Зима, дарующая счастье

Глава 9

Кэтлин годами практиковалась в сокрытии эмоций за пустым лицом, и именно так сделала на следующий день на работе. Она как ни в чем не бывало разговаривала с клиентами, играла с Ризой и болтала с Сарой, с которой у нее завязалась теплая дружба. Дружить с Сарой оказалось просто: эта женщина была безмятежна и по-настоящему добра. За несколько дней Кэтлин легко поняла, почему дети обожают Сару, а большой мрачный муж смотрит на нее так, будто весь мир вращается вокруг нее.

Но Сара ко всему прочему обладала острой интуицией и во время обеда задумчиво наблюдала за Кэтлин. Ощущая взгляд этих проницательных глаз, Кэтлин спряталась поглубже в свою раковину, не позволяя себе думать о том, как ужасно все запутала.

Она не могла поверить тому, что сказала. Ее просто ужасало, что она на самом деле проболталась, что любит его, после того, как он мучительно ясно дал понять, что не интересуется ею даже в плане секса. Она просто не предназначена для любви — Кэтлин только что осознала это и все еще не оправилась от удара. Самая трудная вещь, которую Кэтлин когда-либо делала, — вышла из спальни этим утром; пришлось собраться с духом, чтобы оказаться с Дереком лицом к лицу, и только потом она обнаружила, что он уже уехал в больницу. Теперь ей снова надо взять себя в руки, но нервы оголились, и она знала, что не сможет сделать этого, если продолжит снова и снова проигрывать в голове унизительную сцену.

Сара выложила стопку комплектов для вышивки на прилавок и посмотрела в глаза Кэтлин.

— Ты, конечно, можешь сказать мне, что это не мое дело, — спокойно произнесла она, — но, возможно, тебе станет легче, если мы поговорим. Что-то случилось? Ты такая… печальная весь день.

Только Сара описала бы настроение Кэтлин как печаль, но после мгновенного удивления та поняла, что это именно то, что она ощущает. Она все разрушила, и удушающая печаль давила на плечи, потому что она так сильно любила Дерека, но не имела ничего, чтобы дать ему, ничего такого, чего бы он захотел. Старые привычки въелись глубоко, и Кэтлин уже открыла рот, чтобы отрицать свое настроение, когда горло сжалось. Она видела от Сары только доброту и дружбу и не могла лгать ей. Слезы жгли глаза, и Кэтлин быстро посмотрела вдаль, чтобы скрыть их.

— Кэтлин, — негромко сказала Сара, обходя прилавок, чтобы взять Кэтлин за руки, — друзья и существуют для того, чтобы поговорить; не представляю, что бы я делала все эти годы без моих друзей. Дерек помог мне в один из самых трудных моментов моей жизни, несмотря на то, что был тогда еще мальчиком. Я сделаю для него все что угодно… и для тебя, если ты просто расскажешь мне, что случилось.

— Я люблю его, — прохрипела Кэтлин, и слезы хлынули из глаз.

Сара выглядела озадаченной.

— Конечно, любишь. Почему это проблема?

— Он не любит меня. — Кэтлин торопливо выхватила руку из пальцев Сары и вытерла щеки. — Он просто терпит меня.

Зеленые глаза Сары расширились.

— Терпит? Да он тебя обожает!

— Ты не понимаешь, — ответила Кэтлин, в отчаянии качая головой. — Ты думаешь, он женился на мне, потому что любит меня, но это совсем не так. Он женился на мне только из-за Ризы, потому что это единственный способ, которым он мог получить ее.

— Дерек любит детей, — согласилась Сара. — Он любит всех детей, но не женится на их матерях. Он, возможно, сказал это тебе по каким-то собственным причинам, и ты, возможно, поверила этому, потому что это было именно то, чему тыхотела верить, но я не поверю ни на одну минуту. Конечно, к настоящему времени ты уже заметила, как он командует всеми; если что-то не по нему, он изменит все вокруг, пока не будет так, как он хочет. Он уговорил тебя выйти за него замуж, используя единственный аргумент, который, как он подумал, убедит тебя, но главной целью была не Риза, а ты.

