Глава 15

Отсутствие мальчика первой обнаружила Лиана. Несмотря на то, что она уделяла малышу очень много времени, стараясь, чтобы он вырос человеком воспитанным, он все же был Перегрином. Когда мальчику исполнился год, отец подарил ему маленький деревянный меч, а дядя преподнес племяннику кожаный шлем, который выглядел совсем как настоящий. А в двухлетнем возрасте ребенок уже был посажен Роганом на лошадь. Этот мальчик привык слышать вокруг себя лошадиное ржание и лязг оружия. Отец брал его с собой на тренировочную площадку. Малыш наблюдал за боевыми приемами отца и дяди, а потом со всей серьезностью пытался повторять их сам.

Малыш вообще не знал страха. Лиана умоляла мужа, чтобы он хоть немного присматривал за сыном, не позволяя ему так свободно разгуливать по двору, где постоянно бродили толпы мужчин, обычно подвыпивших или измученных тренировками Рогана. Кто-нибудь из них мог не заметить кроху, путавшегося под ногами, и просто наступить на него. Но Роган велел перестать кудахтать, словно наседке. Все Перегрины, сказал он, прошли эту суровую школу, и он хочет, чтобы сын стал настоящим мужчиной, а не слюнтяем.

Поэтому, когда Джойс, заглянув в комнату мальчика, не нашла его там, она не придала этому особого значения. У нее и без того хватало забот с прихварывающей госпожой и новорожденным младенцем. Она даже не обмолвилась Лиане, что мальчик куда-то запропастился.

Да и самой Лиане сейчас как-то было не до своего первенца, потому что Роган как с цепи сорвался, узнав о побеге Говарда.

— Где он?! — ревел Роган, изводя сестру. Зарид сидела, не раскрывая рта, потому что уже раз сто ответила брату на этот вопрос. Ночь Тирль провел в их общей спальне, а едва рассвело, ушел. Куда — она не интересовалась, она ему не нянька.

Однако Зарид скрыла от мечущего громы и молнии братца, что этой ночью они с Тирлем опять крупно повздорили. Собственно, это было точной копией всех их предыдущих стычек. Тирль опять накинулся на нее с упреками, что она не доверяет ему так, как он этого заслуживает. А она в свою очередь попыталась объяснить, что разрывается между чувствами к нему и долгом перед братьями. Но вместо того чтобы успокоиться, он разозлился на нее еще больше.

— Как твои братья не желают удовлетворить свои аппетиты половиной владений Говардов, так и мне не нужна только половина твоей души. — Он выскочил из комнаты, хлопнув дверью, и с тех пор она его больше не видела.

Сиверн высказал предположение, что Говарду просто не по зубам оказались тяготы жизни в доме Перегринов, а Роган был уверен, что тот полностью выполнил свою шпионскую миссию и помчался докладывать своему брату об уязвимых местах в обороне Перегринов.

— Заткнитесь, вы, оба! — не выдержала наконец Зарид. — Он терпеливо сносил все твои выходки, — налетела она на старшего брата. — Он выполнял все, что ты ему приказывал, и даже не заикался о том, как ему тяжело. И он еще не такое мог бы выдержать.

— Тогда куда же он подевался?

На этот вопрос у Зарид ответа не было. Может, он сыт по горло перегриновскими штучками, и счел за разумное уехать и впредь держаться от них подальше.

Но неужели он мог бросить ее вот так, не сказав ни единого слова, даже не попрощавшись? Неужели решил вернуться к своему брату? Неужели войны не избежать? Неужели вся ее семья обречена на гибель?

Она думала, что уже испила всю чашу страданий до дна, но оказалось, что худшее еще впереди. Ближе к полудню Лиана забеспокоилась, что ее сын так надолго куда-то запропастился. Мальчика нигде не могли найти. Исчезновение ребенка для Лианы, все еще не окрепшей после трудных родов, было страшным ударом.

— Говард похитил моего малыша, — прошептал Роган.

Зарид не была уверена, что не ослышалась.

— Нет, — возразила она тихонько, потом громче и увереннее. — Нет! Он не способен на такое.

