Знак любви

Глава 5

– Ночка, он опаздывает, – сказала Элис своей лошадке.

Она в беспокойстве вышагивала перед кобылой, обнюхивающей землю в поисках чего-нибудь съестного.

«Глупо так переживать из-за него, – говорила себе Элис. – Ведь Гиббон взрослый и сильный мужчина, к тому же опытный воин».

Гиббон Макноктон действительно умел охотиться и убивать гораздо лучше, чем те люди, которые сейчас охотились на них. Хотя Охотники теперь действовали куда осторожнее, им все равно не удавалось его перехитрить – по их с Гиббоном подсчетам, их осталось четверо.

И все же проклятые Охотники не сдавались, и этого Элис никак не могла понять. Ну какой смысл продолжать Охоту, если Гиббон сумел убить половину отряда и при этом ни разу не попался им на глаза? Даже она, женщина, смогла убить вооруженного мужчину голыми руками… Почему же они не хотят вернуться домой хотя бы для того, чтобы собрать побольше людей, прихватить еще оружия и продумать какой-нибудь новый план действий?

Элис еще могла понять, почему Каллум не желал сдаваться. Она прекрасно знала: этот человек считал своим долгом уничтожить тех, в ком видел свой смертный грех и бесчестье. Он предельно ясно дал ей это понять во время тех нескольких стычек, что случились у них после того, как он ее изнасиловал. Его она могла понять – но почему же остальные продолжали покорно идти за ним? Неужели они не замечали, как один за другим исчезали в ночной тьме их друзья? «Наверное, эти люди просто безумны, – подумала Элис. – Потому что только безумцы могут проявлять такое нелепое упрямство».

– Да-да, Ночка, Охотники явно лишились разума, если даже забыли об отдыхе, добровольно захотели расстаться с жизнью, – пробормотала Элис.

Лошадь лишь на мгновение удостоила ее взглядом, затем вновь принялась рыться мордой в сухой листве.

– И я начинаю думать, что Гиббон тоже сходит с ума, как и они. – Элис скрестила на груди руки и, нахмурившись, посмотрела в ту сторону, куда уехал Гиббон. – Ведь теперь мы с ним уже вполне могли бы справиться с врагами в открытом поединке. Так почему же Гиббон продолжает действовать в одиночку? А я скажу тебе, почему он так поступает. Он думает, что я не способна драться, хотя прекрасно знает, что я шесть лет выживала одна, без его помощи. Он, наверное, считает, что мне просто все время везло… или что те, кто за мной охотятся, – неуклюжие недоумки. Может, я и не принадлежу к тем могучим Чистокровным, но у меня тоже есть силы, и я умею сражаться. Научилась за шесть лет.

Элис посмотрела на небо и вполголоса выругалась. Гиббон сказал, что он вернется скоро и что у них будет время на то, чтобы найти укрытие до того, как солнце выглянет из-за горизонта. Если через несколько минут он не вернется, то получится, что он не сдержал слова. И тогда они едва ли найдут подходящее убежище. А если и найдут, то очень не скоро. А солнце… солнечный свет… Из-за него Гиббон потеряет все силы.

– Ночка, но как же так? Ведь Гиббон никогда не опаздывает. – Элис почувствовала, как по спине побежал холодок, не имевший никакого отношения к холодному предрассветному туману. – Правда, я знакома с ним не больше недели, но до сих пор он ни разу не нарушал слова. Он всегда приходил туда, куда обещал, и тогда, когда обещал. Он же знает, что надо найти убежище укрыться от солнца! Так почему же его до сих пор нет? А я сама… Вместо того чтобы его искать, я стою тут и беседую с лошадью. Нет, что-то тут не так, верно, Ночка?

Элис несколько раз порывалась громко закричать, позвать Гиббона по имени. Хотя он и не был Чистокровным, не мог переносить яркий солнечный свет и страдал от него куда сильнее, чем она, Элис. И он всегда чувствовал, когда солнце поднимается, а когда садится. К тому же Гиббон не из тех, кто бездумно рискует жизнью. И если он до сих пор не появился… Может, Гиббон оказался не таким быстрым и ловким, как прежде? Или может быть… Неужели он угодил в расставленную Охотниками ловушку?

При мысли об этом Элис в ужасе замерла. И ей показалось, что даже сердце ее перестало биться. Она не могла бы сказать, что обладала даром предвидения, хотя временами у нее бывали сны, в которых она видела грядущую опасность, и эти сны помогали ей уходить от опасностей. Но она точно знала, что чутье у нее очень острое, и это чутье сейчас подсказывало ей, что Гиббон в смертельной опасности. За годы, проведенные в постоянной борьбе за жизнь, Элис научилась прислушиваться к своим чувствам и ощущениям, и это не раз спасало ей жизнь. А теперь она была абсолютно уверена: предчувствие беды пришло к ней для того, чтобы она успела спасти Гиббона.

