Здесь мое сердце

12

В театре их места были забронированы в ложах. Кресло Глории оказалось во втором ряду. С одной стороны от нее сидел Николас, с другой расположилась Эдна. В первом ряду, перед ними расположились Дионис, Эмили и миссис Галанаки. К большому облегчению Глории она не стала изолированной ото всех пленницей Николаса. Каждая минута пребывания с ним наедине была сейчас для нее мучительна, поскольку ее душу и тело раздирали противоречия.

Да, секс — штука замечательная, но не главная. В прежней жизни неоспоримой ценностью для Глории обладали совсем другие вещи: уважение, доверие, понимание, любовь, в конце концов. Что общего у них с Николасом? Он казался таким надменным, самонадеянным, уверенным в том, что может командовать ею, когда ему вздумается. Но самое худшее было в том, что, осознавая изъяны его характера, она теперь до дрожи жаждала повторить то, что произошло сегодня в номере. Как ей с этим справиться? Как? Какой способ изыскать для этого? Да и есть ли такой способ вообще?..

Когда началось представление, то происходящее на сцене заставило Глорию полностью отрешиться от окружающего и своих беспокойных мыслей. История жизни удивительной великой женщины, живущей в древней Александрии, предстала перед ее глазами. Она перекликалась с судьбой современной женщины, биолога, исследования которой крайне важны для выживания человечества в борьбе с опасным вирусом. Но ни семья, ни коллеги, ни церковь не поддерживают ее в изматывающей, напряженной работе. У каждого на сей счет свои неопровержимые доводы…

Сюжет был живым и эмоциональным, с угадывающейся трагедией, неотвратимой и неизбежной в результате непреодолимого конфликта гения и его косного окружения.

Каждый раз, когда играла Рита, казалось, что в зале воцаряется невообразимая тишина, что не слышно ни единого вздоха или шороха. Мистическая власть ее голоса, мимики, движений и сочувствие, которое вызывала у зрителей ее героиня, делали работу талантливой актрисы поистине уникальной. Остальной состав играл не хуже, но Рита просто блистала. Гордость за нее сквозила на лицах членов всей семьи Галанакисов. Даже Николаса и Глории.

Вторая половина постановки оказалась еще более трогательной. Со слезами на глазах мисс Прайс нащупала руками сумочку, желая достать носовой платок. Николас услужливо предложил свой, чтобы она не отвлекалась и не беспокоила других. Глория взяла платок, кивнув в знак благодарности. Это оказалось очень кстати. Ипатии вынесли приговор и вот-вот должны были привести его в исполнение. Деспина умирала сама — в забвении и одиночестве, после травли прессой и после того, как самый близкий человек счел ее безумной и отнял единственного сына.

Слезы душили молодую женщину. Глория боролась с собой, стараясь не всхлипывать.

— Возьми меня за руку… — Эти слова прозвучали очень требовательно. Когда рука Ника накрыла ее пальцы, она сжала их с такой силой, словно ее напряжение способно было спасти хоть кого-то от верной смерти… Занавес опустился.

Единственное, что доносилось из зала, — были вздохи, сопение и легкое покашливание. Аплодисменты послышались не сразу. Сначала единичные, потом к ним добавились другие, и постепенно хлопал и ревел весь театр. Глория тоже хотела присоединиться, но одна ее рука все еще держала пальцы Ника. Внезапное осознание этого, пронзило ее тело подобно электрическому разряду.

Рука Николаса! Как приятно было чувствовать теплоту и силу его ладони. Сердце Глорий учащенно забилось. Смущенная, она с вызовом посмотрела на него в упор, пытаясь освободить свою руку. Легкая ироничная улыбка тронула его губы, когда он подчинился, освобождая ее пальцы и начиная аплодировать.

Большинство оваций предназначались Рите. Многие выкрикивали ее имя, и восторженное «Браво!» сотрясало театр, Ее буквально засыпали цветами, а она улыбалась Дионису, который поднялся и послал ей воздушный поцелуй. Рита ответила ему тем же. Глория почувствовала укол зависти.

Почему бы… — она повернулась к Николасу Галанакису еще до того, как оформилась ее мысль, — с ними не может быть также?

Он поймал ее взгляд и вопрошающе поднял бровь.

Кровь прилила к щекам Глории, и она снова устремила взгляд на сцену. Глупые фантазии! Этому рациональному человеку и в голову никогда не придет подобная мысль. Мисс Прайс мельком заметила: его лицо выражало насмешку, когда он наблюдал сцену между своим братом и его женой. Неужели Ник не воспринимал всерьез настоящую любовь между мужчиной и женщиной? Неужели для него был важен только секс?

