Злобный

Дойдя до конца ряда, я прижимаюсь к стене и откидываю голову назад, чтобы на мгновение уставиться в потолок прежде чем я закрою глаза. Я глубоко вздыхаю с облегчением.

Наконец-то тихо.

За исключением того, что я быстро понимаю, что в тишине намного труднее избегать своих мыслей, так как я сразу же снова начинаю думать о Сэйнте и Розалинде.

Они хорошо смотрелись вместе. Так чертовски хорошо, что было больно. Я сомневаюсь, что мы с Сэйнтом так выглядели вместе, как будто мы были созданы друг для друга. Как будто мы были моделями Instagram, документирующими нашу идеальную жизнь и отношения для всего мира.

Розалинда, очевидно, очень богата, просто основываясь на одежде, которую она носила, и ее сумочке, которая стоила больше, чем я когда-либо зарабатывала, работая летом в дерьмовой закусочной в Атланте или в медленно умирающем театре в Рейфорте.

Я так погружена в свои мрачные мысли, что не слышу приближающихся шагов, пока они не оказываются прямо передо мной.

Вздрогнув, я открываю глаза и начинаю кричать, когда обнаруживаю большое, мускулистое тело, возвышающееся надо мной, но Сэйнт быстро прижимает руку к моим губам.

— Какого хрена? — Я задыхаюсь, дрожа, когда мой язык скользит по кончикам его пальцев за секунду до того, как он опускает руку.

— Почему ты вернулась?

— Что? — Я играю в догонялки, пока мой разум пытается стряхнуть с себя оцепенение, в которое он его ввел.

— Ты что, обнаглела еще больше из-за перерыва? — выплевывает он. — Я спросил, почему ты вернулась. Ты сказала, что никогда этого не сделаешь, так какого хрена твоя задница находится сейчас здесь, Эллис?

Я моргаю, приходя в себя, и, прищурившись, смотрю на него.

— Это не твое гребаное дело, почему я вернулась.

Его рука ударяется о стену рядом с моей головой, и я вздрагиваю, потому что не готова к этому.

— Это мое гребаное дело.

Он скалит зубы, как зверь, но я не боюсь. Нет, я чувствую, как меня пронзает жар, и мне противно от себя за то, как я реагирую на него.

К черту этого парня.

Особенно когда он добавляет: — Все, что ты делаешь, это мое гребаное дело.

— О, даже так? — спрашиваю я, медленно моргая. — Не думаю, что твоей девушке понравилось бы это слышать.

Он хмуро смотрит на меня, но не отрицает, что Розалинда его девушка. Дерьмо! Почему от этого у меня так сильно болит грудь? Почему меня это вообще волнует?

Он должен быть мертв для меня.

— Мы были вместе первокурсниками и второкурсниками, — объясняет он более мягким тоном, хотя я не спрашивала и не ожидала, что он это сделает. — Потом ее отчим умер, и мама перевела ее в школу-интернат в Нью-Йорке.

У них с Розалиндой есть история. Когда-то она принадлежала ему, а потом он потерял ее. Теперь она вернулась, так что, конечно, он хочет быть с ней. Еще раз я говорю себе, что мне все равно, так как мы с ним никогда не были чем-то большим, чем приятелями по траху в наш лучший день.

Вот только я не верила в это, пока не стало слишком поздно. Я была слишком погружена в свои чувства, чтобы понять, что он никогда не испытывал ко мне ничего более глубокого.

Ничего, кроме трех дырок.

Именно так он мне и сказал, и когда я думаю об этом, я становлюсь немного выше и стискиваю зубы в свирепой улыбке.

— Знаешь что? Мне плевать на твои свидания в прошлом, настоящем или будущем, Сэйнт. Единственное, чего я хочу, это чтобы ты прекратил эту игру с одержимым преследователем, чтобы я могла спокойно закончить свой год.

— Одержимый преследователь, - повторяет он тем мягким, но предательским голосом, от которого у меня всегда мурашки бегут по спине.

Он делает еще один шаг ко мне.

— Это то, о чем ты думаешь?

— А это не так? — Я выгибаю бровь. — Кстати, Сэйнт, я знаю, что ты солгал насчет Лорел. Я знаю, что тебя не было с ней в ту ночь.

Он смотрит на меня сверху вниз несколько мгновений, и он так близко, что меня охватывает его пьянящий жар. Я не позволяю себе растаять для него. Не в этот раз.

Никогда больше, если я смогу этого избежать.

Когда он говорит, он не поправляет меня, и я ненавижу то, как мои плечи опускаются от облегчения, что он не зашел так далеко.

— Тебе следовало держаться подальше. — Его голос грохочет, одновременно нежный, но твердый. — Ты здесь не нужна. Никому.

Ему не нужно ничего говорить, чтобы я понял его послание громко и ясно.

Отступая от меня, он бросает на меня долгий взгляд, и на мгновение я задаюсь вопросом, возьмет ли он свои слова обратно. Скажи мне, что он лжет, и он сожалеет о том, что сделал.

Однако он ничего этого не говорит, потому что, конечно, это не так.

Я все еще просто идиотка.

Он поворачивается и уходит от меня, даже не удостоив меня последним взглядом.

ГЛАВА 7.

— ЭТИ ПРИДУРКИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЛЕДЯТ ДА НАМИ?

В голосе Лони звучит такая ярость, что я не могу сдержать улыбку. Я оглядываюсь через плечо и вижу офицера Майерса и еще одного офицера полиции кампуса, задержавшихся не слишком далеко позади нас. Они притворяются, что не следят за мной, но они явно не совсем эксперты в том, чтобы оставаться незамеченными.

Я заметила с тех пор, как вернулся в Ангелвью, что вокруг меня, похоже, довольно постоянно присутствует полиция кампуса.

Когда я вчера впервые вернулась в кампус, офицер ждал у главной двери здания общежития. Он сказал, что просто занимался обычной охраной, но я уже догадалась. Как и сейчас. Мейерс и его напарник следили за мной почти с того момента, как я вышла из своего здания на тротуар. Они ждали, когда я выйду, и я уверена, что они должны были незаметно следить за мной весь день.

Помимо моего нового полицейского эскорта кампуса, сегодня утром меня первым делом вызвали в административное здание, чтобы повидаться с директором Олдриджем по дерьмовым причинам, которые, как я знаю, он выдумал просто для того, чтобы иметь предлог присматривать за мной.

Несмотря на то, что Сэйнт подтвердил мое алиби, ясно, что все они все еще думают, что я могу быть виновна. Они наблюдают за мной, как будто ожидают, что я начну кричать “Дракари” и поджигать случайные здания, хотя у них нет доказательств того, что я сделала что-то не так, и источник пожара все еще расследуется.

Это чертовски расстраивает и, честно говоря, пугает. Вернуться в Ангелвью оказалось труднее, чем я ожидала.

Мало того, что администрация ясно дала понять, что они мне не доверяют, остальная часть школы действительно усилила свою игру, когда дело доходит до ненависти ко мне.

Этим утром кто - то оставил рисунок, на котором я вышибаю себе мозги на импровизированном мемориале перед D- залом. И что-то мне подсказывает, что это только начало дерьмового шоу.

— Я думаю, нам просто придется привыкнуть к ним, — бормочу я, снова переводя взгляд на Лони. Она выглядит взбешенной, ее челюсти сжаты, а карие глаза убийственны.

— Они не могут так с тобой обращаться, — шипит она, теребя подол своей клетчатой юбки. — Ты не разжигала тот пожар. У них нет ничего, чтобы повесить это на тебя. Они просто придурки.

Мне нравится, с какой готовностью она защищает меня.

Я испытывала такую преданность только со стороны Джеймса и Карли, так что я к этому не привыкла, но тем не менее я благодарна. Мне повезло, что Лони не отвернулась от меня полностью, когда я ушла на перерыв, не сказав ни слова. Я все еще чувствую себя невероятно виноватой из-за этого, но мы, кажется, в хороших отношениях друг с другом, так что это утешает.

— Я ценю твою защиту, — говорю я, игриво подталкивая ее плечом, хотя в том, как у меня скрутило живот, нет ничего успокаивающего. — К сожалению, я не думаю, что мы можем что-то с этим поделать. Просто нужно ухмыльнуться и потерпеть это пока. Им станет скучно, и в конце концов они отстанут.

Да, это похоже на ложь века .

— Но, Мэллори, ты не должна была ...

Я качаю головой и обрываю ее.

— Нет смысла переживать из-за этого. Давай просто сосредоточимся на том, чтобы закончить этот семестр, хорошо?

Она хмурится, и я знаю, что она хочет продвинуть этот вопрос дальше. Однако после мгновения изучения моего лица она вздыхает с чувством поражения и мотает головой из стороны в сторону.

— Отлично. Хорошо. Если ты просто хочешь, чтобы все прошло само по себе, мы можем позволить этому пройти само по себе, но ты должна сказать Карли. Тебе не следует мириться с тем, что они преследуют тебя по кампусу.

Я обнимаю ее сбоку.

— Большое вам спасибо. Я знаю, что то, что ты мне уступила, очень болезненно для тебя

— Тебе лучше посчитать свои благословения, девочка.

Я смеюсь, когда мы некоторое время продолжаем, а затем расходимся, чтобы отправиться на наши соответствующие первые занятия.

К счастью, мы недолго будем в разлуке. Мы на третьем уроке в одном классе, Статистика, вместе с Генри. Это будет кульминацией моего дня, и я имею в виду это буквально.

Я не с нетерпением жду остальных трех курсов. Когда я вхожу в свое здание и иду по коридору к своему классу, я избегаю встречаться с кем-либо взглядом и смотрю прямо перед собой.

— Смотри, шлюха подожжет тебя, если ты ее тронешь.

— Вы слышали, что она также угрожала убить директора Олдриджа?

— Она не должна была возвращаться, но из того, что я слышал, приемная мама этой сучки угрожала подать в суд, если школа ей не разрешит.

— Типичная сука из социального обеспечения. Они судятся за все.

Я все еще слышу шепот, все еще чувствую взгляды, но я блокирую их, как могу. Мне нужно будет преуспеть в этом, если я когда-нибудь собираюсь закончить этот семестр. Однако я чертовски решительно настроена это сделать. Чтобы закончить и выяснить, кто оставил мне эту фотографию и записку.

Это главная причина, по которой я вернулась сюда. Я должна знать, почему Дженн никогда не упоминала Ангелвью.

Я вернулась в эту адскую дыру только для того, чтобы понять это.

В этот момент я вхожу в Освещенную Окружающую среду и, спотыкаясь, останавливаюсь. Мои глаза расширяются, и я не могу поверить в то, что вижу.

Нет, нет, жизнь не может быть такой жестокой.

Сэйнт, Лиам и Гейб все сидят в дальнем конце комнаты, их внимание сосредоточено на чем-то, что Гейб показывает им на своем телефоне.

Они все в этом классе.

Все они.

Какого хрена?

В какой кошмар я только что попала?

Три пары глаз: стальные голубые, карие и зеленые, поворачиваются в мою сторону, как будто их тянет ко мне, и я ничего не могу сделать, кроме как застыть в дверном проеме, как чертов манекен.

Взгляд Сэйнта ледяной, и он хмурится, прежде чем быстро отвести взгляд от меня. Он, наверное, думает, что я исчезну, если он будет игнорировать меня достаточно долго. Брови Лиама нахмурены, похоже, от какого-то беспокойства, а Гейб, похоже, на грани приступа смеха, как будто вся эта ситуация чертовски забавна.

Кто-то толкает меня в спину, и я, спотыкаясь, иду вперед, выходя из оцепенения.

Наклонив голову, я спешу в противоположный конец комнаты, как и они, чтобы занять первое свободное место, которое я нахожу. Я стараюсь не смотреть в их сторону, но чувствую на себе их взгляды.

Как это произошло?

Почему это должно было произойти?

Неужели мне просто так чертовски повезло в этом мире?

Это только один урок, говорю я себе. Только один. Я могу пережить один гребаный урок со всеми тремя из них.

Насколько это может быть ужасно на самом деле?

Чертовски ужасно, как выясняется.

Сэйнт, Лиам и Гейб не только учатся в моем первом классе, Сэйнт и Лиам также учатся на моем курсе экологии.

К счастью, мне дают отсрочку на третьем уроке, когда я с Лони и Генри занимаюсь статистикой. Я быстро рассказываю Лони о том, как прошел остаток моего дня, и она выглядит соответственно шокированной.

— Тебе повезло больше всех на свете, — говорит она, повторяя одну из моих собственных мыслей.

— Я знаю, — шиплю я в ответ. — Один из них был бы достаточно плох, но все трое? Просто убей меня сейчас и положи конец моим страданиям.

Лони бьет меня по руке так сильно, что мне становится больно.

— Выше голову, Мэл. Ты уже имела дело с этими тремя раньше. Теперь ты сможешь с ними справиться. Кроме того, никто из учителей не позволит им связываться с тобой в классе.

Я полагаю, она в чем-то права.

Я прокручиваю эту мысль в голове снова и снова, направляясь на свой четвертый урок, который является последним обычным занятием моего дня, не считая самостоятельной учебы, но мой желудок скручивается в узел. Мой последний урок сегодня — история.

Класс Дилана.

Внезапно, застрять с тремя богами на весь день кажется не такой уж плохой сделкой, по сравнению с крушением поезда, которое, я уверена, будет рядом с Диланом. Когда я увидела его имя, напечатанное четкими черными буквами в моем расписании, я, по общему признанию, испугалась, но убедила себя, что смогу это исправить. Что я могу перейти в другой класс. Но когда миссис Уилмер ответила мне по электронной почте, сообщив, что больше невозможно вносить коррективы в мое расписание, я чуть было снова не передумала и не сбежала обратно в Джорджию.

Но я не могу убежать.

Не сейчас.

Не после всей моей бравады и упрямства. Я была бы худшим видом трусихи, и я не собираюсь доставлять ни одному из здешних придурков удовольствие видеть меня в таком свете.

Дилан-учитель. Я студентка. Он ничего не сделает мне прямо, иначе рискнет раскрыть наше прошлое. Я не та, кто столкнется с ужасными последствиями, если наша близость станет достоянием общественности.

Эта мысль немного успокаивает меня.

Затем я вхожу в класс, и все чувство спокойствия, которого мне удалось достичь, исчезает в мгновение ока.

Три бога вернулись, и на этот раз с ними бешеная фанатка.

Лорен.

Она сидит в ряду позади них, уставившись на свой телефон со скучающим выражением на лице, пока до неё не доходит, что я вошла в класс. Затем ее рот расплывается в самой злобной ухмылке, которую я когда-либо видела. У меня нет никаких сомнений в том, что эта девушка-сатана, просто основываясь на одной этой улыбке, и я только что попала в ад.

