Заучка для гоблина

1

− Я точно могу применить любой прием? − я, изо всех сил изображая робость, посмотрела на тренера. Хотя, учитывая его внешность, большого притворства тут и не требовалось. Выше меня минимум на голову и шире в плечах раза в два точно, он возвышался передо мной огромным исполином. Да и суровое выражение его рассеченного шрамом лица не добавляло ему в моих глазах обаяния. Одним словом, натуральный гоблин.

− Любой, на который вам хватит смелости, адептка. Ну и умения, разумеется, − усмехнулся тренер.

Всему виной была эта надменная усмешка, которая вывела меня из себя. Из той роли заучки, которую я для себя выбрала. Будет тут какой-то гоблин недоделанный надо мной насмехаться.

И врезала ему со всей силы по известному месту.

Удар вышел что надо. Охнув, тренер согнулся пополам. Видимо, такой смелости он от меня не ожидал.

− Очень хорошо, адептка, можете вернуться на свое место, − прохрипел он.

Я, с трудом сдерживая победную улыбку, не замедлила выполнить это указание.

− Ты с ума сошла, − прошипела мне на ухо одна из моих соседок. Это ж надо додуматься до такого. Врезать самому ректору!

− Вот этот… − я едва удержалась, чтобы не ляпнуть неприличное слово, − неотесанный мужлан и есть ректор?

− Он самый. После такого он тебя точно запомнит. И будет спрашивать строже, чем остальных.

− Придется быстрее бегать?

− Если бы. Чертить без помарок. Он у нас ведет еще и магинженерную графику.

Услышав это, я тихо застонала, прикрыв лицо руками. Там, в своем мире, я когда-то пошла учиться в классический университет, а не в технический, во многом потому, что чертить не умею. Вот просто совсем. И прямо сейчас мой кошмар становился явью.

Мамочка моя дорогая, это ж надо было так попасть! И что же теперь со мной будет…

За несколько дней до этого

Белый потолок. Это было первое, что я увидела, когда открыла глаза. И пока единственное, потому что моя попытка повернуть голову отразилась вспышкой боли в этой самой голове. Попытки пошевелить рукой или ногой успехом также не увенчались. Тело было тяжелым, словно налитым свинцом, и категорически отказывалось даже немного смещаться в пространстве. Но, во всяком случае, и руки, и ноги я чувствовала, а, значит, они у меня были, что не могло не радовать. Оставив эти пока бесполезные попытки, я прикрыла глаза, желая вспомнить все, что предшествовало такому непривычному для меня состоянию.

Как ни странно, ответ на вопрос о том, кто я, нашелся быстро. Мне немногим за тридцать и я − преподаватель университета в одном из крупных городов нашей необъятной родины. Живу одна. Это я помнила совершенно отчетливо. А вот то, как я оказалась лежащей на больничной койке, по крайней мере, я очень надеялась, что это была именно она, я не имела не малейшего понятия. Осознав это, я решила попытаться воссоздать ход последних событий из тех, которые сохранила моя память.

Осень. Начало учебного года. Холодный утренний воздух. Я, плотнее запахнув плащ, стучу каблучками туфель по новенькой брусчатке главного в городе проспекта. Иду в университет. Через несколько дней начнутся занятия, и мне нужно к ним подготовиться. Усмехаюсь, думая о том, что не только учащиеся не слишком жалуют первое сентября. Некоторые преподаватели тоже. Особенно этому способствует «блестящая» работа множества отделов организации учебного процесса, в которых, отчего-то, работают люди, непосредственно к процессу образования большого отношения не имеющие. Это в довершение к общему падению уровня подготовленности студентов к дальнейшему обучению и снижению их мотивации до уровня ниже некуда.

Но не будем о грустном. Работу свою я люблю, а потому продолжаю работать, не взирая на временные трудности, которые, впрочем, медленно, но верно превращаются в трудности постоянные. Вот и сейчас я, несмотря ни на что, была в предвкушении от начала учебного года. Сколько я себя помнила, для меня год начинался не первого января, как для большинства моих сограждан, а именно первого сентября. И сейчас для меня был канун моего персонального нового года, в котором жило предчувствие чуда и волшебства.

Я дошла до корпуса университета, в который приходила, с учетом всех лет обучения, почти двадцать лет − целую жизнь − и взялась за массивную ручку, чтобы открыть тяжелую деревянную дверь. И все. На этом мои воспоминания обрывались, и, сколько бы я не пыталась вспомнить что-то еще, у меня ничего не выходило. Только головная боль усиливалась все больше, как и слабость, охватившая меня. Вскоре сил сопротивляться им у меня не осталось, я закрыла глаза, погружаясь в сон.

Когда я вновь открыла глаза, то потолок во всех деталях мне бы уже рассмотреть не удалось, реши я этим заняться, потому что комната погрузилась в сумерки. Воспоминаний у меня не прибавилось, зато тело вернуло себе привычную легкость. Я осторожно встала и медленными шагами подошла к окну, расположенному в дальнем конце комнаты. При ближайшем рассмотрении оно оказалось еще и дверью, ведущей на небольшой балкончик. Та была приоткрыта, и мне не составило никакого труда открыть ее целиком. Я сделала шаг вперед, выходя на открытый воздух. А затем подняла голову, посмотрев наверх. И замерла, не в силах поверить увиденному. Там, надо мной, было не наше небо. Почему я была в этом так уверена? Все просто. В том мире, где я родилась и выросла, у земли был лишь один спутник. Здесь же луны было две. И это весьма недвусмысленно указывало на то, что за окном, как, в прочем, и по другую сторону окна, был не мой мир.

2

Вот только участия в отборе мне еще не хватало! Хорошо хоть, что речь шла о вступительных испытаниях в университет, тьфу ты, магистериум. А не об участии в сомнительных состязаниях для получения руки и сердца принца. И это, хотя бы немного, но примиряло меня с действительностью. Но обо всем по порядку.

