Заставь меня прекратить

Пролог

Ступени одна за другой приближали меня к неизбежному.

Спустилась по широкой лестнице, стараясь шагать спокойно с высоко поднятой головой, вот только внутри меня творился ад. Агония. Безумие.

Алое, как кровь этого ублюдка, платье льнуло к коже, хотелось содрать его с себя, и переодеться в джинсы и футболку, но я зареклась выказывать хоть какие-то человеческие слабости в виде дискомфорта от носки вечерних платьев на обычный ужин в четырех стенах этого проклятого дома.

Особняк я ненавидела так же сильно, как и его хозяина.

Адам услужливо толкнул передо мной дверь в столовую и отступил, опуская голову, а я наградила его взглядом полным молчаливой злости. Он делал вид, что в конвое, коим он был, нет ничего необычного, но по-другому я бы не пошла сюда.

Не хотела снова встречаться с этим монстром.

Ведь в последние дни мне удавалось избегать Самсонова.

– Надо же, какой сюрприз, – Давид издевательски протянул, окидывая меня беглым взглядом и тут же прошел к столу, выдвигая стул для меня. Эта скотина выглядела спокойной и уравновешенной, и от этого я бесилась еще больше.

Медленно прогарцевала к нему и позволила усадить меня за длинный прямоугольный стол. Мысленно порадовалась, что Самсонов сядет на противоположной его стороне и расстояние между нами увеличится, но Давид не спешил уходить. Стоял за моей спиной, молчал, а я сидела с неестественно прямой спиной чтобы не коснуться его пальцев на спинке стула. Уверена, он все еще сжимал ту, мечтая, чтобы вместо нее в его руках была моя шея. – Тебе идет красный…

Произнес негромко, а потом будто бы и не было этой заминки обошел стол и сел на свое место, во главу стола. Кивнул Адаму, и тот впустил в столовую слуг с подносами.

Около меня поставили блюдо, накрытое блестящей пузатой крышкой, около Давида – аналогичное.

Аппетита совершенно не было, но я взяла в руки вилку и нож и мой взгляд впился в хромированный бок крышки, но голос Самсонова заставил скрипнуть зубами.

– Сегодня на ужин кое-что особенное, – Давид не притронулся к приборам, вместо этого взял в руки стакан Курвуазье и отпил, не отрывая лукавого взгляда от моего каменного лица. Уверена, он прекрасно считал по нему ответ: «пошел нахер».

Ухмыльнулся. Опустила глаза на крышку и как только слуга поднял ее, внутри меня все оборвалось.

– Месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным, да, милая? – процитировал Крестного отца и откинулся на спинку своего стула, а я ощутила, что мои руки задрожали. Медленно, чтобы не делать резких движений и не выдавать тремора отложила приборы и подняла голову, стараясь сдержать крывшую ярость.

Он решил поиграть в свои извращенские игры? Отлично! Начнем!

– Заряжен? – спросила, понимая, что Самсонов вряд ли положил бы на мою тарелку боевой глок, но тот снова удивил.

– Проверь, – отсалютовал бокалом, и вся кровь от моего лица отхлынула и застряла в горле.

Дрожащей рукой взяла в руки оружие, и вспоминая уроки Армана, нажала кнопку, выпуская магазин. Тяжелый и ледяной металл обжигал руки, он оказался полностью заряжен, и я отложила магазин и начала разбирать пистолет, чтобы проверить, есть ли патрон в стволе. Есть.

Самсонов наблюдал.

Мои руки постепенно холодели так же, как металл оружия, и дрожь усиливалась, но я аккуратно разобрала пистолет на запчасти и, разложив их все на белоснежной скатерти, подняла голову на Давида.

– Милая, невинная девочка, которая умеет обращаться с оружием, – он снова издевательски протянул, а я скрипнула зубами, когда он назвал меня невинной. Мы оба знали, что это больше не про меня. Во всех гребаных смыслах этого слова. И все благодаря Самсонову. – Давай, покажи, на что ты способна!

Подстрекнул, став вдруг серьезным, а я ощутила, что адреналин ударил в кровь как фейерверк, и вскинула брови, показывая, что мне скучно. Но руки покорно потянулись к запчастям и начали привычный ритуал. Брат научил меня обращаться с оружием, мы даже игрались с ним на скорость, поэтому без труда собрала пистолет и вставила полный магазин, передергивая затвор.

Самсонов все так же расслабленно сидел на своем стуле, вот только теперь не издевался, а наблюдал за мной с нотками серьезности и настороженности.

А может пустить пулю этому ублюдку в лоб?

Вытянула руку, целясь в Самсонова и тот поднялся и раскинул руки в стороны, подставляя грудь. Медленно крутанулся с раскинутыми руками. Тварь безрассудная! Издевался, но не улыбался. Делал это грациозно и красиво. Ненавижу его!

– Валяй.

Взвела курок, второй рукой охватывая дрожащую правую с пистолетом. Попыталась сглотнуть ком в горле, не получилось. Давид сделал шаг ко мне, а я повела рукой, не спуская его с мушки. Еще шаг, и я почувствовала как по щеке скатилась слеза. Сволочь больная! Ненавижу!

Самсонов сделал еще шаг, и я поднялась со стула, тот упал, спинка долбанулась о блестящий паркет. Я переступила с ноги на ногу, по-прежнему держа Самсонова на мушке.

Я могла все закончить одним выстрелом.

И не могла одновременно.

Еще шаг, и между нами считанные сантиметры. Потом снова, и дуло пистолета уперлось в мощную грудь, скрытую белой рубашкой. Давид замер напротив, а потом медленно поднял руку коснулся моих сжатых на рукояти кистей и чуть передвинул пистолет вправо.

– Сердце тут, если ты целишься в него…

Гул ударов в груди глушил как отбойник. Вдоль позвоночника скатилась капелька пота, глаза резало от напряжения и непролитых слез, но я продолжала эту безрассудную игру, которую затеял этот мудак. Играла по его правилам. Снова, снова и снова.

Психанула, зарычала, толкнула его грудь дулом. Самсонов вздрогнул, а потом осознав, что я так и не выстрелила перехватил мои руки и отбросил пистолет. Тот долбанулся об пол и выстрелил, окно в столовой разлетелось, но мы не обратили на это внимания.

Давид больно завел руки за мою спину и одним рывком смел все приборы со стола. Звон посуды, звук бьющегося стекла оглушил так же, как выстрел, но еще больше глушили удары сердец. Моего и его. Они снова бились в унисон. От взаимной ненависти.

1

– Я точно нормально выгляжу? – Кристина нервно вгляделась в свое отражение в зеркальной стене и спросила шепотом, косясь на проходящего мимо официанта. Я закатила глаза и покачала головой.

– Ты выглядишь лучше, чем добрая половина присутствующих здесь девушек, – окинула взглядом зал натыкаясь на уже привычную картину.

Высокие анорексично-худые, либо наоборот чрезмерно перекачанные силиконом в нужных и ненужных местах модели плавали по залу как акулы на мелководье. Они искали и рыскали. Алчные, жадные до денег, эгоистичные и меркантильные твари, которые готовы вцепиться в каждого, у кого более-менее приличный счет в банке. К слову сказать жертв этих акул тут тоже было предостаточно, ну еще бы, сходки по типу этой славятся обилием богачей.

Ненавижу это слово. Оно как ярлык клеится к тебе и потом все, кто знает о твоем финансовом состоянии исподтишка тебя ненавидит, считая легкомысленной и недостойной, мол ни дня в жизни не рабатывала, а на феррари ездишь, тварь.

– У тебя хотя бы сиськи настоящие… – попыталась утешить подругу, но та лишь взволнованно ко мне повернулась и негромко спросила с тихим ужасом.

– Что слишком маленькие, да?

– Кристи завязывай, я уверена, сегодня тебе улыбнется удача, – хотя честнее было бы назвать удачей возможность уйти отсюда незамеченной, потому что слишком опасные люди находились в зале. Таким перейди дорогу – и очнешься где-нибудь на обочине у придорожной забегаловки. Если вообще очнешься… – И ты выйдешь отсюда под протекцией одного из этих, – обвела пальцем группу болтающих о чем-то бизнесменов. – Или этих, – ткнула в сторону игорных столов, за которыми группками сидят те же смокинги. – Или вон этих мужиков, – мотнула головой в сторону балкона, на котором стояли еще несколько типов, – и все будут счастливы.

– Я очень надеюсь, что ты окажешься права, – она грустно вдохнула и перехватила мой взгляд в отражении зеркальной стены. – Не зря же ты одолжила мне свое платье от Диор.

Кристина покрутилась, рассматривая себя, а я вздохнула, понимая, что наша часовая лекция о модных домах прошла даром.

– От Шанель, – поправила подругу, и она отмахнулась, разглаживая невидимые складки на подоле черного платья. – Мне не заходит стиль Диор, хотя они тоже выпускают неплохой шмот. Но вот эта их помпезность: пышные юбки нью лук и все такое… – замолкла, осознав, что подруга меня даже не слушает, разглядывая кого-то в дальнем конце зала. – Поэтому мне больше по душе минимализм Шанель, ну или на худой конец Армани.

Подытожила, и подцепила Кристину под руку, шагая в центр зала. Если мы будем отсиживаться в сторонке, она никогда не найдет мужика, который будет ее содержать.

– Повезло, что у нас с тобой один размер, – Кристина вспомнила обо мне и продолжила оглядывать зал. – В моем гардеробе вряд ли нашлось бы что-то подходящее обстановке вокруг.

В этом Кристина права. Стать содержанкой она решила совсем недавно, когда вкусила красивой жизни и поняла, что не хочет больше драить посуду в студенческой забегаловке.

– Вон там, за покерным столом, в черном костюме и черной рубашке, видишь? – спросила у меня, одними глазами показывая в сторону арок, ведущих к зоне азартных игр. – Черные волосы, спиной к нам сидит…

Привстала на цыпочки, глядя в сторону, куда указывала подруга и как только мой взгляд наткнулся на короткостриженый затылок, дыхание перехватило, и предчувствие чего-то недоброго закралось в душу.

– Это исключено, идем отсюда, – я так резко остановилась, что шагающая рядом Кристина едва не упала на шпильках. – Я серьезно.

– Стой, ты чего? – не понимала подруга, а я подыскивала эпитеты, чтобы охарактеризовать мужчину, сидящего за покерным столом в окружении приспешников, чтобы до Кристины дошло, что с ним не надо связываться.

– Да погоди ты! – она недовольно выдернула руку, и я бегло огляделась, надеясь, что эту сцену никто не заметил. – Стоило мне найти более-менее нормального мужика, ты тут же рубишь на корню. Ты его видела? Он же красив, и судя по дорогому костюму еще и богат. То, что нужно, не находишь?

– Нет, – сердито отрезала, пытаясь ухватить подругу, чтобы увести подальше отсюда и все объяснить. Даже у стен есть уши, не говоря о битком набитом зале, кишащем прихвостнями Самсонова. Знала бы что он будет на этом приеме – никогда не повела бы подругу сюда. – Идем…

– Нет, подруга. Ты как хочешь, а я пойду туда! – Кристина упрямо вздернула подбородок, а я поджала губы, раздражаясь на ее тупость.

– Ты пожалеешь, если…

Но она уже не слушала, развернулась и уверенно зашагала в сторону покерной зоны, а я сделала вдох и взяла с подноса проходящего мимо официанта бокал и залпом осушила, глядя в спину удаляющейся одногруппнице.

– Упрямая зараза, – сунула пустой бокал в руки еще одному мужчине в униформе и зашагала за этой самоубийцей, надеясь, что грядущий пиздец еще можно предотвратить.

Покерная зона была полна мужчин. По негласному правилу женщин сюда пускали лишь за редким исключением, чаще всего тех, кто рисковал сделать ставки в этом мире огромных денег. Это помещение было отделено от общего зала стеной, увенчанной широкой аркой, в которую и прошмыгнула моя гореподруга. Я вошла вслед за ней в зал азартных игр и равнодушно огляделась, старательно делая вид что просто зашла постоять и подышать насквозь пропахшим сигаретным дымом воздухом, который был мутным и горьким. Кристина же уверенно направлялась к столу, за которым сидел Самсонов.

И вроде бы ничего страшного произойти не должно, зал полон гостей, везде охрана и зрители: не съест же ее Самсонов в самом деле, но я не могла отделаться от ощущения что механизм уже запущен, крайняя фишка домино сдвинута умелыми пальцами и скоро ее падение повлечет за собой крушение так тщательно выстроенной композиции «отдать подругу в хорошие руки».

Кристина быстро сориентировалась и шагнула к столу, где сидит ее цель, а я, оглядевшись, торопливо зашагала в их сторону чтобы успеть предотвратить неизбежное.

2

– Кристина, прости! Прости меня, – подруга побелевшими губами шептала, когда мы шли сквозь зал, полный гостей. И да, мы с ней тёзки. – Я же не знала, что он настолько опасный тип, я думала, ты преувеличиваешь…

Преувеличиваю, да… Только вот я не склонна драматизировать, да это и ни к чему, при таком отце и брате приключений хватает с лихвой. Правда Арман сейчас остепенился и, кажется, Ангелина держит его в ежовых рукавицах своих ласковых нежных рук. Брат раньше не гнушался криминалом, а сейчас либо хорошо маскируется, либо оставил эти дела и решил стать примерным семьянином и отцом любимого сына и доченьки, которая должна родиться в конце этого месяца-начале следующего.

– Я думала, он просто гость такой же как…

– Хватит, Кристин. Приключений на сегодня хватит, давай по-хорошему домой, а? Что-то у меня больше нет желания вытаскивать тебя из передряг. Лимит исчерпан.

– Ладно, только в туалет заскочим? – теперь Кристина реально раскаялась.

Она выглядела такой бледной и напуганной, что я с уверенностью могла сказать, такие приемы она наверняка будет обходить стороной.

– Идем, но пожалуйста без фокусов…

Проводила подругу в сторону дамских комнат, и та дрожащими руками сунула мне в руки сумочку и скрылась за одной из дверей, а я осталась стоять в коридоре.

Он был небольшим и широким, сошел бы за комнату с кучей дверей. Широкие диванчики располагались между оными, а на противоположных стенах красовались зеркала в пол. В углу коридора стояла статуя какой-то обнаженной девы. Мне кажется, когда папа таскал меня в Италию на каникулы, я уже видела подобную в музее, но там, разумеется, был подлинник. Скульптор кажется Эмилио Фиаски, боже как красноречива его фамилия в нашем с Кристиной случае.

Засмотрелась на изображение алебастровой груди статуи незнакомки, и вздрогнула, когда плечо обожгло грубое прикосновение.

– Тише, киса, в твоих интересах быть паинькой, – последние пешки домино коснулись земли и пиздец начался… – Рамиль, сумочку проверь, Сережа, камерами займись, – один из тех самых пяти мужиков в покерном зале отдавал приказы остальным, и те их уверенно выполняли. Один выдернул из моих рук сумку, второй открыл карманный компьютер явно чтобы вывести камеры из строя, другие два встали на входе в коридор, отсекая попытки зевак войти в зону отчуждения. – Лаура, вот ее документы…

А я и не сразу заметила, что помимо пятерых мужиков в коридоре стоит девушка. Высокая, около метра восьмидесяти, стройная, пожалуй, даже худая. С темными волосами, в которых бликуют медовые пряди, и серыми глазами, которые будто острым лазером скользят по моей коже с пренебрежением и явным отвращением.

– Очередная подстилка, – брезгливо выплюнула незнакомка, и я подавила желание поежиться и ответить ей на грубость: все же перевес был не в мою пользу. – Кристина Иванова, да? – повертела в руках пропуск на имя подруги, глянула на фото как две капли похожее на мое, и на меня. – Сереж с камерами закончишь пробей инфу на это имя, скинь мне на почту. Особенно по здоровью: есть ли ЗПП, ВИЧ и все в таком духе, – она с диким наслаждением перечисляла то, что предположительно может у меня быть, а я все больше терялась в эмоциях и желании заехать этой суке по роже и одновременно расхохотаться от глупости ситуации. – Двери, Рамиль…

Бросила приказ как шавке, и один из бугаев двинулся в сторону полуоткрывшейся двери уборной, откуда должна была выйти Кристина. Я услышала ее испуганный вскрик.

Страх острыми иголочками вспорол кожу, и я поежилась от нервозности.

– Из страны не уезжай, с мужиками завяжи на время, мой тебе совет, краля, – Лаура подошла ко мне и поддела лямку моего платья. – Надо же, Шанель где-то раздобыла, изворотливые нынче подстилки пошли, да Эмин?

Рассмеялась издевательски и передала карточку-пропуск в руки мужчине, который все еще меня удерживал, а потом развернулась и грациозно зашагала в сторону выхода из коридора. Как только спина незнакомки скрылась из виду, хватка на моей руке ослабла, и мне в тут же сунули Кристинину сумочку, которую успели обшмонать.

– Свободна, – отчеканил громила и тут же, помедлив, заключил. – Я бы прислушался к совету Лауры на твоем месте, киса.

И спустя секунду все пятеро скрылись в проеме, и в коридор на дрожащих ногах вышла Кристина. Она была еще белее, чем прежде, и подлетев ко мне схватила за руку, испуганно чеканя.

– Давай уйдем!

Ой да ладно! Неужто дошло?

3

Удушливая жара сводила с ума и даже в прохладном отделе нижнего белья можно было спастись лишь ненадолго, спертый воздух плотным коконом облеплял, заставляя дергать ворот шифоновой блузки, чтобы хоть как-то избавиться от этого ощущения сауны.

Выбрала пару комплектов и прошла в примерочную, насвистывая себе под нос. Почти неделя прошла после того злополучного приема, и самые нервные деньки остались позади, я поняла, что зря паникую, про меня все забыли и можно жить спокойно. Кристина тоже оставила попытки обзавестись хахалем и теперь сидела дома, и даже не заикалась о том, чтобы я стала ее свахой.

Первые дня четыре я вообще из дома не выходила, сидела в своей комнате, ну максимум спускалась к бассейну позагорать и искупаться. На пятый день скука одолела, и я решила все же прошвырнуться по магазинам и вот ноги привели меня в бутик нижнего белья, который любила. Красивый шмот – моя слабость, поэтому вошла в примерочную и опустив сумочку из крокодиловой кожи на пуфик повесила плечики с бюстиками и трусиками на крючок. Блузку снимала с диким упоением, показалось что даже дышать стало легче, и я стянула с бедер легкую юбку, оставаясь в нижнем белье.

Выбрала нежно-розовый комплект с жемчужными кружевами и надела, вертясь перед зеркалом. Да, пожалуй, отличный выбор, и прекрасно подойдет под то розовое платье, что купила две недели назад в Париже. Забрала распущенные волосы наверх, оголяя шею, покрутилась снова и вздрогнула, когда шелковую ширму грубо отдернули и в проеме возникла уже знакомая фигура бугая.

– Что вы…

Договорить не успела, взвизгнула, бугай взвалил меня на плечо и, наплевав на здравый смысл и все правила приличия, в том числе прописанные в уголовном кодексе, направился со мной к выходу из магазина. Нижнее белье с бирками, которое я так и не успела снять, заставило магнитную рамку заорать, но продавец и без этого всполошилась, а пистолет, вовремя продемонстрированный женщине, свел все вопросы на «нет». А я попыталась позвать на помощь, за что получила тем же магнумом в живот и затихла, понимая, что меня просто своровали из примерочной среди бела дня. Каменный век какой-то!

Ни камеры видеонаблюдения, ни продавцы, ни охрана не помогли, когда бугай выскочил через один из пожарных выходов, где не было посетителей, и минуя парковку толкнул меня на заднее сиденье черного внедорожника и захлопнул дверь.

– Козлина! – огрызнулась ему вслед, но тот проигнорировал и сел на пассажирское, как ни в чем небывало заговаривая с водителем.

– Камеры потёр? – грубый звучный голос бесил своим спокойствием, и мои руки зачесались заехать его обладателю по роже. Эмин, кажется так его в прошлый раз назвала Лаура, дождался кивка водителя и удовлетворенно развалился в кресле. – Поехали, босс не любит ждать.