Я отвожу от нее взгляд, ненавидя ее так же сильно, как и всегда. Я избегаю смотреть на Сэйнта и остальных, но не могу удержаться, чтобы не бросить взгляд в сторону передней части класса.

Дилан стоит у доски, пишет свое имя и несколько начальных пометок, но я точно могу сказать, что он знает, что я здесь. Его плечи напряжены, челюсть напряжена, и мне очевидно, что он слишком сильно старается сосредоточиться на том, что пишет. Если бы я не знала его так хорошо, как знаю сейчас, я бы подумала, что выражение его лица было спокойным и профессиональным.

Но я действительно его знаю. По правде говоря, я знаю его слишком хорошо.

Я знаю, каково это-чувствовать его руки, прижатые к моей коже, и как нежно его губы скользят по моей шее. Я знаю, что у него страсть к доминированию, с девушками которые слишком молоды для него.

Так что да, я знаю, что он в ярости и едва сдерживается.

Знал ли он, что я буду в его классе?

Знал ли он, что я училась в Ангелвью, когда он устроился на эту работу?

Это еще один вопрос, который преследует меня уже несколько недель. Я не могу представить, что все это совпадение. Либо он здесь сам по себе, либо кто-то намеренно привел его сюда из-за меня. Будет ли у Сэйнта такое влияние? Я не знаю, сможет ли он повлиять на трудоустройство новых сотрудников, но также не знаю, кто еще это мог быть помимо него.

Конечно, не Лорел, хотя я уверена, что она с удовольствием приложила бы руку к этой катастрофе.

Как бы там ни было, Дилан попал сюда, я понимаю, что этот урок будет абсолютной пыткой. Все люди, которые ненавидят меня больше всего на свете, удобно собраны в одном месте, и я не думаю, что они будут довольны, просто оставив меня наедине с собой.

Я прохожу в конец класса и нахожу место, избегая зрительного контакта абсолютно со всеми. Может быть, если я буду держаться особняком, если я буду вести себя тихо, они не будут меня беспокоить?

Девушка может мечтать, верно?

Что-то мягкое врезается мне в голову, и я вспоминаю, что я огромный тупица, которому нужно перестать надеяться на лучшее. Лучшее никогда не приходит ко мне.

Комок тетрадной бумаги, который ударил меня, падает на мой стол. Я поднимаю глаза и ловлю ехидный взгляд Лорел. Зная, что, вероятно, мне не следует этого делать, я разглаживаю бумагу, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь написано внутри.

Есть.

Только одно слово.

УБИЙЦА.

Я снова смотрю на нее, и ее глаза полны такой ненависти, что у меня сводит живот. Сайди была ее подругой, я помню. Она была мерзкой и всегда казалась особенно радостной, когда Лорел обрушивала на меня свою грязь, но я никогда не хотела, чтобы она умерла. Я никогда не хотела, чтобы кто-нибудь из них умер. Тем не менее, я сомневаюсь, что Лорел верит в это, и теперь, когда я смотрю на нее я замечаю, что ее глаза покраснели. Как будто она плакала. И если Сайди — причина этих слез, то та улыбка, которую она подарила мне, когда я впервые вошла в класс, означала только одно.

Мои страдания доставят ей удовольствие.

Дилан стоит лицом к классу, и от моего внимания не ускользает, что он активно избегает смотреть в мою сторону, когда начинает свой урок. С его темными, аккуратно причесанными волосами и легкой улыбкой, он так же хорош собой, как и всегда, хотя вокруг его карих глаз появилось несколько дополнительных морщинок, по сравнению с тем когда я видела его в прошлый раз, тогда я была достаточно близко, чтобы изучить его черты.

Интересно, они от стресса? От шока?

Отстой, что это заставляет его выглядеть еще лучше. Более выдающимся, как будто он действительно принадлежит этому месту.

Но нет. Он не принадлежит, не больше, чем я. Он такой же белый мусор, но он пошел и получил высшее образование, чтобы притворяться лучшим. Хотя я знаю, что это не так. Никто не может так основательно переделать себя.

— Доброе утро, класс. Я мистер Портер ...

Рука Лорел взлетает в воздух прежде, чем он заканчивает. Она вертит его в руках несколько секунд, прежде чем он кивает ей.

— Да, мисс Вандерпик?

— Мистер Портер, с вами все будет в порядке, если вы будете преподавать у Мэллори в этом классе? Я знаю, что у вас двоих тяжелая история, и мне бы не хотелось, чтобы вам было неудобно. Я знаю, потому что мне дико неловко находится с ней рядом после того, как не стало моей лучшей подруги.

Когда тихий шепот наполняет комнату, она театрально вздыхает.

— Извините, я хотела сказать, что ее обвинили в убийстве моей лучшей подруги. В любом случае, я не могу представить, что бы я чувствовала, если бы ее обвинили в убийстве моего брата.

Скользк ая . Сука .

Я поворачиваю прищуренные глаза к Лорел, которая сидит прямо в своем кресле, ее руки чопорно сложены на столе, а на ее суковатом лице застыла кошачья ухмылка.

Я стискиваю зубы и сосредотачиваюсь на Дилане.

Он, кажется, на мгновение опешил, но затем быстро приходит в себя и качает головой.

— Не волнуйтесь, мисс Вандерпик. Я чувствую себя совершенно комфортно.

Не задаёт вопроса о моем комфорте ли. Не ругает Лорел за то, что она задала такой личный вопрос.

Вообще. Ничего.

Как будто я для него ничего не значу.

Повернувшись обратно к доске, он говорит: — Хорошо, давайте начнем с Генриха VIII, не так ли?

Я готова продолжить урок, просто чтобы больше не быть в центре внимания. К сожалению, у Лорел есть другие идеи.

Она бьет меня еще одной пачкой бумаги. На этом ничего не написано, но когда я смотрю на нее, она показывает мне фак и произносит одними губами слова — съешь дерьмо и умри.

Я закатываю глаза и отвожу взгляд, решив не обращать внимания на ее детские выходки. Однако она, похоже, так же решительно настроена не позволять мне этого.

Когда Дилан заговаривает об Анне Болейн, Лорел шепчет достаточно громко, чтобы услышал весь класс: — Похоже, еще одна наглая шлюха, которая не понимает своего места.

Я снова поворачиваюсь и вижу, что она бросает на меня язвительную ухмылку.

Дилан напрягается, останавливая свои записи на доске. Я жду, что он что-нибудь скажет. Что-нибудь. Он должен, по крайней мере, сохранять видимость контроля над своим классом.

Но он этого не делает.

Он молчит и возвращается к написанию заметок на доске, как будто ничего не произошло.

Я смотрю на него с недоверием. Серьёзно? Он ничего не собирается делать?

Лорел бросает на меня взгляд, полный волнения и восторга, как будто она только что выиграла в лотерею, и я знаю, что у меня большие проблемы. Если никто не будет держать ее в узде, все станет только хуже.

Поскольку Дилан явно не заботится о том, чтобы контролировать ее, она начинает безжалостно преследовать меня. Ее комментарии шепотом становятся все громче и громче, пока она просто не начинает говорить обо мне дерьмо своим обычным тоном, не заботясь о том, что она мешает классу. Не то чтобы остальная часть класса, похоже, возражала. Большинство из них смеются и хихикают вместе с ней.

Дилан. Он абсолютно ничего не делает, чтобы остановить ее. Никто больше даже не обращает внимания на его урок, но он продолжает преподавать, как будто ничего не случилось. Какой законченный мудак. Я бы хотела, чтобы директор Олдридж прошел прямо сейчас, и увидел это. Я знаю, что сейчас он не мой поклонник, и он предупредил меня, что произойдет, если я переступлю черту, но он не оставил данную ситуацию просто так.

Дилан был бы отчитан еще до конца урока.

Я опускаюсь все ниже и ниже на свое место, прикусываю язык, чтобы меня не исключили, и мечтаю просто исчезнуть. Занятия должны быть безопасным местом, как сказала Лони за завтраком ранее. Я не должна была мириться с этой несправедливостью которая происходит здесь. Я должна была быть защищена присутствием учителя.

За исключением того, что учитель, о котором идет речь, ненавидит меня и хочет видеть, как я страдаю.

— Здесь жарко? — спрашиваю Лорел и смеётся. — Кто-то дал этой потаскушке, убивающей детей, спичку?

Смех эхом разносится по комнате, а Дилан стоит к нам спиной. Чертов трус.

Это худшее унижение, которое я когда-либо испытывала. Хуже, чем тогда в актовом зале. Однако самое унизительное-это не насмешки Лорел. Она делает только то, что делает всегда. Дело в том, что Дилан позволяет ей. Взрослый в комнате совершенно ясно дает понять, что я бесплатная игрушка в его классе.

Он и пальцем не пошевелит, чтобы защитить меня.

Слезы щиплют мои глаза, но я борюсь, чтобы они не упали. Если это то, на что будет похож этот семестр, позволять этим людям преследовать меня, потому что Олдридж исключит меня в тот момент, когда я буду сопротивляться, я не думаю, что смогу это сделать. Я не думаю, что смогу дожить до конца. Не тогда, когда я не могу убежать от всей этой драмы.

— Эй, Портер! Какого хрена моя плата за обучение идет кому-то, кто не выполняет свою чертову работу?

В классе воцаряется полная тишина. Я поворачиваюсь, приоткрыв рот, и таращусь на Лиама, который постукивает ручкой по краю стола и злобно смотрит на Дилана.

Глаза Лорел широко раскрыты от шока, а Гейб качает своей рыжей головой с веселой ухмылкой.

Черты лица Сэйнта холодны как камень, и он наблюдает за Лиамом напряженными глазами.

Я бросаю взгляд в сторону Дилана, который совершенно оцепенел. После долгой паузы, когда я едва могу дышать, он постепенно поворачивается к нам лицом впервые с начала занятий.

Его глаза останавливаются на Лиаме, и он говорит стальным голосом.

—Прошу прощения?

ГЛАВА 8.

ЛИАМ ОТКИДЫВАЕТСЯ НА СПИНКУ СТУЛА И СКЛАДЫВАЕТ РУКИ НА ГРУДИ.

— Я спросил, какого хрена мои деньги за обучение платят зарплату учителю, который не выполняет свою работу? Ты просто позволишь Лорел вести себя вот так в твоём классе? Ты ее сучка?

Лицо Дилана становится свекольно-красным от ярости. Напряжение в комнате такое сильное, что его можно было бы прорезать ножом. Все наблюдают за этим обменом репликами в ошеломленном молчании, и я почти понимаю, что никто не смотрит на меня, потому что я так же увлечена, как и остальные в классе.

Что Дилан собирается делать?

Проходит несколько секунд, затем он делает глубокий вдох.

— Мисс Вандерпик, немедленно явитесь в кабинет директора. В этой школе нет никакого места издевательствам. Его голос напряжен, и я слышу, как под поверхностью дрожит гнев.

Я чуть не закатываю глаза от его вопиющего лицемерия. Если бы Лиам не сказал ему, Дилан позволил бы Лорел продолжить свою тираду против меня.

Она выглядит потрясенной тем, что ей вот-вот придется столкнуться с любыми последствиями за свои действия.

— Но, мистер Портер, я...

— Я всё сказал, мисс Вандерпик.

Его тон резок. Его терпение лопнуло. Лорел чуть не вскакивает со своего места и топает к дверь, ее темно-синий блейзер туго обтягивает сгорбленные плечи. Ее щеки заметно порозовели, и я испытываю дикое удовлетворение при виде ее смущения.

В классе раздается тихий шепот, и я начинаю расслабляться, думая, что все кончено, но затем Дилан внезапно рявкает: — И вы тоже, мистер Хэлоуэй.

Лиам приподнимает бровь, похоже, на него не произвел впечатления тон нашего учителя.

— Что я сделал? — лениво растягивая слова, спрашивает он.

Дилан стискивает зубы.

— Вы сорвали этот урок и проявили неуважение к учителю.

— За это я плачу.

Он наклоняет голову и задумчиво поглаживает подбородок.

— Я думаю именно это делает тебя нашей сучкой.

Класс смеется. Мой рот приоткрывается. А Дилан, кажется, в нескольких секундах от припадка.

— В офис директора. Сейчас же!

Лиам несколько мгновений не двигается, и я начинаю задаваться вопросом, не проигнорирует ли он приказ Дилана. Наконец, он поднимает свое высокое тело со стула, дергает за рукава блейзера и ворчит себе под нос: — Мелкий придурок.

— Что ты сказал? — огрызается Дилан.

Лиам ухмыляется и качает головой.

— Ничего, мистер Портер. Я сейчас же отправлюсь в путь.

Когда Лиам проходит между столами, он смотрит в мою сторону и подмигивает. Мои губы приоткрываются, когда из меня вырывается шокированный вздох.

Он сделал это для меня. Чтобы защитить меня. Я вижу это в его темных глазах, прежде чем он поворачивается к двери.

Я смотрю ему вслед, лишившись дара речи. Затем, по какой-то причине, которую я не могу полностью понять, я рискую взглянуть через плечо на Сэйнта. Он смотрит прямо на меня, его взгляд напряженный и холодный, а я смотрю в ответ.

Потому что, как всегда, я просто не могу отвести свой взгляд от него. Он ничего не сделал, чтобы помочь мне, и сделал все, чтобы погубить меня, но мои глаза продолжают впиваться в него и изучать черты его лица.

Мы сидим так несколько секунд, просто глядя друг на друга, прежде чем я, наконец, набираюсь сил, чтобы разорвать связь.

— Мисс Эллис, не могли бы вы задержаться пожалуйста?

Мои шаги замедляются, я прищуриваюсь в сторону Дилана. На его лице застыла хрупкая улыбка, и моя интуиция подсказывает мне бежать далеко-далеко от него. Однако мне любопытно, чего он может хотеть, и мне интересно, расскажет ли он, почему пришел сюда работать. Это единственная причина, по которой я остаюсь, когда мои одноклассники выходят из класса.

По крайней мере, так я себе говорю.

Я замечаю, что Сэйнт задерживается в дверном проеме, но Гейб и женский голос в коридоре полагаю, Розалинда привлекают его внимание, поэтому он скрипит зубами и срывается с места.

Когда все остальные ушли и мы остались совершенно одни, Дилан смерил меня немигающим взглядом. Я не съеживаюсь под ним, так как уверена, что это то, чего он хочет. Я поднимаю подбородок и расправляю плечи.

— Расскажи мне о той ночи, когда умер Джеймс, — просит он без предупреждения. — Кто устроил этот пожар?

Мои легкие сжимаются.