— Ты бы так не говорила, если бы видела его вчера вечером, — с мучительной болью возразила Кэтлин.

Она смотрела на Сару, задаваясь вопросом, довершит ли свое унижение, признавшись во всем, и обнаружила, что, начав говорить, труднее остановиться, чем продолжить.

— Я сказала ему, что доктор разрешил мне… — Кэтлин сделала глубокий вдох. — Я пыталась заставить его заняться со мной любовью, а он в-в-взорвался, как вулкан. Он так разозлился, что напугал меня.

Глаза Сары стали огромными.

— Дерек? Дерек разозлился?

Кэтлин несчастно кивнула.

— Он не хочет меня, Сара, и никогда не хотел. Ему всегда была нужна только Риза. Он фактически совершенство; все медсестры в больнице легли бы с ним и позволили бы ему делать все что угодно. Он сильный и добрый, и сделал все, что мог, чтобы позаботиться о нас; я стольким обязана ему, что никогда не смогу вернуть долг. Я просто хотела дать ему с-с-секс, если у меня нет ничего другого, но даже этого он не хочет от меня. Да и зачем ему? Он может получить любую женщину, которую захочет.

Сара сложила руки и бросила на Кэтлин изумленный взгляд.

— Точно, — решительно сказала она.

Кэтлин моргнула.

— Что?

— Согласна с тобой. Дерек может получить любую женщину, которую захочет. Он выбрал тебя.

— Но он не хочет меня!

— За все годы, что я его знаю, я никогда не видела и не слышала, чтобы Дерек разозлился. До сих пор, — сказала Сара. — Если он разозлился на тебя, то просто потому, что ты затронула его более глубоко, чем кто-либо еще когда-нибудь. Немногие возражают Дереку, но, если это случается, он никогда не злится и даже не повышает голос. Ему это и не требуется, один его взгляд заставляет съеживаться. Его самоконтроль феноменален, но этот контроль пропадает с тобой. Ты можешь ранить его, ты можешь разозлить его. Поверь мне, он любит тебя так, что это может напугать, если ты поймешь, что он чувствует. Возможно, по этой причине он внушил тебе, что хочет жениться только для того, чтобы заполучить Ризу. Риза восхитительна, но Дерек в состоянии иметь любое количество собственных детей, если дети именно то, чего он хочет.

— Тогда почему он не занялся со мной любовью вчера вечером? — закричала Кэтлин.

— Что он сказал?

— Он сказал, что не нуждается в моей б-б-благотворительности.

— Конечно, не нуждается. Из всего того, чего Дерек хочет от тебя, этого даже нет в списке. Ему и благодарность не нужна тоже. Что еще он сказал?

Кэтлин остановилась, размышляя, и внезапно почувствовала, словно открылась дверь.

— Он говорил что-то о заботе и обязательствах, но он не… не думаю, что он имел в виду…

Ее голос затих, и она уставилась на Сару.

Сара издала очень неблаговоспитанное фырканье.

— Кэтлин, сегодня вечером ты заберешься к нему в постель и скажешь, что любишь его, не о благодарности, которую чувствуешь, и не о том, скольким обязана ему. Поверь мне, с этого момента Дерек сам обо всем позаботится. Он, наверное, был просто не в себе, иначе получше разобрался бы во вчерашней ситуации. Но ведь он никогда раньше не влюблялся, так что собственные эмоции стоят у него на пути.

Абсолютная уверенность Сары отогнала плохое настроение Кэтлин, и впервые она начала надеяться. Может ли это быть правдой? Возможно ли, что он любит ее? Никогда прежде никто не любил ее, и она боялась даже предположить, что этот сильный, совершенный во всех отношениях мужчина может чувствовать к ней то же самое, что она чувствует к нему. Кэтлин затрепетала при мысли о приведении в действие плана Сары, потому что она положит сердце, да и всю жизнь к его ногам, и, если он снова отбросит ее, это больше того, что она сможет перенести.