– Вы совсем обалдели? – спросила, стараясь сделать тон максимально нейтральным. Хотя завизжать хотелось сильнее. – Вы хоть понимаете какого хрена творите?

На меня никто не обратил внимания, и я еще сильнее разозлилась и долбанула ногой по спинке сиденья моего похитителя.

Тот обернулся и коротко бросил.

– В багажнике поедешь.

Да плевала я на ваш багажник!

Снова ударила, чуть пятку не отбила, пришлось даже босоножку снять, но этим сволочам все нипочем. Лишь Эмин бросил спокойно:

– Тормозни…

Машина встала прямо посреди проспекта, и я вжалась в сиденье, понимая, что они не блефовали.

– Вылезай, – скомандовал, дернул меня за руку, заставляя почти выпасть из машины и тут же пихнул меня в багажник, на глазах у других водителей. Но никто не спешил на помощь прийти, хоть я и орала. У внедорожника этих амбалов не было номеров, впрочем, ничего удивительного, обидно только что я не учла это сразу. Но может этот инцидент хотя бы на видеорегистраторы засняли и по новостям покажут, хоть так мои близкие об этом узнают. – Будешь выделываться, за машиной побежишь.

Сказал все так же спокойно, и почему-то теперь я была уверена, он не блефует, а значит придется осадить.

Дверь багажника хлопнула и отрезала меня от душного уличного воздуха, оставляя в темноте будто в коконе или гробу.

Жуть.

Легла на спину, согнула ноги в коленях и стянула босоножки, удрученно прикрывая глаза. Варварские методы у этих козлов все-таки. Хотя чего я ждала от Самсонова и его шайки? У него же на лбу написано, что он один из этих самых варваров.

Дорога заняла около получаса, и ближе к пункту назначения мы съехали на гравийную, не асфальтированную дорожку, где я и ощутила все прелести твердого днища багажника. Синяки по-любому будут, и я обязательно выскажу все этому гаду!

Машина остановилась, мотор заглох и послышались шаги, а через секунду крышка багажника открылась, дневной свет резанул глаза, и меня за руку выдернули из машины. Попыталась пнуть Эмина, но тот лишь раздраженно закинул меня к себе на плечо в очередной раз и потащил в особняк.

Огромный дом приветливо поблескивал широкими окнами и пестрил розовыми кустами, красиво гармонировавшими с кремовой отделкой внешних стен. И даже ракурс вверх-ногами не портил экстерьер особняка, но я была так зла, что не стала разглядывать и предпочла лупить по широкой спине и заднице этого гада Эмина.

В особняк он меня внес уже изрядно взбешенную и почти с яростью поставил на пол, довольный что избавился от назойливой мухи.

– Вы очень пожалеете, что творите такой беспредел, – процедила сквозь зубы, на что Эмин лишь фыркнул и вышел, а вслед за ним в коридор первого этажа вошла Лаура, или как там звали эту темноволосую дрянь, которая заправляет тут всеми. – Отвезите меня обратно в город, и я обещаю, что сегодня никто не умрет.

Она рассмеялась, слыша мои слова и стало даже немного горько, что я дала такое обещание. Эту стерву я убыла бы сама с удовольствием. И даже не пришлось бы просить брата.

– Шмотки по дороге растеряла? – язвительно поддела брюнетка, и я наградила ее самым презрительным взглядом, на который только была способна. – Идем, подберем тебе что-нибудь…

4

– Зачем вы меня сюда притащили? – натянуто спрашиваю, оглядывая огромный кабинет человека, чье имя мой отец всегда произносил с ненавистью.

Услышав мой голос, Самсонов прекратил изучать какие-то бумаги и поднял взгляд, в котором постепенно растекалось удовлетворение. Эта сволочь явно была рада, что меня доставили ему по его сволочному приказу. А я, напротив, кипела от гнева, потому что так со мной не рисковали обращаться даже тупые мужланы, которые очень жестко отхватывали за свое невежество, когда брат узнавал о подобных выкрутасах.

Да, такой случай с похищением случается не впервые. Однажды меня прямо из бара похитили какие-то люди, но по глупости забыли отобрать у меня телефон, а может не забрали, потому что были пьяные в хлам.

Их черный мерин несся по городу на бешеной скорости, меня вжимало в сиденье и надо признаться, мне было страшно. Один из похитителей сел со мной сзади, двое расположились впереди и по очереди передавали друг другу бутылку дениэлса. Наверно они считали, что я буду молчать и покорно глотать слезы, пока они накатаются и наиграются со мной, но я тихонько достала телефон и написала сообщение Рустаму, подчиненному моего отца и брата.

Номер машины, улица по которой только что проехали, количество похитителей.

Через десять минут моих спутников уже тыкали мордами в асфальт, Рустам лично контролировал, чтобы до них дошло, что меня трогать нельзя, и на будущее сделал им пару внушений. Примерно к середине разборки приехал Арман, его сорвали с романтического ужина, и он был очень зол.

Подошел ко мне, коснулся моего лба губами, а потом, оглядев меня пристальным взглядом, раздраженно дернул верхней губой, злясь, но явно не на меня.

– Рус, увези ее и забери Лину из реста, она ждет. Я позже подскочу домой. Так и не поел, сука.

– Хочешь, приготовлю тебе ужин? – спросила равнодушно, игнорируя стоны уродов, которые решили поиграть в грабителей.

– Яичницу поджаришь, когда приеду домой. Будь там.

И в этом его небрежном «будь там» было столько скрытого смысла, что даже мне стало страшно, что же меня ждет.

В тот вечер брат впервые на меня орал. Всю мою жизнь он сдерживался и вел себя со мной на удивление спокойно, но тут я его вывела.

Возможно виной тому мое желание сходить в статусный ночной клуб, посетители которого не всегда законопослушные граждане. Может мой наряд, едва прикрывавший ноги, ну и что? Ходить теперь в парандже? Хватит с меня того факта, что я добровольно согласилась хранить девственность до свадьбы, так еще и жить как монахиня? Как бы там ни было мне весьма и весьма попало, и я поняла, что больше подобного брат мне не спустит с рук.

Поэтому сейчас, когда меня похитили средь бела дня прямо из примерочной магазина нижнего белья, меня одолевали противоречивые чувства. Поскорее рассказать обо всем Арману и посмотреть, как он натыкает всех этих людей в их же дерьмо. Или не спешить и понаблюдать, куда же меня приведет это течение, которое обещало много подводных камней.

– На приеме ты искала себе спонсора, – мой собеседник наконец-то заговорил, заставляя меня перестать витать в облаках и вернуться в его огромный кабинет. Самсонов откидывается на спинку кожаного кресла изучающе разглядывая меня с ног до головы, и по глазам видно, остается доволен. - И ты его нашла…

– Мне не нужен папик, – напряженно отрезаю, глядя в коньячного цвета глаза. Мужчина напротив ухмыляется и снисходительно изрекает.

– А я считал иначе, когда изучал счета на оплату из больницы, где лечится твоя сестра, – загоняет в угол одной фразой, и я застываю. На прием меня притащила подруга, и он принял меня за нее.

Так, значит Кристина врала мне, когда говорила, что ее сестра уехала в Питер и работает там. И понимание тут же пришибло меня будто груда камней на плечах. Вот, зачем подруге нужен был спонсор. Не для того, чтобы жить красивой жизнью, а ради сестры? Добровольно отдать свою жизнь кому-то другому, чтобы помочь близкому?

По коже рассыпались мурашки.

Самсонов заметил мою растерянность и склонил голову набок, изучая эмоции на моем лице.

Опустила взгляд на бумаги и заметила на одной из них фото Кристины, но на нем она чуть моложе. Просто удивительно, что мы с подругой так похожи, нас порой принимали за сестер и сейчас это недоразумение возможно сыграет мне на руку, и я смогу этим воспользоваться.

Конкурент отца по бизнесу не знает, что в его доме находится дочь его злейшего врага. И если я ненадолго задержусь здесь, возможно, смогу раздобыть компромат, навсегда уничтоживший бы карьеру мужчины напротив.

Стараясь не выдать волнения и триумфа, опускаю глаза и покорно вздыхаю.

– Ладно, – согласно киваю, и зверь удовлетворенно скалится. – Но есть одно условие: постель с вами я делить не буду.

– Что значит, ты не будешь делить со мной постель? – мужчина напротив смотрит на меня как на цирковую обезьянку, окатывая иронией в карих глазах. Его взгляд как самый точный лазер выцепляет все мои страхи и неуверенность и подчеркивает мою беспомощность перед ним. Ежусь.

Чтобы потянуть время делаю шаг к его огромному столу в просторном светлом кабинете и останавливаюсь у его края, напротив собеседника ожидающего моего ответа на, казалось бы, простой вопрос.

– Это значит, что между нами не будет близости, – прикидываюсь дурочкой, хотя с моим цветом волос это всегда прокатывало. Клише, что все блондинки безмозглы не раз играло мне на руку, вот только этого типа не проведешь. Самсонов, кажется, видит меня насквозь и без труда считывает все даже малейшие реакции на него, и уверена, уже понял, что в его присутствии я дрожу, хоть и пытаюсь это скрыть. – Мы не будем спать, трахаться, заниматься сексом…

– Я тебя покупаю, – обрубает на полуслове, и я ежусь. Да, я сама виновата в том, что пошла на этот долбаный прием, сама виновата, что заметила его и поддалась эмоциям. Сама виновата, что не рассказала правду… – Если ты не в курсе, это значит, что отныне ты должна выполнять любую мою прихоть: танцевать на столе, скидывать с себя все тряпки, что надела, послушно опускаться на колени, когда прикажу отсосать.

5

Меня проводили в комнату на втором этаже. Не ту, в которую меня водила Лаура, другую. Огромные апартаменты с видом на усыпанный цветами сад, и у меня захватило дух от великолепия, представшего перед глазами. А меня сложно удивить.

– Сбегать не советую, – голос амбала раздался сзади, и я отвернулась от окна, к которому подошла и скривилась.

– Шел бы ты отсюда, Валера, меня твой наниматель утомил, – устало вздохнула, и мужик растерянно моргнул.

– Я Адам, – попугаем проговорил, и я стянула с ног шпильки, блаженно прикрывая глаза.

– Да хоть Ева, иди уже.

Явно не ожидая такого обращения от пленницы, мужик сконфуженно вышел, а я тут же сбросила с себя маску ленивой стервы и, подойдя на цыпочках к двери, проверила, есть ли замки.

Нет.

Да, это было бы слишком легко. Чёрт бы побрал Самсонова!

Развернулась спиной к двери, оглядывая комнату внимательным взглядом и поняла, что камер, по крайней мере заметных, нет. Либо он решил не нарушать личное пространство жильцов, либо стены нашпигованы скрытыми камерами и жучками, к чему склонялась. Ладно.

Надо будет выведать этот вопрос у прислуги.

Золотая клетка, в которую меня поместил этот бугай, была на зависть комфортной. И если снаружи дом напоминал поместье южного плантатора, то внутри это впечатление рассеивалось. Современные интерьеры, спокойные оттенки, ни намека на старину и вычурность – лишь изящные линии и лаконичность.

Моя комната была очень просторной. Широкие окна впускали сюда яркий дневной свет, приглушаемый белоснежными шторами, которые сглаживали резкость полуденного солнца. Светло бежевый ковер отлично гармонировал с мебелью из натурального дерева, ничем не окрашенного, что само по себе снова выбивалось из ожидаемого ансамбля. Но теплый цвет дерева приятно гармонировал со шторами и текстилем на кровати и гарнитуром: диваном и парой кресел, расположенных в противоположном конце комнаты, и все вместе выглядело очень уютным.

Туалетный столик, идеально подходящий по цвету к кровати, был врезан в стену, над ним висело зеркало с подсветкой в деревянной оправе. На серо-бежевых стенах пестрела пара неброских картин, ювелирно подобранных по оттенкам к интерьеру, и я с удивлением обнаружила на полотнах подписи именитых художников.

Ну конечно. Фыркнула, невольно раздражаясь на владельца этого дома. Как же иначе.

Боковая дверь, расположенная недалеко от столика, вела в ванную, которая по роскоши едва ли уступала моей, в доме отца. Джакузи, врезанное прямо в пол, душевая кабинка, отгороженная лишь прозрачным стеклом, широкая полка раковины, на которой без труда может расположиться человека три. Что сказать? Самсонов любит огромные пространства.

Вторая дверь, недалеко от той, которую я только что закрыла вела в гардеробную. Эта комната поразила меня обилием полок и вешалок. Ощущение, что я зашла в чужой будуар не покидало, но пройдя вдоль рядов с одеждой, поняла, что все шмотки с бирками. А я думала, мне достались вещи от предыдущей его пассии. Надо же, как мило.

Заметила шелковый розовый халат и стянула его с плечиков.

Распоряжений от господина не поступало, значит я могу принять ванну, и смыть с себя наконец ту дорожную пыль и липкость похотливых взглядов охраны, покрывших тело, когда бугай вносил меня в дом в одном белье.

Прошла в широкую ванную и открыла воду, настраивая комфортную температуру.

Любопытно, почему Кристина не рассказала мне о сестре? Ведь я без проблем помогла бы ей с деньгами. Да и папа не остался бы безучастен к беде моей подруги. В голове не укладывалось, почему она предпочла не обращаться за помощью к нашей семье, решив самостоятельно справляться с проблемами.

Моя помощь с приемом не в счет, это ерунда, не стоящая внимания.

Надо связаться с Кристиной и попросить, чтобы прикрыла меня перед папой и братом хотя бы на время. Но как это сделать, если мой телефон остался в примерочной?

Ванная расслабила тело и сделала из меня человека, и я медленно обтерлась полотенцем и надев на себя шелковый халат вошла в комнату и вздрогнула, заметив стоящую у окна Лауру.

Она поражала своей несгибаемой грацией. Казалось, что это не шестерка Самсонова, а сама королева снизошла до общения с простолюдинкой вроде меня. Я видела ее всего три раза в жизни, но у меня уже сложилось впечатление, что она не простая подчиненная, раз охрана при виде ее по струнке ходила. Она словно была наделена особыми полномочиями и все это знали. Интересно, а у этой мегеры есть выходные, или она постоянно ошивается около Самсонова? Она может стать помехой в моих планах. Надо придумать как от нее избавиться.

Сделав вид, что присутствие постороннего меня нисколько не смутило, я вошла в комнату и села за туалетный столик, а помеха в строгом черном брючном костюме развернулась и заговорила своим повелительным тоном, к которому видимо привыкли все, кроме меня. Стерва.

– Одевайся, через два часа самолет, – ее слова как ледяной душ поразили, но я постаралась не выдать эмоций. Стянула с головы полотенце и взяв в руки расческу принялась распутывать длинные волосы. Лаура тем временем подошла к туалетному столику и встала за моей спиной, раздражаясь, что я ее не замечаю. – Ты слышала меня?

В ее голосе прорезались нотки раздражения, и я подняла глаза на собеседницу и на секунду задержала, а потом продолжила расчесываться.

– Таких как ты, – шагнула ближе и встала сбоку, опираясь идеально наманикюренными пальцами о край столика, – у него было десятки. Каждая мечтала стать особенной и захомутать Давида в мужья, но ни одной этого не удалось. Потому что такие как ты годятся только на то, чтобы их трахали, а потом выбрасывали как использованную салфетку.

Её тирада осталась незамеченной, я продолжила расчесывать волосы и выводить из себя Лауру. Интересно у ее терпения есть пределы?

– И, если ты надеешься, что с тобой тут будут нянчиться, ошибаешься. Если ты не спустишься вниз через пятнадцать минут я прикажу Адаму чтобы он выволок тебя из комнаты за волосы.

6

В Париж прибыли поздним вечером. Несмотря на то, что летели мы частным самолетом, перелет все же вымотал, а ожидание сводило с ума. Мне не сказали, что мы будем делать во Франции, но я уверена, испытание мне предстоит непростое. Особенно потому, что я только пару недель назад вернулась из поездки оттуда, а должна изображать дурочку, ведь для всех я Кристина Иванова, которая Париж видела максимум на картинках в журнале.

Самсонов всю дорогу пролистывал документы, делал пометки, откладывал бумаги и брался за новые, и я невольно поразилась его умению концентрироваться. Он ни разу не встал, чтобы размяться. Ни разу не отвлекся, хотя прочитал столько макулатуры, что наверняка его мозг вскипал. И эта его работоспособность просто поражала, и не будь он врагом моего отца и брата, я наверняка восхитилась бы им. Но вместо этого я весь перелет просидела у иллюминатора и смотрела вдаль.

Потом за нами в аэропорт прибыли черные внедорожники, в которые мы расселись уже привычным образом. Лаура и охрана ехали в одном, мы с Самсоновым с другом. Всю дорогу мы молчали. И мои нервы уже натянулись струнами и хотелось взвыть, но приходилось помалкивать, чтобы не провоцировать сидящего рядом мужчину.

Вопреки моим ожиданиям, разместились мы не в отеле, а в пригороде Парижа, в живописном особняке за высоким кованным забором.

Как только машины въехали на территорию, мое сердце замерло. Вид, представший перед глазами, поражал красотой и совершенством. Этот дом явно был сконструирован дизайнером, и стал его лучшей работой. В вечернем воздухе витал аромат трав и цветов, когда я покидала салон внедорожника. Глаза жадно исследовали фасад дома, подсвеченный мягкими бликами ламп. Жара в это время уже спала, поэтому я сделала глубокий вдох наслаждаясь свежестью и чистотой здешнего воздуха. Пожалуй, я не прочь задержаться тут на все три дня, а если понадобится, то дольше.

– Нравится? – когда моих ушей коснулся глубокий и рельефный будто бархат баритон, я вздрогнула, и на секунду растерялась. Не думала, что Его величество снизойдет до разговора со своей челядью, но Самсонов видимо был в хорошем настроении.

– Потрясающе, – ответила честно, и повернулась к собеседнику, чтобы на него посмотреть. И это стало моей ошибкой.

В черных глазах напротив тлел неявный, но с каждой секундой разгорающийся огонек заинтересованности. Я нравлюсь ему. Это читалось во взгляде, в тембре его голоса, в легком прищуре карих глаз. А мне это совершенно было не нужно. Симпатия врага только осложнит дело, и добавит проблем. В том числе из разряда тех, о которых я старалась не думать, потому что хранила девственность до свадьбы с моим будущим мужем, которого все еще нет на горизонте.

– Как долго мы здесь пробудем?

Самсонов повел широким плечом, и я невольно отметила какой он огромный. Как тренированный хищник, который создан чтобы перекусывать своим врагам глотки. Врагам, навроде моего отца…

– Уже хочешь домой? – насмешливо выдал и повернулся ко мне негласно давя своей аурой и пламенем в карих глазах. Подавляя ими.

А ведь действительно, мой вопрос звучал глупо. Какая разница, сколько мы здесь пробудем, ведь я работаю на него. А значит должна постоянно быть рядом, даже если он решит поехать на северный полюс. И мои желания здесь не учитываются. Значит нет смысла задавать вопросов.

– Кристина, – повелительно произнес, подчеркивая, что ждет ответа, и я закусила щеку изнутри, напоминая себе, что с Самсоновым любая ошибка может стать фатальной.

– Здесь красиво, наверняка замечательно жить тут постоянно… – понадеялась, что такая фраза сойдет за ответ, и Самсонов пристальнее на меня посмотрел, будто пытаясь почуять страх. – Домой я не хочу, как вам известно, проблема с деньгами не решена, и до тех пор, пока не решится, мне туда нельзя.

Давид шагнул ко мне ближе, чем напугал до полусмерти, и я вздрогнула, когда ощутила, как его широкая ладонь опустилась на поясницу, а вторая легла на мою шею у ее основания. Уперлась руками в его широкую грудь, чувствуя шелковую гладкость его белой рубашки под полами пиджака, и поняла, что попала в ловушку. Ни слова произнести, ни взгляда отвести я бы не смогла. Полное и безоговорочное подчинение.

