Затерянные в смерти

1

К Стейтен-Айленду по Нью-Йоркской бухте отплыли на экскурсионном пароме солнечным летним днем три тысячи семьсот шестьдесят один пассажир. Двое из них замыслили убийство.

Остальные пассажиры ярко-оранжевого парома, окрещенного «Хиллари Родэм Клинтон», были в основном туристы. Они безостановочно щелкали фотокамерами или снимали на видео уплывающую вдаль панораму Манхэттена и ставшую символом статую Свободы.

Даже в 2060 году, спустя два столетия после того, как она впервые приветствовала полных надежд переселенцев в Новый Свет, вряд ли кто или что могло превзойти по популярности эту Леди – так называли ее американцы, а еще ласково – Старушкой.

Все палубы были забиты пассажирами. Люди толкались, выискивая лучший ракурс для фотографий, хрустели соевыми чипсами, высасывали из банок прохладительные напитки, купленные в буфетах, а паром, мирно пыхтя, скользил по спокойной воде под безмятежно голубым небом.

День был жаркий, запах солнцезащитных кремов смешивался с прохладой морского простора, все палубы были забиты людьми. Расстояние от Нижнего Манхэттена до Стейтен-Айленда паром должен был покрыть за двадцать пять минут. На турбокатере вышло бы вдвое быстрее, но у экскурсионного парома были другие задачи.

Большинство пассажиров намеревались сойти на причале Сент-Джордж, потолкаться в терминале, потом снова сесть на паром и тем же путем вернуться. Все путешествие занимало час, а в такой прекрасный летний день есть ли лучший способ провести час?

В закрытых салонах расположились местные жители, которые ездили на работу в город, но на этот раз пренебрегли мостами, катерами и воздушными трамваями. Они старались держаться подальше от людской толчеи и коротали время, разговаривая по телефону или работая на карманном компьютере.

Стояло лето, а это означало, что среди пассажиров много детей. Младенцы плакали или спали, малыши постарше капризничали или баловались, родители старались развлечь скучающих или угомонить, указывая им на великую Леди и на проходящие мимо суда.

Для Кароли Гроган из Спрингфилда, штат Миссури, эта морская прогулка была очередной галочкой в списке обязательных дел. Это она была инициатором семейной поездки на каникулы в Нью-Йорк. Среди других пунктов списка числились подъем на смотровую площадку Эмпайр-стейт-билдинг, посещение зверинца в Центральном парке, Музея естествознания, собора Святого Патрика и художественного музея (хотя она не была твердо уверена, что ей удастся загнать туда мужа и сыновей десяти и семи лет), острова Эллис, Мемориального парка, бродвейского спектакля (все равно какого) и поход по магазинам на Пятой авеню.

Будучи женщиной справедливой, Кароли внесла в список футбольный матч на стадионе «Янки» и примирилась с тем, что по магазину «Тиффани» ей, скорее всего, придется ходить одной, пока ее банда ударит по игральным автоматам на Таймс-сквер.

Кароли Гроган было сорок три года. Она наконец-то воплотила свою заветную мечту. Долго ей пришлось пилить, толкать, уговаривать мужа, прежде чем она все-таки сумела вытащить его куда-то к востоку от Миссисипи.

Отсюда не так далеко и до Европы.

Кароли хотела сфотографировать своих «мальчиков», как она называла Стива и сыновей, но какой-то мужчина любезно предложил щелкнуть их всех вместе. Кароли с удовольствием передала ему камеру, а сама встала рядом с мальчиками на фоне знаменитой статуи, символизирующей свободу.

– Видишь? – Кароли легонько толкнула мужа локтем в бок, когда они снова стояли у перил и смотрели на воду. – Он был так любезен! Вовсе не все ньюйоркцы – хамы.

– Кароли, он такой же турист, как и мы. Может, из Толедо, Огайо или еще откуда-то в этом роде.

Но Стив сказал это с улыбкой. Ему доставляло большое удовольствие подкалывать жену, чем честно признать, что он прекрасно проводит время.

– А я вот пойду и спрошу его.

Стив лишь покачал головой, когда его жена решительно направилась к мужчине, который их сфотографировал, и завела с ним разговор. Это было так похоже на Кароли! Она могла заговорить с кем угодно и о чем угодно. Легко!

Вернувшись, она наградила Стива торжествующей улыбкой.

– Он из Мэриленда, но, – добавила она, ткнув его пальцем в грудь, – он уже почти десять лет живет в Нью-Йорке. Он едет на Стейтен-Айленд навестить свою дочку. Она только что родила ребенка, тоже девочку. Его жена сейчас у дочки, она встретит его на причале. Это их первая внучка.

– Ты, надеюсь, узнала, давно ли он женат, где и как познакомился с женой, за кого голосовал на последних выборах?

Кароли засмеялась.

– Мам, я пить хочу.

Короли взглянула на младшего сына.

– Знаешь, я тоже. Давай-ка мы пойдем купим чего-нибудь попить для всей компании? – Кароли взяла мальчика за руку и, лавируя среди людей, начала пробиваться сквозь толпу, запрудившую палубу. – Тебе здесь нравится, Пит?

– Тут здорово, но мне ужасно хочется посмотреть пингвинов.

– Завтра с утра пораньше и посмотрим.

– А можно мне сосиску?

– А ты не лопнешь? Мы же всего час назад уже ели сосиски.

– Они вкусно пахнут.

«Каникулы – значит баловство», – решила Кароли.

– Ладно, сосиска так сосиска.

– Но мне еще надо в туалет.

– Хорошо. – Кароли была опытной матерью и отыскала взглядом туалеты, как только они взошли на паром.

И уж конечно, раз Пит об этом заговорил, ей тоже захотелось в туалет. Кароли указала сыну на мужской туалет.

– Если выйдешь первым, стой прямо здесь. Ты же помнишь, как выглядят служащие парома? Какая у них форма? Если тебе что-нибудь будет нужно, обратись к одному из них.

– Да ладно, мам, мне просто нужно пописать.

– Ну что ж, мне тоже. Значит, если выйдешь первым, жди меня здесь.

Кароли проводила сына взглядом, прекрасно зная, что он закатил глаза, как только оказался у нее за спиной. Она с улыбкой направилась к женскому туалету.

И увидела табличку: «Туалет не работает».

– Вот черт!

Кароли на секунду задумалась. Как ей поступить? Потерпеть, пока Пит не выйдет, пока они не купят сосиски и напитки, потому что в противном случае он начнет канючить, а уж потом поискать другую уборную.

А может, все-таки взглянуть одним глазком? Не может быть, чтобы все кабинки разом вышли из строя. Ей-то нужна только одна!

Кароли толкнула дверь и поспешно вошла. Ей не хотелось оставлять Пита одного надолго. Она быстро прошла мимо ряда умывальников. Скорее бы вернуться снова на палубу: вот-вот должен показаться на горизонте Стейтен-Айленд.

Кароли повернула к кабинкам и застыла как вкопанная.

«Кровь, – это была ее единственная мысль, – столько крови!» Женщина на полу как будто купалась в ней.

Склонившийся над телом мужчина держал в руке остро заточенный нож, с которого все еще капала кровь, а в другой сжимал парализатор.

– Мне очень жаль, – сказал он.

Кароли была в шоке, но ей показалось, что он говорит искренне.

Не успела Кароли набрать в легкие воздух, чтобы закричать и броситься бежать, как он спустил курок парализатора.

– Мне очень, очень жаль, – повторил он, хотя Кароли его уже не слышала: она рухнула на пол.

Рассекая бухту на турбокатере, лейтенант Нью-йоркской полиции Ева Даллас подумала о том, что совсем не так она хотела бы провести летний день. С утра она была на подхвате у своей напарницы Пибоди, которую назначила ведущим следователем по делу о кончине некой Вики Трендор, третьей жены Алана Трендора, раскроившего ей череп бутылкой недорогого калифорнийского шардоне.

Согласно утверждениям новоиспеченного вдовца, неверно было утверждать, что он вышиб ей мозги, потому что мозгов у нее отродясь не было.

Пока прокурор и адвокат перетягивали канат, вырабатывая соглашение, что защита не будет оспаривать обвинение, а обвинение подберет статью помягче, Ева успела сделать кое-что из бумажной работы, обсудить с двумя детективами стратегию по открытому делу и поздравить еще одного коллегу с успешным закрытием дела.

По ее прикидкам, день складывался удачно.

А теперь они с Пибоди неслись сломя голову по воде в лодчонке размерами, прикинула Ева, не больше доски для серфинга, на всех парах приближаясь к оранжевой массе парома, остановленного на полпути между Манхэттеном и Стейтен-Айлендом.

– Полный отпад! – Пибоди стояла на носу, запрокинув лицо навстречу ветру, трепавшему ее отросшие темные волосы.

– Почему?

– Господи, Даллас! – Пибоди опустила солнцезащитные очки на кончик носа и взглянула поверх них на Еву темно-карими глазами. – Нам выпало покататься на лодке! Мы на воде. Я уже почти забыла, что Манхэттен – это остров.

– Вот это мне и не нравится. А тут, на воде, поневоле задумаешься: почему он не тонет? Весь этот груз – дома, улицы, люди, да он должен камнем пойти ко дну!

– Да брось! – Пибоди со смехом водрузила очки обратно на переносицу. – Статуя Свободы, – указала она пальцем. – Все-таки ничего лучше на свете нет.

У Евы не нашлось возражений. Был случай, когда она едва не погибла внутри знаменитой статуи в смертельной схватке с радикальными террористами, вознамерившимися ее взорвать. Даже сейчас, глядя на эту величественную фигуру, она вспоминала, как ее муж, весь в крови, цеплялся за выступ в короне статуи.

Они справились, Рорк сумел разрядить бомбу и спасти положение. Символы очень важны. Она и Рорк пролили свою кровь, чтобы величественная статуя, символизирующая свободу, по-прежнему могла вдохновлять людей и давать им надежду.

Что ж, это прекрасно, это тоже работа. Чего она не понимала, так это с какой стати отдел убийств должен мчаться сломя голову на паром. При чем тут она, лейтенант убойного отдела, если Департамент транспортной полиции не может разыскать пассажирку?

Кровь по всему туалету и пропавшая женщина. Что ж, это, может, и любопытно, решила Ева, но, в общем-то, не ее территория. По правде говоря, это вообще не территория. Кругом вода. И большое оранжевое судно на воде.

Почему лодки и суда не тонут? Праздная мысль. Ева тут же вспомнила, что иногда тонут, и решила больше об этом не думать.

Когда катер подплыл ближе к большой оранжевой лодке, она увидела, что на всех палубах люди толпятся у ограждения. Некоторые махали им.

Пибоди помахала им в ответ.

– Прекрати, – приказала Ева.

– Извини, это рефлекс. Похоже, транспортники вызвали подкрепление, – заметила она, кивком указывая на турбокатера с логотипом ДТП, Департамента транспортной полиции, сгрудившиеся у борта. – Надеюсь, она не упала за борт. И не прыгнула. Но кто-нибудь заметил бы, верно?

– Скорее всего, она просто вышла из пассажирской зоны и заблудилась. И сейчас пытается выбраться.

– А кровь? – напомнила Пибоди.

Ева пожала плечами:

– Давай подождем и посмотрим.

Это тоже было частью ее работы – ждать и анализировать. Она уже двенадцать лет работала копом и вполне сознавала, насколько опасны поспешные выводы.

Ева несколько раз переступила ногами, приспосабливаясь к замедляющемуся ходу катера. Она вглядывалась в лица людей, стоящих у поручня. Ветер трепал ее короткие волосы, а ее глаза – золотисто-карие и бесстрастные – изучали то, что могло быть местом преступления.

Как только катер причалил, она поднялась на паром.

Молодому человеку, который кинулся к ним и протянул руку, чтобы помочь Еве, было под тридцать. Он был в легких спортивных брюках цвета хаки и в светло-голубой рубашке с логотипом ДТП. Светлые волосы обрамляли загорелое лицо, на котором выделялись светло-зеленые глаза.

– Лейтенант, детектив. Я инспектор Уоррен. Рад, что вы здесь.

– Вы так и не нашли пассажирку, инспектор?

– Нет. Поиск еще идет. – Он жестом пригласил их следовать за собой. – Мы усилили наряд ДТП двенадцатью офицерами, чтобы ускорить поиск и оцепить места, где пропавшую женщину видели в последний раз.

Они начали подниматься по трапу.

– Сколько пассажиров на борту? – спросила Ева.

– Автоматический контролер пропустил три тысячи семьсот шестьдесят одного человека, взошедших на борт на терминале Уайтхолл.

– А почему вы вызвали отдел убийств, инспектор? Разве это стандартная процедура при пропаже пассажира?

– Нет, но тут стандартной процедурой и не пахнет. Должен вам сказать, лейтенант, это вообще ни на что не похоже. Это не имеет смысла. – Он начал подниматься по следующему трапу, окидывая взглядом людей, стоящих у перил. – Должен признаться, эта ситуация – не по моим мозгам. Пока пассажиры еще проявляют терпение. На пароме в основном туристы, для них это нечто вроде приключения. Но если мы задержим паром еще дольше, нас ждут неприятности.

Ева вступила на следующую палубу, где офицеры ДТП отгородили проход.

– Будьте добры, изложите факты, инспектор.

– Пропавшую женщину зовут Кароли Гроган, она туристка из Миссури, взошла на борт с мужем и двумя сыновьями. Возраст – сорок три года. У меня есть ее описание и фотография, сделанная сегодня на пароме. Она повела младшего сына покупать напитки, но сначала они завернули в туалет. Он пошел в мужской туалет, а она собиралась войти в женский. Велела ему ждать прямо у двери, если он выйдет первым. Он ждал-ждал, но она так и не вышла.

Инспектор Уоррен остановился у дверей туалетной комнаты, кивнул другому офицеру транспортной полиции, стоявшему на часах возле женского туалета.

– Никто туда не входил и оттуда не выходил. Через несколько минут мальчик позвонил матери по мобильному. Она не ответила. Он позвонил отцу, отец пришел вместе со старшим сыном. Отец, Стивен Гроган, попросил одну женщину – э-э-э… Сару Ханнинг – войти внутрь и посмотреть, нет ли там его жены. – Уоррен открыл дверь. – И вот что она увидела.

Ева вошла следом за Уорреном. И мгновенно поняла, что пахнет кровью. У копа из отдела убийств развито чутье на кровь. Этот запах забивал лимонную отдушку дезинфекции в черно-белом помещении с умывальниками из нержавейки, отделенном перегородкой от туалетных кабинок с белыми дверцами.

Кровь залила белый пол, змеилась ручейками, растеклась темной лужей, забрызгала дверцы кабинок и противоположную стену.

– Если это кровь Гроган, – заметила Ева, – вам не следует искать пропавшую пассажирку. Вам следует искать убитую пассажирку.

2

– Включить запись, Пибоди. – Ева включила свою камеру. – Лейтенант Ева Даллас и детектив Делия Пибоди, инспектор ДТП…

– Джейк Уоррен, – подсказал он.

– …на месте преступления на борту парома компании «Стейтен-Айленд Ферри».

– Паром называется «Хиллари Родэм Клинтон», – добавил Уоррен. – Вторая палуба, левый борт, женская уборная.

Ева кивнула, выгнув бровь.

– Отвечаем на вызов по поводу пропавшей пассажирки Гроган Кароли. В последний раз ее видели входящей в названную зону. Пибоди, возьми образец крови. Нам надо установить, человеческая ли это кровь и какой группы.

Она открыла полевой набор, хотя до самой последней минуты не была уверена, что он ей понадобится, и взяла баллончик с изолирующей жидкостью.

– Сколько людей здесь побывало с того момента, как Гроган пропала?

– С тех пор как я на борту, только я. До меня, насколько мне известно, Сара Ханнинг, Стивен Гроган и два человека из команды.

– На двери табличка «Туалет не работает».

– Да.

– И все-таки она вошла.

– Никто из тех, с кем мы говорили, не может подтвердить с абсолютной уверенностью, что Кароли Гроган сюда входила. Она лишь сказала сыну, что идет в туалет.

Обработав себя «Силитом», Ева шагнула в первую из четырех кабинок и махнула рукой над сенсором. Спуск воды работал нормально. То же самое она проделала в трех других кабинках. Результат тот же.

– С туалетом все в порядке.

– Кровь человеческая, – объявила Пибоди. – Группа А, резус отрицательный.

– Есть смазанные места, но нет следов волочения, – еле слышно пробормотала Ева. Она указала на узкий хозяйственный шкафчик. – Кто его открыл?

– Я, – ответил Джейк. – Хотел проверить, вдруг она там? Или ее тело. Он был заперт.

– Тут только один вход, он же выход. – Пибоди подошла к умывальникам. – Окон нет. Если это кровь Кароли Гроган, она не встала и не вышла отсюда своими ногами.

Ева остановила взгляд на пятне крови.

– Как вытащить труп из общественной уборной на пароме на глазах четырех тысяч человек? И почему бы, черт побери, не оставить труп на месте?

– Ответа на ваш вопрос я не знаю, – начал Джейк, – но хочу напомнить, что это туристическое судно. На нем не перевозят ни легковые машины, ни грузовики, зато есть специальные площади для торговли. Люди обычно стоят у поручней и смотрят на воду или сидят в буфетах и закусывают, любуясь видами из иллюминаторов. И нужно большое везение и дерзость, чтобы протащить по палубе окровавленное мертвое тело.

– Дерзость – может быть, но такого везенья никому не дано. Мне придется опечатать это помещение, инспектор. И мне надо поговорить с семьей пропавшей женщины и со свидетельницей. Пибоди, давай вызовем «чистильщиков». Пусть проверят каждый дюйм.

Джейк Уоррен предусмотрительно разместил семью Гроган в одной из буфетных. Здесь до них не доходили тревожные разговоры, они могли посидеть и перекусить, если понадобится. Для детей это был наилучший вариант.

Дети были спокойны, отметила Ева, а младший из мальчиков свернулся калачиком на узеньком диванчике в одной из кабинок, положив голову на колени отцу.

Мужчина гладил сына по волосам, его лицо было бледным и испуганным. Ева направилась к нему.

– Мистер Гроган, я лейтенант Даллас из Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка. Это детектив Пибоди.

– Вы нашли ее? Вы нашли Кароли? Она…

– Мы пока не обнаружили вашу жену.

– Она велела мне ждать. – Не поднимая головы с колен отца, мальчик открыл глаза. – Я ждал, но она так и не вернулась.

– Ты видел, как мама вошла в туалетную комнату?

– Не-а, но она сказала, что пойдет, а потом мы хотели пойти купить сосиски и попить. И она выдала мне цеу.

– Цеу?

Он сел, прижавшись к отцу.

– Ну, что я должен ждать, не сходя с места, а если мне что-то понадобится, надо спросить одного из служащих, а они все ходят в форме.

– Хорошо. А потом ты вошел в мужскую уборную, так?

– Только на минутку. Мне просто надо было… ну, вы понимаете. А потом я вышел и стал ждать, как мама велела. У девочек всегда дольше. Но это было уж очень долго, а я пить хотел. Я позвонил по телефону. – Мальчик покосился на отца. – Нам не разрешают часто звонить, только если очень нужно, но мне ужасно хотелось пить.

– Все хорошо, Пит. Кароли не отвечала, и Пит позвонил мне, и мы с Уиллом пошли туда, где он ждал. На двери женской комнаты висела табличка «Туалет не работает», и я подумал, что она могла пойти поискать другую уборную. Хотя нет, она не могла. Кароли ни за что не оставила бы надолго Пита. Вот я и попросил эту женщину заглянуть внутрь. А потом…

Стив покачал головой.

– Она сказала, что там кровь. – Старший мальчик судорожно сглотнул. – Леди выбежала оттуда с криком, что там кровь.

– Я вошел. – Стив потер глаза. – Я подумал, может, она поскользнулась и упала, ударилась головой или… Но ее там не было.

– Там была кровь, – упрямо повторил Уилл.

– Твоей мамы там не было, – твердо сказал Стив. – Она где-то в другом месте.

– Где? – потребовал Пит. В его голосе уже звучали слезы, Ева видела, что он вот-вот разревется. – Куда она пошла?

– Вот это нам и предстоит узнать, – уверенно сказала Пибоди. – Пит, Уилл, а ну-ка помогите мне принести всем попить. Инспектор Уоррен, можно мы тут пограбим?

– Конечно, можно! Я вам помогу. И зовите меня Джейком, – добавил он с улыбкой.

Ева скользнула в кабинку и села напротив Стива.

– Я должна задать вам несколько вопросов.

– Там было слишком много крови, – сказал он, понизив голос, чтобы не услышали сыновья. – Это была фатальная потеря крови. Я врач, работаю в отделении «Скорой помощи». Такая кровопотеря без немедленной медицинской помощи… Ради всего святого, что случилось с Кароли?

– Вам известно, какая у нее группа крови, доктор Гроган?

– Да, конечно, мне это известно! Первая положительная.

– Вы уверены?

– Конечно, уверен! У нее и у Пита первая положительная. У нас с Уиллом вторая положительная.

– Это не ее кровь. Кровь в уборной принадлежит не ей.

– Не ей… – Стив задрожал, Ева наблюдала, как он старается овладеть собой, но слезы выступили у него на глазах. – Не ее кровь. Не Кароли.

– Зачем вы поехали на Стейтен-Айленд?

– Что? Мы не собирались… Я хочу сказать… – Опять он прижал руки к лицу, глотнул воздуха и опустил руки. «Нервы крепкие, – отметила Ева. – Наверно, врачу «Скорой помощи» без них никак». – Мы просто хотели покататься и тем же паромом вернуться назад. Это была просто экскурсия. У нас отпуск, у детей каникулы. Второй день нашего отпуска.

– Ваши жена знает кого-нибудь в Нью-Йорке?

– Нет. – Стив медленно покачал головой. – Ее там не было. Но она ни за что не бросила бы Пита. Это какой-то абсурд! Она не отвечает по телефону, я все время ей звоню. – Он пододвинул телефон через стол к Еве. – Она не отвечает.

Стив покосился на детей, которых Пибоди и Джейк занимали в буфете, и наклонился поближе к Еве.