Роган метнул на нее взгляд, который ясно говорил, что он о ней думает. Теперь она была для брата почти таким же врагом, как и Говарды.

Зарид сидела в сторонке, пока ее братья и остальные обсуждали, что можно предпринять для поисков мальчика. Лиана высказала робкую надежду, что он мог пойти в деревню с одним из работников. Но деревню обшарили вдоль и поперек, и не обнаружили там даже следов ребенка или Говарда. Обоих словно корова языком слизала.

На закате Роган уже готов был поднять полки на битву с Говардами, но Зарид и Лиана умоляли его повременить немного. Возможно, между побегом Тирля и исчезновением мальчика и нет никакой связи.

Через весь крепостной ров протащили рыболовные сети с привязанными к ним грузилами, но тельца мальчика не выловили, что вызвало у Зарид и Лианы бурные слезы радости.

Зарид сидела у окна своей спальни, напряженно, не мигая, всматриваясь в темноту, в надежде, "что муж все-таки вернется. Она пыталась утешиться мыслями, что он просто решил денек отдохнуть от общества Перегринов, поваляться на травке и погреться на солнышке. С братьями она подобными предположениями не делилась, потому что для них это прозвучало бы просто дико. Как это мужчина может опуститься до нюханья цветочков и тому подобной дребедени.

Вечером мужчины взяли факелы и отправились обыскивать близлежащий лес.

Там они поймали браконьера. Бедняга страшно перепугался, потому что решил, что Роган и его люди явились по его душу. От ужаса у него даже язык отнялся. Но когда малый наконец понял, что его грабительский промысел на землях Перегрина в данный момент интересует хозяина меньше всего, то поведал, что видел скачущего на лошади высокого темноволосого мужчину, который вез в седле перед собой рыженького парнишку.

Роган и Сиверн допрашивали очевидца до тех пор, по окончательно не убедились, что всадник не кто иной, как Тирль Говард, а описание ребенка полностью соответствует сыну Рогана.

Когда Роган с братом вернулись домой, они были полны решимости сражаться с Говардами.

— Здесь что-то не так, — не сдавалась Зарид. — Он не мог пойти на такое преступление. Это на него совершенно не похоже.

Роган обрушил на голову сестры всю свою ярость. Он топал ногами, брызгал слюной и вопил, что только ее похотливая натура виной тому, что род Перегринов может скоро просто заглохнуть.

— Если ты сейчас носишь его ребенка, клянусь, что прикончу этого ублюдка, едва он родится.

Предположения Зарид не могли выстоять ни против его гнева, ни, Зарид была вынуждена это признать, против его логики. Он захватил браконьера с собой в замок, и тот пересказал свою историю и женщинам. Все совпадало. Браконьер описал и одежду Тирля, и эмблему Говардов на рукоятке его меча, и внешность мальчика, как две капли воды похожего на Рогана. Теперь не оставалось никаких сомнений, что малыш был с Тирлем. А еще их сопровождали трое слуг Говардов, на плащах которых были изображены гербы этой семьи.

Зарид пыталась оправдать своего мужа, найти какое-то иное правдоподобное объяснение его поведению, тому, что видел браконьер, но безрезультатно. Выводы совершенно однозначные. Тирль и трое его людей увозили сына Рогана в направлении замка Говардов.

На следующее утро Роган и Сиверн ускакали во главе отряда, насчитывающего примерно три сотни ратников. Это было все, чем располагали Перегрины. Конечно, это капля в море против огромной армии Говардов, но людские ресурсы семьи на этом исчерпывались полностью.

По некоторым соображениям Зарид намеревалась отправиться вместе с братьями, но Роган, охваченный жаждой мести, не разговаривал с ней и даже не смотрел в ее сторону, поскольку теперь в его представлении она была почти таким же чудовищем, как и ее муж.

— Когда мужчины отправляются на верную смерть, женщины остаются дома — ждать и надеяться, — сказала Лиана, провожая взглядом удаляющихся всадников.