Доктор Деланиэль, а он оказался именно доктором, я оказалась права в своем предположении, распорядился, чтобы мне принесли завтрак. И, пока я ела, он, перечислив названия поданных мне блюд, начал рассказ об устройстве мира, в котором я оказалась.

− Много веков назад, наши корабли, корабли элинов, после долгих скитаний достигли этого берега. Синее море, мягкими волнами накатывающее на поросший соснами берег, сопки гор под высоким голубым небом, все это показалось моим предкам благословенным местом. И они нарекли его Руад, что на древнем языке означает благословенный край. Начавшись как небольшое поселение на берегу моря, очень скоро Руад стал таким, каким он выглядит сегодня. Большим городом с каменными домами, широкими площадями и зелеными садами. Столицей княжества Руадского, протянувшегося от моря в сторону гор.

Все дальше и дальше мы расширяли свои владения, достигнув, наконец, сопок-гор, возвышавшихся на горизонте. Что было там, за ними? Какие земли лежали там, скрытые от наших глаз? Мы решили рискнуть и преодолеть горы. Попытка была успешной, хотя многие сегодня скажут, что лучше бы элины тогда не совершали ее. Там, за сопками, простирались степи, на первый взгляд совершенно пустынные. Так думали те, кто перешли горы и двинулись дальше вглубь степей. Но они ошибались. Перейдя сопки, они переступили порог в империю андров, степных воинов. Первое столкновение с ними закончилось пленением элинов-первопроходцев. Попытка освободить их обернулась сражением, за которой последовали новые и новые битвы. Так, неожиданно для себя, мы оказались втянуты в войну, итог которой был для нас предопределен и печален.

Уже позже мы узнали, что андры были вовсе не дикими степняками, за которых мы их приняли при первой встрече. Хотя в андрах и не было утонченности и изысканности элинов, зато было в избытке силы и хитрости. И, несмотря на то, что элины были прекрасными воинами, в совершенстве владевшими искусством сражения на клинках, им нечего было противопоставить дикой силе степняков. Огромные и смуглые, андры выглядели полной противоположностью тонкокостным светлокожим элинам. Живой мощью, сметающей все на своем пути. Силой, под натиском которой пал Руад. Только тогда мы узнали, что там, в бескрайней степи, в которую мы столь неосмотрительно проникли, лежала цепь городов, главный из которых, Оран, являлся столицей земель андров. Так княжество Руадское стало частью Оранской империи.

Вопреки ожиданиям, покорив Руад, андры не остались на его землях и не пленили элинов. Вместо этого они оставили своих воинов и наместников, возвратившись в степи. Дав нам относительную независимость. С тех пор прошли годы, которые стали веками. Андры и элины не стали единым народом, сохранив каждый свои черты и традиции. Но время стерло первоначальную враждебность, превратив наше давнее поражение в худой мир. На андров в Руаде больше не смотрят как на диких степняков и завоевателей, а элинам открыт вход в другие города Оранской империи, хотя немногие из нас рискуют выезжать в степные земли. Плохо или хорошо, но мы продолжаем жить бок о бок, за эти годы привыкнув друг в другу.

− Может быть, в Руаде найдется место и для меня, арин Деланиэль? − я с надеждой посмотрела на доктора.

− Непременно, арайя Стелла, непременно, − он ободряюще улыбнулся мне. − Теперь, когда вы утолили голод и находитесь в добром здравии, мы можем покинуть эти стены. Я уже поговорил с племянником, и он готов принять вас гостьей в нашем доме.

− А без этого...? − я начала говорить, и замолчала, не зная, как выразить опасения об участии в своей судьбе кого-то еще, кроме доктора. Арин Деланиэль за это короткое время удивительным образом сумел расположить меня к себе, и я не была уверена, что кто-то еще также хорошо ко мне отнесется.

− Боюсь, что нет, арайя, − доктор отрицательно покачал головой. − Без участия Лаэриэня в этом вопросе обойтись никак нельзя.

После сытного завтрака, арин Деланиэль оставил меня ненадолго, давая возможность привести себя в порядок. Вскоре после его ухода в дверь постучали, и миловидная девушка в форме, чем-то напоминающую одежду сестер милосердия начала земного двадцатого века, протянула мне довольно объемную коробку, похожую на шляпную. Поблагодарив девушку, я поставила коробку на кровать, а затем осторожно подняла крышку. Там, под несколькими слоями тонкой упаковочной бумаги с логотипом неизвестного мне модного дома, я обнаружила то, в чем сейчас остро нуждалась, и без чего путь из больницы в большой мир мне был заказан. Платье, в котором можно было выйти на улицу и не быть принятой за умалишенную. К платью прилагались туфли на небольшом каблучке, изящные и удивительно легкие. Также в коробке нашлись и другие женские мелочи, хоть и небольшие, но крайне необходимые. Были там даже заколки для волос, что меня особенно порадовало.

Надев все обновки, я подошла к зеркалу, желая оценить свой внешний вид. Все идеально подошло мне по размеру, как будто шилось специально для меня. Даже цветовая гамма, в которой было выполнено платье, была моей. Золотистый, светло- и темно-коричневый цвета отлично подходили к моей светлой коже и каштановым волосам. Я внимательно посмотрела на себя в зеркале, разгладив не существующие складки на платье. Оно, с широкой юбкой, длинными рукавами и высоким воротом-воротничком, делало меня похожей на выпускницу пансиона для благородных девиц. А низкий пучок, в который я привычно убрала волосы, еще больше подчеркивал это сходство.

