд в зеркало. Нет, вроде все в порядке, ни следов усталости, ни темных кругов под глазами.

С половины второго женщины занялись длительными и тщательными сборами к большому празднеству. Но если почтенная миссис Гортензия хорошо знала, что наденет скромное, но представительное платье цвета темной бирюзы с белыми рюшами и кружевами, а также, как всегда, белоснежный парик с соответствующими украшениями, то Касси пребывала в некотором затруднении.

Разложив с помощью Розы и Молли свои наряды на кровати и креслах спальни, она увидела, что у нее осталось только одно новое платье, которое она ни разу не надевала. Оно было совершенно лишено кружев, золотого шитья или какой-либо другой отделки, потому что денег на все это просто не хватило. Но зато пошитое из мягкого узорчатого шелка потрясающе красивого фиалкового цвета, оно подчеркивало все достоинства фигуры. К этому платью у Кассандры была заготовлена наколка для высокой прически, но, вспомнив, что Мейсону не очень нравятся огромные башни из волос, девушка отложила все эти вещи в сторону и задумалась. Не измыслив ничего оригинального, она призвала на помощь Молли, и умудренная солидным опытом в таких делах мулатка нашла выход из положения.

— Я могу сделать вам такую прическу, мисс Касси, какой больше не будет ни у одной дамочки на празднике, — с важностью сказала она, — только должна предупредить, что это не совсем по нынешней моде.

— Ну что ж, мужчины обычно не разбираются в женской моде, — чуть подумав, сделала вывод Касси, усаживаясь в кресло у массивного трельяжа. — Давай, Молли!

— А при чем тут мужчины? — простодушно спросила Роза и тут же прикусила язык под выразительным взглядом пожилой мулатки.

Молли хорошенько начесала волосы своей госпожи, тактично не выказав удивления по поводу того, что они так неимоверно спутаны, и через несколько минут на голове девушки, словно корона, красиво лежала пышная коса, перевитая неприметным шнурочком с жемчужными горошинками, а уложенная кверху челка придавала прическе легкую пикантность, смягчая строгие линии.

Все остались довольны творением темнокожей мастерицы, и даже тетушка Гортензия, одобрительно покачав головой, сказала:

— Простота и благородное изящество — вот чего так не хватает нашим современным красавицам. Уверена, Касси, сегодня ты всех затмишь своим юным очарованием.

Касси улыбнулась и тихонько вздохнула. Знала бы тетушка, что с некоторых пор ей безразлично мнение всех молодых людей, кроме Джеральда Мейсона.

Дополнив наряд букетом фиалок, вставленным в миниатюрную брошку в виде вазочки с водой для сохранения свежести, Кассандра объявила всем, что вполне готова ехать на праздник.

Благотворительный обед, на который получили приглашение Стивенсоны и их племянница, преследовал двойную цель: развлечь доблестных воинов освободительной армии и местное светское общество и собрать средства, в которых эта армия так сильно нуждалась. Каждый приглашенный, за исключением военных, должен был у входа в огромный банкетный зал приобрести билет, стоивший приличную сумму. Все деньги от продажи билетов и должны были пойти на нужды армии. Само собой, все это оговаривалось в приглашении, и можно было от него отказаться. Но все-таки зал оказался набит битком, и мало кто из приглашенных не явился — даже те, кто сам испытывал недостаток в средствах, от души хотели помочь своим защитникам и освободителям. Это было вполне объяснимо, так как в Балтиморе в то время находились почти исключительно одни патриоты и сторонники независимости.

Кроме денег, вырученных за обед, устроители праздника еще надеялись собрать деньги за концерт, который должен был состояться после пиршества в саду, примыкающем к ратуше. Несколько известных в колониях певцов, в том числе итальянских и французских, приехали в Балтимор, чтобы бесплатно выступить в пользу армии, как они это уже делали раньше в других городах. И многие из приглашенных, как сама Кассандра с тетушкой и дядюшкой, выкупили сразу же по приезде в ратушу оба билета, чтобы уже потом об этом не думать и развлекаться весь вечер в свое удовольствие.

Войдя в парадный зал, Касси тотчас привлекла к себе всеобщее внимание. Миссис Гортензия с мистером Томасом направились к своим знакомым, а Кассандру окружили приятельницы, которые принялись разглядывать наряд девушки, осыпая ее при этом комплиментами, за которыми, впрочем, читалась легкая зависть. Поглядев по сторонам, Касси заметила Лору Шелтон, в белом платье с розовыми лентами, одиноко сидевшую на диванчике, и, приветливо улыбнувшись подруге, подошла к ней, оставив дам злословить на свой счет.

— Вот и ты, наконец, пришла, дорогая, — с теплотой проговорила Лора, протягивая девушке руку. — Я уже было совсем заскучала здесь, ведь я почти ни с кем не знакома, а наши мужчины уже с полчаса заседают в курительной. — При словах «наши мужчины» Касси почувствовала, что краснеет. «Интересно, — подумала она, — знает ли Лора о том, что я провела ночь с Мейсоном? Скорее всего, нет». И без долгих размышлений она с каким-то задорным озорством поведала подруге обо всем.

С минуту миссис Шелтон, пораженная услышанным, молчала, широко раскрыв глаза. Но вскоре ее удивление сменилось восхищением и даже радостью.

— О Касси, я так рада тому, что ты рассказала. Так рада за Джеральда! — восторженно произнесла она. — Ведь он… он так страдал все это долгое время, так сильно и почти безнадежно любил тебя, столько времени ждал этого момента! Но теперь в ваших отношениях, наконец, все прояснилось. Наверное, вы хорошенько все обсудили и договорились о дальнейшем?

— Но мы ни о чем не договаривались! — с досадой возразила Касси, чувствуя, как ее охватывает смущение. — И у нас совсем не было времени, чтобы обсуждать наши отношения или что-то еще.

— Как?! Разве вы… Разве ты не сказала ему, что любишь его?

— Нет! Я не сказала ему этого, потому что не знаю и сама, люблю его или не люблю. И потом, с чего ты взяла? Разве я говорила тебе когда-нибудь, что люблю Джеральда Мейсона? Если мне не изменяет память, то ничего подобного! — раздраженно выпалила Касси, чувствуя, что начинает нервничать.

Лора погладила ее по руке.

— Ради Бога, извини меня, дорогая, я вовсе не хотела тебя обидеть или испортить тебе настроение. Просто я спросила то, о чем подумала, и о чем подумал бы всякий на моем месте.

— Ах, это ты не обижайся на меня, милая Лора, — сказала Касси, успокаиваясь и приходя в себя после бурного всплеска эмоций. — То, что ты предположила, вполне естественно. Это я такая глупая, что до сих пор не могу разобраться в своих чувствах.

— Ну, тогда не переживай, а представь событиям идти своим чередом. Живи сегодняшним днем и не забивай голову неразрешимыми проблемами. Рано или поздно все само собой прояснится, — после некоторого раздумья заключила Лора, и подруги заговорили на разные обыденные темы.

К ним поминутно, подходили офицеры из полка Мейсона и Шелтона, друзья мистера Томаса и просто знакомые. Все они не забывали сказать дамам пару любезных комплиментов, весело пошутить или рассказать несколько забавных историй. От Касси не укрылось, что она вызывает искреннее восхищение мужской половины зала, и мало-помалу веселое, беззаботное и игриво-приподнятое настроение вернулось к ней.

Распахнулись двери обеденного зала. Лора, обведя глазами, помещение и не увидев своего мужа, недовольно нахмурилась.

— Что ж, — с угрозой в голосе проговорила Касси, решительно поднимаясь с места, — как видишь, милая подруга, наши мужчины совершенно о нас забыли. Нам остается только найти красивых и остроумных кавалеров на весь оставшийся вечер и отомстить этим невежам, променявшим наше общество на карты и табачные трубки!

В тот же миг за ее спиной раздался взрыв оглушительного хохота. Кассандра в негодовании обернулась и чуть не угодила в объятия Мейсона. Можно было не сомневаться, что он слышал все. Гарри Шелтон стоял рядом и уже обнимал свою супругу, извиняясь за опоздание.

— Давно вы взяли отвратительную привычку подкрадываться и подслушивать чужие разговоры? — возмущенно спросила Касси, с досадой отходя в сторону от Джеральда. Он последовал за ней.

— У меня вовсе нет этой привычки, — тихо оправдывался он, пытаясь взять девушку за руку. — Просто я сегодня очень счастлив, и поэтому мне хочется делать всякие глупости.

Кассандра остановилась и внимательно посмотрела на него.

— Ты действительно счастлив, Джерри?

— Да, любовь моя.

Она ласково улыбнулась ему. Забыв обо всем на свете, он обхватил ее за плечи и порывисто поцеловал, а потом еще раз и еще. Опомнившись, Касси испуганно посмотрела по сторонам, но в зале, кроме них четверых, уже никого не осталось. Тогда она сама осторожно обняла Джеральда, и они снова поцеловались, а потом взглянули друг на друга и одновременно весело рассмеялись. Мейсон предложил девушке руку и повел в соседний зал.

В этот раз они сели рядом, за дальним концом стола, чтобы не привлекать к себе всеобщего внимания. Джеральд старательно ухаживал за Касси, а она ничего не видела перед собой от охватившего ее счастливого, восторженного состояния. На душе у нее было так хорошо, что хотелось петь и смеяться. Временами она украдкой бросала взгляды на Мейсона, и ее словно окатывало волной счастья. Подумать только, никто в этом зале, кроме Лоры Шелтон, даже не догадывается, что всего несколько часов назад они с Джеральдом лежали в одной постели и вытворяли такое, что даже не найдешь слов.

— Поделись, Касси, много комплиментов ты сегодня услышала? — с ласковой иронией спросил Джеральд, пожимая девушке руку под столом.

Она посмотрела ему в глаза и прищурилась.

— Да уж, надо признаться, немало. Но все равно недостаточно.

— Какая ты жадная! И много не хватает?

— Только одного.

Он тоже прищурился на несколько секунд, но потом его темные глаза словно вспыхнули теплым огнем.

— Я скажу тебе их даже два. Один я придумал, когда увидел твой триумфальный вход в зал…

— Так ты увидел меня сразу, как я вошла? Но почему тогда не подошел?

— Хотел, чтобы ты немного поскучала. Так вот, тогда мне захотелось сказать тебе, что ты выглядишь, словно королева или знатная дама из той эпохи, когда женщины царствовали и вызывали желание поклоняться им, а не только любить.

— Но я и так благородная дама! Я ведь настоящая баронесса, — не без гордости заметила Касси.

— Я знаю, и сегодня это вполне почувствовал. И, признаться, мне даже стало немножко боязно находиться рядом с такой важной особой!

Он в очередной раз рассмеялся, и Касси нетерпеливо спросила:

— Ну, это один комплимент, а второй? Джеральд перестал смеяться и посмотрел на нее тем завораживающим, проникновенным взглядом, от которого ей обычно становилось не по себе.

— А второй будет таким: твой наряд и прическа лучше, чем у любой женщины в этом зале, и ты сама здесь самая милая и очаровательная.

Он немного помолчал, не отводя взгляда от смущенного лица девушки.

— И не только в этом зале, ты — самая лучшая женщина в мире!

Если бы вдруг рухнули стены зала, Кассандра испытала бы меньшее потрясение. Да разве хоть один человек на свете, кроме Джеральда Мейсона, мог сделать женщине предложение в такой замысловатой форме? И в то же время его последняя фраза не допускала двух толкований.

А Джеральд молчал, словно потерял дар речи. Касси понимала, что он ждет ее реакции, ответа или хотя бы каких-то слов, но не смогла ничего сказать, потому что вдруг растерялась. В конце концов, он огорченно вздохнул и, отвернувшись, вступил в разговор с окружающими их офицерами и дамами. Впрочем, он продолжал по-прежнему ухаживать за ней, но Касси чувствовала, что между ними что-то произошло, что-то нарушилось. То, что она проигнорировала его, можно сказать, признание, задело самолюбие Джеральда. Девушка почти сразу почувствовала это и испугалась. Что если из-за этого между ними снова возникнет размолвка? Она уже бесконечно раскаивалась в своей глупой нерешительности, но не знала, как поправить дело. Джеральд опять держался с такой убийственно-вежливой отчужденностью, что у девушки не осталось ни малейшей возможности заговорить с ним о личных проблемах.

Когда начался концерт, и все спустились в сад, Кассандре пришлось расстаться с Джеральдом. Женщинам приготовили мягкие стулья на просторной площадке, а мужчины встали позади, чуть поодаль. Поэтому Касси уселась вместе со своей тетушкой Гортензией на отведенные им места и была вынуждена целый час наслаждаться лишь звучанием музыки и пением, не лишенным, впрочем, хорошего вкуса и приятности.

Примерно час спустя объявили антракт. Зазвучала легкая оркестровая музыка, собравшимся принесли напитки и разнообразные закуски. Стоя рядом с Лорой около маленького столика, Касси краем глаза наблюдала за Мейсоном, который в этот момент беседовал с приятелями. Но вот он вместе с Гарри направился к дамам. Посмотрев на Кассандру ничего не выражающим взглядом, Джеральд сказал:

— Я должен проститься с тобой, Касси. Не хочу оставаться на вторую часть концерта. Отправляюсь домой, проведу остаток вечера в тиши своего особняка.

После небольшой паузы, во время которой девушка так и не нашлась, что ответить, он поцеловал ей руку и не спеша, направился по садовой дорожке к выходу. Какое-то время Касси растерянно смотрела ему вслед. Но вдруг осознала, что просто не сможет ночью уснуть, если сейчас они вот так расстанутся. Кассандра собралась с духом и решительно пошла за Джеральдом.

«По крайней мере, объяснюсь с ним, — сказала она себе. — Чем бы не закончился наш разговор, все равно это будет лучше неизвестности».

Она вышла из арки ворот, остановилась на ступеньках небольшой лестницы и сразу увидела его. Джеральд стоял внизу с совершенно невозмутимым выражением лица и ожидал, пока ему приведут лошадь. Однако Кассандре почему-то показалось, что на самом деле он никуда не торопится. Будто ему и оставаться не хочется, но и домой спешить незачем.

— Мистер Мейсон! — громко окликнула она.

Джеральд обернулся и быстро подошел к ней.

— Мистер Мейсон, постойте. Я хочу сказать вам несколько слов.

Она взяла его за руку и отвела в сторону. Веселое настроение, которое было у Касси весь вечер, куда-то испарилось. Джеральд сразу заметил, что Касси находится на грани истерики. Ее пальцы, лежавшие в его руке, мелко дрожали. Было видно, что девушка из последних сил старается сохранять на лице спокойствие и говорить ровным голосом. Ему вдруг стало ужасно стыдно за свою жестокость, захотелось схватить ее в объятия и прижать к себе, приласкать, успокоить, сказать, что он по-прежнему сильно любит ее. Но он усилием воли заставил себя сдержаться.

— Джеральд, скажи мне, куда ты сейчас направляешься? — заговорила она, убедившись, что их никто не может слышать.

