Здравствуй, ректор! Новый год!

Глава 3

А я задумалась. Может и правда сходить? Что я теряю? Маска скроет лицо. Поем вкусно, посмотрю на людей…

Сессия сдана, дома никто не ждет. То бишь в общаге. Соседка по ком­нате уехала еще вчера, а комендант умаслен подношениями.

– Ну-у не знаю, – протянула я, все еще борясь с последними сомнениями.

– Ой, все, Лисичкина, – отмахнулась Снежанна Андреевна, доставая что-то из ящика нижнего стола. – Ты идешь и точка. Вот держи, для себя между прочим выбирала, денег отдала кучу. Так что даже не обсуждается, я не пере­живу, если костюм будет пылиться просто так. Быстро одевай. Хочу посмот­реть, как сядет.

Мне на руки перекочевал сверток в прозрачном шелестящем полиэти­лене, сквозь который я разглядела бело-рыжий искусственный мех.

– При вас переодеваться?! – удивилась я.

– Ой, ну хочешь я отвернусь, – преподавательница химии, а по совме­стительству доцент кафедры, едва сдержала улыбку. – Давай, уже.

Не очень решительно, но я все же подошла к двери лаборантской, где мы гоняли чаи, и провернула ключ. А после спряталась за деревянную вешалку-ногу, на которую был повешен мой пуховик и дубленка Снежанны. Не ахти какая, но в общем ширма. Так решила примерить костюмчик.

В конце концов, размерчик у моей непосредственной начальницы был больше моего на пару делений точно. Особенно в животе. Нет, Снежанна Ан­дреевна не была полной, она была очень даже фигуристой и уверенной в себе женщиной, просто после родов следы-то остались. Это у меня сорок второй с натяжкой, а у нее уверенный сорок шестой.

По честному я тайком надеялась, что костюм окажется мне велик, и я найду повод никуда не идти…

Поругав себя, что я такая собака на сене – вроде и хочется и колется, развернула сверток.

Внутри обнаружилась коротенькая юбочка с огроменным рыжим хво­стом, короткий топ с подобием все той же рыженкой шубки. Полумаска на лицо с вытянутым носиком и рыжий парик.

– Это что? Белочка? – спросила я.

– Сама ты белочка, – буркнула преподавательница. – Это лисичка, Ли­сичкина. О, каламбур какой-то.

Я повертела из стороны в сторону юбку, которая ну очень мини, одела ее и топик, а после даже с сомнением выглянула из-за своей импровизирован­ной ширмы. Кажется, Снежанна Андреевна себе польстила, когда выбирала костюм. Потому что мне наряд едва-едва прикрывал все, что вообще нужно было скрыть и никому не показывать.

Даже чашечка лифчика выглядывала из лисичкиного декольте, и этот хвостик трубой… Будто так и манит…

– Ну-ка покажись сюда!

Я потопталась на вешалкой.

– Мне кажется костюм маловат.

Снежанна обиженно засопела, и раздался звук отодвигаемого стула. Ан­дреевна сама вышла из-за стола, подошла к вешалке и буквально вытащила меня на свет божий.

– Мне значит не маловат, а ей маловат, – пробурчала она, вертя меня вокруг оси и осматривая. – Ой, ну конечно! Темнота ты, Лисичкина. Лифчик-то торчит. Кто ж такие топы с бюстиком носит?

– Я? – предположила робко вслух.

– Зануды, – поправила преподавательница. – Новый год же! Корпоратив! Ты не смотри, что преподавательский… Что мы не люди, что ли? В общем, лиф снимешь. Не позорь мои седины. Ты молодая, не кормившая, сиськи торч­ком! Нечего красоту за чашками прятать!

Я опять потопталась на месте. Сомнения, стоит ли куда-то идти вот в таком вот виде, меня не покидали.

– Наверное откажусь, – все же произнесла я.

– Только попробуй, – женщина мечтательно закатила глаза вверх. – Вот мне бы твои годы вернуть. Ах, я бы там как топнула. А сколько там мужчин одиноких, неженатых. Может, папку бы Мишке нашла. А так сопли, темпера­тура… мандаринки с оливье. В общем, ты идешь, Лисичкина! Не обсуждается. Узнаю, что прошланговала, заставлю перемыть все колбы со склада, с даль­него. Их еще со времен СССР никто из коробок не доставал.

Угроза была жуткой. Честное слово, потому что в СССР запасы делали на века, колб и мензурок наверняка было много, а пыли на них еще больше.

– Хорошо, – сдалась я. – Пойду. Адрес только напишите куда.

Снежанна Андреевна вернулась за стол и протянула мне золотистую картонку.

– Вот пригласительный в клуб, там все есть, – тут лицо преподаватель­ницы на мгновение скривилось, будто от головной боли. Химичка потерла виски, и нехотя добавила: – Ты только до двенадцати не задерживайся, хоро­шо? В полночь домой. Пообещай?

Я удивленно подняла бровь, на память тут же пришли ассоциации со сказкой.

– Почему в полночь? Только не говорите, что после боя курантов юбка превратиться в тыкву?

– Если бы. Ты просто не видела преподавательских корпоративов. После полуночи с тебя не только лифчик исчезнуть может, но и трусы испарятся. Так что ты там это, честь бляди. Тьфу. То бишь, блюди! Не посрами достоинство кафедры!

– Ммм, – хорошо пообещала я, немного удивляясь оговорке обычно очень приличной и строгой преподавательницы.

Никак Новый Год сказывался. Его запах буквально витал в воздухе…

А может, это был всего лишь коньяк, который Снежанна Андреевна, подмигнув, достала из все того же ящика стола и подлила себе в чашку:

– Ну, с наступающим, Лисичкина! Пусть сбудуться наконец все наши мечты! Мужики, деньги и счета в банках! – она чокнулась с моим чаем и до­пила свой кофе залпом.

Все же мировая тетка! Позитивная такая!