— Вы видели полицейский отчет, — отвечаю я, уклоняясь. —Лаборатория метамфетамина взорвалась. Такое случается постоянно.

Он качает головой и подходит ближе.

— Не корми меня этой чушью. Я знаю, что это было сделано намеренно. Твоя мама-дегенеративная наркоманка, но она педантичная дегенеративная наркоманка. Она знала, что УБН собирается совершить налет на это место, потому что эту суку трахнуло половина полиции Рейфорта.

Я стараюсь не показывать своего удивления.

Откуда он это знает? Кто рассказал ему о налете? Поскольку на самом деле этого никогда не происходило, это не является достоянием общественности.

Мое сердце бьется так быстро и яростно о стенки груди, что, клянусь, оно вот-вот пронзит плоть и кости, но я стараюсь не выдать, как мне страшно. Если Дилан сложит все воедино, мне крышка. Не будет иметь значения, что Дженн попытается рассказать полиции. Не будет иметь значения, если она заявит, что я невиновна. Я буду падать, и она ничего не сможет сделать, чтобы защитить меня во второй раз. Поэтому я использую всю свою силу воли, чтобы сохранять хладнокровие. Он не может знать, что задел меня, потому что тогда он поймет, что на что-то наткнулся.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — говорю я, гордясь тем, как даже мне удается сохранять свой тон.

Он тычет в меня пальцем и бормочет мне в лицо: — Не лги мне, сука.

Боже, если бы только Олдридж мог это услышать.

Я не моргаю. Я не вздрагиваю. Я ни в коем случае не сломаюсь под его яростью.

Вместо этого я смотрю ему прямо в глаза и спокойно спрашиваю: — Зачем ты пришел сюда, Дилан? Почему ты устроился на работу в эту школу из всех мест в стране?

Он злобно хмурится, и я знаю, что он хочет подтолкнуть меня к большему, но он должен признать мою твердую решимость не давать ему то, что он хочет. Если полиция не смогла меня раскусить, то он, черт возьми, ни за что не сможет.

— Предложение было слишком хорошим, чтобы отказаться, — говорит он наконец.

Держу пари, так оно и было. Держу пари, что такое место, как Ангелвью, предлагает солидную зарплату с непревзойденными преимуществами. Нужно быть полным идиотом, чтобы отказаться от их предложения.

Если, конечно, один из студентов не был вашим бывшим грязным секретом, который, как вы убеждены, убил вашего брата.

— Ты знал, что я учусь здесь, когда ты устроился на работу? — резко спрашиваю я.

Он не отвечает, но его напряженная улыбка говорит все, что мне нужно.

Этот ублюдок знал. Этот ублюдок знал, и все равно пришел. Или, что более вероятно, он пришел, потому что я была здесь.

Мое подозрение, что его намеренно привели сюда, усиливается. Как иначе вы объяснили бы, что никчемный учитель из бедного городка в Джорджии получает предложение о работе в престижной прибрежной академии? Он, вероятно, наименее квалифицированный из всех учителей в этой школе.

— Что бы ты здесь ни делал, ты должен просто сдаться сейчас, — говорю я. — Ты напрасно тратишь свое время.

— Посмотрим, — отвечает он, все еще насмешливо улыбаясь.

Развернувшись на носочках, я бросаюсь к двери.

Я покончила с ним. Полностью. Я так противна себе, потому что всегда думала, что люблю его. Он хищник. Манипулятор. Я испытывала эту ужасную вину, веря, что разрушил жизнь Дилана Портера, но правда в том, что он пытался разрушить мою. И я почти уверена, что он хочет закончить то, что начал.

Я выхожу в коридор, не оглядываясь на Дилан и начинаю быстро выбираться из здания, чтобы он не смог поймать меня, если решит пуститься в погоню.

Мой разум в смятении, моя кровь кипит. Я так отвлеклась на свою конфронтацию с Диланом, что не замечаю большую фигуру, маячащую на моем пути, пока чуть не врезаюсь в нее.

Вздрогнув, я смотрю в уродливое, сердитое лицо Джона Эрика. Он кипит, и я практически вижу, как гнев перекатывается с его широких плеч.

— Вот ты где, шлюха, — шипит он.

Я сжимаю руки в кулаки, мой гнев на Дилана сосредоточен на этом придурке. Здесь, снаружи, некому доложить обо мне директору Олдриджу, если я ударю этого ублюдка. И мне, возможно, придется это сделать, учитывая, что произошло в последний раз, когда Джон Эрик и Финнеган пришли за мной.

И теперь, когда больше нет Финнегана…

Сосредоточив внимание на вышитом гербе крылатого рыцаря на его блейзере, я спрашиваю: — Что теперь?

Мой тон не похож на рычание, которое я хотела показать, он похож на тихий шепот, потому что я помню, каково это было, потерять своего лучшего друга.

Вот только Джеймс не был социопатом-насильником, напоминает мне голос в моей голове. Джеймс был хорошим и добрым, а ты убила его.

Как всегда, я игнорирую голос, но мой голос все еще срывается, когда я спрашиваю: — Чего ты хочешь, Джон Эрик?

— Ты, — прямо заявляет он. — Ты ходячая мертвая сука.

Хотела бы я сказать, что меня ошеломила серьезность

его тона, но, к сожалению, я ожидала этого. Но это не мешает моему желудку бурлить.

— Послушай, я разговариваю с тобой не потому, что я...

— Ты убила Финнегана, ты, никчемная пизда.

Впервые с тех пор, как он подошел ко мне, я встречаюсь с ним взглядом и обнаруживаю, что он смотрит не на меня, а на что-то, что заставляет его поднять глаза. Я бросаю быстрый взгляд через плечо, и у меня перехватывает дыхание, когда я замечаю камеру видеонаблюдения, установленную высоко на стене.

Я стараюсь не представлять, как бы все сложилось, если бы этого не было, но у меня ничего не получается. Несчастно. По мне пробегает дрожь, но я расправляю плечи и снова смотрю на него. — Я не убивала Финнегана, — наконец удается ответить мне.

— Лживая сука. Все знают, что это была ты. Копы просто не могут прижать твою задницу.

Когда я пытаюсь начать доказывать свою правоту, он качает своей большой квадратной головой и скрежещет: — Заткни свою деревенщину, кусок дерьма. Просто помни, что на этот раз Анжелла нет рядом, чтобы спасти тебя. К тому времени, как я закончу с...

Вот тут я отключаюсь, потому что вижу, что до него не достучаться. Что бы я ни сказала, он мне не поверит. Закинув рюкзак повыше на плечи, я обхожу его, не говоря больше ни слова. Он кричит мне вслед, чтобы я остановилась, но не пытается заставить меня сделать это, потому что боится доказательств.

Так что я просто продолжаю идти.

ГЛАВА 9.

Я ИСПЫТЫВАЮ ОБЛЕГЧЕНИЕ КОГДА ПОСЛЕ МОЕГО ДЕРЬМОГО ДНЯ ВОЗВРАЩАЮСЬ НА ТРЕНИРОВКУ ПО ПЛАВАНИЮ.

Хорошо бы залезть в воду и выпустить немного пара. Я приезжаю рано, надеясь получить продолжительную разминку перед началом тренировки, и как только я переодеваюсь в купальник, я направляюсь к бассейну.

Тренер Фридрикс уже там, что неудивительно, так как она всегда приходит рано. Что удивительно, так это то, как ее лицо морщится в глубокой гримасе, когда я приближаюсь.

— Эллис, я рада, что ты пришла сюда первой.

Она жестом подзывает меня к себе.

— Нам нужно поговорить.

Тяжесть падает у меня в животе, потому что я уверена, что бы она ни сказала, мне это не понравится. Крепче сжимая полотенце, я осторожно подхожу к ней.

— Да, тренер? В чем дело?

Ее челюсть напрягается, и она смотрит на свой планшет вместо того, чтобы смотреть на меня.

Я понимаю, к чему все идет, еще до того, как она начинает говорить, но я не могу удержаться, чтобы не пискнуть: — Тренер?

— Послушай, Мэллори, я знаю, что директор Олдридж сказал твоему опекуну, что ты сохранишь свое место в команде, так как все тренировки были отменены во время перерыва, но это никогда не было его решением. Нам звонили некоторые родители, выражая опасения по поводу продолжения твоего участия участия в команде.

Она наконец поднимает глаза, ее серые глаза извиняются.

— Они угрожали забрать своих детей из команды, если тебе разрешат остаться. Боюсь, у меня нет другого выбора, кроме как попрощаться с тобой.

Я слышу слова, слетающие с ее губ, но мне требуется несколько мгновений, чтобы полностью понять ее.

— Я ... исключена из команды?

— Прости, Эллис, просто у меня нет особого выбора. Ты талантливая пловчиха, но ты не можешь сравниться с половиной моей команды.

Я понимаю, понимаю, но я все еще отчаянно пытаюсь переубедить ее.

— Какие у них проблемы? — спрашиваю я, в моем голосе слышится легкая паника. Я уже знаю ответ, но мои губы продолжают двигаться, слова вырываются, как рвота. — Родители? Что они сказали?

Теперь тренер выглядит неловко. Наклонив голову, она почесывает нижнюю часть тугого пучка, который всегда носит на затылке.

— Главной проблемой было ваше предполагаемое участие в пожаре, который уничтожил общежитие Ангела...

— Я не устраивала этот чертов пожар, тренер! — восклицаю я, а затем съеживаюсь от своей вспышки.

Последнее, что мне нужно, это чтобы меня отправили в офис Олдриджа за ругань в адрес учителя. Возможно, мне бы это сошло с рук в первом семестре, но это совершенно новый мир, где я больше не просто враг общества номер один среди своих одноклассников.

К счастью, тренер Фридрикс, кажется, жалеет меня, когда она поворачивает голову из стороны в сторону.

— Я верю тебе, но, в конце концов, родители хотят, чтобы ты ушла, и думают, что ты представляешь опасность для их детей. Мне действительно очень жаль, Мэллори. Я знаю, что это несправедливо, но у меня связаны руки. Я должна думать обо всей команде прямо сейчас и о том, что лучше для всех.

И, очевидно, для всех будет лучше, если я исчезну.

Это не должно удивлять меня, но я чувствую, что нахожусь в состоянии шока. Мои колени дрожат, когда я отворачиваюсь от нее, чтобы вернуться в раздевалку, для того чтобы переодеться. Я больше ничего не говорю. В этом действительно нет смысла.

Примерно через пятнадцать минут я возвращаюсь в своей форменной юбке и блузке, мой блейзер засунут в спортивную сумку, когда я вылетаю из центра отдыха. Мое лицо так горит, что я знаю, что, должно быть, выгляжу как чертова вишенка. Да, я зла, но самая худшая эмоция из всех? Слишком знакомый привкус уныния. Я просто хочу вернуться в свое общежитие и провести остаток вечера в одиночестве. Сегодня был просто один удар за другим, и я эмоционально опустошена.

Конечно, я не получаю отсрочки, потому что моя гребаная жизнь устроена не так.

Когда я пересекаю двор, на моем пути появляется Лорел и ее леммингов. Ну, половина ее леммингов. Ее обычный шабаш сук, кажется, был разрезан пополам, и, когда я издаю недовольное ворчание, я задаюсь вопросом, не из-за смерти Сайди. Как бы то ни было, Вандербич-последний человек, которого я сейчас хочу видеть. Она ходит за мной по кампусу только для того, чтобы помучить меня? Она усмехается, когда я приближаюсь. — Выглядишь немного суховатой, шлюха. Тренировка так быстро закончилась?

По насмешливому тону ее голоса я заключаю, что она прекрасно понимает, что меня выгнали из команды. Почему-то я уверена, что она приложила к этому руку. Она лично звонила всем родителям, чтобы сообщить им, что меня обвинили в пожаре? Возможно.

Вот сука.

Когда она встает передо мной, я скрещиваю руки на груди и оскаливаю на нее зубы. — Уйди с моего пути, Лорел.

Она хихикает и взбивает свой платиновый блонд своими смехотворно длинными ногтями. Господи, как эта сучка вытирает свою задницу этими штуками?

— Нет, я так не думаю. Я слишком наслаждаюсь этим, чтобы просто так уйти от веселья.

— Наслаждаешься чем? .

— Наблюдаю, как ты снова и снова попадаешь в дерьмо. Сначала мистер Портер совершенно ясно дает понять, что ему плевать, что с тобой происходит, а теперь тренер Фридрикс показывает тебе, насколько ты для нее на самом деле не в приоритете. Ты чертовски жалкая, Мэллори. Тебе действительно следует просто уйти, или еще лучше, почему бы тебе просто не уйти куда-нибудь и не умереть?

Ее стая приспешниц хихикают вокруг нее, и это все, что я могу вынести. Я на пределе своего терпения. Я делаю шаг ближе к Лорел и смотрю ей прямо в лицо.

— Знаешь что? Мне действительно жаль тебя.

Она на мгновение кажется удивленной.

— Меня? Какого черта тебе меня жаль?

Я наклоняю голову, как хищная змея, готовая напасть.

— Потому что после всего, что ты сделала, чтобы угодить Сэйнту, он все еще не хочет тебя.

Она краснеет, ее глаза становятся дикими.

— Говорит мерзкая шлюха, которую он только что использовал.

Требуется каждая унция сил, чтобы не показать реакцию на это, но мои ? У меня внутри такое чувство, будто их поджигают. Я позволяю призраку улыбки коснуться моих губ, затем медленно, безразлично моргаю ей.

— Как складываются отношения у тебя и Сэйнта, Лорел?

Ее верхняя губа изгибается к кончику измененного носа.

— Ты глупая шлюха.

— Это что-то новенькое, я никогда раньше не слышала этого от тебя, — растягиваю я как можно более монотонным голосом. — А теперь двигайся, сука. Мне больше не о чем разговаривать с тобой.

Однако, когда я пытаюсь обойти ее, ее рука вытягивается, и она разворачивает меня обратно. Я реагирую, не задумываясь о последствиях, и толкаю ее к одной из ее подружек.

В ее взгляде светится убийство, когда она выпрямляется, но на этот раз, когда она протягивает руку, чтобы остановить меня, я не набрасываюсь на нее. Я напоминаю себе, что поставлено на карту.

— Ты заплатишь за то, что забрала того, на кого мне было не наплевать, — рычит она.

Сначала я думаю, что она говорит о Сайди, так как девочка ходила за Лорел повсюду, как заблудившийся маленький ягненок, и поклонялась земле, по которой она ходила, но, когда я смотрю ей в глаза, я понимаю, что это не так. Это совершенно не так.

— Дело не в пожаре, — бормочу я. — Это все из-за него.

Черт, может быть, это и есть причина ее покрасневших глаз, которые я видела раньше.