— Домой, куда же еще? Ведь я уже сказал об этом.

— И что ты собираешься там делать?

— Пока не знаю.

— Но я имею в виду… у тебя не назначено никакого свидания с женщиной?

— Ах, вот оно что! Нет, дорогая, уверяю тебя, я не собираюсь встречаться сегодня ни с какой женщиной.

— Даже со мной?

Джеральд сделал вид, что удивлен, и Кассандра отвернула чуть в сторону покрасневшее лицо, сосредоточенно расстегивая и застегивая браслет на своей левой руке.

«Хватит ее мучить», — решил он про себя и вслух неторопливо проговорил:

— Но мне показалось сегодня, что ты не хочешь дальнейшего продолжения наших отношений. Иначе я не ушел бы от тебя просто так.

Напряжение спало с ее лица, она снова оживилась, подняла на Джеральда глаза, и в ее взгляде он прочел облегчение и радость, впрочем, еще довольно трепетную и робкую.

— Но если, — осторожно начала она, — тебе самому действительно не хочется со мной расставаться и виной всему на самом деле просто моя нерешительность, то… то, я думаю, может быть, ты захочешь провести и сегодняшнюю ночь вместе со мной?

В ее словах прозвучали одновременно и надежда, и страх, что этот вызов не будет принят.

«Черт возьми, — подумал Джеральд, — и она еще сомневается, любит ли меня или нет!»

— Я, конечно, был бы весьма не против, если бы мне снова представилась такая возможность, — с напускным равнодушием произнес он. — Но, насколько я помню, вчера ты сказала, что хочешь провести со мной ночь, только чтобы рассчитаться за то, что я для тебя сделал.

— Но… но ведь одной ночи недостаточно, чтобы отблагодарить за такое? Я так думаю, Джеральд.

— Ну, если ты так считаешь, Касси, то я, конечно, буду рад провести и эту ночь в твоих объятиях.

— Хорошо. Тогда как ты смотришь на то, чтобы ждать меня у садовой калитки дома Стивенсонов в половине двенадцатого? — спросила она, глядя в сторону, чтобы не выдать своих чувств.

— Я буду там, любовь моя, — ответил он тихо, целуя ее руку и с тайной радостью наблюдая, как невозмутимость сменяется на ее лице смущением и растерянностью.

— До встречи, Джеральд.

Она поспешно упорхнула, а Мейсон медленно направился к своему оседланному коню, раздумывая, чем занять себя в оставшиеся два с половиной часа до встречи, чтобы не известись окончательно от нетерпения.

В одиннадцать часов он уже был у калитки сада, окружающего дом Стивенсонов. В темном плаще и надвинутой на глаза треуголке, как заправский герой-любовник, он нетерпеливо мерил шагами узкую тенистую улочку, привязав коня к забору. Касси появилась почти ровно в назначенное время, с опозданием минут на пять. В сгустившихся сумерках Джеральд ясно различил светлый плащ с белой отделкой и, распахнув калитку, двинулся навстречу девушке. Она была в том же платье, что и на приеме, из-под растрепавшейся челки лихорадочно поблескивали встревоженные глаза.

— Мы задержались чуть дольше, чем я предполагала, — вымолвила она, останавливаясь, чтобы успокоить дыхание.

— Я ждал бы тебя до самого утра, — сказал Джеральд, целуя ее в горячие полуоткрытые губы.

Они не проронили ни слова за всю дорогу, а когда прибыли в особняк, Касси прямиком направилась в спальню, лишь изредка коротко отвечая на вопросы Мейсона. Джеральд понял, что ей хочется вернуть себе уверенность в том, что она, как прежде, любима и так же желанна. И он пошел ей навстречу. Они быстро разделись и занялись любовью, он был так же нежен, заботлив и внимателен, как и вчера. И когда Касси почувствовала это и поняла, что ничего не изменилось, она снова ощутила себя счастливой и принялась с большим пылом отвечать на его ласки.

Когда первый раунд любовной игры был закончен, и они отдыхали в объятиях друг друга, Касси вдруг немного отстранилась, чтобы видеть его глаза, и спросила:

— Джерри, умоляю, ответь мне откровенно: если бы я не предложила прийти к тебе, мы бы не были сейчас вместе? Ты бы так и уехал, не поговорив со мной?

Посмотрев в ее глаза, внезапно наполнившиеся болью, он покачал головой:

— Нет, родная моя, что ты, конечно нет! Да разве я выдержал бы без тебя целый вечер и всю долгую ночь, зная, что ты почти рядом, в этом городе, в нескольких минутах ходьбы отсюда? Я пришел бы в ваш дом и забрал тебя.

— Правда, милый? Ты не обманываешь меня?

— Я могу тебе в этом поклясться всем, чем только захочешь.

— Не надо, я верю тебе. Но почему тогда ты ушел? Обиделся на меня?

— А ты считаешь, есть за что?

Она тяжело вздохнула и села на кровати, обхватив руками колени.

— Я не знаю, почему так получается, Джерри, милый! Я ужасно не хочу, чтобы между нами были размолвки, но постоянно чем-нибудь обижаю тебя. Или сама обижаюсь.

— Наверное, это я стал очень многого требовать от тебя, бедная моя. Но обещаю, что больше не допущу ничего подобного, — твердо заверил он, обнимая ее за плечи.

— Скажи мне, милый, что ты любишь меня по-прежнему!

— По-прежнему? О нет, родная моя, я люблю тебя с каждым днем все сильнее!

Касси вся засветилась от радости и крепко-крепко прижалась к любимому. А потом как-то странно посмотрела на него.

— Джерри, ты знаешь… я ужасно хочу есть!

— Что?

— Я ничего не ела с семи часов вечера, не могла, потому что переживала из-за нашей размолвки, а теперь, когда мы все выяснили, чувствую ужасный голод.

— Что? Ты не могла, есть из-за меня, бедняжка?

— Да.

— Боже мой, Касси! Ну, так в чем же проблема? Подожди немного, милая, я сейчас!

Торопливо натянув свой бархатный синий халат, который он еще ни разу не надевал и который нянюшка Джейн терпеливо раскладывала каждый вечер на кресле, Джеральд бросился вниз в поисках провизии. Оттуда он вернулся спустя десять минут, волоча перед собой огромную корзину, содержимым которой можно было бы накормить несколько человек. Касси восторженно захлопала в ладоши и принялась раскладывать все принесенное на туалетном столике и стульях, заранее придвинутых к кровати. Джеральд раскупорил бутылку с французским шампанским, и они устроили настоящий веселый ужин.

Когда большая часть провизии была уничтожена, Мейсон повел свою ночную гостью в соседнюю туалетную комнату, чтобы вымыть ей руки. Пока он поливал ей из серебряного кувшина, она вертела головой во все стороны, рассматривая изящный интерьер, а потом принялась по своей привычке все внимательнейшим образом изучать и трогать.

В этой комнате, примыкающей к ванной, отделанной мрамором, все дышало интимностью и утонченным комфортом. Стены были затянуты бледно-розовым мягким шелком с белым и бледно-зеленым вертикальным рисунком, а потолок расписан гризайлью, как и в спальне. Мебель тонкой работы казалась невесомой, а мягкий бело-розовый ковер полностью поглощал шаги. Перед изящным и в то же время огромным трельяжем, оправленным в сверкающее серебро, стояло мягкое просторное кресло, которое так и манило поудобнее усесться в него. Кроме этого зеркала, на стенах, одно напротив другого, было еще два, длинные, в серебряных рамах, они доставали до самого пола.

Перед одним из этих зеркал Кассандра застыла, с интересом и некоторым смущением разглядывая свое отражение.

— Мне еще никогда не приходилось видеть себя вот так, целиком, и притом совершенно без одежды, — вполголоса, словно опасаясь, что ее услышат, проговорила она.

— И мне тоже еще ни разу не приходилось рассматривать тебя вот так, — раздался за ее спиной голос Джеральда.

Словно завороженная, она смотрела на то, как его руки скользят по ее волосам, плечам, груди. Но вот их взгляды встретились в зеркале, и она, испуганно вскрикнув, вырвалась из его объятий и убежала в спальню. Джеральд мысленно обругал себя и поспешил за ней.

Но Касси уже оправилась от смущения. Она сидела в кровати, слегка прикрывшись простыней, и обольстительно улыбалась ему. Мейсон приблизился, девушка крепко прижалась к нему и неожиданно сладко зевнула, словно пригревшаяся кошечка. Джеральд понял, что плотный ужин и холодная вода, которой она мыла руки, навеяли на нее сонное состояние. И хотя Касси выражала желание снова броситься в любовный поединок, ему стало жалко ее. Он лег на спину и положил голову любимой себе на грудь, обнял и заботливо прикрыл одеялом, и Касси почти сразу заснула. Несколько минут Джеральд любовался ее прелестным лицом, таким наивным и беззащитным во сне, а потом и сам незаметно прикрыл глаза и крепко задремал.

Когда он проснулся, было уже довольно светло. Мейсон бросил взгляд на часы и обмер: начало седьмого. «Ну и Бог с ним, — мелькнуло в голове. — Если меня заставят жениться на ней, то я и не подумаю упираться». Но все же он решил разбудить Касси, пусть сама решает, что теперь делать.

А она, едва открыв глаза, тут же соскочила с постели и начала поспешно одеваться. Джеральд подумал, что она делает это скорее машинально и по привычке, нежели обдуманно, но не стал возражать. Его это даже слегка позабавило.

«Да, милейшая мисс Гамильтон, — мысленно улыбаясь, подумал он, — похоже, вы совсем запутались в своих чувствах. Ну, мыслимое ли это дело? То сами бросаетесь мне на шею, говорите, что не можете прожить без меня даже вечер, то так же внезапно убегаете от меня прочь!»

Но все-таки он не мог долго сердиться на нее. С той минуты, когда Кассандра отдалась ему, основными его чувствами к ней стали щемящая жалость и желание заботиться о ней. Поэтому Джеральд стал помогать ей собираться. И, прежде всего, извлек из ящика комода две черные бархатные полумаски — необходимую деталь гардероба любого порядочного человека того времени, и просторную черную накидку с капюшоном. В эту накидку он как следует закутал Касси, чтобы спрятать ее нарядное платье и светлый плащ, по которым любой встречный мог опознать ее. Маски же они надели вдвоем, что, впрочем, не являлось таким уж исключительным случаем на улицах города в восемнадцатом веке, да еще в столь ранний час.

Добравшись до калитки, они наскоро простились, не успев даже договориться о следующей встрече или сказать друг другу несколько ласковых слов на прощание. Но Джеральду этого и не требовалось. Он уже успел все обдумать и знал, что и следующую ночь они тоже проведут вместе. Иного он просто не допустит. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.

Глава 4

Бедная мисс Гамильтон, незаметно пробравшись в свою комнату, только на несколько минут смогла прилечь в постель. Дом понемногу пробуждался, из коридора донеслись приглушенные голоса прислуги, затем послышались шаги дядюшки Томаса, встававшего всегда рано и спускавшегося сразу же после этого в гостиную. Касси обреченно вздохнула и зазвонила в колокольчик, призывая свою верную Розу, потом с неохотой вылезла из постели. Ничего не поделаешь, придется одеваться к завтраку, чтобы тетушка Гортензия ничего не заподозрила. Потом у нее еще будет время для отдыха, все равно сегодня не намечается никаких развлечений.

За завтраком мистер Томас сообщил, что обедать сегодня будет в мужском клубе и останется там до позднего вечера.

— Не был там уже две недели, — с извиняющейся улыбкой сказал он, поглядывая то на жену, то на племянницу. — Ужасно соскучился по мужскому обществу.

— Ну что ж, мой друг, поезжай себе на здоровье, а я проведу вечер в доме моей дорогой подруги Глэдис Смит. Сегодня у нее собираются наши приятельницы, чтобы поболтать о том, о сем и обсудить последние события, — отозвалась миссис Гортензия. — Ты поедешь со мной, Касси? — повернулась она к племяннице. — Там будет и несколько молодых девушек.

— Одни дамы… О нет, тетя, спасибо за приглашение, но я не поеду. Проведу вечер дома, по крайней мере, отдохну, как следует.

— Чтобы набраться сил перед новыми развлечениями? Ну что ж, поступай, как знаешь, душа моя. Кстати, послезавтра дают еще один большой бал.

— Я помню, тетя.

— В чем же ты пойдешь? Ведь мы так и не смогли сшить тебе новое платье. — Почтенная леди виновато вздохнула.

— О, не беспокойся об этом! Надену что-нибудь из того, что приобрела еще в Филадельфии. Я давно не надевала эти наряды, и вряд ли кто их помнит.

— Особенно мужчины, — подхватил мистер Томас. — Я могу со всей ответственностью сказать тебе, дорогая Кассандра, что ты единодушно признана мужской половиной нашего общества одной из самых прелестных девушек в независимой Америке. Так что можешь не усердствовать в выборе нарядов и других ухищрениях женского очарования, ты и так признанная красавица.

Касси обняла дядюшку и благодарно расцеловала в обе щеки. Вскоре разговор принял другое направление, но юная леди не могла так скоро забыть слова мистера Томаса и все утро украдкой бросала на себя взгляды в зеркало. Когда она жила в Гамильтон-холле, никто не считал ее красивой или хотя бы очень привлекательной. Может быть, она просто изменилась с возрастом или приобрела изящные манеры, научилась хорошо одеваться и причесываться? Интересно, что сказала бы Сюзанна, увидев ее сейчас.

Вспомнив о сестре, Касси немного загрустила. Она уже давно, наверное, более полугода, не получала никаких известий о своих родных. Вероятно, барон Гамильтон по-прежнему сражается с патриотами, защищая интересы своего короля, наделившего его землей и рабами за верную службу. А как живет все это время бедная Сюзанна? Ведь ей уже исполнилось двадцать два года. Смогла ли она устроить свою судьбу, нашла ли себе подходящего мужа или хотя бы жениха? Увы, на эти вопросы пока невозможно было получить ответы.

Касси просидела в гостиной с тетушкой и дядюшкой до часу дня, а потом поднялась в свою комнату и легла в постель, чтобы хорошенько отоспаться и забыть на время о всех нерешенных проблемах. Когда она проснулась, день уже клонился к закату. Роза сразу бросилась на кухню, чтобы разогреть для хозяйки обед, а Касси начала не спеша приводить себя в порядок. Подумав, что вечер ей предстоит провести лишь в обществе своих верных служанок, она надела простое ситцевое платье без фижм, а волосы даже не стала закалывать, решив дать им немного отдохнуть от сложных причесок.

Дядюшка и тетушка уже ушли из дому. Кассандра без аппетита пообедала в одиночестве, а после вышла в сад подышать свежим воздухом. Но там было еще жарко, и она вернулась в свою комнату. Хотела заняться чтением, но, промучившись, минут десять, оставила это занятие. И поняла, что вообще ничем не может заняться. Потому что ее мысли все время настойчиво возвращались к одному человеку.

Джеральд Мейсон! Боже мой, неужели она уже, заскучала по нему? Но ведь они виделись всего лишь несколько часов назад. Неужели ее так влечет к нему, что она не может спокойно прожить без него и дня?