Взяв Ночку под уздцы, Элис отправилась по следу Гиббона. Он старался не оставлять следов, по которым Охотники могли бы его выследить, но у Элис после вина с кровью все чувства обострились, поэтому она без труда отыскивала следы своего спутника. Она знала, что Гиббон будет сердиться из-за того, что она последовала за ним, но сейчас ей не было до этого дела. Лучше уж выслушивать упреки от живого Гиббона, чем позже сожалеть о том, что не спасла его, хотя и могла спасти.

«А когда мы доберемся до убежища, то на сей раз я справлюсь со своими страхами», – мысленно пообещала себе Элис. К тому же страх этот уменьшался с каждым поцелуем Гиббона, с каждым его прикосновением. И ей давно пора забыть про Каллума, пора выбросить его из головы. Что же касается Гиббона… Теперь Элис наконец-то влекло к нему не из-за одной лишь похоти. И если бы не те муки, которые она когда-то вытерпела, то ей, наверное, было бы легче понять, что именно привлекало ее в Гиббоне. Но главное сейчас – спасти его. А потом она как следует все обдумает и разберется в своих чувствах. «И если Гиббон начал меня соблазнять, то, черт возьми, пусть уж он закончит то, что начал!» – подумала Элис.

Гиббон повторял каждое движение Охотника в ожидании, когда тот решится нанести удар. И чувствовалось, что убить этого человека будет непросто. Охотник наотрез отказался спастись бегством; более того, он заявил это с вызовом в голосе. Но почему же он отказался отступить? Неужели считал себя более искусным бойцом, чем его приятели, уже поплатившиеся за свою самонадеянность? Нет, едва ли. К тому же в маленьких темных глазках этого человека не было того религиозного огня и пыла, что в глазах других Охотников.

Приманка!

«Да-да, приманка!» – мысленно воскликнул Гиббон и выругался сквозь зубы. Он не хотел верить в то, что угодил в расставленную для него ловушку, хотя, судя по всему, именно так и было. А этот человек попался ему не случайно – просто его, Гиббона, заманили в ловушку. И если он сейчас не выберется из нее, то Элис останется одна. От этой мысли его пробрало холодом до самых костей.

«А ведь я даже не рассказал ей, как добраться до Камбруна», – промелькнуло у Гиббона. Увы, в своей самонадеянности он даже представить не мог, что проиграет в этой битве, что не сумеет доставить ее в Камбрун, и вот теперь…

«Тебе сейчас следует думать не об этом!» – одернул себя Гиббон. Да, страх за Элис не должен его отвлекать – иначе он действительно к ней не вернется и ничем не сможет ей помочь. Сейчас он должен думать только о себе, чтобы потом подумать об Элис. Ему нужно выбраться отсюда, и пока что удача на его стороне. Но почему он вдруг вспомнил об удаче?.. Неужели он уже не рассчитывал на свое боевое искусство? Что ж, если так, то плохи его дела…

Увы, он не ошибся. В следующее мгновение Гиббон почувствовал ужасный удар в затылок – кто-то подкрался к нему со спины, а он, задумавшись, не услышал врага. Гиббон попытался обернуться, но, не удержавшись на ногах, рухнул на колени. Тотчас же последовал еще один удар, и он, повалившись на землю, погрузился во тьму.

Последней его мыслью была мысль об Элис и о том, что он ее подвел.

Очнувшись, Гиббон инстинктивно подавил стон. Все тело его ныло и болело, а в голове гудело так, что казалось, глаза вот-вот вылезут из орбит. Какое-то время он пытался понять, что с ним произошло. Наконец вспомнил про ловушку и про удары по голове. Вероятно, удары были очень сильные, потому что голова до сих пор ужасно болела.

Гиббон попытался поднять руку, чтобы ощупать голову, но из этого ничего не получилось – он был связан. Открыв наконец глаза, Гиббон осмотрелся и понял, что лежит на небольшой поляне недалеко от того самого места, где он накануне повстречал Охотника. Руки и ноги его были привязаны к толстым стволам. Он снова попытался шевельнуть рукой и убедился в том, что веревки крепкие, а узлы тугие.

