Золотое кольцо Галактики

22

Соня Белозерова

Есть пункты на маршруте, давно обкатанные, привычные, любимые туристами, и в то же время вызывающие нервный тик у агентов. И глядя на программу развлечений на Эсте, я всерьез размышляю, не наведаться ли мне в медблок за успокоительным заранее.

Спутник газового гиганта, достаточно комфортный для землян и перспективный для колонизации, Эста при всей своей современности и благоустроенности в то же время носила ярко выраженный национальный колорит одного из народов Земли-0. И жители Эсты свою отличность от прочих глобализированных бывших колоний яростно охраняли. Архитектура, костюмы, национальные блюда, а главное – праздники! Фестивали и карнавалы, яркие, красочные, необычные… Историки, правда, утверждали, что от оригинала на деле осталось немного, слишком уж увлеклись жители Эсты пестованием своей уникальности, но специалистов, как обычно, никто не слушал. Придуманный образ нравился туристам, те приносили деньги, а что еще нужно?

– Уважаемые пассажиры, посадка на шаттлы начинается через тридцать минут.

На посадочной палубе царит радостное оживление. С визгом носятся дети, едва не сбивая с ног остальных пассажиров, от разноцветных женских платьев рябит в глазах. Мы прибываем как раз в разгар недельного карнавала, и вечером отдыхающих ждет маскарад во дворце Основателей – самое яркое, самое массовое и долгожданное событие. Билеты на него раскупаются за несколько месяцев до начала.

– Соня, а ты идешь? – дергает меня за рукав комбеза Таша. Трагедия, что в этот раз на планету ей спуститься не удастся, уже пережита, и теперь она искренне, со всей свойственной ей непосредственностью переживает за меня. В такие моменты хочется благодарить судьбу за то, что свела меня с таким непосредственным и искренним человеком, словно наглядно показывая, что не все такие, как мои знакомые из прошлой жизни. Что веру в человечество терять рано.

– Естественно. Я должна быть рядом, вдруг возникнут проблемы…

– В этом? – ужас в голосе подруги неподделен.

Не могу сдержать усмешки. Таша в своем репертуаре, и я готова к этому разговору. Не первый год знакомы!

– Чем тебе не нравится костюм космонавта? – подшучиваю над подругой, наслаждаясь стремительно сменяющими друг друга эмоциями на ее лице. – Ладно, не паникуй, я подготовилась.

Оно ждет меня в моей каюте – белое, летящее, легкомысленно платье, так непохожее ни на дизайнерские платья из прошлой жизни, ни на комбезы бедной студентки Белозеровой. Сегодня его можно смело назвать униформой, и я позволяю себе эту маленькую вольность – хоть на миг снова почувствовать себя молодой и безмятежной. Девушкой, а не ценным сотрудником, молодым специалистом, человеком, который решает чужие проблемы.

Платье и маска, и пока молчит портком, с которым я, разумеется, не расстанусь, можно поверить, что этот праздник и для меня тоже.

Чедху с семьей мелькает в толпе, но на меня не смотрит, и я тоже выбрасывая из головы и его, и все остальные неприятные мысли.

***

Дворец Основателей кажется скроенным из кружева, так тонка и изысканна резьба. Кажется, сейчас шевельнутся под дыханием ветра ажурные узоры, и в тончайший бежево-розовый батист можно будет завернуться, как в вуаль.

Но местный минерал не уступает в твердости граниту, и от того мастерство умельцев, что возводили эти стены и колонны, вызывает еще большее восхищение. Одно из чудес света сейчас подсвечено множеством огней, что мерцают в ритме, заданным невидимым дирижером. Он рулит праздником, задает темп и настроение, и создает особое волшебство, которое можно ощутить только здесь, на Эсте, сотканное из единства музыки и танца, света и тени, незнакомых терпких ароматов…

И получает за эту магию без магии немалые деньги, но думать об этом сейчас не хочется.

Статуи, изображающие Основателей, первых поселенцев, ступивших на почву Эсты, огромные, в два человеческих роста, из того же бежево-розового минерала, взирают на разноцветную толпу, кружащуюся в танце, с одобрением.

Стакан сока местного фрукта приятно охлаждает и чуть кислит, закуски на столах по периметру легкие, на один укус, но их много, и некоторые из моих отдыхающих так и курсируют вдоль столов, устраивая себе праздник живота. За них я спокойна как никогда – найти приключения у фуршетного стола, у всех на виду, сложно. На случай внезапных пищевых аллергий рядом дежурят медики, а официанты в обязательном порядке обучены азам оказания первой помощи.

Музыка подхватывает, и кружит, кружит, мелькают перед глазами краски, и внезапная свобода пьянит не хуже вина, которого я сегодня не попробую ни капли. Зачем, если и без того кружится голова, если беспричинно хочется смеяться и петь?

Кружащаяся в танце толпа увлекает меня в фантастический водоворот из разноцветных платьев и хмельных улыбок, и скоро становится плевать, что я не знаю движений, что вокруг незнакомцы в масках, напротив – так хорошо мне не было никогда, ни в одной из моих жизней. Подол платья струится вокруг ног, волосы растрепались, но даже это не портит настроения, напротив, липнущие к влажной от пота шее пряди только добавляют градус безмятежности, в которой я купаюсь, как в пузырящемся джакузи.