В дверях появилась Роза с нарумяненным и несколько виноватым лицом. По ее нарядному платью и торжественной, сдержанно-просительной физиономии Касси догадалась, что та пришла отпроситься по своим делам.

— Что, Роза? И ты хочешь меня покинуть в этот прекрасный, но скучный вечер?

Виноватое выражение еще сильнее обозначилось на смуглом лице квартеронки.

— О мисс Касси! Моя подруга, что служит в кондитерской мистера Харпера, Мэри Грей, устраивает вечеринку с танцами, и она пригласила меня. Можно мне пойти хотя бы совсем ненадолго?

— Конечно, ты можешь пойти, милая моя, и оставайся там столько времени, сколько хочешь, — разрешила Касси служанке и неприметно грустно вздохнула, вспомнив, что и Молли ушла в гости, отпросившись еще утром.

Оставшись одна, она снова спустилась вниз и принялась неторопливо ходить из одной комнаты в другую. Не в силах думать ни о чем ином, она стала во всех подробностях вспоминать свои последние встречи с Мейсоном, все, что они говорили друг другу, его взгляды, его страстные и нежные объятия. И, наконец, до такой степени разволновалась, что сердце ее наполнилось острой, мучительной тоской. Желание быть с любимым рядом охватило девушку с неистовой силой, и она решила бежать к нему прямо сейчас, никого не стесняясь, лишь бы видеть его. В порыве нахлынувших чувств Касси бросилась к двери.

— Нет, это просто недопустимо, — прошептала она, остановившись на полпути. — Это становится похожим на безумие. Я добьюсь только того, что он перестанет уважать меня. «А разве это так важно?» — тут же спросила она себя и, не в силах совладать с ужасной тоской, упала на диван и расплакалась.

После этого ей стало заметно легче. Нервы успокоились, хотя томительное состояние не прошло. Поднявшись с дивана, она решительно оправила примявшееся платье и подошла к зеркалу, чтобы вытереть слезы. И в это мгновение раздался стук молотка у входной двери.

Касси вздрогнула от испуга и выронила платок. Торопливо пригладив волосы, бросилась в прихожую, чтобы встретить нежданного посетителя, но не успела сделать и двух шагов. В комнату уже входил стремительными шагами Джеральд Мейсон со своей неизменной добродушно-насмешливой улыбкой на чувственных губах, в светло-сером шелковом камзоле вместо привычного офицерского мундира.

Несколько секунд он смотрел на девушку, явно забавляясь ее растерянностью, потом поклонился и, подойдя поближе, прикоснулся губами к ее руке.

— Боже мой… Джеральд! Я не ожидала, что и сегодня увижу тебя! — порывисто проговорила Кассандра, не в силах скрыть охватившего ее волнения.

— Но ты ведь рада? Скажи, что рада! — он обхватил ее за плечи, настойчиво заглядывая в глаза.

— Да, да, не буду притворяться, я очень рада, что ты пришел, но как…

— Очень просто! Узнал, что Стивенсонов нет дома, и решил нагрянуть без предупреждения. И готов биться об заклад, что ты этого хотела, я же вижу по твоим глазам, любимая, признайся!

— Ну да, хотела, и перестань меня допрашивать!

Она засмеялась от неожиданной радости и, взяв его за руку, усадила рядом с собой на диван.

— Ну, чем мне угощать тебя, нежданный гость? — счастливо улыбаясь и не пытаясь этого скрывать, спросила Кассандра. — Хочешь кофе с пирожными? Или чего-нибудь покрепче?

— Пожалуй, всего лишь кофе. Но скажи: ты хотела, чтобы я пришел? — допытывался Джеральд, продолжая преследовать ее своим взглядом.

И Касси вдруг почувствовала, что больше не испытывает ни смущения, ни недоверия. Она посмотрела ему в глаза, и в этом взгляде ясно читался ответ на все его вопросы. А потом они завели милый, бесхитростный разговор как влюбленные, давно мечтавшие о встрече наедине.

После второй чашечки кофе Джеральд признался:

— Не могу даже представить себе, что мы проведем сегодняшний вечер порознь.

— Честно говоря, я тоже, — с чувством отозвалась Кассандра. — Но что же делать? Хочешь, давай встретимся в полночь на нашем месте?

— Ни за что! Не хочу терять ни минуты. Просто я сейчас же возьму и увезу тебя с собой.

— Увезешь меня с собой? Вот прямо так — открыто?

— Да, любовь моя. Я приехал в карете, и мы поедем ко мне. Проведем вечер вместе. Я выпроводил всех моих гостей, и мы будем только вдвоем.

— Но что я скажу тетушке и дяде Тому?

— Я все продумал, — глаза Джеральда задорно блеснули. — Ты оставишь записку, что заночуешь у подруги, чтобы не опоздать на утреннюю верховую прогулку. Заодно прихватишь с собой амазонку, а твой слуга отведет ко мне Женевьеву. Разумеется, имя подруги не стоит указывать.

— А если все-таки дядюшка станет меня искать? Ты ведь помнишь, как он примчался в Веллей-Фордж?

— Ну, что тогда останется делать? — Джеральд притворно вздохнул. — Наверное, мне придется жениться на тебе, как порядочному человеку.

— А эта прогулка, она действительно намечается завтра утром? — осторожно переменила тему Касси.

— Сущая, правда, и я обязательно пригласил бы тебя на нее, если бы у меня не было других планов насчет нас.

— Значит, мы не едем?

— Едем, но не завтра со всеми, а сегодня, и одни.

— Сегодня? Но уже восемь часов вечера!

— Знаю, любовь моя. Мы выедем в девять, когда начнет темнеть. Как раз и вода в озере уже нагрелась за день.

Зеленые глаза Кассандры загорелись неистовым восторгом.

— Джерри! Что ты задумал?

— Потом объясню. Пиши скорее записку, собирайся, и едем ко мне.

— Только платье переодену и волосы заколю.

— Ни в коем случае! Ты просто красавица в этом платье. Не вздумай менять что-либо. Набрось свой оранжевый плащ и идем. А костюм для верховой езды оденешь у меня.

Теплый ветерок ласкал лицо и руки, державшие поводья. Солнце совсем закатилось, но было еще светло, хотя первые золотистые звезды уже загорались в бездонном сиреневом небе. Кассандра с наслаждением вдыхала свежий, прохладный воздух, напоенный ароматами сочно-зеленой травы и душистых луговых цветов. Они скакали уже около часа, временами останавливаясь, чтобы полюбоваться величественной панорамой майской природы, особенно хорошо открывавшейся с высоты небольших пологих холмов, на которые им порой приходилось взбираться. Наконец Джеральд свернул на узкую, едва приметную тропинку, прятавшуюся в густых зарослях высокого кустарника.

— Вот мы и приехали, дорогая. Это озерцо совсем небольшое, но вода в нем чистая и теплая, а главное, здесь не будет никого, кроме нас.

— Откуда ты знаешь это место, Джерри?

— Я бывал здесь еще мальчишкой, а несколько дней назад снова навестил этот уголок.

Кустарник и невысокие деревья внезапно расступились, и прелестный водоем полностью открылся взорам. Джеральд спешился и помог спуститься с лошади своей спутнице.

— Тебе нравится, любимая?

Касси внимательно осмотрелась и подошла ближе к воде, чтобы потрогать ее рукой.

— У меня такое чувство, будто я уже была здесь когда-то. О, я знаю, почему это! — обрадовано воскликнула она. — Оно ужасно похоже на озеро в нашем виргинском поместье.

— Поэтому я и привез тебя сюда. Ну, искупаемся?

Они стали неторопливо раздеваться. У Кассандры было замечательно легко на душе, но, оставшись в одной сорочке, она почувствовала неловкость. А когда Джеральд, уже совершенно раздетый, подошел к ней и обнял за плечи, девушка еще больше смутилась.

— Мы что, никогда не видели друг друга нагими, да? — ласково пошутил он. — Или ты предпочитаешь плавать в купальном костюме, больше похожем на платье?

— Ты прекрасно знаешь, что нет! — Она деланно засмеялась. — Но я не знаю, почему мне стало неловко.

— Хочешь, я отвернусь, пока ты зайдешь в воду?

— Нет, думаю, это вовсе не обязательно. Отступив на пару шагов, девушка быстро сбросила сорочку и стремительно бросилась в прохладную воду. И сразу поплыла, не дожидаясь, пока Джеральд окажется рядом. Но минуту спустя он настиг ее, проворно работая руками и отфыркиваясь от попадающей в рот воды.

— Касси, да за тобой не угонишься! — весело крикнул он, и они поплыли рядом, с каждым взмахом оставляя берег все дальше позади.

Передохнув немного на противоположном берегу, они неторопливо поплыли назад и остановились там, где вода была им примерно по грудь. Уже совсем стемнело, и Касси видела рядом с собой лишь очертания смуглого тела Джеральда, не имея возможности разглядеть его лицо. Но ей казалось, что он внимательно наблюдает за ней, хотя смотрел он, похоже, мимо нее.

— Ну, как? Накупалась или проплывем еще разок?

— О нет! Я так давно не плавала, что сейчас порядком устала. Но мне страшно вылезать из воды, ужасно боюсь замерзнуть.

— Я захватил с собой полотенце и сейчас разотру тебя им как следует.

Он приблизился к ней и, осторожно обняв за плечи, припал к ее губам долгим, сладостным поцелуем. Касси почувствовала, как учащенно забилось ее сердце.

— Ты вся дрожишь, милая. Пора выносить тебя отсюда.

Он подхватил ее на руки и вышел со своей драгоценной ношей на прибрежную траву. Быстро достав огромное полотенце, Джеральд вытер девушку и стал помогать ей одеваться. Но Касси не переставала дрожать и не решалась признаться ему, что это вовсе не от холода, а от внезапно охватившего ее страстного желания. Желания отдаться ему прямо тут, сейчас, раствориться в пучине его неукротимых ласк, какими он обычно осыпал ее, перед тем как слиться с ней в одном сладостном объятии.

Назад ехали быстро, не проронив почти ни слова за всю дорогу. Когда заводили лошадей через садовую калитку его особняка, Касси обратила внимание, что столовая, выходившая окнами в сад, ярко освещена.

— Нет, не думаю, что там сейчас кто-нибудь находится, — сказал Джеральд, заметив ее встревоженный взгляд. — Просто я велел прислуге подготовить все к нашему приезду. Устроим небольшой пир. Ведь ты, верно, проголодалась, любимая?

— Сейчас чувствую, что да. Хотя до последней минуты я этого не замечала.

Поднявшись по ступенькам, они прошли через застекленную дверь в розовую столовую, где один конец длинного обеденного стола был сервирован на двоих. Касси на пару секунд замерла и прислушалась. Стояла такая тишина, что, казалось, во всем доме никого нет, кроме нее и Мейсона. Бросив взгляд на часы, она с удивлением обнаружила, что еще нет и полуночи.

Джеральд дернул за шнурок звонка, и спустя минуту темнокожий помощник повара появился на пороге с огромным блюдом в руках. Касси с Джеральдом уселись за стол.

Наполнив хрустальные бокалы рубиново-красным вином, Мейсон устремил выжидающий взгляд на свою гостью, сидевшую напротив.

— Может, предложишь какой-нибудь подходящий моменту тост, дорогая?

— А ты сам?

— Я бы мог, конечно, — он сосредоточенно потер рукой подбородок, — но боюсь сказать что-нибудь такое, что тебе не понравится, или…

— Или?

— Или заставит тебя смутиться, покраснеть, растеряться, и в конечном итоге весь вечер будет испорчен.

— Ну, хорошо. — Касси подавила неловкость и, выпрямившись, подняла свой бокал. — Я скажу. Выпьем за то, чтобы ты, Джерри, вернулся живым с этой войны и прожил долгую счастливую жизнь рядом с любимой женщиной.

Он удивленно приподнял брови, и добродушно-насмешливая улыбка промелькнула на его губах.

— Обошла скользкую тему, да? — И прежде чем она успела что-либо ответить, перегнулся через стол и благодарно чмокнул ее в щеку. — Спасибо, Касси, что подумала обо мне. Для меня очень важно знать, что твое сердце со мной во всех трудностях, и ты молишься за меня.

— Да, я буду молиться за тебя, — повторила она как эхо, и по ее лицу промелькнула тень печали.

— Но ведь ты не погибнешь, Джерри, правда? Ведь ты останешься жив?

— Конечно, любимая, я останусь, жив, — попытался отшутиться он. — Разве можно представить, что когда-нибудь я перестану преследовать тебя своей несносной любовью?..

Когда они закончили ужинать и отставили чашечки с допитым кофе в сторону, оба одновременно посмотрели друг другу в глаза. Внезапно Кассандра снова ощутила то сильное волнение, которое испытала два часа назад, на берегу маленького озера. Ей вдруг стало как-то душно, перед глазами словно поплыл мутноватый, обволакивающий туман. Глубоко вздохнув, она расстегнула верхние пуговицы платья.

— Пойдем наверх, любимая?

Темные глаза Джеральда, казалось, стали еще темнее из-за призывного, завораживающего выражения, появившегося в них. Эти глаза притягивали к себе, звали, обещали. Он казался Касси необыкновенно красивым, таким, каким еще никогда не видела его за время их сложного и бурного романа.

— Знаешь, Джерри, ты какой-то особенный сегодня, не такой, как всегда, — запинаясь и краснея, проговорила она. — Знаешь, этот костюм тебе очень к лицу, и белый жилет тоже. Тебе очень идет белый цвет, очень!

— Спасибо, милая, мне приятно слышать это от тебя. Ты тоже сегодня удивительно хороша. Особенно эти раскрасневшиеся щечки, эти горящие глазки. Мне кажется, сегодня они смотрят на меня немного ласковее, чем обычно.

— Наверное, это правда, милый. А еще? Еще ты ничего необычного не видишь во мне?

— Вижу, что ты хочешь поскорее подняться в нашу уютную спаленку и заняться со мной тем, чем мы занимались вчера и позавчера.

Девушка с притворной досадой ударила кулачком по столу.

— Ах, Джерри, ну почему ты все время шутишь со мной? Почему не веришь, что для меня все это очень серьезно? Очень, очень серьезно, дорогой.

— Я поверю в это, Касси, когда ты скажешь мне те несколько слов, которые мне так давно хочется от тебя услышать. Ну а пока, — он встал из-за стола и подошел к ней, — пойдем туда, где уже провели две счастливые ночи. Может быть, эта третья подскажет тебе ответ на твой единственный, не дающий тебе покоя вопрос!

Когда они поднялись в спальню, Джеральд помог Кассандре раздеться, а потом разделся сам. От него не укрылось ее волнение, и это сначала насторожило его. Но вскоре ему стало ясно, что ее чувства — это всего лишь желание, такое же сильное, как и у него самого. И когда Касси сладко застонала и с легким усилием притянула его к себе, он не стал больше медлить и стремительно овладел ею.