– Твои финансовые проблемы могут решиться одним кивком головы, когда согласишься лечь в мою постель. Для умной девочки ты ведешь себя слишком глупо, – склонился и смял мои губы одним грубым потребительским поцелуем. И не было в нем нежности, не было притворства. Она лишь звериная похоть и порок. Такой крепкий и терпкий, что моя голова закружилась, и пришлось вцепиться в полы его пиджака, чтобы удержаться. Бездействовать было невозможно, до одури хотелось ответить на его таран тем же: грубостью и жесткостью, и я пошла на поводу у своей натуры и, крепче стиснув лацканы, вернула Самсонову его поцелуй. Напористый, удушающий, захватнический до дрожи, не просто выбивающий из колеи – вышибающий из нее к чертям. В самое пекло гребаного ада, где неимоверно жарко и нечем дышать из-за отсутствия кислорода. Точно так же, как здесь и сейчас. Самсонов отстранился. – День, максимум два. И я возьму тебя, так что смирись. И позаботься о мерах, чтобы не забеременеть.

– Я не стану с вами спать! – выпалила на эмоциях и тут же прикусила язык, но моя вспышка злости только позабавила Самсонова, что взбесило еще сильнее.

– Глупая умная девочка. Ты должна понимать, что выбора у тебя нет, – ответил с оскалом, который вполне сошел бы за насмешку. – Грубая рука уверенно скользнула выше, по моей шее к подбородку. Большой палец надавил на припухшую от поцелуя губу, и я дернулась в жесткой хватке Самсонова. – После этого траха языками, ты его сама себе не оставила…

7

Поселили меня в комнату на втором этаже. Как только мы с Самсоновым вошли в особняк, он кивнул своей шестерке, и Лаура повела меня наверх. Снова бесконечные ряды дверей, снова огромные коридоры, но теперь уже я не была напугана как в первый раз, поэтому постаралась запомнить куда мы идем.

Спальня была такой же шикарной, как и та, в которую меня селили изначально. Прошла в ее центр и огляделась, заметив, что Адам внес сумку в комнату и по велению Лауры поставил ее около широкой двери. Там наверняка гардеробная.

Брюнетка в мою сторону так и не взглянула, видимо обиделась за то, что не уложилась во временные рамки, но плевать на нее. Как только эти двое вышли, я смогла выдохнуть и расслабиться. Стянула с ног обувь, и прошла в гардеробную, чтобы разобрать вещи, и напряженно застыла, заметив, что комната полна мужской одежды. Смокинги, рубашки, брюки, пиджаки рядами весели на плечиках, аналогично были выставлены туфли на подсвеченных полочках в дальнем конце гардеробной.

Нет, ну он издевается!

Вылетела из комнатки в спальню и взгляд безошибочно выцепил хозяина сего бесчинства, который совершенно спокойно обернулся, заметив меня и продолжил расстегивать пуговички на идеально белой рубашке. А я все еще помнила, какая она наощупь, и как горяча его кожа, если к ней коснуться.

– Это ваша комната… – ненавидела себя за это глупое тупое безотчетное повиновение, но это именно Самсонов на меня так действовал. Секунду назад я была готова наорать на кого-нибудь, и, если бы мне попался под руку Адам, я выплеснула бы на него злость, но стоило оказаться рядом с Давидом, меня будто парализовало, и вся злость испарилась, уступив место странному благоговейному страху.

– В чем проблема? – спросил и одним уверенным движением стряхнул с плеч рубашку, оставаясь в одних черных брюках. Бронзовая гладкость его кожи, бархатная поросль волосков на груди заставили меня сглотнуть. Я вдруг совершенно ни к месту захотела почувствовать твердость его мышц своими ладонями, зарыться пальцами в темные волоски и снова ощутить этот животный бесконтроль от поцелуя этого грубого мужика.

– Я хочу отдельную спальню, – произнесла уверенно, насколько позволял охрипший голос и сбившееся дыхание. Давид раздраженно дернул уголком губ. Пухлых кстати губ, и даже не смотря на то что они сложились в жесткую линию, подчеркивая что он раздражен, я все равно помнила как эти губы требовательны и парадоксально мягки. Чертов поцелуй! Нельзя было на него отвечать!

– Подойди… – рубанул холодно, и я против воли сделала шаг ему навстречу, но поздно спохватилась, что это скорее всего ловушка. – Кристина!

Он явно был раздражен моей нерасторопностью, и после его угрожающего рыка, который лишь формально напоминал мое имя, я сделала еще шаг, а потом почувствовала слабость в теле и головокружение, потому что адреналин без спроса долбанул в кровь и опьянил. Самсонов отбросил рубашку и поймал мое запястье, жестко, но аккуратно потянул на себя.

– Там, откуда я родом, – склонил голову на бок, изучающе глядя мне в глаза. – одиноким девушкам не дают никаких прав. Если ты не нашла себе хозяина, любой из мужчин может прийти и взять тебя. Не важно, хочешь ты этого или нет. И его не осудят.

Мои внутренности скрутило, и я сделала вдох, чтобы подавить гримасу ненависти.

– И, если ты не хочешь делить спальню со мной… – Давид сделал многозначительную паузу, одновременно с этим скользнул по моему запястью большим пальцем. – Станешь делить ее со всеми, кто этого захочет.

– Они ваши подчинённые. Они не тронут меня, – произнесла не чувствуя уверенности в своих словах. Он все понял и разжал пальцы, а я отдернула руку и потерла запястье. Давид взялся за пояс черных брюк, идеально сидящих на его узких бедрах.

– Хочешь проверить? – произнес ровно, но мне отчетливо послышались нотки иронии в его спокойном голосе. Он издевался. А я не могла ответить тем же!

– А Лаура…? – слова вырвались прежде, чем успела обдумать последствия. Самсонов застыл и как мне показалось с интересом на меня посмотрел. – Чья она женщина? Или она в угоду традициям дает каждому, кто…

Самсонов так внезапно выстрелил рукой и сжал мою шею, что дыхание оборвалось, как и фраза, на полуслове.

– Если передо мной будет стоять выбор, – процедил тихо. – Тебя или ее отдать своим людям…

От холода в его взгляде иголочки страха прошили позвоночник.

– Я не задумываюсь швырну им тебя. Еще вопросы? – последняя фраза была скорее подстрекательством нежели вопросом, и я промолчала, понимая, что любая попытка выйти за рамки «хозяин-подчинённая» выйдет боком. – Умница. Переодевайся, через час мы идем на ужин.

8

На званых вечерах мне уже доводилось бывать, но чаще всего это были торжества родственников или близких друзей, поэтому я спокойно вошла в огромный холл ресторана, который был закрыт для приватной вечеринки.

Атмосфера здесь дышала пафосом, казалось, вся обстановка создана для того, чтобы подчеркивать статусность этого места и гостей, прибывших на закрытый прием по приглашениям. Самсонов галантно придержал меня за руку, когда мы вошли в огромный зал ресторана, спускаясь по паре ступеней.

Поблагодарила его, совершенно забыв, что рядом наниматель, а не обходительный мужчина, который стал моим случайным спутником на вечер. Давид вновь вернул мою руку на сгиб своего локтя и собственническим жестом накрыл мои пальцы своими, склоняясь ближе, когда я заговорила.

– Мне будет проще, если мы обсудим кое-какие моменты, – знаю, надо было сделать это еще в машине, но дорога оказалась короткой, и я не успела поговорить с ним об этом. – К примеру как мне называть вас и как вы будете обращаться ко мне. Какой легенды придерживаться, если кто-то спросит о нас и…

– Кристина, – оборвал спокойно и холодно, его тон не вязался с улыбкой, которая играла на губах, но не касалась глаз Давида. – Здесь всем абсолютно плевать кто мы, и в каких отношениях состоим. Ты моя содержанка. О таком не принято говорить вслух. Так что постарайся не отсвечивать и будь на виду. Когда придет время уходить, я дам знак.

А потом он отпустил меня и отошел, оставив совершенно одну. Его речь, которая вернула меня на грешную землю была правдива и прямолинейна. Я нанятая эскортница, которой платят за ее общество. Унизительно, но потерпеть возможно. Тем более я знаю, что, если раздобуду компрометирующую информацию, стану полезна отцу и брату. И они перестанут обращаться со мной как с маленькой.

Оглядела зал. Группы людей лучше любых намеков Давида отразили суть этого гнилого вечера. Мужчины в дорогих костюмах стояли группками, переговариваясь между собой. Их тут было несколько десятков таких групп, и каждый был полностью занят беседой. А у бара и за столиками сидели женщины. И у меня складывалось впечатление, что никто из пришедших богачей не взял с собой жен. Скорее были любовницы все как на подбор молодые и холеные. Будто бы в ток шоу про топ моделей. Девушки болтали между собой, пили коктейли и сканировали точными как лазеры взглядами контингент. Оценивали и искали мужиков, чтобы на перспективу завести новые знакомства. Когда надоедят старым папикам.

Не хотелось разговаривать ни с кем, поэтому я прошла к бару, мысленно радуясь, что выбрала консервативное черное платье, подчеркнувшее фигуру, но не выставившее ее на аукцион живой плоти для всех этих толстосумов. Когда я собиралась в поездку, видела в гардеробе и более вычурные платья, но решила остановиться на классике.

Платье-бюстье обтягивало и заканчивалось чуть ниже колен. Голые плечи выглядели бы откровенно, поэтому забрала волосы в пучок и надела черные шпильки. Образ получился сдержанным, как и добивалась. Самсонов оценил. Видела это по блеску в карих глазах.

– Что будете пить? – бармен выдернул меня из раздумий, и я опустила руки на лакированную поверхность стойки и пробежалась взглядом по рядам стоящих за его спиной бутылок. Заметила мой любимый коньяк, но не рискнула бы напиваться здесь и сейчас, поэтому решила остановиться на более лайтовом напитке.

– Бокал кристалла будьте добры.

Передо мной тут же возник фужер на тонкой ножке, и парень наполнил его искрящимся напитком. Стекло запотело, и я ощутила приятную жажду.

– Спасибо. Здесь есть балкон или терраса? – спросила, беря в руки напиток. Бармен кивнул и указал куда-то за мою спину.

– За теми столиками справа есть двойные двери.

– Спасибо, – кивнула и направилась в указанную сторону. Зал ресторана был огромен, и из-за толпящихся здесь людей мне не сразу удалось заметить двери. Аккуратно обходила группы разговаривающих мужчин. Шампанское приятно холодило пальцы, и в голове возник голос Самсонова.

Будь на виду…

Черт!

Оглядела зал, заметила высокого темноволосого мужчину, который о чем-то разговаривал с другим полноватым и седовласым. Самсонов уже нашел себе собеседника и не замечал ничего вокруг, а значит, он не будет против если я подышу воздухом следующие пару минут.

Такая желанная дверь была все ближе, и я толкнула ее, когда удалось наконец пересечь зал. В лицо ударил поток горячего воздуха. Вечерний Париж был безжалостен своей температурой, благо удавалось спастись от жары в кондиционированной прохладе ресторана. Вышагнула из дверей и ступила на каменный пол небольшой террасы. Отсюда открывался потрясающий вид на старый город, и я залюбовалась красотой представшей перед глазами панорамы. Эйфелевой башни не было видно, наверное, она по другую сторону здания.

Прошла к периллам и глянула вниз на снующие под моими ногами машины. Они казались игрушками на серой ленточке дороги, и напомнили мне коллекцию, которую собирала в детстве. Девочкой я любила играть в машинки, часть из которых мне досталась от брата.

Шампанское утолило жажду, и, к сожалению, одного глотка мне стало мало, но напиток быстро закончился. Отставила пустой бокал и оперлась о каменную балюстраду локтями, чувствуя, как ветерок играет выбившимися из прически прядями.

Дверь на террасу открылась, и я обернулась и застыла в легком недоумении, когда заметила идущего ко мне официанта. Тот нес серебристый поднос с еще одним бокалом шампанского и остановившись около меня кивнул.

– Комплимент от джентльмена в черном.

Ну надо же! Самсонов видел, что я вышла из зала и дал это понять. Очень мило.

Взяла бокал с подноса и переложила в левую руку.

– Спасибо…

– Вас ожидают у входа в малый зал. Разрешите проводить?

Неужели мы так скоро уезжаем? Отлично, я даже не успела заскучать окончательно. Кивнула и зашагала вслед за официантом обратно в зал. Но что удивительно, тот повел меня не к дверям, через которые пришли, а в противоположную сторону к углу здания. Терраса огибала его, и я проследовала за молодым человеком на ходу отмечая, что его шаг какой-то странный, чеканный, будто он курсант военного института. Не знаю, откуда такая мысль пришла мне в голову, но официантов так ходить не учат.

9

Самсонов увел меня с приема почти сразу, как только я покинула душную террасу. В машине ехали молча, отвернувшись каждый в свою сторону, и не замечали друг друга.

Когда авто тормознуло у крыльца особняка, услужливый водитель предусмотрительно распахнул мою дверцу, выпуская меня из салона, а Самсонов вышел сам и даже не обернувшись зашагал к дому, предоставив мне полную свободу. Ни приказа, ни единого слова. С ним что?

Посмотрела в спину своему нанимателю и замерла в нерешительности. Идти в особняк не хотелось, но день был таким длинным и изнурительным, что я точно свалюсь без сил в ближайший час, поэтому все же покорно зашагала в ту же сторону, куда ушел Самсонов и безошибочно найдя спальню, в которую меня поселили вошла туда.

Давида не было. Возможно, он решил занять другое помещение, а может просто не собирался пока спать, и я облегченно выдохнула и прошла в комнату, на ходу вытягивая шпильки из прически.

В гардеробной нашлось несколько ночных сорочек, и я выбрала одну наиболее консервативную: из черного шелка, закрытую, без вставок и кружев, и надела.

Постель заманчиво возвышалась на невысоком подиуме, и я прошла через всю комнату и откинув край покрывала улеглась на нее. Старалась не думать о том, что сегодня произошло, и в угоду моему измученному мозгу, тело почти сразу начало отниматься и сознание поплыло. Сон уже почти сковал меня, когда я вспомнила, что так и не связалась с близкими и с Кристиной. Ну что ж, завтра обязательно нужно будет это сделать.

Проснулась я под утро, и поняла, что в комнате одна. Огляделась сонно и села на постели, вытягивая расслабленные руки вверх. Самсонов не пришел. Возможно, решил не настаивать на близости, а может всю ночь работал, это не важно. Главное, моя честь не пострадала от его варварских замашек, а значит удача на моей стороне. Умылась, оделась, и как только привела себя в порядок, вышла в широкий коридор, натыкаясь там на Давида.

– Доброе утро, – он коротко отрезал и шагнул к двери, от которой я отскочила. Самсонов дернул ручку и скрылся в спальне, оставляя меня ошарашенную одну. Я даже не успела ответить ему приветствием, потому что настолько растерялась из-за внезапности нашей встречи и из-за его вида. Он был одет все в тот же смокинг, лишь пуговицы на рубашке были расстегнуты до середины груди и галстук бесформенной полоской висел на мощной шее. Судя по виду моего нанимателя, Самсонов не спал всю ночь и был зол как черт.

– Доброе… – безотчетно произнесла и замерла около двери. Мне бы радоваться, что Давида не заинтересовала моя персона, и бежать, но я понимала, что, находясь в особняке я в полной его власти и он может достать меня в любой момент. Тишина в комнате длилась около минуты, и я поняла, что все еще как загипнотизированная смотрю на дверь, за которой скрылся мой наниматель и не двигаюсь. Медленно потянулась к ручке, до конца не понимая, зачем это делаю, и толкнула дверь, заглядывая в комнату. И обмерла. Самсонов упал на кровать, с которой я встала полчаса назад и выключился. Прямо так, в смокинге и туфлях он просто завалился поверх покрывала и уснул, не раздевшись.

Самым правильным было бы закрыть дверь и уйти, но вместо этого я прошла обратно в комнату и ступая по пушистому ковру подошла к кровати, почти не дыша. Мне не следовало здесь быть, но я все равно замерла над ним не в силах отвести взгляд от чеканного профиля человека, который пугал меня до чертиков все эти годы.

Самсонов красив, но я отмечала это и раньше, вот только у меня никогда не было возможности рассмотреть его так близко и беззастенчиво. Его жесткие, тронутые напряжением черты разгладились, и я поняла, что он моложе, чем казался раньше. Возможно, Самсонов ровесник Армана, а может и младше, ему около тридцати.

Сейчас он казался мне не пугающим авторитетом, имя которого звучит в перешёптываниях бизнесменов, с нотками страха и невольного уважения, нет. Он казался обычным парнем, который пришел с вечеринки и завалился спать. Этот парень молод и безобиден, если не брать в расчет его мощное тело и руки одним ударом которых он пошлет в кому любого верзилу. Безобиден он именно потому, что спит и не сможет отдавать свои приказы и повелевать толпой своих работников-бугаев.

Но при всем его расслабленном виде нельзя забывать, что Самсонов жестокий и жесткий человек, который идет по головам и сжирает компании, не оставляя их прежним владельцам шансов на выживание.

Это мысль отрезвляет, и мои глаза словно открываются. Я здесь не для того, чтобы праздно торчать в четырех стенах и ждать приказов от Давида. Мне нужно найти хоть что-то: документы, флешки – любые вещи, на которых может храниться компромат на этого человека. Но разве такие как он хранят документы в доступном для остальных месте? Разве станет Давид бросать секретные флешки на видных местах? Сомневаюсь. Даже его ноутбук и тот запоролен отпечатком его пальца, и мне никак не взломать систему без помощи какого-нибудь программиста-заучки.

Думай, Кристина, думай! Как выцепить инфу? Как найти хоть что-то? Когда даже не знаешь, что именно нужно искать. Жаль, что майор Абрамов не сказал, что именно мы ищем, это бы упростило мою работу.

Самсонов перевернулся и лег на живот, а я вздрогнула и торопливо выскочила из комнаты, боясь, что он увидит, что наблюдала за ним.

Не хватало еще подозрений Самсонова на мой счет. Он итак слишком пристально изучает мою персону.

В Париже мы пробыли еще сутки. Посетили еще один прием, на котором Самсонов снова оставил меня одну и свалил для разговора с каким-то мужчиной. Но в этот раз эти двое покинули зал и скрылись за массивными дверями, не дав мне и шанса подслушать, о чем они разговаривали.

Вернулся Давид примерно спустя час, и мне показалось, что он безумно доволен и при этом расслаблен. Он даже позволил себе стакан коньяка. К моему удивлению, остановился он именно на бренде Курвуазье – моем любимом.

Комментировать не стала, лишь промолчала и отпила из своего бокала шампанское, изучая гостей скучающим взглядом.

10

Звонок телефона Самсонова прервал этот дикий обмен взглядами, и дурман в голове рассеялся, когда Давид достал мобильный и ответил на чистом английском.

– Какого хрена? – рыкнул в трубку, а я инстинктивно огляделась, боясь, что такой яркий взрыв привлечет внимание. – Я велел тебе не высовываться, Дамир. Ты сука не мог подождать еще полгода? А может, позволить им тебя загрести, чтобы не рыпался больше? – каждая фраза как удар хлыстом. Собеседник на том конце провода наверняка съежился. Именно так я бы сделала на его месте. Ведь даже стоя рядом с Самсоновым мне становилось страшно. А что, если бы он обращался ко мне? – Быстро чисти все доки, системники, карты и вали оттуда. Чтобы через двадцать минут тебя там не было, иначе попадешься. Это максимум насколько моя охрана их задержит. Выполняй.

Отключился и резко поднял на меня голову, и я едва не отпрянула.

– Пошли, – отдал приказ, который стер остатки чарующего дурмана в голове, и я подавила желание поежиться. Нельзя подавать вида.

Холл пересекали так быстро, будто за нами гонится стая волков. Самсонов подцепил меня за локоть и буквально волок к машине. Толкнул на заднее, сел следом даже не обходя тачку и рыкнул водиле.