Ее ноздри раздуваются, но она ничего не говорит. Просто слегка покачивается на каблуках своих дорогих дизайнерских туфель.

— Ты жалкая, — говорю я, недоверчиво качая головой.

— А ты трагедия трейлерного мусора, который все еще не может понять где ее место.

Мы начинаем привлекать довольно много людей, но мне все равно. Все равно они все думают, что я ничего не стою. Почему бы не позволить им насладиться хорошей старомодной сучьей дракой?

— Лучше трагедия в трейлерном парке, чем претенциозная принцесса, которой наплевать на всех, кроме себя, — парирую я со смешком.

— Но, по крайней мере, я знаю, на чьей я стороне, Лорел. А ты позволила ему использовать тебя, но он все равно выбрал кого-то другого, чтобы ...

Она издает вопль, и я почти уверена, что она собирается напасть, что я с радостью приветствую. Я напрягаюсь, готовясь к тому, что она бросится на меня, чтобы я могла разыграть карту самообороны, когда меня втащат в офис Олдриджа, но большая рука внезапно опускается мне на плечо и дергает меня назад.

— Я думаю, что этого достаточно.

Я поднимаю глаза и вижу Лиама, стоящего рядом со мной. Его темные брови изогнуты дугой, а губы подергиваются от веселья. Его хватка, однако, крепка, и он повернул свое тело так, что частично загораживает меня от Лорел.

— Отойди, —говорю я, но его глаза закрываются, и он качает головой.

— Ни за что, — шепчет он.

— Убирайся отсюда к черту, Хэлоуэй, — кричит Лорел у него за спиной. — Это не твое дело.

— Я делаю это своим делом, — легко отвечает он, все еще глядя на меня. Его пальцы впиваются в мое плечо, когда я пытаюсь оттолкнуть его.

— Ты ведешь себя как королевская стерва, Л.

— Я веду себя как стерва? Мэллори...

— Это не твоя проблема. Иди найди кого-нибудь другого, чтобы приставать.

С этими словами он разворачивает меня и уводит от Лорел, которая все еще брызжет слюной от возмущения, когда ее друзья шипят на меня с оскорблениями.

— Что ты делаешь? — огрызаюсь я, когда он уводит меня все дальше и дальше от них.

— А ты как думаешь? Вытаскиваю тебя оттуда, пока волки не разорвали тебя на части, — отвечает он сквозь стиснутые зубы.

— У меня все было просто отлично, — настаиваю я. — Я их не боюсь.

— Ты разворошила дерьмо, с которым не готова иметь дело.

Кем, черт возьми, он себя сейчас возомнил? Мой психотерапевт? Тем не менее, я не могу отрицать правду, стоящую за его словами, когда я фыркаю.

— Пожалуйста, я не какой-нибудь нежный цветок. Я могу справиться с Лорел и ее придурковатым отрядом...

Как только мы добираемся до входа в мое здание, он резко останавливает меня и разворачивает так, чтобы мы оказались лицом к лицу.

— Ты должна следить за собой, хорошо? — он говорит, склонив голову ближе к моему. — Люди больше не будут тянуть время с тобой.

— Они сдерживали свои удары? — Я знаю. Но в это трудно поверить.

Он удерживает мой взгляд, и от взгляда его шоколадно-карих глаз у меня по спине пробегает холодок.

— Да, — выдыхает он. — У них есть план. Они планировали наброситься на тебя в раздевалке, но один из глупых придурков публично выложил в Snapchat о том, что выбьет тебе зубы и ...

— О, — говорю я с хриплым вздохом.

Мы стоим так несколько секунд, прежде чем он проводит рукой по лицу. Он, должно быть, расстроен, потому что, когда рукав его белой рубашки задирается, он даже не потрудился его дернуть обратно.

— Просто береги себя, хорошо? Я не всегда буду рядом, чтобы спасти твою упрямую задницу.

Теребя конец своей расстегнутой блузки, я киваю.

— Спасибо, Лиам, — тихо говорю я, — И за урок тоже. У тебя были неприятности?

Его плечи расправляются, но он не отвечает.

Точно так же, как когда я спросила, как он узнал мой домашний адрес.

— Тебе следует войти внутрь, — говорит он вместо этого, наклоняя голову к парадным дверям моего здания, и я должна признать, что немного разочарована тем, что он так молчалив о своем наказании.

Он поворачивается, как будто собираясь уйти, но вопрос, который сжигал мой мозг, внезапно срывается с моих губ.

— Лиам, ты ... ты оставил мне что-нибудь в ночь пожара?

Он делает паузу.

— О чем ты говоришь?

— Не бери в голову.

Похоже, это был не он, что ставит меня в тупик относительно того, кто мог прислать мне фотографию и записку.

Он наблюдает за мной несколько мгновений, как будто хочет задать еще несколько вопросов, затем бормочет: — Я буду у бассейна позже.

— Ой

Самый жалкий. Ответ. Когда-либо.

— Да. Ой. — Он одаривает меня полуулыбкой, а затем поворачивается, чтобы уйти, крикнув через плечо: — Кстати, это было приглашение, Эллис.

Той ночью я прокладываюсь в центр отдыха и конечно же Лима там.

Я опускаю сумку на одну из трибун, затем направляюсь к краю бассейна, рядом с дорожкой, по которой он плавает. Он останавливается и направляется ко мне.

— Привет, — говорю я, слегка махнув рукой.

Он ухмыляется, положив руки на край бассейна.

— С тобой все в порядке?

— Нет, не совсем, — признаю я. — Но я думаю, что это поможет

— Тогда чего же ты ждешь?

Отличный вопрос. Я снимаю спортивные штаны и футболку и бросаю их в сторону своей сумки, потом выхожу на пустую полосу.

Вместо того чтобы нырнуть, я медленно соскальзываю в воду, и мне кажется, что я соскальзываю назад во времени. Перед собранием из ада, и даже до того, как мы с Сэйнтом были … кем бы мы, черт возьми, ни были.

Мы с Лиамом плаваем в тишине, но это так тепло и знакомо отзывается во мне.

Как раз то, что мне нужно.

Когда я пробираюсь сквозь воду, впервые за весь день я чувствую себя спокойно.

Когда Лиам плавает рядом со мной, я чувствую себя в безопасности. В конце концов мы оба делаем перерыв и встречаемся в середине бассейна, держась за веревки, чтобы удержаться на плаву, пока отдыхаем.

— И так, что у вас с Портером за дела? —. спрашивает он, заставая меня врасплох.

— Что ты имеешь в виду? Ты был на собрании, — отвечаю я, молясь, чтобы он не заметил замешательства в моем голосе.

— Он ненавидит меня, потому что думает, что я причина смерти его брата.

Он изучает меня несколько мгновений.

— Это действительно все?

Нет, вряд ли, но я должна держать это в секрете для себя. Я отказываюсь позволять этому когда-либо увидеть дневной свет, поэтому я киваю.

— Разве ты бы не разозлился, если бы подумал, что кто-то, кого ты вынужден видеть каждый день, приложил руку к смерти твоего брата?

Подняв татуированную руку, он проводит пальцами по своим влажным черным волосам и корчит гримасу.

— Ну, конечно, но я бы не поставил себя в такое положение, чтобы видеть человека каждый день. То, как он полностью оставил тебя наедине с этим дерьмом сегодня в классе ... для этого учителю требуется настоящая жестокая ненависть

— Что я могу сказать? — Я пожимаю плечами и хлопаю ресницами. — Ты либо любишь меня, либо ненавидишь, и большинство людей здесь действительно, действительно ненавидят меня

— Это не твоя вина, — указывает он. — Это все из-за Лорел и Сэйнта. Если бы они не обманывали тебя с первого дня, с тобой все было бы в порядке.

Когда я морщу нос, уголок его рта приподнимается вверх.

— Ты видела, как парни в этой дыре ведут себя вокруг тебя. Просто представь, как бы все было, если бы эти двое все не испортили

— Забавно, я всегда считала тебя скорее артистичным типом, чем комиком.

Он наклоняет свое лицо ближе к моему.

— Перестань унижать себя. Это не сексуальная черта характера.

Я издаю стон, мое сердце бьется немного быстрее.

— Клянусь Богом, Лиам ...

Он поднимает руку, чтобы заставить меня замолчать.

— Я не пытаюсь залезть в твои трусики, Мэл, хотя я не собираюсь говорить, что не...

Он замолкает, оставляя меня жертвой моего воображения, и смеётся, когда мои глаза расширяются. Его взгляд искрится, когда он добавляет: — Я просто говорю ...

— Да, да, я понимаю, — быстро оборваю я его. — Уверенность-это сексуально, бла - бла-бла. Пожалуйста, мы можем сейчас поплавать?

На его лице смесь веселья и раздражения, но он кивает, его темные волосы бросают крошечные капельки воды в мою сторону.

— Да, теперь мы можем плавать

— Спасибо, — говорю я, прежде чем вырулить на начало своей полосы. Возвращаясь к тренировке, я стараюсь не думать о словах Лиама, но они звенят у меня в голове.

Если бы не Лорел и Сэйнт, меня бы так не презирали. Они разрушили мою жизнь в начале семестра и снова во время спортивного собрания. Хотя я все еще не понимаю, почему. Лорел не трудно понять. Она застенчива, ревнива и ненавидит не быть в центре внимания. Если бы Сэйнт смотрела на неё, а не на меня, конечно, она не хотела бы уничтожить меня.

На самом деле, если бы я никогда не привлекла его внимания, мое общение с Лорел закончилось бы в тот день, когда я вышла из того внедорожника, когда она и Гейб забрали меня из аэропорта.

Но Сэйнт? Я не могу понять его мотивацию, кроме чистой, неподдельной ненависти. Дело в том, что я не верю, что он просто так сильно меня ненавидит. По моему, он ни за что не смог бы прикоснуться ко мне так, как раньше, ни за что не смог бы поделиться своими собственными секретами, если бы действительно презирал меня.

Несмотря на то, что вода помогает очистить мои мысли, я не приблизилась к пониманию того, о чем мог думать Сэйнт. Я изо всех сил стараюсь убедить себя, что мне все равно.

И все же, когда я наконец засыпаю несколько часов спустя, этот ублюдок не выходит у меня из головы.

Мот ночные купания с Лиамом становятся моим безопасным убежищем. Единственное место и время, где я не чувствую себя полностью разбитой миром. Остальная часть моей недели, это просто один адский день за другим, но, по крайней мере, у меня есть бассейн, которого я с нетерпением жду. Бассейн, ежегодники, которые библиотекарь заказал для меня, и Лиам. После Лони и Генри он, пожалуй, самый близкий друг, который у меня есть в этом месте.

Когда наступает вечер пятницы, я чувствую себя измотанной. Я терпела вопиющее отвращение Дилана и пренебрежение к моему благополучию, злобную стервозность Лорел, холодную отчужденность Сэйнта и все остальное дерьмо в течение пяти дней подряд.

Если бы не мои ночи с Лиамом, я бы сорвалась несколько дней назад. Мы все еще мало разговаривали, но меня это вполне устраивает. Я не хочу, чтобы он говорил мне, как ему жаль меня, или чтобы я изливала ему душу. Я просто наслаждаюсь его постоянным присутствием и знаю, что в этой школе есть еще по крайней мере один человек, который не хочет, чтобы я встала перед автобусом.

Я уже на полпути к бассейну, готовая избавиться от стресса этой недели, когда у меня в кармане звонит телефон. Вытащив его, я бросаю взгляд на экран блокировки и вижу, что у меня есть сообщение. Подумав, что это, вероятно, Карли или Лони, я без раздумий открываю свой телефон и проверяю сообщения.

Я хмурюсь, когда вижу, что номер не тот, который я узнаю, но мои черты полностью складываются, когда я читаю короткий текст.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Встретимся в твоей комнате .

Какого черта? Встретиться с кем в моей комнате?

Тысячи возможностей проносятся у меня в голове, и любопытство начинает сьедать меня. Что, если это тот человек, который послал мне эту фотографию? Что, если они захотят наконец сказать мне, что означала их записка?

Я останавливаюсь и смотрю вперед, в сторону центра отдыха, прежде чем оглянуться через плечо на здание моего общежития. Закусив губу, я обдумываю возможность того, что кто - то подшучивает надо мной. Может быть, это просто Лорел на телефоне подруги, издевается надо мной?

Наверное, мне следует просто продолжить идти в бассейн. Встретиться с Лиамом, как и каждую другую ночь, и избавиться от стресса.

Но я не могу заставить замолчать ноющий голос в моей голове, говорящий мне, что это может быть чем-то большим.

Что-то очень значительное .

Кое-что, о чем я пожалею, проигнорировав.

Застонав от поражения, я поддаюсь своему любопытству и возвращаюсь в общежитие. Я посылаю короткое сообщение Лиаму, сообщая ему, что что-то случилось и чтобы он меня не ждал. Мне все еще кажется странным писать ему, но из-за угроз, которые я получаю с тех пор, как вернулась, он довольно настойчиво следит за мной.

Выуживая из сумки ключи и перцовый баллончик, я нервничаю и спешу обратно в общежитие, зная, что это, вероятно, действительно глупая идея. Я просто не могу остановиться. Может быть, это моя самая большая проблема? Я не знаю, как остановится перед глупостями.

Когда я достигаю своего этажа, я осторожно пробираюсь по коридору, моя голова поворачивается, когда я наблюдаю за любыми ловушками или кошачьими глазами, скрывающимися за углами. Я без происшествий добираюсь до своей двери и облегченно вздыхаю. По крайней мере, я могу успокоится по колк того, что меня видимо вычеркнули из списка страданий первой недели.

Затем я иду отпирать свою дверь.

И когда я нахожу ее незапертой, мое сердце останавливается.

Какого хрена? Кто-то внутри?

Эта перспектива более ужасна, чем мысль о том, чтобы попасть в засаду в коридоре. Мне не следует туда заходить.

Но делать то, чего я не должна была, стало в некотором роде моим занятием.

Медленно я открываю дверь и заглядываю внутрь.

Блядь.

Я думаю, что предпочла бы жалких злых девчонок. По крайней мере, после того, как они попытались надрать мне задницу, я бы не ворочалась с боку на бок всю ночь, думая о них. Не то, что я делаю с ублюдком, развалившимся на моей кровати, выглядящим особенно восхитительно в джинсах и футболке, которая такая же черная, как его душа.

— Что ты здесь делаешь? — рычу я, переступая порог и захлопывая за собой дверь.

Сэйнт наклоняет голову и смотрит на меня, приподняв бровь. — Ты все еще плаваешь, — указывает он.

— Нет, я только хожу по кампусу с полотенцем и спортивной сумкой.

Швырнув сумку на пол, я пинаю ее под стол и кладу руку на бедра.