Сердце билось так яростно, что когда она после полудня собралась домой, то чувствовала себя больной, и буквально заставляла себя глубоко дышать. Риза начала суетиться, и Клин бросила на ребенка измотанный взгляд.

— Пожалуйста, только не сегодня вечером, — попросила она вполголоса. — Ты настолько хорошо вела себя вчера, что давай попробуем на бис, хорошо?

Но Риза продолжала беспокоиться и постепенно довела себя до настоящей истерики. Кэтлин была всего в нескольких кварталах от дома, так что продолжала двигаться, но все нервы истрепались от усилий игнорировать крики ребенка пусть и короткое время. Когда Кэтлин припарковалась и выключила двигатель, то почувствовала почти болезненное облегчение, отстегивая Ризу с ее кресла и поднимая ребенка к плечу.

— Так, так, — напевала она, похлопывая по крошечной спинке. — Мама здесь. Думаешь, тебя бросили?

На Ризу напал приступ икоты, пока Кэтлин собирала все вещи в руки, и продолжался все время, что она брела к квартире. Настроение падало от предчувствия, что Риза не намерена спокойно провести ночь.

Как только Кэтлин дошла до двери, та открылась, и она увидела стоящего в проеме Дерека.

— Ты сегодня рано, — слабо промолвила она, не в состоянии понять выражение его лица, когда он потянулся, чтобы взять ребенка.

— Я услышал ее возражения, когда ты шла по коридору, — ответил он, игнорируя замечание Кэтлин, потом прижал ребенка к плечу и освободил жену от сумки с пеленками. — Почему бы тебе не принять ванну и не отдохнуть, пока я все улажу, потом поужинаем и поговорим.

Кэтлин вошла в квартиру и от удивления захлопала глазами. Что происходит? В углу стояла рождественская елка, декорированная переплетенной мишурой и вручную расписанными украшениями, ярко мигали разноцветные огоньки. Под елкой лежала груда обернутых в красочную бумагу коробок, свежие сосновые ветви насыщали воздух приятным ароматом, пылающие белые свечи украшали стол. В стереопроигрывателе стоял альбом с рождественской музыкой, звон бубенчиков танцевал в ушах.

Квартира была совершенно нормальной, когда она уезжала утром. Кэтлин прижала руки к щекам.

— Но сейчас февраль, — возразила она удивленным ясным голосом.

— Сегодня Рождество, — твердо ответил Дерек. — Месяц не имеет значения. Иди, прими душ. Потом они поговорят. Мысль и испугала, и взволновала, потому что Кэтлин не знала, чего ожидать. Он, должно быть, потратил большую часть дня на подготовку, что подразумевало, что муж попросил кого-то подменить себя в больнице. И где он нашел рождественскую елку в феврале? Это живое дерево, не искусственное, так что он, вероятно, сам срубил его. И что в этих коробках под елкой? Он никак не мог купить такое дерево нигде в стране. Это же просто невозможно. И все же Дерек это сделал.

Несмотря на указание расслабиться, Кэтлин поспешно приняла душ, не в состоянии допустить никакой задержки. Когда она вошла в детскую, Дерек закончил купать Ризу и одевал ее. Малышка успокоилась и махала кулачками, одновременно издавая слабые звуки, наполовину воркующие, наполовину пищащие, которым научилась недавно. Кэтлин подождала, пока он закончит, затем взяла дочь, чтобы покормить ее. Устроившись в кресле-качалке, она неуверенно посмотрела на Дерека, задаваясь вопросом, намерен ли он остаться в комнате. Очевидно, решил остаться, потому что оперся о стену, глядя прямо на нее теплыми золотистыми глазами. Кэтлин медленно расстегнула одежду и обнажила грудь, поднося к ней Ризу. Голодный маленький ротик впился в сосок со смешной жадностью, и Кэтлин на мгновение забыла обо всем, кроме ребенка и этой особенной близости. Тишина заполнила маленькую комнату, нарушаемая лишь чмоканьем Ризы.

