Завязать след. Часть 2

17

СКАЙЛАР

Я не удивлена, что не могу уснуть.

Мое тело слабое, но я не могу оставаться в состоянии покоя более двадцати минут, не просыпаясь рывками.

Я оставила включенным свет на прикроватной тумбочке, боясь проснуться в темноте, не помня, где я нахожусь.

Девин спит в моей гостиной, следит, чтобы я была не одна.

Но есть запах, который доносится снаружи, прерывая мою панику, когда я просыпаюсь в пятый раз.

Ривер.

Сев в постели, я выглядываю из-за занавески.

Я узнаю его машину дальше по улице и знаю, что он наблюдает изнутри.

Он там, мой безмолвный защитник. Он был там уже несколько часов, пока я пыталась отдохнуть.

Но он мог быть здесь, шепчет тоненький голосок внутри меня. В гнезде, которое он нам соорудил.

Но что, если он делает все это из чувства долга?

Что, если он не сможет простить меня за те ужасные вещи, которые я кричала ему?

Что, если…

У меня сводит живот, и я стону.

Я наконец-то выхожу из состояния отмены подавляющих препаратов, и мое тело — бомба замедленного действия на случай течки.

У меня есть дни, прежде чем это станет невыносимым.

И прежде чем это произойдет, мне нужно знать, как я отношусь к Риверу.

Я сбрасываю покрывала и подстилки.

Я не сомневаюсь в себе, когда надеваю пушистый халат, который, как я нахожу, висит в моем шкафу.

Затем я снова выглядываю из-за штор.

Он стоит возле своей машины, прислонившись к водительской дверце, руки скрещены на груди, голова повернута в сторону моего дома.

Мой запах тоже действует на него?

Иди к нему.

Одетая в халат, шелковую пижаму и плюшевые тапочки, я на цыпочках выхожу из своей спальни и иду по коридору в гостиную, где Девин спит на надувном матрасе.

Укол вины пронзает мою грудь.

Люди хотят заботиться о тебе, милая.

Слова Тэмми прокручиваются у меня в голове. Девин должна быть с Беном, а не здесь, присматривать за своей хрупкой подругой.

И Риверу не следовало проводить свой вечер возле моего дома на холоде.

Я тихо выскальзываю из парадной двери, запираю ее за собой и направляюсь по подъездной дорожке. Ночной воздух холодный, и ветер развевает мои волосы, когда я направляюсь к Риверу.

Я замерзаю к тому времени, как добегаю до него, но он не двигается, глядя на меня, прислонившись к дверце машины. Его руки остаются скрещенными, и сначала я думаю, это потому, что он не хочет меня видеть.

Но его запах и выражение лица рассказывают совершенно другую историю.

Его глаза затравлены, и он прерывисто дышит, когда видит меня.

Но он такой же красивый, как всегда.

— Ты не должна быть здесь, — говорит он низким голосом. — Здесь слишком холодно для тебя, детка.

Детка.

От этого ласкательного имени у меня мурашки бегут по спине.

Я подхожу на шаг ближе, но его поза по-прежнему напряжена, как будто он заморожен.

Как будто он не хочет ко мне прикасаться.

— Здесь слишком холодно и для тебя, — тихо говорю я. — Тебе следует зайти внутрь.

Он сглатывает, и его запах усиливается. Я вижу, как на его лице мелькают эмоции — беспокойство, шок и надежда. Перец и кожа переплетаются, создавая неотразимый аромат, который вызывает у меня желание снова сотворить с его курткой ужасные вещи.

Кажется, что это было сто лет назад.

Он по-прежнему не двигается с места. — Тебе нужно отдохнуть и не мерзнуть, Скайлар. Я серьезно. Возвращайся.

Но его голос срывается, и, несмотря на то, каким мудаком он хочет казаться, я могу сказать, что что-то не так.

— Ривер, — шепчу я, делая еще один шаг к нему. — Что это…

— Я не хочу причинять тебе боль, — говорит он наконец. — Я не знаю, хочешь ли ты, чтобы я прикасался к тебе, или от этого станет только хуже.

Наконец-то что-то щелкает.