— Сэйнт, почему ты здесь?

Он толкает себя в сидячее положение, и скрип матраса под ним вызывает воспоминания, от которых у меня в животе порхают бабочки.

— Нам с тобой нужно поговорить

— Тогда ты мог бы просто написать мне, как обычно. Тебе не нужно было использовать другой телефон и быть таким драматичным и таинственным.

На этот раз обе его брови взлетают к линии золотистых волос. — О чем ты говоришь? Я тебе не писал

— Ты не писал?

Прежде чем я успеваю сделать вдох, он вскакивает на ноги с грозным выражением лица.

— Кто-то написал тебе, чтобы вы встретились здесь? В твоей комнате?

— Это не твое дело, — огрызаюсь я, но в затылке у меня покалывает. — И вообще, что ты здесь делаешь? Ты просто решил, что можешь войти?

Он идет ко мне, и я чувствую, как тепло его тела обволакивает мое собственное. Мое сердце начинает бешено колотиться, когда мой мозг прокручивает все то время, когда он был здесь раньше, и все то, что мы делали вместе в этой самой комнате.

Черт, почему он все еще так действует на меня?

Почему он не может просто оставить меня в покое?

— Ты думаешь, что это мое дело? — требует он, и я дрожу. — Ты не помнишь, что каждый аспект твоей жизни, это мое чертово дело? Ты что, забыла, кому принадлежишь?

— Я не принадлежу тебе. Уже нет. Ты бросил меня, помнишь? Напомнил мне, почему ты плохой парень, от которого я должна держаться подальше

— Я выбросил тебя, но ты вернулась. Пока ты продолжаешь приползать назад, ты моя.

Я почти ожидаю, что он протянет руку и обхватит меня за горло, как он всегда делал, когда хотел утвердить свое господство и заставить меня растаять. Но он этого не делает. Его руки остаются по бокам.

Хорошо.

А теперь я хочу, чтобы он ушел. Я не могу ясно мыслить, когда он рядом.

Я открываю рот, чтобы извергнуть какую-нибудь реплику и послать его прямиком к черту, но три удара в мою дверь пугают нас обоих. Я двигаюсь, чтобы открыть ее, но он хватает меня за плечо и отталкивает назад.

— Ни за что на свете, — рычит он, прежде чем шагнуть вперед, чтобы самому открыть дверь.

Я действительно не знала, чего ожидать, но человек который стоит с другой стороны дверного проёма?

Это парень, и я его не узнаю, потому что он определенно не из этой школы. Для начала, ему не может быть меньше 20 лет. Одетый в джинсы, футболку и ботинки, он почти такого же роста, как Сэйнт, и хорошо выглядит, но от него веет орубостью. Вьющиеся черные волосы, темные глаза и татуировки от его загара запястья к шее, где костлявая рука обхватила его за горло.

И самое лучшее в его, по общему признанию, горячей, страшной заднице? Он едва бросает на Сэйнта взгляд, прежде чем его взгляд останавливается на мне.

— Ты Мэл? — спрашивает он глубоким и хриплым голосом, отчего Сэйнт издает свой собственный низкий и хриплый звук.

— Да, — тихо говорю я, нервно заправляя прядь волос за ухо. — Это я

— Кто ты, блядь, такой? — требует Сэйнт, но парень продолжает его игнорировать.

Для этого парня Сэйнт Анжелл невидим, и хотя выражение его лица и поведение расслаблены, его глаза пристально смотрят на меня.

— Меня послала Джей-Джей, — растягивает слова незнакомец.

ГЛАВА 10.

Джей Джей.

Я не слышала, чтобы Дженн так называли по крайней мере пять лет, с тех пор как она перестала встречаться с парнями, которых нашла на Бэкпейдж, после того как Карли обнаружила, что она делает, и разорвала ее за безрассудство.

Самое печальное, что у меня даже нет времени должным образом отреагировать на новость о том, что этот парень связался с моей мамой, прежде чем Сэйнт издаст низкий, грохочущий звук.

— Я собираюсь спросить тебя еще раз, — говорит он. — Кто ты и кто такой Джей-Джей?

Темноволосый парень переводит взгляд на Сэйнта, как будто вспоминая, что он стоит там в первый раз. — Тебя это, блядь, как волнует? — Его голос такой спокойный, что это делает его слова еще более угрожающими. — Мне нужно поговорить с Мэллори. Наедине.

— Я не оставлю ее наедине с тобой. — Расширяя свою позицию, Сэйнт складывает руки на широкой груди и смотрит на парня жестким взглядом.

Я не знаю, почему он так себя ведет. Всего месяц назад он так безжалостно унизил меня, но теперь притворяется, что ему не все равно. Я не могу за ним угнаться.

Наклонив голову, он выгибает одну темную бровь. Он ни в малейшей степени не выглядит запуганным Сэйнтом, что было странно видеть. Все боятся Сэйнта Анжелла. Все съеживаются, когда он так смотрит на них, потому что убеждены, что этот ублюдок — Бог.

Только не этот парень. Потому что, хотя я его и не знаю, я узнаю выражение его лица. Он из моего мира, а не из мира Сэйнта.

— Слушай внимательно, — говорит новоприбывший таким тоном, что у меня по спине пробегает дрожь, но это не та дрожь, которую я испытываю, когда говорит Сэйнт. Это предупреждение. — Мне плевать, насколько ты богат или красив. Если встанешь у меня на пути, я тебя выебу.

Я вижу в его черных как смоль глазах, что он серьезен, и я знаю, насколько сильно такой человек, как он, может причинить боль другому человеку.

Протиснувшись мимо Сэйнта, я встаю между ними и поворачиваюсь к нему лицом.

— Анжелл, уходи, — приказываю я, тыча пальцем в сторону двери.

В его глазах вспыхивает ярость.

— Ты что, блядь, оглохла? Я уже сказал, что не оставлю тебя с ним наедине

— Я доверяю ему больше, чем тебе, — огрызаюсь я в ответ. Это несколько низкий удар, но я действительно не должна беспокоиться о том, чтобы задеть его чувства, не так ли?

— Мэллори ...

— Не надо. — Я резко качаю головой. — Не начинай это дерьмо со мной. Не притворяйся, что тебе на самом деле не все равно, что со мной случится. Просто убирайся, пока я не вызвала полицию кампуса, чтобы сопроводить тебя.

Я думаю, что застала его врасплох, потому что у него отвисает челюсть. Однако через мгновение он усмехается.

— Неважно. Но, чтобы ты знала, мы еще не закончили. Я вернусь, Мэллори.

— Какая радость, — говорю я, саркастически хлопая его по плечу.

Он поворачивается к двери, останавливаясь достаточно долго, чтобы одарить темноволосого парня ядовитым взглядом, прежде чем выходит в коридор, хлопнув дверью так сильно, что мои стены, кажется, дрожат. Как только он уходит, я долго смотрю на дверь, покусывая кончик большого пальца, прежде чем повернуться к своему неожиданному гостю.

— Хорошо, кто ты такой?

— Я уже говорил тебе, что твоя мама послала меня

— Это не ответ. — Я достаю телефон из кармана и поднимаю его. — Начинай говорить, или я вызову полицию.

Быстрее, чем я успеваю засечь, он делает шаг вперед и выхватывает мой телефон из моей руки.

Мое сердце подпрыгивает к горлу, но затем он ухмыляется и бросает устройство на мою кровать.

— Ты не станешь звонить в полицию, малышка. Если ты хочешь увидеть Дженн.

Он больше не делает ни единого движения, чтобы прикоснуться ко мне, и даже оставляет пространство между нами. Он намеренно пытается заставить меня чувствовать себя более комфортно?

Я немного расслабляюсь и думаю о причине, по которой он пришел сюда. Что задумала моя мама? Она никогда раньше не заходила так далеко, чтобы просто связаться со мной.

— Дженн в Калифорнии? И как, черт возьми, у торговца метамфетамином в маленьком городке могут быть посыльные?Она не вор в законе.

Так ведь?

Честно говоря, я бы не стала упускать это из виду. Даже в самые неряшливые моменты Дженн умудрялась удивлять меня тем, насколько гениальной она может быть. Парень просто продолжает ухмыляться мне, как будто я его забавляю.

— Тебе нужно встретиться с Дженн в воскресенье вечером. Я напишу тебе подробности позже.

Это становится все более и более сюрреалистичным. Моя мама послала таинственного посыльного, чтобы назначить ей тайное свидание. Что это, черт возьми, такое?

— Откуда мне знать, что все это не враньё? Откуда мне знать, что Дженн действительно послала тебя?

Я не могу избавиться от подозрения, что все это просто еще один тщательно продуманный план, чтобы поставить меня в неловкое положение. Лорел, наверное, сейчас ждет в коридоре со своими леммингами, чтобы рассмеяться мне в лицо.

— Да, она предупредила, что ты скажешь что-нибудь в этом роде, — объясняет парень, тихо смеясь и качая головой. — Она прислала это.

Он вытаскивает что-то из заднего кармана джинсов и протягивает мне кончиками пальцев. Это конверт. Мы что в фильме «Чёрный список»?

Я осторожно беру его из его руки. Бросив на него неуверенный взгляд, я открываю его и достаю сложенный листок бумаги внутри.

Взглянув на страницу, я мгновенно узнаю мамин почерк. Я тщательно изучала его в детстве, чтобы подделывать ее подпись на бланках разрешений и табелях успеваемости всякий раз, когда Дженн была слишком не в себе, чтобы сделать это самостоятельно. Кроме того, она добавила свою обычную вспышку к моему имени, букву "М", которая выглядит как строчная буква "Н", и смайлик внутри буквы "О". Я не знаю, радоваться мне или волноваться, когда читаю несколько коротких слов, которые она оставила для меня.

Мэллори , перестань задавать так много вопросов и доверься Призраку . Не теряй времени даром.

J .

Сморщив нос, я выпаливаю: — Призрак? Что это за имя такое?

Он бросает на меня жестокий взгляд.

— Ты, блядь, слишком много болтаешь, ты это знаешь?

— Да, мне говорили. — Выдыхая, я крошу записку и, моргая, смотрю на него. — Хорошо, хорошо. Похоже, ты не морочишь мне голову, так что же будет дальше?

— В воскресенье вечером. Жди моих указаний.

Да, это определенно похоже на эпизод из черного списка.

Я нерешительно киваю.

— Хорошо, тогда в воскресенье вечером.

Он бросает на меня долгий, ошеломленный взгляд, прежде чем повернуться и выйти из моей комнаты. Я смотрю ему вслед, когда закрывается дверь, и задаюсь вопросом, во что, черт возьми, моя мама втягивает меня сейчас?

На следующее утро в моей голове все кружится, пока я продолжаю размышлять о том, чего могла бы хотеть Дженн. Почему она хочет встретиться тайно? Почему она послала Призрака, а просто не позвонила или не написала мне напрямую?

И когда, черт возьми, она добралась до Калифорнии?

Все это так странно и запутанно, честно говоря, мне не нужна еще одна драма, навалившаяся на меня, но мне действительно нужны ответы. И еще есть та маленькая частичка меня, которая просто хочет увидеть ее, несмотря ни на что.

Я так погружена в свои мысли, когда вхожу в здание столовой, что не вижу Сэйнта, пока он не хватает меня за руку и не утаскивает прочь, прежде чем я успеваю войти в оживленный зал.

— Серьезно, Сэйнт? — бормочу я, но он мне не отвечает. Он останавливается перед кладовкой, открывает дверь и

засовывает меня внутрь, следуя за мной.

Я поворачиваюсь к нему, когда дверь за нами закрывается, и он щелкает выключателем.

— Что теперь?

Он прижимает меня к полкам позади меня, удерживая руками по обе стороны от моей головы. Если он думает, что я собираюсь съежиться, то у он очень сильно ошибается. Я расправляю плечи и вызывающе поднимаю подбородок.

— Что тебе надо?

— Кто, черт возьми, это был? — требует он глубоким рычанием, которое, кажется, вибрирует по моему телу. — И почему я не видел, как он выходил из здания?

Это для меня новость. Призрак определенно покинул мою комнату и не вернулся, так что я не знаю, что, черт возьми, с ним случилось, как только он ушел. Я открываю рот, чтобы сказать это Сэйнту, но затем останавливаюсь и изучаю его более внимательно.

Он в ярости.

Он ревнует?

Неужели мысль о том, что другой парень останется со мной наедине в моей комнате, так сильно его расстраивает?

Злобный голосок в моей голове говорит мне ткнуть в этот нерв, который он обнажил. Чтобы наказать его за все, что он сделал со мной. Свести его с ума мыслью, что я переспала с кем-то другим и ушла от него.

Проводя языком по зубам, я наклоняю голову набок.

— Разве ты не видел этого парня? Как ты думаешь, что произошло?

Его руки напрягаются вокруг меня, и меня пронзает дрожь, когда его глаза сверкают.

— Ты трахалась с ним?

— Это не твое дело. Ты потерял право решать, с кем мне трахаться, а с кем нет.

Я подталкиваю его к опасной точке, я вижу это по узким морщинкам, образующимся вокруг его глаз. Он в ярости, и мне приятно наблюдать за этим. Я чувствую себя дикаркой. Мое сердцебиение выходит из-под контроля, и моя кровь пульсирует, и я не знаю, чего я хочу больше. Драться или трахаться.

Может быть, и то, и другое.

Но не с ним. Больше никогда.

И все же, даже когда я говорю себе это, я чувствую то ужасное, знакомое чувство между бедер.

— Я не дурачусь, Мэллори, — шипит он сквозь зубы. — Ответь мне. Что. Он. Блядь. Делал?

— Пошел ты, — бормочу я.

Почему он заслуживает правды? В конце концов, мне приходится терпеть, когда я вижу его с новой девушка. Почему он не должен страдать, зная, что я встречаюсь с другими парнями? Я пытаюсь обойти его, но его рука внезапно обхватывает мое горло, удерживая меня. Я хватаю его за запястье, но не пытаюсь оттолкнуть. Мое тело реагирует на его прикосновения, и я презираю то, как сильно мне нравится ощущение его пальцев, удерживающих меня на месте.

Я ненавижу его почти так же сильно, как ненавижу себя. Я почти говорю ему об этом, но он заставляет меня замолчать жестоким поцелуем, который заставляет меня вскрикнуть от удивления. Мой разум на мгновение затуманивается, и мое тело становится мягким, вспоминая его ощущения. Его язык вторгается в мой рот, возвращая каждый его дюйм как свой собственный. Я издаю стон, мой мозг снова включается, но уже слишком поздно.

Я зашла слишком далеко.