Но для Зарид не было ничего хуже, чем ждать и мучиться неизвестностью. Она целыми днями бегала взад-вперед по террасе, пока не стоптала туфли до дыр. Тогда она швырнула туфли через стену в крепостной ров, и продолжала слоняться босиком, не отрывая взгляда от линии горизонта.

В течение двух дней в ней не угасала вера в мужа. Два дня она убеждала себя, что он не мог предать ее и ее семью. Отказывалась признавать то, что он мог похитить малыша. Постоянно воскрешала в памяти все счастливые эпизоды их совместной супружеской жизни, вспоминала то, что он говорил ей о своем желании прекратить вековую вражду между Говардами и Перегринами.

Ближе к вечеру третьего дня в замок явился посыльный от Рогана, который привез с собою еще одного свидетеля, видевшего, как кавалькада из четырех мужчин направлялась к владениям Говардов. С ними был маленький рыжеволосый мальчик. К тому же этот человек жил неподалеку от замка Говардов и знал Тирля в лицо. И он подтвердил, что один из всадников именно Тирль.

Вот тогда вера Зарид умерла окончательно. Она, казалось, совершенно равнодушно восприняла сообщение посыльного, но Лиану было трудно провести.

Когда Лиана заметила, что ее золовка потихоньку вышла из комнаты, то немедленно кинулась вдогонку. Она обнаружила Зарид облачающейся в доспехи, которые братья сделали специально для нее.

— Ты собираешься преследовать его, — догадалась Лиана.

— Я пригрела на груди змею, и сама сверну ей голову. Я найду его и убью. Со мной он не станет слишком осторожничать, и когда подпустит меня поближе, я исполню свой долг по отношению к нашей семье.

Лиана на собственном опыте знала, что значит пытаться переубедить Перегрина, если он что-нибудь вбил себе в голову. Ненависть к Говардам делала их слепыми и глухими к любым доводам разума. Поэтому она просто вышла, позвала троих мужчин, которые не участвовали в походе Рогана по причинам либо увечий, либо преклонного возраста, и приказала им схватить Зарид. Она вовсе не собиралась отпускать девушку из замка.

Зарид находилась под стражей в течение двух последующих дней, дока отряд Перегринов не вернулся назад. Только тогда Лиана велела выпустить золовку на свободу.

За время заключения злость Зарид ничуть не утихла, и она дулась на Лиану так, что даже не смотрела в ее сторону. А когда невестка попыталась взять ее за руку, Зарид не далась ей.

— Они возвращаются, — сказала Лиана.

Зарид подпрыгнула и понеслась по лестнице на смотровую площадку. Отряд был еще далеко, но Зарид сразу же узнала мужа среди воинов. Он ехал рядом с Роганом, и Зарид разглядела, что руки у него связаны за спиной.

Зарид подождала, пока приблизятся, и, когда расстояние между ними уменьшилось, увидела, что Тирль избит. На какую-то долю секунды защемило сердце при воспоминании о его руках, ласкающих ее тело, о его улыбке. Но потом услужливая память подсказала и другое: его ложь и лицемерие, едва не погубившие ее семью, его преступление.

Она спустилась во двор и стояла там, ожидая, когда они въедут в ворота. Лиана стояла за спиной Зарид, и издала приглушенный вскрик при виде Тирля, чье симпатичное лицо теперь распухло и было до неузнаваемости обезображено синяками и багровыми кровоподтеками.

Зарид почувствовала, что готова расплакаться, но она не собиралась давать волю слезам. Сначала ей показалось странным, что Роган не убил Тирля, едва только настиг его, но потом догадалась, что Роган собирается подвергнуть его публичным истязаниям, на которых в воспитательных целях должна присутствовать и она.

Зарид смотрела, как Тирля грубо спихнули с лошади, и он упал, но поднялся сам, без посторонней помощи, хотя со связанными руками это было непросто. Когда один из мужчин протянул руку, чтобы помочь ему, Тирль дернул плечом, отказываясь от чьих бы то ни было услуг.