– В аэропорт, – и не отрывая поднесенного к уху телефона заговорил в трубку. – Вылетай в Нью-Йорк, Дамир охуел в край, – давно уже не слышала мата, хотя мой брат частенько его употреблял, но из уст Самсонова мат звучал особенно страшно. Подчисти базу и отчитайся. Позвони нашему человеку из бюро, пусть задержит проверяющих. Дамиру надо закончить.

Каждый приказ отдавался в моем мозгу взрывом эйфории. У Самсонова большие проблемы и эта информация может быть ценной для майора, который поручил мне шпионить, но как вытянуть из него больше? Как поймать ниточку и распутать этот клубок в свою пользу?

– Быстрее можешь? – рявкнул на водителя и тот прибавил газу, а я вжалась в сиденье от неприятного страха, который проникал в вены и напитывал их паникой. И одновременно с этим кровь пьянило возбуждение, и я вся превратилась в слух. – Дамир, Лаура вылетает, попробуй только не успеть тварь, – с этим мужчиной он разговаривал на английском снова, и я невольно вслушивалась, боясь пропустить хоть слово. – Завтра я прилечу, и ты ответишь мне за каждый косяк своей шкурой.

Отключился и сжал телефон будто это по вине аппарата происходит беспредел. Пластик захрустел, удивительно как экран не лопнул от силы, с которой Самсонов сжимал его.

В аэропорт приехали очень быстро. Вопреки моим ожиданиям мы направились не к чартерному самолету, а к небольшому частному, и как только вошли на борт, пилот объявил о взлете.

Значит, у Самсонова свой самолет. Почему тогда он не пользовался им, когда мы летели в Париж?

На борту было пусто, лишь стюардесса в синем мелькала перед нами, но когда Самсонов рявкнул на нее, та исчезла, оставив меня в клетке со зверем наедине.

Давид сердито упал в кожаное кресло и отвернулся к иллюминатору.

Я старалась быть тише воды, только бы не привлекать к себе его внимания, но когда мы взлетели и самолет набрал высоту, спокойный голос с приказными нотками заставил меня охренеть.

– Иди в спальню и раздевайся…

– Что? – переспросила, не веря ушам, а Самсонов дернул верхней губой как раздраженный хищник и махнул на пустующий диван на противоположной стороне.

– Можешь здесь, мне похер. Хочу отвлечься.

– Причем тут я? – все еще охреневая спросила, хотя сердце уже больно билось о ребра, и желание отпрянуть, встать и убежать в кабину пилота не позволяло нормально вдохнуть.

– Ты эскорт. Помнишь, что делают шлюхи, когда им платят? Отрабатывай бабки, Кристина. Или хочешь, чтобы накинул побольше? Ради этого ты вертела хвостом на приеме?

– Я не… – от возмущения горло сдавило, и я поднялась на ноги и развернулась так быстро, что едва не оступилась. – Не шлюха, и спать с вами не стану!

– Чертов трёп, – Самсонов тоже резко поднялся и дернул меня за локоть и потащил в сторону двери в хвосте.

– Прекратите! – едва успела выдохнуть. Дверь открылась и меня буквально швырнули на широкую кровать, я упала навзничь, но тут же резко села, пытаясь отползти. Давид дернул с плеч пиджак и его глаза блестнули яростью. И не было в них и тени той завораживающей ленцы, что пленила меня на приеме. Сейчас в его глазах была лишь злость и желание поиметь.

– Хватит в недотрогу играть. Снимай топ, иначе порву.

Спокойствие в его голосе не вязалось со злостью в глазах и рваностью движений, когда расстегивал пуговички рубашки. А я вдруг поняла, что меня парализовало, и я не могу даже пошевелиться и как дура смотрю, как он раздевается.

– Оглохла?

– Я не стану с вами спать, – слезы подкатили к горлу, и я попыталась сглотнуть ком, понимая, что он и спрашивать меня не будет. Просто возьмет, а потом выкинет как использованную игрушку. И кому я буду нужна после? Отец будет рвать и метать, ведь его дочурка уже испорчена. Арман найдет Самсонова и порвет, подставив и себя под удар, а что станет с нашей семьей в итоге? А все из-за той каши, которую я заварила…

– Сама напросилась, – Самсонов сбросил рубашку и опустился на постель около меня, и я напряглась, когда он поддел край лифа и рванул его. Ткань затрещала и разошлась на груди, а я машинально закрылась руками, но он тут же их развел и впился в мою грудь горящим взглядом. Соски предательски затвердели, и мое лицо загорело от стыда и ненависти, кажется, даже шея покрылась красными пятнами. Дыхание жгло горло, но прекратить хватать воздух ртом я не могла, и от этого грудь часто вздымалась, провоцируя Давида облизывать ее взглядом.

Он тоже был по пояс гол и от этого ситуация становилась еще безумнее. Огромный торс пугал, и одновременно с этим я не могла отвести взгляда от тугих мышц под загорелой кожей. Его широкие плечи напряглись, когда он заметил, как я сжалась под ним. И мне показалось он еще сильнее раздражался.

Самсонов выпустил из хватки мое запястье и по-хозяйски сжал грудь, дразня сосок большим и указательным. Острая будто ток реакция заставила мышцы внизу живота напрячься, и я закусила губу и всхлипнула от непонятного чувства. Давид расценил реакцию иначе.

11

Одна. Вторая. Третья.

Не знаю, зачем я смотрела, но я не могла отвести взгляда от противоположного вип-столика, который стоял у дальней стены. Он был отделен от остальных резной перегородкой, но она не скрывала от посторонних глаз то, что творилось в ее пределах.

Самсонов бухал.

Он не нажирался, пил спокойно, даже лениво, вокруг торчали его шавки, но привлекало не это. В вип-зону, где он сидел самый влиятельный человек нашего города, заводили девушек. Это не было похоже на кастинг, хотя именно этим и было. Симпатичные, броские модели терлись около випки, делая вид, что просто так тут стоят, но как только Самсонов пялился на какую-то из них дольше шести секунд, охрана тут же заводила к нему эту девку, которая, кстати, не больно-то сопротивлялась.

Минута. Некоторым удавалось проторчать с ним все пять. Но итог был один.

Все они шли нахер.

И вся эта канитель продолжается добрых час или два. Давид выбирает, разочаровывается, отсылает прочь. Хренов король.

И чем только думают эти дуры, когда позволяют вот так с собой обращаться? Неужели нет ни малейшей гордости и чувства собственного достоинства? Или бабло дороже всего перечисленного? Бизнес и ничего личного?

Вряд ли. Уж я-то видела каким огнем загорались глаза этих баб, когда они понимали, что Давид их замечал. Алчность. Жадность. Похоть. Они хотели его и едва не текли от мысли, что им перепадет кусочек его внимания.

И надо отдать Самсонову должное, он заслуживал каждого всполоха восхищения в их глазах. Бабы липли к нему как одержимые. Ну еще бы с его-то огромными накачанными ручищами, широким торсом и огромным просто не поддающимся измерению эго. Уверена все остальное у него такое же огромное как и оно, правда наверняка я этого никогда не узнаю.

Свет неона резал глаза, веки были тяжелыми как будто песка в них насыпали, а вот рту сводило от сладости коктейля, но я продолжала сидеть в кожаном кресле и пялилась. Самсонов на баб, а я на Самсонова. И это казалось никогда не кончится. Он не находил себе ни одну, которая удостоилась бы провести с ним этот вечер, а может ночь, а я просто из любопытства смотрела и делала ставки, у какой из них окажется больше шансов. Пока мне не везло. Они все продували.

И с каждой новой уведенной бабой, с каждой минутой, проведенной в пустую, я понимала, что все больше бешусь. Не знаю от чего: от его придирчивого вкуса или от мысли, что когда-то Давид остановит выбор на одной из них и натянет ее на свой член в туалете вип-зала. Или у себя в тачке, где там нынче модно трахаться? А в моей жизни так ничего и не изменится.

Замкнутый круг какой-то. Но с того момента, когда эта сволочь меня уволила, я не могу спать, есть, просто существую как робот. И думаю. Думаю. Думаю.

Поставила пустой стакан на столик и достав из сумочки купюру бросила на столешницу. Надоело.

Нельзя упиваться этим ощущением близости!

Пускай нас и разделяют несколько столов и метры густой клубной атмосферы, я все равно чувствую Самсонова так, как если бы он стоял рядом и прижимался ко мне своим мощным телом.

А я упиваюсь…

Встала с кресла, рывком сдергивая сумочку со столика и раздраженно поджала губы, когда поняла, что где-то в глубине души ощущаю разочарование. И не хочу уходить.

Это придало еще большей решимости, и я направилась к лестнице, ведущей прочь из вип-зоны на первый этаж, где бесновалась толпа.

Но я еще не знала, что мой уход заметили…

Да, я знала, что Давид Самсонов будет в этом клубе, но шла не для того, чтобы поглазеть, или помозолить ему глаза, нет. Я шла чтобы еще раз на него посмотреть и понять: что же в нем такого особенного, почему я как робот уже несколько дней. Робот, лишенный силы и воли. Робот, которого запрограммировали постоянно думать о Самсонове.

Чувствовала его присутствие как присутствие хищника, идущего по следу.

Как только я спустилась на первый этаж, толпа поглотила меня с головой. Толкающиеся на танцполе тела, запахи дезодорантов, духов, пота, алкоголя ударяли в нос, и голова начинала кружиться. Протискивалась через толпу, яростно толкая людей локтями. С ума сойду, если не выйду на воздух.

От жара в клубе было нечем дышать, кондиционеры не вывозили, и я ощущала как распущенные волосы липнут к шее и спине, и это раздражало почти так же ка шпильки, от которых сводило ступни. Но я же сама решила надеть десятисантиметровый каблук, никто меня не принуждал. Да и платье могла выбрать попроще, а не вот это вот все, под которое даже белье не поместится. Для чего весь маскарад? Для того чтобы Самсонов видел и давился слюной?

Нет.

Хотя кого я обманываю?

К барной стойке мне удалось пробраться без потерь, и я минуя очереди из группы каких-то парней подошла к свободному месту и дала знак бармену. Тот подлетел без разговоров, потому что знал меня, я часто бывала в этом клубе.

– Воду без газа, – проговорила одними губами и тот кивнул и повернулся к холодильнику.

А я оперлась о стойку вытянутой рукой и вздрогнула, когда совсем рядом с моей кистью оказалась мужская загорелая рука с сеткой тугих вен на тыльной стороне ладони.

Сердце радостно забилось, и это так взбесило, что я психанула и игноря абсолютно все инстинкты вопящие, что надо валить, продолжила делать вид, что не замечаю Самсонова за моей спиной.

Его моя холодность забавляла, и уже через секунду я почувствовала на талии горячую ладонь.

– Надоело смотреть? – бархат его голоса заставил прикрыть глаза, а нотки иронии в голосе заскрежетать зубами.

– Ни у одной из них нет шансов, не понятно, почему не уходят, – поняла, что нет смысла ломать комедию и проще ответить начистоту. Самсонов оскалился.

– У той блондинки вышло лучше всех, – проговорил, будто дразнит, а я брезгливо поджала губы, нехотя признавая, что да. Была одна девушка, которая проторчала с ним дольше остальных. – Как думаешь, сколько времени продержалась бы ты?

– Я не играю в эти игры, – тряхнула плечом, волосы рассыпались по спине, и я потянулась, чтобы забрать у бармена бутылку воды, а когда встала на пятки, ощутила, что Самсонов придвинулся так, что моя спина стала вплотную к его груди. Ощущение его неизбежного присутствия давило и дразнило разыгравшиеся инстинкты, хотелось отбросить его руки, оттолкнуть, но я же дура. Я кайфую от жара его кожи. – Не проще напрячь менеджера в эскорт-агентстве?

12

И мир вокруг прекратил существовать. Он просто растворился, исчез, будто нет ничего за пределами этого жара наших тел и поцелуя, который обращает все нервы в один взбесившийся торнадо.

Самсонов смял мою талию так сильно, что стало больно, а я в ответ вцепилась в его плечи и сжала, почувствовав, как он зарычал мне в губы. Грубый, надменный, жесткий самец, которому плевать на всех кроме него самого сходил с ума, а меня накрывало от мысли, что именно со мной он теряет контроль.

Жёсткие губы таранили, дразнили. Щетина на его подбородке царапала мою кожу, но горьковатый привкус коньяка и похоти этого поцелуя пьянил сильнее любых вин. Он заражал кровь желанием, и я ощутила, как жарко стало внизу.

Если бы я знала, что такое можно испытывать от простого поцелуя, я давно бы нашла себе парня. Но внутренний голос подсказал, что ни один на свете парень не способен возбудить меня вот так с ноля до сотки за пару секунд. А Самсонов все смог.

Самсонов.

Дурела от мысли что это его руки сейчас меня сжимают так, что трудно дышать. Его рот трахает мой и беззастенчиво его исследует. Его член упирается в меня и…

Вот черт.

– В машину иди, – отстранился, давая мне возможность сделать вдох. Нам обоим его сделать. Толкнул мне в руки ключ от своей тачки и этим жестом отрезвил. Как я могла настолько тронуться умом? Он что, собрался трахать меня в своей машине?

Растерянно моргнула, поняла, что в випке мы вдвоем. Видимо охрана увела ту бабу, что была с ним ранее, и сами убрались к чертям. Надо же, какие сообразительные. У них в отличие от меня голова работает исправно.

– Этот поцелуй ничего не значит, – отрезала, раздражаясь на себя, а Самсонов лишь иронично фыркнул, ссаживая меня с колен.

– На руках тебя тащить?

– А ты можешь? – поднялась вслед за Самсоновым, поправляя подол задравшегося платья, и поймала насмешливый взгляд Его величества. Давид не улыбался, но его глаза неуловимо изменились и будто согревали своим теплом и чем-то, от чего перехватывало дыхание.

– А ты хочешь? – подался ко мне и опустил руку на мою шею, слегка сжимая жилку. Кровь мгновенно взревела от этого собственнического жеста. И чтобы не оставаться в долгу, я подцепила Давида за пояс его идеальных брюк и потянула на себя, так же как он меня. Вплотную.

– Тебе интересно, чего хочу я? – склонила голову на бок, понимая, что осмелела настолько, что позволяю себе флиртовать с этим мужчиной. И от этого напрочь сносит крышу, а трусики горячеют.

– Иди, Кристина, – легонько оттолкнулся, опуская руку с моей шеи. – Машина у черного входа.

Спорить не было смысла и желания, и я сжала ключи в руке и развернувшись зашагала прочь из вип-зоны, и на выходе заметила, что охрана не ушла, а просто перебазировалась в соседнюю випку. А девушка была с ними и сейчас прожигала меня такой ненавистью во взгляде, что было даже забавно.

Я отвернулась.

Не знаю, откуда во мне взялась эта смелость, но я вдруг совершенно точно осознала, что Давид ничего мне не сделает. И все слухи о нем – просто трёп.

Да, он имеет определенную репутацию, но тот самый Давид, что держал меня на коленях в випке не стал бы меня запугивать и унижать. Он был слишком возбужден и доволен при этом. Слишком кайфовал от происходящего, чтобы перейти черту. Его настроение было слишком хорошим.

И я поймала себя на мысли, что причиной этому стала я.

Тачка Самсонова стояла около входа, как он и обещал. Черный матовый ягуар последней модели, номер три шестерки. Понторез хренов. При моем появлении машина мигнула фарами, мне не пришлось жать на брелок, сигналка сенсорная.

Села на пассажирское и почти сразу водительское занял Давид. Протянула ему ключ, он молча забрал и положил на панель.

У Армана когда-то была тачка этой марки, и мне доводилось на ней ездить, но она такая дурная и резвая, что брат быстро смекнул – опасно давать мне садиться за руль, и я оказалась в пролете. И сейчас жадно оглядывала кожаный салон, мягко подсвеченную приборную панель и едва не пускала слюни на эту дерзкую машину. А когда рокот мотора заполнил тишину, по моей коже пробежали мурашки, и я теснее вжалась в сиденье.

Куда Самсонов меня повезет, не имело значения, для меня был важен сам факт того, что я проведу это время с ним.

Давид молчал, пока выезжал из двора ночного клуба, молчал, когда выехал на проспект, и, после того как мы покинули центр города, прибавил газу. Но не слишком, потому что не смотря на поздний час город все равно кишел машинами и пешеходами. И пока он управлял этой бестией, я мечтала оказаться на его месте и, держа руль, выжать газ в пол.

Видимо эмоции были написаны на моем лице, потому что, когда мы выехали за город в сторону поселка с особняками, Давид впервые нарушил тишину.

– Нравится? – спросил мягко, дежурно, без бахвальства. Но я не была уверена, относился его вопрос к машине или же к нему самому. Я в любом случае утвердительно ответила бы на оба его вопроса, поэтому трепетно кивнула и закусила губу, отворачиваясь к окну. – Хочешь за руль?

Я так резко повернулась, что волосы хлестнули по щеке. Давид смотрел на дорогу, но по его лицу заметно промелькнула тень улыбки, и я едва удержалась, чтобы не улыбнуться в ответ.

– Но у меня есть условие… – он загадочно замолчал, а я немного напряглась, выпадая из сладкой расслабленности. Не знала, что он попросит взамен, но отчего-то мне не было страшно соглашаться на его условие не глядя. Не понимаю, что со мной, но внутренний голос не вопит об опасности. Внутренний голос довольно урчит как сытая пантера.

– Какое? – спросила, делая медленный вдох, наслаждаясь близостью Самсонова и ароматом его чисто мужского одеколона, который витал в салоне заполняя его терпким дурманом.

– Я останусь на водительском, – произнес лениво, и дрожь предвкушения прокатилась по моему телу. Потянулась к ремешкам босоножек и расстегнула один, потом второй, сбрасывая шпильки с ног. Теперь мне было гораздо удобнее перебираться на соседнее кресло, но там по-прежнему было мало места, и чтобы уместить меня к себе на колени, Самсонов максимально отодвинул кресло водителя и слегка откинул спинку, и сбавив скорость до двадцати кивнул на свои колени.

13

Он медленно начал топить газ, и машина ускорялась. Меня сильнее впечатывало в его торс, и я крепче прижалась к Давиду и часто задышала. Возбуждение от скорости и его близости сносило крышу. Давид перехватил второе мое запястье, лежащее на бедре, и опустил на руль вторую мою руку. И как только я вцепилась в кожу, начался беспредел.

Самсонов получил полный доступ к моему телу и начал свой пир, поначалу небрежно, потом все увереннее скользя по моей талии выше.

Сначала его руки сжали место под грудью и надавили, после заскользили выше, и Давид нагло сжал мою грудь сквозь красную ткань платья и ток от удовольствия прошиб мое тело. Он молнией ударил в затвердевшие соски и прокатился книзу, прямо к пульсирующему клитору, который от этой ласки стал слегка ныть.

Самсонов медленно прикусил мою шею в том месте, где его губы касались моей кожи, и я застонала в голос, а Давид вдруг резко разжал одну мою грудь и торопливо шлепнул меня по бедру, чтобы не отвлекалась от дороги.

– Рули прямо!

Подчинилась.

Перевела сбившееся дыхание и сморгнула дурман, заполняющий голову, но возбуждение не исчезло. А Самсонов будто только разыгрался снова сжал мою талию и руки поползли вверх. Лиф платья скользнул вниз, оголил острые соски, и я с шумом втянула в рот воздух.

Тачка неслась по шоссе на скорости, он сам выжимал газ, но руль держала я. А он держал в ладонях мою ноющую от возбуждения грудь и упирался набухшим членом мне в попку. Его губы дразнили нервы поцелуями, которые сменялись укусами на шее. Его грубые пальцы тискали голую грудь, сжимали соски, посылали нереальные ощущения вниз моего живота. Сводили с ума.

Никогда. Ни разу в жизни я не испытывала ничего подобного.