Мои руки обвиваются вокруг его шеи, когда его руки опускаются к моим бедрам. Он удерживает меня на месте, прижимаясь ко мне, и я чувствую его твердеющую эрекцию сквозь слои нашей униформы. Моя киска чувствует себя пустой и нуждающейся, когда его член вдавливается в меня. Это было так давно. До этого момента я не осознавала, насколько сильно я ранена.

Не делай этого с ним, глупая, - кричит мне мой разум, медленно восстанавливая контроль над моим телом.

После всего, что он сделал, я не могу позволить ему делать это со мной, когда ему захочется. Он совершенно ясно дал понять, что он думает обо мне, и у него есть девушка.

У Него ... Есть ... Девушка.

Симпатичная рыжеволосая девушка, которая, насколько я могу судить, в чем-то порядочна и вписывается в его мир гораздо лучше, чем я.

Эта мысль придает мне сил, которые мне нужны, чтобы оттолкнуть его. Я прерываю наш поцелуй и держу его на расстоянии вытянутой руки, и он позволяет мне. Он мог бы легко одолеть меня, но он этого не делает.

Мы смотрим друг на друга несколько долгих мгновений, наше дыхание прерывистое, грудь тяжело вздымается, и я не знаю, что сказать. Он бросил меня через столько петель, что у меня действительно кружится голова.

— Не делай этого, — наконец бормочу я.

— Что? — громыхает он.

Я хмурюсь.

— Ты знаешь что.

Он ухмыляется, когда его рука поднимается, чтобы схватить меня за подбородок.

— Не притворяйся, что тебе это не понравилось. Ты скучаешь по этому, не так ли, маленькая мазохистка?

Я отшатываюсь от него, взбешенная. Он смеётся, когда я бросаюсь к двери, но я не оглядываюсь. Мое тело в огне, и мне трудно отдышаться, когда я вырываюсь из шкафа и спешу в столовую так быстро, как только могут нести меня ноги. Я не проверяю, следует ли он за мной, не спуская глаз с Лони и Генри.

Когда я замечаю Лони в дальнем конце коридора, все еще в пижамных штанах, как обычно по утрам в субботу, я спешу присоединиться к ней.

— Генри пришлось пойти в ... — начинает она с сонной улыбкой, но выражение ее лица становится хмурым, как только она полностью замечает мое выражение.

— О-о-о. В чем дело?

— Ни в чем. — Мои плечи сгибаются в пожатии, и я смотрю вниз на мои новые теннисные туфли. — Я имею в виду, я не хочу об этом говорить.

Скользнув на сиденье рядом с ней, я, наконец, позволила своим глазам вернуться ко входу в зал. Сэйнт входит в дверь, и наши взгляды на мгновение встречаются. Он отводит от меня взгляд и идет к своему обычному столику, где уже сидят его друзья.

Розалинда там. Она улыбается, когда он подходит, и протягивает ему руку. Он берет ее, садясь на место рядом с ней. Они так уютно смотрятся вместе, что меня тошнит.

Лони не упустила момент, на что я обратила своё внимание, и она протягивает руку, чтобы игриво потянуть за конец моей распущенной косы.

— Эй, прекрати, — дразнит она. —Он тебе не нравится, помнишь? Он ужасный человек.

Я ненавижу себя за то, что мне требуется так много усилий, чтобы оторвать от них свой взгляд, когда я снова сосредотачиваюсь на Лони.

— Да, я знаю. Просто...они так чертовски идеально смотрятся вместе

— Да? — бормочет она, закатывая глаза. — Все здесь говорили это о ней и Лиаме тоже, прежде чем она сбежала в Нью-Йорк.

Хорошо. Теперь она завладела каждой каплей моего внимания. Мои брови взлетают вверх.

— Подожди, что?

Лони придвигается ближе, ее карие глаза сверкают, когда она кладет локти на стол.

— Как я могла тебе этого не сказать? Твой парень Сатана встречался с Сансой Старк на первом курсе и в первый месяц или около того второго курса, а потом вдруг она оказалась с Лиамом

— Ни хрена себе!

Она двигает головой вверх и вниз.

— Да. Все это было просто ... странно.

Она смотрит в их сторону, изучая их несколько мгновений, затем пожимает плечами и тянется за йогуртовым парфе на своем подносе.

— Похоже, Лиаму насрать, что они сейчас делают.

Я оглядываюсь на их столик, замечая обычное равнодушие Лиама, на Сэйнта и Розалинду, которые, кажется, увлечены разговором.

Хорошо, пусть они будут продолжать так хорошо смотреться вместе. Розалинда может забрать его.

Скатертью дорожка.

Во всяком случае, так я себе говорю.

ГЛАВА 11.

МОЙ ЖЕЛУДОК ВЕСЬ ВОСКРЕСНЫЙ ДЕНЬ КРУТИТСЯ КАК КОМОК НЕРВОВ. Я остаюсь в своей комнате и избегаю своих друзей, уверенная, что не смогу скрыть от них, что что-то происходит. Последнее, что мне нужно, это чтобы Лони сверлила меня, пытаясь понять, что не так. Я не уверена, что смогла бы скрыть это от нее, и я определенно не хочу лгать ей.

Я уже достаточно солгала в своё время.

Но Дженн, должно быть, морочит мне голову. Верно? Все это просто способ для нее поссориться со мной. Моя мама любит драму, и для нее не было бы большой натяжкой пойти на такое, чтобы просто поговорить со мной. Для нее это была бы отличная возможность заставить меня чувствовать себя виноватой за то, что она взяла на себя вину. Не имеет значения, что это была ее идея или что она сделала это, чтобы защитить меня.

Если она сможет извлечь какую-то выгоду, заставив меня чувствовать себя ужасно, она разыграет эту карту.

Как всегда.

В течение дня я получаю несколько сообщений от Сэйнта с требованием встретиться и поговорить, но я игнорирую их все.

Пошел он к черту. Он ничего от меня не получит.

Когда наступает воскресный вечер, я пытаюсь отвлечься, изучая глобальную историю, так как это единственный урок, для которого мне нужно приложить дополнительные усилия. Дилан не собирается делать мне одолжения. Он совершенно ясно дал это понять. Он не призывает меня отвечать на вопросы, которые, я уверена, он собирается использовать против меня, когда дело дойдет до оценки, но, по крайней мере, он перестал позволять Лорел делать все, что она хочет. Он несколько раз рявкнул на нее, когда она начала издеваться надо мной, и она, наконец, заткнулась.

Я так увлечена учебой, что, когда мой телефон, наконец, звонит, это пугает меня, и я удивленно вскрикиваю. Сделав глубокий вдох, я ныряю за телефоном, чтобы найти сообщение. На этот раз это с номера Призрака.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Я снаружи . Спускайся .

Я сглатываю, мое беспокойство поднимается до удушающего уровня. Тот факт, что уже так поздно, немного нервирует, но я встаю на ноги и спешу переодеться из штанов для йоги в джинсы и накинуть толстовку. Схватив телефон и ключи, я выхожу за дверь и запираю ее за собой.

Я изо всех сил стараюсь не бежать, когда пробираюсь через здание. В ушах у меня звенит, и когда я выхожу из парадной двери здания, я понимаю, что мое сердце бешено колотится.

Я пригнула голову, так что не вижу, что у меня на пути, пока не налетаю на высокую, плотную фигуру. Я слегка отшатываюсь, и две сильные руки протягиваются, чтобы схватить меня за руки и поддержать. Взглянув вверх, я с трудом сглатываю, когда вижу, что Сэйнт нависает надо мной, ночной ветерок ерошит его светлые волосы и делает его похожим на гребаную модель Холлистера.

Ради всего святого, почему это продолжает происходить со мной? Почему он всегда встает у меня на пути?

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, пытаясь заглянуть ему через плечо, чтобы посмотреть, смогу ли я заметить машину Призрака, но Сэйнт слишком высокий.

Черт, черт, черт. Он не должен быть здесь .

— Я писал тебе весь день, — холодно замечает он. — Какого черта ты мне не отвечаешь?

Я пристально смотрю на него, расстроенная и сердитая, и пытаюсь понять, как я могу быстро от него избавиться.

— Всё просто. Я не хочу с тобой разговаривать, — резко отвечаю я, вырываясь из его объятий. — Я полагала, что полное молчание с моей стороны прояснило бы это, но, думаю, мне нужно объяснить это тебе в глаза. Оставь меня, блядь, в покое.

Я обхожу его и лихорадочно оглядываюсь по сторонам. Мой взгляд падает на черный "Додж Чарджер", припаркованный рядом с тротуаром чуть дальше по улице. Я вижу Призрака, сидящего на водительском сиденье, со скучающим выражением на лице, когда он тычет в меня пальцем.

— Какого хрена он здесь делает? — Голос Сэйнта ледяным шипением звучит у меня в ухе.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, разинув рот, изо всех сил пытаясь придумать, что сказать. Его лицо напряжено, глаза сверкают, а щеки пылают.

И садистке во мне чертовски сильно нравится видеть его таким.

— Мне кажется, что в последнее время я часто тебе это говорю, — говорю я. — Это не твое дело.

— Сука, Мэллори. Ты, блядь, серьезно? — требует он. — Ты собираешься встречаться с этим куском дерьма?

Лучше пусть он думает, что я трахаюсь с Призраком, чем узнает правду. Последнее, что мне нужно, это чтобы Сэйнт сделал что-то глупое, пытаясь помешать мне встретиться с Дженн. Хотя он ничего не может сделать, чтобы удержать меня от свидания. И если он попытается, я засуну свой телефон ему в глотку.

— Сэйнт, у меня сегодня нет времени на твои игры.

Я поднимаю руку, чтобы остановить его, когда он делает шаг ближе.

— Я предлагаю тебе вернуться к Розалинде и дать отсосать ей свой член. Меня это больше не интересует.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он хватает меня за руку и останавливает.

— Мэл, не надо.

Я замираю, но не из-за его слов. Это из-за того, как он их произносит. В его голосе слышится отчаяние, как будто он умоляет меня. Сбитая с толку, я смотрю на него широко раскрытыми глазами и приоткрытыми губами.

— Сэйнт...

Он притягивает меня ближе, и я позволяю ему.

— Не надо. Не с ним.

Часть меня хочет остаться. Хочет насладиться его ароматом, все еще теплым и интенсивным. Эта часть меня хочет отпустить свой гнев и упасть обратно в его объятия, как дура. Чтобы вернуться к тому, как все было раньше, до того, как он встал в той аудитории и разрезал меня на куски своим жестоким равнодушием и предательством.

К моему облегчению, одной этой мысли достаточно, чтобы вывести меня из оцепенения и вернуть обратно в реальность, где Сэйнт остается ненавистным ублюдком.

— Нет, — бормочу я, решительно качая головой. — Ты облажался, так что теперь можешь отвалить.

Выдернув у него руку, я поворачиваюсь к нему спиной и, пошатываясь, иду к машине Призрака. Сэйнт больше не пытается меня остановить. Он не произносит ни слова, когда я открываю пассажирскую дверь и забираюсь внутрь. Я оглядываюсь на него на мгновение, а он все еще стоит там, где я его оставила, и смотрит на меня так, словно заблудился. Затем выражение его лица сменяется гневом, и он проводит пальцами по волосам.

— Твой парень, выглядит взбешенным, — усмехается Призрак, когда он отъезжает от тротуара и мчится вниз по улице, как только я устраиваюсь удобнее.

— Он не мой парень, — говорю я, глядя в окно на Сэйнта, когда мы проезжаем мимо него. Он встречается со мной взглядом, но я быстро переключаюсь на дорогу. Довольно скоро он скрывается из виду, и я немного расслабляюсь и пристегиваю ремень безопасности.

Однако теперь, когда меня не отвлекает местный социопат из Ангелвью, я с болью осознаю, что нахожусь в машине с незнакомцем. Если Призрак связан с Дженн, у меня нет никаких сомнений в том, что он преступник.

Внезапно я чувствую себя не так расслабленно. Мои плечи напряжены, и я не знаю, что сказать, и должна ли я вообще что-то говорить. Я сжимаю губы в тонкую линию и складываю руки на коленях.

Что, если Призрак вообще не знает мою маму? Или что, если он вынудил ее написать эту записку? Что, если он везёт меня куда-то, чтобы убить?

Почему я не рассмотрела все эти возможности до того, как села в его гребаную машину?

Потому что я идиотка, которая принимает глупые решения, например, бросает яблоко в самого могущественного мальчика в школе и делает врагами хищных футболистов.

Удивительно, что я еще не умерла.

Мы едем, кажется, несколько часов, но на самом деле это всего около двадцати минут. Это самые неприятные двадцать минут, которые я когда - либо проводила в машине, даже считая ту скрежещущую зубами поездку с Лорел и Гейбом в начале учебного года. Мы оказываемся в центре Лос-Анджелеса, Призрак останавливается возле грязного бара, который выглядит как хорошее место, чтобы получить ножевое ранение.

— Мы на месте, — просто говорит он, выключая зарядное устройство и открывая дверь, чтобы выйти на улицу.

Неудивительно, что он не предлагает открыть для меня мою дверь.

Я спешу последовать за ним. Он ведет меня ко входу в бар, где на страже стоит здоровенный вышибала. Эти двое, похоже, знают друг друга, так как вышибала приветствует Призрака ударом кулака, прежде чем кивнуть мне.

— Кто эта сучка? — Он оглядывает меня с ног до головы, и я уверена, что он может сказать, что я несовершеннолетняя. О чем думал Призрак, приводя меня сюда? Я не собираюсь входить в это место.

— Новенькая, — говорит Призрак резким голосом, его усмешка наводит на размышления. — Мальчики ждут ее.

Вышибала кивает, как будто в этом есть скрытный смысл. Я тыкаю языком в щеку, на 99,9 процента уверенная, что Призрак просто сказал ему, что я здесь, чтобы его друзья трахнули меня.

Во что, черт возьми, я ввязалась ?

Через мгновение вышибала отходит в сторону, пропуская нас с Призраком. Я избегаю его понимающего взгляда, когда прохожу мимо, смущенная тем, что он, вероятно, думает обо мне, и более чем немного напуганная тем, что, возможно, именно для этого Призрак привел меня сюда.

Интерьер бара слабо освещен и переполнен людьми, такими же грубыми и опасными на вид, как Призрак. Он не оглядывается на меня, когда мы пробираемся сквозь давку тел. Я даже не уверена, что его волнует, отстаю я от него или нет, и чем дальше мы продвигаемся, тем больше я раздражаюсь.

Наконец мы добираемся до стены кабинок, и он останавливается. Повернувшись ко мне, он говорит: — Подожди здесь.

— Подождать здесь? — огрызаюсь я, оглядываясь по сторонам. — Чего я здесь жду?

— Дженн, — отвечает он.