А ведь могла остаться в гостинице, была такая мысль… Какая глупость!

– Кто ты сегодня, Маска? – спрашивает незнакомец, который кружит меня в очередном танце. Его руки крепко держат за талию, и я чувствую их жар сквозь тонкую ткань. Но, против обыкновения, чужие прикосновения не вызывают отторжения.

– Разве обязательно быть кем-то? Просто Маска. На просто празднике.

Незнакомец чему-то улыбается. Его лицо скрыто серой полумаской, даже глаз толком не рассмотреть, и от того изгиб мужских губ притягивает взгляд куда сильнее, чем следовало бы.

– На маскараде обычно выбирают себе образ. Забавная игра, угадать, кто и почему выбрал свой образ.

– Кто и почему? Разве это важно? Маски – просто забавная традиция, – мы кружимся по залу, музыка грохочет, и чтобы продолжать говорить о пустяках, приходится почти прижиматься к партнеру. И мне жарко уже не только от танца.

Наверное, это гормоны. Все же права Таша, которая не первый год твердит, что нельзя полностью отдаваться учебе, а после работе. Если не давать воли личной жизни, однажды она сама решит взять свое.

– Не только, – очередное па, и я откидываюсь назад, почти касаясь кончиками волос плит, которыми выстлана площадь. Полностью доверяю себя незнакомцу, его сильным рукам, и от этого захватывает дух, так что следующие его слова я слышу сквозь шум крови в ушах. – По костюму можно многое понять о человеке. Надевая маску, мы открываем себя настоящих.

Шаг-шаг-поворот, и по спине бегут мурашки, но прекращать этот затягивающий, как водоворот, танец не хочу ни мгновения. Я принимаю чужую игру:

– В таком случае я… Свобода! – Подол обвивается вокруг ног, и в этот момент я действительно чувствую себя свободной, как никогда, птицей над морем, листом на ветру, никому и ничем не обязанной, ни к чему не привязанной. – А кто ты, Маска? Серый волк?

Он улыбается, шире, демонстрируя здоровые белые зубы, объект страданий стоматологов, и шепчет, обжигая дыханием неожиданно чувствительное ухо:

– Я – Тень. Всегда лишь тень…

Что-то странное чудится в его интонациях, но я не успеваю сосредоточиться на них. Мы внезапно оказываемся за одной из ажурных колонн, в обманчивой тени, куда почти не дотягивается цветная иллюминация. Иллюзия уединенности пьянит, хотя карнавал все еще вот он, сделай шаг и окажешься снова в кругу танцующих.

Губ касается чужое дыхание, и я, все еще легкая и воздушная, празднично-легкомысленная, пьяная от ощущения праздника, подаюсь вперед.

Сама, опять сама, собственными руками творю глупости, за которые потом будет стыдно, но здесь и сейчас нет ничего более правильного, чем этот мужчина, чьего имени я не знаю, зато руки, губы, запах, движение мышц под тонкой серой рубашкой словно родные, дарящие ощущение возвращения домой. И от этого контраста кружится голова.

Вибрация порткома на предплечье оказывает эффект сродни стакану холодной воды.

Хлопаю глазами, пытаясь понять, как я оказалась в темном углу, целующаяся непонятно с кем. И ведь на алкоголь не спишешь, ничего кроме сока на пила!

– Работа не оставляет в покое даже на празднике? – шепчет незнакомец в маске, чуть касаясь губами мочки уха, и по спине вновь бегут мурашки. Снова. Ну что ты будешь делать!

Неимоверным усилием беру себя в руки и отстраняюсь.

– Как всегда, ничего удивительного, – улыбаюсь натянуто и делаю шаг назад. Тут же становится холодно, и автоматически ищу глазами скрытый неподалеку кондиционер, забыв на мгновение, что площадь перед дворцом открыта всем ветрам. Волшебство развеивается стремительно, оставляя после себя лишь легкое сожаление и острую неловкость.

Вибрация на предплечье снова напоминает о реальности, и в этот момент я порткому даже благодарна. И моим замечательным отдыхающим, которые опять чем-то недовольны, и тем не дали мне наделать глупостей.

Разворачиваю входящее сообщение я уже на бегу, поставив мысленно себе пометку заняться личной жизнью, когда вернемся из рейса. Ну их, такие приключения…

А потом мне становится не до личных проблем, потому что присутствие мое требуется не где-то, но у пункта медицинской помощи. И это очень-очень плохо.

Смуглые и неприлично привлекательные медики суетятся возле бледной, часто дышащей женщины, но ей явно не до любования местными жителями. Мягкий браслет-диагност, что охватывает ее запястье, тревожно попискивает, и моих скудных познаний хватает, чтобы понять, что это не ложная тревога.

Спутник женщины, про которого было известно, что он давно и счастливо женат, а его супруга с детьми остались на тихой и безопасной родной аграрной планете, слишком взволнованно для простого знакомого суетится рядом. Но персоналу не положено интересоваться личной жизнью клиентов. Никого это, конечно, не останавливает… Но вслух никто и не признается.