Зарид стояла в трех футах от него, глядя, как он силится встать, стиснув зубы от боли, и когда это удалось, он увидел ее. Его лицо было так изуродовано, что Зарид содрогнулась, но тут же взяла себя в руки. Здесь женские добросердечность и мягкость неуместны. Она расправила плечи и окинула мужа взглядом, ясно говорившим, что от нее ему нечего ждать сочувствия. Когда-то она любила его, но это чувство ее и погубило, и она больше не намерена повторять старых ошибок.

Он тоже пристально смотрел на нее некоторое время, потом повернулся и направило» к лестнице, ведущей в замок. Зарид едва не бросилась догонять его, потому что никто никогда не смотрел на нее так, как он сейчас. С тех пор, как они повстречались, он смотрел на нее иногда весело, иногда удивленно, иногда сердито, потом его взгляд, обращенный к ней, был полон любви. Но ненависти в его глазах она не видела никогда. Зарид даже считала, что он вообще не способен на такого рода эмоции. Может, она подсознательно считала ненависть исключительной прерогативой Перегринов. Это чувство в их семье так холили и лелеяли, что накрепко сроднились с ним.

Но теперь она прочла в глазах Тирля такую ненависть, перед которой меркла вся злоба Рогана. И это не была какая-то отвлеченно-обобщенная ненависть к любому врагу. Это было конкретное чувство, испытываемое определенным человеком по отношению к другому определенному человеку. Он смотрел на нее как мужчина, который когда-то сильно любил, но потом любовь превратилась в нечто совершенно противоположное.

Зарид отвела взгляд, когда он споткнулся на каменной лестнице, ведущей в хозяйские покои.

— Иди, — подтолкнул ее сзади Сиверн. — Тебе тоже стоит послушать, какой приговор ему вынесут.

Зарид пришла в себя настолько, что начала осознавать, что происходит вокруг. За Тирлем следовали несколько воинов Рогана, затем Лиана, судорожно вцепившаяся в своего вновь обретенного сына, замыкали шествие Роган и еще несколько его людей.

— Г-где вы его нашли? — спросила Зарид.

— Мы перехватили его до того, как он успел достичь границы земель, которые Говарды присвоили себе. — Сиверн отвернулся от нее и присоединился к остальным, поднимающимся наверх.

Зарид с угрюмым видом последовала за ним. Перед ней предстало еще более удручающее зрелище, чем она ожидала. Тирль едва стоял на ногах, одежда порвана и покрыта запекшейся кровью. Со всех сторон его окружали люди Рогана. Лиана, прижимавшая к себе ребенка, который мирно уснул у нее на плече, сидела рядом с мужем, и с радостным умилением смотрела на свое дитя.

— И что ты можешь сказать в свое оправдание, Говард? — прорычал Роган хриплым от злости голосом. Тирль поднял голову и посмотрел на шурина.

— Я уже все вам рассказал. — Он с большим трудом произнес это, потому что распухшие губы плохо слушались. — Больше вы от меня ничего нового не услышите.

— Займитесь им, ребята. Пусть отправляется на тот свет, — приказал Роган.

Но Лиана остановила расправу. Не потому что хотела защитить Тирля, а потому, что опасалась, как бы Говард-старший не отыгрался на них потом за эту смерть.

— Не делай этого. Его брат — герцог.

От толчка ее сын проснулся и немедленно начал вырываться из материнских объятий. Лиана была еще слишком слаба, чтобы держать крепкого, здорового бутуза, если ему это не по душе, поэтому опустила мальчика на пол.

— Лучше отвези его в Лондон и представь на королевский суд.

Говард метнул на Тирля презрительный взгляд.

— Нам нечего ждать от монарха справедливости. Этот тип талдычит, что ребенка не крал, а наоборот, спас его. Король наверняка сделает вид, что верит ему. Он решит дело в пользу Говарда, потому что у Говардов достаточно денег, чтобы подкупить самого короля.

— Как это — не крал ребенка? О чем ты?

— А я почем знаю, — хмыкнул Роган. — Этот молодчик наплел небылиц с три короба.