Девушка громко вскрикнула и почти сразу отозвалась на его сильные, уверенные движения. С трудом, сдерживая себя, он, с силой сжав ее бедра, все неистовей отдавался любовному ритму, от нахлынувших чувств почти не сознавая, что происходит. Кассандра впилась ногтями в его спину и то и дело громко вскрикивала, приводя его в бурный восторг и одновременно вызывая отчаяние от страха, что он не сможет долго сдерживать бьющее через край желание и достигнет апофеоза страсти раньше, чем нужно.

Чтобы этого не случилось, ему пришлось на время усмирить свою плоть. Касси открыла глаза, и Джеральд был буквально потрясен от ее призывного, умоляющего взгляда, в котором сквозило неукротимое, безудержное желание, какого он никогда у нее не видел.

— Джерри, милый, — прошептала она пересохшими губами, — я хочу, хочу, чтобы ты не расслаблялся, умоляю тебя, не останавливайся, дай мне возможность…

С неистовым возбуждением он снова резко ворвался в нее и уже, не прерываясь ни на секунду, продолжал насыщать ее тело любовной мукой, пока силы его совершенно не иссякли, и мучительное желание не брызнуло через край. Замерев в последнем сладком и отчаянном движении, он издал хриплый крик и, совершенно обессиленный этой долгой, неистовой схваткой, упал лицом ей на грудь.

Несколько секунд спустя Джеральд снова поднял голову и с тревогой заглянул в глаза Касси, страшась увидеть в них разочарование и упрек. Но она смотрела на него лишь с бесконечной благодарностью и… удивлением. Капельки пота выступили у нее на лбу и разметавшиеся по подушке волосы казались совершенно мокрыми, словно она только что вынырнула из воды. Лицо ее слегка подрагивало, но на пересохших губах постепенно начинала проступать восторженная и счастливая улыбка.

— Касси, родная моя, что… — он запнулся на полуслове, не смея вымолвить крутившийся в голове вопрос. Но она радостно улыбнулась и охрипшим голосом произнесла:

— Я испытала это, милый мой. Это случилось, случилось, понимаешь, Джерри, случилось!

— Любовь моя, радость моя!

Он осыпал ее горячее лицо бурными поцелуями, чувствуя, что вот-вот заплачет от счастья, и пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы.

— Джерри!

Он поднял голову и сквозь влажную пелену снова посмотрел в ее бездонные глаза.

— Джерри, я хочу сказать тебе, что теперь я, я твоя, Джерри. Понимаешь? Твоя… твоя навсегда!

Он не мог сказать, сколько времени они лежали, прижавшись, друг к другу и не произнося ни слова. Минуты казались часами, и на душе было так хорошо, что хотелось, чтобы эта ночь длилась вечно. Но вот он окончательно пришел в себя и снова ощутил прилив желания. Хотя едва ли это возможно теперь. Его нежная возлюбленная, насытившись новыми эмоциями, кажется, устала и теперь спит глубоким сном.

Джеральд осторожно приподнялся и посмотрел на Касси. Она лежала с закрытыми глазами и тихо посапывала во сне. Но пережитое им волнение было так велико, что он не мог последовать ее примеру. Соскользнув с кровати, он набросил халат и спустился вниз, чтобы выкурить трубку, выпить чашечку кофе, а заодно и поразмыслить о том, что же нового появилось в их отношениях.

Все это заняло у него довольно много времени, особенно приготовление кофе, который пришлось варить самому. Возвращаясь обратно в спальню, он чувствовал себя совсем бодрым и порядком жалел, что его возлюбленная еще столь невынослива в любовных утехах.

Войдя в комнату, хотел затушить догорающие свечи, но, бросив взгляд на кровать, передумал и зажег новые.

«По крайней мере, еще немного полюбуюсь этой упрямой проказницей, которой утром снова может прийти в голову мысль сбежать от меня», — с улыбкой подумал он и направился к кровати.

Касси лежала, совсем закутавшись в одеяло, и даже ее головы не было видно. Джеральд разделся и осторожно прилег рядом. Тихонько потянул на себя одеяло, запустив под него руку.

— Что такое, черт возьми!

Он мигом спрыгнул с кровати и, растерянно оглядевшись по сторонам, тихо и нецензурно выругался. Из-за оконной занавески раздался звонкий смех, и неожиданно Касси выскользнула на середину комнаты, с озорным и чуть-чуть виноватым выражением лица поглядывая на него.

— Ах ты, маленькая „проказница! И как только тебе пришло в голову такое! — Он поймал Касси в объятия и, заражаясь ее весельем, так же весело расхохотался.

— Какое у тебя было лицо, Джерри! Если бы ты только видел себя в зеркале! — Она все не могла удержаться и, упав в кресло, буквально покатывалась со смеху.

— Решила сыграть со мной злую шутку, озорная девчонка? — Он примостился у ее ног на ковре. — Но скажи мне, когда ты успела проснуться? Ведь ты спала, как сурок, когда я вышел.

— Да, я и вправду дремала, но потом проснулась. Наверное, почувствовала, что тебя нет рядом. Но теперь я ни капельки не хочу спать. А если ты еще принесешь мне чашечку ароматного кофе, который ты варил на кухне, я почувствую себя совершенно бодрой, и мы сможем продолжить…

— Еще пара слов, — воскликнул Джеральд, вскакивая на ноги от ее неожиданного предложения, — и никакого кофе ты не получишь, коварная искусительница!

Касси разразилась новым взрывом оглушительного хохота, но внезапно замерла, прикрыв рот рукой.

— О, Джерри!

Проследив за ее взглядом, он почувствовал, что краснеет. От смущения его плоть предательски еще сильнее напряглась и потянулась вверх. Досадливо поморщась, Джеральд бросился к халату, поспешно натянул его и помчался на кухню.

Когда он вернулся с подносом в руках, Касси сидела на краю кровати, придвинув к ней маленький столик. Опуская поднос, Джеральд бросил на свою любимую беглый взгляд и заметил на ее лице лукаво-смущенное выражение, какое бывает у человека, случайно увидевшего то, чего видеть не следует. Нахмурившись, он разлил кофе по чашкам и придвинул поближе тарелочку с пирожными.

Какое-то время они провели в молчании, старательно делая вид, что поглощены своей маленькой трапезой. Но Касси искоса наблюдала за Джеральдом, тщетно пытаясь убрать с лица улыбку, а он, в свою очередь, незаметно поглядывал на нее, проклиная себя за глупое смущение, невесть почему одолевшее его. Выпив кофе, Касси дотронулась до плеча Джеральда и тихо спросила:

— Ты рассердился на меня, дорогой?

— Нет, — мрачновато ответил он, — я вовсе не сержусь, но не совсем понимаю, что значат твои улыбки.

— Прости меня, милый, но я улыбаюсь, потому что чувствую себя немного смущенной. Мне еще не доводилось видеть тебя при свете после… ну, после того, что у нас было…

— А теперь? — Он бросил на нее лукавый взгляд. — Ты не хочешь рассмотреть меня поближе?

— Джерри, что за мысль! — Кассандра подскочила, как на пружине, и спрятала лицо в подушке.

Наклонившись к ней, Джеральд ласково погладил ее по плечу.

— Извини, дорогая, больше не буду. Она повернула к нему раскрасневшееся лицо и с робкой улыбкой призналась:

— Вообще-то, мне хочется этого, но я немножко боюсь.

— Разве это так страшно, если мы любим друг друга? — прошептал Джеральд.

Касси попросила его лечь на спину и закрыть глаза. Словно подразнивая, провела язычком по его щеке и вдруг с неожиданной для Джеральда пылкостью стала покрывать поцелуями его шею, плечи и грудь.

— О, Боже мой, Касси! — простонал Джеральд, чувствуя, как от ее прикосновений, таких нежных и в то же время необычайно страстных, в нем поднимается новая волна обжигающего желания.

— Молчи, Джерри, пожалуйста, молчи! — Она на мгновение приложила руку к его губам, в то время как другой продолжала ласкать тело Джеральда все настойчивее.

Внезапно губы Кассандры замерли, как бы не решаясь двинуться дальше. Но вскоре Джеральд почувствовал, как ее влажный язычок нежно скользит вокруг его соска. Осторожно обняв девушку, он чуть плотнее прижал ее лицо к своей груди. В ответ Кассандра порывисто вздохнула и, обхватив губами весь его напрягшийся сосок, принялась ласкать его так, как это обычно делал с ней сам Джеральд.

Какое-то время девичьи руки бережно ласкали живот Джеральда, не осмеливаясь двинуться дальше. Бросив робкий взгляд вниз, Кассандра замерла, приглушенно охнув от удивления и восторга одновременно. И вдруг Джеральд почувствовал, как она прикоснулась к его напрягшейся плоти — сначала осторожно, одним пальчиком, словно боясь обжечься, затем всей ладонью, нежно, возбуждающе, и наконец плотно обхватила горячее древко.

Джеральд сладостно вскрикнул и открыл глаза. На мгновение их взгляды встретились, и Касси, сразу вспыхнув, прижалась лицом к его груди. Но в следующий миг она уже подняла голову и, посмотрев на Джеральда с отчаянным вызовом, продолжала ласкать его, больше не смущаясь и не останавливаясь.

Так далеко Джеральд боялся заходить даже в своих мечтах. В Кассандру словно вселился дух искушения. Она нежно и настойчиво ласкала его, томно постанывая при этом и не обращая внимания на то, что ее возлюбленный весь дрожит от сильнейшего возбуждения. Он уже не мог спокойно лежать с закрытыми глазами. Приподнявшись на локтях, Джеральд неотрывно следил за движениями девушки, закусив губу и едва сдерживая страстные стоны.

— Твое тело прекрасно, милый мой, — прошептала Кассандра, чуть сильнее сжимая пальцы, — и я хочу ласкать тебя, пока руки мои не устанут, и желание слиться с тобой в одно целое не затопит меня всю, как волны бушующего океана накрывают собой беззащитную ладью.

Ее неумолимые руки скользили по телу Джеральда, а затем вдруг опустились и коснулись бедер. Джеральд отчаянно вскрикнул и ощутил соленый вкус крови в прикушенной губе. На мгновение ему показалось, что его дыхание вот-вот остановится. Словно поняв его состояние, Кассандра на время остановилась. Наклонившись к лицу Джеральда, она с улыбкой заглянула ему в глаза и прошептала:

— Тебе нравится то, что я делаю, милый?

— Ты еще спрашиваешь, коварная маленькая колдунья? — воскликнул он охрипшим голосом. — Ты одурманила меня, свела с ума своими безумными ласками!.. Касси, любовь моя, я близок к тому, чтобы и в самом деле потерять рассудок от твоих прикосновений!

Она чуть слышно рассмеялась, но тут же виновато посмотрела на него.

— Ну, если это слишком много для тебя, может, мне лучше остановиться и не продолжать?

— Но я не знаю!

— Как? Ты не знаешь, Джерри? Ну, тогда ты пропал: я не желаю останавливаться, пока не добьюсь всего, чего мне хочется!

И она снова принялась неистово ласкать любимого, погружая его в пучину огромного блаженства и почти такого же отчаяния. Ее руки, забыв об усталости, снова и снова скользили по его бедрам, животу, груди. Вскоре Кассандра окончательно перестала сдерживать себя и, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, вначале осторожно прикоснулась губами к его напряженной, зовущей плоти, а потом принялась настойчиво ласкать ее ртом. Этого Джеральд уже не мог выдержать. Обняв Кассандру, он притянул ее к себе на грудь и тут же, не давая опомниться, перевернулся вместе с ней. А спустя мгновение они вновь погрузились в пучину блаженства, и время вновь замерло для них на целую вечность…

Потом они долго лежали, счастливые и обессиленные, и только легонько ласкали друг друга, наслаждаясь покоем и близостью. Внезапно Касси с усилием высвободилась из его объятий и спрыгнула с кровати. Подхватив брошенный на пол халат Джеральда, она в одно мгновение исчезла в соседней комнате.

Джеральд сел на кровати. В горле ужасно пересохло, и безумно хотелось пить. Но прошло несколько минут, а Касси все не возвращалась из туалетной, где можно было взять воды, чтобы утолить эту отчаянную жажду. Наконец Джеральд начал беспокоиться. Почему она остается там так долго? Может, что-то случилось?

Он медленно направился к двери в соседнюю комнату и замер на пороге, вмиг покрывшись холодным потом. До него ясно доносился громкий, надрывный плач. Святые угодники! Он чем-то обидел ее! Может, слишком увлекся собственными ощущениями и упустил из виду желания и чувства Кассандры? С бьющимся от волнения сердцем Джеральд переступил порог и приблизился к Касси.

Она сидела в углу хрупкого диванчика, обтянутого бледно-зеленой тканью. Плечи ее судорожно вздрагивали, а заплаканное лицо она закрыла руками. Сев рядом, Джеральд бережно обнял девушку за плечи.

— Касси, любимая, чем я обидел тебя? — в отчаянии допытывался он. — Умоляю, скажи, не рви мне сердце. Ведь я так люблю тебя, нежная моя, прости, прости меня, если я невольно причинил тебе боль!

Она отняла руки от лица и попыталась улыбнуться сквозь слезы.

— Нет, Джерри, нет, ты ни в чем не виноват. Все дело во мне самой.

— В тебе самой? Но в чем же, в чем причина этих горьких слез?

— Понимаешь, — она глубоко вздохнула и прислонилась спиной к диванной подушке, — понимаешь, Джерри, сегодня мне было очень хорошо с тобой, безумно хорошо. Мне нравилось все, что ты делаешь со мной, а потом очень нравилось самой делать с тобой все эти вещи. Но после нашей последней близости, когда я во второй раз испытала это сладкое чувство, ну, ты знаешь, какое, — она взглянула на него, и он поспешно кивнул, — да, это опять было. Ну, так вот: когда все закончилось, ко мне пришло вдруг ужасное ощущение потери.

— Потери?!

— Да. Я боюсь, что ты не будешь относиться ко мне по-прежнему. Теперь ты будешь презирать меня, — она опустила голову и обхватила ее руками, — презирать за то, что я так неприлично вела себя.

Джеральд вздохнул с огромным облегчением. Так вот в чем, оказывается, дело! Она вбила себе в голову, что он перестанет уважать ее за то, что она так увлеченно отдавалась любовной игре. На его губах появилась нежная улыбка. Бедная маленькая Касси! Ведь она, оказывается, совсем ничего не знает о настоящей любви. Взяв руки девушки в свои ладони, он внимательно и серьезно посмотрел ей в глаза.

— Касси, послушай хорошенько, что я скажу, — произнес Джеральд ласково и твердо. — Я понимаю, почему ты так думаешь, но клянусь тебе, что ты ошибаешься. Я очень сильно, по-настоящему сильно люблю тебя, и я не только не стану к тебе хуже относиться, но отныне буду еще больше любить и уважать тебя. Ты подарила мне самое великое счастье, о котором я едва смел, мечтать, — счастье взаимной любви. Потому что теперь в моем сердце не осталось сомнений — ты любишь меня, любишь так же сильно и пылко, как я уже три года люблю тебя. И я бесконечно благодарен, слышишь, благодарен тебе за то, что ты сделала меня самым счастливым человеком на свете! Он расцеловал ее мокрое, распухшее от слез лицо и крепко прижал к своей груди. Когда она осторожно высвободилась и посмотрела на него, в ее глазах больше не было тревоги и растерянности. Доверчиво улыбнувшись, она тихо спросила:

— Это правда, Джерри? Правда, что ты любишь меня по-прежнему?