Трусики стали влажными и горячими, бедра сами по себе двигались в такт небрежным движениям бедер Давида. Тот медленно упирался в меня стояком сквозь ткань брюк и я сходила с ума от этого движения. Захотелось стянуть с нас все тряпки до единой и почувствовать его кожей. Хотелось сгореть в этом огне его и моей похоти. Но чертова трасса, ревущий автомобиль и остатки здравого смысла мешали отдаться чувствам.

Самсонов наигрался с моей грудью и его наглые руки начали спускаться ниже, ни на сантиметр не отрываясь от моей пылающей кожи. Они медленно как руки палача обжигали своей жесткостью и одновременно заводили. Я дурела от желания, когда Давид поддел край моего подола и рывком задрал его, комкая платье на талии. Трусики были слабой защитой от его горячих пальцев, но и они рассыпались в его руках, когда дернул резинки и отбросил белье в сторону как ненужную тряпку.

Трасса мелькала, проносясь мимо. Километры пролетали незаметно, я держала руль, будто это единственный шанс на спасение, а Давид пировал.

Жадно мял мои голые бедра, подбираясь все ближе к чувствительной точке, и я попыталась свести колени, когда его пальцы обнаглели настолько, что накрыли мой клитор.

– Самсонов! – выдохнула возмущенно, попыталась закрыться.

Но не дал.

– Тише… – развел колени шире, одновременно раскрывая меня и машина чуть сбросила скорость, потому что даже Давид прекратил контролировать ситуацию и давить газ. Не говоря уже о спятившей мне.

Горячие пальцы начали медленно исследовать чувствительную точку, которая сейчас была беззащитна к его ласкам, и я едва сдерживала стон, только бы не сорваться.

Руки на руле сводило от боли – настолько сильно вцепилась в тот. Заострившиеся соски нагло торчали и с каждой новой уверенной и точной лаской все сильнее ныли. Самсонов погрузил палец на фалангу в меня, давя на клитор, и я вскрикнула, а он зарычал и второй рукой стиснул мою грудь до ощутимой боли.

Палец дразнил меня там, стал влажным от соков, и Давид методично растирал влагу по складкам, и снова вставлял палец неглубоко, имитируя движения, которые хотел бы повторить членом. Чувствовала его твердость под моими бедрами, чувствовала учащенное дыхание этого зверя и его сбившийся пульс, и сходила с ума от мысли, что наши игры заходят слишком далеко…

Давид продолжал играть со мной, сминать, дразнить, клеймить, а я, уже не стесняясь ничего, стонала в голос, когда его ласки заходили слишком далеко и глубоко. Боялась, что он лишит меня девственности пальцами, но даже под дулом пистолета не смогла бы заставить его прекратить. Потому что дурела от происходящего.

Самсонов умело поглаживал мой клитор, размазывал по нему смазку и проникал уже двумя пальцами внутрь, туго растягивая меня, а потом снова размазывал влагу, которой покрывались кончики его пальцев.

– Да, пожалуйста… – не знала, о чем просила. Мои руки на руле начало сводить, когда Самсонов ускорил движения. Бедра дрожали, я подавалась навстречу его ласкам и одновременно с этим отталкивалась от него потому что было невыносимо это терпеть.

Внезапно меня ослепила встречка, выехавшая из поворота на дальнем свете, и это немного отрезвило. Вцепилась в руль, сморгнула дурман, но Самсонов продолжил издеваться, и я решила отомстить ему той же монетой. Глупая.

Одной рукой держась за руль, я завела вторую под свою попку на его коленях и расстегнула молнию его брюк. Потом проникла под резинку упругих боксеров и обхватила ломящий член. Давид со свистом втянул в легкие воздух.

Его нога прекратила выжимать газ и машина начала сбавлять скорость. Я старалась держать руль прямо, второй рукой аккуратно поглаживала огромный ствол, гадая, неужели с таким большим членом он все еще пользуется популярностью у девушек. Это ведь наверняка больно, когда вот это входит в тебя.

Я даже не представляла, что он может поместиться внутри. Нет. Наверняка нет.

Сжимала, поглаживала, смазывала капельку влаги на головке, а Давид не сдавая позиций продолжал ласкать меня, отвлекая от управления машиной и от другого дела, которое мне нравилось даже больше, чем сидеть за рулем ягуара.

– Полегче, девочка… – прохрипел мне в шею, обжигая горячим дыханием.

Вздыбленная плоть Самсонова пульсировала в моей руке, пока не явно, но уверена скоро я лишу его остатков контроля.

14

Не знала о чем с ним говорить, ощущение дикого стыда затопило до краев, и я молча отвернулась к окну, стараясь не смотреть на Давида, пока тот приводил в порядок одежду.

Потом Самсонов тронул, развернул машину и поехал в обратном направлении.

Поворачиваться к Давиду не хотелось. Ехала, молча глядя в стекло и думала. Как я могла допустить такое? Как будто с ума сошла, а сейчас вдруг пришла в себя.

С того самого момента, когда я увидела Давида в випке, мой мозг словно отключился.

Я узрела то, чего хочу и решила что должна получить это немедленно. А потом все завертелось. И протрезветь мне удалось только сейчас, сидя в темном салоне ягуара.

Кожу на бедрах и животе начало сводить, не смотря на то что я вытерла ее салфетками. Поерзала и вздрогнула, когда услышала негромкий голос Самсонова.

– Ты решила проблему? – этот гад выглядел таким довольным жизнью, что мне стало еще хуже от мысли, что ему понравилось то, что произошло.

– Какую? – буркнула в ответ, не поворачивая головы. Боялась, что если посмотрю на Самсонова, снова зависну как тогда в випке.

– Со своей девственностью… – пояснил как само собой разумеющееся, и меня бомбануло.

– Моя девственность не проблема! Это вообще-то признак того, что я не пускаю кого попало в свою постель, – огрызнулась, слишком поздно сообразив, что сглупила. Надо было молчать.

– Эту процедуру могут провести в клинике, – продолжил как будто не слыша мой всплеск эмоций, даже не повернулся ко мне. – Безболезненно и быстро.

– Я. Не пойду. На это! – отчеканила, все таки поворачиваясь к собеседнику и тут же ощутила лишний удар сердца, которое ускорило пульс. Самсонов вел машину неспешно и без суеты. Его широкая кисть сжимала руль, вторая рука покоилась на колене и пальцы легонько выстукивали какой-то ритм. Он был полностью расслаблен и доволен как сытый хищник. Чертовски красивый, мужественный и огромный хищник, который знает, что именно он царь зверей.

– Я не спрашиваю тебя, – задумчиво произнес. Машина свернула на дорогу, ведущую к загородному поселку, и я напряглась.

– Куда мы едем? – натянуто спросила, оглядывая знакомый пейзаж за окном.

– Домой, – ответил просто и притормозил у ворот в поселок. Те начали бесшумно разъезжаться.

– Я живу не здесь, – злилась, и не понимала на кого больше. На него или на себя.

– Здесь. Ты живешь там, где живу я. Я тебя купил. Ты забыла? – Самсонов бросил короткий взгляд на мое лицо, а потом снова перевел его на дорогу, а я сделала глубокий вдох и продолжила.

– Вы же уволили меня! – машинально перешла на вы, пытаясь вернуть ту дистанцию, что раньше между нами была. Выходило плохо. Особенно потому что Самсонов снова на меня посмотрел и нахмурил брови.

– Считай, что ты восстановлена. Завтра запишись на дефлорацию, хотя нет. Лучше поручу этот вопрос Лауре. Ты обязательно выкинешь что-нибудь…

– Давид! – выкрикнула, перебивая Самсонова уже внаглую. – Я не буду лишаться девственности до свадьбы!

– Что-то я не видел пометки о свадьбе в твоем личном деле, – Самсонов видимо решил пошутить, но его слова только разозлили меня.

– Иди к черту! – заорала и выскочила из машины, благо мы уже подъехали к воротам особняка Самсонова и притормозили, пока те открывались. Ступила на тротуар и смачно хлопнула дверью, надеясь что в ушах этой сволочи зазвенело.

Торопливо бросилась прочь, но уже через секунду мои ноги оторвались от земли, и я взвизгнула.

– Пусти!

– Не дергайся! – приказал со сталью в голосе, и мне как-то разом расхотелось самовольничать, и я разозлилась на себя и тут же долбанула по широкой спине Самсонова кулаком, за что получила ответный шлепок по заднице. – Иначе отдам тебя охране, чтобы они сделали всю грязную работу.

Самсонов понес меня в особняк, а я всю дорогу ерзала на его плече и пыталась ударить его побольнее. В конце концов он не выдержал и войдя в дом швырнул меня на диван в гостиной, так и не донеся до спальни.

– Издеваешься? – рявкнул сердито, а я резко вскочила едва коснулась мягкой поверхности и обошла спинку дивана, чтобы увеличить расстояние между нами.

– Это ты издеваешься! Что за бред с дефлорацией? – взвизгнула, отступая, когда Самсонов шагнул на меня.

В его глазах был пьянящий азарт, и я вдруг поняла всю комичность ситуации. Уверена, Давид давно уже не занимался такой хренью как догонялки.

– Кристина… – предостерегающе произнес, и я, не отрывая взгляда от Самсонова, потянулась и взяла с дивана подушку. А потом резко швырнула ее ему и рванула к выходу, уже не скрывая дикого смеха.

На лестнице этот амбал меня догнал и дернул на себя. Мы рухнули на ступени, но Самсонов ловко перехватил мою талию и прижал так, чтобы я упала на него, а не на острые ребра лестницы.

– Тебе смешно? – выдал раздраженно, а я поняла, что не могу остановиться и смеюсь. Уткнулась в его шею продолжая хохотать. Напряжение последних дней отпустило, и я впервые за эту неделю почувствовала себя лучше.

– А разве не весело? – подняла голову, заглядывая в глаза Самсонову. Огромный лев сейчас слегка злился и при этом смотрел на меня с интересом в карих глазах. – Я в догонялки не играла со школы…

На широкой груди Давида было удобно, и я готова была провести так целую ночь. Его огромные ладони лежали на моих бедрах, придерживая чтобы не упала, а острый взгляд не отпускал мой, насмешливый, и внутри меня начало нарастать тепло. На какой-то краткий миг, на секунду мне показалось, что мы уже давно знакомы, и как старые добрые друзья дурим, оба наслаждаясь этой игрой. Не все же время играть во взрослые игры…

– Я вообще не припомню, чтобы в них играл, – мрачно выдал, но не смог скрыть налет улыбки, которая тут же исчезла, когда Самсонов подался чуть вперед, чтобы коснуться моих губ.

Поняла это, и невольно потянулась навстречу, замирая в паре миллиметров от его лица.

Давид молчал. Его веки были припущены, а губы согревали меня мятой дыхания. А мне хотелось вдохнуть глубже. Но я не могла, потому что была взволнована этой краткой секундой близости гораздо больше чем, произошедшим в машине.

15

Целый день я слонялась из угла в угол. Лаура не появлялась, и я решила, что это добрый знак.

К вечеру я собрала сумку с вещами и вышла в холл, когда заметила на подъездной дорожке машину Самсонова. Точнее один из внедорожников, которые водит его шайка.

– Мне велено доставить вас в аэропорт, – Адам переступает с ноги на ногу, стоя у входной двери, и я понимаю, что он как-то странно запуган. Неужели это я его так?

– Вещи наверху, Вася, аккуратнее с багажом, – прохожу мимо него, ступая на крыльцо, и понимаю что бедняга даже не стал в этот раз меня поправлять, позволив назвать себя чужим именем. Забавно.

Дверцу машины мне открывает водитель, кажется Эмин, и я усаживаюсь на заднее сиденье и как только мой персональный раб возвращается с моими сумками и укладывает их в багажник мы выезжаем.

– Давид уже в аэропорту? – спрашиваю у Эмина тот ловит мой взгляд в зеркале заднего вида и после секундной задержки отвечает.

– Нет, он туда едет.

– Мне нужен телефон, – делаю голос давящим, чтобы подчеркнуть, что из троих я тут босс. Эмин напряженно смотрит в мои глаза, и я не отвожу взгляд, а потом вскидываю брови вверх, торопя его.

Водитель кивает Адаму и тот передает мне аппарат. Разблокирует его отпечатком пальца и отворачивается, а я по памяти ввожу номер Кристины и подношу трубку к уху.

– Ало, – подруга глухо отвечает, а я сжимаю телефон до боли в пальцах.

– Мне нужно чтобы ты связалась с моими близкими, – заговариваю негромко, бросаю короткий взгляд на мужчин впереди, а потом чуть понижаю голос. – Узнай, как там Лина и скажи брату, что я смотаюсь на пару дней в штаты. Сделай это сегодня, чтобы меня не искали.

– Кристин, как ты? Ты куда пропала? Я тебя потеряла, уже начала думать что это я виновата…

– Успокойся, – выдыхаю устало. – Сделай то, что я прошу. Пожалуйста. Я свяжусь с тобой позднее. Будь на телефоне.

И понимая, что разговор вполне может прослушиваться или того хуже записываться, кладу трубку и отворачиваюсь к окну.

В горле встает ком, и трудно дышать. Если Давиду станет известно, кто я на самом деле, мне конец.

Перелет обещает быть долгим, и я устраиваюсь на диване частного лайнера, который принадлежит Самсонову и беру в руки журнал, который предусмотрительно принесла стюардесса.

Давид молча листает контракты, сверяет записи, делает пометки на полях. Все по классике – он по уши в работе.

Примерно через час полета я откладываю журнал и не выдержав заговариваю.

– Сегодня воскресенье…

– Угу, – тот даже не поднимает головы от контракта, лишь кивает глухо, отмечая одновременно что-то ручкой.

– А ты работаешь…

Молчит.

– Был в офисе, а сейчас вот в самолете решаешь какие-то дела.

– И? – он искренне недоумевает и поднимает голову. Коротко смотрит на меня, а потом снова утыкается в документы, и я вздыхаю.

– Ты хоть когда-нибудь отдыхаешь нормально? – сдаюсь устало. Ну неужели не тяжело вот так целый день напролет работать.

– Не вижу в этом смысла, – отвечает растерянно, перелистывая страницу. В его руке зажата ручка, и это немного мешает ему. – Смысл тратить время на безделье…

– Без отдыха можно с ума сойти.

– Откуда тебе знать, ты же не стоишь во главе холдинга?

Эта фраза так меня возмущает, что я ненадолго затихаю и отворачиваюсь. И что теперь? То что я не директор не дает мне права судить? Или гендиры не устают?

– Ну что опять? – Самсонов будто чувствует, что я надулась, но головы не поднимает, а я снова перевожу взгляд на него и задумчиво хмурюсь.

Отец как-то в разговоре с Арманом обсуждали Давида, и подслушав их, я узнала что Самсонов не тот, кем его многие считают.

Он не родился с золотой ложкой во рту как я или Арман. Очень долгое время имя Давида никто не знал, только лет пять назад о нем заговорили. Он якобы поднялся с самых низов, сделал деньги из ниоткуда и теперь ворочает целыми компаниями, гася конкурентов.

Не знаю, что из этого правда, но, если Самсонов сам заработал свое состояние, его трудоголизм легко объясняется. Он просто не привык по-другому.

Где-то в глубине моего сердца появляется ощущение очень напоминающее уважение к этому человеку, и я невольно смотрю на него другими глазами.

Ни разу не видела, чтобы Давид напивался в клубе, ни разу не видела, чтобы в его доме проходили вечеринки. Он всегда собран, молчалив, задумчив. Если в его руках нет ноутбука, то в них скорее всего толстый контракт. Именно с этими атрибутами я видела его чаще всего.

И вот даже сейчас его взгляд скользит по строчкам и он не поднимая головы работает, даже не отвлекаясь на болтовню. У таких людей время стоит дорого, поэтому его можно понять. Но так ведь нельзя!

Когда мой брат расстался с Ангелиной он поначалу много пил и постепенно выглядел все хуже, а потом однажды вернувшись из бара в сопровождении двух телок гашеный в хлам, получил такой нагоняй от отца за устроенный в доме дебош, что кажется пришел в себя.

Отец буквально силком заставил его взяться за работу и это помогло. Раньше он напивался с таким рвением, а позже стал с таким же рвением окунаться в работу. И дела пошли в гору. Но брата я стала видеть все реже потому что он постоянно пропадал на работе. Загонял себя.

И в один прекрасный день я вошла в кабинет и увидела его там, он так же как Давид листал какие-то бумаги и меня не заметил. Зато я заметила как он похудел. Мешки под глазами, впалые щеки, красные глаза. Брат работал с пяти утра и до одиннадцати вечера, а потом падал на кровать и забывался крепким сном. Но так же нельзя. Он мог заработать срыв.

И чтобы его оградить от подобного, я насильно забрала у него тогда бумаги и заставила пойти со мной на прогулку как в детстве. Арман отнекивался, но когда мне удалось вытащить его на улицу, он признался, что уже давно не чувствовал себя так хорошо.

И сейчас, глядя на Самсонова, погруженного в дела, я вдруг ощутила непреодолимую потребность показать ему настоящую жизнь. Чтобы он понял, за пределами офиса тоже она есть.

16

Поселились мы в Сохо Хаусе. Всегда обходила стороной этот отель, но когда нас проводили в номер, мое мнение кардинально изменилось. Здесь безумно уютно. Точно так же, как в загородном доме Армана и Ангелины. Невестка сама продумывала дизайн получилось просто шедеврально. Папа даже подумывал попросить ее разработать проект для обновления нашего особняка, но Лина скоро родит, и у нее появится много других забот.

Самсонов уехал почти сразу после того как мы заселились, оставив меня одну. Мне было велено ждать его величество в номере, и чтобы скоротать время, я набрала ванную.

Разделась, легла в нее, предварительно забрав волосы наверх и услышала щелчок замка.

Села, вода плеснулась о края ванны.

– Не думала, что ты так быстро, – пожалела, что не добавила пены. В прозрачной воде я все равно что голая. Подавила желание сложить руки на груди. Самсонов глазеть не станет, он же джентльмен.

– Встреча переносится на вечер, – Давид подошел к ванной и встал прямо надо мной беззастенчиво разглядывая мое тело сквозь толщу воды.

– Я все еще девственница, – язвительно отметила, и Самсонов дернул щекой в намеке на улыбку, а потом опустился рядом с ванной на одно колено и запустил руку под воду не закатывая рубашки. Его пальцы коснулись внутренней поверхности моего бедра, и ток прошел по коже.

Я инстинктивно сжала бедра, зажимая его руку. Наши взгляды встретились и Самсонов сжал мое бедро настойчиво сдвигая второе в сторону тыльной стороной ладони. Рукав его рубашки намок выше локтя, облепляя загорелую кожу. Ткань стала прозрачной как шифон.

– Но ты все равно можешь удовлетворить меня, – он медленно скользнул пальцами выше, накрывая ими чувствительную точку, которая сейчас стала едва уловимо ныть. И как только Давид прошелся по ней кончиком большого пальца, вырисовывая круг, моя спина выгнулась. Мокрую грудь лизнул прохладный воздух, соски затвердели, и я невольно сжала края ванны, прикрывая глаза.

Самсонов повторил движение, сводя меня с ума своей невозмутимостью, и я распахнула глаза, ловя его взор своим помутневшим.

– Хочешь присоединиться? – прошептала, млея от очередной ласки, но мой мучитель отрицательно мотнул головой, уже наглее давя на клитор.

– Предпочитаю постель, – он углубил ласку, я инстинктивно раздвинула бедра насколько позволяли бортики ванной. Давид медленно дразнил меня своими прикосновениями и мой пульс сбился. Дыхание участилось, а внутри разгорелась жажда, которую я испытывала всего однажды. В его машине на его коленях.

– Давид… – выдохнула его имя, и прикрыла глаза, откидывая голову на бортик, а Самсонов продолжал сводить меня с ума умелыми движениями пальцев. Казалось, он в совершенстве изучил это искусство, потому что каждая его ласка была ювелирно выверенной. Ни одного лишнего движения, ни одного дискомфортного нажима. Только аккуратные, но настойчивые прикосновения, доводящие до дрожи в коленях.

– Самсонов… – закусила губу, когда удовольствие стало невыносимым. Подняла тяжелые веки и наткнулась на взгляд своего мучителя.