– Она никогда не бросила бы нашего мальчика. Добровольно – ни за что. Что-то случилось в той комнате. Там кто-то умер. Если она видела, что случилось…

– Давайте не будем забегать вперед. Мы только начали поиск. Сейчас я узнаю, как идут дела.

Ева встала и сделала знак Пибоди.

– Это не ее кровь. Не та группа.

– Ну, это уже кое-что. Ужасно симпатичные мальчики. Они очень напуганы.

– Они здесь на каникулах. Никого не знают в Нью-Йорке, если верить ее мужу, а я думаю, ему можно верить. А вот чему я никогда и ни за что не поверю, так это тому, что тело могло исчезнуть бесследно, а Кароли Гроган – будем считать ее живой – тоже исчезла, да еще и за компанию с убийцей-похитителем. Они где-то здесь. Сними показания со свидетельницы, хотя вряд ли это поможет прояснить картину. Я вызову подкрепление. Наших и ДТП. Нам нужно получить данные, показания, проверить всех, находящихся на этом проклятом пароме. Только после этого их можно будет отпустить.

– Я посмотрю, что можно сделать, а потом поговорю с женщиной. Знаешь, он вроде как флиртует со мной.

– Что? Кто?

– Симпатичный инспектор.

– Ой, я тебя умоляю!

– Нет, серьезно. Я, конечно, занята, но все равно приятно, когда симпатичный парень за тобой приударяет.

– Работай, Пибоди.

Покачав головой вслед напарнице, Ева сделала знак Джейку.

– Нам понадобятся еще люди. Я никому не дам сойти с парома, пока мы не проверим личность каждого, пока всех не опросим и не обыщем все судно.

– Около четырех тысяч человек? – Он негромко присвистнул. – А бунта вы не боитесь?

– У нас пропавшая женщина и, скорее всего, труп, спрятанный где-то на этом судне. И здесь же прячется убийца, – добавила Ева. – Я хочу взглянуть на записи, на камеры наблюдения, на мониторы.

– Это не проблема.

– Нам нужен электронщик, пусть попробует провести триангуляцию сигнала телефона Гроган. Если телефон еще при ней, мы сможем ее обнаружить. В котором часу она пропала?

– Насколько мы смогли установить, примерно в час тридцать.

Ева бросила взгляд на часы.

– Уже больше часа. Я хочу…

Раздался грохот, словно стреляли залпами из орудий, послышались крики. Ева выскочила в дверь и бросилась на палубу. И тут раздался новый залп.

Пассажиры свистели, улюлюкали, топали ногами, аплодировали, а в небе вертелись и рассыпались шутихи.

– Фейерверк? Ради всего святого, еще белый день стоит!

– Мы ничего такого не планировали, – сказал Джейк.

– Ложный маневр, – пробормотала Ева, – для отвлечения внимания. – Работая плечами, локтями, коленями, она начала проталкиваться в противоположную сторону от фейерверка. – Найдите, откуда палили, и остановите это.

– Я уже над этим работаю, – сказал Джейк и прокричал команду в коммуникатор. – А куда мы идем?

– На место преступления.

– Что? Я ничего не слышу в этом грохоте, – кричал он в коммуникатор. – Повторите!

Ева пробилась сквозь оживленную толпу, нырнула под ленту оцепления.

…И замерла, увидев женщину, отчаянно спорившую с офицером ДТП, охранявшим вход в туалетные комнаты.

– Кароли? – окликнула она женщину, и та стремительно обернулась.

Ее лицо было смертельно бледно, на щеках горели два красных пятна, на лбу наливался багровый синяк.

– Что? Что это значит? Я ищу своего сына. Я не могу найти сына. Где мой мальчик?

У нее что-то было с глазами, заметила Ева. Взгляд отстраненный, скорее всего, вследствие шока.

– Все в порядке. Я знаю, где ваш сын. Я отведу вас к нему.

– С ним все в порядке? Вы… Кто вы?

– Лейтенант Даллас. – Не отрывая глаз от лица Кароли, Ева извлекла жетон. – Я из полиции.

– Ладно. Хорошо. Он хороший мальчик, но он прекрасно знает, что нельзя уходить. Он должен был ждать меня здесь. Прямо здесь, на этом месте. Простите, что доставляю вам столько хлопот.

– Где вы были, Кароли? Куда вы пошли?

– Я? – Ее голос замер. – Я пошла в уборную. Разве нет? Простите, у меня голова разболелась. Я так испугалась из-за Пита… Эй, погодите, погодите, мне просто надо… – Кароли первой вошла в буфет, когда Ева открыла дверь. Она остановилась и воинственно подбоченилась. – Питер Джеймс Гроган! Сейчас ты у меня получишь.

Питер Джеймс Гроган, его брат и его отец среагировали как один человек: дружно бросились к ней через всю комнату.

– Разве я тебе не говорила, разве я не повторила сто раз, чтобы ты…

Ей так и не удалось договорить: муж и сыновья заключили ее в тройные объятия.

– Ради всего святого! Если ты думаешь, что это меня разжалобит, можешь не надеяться. Ну ладно, разве что самую капельку. – Она погладила мальчика, цеплявшегося за ее ноги, по волосам. – Стив? Стив? Ты весь трясешься. В чем дело? Что происходит?

Стив немного отстранился. Ровно настолько, чтобы поцеловать ее в губы.

– Ты… у тебя шишка на лбу. Ты ударилась головой.

– Я… – Кароли подняла руку и ощупала шишку. – Ай, больно! Когда это я стукнулась? Я себя как-то странно чувствую.

– Сядь. Пит, Уилл, дайте маме сесть. Садись сюда, Кароли, дай-ка мне тебя осмотреть.

Когда она села, он взял ее руки и прижал к губам.

– Теперь все будет хорошо. Все нормально.

«Нет, – подумала Ева, – еще далеко не все хорошо. Не для всех».

Кто-то был мертв. Кто-то вызвал эту смерть.

И оба они – и убитый, и убийца – пропали.

3

– Инспектор, прошу вас установить источник этих взрывов. Это место надо будет огородить. Мне нужен полный список офицеров ДТП и служащих на борту, включая арендаторов торговых площадей. Мне также нужны диски с камер наблюдения. Когда прибудут наши люди, они возьмут это на себя. Пибоди, поторопи их. – Ева бросила взгляд на семейство Гроган. Оставила им на семейное воссоединение еще минуту. – На пароме есть шлюпки, средства эвакуации?

– Конечно, есть.

– Надо их проверить, надо приставить охрану. Если что-то спускали на воду, я должна знать. Немедленно. Мне надо поговорить с охранником, который задержал миссис Гроган, когда она… вернулась. А пока просто запишите показания.

– Без проблем. Лейтенант, нам придется как-то разобраться с пассажирами. Хотя бы часть из них надо отпустить, высадить на берег.

– Я над этим работаю. Итак, пиротехника, служащие, диски, плавсредства, зоны оцепления. Давайте этим займемся.

Ева отвернулась от него и двинулась в тот угол, где сидела Кароли со своей семьей.

– Миссис Гроган, мне необходимо с вами поговорить.

– Мне хотелось бы обработать ей рану на голове. – Стив по-прежнему обнимал жену, словно стараясь оградить ее от опасности. – И вообще осмотреть ее как следует. Мне не помешал бы медицинский набор.

– Я найду вам аптечку, – пообещала Пибоди и бросила взгляд на Еву. – Наши парни будут на борту через пару минут.

– Хорошо. Найди аптечку. Организуй команду. Надо провести еще один обыск, прочесать весь паром сверху донизу. «Чистильщики» пусть работают в туалете. Попробуй установить, не пропал ли кто-нибудь еще из пассажиров.

– Слушаюсь.

Когда Пибоди вышла, Кароли покачала головой.

– Простите, я что-то туго соображаю. Так и не поняла, кто вы. Можете сказать еще раз?

– Лейтенант Даллас, Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка.

– Полиция… – задумчиво проговорила Кароли. – Вам надо поговорить со мной? Знаю, я немного поскандалила с охранником. Но я была расстроена, я ужасно волновалась из-за Пита. Я не могла найти сына.

– Понятно. Миссис…

– Вы из полиции? А у вас есть шокер? – Пит с любопытством покосился на Еву. Теперь, когда мама вернулась и его привычному миру ничто не угрожало, в нем пробудился интерес.

– Не перебивай взрослых, – строго сказала сыну Кароли.

– Миссис Гроган, – снова начала Ева, но при этом отогнула полу жакета и показала кобуру. Мальчик ответил ей благодарной улыбкой. – Вы можете мне рассказать, что случилось, когда вы с сыном пошли в туалет?

– Вообще-то мы собирались купить чего-нибудь прохладительного, но Пит попросился в туалет, и мы туда завернули по дороге. Я ему велела никуда не уходить, ждать прямо на месте, если он первым выйдет.

– Но, мам…

– Мы об этом позже поговорим, – оборвала сына Кароли, и мальчик съежился на скамейке.

– А потом? – подсказала Ева.

– Потом я выждала минутку, убедилась, что Пит вошел в уборную, а сама я… – Ее лицо вдруг лишилось всякого выражения. – Как странно, – Кароли растерянно улыбнулась. – Я не вполне уверена. Должно быть, я ударилась головой. Может, я поскользнулась?

– В туалетной комнате?

– Я… Это ужасно глупо, но я не помню.

– Не помните, как стукнулись головой, или не помните, как вошли в туалетную комнату?

– Ни того ни другого, – призналась Кароли. – Должно быть, я и впрямь здорово приложилась. – Она ощупала пальцами шишку и поморщилась. – Мне не помешала бы таблетка.

– Я не хочу давать тебе болеутоляющее, пока не осмотрю как следует, – сказал Стив.

– Ладно, ты доктор, тебе виднее.

Ева вспомнила одно дело, которое расследовала не так давно. Там тоже речь шла о потере памяти. Или о ее похищении.

– Сильно болит голова? – спросила она.

– Где-то между «паршиво» и «хреново».

– Если вы пытаетесь вспомнить, боль усиливается?

– Если пытаюсь вспомнить, как я стукнулась? – Кароли закрыла глаза, зажмурилась крепко-накрепко. – Нет, по-прежнему между «паршиво» и «хреново».

– Есть тошнота, детка? Перед глазами не плывет? – Стив посветил ей в глаза узким фонариком, проверяя реакцию зрачков.

– Нет. Я чувствую себя так, будто врезалась в стену или кто-то здорово саданул меня по голове. Вот и все.

– На двери уборной висела табличка «Туалет не работает», – напомнила Ева.

– Табличка… Да, верно! – Взгляд Кароли повеселел. – Это я помню! Точно помню! Значит, я… но я не могла… Нет, я точно знаю, что я не пошла искать другую уборную. Я бы ни за что не оставила Пита. Должно быть, я все-таки вошла. Наверняка вошла, иначе как бы я оттуда вышла? Но он не ждал меня в условленном месте. Должно быть, я поскользнулась и ударилась головой, поэтому и путаюсь в деталях. Я только не понимаю, почему все это интересует полицию.

– Миссис Гроган, вас не могли разыскать больше часа.

– Разыскать? Меня? Да это безумие! Я просто… – Но Кароли бросила взгляд на часы и побелела как полотно. – Но этого не может быть! Это неправильное время! Мы с Питом отлучились всего на несколько минут. Поездка на пароме занимает всего полчаса, даже меньше, минут двадцать пять, а мы только-только отъехали. Тут что-то не так.

– Никто не мог тебя найти. Мы не могли тебя найти, – сказал Стив. – Мы страшно испугались.

– О господи! – Не сводя глаз с мужа, Кароли нервно поправила волосы. До нее только теперь стало доходить. – Я что, куда-то забрела? Ударилась головой и пошла куда глаза глядят? Может, у меня сотрясение, ушла сама не знаю куда. – Она взглянула на Пита. – И я еще на тебя накричала, хотя это я ушла. Прости, малыш. Мне очень жаль. Честное слово.

– Мы думали, ты умерла, потому что там была вся эта кровь. – Мальчик спрятал лицо на груди у Кароли и заплакал.

– Кровь?

– Миссис Гроган, офицеры ДТП уведомили Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка не только из-за вашего исчезновения, но еще и потому, что в помещении, куда, как вы говорите, вы вошли, было обнаружено значительное количество крови на полу, а также брызги крови на дверях кабинок.

– Но… – Дыхание Кароли стало частым и неглубоким. Она растерянно взглянула на Еву. – Это не моя. Я в порядке.

– Да, это не ваша кровь. Вы вошли в туалетную комнату, – подсказала Ева, – несмотря на табличку «Туалет не работает».

– Я не помню. В голове просто пустота. Как будто память стерли. Я помню, как провожала взглядом Пита, пока он не вошел в мужской туалет, и я… Я помню, что видела табличку, но потом… ничего не помню. Я бы вошла, – добавила Кароли. – Да, именно так я бы и сделала. Просто проверить. Ну, понимаете, я уже была там, на месте, так почему бы и не проверить? Я не могла оставить Пита. Но я не помню, как вошла и… как вышла. Но я должна была войти, ведь я же оттуда вышла! Наверно, выбежала с воплями, если видела там кровь по всему полу и по стенам. Нет, это не имеет никакого смысла.

– Не имеет, – согласилась Ева.

– Я никому плохого не делала. Я бы не смогла.

– Я и не думаю, что это вы кому-то пустили кровь.

– Час. Я потеряла целый час. Как это может быть?

– У вас такое бывало раньше?

– Нет. Никогда. Нет, бывало, конечно, что я не замечала, как идет время, понимаете? Но в этот раз все было по-другому.

– Уилл, а ну-ка принеси маме попить. – Стив весело улыбнулся старшему сыну. – Держу пари, ей это необходимо.

– По правде говоря, – Кароли смущенно улыбнулась, – мне бы очень хотелось воспользоваться туалетом.

– Хорошо. – Ева бросила взгляд на открывающуюся дверь. Вошла Пибоди с медицинским набором. – Одну секунду. – Она подошла к напарнице. – Отдай набор Грогану, а женщину отведи в туалет. Не отходи от нее ни на шаг.

– Есть. Мы на борту, идет обыск от палубы к палубе. Должна признать, аборигены начинают нервничать.

– Ясно, – кивнула Ева. – Но им придется еще немного потерпеть.

– Я тут подумала… Может, все это какой-то розыгрыш? Чья-то глупая шутка? Кто-то разливает ведро крови в туалете, вешает табличку, а сам сидит и ждет, пока кто-нибудь туда сунется.

– Тогда зачем вешать табличку?

– Ладно, это прокол в сценарии, но…

– А как они протащили на борт пару литров человеческой крови? И где пропадала миссис Гроган целый час?

– Значит, уже несколько проколов.

– Не отходи от нее, слышишь, – повторила Ева. – Узнай, где они остановились в Нью-Йорке. Давай организуем им отправку на берег, пусть ее осмотрит врач в больнице, и я хочу, чтобы их взяли под наблюдение. – Она оглянулась. – Если она что-то видела, кто-то, возможно, тот, кто в ответе за кровь, начнет ею интересоваться.

– Я ее прикрою. Симпатичная семья, – добавила Пибоди.

– Да уж. Добро пожаловать в Нью-Йорк!

Ева отыскала взглядом Джейка.

– Все аварийные плавсредства на месте. – Он передал ей файл с записями камер наблюдения. – Это со всех камер на борту. Вот список служащих, офицеров ДТП. Он надписан.

– Отлично. Откуда, черт побери, взялся этот фейерверк?

– Гм… – Он почесал голову. – Похоже, он начался на правом борту, может быть, на корме, насколько можно судить по траектории со слов свидетелей. Но материальных улик у нас нет. Нет ни пепла, ни механизма. Пока ничего, поэтому я не уверен, что пиротехника сработала на борту.

– Странно! – Ева окинула задумчивым взглядом бухту.

– Полиция заполонила весь паром, бригада криминальных экспертов исследует место преступления. Если только это место преступления, – добавил он. – Мы установили местонахождение каждого офицера ДТП на борту. Ваши люди вместе с моими опрашивают пассажиров, особенно тех, что оказались вблизи от места преступления. Пока не выявили никого, кто что-либо видел, но, согласитесь, таскать с собой труп и остаться незамеченным – трудновато.

– Точно подмечено.

– Что нам теперь делать?

Насколько Ева могла определить, возможностей было всего две. Убийца, если убийство действительно имело место, каким-то образом сошел с парома. Или убийце еще предстоит сойти с парома.

– Похоже, мы едем на Стейтен-Айленд. И вот как мы поступим.

Ева прекрасно понимала, сколько потребуется времени и терпения, чтобы идентифицировать, обыскать и допросить около четырех тысяч человек, сошедших с парома на терминале Сент-Джордж, прежде чем их отпустить. К счастью, большую часть пассажиров составляли дети. Ева хотя и считала, что дети – существа странные и часто жестокие, но представить убийцей ребенка решительно не могла.

– Дело движется, – доложила Пибоди.

Ева одобрительно хмыкнула.

– Обыск идет, – продолжала Пибоди. – Пока не обнаружено ни тело, ни оружие, и в кладовке не прячется убийца.

Ева продолжала просматривать на своем карманном компьютере записи с камер наблюдения при посадке пассажиров на паром.

– Тело к этому времени уже выброшено.

– Каким образом?

– Каким образом, я не знаю, но оно либо выброшено, либо перемещено. Два обыска, на этот раз с детектором трупов. Сам убийца или сообщник использовал фейерверк для отвлечения. Устремить всеобщее внимание в одном направлении, а самому сделать свое дело, пока в эту сторону никто не смотрит. Без вариантов.

– Но это никак не объясняет, каким образом он вытащил тело из туалета, – возразила Пибоди.

– Нет, не объясняет.

– Ну, если это не розыгрыш, тогда, может, временна́я воронка?

Ева оторвала глаза от мини-экрана и с презрительной жалостью взглянула на Пибоди.

– Ну, я же росла в общине… Можно сказать, выросла на временны́х воронках. Вполне научная теория. – Пибоди со вздохом взглянула на ярких тропических рыб, плавающих за стеклом огромного аквариума, установленного в терминале.

– Он не выбросил тело за борт, не прыгнул сам и не уплыл, как рыба, – продолжала Пибоди. Увидев, что Ева не отвечает, Пибоди беспомощно вскинула руки. – Да брось, Даллас, из туалета выбраться невозможно на глазах у десятков людей.

– Ну почему же на глазах? Ведь все смотрели на воду. Кровь сейчас везут в лабораторию. Посмотрим. Если окажется, что она вытекла из живого тела – надеюсь, мы его идентифицируем по ДНК, – значит, у преступника был способ выбраться из туалета и даже соскочить с парома. И он этим способом воспользовался.

– Параллельная Вселенная. Есть много научных теорий в пользу этой гипотезы.

– Держу пари, подобные теории доказывают существование фей, порхающих по лесам на блестящих крылышках.

– Насмешничаешь, да?! – Пибоди погрозила пальцем. – Вот чем ты занимаешься, Даллас.

– В моем мире это называется здравым смыслом.

К ним подошел Джейк Уоррен.

– Осталась примерно половина пассажиров. Может, чуть меньше.

– Вы там случаем не наткнулись на временну́ю воронку или параллельное? – осведомилась Ева.

– Опять ты за свое, – упрекнула Еву Пибоди.

– Э-э-э… Нет, пока нет. Ни оружия, ни трупа, и пока все, кто прошел через автомат-контроль и через опрос на терминале, живы.

– Я вернусь на борт, – сказала Джейку Ева. – Если что-то найдете – все, что угодно, – дайте мне знать. Пибоди, со мной.

– Послушайте, – Джейк тронул Пибоди за плечо, когда она двинулась вслед за Евой. – Мы тут, наверно, застрянем надолго. Может, мы могли бы вместе выпить, когда все закончится? Ну, знаете, сбросить напряжение?

Пибоди растерялась, краска смущения и удовольствия залила ей щеки.

– Гм… Ну что ж… Это мило. Я хочу сказать, очень мило с вашей стороны – пригласить меня и все такое. Но я не одна, я живу с одним человеком. С парнем из электронного отдела. Мы с ним… Понимаете, мы с ним живем. Вместе.

– Что ж, ему повезло, – сказал Джейк, и Пибоди еще больше покраснела. – Может, когда-нибудь встретимся за кружечкой пивка? Чисто по-дружески.

– Может быть. – Пибоди послала ему улыбку и поспешила вслед за Евой.

– Ты забыла, что значит «со мной»?

– Нет. Я, например, помню, что я с Макнабом. Я про это не забыла, даже когда Джейк за мной приударил.

– Это совсем другое дело, – строго сказала Ева. – Прошу прощения, что прервала ваш разговор. Может, вы с Джейком хотите устроить перерыв, пойти выпить, познакомиться поближе. А мы пока посидим, погадаем: где же пропавший труп и где убийца? Мы ведь можем этим позже заняться, верно? Мы же не хотим, чтобы расследование убийства помешало назревающему роману, разве нет?

– Я тоже умею подкалывать, Даллас. Но он и вправду пригласил меня выпить.

– Мне занести это в дневник под сегодняшней датой?

– Черт! – Пибоди поднялась по трапу на паром следом за Евой, не зная, дуться ей или самодовольно улыбаться. – Я вообще-то заработала две галочки в рубрике «позитив». Во-первых, приятно, когда за тобой приударяет сексуальный инспектор ДТП. А во-вторых, могу гордиться тем, что я верная и преданная подруга своего парня: я ведь ему отказала. У меня есть собственный сексуальный умник. И вообще, за мной редко кто приударяет, если не считать Макнаба, но он не считается, потому что мы с ним живем. В общем, это знаменательное событие.

– Ладно, проехали. Мы можем двигаться дальше?

– Имею право хотя бы пять минут насладиться успехом. Все, молчу, – проворчала Пибоди, встретив грозный взгляд Евы. – А уж получить удовольствие по полной программе постараюсь в личное время.

Не дослушав Пибоди, Ева пересекла опустевшую, если не считать копов и «чистильщиков», палубу и обратилась к одному из экспертов-криминалистов:

– Шуман, что у тебя?

Ева знала его как надежного, много повидавшего профессионала, столь же привычного к лаборатории, как и к работе на месте преступления. Он уже снял защитный костюм и бахилы и стоял, разворачивая пластинку жевательной резинки.