— Я борюсь со всеми инстинктами, — рычит он, — с каждым гребаным инстинктом заключить тебя в объятия, почувствовать твой запах, попробовать тебя на вкус. Но ты должна дать мне знать, что приемлемо. Я не хочу причинять тебе боль еще больше, чем то, что уже произошло.

Он распускает руки и кладет ладони на бедра, и я замечаю, что они дрожат.

— Я думал, ты мертва, — шепчет он, в его зеленых глазах боль. — Когда мы нашли тебя, я подумал… — Он прочищает горло. — Я думал, что потерял тебя, — выдыхает он. — Но теперь ты здесь, и я не хочу ничего делать, чтобы все испортить.

Я та, кто все испортила, я думаю.

Если бы я просто послушала его и Лэндона, этого бы не случилось. Если бы я не выгнала их той ночью, я бы не пережила те недели ада.

Но я сомневаюсь, что если сказать ему об этом, это сулит что-то хорошее.

— Тогда заходи внутрь, — мягко говорю я. — Пожалуйста. Не оставайся здесь. Останься со мной.

Я нервно сглатываю, боясь, что он скажет "нет".

Моя одежда ничего не защищает от ночного воздуха, и следующий порыв ветра, который налетает на нас, заставляет меня обхватить себя руками и задрожать.

Это ломает остатки решимости Ривера, и он притягивает меня к теплу своей груди, прежде чем я успеваю моргнуть.

— Я держу тебя, — выдыхает он, и я обессиленно прислоняюсь к нему.

Его объятия всеобъемлющи. Он теплый и пахнет, как Альфа.

Не фальшивые, искусственные ноты этого монстра Джона.

Это реально. Это Ривер.

Сложный и дикий.

Его грудь урчит, когда я прижимаюсь к ней головой, его мурлыканье успокаивает меня. Он целует меня в макушку, когда его руки крепко сжимают меня.

— Я скучал по тебе, — шепчет он. — Черт возьми, детка, я так сильно скучал по тебе.

Я хнычу в ответ, зажмуривая глаза, когда на глаза наворачиваются слезы.

— Все, о чем я мог думать, была ты, — признается он. — Я не мог спать. Я не мог есть. Все вращалось вокруг тебя.

Я рыдаю в его объятиях, сжимая в кулаках его рубашку. — Не говори так. Тебе следовало позаботиться о себе.

— Я знаю, — признает он. — Но это было тяжело, когда я знал, что не в состоянии позаботиться о тебе. Что меня не было рядом, чтобы защитить тебя.

Мои слезы пропитывают его рубашку. — Это была моя вина, — выдыхаю я. — Я сама во все это ввязалась. Я не должна была говорить тебе уходить. Я не должна была говорить…

— Нет. Хэй. Нет. — Он приподнимает мой подбородок пальцем, и я встречаюсь с его усталыми глазами, шмыгая носом. — Нет. Я облажался. Лэндон облажался, — хрипит он. — Ты ни в чем из этого не виновата.

Я смаргиваю слезы, пока он изучает мое лицо. Он вытирает слезу пальцем, и я закрываю глаза от этого прикосновения.

— Ты замерзла, детка, — бормочет он. — Давай отведем тебя в дом.

Я киваю в знак согласия.

Он продолжает обнимать меня за плечи, ведя обратно в дом. Мои руки так сильно дрожат от холода, что он берет мой ключ и сам отпирает дверь, впуская нас внутрь.

— Это было умно с твоей стороны, — шепчет он. — Запереть дверь для Девин.

Конечно, Ривер был прямо снаружи, но его внимание было приковано к чему-то другому.

И я не собираюсь рисковать потерей еще одной подруги.

Когда мы входим, я беру его за руку, и он без колебаний переплетает наши пальцы.

Девин крепко спит на матрасе, и я с нежностью наблюдаю за ней мгновение. — Ей не обязательно оставаться здесь, — бормочу я. — Она должна вернуться к Бену.

Ривер кивает. — Но только если с тобой останется кто-то еще.

Я могу назвать трех разных Альф, которые, скорее всего, приветствовали бы это приглашение.