Хотела смотреть на него в этот момент, чтобы видел, что творит со мной. И чтобы видеть, что происходит с ним.

Тьма, напитавшая его черные, как порочная душа, глаза, стала последней каплей и меня накрыло. Выгнулась, вцепилась в его запястье, чтобы отодвинуть, или напротив не дать отодвинуться, и ощутила как по телу прошли сотни иголочек, а потом их сменила тягучая нега, сделавшая ватной каждую клеточку.

Выдохнула медленно, будто вместе с дыханием все силы улетучились, и с трудом разжала сведенные судорогой пальцы на запястье Самсонова под водой.

Тот вытащил руку из воды, и я заметила на его коже красные отметинки от моих ногтей. Неужели я так сильно…

– Царапаешься, – ответил с улыбкой, и выпрямился. Расстегнул запонку на мокром запястье, а потом проделал то же со второй. Медленно, не отводя взгляда от моих затуманенных кайфом глаз начал расстегивать пуговички, глядя на меня сверху вниз. Смотрел, а я млела от приятного тепла воды, обволакивающей тело, от сошедшего оргазма, оставившего в теле легкую усталость и сонливость, и от взгляда, в котором хотелось утонуть без остатка.

Но еще сильнее хотелось, чтобы это Давид утонул в моем.

Поэтому пересилив желание продолжать ничего не делать, я села прямее и сама потянулась к ширинке его брюк.

Самсонов стряхнул с плеч рубашку, продолжая следить за моими слегка разморенными движениями, и как только я звякнула замочком, брюки упали к его ногам, и перед моим взором предстал самый красивый мужчина из живущих на Земле в практически обнаженном виде. Черные боксеры не в счет. Я сразу их с него стянула, оставив его возвышаться надо мной в порочной наготе.

Огромные плечи Самсонова мощным куполом венчали широкую грудь, покрытую темными волосками. Пресс четким рельефом уходил в пояс Адониса, подчеркивая стройность талии и узких по сравнению с плечами бедер.

Я сглотнула. До того сильно хотелось коснуться его кожи, пройтись по ней пальцами, ощутить его мощь.

Вздыбленная плоть налилась и пульсировала. Она была совсем рядом, и мне на мгновение стало страшно, что я не справлюсь, или Давиду не понравятся мои неумелые ласки. Мне доводилось раньше видеть члены, но естественно на картинке и в кино. И я не представляла, что когда-то сама захочу попробовать сделать минет кому-либо. Раньше это казалось какой-то грязной лаской.

Но сейчас, когда тело еще помнит эти жаркие прикосновения его пальцев, а любопытство пересиливает страх, я все же решаюсь пойти ва-банк и обхватываю его ладонью, сжимая у основания.

– Делала раньше? – спрашивает слегка хрипло, а я поднимаю на него взгляд и медленно вбираю его пульсирующий член в рот. Головка, уздечка, ствол. Меня хватает только до половины его длины, головка упирается в горло. Легонько веду головой в сторону в отрицательном жесте, а Самсонов с шумом втягивает кислород в легкие и прикрывает глаза. А потом его бедра подаются чуть назад и снова ко мне. Головка растягивает горло, мне нечем дышать, но я не убираю голову, позволяя Самсонову насладиться. Тот замирает на секунду, а потом повторяет движение, толкаясь мне в горло.

17

– То есть мы едем не на званый ужин, а на семейные посиделки? – задумчиво постукивала по поручню лифта ноготками. Мы поднимались на самый верх Нью-Йоркской высотки, где располагалась квартира какого-то магната. Не думала, что Самсонов решится взять меня на закрытую вечеринку если можно так сказать. Давида пригласил на ужин его партнер по бизнесу с супругой. Их будет двое. Нас будет двое. Это совершенно новый уровень отношений. И честно признаться я не была готова к такому повороту событий. – Они ведь будут спрашивать о нас.

– И? – Самсонов поднял руки и лениво поправил бабочку, глядя в зеркальную поверхность. Он стоял рядом со мной гранитной скалой в черном. И я казалась еще меньше в своем нежно голубом платье с прозрачными рукавами. Наряд обтягивал фигуру как вторая кожа, но выглядел вполне консервативно из-за закрытого кроя.

– Ты поведешь на ужин содержанку? – провокационно спросила, поворачиваясь к Самсонову, и раздраженно отвела его руки от галстука, чтобы поправить самой. – Разве это не дурной тон?

– А кто сказал, что ты моя содержанка? – обвил мою талию руками, притягивая меня ближе. А я впала в легкую растерянность от его слов.

– Это такая попытка не платить мне деньги? Хитро…

Самсонов рассмеялся, а я закончила поправлять его бабочку и опустила руки на лацканы смокинга. Под моей ладонью мерно билось сердце, и пульс убаюкивал. Хотелось прижаться и замереть на секунду.

– Содержание твоей сестры оплачено полностью, если ты об этом… – произнес успокаивающе, а я подняла на него взгляд и поразилась. Он так похож на моего отца и брата. Такой же высокий, широкоплечий и темноволосый. Будто под копирку. Правду говорят, что девушки ищут себе парней, похожих на самых любимых мужчин в своей жизни. От этой мысли стало страшно.

– И что мне сказать, если жена этого толстосума спросит, как мы познакомились? Или как давно встречаемся… Или есть ли у тебя родинка на бедре…

– Ты всегда шутишь, когда волнуешься? – сжал теснее, запечатлев на моих губах быстрый поцелуй. Успокоительный. Но по факту только распаляющий и оставляющий после себя дикий голод.

– А ты всегда уходишь от ответа, когда не знаешь, что сказать? – не осталась в долгу, и Самсонов подавил улыбку. Все же он безумно красив, когда не мечет молнии взглядом. Да и в том случае тоже…

– Скажи ей правду.

– Окей! – закатываю глаза, понимая, что придется импровизировать. – Мы познакомились на приеме, потом меня выкрали из магазина нижнего белья и в багажнике привезли в его дом какие-то варвары. Там меня поставили перед фактом, что я теперь его собственность. И вот я здесь! – развела руки в стороны театральным жестом, изображая как буду говорить все это жене его партнера, и Давид фыркнул.

– Серьезно? В багажнике везли?

– Я не хотела ехать! – обиженно надула губы и Самсонов клюнул и снова меня поцеловал. Мало. – Сопротивлялась…

– Кто бы сомневался… – удрученно покачал головой и разжал руки, когда звякнул лифт.

Когда створки разъехались, перед нашим взором возникла шикарная гостиная с панорамными окнами в пол у противоположной ее стены. Мы ступили на мраморную плитку и нам навстречу вышла супружеская пара.

– Давид, очень рада вас видеть, – супруга невысокого полноватого мужчины производила впечатление старлетки-алкоголички. Она шагнула к нам, Самсонов галантно поцеловал кончики ее пальцев, а потом обнял меня за талию и представил им.

– Я тоже рад вас видеть, Элеонора. Роберт, – кивнул ее супругу. – Познакомьтесь с моей спутницей. Это Кристина.

Мне в голову совершенно некстати пришла мысли, а что, если бы он привел меня в дом к знакомым моего отца. Это было бы забавно… Лучезарно улыбнулась и кивнула хозяевам дома.

После церемонии знакомства, мы прошли в столовую, где для нас заранее накрыли стол. Обстановка была уютной и я довольно легко чувствовала себя здесь, что не укрылось от Давида. Я ловила его задумчивые взгляды и старалась делать вид, что для меня впервой сидеть в доме богачей и разговаривать с ними на равных. Актриса из меня хреновая. Да и приборами я умею пользоваться, а сервировали стол здесь как на лучших аристократических приемах. Самсонов спалил и мое умение и задумчиво хмурился почти весь ужин.

Мужчины разговаривали о делах, а Элеонора развлекала меня разговорами о всякой дребедени. Надо отдать этой женщине должное – она умеет поддержать беседу на любые темы. И за столом ни разу не возникло неловкости. Как только ужин завершился, мужчины извинившись покинули нас, ушли в кабинет. И хозяйка дома наконец решила перейти к делу.

– Скажите, как вам это удалось? – она поднялась из-за стола, приглашая меня устроиться в кресле неподалеку, а сама подошла к бару и достав оттуда два бокала наполнила их тягучей жидкостью. А потом развернулась и задумчиво на меня посмотрела.

– О чем вы? – спросила, стараясь сохранять невозмутимое лицо, хотя где-то внутри начала зарождаться дрожь.

– Давид заядлый холостяк. Он всегда приходил к нам на ужин в одиночестве, и я отчаялась сватать ему своих подруг и их дочерей. Он ни на кого из них не смотрел… – она картинно повела плечом, а потом подошла к креслам и подала мне бокал. На вкус как мед, разбавленный сахаром. Мою челюсть свело, но я продолжила улыбаться. – И я уже было подумала, что он голубой.

Ликёр пошел носом, и я прыснула, чувствуя что разговор принимает нежелательный оборот. Слышал бы ее Самсонов…

– Но когда Роберт сказал, что Давид придет со спутницей, я не поверила своим ушам, – дама отсалютовала мне, грациозно отпивая из своего бокала, и я уже вытерев губы салфеткой тоже поднесла тару к губам. Боже, что за мерзость! – Теперь скажите честно, как такой посредственной девушке как вы удалось его захомутать?

Если бы она спросила меня об этом неделю назад, когда мы с Самсоновым только начали «работать» вместе, я ответила бы на ее вопрос какой-нибудь ложью в стиле: «Мы просто поняли, что жить друг без друга не можем»… Но эта была бы такая приторщина прямо как этот ее коньячный сироп, поэтому я на секунду задумалась, обмозговывая ответ, а потом отставила стакан на стеклянный столик и произнесла с улыбкой.

18

– Кто я такая? – попугаем повторила, понимая что врать не получится. Давид все прочтет по моему лицу как бы я ни старалась.

– Кристина! – рявкнул предупредительно, а я с тоской покосилась на приборную панель, видя что мы проехали только десять этажей, осталось еще пятьдесят. Он точно свернет мне шею в оставшиеся сорок.

– Я не понимаю вопроса…

– Не понимаешь? – размазывает меня собой, прижимает к стенке и заглядывает в глаза. – Откуда у студентки из семьи среднего класса умение разбираться в столовых приборах?

Могла бы поспорить, что это элементарные правила, которые знают многие, но было что-то в выражении его лица, и я предпочла промолчать.

– Ты общаешься с подчиненными свысока, – продолжает вбивать гвозди в крышку моего гроба. – Носишь дорогие шмотки, будто выросла в них, – значит, он уже давно присматривался. – Ты знаешь как переключать скорости на ягуаре, хотя это лимитированная коллекция и тот кто ни разу не сидел на подобных тачках не справится без инструкции, – чертов Шерлок! – И серьги твои нихрена не хрусталь. Это бриллианты, Кристина. А теперь ответь мне, только учти, от этого зависит твоя жизнь. Кто. Ты. Нахрен! Такая?

Прорычал последнюю фразу, и я поняла, что мне придется сказать правду. Ну… Полуправду…

– Ты не первый мужчина, который меня содержит, – до этого я сидела на шее у папы, и ведь я почти не соврала, верно подобрав слова. Подняла на Самсонова осторожный взгляд и продолжила. – Раньше у меня уже был спонсор, который и оплачивал мое содержание…

Давид сощурился, явно не веря моим словам, а я продолжила закапываться.

– Я жила в его доме так же как и в твоем. Он покупал мне дорогие шмотки и украшения… Серьги – его подарок.

Ощутила что давление ослабло, Самсонов оттолкнулся от стены и отступил к противоположной, все еще в упор на меня глядя. Он молчал. Ждал продолжения.

– Он научил меня всему, что я знаю…

– Но ты не спала с ним. Почему? – спросил грубовато. А мой взгляд утонул в пространстве, когда отвечала.

– Ему не нужен был секс со мной, – черт, только поверь мне. Пожалуйста, поверь. – Только мое общество.

– Как долго это продолжалось? – Давид больше не давил. Что-то в его облике изменилось. Возможно он принял такую правду, ведь я почти не врала. Не во всем.

– Три года, – отвела взгляд, надеясь что он не заметил лжи. Я ведь жила с папой с рождения, и в одном Самсонов был полностью прав. В дорогих шмотках я выросла.

– И что произошло потом? – он напряженно спросил, изучая мое лицо.

– Он уволил меня, потому что ему захотелось другую… – в эти слова Давид не поверил, но не стал допытываться. Еще секунду он изучал мое лицо, а потом звякнул лифт, и Самсонов шагнул к створкам, подставляя мне локоть.

– Имя его назовешь, или самому придется пробивать? – мы вышли из лифта, шагая к стеклянным дверям, где дежурил швейцар в бордовой ливрее. Я молчала до того момента как мы вышли из здания, и только потом ответила.

– Не хочу ворошить прошлое.

Самсонов поймал мой взгляд и не отпускал, пока не обошел машину и не открыл водительскую дверь. Мы смотрели друг на друга как борцы в поединке. Кто-кого? И мне не хотелось уступать. Но и он не сдавал позиции.

– Я выбрал тебя потому что ты не была замечена содержанкой раньше. Это был один из критериев. Самый основной. Мне не нужны шлюхи в доме.

Его слова до глубины души обидели, но я промолчала, закусив щеку изнутри.

– Тогда уволь меня, Самсонов! Валяй!

– В машину сядь, – процедил сквозь зубы, раздражаясь на меня что повысила голос в таком месте. Подчиняться не хотелось, но я все равно сделала как он велел и громко хлопнула дверью. – Я никак не могу тебя понять, – заговорил, трогая с места. – Ты все шаблоны к чертям рвешь. В голове не укладывается как тебе это удается. Меня это бесит и одновременно интригует.

Не знаю, принимать ли это за комплимент или же не обольщаться. Ведь минуту назад меня гордо окрестили шлюхой при том, что я девственница. Парадоксально.

Скрестила руки на груди, стараясь не смотреть на Давида. Отвернулась к окну.

– Ни разу не встречал такую как ты.

– И не встретишь больше! – огрызнулась, но приятное тепло растеклось по коже, когда Самсонов властно опустил свою руку на мое колено, а потом слегка сдвинул вверх. Этот собственнический жест был таким приятным, что внутри меня что-то сжалось.

– И это я тоже понимаю…

Самсонов молча ехал по ночному городу, а я задумчиво смотрела как мимо нас мелькают огни ярких вывесок. И только потом до меня дошло…

– Куда мы едем? – спросила, повернувшись к Давиду и тот будто выпадая из своих мыслей бросил в мою сторону короткий взгляд и повел плечом.

– В отель переодеться, после – куда скажешь.

Приятное предвкушение затопило меня восторгом, и я улыбнулась.

– То есть мне позволено выбрать развлекательную программу на сегодня? – повернулась к Давиду, устраиваясь удобнее на сиденье его спортивной тачки. Его рука, лежащая на моем колене чуть сместилась выше и Самсонов сжал ее, напоминая о своем властном присутствии, но не подавляя. Он как и я наслаждался прикосновением, которое было очень собственническим, но при этом каким-то необычно новым.

– Тебе позволено всё, – туманно ответил и свернул на пустующее место около Сохо.

В номер мы поднимались в молчании. Но оно не было тягостным как прежде, скорее нам было комфортно в тишине рядом. Самсонов думал о чем-то своем, а я размышляла, чем же удивить мужика, у которого есть всё.

Как только вошли, я торопливо подлетела к шкафу, рассматривая вешалки с нарядами, и не сразу услышала почти бесшумные шаги за спиной. Самсонов отвел мои волосы за плечо, перекидывая их вперед и медленно расстегнул молнию на голубом платье. То разошлось до самой поясницы оголяя мою спину.

Давид медленно проник горячими руками под ткань в районе талии и положив руки на мой живот притянул меня к себе, целуя в голую шею.

19

Куда повести мужика, не привыкшего отдыхать? В самый громкий ночной клуб города! Купить ему сет коктейлей «Бронепоезд» и заставить пить. Самсонов не сопротивлялся. Надо отдать ему должное, с выпивкой он справлялся уверенно, и мне даже не пришлось вливать в него, в этом плане у него все в полном порядке. С танцами сложнее.

– Я не танцую, – коротко обрубил и развалился в кресле вип-столика который мы заняли. Просто удивительно, что нам досталось тут место, обычно бронировать надо за сутки как минимум. Я красноречиво поднялась, обошла столик и встала над его креслом, намекая чтобы двигал задницей. Но вместо этого Самсонов дернул меня на себя и я не устояла. Каблуки в этом деле очень сволочная обувь. – Сказал же…

– Пойдем! – шутливо стукнула Давида по груди, обтянутой черной футболкой поло, которая безумно ему шла. Мне кажется футболки поло вообще были придуманы для этого мужика, чтобы подчеркнуть его плечи и охрененность.

– Не мечтай! – усадил меня удобнее, в наглую опуская руку на мое бедро. Точнее чуть повыше него, на задницу, в общем. Самсонов оказывается любитель полапать. – И не надейся меня споить…

– А я и не пыталась, – возмущенно возразила, безотчетно улыбаясь в ответ. Самсонов выпил больше десяти стопок коктейля, но все еще трезв. Все еще красив. Все еще улыбается. Поерзала на его коленях, потянулась к столику и взяла оттуда две стопки. Давид нахмурился. – За твой отпуск!

Толкнула ему стопку, тот взял и коснулся ей края моей тары. А потом махнул ее даже не морщась. А вот мне пришлось закусить долькой лимона, иначе я бы сошла с ума. Забрала у Давида пустую стекляшку и поставила на столик, снова поворачиваясь к собеседнику.

– Один танец.

Тот помотал головой. Я поджала губы. Поднялась с его колен, нехотя (но виду не показала), и бросив на своего нанимателя последний красноречиво высокомерный взгляд, направилась к танцполу.

Клуб Лаво был переполнен. Это заведение одно из самых пафосных и дорогих, и я бывала тут пару раз, поэтому и выбрала его. Самсонов не возражал. Заведение было рассадником порока и разврата, тут тусовалась вся золотая молодежь и девушки модельной внешности встречались чаще, чем на подиуме. Поэтому я не удивилась, когда во время танца обернулась и заметила, что к Самсонову подсела какая-то сучка.

Он не возражал, а это взбесило меня еще больше, но я не собиралась устраивать сцен. Давид не тот, кто потерпит подобное. Поэтому я решила поступить иначе. Придвинулась чуть ближе к нашему столику и выцепив в толпе симпатичного блондина улыбнулась ему.

Тот понял с полуслова и подкатил. Сначала неспешно приближаясь в танце, потом уже смелее приобнял за талию и мы начали танцевать вместе. Самсонов заметил. Видела, что бросал в нашу сторону взгляды, но не вмешивался. Чтоб его!

Повернулась к блондину и закинула руки на его плечи, продолжая танцевать. Движения стали смелее, его руки наглее. Они сползли с талии на бедра, и блондин начал направлять меня, задавая ритм. Я вырисовывала восьмерки задницей ему нравилось. А вот Давиду, кажется не очень. Но он не вставал. Сидел и разговаривал с этой мымрой.

– Хочешь выпить? – парень наклонился к моему уху и проорал, а я подавила желание поморщиться и кивнула. Тот указал на бар и повел меня туда. По пути к бару блондин держал меня за руку и небрежно гладил мои пальцы. Его прикосновение не отталкивало, но и не вызывало внутри трепета как прикосновение другого человека. Где он сейчас? Все еще за столиком со своей мымрой?

Вздрогнула, когда вторую мою руку сжали и резко обернулась.

Давид стоял как бетонная стена и не двигался с места. Плечи расправлены, ноги чуть расставлены, голова склонена на бок. Он не смотрел на меня, хотя это мою руку сжимал. Смотрел он на блондина, и честно на месте того я давно бы уже свалила подальше, пока жива. Но тот видимо не обладал инстинктом самосохранения, потому что шагнул к Давиду и задрал подбородок вверх. Они серьезно? Собрались здесь разбираться?

