Золотые дни

Глава 20

Фронтир 1770 год

Четыре года спустя

— Харкорт, — сказал полковник Уэллмен, — я хочу, чтобы вы нашли… как ни неприятно мне это говорить, ее жениха. Проклятый дурак позволил индейцам похитить его.

— Которым именно? — спросил Ангус.

— О чем вы?

— Какому племени индейцев он позволил себя похитить?

— Я-то откуда знаю? Эти дикари — ваша работа, а не моя. Я знаю только, что этот глупый мальчишка исчез, а моя дочь рыдает сутками напролет. Скажите, Харкорт, вы понимаете женщин?

— Совсем не понимаю, — честно ответил Ангус.

— Я сосватал свою дочь за мужчину, а она предпочла никчемного мальчишку. Какого-то там Мэтью Олдриджа. Когда я услышал, что на дилижанс, на котором он ехал, напали индейцы, мне очень хотелось сказать ей, что мальчишка погиб. Но она была там, когда мне об этом сообщили, поэтому ей известна правда.

Ангус никак не прокомментировал слова полковника. Он давно научился тому, что в армии никому не стоит сообщать свое мнение, а в особенности этому надменному хвастуну полковнику Уэллмену. Но поскольку Ангус не был военным, Уэллмен считал, что может вести себя с ним раскованнее, чем с другими, и говорить все, что вздумается. Из-за этого Ангусу приходилось часами выслушивать лекции Уэллмена на самые разные темы, начиная с того, чем кормить лошадей, и заканчивая тем, как распоряжаться собственной жизнью.

Единственной слабостью Уэллмена была его хорошенькая юная дочь Бетси. Если верить ему, она была добродетельна, скромна и нуждалась в постоянной защите. На самом деле она была маленькой потаскушкой, беззастенчиво пользующейся положением своего отца, чтобы третировать любого мужчину, осмеливающегося сказать ей «нет». Дважды она подкатывала к Ангусу. В первый раз он был с ней вежлив, но во второй сказал, что отведет ее к полковнику и расскажет ему правду. После этого она оставила его в покое.

Мужчины, которые поспешили воспользоваться тем, что она предлагала, жили в постоянном страхе разоблачения. Ситуация осложнялась тем, что отцом девушки был комендант форта. За три года пребывания в форте Ангус успел хорошо изучить местные нравы. Пару раз он своими глазами видел, как Бетси со слезами на глазах жаловалась отцу, что к ней пристает такой-то солдат. Правда, жаловалась она уже тогда, когда у бедняги отпадала охота к ней приставать. Бетси не прощала тех, кто к ней охладевал, и угрозы превратить в ад жизнь того, кто отказывался плясать под ее дудку, не были пустыми. Вначале все, как правило, шло хорошо. Очередному избраннику нравилась ненасытность Бетси, но когда из-за нее он начинал опаздывать на строевую подготовку, когда она чуть ли не каждую ночь приходила в казарму и закатывала слезливые истерики, допытываясь, не разлюбил ли он ее, тогда терпению несчастного приходил конец, и он пытался порвать с ней. Бетси шла к отцу, врала ему с три короба, и парня отправляли туда, откуда еще ни один не возвращался живым.

Но все это было до того, как в форт прибыл капитан Остин. Он был низкорослый, коренастый, уродливый, подлый и понятия не имел о том, что такое жалость или снисходительность. Он недавно приехал из Англии, все его предки до четвертого колена были солдатами, и для него существовало только одно правильное мнение — его собственное. Но после того как Остин застукал Бетси, когда она в два часа ночи кралась под носом у патруля в казарму, он решил положить этому конец. Он сказал ее отцу, что Бетси так красива, что он боится, как бы ее девственность не отнял кто-то из солдат. На окна ее спальни установили железные прутья. Когда Бетси начала строить глазки красивому молодому солдату, только что прибывшему из Северной Каролины, Остин заметил это и тут же перевел солдата в другое подразделение.

Вся эта эскапада немало забавляла как солдат, так и вольнонаемных, которых тут звали фронтирьерами. Фронтирьеров в форте было четверо.

Но все немало удивились, когда полковник Уэллмен сказал кому-то, что он хочет выдать свою дочь за капитана Остина. Бетси же заявила, что она скорее выйдет замуж за самого дьявола.

Теперь Ангус услышал, что у Бетси появился английский жених.

— Он — полное ничтожество! — сказал полковник Уэллмен. — Ровным счетом ничего не стоит. Младший сын богача, но он ничего не получит. Ни пенса! Он собирается стать священником. Вы можете представить мою дочь замужем за священником?

Ангус решил, что лучше не отвечать на этот вопрос. Как всегда, Уэллмен был при полном параде, в красном мундире. Здесь шутили, что военная форма была чем-то вроде татуировки на его коже.

Что касается одежды Ангуса, то она была типичной для жителя фронтира. Вся из оленьей кожи, легкая, надежная, она защищала его от дождя, снега, ветра и холода, что было важно, потому что большую часть времени он проводил на свежем воздухе; Он следил за тем, чтобы соблюдались границы. Жадные американские поселенцы не должны были покушаться на земли, которые по указу правительства принадлежали индейцам, а индейцы не должны были покушаться на имущество и жизни поселенцев. К тому же тут все еще околачивались несколько озлобленных французов. Война между индейцами и французами закончилась восемь лет назад, но некоторые французы продолжали считать, что земли к западу от Аллеганских гор принадлежат им.

— Вы хотите, чтобы я разыскал ее жениха? — уточнил Ангус.

— Да. Нет. Он нужен ей, а не мне. С чего бы такой отважной девочке, как моя дочь, понадобился женоподобный, никчемный, трусливый тип? — Уэллмен махнул рукой. — Капитан Остин сказал, что его забрали к западу отсюда, так что найдите мальчишку. Возьмите нескольких людей и отправляйтесь туда, где находится то, что от него осталось. Такие, как он, тут долго не живут.

— Мак, Коннор и Уэлш, — быстро назвал Ангус.

Большинство солдат были англичанами, а Коннор и Уэлш родились в Америке. Мак — Александр Макдауэлл, которому исполнилось тридцать шесть, — был самым старшим из рекрутов. Его неоднократно повышали в звании, но ровно столько же раз понижали за дерзость. Сейчас он ходил в звании капрала, и, судя по тому, как на него поглядывал Остин, вскоре ему предстояло опуститься до рядового. Ти-Си Коннор и Нафтали Уэлш были молоды и красивы и прибыли в форт недавно. Поскольку Бетси уже положила глаз на обоих, жизнь их долго не продлится, если им не помочь.

Уэллмен подозрительно прищурился:

— А вы не хотите взять с собой людей поопытнее?

— Нет, — сказал Ангус.

В дальнейшие объяснения он пускаться не стал.

Уэллмен пристально взглянул на Ангуса, словно пытался понять, что у него на уме, но спрашивать ничего не стал. Ангус не был военным, не был англичанином, а по мнению Уэллмена, это означало, что понять его невозможно.

Ангус терпеливо ждал, пока его отпустят. Он хорошо знал, что полковник был ярым сторонником безукоризненного выполнения приказов, и потому старался делать все, чтобы избегать неприятностей. Вообще-то Ангус не любил подчиняться приказам, но возбуждать подозрения ни к чему. Он не хотел, чтобы кто-то стал наводить о нем справки, и выяснил, что некий Ангус Мактерн разыскивается властями за похищение человека и воровство.

— Чего вы ждете? — спросил Уэллмен так, словно Ангус стоял тут от нечего делать.

Ангус стиснул зубы и повернулся до того, как полковник успел увидеть его искаженное гневом лицо. Ангус знал, что ему придется мириться с полковником и с этой работой еще год или два, а потом Джордж Мерсер, представитель компании Огайо, вернется из Англии с грантом от короля, и тогда Ангус станет одним из тех, кому дадут на новой территории тысячу акров земли. Все, что ему нужно делать, так это держать рот на замке и подчиняться правилам, установленным англичанами, тогда он сможет жить спокойно. Это было не совсем то, чего он хотел от жизни, без Эдилин ничто не будет таким, как он хотел, но это — лучшее, на что он мог рассчитывать в данных обстоятельствах.

Он вышел из кабинета полковника на теплое весеннее солнышко и увидел, что Мак вместе с Коннором и Уэлшем уже ждут его. Ангус посмотрел в сторону казармы и увидел капитана Остина. Тот криво усмехнулся и вошел в здание. Капитан знал, что за приказ отдал Ангусу полковник. Будь он неладен, подумал Ангус. Он терпеть не мог, когда о нем слишком много знали. Если Остин много знал об Ангусе, то, вероятно, знал и то, что он от кого-то прячется.

— Ты хочешь взять нас? — спросил Мак.

Все жаловались на то, что у Мака такой сильный акцент, что его невозможно понять, но Ангусу нравилось, как он говорил. Этот акцент напоминал ему прохладные холмы Шотландии и семью. Ангус понимал, что у Мака тоже хватает секретов.

— Я все расскажу по дороге, — сказал Ангус.

Уэлш и Коннор совсем недавно стали солдатами, и они смотрели на Мака в ожидании приказа. Он махнул головой, чтобы они садились на коней и выезжали за ворота.

И часом позже все четверо углубились в лес. Уже не одно столетие люди путешествовали по этим местам, но так и не удосужились составить карты. Для Ангуса и Мака, привычных к почти необитаемым просторам Шотландии, эта страна представлялась благословенным краем, но Коннор и Уэлш с опаской оглядывались по сторонам.

— И что на этот раз задумал Уэллмен? — спросил Мак, оглядываясь на молодых солдат, ехавших позади.

Молодежь слегка приотстала. Уэлш и Коннор выглядели так, словно с минуты на минуту ожидали вооруженного нападения индейцев, или боялись, что их атакуют медведи гризли. Они все слышали захватывающие истории зверобоев, которые приходили в форт продавать мех, об их схватках с дикими зверями и еще более дикими людьми.

Ангус перешел с английского акцента, на котором говорил с солдатами, на родной шотландский.

— Бетси.

— Что на этот раз? Она обрюхатила кого-то из парней?

Ангус засмеялся:

— Если бы такое было возможно, она бы так и поступила. Нет, похоже, она обручена со священником.

— Да спасет нас крестная сила! — воскликнул Мак. — Если она выйдет замуж за церковника, Господь убьет их обоих ударом молнии.

— Я больше опасаюсь того, что его зарежет Остин.

У Остина была кличка Складной Нож, прилипшая к нему еще до того, как он появился в форте. Несколько солдат служили под его командованием во время Семилетней войны. Они видели, что своим ножом творил Остин с телами пленников.

— Не завидую тому, кто оказался обручен с девицей, которую Складной Нож хочет сделать своей женой.

— Вот и я об этом, — кивнул Ангус и рассказал Маку о похищении жениха Бетси. — Если он все еще жив, я хочу предупредить его.

— Насчет Остина или насчет Бетси?

— Насчет обоих, — сказал Ангус. — Но если он в нее влюблен, что бы я ни сказал, значения не имеет.

— Знаешь по опыту? — спросил Мак.

Он дразнил его, но на лицо Ангуса легла тень. Все знали, что Ангус Харкорт не сплетничает и ни с кем не говорит о своем прошлом, даже не рассказывает, где родился и вырос. Мак знал, что Харкорт — не настоящее имя Ангуса, но зачем приставать к человеку с расспросами? Захочет — скажет, а не захочет — значит, на то есть причины.

Ангус кивнул в сторону молодых солдат:

— Остин знал, что я выберу этих двоих, потому что Бетси положила на них глаз.

— И они тоже на нее засматриваются.

Мак обернулся в седле, чтобы взглянуть на новобранцев. Ти-Си Коннор был высоким, широкоплечим, красивым. Он был из тех, кто предпочитает слушать, смотреть и помалкивать.

Нафтали Уэлш не был красавцем, но зато он был душой компании, весельчаком и балагуром, и обладал густой гривой ярко-рыжих волос и яркими, искрящимися озорством голубыми глазами. Он смеялся и пел скабрезные песни. Как-то раз Остин устроил для солдат марш-бросок на двадцать пять миль, после чего ноги у всех оказались стертыми в кровь. Солдаты кляли отвратительную еду, жару и поговаривали о том, чтобы сбежать отсюда к черту, но Нэпе, как его тут прозвали, затеял игру, придумывая для Остина самое страшное наказание. В конечном итоге победил Ти-Си, который придумал замысловатую историю о растении. Это растение ело людей. Когда рассказ закончился, солдаты забыли о натертых ногах и настроение у всех заметно улучшилось.

После этого новички стали пользоваться популярностью. Нэпс — за его чувство юмора, а Ти-Си — за рассказы, если его удавалось уговорить. Удавалось это нечасто, и всегда в этих сказках присутствовали растения, вытворявшие чудеса.

— А еще он знал, что ты выберешь меня, — сказал Мак. — Хотелось бы знать — почему?

— Может, потому, что он тебя ненавидит?

— Да, это верно! — с веселым удивлением согласился Мак. — Я знаю об армии больше, чем он, и меня больше уважают солдаты.

— А еще ты умеешь метать нож лучше, чем он, — добавил Ангус. — Он не любит тех, кто в чем-то его превосходит. И тех, кто больше нравится женщинам.

— Особенно маленькой кокетке, которая ему нужна.

Мак покачал головой:

— Ума не приложу, как она до сих пор не забеременела?

— Если бы она забеременела, ее папаша убил бы того беднягу.

— Заставил бы на ней жениться, а потом убил, — сказал Мак.

— Кто-нибудь из вас знает, куда мы едем? — спросил у них за спиной Коннор.

— Дети! — пробормотал Мак и бросил через плечо: — Мы вам скажем, когда доберемся до места. А до той поры заткнитесь!

— Ты понял, что он сказал? — спросил Нэпс у Ти-Си.

— По-моему, он велел тебе замолчать, он скажет, где тебе предстоит умереть.

— Мрачные у тебя шутки!..

— Хотел бы я приехать сюда и взять отростки с вон тех растений.

— Сколько тебе нужно этих отростков? — недовольно пробурчал Нэпс. — Тебе и так уже спать негде. Что ты собираешься с ними делать?

Ти-Си пожал плечами:

— Не знаю. Может, открою музей. Мне бы хотелось научиться рисовать, чтобы передать цвета. Сухие образцы многое теряют из-за того, что тускнеют.

— Неужто ты не хочешь, чтобы с тобой в кровати, кроме растений, было что-то еще? Что-то теплое и живое, вроде Бетси Уэллмен?

— Я думаю, что мисс Бетси отчасти и явилась причиной того, что нас с тобой послали на это задание.

— Бетси? Да при чем тут она? Ты знаешь, мы с ней обсуждали, не пожениться ли нам. Неплохо было бы жениться на дочери полковника.

Ти-Си сорвал пару листьев с куста, мимо которого они проезжали.

— Ты думаешь, полковник позволит своей дочке выйти замуж за сына крестьянина?

— Ты ревнуешь?

— Поскольку мисс Бетси и со мной говорила о свадьбе, я не могу так уж сильно ревновать тебя к ней.

— Ты! — воскликнул Нэпс, и его обычно добродушная физиономия перекосилась. — Послушай! Бетси Уэллмен — моя девушка, а не твоя! И если ты…

— Заткнитесь, вы оба! — рявкнул на них Мак. — Бетси Уэллмен ведет разговоры о свадьбе с каждым пригожим молодым солдатом. Если она и хочет выйти замуж, то лишь за то, что у вас в штанах.

Когда Мак снова повернулся к ним спиной, Нэпс прошептал:

— Что он сказал?

— Что день славный и ему нравится слушать, как мы ссоримся.

Нэпс в недоумении заморгал, глядя на Ти-Си, но потом засмеялся:

— Ты прав. Ты слишком ученый для такой девушки, как Бетси, но это не самый серьезный недостаток. У тебя дома есть девчонка?

— Была, теперь нет, — сказал Ти-Си таким тоном, что сразу стало ясно: больше он на эту тему говорить не будет.

— Да поможет мне Господь, но они ссорятся из-за этой потаскушки, — сказал Ангусу Мак. — Я думаю, на привале ты должен вправить им мозги.

— Я? — удивился Ангус. — Думаешь, мне есть что сказать о женщинах?

— Ладно, я скажу тебе, что говорить, а ты им расскажешь. Они тебя поймут.

Ангус улыбнулся:

— Идет.

Какое-то время они ехали молча, и Ангус думал об Остине. Он вызвал всех троих и велел ждать, когда Ангус еще не успел сообщить Уэллмену, кого с собой берет. Остин знал, что Ангус возьмет с собой тех солдат, на которых положила глаз Бетси Уэллмен, чтобы хоть на несколько дней уберечь их от нее.

— Итак, мы должны найти того проповедника, за которого хочет выйти Бетси Уэллмен, и привезти его ей? Остину это не понравится! — покачал головой Мак.

Едва Мак произнес эти слова, как Ангус понял, что задумал Остин.

— Мы едем не туда, — сказал он, развернув коня. — Нам надо ехать к фургону, на котором в форт привозят жалованье.

Мак тоже развернул коня, но не понял, что происходит.

— Фургон с деньгами? Но я думал, что индейцы похитили мальчишку, а не деньги.

— Это Уэллмен так думает. Но если тот мальчишка ехал в форт с востока, то как он оказался западнее форта? Он не проехал бы мимо форта незамеченным.

— Может, одно из растений Коннора его перенесло? — крикнул Мак, но Ангус его не слушал.

Он галопом мчался к дороге, которая вела к дальней оконечности форта. Раз в месяц в форт приходил надежно охраняемый фургон с деньгами. Если парня похитили, то он был в том фургоне. Ангус не был уверен, но догадывался, что его отправили по ложному следу.

Он скакал быстро, и новобранцы за ним еле поспевали. Временами тропа сужалась так, что по ней едва мог пройти конь, но Ангус не останавливался. Он не знал, что задумал Остин, но понимал, что Остин никому не позволит жениться на женщине, которую решил взять в жены.

Ангус оглянулся и увидел, что Мак поспевает за ним без труда, а двое молодых едва держатся в седле. Они не привыкли ездить верхом и уж точно не привыкли передвигаться по звериным тропам.

Через час после захода солнца Ангус сжалился над молодежью и приказал сделать привал. Мак брезгливо покачал головой, глядя, как мальчишки неуклюже сползают с седел. Они натерли себе все, что можно натереть, ноги у них затекли, и устали они донельзя. Пробормотав, что молодежь пошла — сплошь слабаки, Мак пошел собирать хворост для костра, а Ангус отправился в заросли. Вскоре он вернулся с тремя кроликами, которых Мак освежевал, нанизал на вертел и принялся жарить.

— Я больше никогда не смогу ходить, — пожаловался Нэпс.

Его рыжие волосы отбрасывали огненные блики в свете костра.

— Это хорошо! — сказал Ангус. — Возможно, теперь ты будешь держаться подальше от Бетси Уэллмен.

— Еще один ревнивец, — пробурчал Нэпс, скривившись от боли.

Ангус посмотрел на Ти-Си, он помалкивал, но по лицу было видно, что он страдает не меньше Нэпса.

— А ты что скажешь, Коннор? Ты тоже думаешь, что Бетси Уэллмен — любовь всей твоей жизни?

— Мне нравятся женщины, которые умеют читать, — ответил Ти-Си, протягивая руки к костру.

— Не все провели жизнь в классных комнатах, — сквозь зубы проворчал Ангус.

Он говорил с сильным шотландским акцентом.

— Он хочет сказать, — медленно проговорил Мак, так, чтобы его поняли, — что вам стоит держаться подальше от дочери полковника.

— Но… — хотел возразить Нэпс.

— Остин устроит так, что вас убьют, — оборвал Мак.

— Как в Библии, — сказал Ти-Си. Все посмотрели на него в ожидании очередной истории, но Ти-Си лишь пожал плечами: — Царь Давид возжелал Вирсавию и послал ее мужа на заведомую гибель.

Поскольку Ти-Си больше ничего не сказал, все испытали разочарование, и Ангус посмотрел на молодого солдата недобрым взглядом. Ему сказали, что Томас Кэнон Коннор по прозвищу Ти-Си пошел служить в армию из-за несчастной любви, Ти-Си влюбился в девушку из Уильямсбурга, но отец отдал ее в жены богатому старику. С тех пор Ти-Си ездил по стране, собирая образцы растений. Ангус не знал, так ли все было на самом деле, а Ти-Си ничего не рассказывал о своем прошлом.

— Я думаю, нам надо отдохнуть, — сказал Ангус. — Я посторожу первым, потом ты, — он кивнул Ти-Си, — затем Нэпс, а ты, Мак, будешь последним. С рассветом мы снимаемся.

— Вы не могли бы нам сказать, куда мы едем? — спросил Нэпс.

После некоторых колебаний Ангус смилостивился.

— Я думаю, что Остин подстроил убийство жениха мисс Уэллмен.

Нэпс, похоже, не услышал ничего, кроме слова «жених».

— Она уже с кем-то помолвлена?

Ангус покачал головой и послал Маку многозначительный взгляд, мол, эти ребята никогда ничему не научатся.