Я веду Ривера по коридору, и мой желудок трепещет, когда мы входим в мою спальню. Я щелкаю выключателем, и мы останавливаемся в ногах кровати.

Мы смотрим на гнездо, которое он соорудил для меня.

— Тебе нравится? — спрашивает он через мгновение низким голосом.

Я поворачиваюсь к нему. Его зрачки расширены, воздух наполнен его запахом, но за выражением его лица скрывается намек на неуверенность.

— Ривер, — бормочу я. — Это идеально. Ты понимаешь, что ты сотворил? Что это значит?

Он делает шаг вперед, пока мне не приходится вытягивать шею, чтобы посмотреть на него. — Я точно знаю, что это значит, — говорит он. — Я никогда раньше ни для кого не строил гнездо. И я не планирую этого делать ни для кого другого, никогда.

Я встаю на цыпочки, чтобы поцеловать его.

Это целомудренно и нежно, полная противоположность тому, что я бы сделала с ним месяц назад. Я колеблюсь; не уверена, ответит ли он вообще.

Мое тело просыпается в тот момент, когда наши губы соприкасаются.

Я в отчаянии, мое лоно ноет, а влагалище мокрое из-за него, но я также напугана.

Я не уверена, как далеко я смогу зайти.

Он чувствует это сразу, как только отвечает на поцелуй. Мы оба отстраняемся, глубоко дыша, и он прижимается своим лбом к моему.

— Ты восхитительна на вкус, — выдыхает он. — Черт, я скучал по этому вкусу. Эта сладость. — Его руки сжимают мою талию так сильно, что остаются синяки.

Я вздрагиваю, и он тут же отпускает меня, делая шаг назад.

— Черт, — шипит он, проводя рукой по волосам, его лицо искажено агонией. — Ты в порядке? Что тебе нужно, детка? Скажи мне. Я дам тебе, блядь, все, что ты захочешь прямо сейчас. Я могу отойти, если тебе это нужно, и останусь снаружи.

Он так боится все испортить, испортить меня больше, чем уже испортил тот месяц в Слэттене.

Но по моим бедрам медленно стекает жидкость, напоминая о том, что моя течка неизбежна.

Я смотрю на мужчину передо мной, сильного, способного, блестящего Альфу, который боится причинить мне боль.

Я доверяю ему.

— Ты останешься со мной в постели? — Спрашиваю я мягко, мой голос звучит тише, чем я ожидала. — Ты не мог бы обнять меня?

Интересно, будет ли этого достаточно.

Или я уже слишком нуждаюсь?

Но его нетерпеливый кивок и то, как он сбрасывает куртку, заставляют меня рассмеяться. Он небрежно бросает ее на мой комод, затем смотрит, как я снимаю халат и откидываю одеяло. Я раскладываю одеяла по своему вкусу, затем опускаюсь на матрас.

Я удовлетворенно вздыхаю.

Но Ривер все еще стоит рядом с моим комодом, его зрачки расширены от вожделения.

— Ривер, — мягко говорю я, оттягивая другой угол одеяла, — присоединяйся ко мне.

Я официально приглашаю его в свое гнездышко.

Он одаривает меня кривой усмешкой, и я отвечаю ему своей.

— Тебе не нужно просить меня дважды, детка, — мурлычет он, и я хихикаю.

Он немедленно присоединяется ко мне, кровать прогибается под его весом, когда он натягивает на себя одеяло.

Он удовлетворенно стонет. — О, черт, это здорово, — вздыхает он. Я переворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть ему в лицо, и он поворачивается ко мне, его улыбка исчезает. Он протягивает руку, чтобы убрать прядь волос с моих глаз.

— Ты такая красивая, — страстно говорит он. — Ты не представляешь, как сильно я скучал по тебе. — Его рука ласкает мою щеку, затем его пальцы скользят по моим губам. — Я боюсь, что проснусь, а тебя здесь не будет, — тихо признается он. — Может быть, это все сон. Может быть, я, блядь, сошел с ума, и ты ненастоящая.

Я издаю смешок. — Не будь смешным, — отчитываю я его. — Я здесь. Я настоящая.