И сейчас этот человек готов порвать за свою спутницу всех попавшихся словно за родную супругу, а то и похлеще. Тщательно уложенные перед праздником волосы взъерошены, одежда в беспорядке, а на меня обрушивается шквал почище бури на Лазурите:

– Вы утверждали, что меню проверено! Что все безопасно!

– И даже разослали на порткомы списки блюд, которые потенциально могут оказаться аллергенами, с припиской, что их вы пробуете на свой страх и риск, – твердо ответила я, сразу разграничивая зоны ответственности. Сообщение невозможно было закрыть, если не нажать “Ознакомлен и согласен”.

Бюрократия иногда спасает, признаю это при всей моей нелюбви к ней.

– Вы же не думаете, что мы могли так глупо испортить себе отдых?! Мы ознакомились со списком, и даже не подходили к блюдам из него! У Марты слабый желудок, она бы не стала так рисковать!

Бледная женщина слабо кивает, соглашаясь со словами своего защитника, пока ей в вену вливают лекарство.

– Экспресс-анализы будут скоро готовы, – влезает в разговор смуглый медик с длиннющими черными ресницами, гроза девичьих сердец, вот только внутри ничего не екает, хотя всего несколько минут назад внутри танцевали ламбаду целые стаи пресловутых бабочек.

Вот что рабочий стресс-то с тонкой душевной организацией делает! Обрубает любые намеки на устройство личной жизни на корню!

– Как скоро? – брюзжит недовольный клиент, но его спутнице на глазах становится лучше, и скандал медленно теряет накал. Мысленно выдыхаю. Да, нервы мне и юристам “Млечного пути” эта парочка еще потреплет, но самого страшного не случилось.

Останется ли что-то от моей нервной системы к концу этого полета?..

Второй медик, не менее сногсшибательный, чем первый, тем временем внимательно изучает данные, которые поступают на его портком с браслета-диагноста, и хмурился все сильнее. Под его суровым взглядом воспрядшая было Марта съеживается, и я вместе с ней, хотя пока что не понимаю, что происходит.

– Острая аллергическая реакция на алкоголь, – сурово произносит знойный красавец с заметным местным акцентом. – Вы в курсе своей аллергии?

Марта испуганно кивает головой.

– Разумеется! И всегда внимательно изучаю состав блюд и напитков! И сегодня точно не пила ничего алкогольного, я же не враг себе!

Медики переглядываются и начинают дотошно выспрашивать все, что их пациентка сегодня ела, пила или даже нюхала. Рядом недовольно пыхтит ее спутник, бросая испепеляющие взгляды на всех по-очереди, а я отправляю сообщение ответственному за наш рейс со стороны Эсты. Они тоже должны быть в курсе инцидента. Пусть не только у меня болит голова!

Методом тщательного перебора все же удалось выяснить, что единственное, что могло теоретически вызвать такую реакцию, это… сок. Тот самый местный сок с приятной кислинкой, которым я наслаждалась в начале вечера.

– Конечно, технология производства такова, что сырье подвергается сбраживанию, однако количество алкоголя столь ничтожно, что напиток даже к слабоалкогольным не относят, – объясняет нам первый медик. Рядом стоит еще один не менее роковой красавец, тот самый, который отвечает за благополучие наших туристов со стороны Эсты, и нервно мнет в руках блестящую маску. От той, что еще недавно казалась произведением искусства, остается лишь невнятная мятая тряпочка. – Он у нас рекомендован как детское питание, один из вариантов прикорма!

На лице медика написано искреннее возмущение. Еще бы, прилетели тут какие-то, и посмели не оценить едва ли не национальное достояние, более того, требуют внести его в перечень потенциально опасных продуктов.

– Процент алкоголя в напитке сравним с… кефиром, – добавляю я, разобравшись. Вроде бы оба пассажира должны быть знакомы с этим продуктом. Мужчина с аграрной планеты, а женщина эдемка, но и на Эдеме можно найти такую экзотику, как кефир. – Похоже, индивидуальная реакция. Ну или эдемцы в принципе более восприимчивы к химическому составу сока. Я и сама…

Обрываю фразу на полуслове, вспоминая легкий туман в голове и воздушную легкость во время танца и позже, за колонной… Пытаюсь отогнать горечь разочарования, нет для него никакого повода, но настроение безвозвратно испорчено.

Марта со спутником возвращаются в гостиницу, на сегодня праздник для них окончен. Я остаюсь улаживать вопросы с местными, но не обращаю внимания ни на музыку, ни на огненное шоу. Конфликт удалось замять, Марта, счастливая уже тем, что осталась жива, отказалась от претензий, а мужчине, давно и счастливо женатому, не с руки светить имя в скандале.

Я же не могу перестать думать, что не было никакого волшебства. Лишь непереносимость привыкшего к выхолощенным эдемским продуктам организма местных “почти” безалкогольных напитков. Словно показали что-то очень желанное, недостижимое, а потом отобрали.

Глупо, Соня, очень глупо.