— Идите спать все. Я разбужу вас, когда придет ваша очередь караулить. — Ангус сурово посмотрел на Нэпса: — И позволь напомнить, что твоя жизнь не будет стоить и пенса, если ты уснешь на посту.

Нэпс посмотрел в темноту и поежился.

— Насчет меня можете не волноваться. Это место так меня пугает, что я вообще не смогу спать.

Через десять минут он уже храпел так громко, что Маку пришлось его пнуть.

На следующее утро, еще до того как взошло солнце, все четверо уже были в седле. Ангус поехал впереди и задал темп, который молодежь едва выдерживала.

— Тот монашек сможет за себя постоять? — спросил Мак, когда они остановились на короткий привал.

— Нет, — ответил Ангус. — Уэллмен назвал его «женоподобным».

— И что это значит? — поинтересовался Нэпс.

— Как девушка, — пояснил Ти-Си.

— Тогда Бетси не составит труда найти парня получше, — сказал Нэпс, вновь переводя разговор на нее.

Ангус хотел было сказать, что он думает о Бетси, но промолчал.

— Поехали. Я знаю, где захватили фургон.

Через несколько минут они вновь были в седле. Наконец Ангус заметил дым и пришпорил усталого коня.

— Возможно, мы опоздали, — бросил он через плечо.

Когда они поднялись на гребень холма, Ангус дал знак остальным остановиться. Он слез с коня и присел на корточки за кустами. Мак подобрался ближе к Ангусу.

Внизу догорало то, что осталось от фургона, рядом лежали тела двух солдат.

— А где остальные конвойные? — прошептал Мак.

— Мне сдается, что Остин приказал охранять фургон только двум солдатам.

— Открытое приглашение ворам, — сказал Мак.

— Ворам и убийцам.

— Ты думаешь, тело священника на другой стороне?

— Я его не вижу, — ответил Ангус, — но я уверен, что оно где-то поблизости. Готов поспорить, что с него сняли скальп. Остин наверняка устроил так, чтобы люди поверили в происки индейцев.

Мак не на шутку встревожился.

— Такая провокация может привести к войне. В фургоне были казенные деньги. Думаешь, Остин стал бы так рисковать из-за Бетси, из-за обычной шлюхи?

— Похоже, Остин на нее запал. Ему нужна Бетси, и, чтобы ее получить, он решил не стесняться в средствах, — сказал Ангус. — Я возьму Уэлша и спущусь к фургону, а ты бери Коннора и заходи с юга. Старайтесь производить как можно меньше шума. Наемные убийцы скорее всего взяли деньги и сбежали, но, возможно, они все еще где-то рядом. Не рискуйте.

Мак кивнул, затем вернулся к молодым солдатам, те присели отдохнуть под деревом, потирая саднящие ноги.

Ангус тихо спустился с холма, прячась за кустами, что росли вдоль тропинки. Уэлш дважды оступился на скользких камнях, и оба раза Ангус молча бросал на него хмурый взгляд.

Когда они достигли подножия холма, Ангус велел Уэлшу оставаться на месте и ждать. Уэлш, судя по всему, обрадовался. Ангус крадучись обогнул горящий фургон и быстро осмотрел лежащих на земле солдат, они были мертвы. Ангус пришел к выводу, что они лежат тут не меньше полутора суток. Возможно, грабители забрали деньги, убили конвойных и похитили парня. Если это так, то Ангус зря поехал сюда. К этому времени парень, если он жив, уже далеко отсюда. Скорее всего искать его надо на территории индейцев, милях в двадцати к западу от этого места, как и сказал Уэллмен.

Ангус спрятался за деревьями и огляделся. Если солдаты мертвы больше суток, то фургон подожгли совсем недавно, и это значит, что с того времени здесь побывал кто- то еще.

Поскольку Ангус ничего и никого не увидел и не услышал, он вышел из укрытия и осмотрел землю вокруг фургона. Он обнаружил нечеткие следы, ведущие к югу.

Неслышно ступая, Ангус вернулся к Уэлшу. Тот по-прежнему сидел под деревом и ждал.

— Тут никого нет, но это место не внушает мне доверия, — прошептал Ангус. — Иди к остальным. Встретимся вон там. Видишь тот большой дуб?

— Я не могу отличить дуб от маргаритки, — проворчал Уэлш.

— Спроси у Коннора. Иди туда, жди меня и не лезь никому на глаза.

— С удовольствием, — сказал Уэлш, поднимаясь на затекшие ноги.

Через тридцать минут Ангус был возле дуба, где его ждали остальные.

Мак протянул ему галету.

— Видел что-нибудь?

— Одному из тех, кто был в фургоне, удалось бежать. На фургон напали четверо, и все они были белыми, у индейцев следы другие. В одном месте трава запачкана кровью. Возможно, там какое-то время лежал раненый, и, возможно, нападавшие решили, что он мертв, и не стали добивать.

— Может, он отполз в кусты?

— Пожалуй, так и есть. Вы двое отдохнули? — спросил Ангус у Уэлша и Коннора.

Они кивнули, и через несколько минут все четверо снова сели на коней. Ангус ехал первым. Он смотрел на землю, он шел по следу раненого.

— Следы ведут к реке, — сообщил Ангус и приложил палец к губам.

Потом спешился, взял коня под уздцы и пошел по каменистой тропинке. Вдалеке слышался шум воды.

В следующую минуту Ангус вышел из-за кустов, и то, что он увидел, так его потрясло, что он просто врос в землю. Остальные трое остановились рядом с ним.

На большом валуне возле реки сидел высокий светловолосый юноша. Его лицо и плечи были залиты кровью. Он, похоже, сам себе пришивал скальп.

Ангус привязал коня к кустам и подошел к раненому.

— Помочь?

— Нет, благодарю. Сам неплохо справляюсь, — сказал незнакомец, окинув взглядом трех солдат рядом с Ангусом. — Я хотел дойти до форта, но кровь залила глаза так, что я не видел дороги.

При каждом стежке, что делал молодой человек, все остальные болезненно морщились. Пальцы у него были длинные и двигались проворно, он стягивал края скальпа и сшивал их.

— Ты часто это делал, парень? — спросил Макс.

— Не на себе, — ответил раненый, изобразив подобие ухмылки, но, поскольку лицо его было залито кровью, ухмылка получилась жутковатой.

— Так что произошло? — спросил Ангус, присаживаясь напротив. — И кто вы такой?

— Мэтью Олдридж. — Он протянул руку для рукопожатия, но она была вся в крови. — Простите. Я умоюсь, когда закончу.

— Давайте помогу, — предложил Ангус.

— Нет! — отказался Мэтью. — Спасибо за предложение, но я бы предпочел сделать это сам. Вы видели фургон?

— Да, — сказал Ти-Си. — И мертвецов.

— Бедняги, — вздохнул Мэтью. — Их убили на месте.

— Кто их убил? — спросил Ангус.

Мэтью сделал еще несколько стежков на своей голове, затем опустил руки, чтобы дать им отдохнуть. Игла на нитке болталась над его правым глазом, и выглядело это жутко.

— Полагаю, все должно было выглядеть так, будто на нас напали индейцы. Однако, насколько мне известно, индейцы не говорят на французском. Из чего следует, что на фургон напали не индейцы, а белые, переодетые индейцами. Наверное, в фургоне, в котором я ехал, обычно перевозят золото?

— А там не было золота? — спросил Ангус.

— По крайней мере грабители его не нашли, — сказал Мэтью и, поднявшись, направился к реке. Он вымыл руки в прохладной воде. — Грабители из-за этого сильно разозлились и всех нас убили.

— Вы хотите сказать, что они выстрелили вам в голову и подумали, что вы мертвы? — уточнил Ангус.

— Да, именно так. Я не знаю, как долго я пролежал там с простреленной головой, но думаю, что большую часть дня. Не знаю, почему я не умер от потери крови. Наверное, кровь у меня очень быстро сворачивается.

— Они пристрелили всех вас и подожгли фургон? — спросил Мак.

— Вообще-то фургон подожгли не они. Его поджег я. Я подумал, что меня будут искать, и поэтому решил подать сигнал.

— Вы сильно рисковали, — заметил Ангус.

Мэтью снова сел и принялся зашивать себе голову.

— Легче делать это на корове, чем на себе.

Все четверо вяло улыбнулись. Он выглядел ужасно. Как может человек, потерявший столько крови, остаться в живых?

— Вы доктор? — спросил Нэпс.

— Нет, простой фермер.

— И вы должны жениться на Бетси? — Голос Нэпса звучал гневно.

— Вообще-то я приехал сообщить ей, что раздумал жениться. Я решил, что гораздо милосерднее сказать ей об этом лично, чем написать в письме.

— Но она рассчитывает, что вы на ней женитесь! — прорычал Нэпс так, словно готов был драться за честь Бетси.

— Я знаю, — кивнул Мэтью. — Удивительное дело, когда я был с ней, все мысли мои были только о любви, но после того, как Бетси уехала, я о ней почти не вспоминал. Мы переписывались, и… Ну, когда читаешь письма девушки и не видишь перед собой ее хорошенького личика — вы понимаете, о чем я, — начинаешь замечать то, чего не замечал раньше.

— Например, что она глупа как пробка? — улыбнулся Мак.

— Именно так! — ответил Мэтью.

— Что он сказал? — шепотом спросил Нэпс у Ти-Си.

— Что он недостаточно хорош для такой девушки, как Бетси, — торопливо перевел Ти-Си.

— Когда я проснулся, солнце на небе было гораздо ниже, из чего я заключил, что с момента нападения прошло несколько часов. Я увидел, что одна из лошадей убежала, поэтому я решил ее отыскать, но тут же потерял сознание. Это было вчера. Сегодня мне удалось поджечь фургон, а затем я пришел сюда, к реке.

— Вы не знаете, куда направились грабители? — спросил Ангус.

— Я плохо понимаю по-французски, я расслышал только фразу «три хорошенькие дочки». Это вам о чем-то говорит?

— Макналти, — хором сказали Ангус и Мак.

Ангус посмотрел на Мэтью:

— Вы можете ехать верхом?

— Конечно. Если вы дадите мне несколько минут, я смою эту кровь.

— Мы не можем терять время, — сказал Ангус. — Кроме того, мне нравится, как вы выглядите, — добавил он, с ухмылкой глядя на Мэтью. — Готов поспорить, что под слоем засохшей крови прячется пригожее лицо.

Мэтью усмехнулся в ответ, продемонстрировав окровавленные зубы:

— Вы ошибаетесь. Я уродлив.

Садясь на коня, Мак обвел взглядом всех четверых.

— Странное дело, но мне сдается, что тут собрались самые красивые парни в форте. Я, разумеется, не в счет. И с чего бы это?

Ангус замер на мгновение, сунув ногу в стремя, а затем перевел взгляд с Мака на Мэтью.

— Остин нас всех тут собрал. И кстати, Мэтью, вас Остин ненавидит особенно.

— Кто такой Остин? — спросил Мэтью, забираясь на коня, на котором уже сидел Коннор.

— Подумайте о самом худшем из людей, с кем вам довелось встречаться в жизни, — посоветовал Ти-Си. — А теперь умножьте это на три. Готово? Так вот, Остин все равно гораздо хуже.

Ангус не мог объяснить, что заставляет его так тревожиться, но предчувствия у него были самые мрачные. Надвигалась беда, и беду эту наслал на них Остин, в этом у Ангуса не было никаких сомнений. И то, что на поиски жениха Бетси отправили именно его, Ангуса, тоже было частью коварного плана Остина.

Если бы Ангус был один, он бы свернул на восток, туда, откуда приехал Мэтью, назад, к цивилизации. И катись все к черту! Но Ангус не мог бросить на произвол судьбы всех этих людей. Допустим, Мак сумел бы о себе позаботиться не хуже Ангуса, но вот Ти-Си и Нэпс — дело другое. Не говоря уже о Мэтью, который был скорее мертв, чем жив. Возможно, брошенная французами фраза о «трех хорошеньких дочках» были обронена специально, чтобы заманить в ловушку спасательный отряд. Ангусу очень не хотелось оставлять на растерзание хищникам двух мертвых солдат, которые были убиты просто потому, что оказались пешками в игре капитана Остина, но времени на похороны не было. Если Мэтью не ослышался, надо спешить, чтобы добраться до хижины Макналти как можно скорее.

— Куда, черт возьми, ты нас везешь? — спросил Мак, стараясь не отставать от Ангуса.

— Срезаем путь! — бросил через плечо Ангус и оглянулся на тех, кто ехал следом.

Он был приятно удивлен тем, что Коннор и Олдридж поменялись местами, и теперь окровавленный всадник правил конем, а Коннор намертво вцепился в раненого.

— Наш бравый Нэпс трусит, как девчонка, — сказал Ангус, кивнув в сторону Уэлша, который с трудом вел коня по скользким, покрытым мхом камням.

Бедный Уэлш очень боялся свалиться с коня, и страх его был вполне оправдан.

— Я поменяю их местами, — ответил Мак, читая мысли Ангуса. — Поезжай вперед, мы тебя нагоним.

— Я буду оставлять метки, — сказал Ангус и в следующую секунду сорвался с места.

Мак велел Коннору поменяться местами с Нэпсом, чтобы Нэпс мог передохнуть. Нэпс, пересев к Олдриджу, обхватил Мэтью за талию, положил голову ему на спину и сказал:

— Ты лучше всех, кроме разве что Бетси!

И все рассмеялись.

Мак ехал впереди, стараясь не отстать от Ангуса. Он знал, где хижина Макналти, но Ангус был знаком с окрестностями куда лучше, чем он. Мак старался идти по следу Ангуса, но сломанные ветки замечал с трудом.

— Там! — кричал ему Ти-Си. — На той кальмии.

Мак смотрел на него так, словно хотел испепелить взглядом.

— На том кустарнике справа, — покорно поправлялся Ти-Си.

Ти-Си с ходу замечал оставленные Ангусом метки. И он сам удивился тому, как быстро освоился с ролью ведущего. Когда Нэпс, все еще держась за Мэтта, протянул руку, чтобы дотронуться до ветки какого-то заинтересовавшего его кустарника, Ти-Си приказал убрать руку.

— Этот куст ядовит! — сказал он. — Без моего разрешения ничего не трогай.

У Нэпса от удивления вытянулось лицо, поскольку за одно мгновение Ти-Си из рядового, такого же, как Нэпс, превратился в командира.

До заката они прошли больше пятнадцати миль, и Мак знал, что они уже недалеко от хижины Макналти, но без Ангуса он туда бы ни за что не полез. Кроме того, на их пути была река с быстрым течением, и он не хотел форсировать реку в темноте.

— Мы станем здесь лагерем и подождем.

— А как же семья Макналти? — спросил Ти-Си, и терпение Мака лопнуло.

Он и так с трудом смирился с тем, чтобы им командовал новобранец. Но сейчас полномочия Ти-Си закончились. Одного взгляда Мака хватило, чтобы Ти-Си молча снял с коня седло и помог разбивать лагерь.

Они как раз успели расседлать коней, когда из темноты появился Ангус.

— Что увидел? — спросил у него Мак.

Ангус смотрел на Мэтта. Лицо его было покрыто кровью, которая запеклась и приобрела бурый цвет.

— У вас есть мыло?

— Конечно, — усмехнулся Мак. — Какое желаете? С запахом розы или лаванды?

Ангус посмотрел на Ти-Си:

— Ты можешь найти что-нибудь, чем он мог бы умыться?

Ти-Си воспрянул духом. Он гордился тем, что его знания и навыки пригодились. Он неслышно докинул лагерь и исчез в темноте.

Ангус сел рядом с Маком.

— Я подошел к их хижине. Я не заходил внутрь и никого не видел, но вокруг хижины следы многих ног. Что- то не так, но я не знаю, что именно. — Он понизил голос и кивнул в сторону Мэтта: — Сказать по правде, я боюсь везти его в форт. Может, он и скажет дочери Уэллмена, что не хочет на ней жениться, но вряд ли это помирит его с капитаном. Остин все равно захочет свести с ним счеты.

Мак только развел костер, но тут же его дотушил.

— Я думаю, нам придется обойтись без костра и без горячего ужина. А завтра…

— Я хочу отвезти Олдриджа на восток. Не думаю, что здесь он в безопасности. А ты приведешь солдат обратно в форт.

— И отдам их на растерзание Остину?

— Объясни им, что в их интересах держаться подальше от Бетси Уэллмен. Если, конечно, им дорога жизнь.

— Ты думаешь, они меня поймут? Меня тут никто, кроме тебя, понять не может, — посетовал Мак.

— А ты постарайся, чтобы тебя поняли. Я поднимусь наверх. Посплю немного. — Ангус окинул взглядом гребень холма. — Не нравится мне все это. Я бы предпочел…

— Я знаю, — сказал Мак. — Воевать с Кэмпбеллами.

Ангус улыбнулся, поднялся на ноги и скользнул в темноту.

Через несколько минут Ти-Си вернулся с еще влажной белой глиной, которую он накопал на берегу ручья. Карманы его были набиты узкими зелеными листьями.

— Нанесите эту глину на лицо, а когда она высохнет, мы спустимся к ручью и смоем ее.

— Эти растения тоже ядовиты? — спросил Нэпс, немного завидуя Ти-Си, пользы от которого было куда больше, чем от него, Нэпса.

Ти-Си отвечать Нэпсу не стал.

— Эти листья помогут ранам быстрее затянуться, — сказал, обращаясь к Мэтту, Ти-Си.

Ти-Си помог Мэтту замазать глиной все покрытые запекшейся кровью участки лица. Когда глина подсохла, Ти-Си отвел Мэтта вниз, к ручью, и помог ему умыться, после чего, свернув листья окопника в жгут, осторожно приложил к глубоким шрамам на голове Мэтта. Затем они поднялись на холм, где их ждали Маки Нэпе. Назначив порядок несения вахты, Мак улегся спать.

Примерно за час до рассвета Ангус спустился к товарищам. Увидев стоящего на вахте Ти-Си, Ангус приложил палец к губам, затем велел солдату разбудить Мака и сниматься с бивака, а сам пошел будить остальных. Мэтт проснулся от одного прикосновения, но Нэпсу пришлось зажать рот, чтобы тот не поднял крик. Через несколько минут все оседлали коней и приготовились покинуть лагерь.

Едва Ангус успел сунуть ногу в стремя, как прогремел первый выстрел. За ним последовала целая серия залпов, многократно усиленная эхом. Лес грохотал.

Нэпс упал. Ангус успел подхватить его, но не смог удержать испуганного коня, и тот убежал.

Выстрелы гремели один за другим. Ангус оттащил Нэпса в относительно безопасное место поддеревьями, а в это время Мак попытался поймать коней. Но лишь конь Ангуса продолжал стоять среди свистящих пуль.

— Лежать! — крикнул Ангус Ти-Си и Мэтту. — Ложитесь на землю и не поднимайтесь!

Ангус думал лишь о том, что должен спасти людей. Он взглянул на Нэпса. Кровь текла из раненого плеча, Нэпс закрыл глаза, но Ангус понял, что рана не опасна для жизни.

— Не шевели рукой, — велел он парню.

Нэпс не открывал глаз, он лишь болезненно поморщился и кивнул.

Низко пригнувшись, передвигаясь мелкими перебежками, Ангус пробрался к Маку, который стоял за деревом с ружьем на изготовку.

— Ты кого-нибудь видишь? — спросил Ангус, перекрикивая грохот залпов.

— Никого, но стреляют с трех направлений.

У Мака хватило благоразумия не подставлять себя под пули. Лошади убежали, и это означало, что пороха у них осталось совсем мало. Если бой будет долгим, то патроны им не помешали бы.

— Друг, — сказал Ангус, — я знаю эти места, так что дай мне минуту, я поговорю с ребятами, а потом мы выберемся отсюда.

Мак не ответил. Он поднял ружье, тщательно прицелился и выстрелил. Вдалеке послышался крик. Мак подстрелил одного из нападавших, но пули засвистели еще быстрее.

По-прежнему согнувшись в три погибели, Ангус побежал туда, где за камнем прятались Ти-Си и Мэтт.

— Вы в порядке?

— В полном порядке, — сказал Ти-Си и выстрелил.

— Больше ранений не было, — доложил Мэтт, перезаряжая ружье.

Теперь, когда стало светлее, Ангус смог наконец разглядеть чистое лицо Мэтью Олдриджа. Он и в самом деле был красавцем с голубыми глазами и крепким волевым подбородком. Ангус увидел уродливый рубец на его черепе и вспомнил, как Мэтт сшивал на себе рану. Этот парень заслуживал лучшего, чем Бетси Уэллмен.

Ангус посмотрел на Ти-Си:

— Ты знаешь, как поет кардинал?[4]

— Да.

— Когда я свистну, как кардинал, вы оба немедленно подойдете ко мне. Вы меня поняли? Прекратите стрельбу — и ко мне!

Оба молча кивнули, после чего Ангус пробрался туда, где лежал на земле Нэпс.

— Я собираюсь перевести тебя в более безопасное место. Идти можешь?

— Конечно, — сказал Нэпс, и Ангус нахмурился.

Он узнал этот тон. Нэпс, пожалуй, был ранен серьезнее, чем подумал Ангус, но он скорее умрет, чем признается в том, что не может идти.