– Что у нас есть? Около двух литров крови, большой разброс брызг. Есть частицы кожи, волокна и чертова уйма отпечатков. Надо будет все это доставить в лабораторию, провести полный анализ, но мы уже установили группу крови – А, резус отрицательный. Множественные образцы с разных точек подтверждают, что вся эта кровь принадлежит одному человеку. Кто бы это ни был, он так же мертв, как мой дядя Боб… И никто из знавших его не оплакал его кончину.

Шуман сунул резинку в рот, задумчиво пожевал и продолжил:

– Могу тебе сказать, чего у нас нет. Нет ни тела, ни кровавого следа, нет на данный момент ни малейшего понятия, как упомянутое тело, черт бы его побрал, вышло из сортира.

– Как скоро ты сможешь мне сказать, откуда кровь? Из живого тела или из какого-нибудь ведра?

– Я это сообщу тебе позже. Было бы не так интересно, если бы оказалось, что из ведра, зато это имело бы смысл. Но дело в том, что разброс брызг соответствует ранениям, нанесенным на месте. – Шуман задумчиво жевал, он был явно заинтригован. – Похоже на резню в кино. Кто-то вошел туда живым, и там ему кишки выпустили. А потом стало еще интереснее: тело растворилось в воздухе.

– Да уж куда интереснее, – проговорила Ева. – Вы там закончили? Можно войти?

– Все зачищено.

Шуман вошел вместе с ней. Пара «чистильщиков» еще возилась около умывальников, изучала водопроводные трубы.

– Мы все проверяем, – сказал Шуман. – Но надо иметь при себе волшебную таблетку, превращающую в лилипута, чтобы просочиться в водопровод. Мы проверим отдушины, полы, стены, потолки.

Ева запрокинула голову и взглянула на потолок.

– Убийце пришлось транспортировать себя, труп и живую женщину. Может, убийц было несколько?

Она передвинулась и начала изучать брызги на дверях кабинок и на стенах.

– Жертва стоит примерно здесь. Поскольку дело происходит в женском туалете, будем считать, что это женщина. Убийца первым делом перерезает жертве горло. Я бы так и сделала. Таким образом, жертва не может позвать на помощь. Очевидно, основной выброс – из яремной вены – частично блокирован телом убийцы.

Ева обхватила рукой шею.

– Жертва хватается за горло, кровь бьет прямо сквозь пальцы, от этого больше брызг, но она еще не падает. Пока еще нет. Она отпрянула к стене, там мазки крови, пытается повернуться – еще мазки. Он опять бьет жертву ножом, отсюда брызги на соседней кабинке и еще ниже – вот здесь на стене. Наверно, был еще удар, жертва отшатнулась вот сюда. – Ева отступила на шаг назад. – Может, пыталась добраться до дверей, но он остановиться не может, колет и режет, колет и режет… Жертва падает. Истекает кровью на месте падения.

– Мы это проверим, как я сказал, – заметил Шуман, – но я тоже так читаю картинку.

– Убийца в крови с ног до головы.

– Если он и умывался над любой из этих раковин, – вставил Шуман, – он не оставил никаких следов. Ни в умывальнике, ни в стоке.

– Защитный балахон? Перчатки? – предположила Пибоди.

– Вероятно. Но если он сумел вытащить отсюда мертвое тело, можно предположить, что и сам мог выйти весь в крови. Следа нет, – повторила Ева. – Нет следов волочения. Даже если он подхватил и вынес отсюда труп, остался бы кровавый след. Он должен был все упаковать. Если примем гипотезу о защитном балахоне и перчатках, о мешке для трупа или еще о чем-то в этом роде, значит, он все спланировал, подготовился, и уж будьте уверены, у него был план отхода. Появление Кароли стало для него неожиданностью, но она не доставила ему особых хлопот. Он решил проблему.

– Но он ее не убил. Практически даже не ранил, – заметила Пибоди.

– Верно. – Этот момент сильно смущал и Еву и ставил ее в тупик. – А ведь он запросто мог ее убить. Дверь не запирается. По закону о технике безопасности запрещено ставить замки на внешние двери общественных туалетов с несколькими кабинками. Ему пришлось довольствоваться табличкой «Туалет не работает», хотя вся операция должна была занять несколько минут. Убийство, заметание следов, транспортировка трупа. А Кароли пропала, и ее не могли найти больше часа, значит, куда бы он ни пошел, куда бы ни унес тело, ему требовалось время.

– На пароме места много. Вентиляционные каналы, отдушины, отсеки, переходы, кладовки. Здоровенные трубы отопления и охлаждения, внутренние кабины, – заметил Шуман. – Санитарные баки, склады инвентаря, технические зоны. Мы тут все осмотрели, но я не понимаю, как он, черт побери, мог отсюда выбраться.

– Давай установим, куда он пошел, и двинемся в обратную сторону. Кроме того, мы должны установить, кто был жертвой и за что ее покромсали на пароме. Наверняка жертва не была случайной, в противном случае тут была бы и кровь Кароли Гроган.

На данный момент, решила Ева, лучше оставить помещение в руках «чистильщиков».

4

– Почему он не убил Кароли? – вслух размышляла Пибоди, когда они вернулись на палубу. – Это было бы куда проще. Просто перерезать ей горло и вернуться к своим делам. Он же даже не пытался скрыть свое преступление. Очевидно, что там произошло убийство, вся эта кровь сама за себя говорит.

Ева прошла к корме, стараясь реконструировать в уме ход событий, укладывающийся хоть в какую-нибудь логику.

– Непременно спрошу его об этом при первой же возможности. Вряд ли ему просто повезло, что она не может вспомнить. Посмотрим, каково будет заключение медиков, когда они ее осмотрят. Но есть вопрос поважнее. Зачем вообще ему создавать себе лишние проблемы, воздействуя на ее память? И что такое было с собой у убийцы, что могло подавить память?

– Гипноз?

– Я этого не исключаю. – Ева прислонилась спиной к поручню, разглядывая две дымовых трубы. – Они ненастоящие, чистая показуха. Просто чтобы паром казался старинным. Слишком большие. В них вполне можно спрятать труп и тело женщины в бессознательном состоянии.

– Да, конечно. Если у него были сверкающие крылышки феи и шапка-невидимка.

Ева невольно рассмеялась.

– Очко в твою пользу. И тем не менее давай позаботимся, чтобы их проверили.

Она повернулась, когда к ним подошел Джейк Уоррен.

– Мы пропустили последних пассажиров через автоматический контроллер. Не хватает двоих. Всех проверили: пассажиров, команду, обслуживающий персонал. Двое из взошедших на борт не сошли на берег.

– Просто они сошли еще до того, как мы причалили, – уточнила Ева. – Этот паром не будет курсировать по своему маршруту вплоть до дальнейших распоряжений. Он опечатан по приказу Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка. Охрана круглосуточная. Эксперты еще не закончили, они проверят каждый дюйм, включая эти штуки, – добавила она, указывая на дымовые трубы.

Джейк проследил взглядом за ее рукой.

– Ну что ж… это будет весело.

– Такое большое судно, такая сложная планировка… Есть где спрятаться и есть где спрятать. Он должен был знать судно хотя бы приблизительно.

– Допустим, ему было где спрятаться, но это никак не объясняет, как он выбрался из туалета, да так, что никто его не видел. Если только он не превратился в невидимку.

Эти слова Джейка вызвали краткий смешок у Пибоди. Ева бросила на напарницу ледяной взгляд.

– Мы будем работать со свидетельницей и с уликами. Мы свяжемся с вами, инспектор.

– Вы уходите?

– Мы еще раз проверим диски с камер наблюдения, допросим Кароли Гроган, посмотрим, что нам дадут наши эксперты. Чем скорее мы узнаем имя жертвы, если вообще есть жертва, тем скорее перейдем к поискам убийцы. Вы, наверно, захотите заменить моих людей своими в охране судна. Никто не должен взойти на паром без разрешения.

– Хорошо.

– Двинули, Пибоди.

– Э-э-э… детектив? Если ваша ситуация вдруг изменится…

Опять Пибоди почувствовала, как краска заливает ей щеки.

– Это маловероятно, но спасибо. – Пибоди припустилась бегом, чтобы догнать широко шагающую Еву. – Опять на свидание пригласил.

– Запишу на скрижалях при первом же удобном случае.

– Оно того стоит, – пробормотала Пибоди. – Честное слово. – Она рискнула и оглянулась через плечо, прежде чем они взошли на катер. – Я думала, мы задержимся, обойдем еще разок весь паром.

– Там и без нас полно народу, пускай работают. – Ева напряглась, когда катер рванул вперед, словно по ним выстрелили из пушки. – Вот вопрос… точнее, даже не один. Зачем убивать в общественном туалете на пароме во время движения по воде? Легкого пути отхода не существует. Почему бы не бросить тело? Если тебе помешала случайная свидетельница, почему бы ее не убрать? Зачем ее щадить? И зачем прятать ее на час? К чему такие хлопоты?

– Даже если мы найдем ответы на все эти «зачем?», все равно остается вопрос «как?». Много разных «как?».

– Это в следующей колонке. Как Кароли Гроган была перемещена с места убийства в другое место? И – к черту колонки! – почему она ничего не помнит? Как было перемещено тело – если там было тело? Все это возвращает нас к одному вопросу: кем была жертва? Остальные лучи расходятся отсюда.

– Жертва, скорее всего, женщина. Или убийца женщина. По крайней мере один из них, вероятно, женщина. Это имеет смысл с учетом специфического места убийства.

– Согласна, и компьютер согласен. Я провела вероятностный тест. Восемьдесят пять процентов за то, что замешана женщина – жертва или убийца. – Ева извлекла зазвонивший телефон и увидела на дисплее личный код Рорка. – Привет.

– И тебе привет. – Его лицо, светящееся красотой падшего ангела, заполнило экран. Темные брови удивленно поднялись над ослепительно-синими глазами. – Ты в бухте? Случай на пароме?

– Черт, уже утекло. Что тебе известно?

– Совсем немного. Ни единого намека на убийство. – В его голосе слышался певучий, негромко шепчущий ирландский акцент, неизменно волновавший Еву. Даже сейчас, когда она ракетой летела по волнам обратно к Манхэттену. – А что, кто-то убит?

– Вот это и есть вопрос на миллион. Надеюсь, наша лаборатория сумеет его прояснить. Я как раз туда и направляюсь. Учти, могу опоздать домой к ужину.

– Так получилось, что я сейчас как раз в центре. Хотел пригласить свою жену на ужин в ресторане. Почему бы нам не встретиться в лаборатории, а потом уж решим, что нам дальше делать?

Ева не смогла придумать ни единого довода против, более того, она решила, что было бы неплохо обсудить с Рорком сложившуюся ситуацию. Свежий взгляд, а особенно его взгляд, поможет ей выявить новые версии.

– Хорошо. Ты мне там понадобишься. Вдруг придется давать взятку нашему Дики, чтоб поторопился с идентификацией.

– Обожаю подкупать представителей власти. Увидимся в самом скором времени.

– Здорово, правда? – воскликнула Пибоди, когда Ева убрала телефон в карман. – Приятно иметь парня под рукой.

Ева хотела резко одернуть Пибоди, но потом решила, что здесь при таком шуме никто не сможет их услышать. Да и почему бы и не поболтать, раз уж все равно пока делать нечего?

– Не стану спорить.

– Еще бы! Когда симпатичный парень вроде Джейка с тобой флиртует, это клево, но знать, что меня ждет Макнаб, что мы с ним будем прижиматься друг к другу, это супер!

– Вот почему тебе непременно нужно твердить о том, как вы с Макнабом занимаетесь сексом? Теперь у меня голова разболится, и никакая таблетка не поможет.

– Прижиматься друг к другу – это еще не секс. Это бывает до или после секса. Мне особенно нравится после секса, когда мы оба согрелись и размякли, лежим, прижавшись друг к другу, как пара сонных щенков. – Пибоди покачала головой. – Меня заводит.

– Какое счастье, что ты поделилась этим со мной! Давай покончим по-быстрому с этим идиотским расследованием, чтобы ты могла поскорее получить свою порцию щенячьих обжиманий.

– Знаешь, у меня есть новый прикид, я его как раз берегла для такой ночи, когда…

– Хватит, Пибоди, остановись на этом самом месте. Не вздумай продолжать, – предупредила Ева. – Клянусь всем святым, я брошу тебя за борт, а потом поверну катер и пройдусь по тебе, пока ты пыхтишь и глотаешь воздух ртом.

– Жестоко. Ладно, может, это самое сделал убийца: бросил жертву в воду, а потом сам прыгнул. Может, у него был костюм для подводного плавания.

– Если он бросил тело в воду, зачем вообще было его двигать? Он же не просто хотел убить, ему нужно было тело.

– Ой… Знаю, детективам не положено говорить «ой», но… зачем ему понадобилось тело?

Ева прищурилась.

– Трофей.

– Заметь, я не говорю «ой».

– Не говоришь, но думаешь. Доказательство, – добавила Ева. – И мне это кажется более правдоподобным, чем трофей. Труп – неоспоримое доказательство смерти. На данный момент у нас такого доказательства нет. А у него есть. И это приводит нас к новому «зачем?». Зачем ему доказательство?

– Может, плата? – Ева кивнула, а Пибоди вскинула руки. – Но для заказного убийства больно уж грязная работа. И слишком все сложно. Не похоже, что он профессионал.

– Верно, не похоже. Если только не учитывать всего остального. Пропавший труп, общественное место, двое людей, растаявших, как дым. Мне кажется, что это очень профессионально.

Ева думала об этом всю дорогу до лаборатории. Слава богу, ехать уже пришлось не по воде, а по асфальтированной дороге. Казалось, Нью-Йорк этой летней порой раскрылся, как маковая коробочка, выбросив наружу из потаенных уголков толпы туристов и наживающихся на них уличных воров. Уличные торговцы бойко продавали холодные напитки и мороженое, всучивали приезжим дешевые сувениры, поддельные наручные часы, рабочего ресурса которых едва хватало до возвращения доверчивого бедолаги в гостиницу, пестрые «шелковые» шарфы, модные солнцезащитные очки и сумочки, которые можно было принять за оригиналы разве что на расстоянии в полквартала, да и то зажмурив один глаз.

Высыпали на тротуары и продавцы цветов со своим благоухающим и красочным товаром, и любители поесть на свежем воздухе, наслаждающиеся солнцем за стаканом вина и наперсточной чашечкой кофе эспрессо.

Оживилось уличное движение – наземное и воздушное, тротуары – обычные и бегущие – были забиты до отказа, и все эти машины и люди гудели, шумели и мчались в неостановимом движении.

Ева заметила Рорка еще до того, как припарковалась. Он стоял у дверей унылого здания, внутри которого находился гудящий улей криминалистической лаборатории. Костюм антрацитового цвета безупречно облегал его высокую стройную фигуру, а галстук был таким же ослепительно-синим, как и глаза Рорка.

Иссине-черные волосы роскошной гривой обрамляли его прекрасное лицо, синие глаза на этот раз были скрыты темными очками. Рорк положил в карман миниатюрный компьютер, на котором работал, поджидая Еву, и двинулся ей навстречу.

Ева в который раз подумала, что он похож на киногероя, только никакому киногерою не снилась такая непринужденная импозантность. И Рорку это чертовски шло: ведь он был богатейшим человеком на планете, включая и ее спутники, да притом достиг богатства всеми правдами и – да-да! – неправдами, буквально вытащил себя за уши из нищих трущоб Дублина.

– Позвони, проверь, как там Кароли, – сказала Ева Пибоди. – Узнай, закончили ли они с медосмотром и что установили.

Ева увидела, как губы Рорка изогнулись в улыбке, когда они двинулись навстречу друг другу. Даже не видя его глаз за стеклами очков, она знала, что эта улыбка светится в них. И ее сердце совершило головокружительный кувырок. Пришлось признать, что Пибоди права: приятно иметь такого парня под рукой.

– Лейтенант! – Он взял ее за руку и, хотя она грозно нахмурилась, пытаясь ему помешать, легко коснулся губами ее губ. – Привет, Пибоди. У тебя соблазнительно растрепанный вид.

– Ну да, – Пибоди попыталась пригладить волосы, но безуспешно. – На лодке каталась.

– Я так и понял.

– Пибоди, узнай, как там свидетельница, – повторила Ева и вошла в здание лаборатории.

– Чему именно она стала свидетельницей? – спросил Рорк.

– Скажи мне сначала, что говорят в новостях. У меня времени не было подключиться.

– Я слышал только обрывки, пока ехал в центр на встречу. Говорят, женщина пропала на туристическом пароме, а потом нашлась. Или не нашлась. Возможно, кто-то пострадал или упал за борт.

Он продолжил перечисление, следуя за Евой и Пибоди по коридору.

– Основной упор сделан на то, что офицеры ДТП и Нью-йоркской полиции задержали паром на два с лишним часа, а потом еще опросили и обыскали всех пассажиров при высадке. Многие пассажиры сделали заявления и предоставили разного рода съемки средствам массовой информации. Так что можешь себе представить, все каналы только об этом и говорят.

– Прекрасно. – Ева предпочла спускаться по эскалатору, а не на лифте. – Так даже лучше.

– Кто-то пропал? Кто-то умер?

– Кое-кто пропал, но потом нашелся. Возможно, кое-кто умер, но тела нет. При высадке недосчитались двоих пассажиров.

– То есть убийцы и жертвы? Куда же они делись?

– Еще один вопрос на миллион. – Ева сошла с эскалатора. – На полу в общественном туалете на пароме пара литров крови. Прежде всего надо узнать, чья это кровь.

5

Ева шла по лабиринту, разделенному стеклянными стенами. За этими стенами лаборанты работали с микроскопами и голограммами, с муляжами и роботами, с крохотными ампулами и какими-то загадочными растворами.

Воздух был наполнен гулом машинных и человеческих голосов, сливающихся воедино. Еве этот шум казался пугающим. Никогда ей не понять, как люди могут работать день за днем в огромном помещении без единого окна.

Она застала заведующего лабораторией Дики Беренски в его кабинете. Он бесшумно скользил в кресле на колесиках вдоль длинного белого прилавка, работал одновременно на нескольких компьютерах. На личном уровне Беренски Еву раздражал, как камешек в ботинке, но она не могла отрицать его сверхъестественных профессиональных способностей.

Он вскинул взгляд, склонив яйцевидную голову набок при ее приближении, и Ева засекла жадный огонек, вспыхнувший в глазах Дики, когда он увидел Рорка.

– Ты сегодня с эскортом, Даллас, – иронически заметил Беренски.

– Даже не пытайся клянчить у гражданского лица выпивку или билеты на матч. Или деньги.

– Эй! О чем это ты?

Дики попытался напустить на себя оскорбленный вид, но вышло не очень убедительно.

– Давай поговорим о крови.

– Крови много. Я получил первые образцы два часа назад, а скоро доставят остальные. Их мы тоже проверим. Возможно, кровь из нескольких источников. Я бросил своего спеца по крови на реконструкцию сцены – с лужей и брызгами – по съемкам с места. Чертовски много крови.

– Свежая или замороженная?

Дики засмеялся.

– Свежая. – Он набрал на клавиатуре какой-то код, и компьютерный экран заполнили причудливые кляксы ярко-красного, желтого и синего цвета. – Нет следов хранения в холодильнике, мгновенной заморозки, оттаивания или дегидратации.

Он вывел на другой экран новые кляксы и узоры, раскрашенные иначе.

– Темпы и время коагуляции говорят, что эта кровь пролилась примерно за два часа, – может, чуть больше, – до того как я провел анализ. Это соответствует указанному вами времени.

– Другими словами, образец вытек из живого человеческого тела между часом и двумя сегодняшнего дня, – заключила Ева.

– Что я и говорил. Группа А, резус отрицательный, человеческая кровь, тромбоциты и холестерол в норме, венерических заболеваний нет. Мы отфильтровали следы других выделений и плоти. Двойные икс-хромосомы.

– Женщина.

– Можешь смело заключать пари. Сепарируем другие телесные жидкости, когда получим образцы покрупнее. «Чистильщики» говорят, они и волосы там нашли. Мы сможем дать вам практически все. Жидкости, плоть и волосы. – Дики широко ухмыльнулся. – С такими образцами я мог бы воссоздать ее, черт побери.

– Отличная мысль. А ДНК?

– Проверяю. Придется подождать, да и где гарантия, что она есть в базе? Может, получим родственника. Я запрограммировал поиск по полному совпадению и по кровным родственникам.

«Ничего не упускает, – подумала Ева. – Когда Беренски вонзает свои острые зубки в добычу, он ее ни за что не выпустит».

– Говорят, там и волокна были.

– Как я уже сказал, мы сепарируем и отфильтруем. Волосы и волокна я отдам Харпо. Она в своем деле королева. Но я не смогу вытащить идентификацию убитой из своей задницы. Или она есть в базе, или… Эй! – Он повернулся в кресле и подъехал к дальнему компьютеру, который подал голос. – Сукин сын! У нас есть совпадение! Вот какой я молодец!

Ева приблизилась к компьютеру и внимательно изучила удостоверение и данные, появившиеся на экране.

– Скопируй на мой комп, – приказала она. – И мне нужна распечатка. Итак, Дана Бакли, возраст – сорок один год, родилась в Сиу-Сити, штат Айова. Ну, родилась – это понятно. А вот почему ты умерла, Дана Бакли?

– Симпатичная юбчонка, – заметил Беренски.

Ева пропустила его слова мимо ушей.

Голубоглазая блондинка, думала она, светлая кожа, хорошенькая, этакая деревенская простушка, кукурузой вскормленная. Так, рост, вес, родители умерли, братьев и сестер нет, детей нет, браки или сожительства не зарегистрированы.

– Род занятий в настоящее время – независимый консультант. Что эти данные говорят сообразительному следователю, детектив? – обратилась Ева к Пибоди.

– Что у погибшей не было семейных связей, нет нанимателя, который подтвердил бы ее личность или предоставил бы о ней более подробную информацию. Что заставляет сообразительного следователя сказать «гм».

– И впрямь заставляет. Она указывает домашний и служебный адрес здесь, в Нью-Йорке, на Парк-авеню. Пибоди, проверь.

– Это «Уолдорф», – подсказал стоявший сзади Рорк.

– В смысле «Астория»?