3

В воздухе пахло сосновым лесом и морем. Возможно, это было и не самым умным решением, но я просто не могла заставить себя сидеть в четырех стенах, пусть и весьма роскошных. А потому, подождав немного после того, как дверь комнаты, которую предоставили в мое распоряжение, закрылась, я вновь отворила ее, чтобы спуститься вниз, на первый этаж дома, чтобы постараться найти выход на улицу. Но, подойдя к лестнице, я замерла, услышав голоса, раздававшиеся снизу из гостиной.

− Ты не можешь поступить с ней так, − донесся до меня голос, принадлежавший, без сомнения, арину Деланиэлю.

− Как именно? − усмехнулся в ответ арин Лаэриэнь.

− Она не игрушка, чтобы вот так запросто распоряжаться ее жизнью. Чужой жизнью.

− Твое человеколюбие иногда поражает меня, дядя. Мы не можем, просто не имеем права отступать ни на шаг с того пути, по которому издревле следует наш род.

− Но это не запрещает нам проявлять милосердие к тем, кто слабее нас.

− Чтобы потом, окрепнув, они же и всадили нож в нашу спину? Ты слишком мягкосердечен, дорогой дядя. Или ты забыл, почему именно я возглавляю наш род?

− Ошибаешься. Я ничего на забыл. Но в том, что произошло с твоим отцом и моим братом была и его вина.

− А сестра? То, что случилось с ней, разве это можно объяснить законами всеобщей гармонии, за которые ты так ратуешь?

− Но мы ведь так и не знаем до конца, что произошло.

− Раанелия погибла. И то, что мы не смогли проводить ее так, как она того заслуживала, не изменяет этого факта. Лишь умножает нашу вину перед ней.

− И поэтому ты хочешь использовать эту девочку? Чтобы отомстить?

− Нет, − голос Лаэриэня вдруг сделался усталым. − Мне не нужна месть. И я не ищу справедливости. Я вершу ее сам, и для этого мне не нужно прятаться за женской юбкой. Но эта твоя подопечная, неужели ты всерьез думаешь, что она та, за кого себя выдает? Юная дева в беде, которая ничего не знает о жизни, не будет вести себя так, как она повела себя со мной.

− А ты не думаешь, что она просто очень смелая арайя?

− Смелая? Хорошо, пусть будет так. Хотя, вернее будет сказать, безрассудно смелая. Вот только история с Заморьем, которую ты же сам ей и рассказал, больше похожа на сказку, чем на правду.

− Значит, для остальных мы должны будем представить более правдоподобную историю.

− Для остальных?

− А ты хочешь держать Стеллу в этом поместье до конца дней, мой дорогой племянник?

− Почему нет, это самый простой вариант. Тем более, что о ее появлении здесь, в Руаде, а, тем более, в этом доме, никто не знает.

− Простым он будет только в том случае, если ты решишься на то, чтобы сделать ее своей пленницей. Гостьей она стать не согласится. А принудить ее… ты сам убедился, что это невозможно. Да и не нужно.

− И на что же ты рассчитывал, приведя ее в наш дом, дядя?

− Считаешь, мне нужно было держать ее в больнице? Я и так сделал все, что мог, поместив ее в отдельное здание, предназначенной для особых пациентов. Но дольше скрывать ее появление невозможно. Ты сам отлично знаешь, что у андров везде есть свои глаза и уши. Даже в моей больнице. Особенно в ней.

− Это же ты у нас глава больницы, дядя. Так что тебе виднее.

− Вот именно, мне виднее. И я, как доктор, ответственно тебе говорю, что Стелла − не шпионка андров. До того, как я рассказал ей об андрах и элинах, она не имела ни о них, ни и о нас ни малейшего представления.

− Что ни в коей мере не объясняет ее странного поведения. И еще более странного появления в Руаде.

− И именно в этом и состоит наша обязанность как последних представителей рода. Установить истину. А вовсе не запирать девочку в золотой клетке. Если ты действительно хочешь знать, как, а, самое главное, для чего она здесь оказалась, ты должен дать ей свободу.

Последовало долгое молчание, после которого арин Лаэриэнь тяжело произнес:

− Возможно, ты и прав, дядя. Вот только свобода − это иллюзия.

− Для нас − да. Но не для нее. По крайней мере, пока.

− Чтобы дать ей свободу, как ты того хочешь, мне придется приложить определенные усилия, а не просто распахнуть перед ней двери поместья, отпуская в большой мир.

− Это твой долг, Лэр. Как главы рода, пусть теперь и не правящего. К тому же, разве ты не хочешь щелкнуть по носу нашего уважаемого регента? Ваше извечное противостояние в последнее время стало не столь явным, и ты, я смотрю, от этого заскучал.

− Хм, но в этом случае Тамир не будет знать, кто именно доставил ему столько неудобств. Во всяком случае, в первое время.

− Зато ты будешь.

− Знаешь, дядя… Глядя на ситуацию под таким углом, она даже начинает казаться мне привлекательной. Пойдем в кабинет, нам нужно обсудить некоторые детали.

Голоса стихли, а я так и осталась сидеть на верхней ступеньке лестницы, пытаясь осознать услышанное. Но мысли путались в голове, а стены, которые меня окружали, казались, нависали и давили своей тяжестью. Дождавшись, когда голоса и шаги элинов стихнут окончательно, я осторожно спустилась по лестнице вниз, вновь оказавшись в просторном холле. Я хотела хотя бы ненадолго покинуть эти стены и выйти на улицу. Стоило об этом подумать, как мое желание почти тотчас исполнилось. Одна из дверей, которых тут было немало, оказалась приоткрытой, позволяя мне увидеть, что она ведет наружу. Несколько шагов, и я уже оказалась перед ней, чтобы переступить порог. Попадая в сад.

4

Видимо, все же не зря порой говорят, что чем дальше, тем интереснее. Во всяком случае, со мной сейчас происходило именно так. Сидя в экипаже, увозившем меня из поместья, у меня было сейчас достаточно времени, чтобы вспомнить свой недавний разговор с арином Лаэриэнем.