Ангус увидел темное пятно на брюках Нэпса. Когда он прикоснулся к окровавленной ноге, Нэпс сдавленно вскрикнул от боли. Рана в плече оказалась не единственной.

— Я тебя понесу.

— Я могу идти, — возразил Нэпс. — Просто скажи мне, куда идти, и я доберусь.

— Заткнись, — поморщился Ангус, — и не мешай мне!

Наклонившись, он приподнял Нэпса и закинул его к себе на плечо. Бежать с висящим на плече тяжелым парнем было нелегко, но не бросать же Нэпса на произвол судьбы. Ангус бывал в этих местах и знал, что неподалеку есть маленькая пещера. Задача сильно осложнялась тем, что пещера эта находилась почти на середине крутого склона и добраться туда даже без поклажи было непросто.

Ангус карабкался вверх по склону и пытался придумать, что делать дальше. Если он сможет всех отвести в пещеру, они будут укрыты с трех сторон. Ангус успел прикинуть, что стреляли по ним по меньшей мере четверо.

Карабкаясь по крутому склону, Ангус клял себя на чем свет стоит. Это из-за него ранили Нэпса. Это из-за него жизнь людей оказалась в опасности. Он вел себя как последний дурак. Ведь он сообразил, что нападение на фургон — дело рук Остина, и все же завел людей в ловушку. Ангус так торопился прийти на выручку Макналти, что не позаботился о безопасности людей, за которых нес ответственность. Остин, разумеется, сделал все чужими руками, и Ангус догадывался чьими. Остин водил дружбу с торговцами пушниной, зверобоями. Среди них были французы, привыкшие считать здешние места своей территорией, озлобившиеся из-за того, что в результате поражения в последней войне были вынуждены уступить свои земли англичанам.

Если те люди, которые переоделись в индейцев и убили солдат, сопровождавших фургон, были зверобоями, то они знали окрестности даже лучше, чем Ангус. И если они знали, что Ангус направляется к хижине Макналти, то они знали и о том, что Олдридж выжил. Если бы в лесу были солдаты, Ангус услышал бы их, но если то были не солдаты, а зверобои? Нет, заметить, что за ними следят зверобои, Ангус не смог бы. Эти леса — их дом, и у Ангуса против них не было ни одного шанса.

К тому времени как Ангус добрался до входа в пещеру, он почти смирился с тем, что живыми им отсюда не выйти. Из трещины по дальней стене пещеры струилась вода, так что смерть от жажды им не грозила, но еды у них не было, патронов тоже было мало, и, что еще хуже, с ними был раненый. Рано или поздно их все равно выследят, если еще не выследили. Смогут ли они незаметно проскользнуть мимо тех, кто умеет беззвучно ступать по сухим опавшим листьям и слышать и видеть все, оставаясь невидимками? Не раз бывало, что солдаты Уэллмена не догадывались о его, Ангуса, Присутствии, а он находился от них всего в десяти шагах, но коренные жители фронтира еще не на такое способны.

Ангус втащил Нэпса в пещеру и осторожно опустил на землю, но парень все равно застонал от боли. Правая половина его тела была залита кровью.

— Я должен вернуться и привести остальных, — сказал Ангус.

Когда он последний раз укрывался в этой пещере, в углу лежала вязанка сухого хвороста. Закон леса гласил: «То, что взято, должно быть возвращено». По крайней мере они могут развести костер.

— Проклятие! — пробормотал Ангус, спускаясь с холма.

То, что в него никто не стрелял, его отнюдь не успокаивало. Просто те, кто за ними следил, не видели смысла убивать его сейчас. Очевидно, они ждали, пока Ангус приведет в пещеру остальных. Все так, но пещера оставалась их единственным шансом на спасение. Уэлш ранен, Коннор, как, впрочем, и Уэлш, едва умел держаться в седле, Мэтт тоже был не в лучшей форме, так что далеко им не уйти. Нет, решил Ангус, одним им не справиться. Он отведет их всех в пещеру, поручит заботам Мака, а сам отправится за помощью.

Ангус нашел Мака за тем же деревом. Он продолжал отстреливаться, но патроны были на исходе. У Ти-Си и Мэтта патроны, похоже, уже закончились.

— Они стреляют так, словно у них целая бочка пороха, — проворчал Мак.

— Надо отвести людей наверх. Там есть пещера, я отнес туда Уэлша.

— Как он? Совсем плох?

— Не знаю, но, насколько я могу судить, он потерял слишком много крови.

Мак кивком указал в ту сторону, где притаились за камнем Ти-Си и Мэтт:

— Отведи их к нему. Один зашьет раны, другой подлечит растениями. У них получится.

Согласно кивнув, Ангус направился к пещере. Мак двинулся следом. Проходя неподалеку от камня, за которым притаились Ти-Си и Мэтью, Ангус издал звук, отчетливо напоминавший пение красного кардинала.

До пещеры они добирались почти час, потому что приходилось выжидать, прячась за деревьями от шквального огня. Все смотрели на Ангуса, ожидая от него распоряжений, Он отстреливался, пока бежал Коннор, затем перезаряжал ружье и давал возможность перебежать Олдриджу. Мак всегда был последним и всегда неохотно оставлял Ангуса.

Когда они добрались до пещеры, Мэтт сразу же направился к Нэпсу. Ножом он распорол одежду Нэпса, чтобы взглянуть на его раны. Осмотрев раненого, Мэтью вернулся к остальным.

— Пули необходимо удалить, — сказал он, оглянувшись на Нэпса, который лежал на каменном полу и хрипло дышал, превозмогая боль.

— Тогда приступай, — кивнул Ангус. — Вытащи пули и перевяжи его, как сумеешь. Я попытаюсь разыскать лошадей.

Ангус посмотрел на Ти-Си, который изучал мох на стенах пещеры:

— Помоги ему. Делай все, что необходимо.

Ангус прижался спиной к стене у выхода из пещеры. Отсюда он, оставаясь невидимым, мог наблюдать за тем, что происходило снаружи. Мак подошел к нему:

— Ты ведь знаешь, что происходит. Верно, приятель?

— Я думаю, Остин нанял кое-кого из зверобоев, и они хотят нас убить.

— И все из-за какой-то ничтожной девчонки.

— Бывает, что и женщины дерутся из-за мужчин, которые их не заслуживают, — прошептал Ангус, но Мак его услышал.

— Ты, похоже, знаешь, о чем говоришь. Может, еще не поздно все исправить?

— Иногда обстоятельства сильнее нас.

Ангус отделился от стены и направился туда, где Мэтт колдовал над Нэпсом.

— Я пошел, — сказал Ангус.

Ему очень не хотелось оставлять их одних. Мак мог о себе позаботиться, но остальные трое были слишком молоды и слишком неопытны.

— Отсюда до форта путь недолгий, я приведу подмогу.

Ти-Си и Мэтт согласно кивнули, а Нэпс слабо улыбнулся, и голубые глаза его потеплели, словно теперь он был на сто процентов уверен в том, что все закончится хорошо. Но Мак не улыбался. Он понимал, что остается один с тремя новичками, почти без боеприпасов, и лишь один Бог знает, что за люди взяли их в кольцо.

— Это единственный выход, — сказал Ангус. — Ни одному из вас через них не пробиться.

— Да, парень, я знаю, — прошептал Мак. — Береги себя.

— Нужно спешить, — ответил Ангус. — Я не могу ждать до темноты.

— Я знаю, — кивнул Мак. — Иди же. Передай полковнику привет. А если увидишь Остина, плюнь ему в рожу.

— Если что-нибудь случится с тобой или с парнями, обещаю, я его убью.

— Это будет по справедливости, — сказал Мак, и Ангус, в последний раз обведя взглядом солдат, вышел на свет.

Он старался держаться в тени деревьев, прятался за камнями и передвигался как можно тише, но все же чувствовал, что за ним наблюдают. Кто бы в них ни стрелял, они позволили отряду добраться до пещеры, но Ангус сомневался в том, что они позволят ему сесть на коня и ускакать в форт.

Ангус спускался медленно, останавливаясь и осматриваясь, Пригодились полученные с детства навыки. Тогда он научился неслышно ползти по вересковым зарослям, выслеживая угонщиков скота.

Оказавшись в пятидесяти шагах от того места, где они ночевали накануне, Ангус тихим свистом позвал коня. Однако конь отчего-то не появился. То ли Ангусу почудилось, то ли он действительно услышал вдали чей-то смех. Если их противниками действительно были зверобои, то они уж точно могли отличить птичий свист от свиста человеческого.

Ангус шел пешком по берегу реки, пытаясь определить, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться до форта пешком. Три дня, не меньше, подумал он, но если бы он мог украсть коня у кого-то из зверобоев…

Он медленно продвигался туда, где прятались люди с ружьями. Он решил, что почти у цели, когда услышал свист, который ни с чем не спутаешь, свист летящей стрелы. Пригнувшись, Ангус метнулся в сторону, увернулся от стрелы, но поскользнулся на мокрой траве и потерял равновесие. Он попытался ухватиться за дерево, но не смог до него дотянуться. В следующую секунду он почувствовал, что падает с обрыва в реку.

Ангус сильно ударился о воду, но быстро вынырнул, и его понесло течение. Он посмотрел на берег, пытаясь понять, где находится человек с ружьем. Или с луком. Но вместо этого он увидел улыбающегося Шеймаса.

Ангус тряхнул головой, чтобы прочистить мозги, затем вновь посмотрел на берег, но видение исчезло. Там были лишь деревья и трава.

Ангус посмотрел на бурлящую воду и подумал о том, как будет выбираться. Он знал место, где можно перейти речку вброд, но оно было примерно в миле отсюда выше по течению. Ему надо добраться до ближайшего берега и раздобыть коня.

Он передвигался от камня к камню, едва справляясь с течением. Потом ему показалось, что он услышал волынку, и Ангус решил, что ударился обо что-то головой и повредился рассудком. Когда он добрался до берега, у него почти не осталось сил, а ему еще предстояло преодолеть подъем — берег был крутым.

Он ухватился за корень дерева и, подтянувшись, полез наверх. А потом перед лицом Ангуса появилась рука. Ангус так испугался, что едва не выпустил корень из рук, но рука осталась на месте, и знакомый голос произнес:

— Дай руку, парень, и я помогу тебе подняться.

Ангус посмотрел наверх и увидел лицо дяди Малькольма. Очевидно, тот лежал на краю склона на животе. Из-за его спины торчали трубки волынки.

Ангус нащупал углубление в скользком глинистом склоне и уперся в него ступнями, намертво вцепившись руками в корень дерева. Он смотрел на Малькольма, открыв рот.

— Я умер? — спросил он наконец.

— Да, парень, и я здесь, чтобы приветствовать тебя у врат рая. Возьми меня за руку, и пойдем знакомиться с Господом, — ласково сказал Малькольм.

И тут Ангус услышал такой знакомый с детства гогот. Повернув голову, он увидел Шеймаса. Тот стоял у обрыва и смеялся над ним.

Ангус снова посмотрел на Малькольма:

— Теперь я знаю, что ты врешь. Шеймаса никогда не пустили бы в рай.

Схватив Малькольма за руку, Ангус подтянулся и выбрался на ровное место.

— Кто бы мог подумать, что все кончится тем, что мы спасем тебе жизнь! — усмехнулся Шеймас. — Если бы не мы, ты бы сейчас был уже мертв. Странно, что ты с ними не справился. Теряешь хватку, парень. Их было всего шестеро.

— Ты хочешь сказать, что вы вдвоем одолели тех шестерых? — спросил Ангус, все еще не вполне оправившись от потрясения, вызванного неожиданной встречей.

— Нет, — сказал Малькольм. — Я отправился за тобой, а Тэм пошел к пещере, где ты спрятал остальных. Шеймас один разобрался с французами. Один шотландец стоит дюжины французов, как тебе, должно быть, известно.

Шеймас смотрел на Ангуса с усмешкой превосходства.

— Тэм в пещере? — спросил Ангус.

— Да. Чтобы позаботиться о твоих товарищах, — сказал Малькольм. — Ты не хочешь с нами поздороваться?

— Малькольм, я… Я не знаю, как…

— Ах, парень, — смущенно пробормотал Малькольм. — Не плачь. Мы этого не заслужили. Немного доброго виски будет достаточно, чтобы отблагодарить меня.

— Я куплю тебе бутылку, — пообещал Ангус, обняв Малькольма за широкие плечи.

Вся жизнь словно пронеслась у него перед глазами. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он в последний раз видел своего дядю. Ангус помнил, что пытался спасти Эдилин от навязанного ей брака, помнил, как в итоге оказался с ней на корабле, направляющемся в другую страну. Он полюбил Эдилин так сильно, что каждый день без нее отдавался нестерпимой болью. Он представлял ее лицо каждый день, каждый час, он тосковал по ней, он даже мысленно говорил с ней, спрашивал у нее, где она сейчас и что делает.

— Ангус! — воскликнул Малькольм;— Мы-то думали, что ты обрадуешься встрече.

— Я рад, — пробормотал Ангус, но в горле встал ком, и он ничего не смог сказать.

— Где девушка? — спросил Шеймас.

— Какая девушка?

— Та, с которой ты сбежал. Та, у которой ты украл золото.

— Я не… — начал Ангус, но Малькольм его перебил:

— Эй, ребята, не могли бы вы немного повременить с выяснением отношений? Подраться вы всегда успеете. А пока нам надо вернуться в пещеру, Тэм хочет тебя увидеть.

— Да, Тэм, — повторил Ангус, так крепко стиснув плечи Малькольма, что тот даже поморщился от боли. — Ты уложил их всех? — недоверчиво спросил Ангус у Шеймаса.

— Что тут особенного? — Шеймас презрительно хмыкнул. — Выследить их было проще простого.

Ангус не удержался от ухмылки. Шеймас нисколько не изменился, все такой же самонадеянный хвастун. Ангус перевел взгляд на Малькольма.

— Так что ты думаешь об этой новой стране?

— Здесь слишком жарко, — сказал Малькольм. — Не хватает шотландской прохлады. И виски у них — дрянь.

— А еще они думают, что мы — англичане, — добавил Шеймас так, словно это было самым страшным оскорблением.

— С твоим акцентом? — рассмеялся Ангус. — Они в состоянии тебя понять?

— Не многие, — признал Шеймас, и на мгновение в его глазах проблеснуло что-то такое, что Ангус вдруг понял, как Шеймас рад встрече.

— Туда, — сказал Ангус, кивнув в сторону тропинки.

Шеймас стал подниматься, но Ангус не двигался с места.

— Ты должен меня отпустить, парень, — ласково напомнил Малькольм. — Я не привидение, я не исчезну.

— Привидение, — улыбнулся Ангус. — Ты ведь приехал сюда не в гробу, полном опилок?

— Нет, — медленно проговорил Малькольм. — Но почему ты об этом спрашиваешь? Ты так попал в эту страну?

— Нет, — засмеялся Ангус. — Я прибыл сюда как английский джентльмен.

— Расскажи-ка мне все и поподробнее, — велел Малькольм.

— С удовольствием. Но потом.

Глава 21

— Нет, нет, и нет! — сказал Ангус, и каменные стены пещеры откликнулись многократным эхом. — Я не буду этого делать. Я отказываюсь.

Вчера вечером костер сделал пещеру почти по-домашнему уютной. Мак взял коня Ангуса и поехал в форт за подмогой, а Ти-Си, Мэтт и Нэпс остались с Ангусом. Благодаря хирургическим талантам Мэтта и растениям, найденным Ти-Си, Нэпса удалось спасти. Ти-Си давал ему отвар, от которого Нэпса все время тянуло в сон.

Тэм, Шеймас, Малькольм и Ангус сидели вокруг костра и говорили на родном шотландском наречии, непонятном для всех остальных.

Они часами рассказывали друг другу всевозможные истории. Ангус рассказал соплеменникам о том, как он, сам того не желая, помог Эдилин избежать судьбы, уготовленной ее вероломным дядей.

Ангус рассказал сородичам об уродливой жене Харкорта и о том, как она затащила его к себе в постель, но Малькольм заставил его замолчать, спросив о Джеймсе, и Ангус рассказал, как ударил его по голове подсвечником.

— И Эдилин меня побрила, — мечтательно улыбнулся он.

— Она сбрила твою бороду? — спросил Шеймас. — А я-то все думаю, что в тебе не так.

На протяжении всего рассказа Шеймас то и дело качал головой и бормотал:

— Полный фургон золота. Сундуки были полны золота.

Ангус рассказал о том, как надел одежду Джеймса и сел на корабль. Какое-то время он молчал, вспоминая о том времени, что проводил с Эдилин на корабле. Он вспомнил, как шнуровал ее корсет, как дразнил ее, как заставлял смеяться. Он видел это все так ясно, словно она была рядом, словно он мог прикоснуться к ней.

— Ангус! — позвал Тэм, возвращая его к реальности.

Ангус улыбнулся. Тэм здорово вытянулся, стал почти одного роста с Ангусом. Теперь он был уже не тот мальчик, что ходил хвостом за своим старшим кузеном. За четыре года, которые они провели врозь, Тэм успел возмужать. Не потому ли Тэм так быстро вырос, что он, Ангус, уехал? Теперь, когда Ангус перебрался жить в другую страну, Тэм должен унаследовать… И что унаследует Тэм? Кроме ответственности за клан, наследовать Тэму было нечего.

— Я достаточно вас развлек, — сказал наконец Ангус. — Вы же не затем пересекли океан, чтобы слушать мои истории. Зачем вы приехали?

— Мы… — начал Шеймас, но закрыл рот, когда Малькольм сурово посмотрел на него.

— Кенна благодарит тебя за шелковое платье, которое ты ей прислал, — сказал Тэм.

— И как она? — У Ангуса едва не дрогнул голос, когда он подумал о сестре, которая когда-то была для него самым близким человеком. — Сколько у нее сейчас детей?

— Шестеро, — ответил Малькольм.

— Что это вы затеяли? — окинув подозрительным взглядом соотечественников, спросил Ангус. — Как вы вообще меня нашли?

— Это было нетрудно, — сказал Шеймас. — Твой портрет развешан повсюду.

Ангус скривился.

— Это верно, — протянул Малькольм. Он посмотрел на кожаную одежду, что была на Ангусе. — Эта страна тебе подходит.

— Если ты умудришься остаться в живых, — добавил Шеймас.

— Давайте выкладывайте! — воскликнул Ангус так громко, что солдаты у дальней стены пещеры подпрыгнули.

Даже Нэпс зашевелился во сне.

— Дядя мисс Эдилин умер, — сказал Тэм.

— Умер? — переспросил Ангус и, не удержавшись, улыбнулся.

Одним врагом теперь меньше.

— И он завещал все свое имущество мисс Эдилин.

— Хорошо, — сказал Ангус, переводя взгляд с одного на другого, но всё молчали. — Вы хотите купить у нее замок и землю?

— Взять в аренду, — произнес Малькольм.

— Я думаю, она на это согласится.

— Ей не нужны деньги, — сказал Шеймас. — У нее столько рабынь!

— Рабынь? — удивился Ангус. — Не могу представить Эдилин в роли рабовладелицы.

— Он не это хотел сказать, — поморщился Малькольм и выразительно посмотрел на Шеймаса. — Мисс Эдилин имеет… Ну, это…

Он посмотрел на Тэма.

— Она открыла предприятие в Бостоне, которое называется «Подруги поневоле».

Ангус ошеломленно посмотрел на него:

— Ты хочешь сказать, что она открыла… дом для?..

— У тебя мозги в новой стране переклинило? — грубо одернул его Малькольм. — Мисс Эдилин — леди. Думай, что говоришь, парень!

— А не то ты меня отшлепаешь? — улыбнулся Ангус.

Как все это ему знакомо!

— Она продает лучшие овощи и фрукты в Бостоне. У нее свое дело, которое она ведет с помощью бывших преступниц.

— Мне нравится ее вывеска, — сказал Шеймас.

— О чем он говорит? — спросил Ангус.

— Ну, — медленно проговорил Тэм, — у мисс Эдилин действительно довольно соблазнительная вывеска.

— Девушка, — проговорил Шеймас, — крупная, кровь с молоком, с закатанными рукавами. С хорошими мускулами и с… — Он руками изобразил внушительный бюст. — Чертовски красивая женщина!

— Это правда? Эдилин ведет дело?

— Судя по тому, что мы слышали, у нее больше сотни наемных работниц — Только женщины, и она владеет пятью или шестью фермами, — сказал Малькольм. — Когда ты видел ее в последний раз?

— Четыре года, три месяца и двадцать два дня назад, — тут же ответил Ангус и смутился. — Кажется. Точно не знаю. Припомнил навскидку.

— У тебя хорошо выходит припоминать навскидку, — заметил Малькольм, но опустил голову и спрятал улыбку.

— Итак, Эдилин открыла свое дело, — задумчиво проговорил Ангус. — И дела у нее идут неплохо.

— Очень неплохо, — подтвердил Малькольм. — Она зарабатывает много денег, она построила несколько домов для обездоленных женщин. Она многим помогает.