Ева оглянулась на него, увидела, что он кивает, и заметила огонек в его глазах, когда их взгляды встретились.

«Вот черт», – подумала она, но вслух решила ничего не говорить. Пока.

– Проверь, числится ли она у них в журнале, – велела Ева Пибоди. – Сделай распечатку удостоверения, перешли администрации отеля, посмотрим, узнают ли они ее. Быстрая работа, Беренски.

– После быстрой работы я люблю отдохнуть с парой хороших бутылок вина.

Ева схватила распечатку и двинулась к выходу, даже не оглянувшись на него.

– Стоило хотя бы попытаться, – бросил Беренски ей в спину.

– В «Уолдорф-Астории» не зарегистрирована Дана Бакли, – доложила Пибоди, догоняя Еву. – В администрации по фото ее не опознали. Эти новые данные заслуживают второго «гм».

– Возвращайся в управление, прокачай ее по полной. Начни с дисков наблюдения на пароме. Перекинь копию на мой домашний комп. Я хочу еще раз допросить Кароли, показать ей распечатку. Может, она скажет, видела ли убитую на пароме.

– Нам повезло, что так быстро установили личность по ДНК. Я дам тебе знать, если что-нибудь на нее найду. – Пибоди послала короткую улыбку Рорку. – Увидимся позже.

Ева заговорила только тогда, когда она с Рорком оказалась в машине. Она села за руль.

– Ты ее знал.

– Да в общем-то нет. Скорее я знал, кто она такая. Это сложно.

– Ты с этим связан каким-то образом?

– Нет. Я хочу сказать, что никак не связан с ней.

Ева почувствовала, как напряжение постепенно оставляет ее.

– Откуда ты о ней знаешь?

– Я впервые услышал о ней несколько лет назад. В то время мы работали над новой голографической технологией. Ее чуть не украли и украли бы непременно, если бы мы не обеспечили многослойную защиту. По правде говоря, через несколько слоев она пробилась, но в конце концов задела тревожный флажок.

– Корпоративный и промышленный шпионаж?

– Да. Я не знал ее как Дану Бакли, для меня она была Кэтрин Делотер. Полагаю, ты найдешь еще с десяток ее удостоверений, если не больше.

– На кого она работала?

Рорк пожал плечами.

– На того, кто предложит наивысшую цену. Она думала, что я могу заинтересоваться ее услугами, и добивалась встречи со мной. Это было лет семь-восемь назад.

– Ты ее нанял?

Рорк взглянул на Еву с укоризной.

– С какой стати? У меня нет необходимости воровать, а если бы и была, я и сам кое-что умею. Я дал ей понять, что не нуждаюсь в ее услугах. И не только потому, что никогда не краду и не крал идеи. Это низко и вульгарно.

Ева покачала головой.

– Твои моральные принципы не перестают меня восхищать.

– Как и меня – твои. Ну разве мы не прекрасная пара? Но я велел ей держаться от меня подальше, причем не только по этой причине. У нее репутация – моя разведка это подтвердила – не только шпионки, но и наемной убийцы.

Ева бросила на него быстрый взгляд.

– Убийцы?!

– Это опять-таки зависело от того, кто предложит наивысшую цену, насколько я смог узнать. Она наемник… то есть была наемником, она же мертва. Судя по всему, не боялась испачкать руки в крови. Пибоди ничего такого не найдет при стандартной проверке. Львиную долю заказов, если слухи верны, Бакли исполняла для разных правительств. Плата вполне приличная, особенно для того, кто готов глотки резать.

– Техношпионка, замешанная в мокрых делах, решила покататься на экскурсионном пароме. В результате она не только убита, но и бесследно пропала. Конкурент? Еще один наемный убийца? Мне показалось, что это работа профессионала, хотя… – а может, именно из-за того, что все было сделано грязно и сложно. Эта история очень заинтересует наши СМИ, когда станут известны подробности. Кому это нужно? Зачем? – спросила Ева.

– Может, убийца хотел что-то доказать? – Рорк пожал плечами. – Просто не знаю, что еще сказать. Тело сбросили с парома?

– Я так не думаю. – Ева рассказала ему все, лавируя в плотном потоке уличного движения по дороге в Ист-Сайд. – Итак, насколько я могу судить, он куда-то спрятал тело и свидетельницу, перенес их в укромное место на глазах у десятков, а может, сотен людей. Никто ничего не видел, а свидетельница ничего не помнит.

– Я должен задать очевидный вопрос. Ты уверена, что в туалетной комнате не было тайных выходов?

– Если только наш убийца не умеет превращаться в мышонка и ускользать по трубам, других путей отхода мы не нашли. Может, он утек через временну́ю воронку.

Рорк с улыбкой повернулся к ней:

– Ты серьезно?

Ева отмахнулась от него.

– Версия Пибоди. Это в ней хипповое прошлое говорит. Черт, может, он взмахнул волшебной палочкой и сказал: «Фокус-покус»? В чем дело? – спросила Ева, увидев, что Рорк нахмурился.

– Кое-что… в памяти шевельнулось. Дай мне над этим подумать.

– Пока ты еще не углубился в воспоминания… – Ева ловко вырулила на стоянку медицинского центра, куда отвезли Кароли Гроган. – Просто позволь мне сказать, что волшебных палочек не существует. И кролика в цилиндре нет, и альтернативной реальности тоже нет.

– Могу возразить, что в этой реальности большинство людей заметили бы окровавленный труп, выставленный напоказ у них под носом.

– А может, тело не выглядело как окровавленный труп. У них на борту есть пара больших корзин для хозяйственных нужд. Убийца кладет тело в корзину, выкатывает корзину на колесиках, как будто ничего особенного не произошло, обычные дела. Предупреждая следующий вопрос, скажу сразу: нет, обе корзины на месте, и ни в одной из них нет следов крови. Но это по крайней мере самая логичная гипотеза.

– Вполне логичная. – Ева припарковала машину, и Рорк вышел вместе с ней. – Но та же логика подсказывает: не убивай в помещении только с одним выходом, причем в общественном помещении, не уноси тело, не оставляй свидетельницу. В общем, трудно следовать одной логической линии, когда все остальные противоречат здравому смыслу.

– Это только кажется, что они противоречат здравому смыслу, пока не установишь причину и мотив. – Ева извлекла жетон, когда они вошли в оздоровительный центр.

Гроганы теснились в крохотной комнатке. Кароли сидела на кровати, на коленях у нее лежал букет цветов. Вид у нее усталый, заметила Ева. На ее лице отразилась тревога, когда она увидела Еву.

– Лейтенант, меня тут всю искололи, истыкали… И мяли, и в глаза чем-то светили, и просвечивали, и сканировали, и под микроскопом разглядывали. И все из-за этой шишки на голове. Я знаю, что-то случилось, случилось нечто ужасное, но, честное слово, это не имеет никакого отношения ко мне.

– Вы по-прежнему ничего не помните?

– Нет. Очевидно, я стукнулась головой и какое-то время пребывала в отключке. – Она выпростала руку из-под цветов и накрыла ладонью руку мужа. – Клянусь вам, со мной все в порядке. Не хочу, чтобы мальчики проводили каникулы в больничной палате.

– Это всего на несколько часов, – примирительно заметил Стив.

Младший мальчик – Ева вспомнила, что его зовут Питом, – забрался на кровать и пристроился под боком у матери.

– И все-таки. Мне очень жаль, что кто-то пострадал. Должно быть, кто-то пострадал, судя по тому, что говорит Стив. Я была бы рада помочь, честное слово. Но я ничего не знаю.

– Как голова?

– В висках стучит.

– Хочу вам показать одну фотографию. – Ева показала распечатку с удостоверения Даны Бакли. – Вы не узнаете эту женщину? Может, вы видели ее на пароме?

– Я не думаю… – Кароли вскинула руку и нервно затеребила марлевую повязку у себя на лбу. – Нет, не думаю…

– Там было много народу. – Стив придвинулся поближе, чтобы взглянуть на фотографию. – Мы по большей части смотрели за борт. – Он с беспокойством оглянулся на монитор, показавший подскок частоты пульса у его жены. – Не волнуйся, дорогая, спокойнее.

– Я не помню. Мня это пугает. Почему мне так страшно?

– Не смотри больше. – Уилл схватил фотографию. – Не смотри, мама. Не надо ее пугать. – Мальчик сунул фотографию Еве. – Она была на картинке.

– Ты о чем?

– Эта леди. Вот она. – Уилл вытащил из кармана миниатюрную камеру. – Мы делали снимки. Папа мне разрешил немного пощелкать. Она тоже есть на фото. – Он прокрутил кадры назад. – Мы много снимали. Я их просматривал, когда они увели маму на анализы. Вот она, видите? Это та самая леди.

Ева взяла камеру и взглянула на снимок. Плохо центрированный кадр. Толпа. И Дана Бакли сидит на скамейке, что-то тянет через соломинку из стакана с крышкой. На коленях у нее лежит портфель.

– Да, я вижу. Можно я заберу эту штуку на время? Она мне нужна. Я тебе потом верну.

– Берите насовсем, если нужно. Только не пугайте мою маму.

– Я вовсе не хочу пугать твою маму. Я не за тем пришла, – обратилась Ева напрямую к Кароли.

– Я знаю, знаю. Она… Это она пострадала?

– Да. Вам больно смотреть на ее фото, вас это расстраивает, правда?

– Я просто в ужасе. Не понимаю, почему. Там какой-то свет, – добавила Кароли после небольшого колебания.

– Свет?

– Яркая вспышка. Белая вспышка. Как увижу ее фото, мне становится страшно, так страшно! Белая вспышка, и больше я ничего не вижу. На минуту как будто слепну. Я… знаю, это кажется безумием, но, уверяю вас, я не сошла с ума.

– Тихо-тихо. – Пит начал гладить ее по волосам. – Не плачь.

– Я хочу поговорить с доктором. Если Кароли свободна, я собираюсь отвезти ее и мальчиков в гостиницу. Подальше отсюда. Мы закажем обслуживание в номерах. – Стив подмигнул старшему сыну. – Закажем кино на дом.

– О, да! – воскликнула Кароли. – Мне станет лучше, как только я уйду отсюда.

– Давайте поищем доктора, – предложила Ева и бросила многозначительный взгляд на Рорка.

Он кивнул и подошел к изножию кровати, пока Ева вместе со Стивом отправилась на поиски врача.

– Скажите, миссис Гроган, а где вы остановились?

На консультацию и оформление потребовалось еще полчаса, но Рорк не задал Еве ни одного вопроса, пока они не вышли из медицинского центра.

– Так что же случилось с леди? – спросил он Еву.

– Я попросила доктора изложить по-простому, для тупых, а то он с мужем Кароли ударился в науку – муж-то тоже доктор.

– Мне тоже можешь изложить по-простому, для тупых.

– Она в порядке, – сказала Ева, – серьезного или долгосрочного ущерба нет. Есть ушиб, легкое сотрясение, но самое интересное… Для тупых он назвал это «затемнением» зрительных нервов – на обоих глазах. Очень хотел провести еще один анализ, но он уже провел повторный тест и удостоверился, что «затемнение» понемногу исчезает. Но вряд ли Стив на этом успокоится. К тому же томография мозга показала какие-то заморочки в зоне памяти. Тоже что-то типа затемнения, но при повторной проверке и оно ушло. Токсикология чистая, – добавила Ева, когда они сели в машину. – Ни следа чего бы то ни было. Такая жалость! Вся логика вела меня именно туда.

– Логично было бы предположить, что здесь задействован блокатор памяти. Я этот вариант не исключаю. – Ева бросила взгляд на Рорка, а он покачал головой. – Нам придется кое-что проверить, когда до дому доберемся. Ты еще будешь беседовать с Гроганами?

– Да.

– Тогда найдешь их в «Паласе». Они переезжают сегодня вечером.

– В твоем отеле?

– Мне показалось, что им тесновато в больничной палате, и я решил, что им не помешает более высокий статус в награду за все их неприятности. К тому же там охрана лучше. Значительно лучше.

– Я помещу их под наблюдение, – сказала Ева. Она включила телефон, чтобы оповестить свою команду об изменениях. – Поехали домой, посмотрим, что там надо проверить.

6

Соммерсета, дворецкого Рорка и мастера на все руки, не было в холле, когда вошла Ева. Она заметила толстого кота Галахада, сидящего на столбике перил подобно лохматой горгулье. Он дважды мигнул двухцветными глазами, спрыгнул со столбика, приземлился с глухим стуком и подошел фланирующей походкой, чтобы потереться о ее ноги.

– А где мистер Макабр? – спросила Ева, почесывая кота за ушами.

– Перестань. – Рорк понимал, что мелкие стычки и перебранки между его женой и человеком, заменившим ему отца, вряд ли прекратятся в ближайшем будущем. – Соммерсет в моем кабинете, готовит фронт работ. Нам понадобится незарегистрированное оборудование, без него никак, – продолжал он, увидев, что Ева хмурится. – Только попробуй всерьез покопаться в прошлом убитой, сразу насторожатся некоторые «третьи стороны». И это еще не все.

Она взял ее под руку и повел вверх по лестнице.

– Если я не покопаюсь в прошлом убитой по установленным каналам, это будет выглядеть очень подозрительно.

– Ты же на это Пибоди бросила, – напомнил Рорк. – Можешь и сама покопаться для виду. Но по легальным каналам ты не найдешь того, что ищешь. Начни поиск по Бакли, по Гроган, по возможным причинам оптического «затемнения». В общем, делай все то, что ты должна делать, а потом приходи ко мне. Встретимся наверху. – Он взял ее руку и поцеловал пальцы. – И тогда займемся настоящими раскопками. Она шпионка и убийца по найму, Ева. Она работает на того, кто предложит наивысшую цену, или по собственной прихоти. И среди ее нанимателей фигурируют некоторые правительственные организации США, но тебе с ними не тягаться.

– Что еще? – Как же Ева ненавидела все эти игры «плаща и кинжала»! – Ты сказал, «это еще не все». Что еще?

Но Рорк покачал головой.

– Начинай свою проверку. Мы потом обсудим то, что я слышал, о чем знаю или подозреваю.

Не было смысла терять время на препирательства. Ева ушла в свой домашний кабинет и начала множественные проверки и поиски. Она послала по электронной почте письмо доктору Мире, ведущему психологу Департамента полиции и безопасности Нью-Йорка, и запросила подтверждение или опровержение теории массового гипноза. При этом она сама себе казалась дурой, но ей хотелось услышать экспертное мнение человека, которого она уважала.

Ей надо было систематизировать свои заметки и внести в них последние сведения, она созвонилась с Пибоди и прочитала все отчеты лаборатории и «чистильщиков». Никто из плывших на пароме не признал, будто видел нечто необычное, например, человека, транспортирующего труп. Увы, увы, подумала Ева. В графу «увы, увы» пришлось внести и информацию о том, что трубы и отдушины на месте преступления просто слишком малы и не могли быть пригодны для транспортировки тела.

Прочные стены, ни одного окна, одна дверь. А это значит, как ни фантастично это звучит, что убийца и его жертва покинули помещение через дверь.

Он не нырнул во временну́ю воронку, о которой говорила Пибоди, не задействовал телепортацию или инопланетный вневременной луч, не махал волшебной палочкой, он вышел в чертову дверь. И ей просто предстоит понять, как ему это удалось.

Ева подошла к тайному кабинету Рорка, приложила ладонь к сенсорной пластинке и отдала голосовую команду. Дверь открылась. Рорк сидел за подковообразной консолью с разноцветными, горящими, как драгоценные камни, кнопками, мигающими на гладкой черной поверхности. Окна были защищены экранами, пропускающими свет только в одну сторону. Свет заливал комнату светло-золотистым сиянием. На маленьком столике у окна был сервирован ужин: серебряные блюда под купольными крышками, открытая бутылка вина, искрящиеся резьбой хрустальные бокалы.

В представлении Рорка это был деловой ужин за работой.

Он уже перевязал длинные волосы ленточкой – всерьез погрузился в рабочий режим – и творил волшебство, в стремительном темпе задавая команды на клавиатуре, прикасаясь к сенсорным экранам.

– Во что вламываешься? – деловито спросила Ева.

– В разные агентства. Тут у меня ЦРУ, внутренняя безопасность, Интерпол, Ми-5, Глобальная полиция, ЕвроКом и так далее.

– Это все? – Ева прижала кончики пальцев к глазам. – Я собиралась ограничиться кофе, но теперь считаю, мне надо выпить.

– Налей мне тоже. Вот поставлю их на автопоиск и расскажу тебе историю за ужином.

Ева налила два бокала, с удовольствием отметив, что вино красное: это понижало шанс нарваться на что-нибудь полезное для здоровья вроде рыбы с овощами на пару. Она приподняла одну из серебряных крышек и обрадовалась:

– О, лазанья! – Потом присмотрелась получше: – А что это за зеленая фигня из нее торчит?

– Это полезно для здоровья.

– Ну почему полезное для здоровья обязательно зеленое? Почему они не могут придать полезному для здоровья вкус шоколада или хотя бы пиццы?

– Немедленно брошу на разработку этой идеи своих специалистов. Кстати, нам еще придется поговорить о новых идеях. Ну что ж… – Рорк отодвинулся в кресле и кивнул на экран. – Что есть, то и увидим. – Он поднялся и подошел к ней. Взяв свой бокал, чокнулся с Евой и улыбнулся. – Пожалуй, я закушу вот этим, – прошептал он, взял ее за подбородок и поцеловал в губы.

– Не отвлекайся, – одернула его Ева. – Никаких поцелуев на работе. Я хочу с этим разобраться. Вся эта история… она меня нервирует.

– Легко могу себе представить. Ты человек рациональный, а тут… прямо мистика. – Рорк жестом пригласил ее сесть и сам сел напротив. – Твоя жертва, – начал он, – была опасной женщиной. И это в данном случае не комплимент. Ты тоже опасна, но совсем по-другому. Она никогда ничего не защищала, кроме собственной выгоды.

– Ты же говоришь, ты не знал ее?

– Но я знаю о ней. И именно это я о ней знаю. Я не первый раз ее проверяю и отслеживаю, поэтому сегодня мне будет немного легче в этом смысле. Разумеется, информация о ней отрывочна, но, я думаю, она родилась в Албании в результате связи американки с неизвестным мужчиной. Ее мать служила в дипломатическом корпусе США. Девочка много путешествовала с матерью, можно сказать, повидала мир. Судя по всему, она была завербована в очень юном возрасте тайной организацией «Мировая разведывательная сеть».

– МРС?

– Совершенно верно. Их девиз: победа любой ценой. Они пытались получать данные, финансы, завоевывать территории, захватывать политические позиции любыми средствами. Организация просуществовала лет десять. Но за эти десять лет они ее здорово натренировали. Она, похоже, продемонстрировала немалые способности, не отягощенные никакими моральными запретами. Ее использовали в том секторе деятельности, который они сами называли «Черная луна».

– Мокрые дела?

– Да. – Рорк разломил пополам кусок хлеба, передал Еве половину. – Через какое-то время она решила перейти в свободный режим. Это выгоднее, к тому же она видела, что МРС рассыпается на части. Она предпочитает высокооплачиваемую работу – частную или правительственную. Как я уже говорил, мне довелось с ней столкнуться несколько лет назад. Через два года после этого, насколько мне помнится, она убила трех моих людей в попытке завладеть данными исследования по новому синтетическому топливу, которое мы разрабатывали.

– Она пыталась тебя убить? Ты был мишенью?

– Нет. Я всем полезнее живой, чем мертвый, причем даже для конкурентов или, скажем, других заинтересованных сторон. Ведь я финансирую исследования и внедрение, науку, производство, а украсть у меня надеются готовую технологию. Но красть будет нечего, если отрезать мне голову – исследования прекратятся.

– Какое утешение, – фыркнула Ева.

Рорк протянул руку над столом и взял ее за руку.

– Я умею себя защитить, лейтенант. На данный момент на совести, она у этой дамы была, вашей жертвы от пятидесяти до двухсот пятидесяти смертей. Некоторые были связаны с ней делами, другие стояли на пути.

– Ты не смог ее разыскать? – Ева продолжала есть, а сама не сводила с Рорка глаз. – Ты считал, что она убила троих твоих людей, значит, пытался ее найти.

– Верно, я не смог ее разыскать. Она ушла в подполье, в глубокое подполье. Я даже думал, что она мертва, что ее убрали за неисполнение очередного задания. – Рорк пристально посмотрел на вино в своем бокале. – Очевидно, я ошибся.

– Зато теперь мы знаем наверняка. Вряд ли она села на паром, чтобы полюбоваться видами.

– Это маловероятно, – подтвердил Рорк. – Возможно, встреча или мишень, но в любом случае бизнес.

– Ее перехитрили, заманили в ловушку. Но как же она позволила себя заманить? С ее-то опытом? Как она позволила застать себя врасплох, подпустила врага так близко? Может, она его знала? Близко знала? Доверяла, а может, недооценила? Еще один шпион? Еще один наемник? – Ева чувствовала, как ее захлестывает бессильная досада. Словно плотину прорвало. – Почему, черт возьми, в таком многолюдном месте?

– Не имею ни малейшего понятия. Расскажи мне про вспышку света, про этот фейерверк.

Ева шумно вздохнула.

– Я послала письмо Мире, спросила о возможности массового гипноза. Вот говорю об этом и понимаю, какую чушь несу. Не такая, правда, нелепость, как временна́я воронка или плащ-невидимка, но все равно в том же духе. И все же… Мы же имели дело с внушением в прошлом! Помнишь свою приятельницу Рианну Отт? Крохотный ожог в коре головного мозга, обнаруженный только при вскрытии ее тела. Ее сознанием манипулировали, ее фактически заставили спровоцировать самоубийства нескольких человек.

– Как оказалось, она вовсе не была моей приятельницей. – Но Рорк кивнул, давая понять, что они на одной волне. – В той истории манипуляция сознанием осуществлялась через аудио.

– Значит, возможна и оптическая манипуляция сознанием, – продолжила Ева. – Манипуляция, действующая на память. И не только на память. Я почти готова поверить, что люди не помнят, что они видели труп, который кто-то волок, но кое-чего я не понимаю. Вот в тот самый момент, когда труп волокли у них под носом, они же не стояли на месте и просто глазели?! А Кароли? Сознавала ли она сама, что делает или нет, но ее сын не стал бы стоять столбом, когда увидел, как она выходит из туалета, разве не так? Так, может, мы имеем дело с таким устройством, которое манипулирует поведением людей, зрительным восприятием и памятью? Нет, это большая натяжка. По сравнению с этим даже массовый гипноз уже не кажется таким безумием.