− Если в этом вашем магистериуме будет известно, что я ваша племянница, не будет ли это воспринято как явная провокация? − спросила я мужчину после того, как он огорошил меня «известием» о нашем родстве.

− Провокация? Да, пожалуй, это в самом деле могло быть ею. Но только есть одно небольшое уточнение. Нет никакой нужды в том, чтобы прямо с порога заявлять об этих родственных узах.

− Но как же тогда...?

− Как? Очень просто. Как я уже сказал, ты будешь считаться дочерью Раанелии, моей сестры. Но при таком положении вещей, Раанелия прежде должна была выйти замуж и, соответственно, войти в род мужа. Все дети, рожденные в этом союзе, тоже бы принадлежали этому роду. Вполне вероятно, что, окажись на Островах, сестра выбрала бы в мужья одного из рода Паэр. Это древний и весьма славный рода, представители которого, однако, никогда не выезжали за пределы Островов. Соответственно, опровергнуть тот факт, что ты являешься дочерью Саэниэля Паэра никто не сможет. То же обстоятельство, что твоей матерью была Раанелия Руаделлин, не стоит ни скрывать, ни выносить на всеобщее обсуждение.

− Как складно у вас все выходит, арин, − усмехнулась я. − А, главное, правдоподобно. Даже я почти поверила в то, что принадлежу к роду Паэр.

− Правда, перемешанная с каплей лжи, гораздо более убедительна, чем чистая правда. Я ответил на твой вопрос?

− Да, но есть еще одно, − я немного смутилась, потому что мой следующий вопрос явно указывал на то, что я все-таки слышала недавний разговор Лаэриэня с дядей. − В вашем разговоре с арином Деланиэлем вы упомянули одно имя. Тамир.

− Что ты хочешь узнать про него?

− Кто он? И как я должна вести себя с ним?

− Это отличный вопрос, − Лаэриэнь внимательно посмотрел на меня. − И я мог бы дать тебе подробный инструктаж, как тебе должно действовать в той или иной ситуации. Но, как я уже говорил, я не хочу, чтобы ты выполняла какое-то мое поручение и как-то по-особенному себя вела. А для этого тебе не нужно сейчас знать, кто это такой. Так сказать, для чистоты эксперимента. Единственное, чего я от тебя хочу, это чтобы ты была собой. Одного этого будет вполне достаточно, чтобы внести некоторый беспорядок в устоявшуюся жизнь магистериума. И Тамира в том числе. Тебе нужно запомнить, что для всех ты − Стеллария Паэр, прибывшая из Островов для прохождения обучения в магистериуме. Со всем остальным ты, я уверен, без большого труда разберешься на месте.

Хорошо ему было говорить, без большого труда. Это при том, что я не имела ни малейшего представления о, скажем так, бытовых нормах и обычаях жителей Руада. В этом смысле меня можно было сравнить с иностранкой, приехавшей учиться по обмену в чужую страну. Хотя тот факт, что я отлично понимала местный язык, и сама прекрасно говорила на нем, делал такой серьезный фактор в задаче устройства в новом окружении, как языковой барьер, полностью отсутствующим. В остальном же − не маленькая, разберусь. Как говорила героиня одной книги, у которой спросили о том, как же она собирается готовить блюдо, рецепта которого не знает, «у меня есть поваренная книга и я умею читать». Также и я сейчас могла бы ответить, что я умею думать, наблюдать и делать верные выводы. Вот только была одна небольшая, но важная деталь. Что бы не говорил мне арин Лаэриэнь по поводу того, чтобы я просто была собой, вести себя так, как я привыкла, мне было никак нельзя. Там, на земле, я была взрослым состоявшимся человеком, который привык говорить и действовать в мире условного равенства полов. Здесь же, насколько я успела понять из того, что говорил арин Деланиэль, царил если не совсем патриархат, то нечто на него похожее.

Так, например, мне, как юной пансионерке, нужно было демонстрировать скромность и послушание, и в придачу иметь официального опекуна в Руаде. И если первое и второе были, в общем-то, желательным, но не обязательным условием, то того же самого нельзя было сказать про последнее. Для меня этим самым опекуном вызвался быть сам арин Деланиэль. Но не на правах моего дальнего родственника, а как весьма уважаемый в городе человек, глава больницы и член попечительского совета магистериума. Именно он должен был подать мои документы в магистериум и позаботиться о прохождении мной вступительных испытаний, поскольку основное зачисление уже прошло.

Что представляли из себя эти испытания, для меня пока было загадкой. Я понимала, что это могло быть что угодно − от распределительной шляпы и собеседования с ректором до письменных и устных экзаменов и различных тестов. Хотя, рассуждая логически, если ректор начнет беседовать с каждым абитуриентом, то в этом случае окончательные списки зачисленных появятся аккурат к концу учебного года, не раньше. Поэтому вариант с экзаменам представлялся мне все же более правдоподобным. Однако все мои предположения меркли по сравнению с реальностью.

Во-первых, приемная комиссия располагалась не в самом магистериуме, который был расположен за пределами центральной части Руада, а в одном из кабинетов мэрии. Сама процедура отбора была весьма формальной, основная ее часть состояла в подаче документов опекуном. Если в наличии имелся табель успеваемости из предыдущего учебного заведения абитуриента, и у оного отсутствовали особые пожелания, то его определяли на то направление, в освоении которого он проявил наибольшие успехи. В моем же случае такого табеля не имелось по весьма объективной причине. Для приемной комиссии было подготовлено объяснение о том, что документы были посланы в Руад из Островов отдельно от меня и, к несчастью, затерялись в пути. Как ни странно, это объяснение полностью удовлетворило конторского служащего, который принимал документы, и мне, прямо в приемной, дали заполнить несколько нехитрых тестов. Задания, которые в них содержались, были различны и варьировались от вопросов о том, люблю ли я рисовать и петь, до предложения выбрать лишнее слово из перечисленного или найти соответствие указанному объекту.