Я протягиваю руку, чтобы провести по его щетине, и он покусывает мой палец. — Тебе нужно поспать, — тихо говорю я. — По-настоящему поспать.

— Тебе тоже, — говорит он. — Когда ты в последний раз могла спокойно отдохнуть?

Я приподнимаю бровь. — Когда ты в последний раз делал это?

Я знаю, что должна поспать. Но его запах взывает к моей внутренней Омеге, и мой желудок делает еще один небольшой переворот.

— Есть кое-что, о чем я должна тебе сообщить, — выпаливаю я, прежде чем он успевает ответить на мою реплику. — У меня скоро начнется течка. И это будет необычно. Это будет интенсивно.

Его глаза темнеют. — Да? — спрашивает он хриплым голосом.

Я киваю, переполненная слезами, наполняющими мои глаза. — И я не знаю, смогу ли……Я не уверена, что смогу…

Я молюсь, чтобы он понял, о чем я говорю.

Я не знаю, готова ли я к тому, чтобы меня так воспринимали после всего случившегося.

— Все в порядке, детка, — хрипло говорит он. — Если тебе что-то понадобится, дай мне знать. — Он вытирает еще одну слезу, и я благодарна ему за нежность.

Я наклоняюсь ближе к нему, и он переворачивается на спину, чтобы я могла положить голову ему на плечо. Рука обвивается вокруг моей талии, притягивая меня ближе к нему, и я утыкаюсь носом в его тепло.

— Я возьму тебя любым доступным мне способом, — бормочет он после минутного молчания. — И я знаю, что это звучит безумно. Но если единственный способ, которым я могу быть рядом с тобой, — это сидеть за твоей гребаной дверью, вдыхая твой запах, то это то, что я сделаю.

Я позволяю его словам омыть меня, когда падает еще одна слеза.

— Хорошо, — выдыхаю я, неуверенная, что сказать.

Ривер изменился с тех пор, как я была с ним в последний раз.

Он более уязвим, чем когда-либо — он все тот же дикий беспорядок, но он позволяет мне увидеть ту часть, которая боялась потерять меня.

Я провожу пальцами по щетине на его лице, грубой под моими пальцами. Ему также нужно подстричься, но это просто больше похоже на него, когда я провожу по нему руками.

— Мой, — шепчу я.

Он стонет, и я больше не могу сдерживаться. Из меня вытекают скользкие капли, еще одно напоминание о том, что должно произойти. Я располагаюсь так, чтобы наклониться к нему и начать поцелуй.

Он рычит мне в рот, его язык неистово двигается напротив моего, тщательно пробуя меня на вкус. Я хнычу ему в губы, и он садится, увлекая меня за собой. Он отрывается от моего рта, чтобы вдохнуть, затем прокладывает поцелуями дорожку вниз по моей шее к моей брачной железе.

Я становлюсь дикой.

Это невероятно — после столь долгого пренебрежения и боли, малейшее прикосновение заставляет мое влагалище сжиматься. Удовольствие затмевает все остальное и утихомиривает бурю в моем сознании.

Рот Ривера воздействует на мою железу, как на второй клитор, пощелкивая по ней языком и нежно посасывая.

— Это нормально? — стонет он, прижимаясь к моей коже. — Или слишком?

Его рука обвивается вокруг моей талии, удерживая меня на месте, в то время как другая рука все еще лежит на матрасе.

Он мог бы сделать гораздо больше с этой рукой.

Мы оба сидим на моей кровати, промежность моих шелковых пижамных штанов находится в опасной близости от его джинсов.

Там уже образовалось мокрое пятно, ткань намокла от свидетельства моего возбуждения.

— Ривер, — выдыхаю я.

Он стонет напротив моей кожи, когда я протягиваю руку, чтобы погладить его через джинсы.

— Черт возьми, — шипит он. — Черт возьми, детка, если ты… ты не обязана…

Я хватаю его руку и прижимаю ее к мокрому пятну на своих пижамных штанах. — Мне нужно больше. Пожалуйста, дай мне больше.