– Ходили слухи – в компетентных кругах, – что такое устройство разрабатывается. Что-то вроде парализатора.

– Ну, парализатор у меня есть. – Ева похлопала по кобуре, которую так и не сняла.

– Это не то, что твой обычный парализатор, это устройство выводит людей из строя через оптический сигнал, а не через нервную систему. Оно посылает световой сигнал, отключающий некоторые из основных функций организма. Теоретически это, в сущности, не так уж отличается от массового гипноза: вводит жертву в состояние транса. Такой вот фокус-покус. – Рорк поднял бокал, словно салютуя. – Его иногда так называют, вот я и вспомнил, когда ты сказала.

– Мы же говорим о десятках людей! – воскликнула Ева. – Даже о сотнях!

– Ну, если устройство существует и имеет такой диапазон действия, такая мысль просто… завораживает. И используется как оружие? С ума сойти можно!

Ева вскочила из-за стола и принялась расхаживать из угла в угол.

– Ненавижу все эти штучки. Ну почему это не могут быть просто плохие парни? У тебя есть деньги – я хочу их отнять, я тебя убиваю. Ты трахал мою жену, я в ярости, я тебя прикончил. Но нет, я должна ломать голову над исчезающими трупами и над оружием, вырубающим сознание огромной толпы. Черт!

– Мир постоянно меняется, – глубокомысленно заметил Рорк.

Ева фыркнула.

– Как ты считаешь… ты и твои специалисты – разработчики новых идей, – спросила Ева, – это реально – сконструировать такое устройство?

– Настолько реально, что мы работаем над аналогичным проектом. А также создаем устройство, нейтрализующее действие первого. Правда, работаем пока на теоретической стадии. Я дам тебе данные, – добавил Рорк, указывая на консоль.

Ева села, побарабанила пальцами по столу.

– Ладно, допустим, устройство существует, и сегодня его пустили в ход. Допустим, Бакли потому и оказалась на пароме, что такое устройство существует в реальности. Может, устройство было как раз у нее, или она надеялась его заполучить. Но это не объясняет, почему она была убита столь странным образом и почему ее тело было удалено с места преступления. Выкрасть устройство или каким-то образом завладеть им, даже убить Бакли, чтобы его заполучить, – это бизнес. Но обескровить ее и забрать то, что осталось? Это что-то личное.

– Не стану спорить, но бизнес и личное часто переплетаются.

– Допустим. – Ева подняла руки и провела ими по воздуху, как бы стирая надпись с невидимой доски. – Зачем забирать тело? Может, для предъявы: вот, дело сделано. Это если убийство заказное. А может, он просто больной ублюдок. А может, он хотел выиграть время? Мне эта версия нравится: она безумна, но в ней есть своя логика: таким образом замедляется процесс идентификации личности погибшей. Нам приходится проводить поиск по совпадению ДНК. И мы обнаруживаем вполне безобидную на вид жертву: рожденную в Айове, вскормленную кукурузой женщину-консультанта. Может, со временем мы копнули бы за этим фасадом, у нас появились бы вопросы. Но по крайней мере на первое время нас ставит в тупик другой вопрос. Вопрос «как», а не «кто», раз уж мы установили личность убитой.

– Если таков был замысел, он не сработал, потому что я хотел провести время со своей женой и оказался в нужном месте, когда жертву идентифицировали.

– Вот именно. Мы ее идентифицировали, а ты ее опознал, этого убийца не мог предвидеть.

– Вполне логично, – согласился Рорк. – Но если он хотел выиграть время, то для чего?

– Чтобы сбежать, вручить заказчику устройство или труп или и то и другое. Чтобы уничтожить труп, ну и конечно, чтобы бежать к чертовой матери с места преступления. Вся эта шпионская муть сюда не вписывается. Очень запутанное дело, море серых зон и неочевидных мотиваций. Но если все это убрать, все равно у нас на руках убийца, жертва, мотив. Случайность исключаем сразу: это не был порыв.

– Потому что… – Рорк знал ответ, во всяком случае предполагал, что знает, но он очень любил наблюдать за ходом рассуждений Евы.

– Табличка на двери, бегство с парома. Сама сцена – жуткая кровавая баня. Ни один профессионал не стал бы время тратить: убил бы одним ударом и ушел. Можно горло перерезать, можно в сердце пырнуть, можно найти большую артерию на бедре. Выбирай любой способ, делай дело и уходи. Но кровь не врет, а там все было залито до потолка. Он ее резал, рубил, колол.

Пока они разговаривали, сумерки сгущались. Интересно, подумал Рорк, сколько еще супружеских пар проводят летний вечер за ужином в разговорах о трупах и кровавых следах?

Наверное, таких нет, а если и есть, то единицы.

– Ты уверена, что там не было ни капли крови убийцы?

Ева кивнула. Это был хороший вопрос. Вот почему она так любила обговаривать с Рорком свои дела, хотя и не только по этой причине.

– Только что поступил рапорт. Пробы, взятые со всех зон брызг и в разных точках лужи, подтверждают, что вся кровь принадлежит Бакли.

– Это значит, что ее и впрямь застали врасплох.

– Вот уж это точно. Итак, специально выбранная жертва, специально выбранное место и время, личная и профессиональная мотивация. И еще один крайне важный, на мой взгляд, момент: тот, кто убил Бакли, не стал убивать Кароли Гроган, хотя предположить это было бы естественно. С точки зрения убийцы, это было бы целесообразно.

– И оставить ее тело на месте, – подхватил Рорк. – Это только усугубило бы путаницу. Полиция потратила бы куда больше времени на определение группы крови и идентификацию. Сострадательный убийца?

Ева допила вино.

– Многие сострадательные люди тем не менее убивают.

– Моя циничная женушка, – улыбнулся Рорк.

Ева подняла глаза к потолку.

– Давай-ка посмотрим, что мы имеем на данный момент.

И она пальцем указала на консоль.

Рорк вернулся к командному центру и сел за консоль. Потом, улыбнувшись Еве, похлопал себя по колену.

– Прошу… – С этими словами Рорк взял жену за руку и потянул к себе. – Вот так, смотри, как уютно.

– Хорош уют! Мы занимаемся убийством.

– О да, сегодня и ежедневно. А теперь смотри: мы пробились через несколько уровней защиты Организации Внутренней Безопасности. Впрочем, я в эту дверь уже входил. – Рорк коснулся губами ее щеки. – И по другим программам есть прогресс. Они, конечно, коды поменяли, и не раз, с тех пор как я к ним заглядывал, но, видишь, мы повторяем их путь.

– Я вижу кучу всякой абракадабры, мелькающих чисел и символов.

– Вот именно. Давай попробуем ускорить процесс. – Пальцы Рорка забегали по клавиатуре. – Есть на свете разные трюки, – продолжал он, пока на экране с удвоенной скоростью мелькали коды. – Перегруппировка, брандмауэр, отказоустойчивые предохранители, запасные люки и черный ход. Но мы растем вместе с ними, пускаем в ход последние версии.

– Зачем? – спросила Ева. – Нет, серьезно, зачем тебе нужен доступ ко всем этим закрытым файлам?

– У каждого из нас есть хобби. Знаешь, что мы тут ищем? Секретные документы типа «только для ваших глаз». Личные дела, консультанты черных операций. Надо проверить, искал ли кто-то, кроме нас, подтверждение тому, что устройство действительно существует. Опять-таки «только для ваших глаз», но тут штука в том, чтобы узнать, где это спрятано и, главное, кем. О черт, не вышло. Ладно, а мы вот так попробуем.

Судя по участившимся проклятьям и ускоренному стаккато на клавиатуре, Ева поняла, что он налетел на препятствие, и соскользнула с его колен.

– Я принесу кофе, а потом сама проверю кое-какие данные.

Рорк лишь хмыкнул в ответ, и Ева поняла, время игр кончилось. Настала пора серьезной работы.

7

Воспользовавшись вторым компьютером, Ева начала свой собственный поиск по любым упоминаниям устройства, описанного Рорком. Она нашла несколько статей на медицинских сайтах, рассказывающих о препаратах, блокирующих память, об инструментах, используемых в клинической хирургии, и о других – на грани гипнотерапии – в медицинских исследованиях и в играх.

Она также обнаружила несколько экстремистских блогов, наполненных воплями о правительственном контроле над сознанием масс и никогда не выходящими из моды предсказаниями конца света. Нация людей-роботов, насильственные эксперименты, стирание личности, фермы по выращиванию рабов – таковы были популярнейшие варианты грядущих бедствий. Это привело ее к другим сайтам, где рассказывали о похищении людей инопланетянами, вступившими в сговор с преступными силами в правительстве.

– Просто не представляю, как у нашего правительства хватает времени, ну… управлять всеми делами, когда они только и знают, что контактируют с инопланетянами, во всех тычут разными там щупами и зондами или превращают население Земли в безмозглых секс-роботов.

– Ого, – откликнулся на это Рорк, – надо же какие правительства на свете бывают!

Ева бросила на него взгляд. Его пальцы летали по клавиатуре, взгляд был сосредоточен.

– Ты же на самом деле не веришь во всю эту муть? Вторжение инопланетян, тайные бункеры в Антарктиде для экспериментов над людьми, превращенными в подопытных кроликов.

Рорк вскинул взгляд на Еву.

– Айконы!

– Это было… Ну ладно. – Трудно было спорить, когда они оба едва не погибли, стараясь разрушить подпольную преступную организацию по клонированию человека. – Но все-таки… инопланетяне?!

– Вселенная велика. Тебе бы надо почаще выходить за пределы земной поверхности.

– Спасибо, меня вполне устраивает наша планета.

– Как бы то ни было, твою жертву я нашел. Нет-нет, не вставай. – Рорк взмахом руки велел Еве оставаться на месте. – Я выведу на стену. Данные на первый экран, – скомандовал он. – Это из ОВБ, но они совпадают с тем, что у меня есть из других источников.

– Дана Бакли, – прочитала Ева. – Плюс три самых популярных псевдонима. Возраст тот же, что указан в последнем удостоверении. А личные данные те же, что были у тебя.

– Тут перечислены ее активы. Какими языками она владела, какими электронными навыками, к какому оружию имела доступ. В досье включен вот этот список. – Рорк пролистал вниз. – Имена, страны, должности и воинские звания, если они имеются, даты.

– Список ее жертв, – прошептала Ева. – Они знают или предполагают, что она убила всех этих людей, но ничего не предприняли. Отпустили ее на все четыре стороны.

– Несомненно, она убила кое-кого из этих людей по заказу этих агентств. Ее отпустили, потому что она была нужна и до сих пор нужна.

Ева имела дело с убийствами каждый день, но эти слова оскорбили ее до глубины души и встревожили так, что она даже не могла выразить этого словами.

– Так не должно быть. Нельзя же просто убивать или заказывать чье-то убийство просто потому, что тебе это выгодно! Мы добились полного запрета пыток и смертной казни. Если коп подстрелит кого-то на задании, ему приходится проходить кучу тестов, чтобы убедить начальство, что это был чрезвычайный случай, оправдывающий применение силы. Но до сих пор существуют люди – и они якобы на нашей стороне, – готовые нанять такую, как она, на грязную работу.

– Люди, прибегающие к ее услугам, крайне редко пачкают собственные руки кровью. А может, и вообще никогда.

– Она была психопаткой. Взгляни на ее психологический портрет. Ради всего святого! – Ева взмахом руки указала на экран. – Ее давным-давно надо было упрятать в дурдом. Как и того, кто ее убрал.

Рорк наблюдал за ней, пока она читала данные на экране.

– У тебя все слишком черно-белое. У других есть серые зоны.

– Думаешь, это приемлемо? Господи, да ты почитай список! Тут дети есть! Дети!

– Побочный ущерб. Полагаю, у них это так называется. Нет-нет, – добавил Рорк, когда Ева повернулась к нему, сверкая глазами, – я не считаю приемлемым убивать за деньги, ради острых ощущений или ради целесообразности. Возможно, в моем мире больше серого, чем в твоем, когда речь заходит об убийстве ради правого дела, но в ее случае никакого правого дела и в помине нет. Для нее на первом месте стояла выгода, на втором… пожалуй, развлечение. Я полагаю, если бы это Бакли стояла в туалетной комнате, когда туда вошла Кароли Гроган, эти мальчики сейчас оплакивали бы свою мать, вместо того чтобы смотреть кино в гостиничном номере.

– Не все убийцы рождаются равными? – Немного успокоившись, Ева склонила голову набок и принялась внимательно изучать экран. – Надо будет посмотреть этот список, может, сумеем связать одно из этих имен с кем-то из ее коллег. С кем-то достаточно ловким, чтобы набросить на нее лассо.

– Я начну поиск. А пока есть любопытные данные по устройству. Вот этот меморандум был разослан два дня назад. – Рорк снова вывел данные на экран.

– «Потеря задерживается. Филину начать новую серию тестов в Двенадцатом секторе. Филин требует семьдесят два часа и разрешение на затемнение». – Ева недоуменно сдвинула брови. – Она не Филин. Кто мог дать наемной убийце – молодой и привлекательной женщине – кличку Филин?

– Можем проверить предыдущие записи, но я бы сказал, что Филин – это тот, кто в ответе за разработку устройства.

– «Потеря»… Теряешь время, теряешь себя, теряешь память о том, что случилось, пока ты… в отлучке. Итак, допустим, этот Филин или кто-то под его или ее командованием имел при себе устройство. Может, собирался обменять. Нет-нет, это была подстава. Все было спланировано. Он должен был иметь путь отхода с проклятого парома, он ничего не оставил на волю случая. «Задерживается»? Но раз устройство пустили в ход, значит, оно готово.

– Ну, это был бы не первый случай, когда член команды начинает действовать самостоятельно и решает стать свободным агентом.

– Он имитирует задержку, чтобы продать устройство, но его не продает. Он уходит и уносит с собой то, что было у нее в этом портфеле, а также само устройство. Двойная выгода. Если это последний меморандум в деле, значит, ОВБ еще не знает, что у них проблема.

– Вот тебе еще одна причина, почему он забрал тело, – заметил Рорк. – Он выигрывает время, как ты говорила. Может, он получил более выгодное предложение. Или хочет еще поторговаться из-за гонорара. Из какого-нибудь безопасного места.

– Это не из-за денег, – покачала головой Ева, – не только из-за денег. Выиграть время – да, это похоже на правду. Ее не смогут официально идентифицировать, не смогут сообщить в прессу ее имя до завтрашнего дня.

– Есть еще кое-что. Вот картинки некоторых ее художеств. Фото на экран, методом слайд-шоу.

Еве приходилось видеть смерть так много раз, что она и счет потеряла. И вот она смотрела на смерть сейчас, пока та перемещалась по экрану. Разодранная плоть, вытекшая кровь, обгоревшие до неузнаваемости тела.

– Конечно, некоторые из них были плохими парнями. Других эти плохие парни хотели убрать с дороги. Судя по всему, эта дама была неразборчива. Для нее только деньги имели значение. Кое-кто мог бы сказать, что ее убийца оказал миру большую услугу.

– А чем он лучше ее? – спросила Ева.

Рорк лишь пожал плечами в ответ, прекрасно понимая, что по некоторым вопросам им никогда не сойтись во мнениях.

– Многие с тобой не согласились бы.

– Да, многие, конечно, не согласились бы! Давай-ка найдем этого Филина. – Ева привычно взъерошила свои короткие волосы. – А мне еще надо придумать правдоподобное объяснение тому, откуда это стало мне известно.

– Есть же старый верный анонимный источник.

– Да, в это все поверят. Особенно те, кто нас знает.

Рорк начал серию поисков, а сам взглянул на Еву. Она все еще не могла оторвать глаз от непрерывно движущегося слайд-шоу смерти.

– Всегда труднее работать, когда жертва тебе ненавистна.

Ева покачала головой.

– Не мне решать, стоит ли защищать жертву убийства. Я просто делаю свое дело.

Рорк встал и подошел к ней.

– Но это гораздо труднее, когда у самой жертвы столько жертв. Столько крови на ее руках.

– Да, так тяжелее, – признала Ева. – Выбор редко бывает легким, другого-то все равно нет.

– Для тебя. – Рорк поцеловал ее в лоб, потом обхватил ее лицо руками и прижался губами к ее губам.

Ева вздохнула и подалась к нему, а Рорк стал расстегивать ремень ее кобуры.

– На работе, – пробормотала она, не отрываясь от его губ.

– Я тоже.

Она засмеялась, когда он сдернул кобуру с ее плеч.

– Нет, ну правда, мне работать надо.

– Поиски займут какое-то время. – Рорк крутанул ее, как в вальсе, и сумел дотянуться до консоли с кнопками. Одно нажатие – и из стены выскользнула кровать.

– И ты считаешь, что секс меня подбодрит?

– Надеюсь, он меня подбодрит, а что там будет с тобой, это уже побочное преимущество.

Рорк сделал новый тур вальса и стремительным броском повалил Еву на кровать. Она рухнула с глухим стуком, упруго подскочила и – какого черта? – позволила ему прижать себя к матрацу.

– Быстро и грубо.

Он ухмыльнулся:

– Если хочешь.

Рорк рванул ее рубашку через голову и пустил в полет, а сам прильнул губами – и зубами тоже! – к ее груди.

Она выгнулась, словно прося его поторопиться. Неистовство, наполненное жаром и надеждой, помогло ей прогнать, стереть из памяти страшные образы крови и смерти. И вспомнить, что как бы они с Рорком ни расходились во мнениях по каким-то вопросам, даже самым коренным, их всегда соединяла любовь.

И страсть.

Ева схватила всей пятерней шелковистые черные волосы, другой рукой стащила с него рубашку, под которой играли мощные мускулы. Ева слышала биение собственного сердца в такт с его сердцем, они покатились по постели в битве, в которой выигрывали оба.

Он заставил ее рассмеяться, заставил ее задохнуться. Ее кожа светилась под его волшебными руками, ее кровь пульсировала и билась, отдаваясь гулом в висках. И обвиваясь вокруг него, вновь и вновь находя губами его рот, Ева ощутила прилив любви, страсти, вожделения.

Такой сильный, такой нежный… Ее тело скользило под его тяжестью. Быстрое и гибкое, оно оказывалось то внизу, то наверху, то снова внизу. Гул крови заглушал рабочие шумы, которые должны были отвлечь их, вернуть к работе. Он обнимал ее обеими руками, прижимал к себе, их тела сливались – плавные линии и острые изгибы, литые мускулы и нежная податливая плоть, влажная и теплая.

Она снова выгнулась, взмыла вверх над ним, они оба взмыли и оба ухнули вниз, но он поймал ее, а она открылась для него. Она была готова его принять.

Когда он наполнил ее, они опять закачались вместе, снова и снова, еще и еще… Он дарил ей не только радость и наслаждение, но и покой.

Свернувшись клубочком, прижимаясь к нему, согревшаяся, обнаженная, наполненная любовью, Ева вдруг вспомнила слова Пибоди. А ведь, пожалуй, напарница опять оказалась права. Прижиматься друг к другу после секса – это очень, очень приятно.

– Тебе надо поспать, – тихо проговорил Рорк, поглаживая ее по спине. – Уже поздно, а никакой срочности нет.

– Я не уверена. Разве нет? – О, как чудесно было бы просто закрыть глаза и уплыть, когда ее кругом окружает его запах… – Закрыть дело – это, конечно, не так уж срочно – с формальной точки зрения. Но если убийца и впрямь имел на руках эту штуку, если она до сих пор у него и он готов продать ее бог знает кому, это же бомба! И разве это не часть моей работы – найти его, остановить?

– Закрыть дело, спасти мир?

Ева вскинула голову, и их глаза встретились.

– Ты говоришь, что бросил кого-то из своих людей на разработку этой штуки. Зачем?

– Лучше самому сделать, чем ждать, пока кто-то другой сделает. Инстинкт самосохранения.

– Это я поняла. Так всегда было и всегда будет – у плохого парня палка, ты добываешь нож. У него нож, ты берешь парализатор. Ставки растут, так уж повелось. Вот тут-то и нужны правила и законы. Даже когда границы нечетки, мы должны уметь отличать хороших парней от плохих. Если мне выпадет шанс найти этого парня и остановить, пока он не продал эту штуку, может, нам удастся остановить силы зла.

– Комп даст нам знать, когда будут расширенные данные. Давай поспим. А мир будем спасать на свежую голову.

Это предложение показалось Еве весьма разумным.

Еве показалось, что стоило ей закрыть глаза, как просигналил компьютер, и она, как подброшенная, села в постели – одна.

– Что? Уже утро?

– Почти. – Рорк сидел за консолью командного центра – с голым торсом, в джинсах, низко сидящих на бедрах. – Вытащил твоего Филина.

– Ты его нашел… или ее?

– Его, – сказал Рорк, и Ева выпрыгнула из постели. Он оглянулся на нее и улыбнулся. – Иди сюда, я тебе покажу.

– Да уж, держу пари, – проворчала Ева, хватая рубашку и брюки.

– Вечно ты мне кайф ломаешь. Хоть кофе принеси и для меня тоже.

– Кто он? – потребовала Ева, натягивая одежду.

– Это с какой стороны смотреть. Как и убитая, он запасся парой-тройкой псевдонимов. В этих данных утверждается, что его зовут Иван Драско, возраст – шестьдесят два года, родился на Украине. Другие данные, на первый взгляд не вызывающие сомнения, утверждают, что его зовут Джарвис Дринкл, возраст – шестьдесят лет, родился в Польше. Под фамилией Драско он в период Городских войн, уже под самый конец, работал на подпольную организацию «Республика Свободы», был у них в отделе связи и техразвития. Он ученый.

Ева принесла кофе и сама отпила чуть ли не полкружки, пока читала данные.

– Завербован организацией «Европейская Стража», работал в проектно-конструкторском отделе, – продолжала Ева. – Значит, он у них там главный по разным штучкам.

– Он изобретатель. Да, он создает игрушки.