5

К моему удивлению и, одновременно, облегчению, арин Деланиэль еще не начал разыскивать меня по всей мэрии. Он все еще был в кабинете, возле которого я должна была его ожидать, и вышел из него буквально через минуту после моего прихода. Это означало, что недавний эпизод с моей стычкой с… я даже не знаю, кем был тот фактурный мужчина, останется для арина Деланиэля незамеченным. Не будет же этот гоблин на меня жаловаться, честное слово!

− Простите, арайя, что заставил ждать, − чуть виновато улыбнулся мне арин Деланиэль.

− Возникли какие-то затруднения?

− Вовсе нет, скорее, наоборот. Признаться, я несколько беспокоился о том, что вам предстояло быть совсем одной в магистериуме.

− А сейчас что-то изменилось?

− Можно сказать, что так. Дело в том, что мне неожиданно пришлось стать опекуном еще одной арайи. Именно поэтому вам пришлось ожидать меня так долго. В этом году поступать в магистериум пришло время дочери посла Руада в Оране. Она должна была возвратиться в Руад с одним из старших родственников, который и должен был выполнять обязанности ее опекуна. Но сейчас неожиданно выяснилось, что тот самый родственник не смог поехать. Каэрин уже в пути, и совсем скоро должна приехать в Руад, а потому кого-то на роль опекуна нужно было искать быстро. Узнав об этом, я, на правах друга семьи, вызвался помочь. Теперь, еще до того, как вы окажетесь в магистериуме, у вас появятся первые знакомые, точнее, знакомая. Я слышал много хорошего о Каэрин и уверен, что вы подружитесь.

Вот мне бы его оптимизм, честное слово!

Известие это для меня было неожиданным, и я не знала, как на него реагировать. С одной стороны, арин Деланиэль быть очень добр ко мне, и его обществом я практически не тяготилась. При этом же, я отчасти даже ждала того времени, когда окажусь в магистериуме, и смогу сама распоряжаться своим временем, в рамках учебного процесса, конечно, и определять круг общения по своему усмотрению. Проще говоря, я хотела хотя бы непродолжительное время побыть одной, чтобы немного прийти в себя и адаптироваться к своей новой жизни.

− Вас что-то беспокоит, Стеллария?

Арин Деланиэль впервые назвал меня моим новым именем, и это заставило меня вздрогнуть. Конечно, я не стала посвящать его в истинную причину своего излишне задумчивого вида, а потому озвучила тот вопрос, который меня интересовал.

− Получается, что Каэрин одна едет через всю империю, без опекуна?

− Путь из Орана до Руада неблизкий, и никто не позволил бы его проделывать в одиночестве юной девушке. Она едет в составе дипломатической миссии, которая составляет основную часть каравана. Караван прибывает совсем скоро, и мы вполне успеваем его встретить. Вы не возражаете, если мы вначале отправимся в гавань, а уже потом, вместе с Каэрин, вы сможете посетить магазины? Вам, как и я уверен, и ей, необходимо пополнить гардероб, и девушка, пусть и выросшая в Оране, а не в Руаде, сможет помочь вам с этой задачей куда лучше, чем я.

Как это ни странно, мысль о посещении магазинов вселила в меня некоторый оптимизм, при том, что в той, привычной жизни, большой любительницей шоппинга я не была. Не меньший интерес у меня вызвало известие и о посещении гавани. Во всяком случае, слово, которое произнес арин Деланиэль, мой мозг воспринял именно так. Для меня было непривычно услышать, что караван прибывает в гавань. Нет, я была знакома с утверждением, что верблюд − корабль пустыни. Но прибывали такие караваны точно не в гавань, в отличие от каравана морских судов. Здесь же, в Руаде, очевидно, все было иначе.

Видимо, в целях оптимизации, а, может быть, из-за сравнительно небольших размеров города, пассажирский терминал для всех видов транспорта был один. И под всеми видами транспорта я имела в виду водный и наземный, потому как воздушный здесь отсутствовал в принципе. Впечатляющее по размерам здание было залито солнцем, проникающем через огромные окна. Будучи одновременно зданием морского порта, оно располагалось у моря, которое было хорошо видно из окон главного зала. Попав сюда, на какой-то момент мне показалось, что я вернулась обратно, в свой мир, настолько резко отличалось здание порта от остальных домов Руада. Словно фантазия футуристов ожила на улицах города прошлого.

− Удивительно, правда? − арин Деланиэль сказал, увидев мою реакцию. − Это здание − результат одного архитектурного эксперимента. При его строительстве были использованы новые строительные решения и материалы. Оно построено совсем недавно, и до сих пор получает неоднозначные отзывы. Но все они касаются внешнего вида. Внутри все устроено все очень удобно, совсем не так, как было в старой гавани. Впрочем, сейчас вы сами в этом убедитесь.

Действительно, совсем скоро я могла подтвердить слова арина Деланиэля, если бы меня спросили об этом. Из центрального зала, в котором пространство были поделено между зонами отдыха и всевозможными магазинами, мы прошли на один из перронов, куда должен был прибыть караван из Орана. Караван этот представлял из себя вовсе не скопище верблюдов, как рисовала моя фантазия, а группу двухэтажных экипажей, похожих на наши автобусы. Один за другим, они остановились у перрона, и вскоре из открывшихся дверей начали выходить путешественники. Одной из них и была Каэрин, которую мы встречали. У нее были длинные темные волосы, заплетенные в несколько кос, скрепленных вместе на затылке. Платье из какой-то легкой и пестрой ткани оставляло открытыми только кисти рук и ступни ног, на которых красовались изящные остроносые туфельки в тон. Хрупкая и миниатюрная, Каэрин была похожа на райскую птичку, выпорхнувшую из плена страны песков и пустынь.