Когда он двигается, как будто собираясь уйти от меня, я поспешно спрашиваю: — Подожди, ты просто бросишь меня здесь?

Он пожимает плечами, и я знаю, что именно это он и планировал сделать. — Я тебе не гребаная нянька.

Я начинаю паниковать, потому что он не может просто бросить меня. Я буду как овца, брошенная на заклание в этом месте. — У меня есть вопрос к тебе, Призрак, — начинаю я, разочарование и гнев смешиваются с моим страхом в ядовитой комбинации. — Ты сука Дженн или она твоя?

Это вызывает у него реакцию. Его брови хмурятся, а глаза вспыхивают раздражением.

— Я не подчиняюсь приказам ни одной тощей жопастой шлюхи или ее сучьей дочери, — рычит он, прежде чем броситься прочь.

Дерьмо. Он ушел и теперь, вероятно, не вернется. Как, черт возьми, я должна вернуться в школу?

Я думаю, что у меня нет другого выбора, кроме как ждать и молиться, чтобы Дженн появилась, как и должна была. Подойдя к одной из кабинок, я опускаюсь на потрескавшееся виниловое сиденье и пытаюсь стать невидимой, чтобы никто не приблизился ко мне. Я до смерти напугана и не могу перестать думать о том, как, черт возьми, я вернусь в Ангелвью, если Дженн бросит меня, так как на моем банковском счете всего пятьдесят или шестьдесят баксов.

Я в жопе.

Я сижу в этой кабинке и жду, как мне кажется, целую вечность. Почти через полчаса я убеждаюсь, что Дженн не появится, что меня не должно удивлять. Она уже столько раз бросала меня в моей жизни, что я должна была это предвидеть. На самом деле, я идиотка, что вообще пришла сюда, потому что знаю, что ей лучше не доверять.

Мой гнев прогоняет достаточно страха, чтобы мне удалось выбраться из кабинки, решив уйти. Я найду Uber такси, которое отвезет меня обратно в Ангелвью. Это будет стоить мне каждого пенни на моем счету, но у меня нет особого выбора.

— Привет, малышка, — внезапно произносит знакомый прокуренный голос, вырывая меня из моих мыслей.

Я вскрикиваю и оборачиваюсь, чтобы увидеть Дженн, стоящую позади меня, с ухмылкой на изможденном, бледном лице.

ГЛАВА 12.

— МАМА, — ГОВОРЮ Я, ПРЕРЫВИСТО ДЫША.

Прошло больше года с тех пор, как мы виделись в последний раз, и она выглядит по-другому. Она похудела, ее волосы все еще того же ужасного медно-коричневого оттенка, но с темными корнями, которые выглядят хрупкими, а глаза кажутся запавшими в череп.

Дженн всегда была худой, но сейчас она просто ... скелет. Ее выцветшая розовая футболка свисает с изможденного тела, а узкие джинсы только подчеркивают выступающие тазовые кости.

Она совсем не похожа на симпатичную, энергичную девушку, стоящую между отцом Сэйнта и Джейкоби на этой фотографии. Взрослея, я всегда задавалась вопросом, что толкнуло ее на это. К наркотикам и торговле ими. Что с ней случилось, из-за чего ее жизнь оказалась в таком жалком месте?

Что бы это ни было, это никогда не закончится.

Мы не обнимаемся, потому что раньше никогда по-настоящему не обнимались, но она приглашает меня сесть обратно в кабинку, которую я только что покинула.

Я соскальзываю обратно на свое место, и она занимает скамейку через стол от меня, шмякнув на бок смятую пачку ментоловых сигарет и грязную зажигалку. Мы смотрим друг на друга еще несколько мгновений, и я не знаю, молчим ли мы потому что соскучились друг по другу, или действительно просто понятия не имеем, с чего начать разговор.

Когда тишина начинает становиться неловкой, я решаюсь спросить .

— Как давно ты в Калифорнии? — спрашиваю я, не утруждая себя вступлением или светской беседой.

Она чешет щеку, и ее глаза отрываются от меня, чтобы посмотреть на толпу. Похоже, она кого-то ищет, но, возможно, ей просто нужна помощь.

Что, конечно, заставляет меня задаться вопросом, под чем она на данный момент.

— Я рада, что ты решила вернуться в Ангелвью, — говорит она, игнорируя мой вопрос. — Образование важно в наши дни.

Она под кайфом? Потому что, если это так, то этот разговор быстро ни к чему не приведет.

Я хлопаю рукой по столу, чтобы привлечь ее внимание.

— Мама, послушай меня. Как давно ты здесь? — Она поворачивается ко мне, но все еще не отвечает.

Я стискиваю зубы и пытаюсь задать другой вопрос.

— Почему ты не связывалась с Карли? Она волнуется.

Дженн пожимает плечами.

— Я была занята.

— Чем? — срываюсь я.

Она снова отворачивается от меня.

— Не твое собачье дело.

Я сжимаю руки в кулаки, чтобы не поддаться искушению придушить ее.

— Не будь сукой. — Я испытываю непреодолимое желание напомнить ей обо всей драме, через которую мы обе заставили Карли пройти, Дженн обманывала ее бесчисленное количество раз и крала ее личность, я закрываю глаза и выдыхаю.

— Мама ... твоя лучшая подруга беспокоится о тебе

— А ты беспокоишься обо мне? — хрипит она, и я открываю глаза, чтобы увидеть, как она внимательно изучает мои черты. Ее взгляд кажется острее, чем когда она под кайфом. Подожди, она действительно может быть трезвой?

Если это так, то почему она все еще так себя ведет?

— Что ты имеешь в виду, спрашивая волнуюсь ли я? Ты же знаешь, что да.

— Лгунья.

Она так кривит губы, как делала это всякий раз, когда обвиняла меня в краже денег, я просто надеюсь, что ее неверие не повлияет на то, что она привела меня сюда, чтобы рассказать мне то, что хотела, и у нее будет адекватная реакция на фотографию, прожигающую дыру в моем заднем кармане.

Тяжело вздохнув, я поворачиваю голову из стороны в сторону.

— Верь во что хочешь, Дженн. Я знаю, что в конце концов не имеет значения, что я скажу тебе.

— Ты думаешь, что будешь немного больше беспокоиться обо мне, так как я отдала все, чтобы защитить тебя.

Ее голос, низкое шипение. Слишком знакомый тон, к которому я привыкла за эти годы.

Я знала, что она попытается разыграть карту вины. Она всегда так делает. Ни одно деяние не является слишком хорошим для нее, чтобы использовать его, особенно когда деяние было ее идеей. Маленькая часть меня думает, что я должна была просто взять вину на себя в тот день, хотя бы для того, чтобы заткнуть Дженн на хрен об этом.

Однако я игнорирую ее насмешки и продвигаюсь вперед.

— Зачем ты привела меня сюда?

Если она не собирается объяснять мне, почему она здесь, я могла бы сразу перейти к делу.

— И откуда, черт возьми, ты знаешь кого-то вроде Призрака?

Я имею в виду, что, хоть он и легко вписывается в мир Дженн, он все еще на 180 градусов отличается от ее обычной толпы, набитой метамфетамином, которая едва может произнести полное предложение, не ковыряясь в собственной плоти.

Она кладет руки на стол, наклоняется вперед, пока ее спина не издает звук, от которого я морщусь, затем садится прямо.

— Он помогает мне кое в чем.

Мои плечи напрягаются.

— Ты имеешь в виду, что он снабжает тебя наркотиками?

— Нет, — выпаливает она, но я ей не верю. Я также знаю, что нет смысла продолжать расспрашивать ее о том, употребляет ли она наркотики. Она будет отрицать это, я разозлюсь и скажу что-нибудь такое, что заставит ее слететь с катушек, и тогда она не будет сотрудничать.

А мне нужно, чтобы она сотрудничала со мной.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, я лезу в задний карман джинсов и шлепаю фотографию на стол между нами. Дженн смотрит на неё сверху вниз. И, к моему удивлению, она почти не реагирует. Она просто моргает.

— Что это такое?

— Ты, — говорю я, но это звучит больше как вопрос, и Дженн поднимает голову. — Кто-то оставил это для меня в ту ночь, когда в моей школе загорелось здание

— Да, я слышала об этом, — бормочет она. — Что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?

— Я хочу, чтобы ты объяснила это и ...

Слова застревают у меня в горле, когда она начинает пихать фотографию обратно в мою сторону. Гнев спиралью поднимается из глубины моего живота, когда я останавливаю ее, мои кончики пальцев натыкаются на ее грязные ногти.

— Ты хоть посмотрела на это? На нее? — требую я, барабаня кончиком пальца по улыбающемуся лицу Норы. — Кто-то оставил это для меня с чертовой запиской, в которой просил меня спросить тебя о моих настоящих родителях, Бенджамине и Норе. Что это вообще значит?

Мама теребит растянутый вырез своей футболки, затем впивается ногтями в ключицу.

— Я не знаю

— Что ты мне не договариваешь? Эта девушка, которая выглядит точно так же, как ты на фотографии в моей школе, и откуда ты знаешь Бенджамина Джейкоби?

Когда она снова моргает, клянусь, я в пяти секундах от того, чтобы задушить ее.

— Кого?

— Этот парень. — Я указываю на его лицо, мой желудок напрягается, потому что она даже не смотрит вниз, чтобы понять, о чем я говорю. — Мама ... Откуда ты знаешь этих людей? Он мой отец?

Это слово всегда было для нас запретной темой, и, конечно же, Дженн бросает на меня кислый взгляд. Мы долго смотрим друг на друга, пока, наконец, она раздраженно выдыхает и хватает фотографию со стола. Она держит ее перед лицом несколько секунд, затем бросает мне обратно.

— Я не знаю этих людей, потому что это не я

— Тогда почему тебе пришлось смотреть на фотку так чертовски долго? — Я отстреливаюсь, и ее голубые глаза сужаются до щелочек.

— Черт возьми, Мэл, ты никогда не останавливаешься, — огрызается она. — Я посмотрела на неё, потому что это показалось тебе важным, но это не я. Клянусь своей и твоей жизнью, это не я.

— Да быть не может. Она выглядит ...

— Ну, это не так. Я не знаю этих людей, и я никогда не была в твоем гребаном снобистском кампусе, понял меня?

Ее руки так сильно дрожат, что я не удивляюсь, когда она засовывает их под стол, но я все еще слышу, как ее нога качается вверх и вниз, выстукивая случайный, нервный ритм.

— Ты когда-нибудь задумывалась...

Я ненавижу, когда она так делает.

— По поводу чего?

Она делает глубокий вдох, затем приподнимает одно из своих костлявых плеч, слегка пожимая плечами.

— Ты сказала, что кто-то оставил ее для тебя, верно? — Я киваю, и она продолжает. — А эти маленькие ублюдки, которые ходят в твою школу, ты им не нравишься, верно?

Мой позвоночник напрягается. Откуда она это знает?

Она поджимает губы в самодовольной улыбке.

— Только потому, что я не ответила тебе по электронной почте, не думай, что я не видела сообщений, которые ты отправила на Рождество.

Боже, ей действительно ужасно это признавать. Я почти говорю ей это, но она продолжает хлопать потрескавшимися губами.

— Кто сказал, что один из них не сфотографировал какое-нибудь сумасшедшее дерьмо на картинке, чтобы поиграть с твоим доверием? Потому что она больше похоже на тебя, чем когда-либо было похожа на меня. — Она кивает на фотографию.

— Но ...

— Ты ходишь в школу с кучей непривилегированных говнюков. Все это звучит для меня как какая-то подлая шутка, чтобы заставить тебя почувствовать себя особенным и отправить тебя на безумные поиски богатого папочки и мамы, манипулирующей фотографиями. Перестань быть такой наивной, малышка, твой настоящий отец не был кем-то важным.

Хорошо. Это обжигает .

Мое лицо онемело, когда я откидываюсь на спинку стула, но я стараюсь не показывать своего разочарования.

— Это была единственная причина, по которой я вернулась сюда, — шепчу я. — Я должна была просто остаться ...

— Нет! — Дженн в мгновение ока перестала ухмыляться, и она внезапно выглядит встревоженной. — Тебе нужно остаться там, Мэллори. Терпи до конца, ты меня поняла? Ты не можешь упустить эту возможность.

Я издала разочарованный стон.

— Почему ты ...

Но она тянется через стол и хватает меня за плечо, впиваясь своими зазубренными ногтями в мою плоть, пока я не вскрикиваю. Она несколько раз встряхивает меня, прежде чем прошипеть: — Ты, блядь, никуда не уедешь.

Я смотрю на нее широко раскрытыми глазами.

— Мама ... Какого черта? — Может быть, я ошибалась. Очевидно, что сейчас она очень, очень не в себе.

Как будто внезапно осознав, что перешла черту, она отпускает мою руку и плюхается обратно на свою сторону кабинки.

— Прости, — бормочет она, прижимая ладонь между глаз. —Я ... мне нужно покурить. Чтобы прояснить голову. Я сейчас вернусь.

— Подожди ... — Но она уже выходит из кабинки, хватает сигареты и зажигалку, и спотыкаясь, уходит. Я подумываю о том, чтобы погнаться за ней, но в конце концов решаю этого не делать. Мне не очень хочется смешиваться с толпой, в которой она исчезает.

Однако она оставила мою копию фотографии, так что я улучаю минутку и изучаю ее. В частности, я изучаю Нору. Я просто не знаю, могу ли я полностью поверить Дженн, но чем больше я смотрю на девушку, тем больше я действительно вижу себя, а не свою маму.

Те же темные волосы.

Те же голубые глаза.

Тот же нос. Тот же подбородок.

Блядь. Говорила ли Дженн правду? Неужели все это просто очередная дурацкая шутка?

Не успеваю я опомниться, как проходит пятнадцать минут, а мамы все еще нет. Черт возьми. Ей не должно требоваться так много времени, чтобы покурить.

Поскольку другие посетители бара бросают на меня странные взгляды, я решаю, что, наверное, будет лучше, если я сейчас уйду. Оттолкнувшись от будки, я хватаю фотографию и засовываю ее в карман, прежде чем расправить плечи, чтобы пробраться сквозь толпу, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Я не дышу, пока не добираюсь до входной двери, и когда я выхожу наружу, я делаю глоток прохладного ночного воздуха, как будто выхожу из воды.

Вышибала все еще здесь, но он болтает с несколькими скудно одетыми девушками, так что он даже не замечает меня. Я оглядываюсь в поисках своей мамы, но вижу только пару парней, прислонившихся к внешней стороне бара и курящих сами.

Ее нигде нет, и я уверена, что она оставила меня здесь одного.

Ненадежная овца.

Я достаю свой телефон, мой мозг лихорадочно пытается найти выход из этой неразберихи. Я набираю номер Призрака, но он не проходит. Он что пользовался одноразовым телефоном?