— Правда, родная моя. Я люблю тебя по-прежнему и даже еще сильнее.

Он отнес девушку в кровать, бережно укрыл одеялом и встал, чтобы затушить почти догоревшие свечи. Потом подошел к окну и слегка приоткрыл его, впуская в комнату поток прохладного свежего воздуха. За окном уже вступало в полную силу ясное, безоблачное утро, солнце озаряло небо своими ослепительными лучами, и это казалось Джеральду предзнаменованием новой, счастливой жизни рядом с беззаветно любимой и любящей его женщиной. Рядом с Касси…

Они спали почти до полудня. Джеральд проснулся первым и, натянув халат, спустился вниз отдать распоряжения к завтраку. Убедившись, что все готово и остальные обитатели дома еще три часа назад уехали на верховую прогулку, он вернулся в спальню к своей возлюбленной. Касси уже не спала, а, сидя в кровати, приветствовала его обворожительной улыбкой.

— Опять почувствовала, что меня нет рядом? — спросил он и поцеловал ее. — Завтрак готов, и мы одни в доме. Хочешь, я помогу тебе принять ванну?

— Принять ванну? Ты хочешь сказать, что я могу остаться у тебя еще на какое-то время?

— Ты можешь остаться у меня на всю жизнь, любовь моя.

— Но я о другом, Джерри, — она несколько натянуто засмеялась. — Ведь уже полдень, а что подумает тетушка Гортензия?

— Она подумает, что ты отправилась на прогулку. Ведь именно так было написано в записке? У нас в запасе, по крайней мере, еще часа три до того, как она начнет волноваться.

— Ну, тогда тебе придется на некоторое время стать моей горничной и помочь мне привести себя в порядок!

Полчаса спустя они сидели в розовой столовой и с аппетитом уничтожали приготовленный обильный завтрак, больше похожий на обед. Когда с едой было покончено, Джеральд многозначительно посмотрел на Касси и сказал:

— Любовь моя, могу я попросить тебя остаться на несколько минут в одиночестве? Мне нужно сделать наверху одно небольшое дельце, а потом я вернусь к тебе.

— Хорошо, Джерри, — Касси с некоторым удивлением взглянула на него. — Я найду, чем заняться. Осмотрю получше твой дом, ведь я еще не все здесь изучила.

Он нежно поцеловал ее и вышел. Джеральд отсутствовал довольно долго, а когда вернулся, вид его был торжественным, а глаза загадочно поблескивали, словно говоря: предстоит нечто неожиданное и важное.

— Идем со мной, — произнес Джеральд, и Касси заметила, что он немного волнуется. — Я хочу сделать тебе подарок.

Она радостно и смущенно всплеснула руками и подбежала к нему.

— Подарок? Ты хочешь что-то подарить мне?

— А разве неестественно, что люди дарят подарки тому, кого любят?

Он несколько напряженно рассмеялся, потом взял ее за руку и повел наверх.

Они вошли в спальню, и Джеральд остановился у входа в туалетную комнату, пропуская Кассандру вперед. С замирающим от волнения сердцем она сделала несколько шагов и застыла с открытым ртом в восторженном удивлении. На столике огромного трельяжа и кресле были разложены подарки Джеральда, но какие это были подарки! Такого Касси не могла бы ожидать даже в день своей свадьбы.

Джеральд тоже прошел в комнату и, остановившись у кресла, посмотрел на свою возлюбленную с легким смущением.

— Ну, хотя бы подойди поближе и посмотри эти вещи.

— О Джерри! Неужели это все мне? Все это?

— Конечно, дорогая. Кому же еще дарить это, как не тебе! Ведь ты — моя любимая, моя желанная, моя… Ну, подойди же, Касси!

С радостным вскриком она подбежала к Джеральду, крепко прижалась на мгновение к его щеке и обернулась к трельяжу, не зная, с чего начать осмотр. Да и было, отчего разбежаться глазам. Кожаный футлярчик, обитый внутри черным бархатом, был раскрыт, а его содержимое разложено на низком столике. Это был потрясающей красоты гарнитур из ярких малиновых рубинов в обрамлении более мелких бриллиантов. В этом наборе оказалось все, что только можно пожелать: изящные серьги с тремя каплевидными рубинами-подвесками, шпильки-банты для украшения прически, колье тонкой работы, пара браслетов и даже четыре кольца разной формы. Все камни были превосходной огранки, а бриллианты располагались вокруг рубинов так искусно, что цвет малиновых камней казался еще насыщенней и ярче.

Но это оказалось далеко не все. На широком кресле у туалетного столика лежало великолепное нарядное платье из малинового атласа, еще более яркого оттенка, чем рубины в драгоценностях, с узкими рукавами до локтей и корсажем, богато расшитым серебром, жемчугом и белоснежными кружевами. Такие же кружева украшали глубокое квадратное декольте и манжеты. На широкой юбке с фижмами ткань образовывала множество изящных складок.

С пояса платья спускалась золотая цепочка, на которой держался ажурный веер из белых кружев, натянутых на золоченый каркас. В веер было искусно вставлено миниатюрное зеркальце в обрамлении рубинов и бриллиантов. Наклонившись, Касси увидела на полу и прелестные туфельки, украшенные рубиновыми пряжками.

— Не хочешь что-нибудь примерить, дорогая? — ласково спросил Джеральд, когда Касси с усилием оторвалась от созерцания всей этой роскоши.

— Очень хочу, но сейчас пока не смогу это сделать. Мне нужно сначала немножко привыкнуть к этим вещам, ведь у меня еще никогда не было таких дорогих и красивых драгоценностей и даже такого наряда… О Джерри, милый! — воскликнула она, словно вдруг спохватившись. — Но могу ли я принять от тебя столь дорогие подарки?! Ведь такие вещи можно дарить только жене или невесте!

Его пронзительный взгляд заставил Кассандру опустить глаза и схватиться руками за пылающее лицо.

— А разве ты не знаешь, что для меня ты и то, и другое? — с жаром произнес он, а затем более мягко и нежно добавил:

— Не думай ни о чем, Касси. Просто прими эти подарки в знак моей безграничной любви и признательности за то, что ты подарила мне огромное счастье.

Девушка подняла глаза и с любовью и благодарностью посмотрела на Джеральда, едва сдерживая подступившие слезы.

— Спасибо, милый, ты… ты самый лучший на свете!

И, не выдержав потока эмоций, разрыдалась у него на груди.

Успокоив Касси и усадив на диванчик, Джеральд снова обрел торжественный вид и глубоко вздохнул, приготовившись сообщить ей нечто особенно важное.

— Пока ты приходишь в себя, я хочу рассказать тебе об этих драгоценностях, — он снова вздохнул, и лицо его посерьезнело. — Этот гарнитур мой отец заказал во Франции у известного мастера десять лет назад. Тогда он только что женился на моей матери и стремился сделать все возможное, чтобы она забыла ужасные годы разлуки и рабства. Я помню, как привезли все эти вещи, и я украдкой рассматривал их, чтобы отец не видел моего интереса. Так получилось, что Виола надела их всего один раз на бал, который отец устроил в ее честь. Вскоре после этого болезнь резко обострилась, и мать оставила нас навсегда. Незадолго до смерти она сказала мне, чтобы я подарил эти драгоценности той, которую по-настоящему полюблю. Поэтому они по праву твои, Касси. Не смущайся и смело носи их.

— Спасибо тебе, Джерри, за то, что ты так сильно доверяешь мне.

Растроганная Кассандра пожала ему руку, с чувством поцеловала и внимательно посмотрела в глаза.

— Даю тебе слово, что я оправдаю твое доверие. Завтра будет большой бал, и я… Да, можно мне надеть все это завтра?

— Конечно, родная, мне это будет только приятно.

— Обещай мне еще, — продолжала она с многозначительной улыбкой, — что ты придешь вовремя, будешь танцевать со мной все танцы и не станешь надолго исчезать в курительной.

— Обещаю, любимая. Все будет так, как ты скажешь.

— Хорошо. Завтра ты увидишь, что и я могу… Но не будем сейчас об этом. Завтра я попрошу у тебя прощения за всю боль, что причинила тебе за эти три года, а теперь давай не будем вести серьезных разговоров, я больше не могу.

— Хорошо, не будем больше говорить ни о чувствах, ни о любви. Ты и так уже слишком много волновалась и плакала сегодня. Примерь-ка лучше туфельки, а то меня не оставляет беспокойство, что они могут оказаться малы.

Сразу оживившись, Касси подбежала к креслу и боязливо надела изящные башмачки.

— Совсем впору! — она весело захлопала в ладоши. — Будто шили по моей ноге!

— Так и было! Ты в спешке оставила в лагере под Веллей-Фордж свои туфли, и я заказал по ним вот эти, только чуть поменьше.

— Заказал? Слушай, а когда ты все это успел? И где и как смог достать такое красивое платье? Ну-ка, рассказывай!

— Да я уже в Балтимор приехал со всем этим, а заказал у двух мастеров-французов в одном портовом городке. А драгоценности… Они хранились в одном тайном месте, и я забрал их оттуда, когда понадобилось.

— Но как ты мог знать, что они понадобятся? И платье, и туфли… Значит, ты предполагал, что у нас может все так сложиться? Да?

Он подхватил девушку на руки и, не отвечая, понес в спальню.

— Нет, ты скажи, скажи мне! — настаивала она, шутливо отражая его попытки снова раздеть ее. — Ты верил, что мы будем вместе? Надеялся на это?

— Ни минуты не сомневался в этом с того дня, когда в маленьком домике под Веллей-Фордж ты впервые позволила мне поцеловать тебя!

Глава 5

Бал в ратуше по своей пышности и великолепию ничуть не уступал тому, что состоялся на прошлой неделе. Все офицеры американской армии в Балтиморе и все представители местного высшего общества собрались в этот вечер, чтобы как следует повеселиться, может быть, в последний раз перед выступлением армии. Дамы, независимо от возраста и семейного положения, блистали своими лучшими нарядами и драгоценностями, чувствуя, что им не скоро теперь придется их надеть. Но никто сегодня не мог соперничать по красоте, обаянию и изяществу наряда с обворожительной мисс Гамильтон. Ее единодушно признали царицей бала, и даже молодым соперницам пришлось прикусить свои язычки и оставить злословие на ее счет.

И действительно, Кассандра в этот вечер была хороша, как еще никогда в жизни. Трудно сказать, что больше привлекало к ней всеобщее внимание: прелестное ярко-малиновое платье с дорогой отделкой, изящная, хоть и простая, прическа в классическом стиле, роскошные драгоценности, равных которым не было ни у кого в зале, или же само ее оживленное лицо, на котором все время держалось какое-то особенно загадочное выражение. Даже сдержанная миссис Стивенсон не смогла остаться спокойной, когда племянница после долгих таинственных приготовлений вышла из туалетной комнаты и во всей красе предстала перед ее очами.

— Дорогая моя Кассандра, сердце и глаза говорят мне, что в твоей жизни произошло нечто очень важное, что ты скрыла от меня, — сказала она девушке с сильнейшим волнением и некоторой тревогой в голосе. — Откуда это великолепное платье и эти дивные украшения, стоящие целое состояние? И главное, откуда этот непередаваемый огонь в глазах и это трепетное волнение? Неужели ты скроешь свою тайну от меня, скроешь, после того как я столько дней была твоим преданным другом и покровительницей?

— О, милая моя тетушка Гортензия! — с чувством воскликнула Касси, обнимая миссис Стивенсон. — Я знаю, какое доброе у тебя сердце, и уверена, что ты простишь мне мою скрытность, когда я все тебе расскажу. Но прошу тебя: имей еще на несколько часов терпения, а потом ты все-все узнаешь и разделишь вместе со мной мое счастье!

— Ну, хорошо, хорошо, милая, я согласна подождать еще немного, — с вздохом уступили пожилая леди. — Но скажи мне только одно слово, утоли хоть немного мое любопытство, иначе я потеряю покой на весь вечер и не смогу радоваться: этот наряд и эти драгоценности ты получила в подарок от… от мистера подполковника…

— Мейсона! Ну, конечно же, от него! Господи, от кого же еще! Но прошу тебя: молчи, ни слова больше; я должна еще раз поговорить с ним сегодня, а тогда… тогда я поговорю и с тобой.

И они отправились на бал, упорно не раскрывая рта всю дорогу, несмотря на пристальные взгляды, которые поминутно бросал на них почтенный мистер Томас, и его многозначительные покачивания головой в те моменты, когда ему удавалось перехватить смущенный взгляд одной из дам. Но, будучи истинным джентльменом, а также человеком, хорошо знакомым с эксцентричным характером своей племянницы, он так и не задал ни одного вопроса, и, когда карета остановилась у освещенного подъезда, так же молча подал руку жене, а вслед за ней и Кассандре, произнеся при этом лишь глубокомысленное:

— М-м-м-да…

Когда Касси вошла в зал, Джеральда там не было, он, как обычно, находился с приятелями в курительной комнате. Но, едва заметив ее, Мейсон тотчас вернулся в зал, и Касси, не стесняясь взглядов окружающих, послала ему издалека открытую, приветливую улыбку. Подойдя к Лоре Шелтон и другим дамам и вступив с ними в оживленный разговор, она поминутно поворачивала голову в его сторону, делая это с такой невозмутимостью, что никто даже не решился осудить ее за это, по крайней мере, сейчас. Приятели Мейсона тоже не могли не заметить этого и весь вечер осыпали его всевозможными шутливыми поздравлениями, которые, ко всеобщему удивлению, нисколько его не раздражали.

«Черт меня побери, если эта неугомонная девчонка не замыслила сегодня что-нибудь особенное и не хочет устроить какую-нибудь скандальную выходку», — думал он, наблюдая за ней, и, несмотря на то, что брови его моментами были шутливо нахмурены, на сердце становилось с каждой минутой светлей.

Прибыл генерал Вашингтон в сопровождении своей немногочисленной свиты и господ из правительства. Музыканты расселись подле своих инструментов, ожидая сигнала к началу танцев. Генерал с приветливой улыбкой обвел взглядом собравшихся и лукаво сощурил глаза, встретив откровенный взгляд очаровательной мисс Гамильтон. Слегка рассмеявшись, он подошел к нимало не смутившейся от такого внимания девушке и, галантно поцеловав ей руку, попросил по старой традиции начать бал с тем кавалером, какого она сама захочет выбрать.

— Благодарю вас за великую честь, сэр, — бойко отвечала Касси, грациозно сделав положенный реверанс. — И если вы позволите, — она выпрямилась и на мгновение застыла в горделиво-непринужденной позе, — то пусть это будет, как и в прошлый раз, подполковник Мейсон!