6

Заучка. Это было первое, о чем я подумала, глядя на себя утром в зеркало. На мне было оно из платьев, приобретенных вчера. Темно-серого цвета, с белым воротничком и множеством крохотных пуговок, идущих от ворота до талии, само по себе оно было не таким уж и плохим. Но в сочетании со строгой прической, каковой был мой привычный пучок на затылке, оно делало меня похожей на бедную родственницу из провинции, учительницу начальных классов и заучку одновременно. Впрочем, от внимательного взгляда не должны были укрыться жемчужные серьги, мои любимые, которые остались на мне во время перемещения в этот мир. Серьги эти были весьма дорогими, и поэтому были вполне уместны для наследницы одной из самых уважаемых семей Островов. А что до остального моего внешнего вида, то, насколько я поняла, эти самые Острова − очень отдаленные территории, и о вкусах, в том числе в одежде, царящих там, мало кому известно доподлинно. Может быть, это мое самое лучшее выходное платье. Так или иначе, платье это было удобным, приятного немаркого цвета, а пуговицы − декоративными. И даже взгляд Каэрин, которым она посмотрела на меня, увидев на мне это платье, не смог сподвигнуть меня на то, чтобы переменить его на что-то более изящное по местным меркам.

После вкусного и сытного завтрака, мы с Каей спустились в фойе отеля, где нас уже ждал арин Деланиэль. Он сообщил, что все наши вещи погружены в экипаж, и тот готов к отправлению. Добавив, что для него, несмотря на то, что он является нашим опекуном, в магистериум хода нет. Для этого нужен специальный допуск, оформление которого требует уважительной причины. И сопровождение подопечных к месту обучения таковой не является. Суровые порядки здесь, однако. На прощание арин пожелал нам с Каэрин удачи, заверив, что мы встретимся скоро, на балу, который обычно проводится в первой половине учебного года, и на которого можно пригласить опекуна или какого-то другого родственника.

Дорога заняла чуть больше часа, и вскоре мы с Каей стояли у ворот в крепостной стене, окружавшей территорию магистериума. Экипаж проехал чуть дальше, к отдельному входу, где принимали багаж адептов, проверяли его на наличие запрещенных предметов и транспортировали в их комнаты. Последнее меня особенно порадовало, потому что благодаря щедрости арина Деланиэля и энтузиазму Каи, в качестве багажа у меня выступал доверху заполненный дорожный сундук, нести который самостоятельно не было никакой возможности.

Небольшая дверь в воротах распахнулась, приглашая нас войти. Внутри, в привратницкой, или, лучше сказать, в пункте контроля, представитель службы охраны, суровый андр, внимательно проверил наши приглашения и только после этого разрешил пройти на территорию магистериума. Сам же магистериум… его было невозможно охарактеризовать каким-то одним архитектурным стилем. Складывалось стойкое впечатление, что, как иногда говорили в моем мире, «строили во всех». Иначе как было объяснить, что над особняком из белого камня с вполне классическими палладианскими формами нависала огромная крепость, словно пришедшая из веков земного темного средневековья.

− После того, как Руад стал частью Оранской империи, андры привнесли кое-что свое в устройство магистериума, − объяснила Кая, увидев мой удивленный взгляд.

− Оно и видно, − вздохнула я. И в этом моем вздохе таилась надежда на то, что, несмотря на такой несовременный вид, во всех зданиях, все же, будут наличествовать вполне современные удобства.

Следуя по указателям, расставленным здесь, вероятно, для новоприбывших адептов, мы с Каей дошли до кабинета кастеляна, точнее, заведующего хозяйственной частью, как гласила надпись на дверной табличке. Кабинет этот располагался на первом этаже палладианского особняка, который использовался, по всей видимости, в качестве административного здания. Кастелян, он же завхоз, оказался элином в годах, и, что меня удивило, на удивление доброжелательным, потому что должность эта была крайне нервная и сохранению приятного нрава обычно не способствовала. Во всяком случае, в моем мире это было именно так. Те, кто работали на подобных должностях, включая бухгалтеров, отвечающих за оприходование и списание материальных ценностей, были нервными, раздражительными и норовящими кидаться бумажками, причем поводов для такого бумажкокидания у них было в избытке.

Здесь же все было в точности до наоборот. Кастелян, прочитав наши имена в приглашениях, сверился с огромным гроссбухом, лежащим раскрытым у него на столе, и выдал нам уже приготовленные ключи от наших комнат. И никакого вам «зайдите потом, не видите, я занят», «вы опоздали к поселению, все комнаты уже заняты» и «вам досталась последняя комната в конце коридора у туалета». Видимо, он, каким-то невообразимым образом, смог достичь состояния, когда уже ничего не потрясало и не удивляло. Впрочем, про то, какие комнаты нам достались, он ничего не говорил, поэтому вариант с концом коридора и туалетом нельзя было сбрасывать со счетов.

К моему удивлению и, одновременно, облегчению, условия для проживания нам были предоставлены великолепные. Нам с Каей выделили апартаменты, состоящие из двух спален и небольшой общей гостиной, в которой был даже небольшой кухонный уголок. Имелись здесь и свои собственные удобства, причем с самой настоящей ванной. Увидев ее, моему счастью не было предела, равно как и от осознания того, что мои опасения о том, что придется делить комнату с кем-то еще, не сбылись. Сыграло ли роль то, что нашим опекуном был представитель весьма могущественного в Руаде рода, или же в магистериуме всем предоставлялись такие прекрасные условия, мне оставалось только догадываться.