Я говорю себе не паниковать. Вот почему был изобретен Uber, даже если это будет означать неминуемую гибель для моего текущего счета.

— Эй, девочка, ты заблудилась? — спрашивает меня один из парней, курящих у стены здания. — Мы были бы рады помочь тебе.

Я открываю приложение для обслуживания автомобилей и начинаю вводить свою информацию, изо всех сил стараясь игнорировать его и его друга, который также присоединяется к шоу.

— Конечно, мы поможем тебе после быстрого траха в ванной. Что ты на это скажешь? Ты выглядишь как девушка, которая любит ...

— Не заинтересована.

Мои щеки пылают от гнева, а руки начинают дрожать, что затрудняет заказ моей поездки.

— Такая маленькая штучка, как ты, пришла бы в такое место, только если бы тебе было интересно.. — говорит первый парень со смешком в голосе. — Мы с радостью поможем тебе с...

Я перестаю обращать внимание. Я не отрываю глаз от экрана, но боюсь, что они подойдут ко мне ближе. Даже если я смогу заказать Uber, мне придется ждать здесь с этими ублюдками. Они все еще разговаривают, но я не слушаю. Я не могу. Я сойду с ума, если действительно сосредоточусь на том, что они говорят.

Эти парни? Моя мама? Святой и Призрак? Все, что было связано с этой ночью, было одним кошмаром, вызывающим ярость, и я официально покончила с этим. Слезы жгут мне глаза, а грудь сжимается.

Я просто хочу домой. Вернуться в Джорджию. Вернуться к Карли.

К черту Дженн и Призрака.

К черту Ангелвью.

К черту весь этот гребаный бардак.

— Невежливо игнорировать людей, детка. Мы хотим тебе кое-что показать, — кричит один из парней, и я напрягаюсь, когда слышу, как он делает шаг ко мне.

Я не могу заставить свои большие руки держаться при себе достаточно долго, чтобы успеть дождаться Uber. Будет ли вышибала на самом деле помогать мне или просто поощрять их?

Еще шаг, потом еще. Он приближается, и я совершенно не знаю, что делать.

Внезапно темно-синий "Ламборджини" с временными номерами резко сворачивает на улицу и мчится ко мне. Я смотрю на него с благоговением, на мгновение отвлекаясь от того, насколько он великолепен, но я удивляюсь, когда он останавливается передо мной.

Какого хрена?

Окно опускается, и у меня перехватывает дыхание.

Светлые волосы. Голубые глаза. И восхитительно жестокая улыбка, от которой у меня слегка подскакивает пульс.

Сэйнт сидит на водительском сиденье и выжидающе смотрит на меня.

— Залезай, — приказывает он.

Впервые за долгое время я склонна его послушать.

ГЛАВА 13.

СЭЙНТ ЯВНО ВЗВОЛНОВАН, КОГДА ВЕЗЕТ НАС ОБРАТНО В ШКОЛУ.

Тишина, установившаяся между нами, удушающая, но я не знаю, что сказать, чтобы нарушить ее. О чем, черт возьми, он думал, преследуя меня? Почему он вообще последовал за мной?

Повернувшись к нему, я говорю: — Я так запуталась.

Он смотрит на меня, нахмурив брови.

— В чем именно?

— Как ты можешь ненавидеть меня настолько, чтобы в один момент разрушить мою жизнь, а в следующий появиться так, словно хочешь быть моим чертовым спасителем?— требую я — И как, черт возьми, ты узнал, где я была?

— Твой телефон.

Мне требуется некоторое время, чтобы осознать что он сказал, красные пятна окрашивают мое зрение.

— Ты следишь за мной?

Его челюсть напрягается, но он не отвечает мне. Вместо этого он резко поворачивает машину к предстоящему съезду. Я не знаю, что он делает, но мой желудок сжимается от беспокойства, когда он мчится по плохо освещенной улице. Я уже на взводе из-за бара, так что я не в восторге от того, чтобы торчать в этой части города.

Сэйнт заезжает на пустую стоянку возле хозяйственного магазина и глушит двигатель.

Его костяшки пальцев остаются белыми на руле, когда он рычит: — Ты чертова дура, ты это знаешь?

Я уставилась на него, не веря своим ушам.

— Ты сейчас говоришь серьезно?

Он переводит взгляд на меня.

— О чем, черт возьми, ты думала, отправляясь с этим куском дерьма в такое место? Ты хочешь, чтобы тебя убили?

— Это не твое дело, почему я поехала туда.

Боже милостивый, я чувствую себя заезженной пластинкой, которая снова и снова просит его оставить меня в покое.

Он хлопает рукой по рулю.

— Ты серьезно? Ты думаешь, я просто позволю тебе взять и трахаться с бандитами?

Моя кровь нагревается и сжигает остатки тревоги и страха.

— Позволишь мне? Приди в себя, — плюю я, а затем распахиваю дверцу машины, прежде чем он успевает меня остановить.

— Вернись на хрен сюда, Мэллори! — кричит он, но я захлопываю дверь и начинаю идти через парковку.

Я не оборачиваюсь, когда слышу, как он выходит из машины, или когда он снова выкрикивает мое имя. Его шаги стучат по тротуару, когда он гонится за мной. На мгновение я подумываю о том, чтобы убежать, но затем его рука обхватывает мою руку, и он разворачивает меня лицом к себе.

— Я сказал, вернись сюда, — рычит он.

— И я не обязана тебя слушать!

Я дергаю свою руку, но он держит меня слишком крепко.

— Не прикасайся ко мне, не...

Но он притягивает меня к своей груди, а другой рукой находит мои волосы и откидывает мою голову назад.

— Ты думала обо мне, пока он трахал тебя? — спрашивает он, его глаза опасно сверкают. — Скажи мне, маленькая мазохистка. Я умею хранить секреты.

Его жестокие слова хлещут меня, как хлыст, и я колочу кулаками по его груди, пытаясь освободиться от него.

— Он никогда не прикасался ко мне, сукин ты сын!

— Я ненавижу лжецов. Итак, это был только он? Или ты позволил Джей-Джею войти?

Я пытаюсь дать ему пощечину, но он отпускает мои волосы, чтобы схватить меня за руку. Меня так тошнит от этого. От него. Он может катиться к черту, мне все равно, и забрать свои предположения обо мне с собой.

— Ты хочешь знать, со сколькими парнями я переспала? — Я не знаю, почему говорю ему это, но какая-то часть меня просто хочет, чтобы он знал. Я поднимаю указательный и средний пальцы, тыча ими ему в лицо. — Два, ублюдок. Я переспала с двумя парнями, и они оба меня облапошили!

Его глаза сужаются, а уголок рта изгибается в жестокой ухмылке.

— Так вот почему ты так чувствительна к Джеймсу?

У меня перехватывает дыхание от того, как Сэйнт произносит его имя, как будто это ругательство.

— Он неуклюже добрался до того, чтобы лишить тебя девственности, и обрюхатил тебя? Я почти впечатлен.

Комментарий ехидный и с оттенком ревности, но он так далек от цели, что это почти комично.

Поэтому я смеюсь ему в лицо. Я смеюсь до тех пор, пока у меня не начинает болеть в груди и не горят глаза.

— Что тут такого смешного? — Его хватка на моем запястье и руке крепче.

— Разберись в этом сам. — Я ухмыляюсь и уверена, что выгляжу сумасшедшей, но ничего не могу с собой поделать. — Очевидно, ты уже несколько месяцев знаешь все, что нужно знать о Джеймсе и обо мне, так что продолжай и выясни, почему идея о том, что он лишит меня девственности, такая веселая.

Потому что, в конце концов, Джеймс был бы больше заинтересован в Сэйнте, чем во мне.

Я отталкиваюсь от него, и он, наконец, отпускает меня. Мы несколько напряженных мгновений смотрим друг на друга, прежде чем он поворачивается, чтобы вернуться к своей дорогой новой машине, которую, без сомнения, купил на Рождество.

— Давай, — рычит он.

Я колеблюсь, но какой у меня на самом деле есть вариант? Медленными шагами я следую за ним.

Мы полностью молчим всю оставшуюся часть пути обратно в кампус. Я даже не смотрю на него и не отрываю взгляда от своего окна, хотя на самом деле не вижу ничего, мимо чего мы проезжаем. Он по меньшей мере на двадцать превысил скорость, плюс мой разум гудит, как будто внутри кружит стая сердитых пчел.

Когда Сэйнт паркуется перед моим зданием, я практически бросаюсь к двери, но он запирает ее прежде, чем я успеваю убежать.

— Похищение незаконно, даже для тебя, — говорю я.

Все, чего я хочу, это доползти до своего общежития, забраться под одеяло и замариноваться над тем фактом, что, если то, что сказала Дженн, правда, я вернулась в Калифорнию просто так. Я больше не хочу с ним разговаривать. И я, конечно, больше не хочу быть рядом с ним.

— Держись подальше от этого парня, — приказывает он.

Я наконец поворачиваюсь к нему лицом.

— От какого? Призрака? — Маловероятно, что я когда-нибудь увижу его снова после того, как он бросил меня сегодня вечером, но я не говорю об этом Сэйнту.

— Призрак? — Он насмешливо фыркает. — Как бы, блядь, его ни звали, я запрещаю тебе с ним встречаться.

У меня отвисает челюсть, и я так ошеломлена, что мне требуется мгновение, чтобы обрести дар речи. — Ты ... запрещаешь мне?

— Этот парень беспокоит меня, — рычит он. —Я не знаю почему, но это факт который я не буду отрицать.

О, может быть, это потому, что Призрак, скорее всего, наркоторговец? Или потому, что он не мирится с мелкой ерундой Сэйнта о богатых детках? Я закатываю глаза, потому что сейчас Сэйнт ведет себя просто смешно.

—. Неважно. Как я уже тысячу раз говорила, не лезь не в свое дело.

Его рука обхватывает мой затылок, и он притягивает меня к себе. Я задыхаюсь, когда он прижимается своей щекой к моей, так что его губы оказываются у моего уха.

— Ты мое дело.

— Святой, я ...

— Может быть, мне следует последовать за тобой в твою комнату и выебать этого мудака из твоей головы? Хммм? Его член, возможно, и не был в тебе, но я могу сделать так, чтобы ты даже не думала о нем.

Мое предательское сердце бешено колотится, когда я сжимаю бедра. Нет, я не реагирую на его слова. Мысль о том, что он снова будет трахать меня, не делает меня мокрой. Я должна сказать себе это, напомнить себе, что для него все это игра, и я больше в нее не играю.

— Я больше не твой быстрый трах, Анжелл, — бормочу я. — Возвращайся к своей девушке.

Он не отвечает. Даже не шевелится. Мы сидим так несколько долгих мгновений, наши щеки соприкасаются, а его рука в моих волосах, пока он, наконец, не откидывается назад, чтобы посмотреть мне в глаза. Я не уклоняюсь от его взгляда, потому что мне нужно, чтобы он увидел, насколько я серьезна.

На этот раз он первый, кто разорвал зрительный контакт. Он переводит взгляд на ветровое стекло, и его челюсть сжимается, когда он делает глубокий вдох.

— Розалинда не для этого, — бормочет он.

Это заявление сбивает меня с толку. Что он имеет в виду, говоря, что она не для этого? Секс?

Неужели они с Розалиндой не спят вместе?

На мгновение мне становится любопытно, есть ли проблемы в раю, но потом я говорю себе, что мне все равно. Их отношения не имеют ко мне никакого отношения.

— Ну, я тоже не для этого, — парирую я.

Я тянусь открывать свою дверь, и он позволяет мне отпереть ее и уйти. Я борюсь с каждым внутренним желанием оглянуться назад, направляясь в свое общежитие, но не могу удержаться от того, чтобы не поморщиться, когда его двигатель оживает и он мчится по улице.

На следующее утро я твёрдо решила оставить всю эту мерзкую ночь позади. Я очень плохо спала, ворочаясь с боку на бок, так как не могла заставить свой разум не думать. Это началось с мыслях о Дженн и о том, как она отрицала свое присутствие на фотографии, к опасности, в которой я находилась в баре, к странному комментарию Сэйнта о Розалинде. Как бы я ни старалась, я не могла выбросить из головы этот маленький момент в нашем взаимодействии.

Я устала и раздражена, когда добираюсь до двора перед обеденным залом. И в этот момент у меня звонит телефон.

Я хватаю его, думая, что это, скорее всего, Лони, и открываю экран. Мои глаза расширяются, и воздух стремительно покидает мои легкие, когда я нахожу фотографию, ожидающую меня в моем почтовом ящике.

Это фотография со вчерашнего вечера. Обо мне, сидящей в машине Сэйнта перед моим зданием.

Его щека прижата к моей, его рука в моих волосах, и кажется, что мы…

Под фотографией есть подпись, как будто это гребаный газетный заголовок.

—— Крутая шлюха на тренировке —— Мэллори Эллис сосет член для езды на дорогой тачке!

Мое сердце бешено колотится, внезапно я начинаю чувствовать наступающую тошноту. Кто мог это сделать? Если они послали фото мне, то кому еще они могли послать?

Я останавливаюсь у дверей столовой и отрываюсь от телефона. Может быть, мне не стоит туда заходить. Лони и Генри должны встретиться со мной, но, может быть, мне следует написать им и сказать, что мы увидимся позже в классе.

Вспышка гнева пронзает меня, я ненавижу чувствовать себя такой трусихой. Это просто фотка. Люди в этой школе поступали намного хуже, и я уверена, что Сэйнт прекратит любые сплетни, которые могут распространяться. Он не хотел бы расстраивать Розалинду, даже если их отношения далеко не так идеальны, как кажется. Я не позволю этой ситуации испортить мне день.

Расправив плечи, я открываю двери и вхожу в здание, направляясь в холл. Однако в ту секунду, когда я захожу внутрь, я понимаю, что совершила ужасную ошибку.

— Не можешь держать свои руки при себе, шлюха? — кто-то тут же кричит на меня.

— Шлюха!

Все поворачиваются, чтобы посмотреть на меня. Мои руки сжимаются в кулаки, а плечи напрягаются. Я оглядываюсь вокруг, смело встречая море взглядов перед собой. В мою сторону бросаются более ужасные слова. Несколько угроз. Я изо всех сил стараюсь не обращать на них внимания, оглядывая толпу, но не вижу ни Лони, ни Генри. Их, должно быть, еще нет здесь.

Дерьмо.

Мой взгляд внезапно падает на Лорел в другом конце зала. Она стоит, скрестив руки на груди, и ухмыляется, наблюдая за шоу. Она выглядит так, словно ожидала этого, и это поражает меня, как удар молнии.