– Давид? – дернула свою руку, привлекая внимание этого наглого типа. С другими девушками флиртует, а мне нельзя даже выпить?

Тот не ответил.

Тогда я аккуратно высвободила свою руку из хватки блондина, который кстати все понял по моей извиняющейся улыбке. Мой спутник отчалил, а я сердито выдернула руку из лапищи Самсонова и зашагала к столику. Надеюсь та шмара убралась.

Давид заметил мое настроение и поймав за талию потянул на себя.

– Это что было? – спросил, заглядывая в глаза, а я ткнула в сторону столика и рявкнула в ответ.

– А это что было?

У этого мужлана хватило наглости ухмыльнуться.

– Ты, значит, на принцип пошла?

– Нашла того, кто со мной потанцует! – уперлась в его грудь руками с удовольствием ощущая, как меня притянули ближе. – А может и решит проблему с моей девственностью…

Зря я это сказала. Самсонов тут же надел на лицо непроницаемую маску без эмоций и его руки сжались.

– Это исключено, – отрезал твердо. – Ни один мужик тебя не тронет, уяснила? Иначе он труп.

– А почему нет? Я же шлюха! Помнится, ты хотел отдать меня своей охране, чтобы позабавились! – в запале ору ему в лицо, но в глазах напротив мелькает огонек усталости и чего-то еще, не поддающегося объяснению. И я понимаю, что больше не хочу с ним спорить. Вообще ничего не хочу. – Давай уйдем отсюда, – вздохнула, глядя в глаза Давиду и тот кивнул и повел меня на выход. Тупая идея была с этим отпуском. Сразу видно, мы с Самсоновым из разных вселенных.

– Тачку угнали, – Давид напряженно заключил и достал из кармана телефон. Я оглядела сырой тротуар все еще не веря в происходящее. Тут же камеры кругом. Только идиот пойдет на это. – Сука, думал же еще на такси ехать…

– Самсонов ты гонишь? – произнесла глухо, хотя ответ знала наверняка. Нет. Он не гонит. Он прав. То место, куда он парковал свой спортивный седан пустовало. Просто потрясно!

– Дамир. У меня тачку угнали только что. Да, – Самсонов назвал подчиненному свой адрес и бросив короткое «разберись» положил трубку. – Ну, чем займемся?

20

– Никогда еще не ела на такой высоте, – произнесла мечтательно неспешно шествуя рядом с Самсоновым. Он галантно держал меня за руку переплетя наши пальцы. Мы шли по узкой улочке, абсолютно пустынной в этот час. Время близилось к четырем ночи. – Как тебе удалось договориться с охраной?

Давид на секунду задумался, а потом пожал широкими плечами.

– У меня там знакомый, – ответил коротко.

– Тот самый, что провожал нас? – спросила и мой спутник кивнул.

– Знакомый в охране, знакомый, крышующий сервисы разбора… Ты оказывается общительный парень, – глянула снизу вверх на Давида, и тот дернул уголком губ.

– Отголоски прошлого… – ответил, и мой рот сам собой распахнулся.

– Не говори только, что ты и тачки угонял!

Самсонов промолчал, лишь улыбнулся загадочно, и я остановилась как вкопанная.

– Ты это умеешь? – взвизгнула взволнованно и мой спутник потянул меня за руку дальше.

– Там ничего сложного. Это же не мазератти за двадцать лямов. Хотя и эти можно угнать, если знать, как.

– Самсонов! – шагнула за ним следом, все еще в голове не укладывалось, что Давид умеет и это. – А я никогда не каталась на угнанной тачке…

Произнесла удрученно, отчего-то чувствуя себя простачкой. А мне казалось, что это я умею тусоваться и развлекаться, но Самсонов переплюнул меня по всем пунктам. Высотка, теперь это. Думала, научу его, а это мне есть чему у него поучиться…

– Хочешь прокатиться? – туманно спросил, и я поймала его загадочный взгляд, который лучился скрытой улыбкой в уголках черных глаз.

– Ты еще спрашиваешь? – возбуждение вперемешку с эйфорией накрыло так внезапно, что я не смогла сдержать радостный вопль.

Самсонов дал мне знак вести себя потише, приложив палец к губам и мотнул головой в сторону парковки.

– Подождешь здесь?

– Шутишь? Я хочу с тобой!

Самсонов кивнул, а потом подошел к одному из домов, мимо которых шли и коснулся тонкой реечки, из которых был сделан палисад. Она напоминала линейку, но очень длинную.

Один точный удар, и реечка отломилась, оставаясь в руках Самсонова.

– Зачем она? – спросила шепотом и Давид в тон ответил мне.

– Увидишь…

Мы прошли вдоль ряда машин, припаркованных у жилых домов, и я ткнула пальцем в кабриолет.

– Вот эту хочу, – восторженно зашептала, не знаю почему мы перешли на шепот, но Самсонов не возражал. Машина была старомодная, черный тент, который заменял крышу был слегка потрепан, капот поцарапан. На ней явно нет сигналки, просто невыгодно ставить на такую развалюху эту опцию.

Давид подошел к тачке вплотную и толкнул реечку в щель между боковым стеклом и дверью. Окинул улицу взглядом, убеждаясь, что мы тут одни и вдруг дернул дверь, и та открылась.

– Серьезно? – не верила своим глазам.

– Садись, только быстро и тихо, – бросил мне команду в своей манере, но я была так счастлива, что не проронила ни слова, просто молча подчинилась и торопливо заняла место пассажира. Давид сел следом, и поддев панель под рулем дернул ее, оголяя плотный пучок проводов. Та же рейка послужила проводником, и Самсонов закоротил проводки. Мотор загудел.

Боже мой! Неужели это происходит в реальности?

Давид бросил на меня короткий взгляд и заметив восторг на моем лице негромко спросил.

– Ты уверена?

Торопливо покивала,и Самсонов улыбнулся мне и тронул, выезжая на дорогу.

– Теперь назад дороги нет. Мы преступники.

В его устах эта фраза прозвучала так обреченно, что я невольно хихикнула.

– Тебе не впервой, – улыбнулась, чувствуя, как приятный азарт пьянит кровь. Опустила свою кисть на его бедро и прошлась по джинсовой ткани ноготками.

– Обычно я не палюсь, – ответил в тон и накрыл мою руку своей. – А сейчас нас реально могут загрести…

– Если поймают! – бросила короткий взгляд в зеркало заднего вида. Улица пустынна. Никто еще не понял, что тачка в угоне, значит пара часов у нас точно есть.

– Ты всегда такая безбашенная? – спросил с искренним интересом, а я с наслаждением почувствовала, как его пальцы легонько поглаживают мои на его бедре.

– Только рядом с тобой… – ответила честно и повернулась к собеседнику. – Это ты делаешь меня такой.

Мы проехались вдоль длинных улиц центра, потом свернули на проспект, пестрящий огнями. Давид опустил тент и плотный поток ветра взметнул мои волосы и наполнил легкие прохладой. Хотелось смеяться. Я зажмурилась, вскидывая руки вверх. Ловя этот поток, разрезая его, а потом поднялась на ноги и ветер ударил в лицо. Кровь неслась по венам, плавя их восторгом. Сердце радостно билось в груди, и я не могла прекратить улыбаться, глядя на освещенную дорогу.

– Сядь, пока не выпала, – Самсонов скомандовал, но я лишь ухватилась за край лобового стекла для устойчивости и продолжила глотать этот чистый влажный воздух, бьющий в лицо. Он охлаждал кожу, запутывался в волосах, заставлял глаза слезиться, но я с уверенностью могла сказать, что еще никогда, ни разу в жизни не была так счастлива. – Кристина, сядь сейчас же!

Плюхнулась на пассажирское, надувая губы и поймала на себе строгий взгляд Самсонова.

– Ты просто невыносима! – заключил сердито, а я показала его профилю язык и машинально потянулась к бардачку.

– А это что? – извлекла оттуда тоненькую трубочку из бумаги. Края трубочки были плотно завернуты, а внутри было что-то насыпано. Самсонов фыркнул.

– Умеешь же ты выбирать тачки… – забрал у меня самокрутку и поднес к носу. – Поищи, там должна быть зажигалка.

Она и правда нашлась в кипе всякого хлама, и я протянула ее Давиду и тот сунул сигарету в зубы и подкурил.

– Самсонов, ты же не собираешься…? – но мои слова утонули в белом дыме, который тут же рассеялся потоком ветра. – Ты же не знаешь, что в ней…

– Эти сигареты можно узнать по запаху, Кристина.

– Самсонов! Это противозаконно! – повторила как монахиня и Давид в ответ широко ухмыльнулся и протянул мне сигарету угольком вверх.

21

Давида ткнули мордой в асфальт, приставили пистолет к лопатке, а мне всего лишь галантно вывернули руки на до боли сжали запястья наручниками.

– Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете может быть использовано против вас в суде… – офицеров было трое, двое вязали Давида, один меня, попутно зачитывая нам наши права. Они говорили на английском, и в моей голове было жуткая каша из слов, хотя знала этот язык как родной.

– Потерпи, я нас вытащу, – Самсонов спокойно произнес, глядя на меня, когда его подняли с земли и повели к тачке с мигалками. А я только сейчас вдруг поняла, что этот мужчина по-настоящему безбашенный. И второе открытие свело меня с ума своей горькой правдивостью.

Именно таким он мне и нравится.

Нас привезли в участок. Часы показывали половину пятого утра. Сонный дежурный окинул нас взглядом и достав с гвоздика ключи повел патрульных по коридору. Нас подтолкнули следом.

Камера была узкой и темной. Без окон и с одной решетчатой дверью. Нас впихнули в нее и тут же сняли с нас наручники.

Самсонов с удивительной для арестанта вежливостью заговорил с полицейским о праве одного звонка, и Давида увели, видимо звонить, а меня оставили одну. Я растерла запястья и огляделась.

К одной стене были прикручены койки, расположенные в два яруса. Матрасов на них не было, только странные на вид подстилки, напоминающие мат. У противоположной стены был потемневший от времени унитаз и раковина. На этом удобства заканчивались. Я вздохнула и прошла к одной из коек, усаживаясь на нее.

Встречать рассвет в участке. Что может быть романтичнее?

Шизанулась. Надо позвонить Арману, он вытащит. Сначала поорет, но вытащит. Но тогда я спалюсь перед Самсоновым. А мне сейчас гораздо сильнее чем до этого не хочется чтобы он узнал, кто я. То чувство взаимного влечения, что возникло между нами и волновало, как давно забытое ощущение симпатии, мгновенно растает под натиском правды. Как только Давид узнает, из какой я семьи, меня ждет полный игнор с его стороны, и это в лучшем случае…

А я до дрожи в измученном теле хотела провести с ним хотя бы оставшиеся до рассвета часы. И хотела, чтобы он точно так же на меня смотрел как тогда в переулке. И чтобы держал в объятиях так же крепко. И чтобы целовал.

Скрип решетки заставил вынырнуть из сладких иллюзий, и я повернулась к двери, глядя на вошедшего сокамерника.

– Позвонил? – спросила, окидывая взглядом силуэт Самсонова. Тот выделялся огромной горой, а свет, бьющий из-за его спины от единственной лампочки на весь коридор, делал его еще более устрашающим. И этот ужасный широкоплечий и безбашенный зверь шагнул к шконке, на которой я сидела, неспешно подошел, встал надо мной и поддев мой подбородок двумя пальцами заставил поднять голову.

– Как ты маленькая? – произнес нежно, и внутри меня что-то сжалось. Поднялась и уткнулась в его грудь носом, зажмуриваясь из-за странного жжения в груди. Давид обнял меня, целуя в макушку и прошептал. – Скоро нас выпустят, и мы улетим домой.

– Домой? – глухо прошептала, вдыхая до боли знакомый аромат его одеколона и чистого секса сильного и властного мужика. – Не хочу домой, – продолжила тихо. Там Арман будет рвать и метать и папа с ним за одно. Вслух не произнесла.

– А куда хочешь? – его руки неспешно гладили меня по спине, а дыхание щекотало макушку и было так дико приятно чувствовать себя защищенной от всего мира этими огромными руками.

– Купаться хочу и загорать, – и чтобы только ты и я… Снова промолчала о последнем.

– На Багамы?

– Да, – ответила, представляя как солнышко будет жарить, и вода в бассейне приятно охлаждать.

– Тогда на Багамы, у меня там бунгало на маленьком острове.

Давид слегка переместился к койке и начал присаживаться, увлекая меня за собой. Я оказалась на его коленях, все еще прижатая к нему и не хотела открывать глаза и поднимать голову. Хотела раствориться в нем и остаться тут навсегда.

– И часто ты там бываешь? – спросила, представляя Самсонова на белоснежном песке в одних купальных плавках, обтягивающих его крепкую задницу.

– Когда хочу свалить от всех и на сутки выпасть из жизни, – ответил задумчиво. – Всего один раз там был.

– Если бы у меня был дом на Багамах, я бывала бы там чаще… – отозвалась глухо и Самсонов ухмыльнулся.

– Хочешь подарю? – произнес с налетом улыбки, и я подняла голову и взглянула на Давида. В его глазах плескалась нежность и мне стало до безумия приятно просто на него смотреть и понимать, что безумно ошибалась в этом человеке. Считала его бездушным монстром, а на деле он оказался самым притягательным человеком в мире.

– Я хочу не этого… – ответила. Голос чуть подвел и пришлось сглотнуть.

Он не спросил, чего хочу, потому что прочел это во взгляде. И понял все без слов.

Поднялась на ноги и снова вернулась на колени Самсонова, седлая их. Давид отклонился к стене и смотрел на меня горящим взглядом, в котором удивительно сочеталось возбуждение и бушующая тьма, готовая вот-вот поглотить меня с головой.

Его бедра каменной твердостью обжигали мои. Платье чуть задралось, и Самсонов тут же опустил руки на мою задницу и сжал, придвигая меня на себя. Еще ближе. Бугор на его ширинке уперся в меня там, и ток прошел по телу.

Закусила губу, впиваясь в широкие плечи ноготками, и Самсонов стиснул зубы, зверем глядя на меня снизу вверх.

– Кристина…

Бретелька платья соскользнула и кожи тут же коснулись жесткие губы Давида. Он поцеловал меня в плечо, а потом спустился ниже и коснулся чувствительного места под ключицей. Мои глаза сами прикрылись. Стянула со второго плеча бретельку и сняла с руки. Давид переключился на шею, слегка царапая ее щетиной, поглаживая языком, лаская губами, и было невозможно вернуться в реальность, поэтому не открывала глаза. Стянула вторую бретельку и платье теперь держалось лишь на груди и одно неверное движение, оно оголит ее, оставляя меня обнаженной.

Обняла Самсонова за плечи, зарылась пальцами в волосы на его затылке и поймала требовательные губы, впиваясь в них своими. Самсонов смачно сжал мою попку, вжимая член в мое лоно сквозь ткань джинсов и тонкую преграду моих трусиков. Я застонала.

22

Еще несколько секунд я, как дура, пялилась в его лицо, обращенное в ноутбук, а потом до меня дошло, что опустив голову, Самсонов дал понять, что разговор окончен.

Обращается со мной как с шавкой!

Скрипнула зубами и, чтобы сохранить хотя бы видимость уцелевшей гордости, развернулась и медленно пошла на выход. Солнце ослепило, как только я вышла на трап, внизу ждал белый внедорожник, около которого стояла Лаура. Вот же сучка!

Начала спускаться по трапу понимая, что выбора не оставили. Да, Самсонов предоставил мне свободу, но при этом надел на шею поводок в виде своей подопечной, которая будет контролировать каждый мой шаг.

Выпустил из клетки погулять на волю. Под присмотром тюремщика.

Прошла мимо подчиненной Самсонова и заняла заднее пассажирское, даже не взглянув на Лауру. Та обошла внедорожник и села за руль.

– Ты мне не нравишься, – она без предисловий начала, и я с удовольствием могла ответить ей тем же, но промолчала. – Так что постарайся не создавать проблем, иначе надолго здесь не задержишься.

– А я думала Давид решает, кто задержится здесь, а кто нет, – с ледяной улыбкой ответила и выдержала ее взгляд в зеркале заднего вида. Та промолчала.

Ехали мы долго. Сначала петляли по бесчисленным шоссе, потом начались узкие улочки пригорода, которые вскоре сменились очередными шоссе. Асфальт плавился под колесами, за бортом было не меньше тридцати пяти, и я мысленно порадовалась, что во внедорожнике работает кондиционер.

Лаура остатки пути молчала, а я смотрела за окно и любовалась видами такими непривычными, но безумно красивыми. Почти весь горизонт занимал бездонный Атлантический океан, небо было таким прозрачным, что казалось отражением воды, будто я смотрю на мир, преломленный зеркалом.

Когда машина свернула на выложенную брусчаткой улочку, я невольно переключила внимание на мелькающие мимо виллы. Белоснежные огромные красавицы утопающие в буйной зелени и цветах. Потрясающее место. Я и сама хотела бы здесь жить.

Лаура свернула к одной из них, и машина миновала забор из кованного железа.

Когда мы остановились, я вышла на мощеную плиткой дорожку и оглядела величественную виллу из белого камня. Недурно.

Лаура подошла ко мне и протянула ключи, а я напряженно уставилась на ее руку.

– Уборщица будет приходить раз в два дня. Холодильник забит едой. Удачи.

Она не останется контролировать меня? А вдруг я завтра же сбегу за океан?

– Попробуй только притащить сюда какого-нибудь хахаля, – Лаура презрительно зыркнула на меня, и я закатила глаза и забрала у нее ключи, стараясь не касаться ее пальцев. Развернулась и поднялась на невысокую ступеньку, ведущую на крыльцо. Белая резная дверь открылась, как только я провернула ключ дважды.

Вилла встретила тишиной и прохладой. После удушающей жары с улицы воздух в помещении приятно холодил. Я медленно пересекла широкую гостиную, заглянула во все спальни, их оказалось пять. К каждой примыкала ванная с джакузи и застекленной душевой. Одна из спален, очевидно хозяйская была больше и оттуда открывался потрясающий вид на пляж. Вышла из двери спальни, которая вела на широкую террасу и спустилась по ступеням, невольно замирая, когда перед глазами предстал задний двор.

Широкий бассейн с подсветкой, шезлонги вокруг, чуть поодаль фонтан, в котором заманчиво плескалась вода. Прошла к нему, запустила руку под прозрачную пелену и прикрыла глаза, чувствуя как прохладные капли облизывают пальцы. Выпрямилась, решив что непременно искупаюсь сегодня, и начала спускаться к полосе пляжа. Она была довольно широкой и, к моей радости, огороженной высоким забором. То есть посторонние не могли проникнуть на частный пляж, и этот кусочек рая принадлежал только хозяевам дома. Потрясающе!

Начала развязывать шнурки на белых кедах и вдруг поняла, что у меня совсем нет обуви и одежды, помимо той, в которой я сюда приехала. Да и плевать! Вилла закрывается, пляж огорожен! Никто не нарушит мой покой, а значит я могу разгуливать хоть голышом! Перспектива заманчивая.

Стянула с ног обувь и ступила на горячий песок, ступни зажгло, но я лишь теснее зарылась в золотую массу вдохнула наполненный солью и свежестью ветер. Он играл в волосах, ласкал разгоряченную кожу, скользил по ней как нежные прикосновения, и сознание тут же нарисовало мне картинку прошлой ночи. Руки Давида на моей коже, черный взгляд, который манит утонуть в нем, и голос…

Я хочу сделать это сам…

Так ли он хотел? Раз после случившего сбежал, поджав хвост? Настроение мигом испортилось, и я тяжело вздохнула и зашагала к дому. Надо принять душ и выспаться. А потом связаться с братом и попросить, чтобы он забрал меня отсюда. Каким бы райским ни было это место, нельзя забывать, что его хозяин мудак, и делать мне тут нечего…

Сходив в душ, я скинула с себя полотенце и рухнула на огромную двухметровую постель. После бессонной ночи меня довольно быстро накрыло, и я уснула, позабыв закрыть дверь.