Или именно рядом с ней он думал исключительно о сексе? Хотя, о чем это она! В их отношениях все равно нет смысла.

Глория все еще терзалась мучительными сомнениями, когда Ставрос Пападас, режиссер постановки, вышел на сцену под шквал аплодисментов. Она не могла не улыбнуться, глядя на торжественное выражение его лица. Пападас взял микрофон и произнес короткую речь, выражая благодарность аудитории за теплый прием его нового спектакля, за аплодисменты, которыми публика вполне заслуженно наградила артистов. Вкратце режиссер поведал, какого труда стоило им всем на столь достойном уровне преподнести зрителям сложное романтическое произведение. Ставрос своей проникновенной речью буквально покорил зрителей и сорвал еще один всплеск рукоплесканий, оставив всех в приподнятом настроении.

В душе он был все еще тем неугомонным мальчишкой с торчащими вихрами и вечно сбитыми коленками, каким она знала его в детстве. Глории вспомнилось, как он развлекал ее всевозможными нелепыми выходками, пытаясь отвлечь от горестных мыслей в самые тяжелые моменты ее прошлого. Трудно было себе представить, что в столь юном возрасте человек способен на такое понимание и на столь деликатное проявление ненавязчивой доброты, которая больше ощущалась, как забава, а не заботливый поступок…

Дионис стоял и разговаривал с бабушкой.

— Я просто проскочу за кулисы, пока зрители расходятся. Я ненадолго.

— Не надо торопиться Дионис. Мы не спешим.

Дороти обернулась и улыбнулась Глории.

— Ставрос все сделал замечательно, не правда ли?

— Блестящая режиссерская работа, — согласилась Глория. — Он действительно справился.

Взгляд пожилой женщины остановился на Николасе.

— Да, ничего другого не скажешь, молодец! — произнесла она, словно прочитав мысли внука о Ставросе Пападасе. Затем странным голосом добавила. — Глория знала его с детских лет. Они жили тогда в Нью-Йорке и вместе учились в школе.

Ник повернулся к Глории и нахмурился.

— Это тот самый мальчуган, о котором ты упоминаешь в «Знаке бессмертия»?

— Да, тот самый. Отец очень любил его и пускал рыться в своей великолепной библиотеке, хотя очень дорожил книгами и даже для меня вытаскивал их с полок сам.

Сердце Глории наполнилось радостью при мысли, что Николас интересовался ею, как личностью, и даже потратил время на чтение книги, в которой излагалась история ее семьи.

Значит, у него на уме не только секс!

— Ты не рассказал мне, что ознакомился со «Знаком бессмертия», — удивленно произнесла бабушка.

Глория тоже смотрела на него несколько смущенно.

Николас откинулся назад. Челюсти его сжались, словно он получил сильный удар в подбородок.

— Когда ты, Дороти, подписала с Глорией контракт на составление нашей фамильной истории, я решил проверить, как она справилась с описанием своей собственной жизни, — медленно проговорил он. И хотя это было не совсем так, ему захотелось пока скрыть какой-либо личный интерес.

— Полагаю, теперь ты полностью удовлетворен? — огрызнулась Глория. Злоба захлестнула ее при мысли о том, как далеко он мог зайти, проверяя, не обманывает ли она его бабушку.

— Вполне, — признал он. — Книга очень хорошо написана и мне было интересно ее читать.

Она вспыхнула. Было бы честнее признать, что Галанакис штудировал страницу за страницей в поисках доказательств ее развратного поведения и вымогания у людей денег. Мисс Прайс захотелось обругать его за такое откровенное лицемерие, за его гадкие мысли о ее прошлом, но она подавила в себе это желание, вспомнив свои слезы в бильярдной и искренние извинения Николаса за необоснованные подозрения.

Он же действительно извинился! И даже сказал, что уважает ее.

А потом затащил в кровать, даже не спросив согласия. И не сделал ничего, чтобы дать почувствовать ей, насколько глубоко простирается его так называемое уважение. Просто сразу начался секс… Хотя своей книгой она доказала, что чего-то стоит, и на его признание у нее самой не нашлось бы возражений. Глория ненавидела сейчас Николаса за его толстокожесть. Ненавидела и себя за то, что вынуждена находиться на этой вечеринке с ним рядом и выглядеть при этом вполне дружелюбно.