Кэтлин не спускала с малышки глаз, прижимая к себе и покачивая, пока та не перестала сосать. Дерек оторвался от стены, и Кэтлин была вынуждена посмотреть на него, потому что он наклонился вниз и, нежно надавив одним пальцем, вытащил сосок изо рта ребенка.

— Она спит, — пробормотал он и положил ребенка в кроватку.

Потом повернулся к Кэтлин, горячая жажда загорелась в глазах, когда он прошелся взглядом по ее голой груди. Кэтлин покраснела, потом быстро натянула на себя одежду.

— Ужин, — произнес Дерек напряженным голосом.

Позже она так и не могла вспомнить, как сумела поесть, но Дерек поставил перед ней тарелку и приказал есть. Он подождал, пока они закончат, потом взял ее за руку и повел в гостиную, где эта невозможная рождественская елка все еще мигала веселыми огнями. Кэтлин смотрела на трогательную сцену, и горло внезапно распухло от слез. Она никак не могла вспомнить, праздновала ли Рождество когда-нибудь раньше; в традиции ее родителей это не входило. Но она не могла забыть, как рассматривала фотографии какой-нибудь семьи, собравшейся вокруг именно такого дерева, отмечала любовь, сияющую на каждом лице, когда они смеялись и открывали подарки, и помнила ту болезненную тоску, которую чувствовала, видя такую близость.

Кэтлин откашлялась.

— Где ты сумел найти дерево?

— У меня есть друг, который выращивает их, — объяснил Дерек в обычной спокойной манере.

— Но… почему?

Она беспомощно обвела комнату рукой.

— Потому что я подумал, что это именно то, что нам необходимо. Почему Рождество должно быть ограничено одним днем, когда мы нуждаемся в нем постоянно? И в дарах, правда? Дарах и любви.

Он мягко подтолкнул ее на пол перед елкой, затем сел рядом и достал ближайший подарок: маленькую коробочку, обернутую в ярко-алую бумагу, обвитую золотой ленточкой. Дерек положил ее жене на колени, и Кэтлин смущенно подняла на него глаза, глядя на мужа сквозь завесу горячих слез.

— Ты и так дал мне слишком много, — прошептала она. — Пожалуйста, Дерек, я не могу принять от тебя что-то еще. Я никогда не смогу отблагодарить тебя…

— Не хочу слышать ни единого слова о благодарности, — прервал он, обнимая ее рукой и притягивая к себе. — Любовь не нуждается в благодарности, потому что ничто не сравнится с любовью, кроме любви, а это все, чего я когда-либо хотел от тебя.

У Кэтлин перехватило дыхание, и она посмотрела на него влажными зелеными глазами.

— Я люблю тебя так сильно, что мне больно, — призналась она, подавляя рыдания.

— Ш-ш-ш, любимая, — пробормотал Дерек, целуя ее в лоб. — Не плачь. Я люблю тебя, ты любишь меня, почему это заставляет тебя плакать?

— Потому что я не гожусь для любви. Как ты мог полюбить меня? Даже мои родители не любили меня!

— Это их потеря. Как я мог не полюбить тебя? В первый же раз, когда я увидел тебя в том старом грузовике, обхватившую живот руками, чтобы защитить ребенка, уставившуюся на меня этими испуганными, но непобежденными зелеными глазами, я был покорен. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что произошло, но, когда я положил Ризу в твои руки и ты взглянула на нее, твое лицо осветилось такой огромной любовью, что было больно смотреть на тебя, и я понял. Я захотел, чтобы эта любовь досталась и мне тоже. Твоя любовь такая яростная и сильная, родная; она накопилась внутри, потому что была заперта в тебе все эти годы. Немногие люди умеют любить так, как ты, и я захотел эту любовь для самого себя.

— Но ты не знал меня!