— На том корабле, что привез нас сюда, было девять арестанток, — сказал Ангус, глядя на костер. — Но Эдилин они не нравились. Эдилин наняла одну из них, чтобы она кое-что для нее перешила. Забавно, порой кажется, что ты знаешь человека, а выходит, что ты его совсем не знаешь, Я не могу представить, что Эдилин способна вести дело, и уж точно не представляю, как она наняла женщин вроде тех, с корабля. Она затеяла драку, кровавую драку, с одной из арестанток по имени Табита. Эдилин…

— С крупной девушкой? Симпатичной? — спросил Тэм.

— Да, — кивнул Ангус. — Ты с ней не знаком или знаком?

— Если она та самая Табита, о которой мы слышали, то она управляет фермами мисс Эдилин, — сказал Тэм. — Она управляет всеми фермами и никому спуску не дает.

Ангус от удивления поперхнулся.

— Эдилин и Табита работают вместе?

— А из-за чего они подрались? — спросил Шеймас.

Глаза у него загорелись.

— Из-за бриллиантов, — ответил Ангус и посмотрел на Малькольма и Тэма. — Эдилин и Табита работают вместе! Что стало с миром? Скажите, Эдилин по-прежнему живет с Харриет Харкорт?

— О да! — сказал Тэм. — Харриет ведет все денежные дела компании.

Ангус прищурился.

— Сколько времени вы находитесь в Америке?

— Порядком, — сказал Малькольм.

— Больше трех месяцев, — уточнил Шеймас. — Чтобы найти тебя, потребовалось время. Пойми, это было нетрудно, но время все равно пришлось потратить. Ты знал, что мы могли тебя сдать за тысячу фунтов?

Ангус хотел что-то сказать, но Тэм его опередил:

— Не переживай, насчет Джеймса Харкорта уже позаботились. Его сестра Харриет платит ему, чтобы он держался подальше от мисс Эдилин.

— Что она делает?

— Платит ему, чтобы он ее не трогал, — громко повторил Шеймас, словно Ангус был глухой. — Дает ему откупные. Так довольно часто делают.

— Много же вы успели накопать про Эдилин. Небось все это время только тем и занимались, что шпионили за ней?

Малькольм посмотрел на Тэма, который, в свою очередь, взглянул на Шеймаса, а потом они все трое посмотрели на Ангуса.

— Да, — сказал Малькольм, — именно этим мы и занимались.

— И Эдилин об этом знает?

— Ничего она про нас не знает, — отмахнулся Тэм. — Мы старались не попадаться ей на глаза. И это было нелегко, скажу я тебе, ведь она каждый день разъезжает на этой своей маленькой коляске. Я помню, как однажды утром шел по рынку, и вдруг она идет навстречу. Я испугался, что она меня узнала, но она остановилась и принялась скандалить с каким-то парнем насчет каких-то фруктов. Ей, видите ли, не нравится, когда фрукты швыряют как попало. От этого они, дескать, теряют товарный вид. Она так увлеклась, что меня не заметила.

Эта сценка так живо напомнила Ангусу об Эдилин, что защемило в груди.

— Она?.. Ну, есть ли у нее?..

— Мужчины? — спросил Шеймас, и когда все остальные сурово на него посмотрели, он взметнул руки вверх. — Что с вами такое? Я думаю, надо все ему рассказать.

— Что вы должны мне рассказать? — нахмурился Ангус.

— Мы тут поговорили с одним нотариусом, — пробурчал Малькольм и повернулся к Тэму: — Расскажи ты.

— Мы подумали, что раз мисс Эдилин такая богатая, мы сможем убедить ее вернуть нам земли Мактернов. Вряд ли они ей нужны. Эта земля ничего для нее не значит.

— Вы мне уже об этом говорили, и я сказал вам, что она возражать не станет. Эдилин очень щедрая. Я уверен, что она отдаст вам эту прогнившую старую развалину и даже арендной платы не возьмет. И не говорите мне, что боитесь ее об этом попросить.

— Не в этом дело, — сказал Тэм, взглянув на Малькольма.

Ангус повернулся к Шеймасу:

— Ты не скажешь мне, отчего они мнутся?

Шеймас открыл рот, но Малькольм его опередил:

— Тебя ищут власти за похищение Эдилин, поэтому ей надо поклясться перед судьей, что она убежала с тобой по доброй воле. Как только с тебя снимут обвинения, она сможет отдать земли и замок тебе, потому что ты — вождь Мактернов, а ты можешь передать титул Тэму, потому что он следующий на очереди наследования.

— Понимаю, — кивнул Ангус.

Он немного помолчал, затем встал и отошел к дальней стене пещеры. Нэпс спал, но Ти-Си и Мэтт явно слушали, о чем говорили шотландцы. Ангус не знал, сколько они поняли из разговора, но слова «похищение» и «ищут власти» поняли наверняка.

Ангус оглянулся на Малькольма:

— То есть вы хотите, чтобы я пошел к Эдилин и попросил ее сказать судье, что я ее не похищал?

— Именно так, — лучезарно улыбаясь, сказал Малькольм. — Она могла бы отдать землю и замок Тэму напрямую, но он не вождь. Все должно перейти к законному наследнику в надлежащем порядке.

— И вся заминка в том, что меня считают преступником?

— Лоулер был единственным, кто жаждал твоего ареста, — сказал Тэм.

— Потому что ты украл его племянницу и его золото, — добавил Шеймас.

Ангус помолчал, размышляя, и сказал:

— Простите, но я не могу сделать то, что вы просите.

— Почему? — спросил Тэм. Лицо его перекосилось от гнева. — Ты хочешь оставаться вождем, даже живя здесь?

— Конечно, нет! — воскликнул Ангус, но слова Тэма заставили его задуматься.

Готов ли он добровольно уступить Тэму то, что было дано ему по праву рождения? Он большую часть жизни потратил на то, чтобы вернуть Мактернам честное имя, исправить то, что почти непоправимо разрушил его дед, а теперь просто так взять и самоустраниться?

— Он этого не сделает, — сказал Малькольму Тэм. — Я говорил тебе, что он этого не сделает.

— Ты хочешь вернуться в Шотландию? — тихо спросил у Ангуса Малькольм. — Ты хочешь, парень?

Ангус посмотрел на них. Он не знал, что у них на уме. Они совсем недавно сошли с корабля. Казалось, от них все еще пахнет вереском. Но Ангус уже давно жил тут, и ему тут нравилось. Нравилось чувствовать себя хозяином собственной судьбы. Или почти хозяином… Если он еще немного потерпит, то получит тысячу акров земли. Земля будет принадлежать ему и только ему, и он сможет делать с ней все, что захочет. В Шотландии у него не было ничего своего. Он любил свою родину, любил землю, на которой вырос, но эта земля принадлежала не ему. Даже если Эдилин вернет землю Мактернам, он все равно не будет на ней полновластным хозяином. Ему придется вновь взвалить на свои плечи заботу о паре сотен соплеменников. Нет, пожалуй, ему этого не хочется.

— Нет, — сказал он наконец. — Я не хочу возвращаться.

Тэм поостыл и, кажется, немного устыдился того, что чуть было не набросился на своего кузена с кулаками.

— Так, значит, ты поедешь с нами, чтобы повидаться с мисс Эдилин? — с облегчением улыбнулся Малькольм.

— Простите, — повторил Ангус, — но я не могу этого сделать.

— Почему? — спросил Тэм. — Она тебе не нравится?

Ангус лишь хмыкнул в ответ на такую глупость.

— Это я ей не нравлюсь, — сказал он.

— Между вами произошла размолвка? — догадался Малькольм. — Это можно понять. Поэтому ты здесь, а она там?

— Вы женаты или нет? — спросил Шеймас. — И почему тебя зовут Харкортом?

— Это долгая история, — отмахнулся Ангус.

— У меня есть время, — возразил Шеймас. — Мне нравятся хорошие байки, если их ладно плетут.

— Это не байки, это правда, и я не могу поехать к Эдилин, а тем более не могу у нее ничего просить. Она… Ну, по правде говоря, она меня ненавидит.

— Это неправда, если верить капитану «Мэри Элизабет», — сказал Тэм.

— Он говорил, что вы с ней ни на минуту не разлучались. — На лице Шеймаса появилась знакомая ухмылка. — Вы?..

Он сделал вульгарный жест.

Ангус вскочил на ноги и сжал кулаки, но еще до того, как Шеймас успел подняться, поспешил вмешаться Малькольм.

— Сядь! — приказал он Ангусу. — И ты, Шеймас, сиди. — Он провел ладонью по лицу. — Вы двое деретесь с тех пор, как вылезли из люльки.

— Ты завидуешь, старик? — поинтересовался Шеймас.

Кулаки его были по-прежнему сжаты, он был готов наброситься на Ангуса в любой момент.

— Старик? — сквозь зубы проговорил Малькольм. — Я достаточно молод, чтобы справиться с вами обоими. — Он посмотрел на Ангуса: — Ты должен поехать к мисс Эдилин и попросить ее отдать нам землю.

— Ты не понимаешь, — вздохнул Ангус. — Мне очень даже хочется попросить ее, но если я к ней пойду, она скажет «нет» просто для того, чтобы мне отомстить.

— За что? — хором воскликнули Тэм и Шеймас.

— Я не намерен обсуждать это с вами.

Малькольм глубоко вздохнул.

— Подготовьте бумаги, и я подпишу все, что вы хотите, — предложил Ангус.

— Нет. Нам сказали, что судья должен увидеть тебя и мисс Эдилин, чтобы убедиться в том, что вы оба говорите правду.

— Это не сработает, — твердо заявил Ангус. — Эдилин скажет им, чтобы меня арестовали.

— Может, мы могли бы что-то поправить, если бы ты рассказал нам, что между вами произошло, — сказал Малькольм голосом, полным преувеличенного терпения.

Все, даже те двое, что сидели у дальней стены пещеры, посмотрели на Ангуса.

Ангус помнил, какие ужасные слова сказал Кадци, а он, вне всякого сомнения, передал их Эдилин. Да, у Ангуса была причина так поступить, но все же он сделал то, что ни одна женщина не сможет простить.

— Нет, — отрезал Ангус, — я никому ничего рассказывать не буду! Придется вам придумать другой способ получить землю. Я подпишу все, что вам нужно, но я не стану встречаться с Эдилин.

Следующим утром они продолжали на него наседать. По крайней мере Малькольм и Тэм. Шеймас молчал, но смотрел на Ангуса так, словно считал его трусом, неспособным постоять за себя даже перед девчонкой.

— Нет, — повторил Ангус. — Я не буду этого делать, даже не просите.

Через пару часов после того, как встало солнце, вернулся Мак с фургоном и пятью солдатами. Ангус отошел от соплеменников, чтобы поговорить с Маком.

— Я ничего не стал рассказывать в форте, — сказал Мак. — Я решил, что никто мне не поверит. Полковник разозлился из-за того, что Олдридж остался в живых. Когда я сказал ему, что парень приехал сюда, чтобы порвать отношения с Бетси, старик разозлился еще больше. Я не советую Олдриджу ехать в форт. Пусть возвращается туда, откуда приехал.

Мак смотрел на шотландцев, которые стояли у выхода из пещеры и наблюдали за солдатами, заносившими Нэпса в фургон. Благодаря Мэтту и Ти-Си Нэпс этим утром чувствовал себя намного лучше.

Мак понизил голос:

— И на твоем месте я бы тоже не стал возвращаться в форт. Остин помалкивал, но лицо у него было красное, как свекла.

У Ангуса сильно забилось сердце. Если он оставит эту службу, то его больше не будет в списке тех, кто получит обещанный правительством надел земли.

— Откуда они взялись? — спросил Мак, кивнув в сторону трех шотландцев.

— Из дома, — сказал Ангус. — Из Шотландии.

Мак приподнял бровь.

— Как будто я сам этого не вижу. Ты не будешь возражать, если я с ними поболтаю? Мне бы хотелось переброситься словом с теми, кто меня понимает.

Ангус пожал плечами, довольный тем, что у него есть время подумать в одиночестве. Будь неладны эти бабы! Жизнь его протекала спокойно и мирно до тех пор, пока в ней не появились женщины. Сначала Эдилин, которой он захотел помочь, а в результате оказался в глазах правосудия опасным преступником, которого ищут сразу на двух континентах. Потом Табита, которая разожгла в Эдилин такую ревность. А сейчас эта малышка Бетси Уэллмен, из-за которой он может лишиться будущего.

Ангус наслаждался покоем минут пять, но тут его позвал Малькольм.

— Хороший парень… вон тот, — сказал он, кивнув в сторону Мака. — Он сказал, что если ты вернешься в форт, тебя убьют.

— Это мое дело! — огрызнулся Ангус.

— Похоже, тебя никто не интересует, — вздохнул Мак и пошел к остальным.

Ангус подумал, не взять ли ему ружье и не отправиться ли в леса. Он мог бы стать торговцем пушниной и жить тем, что дает лес. Он будет спать на голой земле. Он будет проводить в одиночестве много времени, он не будет видеть никого, кроме диких зверей. Он…

Он знал, что надо делать. Он поедет к Эдилин и выяснит с ней отношения. Возможно, сейчас, по прошествии четырех долгих лет, она простит его. Возможно, она узнала или догадалась, почему он тогда так поступил. Возможно, она увидела в городе ту листовку и поняла, почему Ангусу пришлось оставить ее.

А если он пошлет полковнику Уэллмену записку о том, что он отправился на поиски убийц, тот не станет его увольнять, и тогда Ангус все же получит свой надел в тысячу акров. Возможно…

Он посмотрел на Малькольма и увидел в его глазах вопрос. Ангус едва заметно кивнул, и взгляд Малькольма сразу стал мягче.

Ангус представил, как разозлится Эдилин, когда увидит его вновь, и пробормотал:

— Может, Господь надо мной смилостивится?

Глава 22

Никогда в жизни Ангус так не нервничал. Он то и дело теребил шейный платок, волнуясь, правильно ли его завязал.

Рядом с ним в экипаже сидел Тэм, напротив — Шеймас и Малькольм. Всем им джентльменский наряд Ангуса, похоже, внушал ужас. Одежда, что была на Ангусе, принадлежала Джеймсу Харкорту и до сих пор хранилась в сундуке в таверне, где когда-то работал Ангус.

Долли обрадовалась, увидев его. Она хотела, чтобы он остался.

— С тех пор как ты уехал, дела пошли из рук вон плохо. Мы без тебя не справляемся.

— Я не могу остаться, — с английским акцентом сказал Ангус.

За его спиной стояли и молча наблюдали за происходящим Малькольм, Тэм и Шеймас.

Когда Ангус вышел из своей бывшей комнаты в одежде Харкорта, они ошеломленно застыли.

— Ты выглядишь как англичанин, — сказал Малькольм, не в силах скрыть потрясения.

— И говоришь как англичанин, — добавил Шеймас. — Если бы у нас случилась война, ты бы на чьей стороне воевал?

— Война будет, да не та. Посмотришь, что начнется, когда меня увидит Эдилин.

Тэм опустил взгляд на свою одежду, которая и так была не слишком нарядной, а сейчас еще и запылилась, и обтрепалась.

— Мы ей не понравимся.

Ангус покачал головой:

— Она поссорилась со мной, а не с вами. Вам ничего не угрожает. Так чего мы ждем? Поехали и покончим с этим!

— Да, пожалуй, поедем, — сказал Шеймас, подражая акценту Ангуса.

Но в его устах английский язык звучал как иностранный, и все четверо рассмеялись.

— Давай же, парень, не трусь, — подбодрил Малькольм. — Сдается мне, все не так плохо, как ты представляешь. Я думаю, она уже забыла об обидах.

— Возможно, — сказал Ангус, но верилось в это слабо.

Они втиснулись в наемный экипаж и отправились к особняку, в котором Эдилин жила вместе с Харриет Харкорт. В последний момент Ангус почувствовал, что у него дрожат колени, но Шеймас не отказал себе в удовольствии вытолкнуть его из экипажа с такой силой, что Ангус едва не упал.

Шотландцы обступили Ангуса, перекрыв ему путь к бегству, и все четверо поднялись по ступеням к парадной двери. Малькольм дернул за шнурок звонка.

Дверь открыла симпатичная горничная.

— Мы пришли, чтобы повидаться с мисс Эдилин, — объяснил Малькольм, но горничная продолжала смотреть на него в недоумении.

— Мисс Эдилин, — с английским акцентом сказал Ангус.

— Она вас ждет? — спросила горничная, перегораживая собой дверной проем.

— У нас есть фрукты на продажу, — сказал Шеймас. — Фрукты, девушка! Яблоки.

— Ах да, фрукты. Проходите, пожалуйста, а я схожу за ней.

Горничная провела их в просторную, залитую светом комнату с мраморным камином во всю стену. Перед камином стояли два кресла с высокими спинками по одну сторону и кушетка, покрытая желтым шелком, на другой стороне. На полу лежал большой ковер с орнаментом в виде полевых цветов по краям. Комната была по-настоящему красивая. Оробев, шотландцы остановились на пороге.

— Ну, давайте проходите, — нетерпеливо сказал Ангус. — Она не станет принимать нас в коридоре.

Шеймас и Малькольм вошли и уселись на кушетку, а Тэм и Ангус выбрали себе по креслу.

— Ты изменился, — сказал Тэм, глядя на Ангуса.

— Одежда не меняет сути человека, — возразил Ангус.

— Тогда, возможно, ты и раньше был таким.

— Каким это «таким»? — нахмурился Ангус.

— Как эта комната. Как этот дом. Ты отлично в него вписываешься. — Тэм поднял руку. — И дело не только в одежде и в том, как ты говоришь. Дело в чем-то еще.

Ангус не считал, что сейчас был подходящий момент для такого разговора, поскольку из коридора он услышал голос Эдилин.

— Ты не спросила, кто они такие? — спросила у горничной Эдилин.

— Нет, мэм, я забыла.

— Отныне и впредь, Лиззи, не пускай в мой дом незнакомцев. О Боже! Не смотри на меня так, словно я тебя сейчас побью! Иди на кухню к Харриет.

Ангус вжался в спинку кресла, рассчитывая спрятаться за широкими подлокотниками. Он не знал, что звук ее голоса так на него подействует. Он с трудом удерживался от того, чтобы не броситься ей навстречу и не схватить в объятия. Он не понимал, как сильно по ней скучал! Ему так не хватало ее жизнелюбия, ее хватки, ее любви и ненависти. Он вспомнил, как она заставила его поехать с ней в Америку. И оказалась права. Если бы он остался в Шотландии, то сейчас, вне сомнений, сидел бы в тюрьме.

— И что привело вас?..

Она замолчала на полуслове, увидев Малькольма, Шеймаса и Тэма.

— О! — восторженно сказала она. — О, как чудно! Я никогда не думала, что снова увижу вас. Я…

Она осеклась, увидев в кресле Ангуса.

Он медленно наклонился вперед. Она была все так же красива, может, еще красивее. Поверх платья на ней был длинный льняной фартук, и волосы ее были в легком беспорядке, так что золотистые кудряшки обрамляли лицо. Ему хотелось обнять ее и поцеловать.

— Ты! — выдохнула Эдилин и, развернувшись, выбежала из комнаты.

Ангус со стоном поднялся с кресла.

— Сиди! — велел Малькольм.

— Она меня ненавидит.

— Я этого в ее голосе не услышал, — возразил Малькольм. — А ты, Тэм?

— Она даже красивее, чем я ее помню! Как ты посмел ее обидеть? — воскликнул Тэм, злобно зыркнув на Ангуса.

— Я не нарочно! — сказал Ангус. — Если я и причинил ей боль, то сделал это, чтобы уберечь ее от еще большей боли.

— Неужели? — с неприязнью в голосе поинтересовался Тэм, но в коридоре раздался топот. — Она возвращается, — сказал Тэм и распрямился.

Но в комнату вошла не Эдилин, а три горничные с большими подносами. Они поставили один из подносов на стол. Громадные бело-голубые фарфоровые чайники были полны горячего чая, а на блюдах были разложены маленькие бутерброды, лепешки, печенья и пирожные с цветной глазурью.

Служанки, накрыв столы, вышли из комнаты.

Малькольм пришел в себя первым.

— Судя по тому, как нас тут принимают, не похоже, чтобы она на тебя злилась. Давайте, ребята, перекусим.

Он взял со стола чайник и наполнил четыре чашки.

Шеймас и Тэм с энтузиазмом принялись наполнять тарелки, но Ангус не торопился к ним присоединяться.

Тэм быстро съел три маленьких бутерброда, а затем в восхищении обернулся к Ангусу:

— Посмотри на всю эту еду!

Ангус по-прежнему хмурился, но былого напряжения он уже не чувствовал. Возможно, Эдилин видела листовки. Возможно, она поняла, почему Ангус тогда уехал. Возможно, он даже вырос в ее глазах, когда она поняла, что он пытался ее защитить.

Малькольм протянул Ангусу чашку с чаем:

— Давай, парень, попей чайку, пока горячий.

Ангус потянулся за чашкой, но так и замер с протянутой рукой, услышав за дверью шум. Ему показалось, что на пол упало что-то тяжелое.