— Спасибо за высокую оценку моей работы, — сказала она Николасу, и принудила себя улыбнуться Дороти. — Возвращаясь к спектаклю, повторю, что постановка действительно была превосходной, да и сама пьеса отличная. Но Ставрос знал, кому поручить главную роль. Рита сумела так сыграть, что в зале не осталось ни одного равнодушного лица.

— О да! — последовал немедленный ответ. — С момента, когда он впервые узнал о подающей надежды актрисе, Ставрос задался целью всем показать ее талант.

— Что ж, все поняли, что сегодня вечером у него это получилась, — произнесла Эдна, давая возможность Глории отойти в сторону и закончить разговор. Все ждали возвращения Диониса.

Вскоре он присоединился к ним, и все двинулись к выходу. Пока они шли по коридору, Дионис рассказывал, какая возбужденная атмосфера царит за кулисами. Глория неизбежно снова оказалась в паре с Ником, и ей предстояло спускаться с ним по лестнице.

Она неохотно взяла его под руку. Здравомыслие подсказывало ей, что ступеньки могут стать испытанием для длинного платья и высоких каблуков. Да и было бы невежливо игнорировать его приглашающий жест и спускаться, держась за перила. Лучше принять устойчивую, как скала, поддержку, чем рисковать потерей равновесия и кубарем лететь вниз. При этих мыслях Глория непроизвольно приблизилась к Нику, ощутив совсем близко его мощное большое тело.

Они постепенно отстали от остальных, а Глории хотелось поторопиться и идти со всеми вместе. Николас же наоборот замедлял шаг, нарушая все ее планы.

— Сколько тебе было, когда Ставрос появился в твоей жизни? — спросил он, словно холодной водой затушив ее лихорадочные мысли.

— Девять.

— Совсем ребенок, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь.

Это заставило ее возразить.

— Возможно, я и была лишь ребенком, но Ставрос всегда заставлял меня чувствовать свою значимость, и был рад моей компании.

— Он даже в детстве не мог устоять против того, чтобы не очаровывать маленьких девочек, — последовал насмешливый комментарий.

— Обаяние никогда не бывает лишним, — резко парировала она. — И я в то время очень ценила такое отношение, мне было одиноко.

— Не сомневаюсь в этом. Одиночество — самое страшное состояние для ребенка. Да и много ли удовольствия в том, чтобы постоянно находиться в напряжении из-за того, что твой отец, каким бы замечательным адвокатом он ни был, не в состоянии уберечь жизнь близких ему людей? — Едкий тон его голоса заставил ее приостановиться и внимательно вглядеться в хмурое потемневшее лицо. Он спокойно выдержал ее взгляд, смотря твердо и проницательно, и добавил: — Неужели вся его работа стоила того, чтобы твоя мать, а затем и брат отдали за нее свою жизнь?

— Ты не понимаешь…

— Да, не понимаю. Отец не должен был подвергать риску любимую женщину, мать своих детей, предназначение которой в том, чтобы растить тебя и твоего брата, ухаживать за вами. Тебе было девять, когда умерла твоя мать. Всего девять…

— Он был моим отцом, и этим все сказано, — свирепо ответила Глория. — Разве ежедневно не рискуют пожарные, врачи инфекционных клиник, журналисты в горячих точках, военные? Мало ли таких профессий!

— Да, они рискуют, но собственной головой. Быть отцом — это ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. У него, прежде всего, есть обязательства перед собственными детьми, — не менее свирепо продолжал Ник. — И если ты решил бороться за справедливость с мафиозными кланами, тебе нечего делать у алтаря, живи один, как священник, принявший обет безбрачия. Я могу восхищаться твоим отцом как профессионалом высокого класса, но осуждаю его за то, что он обкрадывал детство родных детей, лишая их покоя, безопасности и материнской заботы.

— Ты не прав! — защищаясь, продолжала спорить Глория. — Если следовать твоей логике, то по меньшей мере, половина настоящих мужчин, населяющих планету, должны были бы всю жизнь оставаться в полном одиночестве. Что это был бы за ужас! Нет, любовь — всегда риск, с этим надо смириться и уповать на судьбу.

— Послушай, сейчас ты взрослая женщина, а не ребенок и должна видеть вещи такими, каковы они есть на самом деле. Из истории, которую ты написала, становится понятно, что твой отец был адвокатом от Бога и мог выигрывать самые трудные процессы. Но он ничего не выиграл в своей жизни, лишь измучил единственную дочь.

— Ты снова делаешь выводы о вещах, в которых ничего не понимаешь, — бросила Глория.

Его глаза полыхнули вызовом, когда он поймал ее взгляд.