– Значит, он в теме, – задумчиво проговорила Ева. – Наверняка побывал на полевой работе, хоть немного, но отпахал в основном во время войн. А до и после занимался главным образом наукой.

– Нанотехнология, – начал Рорк. – Наука о гиперпространстве, бионика, психотроника и прочее. Во всех этих областях он работал. Сдается мне, если верить этим данным, своим парализатором ты обязана – помимо всего прочего – ему. И тем не менее я ни разу о нем даже не слышал. Они годами, десятилетиями держали его работу и его имя в тайне.

– Может, он решил, что пора попросить прибавки к жалованью и оформить кредит? – Ева попыталась это прочувствовать. – Допустим, из Европейской Стражи его переманили в нашу ОВБ. И это было двадцать лет назад. Но, хоть убей, мокрых дел я тут не вижу. Он просто повернут на всякой технике.

– И притом он гений. Никаких черных операций, никаких мокрых дел за ним не числится. Но вот взгляни сюда: его жена и дочь жестоко убиты двадцать лет назад.

– Любопытное совпадение по времени, – заметила Ева.

– И не говори! Официальная версия: ограбление со взломом. Неофициальная: экстремистское крыло Европейской Стражи выслеживало Драско ради его знаний и доступа к секретным материалам.

– Они поедают своих. – Когда Рорк переключился на фотографии с места убийства, Ева с шипением втянула в себя воздух. – Господи!

– Изуродованы, изрублены в куски. – Голос Рорка задохнулся от отвращения. – Девочке было всего двенадцать. Жена была агентом низшего звена, не выше секретарши. У тебя доступ выше, чем у нее.

– Там есть надпись на стене. Ты ее перевел?

– Компьютер распознал это как слова «предатель» и «шлюха» по-украински. Ни Европейская Стража, ни другие подобные организации не взяли на себя ответственность за двойное убийство.

– Они были в ее списке. В списке убийств Бакли из секретных файлов Организации Внутренней Безопасности. – Ева приказала компьютеру вывести список на другой экран и проверить. – Они там, в ее списке, но наниматель не указан. Никто не взял ответственность. Никто не приписал себе эту заслугу.

– Если имеются данные на этот счет, то они в другом месте. Если есть еще какие-то сведения об этом заказном убийстве, они были либо стерты, либо скрыты. Даже я не могу достать их отсюда, во всяком случае это будет не скоро. Тут нужно действовать изнутри, чтоб до них добраться.

– Он действовал изнутри, он до них добрался. – «Вот и мотив, – подумала Ева. – Вот почему это дело личное». – Какого черта они не уничтожили файл, если продолжали пользоваться ее услугами, а он по-прежнему числится у них на зарплате?

– Я бы сказал, кто-то облажался по-крупному, но по сути ОВБ – это бюрократическая организация, а все бюрократии придают большое значение всяческим отчетам и документам и цепляются за свои архивы.

– У него есть постоянный адрес?

– Прямо здесь, в Нью-Йорке.

Ева пристально посмотрела на Рорка.

– Не может быть. Это было бы слишком легко и просто.

– Верхний Ист-Сайд, городской особняк, которым он владеет под именем Франка Плютца.

– Плютц? Ты не шутишь?

– Франк Джей Плютц, сотрудник ОВБ, в списках организации он числится как инспектор проектно-конструкторского отдела в США. Так сказано в их официальном файле, что, конечно же, чушь. Несомненно, у него более значительный статус.

Ева изучила идентификационное фото. На этот раз перед ней предстал мужчина средних лет с редеющими, коротко остриженными седыми волосами, округлым лицом, тяжеловатым подбородком и кроткими голубыми глазами, застенчиво улыбавшийся с экрана.

– Черт, он же совершенно безобидный. По крайней мере, на вид.

– Он выжил в Городских войнах, был в подполье, работал по крайней мере на две разведывательные организации, причем ни одна из них особо не смущается, когда речь идет о кровопролитии. Я бы сказал, внешность обманчива.

– Мне надо собрать команду и нанести визит обманчиво безобидному мистеру Плютцу.

– Я тоже хочу в это играть. И я очень хочу познакомиться с этим человеком.

– Ладно, я считаю, ты это заслужил.

Его глаза блеснули.

– Если ты не засадишь его за решетку, я мог бы, пожалуй, предложить ему работу на частном предприятии.

8

Поскольку ловля шпионов не входила в обычный круг ее занятий, Ева решила собрать небольшую сплоченную команду. Она послала двух офицеров в штатском к задней двери аккуратного особняка в Верхнем Ист-Сайде. Макнаб и Рорк отвечали за связь – они сидели в фургоне без опознавательных знаков. Сама Ева вместе с Пибоди решила взять на себя парадный вход.

Ей пришло в голову, что для взятия под стражу одного человека команда, пожалуй, слишком велика, но она понимала: надо учесть тот факт, что за плечами у этого человека сорок лет шпионажа, что он сумел скрыться с парома на глазах у почти четырех тысяч человек с мертвым телом в руках.

В фургоне Ева просмотрела записи с морского вокзала.

– Вот он. Выглядит безобидно. Компьютер, увеличить сектор шесть на тридцать процентов.

Человек, известный на данный момент как Франк Джей Плютц, во много раз увеличенный на экране, проходил через автоматический контроль на морском вокзале. Ничем не примечательный бизнесмен с потертым атташе-кейсом и небольшим саквояжем с одной сменой белья. Немного полноват, немного лысоват, с намеком на двойной подбородок.

– И этот тип порезал в капусту убийцу-профессионалку высшего уровня, а потом вместе с ней слинял с парома? Ну, я торчу… – Макнаб покачал головой. Его светлые волосы были зачесаны назад и стянуты в хвост, в каждом ухе торчало с полдюжины разноцветных заклепок. – Он немного похож на моего дядю Джеко. В нашей семье дядя Джеко славится тем, что выращивает турнепс огромных размеров.

– Это правда! – Пибоди шлепнула любовь всей своей жизни по плечу. – Я с ним познакомилась на прошлый День благодарения, когда мы летали в Шотландию. Он душка.

– О, да, я уверена, что этот тоже душка, не хуже дядюшки Джеко. Вряд ли он выращивает турнепс, зато оставляет за собой огромные лужи крови, а в остальном милейший парень. Мы полагаем, что он пронес оружие через сканеры безо всякой заминки. К сожалению, это не так сложно, как хотелось бы. Но есть и кое-что поважнее. Судя по моим источникам, он принимал участие в проектировании и разработке различных высокотехничных приборов, оружия и коммуникационных устройств. Более того, он возглавлял эту работу.

– Хотел бы я с ним познакомиться, – заявил Макнаб.

– Совершенно согласен, – Рорк наградил его понимающей улыбкой.

– Надеюсь, у вас, психов-электронщиков, вскоре появится шанс душевно поболтать. – Ева перевела взгляд на другой монитор. – Что-то я не вижу там никакого источника тепла.

– А это потому, что его там нет. – Рорк продолжал сканировать дом. – Я трижды провел сканирование на тепло и на движение. Там никого нет.

– Ну, это совсем не весело. Ладно, ордер у нас есть. Пошли, Пибоди. Макнаб, следи за улицей. Если он придет домой, я хочу знать.

– Прикрывайте спину, лейтенант, – посоветовал Макнаб. – Секретных агентов недаром называют призраками.

– Я в призраков не верю.

– Держу пари, они в тебя верят. – Пибоди спрыгнула на землю рядом с Евой.

Оглядывая здание, Ева извлекла универсальный ключ и подошла к дверям.

– Входим так, как если бы внутри был подозреваемый. Проверяем комнату за комнатой.

Пибоди кивнула.

– Если парень умеет исчезать, он запросто может сканер тепла и движения обмануть.

Ева лишь покачала головой и постучала кулаком в дверь.

– Это полиция. – Она пустила в ход универсальный ключ, отперла дверь, отметила, что сигнализация стандартная. Вот красный огонек сменился на зеленый… Замки открылись. – У него тут камеры. Я их не вижу, но они есть. И все же… Вторичной комбинации на замках нет, и сенсорная пластинка для ладони не активирована.

– Выглядит прямо как приглашение.

– А мы примем приглашение. Входим, – скомандовала Ева, чтобы предупредить остальных членов команды.

Она извлекла оружие, кивнула Пибоди. Они ворвались в дверь: Пибоди взяла на прицел верхний уровень, Ева – нижний. Они быстро пересекли небольшую прихожую с металлической стойкой для зонтиков и стоячей вешалкой, пробежали по узкому коридору, застланному потертой синей дорожкой. По жесту Евы они проверили первый этаж, потом второй, потом третий.

– Чисто. – Ева осмотрела блоки коммуникаций и обработки данных, оборудование для слежки, приспособления для дальнего наблюдения в скромной комнате на третьем этаже. – Синяя команда, берите первый этаж. Рорк, Макнаб, вы нам не помешаете на третьем этаже.

– Думаешь, он вернется? – спросила Пибоди.

– Он много чего тут оставил. Держу пари, все это оборудование не зарегистрировано, с ним можно поднырнуть под Службу компьютерной безопасности. Но нет, он отсюда ушел навсегда.

– Его жена и дочка? – Пибоди указала на фотографию в рамке на консоли компьютера.

– Да. – Ева открыла мини-холодильник. – Вода и энергетические напитки. – Она проверила меню автоповара. – Простые блюда быстрого приготовления.

Такие блюда, думала Ева, она сама держала в автоповаре, если не забывала его загрузить, пока не вышла замуж за Рорка.

– Диван с подушкой и одеялом, настенный экран, при комнате есть туалет. Бо́льшую часть времени он проводил здесь. Весь остальной дом практически пуст.

– Тут все так чисто и аккуратно… Вроде как уютно.

Ева хмыкнула в знак согласия и свернула в следующую комнату.

– Виртуальная гимнастика. Отличный тренажер. Ему хотелось оставаться в форме. Скамья с гантелями, робот для спарринга. Робот-женщина, держу пари, как раз того же роста и веса, что и Бакли.

Ева внимательно осмотрела робота. Симпатичная блондинка, в настоящий момент отключена. Задвинута в угол.

– Он здесь практиковался. – Она пересекла комнату, открыла дверцы встроенного шкафа.

– А вот и коробка с игрушками.

– Вот черт! – Пибоди невольно открыла рот, глядя на гнезда с оружием. – Нет, он не похож на дядюшку Джеко.

Ножи, биты, парализаторы, бластеры, дубинки, короткие клинки, пистолеты, метательные диски. Все выложено в идеальном порядке, все начищено до блеска.

– Пары не хватает, – заметила Ева, постукивая по пустым гнездам. – Судя по форме, он взял два ножа и парализатор. Или пронес в саквояже, или спрятал на себе.

– Много же он тут всего бросил, – покачала головой Пибоди.

– Он сделал то, что наметил. Больше ему эти игрушки не нужны. – Ева обернулась, когда вошли Рорк с Макнабом, и заметила огонек, зажегшийся в глазах Рорка, двинувшегося прямиком к шкафу с оружием. – Ничего не трогай.

Чуть заметная морщинка недовольства появилась у него на лбу, но он сунул руки в карманы.

– Симпатичная коллекция.

– Даже не думай, – пробормотала Ева. – Тебе не сюда, загляни в соседнюю дверь. Там ты можешь оказаться полезен.

Она отправилась вперед и услышала, как Рорк и Макнаб блаженно застонали у нее за спиной. Так обычно делают мужчины при виде красивой женщины.

– Электронный рай, – объявила Ева. – Заизолируйтесь и проверьте, что тут можно найти. Пибоди, давай возьмем второй этаж.

– Хочешь, вызову кого-нибудь из конторы отслеживать уличный уровень? – спросил Макнаб.

– Он не вернется. Его здесь не было с тех пор, как он забрал оружие из шкафа. Ему здесь больше нечего делать.

– В шкафу еще осталась одежда, – возразила Пибоди, когда они начали спускаться. – Я видела, когда проверяли спальню.

– Я тебе скажу, чего мы здесь не найдем. Не найдем ни одного из его удостоверений, не найдем запаса денег на всякий случай, кредитных карточек, паспортов.

С этими словами Ева вошла в спальню, где обстановка была строгой и аккуратной, но в то же время домашней и обжитой – пухлые подушки, выцветшая мягкая обивка.

Ева распахнула дверцы шкафа.

– Три костюма – черный, серый, коричневый. Видишь, как они висят, сколько между ними места? Наверно, у него было еще три. То же самое с рубашками и брюками. Он взял только самое необходимое. – Ева присела на корточки, взяла пару крепких черных башмаков, перевернула их подошвами вверх. Каблуки сносились, подошвы истончились. – Не транжира. Жил экономно. Вполне комфортабельно, но без излишеств. Держу пари, соседи скажут, какой милый был человек. Тихий, дружелюбный.

– У него в ящиках разделители лежат. Отделения для носков, трусов, маек. Да, – добавила Пибоди, – похоже, нескольких пар не хватает. Во втором ящике спортивная одежда. Футболки, фуфайки, треники, спортивные носки.

– Продолжай, я осмотрю вторую спальню.

Комната поменьше на другой стороне коридора была превращена в нечто вроде кабинета. Ева открыла еще один шкаф. Она нашла парики, целые подносы профессионального грима, косметический воск, прозрачные коробочки с самой разнообразной лицевой растительностью, накладки для изменения фигуры.

Сама Ева видела свое отражение – и с лица, и со спины – в зеркалах на дверцах.

Она провела систематический поиск по всей комнате, потом осмотрела ванную. Он много чего здесь бросил, думала она. Обычный мужской несессер. Головные щетки, зубная щетка, одежда, книжные и музыкальные диски, пара ухоженных растений в горшках.

Все уже не новое, но в отличном состоянии. Ведь чисто, все упорядочено, но без фанатизма.

Еда в автоповаре, тапочки у кровати. Все выглядит так, будто вещи ждут своего хозяина, который скоро вернется. Только потом замечаешь, что ничего жизненно важного здесь нет. Ничего такого, что нельзя было бы с легкостью заменить.

Если не считать фотографии на письменном столе, мысленно добавила Ева. Но у него наверняка есть копии. Конечно, у него есть копии того, что толкает его на убийство. Ева вернулась к изучению париков и других приспособлений для изменения внешности.

Он все это бросил, бросил оружие, электронику. Оставил все, чем жил, чем был все эти годы? – спросила себя Ева. Он сделал то, что наметил, а все остальное для него больше не имело значения.

Вошла Пибоди.

– Я нашла сейф. Открыт и пуст.

– Здесь тоже такой есть.

– На задних стенках ящиков, за изголовьем кровати остались кусочки клейкой ленты.

Ева кивнула.

– Под умывальником в ванной, за бачком в туалете. Он очень осторожен. Я бы сказала, он держал деньги, оружие, запасные документы в нескольких местах по дому на случай, если бы пришлось удирать в спешке.

– Мы никогда его не найдем, Даллас. Его ветром унесло. Он умеет растворяться в воздухе.

– Умел. Я бы сказала, ему конец пришел, и теперь все зависит от того, что он решил делать дальше. Проверь первый этаж.

Сама Ева поднялась наверх и обнаружила, что Рорк и Макнаб с головой ушли в электронику. На четырех маленьких мониторах она увидела четыре разных места в доме: Пибоди, спускающуюся по лестнице, двоих агентов, обыскивающих кухню, вид на улицу от главного входа в дом. Каждые десять секунд изображение переключалось на другую часть дома.

– Он прикрыл свою задницу со всех сторон, – заметил Макнаб. – Тут все на автоматике, все предусмотрено, ничего не упущено. Движение, тепло, свет – все на детекторах. Жучковые сенсоры всюду понатыканы. Вот, смотри сюда.

Он щелкнул переключателем, и рядом с Евой скользнула в сторону стенная панель. Ева заглянула внутрь и увидела лестницу. На стене над лестницей было развешано оружие.

– Запасный выход.

– Суперкласс. Плюс он мог заблокировать дверь прямо отсюда.

– Дверь прямое попадание выдержит, – добавил Рорк. – У него тут есть кое-какие контакты. Спрятаны глубоко, но мы роем. Должен сказать, все прикрыто не так хорошо, как можно было ожидать, судя по уровню безопасности во всем доме.

Макнаб пожал плечами.

– Может, он решил, что ему не стоит об этом волноваться. Может, думал, что сюда никто не доберется.

– А может, его особо не волнует, что мы о нем узнаем на данный момент, – возразил Рорк.

Ева взглянула на фотографию.

– Возможно. Похоже, он тут все свои дела закончил и – с плащом-невидимкой или без него – исчез. Ему больше нечего делать в Нью-Йорке. Он поразил свою цель. Мы тут копаем в надежде найти какую-то связь с тем местом, куда он направился. Если связи не найдем, придется нам обращаться в ОВБ.

Рорк бросил на Еву пристальный взгляд.

– Не вижу в этом никакого смысла.

– А тут дело не в смысле. Это стандартная процедура. Он – их оперативник. Если он вышел из подчинения или сделал ноги и у него с собой такое опасное устройство, нам понадобятся их ресурсы.

– Будь добр, Йен, оставь нас на минутку.

Макнаб бросил взгляд на Рорка, потом перевел его на Еву. Ему не требовался сенсорный датчик, чтобы зафиксировать сигналы напряженности и тревоги.

– Ясное дело. Я… э-э-э… пойду посмотрю, не нужна ли помощь моей королеве.

– Это моя работа, – начала Ева, когда они остались одни. – Когда я доложу майору Уитни, что́ у нас тут есть, он мне прикажет вступить с ними в контакт и отдать им все, что у меня есть.

– У тебя ничего нет, – невозмутимо возразил ей Рорк, – кроме разве что весьма туманной связи между неким Франком Плютцем с Бакли и ОВБ. И все это со ссылкой на некий анонимный источник.

– У меня задокументировано, как он садится на паром, но с парома не сходит. Именно это, а не анонимный источник, гарантировало мне получение ордера. И у меня есть то, что мы нашли здесь.

– А что ты здесь такого нашла в подтверждение того, что он – оперативник ОВБ или что он выслеживал и убил Бакли?

Ева напряглась.

– Мы знаем, что у него на руках опасное оружие. Возможно, он собирается это оружие продать. В чужих руках…

– А Организация Внутренней Безопасности – это не чужие руки? – спросил Рорк. – Ты тут стоишь и говоришь, глядя мне в глаза, что ОВБ менее бесчестна, менее беспощадна, менее смертоносна, чем любая иностранная организация, какую только ты можешь вспомнить? И это после всего того, что они сделали с тобой? Что они позволили сделать с тобой, когда ты была ребенком? Стояли рядом, слушали… Ради всего святого, они слушали, мониторили, как твой отец тебя избивает и насилует, но не вмешивались в надежде, что он послужит приманкой для поимки крупной рыбы!

– Одно не имеет никакого отношения к другому, – Ева едва могла выговорить эти слова.

– Чушь собачья! Ты уже пыталась работать с ними раньше – совсем недавно, если я ничего не путаю. И когда ты обнаружила кровь и коррупцию, они попытались вывести тебя из игры. Попросту говоря, убить.

– Я знаю, что они сделали. Черт побери, это же не организация виновата, как бы она ни была мне противна, а отдельные люди, в ней работающие. Иван Драско, наверно, сейчас уже за тысячу миль от Нью-Йорка. Я даже представить не могу, кому он может продать эту штуку.

– Я это проверю.

– Рорк…

– Черт побери, Ева, ты не можешь и на этот раз просить меня отойти в сторону. В тот раз я сделал, как ты просила. Я оставил все как есть. Не тронул тех, кто позволял тебя мучить и насиловать, тех, кто знал и не вмешался.

Ее сердце как будто стиснул жестокий кулак напряжения.

– Я знаю, что ты для меня сделал. Я знаю, чего тебе это стоило. Но у меня нет выбора, это вопрос национальной безопасности. Рорк, поверь, я не хочу их привлекать, не хочу иметь с ними ничего общего, меня от них тошнит. Но тут речь не обо мне и не о тебе. И уж тем более не о том, что случилось, когда мне было восемь лет.

– Ты дашь мне двадцать четыре часа. Заметь, я не прошу, – добавил он, прежде чем она смогла сказать хоть слово. – Не в этот раз. Ты дашь мне двадцать четыре часа, чтобы его отследить.

Он был такой красивый, неотразимый, светский, но под этой светскостью скрывалась холодная беспощадность. Она это знала, понимала и принимала.

– Я могу отсрочить на двадцать четыре часа, могу потянуть время. Но через двадцать четыре часа и одну минуту мне придется передать дело.

– Ну, тогда я с тобой свяжусь. – Рорк прошел было мимо, но остановился и посмотрел ей в глаза. – Будет очень жаль, если мы с тобой друг друга не поймем по этому поводу.

– Мне тоже будет жаль.

Он вышел, а она подумала, что иногда ничего не остается, кроме сожалений.

9

У Евы было одно практическое правило: когда след остывал, она возвращалась к началу. Во второй раз она стояла на палубе парома под летним небом.

– Согласно записям с дисков наблюдения, убитая поднялась на борт раньше убийцы. – Ева изучила маршрут из здания вокзала до палубы. – Он отстал от нее на добрую сотню пассажиров. На несколько минут.

– Не похоже, что он за ней следил, – заметила Пибоди. – Судя по записям, даже не пытался.

– Два возможных сценария. Он сумел нацепить на нее маячок или заранее подстроил эту встречу. Поскольку мне в голову не приходит, с какой стати он стал бы рисковать или доверяться случаю, держу пари, он сделал и то, и другое.

– Мы не нашли ни единой улики, указывающей, что она встречалась с третьим лицом на Стейтен-Айленде.

– Ну что ж, – вздохнула Ева, – я бы сказала, мы вообще мало что нашли. Пока. – Она начала подниматься на вторую палубу. – Она пришла сюда. Это мы знаем от детей Гроганов. Они засняли ее на камеру. Поездка занимает меньше получаса, стало быть, если у нее была встреча и она планировала произвести обмен, она не стала бы так долго ждать. Она захотела бы произвести обмен сразу после отплытия. Насколько мы можем судить, Кароли Гроган вошла в туалет где-то в середине поездки, даже раньше. Примерно через десять минут после отплытия.