— Сдается мне, что это саквояж с вещами, — сказал Малькольм. — Похоже, на этот раз она не позволит тебе уехать одному.

Ангус взял чашку чаю и осушил ее одним махом. В коридоре послышались еще два глухих удара.

— Похоже, она действительно собирает вещи, — произнес Тэм, на этот раз посмотрев на Ангуса так, словно он был само воплощение мужественности. — Что ты такое сделал с ней, чтобы…

— Я не думаю, что это саквояжи, — с набитым ртом сказал Шеймас. — Отменные пирожные!

— Здесь все вкусное, — согласился Малькольм, откинувшись на спинку кушетки. — Я понимай, почему тебе хотелось остаться тут, парень. Она славно кормит.

Ангус поставил чашку на стол, встал и подошел к камину. Последовал еще один глухой удар.

— Мне это не нравится. Я хочу знать, что она делает.

Он шагнул к двери, но тут обе створки распахнулись, и… На пороге стояла Эдилин — с мушкетом в руках. У нее за спиной стояли две женщины, а на полу лежал целый арсенал огнестрельного оружия. Если чего-то и не хватало, то разве что пушки.

Ангус слишком много лет уворачивался от пуль, чтобы стоять смирно, когда в него целились из мушкета.

— Ложись! — завопил он, бросившись за кресло, как за укрытие.

Тэм упал на пол, только Малькольм и Шеймас продолжали сидеть как ни в чем не бывало.

Пуля просвистела в нескольких дюймах от Ангуса, угодив в кресло. Набивка полетела во все стороны.

— Эдилин! — крикнул он из-за кресла. — Мы могли бы просто поговорить? Я все объясню!

— Я больше не собираюсь с тобой разговаривать, — сказала она, поднимая с пола второй мушкет и прицеливаясь в Ангуса.

Вторая пуля пропорола подлокотник кресла.

Эдилин стояла в дверном проеме, а две женщины, окружившие ее с флангов, дышали здоровьем и весельем. Пока одна из них перезаряжала мушкет Эдилин, другая протянула хозяйке пистолет. Обе служанки выглядели очень счастливыми, словно они всю свою жизнь мечтали пострелять.

— Эдилин, прошу тебя! — взмолился Ангус и знаком велел Тэму, который прятался за вторым креслом, бежать к окну.

Окно было закрыто, но неподалеку, на высоком шкафу стоял серебряный подсвечник. Им можно разбить окно и выбраться наружу.

Эдилин прицелилась и выстрелила прямо в Ангуса, но он успел откатиться, и выстрел пришелся в пол, проделав дыру в красивом ковре. В следующую секунду Тэм швырнул подсвечник в окно, разбил его и вскочил на подоконник. Но снаружи его поджидали еще две служанки с заряженными пистолетами. Тэм замер на подоконнике.

— Я не тот, кто вам нужен, — сказал Тэм.

Одна из служанок прицелилась в него.

— Откуда мы знаем?

— Но я даже не похож на него! — воскликнул Тэм.

— Нам сказали, что он высокий и красивый, — сказала вторая, целясь Тэму в голову.

— Ну, я согласен, что между нами есть некоторое сходство, — улыбнулся Тэм.

Но первая служанка нажала на курок, промахнувшись всего на два дюйма.

Тэм вернулся в гостиную и скорчился на полу рядом с Ангусом, который бросил на него презрительный взгляд.

— Ты слышал о верности клану? — спросил Ангус.

Тэм пожал плечами:

— Это твой личный бой.

Ангус скривился, выглянул из-за кресла и увидел, что Эдилин целится в него из очередного пистолета.

— Малькольм, ради Бога, помоги нам.

— Я не считаю нужным вмешиваться в ссоры влюбленных, — сообщил Малькольм, слизывая с пальцев джем.

— Это ты называешь любовью? — Ангус откатился в сторону. В него снова едва не попали. — Тогда что же такое ненависть?

Малькольм улыбнулся:

— Мне очень понравились эти бисквитные печенья.

Шеймас посмотрел на стоящую в дверях Эдилин. Она держала в руках огромный мушкет. Две служанки стояли рядом с ней с пистолетами в руках.

— Мне в этой стране все нравится.

— Эдилин, если ты дашь мне минутку, я думаю, что смогу все объяснить. Это действительно недоразумение.

Говоря это, Ангус перекатился по полу и, пригнувшись, бросился в другой конец комнаты, спрятавшись за кушеткой. Он решил, что она не станет в него стрелять, если между ними будет Малькольм.

— Малькольм, — сказала Эдилин, взяв еще один пистолет, — ты не мог бы сдвинуться влево?

Она выстрелила в кушетку, но пуля пролетела, задев предплечье Малькольма.

— О, простите! — воскликнула Эдилин. — Я имела в виду влево от меня, а не от вас.

Малькольм даже не взглянул на рану и продолжил есть.

— Ничего страшного, детка, такое часто случается.

— Вам больно? — спросила Эдилин.

— Нет, ничего страшного, — сказал Малькольм. — Эти маленькие клубничные пирожные на самом деле хороши.

Ангус, прячась за кушеткой, хмыкнул, а затем встал и твердо заявил:

— Эдилин, это уж слишком! Ты точно кого-нибудь пристрелишь.

Она взяла пистолет у одной из служанок.

— Я намерена убить тебя, — сквозь зубы процедила она, потом взглянула на Малькольма и любезно пояснила: — Их пекла Харриет.

— Эдилин, — сказал Ангус, — если ты убьешь меня, тебя повесят.

— Не повесят, когда я расскажу, что ты со мной сделал. — Она посмотрела на Шеймаса: — Приятно увидеть вас вновь. Как здоровье? В порядке?

— Неплохо, — кивнул Шеймас. — В том фургоне, который я должен был отвезти в Глазго, действительно было золото?

Эдилин посмотрела на него в недоумении. Она так давно уехала из Шотландии, что даже не поняла, что он сказал.

Ангус, все еще стоя за кушеткой, в которой зияла громадная дыра, перевел вопрос Шеймаса на английский язык.

— Да, там было золото, — подтвердила Эдилин.

— Проклятие! — воскликнул Шеймас.

— Он сказал… — начал было Ангус.

— Это я в состоянии понять! — сердито оборвала Эдилин. — Ты всегда считал, что я ни в чем не разбираюсь и ни на что не способна.

— Я никогда ничего подобного не думал! — возмутился Ангус. — Если ты прекратишь это безумие и дашь мне время объяснить, я расскажу тебе…

— Эдилин, — сказала появившаяся в дверях женщина, — что ты делаешь?

— Табита? — изумился Ангус. — Это ты?

Эдилин переводила взгляд с одного на другую и в тот момент, когда лицо Ангуса начало расплываться в улыбке, снова выстрелила.

Ангус едва успел нырнуть под кушетку. Голова его оказалась между ногами Шеймаса и Малькольма.

В следующую секунду откуда-то из глубины дома прибежала женщина, и Ангус узнал в ней Харриет Харкорт.

— Эдилин! — закричала Харриет. — Ты что, сошла с ума?

— Дай мне пистолет, — велела Эдилин служанке.

Харриет оттолкнула руку, протягивающую Эдилин пистолет.

— Это нелепо! Я не позволю тебе стрелять в людей, и я категорически запрещаю тебе снова портить мебель!

Ангус вылез из-под кушетки и встал. На его лице читалось облегчение.

— Именно это я ей и говорил.

Харриет взглянула на Ангуса, и ее лицо перекосилось от ярости.

— Вы! Дайте мне пистолет!

Она выхватила у служанки пистолет и выстрелила в Ангуса, но тот снова залез под кушетку.

Тэм, который все еще прятался за креслом в другом конце комнаты, проворчал:

— Что, черт возьми, ты сделал этим женщинам?

— Я бы предпочел об этом не говорить, — ответил из-под кушетки Ангус.

Человеком, который положил всему этому конец, стал Малькольм. Он вдруг встал и вытаращился на Харриет.

Шеймас поднял на него глаза.

— Что с тобой? Если ты не сядешь, все это закончится.

Эдилин перевела взгляд с Малькольма на Харриет и обратно.

— Харриет, — шепнула она, — почему бы тебе не отвести Малькольма на кухню, не залепить его рану пластырем и не дать ему твоих знаменитых тарталеток?

Харриет и Малькольм приросли к месту, глядя друг на друга.

Эдилин обернулась к Табите, которая с широкой ухмылкой наблюдала за происходящим.

— Ты не проводишь этих двоих на кухню?

Ангус кивнул Тэму, который перевернул кресло. В наступившей суматохе Ангус быстро выскользнул из комнаты и встал между Эдилин и оружием.

— У тебя закончилась истерика?

Лицо Эдилин пылало от ярости, а руки сжались в кулаки.

— Если бы у меня был нож, я бы перерезала тебе горло! Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома и никогда не возвращался.

— Тэм хочет кое-что сказать тебе.

— Тэм может остаться. И все остальные могут тут переночевать, но ты… — Она злобно смотрела на Ангуса. — Ты должен уйти!

— Эдилин, я знаю, что ты меня ненавидишь, и, возможно, ты имеешь на это право, но…

— Возможно? — процедила она сквозь зубы.

— Ладно, у тебя действительно есть полное право меня ненавидеть, но, пожалуйста, выслушай этих людей. Они действительно пришли к тебе по делу. И пожалуйста, имей в виду, что я сделаю все, чтобы им помочь.

До того как она успела что-то сказать, он отступил к двери. Табита смотрела на него с радостным изумлением, а глаза Харриет пылали ненавистью. Ангус наклонился к Харриет и тихо спросил:

— Как поживает ваш брат? Хорошо?

За секунду гнев на ее лице сменился страхом, и она быстро взглянула на Эдилин, словно боялась, что та его услышит.

Ангус покинул дом, хлопнув за собой дверью. Снаружи была целая толпа, привлеченная звуками выстрелов.

— Что там происходит? — спросил какой-то мужчина.

— Чистят ружья, — сказал Ангус, проходя через толпу.

Он вскочил на сиденье рядом с кучером и направился назад, в таверну, где раньше работал. Он решил, что лучше остановиться в месте, известном соплеменникам. Кроме того, Долли держала ухо востро, и Ангус хотел получить у нее кое-какую информацию.

Когда Малькольм сказал ему, что Харриет платит своему брату Джеймсу за то, чтобы тот держался подальше от Эдилин, Ангус был слишком озабочен предстоящей встречей с Эдилин; чтобы уделить этому сообщению должное внимание. Но теперь он мог хорошенько поразмыслить над этим. Он спросил у Харриет про Джеймса просто так, по наитию. Ему не понравилось, как она смотрела на Малькольма.

Но когда Ангус упомянул Джеймса, гнев Харриет сменился страхом. Поэтому он решил, что Эдилин ничего не знает о деньгах, утекавших к Харкорту. Если Харриет действительно ведала деньгами Эдилин, то не означает ли это, что она транжирит чужие деньги?

Если Эдилин ничего не знала о предательстве Харриет, то каким образом это было известно Малькольму? И раз уж так, то что они делали в Америке все эти три месяца? И кто оплатил им проезд сюда, через океан, и кто платил за их проживание и еду здесь?

Ангус понял, что Малькольм, Тэм и Шеймас приехали сюда не только затем, чтобы подписать какие-то бумаги, и теперь намеревался выяснить, что они от него скрыли.

Глава 23

Харриет быстро перемещалась по столовой, расставляя лучший китайский фарфор, полируя фартуком серебро, проверяя, блестят ли бокалы.

Эдилин сидела у дальнего края стола, читая газету и потягивая чай.

— Харриет, ты не могла бы перестать суетиться? Я видела этих шотландцев в их естественном окружении и уверяю тебя, они не отличат веджвудский фарфор от лиможского. Они были бы счастливы, если бы ты свалила всю еду на краюху хлеба.

— Есть такое понятие, как родословная, и даже если у человека нет денег, порода все равно говорит сама за себя.

— Порода? О чем ты?

— Тэм должен стать вождем клана Мактернов, — сказала Харриет. — Разве ты об этом не знала? Когда Ангус откажется от титула, он перейдет к юному Тэму.

— И если что-нибудь случится с Тэмом, он перейдет к Малькольму, — прошептала Эдилин. — Ты мечтаешь стать женой предводителя клана?

— Не говори ерунды! — воскликнула Харриет и отвернулась, но Эдилин все же успела заметить, как порозовели ее щеки.

— Надеюсь, порода для тебя не так важна, как была важна для твоего брата?

— Почему ты о нем заговорила? — спросила Харриет и обернулась, чтобы посмотреть на Эдилин. — Он объявился?

— Нет, — отмахнулась Эдилин. — Я упомянула его лишь потому, что твоя любовь к родословной напоминает мне о том, что он предпочел мне графскую дочь. Малькольм заинтересовал тебя из-за своего аристократического происхождения?

— Заинтересовал меня? Понятия не имею, о чем ты! — надменно поморщилась Харриет.

Эдилин ничего не сказала. Харриет совсем потеряла голову, и домочадцы хихикали над ней. Харриет была типичной старой девой, сухой и черствой дамой, не способной ни на какие нежные чувства, но три недели назад она познакомилась с Малькольмом и начала расцветать. Она стала похожа на растение, которое сорок лет никто не поливал, но первые же капли дождя вернули его к жизни.

Харриет всегда была строгой, даже суровой со служанками, но они знали, что под напускной суровостью прячется доброе сердце. На людях она могла отчитать какую-нибудь горничную за то, что та не знает счета своим деньгам, но когда кому-нибудь из них отчаянно были нужны деньги, она давала в долг И никогда не требовала возврата.

Именно мисс Харриет выходила встречать корабли, прибывавшие в Америку, и выкупала закладные арестанток, высланных из Британии. Некоторые были напуганы, некоторые искали приключений, а некоторые были закоренелыми преступницами, которым не терпелось взяться за старое. Мисс Харриет с первого взгляда могла определить, кого можно взять на работу. И ни разу не ошиблась в своем выборе. Она брала на себя заботу об этих женщинах, находила им жилье и нередко сама занималась их лечением. Условия на кораблях были часто такими плохими, что арестантки прибывали едва живыми. Харриет заботилась о том, чтобы их хорошо кормили и чтобы в их комнатах было чисто. Выздоровев, бывшие арестантки отправлялись работать на фермы.

И теперь все они были рады за Харриет, рады, потому что она нашла Малькольма.

Что касается Эдилин, то она вернулась только вчера вечером. После того как она вышвырнула Ангуса из своего дома, Эдилин и Малькольм проговорили не один час, и Малькольм рассказал ей и о смерти ее дяди, и об их планах сделать Тэма вождем клана. Эдилин с готовностью согласилась вернуть им земли, но ей претила мысль о том, чтобы явиться к судье и рассказать о той роли, которую на самом деле сыграл в ее жизни Ангус. Ей пришлось бы сказать, что она сбежала с ним по собственной воле, что он хорошо с ней обращался и никогда ни к чему ее не принуждал. Малькольм сказал, что от нее потребуется даже приукрасить историю так, чтобы создалось впечатление, будто Ангус сделал ей много добра, будто он был чуть ли не святым и что он заслуживает того, чтобы с него сняли несправедливые обвинения.

Все это было разумно и обоснованно, и все же Эдилин очень не нравилось то, что ей придется проводить время с Ангусом. Им надо обсудить, что и как говорить судье, чтобы там не случилось заминки.

После того как Малькольм изложил ей свою просьбу, Эдилин пробормотала, что ей нужно время, чтобы все обдумать. Но думать об этом было невыносимо. В тот же вечер она побросала в саквояж кое-что из одежды, вызвала большую зеленую карету и направилась на юг, в колонию Коннектикут. Она слышала, что там продается ферма с несколькими акрами сада, и хотела взглянуть на нее. Поначалу она решила, что эта ферма расположена слишком далеко от Бостона и не представляет для нее интереса, но после встречи с Ангусом ей надо было уехать куда-нибудь подальше и отвлечься.

Харриет, которой так нравилось контролировать жизнь Эдилин, не стала возражать против ее отъезда. Харриет в одно мгновение перенаправила весь поток своей неизрасходованной материнской любви на Малькольма. Она порхала над ним на кухне, и четыре горничные носились вверх-вниз по лестнице, пока она готовила для него комнату.

Такое быстрое забвение стало для Эдилин очередным ударом. Харриет едва заметила отъезд Эдилин.

Вернувшись, Эдилин обнаружила, что ее дом стал «их домом». Малькольм и Харриет были самой настоящей парой, разве что официально еще не стали мужем и женой и спали в разных комнатах. Кстати, Харриет спала в спальне Эдилин. Она отдала Малькольму свою комнату, сказав, что не знает, когда Эдилин вернется и собирается ли она возвращаться вообще.

— С чего бы я раздумала возвращаться в собственный дом? — огрызнулась Эдилин. — Где еще я должна жить?

— Послушайте, девочки, — вмешался Малькольм, — мы все это можем уладить. Мы с ребятами сегодня же уедем отсюда.

— Нет! — громко воскликнула Харриет и злобно взглянула на Эдилин.

— Нет, конечно, не надо уезжать, — сказала Эдилин, подавив желание отпустить саркастическое замечание по поводу гостей, задержавшихся уже на три с лишним недели и не смущающихся отсутствием хозяйки.

За ужином она чувствовала себя чужой, зато Тэм, Шеймас, Малькольм и Харриет стали большими друзьями и разговаривали так, словно знали друг друга всю жизнь. Харриет безупречно играла роль хозяйки.

Эдилин сидела за дальним концом стола и с завистью наблюдала за всеми прочими. Но помимо зависти, она испытывала еще одно неприятное чувство. Она чувствовала себя так, словно была тут нежеланной гостьей. Словно теперь ей не находилось места в собственном доме.

По правде говоря, в Коннектикуте она чувствовала себя куда комфортнее. Едва увидев ферму, она поняла, что хочет ее приобрести. Ферма была ухоженной, и урожай обещал быть богатым. Владелец фермы неожиданно умер, оставив жену и двух маленьких дочерей. Эдилин сказала, что хотела бы пожить на ферме, пока бывшая хозяйка не подготовится к отъезду, но, по правде говоря, ей просто не хотелось возвращаться домой. Она все еще не пришла в себя после той эмоциональной бури, которую вызвало в ней неожиданное появление Ангуса. Она сразу вспомнила все. Как они проводили время наедине и на людях. Но самым сильным воспоминанием было его бегство. Он оставил ее в своей постели. Он не остался даже для того, чтобы с глазу на глаз сказать ей о том, что уходит. Нет, он предпочел передать ей все это через Кадди.

Почти два дня потребовалось ей, чтобы заставить Кадди повторить слова Ангуса. С убийственным спокойствием Кадди спросил, не хочет ли она, чтобы он убил Ангуса. Эдилин хотелось сказать «да», но она сдержалась. Преданность Кадди сослужила ему добрую службу. Он оказался в числе тех трех мужчин, которых Эдилин оставила в своем услужении, создав компанию «Подруги поневоле». Двое других были слишком стары, чтобы их увольнять.

После того как Ангус так безжалостно покинул ее, Эдилин стойко сносила сердечную боль, не проронив ни слезинки. Она даже Харриет никогда не рассказывала, что между ними произошло. Чтобы забыться, Эдилин создала собственное дело и с головой ушла в работу.

И все шло неплохо до того самого момента, как она вошла в собственную гостиную и увидела Ангуса. Он сидел и смотрел на нее так, словно видел ее на прошлой неделе. Так, словно ему не терпелось обнять ее. А что потом? Затащить в кровать, провести ночь безумной страсти, а потом оставить еще на четыре года?

И, как это уже случалось, Эдилин охватило безумие. Она взбежала из комнаты и сказала служанкам, которые на заднем дворе упаковывали фрукты в ящики, что ей нужна помощь. Она знала, что из благодарности к ней они сделают для нее все, что она ни попросит. Если она велит им взять ружья и пристрелить Ангуса, они повинуются, и плевать им на последствия!

После того как все закончилось, после того как у нее забрали оружие, находиться в этом доме стало для нее невыносимой мукой. Она не хотела видеть троих шотландцев, которые напоминали ей об Ангусе, не хотела видеть Харриет, обхаживающую Малькольма. Она не хотела видеть даже своих работниц, которые напоминали ей о том, почему она вообще решила начать этот бизнес.

Сев в карету, она не знала точно, куда поедет. И только отъехав уже довольно далеко от города, она вспомнила переданное ей Харриет объявление, в котором говорилось о продаже фермы в Коннектикуте. Добираться туда пришлось несколько дней, но когда Эдилин приехала, вдова по имени Абигайль Прентис встретила ее радушно, и уже к следующему вечеру они стали подругами. Абигайль была одних лет с Эдилин, она, как и Эдилин, родилась в Англии и принадлежала к тому же классу. Оказалось, что у них даже есть общие знакомые.

Когда Абигайль было всего семнадцать, она влюбилась в мужчину, который был старше ее и владел фермой в Америке. Семья не хотела, чтобы Эбби уезжала так далеко, но она настояла на своем. Они поженились через три месяца после знакомства, и уже через неделю после свадьбы Абигайль забеременела. Теперь, когда на руках у нее было две дочери, одной — четыре, другой — три, она не знала, как прокормит их одна.