— Зато я знаю, что Ставрос Пападас дважды был женат и теперь разведен. Он жестоко выпивал и месяцами не являлся домой. И уверен, что хотя его бывшие жены были совершенно очарованы им, дети при таком отце стали бы несчастными созданиями. Ты, кстати, не должна забывать об этом на сегодняшней вечеринке.

Глория тщетно искала слова, чтобы постараться объяснить Нику трудности жизни с людьми, которые страстно увлечены своим делом, особенно, если это искусство. Но все, что она хотела произнести, было для Ника скорее всего лишь пустым звуком.

— Смотрю, ты все валишь в кучу: риск, пьянство… Что касается Ставроса, не мне судить. С творческими людьми вообще трудно ужиться. Они не такие, как мы, и смотрят на мир иначе…

— И неважно, что потребности маленького ребенка при этом останутся на заднем плане, принесенные в жертву уникальному самовыражению, так? — Николас вопрошающе поднял брови. — Ты бы согласилась на это, Глория?

Вдруг до нее дошло, что Ник просто ревнует ее к Ставросу, боясь, что она до сих пор интересуется им. Он решил, что именно из-за этого ей так хочется попасть на предстоящую вечеринку, где будет и ее старый приятель. Теперь, когда Ник узнал об их давнем знакомстве, он наверняка подумал, что Глории захочется возобновить прежние отношения.

Молодая женщина сокрушенно покачала головой в ответ своим мыслям. Внезапно рука, на которую она опиралась, показалась ей такой собственнической, а она сама была словно раба идущего с ней рядом человека.

Они спустились в фойе и вышли за остальными на улицу. Там их уже ожидали поданные к лестнице лимузины. Спустя несколько минут они поедут обратно в гостиницу, где намечено проведение вечеринки. Но Николас Галанакис, по-видимому, еще не до конца выразил свою мысль.

— Теперь ты свободна, — продолжал он. — Свободна, и можешь заниматься тем, чем хочешь, иметь то, что желаешь. Я сегодня в твоей комнате предоставил тебе право выбора, и ты выбрала постель со мной. О чем это говорит, как ты думаешь, Глория, а? О твоих или моих потребностях?

Она не знала! Честно пыталась проанализировать то, что случилось сегодня между ними, но не получилось. Ей трудно было объяснить, почему произошло все так, а не иначе, и это сильно ее смущало. Впервые она совершила необдуманный поступок, но сейчас времени для подробного копания в собственной душе не оставалось. Мисс Прайс молча села вслед за Эдной в лимузин и притворялась веселой в течение всего пути до гостиницы.

Глория не могла не согласиться с Николасом Галанакисом в одном, что, даже живя в гостях, имеет полное право заниматься тем, чем считает нужным. В исполняемой работе она не преследовала никакой личной заинтересованности, просто несла ответственность за качество выполняемого дела. Единственное, что она знала наверняка, так это то, что никогда впредь не выберет работу, если ее не будут устраивать условия.

Свобода!.. Намеренно ли Глория решила не связывать себя ни с кем все эти годы после смерти отца? Конечно, она чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы завязывать с кем-нибудь серьезные отношения. Гораздо удобнее было довольствоваться временным союзом. Тогда от нее ничего нельзя было бы требовать.

Прошли годы и, возможно, она просто привыкла быть одна. Но иногда страдала от одиночества, и, пытаясь приглушить тоску, начинала встречаться с тем или иным мужчиной. Но все это длилось до той поры, пока равновесие совместных наслаждений не теряло своего баланса. Глория не хотела только отдавать себя, ей необходимо было получать что-то взамен. В конце концов, наступал момент, требующий разрыва тягостных для обоих партнеров отношений.

В ее сознании до сих пор словно существовала некая спасительная запретная черта. Мол, того-то и того-то она никогда не допустит, чтобы не заставить попусту страдать собственную душу и сердце. Но Николас Галанакис в один миг снял все ее запреты, заставил переступить через опасную границу, разбивая ее устоявшиеся годами представления о мужчинах. И тогда Глория решила для себя, что Галанакисы — особое племя. Их семейная история доказывала это множеством фактов, которые ей удалось узнать. Это были в основном мужественные, справедливые, умные мужчины, которые крепко держались за то, что имели. И, дорожа добрым именем предков, строили, однако, жизнь по своему усмотрению.

Ни этого ли она бессознательно жаждала? Не из-за этого ли Николас Галанакис так влиял на нее, лишая всех прежних разумных доводов и установок? Хотел ли этот мужчина и дальше все время находиться с ней рядом? Или же она лишь стала его очередным, коротким увлечением?