Идея о непричастности Тирля к похищению мальчика привела Зарид в состояние полного замешательства, но она тут же взяла себя в руки. Один раз уже поверила ему, и ничего хорошего из этого не вышло, поэтому чего ради она, наученная горьким опытом, должна верить ему снова? Зарид стояла неподвижно, глядя, как муж прикладывает неимоверные усилия, чтобы удержаться на ногах. А на нее он не смотрел с тех самых пор, как они вошли в замок.

— Роган, я хочу знать что произошло, — попросила Лиана.

— На кой черт, — огрызнулся Роган. — Я уже по горло сыт его баснями. — Он повернулся к своим людям. — Уведите его.

У Зарид даже в мыслях не было, что в таком состоянии Тирль еще сохранил способность двигаться, но когда к нему потянулись руки охранников, он начал сопротивляться.

При виде завязавшейся борьбы сынишка Рогана издал отчаянный вопль и помчался прямо к мужчинам. Ребенок, который не боялся ничего на свете, несся прямо под ноги стражников, рискуя быть раздавленным тяжелым каблуком.

Все присутствующие в комнате были настолько заняты разборками между взрослыми, что выходки мальчика никто кроме Лианы не заметил. Она вскрикнула от ужаса, и тогда все разом повернули головы и увидели, что на макушку малыша вот-вот опустится огромный кулак одного из рыцарей.

И тут Тирль ценой последнего нечеловеческого усилия, бросился вперед, проявив настоящее чудо ловкости, и заслонил ребенка от удара, который вместо этого пришелся в бок Тирля. Хруст ребер был слышен далеко.

На несколько мгновений все застыли в немом изумлении. Тирль все еще лежал на полу, прикрывая собой мальчика.

Первой опомнилась Лиана. Она подбежала к сыну, но тот обвил ручонками шею Тирля и вовсе не собирался ее отпускать.

Зарид все еще находилась в оцепенении. Она могла только стоять и смотреть. Тирль, на глазах которого от страшной боли выступили слезы, приподнялся и сел на пол, с мальчиком на руках.

Он посмотрел поверх головы ребенка на Лиану, которую била дрожь. Она опять была на волосок от того, чтобы потерять свое дитя, потому что удар мощного кулака наверняка оказался бы для него смертельным.

— За последние несколько дней мы очень подружились, — едва слышно произнес Тирль.

Роган направился было к ним, но Лиана жестом остановила его.

— Что же все-таки произошло? — прошептала она. Все присутствующие понимали, что каждое слово дается Тирлю с трудом, а тут еще крепыш завозился у него на коленях, и трудно себе представить, какую боль это причиняло Тирлю. Но мальчик не пожелал покинуть своего спасителя даже тогда, когда мать протянула к нему руки.

— Мне не спалось, — начал свой рассказ Тирль, и голос его звучал глухо, как из бочки — Я спустился вниз и… — Он на мгновение прикрыл глаза, чтобы переждать приступ боли. — И нашел во дворе мальчика. Мы… мы играли в мяч. — Боль снова дала о себе знать, и Тирль задержал дыхание, потом продолжил:

— А потом я присел в сторонке и задремал. Когда проснулся, то увидел, что ворота открыты, и ребенка во дворе нет. — По его телу прошла судорога, когда малыш пнул его ножкой в живот, но Тирль просто осторожно придержал ноги мальчика.

— Я выбежал за ворота и увидел, что ребенок направляется к лесу. — Тирль еще раз глубоко вздохнул. — Я знал, что за замком следят люди моего брата.

— Это и для нас не секрет, — хмыкнул Роган. — Ну хватит, мне эти басни уже надоели.

Лиана бросилась между мужем и Тирлем. Она защищала своего сына и человека, по отношению к которому мальчик выказывал столько дружеского расположения.

— Так что же ты предпринял?

— Я вскочил на своего коня и поехал догонять ребенка. — Тирль тепло взглянул на мальчика, поглаживая его большой ладонью по головке. — Но я немного опоздал. Как я и боялся, его схватили шпионы Оливера.

В это время малыш удобно устроился на коленях Тирля и принялся играть клочьями материи, свисавшими с того, что когда-то было камзолом.