Ему не нужно повторять дважды. Его ладонь прижимается к моей сердцевине, его рука — провод под напряжением, соединяющий мое влагалище.

— Ты промокла, — выдыхает он, прижимая тыльную сторону ладони к моему холмику. — Вся такая скользкая… Ты в беспорядке, Скайлар.

Я всхлипываю и снова целую его, прикусывая нижнюю губу. Он сильнее давит на мое влагалище, пока я не начинаю тереться о его руку, отчаянно желая трения. Я перекидываю ногу через его бедро и располагаюсь так, что оказываюсь прямо на нем, прижимаясь к его эрекции.

Кровать скрипит, когда я прижимаюсь к нему, отчаянно пытаясь догнать то, чего не чувствовала неделями.

И это произойдет просто от трения о него.

Его язык трахает мой рот, двигаясь напротив моего в такт толчкам моих бедер. Его руки опускаются, чтобы схватить меня за задницу.

— Я чувствую, как ты близко, — стонет он между поцелуями. — Как теплый сахар. Я так скучал по этому аромату.

Наши ароматы кружат голову, пока все, что я могу вдыхать, — это возбуждение Ривера. Мое лоно трепещет, влагалище сжимается ни от чего, и я чувствую, как меня настигает первый раунд оргазма.

Я молчу, когда кончаю. Я отрываюсь от Ривера только для того, чтобы откинуть голову назад и позволить наслаждению захлестнуть меня, когда лужа жидкости заливает нас обоих.

— Вот и все, — шепчет он. — Давай, детка, моя идеальная Омега, давай…

Моя Омега.

Его слова погружают меня в очередное блаженство, и я сдерживаю крик, покачиваясь на нем. Из меня выливается слизь, аромат моего нектара наполняет комнату.

Это никогда не было таким сильным, и у меня еще даже не началась течка.

Я остаюсь, задыхаясь, уткнувшись в шею Ривера, пока он растирает мне спину, несмотря на слабые толчки.

— Ты самое красивое, что я когда-либо видел, — обещает он мне на ухо. — И я никогда не позволю тебе забыть это.

Я удовлетворенно мурлыкаю у его шеи.

Впервые за несколько недель я чувствую умиротворение.

— И самая грязная вещь, которую я когда-либо видел, — добавляет он, посмеиваясь. — Я никогда не забуду, что ты сделала с моей курткой.

Мое лицо пылает, и я утыкаюсь носом в его шею.

— Я не жалуюсь, — говорит он, и я слышу улыбку в его голосе. — Это было лестно.

Я стону. — Заткнись, — бормочу я, затем скатываюсь с него.

Кстати, о самом грязном…

— Прости, выдыхаю я, указывая на его штаны. Мы оба покрыты моими соками, и я уверена, что носить влажные джинсы так же неприятно, как и мои мокрые пижамные штаны.

— Не за что извиняться, детка, — хрипит он. — Мне это нравится. Если бы я мог носить твою слизь каждый день, я бы так и сделал.

Я фыркаю. — Грубо и драматично, как всегда. — Но мои губы изгибаются в легкой улыбке. Раньше я всегда чувствовала себя отвратительно, если устраивала слишком большой беспорядок… мне напоминало, что такое количество стирки увеличит расходы Джейсона на воду.

Итак, быть с кем-то, кто более чем счастлив быть покрытым моими жидкостями, освобождает.

— Я бы слизывал это с гребаного пола, — добавляет он, подумав.

— Хорошо. Остановись.

Он хихикает.

Но мои штаны испорчены на ночь. Мне нужно переодеться во что-нибудь другое.

— Вот, — говорит Ривер, когда я начинаю стягивать их, — позволь мне позаботиться об этом за тебя.

Я откидываюсь на спинку кровати, измученная и все еще приходящая в себя от оргазмического блаженства. — Ты не обязан, — слабо возражаю я, но он откидывает одеяло, прежде чем я успеваю его остановить.

— Подними бедра, — говорит он хриплым голосом. — Я справлюсь, детка.

Я закрываю глаза и удовлетворенно вздыхаю, когда его сильные руки раздевают меня ниже талии. Вся моя неуверенность в том, что он видит меня такой, исчезает, когда я обнажаюсь перед ним.