— Я могу помочь вам, — сказала Эдилин и глубоко вздохнула.

А потом Абигайль слушала Эдилин, которая рассказывала ей о своих злоключениях. Она рассказала ей об Ангусе. И тогда Абигайль призналась ей, что, хотя и выходила замуж по любви, ее брак был далек от «брака, заключенного на небесах».

— Я думаю, что мне хотелось как можно скорее уехать от матери, и тут мне встретился Джон. Он был чудесным человеком.

— Но не настолько чудесным, чтобы вам захотелось его убить, если бы он вас предал.

Абигайль засмеялась.

— Вам повезло, — заключила Эдилин. — Это ужасно. Я не могу решить, люблю я его или ненавижу.

— А это не одно и то же?

Эдилин и Абигайль гуляли в саду, многие деревья были в цвету, и вокруг цветков кружились пчелы. Маленькие дочки Абигайль, светловолосые и красивые, гонялись за бабочками. Эдилин завидовал а Абигайль. Эбби вышла замуж и родила детей. А у Эдилин все в жизни перевернуто с ног на голову. У нее не было родителей, о которых она могла бы поговорить, она не была замужем, но зато у нее была первая брачная ночь.

— Что вы будете делать теперь? — спросила Эбби.

— Вернусь в Бостон и… — Эдилин снова вздохнула. — Наверное, буду управлять компанией «Подруги поневоле», хотя Табита и Харриет могут вполне справиться и без меня. Я…

Эдилин замолчала. Да, она работала целыми днями, но последнее время трудилась без особого воодушевления. В этом году ей исполнится двадцать два года, а она все еще не замужем и за ней никто не ухаживает. Женщина, которая весьма преуспела в бизнесе, не представлялась особенно желанной женой для молодых мужчин. Заманчиво, конечно, стать мужем богатой наследницы, но женщина, которая благодаря уму и деловой хватке сумела захватить рынок продовольствия во всем Бостоне, как-то не укладывалась в их представления о хорошей жене.

— Я не знаю, что буду делать, — призналась Эдилин и живо представила себя похожей на Харриет, старой девой сорока с лишним лет, без мужа, без семьи. Даже если она станет собственницей всех садов во всех тринадцати колониях, то от этого она все равно не станет менее одинокой. — А вы? — спросила Эдилин. — Куда вы отправитесь после того, как я куплю вашу ферму?

— В Уильямсбург, — без колебаний ответила Абигайль. — Я однажды ездила туда с Джоном, и мне там очень понравилось. Это большой город, но атмосфера в нем, как в маленьком английском городке. Виргиния — красивое место.

— Где много достойных кандидатов в мужья? — спросила Эдилин, и они, взглянув друг на дружку, рассмеялись.

Эдилин собиралась задержаться в Коннектикуте всего на пару дней, но прожила на ферме Абигайль целых три недели. Она уехала, опасаясь, что без нее дело зачахнет. Если Харриет по-прежнему очарована Малькольмом, ей не до дела, а за Табитой нужен глаз да глаз. Эдилин покинула ферму и свою новую подругу и отправилась назад в Бостон.

Но никто даже не заметил ее приезда. В компании дела шли гладко, а обстановка в доме изменилась так, что она едва узнавала его. Харриет каждое предложение начинала со слов «Малькольм говорит…».

Что касается Табиты, то она воспользовалась возможностью купить несколько новых повозок и распорядилась украсить их логотипом компании. В свое время Эдилин нашла этот логотип безвкусным и пошлым и напрямик заявила об этом Табите.

— Но зато продажи увеличились, — парировала Табита.

Сейчас Эдилин наблюдала за тем, как Харриет краснеет и волнуется, словно девица на выданье, и суетится, накрывая на стол. Как будто она собралась кормить короля, а не каких-то полудиких шотландцев. Насколько было известно Эдилин, Шеймас так и не научился пользоваться вилкой и по-прежнему любые блюда ел ложкой.

Эдилин отправилась на склад, куда свозили товар с ферм. Обычно работа так увлекала ее, что она не могла думать ни о чем другом, но сегодня она была какой-то рассеянной. Она постоянно вспоминала Абигайль и ее красивых маленьких дочек.

Табита что-то сказала, и Эдилин воззрилась на нее.

— У тебя что-то болит? — спросила ее Табита.

— Да. Нет, — сказала Эдилин, глядя на двух молодых работниц, которые склонились над ящиками с вишнями, они посматривали на нее и смеялись.

Вне сомнения, весь Бостон знал, что она гонялась за Ангусом с ружьем. И конечно, все догадывались, почему она в него стреляла.

Эдилин, подхватив юбки, выбежала со склада. Было бы лучше, если бы она все же убила Ангуса и теперь сидела в тюремной камере…

Какое-то время она бесцельно бродила по Бостону, заглядывая в магазины, слушая, как люди жалуются на англичан. Если американцы считают, что король Георг так плох, то им стоит перечитать учебники истории. Прежние короли были ничуть не лучше. И что эти американцы себе думают? Решили создать новую страну без короля? Вот уж, в самом деле, глупость! Иногда ей казалось, что она совершенно не понимает американцев.

К тому времени как она вернулась домой, уже стемнело, и только тут Эдилин вспомнила, что целый день ничего не ела. Она попросила, чтобы ей принесли ужин в спальню, немного поела, разделась и легла, спать.

Разбудили ее гневные крики, доносившиеся снизу.

— И что на этот раз? — пробормотала Эдилин, накидывая халат. — Будет наконец покой в моем доме?

Когда она вышла из комнаты, трое шотландцев и Харриет неслись друг за другом вниз, и никто не подумал уступить дорогу хозяйке дома.

Когда Эдилин добралась до гостиной, в дверном проеме сгрудились домочадцы, и за их спинами Эдилин ничего не могла разглядеть. Они стояли и тупо смотрели на что-то, что, по-видимому, ввергло их в оцепенение.

— Вы не позволите? — сердито сказала она, расталкивая их локтями.

Но, пробравшись вперед, она тоже остановилась и замерла, тупо глядя на пол. В комнате горели две свечи, а ее дорогие серебряные подсвечники торчали из валявшегося на полу мешка. Возле мешка лежало тело Джеймса Харкорта, и посреди его лба зияла дырка от пули.

Он смотрел в потолок мертвым незрячим взглядом.

Над ним возвышалась крупная женщина. Она стояла спиной к двери, но все видели в ее руке пистолет.

— Вот тебе за то, что украл у меня жизнь, — сказала женщина. — Ты ублюдок, Надеюсь, ты уже в аду. Жаль, что ты уже умер, а то бы я снова тебя убила.

Женщина занесла ногу и пнула мертвое тело. Внезапно ею овладел гнев, и она принялась яростно колотить труп ногами, так что замелькали каблуки.

— Я ненавижу тебя! Ты меня слышишь? Я ненавижу тебя! Ненавижу тебя!

Шеймас протиснулся вперед, подошел к женщине и схватил ее за руку, но она его оттолкнула. Весь свой неизрасходованный гнев она обратила на Шеймаса и начала лупить его кулаками и пинать.

— Ну, будет, — сказал Шеймас, прижимая ее к себе.

Она была крупной, сильной, и Шеймас был единственным мужчиной, который мог ее удержать.

Эдилин едва не вскрикнула от ужаса, поскольку женщина была жутко, пугающе уродлива. Нос у нее был громадным крючком, свисавшим над заостренным подбородком.

— Пруденс, — узнала Харриет.

Эдилин это имя было незнакомо, но она догадывалась, кто мог так ненавидеть Джеймса Харкорта. Кроме того, она слышала, что жена Джеймса — далеко не красавица.

— Жена Джеймса, — пояснила Харриет.

Эдилин пришла в себя.

— Харриет! — резко окликнула она.

Харриет не отреагировала, и ей пришлось повторить оклик:

— Харриет! Послушай меня! Я хочу, чтобы ты отвела ее наверх и дала ей немного той опийной настойки, что так любит… так любил твой брат. Ты меня слушаешь?

Харриет по-прежнему не реагировала. Она тупо смотрела на распластанное на полу тело брата. Тогда Эдилин взглянула на Малькольма, глазами прося его о помощи.

— Все закончилось, — тихо сказал он и обнял Харриет. — Все закончилось. Больше он не будет тебя допекать.

— Когда это Джеймс ее допекал? — спросила Эдилин.

— Он много лет шантажировал Харриет.

— Ты знал? — спросила Харриет, подняв голову с его плеча.

— Да, мы все знали… и знали, что он вернется. Успокойся, мы отведем тебя в спальню. Шеймас! Отведи мисс Пруденс наверх. Мы дадим ей эту…

Он посмотрел на Эдилин.

— Опийную настойку, — подсказала Эдилин, в недоумении глядя на Малькольма.

Шантаж, Она невольно задумалась, каким образом Харриет удавалось расплачиваться с шантажистом. Джеймс наверняка обходился ей недешево.

— Да, это так! — сказал Малькольм, хмуро глядя на Эдилин. В его голосе звучал гнев. — То были ваши деньги, деньги вашей компании. Ими она расплачивалась с шантажистом, но Харриет защищала вас. Если вы решите посадить ее в тюрьму, знайте, что вначале вам придется сразиться со мной!

И он повел Харриет наверх. Следом шел Шеймас, прижимая к себе Пруденс.

Эдилин осталась в дверях гостиной. Мертвый Джеймс лежал на полу в десяти футах от нее. Но слова Малькольма повергли ее в больший шок, чем смерть Джеймса. Что она такого сделала, что он решил, будто она подаст на Харриет в суд? Харриет заботилась о ней многие годы. Харриет…

Эдилин больше не желала думать над тем, что ей сказали. Сейчас перед ней стояли более насущные задачи, и первым делом надо было решить, что делать с лежащим на полу мертвецом. Она медленно прошла на середину комнаты и посмотрела на мертвеца сверху вниз. Освещение было неярким, но и при этом свете Эдилин смогла разглядеть, что Джеймс вовсе не так красив, как прежде. Может, Эдилин привыкла к американцам, которые всю жизнь проводили на свежем воздухе и тяжело работали? По сравнению с ними Джеймс был бледноват и слабоват.

Как бы там ни было, Эдилин не могла понять, что она в свое время нашла в нем.

— Мисс Эдилин!

Она оглянулась на стоящего в дверях Малькольма. Эдилин даже не попыталась придать выражению своего лица приветливости.

— Харриет в порядке?

— Спасибо, ей гораздо лучше, — сдержанно ответил Малькольм. — Я наговорил вам много такого, чего не стоило говорить. Простите. Я знаю, что этот… этот человек… — Малькольм брезгливо скривился, опустив взгляд на распростертое на полу тело.

— Я понимаю, — заверила Эдилин, но она солгала. Ей было больно оттого, что Малькольму вообще могло прийти такое в голову. — Я бы никогда не сделала ей ничего плохого.

— Я знаю, но она переживает.

— Сейчас у нее есть вы. — Эдилин подняла руку, попросив его повременить с ответом. — Я думаю, что обо всем этом можно и потом поговорить. А сейчас надо что-то решить насчет тела.

— Вы хотите вызвать шерифа?

— Чтобы он дал Пруденс медаль?

Малькольм пару раз мигнул, а потом улыбнулся:

— Мы тоже так думали, но ведь вы… — Малькольм пожал плечами.

— Любила его? Возможно, я его любила. Но я была тогда школьницей, а он был красавцем. По-моему, мне можно простить ту глупость.

— Я думаю, вам все можно простить.

— Итак, что нам с ним делать? Мой пол окончательно испорчен.

Малькольм рассмеялся:

— После того как изрешетили его пулями, а теперь еще и залили кровью, вам так или иначе придется его менять. Если, конечно, в вашей жизни больше нет мужчин, по которым в любую минуту может открыться стрельба…

Эдилин тоже засмеялась и плюхнулась в кресло.

— Так что же мы будем делать с телом?

— Вам придется спросить об этом Ангуса.

Эдилин решила, что он шутит.

— Чтобы он нарядил его индейцем и свалил на него всю вину? Должна вам сказать, что эти американцы, похоже, все привыкли валить на бедных индейцев. Только на прошлой неделе… — Эдилин осеклась, взглянув на Малькольма. Судя по выражению его лица, он не шутил. — Ладно, — сказала она наконец. — Поезжайте за ним. А пока вас не будет, я упакую вещи и уеду отсюда. Перееду на ту ферму в Коннектикуте.

— Нет, — возразил Малькольм. — За ним придется поехать вам.

— Мне? Может, вы забыли, что это я всего три недели назад пыталась убить его в этой самой комнате? Если вы не можете поехать, отправьте Тэма. Ангус обожает своего кузена.

— Ангус… Ну… Он сейчас сердится и не разговаривает с нами.

— Что вы ему сделали? Хотя нет, я передумала. Не отвечайте.

— Мы не сказали ему всей правды о том, зачем приехали в Америку.

— Значит, дело не только в смерти моего дяди?

— Это мисс Пруденс оплатила наш приезд сюда. Она нас наняла, чтобы мы разыскали ее мужа.

Эдилин подняла на него тяжелый взгляд.

— Я не очень хорошо знаю законы, но мне сдается, что вы все трое можете считаться соучастниками убийства.

Малькольм пожал плечами.

— Так Ангус злится на вас за то, что вы во всем этом участвуете? С каких это пор он встал на сторону Джеймса Харкорта?

Малькольм отвел взгляд и посмотрел в окно.

— Знаешь, девочка, я не хочу тебя торопить, но, по- моему, тебе надо ехать поскорее. До рассвета осталось всего несколько часов. Я не думаю, что горничная сделает вид, что не заметила на полу мертвое тело.

— Какая из горничных? Та, что была судима за разграбление могил, или та, которая исхлестала плеткой своего отчима?

Малькольм покачал головой:

— О, девочка, если бы я был моложе… Но ты должна поехать за Ангусом. Он знает эту страну, а мы — нет. Он поймет, что надо делать и как спрятать мертвое тело. Мы бы поехали, но он сказал, что не желает иметь с нами никаких дел, пока мы не скажем ему всей правды, а мы поклялись мисс Пруденс, что ничего ему не скажем.

— Ну да, Ангус питает к ней нежные чувства.

— Пожалуйста, скажите, что это шутка, — со всей серьезностью попросил Малькольм. — Шеймас очень привязался к мисс Пруденс, а она — к нему. Если Ангус тоже к ней неравнодушен, то это плохо. Они…

— Откуда я знаю, к кому он неравнодушен?! — почти прокричала Эдилин, но затихла и подняла глаза к потолку, когда сверху донесся звук, напоминающий сдавленные рыдания.

— Мне пора! — сказал Малькольм. — И вам пора. Ангус живет в той таверне, где он когда-то работал.

Малькольм торопливо вышел из комнаты.

— Разумеется, — усмехнулась Эдилин. — Где ему еще быть? В той самой комнате, в той самой кровати!

Ей хотелось побежать наверх и сказать им, что она не в состоянии сделать то, чего от нее просят. Но тут она посмотрела на тело на полу и подумала о том, что бедную Пруденс могут повесить за убийство того, кто действительно заслуживал смерти. Она обернулась и напоследок пнула мертвого Джеймса под ребра.

— Это тебе от меня, — сказала она и вышла из комнаты.

Глава 24

— Ангус! — позвала Эдилин.

Он спал в той самой кровати, которая хранила для нее столько воспоминаний, и улыбался. Эдилин не сомневалась, что ему снится что-то приятное, А почему бы и нет?

Он получил от жизни все, что хотел. За те четыре года, в течение которых она не дождалась от него ни одной весточки, он, должно быть, переспал с целой сотней женщин. А может, и с тысячью.

Эдилин вдруг очень захотелось развернуться и уйти, но она не поддалась искушению. Тэм ждал возле амбара, и если она выйдет без Ангуса, Тэм все равно отправит ее к нему. Малькольм ужаснулся, когда Эдилин заявила, что поедет к Ангусу одна.

— Разбойники! — зловещим шепотом произнес он.

— У нас в Америке разбойников нет, — ответила Эдилин.

Малькольм потрясенно замолчал, но Тэм рассмеялся:

— Она не собирается ехать к Ангусу.

Эдилин неприязненно взглянула на него, потому что он угадал ее намерения.

— Я поеду с вами и буду вас защищать, — сказал Тэм, — пусть даже в этой стране вообще ничего не слыхали о преступности.

Он сказал, что будет ждать ее за домом, и она неохотно согласилась. Она поднялась наверх, чтобы одеться, но вдруг вместо своей комнаты вошла в спальню Тэма и выдвинула ящик комода. В свои девятнадцать Тэм был на голову выше ее, но он был очень стройным, так что его одежда вполне могла прийтись ей впору. Если ей предстоит ехать верхом через весь город, то тридцать пять ярдов шелка — не слишком подходящий наряд для такой опасной вылазки.

Все были с Пруденс и Харриет, так что никто не заметил Эдилин, торопливо спустившуюся вниз в белой просторной рубахе, в жилетке, в бриджах по колено и в белых чулках. Волосы она убрала в хвост и перевязала простой черной лентой.

Эдилин вышла из дома, подошла к Тэму, который уже начал терять терпение, и посмотрела на него так, что он не решился ничего сказать.

До таверны, где жил Ангус., они добирались больше часа, а приехав туда, обнаружили, что амбар, в котором была его комната, заперт на задвижку изнутри. Эдилин попросила Тэма подсадить ее и влезла в амбар через люк на чердаке.

— Ты этого не стоишь, — пробормотала она, отряхиваясь.

Стряхивая с одежды пыль и сено, Эдилин поздравила себя с тем, что приняла мудрое решение, отказавшись от корсета и длинной юбки. Оглядевшись, она слегка попрыгала на деревянном полу, высоко поднимая колени. Получилось что-то вроде странного танца.

— Эдилин! — донесся до нее шепот Тэма. — Что вы там делаете?

Эдилин недовольно поморщилась, прекратив танцевать. Ей припомнилось то время, когда Тэм был влюблен в нее. А теперь он велит ей поторапливаться.

Вздохнув, Эдилин начала спускаться вниз по приставной лестнице. Она на цыпочках подошла к двери, ведущей в комнату Ангуса. Когда все лошади в стойлах повернули головы, ей очень захотелось сказать Тэму, что Ангуса нет на месте.

Но воспоминание о теле Джеймса Харкорта вернуло Эдилин к реальности. Дверь в комнату Ангуса была закрыта, но стоило Эдилин дернуть за ручку, как дверь открылась. Уже через мгновение она смотрела на его спящее лицо. Она быстро зажгла свечу, и тот факт, что она знала, где находились свеча и фитиль, разозлил ее еще сильнее.

— Ангус! — позвала она. — Просыпайся!

Поскольку он даже не пошевелился, она подошла ближе. Тогда он вытянул длинные руки, схватил ее и опрокинул на себя. Он попытался ее поцеловать, но она его оттолкнула.

— У меня нет времени на это! — крикнула она ему в ухо. — В моей гостиной мертвое тело.

— Вероятно, оно мое, — с закрытыми глазами сказал он, — потому что я сейчас в раю.

Она толкнула его сильнее, но он по-прежнему крепко держал ее.

— Да прекрати же! Я серьезно! Джеймс Харкорт лежит в моем доме, он мертв.

Ангус открыл глаза и посмотрел на нее:

— Харкорт?

— О, так ты меня слышишь?

— Я слышал, как ты прыгала наверху, Эдилин. Одно дело — стрелять в меня, при этом, разумеется, старательно промахиваясь, но совсем другое — убить кого-нибудь на самом деле.

— Ты идиот! — воскликнула она и оттолкнула его изо всех сил.

Наконец-то ей удалось высвободиться.

— Я его не убивала!

Он приподнялся на локтях.

— Но тебе, похоже, нравится стрелять в людей. Ладно, — пробормотал он, встретив ее недобрый взгляд. — Так кто его убил?

Эдилин подбоченилась.

— Ты хочешь сказать, что я нарочно промахивалась, стреляя в тебя? Я пыталась в тебя попасть, но ты скакал, как козел. Хуже, чем козел!

— Козел? — Ангус провел ладонью по лицу. — Эдилин, о чем ты?

— Я пытаюсь заставить тебя выслушать меня. Джеймс Харкорт мертв, и он продолжает заливать своей кровью пол в моей гостиной. Нам надо избавиться от тела, и Малькольм послал меня за тобой. Он сказал, что ты умеешь обтяпывать все самые темные, самые незаконные, самые мерзкие делишки, так что кому, как не тебе, избавлять Пруденс от виселицы!

Несколько секунд Ангус молча смотрел на нее, после чего откинул одеяло, встал и начал одеваться.

— Пруденс? Это одна из твоих рабынь?

— Эти девушки не мои рабыни, они у меня на поруках. И Пруденс у меня не работает. Ты должен знать, кто она такая, поскольку ты кувыркался с ней в постели.

Ангус застонал, натягивая бриджи:

— Только не это! Снова твоя чертова ревность!

— Ревность? — Эдилин сжала кулаки. — Я никогда тебя не ревновала, сколько бы женщин у тебя ни было!

— Правда? Тогда зачем ты наняла Табиту? Разве не затем, чтобы держать ее подальше от меня?