Уже рассветало, и Гиббон чувствовал, что теряет остатки сил – лучи восходящего солнца резали глаза, а головная боль с каждым мгновением усиливалась. Внезапно он заметил четверых Охотников, медленно приближавшихся К нему и внимательно за ним наблюдавших. Если бы он был полон сил, ему; возможно, удалось бы высвободиться из пут и наброситься на этих мерзавцев еще до того, как они сообразили бы, что его больше ничего не удерживает. Но сейчас он даже думать не мог о том, чтобы на кого-то набрасываться.

Наконец один из Охотников – Гиббон уже знал, что его звали Каллум – остановился в нескольких шагах и пристально посмотрел на него своими холодными серыми глазами. Остальные трое остановились в некотором отдалении, очевидно, опасались приближаться к пленнику. Но Гиббон их уже не замечал, теперь он смотрел только на стоявшего перед ним Каллума. Он чувствовал, что с радостью бы убил того, кто надругался над Элис. Тот хищный зверь, что жил в каждом Макноктоне, жаждал крови врага, однако слабость не позволяла ему разорвать путы и вонзить клыки в горло Каллума, и собственная беспомощность ужасно бесила его и приводила в отчаяние.

«Но я не стал бы сразу пить всю его кровь, – думал Гиббон, – нет, я выпил бы ровно столько, сколько мне сейчас требуется. И этот человек убедился бы в том, что мы, Макноктоны, и впрямь беспощадные хищники». И конечно же, он заставил бы этого человека испугаться перед смертью за свою душу, за душу, которая проклята уже хотя бы потому, что он надругался над Элис, потому что он собирался убить ее и даже своего сына. Впрочем, такие, как Каллум, не понимают, что творят, не понимают, что совершают преступления…

– Говорят, солнце убивает таких демонов, как ты, – послышался голос Каллума.

Причем голос у него оказался необычно низкий и хриплый. «Почему же я не заметил этой особенности в ту ночь, когда мы с кузенами нашли Элис?» – удивился Гиббон. С каждым мгновением он все хуже видел – все расплывалось у него перед глазами. Но он по-прежнему смотрел на стоявшего перед ним человека и в какой-то момент вдруг понял, почему у него был такой необычный голос. На горле Каллума красовался ужасный шрам, отметина после рваной раны – такую мог оставить хищный зверь… или один из Макноктонов. Да, теперь все ясно. Элис едва не убила его, когда зубами или ногтями пыталась разорвать ему горло. «Что ж, ничего удивительного, – сказал себе Гиббон. – Ведь моя Элис – необычайно смелая и решительная женщина».

«Его Элис? А почему бы и нет? Ведь Элис действительно его женщина. Как странно, что он понял это только сейчас, не в самое подходящее время для подобных открытий. Впрочем, сейчас не время разбираться в своих чувствах и думать о том, какие именно чувства он испытывает к этой женщине. Такие размышления только усилят боль. К тому же у него не так уж много шансов снова встретиться с ней когда-нибудь… И если она не сумеет найти дорогу в Камбрун…

– Что же ты молчишь? – снова послышался голос Каллума. – Я спросил тебя про солнце. Оно ведь убивает таких, как ты, верно?

– О нас говорят много глупостей, – ответил Гиббон с холодным презрением. – И тот, кто верит в эти глупости, должен понять, – у него не все в порядке с мозгами.

В тот же миг Каллум шагнул к нему и, с силой пнув его в бок, проворчал:

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда солнце начнет припекать тебе голову.

– Солнечные деньки – редкость в этих местах. – Гиббон заставил себя усмехнуться. – Надо успеть насладиться.

К ним осторожно приблизился низенький коренастый Охотник. Взглянув на Каллума, он пробормотал:

– А может, эти разговоры о том, что солнце их убивает, – просто выдумки? И разве мы не должны были поймать одного из этих демонов живым?

– Мы его и поймали, Дункан, – ответил Каллум.

– Да, конечно. Но мы должны поймать его, а затем отвезти к вождю, чтобы он мог поговорить с ним. Вождь очень хотел посмотреть на одного из этих демонов и поговорить с ним. Пусть он допросит этого зверя, ладно?

– Этот зверь убил четырех наших. И мы получим ответы на кое-какие вопросы, если посмотрим, что происходит с этими демонами при свете дня, верно?

Дункан поскреб свой безвольный подбородок.

– Думаю, вождь хотел бы сам его допросить.

Каллум поморщился и пробурчал в ответ:

– Тогда пусть сам и ловит этих треклятых демонов. Пусть допрашивает тех, которых поймает. А этот демон – наш. Тут поблизости есть еще один той же породы. Возможно, нам следует отвести девчонку к вождю. Да, это отличная мысль. Наверное, вождь захочет узнать, что представляют собой самки демонов.