Холодный ночной воздух касается моего разгоряченного влагалища, и я напеваю, когда его толстые пальцы рисуют круги на моих тазовых костях.

— Ты что, просто пялишься на меня? — Бормочу я.

— Совсем как цветок, — бормочет он себе под нос. — Идеальный, восхитительный цветок.

Его нежные прикосновения прекращаются, и он встает с кровати, ощущая движение.

Я то теряю сознание, то прихожу в себя, едва просыпаясь, пока он вытирает пятно с внутренней поверхности моих бедер и сердцевины полотенцем.

— Ты не закончил, — выпаливаю я, вздрогнув. Мои глаза распахиваются, и я наблюдаю, как он почти ошеломленно смотрит на мою киску.

— Мне это не нужно, — бормочет он.

— Но ты хочешь, — добавляю я, не в силах скрыть зевоту.

Он ухмыляется и встречается со мной взглядом. — Нет, если ты так устала. В любом случае, это было не из-за меня. Все, что мне нужно, это быть здесь, с тобой.

Но его запах выдает его. Он слишком силен, чтобы он был доволен; он хочет большего.

Это аромат его похоти, и мои соски проступают сквозь рубашку, когда я утопаю в аромате.

— Лжец, — вздыхаю я, когда от его прикосновения у меня по спине пробегают мурашки.

— Никогда бы не смог солгать тебе, — бормочет он, его пальцы рисуют круги на моих тазовых костях. — Но есть кое-что, чего я хочу, хотя я знаю, что не в том положении, чтобы, блядь, о чем-либо тебя просить.

Я в тумане похоти. Прямо сейчас я бы отдала ему все. Я раздвигаю ноги и стону, когда его пальцы лениво опускаются ниже, шершавые подушечки касаются внутренней стороны моих бедер. — Скажи мне, — выдыхаю я.

— Позволь мне остаться здесь на ночь, — говорит он.

Я хмурюсь и открываю глаза, чтобы встретить его горящий взгляд. — Конечно, — говорю я.

— Нет, детка, — стонет он. — Ты не понимаешь. — Два пальца ласкают мои половые губы, дразня самым ужасным из возможных способов. — Я хочу остаться здесь. — Сдвинув одеяло пониже, он устраивается так, что оказывается на животе, моя киска прямо перед его лицом. — Позволь мне содержать тебя в чистоте всю ночь.

Его прохладное дыхание касается моего естества, и я смотрю на него широко раскрытыми глазами. — Что? — Я дышу.

— Я останусь здесь, — хрипит он. — Прямо здесь, блядь, буду смотреть на эту хорошенькую киску и лизать ее часами.

Ох.

В моем мозгу происходит короткое замыкание. Я наклоняюсь, чтобы запустить пальцы в его волосы, сжимая пряди.

— Я могу заснуть, — бормочу я.

— Как и должно быть, — говорит он, кончиком языка облизывая внутреннюю поверхность моего бедра. — Тебе нужен отдых, детка. Я буду здесь, позабочусь о тебе.

Он еще даже не лизнул мой клитор, но я уже задыхаюсь.

— Хорошо, — выдыхаю я, дергая его за волосы. — Тогда позаботься обо мне, Альфа.

Со стоном он целует мое влагалище, слизывая каждую струйку влаги, которая вытекает из меня.

Это грязно. С каждым прикосновением к моему клитору из меня вытекает все больше жидкости, и Ривер выпивает каждую каплю.

Но я не могу бодрствовать. Я то погружаюсь в дремоту, то выныриваю из нее, просыпаясь только тогда, когда он подводит меня к краю. Я засовываю кулак в рот, чтобы не закричать, хныча от своего оргазма, в то время как он продолжает атаковать меня своим языком.

Это божественно.

И в эти моменты, когда его голова зарывается у меня между ног, а удовольствие пронизывает меня, я снова начинаю чувствовать себя цельной.

Утром он целует меня на прощание, шепча что-то нежное мне на ухо.

Его запах витает в доме до тех пор, пока не появится другой знакомый.

Лэндон.