Джеральд, улыбнувшись, отделился от группы своих приятелей и подошел к Кассандре.

— Я вижу, мой друг, дела ваши сильно продвинулись за последние дни, — тихо сказал генерал, передавая ему руку мисс Гамильтон и провожая прекрасную пару доброжелательной отеческой улыбкой.

В следующее мгновение с хоров зазвучала музыка, и Касси с Джеральдом открыли великолепный бал. Во время первого танца им почти не пришлось поговорить друг с другом, потому что задача у них была слишком ответственной и потому что восторженные чувства слишком сильно переполняли их, чтобы нашлось место словам. Тем не менее, они условились о том, на какие танцы Джеральд может рассчитывать, и поведали, как сильно соскучились друг без друга.

— Тридцать часов без тебя, целых тридцать долгих часов разлуки! — приглушенно воскликнула Касси, когда он отводил ее к миссис Стивенсон после танца. — Ведь это теперь слишком много для меня. О, тебе придется вознаградить меня за каждый из этих мучительных часов, и как можно скорее.

— Может быть, даже сразу после бала! — закончила она, многообещающим шепотом, крепко пожав руку Джеральда.

Перед мазуркой и во время танца они, наконец, смогли немного поболтать. Касси сочла нужным еще раз поблагодарить Джеральда за подарок, а потом задумчиво сказала:

— Я знаю, что все с восхищением и завистью смотрят на мои украшения и говорят, что они мне поразительно к лицу, но меня все же не оставляют мучительные сомнения. Может, мне все-таки не следовало принимать от тебя драгоценности, предназначавшиеся когда-то для твоей матери? Не станешь ли ты, потом жалеть о том, что сделал мне такой дорогой подарок, которого я пока, наверное, недостойна?

— Нет, милая моя, достойнее тебя нет никого на свете, и ты сама знаешь, почему, — ответил Джеральд, глядя на девушку восхищенными глазами. — Я уверен, что поступил совершенно правильно. Эти украшения словно созданы для тебя, и оспаривать это невозможно. Так что, повторяю тебе то, что уже сказал вчера: не смущайся и смело носи их с гордо поднятой головой.

— Только так я и буду их носить, Джерри, потому что действительно горжусь твоим подарком и твоей любовью!.. А скажи мне, — вдруг спросила она, покраснев, — почему твой отец выбрал для Виолы именно рубины? Ведь ей, наверное, идеально подошли бы сапфиры, раз глаза у нее были синие-синие.

— Конечно, это так, но сапфиры она ненавидела, потому что ей приходилось носить эти камни в годы молодости, когда ее заставляли быть любезной с ненавистными ей мужчинами. Отец знал это и выбрал другие камни, не меньше подходившие к ее яркой красоте. Но тебе они идут так же хорошо, — с улыбкой прибавил он, видя, что Касси смутилась и чуть-чуть загрустила, — хотя красота у тебя не столь яркая, а более мягкая и нежная.

Несколько позже среди офицеров, весь вечер окружавших мисс Гамильтон и ее столь же прелестных подружек, зашел разговор о былых сражениях. Молодые люди не могли упустить случая, чтобы не поведать чувствительным барышням, смотревшим на них с нескрываемым восхищением, о своих боевых подвигах и ранениях, полученных в боях за свободу родины. Один из товарищей Мейсона, рассказывая, как им чудом удалось вырваться из окружения, с жаром вспомнил о том, как их бравый подполковник, несмотря на только что полученное ранение саблей в левое бедро, не только не покинул поле боя, а еще и продолжал подсказывать генералу, как лучше действовать, чтобы нанести противнику поражение.

— Когда все осталось позади, нашему герою было так плохо от потери крови, что мы уж думали: дело его совсем пропащее, — говорил молодой офицер. — Но, как видите, сейчас он жив и здоров, и даже, к нашему удивлению, умудряется лихо танцевать на балах с балтиморскими красавицами. Впрочем, — с улыбкой прибавил он, — наши милые дамы так хороши собой и так очаровательно веселы, что в этом нет ничего удивительного. Их общество — лучшее лекарство для воина. Я и сам за последние дни напрочь забыл о своем ранении в левую руку.

— Ну, мы-то уж знаем, кто из наших дам, заставил подполковника Мейсона забыть о его ужасном ранении, — лукаво заметила одна из подруг Кассандры, бросая на девушку лукавый взгляд.

Касси, против всеобщего ожидания, не только не выказала смущения, но еще и кивнула два раза головой, открыто подтверждая предположение молодой леди.

— А я-то до сих пор ничего не знала о вашем мужественном поведении, мистер Мей-сон, — громко сказала она, обернувшись к покрасневшему Джеральду. — И до последней минуты наивно полагала, что этот шрам у вас на бедре остался с давних времен.

Стоящие вокруг дамы, все как одна, приглушенно ахнули и прикрыли лица пышными веерами. Даже мужчины на мгновение опустили глаза, пряча улыбки. Но Кассандре сегодня, казалось, все ни по чем. Непринужденно рассмеявшись, она обвела всю компанию вызывающим взглядом и перевела разговор на другую тему.

— Что на тебя нашло сегодня, Касси? — спросил ее Джеральд во время очередного танца, который они танцевали вместе. — Еще пара подобных выходок, и все общество будет просто шокировано и лишится дара речи.

— Я сделала что-то, что сильно не понравилось тебе, милый? — с наигранным простодушием проговорила Касси, бросая на него выразительный взгляд, в котором читалось столько же любви и нежности, сколько неприкрытого озорства.

— Конечно же нет, милая, мне нравится все, что ты делаешь, а за внимание ко мне я меньше всего способен на тебя рассердиться. Но твоя репутация! Тебе не кажется, что ты безнадежно губишь ее?

— Но ты же не допустишь, чтобы это произошло, не так ли? — смеясь отвечала Касси.

Джеральд, подавляя возрастающее волнение, долгим, изучающим взглядом посмотрел на нее.

— Но я вижу только один способ спасти твою репутацию и твое доброе имя, Касси. И ты еще не сказала мне, что этот способ придется тебе по душе.

— Какой же это способ, дорогой мой? — Она снова наивно взглянула на него и тут же рассмеялась.

— Ты сама прекрасно знаешь, какой, — Джеральд шутливо нахмурил брови.

— Не сердись на меня, милый мой, просто мне настолько хорошо и весело, что так и подмывает на всякие шутки и шалости. — Касси примирительно пожала ему руку и, когда танец закончился, быстро шепнула: — Когда начнется ужин, не забудь сесть рядом со мной. С этого дня мы уже всегда и везде будем вместе… на законных правах.

— На законных правах? Может, объяснишь, как это?

— Да! Как только сядем за стол.

Весь вечер прошел для Мейсона в радостном ожидании близкой развязки его долгого любовного романа. Касси порхала по паркету бального зала, словно легкокрылая беззаботная бабочка, и мало-помалу не только для Джеральда стало очевидным, какое чувство дает ей эти невидимые, но ясно ощутимые крылья. Она была так очаровательна, так весела, грациозна, что Джеральд не мог ни на минуту сосредоточить мысли или взгляд на ком-то ином, кроме нее. С трепетом и восторгом неотрывно следил он за любимой женщиной, ее движениями, взглядами, словами, и в конце концов, ему стало казаться, что он просто физически ощущает ее любовь.

«Она любит меня, — думал он с замирающим сердцем, — и, похоже, не просто любит, а любит безумно, до самых глубин своей страстной души. И сейчас она так безмерно счастлива нашей близостью, что мне становится страшно за нас обоих!»

В первом часу, как и в прошлый раз, всех собравшихся пригласили на праздничный ужин в соседний зал. Джеральд как раз танцевал последний танец с Лорой и направился вместе с ней к дверям, оглядываясь и пытаясь найти взглядом Касси. Он почти сразу увидел ее, но в этот момент к Кассандре подошла миссис Стивенсон и что-то сказала ей. Касси кивнула своему любимому и удалилась вместе с тетушкой из зала. Какое-то неприятное предчувствие кольнуло сердце Мейсона, но он постарался не придавать этому значения. Пройдя в соседний зал, он уселся с приятелями за дальним концом огромного стола.

Прошло несколько минут, уже прозвучали первые тосты, а Касси все не было. Еще несколько томительных минут пробежало, и Джеральд стал не на шутку тревожиться, сердце подсказывало ему, что случилось что-то непредвиденное. Наконец Касси показалась в дверях, и по ее взгляду он понял, что предчувствие не обмануло его. Подавляя возрастающую тревогу, Мейсон встал из-за стола и направился к ней.

Не говоря ни слова, Кассандра взяла его за руку и вывела в соседний опустевший зал.

— Джерри… — начала она дрожащим голосом и замялась, словно не зная, как начать.

— Успокойся, милая, ведь я рядом. Я вижу, что что-то случилось. Что-то неприятное? Не волнуйся и расскажи мне.

— Собственно, ничего страшного для нас с тобой не произошло. Просто у тетушки и дядюшки Тома… Они только что получили известие о внезапной смерти дядюшкиной сестры, миссис Маршалл. Она была совершенно здорова, и вот вчера вечером с ней случился сердечный приступ, и ее не стало.

— Вот как? Ну что ж, такое порой случается с людьми. Я буду рядом с вами в тяжелые для вас дни, и если только в моих силах будет оказать какую-нибудь помощь, ты можешь, само собой, на меня рассчитывать.

— Спасибо, Джерри, иного ответа я от тебя и не ожидала, но… проблема в другом. Мне придется уехать со Стивенсонами на два-три дня из города. Миссис Маршалл жила в небольшом поместье в трех часах езды от Балтимора.

— Уехать? — Джеральд почувствовал, как внутри него что-то оборвалось.

— Это неизбежно, ведь не могу же я оставить их в такой час.

— Разумеется, об этом не может быть и речи. Ты просто обязана поехать с ними. Но я должен непременно сопровождать вас. В наше время дороги небезопасны, да и дело не только в этом.

— О Джерри! — Она с мольбой и слезами посмотрела на него. — Но это совершенно невозможно. Я так и не успела рассказать им о наших отношениях, и это будет выглядеть не совсем прилично. Что касается опасностей пути, то, говорят, в этом направлении дорога совершенно безопасна. И потом, мы едем не одни, с нами отправятся еще, по меньшей мере, человек десять, а возможно, и больше, у дядюшкиной сестры много друзей и родственников в Балтиморе. А самое главное — если ты будешь рядом со мной, то, боюсь, я не смогу, вести себя, как подобает в такой серьезной ситуации. Ты же знаешь, — добавила она с улыбкой, — что рядом с тобой я даже в траурной одежде буду вести себя легкомысленно. А это просто недопустимо, понимаешь, Джерри?

— Понимаю. — Он на несколько секунд крепко сжал ее в объятиях. — Поступай, как считаешь необходимым, любовь моя. Не сомневайся, что сердцем и всеми мыслями я все равно буду рядом с тобой. Когда… когда же вы думаете выезжать?

— Немедленно, Джерри.

— Немедленно? То есть прямо сейчас?

— Не считая часа на сборы.

Он тяжело вздохнул и снова прижал ее к груди.

— Ужасно трудно вот так неожиданно расставаться с тобой. Но что же делать, держись, ведь это всего на несколько дней.

— И ты тоже держись, милый, старайся не очень скучать. — Касси пылко обняла Джеральда за плечи и прижалась к его губам. — Ну, а теперь отпусти меня, хороший мой, чем дольше будет длиться прощание, тем больнее разлучаться с тобой.

— Не расстраивайся, ведь это ненадолго, а потом мы снова будем вместе. Как вернешься, сразу извести меня, и я найду возможность увидеться с тобой.

— Обязательно сделаю это, а может быть, и сама приеду к тебе, если сердце не выдержит лишней минуты разлуки. Да, да, — она закивала головой и с решимостью посмотрела в его удивленно раскрывшиеся глаза. — Да, конечно, я так и сделаю, милый мой… «И тогда, — добавила она про себя, — тогда уж я скажу тебе все, что не успела сказать сегодня. И, может быть, мне уже никогда не придется покидать твой дом, который всегда принимал меня так ласково».

Она в последний раз быстро поцеловала его и чуть ли не бегом бросилась к двери на лестницу. Постояв пару минут в одиночестве, чтобы прийти в себя, Джеральд не спеша, направился в обеденный зал, чтобы с помощью крепкого вина хоть немного заглушить охватившую сердце мучительную боль.


Весь следующий день Мейсон не знал, чем себя занять. Вчера за ужином ему так и не удалось унять сердечную тоску и избавиться от какого-то тяжелого предчувствия грядущих испытаний. Напрасно приятели старались развеять его мрачное настроение, оно не только не проходило, но с каждым часом все ухудшалось. В конце концов, Джеральд уступил всеобщим уговорам и согласился устроить в своем доме веселый вечер для друзей с картами, бильярдом, вином и угощением.

Как ни странно, вечеринка удалась на славу. Гости засиделись далеко за полночь, и даже сам хозяин смог немного отвлечься от неприятных мыслей за увлекательной карточной игрой. От выпивки он тоже не отказывался, помня слова Лоры, сказанные перед ужином:

— Оставь все грустные думы и волнения, милый наш Джеральд, и повеселись сегодня от души. После того, как ты обручишься с Кассандрой, ты долгое время не сможешь себе этого позволить, ведь ее семья в трауре.

Обручишься с Кассандрой! Как легко она это сказала, будто о чем-то давно решенном. А вот ему порой кажется, что он никогда не получит от своей взбалмошной возлюбленной ответа на его предложение руки и сердца. Конечно, он сам обещал ей быть терпеливым и ждать, когда она разберется в своих чувствах, но, сколько можно с этим тянуть! Ведь они уже, в нарушение всех приличий, стали настоящими любовниками, и можно ли быть более близкими друг другу, чем они с Касси. Возможно, она собиралась дать окончательный ответ после вчерашнего бала, ведь не просто же из озорства она вела себя так, как даже не всякая жена себе позволит!

Но об этом он старался и вовсе не думать: это было слишком мучительно, потому что в дело вмешалась сама судьба, а с ней шутки плохи. Оставалось только надеяться на лучшее и ждать возвращения Кассандры. И тогда уж он не отпустит ее, пока она не станет его законной женой, и никто не сможет ему помешать в этом, даже сама Кассандра.

Проводив последних гостей, Джеральд устало посмотрел на часы и подумал, что до его встречи с любимой осталось на один день меньше. Конечно, завтра он ее не увидит, но вот послезавтра она, возможно, приедет. Даже если Кассандра вернется поздним вечером, она непременно придет к нему, не может не прийти или хотя бы не прислать записку.

Он остановился у распахнутого окна гостиной, чтобы покурить перед сном, когда раздался неожиданный звонок у входной двери. Минутой позже в гостиную вошел генерал Вашингтон и остановился напротив Джеральда. Одного беглого взгляда на лицо главнокомандующего было достаточно, чтобы понять: случилось нечто непредвиденное и требуется его, Мейсона, помощь.

— Я к вашим услугам, ваше превосходительство, — сказал он упавшим голосом еще раньше, чем генерал успел что-либо произнести.