— Я знал достаточно, — спокойно ответил Дерек, глядя на дерево безмятежными глазами с глубоким внутренним знанием, которым обладали лишь единицы — Я знаю, чего хочу. Я хочу тебя, Кэтлин, настоящую тебя. Я не хочу, чтобы ты ходила вокруг меня на цыпочках, боясь сделать что-то не так. Я хочу, чтобы ты смеялась со мной, орала на меня, бросала в меня вещи, если я доведу тебя до безумия. Я хочу, чтобы в тебе горел огонь так же, как и любовь, и думаю, что сойду с ума, если ты не полюбишь меня настолько, чтобы отдать мне всю себя. Самое последнее, что я когда-либо хотел получить от тебя, — благодарность.

Кэтлин крутила в руках маленькую коробочку.

— Если любовь — дар, почему ты не позволил мне дать тебе что-нибудь? Я чувствовала себя абсолютнобесполезной.

— Ты не бесполезная, — свирепо ответил Дерек. — Мое сердце перестанет биться без тебя. Это похоже на бесполезность?

— Нет, — прошептала она.

Дерек провел пальцем по ее подбородку и поднял вверх ее лицо, улыбаясь.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Теперь скажи мне то же самое.

— Я люблю тебя.

Ее сердце снова ускорило свой ритм, но не потому, что было трудно произнести эти слова. Просто в ее душе они из слов превратились в звон колокольчиков. Потом Кэтлин поняла, что звон действительно звучал: стереопроигрыватель теперь играл ритмичную песню о рождественских колокольчиках. Улыбка изгибала губы Кэтлин, пока она смотрела на мерцающие огоньки.

— Ты и правда сделал все это специально для меня?

— Хм, да, — ответил Дерек, нагибая голову, чтобы поцеловать ее в ухо и провести губами по изгибу подбородка. — Ты подарила мне самое замечательное Рождество в моей жизни: я получил и тебя, и нашего симпатичного рождественского ребенка — все сразу. И подумал, что взамен должен подарить Рождество тебе, показать, как много ты значишь для меня. Открой подарок.

Дрожащими руками Кэтлин сняла упаковочную бумагу и открыла маленькую коробочку. Изящный золотой медальон в форме сердца роскошно мерцал на белом атласном ложе. Она взяла его, тонкие звенья цепочки скользнули по пальцам, как золотой дождь.

— Открой его, — прошептал Дерек.

Кэтлин подцепила крышечку ногтем и обнаружила, что это не просто двухсторонний медальон. Под одной секцией находилась другая. Там было место для двух фотографий, Кэтлин подняла изящно отделанную перегородку и увидела место еще для двух.

— Наша с тобой фотография поместится в первую секцию, — сказал Дерек, — снимок Ризы — в отделение рядом, а наши будущие дети поместятся во второй ряд.

Кэтлин перевернула медальон. Сзади было выгравировано: «Мое сердце уже принадлежит тебе; это просто символ моей любви. Твой преданный муж Дерек».

Слезы снова застлали глаза, Кэтлин сжала медальон и поднесла его к губам.

Дерек положил ей на колени еще одну коробку побольше.

— Открой ее, — мягко убеждал он.

Сняв оберточную бумагу, Кэтлин увидела маленькую белую карточку, лежащую сверху. Сначала пришлось вытереть слезы с глаз, прежде чем смогла прочитать: «Даже ночью где-то сияет солнце. Даже в самую холодную зиму где-то поют птицы. Это моя синяя птица счастья тебе, любимая, чтобы ты всегда была счастлива, и не важно, насколько холодная зима». В коробке была белая, покрытая эмалью музыкальная шкатулка, наверху разместилась маленькая синяя птица из фарфора: крошечная головка вздернута вверх, словно птичка была вот-вот готова запеть, весело блестели маленькие черные глазки. Когда Кэтлин подняла крышку, шкатулка начала играть веселую звенящую мелодию, которая звучала подобно песне птицы.

— Открой теперь это, — попросил Дерек, положив ей на колени еще одну коробку и вытирая рукой слезы.

Он складывал ей на колени коробку за коробкой, едва давая время рассмотреть очередной подарок, прежде чем открыть следующий. Он подарил ей браслет с их выгравированными именами, толстый роскошный свитер, шелковое нижнее белье, которое заставило ее покраснеть, плюшевые домашние тапочки в виде кролика, увидев которые она не смогла удержаться от смеха; духи, серьги, музыкальные альбомы и книги, и, наконец, кремового цвета ночную рубашку, всю из шелка и кружев, от соблазнительной прелести которой перехватило дыхание.