– Но раз она ничего не помнит, и у нас нет тела, рассчитать время смерти мы не можем, – вставила Пибоди. – Мы не знаем, была ли Бакли уже мертва, когда Кароли вошла в туалет.

– Скорее всего, была. – Ева постояла у поручня, воображая, как покачивается и гудит паром, как толпа любуется видами. – Люди поднимаются на паром – толкучка, возбуждение, верно? То́лпы, оживленные туристы отправляются на экскурсию. Люди занимают места у поручней, покупают закуски, щелкают фотоаппаратами. Если я Бакли, я занимаю свое место, осматриваюсь.

И Ева села на скамейку.

– Сидит тут, и можешь биться об заклад, он сидит тут не в первый раз, иначе она ни за что не согласилась бы на это место или не выбрала бы его сама. Она может оценить толпу, ситуацию, время. Если я Бакли, я назначила бы встречу как можно раньше, сразу после выхода из порта.

Ева встала и направилась к туалетным комнатам.

– Это за десять минут до того, как вошла Гроган. Времени полно, чтобы убить. Если Гроган вошла до нападения, почему бы не дать ей справить нужду и выйти? Если она вошла во время убийства, у нее был шанс закричать или выбежать и поднять тревогу. Она упала на разделительной линии между кабинками и умывальниками. Именно здесь «чистильщики» нашли след ее крови и кожи – она ударилась головой об пол. Она только-только завернула за угол. И нарвалась на трагический спектакль.

– Думаешь, Мира поможет ей вспомнить?

– Думаю, попробовать стоит. А пока… – Ева сделала крюк и прошла к буфету. – Еще до спектакля Кароли и парень…

– Пит.

– Верно. Они направляются к буфету, потом заворачивают к туалетам. – Ева прошла самым оптимальным путем. – Стоят здесь, обсуждают. Подожди меня, и тэ дэ, и тэ пэ. Кароли провожает сына взглядом, потом замечает табличку на двери. Раздумывает, что же ей делать, все-таки решает зайти. С этого момента провал в памяти. Поэтому нам самим придется все реконструировать. Исходя из теории, что встреча была спланирована и назначена заранее, а убийство было предумышленным, Драско должен был войти первым. Это дамская комната, а он мужчина.

– Ну да. Он мог войти внутрь, пока пассажиры любовались видом, повесить табличку «Туалет не работает». С его стороны было бы умнее переодеться служащим. Каким-нибудь сантехником в униформе.

– Переодеться он мог прямо за соседней дверью. – Ева указала на мужскую уборную. – Если уж мы имеем дело с умыслом и намерением транспортировать тело, ему нужно средство. Никто не заподозрит сантехника, входящего и выходящего из неисправного туалета с тележкой на колесиках.

– Но они все на месте, – возразила Пибоди.

– У него был час, чтобы вернуть ее обратно. Он выходит оттуда, – Ева указала на дверь мужской уборной, – и входит сюда. Кто обратит на него внимание? Очевидно, никто не заметил. Входит и внутри ждет Бакли.

Ева толкнула дверь и вошла.

– Вряд ли он тратил время зря, когда появилась Бакли.

– Дверь не запирается изнутри, – сказала Пибоди. – Да он и не мог ее запереть, он же ждал Бакли. А иначе как бы она вошла?

– Да, поэтому он времени не терял. Он должен убедиться, что она принесла деньги, она должна убедиться, что устройство у него с собой. Чистый бизнес.

О том, какого рода этот бизнес, говорила огромная лужа запекшейся крови на полу, размазанная многочисленными заборами проб. Об этом говорил и запах химикалий, и тонкий слой пыли, оставленный «чистильщиками».

А также нож с длинным клинком на полу.

– Включить запись, – скомандовала Ева, а затем, стараясь не наступать на оставшуюся на полу кровь, подошла к ножу.

– Но… как, черт побери, он сюда попал? – потрясенная Пибоди не могла поверить своим глазам. – Мы же весь паром оцепили охраной.

– Чертов плащ-невидимка, – пробормотала Ева, – вот тебе и ответ. Меня интересует другой вопрос: почему здесь? – Она внимательно изучала нож, не прикасаясь к нему. – Похоже на кинжал, лезвие длиной около шести дюймов. Похоже, выточен из кости. Вот почему он без проблем пронес его через сканеры службы безопасности. Натуральный материал проходит, а у Драско, похоже, было потайное гнездо в портфеле или в сумке. Кое-какая защита, экранирование, чтобы сканер не засек форму и вес подозрительного предмета.

Ева покрыла руки изолирующим составом и подняла нож.

– Отличный вес. Удобный захват. – Проверяя нож, она крутанулась на носках, взмахнула рукой, рассекая воздух. – Хорошая длина. Не надо входить в ближний бой. На расстоянии руки плюс еще шесть дюймов – нормально. Лично я предпочла бы вытяжной спуск на запястье. Щелк – и он у тебя в руке. Коли, руби, режь глотку.

Пибоди невольно потерла шею.

– Тебе случайно никогда не хотелось стать наемным убийцей?

– Убивать в интересах дела или ради выгоды – это была ее профессия, а не его. У него личная месть. Долго же он ждал, однако. – Ева еще раз оглядела брызги крови, прикинула глубину лужи, снова взмахнула кинжалом, крутанулась, сделала выпад, рубанула, кольнула… – И он позаботился вручить нам нож, чтобы мы сами видели, что и как.

– Может, из хвастовства?

Ева повернула лезвие, осмотрела мазки крови.

– На хвастовство не похоже. – Она взяла пластиковый мешок для улик, запечатала в него орудие убийства и надписала. Держа в руке мешок, она бросила взгляд на дверь. – Если Кароли Гроган вошла в этот момент, значит, она его увидела, увидела тело, как только направилась от умывальников к кабинкам. Стало быть, между ними – сколько? – футов десять. А от нее до двери примерно вдвое меньше. Что сделает любой нормальный человек, увидев убийство?

– Закричит и побежит, – подсказала Пибоди. – И она бы успела или хотя бы попыталась. Плюс, если бы он погнался за ней, наступил бы в лужу крови. Она могла упасть в обморок, просто отключиться намертво. Стукнулась головой об пол.

– Возможно. Или он мог оглушить ее парализатором. Положить на низкой мощности. Это дает ему время сообразить, что дальше делать. Он должен удалить из туалета труп, но к этому он готовился заранее. Выстелил тележку или корзину, наверняка запасся мешком для тела. Все погрузил вместе с униформой, она же вся в крови, тут без вариантов.

– А потом, когда Гроган пришла в себя, пустил в ход блокатор памяти.

Ева встретила выражение «блокатор памяти» скептически поднятой бровью.

– Пока Кароли в отключке, он ей внушает, что она должна ему помочь. Он выходит первым.

– Загипнотизировал людей в этом секторе палубы. Он мог это сделать по дороге. Уж не знаю, куда он при этом направлялся, но он опять пустил в ход эту штуку. Потрясная игрушка.

– Это не игрушка, эта штука смертельна. Если она работает, если достигает своей цели, значит, она лишает тебя воли. Ты уже не ты, ты никто. – Для Евы потеря личности была страшнее смерти. – Ты всего лишь робот, пока эффект не испарится. – Она еще раз осмотрела нож. – Палки, камни, ножи, ружья, пулеметы, бластеры, бомбы. Кто-то вечно ищет еще что-нибудь помощнее. Вот это, – она опять взвесила в руке пластиковый мешок с ножом, – может отнять у тебя жизнь. А та, другая штука отнимает у тебя разум. Лично я предпочитаю расстаться с жизнью.

Она посмотрела на часы. Двадцать четыре часа, отпущенные ею Рорку, уже сократились до двадцати, и время текло. Как бы то ни было, она не может себе позволить дать ему хоть на минуту больше.

Маленькая кондитерская с залитыми солнцем столиками на двоих и рядами лоснящихся глазурью, словно лакированных булочек и пирожных в витрине могла бы показаться странным местом для встречи с торговцем оружием, но Рорк прекрасно знал, как Джулиан Шамейн любит сладости.

Он также знал, что кондитерская, которой управляла племянница Шамейна, дважды в день проверяется на прослушивающие устройства, а стены и окна защищены от электронных глаз и ушей.

То, что здесь говорилось, здесь и оставалось.

Шамейн, крупный мужчина, чье широкое лицо и обширное брюхо наглядно свидетельствовали о слабости, питаемой им к кулинарному искусству племянницы, тепло пожал руку Рорку и жестом пригласил его занять место по другую сторону стола.

– Давненько не виделись, – заметил Шамейн с легким французским акцентом. – Вот уже годика четыре или пять.

– Верно. Ты прекрасно выглядишь.

Шамейн расхохотался глубоким басовитым смехом и похлопал себя по заходившему ходуном животу.

– Прекрасно кормлен, это точно. А вот моя внучатая племянница Марианна. – Шамейн улыбнулся молодой женщине, пока она расставляла на столе чашки кофе и блюдо с крошечными пирожными. – Это мой старый друг.

– Рада с вами познакомиться. Только два, дядя Джулиан. – Она погрозила Шамейну пальчиком. – Мама так сказала. Приятного аппетита, – добавила она, обращаясь к Рорку, и ушла.

– Попробуй эклер, – посоветовал Шамейн Рорку. – Изысканная простота. Ну что, ты счастлив в браке?

– Очень. А как твоя жена, твои дети?

– Процветают. У меня уже шестеро внуков. Вот награда за старость. Тебе бы тоже пора обзавестись детьми. Дети – вот истинное богатство.

– Со временем. – Прекрасно понимая свою роль, Рорк попробовал эклер. – Ты прав, он превосходен. Приятное тут местечко, Джулиан. Уютно, весело, все прекрасно устроено. Тоже своего рода богатство.

– Меня это радует. Это нечто осязаемое. Каждый день что-нибудь сладкое. – Шамейн сунул в рот крошечное пирожное со взбитыми сливками и закрыл глаза в полном блаженстве. – Любовь хорошей женщины. Я подумываю об уходе на покой, хочу насладиться этим сполна. А ты все такой же деловой, как я слыхал. Но кое из каких предприятий ушел.

– Любовь хорошей женщины, – повторил за ним Рорк.

– Ну, значит, в этом нам обоим повезло. Интересно, почему ты решил встретиться со мной за чашкой кофе с пирожными.

– Мы иногда сотрудничали, порой конкурировали, но всегда достойно. И в любом случае мы честно вели дела друг с другом. Мы всегда обсуждали дела, перспективы и разного рода новации. Но теперь я знаю, что мы попросту теряли время.

Рорк при этом внимательно наблюдал за Шамейном. Вот его брови полезли на лоб. Он медленно поднес ко рту чашку кофе, отхлебнул глоточек.

– Время – ценный товар, – осторожно заметил он. – Если бы его можно было продавать и покупать, ставки были бы очень высоки. Время, а не только кровь и не жертвы, выигрывает войны. Какой человек не хотел бы, чтобы его враг терял время?

– Если бы существовало оружие, способное на такое, на рынке оно стоило бы очень дорого, – согласился Рорк.

– Очень-очень дорого, – подтвердил Шамейн. – Такое оружие и технология его создания стоили бы миллиарды. За него платили бы целые состояния, за него проливали бы кровь, разыгрывались бы опасные игры.

– Вот сколько ты готов был бы заплатить, если бы такая штука существовала?

Шамейн улыбнулся и взял еще одно пирожное.

– Да что я? Я человек старомодный и собираюсь на покой. Будь я помоложе, поискал бы партнеров, сколотил бы альянс и уж тогда пришел бы на торги. Может, человек помоложе, такой, как ты, с твоим положением, с твоими связями, мог бы об этом подумать.

– Нет. Такой товар не соответствует моим текущим интересам. В любом случае я думаю, что торги будут закрыты сегодня.

– Окно закрывается в полночь. Игры, mon ami, опасные игры. – Шамейн испустил долгий вздох. – Хотел бы я стать помоложе, но за некоторыми играми лучше наблюдать со зрительской трибуны, особенно когда на поле кровь.

– Хотел бы я знать: те, кто дом стережет, знают об этой игре? О том, кто ведет в счете в настоящий момент? – поинтересовался Рорк.

– Похоже, те, кто дом стережет, недооценили эту игру, а главное, игроков. Можешь смело назвать их недальновидными, и их ухо не так плотно прижато к земле, как следовало бы. Женщины – беспощадные существа. В делах удержу не знают. Умеют добиваться цели.

Рорк на это ничего не ответил.

– Будь я человеком азартным и будь я на трибуне, – сказал он, – мне было бы важно знать, что ключевой игрок устранился. Он уже ушел с поля. Не принимает участия в игре.

– Вот оно что? – Шамейн задумчиво сжал губы, переваривая информацию, потом кивнул. – Ну что ж, как я уже говорил, это опасная игра. Попробуй теперь «Наполеон».

Не прошло и часа, как Рорк, вооруженный загадочными намеками Шамейна, уже сидел в своем домашнем кабинете. Было совершенно очевидно, что Бакли собиралась купить устройство. Или – что еще вероятнее – убить рассыльного, а товар унести с собой. Ее убил не только и даже не столько нож, сколько жадность и самоуверенность. Может быть, убийца с самого начала действовал в целях самозащиты? Или это была все-таки месть?

Это не его проблема, напомнил себе Рорк, это проблема Евы. Его дело – отследить Ивана Драско и устройство. Она сдержит слово, даст ему двадцать четыре часа. Вот и он сдержал слово, не стал мстить оперативникам, следившим, как ее избивают и насилуют, и ничего не предпринявшим, чтобы ее защитить, позволившим ей уйти и бродить по улицам в шоке, со сломанной рукой, после того как она убила собственного отца, чтобы спасти себя.

Он уничтожил данные по этим людям ради нее, потому что она попросила. Но он их не забыл, их имена остались навеки в его памяти, словно вытравленные кислотой. И он запустил процесс взлома файлов агентства, где эти люди служили. Заодно дошел и до них. На вторичном поиске он начал охоту за Иваном Драско и Потерянным Временем.

Рорк так углубился в поиски, что не сразу среагировал на сигнал телефона. Взглянул на дисплей.

– Да, Йен.

– Как обещал, звоню тебе первому. Молю бога, чтобы Даллас не сняла с меня за это шкуру.

– Я бы на твоем месте так не волновался.

– Это же не твоя шкура, – ответил Макнаб. – Я пробился через защиту и замкнул безотказники. Этот парень – супер, мегасупер, потому что тут можно – правда, с большим трудом – заметить, как он сам снимал кое-какие слои защиты и отключал безотказники, чтобы кто-то с бо́льшим навыком и опытом вроде меня мог пробиться.

– Вот как? – только и сказал Рорк.

– Я бы так и сказал. Конечно, не мне себя хвалить, но навыки у меня серьезные. И все же мне потребовалась бы пара дней, чтоб пробиться, а не пара часов, если бы он не облегчил мне задачу.

– А это лишь означает, что он хотел, чтобы информацию обнаружили. – Рорк перебрал в уме данные, добытые им самим, и соединил информацию с теорией. – Любопытно. Что же ты нашел?

– Он тут накопал мегабайты на эту Дану Бакли. Огромный файл на нее, с электронным наблюдением – глаза и уши. Я полистал, и, если хоть половина из этого правда, она была та еще сука.

– Значит, он следил за ней и все записывал.

– Следил, это точно. Я бы сказал, последние полгода. Дело в том, что данные уходят в прошлое на много лет. Они собраны из многих источников. Но собирать эти данные здесь, на этом компе, он начал только полгода назад. Источники засекреченные, с самого верха. У меня небось и допуска нет хоть одним глазком на них взглянуть, но, черт побери, я всего лишь делаю свою работу! Но и это еще не все. Вот вишенка на торте…

– Он проводит аукцион.

– Вот черт! – Лицо Макнаба забавно вытянулось на экране. – За каким хреном я тогда гробил свою задницу, как каторжный? Материнскую плату в дым сточил. Но ты прав лишь отчасти, это не он, это она проводит аукцион. И это обалденный трюк, ведь она же мертвая!

– Гм, – Рорк откинулся на спинку кресла. Для него все встало на свои места. – Да, это умно.

– Аукцион управляется удаленным доступом из какого-то потайного места. Размазано повсюду, сигнал прыгает, путается. Я бы ни за что не нашел источник, если бы не оказался прямо там, в этой самой точке. И, надо честно сказать, если бы он не оставил хлебные крошки, я бы не нашел. Адрес в Верхнем Ист-Сайде. Роскошное местечко. Я его прокачал и выяснил, что владелица – некая Долорес Грегори. Это одно из имен Бакли.

– Так и есть. Отличные данные, – похвалил Рорк. – А теперь советую оперативно известить лейтенанта.

10

Пустив в ход универсальный ключ, Ева отомкнула замки и отключила систему безопасности в квартире в Верхнем Ист-Сайде.

– Слишком просто получилось, – бросила она Пибоди. – Прямо как в особняке Плютца. Полная боевая готовность.

Она извлекла оружие, ворвалась внутрь и обвела периметр.

Тихо, подумала Ева, отрабатывая правый сектор, пока Пибоди отрабатывала левый. Весьма обширное пространство, заполненное весьма дорогими вещами. Целая стеклянная стена вела на балкон, достаточно высокий, чтобы можно было наслаждаться видом на реку. Полированная мебель настоящего дерева – никакого пластика! – с обивкой из дорогих тканей. Все стены увешаны картинами. То же самое было и в хозяйской спальне, где гардероб был забит нарядами.

– Ай да квартирка! – заметила Пибоди. – Мне кажется, некоторые из этих картин – подлинники. Похоже, у наемных убийц зарплата куда выше, чем у нас.

– Все не так, как у Драско. Все наоборот. Она жила на широкую ногу, он жил скромно, не высовывался. Нетрудно недооценить человека, живущего скромно.

– Когда забираешься высоко, может и голова закружиться, – добавила Пибоди.

– Очень даже может. – Ева жестом указала на сенсорную пластинку на двери второй спальни. Мигал зеленый огонек: открыто.

– Черт, вот это неосторожно с ее стороны.

– Это не она. Это он рассыпал хлебные крошки, он снизил уровень безопасности.

В комнате было холодно, воздух буквально ледяной. Обычный способ сохранить труп в кондиционном состоянии, подумала Ева, изучая Дану Бакли. Он устроил окровавленное тело в кресле, повернул голову так, чтобы мертвые глаза смотрели на фотографию его жены и дочери, на единственную розу, которую он положил рядом с фотографией.

– Ну и ну… – прошептала Пибоди. – Вот она и нашлась.

– Доложи в управление. Да, и сбегай за полевыми наборами.

Ева ждала, внимательно осматривая комнату. Вот оно, ее логово. Ева была уверена, что здесь обнаружится незарегистрированное оборудование, а многие данные добыты незаконным путем. Почти то же самое, что у ее убийцы, решила Ева. Все совпадает вплоть до фотографии.

На стенном экране высвечивались данные текущего состояния аукциона. Дошло до четырех и четырех десятых миллиарда долларов, отметила Ева. До продажи оставалось еще несколько часов.

Он забрал тело не как доказательство и не как трофей. И лишь отчасти – чтобы выиграть время. В конечном счете он привез ее сюда, чтобы – пока ее алчность растет в цене у нее за спиной – ее невидящие глаза смотрели бы на портрет невинных, чью кровь она пролила.

Он забрал тело, думала Ева, чтобы принести жертву в память о своей семье.

– Электронная команда уже едет и «чистильщики» тоже, – доложила Пибоди.

Она открыла полевой набор и передала Еве баллон с силитом.

Ева рассеянно кивнула. Она готова была биться об заклад, что они не найдут здесь ничего существенного. Ничего такого, чего он не хотел бы показать полиции.

– Приказываю скопировать все обнаруженные данные. Нам придется передать их любому агентству, какое назовет командир, поэтому нам нужна запасная копия. – Ева повернулась к своей напарнице. – Мне кажется, мы только что обрушили тонну кирпичей на целую толпу плохих парней. И сами сверху сели. Такие вещи обязательно просачиваются в прессу.

– Уж и не знаю, радоваться мне или ужасаться.

– Будь довольна. А теперь пошли работать, надо с ней разобраться. Включить запись.

Рорк откинулся в кресле, осмысливая только что полученные данные. «Странно, – думал он, – мир – поразительное и до ужаса тесное место. Люди, его населяющие, совершенно непредсказуемы». Он сохранил и скопировал данные, сунул копию в карман, затем подошел к домашнему монитору:

– Где Соммерсет?

Соммерсет в гостиной на основном уровне.

«Ну что ж, прекрасно. Отличное место для разговора».

Спускаясь вниз, Рорк услышал голоса и смех Соммерсета. Соммерсет принимает гостей в доме! Нельзя было назвать этот случай беспрецедентным, но он, безусловно, был редчайшим.

Крайне заинтригованный Рорк вошел в гостиную. И остановился как вкопанный.

– Здравствуй, непредсказуемый. – Он пожал руку Соммерсету.

– Рорк. Хорошо, что ты спустился. Не хотел тебя беспокоить, но я рад представить тебя старому другу Ивану Драско.

Гость встал, а Рорк пересек комнату и пожал руку объекту преследования своей жены.

– Мы с Иваном вместе работали в тяжелые времена. Он тогда был совсем мальчишкой, а вот сумел сделаться незаменимым. Мы много лет не виделись, вот теперь вспоминаем и что раньше было, и что нового случилось.

– Вот как? – Рорк сунул руку в карман, где диск соседствовал с серой пуговицей, которую он всегда носил с собой – на память и на удачу. – И что же нового случилось?

– Ну, до настоящего времени мы еще не успели дойти. – Гость смущенно улыбнулся. – Я решил с этим подождать, пока ваша жена не вернется домой. Мне кажется, ей тоже интересно будет послушать.

– Я принесу кофейные чашки. – Соммерсет хлопнул Драско по плечу, встал и вышел из комнаты.

– Вы вооружены? – спросил Рорк.

– Нет. – Драско поднял руки, словно приглашая себя обыскать. – Я здесь не для того, чтобы кому-либо доставлять неприятности.

– Что ж, в таком случае садитесь. Может, введете нас с Соммерсетом в курс дела?

Гость сел, и тут же, как по команде, Галахад вскочил ему на колени.

– Симпатичный котик.

– Мы его любим.