Тирль поднял глаза на Лиану.

— Убить слуг брата я не мог, но и допустить, чтобы парнишке причинили вред, тоже не имел права. Поэтому я последовал за ними, чтобы защитить мальчика в случае необходимости.

— Я устал от твоего вранья. Ты — Говард, и в тебе столько же яда, сколько в змеином жале, — прохрипел Роган.

Лиана повернулась к мужу.

— Неужели ты думаешь, что у твоего сына так плохо развит инстинкт самосохранения, что он не отличит друга от врага? И разве он когда-нибудь проявлял излишнюю доверчивость? Разве легко сходился с чужаками?

— Чужих он боялся, — подхватил Сиверн. — Ты помнишь, Роган, он всегда шарахался, когда кто-то подходил к нему слишком близко.

— Ничего я не помню, — отрезал Роган, но дальше по направлению к Тирлю не двинулся.

Тирль взглянул на мальчика, резвящегося у него на коленях.

— Мой брат держит у себя в услужении настоящих варваров. Они бы убили мальчика не моргнув глазом, просто так, ради развлечения. Я не мог этого допустить. — Он потрепал малыша по голове. — Он славный постреленок.

Зарид за все время не проронила ни звука, но именно в этот момент к ней пришла уверенность в том, что Тирль говорит чистую правду. Все произошло именно так, как он рассказывал: он не мог оставить мальчика в беде и решил ехать следом за похитителями, чтобы охранять его.

— Он говорит правду, — прошептала она, чувствуя на себе взгляд Тирля.

— Говарды вообще не знают, что такое «говорить правду».

— Он знает, — настаивала Зарид. — Он не похищал мальчика. — Она пристально посмотрела на брата. — Где вы нашли моего мужа?

Когда Роган не ответил сразу, у нее не осталось даже тени сомнения в невиновности Тирля, и она почувствовала, будто у нее крылья выросли от радости.

— Где вы нашли его? — Зарид почти кричала.

— Он возвращался, — наконец решился Сиверн.

— Возвращался? — Теперь Зарид вообще была на седьмом небе от счастья. — То есть ехал обратно, в наш замок? И с ним был мальчик? Но мне почему-то казалось, что вы сказали, будто перебили остальных людей Говардов.

По выражению лица Рогана можно было понять, что он не собирается давать каких-либо объяснений, поэтому Зарид теперь обращалась к Сиверну.

— Они гнались за ним, — вполголоса пробормотал Сиверн.

Тут обеих женщин словно прорвало, и они налетели на обоих братьев.

— Он скакал прочь от людей своего брата? Убегал от них? Так ты сначала убил тех, а потом изувечил человека, который спас твоего сына? — Последняя возмущенная реплика принадлежала Лиане.

Лиана подошла к мужу и пристально посмотрела ему в глаза.

— Твоя ненависть просто застит тебе глаза. Она даже заставила притупиться твое чувство справедливости. В течение нескольких недель ты издевался над ним, а он безропотно сносил все надругательства. Хотя я лично никогда не видела в нем того дьявола во плоти, каким ты его провозгласил. — Она показала в сторону Тирля и мальчика. — Взгляни туда. У малыша разума больше, чем у тебя. И чутья тоже. Они безошибочно указывают ему на друга, если он такового перед собой видит. Она подошла к Тирлю и наклонилась над ним.

— Ты можешь быть трижды Говардом, но ты доказал, что у тебя благородное сердце. Я благодарю тебя за то, что ты спас моего ребенка. — Она наклонилась еще ниже и поцеловала Тирля в щеку, затем подняла с его колен своего здоровяка-сына. — Наш друг нуждается в отдыхе и лечении, — сказала она слугам. — Мы должны обеспечить самый внимательный уход и позаботиться о том, чтобы у него было все самое лучшее, что мы только можем предложить.

Тирль оттолкнул протянутые к нему руки помощи, руки, которые несколько минут назад пытались лишить его жизни. Медленно, осторожно, превозмогая боль, он поднялся самостоятельно.