— А это для моего удовольствия, — произнес Дерек глубоким голосом, глядя на Кэтлин так, что у нее зачастил пульс.

Она смело подняла голову, остановившись губами в сантиметре от его рта.

— И для моего, — прошептала она, сгорая от нетерпения испробовать его рот, ощутить тяжесть его тела на своем.

Она не знала, что любовь может ощущаться, как магия, как мощная река, затопляющая тело и жаром, и чувствами, и невероятно сильным желанием.

— И для твоего, — согласился он, захватив ее рот медленным горящим поцелуем.

Ее губы инстинктивно раскрылись, и его язык начал любовный танец с ее языком. Она всхлипнула, руки поднялись и ухватились за его шею, кровь застучала в ушах. Кэтлин почувствовала себя горячей, такой горячей, что это было невозможно выдержать, и мир, казалось, опрокинулся. Потом она почувствовала под собой ковер и Дерека на себе. Его мощное тело придавило ее к полу, но это было совсем не больно. Его рот не покидал ее, пока он расстегивал и широко распахивал ее халат, потом его руки вернулись, чтобы медленно погладить обнаженные изгибы.

Никогда — ни в воображении, ни в мечтах — она не могла представить, что любовь может быть настолько дикой и исступленной, но Дерек показал, что может. Он не спешил, придя в восторг от ее шелковистой кожи под своими руками, вкуса ее рта, нетерпеливого давления ног вокруг своих бедер. Кэтлин, почти потеряв рассудок, выгнулась под ним, чего-то прося, сама не понимая чего. Ее невинность в этом отношении казалась ему такой же эротичной, как полные, распухшие от поцелуев губы или зачарованный взгляд зеленых глаз. Все внимание он уделял ей, несмотря на собственное мучительное напряжение и потребность, успокаивая всякий раз, когда новый взрыв чувств поражал ее. Ее роскошные прекрасные груди принадлежали ему, изгибы бедер принадлежали ему, шелковистое лоно принадлежало ему.

Кэтлин вскрикнула, тело прильнуло к нему, когда Дерек, наконец, вошел в нее, бережно и неторопливо, делая ее своей женой во плоти, так же как и в сердце. Они любили друг друга там, на ковре, окруженные подарками, которые он вручил ей, и разбросанной разноцветной оберточной бумагой. Свечи горели ровным пламенем, веселые цветные огоньки на елке отбрасывали причудливый свет на мужчину и женщину, безмолвно слившихся вместе после любовных ласк.

Дерек встал на ноги и легко поднял Кэтлин мускулистыми руками.

— Я люблю тебя, — прошептала она, покрывая поцелуями его шею.

Ее обнаженное тело мерцало, как слоновая кость, огонь играл на коже, отсвечивая бликами, похожими на прозрачные драгоценности. Дерек посмотрел на Кэтлин с таким выражением, которое одновременно и напугало, и вознесло: взглядом сильного мужчины, любящего так яростно, что он бессилен перед этой любовью.

— Бог мой, я люблю тебя, — произнес Дерек дрожащим голосом, затем оглядел гостиную. — Я хотел подождать, хотел, чтобы ты надела сорочку, которую купил для тебя, и хотел, чтобы тебе было удобно в нашей кровати.

— Мне удобно везде, где ты, — уверила его Кэтлин с горящими глазами, и он крепко прижимал ее к себе, пока нес в их комнату.

Большинство подарков осталось на полу в гостиной, но два были зажаты в руках Кэтлин: медальон в форме сердца и музыкальная шкатулка. Зимой царит холод, но не в сердце Кэтлин. У нее всегда будет своя синяя птица счастья и согревающие воспоминания о первом настоящем Рождестве, во время которого звучала песня ее любви.

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Переводчик: NatalyNN

Бета-ридер: Nara

Внимание!

Текст предназначены только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.