— Ты ничтожный, самовлюбленный…

Она попыталась пнуть его, но он вовремя отскочил.

Ангус улыбнулся:

— Теперь меня врасплох не застать!

Эдилин закрыла лицо руками:

— О, Ангус, я так напугана! Джеймс был… Это ужасно!

Едва Ангус шагнул к ней, как она пнула его по ноге, и он взвыл от боли.

— Мне так хочется перекинуть тебя через колено и как следует отшлепать!

— Только попробуй, — сказала она.

— Это было бы слишком легко.

Какое-то время они, насупившись, смотрели друг на друга.

— Кто такая Пруденс? — спросил он наконец.

— Жена Джеймса.

— Его жена? — Лицо Ангуса озадаченно вытянулось, но через мгновение оно осветилось пониманием. — О да, его жена.

Эдилин одарила его холодной усмешкой.

— Так ты ее помнишь? В Англии ты не дал мне на нее посмотреть, но намекнул, что она очень красива.

— Неправда!

Она хмурилась.

Ангус попытался спрятать улыбку.

— Ладно, может, и так.

— Тебе не удастся провести меня, Ангус… Как тебя сейчас зовут?

— Харкорт. — Он пожал плечами. — Так было проще, чем придумывать новое имя. Так мы пойдем? Или ты хочешь остаться здесь и еще поругаться?

— Я вообще не хочу иметь с тобой никаких дел.

Ангус открыл дверь, пропуская Эдилин вперед. В тесноте комнатки ему не удалось как следует разглядеть ее.

— Что это на тебе надето? — потрясенно спросил он.

— Одежда Тэма.

— А-а, — холодно протянул Ангус. — Тэм, Он по-прежнему живет у тебя?

— Словно ты не знаешь всех подробностей моей жизни, — сказала Эдилин, пока Ангус поднимал засов на двери амбара.

Тэм держал за поводья лошадь Эдилин.

Ангус посмотрел на Тэма:

— Если мне предстоит этим заниматься, я хочу, чтобы мне все рассказали.

— Мы дали слово мисс Пруденс, но я думаю, что сейчас это уже не важно.

Эдилин поставила ногу в стремя своей лошади, но Ангус взял ее за талию и, приподняв, отставил в сторону.

— Что ты?.. — Она хотела возмутиться, но осеклась, когда Ангус запрыгнул в седло и протянул ей руку. — Я предпочла бы ехать с Тэмом, — заявила она.

Ангус перекинул ногу через седло, словно хотел спрыгнуть с коня.

Эдилин что-то пробормотала себе под нос, приняла протянутую руку, и он втащил ее в седло, усадив перед собой. Не прошло и двух секунд с тех пор, как они тронулись с места, а он уже принялся говорить с ней, едва не касаясь губами ее уха.

— Я оставил тебя тем утром, потому что Джеймс объявился в таверне. Он развесил листовки с моей физиономией. Я не хотел, чтобы ты любила висельника.

— И поэтому я должна тебя простить?

Эдилин пыталась сесть прямо и отстраниться от его большого теплого тела. На ней была всего лишь тонкая рубашка и жилетка; а ночь выдалась прохладной.

Его дыхание согревало ее лицо, она хорошо помнила его запах.

— Я должна обрадоваться тому, что ты решил мое будущее? Не спросив, чего хочу я? Ты получил от меня то, что хотел, а потом бросил меня, как ненужную тряпку! Табита была уличной девкой, и то с ней так никогда не обращались!

Ангус отстранился от нее.

— Ты рассказала ей обо мне?

— О да.

— Ты рассказала Табите, одной из своих рабынь, о том, что у нас было?

Его голос выдавал потрясение.

— Рассказала. Все, до мельчайших деталей, — с улыбкой сказала Эдилин. — И, чтобы ты знал, мы с Табитой стали хорошими подругами. Мне приходится время от времени откупать ее от тюрьмы и удерживать из ее заработка немалые деньги, чтобы расплачиваться с теми, у кого она ворует, но если относиться к этим ее недостаткам снисходительно, с ней вполне можно ладить. Она знает о вас, подлецах, все.

— О подлецах?

— Лживых, коварных, вероломных…

Ангус вздохнул:

— Ясно. Так скажи мне, что случилось с Джеймсом, если, конечно, ты сможешь отвлечься от перечисления моих недостатков.

— Это будет трудно, но, с другой стороны, у меня были годы, целые годы, чтобы подумать о твоих недостатках.

— Для этого потребовалось бы шесть лет, а меня не было только четыре.

— Шесть?

— Год, и еще год, и еще… — Он замолчал, когда она вывернулась в седле, чтобы посмотреть на него. — Прости. Ты собиралась рассказать мне о Харкорте и его жене. Об этой сладкой парочке я ничего не знаю.

— Кроме того, что она его убила.

— Да, это я знаю. Но почему она его убила?

Эдилин повернулась и пристально посмотрела на него.

— О, верно. Туда ему и дорога. Боюсь, что я должен с ней согласиться. И где она сейчас?

— С Шеймасом.

— С?.. — На лице Ангуса отразился ужас. — Ты оставила эту испуганную женщину с Шеймасом?

— Пруденс застрелила Джеймса и начала его пинать, а Шеймас оказался единственным, кто смог ее удержать. Впрочем, я думаю, что ты знаешь о ее размерах и формах, если столько времени провел с ней в постели.

— И выжил, чтобы об этом рассказать, — еле слышно проговорил Ангус.

— Что?

— Ничего. Я думаю, как избавиться от тела. Куда она попала?

— Она попала ему в голову. Аккурат между глаз. Отличное попадание!

— Я рад, что она не стреляла в меня, — пробормотал Ангус.

— Значит, ты считаешь, что она стреляет лучше меня?

— Нет, дорогая. Я бы никогда так не подумал. Эдилин, почему ты оставила эту бедную, обезумевшую от горя женщину с негодяем Шеймасом?

— По-моему, ты единственный, кто считает Шеймаса негодяем. С чего бы это? Он частенько поколачивал тебя, когда вы были детьми?

Она была слишком близка к истине, и по этой причине он оставил ее вопрос без ответа.

Глава 25

Открыв дверь, они услышали смех. В сложившихся обстоятельствах этот звук был неуместным и даже неприличным, и Ангус вопросительно посмотрел на Эдилин.

Эдилин пожала плечами:

— Я думаю, это любовь. Кажется, она повсюду. Словно болезнь, которую я не могу подхватить.

Ангус хмыкнул и вошел в комнату, где всего три недели назад Эдилин чуть было не пристрелила его. Когда она направилась в сторону кухни, откуда доносился смех. Ангус схватил ее за руку.

— Я не хочу… видеть его снова.

— Если ты хочешь, чтобы я помог, тебе придется остаться со мной.

— С чего бы?

— Если Джеймс Харкорт мертв, то я намерен сделать все, чтобы ты простила меня за все то зло, которое я когда-либо тебе причинил.

От его слов у нее чуть было не перехватило дыхание, но она скорее бы умерла, чем призналась ему в этом.

— Я никогда тебя не прощу, — сказала она.

Ангус улыбнулся:

— Забавно, что твои губы говорят одно, а глаза — совсем другое.

Он затащил ее в гостиную.

На полу лежал Джеймс Харкорт, и во лбу у него зияла дыра от пули. Под голову ему подстелили большую, пропитанную воском холстину.

— Должно быть, Харриет застелила пол, — ласково улыбнулась Эдилин. — Я пожаловалась на то, что он испортит пол, и она приняла меры.

— Я думаю, можно было проявить хоть немного уважения к покойному, — заметил Ангус, глядя на покойника сверху вниз.

— Только не к этому покойному. Ты, наверное, знаешь о том, что Джеймс шантажировал Харриет?

— Мне сообщили об этом совсем недавно. — Ангус склонился над телом. — Я пытался выяснить… — Его прервал взрыв хохота из кухни. — Кто там?

— Думаю, что там Малькольм и Харриет, Шеймас и Пруденс.

— Именно так: Малькольм и Харриет, Шеймас и Пруденс?

— А что тут такого? — спросила Эдилин. — Дело житейское. Кстати, я только что познакомилась с молодой вдовой, которая, как мне кажется, составит прекрасную пару Тэму. Она на несколько лет старше, но, я думаю, они друг другу понравятся. Я знаю, что Тэм собирается вернуться в Шотландию и стать вождем, но, возможно, она захочет поехать с ним.

— Чтобы жить в этой старой развалине? С окнами без стекол? Она захочет заботиться о двух сотнях людей, составляющих клан Мактернов?

— Не знаю, — сказала Эдилин. — Скорее, это понравилось бы Харриет. Она всем девушкам, которых мы взяли на поруки, заменяет мать. Она…

Эдилин замолкла.

Ангус улыбнулся, поскольку прочел ее мысли.

— Ты хочешь сказать, что Харриет нравится Малькольму?

— Ты присутствовал при их встрече и видел, как они смотрели друг на друга.

— Ты имеешь в виду тот день, когда ты в меня стреляла? Прошу прощения за то, что был занят другими делами, но я не заметил, что Харриет смотрит на моего дядю с дальним прицелом.

Эдилин сделала вид, что не заметила издевки.

— Харриет и Малькольма водой не разольешь. Она бы поехала с ним, даже если бы он сказал, что собирается поселиться на Луне.

— Я думаю, что замок Мактернов вполне может заменить дом на Луне.

Ангус снова посмотрел на Джеймса.

— Во-первых, нам надо избавиться от этого тела и позаботиться о том, чтобы миссис Харкорт не обвинили в убийстве. После этого можно строить другие планы.

— Например, как отправить Малькольма и Харриет в Шотландию, а Тэма удержать здесь?

— Мы мыслим совершенно одинаково, — улыбнулся Ангус.

В глазах его светилась любовь.

— Наши мысли не имеют между собой ничего общего, — возразила она. — И теперь я уже думаю, что это была плохая идея. Очень плохая. Харриет и Малькольм слишком стары, чтобы иметь детей, и кто тогда станет наследником?

Они посмотрели друг на друга и хором сказали:

— Кенна.

— Приятно видеть, что вы помирились, — сказал с порога Малькольм.

Эдилин посмотрела на Ангуса, словно спрашивая его, сколько успел услышать Малькольм.

— Мы, может, и помирились, — пробурчал Ангус, — но вот вас я простить не могу. Все это случилось, потому что вы не сказали мне правды о своем приезде. Все это можно было предотвратить.

— И как же? — невозмутимо поинтересовался Малькольм.

В руках у него была большая кружка с пивом, кружка далеко не первая.

— Миссис Харкорт надо было уехать из страны, — сказал Ангус.

— Но она не хотела уезжать до тех пор, пока не убьет мужа.

— Ты хочешь сказать, что помог ей убить его?

Мадькольм пожал плечами:

— Вы с мисс Эдилин уехали из Шотландии, оставив Харкорта в дураках, и всю свою ярость Харкорт обрушил на бедную мисс Пруденс. Джеймс не любил проигрывать. А теперь, ребята, что вы собираетесь делать с телом?

— Разрубить его на кусочки и вынести по частям.

Эдилин вскрикнула и схватилась за горло, но Малькольм рассмеялся:

— Я пошел за большой пилой.

— Вели Тэму запрягать большую карету. — Ангус посмотрел на Эдилин: — Те большие сундуки, в которых перевозилось золото, все еще у тебя?

Эдилин кивнула:

— Они на чердаке.

— Тогда вели Шеймасу спустить один из них сюда. — Ангус посмотрел на Малькольма: — Пруденс в состоянии разговаривать? Или ты напоил ее до бесчувствия?

Взглянув в сторону кухни, Малькольм понизил голос:

— Ты ведь ее не знаешь, парень. Она может перепить Шеймаса.

— Думаю, теперь ты жалеешь о том, что не женился на ней, — пробормотала Эдилин, направляясь следом за Малькольмом к выходу.

Но Ангус схватил ее за руку и притянул к себе, и тут его губы накрыли ее губы и он поцеловал ее со всей накопившейся за эти четыре года страстью.

— Я хочу кое-что прояснить, — сказал он. — Я люблю тебя. Кажется, я любил тебя всю свою жизнь. С тех самых пор, как впервые увидел тебя… Эдилин, — прошептал он, целуя ее в шею. — Прости, что я оставил тебя после той нашей ночи, но у меня не было другого выхода. Меня разыскивали. У них был ордер на мой арест. Если бы я остался с тобой, меня бы поймали, и что бы ты тогда делала?

— Была бы с тобой, — шептала она, обнимая его за шею.

Ее глаза все еще были закрыты.

— Вот именно, — сказал он. — Тебе пришлось бы смотреть, как меня волокут в тюрьму… или на виселицу. А потом тебе бы пришлось…

— Вы не могли бы отложить это занятие? — спросил Тэм.

— Ты злишься, потому что у тебя нет любимой, — отозвался Ангус, продолжая смотреть на Эдилин.

— Если бы у меня была любимая, я бы не допустил, чтобы она встречала рассвет с трупом посреди гостиной.

Ангус еще раз поцеловал Эдилин и поставил ее на пол.

— Иди! Вели Шеймасу притащить сюда сундук. — Он посмотрел на Тэма: — Карета готова?

— Она уже час как готова, — пробурчал Тэм, явно преувеличивая.

— Хорошо, тогда грузи в нее женщин.

— Я не думаю… — начал свои возражения Тэм, но Ангус его перебил:

— Насколько мне известно, вождь пока что я, и я не спрашивал, что ты думаешь. Усади всех женщин в карету, и побыстрее!

Тэм колебался не больше секунды, а потом бегом бросился на кухню.

Ангус остался в комнате один. Со смертью Джеймса и дяди Эдилин страх покинул его. Теперь не осталось никого, кто мог бы засвидетельствовать, что Ангус украл золото… и Эдилин.

Ангусу казалось, что большую часть жизни он провел, убегая и скрываясь. Теперь он был свободен, и они с Эдилин смогут наконец быть вместе, если, конечно, она согласится его принять. Ангус улыбнулся.

Понадобилось сорок пять минут, чтобы запихнуть Джеймса в сундук, а тяжелый сундук — в карету. Малькольм и Шеймас сели на облучке, управляя четверкой коней, Тэм устроился на задке, Ангус, Эдилин, а Харриет и Пруденс — в салоне. Когда Ангус сообщил имя и адрес того человека, к которому они ехали, Малькольм улыбнулся.

— К тому парню, которому ты спас жизнь? — спросил он.

— Да, — ответил Ангус. — Его зовут Мэтью Олдридж. Он сейчас в Бостоне, он учится здесь на врача.

— На врача? — переспросил Малькольм.

Ангус кивнул.

— Он наверняка знает, что делать с мертвым телом.

В карете Ангус откинулся на спинку сиденья, взглянул на Пруденс и сказал:

— Я хочу знать все. Всю вашу историю.

Она начала извиняться перед Ангусом за свое поведение в ту ночь, когда впервые увидела его.

— Я была несчастлива в браке и думала, что вы один из многочисленных кредиторов Джеймса.

Ангус пожал плечами, давая понять, что считает извинения излишними. Теперь придется объясняться с Эдилин и по этому поводу.

Он все еще не привык к внешности Пруденс. Она была крупной, мужеподобной женщиной с большими руками и широкими плечами. Если в ней и было что-то женственное, то это густые светло-каштановые волосы.

Харриет протянула руку и пожала большую ладонь Пруденс, и Ангус понял, что они теперь родственные души и, похоже, хорошие подруги.

— Я думаю, что начать стоит мне, — сказала Харриет, взглянув на Эдилин. — Помнишь тот день, когда ты вернулась после встречи с Табитой?

— Ты называешь это встречей? — спросила Эдилин. — Ты имеешь в виду ту ночь, когда я дралась с ней не на жизнь, а на смерть, а потом провела ночь… — Она посмотрела на Ангуса. — Я действительно очень хорошо помню ту ночь. А потом ты нервничала и вздрагивала от каждого шороха.

— Это потому, что днем раньше объявился Джеймс с документами, из которых следовало, что ты — его жена.

— Его?.. Что? — изумилась Эдилин. — Я никогда не выходила за него замуж!

— Я знаю, но у него на руках были документы, в которых значилось твое имя. Он сказал мне, что собирается пойти к юристу и подать на тебя в суд за то, что ты воспользовалась его именем и его золотом, чтобы удрать со своим любовником в Америку.

— Ему бы это с рук не сошло, — сказала Эдилин.

— А еще у него имелось подписанное капитаном судна свидетельство, что вы были пассажирами на его корабле и назвались мистером и миссис Харкорт.

— Но…

— Он заручился поддержкой вашего дяди, — добавила Пруденс. — Я не видела никаких документов, но мне сказали, что у него есть письмо вашего дяди, в котором удостоверяется, что вы были женой Джеймса Харкорта.

Эдилин откинулась на сиденье. Она не могла поверить, что люди способны на такую чудовищную ложь.

Ангус взял ее за руку.

— А как же вы? — спросил он Пруденс. — Что было с вами после той ночи, когда мы с вами, так сказать, познакомились?

— Я вернулась в дом отца, и он был рад моему возвращению. Без меня отец оказался совершенно беспомощным. Те несколько слуг, что работали у нас в доме, не могли даже приличной еды приготовить. С моим возвращением жизнь вошла в прежнюю колею, и мы никогда не говорили о моем муже и о том, что произошло.

Ангус посмотрел на Харриет:

— А вы от него откупились.

— Это было единственное, до чего я смогла додуматься.

— Почему ты не сказала мне? — спросила Эдилин. — Я бы сумела поставить Джеймса на место.

— Ты была так несчастна из-за того, что случилось с тобой той ночью, — сказала Харриет, скосив недобрый взгляд на Ангуса, — что у меня просто не хватило духу сделать тебя совсем несчастной. А потом ты с головой ушла в работу. У тебя и так хватало забот с компанией. Я не могла повесить на тебя еще и это.

— И поэтому ты решила от него откупиться, — заключила Эдилин. — И каким образом ты это делала?

Ангус крепко сжал руку Эдилин, но она продолжала в упор смотреть на Харриет.

— Я кое-что подправляла в бухгалтерских книгах. Это было не так уж трудно.

— Сколько ты ему отдала? — спросила Эдилин.

— Мы поговорим о цифрах позже, — сказал Ангус, взглянув на Пруденс. — Но почему вы вновь ввязались во все это, и каким образом в эту историю оказались втянуты мои родственники?

— Джеймс убил меня, — ответила Пруденс.

Ангус и Эдилин недоуменно переглянулись.

Глаза Харриет наполнились слезами. Она обеими руками сжала руку Пруденс.

— Это все я виновата. — Харриет посмотрела на Эдилин. — Джеймс хотел все больше и больше. Я… ты оплачивала ренту за его особняк в Нью-Йорке, ты покупала ему наряды. Ты платила за его выпивку. Ты…

— Как долго это продолжалось? — перебила Эдилин.

— До тех пор, пока у меня не лопнуло терпение. Три года.

— Я даже не хочу думать о том, в какую сумму все это вылилось, — поморщилась Эдилин. — Джеймс был причиной того, что к концу третьего года существования компании наши убытки превышали доходы?

— Да, — кивнула Харриет и заплакала. — Эдилин, прости! Ты полностью мне доверяла, а я предала твое доверие. Я…

— Вы ее спасли, — нетерпеливо оборвал Ангус. — Как Джеймс?.. — Он смягчил тон, посмотрев на Пруденс. — Как он «убил» вас? И почему?

— Когда я перестала платить Джеймсу, он обезумел от ярости, — сказала Харриет. — Между нами произошла страшная ссора, и он поклялся, что отомстит мне. Он сказал, что поедет за помощью к дяде Эдилин.

— И он поехал? — спросил Ангус.

— Да, — сказала Пруденс. — Я не знаю всех подробностей той встречи, но думаю, что Лоулер над ним посмеялся.

— Похоже на Него, — кивнул Ангус.

— Что я знаю, — продолжила Пруденс, глядя на Эдилин, — так это то, что ваш дядя ничем не смог помочь Джеймсу. Потому что Джеймс был женат на мне.

— Покажи им, — велела Харриет, взглянув на Пруденс.

После недолгих колебаний Пруденс развязала платок на шее, и Эдилин, не удержавшись, вскрикнула, увидев безобразный шрам на горле Пруденс. Он был глубоким и багровым и, казалось, шел вокруг всей шеи.

— Я как раз возвращалась с нашей фермы, — пояснила Пруденс, — потому что ночью корова родила теленка, и на дороге откуда ни возьмись появились два всадника. Они неслись во весь опор. Я отошла на обочину, но один из них задел меня, и я упала. Один из них спрыгнул с коня, и я закричала.

Харриет крепче сжала руку Пруденс.

— Тот мужчина был крупный, даже крупнее, чем мой Шеймас.

Она так ласково произнесла «мой Шеймас», что Ангус стиснул руку Эдилин, но ни лицом, ни голосом не выдал своего отношения к услышанному.

— Он… он… — Пруденс замолчала и отвернулась.

— Тот мужчина обвил ее шею веревкой и начал душить, — сказала Харриет. — Он душил ее до тех пор, пока Пруденс не отключилась. И тогда он решил, что она мертва. — Харриет перевела дух. — А мой брат сидел на коне и наблюдал.