Вашингтон с признательностью пожал ему руку, и они проследовали в кабинет на втором этаже. Там генерал без околичностей изложил суть дела. Оно заключалось в том, что Мейсону с его полком предстояло отбыть в срочном порядке к берегам Великих озер, поступив на время в распоряжение нового командира.

— Я расскажу вам откровенно, мой друг, почему отправиться туда должны именно вы с вашими драгунами, а не кто-то другой, — объяснял генерал, внимательно глядя на своего офицера. — Дело в том, что положение становится с каждым днем все более тревожным и сложным. Англичане стянули войска к канадской границе и вот-вот двинутся через Великие озера в глубь нашей территории. Чтобы предотвратить или хотя бы помешать им осуществить задуманное в полной мере, необходимо присутствие в том месте умных и дальновидных людей, обладающих способностью принимать быстрые решения. К таким людям я причисляю вас, Мейсон, и вы сами знаете, что оснований для этого у меня достаточно. Поэтому я посылаю вас, надеясь, что вы сможете быть там полезным более, чем в любом другом месте.

Джеральд кивнул головой в знак согласия. Да и мог ли он поступить иначе, когда речь шла о деле всей его жизни?

— Если это нужно моей родине, я сделаю все возможное, чтобы оправдать ваше доверие, мой генерал, — просто сказал он. — Сообщите мне, когда именно я с моим отрядом должен отбыть к месту нового назначения.

Слова главнокомандующего прозвучали как выстрел, направленный в сердце Мейсона:

— Необходимо выступить не позже шести часов утра.

— Так скоро? Ну что ж, в таком случае я должен немедленно отдать приказы моим людям, чтобы они были готовы выступить из города в нужное время. — Джеральд посмотрел на часы. — Тем более что осталось всего около четырех часов.

Генерал еще раз крепко пожал его руку.

— Я знал, что всегда могу рассчитывать на вас, подполковник Мейсон. Возьмите вот этот пакет с указанием маршрута и дальнейшими распоряжениями и ступайте. Постойте, друг мой! — внезапно окликнул он, когда Джеральд почти переступил порог комнаты. — Военный долг — это, конечно, святое, но… Я знаю, — с сильным замешательством произнес он, — как вам тяжело покинуть Балтимор именно сейчас, когда мисс Гамильтон нет в городе…

— Это не имеет отношения к делу, ваше превосходительство. Прежде всего — я солдат освободительной армии, а потом уже все остальное.

— Но могу я что-нибудь сделать для вас, Мейсон?

— Можете. Постарайтесь, чтобы письмо мисс Гамильтон попало ко мне без задержки.

— Ее письмо к вам?

— Именно. Свою записку к ней я передам с миссис Шелтон.

— И вы уверены, что будет ответ? — генерал добродушно-лукаво прищурился.

— Уверен. По-другому просто не может быть. Ну… все. Я пойду готовиться к походу.

Джеральд еще раз поклонился и быстро покинул комнату, на ходу отдавая распоряжения слугам. Он чувствовал, что ему нельзя оставаться ни минуты в бездействии и одиночестве, иначе мучительная сердечная тоска и боль просто убьют…

Около пяти часов, когда все приготовления к поспешному отъезду были закончены, Мейсон снова поднялся в свой кабинет и достал бумагу и чернила. Промучавшись минут десять и разорвав несколько листков бумаги, он понял, что письма не получится. Слишком много эмоций нахлынуло разом, а мысли путались в голове и никак не хотели складываться в слова.

Отбросив перо в сторону, Джеральд встал из-за стола и прошел по коридору в спальню. Распахнув дверь, буквально ворвался туда и с отчаянием бросился на расстеленную постель, сдерживая слезы, в каком-то полубезумном исступлении покрыл поцелуями подушку, на которой спала Касси, простыни, халат, который она надевала, когда оставалась у него. Затем он вскочил на ноги и несколько раз обошел спальню и туалетную, задерживая взгляд на предметах, к которым прикасалась любимая женщина, потом вернулся в кабинет и быстро написал несколько строчек неровным почерком, преодолевая нервную дрожь в руке.

Джеральд сидел за столом, пока на пороге комнаты не показались его товарищи-офицеры в походной драгунской форме и бледная, растерянная Лора, вставшая с постели, чтобы проводить мужа в дорогу. Отозвав ее в сторону, Мейсон передал письмо для Касси.

— Скажи ей еще, — с мучительным усилием проговорил он, — скажи ей, дорогая Лора, что последними моими мыслями, когда я покидал этот город, были мысли о ней. Скажи ей также, что я люблю ее до безумия, что я просто умру, если она не ответит на мое письмо…

Он махнул рукой, не в силах больше об этом говорить, и пошел проститься к своим слугам. Заплаканная нянюшка Джейн последняя приблизилась к нему и долго обнимала своего воспитанника, так нуждавшегося сейчас в добром слове.

— Пиши мне, мальчик мой, не забывай свою преданную старуху Джейн, — говорила она, размазывая кулаками слезы по темному, усталому лицу. — И если… Слышишь, Джерри, если только тебе понадобится моя помощь, смело зови меня, и я приеду, чтобы быть рядом с моим бедным мальчиком!

— Джейн, храбрая старушка! — Джеральд растроганно расцеловал нянюшку в обе щеки. — Обязательно буду писать тебе письма и при первой же возможности возьму тебя в свой отряд.

— Ты все шутишь, а ведь старая Джейн говорит серьезно! Разве ты или кто-нибудь из наших славных ребят решится отрицать, что я хорошо помогла вам этой жуткой зимой, когда мы стояли в лагере под Веллей-Фордж? Но будь уверен, Джерри, родной мой, и оставшись здесь, я еще смогу быть тебе полезной!

— Конечно, нянюшка, ведь на твоих плечах остаются мой дом и все заботы!

— И не только это! В первую очередь, ваши несчастные жены, твоя и мистера Гарри.

Джеральду сразу стало жарко, как в бане.

— Ну, Лора действительно остается на твоем попечении, а у меня пока, уж не знаю, к сожалению или к радости, нет жены.

Нянюшка Джейн посмотрела на своего любимца даже с каким-то упреком.

— Ах, Джерри, Джерри, ну меня ли тебе обманывать! Верно, ты считаешь меня совсем глупой, раз думаешь, будто я не знаю, что мисс Гамильтон, наша красавица Касси, уже несколько дней является твоей самой, что ни на есть, настоящей женой!

— Да, добрая моя нянюшка, ты все правильно поняла, — Джеральд обнял негритянку и от души рассмеялся над ее наивной проницательностью. — Но — увы! По закону мы не женаты, и в этом главная беда, из-за этого я так страдаю сейчас, что боюсь потерять последний рассудок.

— Ну что ты, мальчик мой, не нужно так расстраиваться! Возвращайся живым с этой войны к своей сумасшедшей красавице, вот уж у кого точно голова не на месте! Ну, ничего, положись на меня, голубчик, я позабочусь о том, чтобы мисс Касси не позабыла тебя за время разлуки и поняла, наконец, что лучшего мужа, чем мой дорогой мальчик, ей нипочем не сыскать!

Слова нянюшки Джейн несколько приободрили Мейсона, и, когда он вскочил в седло, чтобы тронуться в дальний путь, он уже не чувствовал себя таким несчастным.

Глава 6

Касси вернулась в город вместе со Стивенсонами два дня спустя. Когда они въезжали в Балтимор, было около шести часов вечера, и Кассандра подумала, что еще успеет принять ванну и немного отдохнуть с дороги, прежде чем поедет к Джеральду, о котором ей в последние трое суток и вспоминать-то было некогда. Тем сильнее она соскучилась и тем сильнее горела желанием поскорее увидеться с ним.

Но едва девушка зашла в свою комнату, Роза протянула ей записку миссис Шелтон. Супруга Гарри просила ее приехать к ней, предупреждая в то же время, что самого Джеральда, как и ее мужа, нет сейчас в Балтиморе. Это известие немного огорчило Кассандру, но о чем-то тревожиться ей даже в голову не пришло. Мало ли для чего им понадобилось на время покинуть город. Отдохнув после утомительной дороги и поужинав с тетушкой и дядюшкой, она не спеша, собралась и поехала к подруге.

Лора ожидала в розовой гостиной, и Касси сразу заметила, что у подруги заплаканные глаза и несчастный вид. Увидев ее, Лора встала навстречу и обняла с таким чувством, будто они не виделись целый месяц.

— Что случилось, дорогая? — с тревогой спросила Касси. — Рассказывай скорее, и я постараюсь тебе помочь.

Лора посмотрела ей в глаза и тяжко вздохнула.

— Бедная моя Касси! Боюсь, ты станешь еще печальнее меня, когда все узнаешь. — Она смахнула с ресниц набежавшие слезы и не без труда добавила: — Наши мужчины получили приказ покинуть Балтимор.

— Приказ? Ты хочешь сказать — они уехали надолго?

— Увы! На какой срок они уехали, известно лишь одному Господу Богу, да еще, может быть, генералу Вашингтону. Это произошло на следующий вечер после бала. Генерал привез Мейсону прямо сюда приказ, в котором ему предписывалось отправиться с отрядом к Великим озерам и поступить там, в распоряжение какого-то высшего офицера. Впрочем, какая нам разница! Главное, что они уже далеко от нас и неизвестно, когда мы их снова увидим.

Она залилась слезами, а Касси осталась стоять, как пораженная громом. С большим трудом до ее сознания начало доходить это ужасное известие. Джеральда нет в городе, он снова отправился на войну, даже не успев с ней проститься, и она может вообще его больше никогда не увидеть. И он не услышит того, что она собиралась, но так и не успела сказать!

Осознание горькой реальности острой болью пронзило сердце девушки. В отчаянии, закрыв лицо ладонями, Касси разрыдалась. Истина заключалась всего в нескольких словах: она любит, сильно, безумно любит Джеральда Мейсона! Любит так, что жизнь и само существование вдали от него лишены всякого смысла.

Упав в кресло, девушка рыдала так долго и громко, что вся прислуга сбежалась вниз, и только суровый окрик нянюшки Джейн заставил всех вернуться к своим делам. Лора безуспешно пыталась успокоить подругу, но лишь некоторое время спустя безудержный поток слез начал иссякать, а затем еще несколько минут Касси только судорожно всхлипывала, вздрагивая всем телом, как от сильного озноба. Обернувшись к Лоре, она измученно вздохнула и едва слышно охрипшим от рыданий голосом вымолвила:

— Лора, я люблю Джеральда!

— Что? Что ты сказала, дорогая? — переспросила миссис Шелтон.

— Я люблю Джеральда Мейсона, — с отчаянием повторила Касси. — И я не успела ему сказать об этом. Слишком долго раздумывала и пыталась разобраться в своих чувствах. А теперь вот разобралась, но уже слишком поздно. Он теперь далеко и не простит мне, что я так долго тянула с признанием.

— Нет, нет, дорогая, ты ошибаешься, все еще можно исправить. Ах да, ведь я совсем забыла! Он оставил тебе записку перед отъездом.

— Слава Богу! Он вспомнил обо мне в такую минуту. Ну, так давай же ее скорей!

— Она в моей комнате.

Лора быстро сбегала наверх и принесла письмо Джеральда. Касси поспешно распечатала его и впилась глазами в несколько неровных строчек.


«Касси, любимая, — писал Джеральд, — обстоятельства сложились так, что нам придется на некоторое время расстаться. Я офицер освободительной армии и должен подчиняться приказам командования. Не могу описать в нескольких словах, как мне больно и трудно уезжать, не простившись с тобой, не заглянув в последний раз в твои глаза. Но надо быть мужественным, ведь идет война. И ты тоже держись, моя смелая, моя любимая, и постарайся быть сильной.

Одно только будет терзать мою душу в эти тяжелые дни: ты ведь так и не ответила на мое предложение руки и сердца. Прошу тебя, дай мне этот долгожданный ответ в своем письме, которое генерал Вашингтон обещал переслать мне со своим курьером. Иначе ты не представляешь, как я буду страдать.

Ну, вот и все, радость моя, больше у меня нет времени тебе писать. Одно скажу напоследок: люблю тебя в десять раз сильнее, чем прежде.

Твой Джерри».


Прочитав письмо еще несколько раз, Касси спрятала его на груди и опустилась на стул уже почти совсем успокоенная.

— Что ж, милая Лора, — сказала она, — ничего не поделаешь. Придется нам терпеть и ждать наших мужчин с войны, как это делают другие женщины. Жаль только, что быть рядом с ними мы пока не можем. Но, клянусь всем самым дорогим для меня, при первой же возможности я ни на что не посмотрю и поеду к моему любимому хоть на край света!

— Значит, поедем вместе. — Лора обняла девушку за плечи. — А пока подумай, что ты напишешь Джеральду.

Письма удалось отправить только спустя три недели, когда, наконец, в Балтимор дошли известия с берегов Великих озер и генеральскому курьеру предстояло отправиться туда. К этому времени военные части уже покинули город, и жизнь в нем вернулась в привычное русло. Кассандре, как и многим другим, пришлось убрать в сундуки праздничные наряды и запастись терпением.

Почти все вечера она теперь проводила в особняке Мейсона в обществе Лоры и нянюшки Джейн. Если бы не моральная поддержка старой, много повидавшей на своем веку женщины, подругам пришлось бы гораздо тяжелее в эти тревожные дни. Нянюшка Джейн была неистощима на веселые шутки и увлекательные рассказы, но Кассандру больше всего привлекало в ней то, что она могла без устали говорить о своем воспитаннике. А Касси это требовалось сейчас больше всего. Не имея возможности видеть самого Джеральда, она находила изрядное утешение в разговорах о нем.

Так проходили недели. А однажды, в начале осени, вернувшись от Лоры, Кассандра неожиданно застала в гостиной Стивенсонов свою сестру Сюзанну. Она приехала в Балтимор вместе со своим мужем, маркизом Сэйджем, который, смирившись с потерей своих владений в колониях, ожидал возможности уехать вместе с женой в Англию.

Касси узнала, что сестра все-таки решилась выйти замуж за своего немолодого поклонника. Скромное бракосочетание состоялось в конце июня. А вскоре после этого американские войска заняли ту часть Виргинии, где находилось имение барона Гамильтона и откуда он со своим отрядом совершал вылазки в расположение континентальных частей. Сэр Роджер был тяжело ранен в короткой схватке с противником и отправлен вместе с дочерью и ее мужем в лагерь для военнопленных, где спустя неделю умер. Перед смертью он просил Сюзанну передать своей младшей дочери, что прощает ее и желает ей счастья.

— Об одном только отец сильно сожалел в свои последние дни, — печально сообщила Сюзанна, сидя рядом с сестрой в гостиной дождливым осенним вечером, — о том, что не успел, как подобает хорошему отцу, устроить твою судьбу.

Задумчиво помолчав, Касси тихо сказала:

— Наверное, ему было бы легче умирать, если бы он знал, что моя судьба уже почти устроена. По крайней мере, она уже определена.