Проснулась я когда время клонилось к закату. В комнате был приятный сумрак и мне понадобилось пару секунд, чтобы вспомнить, где я.

На вилле по-прежнему стояла тишина, и я поднялась с постели и прошла к единственному комнате шкафу. Там нашлась мужская рубашка и я надела ее, мысленно радуясь, что она огромна и прикрыла мое тело как платье. Закатала рукава и отправилась на поиски еды. Холодильник и правда был забит продуктами, и я достала зеленое яблоко и сыр. Нарезала все это кубиками и прихватила бутылку красного сухого и бокал.

На террасе сидеть не хотелось, гораздо больше манила белая полоска пляжа, и я прошла к ней и уселась на шезлонг по-турецки и к ногам примостила свой нехитрый ужин. Еще несколько минут и солнце начнет клониться к горизонту. Закаты на Багамах – одно из самых волшебных зрелищ.

Расплавленный за день воздух стал мягче и уже не так облеплял духотой. Легкий бриз к вечеру стих и сейчас прозрачная гладь океана была ровной как стекло. Розовато-золотистое стекло, в котором плескалось отражение закатного солнца. Океан ласкался. Мягким шуршанием подталкивая нежные барашки редких волн к белой пелене песка. Тшш-тшшш… Это шуршание успокаивало, переплеталось с криками чаек где-то вдалеке и наполняло удивительным умиротворением.

23

Безумно жарко. Кажется, что кожа стала толстой и не позволяет дышать. Хочется стянуть с себя каждый ее сантиметр и сделать вдох, и я ворочаюсь сквозь сон и вытягиваю затекшие ноги. Ложусь на спину.

Звук льдинок, легонько ударившихся о края стакана, вводит в ступор. Будто кто-то побалтывает рукой, в которой сжата тара. Кто-то посторонний. Но я отчетливо помнила, что находилась в доме одна!

Резко подрываюсь, и взгляд натыкается на темную фигуру в кресле у кровати, которое стоит в изножье. Я отчетливо вижу разворот широких плеч и мощную шею. Голова ночного гостя повернута чуть в сторону, и услышав мой шумный выдох он медленно переводит взгляд, и меня прошибает диким, животным страхом.

Он обо всем узнал…

– Боишься спать одна? – Самсонов негромко тянет, и я силюсь различить в его тоне нотки недовольства или скрытой ярости, но в нем только усталость и неподдельный интерес.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю, глядя на Давида затравленным зверьком. Он либо не в курсе, что я разговаривала с Абрамовым, либо хорошо это скрывает.

– Сам не знаю, маленькая… – устало шепчет, и я вдруг с кристальной ясностью понимаю, что он не в курсе. И он устал. Возможно, не спал целый день из-за работы и перелетов, но вместо того, чтобы остаться дома, он здесь. На Багамах. Там, где я.

Сажусь прямее. Скидываю с плеч покрывало, и понимаю, почему мне было так жарко. Я забыла включить кондиционер и укуталась в покрывало. Плюсом на мне мужская рубашка.

– Как ты вошел? – задаю самый глупый из вопросов и Самсонов едва уловимо улыбается. Слышу это по его тону. И внутри меня что-то отогревается.

– Этой мой дом.

Его голос звучит ласково. В нем нет ни намека не тот сухой тон, которым он говорил со мной в самолете. Сейчас со мной снова тот Давид, что успокаивал меня в камере. Гладил по плечам, целовал в макушку. Его тепло согревало, а сила его рук напитывала спокойствием и умиротворением. И он сказал, что никогда не сделает мне больно.

Медленно поднимаюсь с постели и делаю шаг к креслу. Самсонов молчит, наблюдает, но я слышу, как его дыхание учащается стоит мне подойти и встать напротив. Карий взгляд скользит по моему телу от колен вверх по его рубашке на мне и доходит до лица.

И я понимаю, что больше нет сил терпеть.

Делаю шаг, но Самсонов успевает раньше и сдергивает меня на себя. Слышу звон хрусталя о паркет, когда из его рук падает стакан. Опускаюсь на его колени, седлая их, и уже через секунду моя рубашка стянута через голову и отброшена в сторону.

Наши губы влепляются вдруг в друга, и комната наполняется шумом нашего дыхания. Его язык грубо толкает мой, а руки уже расстегнули ширинку и направляют каменный член, помогая мне сделать то, без чего умираем оба.

Еще один шумный выдох нашего смешавшегося дыхания. Самсонов стиснул зубы, я застонала и замерла на нем. Так плотно, что кажется наши бедра спаялись. Он внутри, и так туго и много, что удивляюсь, как я смогла его принять. Такой огромный и твердый.

– Боже, Кристина… – ловит мою шею и озверело притягивает, заставляя открыть глаза. В его взоре – черный огонь и тьма. В моем – экстаз запойного наркомана.

Сжимаю его мышцами, и Давид сипит сквозь стиснутые зубы, а меня его реакция напитывает триумфом. Пьянит и опьяняет. И хочется снова. Еще одна доза и я сорвусь, но я сжимаю снова, Самсонов рычит.

– Что ты за девка такая? Ведьма с чистыми как лед глазами… – произносит обреченно, а потом медленно опускает руки и, подхватив меня под ягодицы, обрушивает нас на постель. Накрывает меня собой.

Его член внутри почти не двигается. Самсонов не позволяет мне отстраниться ни на секунду, будто не хочет прерывать эту тесноту взаимной близости.

А мне надо больше…

Тянусь к застежкам его рубашки, едва ли получается выдернуть одну из петли. Руки неверные. Давид помогает и одним рывком сдергивает ее с плеч, по паркету рассыпаются градинки-пуговички. Жар его кожи впечатывается в мою грудь. Каменные мышцы дразнят соски, которые мгновенно твердеют. Самсонов наконец толкается глубже и тут же с хрипом замирает, а я едва ли могу связно мыслить.

– Не могу так. Не могу, девочка, – хрипит мне в губы, а я открываю глаза и ловлю его озверелый взор.

– Я хочу тебя, Давид, пожалуйста…!

И это было последним, что отпечаталось в памяти, потому что я поняла: либо сойду с ума, либо кончу сейчас же. И стоило лишь подтолкнуть этого зверя, он сорвался с цепи и растерзал мое тело до победного оргазма, который разрывал, кромсал на куски, выжимал все силы, пока этот огромный зверь яростно вбивался внутрь, наполняя собой и жаром своего кайфа. А потом обессиленно замер во мне, так и не вынув, потому что не хотел прерывать момент такого нужного обоим единения.

Только так.

По-другому он и я не умеем любить.

Пульс медленно утихал, расслабляющая ватность покидала тело, и я открыла глаза и сонно улыбнулась Самсонову.

Тот улыбнулся в ответ. Но не открыто, лишь в глазах мелькнула теплота и она навеяла что-то безвозвратно грустное. Что-то, отчего хочется закрыть глаза и уткнуться в широкую грудь.

– Красивая, – произнес задумчиво и отвел прилипшую от влаги прядку с моей щеки.

– И ты… – вторила в унисон, и Давид вдруг по-мальчишески ухмыльнулся и поднялся, протягивая мне руку.

– Знаю, малышка… – помог мне встать, хотя мои ноги все еще не дружили с мозгом и идти не хотели. Прижал к себе и чмокнул в губы звучно, и мне показалось что впервые вижу Самсонова в таком хорошем настроении. – Жрать хочу пиздец. Иди корми своего рыцаря!

Я застонала, и тут же взвизгнула, когда поднял на руки и понес к выходу из спальни.

Вцепилась в голые плечи Давида, который даже не потрудился брюки застегнуть и они чудом не слетели с него пока он нес меня в кухню.

– Ты издеваешься, Самсонов? – не могла скрыть улыбки, которая шла до удивительного от самого сердца, и зажмурилась, жадно ловя момент. – Готовить тебе пожрать в три ночи?

24

Мясо сгорело, и нам пришлось срезать почти половину, чтобы добраться до съедобной части.

После нас ждал завтрак и размеренный утренний секс, который выжал из нас остатки сил, и мы все-таки уснули.

Поднялись мы во второй половине дня, бодрые и отдохнувшие. Давид нехотя сообщил, что нам придется возвращаться в город, и так же нехотя предложил мне остаться на Багамах и еще отдохнуть, но я поняла, что без него больше не хочу этого и приняла решение поехать с ним.

Перелет прошел быстро, наверно, потому что мы провели большую его часть в спальне на борту лайнера, и я поняла, что меня еще ни разу в жизни не любили на такой высоте.

После прилета Самсонов снова окунулся в работу. А я ждала его как он и хотел, и это было удивительно не напряжно, напротив – наполняло приятным томлением, потому что я знала – как только он придет, я снова буду сходить с ума от его близости и требовательных ласк.

Всю прислугу мы отпускали к вечеру и как только Давид приезжал с работы, мы оставались наедине. Он ел приготовленный мной ужин и меня. Не важно в какой последовательности, главное уверенно справлялся с обоими задачами. Кухонный стол, к слову, как раз нужной высоты.

Иногда я беспокоилась о том, что мы не предохраняемся, но мысль, что у этой любви могут быть последствия наполняла мое тело безмерным счастьем, и я решила отдать все на волю судьбы. Давида нисколько не смущал факт незащищенного секса, напротив мне иногда казалось, что он даже больше, чем я хочет, чтобы последствия были. Ведь не зря каждый раз в момент нашей близости он подчеркнуто остро ловит мой взгляд и делает это, зная к чему все приведет.

Целую неделю я жила только им. Дни превратились в один монотонный квест: прожить до вечера, когда Давид вернется с работы и мы останемся вдвоем.

Ненавижу бездействовать и к концу недели я все-таки решила покинуть скромную обитель.

Выбрала для выхода строгий костюм классику: черную юбку и приталенный жакет. Надела его поверх кружевного бралета и натянула чулки с кружевной резинкой на подвязках. Шпильки с алой подошвой завершили образ, и я выделила губы помадой в тон. Волосы заколола в строгий пучок чтобы выдержать стиль и царственно спустилась в холл, где меня ждал Адам.

– Поехали, – кивнула водителю-охраннику, которого мне отдали в полное рабство и прошла к черному внедорожнику, ожидавшему у крыльца.

В офис Самсонова мы прибыли в районе обеда.

Я поднялась на самый верхний этаж стеклянного здания и вошла в приемную. Пожилая секретарша сообщила, что у него видеоконференция, но она закончится через двадцать минут, но я, игнорируя ее взволнованное «погодите», вошла в просторный кабинет мужчины, который трахал меня при любой удобной возможности. Заметив нежданную гостью, хозяин кабинета оскалился.

Дал мне знак занять кресло напротив его стола. Я подчинилась. Я любила это делать.

Самсонов продолжил делать вид, что слушает голоса из динамика его ноутбука, стоящего перед ним, а сам нагло изучил мой наряд, придирчиво рассматривая меня с ног до головы и удовлетворенный видом повел бровью.

Я перекинула ногу на ногу и Самсонов сглотнул. Заметил, что чулки – единственное что надето на мне под юбкой. Теперь повела бровью я.

Скучающе посидела пару минут, понимая, что он и правда занят, конференция еще не закончилась, а потом взяла с его стола пару листов и ручку и принялась вычерчивать квадраты.

Нарисовала пару, пододвинула лист Давиду, тот нахмурился, но взял и тут же поднял на меня удивленный взгляд.

– Морской бой? – произнес одними губам, а я кивнула и начала расчерчивать на своем поле кораблики. Четыре однопалубных, три двухпалубных, два трехпалубных и один четырехпалубный. Предварительно уложила лист за крышку его ноутбука, чтобы не видел.

Самсонов последовал моему примеру и отметил свои корабли, а потом взял маленький лист и начеркал.

«Что на кону?»

Я задумалась, и решила пойти по легкому сценарию.

«Массаж» – написала на том же листе, Давид кивнул и добавил.

«И анал»

Я прыснула, он дал мне знак вести себя тише и ответил собеседнику из монитора что-то про курс акций.

Наглец! Но с Самсоновым хотелось испробовать всё.

Кивнула, чувствуя, как щеки запылали, и лицо Давида осветила плотоядная улыбка. Вот гад!

Он написал на маленьком листе первый ход и игра началась…

Совещание должно было закончиться через пару минут, слышала это по разговору участников. Я потопила восемь из десяти кораблей Самсонова он потопил пять моих и теперь нещадно продувал. Но делал это красиво. Бросал в мою сторону многозначительные взгляды, отвлекал короткими записочками, внаглую мухлевал. Ну конечно он проигрывал. Он ведь не знал, что брат натаскал меня на эту игру как мастера профи. А я ликовала.

Когда был потоплен последний из кораблей Давида, тот хлопнул крышкой ноутбука и убрал тот в стол, а потом резко обогнул его и шагнул ко мне. Я встретила его на полпути.

Торопливо рухнула на дубовую столешницу, Самсонов задрал мою юбку, не заботясь о нежности и жадно вошел в меня, а потом замер, давая привыкнуть к его размеру.

– Ты проиграл… – заключила игриво, и Самсонов слизал с моих губ поцелуй и расстегнул пуговички жакета, отгибая чашку бюстика вниз. Грудь удобно легла в его ладонь, и я застонала.

– Требую реванш, – ласково сжал полушарие и толкнулся бедрами глубже, и я развела ноги шире упиваясь мыслью, что он снова берет меня без остатка. Мои туфли цеплялись за его брюки, Самсонов выпустил грудь и поддел меня под колени, еще сильнее раскрывая перед ним. Чтобы еще глубже войти.

– Реванш получают только те, кто играет честно, – заключила со стоном, и Давид прорычал мне в губы, когда толкнулась навстречу.

– Честная игра и я – вещи несовместимые, – вбивался, клеймил, вдалбливался каждым движением наполняя мое тело легкостью и покалыванием. Становилась трудно дышать. Но и не дышать не могла, потому что хотелось – им.

25

Самсонов не обманул, заехал за мной ровно в шесть, но прежде в дом доставили миллион алых роз. Я не шучу, цветы заносили тоннами в огромных коробках, и когда я спустилась в холл была поражена развернувшейся картиной.

Мужики в униформе заносили и заносили цветы, составляя их плотными рядами и вскоре между розами осталась лишь узкая дорожка, ведущая от лестницы к входной двери.

– Это что? – спросила ошалело, беря в руки подол длинного алого платья в пол. Стоящий неподалеку Адам переступил с ноги на ногу.

– Это вам. Давид просил передать, что ожидает в машине.

Покачала головой и начала протискиваться между коробок с цветами, приподняв платье так, чтобы влажные бутоны не намочили подол. Самсонов сдурел! Где он возьмет столько ваз, чтобы все это расставить?

Вышла на широкое крыльцо и вздохнула, чувствуя как сердце заходится от привычного томления. Давид стоял около машины, прижавшись спиной к пассажирской двери. Он скрестил руки на мощной груди, подчеркивая и без того широкий разворот плеч, и идеально-черная матовая рубашка натянулась на бугрившихся мышцах. В горле пересохло, и я сглотнула и начала спускаться под острым взглядом, который не оставлял без внимания ни один сантиметр моего тела.

– Тебе идет красное, но я наверняка уже говорил об этом, – поймал меня за талию и потянул на себя, небрежно поглаживая поясницу и чуть пониже. – И трусиков на тебе нет, ты решила отправить ужин насмарку?

– Если бы мне сказали, что от этого зависит накормят меня или нет, я надела бы широкие панталоны. Есть хочу безумно!

Мимо нас прошел мужчина в форме и сел в грузовик с эмблемой цветочного, а потом начал выезжать.

– А я тебя хочу безумно, – Самсонов выдохнул мне в ухо, и его теплое дыхание согрело мочку и беззащитную шею, которая тут же подверглась вероломному нападению его алчных зубов. Мое тело покрылось мурашками.

– По какому случаю цветы? – спросила, вздрагивая от накатившего кайфа. Заглянула в карие, как горький шоколад, глаза и поразилась какими они стали родными. И без этого взгляда, согревающего нежностью и одновременно раздевающего до нитки, я уже не смогу дышать.

– Ухаживать пытаюсь за тобой. Что там обычно делают в таких случаях? Цветы, конфеты, в рест сводить… Я никогда не делал, мне рассказывали… – наглец ухмыльнулся, и я ткнулась ему в грудь, лбом едва сдерживая смех. Но плечи все равно затряслись.

– Самсонов ты… – недоговорила, расхохоталась, и Давид урвал короткий поцелуй и открыл для меня дверь своего спортивного седана. Видимо в этот раз мы обойдемся без его водителя.

– Садись, на тачке тебя прокачу, это тоже говорят надо делать, чтобы бабу охмурить…

Я не унималась и, даже когда села и закрыла за собой дверцу, продолжала смеяться, провожая взглядом огромную фигуру любимого мужчины, обходящего капот.

Любимого. И я не кривлю душой.

Просто не хочу пока говорить ему об этом, потому что не знаю, как отреагирует.

Давид сел и подцепив мою руку устроил ее на своем бедре.

– Вот тут держи, вдруг выпаду, – не знаю, почему у него такое хорошее настроение, но мне определенно это нравилось! И я сжала пальцы поверх гладкой ткани черных брюк, наслаждаясь моментом. В последнее время я все чаще это делаю, и становится немного страшно.

В ресторан мы приехали через минут двадцать. Давид припарковался у пафосного места в центре города и помог мне выйти из спортивной машины. Она безумно низкая и на деле не так-то просто из нее выбираться, особенно в платье, которое путается в ногах.

В холле никого не было, и мы прошли в огромный уютный зал и заняли столик в центре. Вокруг ни души.

– А где все? – спросила, оглядывая пустое помещение. Столы были накрыты, но ни одного посетителя, будто мы попали в мир апокалипсиса и люди вымерли.

– Сегодня рест закрыт для посещения, – ответил просто и сам наполнил мой бокал вином. Красным в тон помаде и платью.

– Ты откупил здание на целый вечер? – ошалело распахнула глаза.

– Решил, вдруг ты не наденешь трусиков, и я захочу трахнуть тебя прямо на этом столе.

– Самсонов ты шизанулся! – взяла бокал и отпила, чувствуя приятную легкость в теле и сладость красного на языке.

– Да, думаю это именно так и называется… – отсалютовал мне бокалом и тоже выпил, а потом нажал кнопку вызова официанта, которая откуда-то взялась в ресте, где салат стоит пару тысяч, и в зал вошел официант с парой подносов.

Одно блюдо он поставил около меня, второе Давиду. Молча поднял крышки и удалился, а я ощутила, что безумного голодна, потому что носа коснулся самый умопомрачительный аромат свежего блюда.

– Я заказал на свой вкус ты не против? – Давид взял в руки нож и вилку и с легкой небрежностью, которая присуща всем его плавным движениям приступил к ужину.

– Не против, – помотала головой, невольно залипая на образ мужчины напротив. Боже, неужели мне суждено было влюбиться в самого страшного мужчину: конкурента моего отца и врага моего брата, и быть от него без ума? Бред! Но это так. И поставь меня сейчас между Арманом и Давидом и прикажи выбрать – я заколеблюсь. Эта мысль острой иглой пронзила мозг, и я крепче сжала вилку и нож, понимая, что у судьбы весьма странное чувство юмора. И как мне знакомить отца со своим парнем?

Помотала головой и принялась за еду, чувствуя, как кружится голова от вина на голодный желудок. А может не от вина, а от мыслей, что роились в ней.

– Какие еще методы ухаживания ты собираешься применять? Ну чтобы я знала, к чему готовиться… – повела плечом небрежно, стараясь отвлечься от предательских мыслей. – Вдруг мне посреди ночи в спальню привезут экран и кресла для кинотеатра…

– Кстати, – Давид красноречиво ткнул в мою сторону вилкой и кивнул, – спасибо за идею! Я снова рассмеялась и опустила взгляд на тарелку.

Дверь, ведущая в холл распахнулась так резко, будто ее вышибло взрывом. Ручка ударилась о стену, и мы вздрогнули. Давид нахмурился, бросил в мою сторону успокаивающий взгляд и тут же прострелил начальника своей охраны убийственным.