По спине Гиббона пробежал холодок. Он не мог не думать о том, что случилось с его кузенами Хемингом и Тирлахом, когда их захватили в плен Охотники. Их рассказы о том, что было с ними в плену, возмутили каждого из Макноктонов и вызвали в каждом из них страх, тот самый, что холодными мурашками пробежал сейчас у него по спине. Мысль о том, что Элис предстоит пережить такие муки, заставляла его сердце сжиматься от страха за нее, но страха своего Гиббон не показал ни Каллуму, ни его приспешникам. Этот страх не только доставит им удовольствие, но и навлечет беду на Элис, лишенную его защиты. Ему стало немного легче, когда он напомнил себе: Элис шесть лет избегала пленения, спасая не только свою жизнь, но и жизнь детей.

– Вы пытались поймать эту женщину шесть лет, – сказал Гиббон. – И у вас ничего не вышло. Почему же вы уверены, что сейчас у вас получится?

В ответ на эти слова Гиббон получил еще один пинок в бок, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не поморщиться от боли, ибо он отчетливо слышал, как хрустнуло от удара ребро.

– Уверены, потому что ты нам расскажешь, где найти эту суку.

– О нет, ошибаешься. Она была не слишком довольна приемом, который вы оказали ей, когда она была у вас в гостях.

– Она и ее мерзкое отродье должны умереть, – заявил Каллум. – Их поймают и доставят к нашему вождю.

– Какому именно вождю ты собираешься отдать своего сына?

– Это чудовище не мой сын! И я не настолько глуп, чтобы называть тебе имя нашего вождя. А ты должен сейчас понять вот что… Когда будешь умирать, ты будешь знать, что твоя женщина и ее гнусный ублюдок в наших руках. И я думаю, ты можешь догадаться, как она будет наслаждаться гостеприимством нашего вождя.

Сказав это, Каллум резко развернулся и направился к костру, горевшему посередине поляны. Остальные трое молча последовали за ним. Гиббона очень тревожила та уверенность, с какой говорил Каллум о поимке Элис. Ведь Охотники шесть лет безуспешно гонялись за ней по всей Шотландии. Почему же теперь они так уверены в том, что смогут поймать ее в ближайшее время? Гиббон раз за разом задавал себе вопрос, однако не находил на него ответа.

И тут в голову ему пришла ужасная мысль: «Как же я раньше не понял?! – мысленно воскликнул Гиббон. – Ведь я теперь приманка для Элис!» Да, теперь они использовали его точно так же, как использовали одинокого Охотника, когда заманивали его в ловушку. А Элис, если отправится ему на выручку, тоже окажется в плену. И если она действительно угодит в лапы Каллума… О, это гораздо хуже, чем остаться в одиночестве, потому что тогда у нее уже не будет надежды на спасение. И все из-за него, из-за Гиббона, из-за его легкомыслия…

Как ни старался Гиббон отогнать жуткие образы, что услужливо подсовывало ему воображение, в памяти то и дело всплывали рассказы братьев о зверствах Чужаков, об издевательствах над плененными Макноктонами. Только на этот раз видел он не Тирлаха и Хеминга, а Элис в цепях. Видел ее нежную кожу, изуродованную шрамами и синяками после бесконечных побоев.

Но хуже всего, если те Чужаки, которые держали в плену его кузенов, успели до своей смерти сообщить об открытиях, касавшихся чудодейственного влияния крови Макноктонов на смертных. И если тому вождю, которому Каллум обязался доставить живых Макноктонов, известно о целительной силе крови Макноктонов, тогда Элис грозит жуткая участь. Тогда ей суждено провести в цепях долгие годы, пока кровь ее будет подпитывать своей силой этих чудовищ. Но даже если эти люди не знают о чудодейственной силе ее крови, то все равно они превратят жизнь Элис в ад. Они будут пытать ее, чтобы разузнать о Макноктонах как можно больше. И очень может быть, что они все-таки узнают то, что сами Макноктоны узнали лишь совсем недавно, узнают о том, что кровь Макноктонов, выпитая Чужаком, даст ему сил и прибавит многие годы жизни. Правда, вождь Кэтал надеялся, что тайна эта похоронена вместе с теми, кто когда-то пленил Хеминга и Тирлаха, но теперь…

При мысли о том, что Элис превратят в источник крови и в этом качестве будут использовать многие годы, Гиббон едва не взревел от гнева и боли. Впервые за долгое время ему захотелось молиться. Он молился о том, чтобы свершилось чудо, чтобы у него вдруг появились силы, и он смог разорвать свои путы и уничтожить тех, кто захватил его в плен, тех, кто собирался терзать женщину и ребенка долгие-долгие годы… И он молился о том, чтобы у Элис хватило ума держаться от него как можно дальше.