Впрочем, радость моя быстро утихла, когда, осмотревшись в ставших нашими на время обучения комнатах, мы с Каей отправились в учебную часть, где нам выдали расписание наших занятий. Увы, мы с моей новой подругой были распределены на разные факультеты. Ей, в отличие от меня, не грозило страдать над чертежами на техническом факультете, поскольку ей предстояло учиться на факультете искусств, развивая свой талант в пении. Как в магистериуме уживались такие разные направления подготовки, для меня было загадкой. Впрочем, разгадывать ее сейчас у меня не было ни желания, ни времени. Потому что, судя по расписанию, совсем скоро у адептов первого курса технического факультета должно было состояться занятие по физвоспитанию. И мне, как и остальным адептам, надлежало явиться на него.

7

Мамочка моя дорогая, это ж надо было так попасть! И что же теперь со мной будет…

Эти мысли проносились у меня в голове, пока я шла по коридорам замка, возвращаясь в свою комнату. Нужно же было так по-глупому подставиться! Из-за какого-то андра потерять контроль над собой. Хотя нет, не из-за какого-то. Из-за целого ректора магистериума. И теперь, когда я обратила его внимание на себя по полной программе, мне вряд ли стоило ожидать спокойной жизни.

Вообще, если задуматься, то это выглядело очень странно. Андр − ректор магистериума в столице Руада. Случайный парадокс, насмешка судьбы или чей-то тонкий расчет? Хотя мне ли, попаданке, не имеющей ни малейшего представления о том, каким образом и по какой причине я попала в этот мир, удивляться подобным странностям? Так или иначе, что-то мне подсказывало, что я в одночасье стала звездой местного масштаба, потому что мой смелый, вернее, безрассудный поступок, явно не остался незамеченным. И это означало, что ко мне будет приковано не только внимание ректора, но и моих однокурсников, по крайней мере, в первое время. А я так хотела остаться незаметной заучкой. Впрочем, «незаметная» и «заучка» вовсе не были синонимами, поэтому мне ничего не мешало проявлять рвение в учебе, как я изначально и планировала.

Вернувшись к себе, я быстро сменила спортивный костюм на платье, чтобы пойти на следующее обозначенное в расписании занятие. Я так углубилась в изучение плана замка, что не заметила, что кто-то идет за мной. А потому не сразу поняла, что тот, чей голос раздался за моей спиной, обращался ко мне.

− Здорово ты его, − услышала я.

Обернувшись, я увидела, что голос принадлежал молодому элину. В первый миг я даже не поняла, что у этого юноши с головой, если он позволил себе так фамильярно ко мне обратиться. А потом вспомнила, кто я. Что в этом мире я не преподаватель, и мой возраст не тридцать с хвостиком. И потому тот, кто сейчас стоял передо мной, был вовсе не зарвавшимся юнцом, а вполне себе вежливым молодым человеком, решившим познакомиться с однокурсницей.

Элин этот, если смотреть на него глазами адептки-первокурсницы, был вполне привлекательным молодым человеком. Он был высок и широк в плечах, пожалуй, даже слишком широк для элина. Заметив это, я постаралась найти что-то еще, что могло выбиваться из классического облика, присущего представителям его народа. И мне это удалось. Его кожа была не такой белоснежной, как у тех элинов, которых я встречала до этого, но до смуглоты андров ему было далеко. Казалось, что его кожа покрыта легким, медово-золотистым загаром. Но вот насколько это нормально, и могут ли элины загорать, мне было неизвестно. Волосы же у него были светлыми, я бы даже сказала, слишком светлыми, практически пепельными, и от этого оттенок его кожи казался еще темнее, чем он был на самом деле.

− Это вышло случайно, − смущенно улыбнулась я в ответ.

− Все равно все наши были поражены. Ринолиэн, или просто Рин, − представился мне мой новый знакомый.

− Стеллария, но лучше просто Стелла.

− Договорились.

− Мы ведь с тобой однокурсники? Я здесь первый день и почти никого не знаю.

− Бери выше, одногруппники. А ты издалека, да?

− Это так заметно?

− Нет, не особенно. Просто редко кто приезжает в магистериум не заранее, а прямо в первый день занятий. Только те, кому очень долго добираться, например, из Орана. Но ты точно не оттуда.

− Откуда знаешь?

− Знаю, и все. А раз не оттуда, то, наверняка с Островов.

− Верно.

− И как оно там, жить так далеко от цивилизации?

− Не поверишь, отлично. Здесь, в магистериуме, столько людей, что это очень непривычно. И такой огромный замок.

− Ничего, я тебя познакомлю со всеми нашими. И замок покажу, ты же не против?

− Совсем нет, буду рада, − улыбнулась я.

Пока мы шли до учебного класса, Ринолиэн действительно провел мне небольшую экскурсию, показав, где здесь библиотека и столовая. А что, очень важные места в любом учебном заведении. Я бы даже сказала, стратегически важные.

Класс, в котором должно было проходить наше занятие, мало чем отличался от аудиторий университета моего мира, в котором я училась и преподавала. Парты стояли ровными рядами, доска висела на обычном месте. Разве что, отсутствовало мультимедийное оборудование, которое было теперь в ходу даже в нашем, совсем не столичном вузе.

Мы с Рином зашли в класс почти перед самым началом занятия, а потому ни познакомиться с одногруппниками, ни даже толком разглядеть их, у меня возможности не было. Рин, извинившись, прошел назад, где его товарищ уже занял для него место. Мне же не оставалось ничего другого, кроме как сесть за первую парту. Но это, кстати, меня нисколько не расстроило, поскольку это было мое привычное, и, более того, даже любимое место. Первая парта в среднем ряду, да еще и первый вариант, как говорили в школе. В начальных классах за это место велась нешуточная борьба, а потом, к средней и старшей школе, борьба начинала вестись за последние ряды. Мне же сидеть на первой парте прямо перед доской очень нравилось, а то ведь «вдруг пропущу что-нибудь». Заучка она заучка и есть, хотя я таковой себя никогда не считала.