– Я не держу домашних животных, – продолжал Иван, поглаживая длинное, толстое тело Галахада. – Мне невыносима сама мысль о том, что от меня опять зависит живое существо. А роботы… это совсем не то, вы не находите? Я не хочу причинять неприятности вашему дому и расстраивать старого друга. Если бы следствие вела не ваша жена, а кто угодно другой, думаю, я был бы сейчас за много миль отсюда.

– А при чем тут моя жена?

– Мне хотелось бы рассказать при ней, – ответил Драско.

И тут вернулся Соммерсет.

– Лейтенант вернулась. – Он расставил чашки на столе и начал разливать кофе.

Ева вошла в дом и нахмурилась. Нечасто такое бывало – вошла и не увидела в холле ни Соммерсета, ни кота у его ног. Зато она услышала звяканье посуды в гостиной и замерла у подножия лестницы.

Рорк показался в дверном проеме и окликнул ее.

– Хорошо, что ты здесь. Нам надо поговорить. Ситуация изменилась.

– О, да, ситуация изменилась, – согласился Рорк.

– Можем с таким же успехом объясниться до того, как я…

Ева замолкла на полуслове, подойдя к дверям гостиной и увидев человека, за которым охотилась. Он сидел, уютно устроившись в кресле, а у него на коленях лежал ее кот. Она обнажила оружие.

– Разрази меня гром!

– Вы что, с ума сошли? – взорвался Соммерсет, когда она ринулась через всю комнату.

– Прочь с дороги, а то положу тебя первым.

Он не сдвинулся с места. Вся его тощая фигура излучала негодование.

– Я не позволю угрожать гостю и моему другу в стенах нашего дома.

– Другу? – Ева метнула испепеляющий взгляд на Рорка.

– Не трать свои убийственные взгляды на меня. Я сам только что пришел. – Но он коснулся пальцами ее руки, сжимавшей оружие. – Это тебе не понадобится.

– Мой главный подозреваемый сидит у меня в доме, гладит моего кота, и вы все пьете кофе? – Отойди, – холодно приказала она Соммерсету, – а не то, богом клянусь…

Иван Драско заговорил на языке, которого она не понимала. Соммерсет резко повернулся и уставился на него. Его ответ прозвучал столь же невразумительно, но Ева уловила в интонации изумление и недоверие.

– Прошу прощения за грубость. – Драско нарочито держал обе руки на виду. – Я только что сказал моему другу, что я убил женщину. Он не знал. Надеюсь, у него из-за этого никаких неприятностей не будет. Надеюсь, я все смогу объяснить. Вы позволите мне объяснить? Здесь, в спокойной обстановке, в присутствии друга. Потом я пойду с вами, если вы так решите.

Ева обошла Соммерсета. Она опустила оружие, но не спрятала его в кобуру.

– Что вы здесь делаете?

– Жду вас.

– Меня?

– Я должен вам все объяснить. Вам нужна информация. Я не причиню вам вреда – никому из вас. А этому человеку, – Драско указал на Соммерсета, – я ему жизнью обязан. Все, что ему дорого, священно для меня.

– Я думаю, бренди. – Рорк наполнил и передал Соммерсету коньячную рюмку. – Вместо кофе. – Вторую он протянул Драско.

– Спасибо, вы очень добры. Я убил женщину, называвшую себя Даной Бакли. Впрочем, это вы уже знаете. Думаю, вы уже знаете, хотя бы отчасти, как я ее убил. Я очень много о вас прочитал прошлой ночью, лейтенант. Вы умны, вы хорошо делаете свою работу. Но тут важно «почему», это всегда важно, когда речь идет о жизни и смерти. Вы же понимаете, – добавил он, пытливо вглядываясь в ее лицо. – Мне кажется, вы в это верите.

– Она убила вашу жену и дочь.

Его глаза удивленно округлились.

– Вы быстро работаете. Они были прекрасны и невинны. Я не сумел их защитить. Я любил свою работу… там, у меня на родине. – Он бросил взгляд на Соммерсета. – Любил ее смысл, понимал ее значение. Я верил, что сумею сделать мир лучше.

– Вы были… вы… ученый, – перебила Ева. – Я читала ваше досье.

– Ну, значит, вы просто отлично делаете свою работу. Вы нашли все остальное?

– Да. Совсем недавно, – ответил на это Рорк. – Мне очень жаль. Организация Внутренней Безопасности хотела его завербовать, – повернулся он к Еве. – Возможно, чтобы использовать как крота или просто переманить на нашу сторону.

– Я был счастлив там, где жил. Я верил в то, что делал, – вставил Драско.

– Они рассматривали различные варианты, – продолжал Рорк. – Похитить его, пытать, похитить его ребенка, дискредитировать его. Поскольку время поджимало, решили лишить его связей с родными местами, а потом предложить не только убежище, но и месть.

– Они послали эту женщину убить мою жену, мою дочь и представить дело так, будто мои соотечественники приказали это сделать. Мне показывали документы, приказы об уничтожении меня и моей семьи, называли мне имена исполнителей. Понимаете, я должен был быть дома, но у меня машина сломалась, и это меня задержало. Конечно, они это подстроили, но тогда я им поверил. Уж кому, как не мне, знать, как такие вещи делаются, как их легко подстроить. Но я был в таком горе, и я поверил. Я был без ума от горя. Я предал хороших людей, потому что поверил в ложь. И я охотно забрал свой фунт мяса, я стал одним из них. Все, что я делал эти двадцать лет, все было замешено на крови моей жены и дочери. Они убили их, чтобы использовать меня.

– Почему сейчас? – спросила Ева. – Почему вы казнили ее именно сейчас и разыграли такой спектакль?

– Полгода назад я нашел этот файл. Искал некоторые давние записи и нашел этот файл. Человек, который заказал эти убийства, давно уже мертв. Возможно, файл забыли по неосторожности. А может, кто-то хотел, чтобы я его нашел. Мы живем в лживом мире. – Драско методично поглаживал кота. – Я долго обдумывал, как мне ее убить. Много способов перебрал. – Он вздохнул. – Долгое время я был лабораторной крысой, а тут… начал тренироваться. Единоборства, вооруженная борьба, разные виды оружия. Я тренировался каждый день, как в старые времена. – Он с улыбкой взглянул на Соммерсета. – Опять у меня появилась цель. Я вернул Потерянное Время. Правда, удачное название? Все то время, что я потерял. Все то время, что она у меня украла. Украла мою жену, мою дочку.

– Мне очень жаль, Иван. – Соммерсет утешающим жестом положил руку на плечо друга. – Я знаю, каково это – потерять ребенка.

– Она была такая умненькая, свет… огонечек в моей жизни после всего этого черного ужаса военных лет. А эта женщина погасила ее, как свечку. Ради денег. Если вы читали файлы, значит, знаете, что она собой представляет. – Он помолчал, отпил немного бренди и как будто успокоился, овладел собой. – Я составил план. Я всегда здорово разбирался в стратегии и тактике, ты же помнишь.

– О, да, я помню, – согласился Соммерсет.

– Мне надо было действовать быстро. Устроить специально для нее утечку данных, создать впечатление, что я недоволен своим положением, зарплатой, что я готов торговаться с тем, кто предложит цену выше.

– То есть вы предоставили ей сделать ход, дали ей выбрать время и место, чтобы она поверила, что преимущество на ее стороне.

Вот теперь он улыбнулся Еве.

– Она была не так умна, как вы. Может, была когда-то… Но она слишком жадная и самоуверенная. Она и не собиралась платить мне за устройство и за украденные файлы. Она убила бы меня, забрала бы устройство и всю документацию. Выставила на аукцион, пусть другие конкурируют. Понимаете, для нее не существовало ценности чьей бы то ни было жизни. Для нее ни люди, ни организации, ни борьба за идею или за правое дело ничего не значат. Ей нравилось демонстрировать свою власть, ей нравилось убивать. Это есть в ее психологическом портрете.

Ева кивнула:

– Я его читала.

И опять его глаза округлились. Он бросил взгляд на Рорка.

– А вы, оказывается, можете еще больше, чем о вас говорят. Как бы мне хотелось с вами побеседовать…

– Я тоже – с большим удовольствием.

– В моем бизнесе законов не существует – в отличие от вашего, – обратился Драско к Еве. – Нет полиции, куда я мог бы обратиться, если можно так сказать, и заявить, что эта женщина уничтожила мою семью. Ей за это заплатили. Это бизнес, где нет ни наказания, ни правосудия. Я все спланировал, провел изыскание и получил доступ к ее компьютерам. Я тоже хорошо делаю свою работу. Я знал, что она задумала, еще до того, как она назначила встречу. Забрать устройство и деньги, оглушить или убить меня, а потом… – Иван указал на портфель, стоявший на полу рядом с его креслом. – Вы разрешите?

– Нет. Это ее портфель, она его несла, когда была на пароме, – сказала Ева.

Она встала и взяла портфель.

– Это бомба. Разряженная, – торопливо добавил Иван. – Замаскирована под компьютер. Бомба компактная, но очень мощная. На пароме она причинила бы серьезный вред в месте взрыва. Там ведь было так много людей… дети… Их жизни ничего для нее не значили. Они просто послужили бы для отвлечения внимания.

– Как фейерверк?

– Фейерверк был безобидный. – Иван улыбнулся.

– Дайте-ка мне эту штуку. – Рорк бросил взгляд на Соммерсета и получил в ответ кивок. Тогда он забрал портфель у Евы и открыл его.

– О черт, погоди!

– Бомба разряжена, – заверил Еву Рорк, бросив взгляд внутрь. – Я такую систему уже раньше видел.

– Знаете, я все вспоминаю, как мы договорились о встрече, – продолжал Иван. – Место выбрала она. – Думала, я старый, безобидный… Этакий чудак, создающий устройства, скажем так, а не человек, способный пустить их в ход. Но старые навыки иногда возвращаются.

– У вас было полгода, чтобы их воскресить и отточить, – напомнила Ева, – а также подготовить ловушку.

– Я все спланировал с каким-то холодным безумием. Я был одержим. И даже сейчас я ни о чем не жалею. Я хотел все сделать быстро. Перерезать ей горло, положить ее в тележку и воспользоваться устройством, чтобы скрыться.

– Как? – перебила его Ева. – Как вам удалось сбежать с этого проклятого парома?

– О, у меня была с собой надувная лодка с моторчиком. – Теперь Иван повернулся к Рорку, его лицо оживилось. – Она гораздо меньше, чем все, что используется в военном или в частном секторе. В сложенном виде она размером с несессер, который люди берут с собой в дорогу. А сам мотор…

– Хорошо, – перебила его Ева, – я поняла.

– Ну что ж… – Иван испустил долгий вздох. – Я думал, что управлюсь быстро, сделаю все, что запланировал, а потом исчезну. Но я… я даже не помню толком, что было, когда я заглянул ей в глаза, увидел шок, увидел ее смерть. Я не помню. Может, когда-нибудь… Но это будет очень тяжело.

Слезы заблестели в его глазах, рука слегка задрожала, когда он снова поднес ко рту бренди.

– Но я стоял и смотрел на то, что сделал. Было столько крови… Вот точно в таком же виде я нашел свою жену и дочь. Было море крови. На полу лежал парализатор. Должно быть, она пыталась меня остановить, я не уверен. Я подобрал его. И тут вошла женщина.

– Вы ее не убили, хотя шанс у вас был.

Иван уставился на Еву в немом изумлении.

– Нет. Нет! Конечно, нет. Она же ничего не сделала. Но я не мог просто дать ей уйти… Все произошло так быстро. Я пустил в ход парализатор, и она упала. Помню, я подумал, как все это ужасно, какой ужасный оборот приняло дело. Во время Городских войн приходилось думать на бегу, иначе кто-нибудь подумает за тебя, а это верная смерть.

– Вы пустили в ход устройство. Испытали на ней, когда она очнулась, и взяли ее с собой, – подсказала Ева.

– Да. Я велел ей спрятаться. Когда люди под воздействием, их волей можно управлять. Я велел ей прятаться, пока она не услышит сигнал будильника. Будильник я завел на ее ручных часах. Услышав сигнал, она должна была вернуться туда, откуда пришла. Я приказал ей все забыть. Она так испугалась, когда вошла в туалет и увидела, что я сделал. Я хотел, чтобы она все забыла. Я видел ее с детьми, когда мы садились на паром. Такая чудесная семья! Надеюсь, с ней все в порядке.

– С ней все в порядке. А зачем фейерверк?

– Отлично отвлекает внимание. Вы должны были подумать, что я пустил его в ход, чтобы скрыться. На самом деле к тому времени меня на пароме уже не было. Моя маленькая дочка любила фейерверки. Остальное вам известно. Вы проникли в систему у меня дома и оттуда попали в ее систему. У вас отличная электронная команда.

– Почему вы пришли сюда? – спросила Ева. – Вы могли бы быть уже за тысячу миль отсюда.

– Хотел повидать старого друга. – Иван бросил взгляд на Соммерсета. – И еще потому, что вы имеете отношение к этому делу.

– Какая вам разница, кто ведет следствие?

– Огромная, – ответил Драско. – Решающая. Это был как будто знак, связь, которую я не мог оставить без внимания. – Иван взглянул на Еву с глубоким сочувствием и печалью. – Я знаю, что с вами случилось. Эти люди сделали вид, будто не слышат криков и плача насилуемого ребенка. Они убили мою девочку… Моя дочка, наверно, тоже кричала и плакала, звала меня на помощь. Ей было больно и страшно. И оба раза приказ отдавал один и тот же человек. Убийство моей семьи, а за несколько лет до этого – принесение в жертву тела и души маленького ребенка.

Заметив, что Ева молчит, он продолжил с заметным усилием.

– Я не мог этого забыть. Мне казалось, что это важно. Вы с моей девочкой были тогда одного возраста, ей было бы сейчас столько же, сколько вам, будь она жива. Вы выжили и вы член семьи моего старого друга. Разве я мог об этом забыть?

– Откуда вы взяли всю эту информацию? – бесстрастным голосом спросила Ева.

– Я… получил к ней доступ, когда вы вышли замуж. Это из-за моего друга. Я не мог связаться с тобой, – повернулся он к Соммерсету. – Это могло повредить тебе. Но я хотел знать, что у тебя за семья. Поэтому я начал разузнавать и узнал. Мне очень, очень жаль, что с вами сделали такое. Он мертв – тот, кто приказал прослушивать и ничего не предпринимать, не вмешиваться. Он умер много лет назад, – добавил Иван. – Не знаю, может ли это вас утешить. Это утешает меня, потому что, мне кажется, я бы его убил, убил еще раз, если бы он не был мертв.

– Это не имеет значения. Все уже кончено.

Иван кивнул.

– Да, все уже кончено. У этой организации глубокие карманы, а в них – много грязных секретов. Она – эта женщина – была одной из тех тварей, что ползают по грязи в этих карманах. И все же я отнял у нее жизнь. Я думал, это уравновесит чаши весов, но ничего подобного не случилось, да и не могло случиться. Эти люди необратимо изменили наши жизни, а нас даже не спросили. Нам не дали выбора. Нам не дали ни единого шанса. Они отняли у нас то, что нам было очень дорого. Нечто глубоко личное. И поэтому, когда я узнал, что вы ведете это дело, я понял, что должен прийти. Разрешите?

Он поднял два пальца и указал на свой нагрудный карман. Ева кивнула. Иван осторожно сунул пальцы внутрь и вытащил нечто, напоминавшее телефон завышенного габарита.

– Это всего лишь оболочка, – сказал Иван, когда Ева и Рорк дружно совершили бросок, чтобы завладеть устройством. – Я разобрал и уничтожил начинку. И уничтожил все данные о разработке.

Рорк тяжело вздохнул:

– Вот черт!

Иван рассмеялся.

– Это необходимо было сделать, хотя, должен признать, мне это далось нелегко. Столько труда вложено… – Он опять вздохнул. – Если меня арестуют, они придут за мной. Или придут другие, такие же, как они. У меня есть знания и умение. Ваши законы, ваши правила, даже ваша стойкость и прилежание их не остановят. Я это говорю не для того, чтобы спасти свою шкуру, – добавил. – Я просто знаю, что они найдут способ заставить меня использовать мои знания и навыки им на пользу.

– Он спас жизни невинных людей на этом пароме. Жизни невинных людей, – вступил в разговор Соммерсет. – И он, безусловно, спас другие жизни, бесчисленное множество жизней, уничтожив эту штуку.

– Я не за тем пошел на паром. Я шел убивать. Лейтенант это знает. Все остальное – случайность. Я буду рад оставить решение в ее руках. Я готов предстать перед правосудием.

– Перед правосудием? – прорычал Соммерсет. – Где ж тут правосудие? – Он встал и повернулся к Еве: – Как вы смеете даже думать…

– Отключись. Не надо, – предупредила Ева Рорка, не дав ему открыть рот.

Она прошлась и остановилась у окна, дожидаясь, пока буря внутри утихнет.

– Я видела ее файлы. Вы же хотели, чтобы я их увидела, когда мы обнаружили тело. Она сохранила отчеты и фотографии своих убийств. Для нее это было нечто вроде альбома на память. Она олицетворяет все, против чего я борюсь каждый день. Как и против того, что вы сделали на пароме.

– Да, – тихо согласился Иван. – Я знаю.

– Они придут за вами, и, какие бы препятствия я ни ставила у них на пути, чтобы вы могли предстать перед правосудием, их это не остановит. Это дело вне моей юрисдикции. Не сомневаюсь, что мне так и скажут, когда я позвоню в ОВБ и доложу, что я узнала к тому моменту, как вошла в дом сегодня вечером.

Ева вернулась к мужчинам и заговорила сухо и деловито:

– Это внутреннее дело ОВБ, оно касается одного из их служащих и наемной убийцы, которую они ранее неоднократно использовали. Возможно, это проблема государственной безопасности, и я проявила бы халатность в исполнении своего долга, если бы не доложила, что именно принесло мое расследование. А сейчас я собираюсь пойти к себе в кабинет, связаться с моим командиром, доложить ему о том, что я обнаружила, и дальше следовать его указаниям. Можешь попрощаться со своим другом, – сказала она Соммерсету.

Потом Ева повернулась к Ивану, заглянула в лицо и встретила его смиренный ответный взгляд.

– Исчезните. У вас есть, наверное, час, самое большее – два, чтобы исчезнуть. И никогда больше сюда не возвращайтесь.

– Лейтенант, – начал Иван, но она резко повернулась и вышла из гостиной.

Эпилог

Рорк нашел ее в кабинете. Она металась от стены к стене, как тигрица.

– Ева!

– Не хочу никакого чертова кофе. Хочу выпить!

– Мне тоже нужно выпить. Я принесу. – Рорк коснулся стенной панели, она отъехала в сторону, и он выбрал из потайного шкафчика бутылку вина. – Он сказал правду. Я так глубоко врылся в файлы, что нашел массу данных о нем, о его работе до ОВБ, о решении уничтожить его семью и подбросить улики, ведущие к организации, на которую он работал раньше, до ОВБ.

Рорк извлек диск из кармана.

– Я сделал тебе копию. – Он протянул Еве бокал вина, а диск положил на письменный стол. – И он говорил правду, когда сказал, что они или другие такие же, как они, обязательно за ним придут. Но он скорее наложил бы на себя руки, чем снова стал бы работать на кого-нибудь из них.

– Знаю. Я это своими глазами видела.

– Я знаю, как нелегко далось тебе такое решение, как тебе было больно. Я также знаю, что я стою по другую сторону. Я принял бы точно такое же решение, но мне бы не было больно. Мне очень жаль.

– Было бы лучше, если бы решение принимала не я. Это не моя обязанность, не моя работа. Вот для чего нужна система. И по большей части система работает.

– Тут дело не в системе, Ева. У этих организаций свои законы, своя система и слишком много тайн. Они не дрогнут, слушая вопли истязаемого ребенка, не лишатся сна, отдав приказ убить ребенка, чтобы достичь своей цели.

Ева глотнула вина.

– Я могу это понять. Я могу понять и оправдать то, что сейчас сделала. Я знаю, что поступила правильно. Это не моя система. Ее я оправдать не могу. Я же знаю: если бы вчера Бакли взяла верх, Кароли Гроган была бы мертва, а этот малыш, ждавший свою маму за дверью, был бы разорван на куски вместе с десятками других. Я могу это оправдать, потому что знаю: если б я его арестовала, с таким же успехом могла бы сама его убить. Своими руками.

Ева взяла со стола диск и, вспомнив, что Рорк однажды сделал для нее, разломила его пополам.

– Не разрешай ему снова приходить сюда.

Рорк покачал головой. Потом он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал.

– Как мне кажется, не только профессионализм и чувство долга делают копа хорошим копом. Для этого надо уметь отличать добро от зла.

– Жизнь была бы гораздо проще, если бы добро и зло существовали, не пересекаясь, не накладывались друг на друга. Мне надо написать отчет и связаться с командиром. И, ради всего святого, убери из дома бомбу! Плевать мне, что она без запала.

– Я об этом позабочусь.

Оставшись одна, Ева села за стол и принялась приводить в порядок свои записи, составлять связный отчет. Оторвалась от работы, только когда в кабинет прокрался кот. Вслед за ним вошел Соммерсет.

– Я занята, – бросила она кратко и нахмурилась, когда он поставил ей на стол тарелку с огромным пряником, усеянным шоколадной крошкой.

– Что это?

– Пряник, что совершенно очевидно. Он перебьет ваш аппетит перед ужином, но… – Соммерсет пожал плечами и двинулся к выходу, однако остановился на пороге, не поворачиваясь к Еве лицом. – Он был героем в те времена, когда мир отчаянно нуждался в героях. Он был бы мертв еще до полуночи, если бы вы его арестовали. Хочу, чтоб вы это знали. Знайте, что сегодня вы спасли жизнь.

Ева обернулась и замерла, уставившись в пустой дверной проем, когда Соммерсет скрылся. Потом она перелистала записи, взглянула на отчет на экране, на фотографии убитых. Вот они потеряны навсегда, не так ли? Столько жизней отнято! Пожалуй, в каком-то смысле это слегка подвинуло границу между добром и злом в ее понимании. Ведь она защищала интересы потерянных.

Ей хотелось надеяться, что это так.

Отломив кусок пряника, Ева вернулась к работе.