— Я не останусь здесь больше. Я еду домой.

Лиана посмотрела на него и кивнула. Вспоминая о том, как она сама вела себя по отношению к нему последние несколько недель, она готова была сквозь землю провалиться от стыда, и прекрасно понимала, что все Перегрины опротивели ему настолько, что видеть он их больше не желает никогда.

Зарид подошла к мужу и с вызовом посмотрела на Рогана.

— Я еду с ним.

Прежде, чем Роган успел возразить, Тирль отстранился от нее.

— Нет, — сказал он. Она взглянула на него.

— Я хочу быть с тобой. Ради этого я готова отправиться хоть на край света.

Выражение его лица было холодным и непроницаемым.

— Нет. Ты не нужна мне. Зарид прошиб холодный пот.

— Но я верю тебе. Я знаю, что ты не похищал мальчика. Я знаю, что ты не враг.

Но ничто не могло заставить его сменить гнев на милость.

— Это ты сейчас так запела. Но тогда ты была уверена в моей виновности. В твоих глазах сверкала ненависть. Ты считала меня таким же негодяем, как и твои братцы. — Он отвернулся от Зарид, всем своим видом показывая, что вопрос исчерпан, и взглянул на Лиану. — Могу я получить обратно свою лошадь? Я собираюсь отправиться в путь прямо сейчас. Глаза Лианы расширились.

— Ты не сможешь в таком состоянии скакать верхом. Ты очень слаб, и с тобой не будет никого, кто мог бы, в случае чего, поддержать тебя и защитить.

— Я уезжаю отсюда немедленно, — упорно повторил Тирль и тут же, пошатнувшись, едва не свалился на пол.

Ни один человек не посмел встать на его пути. Никто не стал задерживать его и убеждать остаться в замке Перегринов. Даже Зарид просто молча стояла в сторонке, когда он покинул эту комнату, а вместе с тем и ее жизнь. Она просто смотрела ему вслед, борясь со жгучим желанием броситься вдогонку, но гордость не позволяла сделать это. Если она не нужна ему, то он ей и подавно.

— Беги же за ним, — настаивала Лиана.

Но Зарид отрицательно покачала головой и побрела вверх по лестнице, ведущей в ее комнату. Она расправила плечи и смотрела пустыми глазами прямо перед собой, стараясь отогнать от себя мысли о том, сколько всего сделал для нее Тирль. С самого начала она от него ничего кроме добра не видела. Он загородил ее своим телом от копыт взбесившейся лошади на турнире, а теперь вот спас жизнь сыну Рогана. Нет, если позволить этим мыслям овладеть собой — она пропала.

А ведь она всегда сомневалась в нем. Лиана советовала полагаться на собственное чутье, но она не прислушивалась к советам. И позволила ненависти, веками гнездившейся в доме Перегринов, затуманить разум. Сквозь призму этой ненависти она смотрела на Тирля и видела все в искаженном свете: не то, что было на самом деле, а то, что, по ее представлениям, должно было быть. Подлинная сущность Тирля открылась ей только тогда, когда она перестала разделять убеждения братьев. С глаз будто спала пелена.

Она бесцельно бродила по коридору, пока сознание вдруг не отметило нечто странное в окружающей обстановке. Нервно потирая руки, как будто они озябли, Зарид обернулась через плечо. Дверь комнаты с привидениями была открыта.

Зарид остановилась как вкопанная. Она видела солнечный свел, который вырывался из дверного проема, ярко освещая коридор. Но Зарид знала, что там должно быть темно, мрачно, сыро. Комната с привидениями всегда заперта, и Зарид там не была ни разу в жизни. До женитьбы Рогана этот этаж был нежилым, потому что все до смерти боялись призраков. Поговаривали, что без согласия призрачной дамы — хозяйки комнаты, туда никто не имеет права входить, но когда привидение сочтет нужным, он само отопрет дверь.

Зарид огляделась по сторонам, и обнаружила, что совершенно одна. И если дверь открылась, то это приглашение относится лично к ней, к Зарид.