Беспокойно поерзав на диване, Сюзанна бросила на сестру тревожный взгляд.

— Но ведь ты говорила, что еще даже не помолвлена с этим человеком, с этим…

— Джеральдом Мейсоном, подполковником американской армии. Да, это так, но это ничего не меняет, Сьюзи. Скорее всего, у нас не будет помолвки. Мы обвенчаемся сразу, как только он сможет возвратиться.

— Но, может быть, ты еще передумаешь? — маркиза с надеждой посмотрела на младшую сестру. — Может, ты изменишь свои намерения, когда поговоришь с моим мужем? Ты могла бы уехать вместе со мной в Англию. Подумай, сестренка! Ведь у нас здесь ничего не осталось. А если что-то случится с твоим женихом? Ведь у нас больше нет дома.

Касси с трудом подавила тяжелый вздох. Это было ужасной правдой. Их дом и поместье конфисковали в пользу нового государства, потому что отец сражался на стороне англичан. Конечно, Джеральд мог попытаться вернуть ей Гамильтон-холл, но надежды на это было слишком мало. Война, кажется, длилась вечность, и конца ей не было видно, а Мейсон не имел возможности восстановить даже свой собственный дом в Филадельфии. Да и стоит ли сейчас об этом думать, когда сама жизнь любимого висит на волоске?

— У тебя будет другой дом, сестричка, — попыталась она подбодрить плачущую Сюзанну, — большой и красивый дом в Лондоне. И еще огромный замок с роскошным парком, как ты всегда мечтала. Сейчас тебе очень плохо, но ведь скоро все изменится. Правда, сэр Артур? — Касси улыбнулась маркизу, задумчиво курившему трубку у камина.

— Конечно, правда! Скоро все образуется, и весь кошмар этих лет станет лишь печальным воспоминанием. — Маркиз бережно поцеловал жену и посмотрел на свояченицу. — Ах, мисс Кассандра! Если бы и вы осознали свои заблуждения и согласились уехать вместе с нами. Как вы будете жить здесь, в разоренной стране, среди людей, не принадлежащих к вашему кругу?

— Дорогой мой зять, вы забываете, что я сама уже давно не считаю себя дворянкой. — Касси посмотрела на маркиза, как смотрят на людей, не понимающих очевидных вещей. — Я люблю эту страну и не желаю ее покидать, пусть даже она сейчас разорена и измучена долгой войной. Рано или поздно мы победим, и все у нас наладится.

— Мы? То есть вы и себя уже причисляете к тем, кто желает победы мятежной армии? Что ж, если дело зашло так далеко, бесполезно уговаривать вас. — Маркиз задумчиво прошелся по комнате. — Наверное, этот подполковник Мейсон, ваш жених, очень сильный и отчаянный человек? — внезапно спросил он.

Касси с некоторым удивлением посмотрела на мужа сестры.

— Да, он действительно очень сильный и мужественный человек, — проговорила она. — У него было непростое детство, и ему еще в юные годы пришлось вынести много испытаний. А ведь характер человека закладывается именно в эти годы.

Маркиз понимающе кивнул.

— Так я и думал. Другой мужчина ни за что бы не решился взять в жены женщину с таким независимым и упрямым характером, как у вас.

— Артур! — Сюзанна неодобрительно взглянула на мужа. — Касси — молодая, неопытная девушка, а не опытная женщина, и она сама не знает, что творит.

Сэр Артур пристально взглянул на Кассандру, и она почувствовала, что краснеет. «Бедная, наивная Сюзанна, — с невольной улыбкой подумала она, — как же мало ты знаешь свою младшую сестру!»

— Кстати, совсем забыла тебе сказать, — Сюзанна посмотрела на нее с некоторым замешательством. — Арнольд Шелтон, который так неудачно пытался жениться на тебе, был убит в одном из сражений еще ранней весной.

Касси тяжело вздохнула, бросив на сестру долгий взгляд. Сейчас, когда этот человек больше не мог причинить ей зла, она не испытывала к нему недобрых чувств, и ей было его искренне жаль. В конце концов, ведь это он невольно способствовал тому, что они с Джеральдом сблизились. Если бы не то памятное похищение Шелтоном, еще неизвестно, как бы все сложилось.

Следующие месяцы оказались для Кассандры самыми трудными за всю ее жизнь. От Джеральда и Гарри не приходило никаких известий. Им с Лорой удалось узнать только одно: их возлюбленные не числятся в списках погибших. И это оставляло надежду. Хотя порой они не находили места от тревоги, слушая рассказы о новых сражениях с англичанами.

Сюзанне тоже приходилось нелегко, хотя совсем по другим причинам. Им с мужем пришлось очень долго ждать английского корабля, который доставил бы их в Европу. Несмотря на то что в доме Стивенсонов их приняли очень тепло, сама атмосфера Балтимора была для сторонников королевской власти очень тягостной. И если маркиз воспринимал окружающее с философским спокойствием, то у Сюзанны сердце разрывалось при взгляде на то, как неуклонно меняются порядки в колониях. Привыкнув, что ее семья считалась здесь одной из самых влиятельных, она не могла смириться с торжеством тех, кого всегда презирала. Еще невыносимее было сознавать, что в этой войне фортуна все больше поворачивалась лицом в сторону мятежников.

В последних числах января наступившего 1779 года английское правительство, наконец, договорилось с американцами о вывозе своих подданных из колоний. Сюзанна сразу воспрянула духом и одновременно возобновила попытки уговорить сестру уехать вместе с ней. Но все уговоры были тщетны. Касси лишь согласилась проводить сестру до небольшого форта на побережье, откуда отправлялся английский корабль.

До назначенного места было довольно далеко, и им пришлось провести в утомительной дороге полдня. Когда они, наконец, добрались до форта, день уже начинал клониться к вечеру. На пристани дул обжигающий январский ветер, который проникал даже под теплую одежду. В этот день здесь собралось так много людей, что, казалось, все они не поместятся на один корабль. Однако вскоре Касси поняла, что многие приехали лишь для того, чтобы проводить своих друзей и близких в дальний путь. Война развела многих родственников и добрых знакомых по разные стороны барьера, и расставание было горькой, но неизбежной необходимостью.

Касси стояла на пристани с Сюзанной и ее мужем. Вещи их уже давно были на судне, и они, как и многие другие, ожидали, когда подадут знак к посадке. Кассандра сразу отметила, что почти все отъезжающие принадлежали к аристократам, и некоторых ей доводилось встречать в прежние времена.

Налетел новый порыв ветра, и Касси плотнее затянула завязки своего бархатного серовато-зеленого плаща, того самого, в котором она два года назад приехала в Филадельфию к жениху. Не без доли зависти девушка взглянула на новую шубку Сюзанны из синего бархата, подбитую соболями. Она была вынуждена признаться, что, невзирая на перенесенные трудности и лишения, Сюзанна выглядела более спокойной и довольной, чем когда-либо в жизни. Исполнение заветного желания — выйти замуж за богатого аристократа — положительно сказалось на ее характере. Впрочем, не изменилась ли и она сама под влиянием своей новой любви?

— В последний раз спрашиваю тебя, Кассандра, — Сюзанна смотрела на сестру с отчаянной мольбой, хотя и без особой надежды, — может, все-таки передумаешь и уедешь с нами?

— В последний раз, Сьюзи, — нет! Для меня это просто невозможно. Постарайся, наконец, понять меня и прости, если что не так.

— Значит, нам остается только обнять друг друга покрепче и пожелать удачи. Я желаю тебе большого-большого счастья, сестренка! — Сюзанна обняла Касси и с чувством прижалась к ней.

— И я желаю тебе того же, милая Сьюзи, — ответила Касси, всматриваясь в лицо сестры сквозь завесу набежавших слез. — Настоящего счастья и исполнения всех твоих заветных желаний.

— А еще я желаю тебе, чтобы твои надежды на счастливую жизнь в этой стране и удачное замужество оправдались. Надеюсь, твой мятежный офицер окажется достойным тебя, и будет ценить такой подарок судьбы, как моя дорогая сестренка.

— Да, вот уж действительно хороший подарок подкинула ему судьба в моем лице! — усмехнулась Кассандра. — Если бы ты только знала, как трудно ему пришлось со мной. Ну да теперь все это в прошлом. Только бы он остался жив, иначе никакие пожелания мне не помогут.

Она на минуту нахмурилась, и Сюзанна, как могла, постаралась ее утешить. Вскоре прозвучал сигнал к отправке корабля.

— Пора, пора, — маркиз обнял жену за плечи и повернулся к свояченице. — Ну, леди американка, я присоединяюсь к пожеланиям моей супруги. А от себя хочу добавить, что очень надеюсь когда-нибудь увидеть вас в своем английском замке. Когда закончится эта ужасная война, приезжайте к нам со своим героем, этим неугомонным подполковником Мейсоном.

Сестры в последний раз крепко обнялись, и вскоре рядом с Касси остались лишь такие же провожающие. Несколько раз девушка грустно вздохнула, вытерла слезы и стала пробираться сквозь плотную толпу туда, где в длинном ряду экипажей стояла ее карета. Внезапно ее бросило в жар: она услышала совсем рядом до боли знакомый голос.

— Так вы говорите, что корабль уже отплывает? — громко и встревожено звучал обращенный к кому-то вопрос. — И все пассажиры уже там?

— Совершенно верно, господин офицер, — ответил ему кто-то. — Да смотрите, уже и якорь поднят.

Касси порывисто обернулась, но услышала позади себя лишь крепкое отчаянное ругательство и заметила, как всколыхнулась огромная толпа. Она бросилась в ту сторону, откуда донеслись слова, с усилием расталкивая стоявших перед ней людей, и уже подумала, не померещилось ли ей все это, когда, выбравшись на более открытое место, вдруг прямо перед собой увидела Джеральда.

Он стоял у самого края площадки, нависающей над морем, и с волнением смотрел, как огромный корабль медленно разворачивается и капитан отдает матросам последние распоряжения. Какое-то время он неподвижно стоял на месте, всматриваясь в лица пассажиров, потом опустил голову и мрачно уставился на землю, словно не зная, что делать дальше.

Пару минут Кассандра растерянно наблюдала за ним, не в силах поверить, что он стоит перед нею, живой и невредимый. Прошло несколько долгих месяцев с тех пор, как они виделись в последний раз, и черты лица Джеральда Мейсона всплывали в ее памяти довольно расплывчато. У нее не осталось даже маленького его портрета, и сейчас ей казалось, что он стал совсем не таким, каким представлялся в воспоминаниях. Но вот Джеральд слегка повернул голову, и она узнала знакомый блеск темных глаз, знакомую манеру покусывать верхнюю губу в минуты сильного волнения. И тогда счастливая улыбка озарила ее лицо, а руки сами потянулись к любимому. Сделав навстречу Мейсону несколько шагов, она едва совладала с волнением и громко окликнула:

— Джерри!

Он мгновенно обернулся и радостно вскрикнул, узнав ее. В следующий миг Джеральд уже крепко сжимал девушку в объятиях, не обращая ни малейшего внимания на любопытные взгляды многочисленных зевак.

— Касси, милая, родная, любимая моя Касси! — восклицал он, восторженно разглядывая ее с головы до ног. — Значит, ты все-таки не уехала? Не уехала вместе с сестрой в Англию?

— Но, Джерри, послушай, — она укоризненно взглянула на него, — я ведь и не собиралась этого делать. С чего ты взял, что я хочу уехать из колоний? — Касси смотрела на него с недоумением, не понимая, что он такое говорит.

— Я приехал в Балтимор, и твоя тетушка сказала мне, что ты поехала провожать сестру. Тогда я примчался сюда и, когда не нашел тебя на пристани, страшно испугался, что родные уговорили тебя уехать и что ты решила отправиться в Европу вместе с ними.

— Уговорили? Но ведь меня трудно уговорить сделать то, что мне не по душе, разве ты не знаешь? Джерри, любимый! — Она взглянула на него с ласковым упреком. — Ну, как ты мог подумать такое? Разве ты перестал верить в мою любовь?

Он посмотрел на нее таким странным взглядом, что ей стало не по себе.

— Курьер генерала Вашингтона… — медленно проговорила она. — Ты что, не получил моего письма?

— Нет. Любовь моя, ты ведь даже не знаешь всего. — Взгляд Джейсона вдруг стал виноватым. — Тот курьерский отряд, что должен был доставить нам почту из Балтимора, был задержан англичанами. И я так и не получил твоего письма. А ты писала мне?

— О, теперь мне все становится ясно, — на ее глазах невольно выступили слезы. — Ты так и не получил моего письма, которое, я отправила тебе с курьерской почтой несколько месяцев назад. А я ведь писала, что люблю тебя и хочу стать твоей женой! Я так ждала ответа, но его все не было и не было. И я сама порой думала, что больше не нужна тебе, что твоя любовь угасла, как только… Но ты здесь, ты примчался сюда, опасаясь, что я могу уехать, собирался удержать меня, если понадобится. Это ли не доказательство твоей любви?

— Самой пылкой, самой нежной и преданной любви, милая моя! И если мы и теперь способны сомневаться друг в друге, то только потому, что, наверное, слегка сошли с ума от этой проклятой разлуки и неизвестности. Но этого больше не будет. Мы немедленно поженимся, и я что-нибудь придумаю, чтобы нам больше не пришлось разлучаться. Идем, любовь моя.

— О Джерри! Мне так много нужно тебе рассказать.

— Только после того, как я, наконец, сделаю тебя своей законной женой, — решительно заявил он. — В форте есть священник, мы сейчас пойдем к нему, и он нас обвенчает. А потом у нас будет много времени, чтобы наговориться вдоволь и поведать друг другу о своей жизни за это время.

— Но послушай! А как же оглашение помолвки, приготовления к свадьбе, разные формальности?

— Ну, уж нет! К черту формальности! Я так долго ждал этого события, что не желаю больше медлить ни минуты. Сначала мы поженимся, а уж потом будем думать о прочих мелочах. И не в Балтиморе, а прямо сейчас. Иначе нам опять что-нибудь помешает. А мне кажется, мы оба не хотим этого, не правда ли, дорогая?

— Ну, если ты всерьез опасаешься, что мы опять не сможем пожениться до твоего отъезда, То мне нечего возразить. — Касси весело рассмеялась и плотнее прижалась к Джерри. — Хорошо. Идем к этому священнику и попросим его поскорее обвенчать нас. Ах, только ведь у нас нет обручальных колец!

— Они давно у меня с собой, любовь моя. Как видишь, я постарался все предусмотреть заранее.

— Но тогда и я попытаюсь кое-что предусмотреть заранее. Обещай, что больше не оставишь меня в Балтиморе одну, и что я уеду вместе с тобой, куда бы тебя ни забросила судьба.

— Чего доброго, ты еще откажешься венчаться, если я не соглашусь! — Он смотрел на Касси с такой нежностью, что у нее просто заныло сердце. — Хорошо, не будем спорить. Я и сам не в силах больше разлучаться с тобой надолго. Ты поедешь со мной. В конце концов, именно о такой жене я всю жизнь и мечтал!

Загрузка...