Преподаватель, или, как их здесь было принято называть, магистр, был немолодым элином. Предмет, который он вел, назывался «строение вещества», но речь здесь, в отличие от предмета с аналогичным названием в моем мире, шла вовсе не о квантовой химии. Здесь, судя по тому, о чем говорил магистр, «строение вещества» представляло собой смесь химии и физики. Этакие «концепции современного естествознания» под странным для меня названием.

8

Следующим по расписанию был предмет под названием «История Оранской империи», на который я даже почти не опоздала. Ну как, почти. Ректор предусмотрительно вызвал меня к себе во время условного большого перерыва, и у меня практически хватило времени, чтобы дойти до учебного класса вовремя. Собственно, вошла в класс я за одну минуту до начала занятия, но преподаватель, вернее, преподавательница, уже была там. Поскольку занятие еще не началось, я спокойным шагом прошла к своему месту.

− По какой причине вы опаздываете, адептка? − голос магистра был излишне строг.

И вот что я должна была ответить на ее очевидно несправедливый упрек? Что я не опоздала, и занятие начинается в определенное время, а не тогда, когда преподавателю придет фантазия прийти в аудиторию? Возможно, в этом мире порядки были иными, чем в моем. Но из того, что я уже успела увидеть, основные принципы устройства магистериума были теми же, которые были заложены в основу работы университета, в котором я работала в своем мире. Да и преподаватели, с которыми я уже успела познакомиться, не выглядели такими самодурами, как эта… магистр. Но вот спорить с преподавателем и говорить ему в лицо, что он дурак, было бы крайне глупо с моей стороны. Правда, конечно, хороша, но холодная вежливость еще лучше, а в подобных случаях уж точно.

Я подняла голову и посмотрела на магистра. Молодая элинка, по возрасту ненамного младше, чем была я в своем мире, с вызовом смотрела на меня. Ее лицо можно было бы назвать миловидным, если бы не поджатые губы и надменный взгляд, которым она одарила меня. Одним словом, типичная «историчка», которую очень хотелось назвать истеричкой. Сама будучи преподавателем, я, разумеется, не давала прозвища коллегам и не занималась навешиванием ярлыков. Но эта дамочка куда больше походила на школьного педагога, чем на университетского.

Конечно, какая-то часть меня очень хотела поставить ее на место. Но вот другая, разумная часть меня, прекрасно понимала, что преподаватель, каким бы она не была, здесь она. Да и вообще − она определенно того не стоила, чтобы скатываться на ее уровень и устраивать базарную перебранку. К тому же, мне, защитившей не одну диссертацию, и ответившей на бесчисленное число рецензий на мои научные статьи, использовать в высшей степени вежливый тон было далеко не ново.

− Принимала назначение от ректора Орина.

− Неужели? И какое же, просветите нас.

− На меня была возложена обязанность быть старостой этой группы.

После этих моих слов, шум, до этого царивший в помещении, разом стих. Не очень-то и авторитетной была эта магистр, если в ее присутствии адепты позволяли себе так шуметь.

− Ну ничего себе, − донесся до меня возглас одного из одногруппников.

− Заучка и староста, прямо как нарочно.

− Да ты что, наоборот, будет весело.

− Тому, кто будет нарушать регламент занятия, будет весело и интересно, это я гарантирую. Но отвечать за ваш веселый досуг буду не я, а начальник караула. Желаете отправиться в наряд уже в первый учебный день?

Я посмотрела на болтунов своим «взглядом из-под очков». Взгляд этот я использовала в своем мире для нарушителей дисциплины, и он всегда действовал безотказно, хотя никаких очков я не носила. Конечно, это было с моей стороны немножко слишком, все же я была старостой группы, а не проректором по воспитательной работе. Но, с другой стороны, нужно было поставить себя перед этими великовозрастными оболтусами, поведение которых порой больше подходило ученикам младшей группы детского сада, чем адептам магистериума.

Видимо, про перспективу наказаний за дисциплинарные замечания моим одногруппникам было хорошо известно. Я, честно признаться, не была уверена, говоря про начальника караула, но, похоже, угадала в своем предположении на все сто процентов. Как-то иначе с толпой андров справиться было просто нельзя. Что в моем мире, что в этом, ничего более действенного, чем полувоенный устав для поддержания порядка среди спортивной молодежи еще не придумали. Так или иначе, после моего предупреждения в аудитории воцарилась тишина. Как раз вовремя, как раз к началу занятия. Магистр, все еще неодобрительно поджимая губы, посмотрела на меня, и в этом взгляде я, к своему удивлению, прочла благодарность.

Нда, опыта у нее, похоже, было немного. Точнее, опыта «укрощения» андров, потому что, судя по ее возрасту, преподавала она уже не первый год. И либо ей просто не попадались вот такие группы, почти полностью состоявшие из андров, что вряд ли могло быть с учетом того, что она вела общий для всех первокурсников предмет. Либо, что было более вероятным, такой состав группы был впервые. И вот тут уже стоило задуматься мне. В чем была причина того, что на технический факультет набрали столько андров, которые, со всей очевидностью, не были призерами физико-математических олимпиад и выпускниками кружков по техническому моделированию. А, значит, была весомая причина, которая заставила их пересечь степи и приехать из Орана в Руад. Вот только в чем заключалась эта причина?

Об этом мне предстояло подумать потом, а прямо сейчас я была увлечена рассказом магистра об истории становления Оранской империи. Но начала она свой рассказ не с истории народа элинов, а андров. Это было немного странно, ведь мы находились в магистериуме Руада, а не в учебном заведении, находящемся на исконно оранской земле. Хотя, какие земли можно было назвать таковыми, и были ли там учебные заведения, подобные этому, было отдельным вопросом. Может быть, в империи вообще существовала какая-то единая программа по истории государства, которой сейчас следовала магистр? Этого я не знала. Но могла с уверенностью сказать, что магистр не просто отлично знала свой предмет, но и была действительно увлечена им.