Она направилась к двери. Ноги не слушались, как будто к ним были привязаны пудовые гири. Но она все-таки кое-как волочила их, потихоньку приближаясь к заветной цели.

Дойдя до порога, она перевела дух. Что ее ожидает за этим порогом? Что она там увидит? Парочку жутких привидений или вампиров?

Когда она входила в комнату, ее трясло, как в ознобе, кровь отхлынула от лица, а сердце готово было выскочить из груди В какой-то момент ужас достиг такого предела, что она готова была завизжать или задать стрекача, а может, и то, и другое вместе. Но Зарид пересилила себя и сделала последний, решающий шаг вперед. Но в самом помещении она не обнаружила ничего, кроме нескольких стульев с прехорошенькими подушечками на них, рамы для вышивания гобеленов и еще ковров, развешанных по стенам. Несмотря на то, что комната столько времени была запер га, внутри все выглядело чистым и опрятным. И никаких привидений. Вообще никого.

Дыхание Зарид понемногу вошло в нормальный ритм. Она подошла к рамке, на которой был натянут наполовину вышитый гобелен изображавший девушку и единорога Зарид потрогала искусную вышивку, и едва только сделала это, откуда-то с потолка на нее свалился листов бумаги.

Ужас сковал Зарид. Ноги будто вросли в землю, сердце колотилось, как овечий хвост. Не мигая, она смотрела на бумажку, валявшуюся на полу. Парализованная страхом, Зарид не могла заставить себя даже обернуться, кто знает, что она там увидит? Может, за ее спиной сейчас притаилось привидение.

Через несколько минут ей, однако, немного полегчало.

Ни единого звука не нарушало тишины комнаты, несмотря даже на то, что дверь все так же была нараспашку.

Призвав на помощь все свое мужество, она рывком обернулась.

Никого и ничего. Пустая и очень чистая комната, хотя по всем правилам ей положено быть грязной и запущенной. И ослепительно яркий солнечный свет, хотя день довольно пасмурный.

Когда Зарид наконец удалось унять дрожь в теле, ее внимание вновь приковал появившийся откуда ни возьмись лист бумаги. Коленки слегка подгибались, но на несколько крошечных шажков, отделявших Зарид от него, ее все-таки хватило. Дотащившись до листка, она нагнулась и подняла его.

Уроков чтения, которые успел дать ей Тирль, было явно недостаточно, чтобы ознакомиться со связным текстом такого объема, но для Зарид и не было необходимости уметь читать, чтобы узнать, что тут написано. Количество слов и их начертание в точности совпадали с составляющими старинного изречения, находившегося над камином в любимой комнате Рогана. Зарид знала эти слова наизусть, как и все Перегрины.

Когда в черном сольются и белый, и красный,

Когда черное с золотом станет одним,

А единственный с красным союз заключит,

Тогда ты узнаешь…

Это была знаменитая загадка, над которой бились несколько поколений Говардов и Перегринов, еще задолго до того, как вспыхнула вражда между семьями. Но никому не посчастливилось пролить свет на таинственный смысл этих строк. Сама Зарид, когда была поменьше, долгие ночи проводила без сна, пытаясь найти ключ к разгадке. Порой ей представлялось, что если удастся расшифровать эту белиберду, это поможет родным избежать гибели. Но шли годы, у Зарид на глазах один за другим умирали братья, отец, мать, и Зарид стала просто одержима идеей решить эту загадку. Ей казалось, что миссия спасения семьи возложена именно на ее хрупкие плечи. Может, того, чего братья не могли сделать с оружием в руках, ей удастся достичь иным способом.

Стиснув лист бумаги в руке, Зарид выскочила из комнаты. За ее спиной дверь сама собой закрылась, и слышно было, как щелкнул замок. Зарид не хотелось думать о том, как это могло получиться.

— Это ветер, — прошептала она и помчалась по коридору подальше от этого обиталища потусторонних сил.

Неспроста все это. Наверное, от того, получится ли у нее разгадать эту головоломку, зависят перемены в ее судьбе. Может статься, она сможет снова завоевать любовь мужа.

Загрузка...