Эдилин вскрикнула.

— Простите, — сказала она, обращаясь к Пруденс. — Это все моя вина. Я была очарована Джеймсом. Он был единственный, кто не пытался за мной приударить. Если бы я…

— Я не позволю тебе брать вину на себя, — возразила Харриет. — Мой брат рос испорченным, избалованным ребенком. Наша мать использовала его как средство борьбы с отцом. — Харриет махнула рукой. — Теперь это уже не имеет значения.

— Вы выжили, — сказал Ангус, обращаясь к Пруденс.

— Да, но лишь по чистой случайности. Я забыла пирог, который жена фермера испекла для моего отца, и она решила меня догнать. Поехала следом на своей маленькой коляске, запряженной пони. Я думаю, что Джеймс и его сподручный увидели ее и только поэтому уехали, не убедившись в том, что я действительно мертва. По крайней мере когда она увидела меня лежащей на дороге, их там уже не было. — Пруденс перевела дыхание. — Потом я три месяца могла принимать только жидкую пищу. И голос ко мне вернулся лишь полгода назад.

Харриет посмотрела на Ангуса:

— Сердце ее отца не выдержало всего этого, и он умер.

— После того как умер отец, — продолжила Пруденс, — мне пришлось продать все, чтобы расплатиться с долгами. Дом, ферму, все. Там прожили четыре поколения моей семьи, но теперь там живут другие люди.

— И поэтому вы приехали в Америку, чтобы найти Джеймса, — закончил Ангус.

— Нет, вначале я поехала к вашему дяде, — сказала Пруденс, обращаясь к Эдилин.

— Но зачем? Не думали же вы, что он вам поможет? Он был не из тех, кто верит в справедливость.

Пруденс не ответила на вопрос, и тогда Ангус спросил:

— Откуда вы узнали о нем?

— Я узнала о нем в тот день, — покачала головой Пруденс. — В тот день, который все изменил.

Она посмотрела на Ангуса таким взглядом, что ему захотелось улыбнуться, но Эдилин пристально смотрела на него, и поэтому улыбаться он не стал. Пруденс имела в виду тот день, когда Ангус и Эдилин перехитрили Джеймса, намеревавшегося сбежать в Америку с ее золотом.

— Я проспала весь тот день и проснулась, лишь когда Джеймс вошел в комнату. Его шатало после опийной настойки, но он достаточно здраво оценивал ситуацию и был в ярости. Он был в одном нижнем белье. — Пруденс прикрыла рот ладонью, словно боялась захихикать. — Вся его одежда была на корабле… и на вас.

Пруденс посмотрела на жилет Ангуса.

— Насколько я помню, этот жилет был любимым жилетом Джеймса.

— Правда? — удивилась Эдилин. — Мне он тоже больше всего нравился. Но впрочем, мне всегда нравилось, как одевался Джеймс.

— Он все приобрел за ваш счет, — напомнила Пруденс.

— Я знаю, я видела счета. Но мне не пришлось их оплачивать, — улыбнулась она.

— Он обезумел от ярости, когда выяснил, что корабль ушел. Он все очень тщательно спланировал. — Пруденс поджала губы так, что они почти исчезли, и ее острый подбородок едва ли не соприкоснулся с ее длинным носом. — Он кричал, что женился на мне, чтобы заполучить золото красотки, но что вы, — она взглянула на Ангуса, — вы все украли. Джеймс сказал, что я…

— Я думаю, не стоит повторять то, что сказал Джеймс! — громко прервала ее Эдилин. — Вы оставили его в тот же день?

— Да, — сказала Пруденс. — Я вернулась в отцовский дом и не видела Джеймса и ничего не слышала о нем до того самого вечера, когда меня едва не задушили.

— Но когда вы выздоровели, вы отправились к Лoулеру, — напомнил Ангус.

— Я хотела узнать, где находитесь вы, — сказала она, обращаясь к Эдилин.

— Я? — спросила Эдилин, вжавшись в спинку сиденья.

Может, ей и удалось победить Табиту в драке, но если на нее набросится Пруденс, шансов победить у нее не будет.

Ангус стиснул руку Эдилин, словно хотел вдохнуть в нее мужество.

— Кажется, я догадываюсь, зачем вам понадобилась Эдилин. Вы ищете то, что может находиться у нее.

— Да, — кивнула Пруденс, тяжелым взглядом посмотрев ему в глаза.

Эдилин ничего не сказала, но распрямилась, явно почувствовав себя увереннее. Парюра. Вот что искала Пруденс. Но парюры давно и след простыл. Ангус забрал ее с собой в ту ночь, когда бросил ее, Эдилин.

— То, что вы ищете, спокойно лежит в хранилище банка здесь, в Бостоне, — сказал Ангус.

— Что? — изумилась Эдилин. — Я отдала эту вещь тебе. Ты хочешь сказать, что после всего, через что я прошла, чтобы забрать эти бриллианты у воровки Табиты, ты положил их в банк и не стал продавать?

— Они мне никогда не принадлежали, — сказал Ангус. — Разве я мог забрать их себе?

— Вы не могли бы пояснить мне, о чем вы тут толкуете? — спросила Харриет.

— Вся парюра цела? — поинтересовалась Пруденс и, когда Ангус кивнул, громко заплакала. — Она не была продана? Не пошла в уплату карточных долгов Джеймса? Она все еще у вас?

Шеймас, сидевший на облучке, просунул голову в салон кареты и злобно посмотрел на Ангуса:

— Ты заставил ее плакать, и я порву тебя на куски!

— Все в порядке, Шеймас, сердце мое, — сказала Пруденс, шмыгнув носом, после чего громко высморкалась в платок, который услужливо подала ей Харриет. — Все прекрасно. Я потом тебе расскажу.

Еще раз с угрозой взглянув на Ангуса, Шеймас развернулся лицом к дороге.

Ангус протиснулся между двумя пассажирками и захлопнул окно. Пруденс схватила его за руку:

— Вы хороший человек!

— Временами, — пробормотала Эдилин.

— Мне бы очень хотелось узнать, о чем вы все говорите, — повторила свою просьбу Харриет.

И поэтому Эдилин ей все рассказала.

— Парюра? Набор драгоценностей?

— Бриллианты, — пояснила Эдилин.

Пруденс кивнула:

— Отец рассказал мне о них только перед самой смертью. Он сказал, что берег их для свадьбы своей дочери. — Пруденс вновь шумно высморкалась. — Он мог бы продать их и расплатиться со многими долгами, но он этого не сделал. Он хранил их для меня и втайне от всех, и от меня в том числе, положил бриллианты в мой сундук. Он не говорил мне о них до свадьбы, опасаясь, что Джеймс их украдет. Отец правильно рассудил, что Джеймсу не придет в голову заглянуть в мой сундук.

— Когда мы покончим с текущим делом, я отдам вам весь набор, — заверил Ангус. — Сережки не хватает и нескольких браслетов, но…

— Все, чего там не хватает, у меня, — сказала Эдилин, и все посмотрели на нее. — Мой слуга нашел их, когда разбойник, укравший у Табиты драгоценности, продал их.

— И с чего тебе пришло в голову разыскивать оставшиеся драгоценности? — спросил Ангус. — Если ты меня так ненавидела, то почему не предпочла забыть о них навсегда?

Эдилин продолжала смотреть на Пруденс и не ответила Ангусу.

— Думаю, что вы познакомились с Малькольмом, когда приехали к моему дяде.

— Да, — сказала Пруденс и просветлела лицом. — И тогда же я встретила Шеймаса. Он много о вас знал, о том, куда вы поехали и с кем, и о фургоне, набитом золотом. О! — воскликнула она.

— Что такое? — спросила Харриет.

— Сундуки с золотом. Джеймс только о них и говорил, когда обнаружил, что вы уплыли без него, а сейчас… сейчас…

— Он лежит в одном из этих сундуков, — закончил Ангус и прошептал: — Будь осторожен со своими желаниями.

— Итак, вы добились того, что Малькольм и Тэм взялись вам помочь, — напомнила Эдилин.

— Да, — ответила Пруденс. — У меня оставались кое-какие деньги после продажи поместья, и поэтому я смогла оплатить расходы на наше путешествие в Америку.

— Так вы плыли на одном корабле с Шеймасом? — спросила Эдилин.

— Да, — кивнула Пруденс.

Ее лицо сияло.

— Как мило! — улыбнулась Эдилин.

— Как странно, — пробормотал Ангус и поспешил убрать ногу, чтобы Эдилин не успела пнуть его.

— Он такой милый человек, но с ним всю жизнь дурно обращались, Шеймас хочет начать все сначала там, где люди не будут судить о нем по поступкам его отца.

— По поступкам отца? По каким, например? Может, это его отец подрезал подпругу на седле, в которое предстояло сесть юной племяннице Лоулера? — пробормотал Ангус.

— Он никогда бы такого не сделал! Он добрый, чуткий, внимательный! — Пруденс выразительно посмотрела на Ангуса, и он с легкостью догадался, что Шеймас говорил ей о нем.

Ангус посмотрел на Эдилин, ища в ней сочувствия, но она всегда хорошо относилась к Шеймасу. Ангус отодвинул штору на окне кареты и выглянул наружу.

— Мы почти приехали. — Он посмотрел на Пруденс: — Я хочу, чтобы вы рассказали мне, как случилось, что вы убили Джеймса.

Все в карете затихли, устремив взгляды на Пруденс.

— Я не хотела… Я была… Шеймас и я были…

— В комнате Кадди над каретным сараем, — бесстрастно доложила Харриет. — Мы все это знаем, и, между прочим, я думаю, что ты платила Кадди слишком много. — Харриет взглянула на Эдилин. — С тех пор как он помог тебе той ночью, когда ты и… — Она затихла на мгновение. — В любом случае я считаю, что Катберт слишком много себе позволяет.

— Это он присваивал половину годовой прибыли? — парировала Эдилин.

— Я делала это потому… — Харриет хотела что-то объяснить, но Ангус ее перебил.

— Вы обе можете разрешить свои разногласия позже. Я взял себе за правило не браниться в присутствии мертвецов, а сейчас в карете находится мертвец. Итак, миссис Харкорт, продолжайте.

— Пожалуйста, не называйте меня так, — попросила Пруденс. — Я не выношу это имя. Я с радостью возьму фамилию Шеймаса и буду зваться миссис Фрейзер. Мы…

Ангус устремил на нее тяжелый взгляд.

— Да, верно, вернемся к убийству. Я выглянула и увидела свет на кухне: я подумала, что это Харриет, и потому пошла туда. Но когда я дошла до дверей, свет из кухни переместился в гостиную. Там был Джеймс с полным мешком серебряных подсвечников. Наверное, я вскрикнула, потому что он обернулся, у него в руке был пистолет. Джеймс сказал: «Но ты же мертвая». Я быстро нашлась и сказала: «Да, я мертвая, я пришла забрать тебя с собой». Он сказал: «Черта с два», — и прицелился в меня. Я отпрыгнула, мы стали бороться, пистолет случайно выстрелил, и Джеймс упал на пол. Замертво. По-моему, я завизжала.

Воцарилась тишина. Все смотрели на Пруденс. Каждый понимал, что ее история — чистый вымысел, но никто ничего не сказал. Если бы они боролись и пистолет выстрелил во время схватки случайно, то пуля не пробила бы лоб Джеймса аккурат между глаз. Возможно, она попала бы ему в живот, но не в голову. Кроме того, все знали, что тот пистолет, из которого стреляла Пруденс, принадлежал Кадди.

Харриет и Эдилин посмотрели на Ангуса, гадая, что он скажет.

— Я так и думал, — кивнул он. — Это была самозащита.

— Да, это ясно как день, — поддержала Харриет и посмотрела на Эдилин, а та сказала:

— Это не подлежит сомнению.

Ангус очень обрадовался, что карета остановилась.

— Мы на месте. Я думаю, всем лучше оставаться в карете. Я пойду к Мэтью один. Мы знаем друг друга, но не слишком хорошо. Кто знает, как он себя поведет? Я решу вопрос, и тогда мы все поедем домой. Идет?

Женщины согласно кивнули и остались в карете. Ангус вышел. Эдилин обвела взглядом остальных и спросила:

— Кто выйдет первой?

Поскольку к тому времени она уже наполовину выбралась из кареты, вопрос оказался риторическим. Пруденс по причине своих габаритов вышла второй, а следом за ней и Харриет. Харриет, прихорашиваясь, пригладила волосы. Похоже, она напрочь забыла, зачем приехала.

Харриет неодобрительно взглянула на Эдилин, все еще одетую в мужской костюм, но Эдилин посмотрела на нее так, что у Харриет пропало желание спорить.

Глава 26

Две недели, подумала Эдилин. Прошло целых две недели с тех пор, как она видела Ангуса. После той ночи, когда они все поехали к Мэтью Олдриджу, и после того, что случилось с несчастным Джеймсом, Ангус сказал, что он не станет возвращаться домой с ними.

Только сейчас Эдилин осознала, что все это время она жила предвкушением предстоящего разговора. Ангус скажет, как он сожалеет о том, что ему пришлось оставить ее, она скажет, что никогда его не простит, и… и все закончится тем, что он опустится перед ней на колени и будет умолять ее выйти за него замуж. Она, конечно, скажет «да», но с ответом торопиться не станет.

Эдилин даже представила, как они с Харриет будут готовить тройную свадьбу в самой большой церкви Бостона. Они все обвенчаются вместе, но потом каждая из пар отправится в свое свадебное путешествие. У Эдилин голова кружилась от такой романтики.

Но все пошло совсем не так, как было задумано. Ангус остался с Мэтью, а все остальные вернулись в дом Эдилин. Два дня она улыбалась, предвкушая момент, когда Ангус появится на пороге с охапкой роз и извинениями. Две другие парочки ворковали друг с другом, а Эдилин все, пыталась представить, что, произойдет, когда она в следующий раз увидит Ангуса. Принесет ли он кольцо?

Но шли дни, а он не появлялся. На пятый день Шеймас вызвался его разыскать.

— Я скажу ему, что думаю по поводу того, как он с вами обращается, мисс.

— О, Шеймас! — воскликнула Пруденс. Голос ее был полон любви. — Ты его покалечишь.

— Этого я и хочу, — пробурчал Шеймас.

Эдилин живо представила, как Ангус принимает вызов. Но Ангуса в трактире не оказалось, и никто не знал, где его искать.

Шеймас с Пруденс и Харриет с Малькольмом вели себя как самые настоящие молодожены, не расставаясь ни на час. Малькольм сделал Харриет предложение и попросил ее переехать с ним в Шотландию. Харриет без колебаний согласилась, и к концу лета они должны были пожениться. С тех пор они постоянно говорили о том, что им предстоит сделать в Шотландии. Малькольм в подробностях рассказывал ей о каждом члене клана Мактернов, и у Харриет возникло ощущение, что она уже хорошо знакома со всеми. Эдилин слышала, как Харриет повторяет имена детей, словно учит стихотворение.

— И у Кенны шестеро детей, пять мальчиков и девочка. Ее дочь зовут… Нет! Не говори мне, я сама вспомню.

Для Эдилин было настоящей мукой смотреть на счастливые пары.

Что касается Шеймаса и Пруденс, то их, похоже, волновала только физическая сторона любви. После того как однажды днем, когда Эдилин, Харриет и Малькольм услышали энергичный ритмичный грохот на верхнем этаже, Малькольм вызвал Шеймаса на серьезный разговор, поэтому свадьба Шеймаса и Пруденс тоже была не за горами. Бракосочетание назначили на конец лета.

За это время, однако, произошел один неожиданный поворот в развитии событий. Тэм начал строить глазки Табите, и Эдилин дала Табите понять, что она по этому поводу думает.

— Он еще совсем мальчик! — на повышенных тонах заявила Эдилин. — Он почти ребенок, а ты…

Табита осталась невозмутимой.

— А я могу научить его всему, что надо знать. — Она смерила Эдилин выразительным взглядом. — Выходит, он снова тебя бросил?

— Нет! — воскликнула Эдилин. — Он не бросил меня. Ангус…

Она замолчала, потому что не имела представления, где находится Ангус и чем он занимается. На следующий день после гибели Джеймса Малькольм вызвал Эдилин на разговор. Два часа за чаем в гостиной он расписывал ей необыкновенные достоинства Ангуса Мактерна.

— Девочка, — сказал Малькольм, — он оставил тебя тогда ради твоего же блага.

Малькольм в подробностях рассказал ей о том, что сделал Ангус после того, как Джеймс появился в трактире и развесил листовки с его портретом. Оказывается, Малькольму, Шеймасу и Тэму потребовалось немало времени для того, чтобы найти Ангуса. Ему-то они сказали, что найти его не составило труда, но на самом деле все было не так. Можно было подумать, что Ангус просто исчез с лица земли, и они уже испугались, что Джеймс Харкорт нашел его и убил.

На протяжении многих недель трое шотландцев переезжали из города в город, пытаясь его разыскать. Но у них не было портрета Ангуса без бороды, и они не имели понятия о том, под каким именем он живет.

Шеймас, выпивая как-то раз в таверне в Чарльстоне, услышал о человеке по имени Ангус Харкорт, который работал в одном из фортов на дальнем западе.

— Крадется в темноте так, словно ночью видит не хуже, чем днем, — рассказывал о нем бывший солдат.

— Как он выглядит? — спросил Шеймас.

— Крупный мужчина.

— Такой же, как я? — уточнил Шеймас.

— Нет, Ангус крупный и красивый.

— Красивый? — недоверчиво переспросил Шеймас. — Хорошенький, как девчонка?

— Нет, скорее как… — Солдат махнул рукой. — Он нравится девушкам, но я слышал, что у него были неприятности с дочерью коменданта форта.

— Вот как? — Шеймас криво усмехнулся. — И он на ней женился?

Солдат рассмеялся.

— Нет, если тут замешан капитан Остин, Харкорт на ней не женился. Остин — мерзкий тип. Подонок!

— Так где же сейчас этот Ангус Харкорт? — спросил Шеймас.

— Я не могу рассказать, но я могу нарисовать карту.

— Итак, — кивнула Эдилин, — Ангус был в каком-то форте с другой женщиной.

— Нет, девочка! — теряя терпение, воскликнул Малькольм. — Насколько мы успели выяснить, у него не было ни одной женщины с тех пор, как он расстался с тобой.

— Я в это не верю. Я думаю, что у него были сотни, тысячи женщин. Я думаю…

— Он оставил тебя, потому что ему пришлось это сделать! — громко отчеканил Малькольм. — Неужели ты не видишь, что Ангус любит тебя и всегда любил? Почему мы все так смеялись, когда он впервые увидел тебя? Мы видели, что его будто молнией пронзило. И когда он швырнул тебя в чан с водой! Ну разве это не доказывает, что он…

— Что он меня ненавидит, — мрачно закончила Эдилин.

Малькольм взял ее за руки и продолжил:

— Ангус был нашим вождем с того времени, как умер его отец. Его дед лишил Мактернов всего имущества, но титул передается из поколения в поколение через старших сыновей. Наш клан — древний, и мои соплеменники назвали вождем Ангуса, хотя он и был совсем мальчишкой.

— Я понимаю, — кивнула она. — Как у королей. Божественное предназначение передается от старшего сына к старшему сыну.

— Да, пожалуй, что так. Но даже будучи совсем ребенком, Ангус старался искупить вину своего деда. У Ангуса не было своей жизни, он жил жизнью клана до тех пор, пока не увидел тебя.

Эдилин встала и посмотрела на Малькольма сверху вниз. Взгляд ее был холоден.

— Меня тошнит от рассказов о том, какой прекрасный человек Ангус Мактерн. Тошнит, слышите?! Если он так меня любит, где же он сейчас? Почему не здесь? Почему я не занимаюсь приготовлениями к свадьбе, как Харриет и Пруденс? Почему меня никто не целует? Почему…

Она задохнулась от слез и бросилась наверх, к себе в спальню.

— Я не знаю, — прошептал Малькольм, оставшись в гостиной один. — Не может быть, чтобы Ангус снова сбежал. Не может быть, чтобы он бросил Эдилин. Такого просто не может быть!

Лишь поймав на себе жалостливый взгляд Шеймаса, Эдилин изменила отношение к происходящему и встала на защиту Ангуса.

— Значит, так! — как-то за ужином сказала Эдилин, встав из-за стола и бросив салфетку. — Может, никто из вас и не верит в него, но я верю! Я не знаю, что сейчас делает Ангус, но я знаю, что он вернется ко мне, когда закончит свои дела.

Выражение лиц присутствующих не изменилось. Харриет попыталась сделать вид, что верит Эдилин, но остальные смотрели на нее сочувственно.

— Я уверен, что он придет, — сказал Тэм, но без особой убежденности.

В тот вечер Эдилин решила вплотную заняться работой. Но первым делом надо было разобраться с вопросом под названием «Тэм и Табита». Эдилин попросила Тэма поехать в Уильямсбург и встретиться с Абигайль Прентис, чтобы она подписала последние документы на передачу ее фермы компании «Подруги поневоле». Эдилин затаила дыхание, вручая Тэму документы, потому что весь ее план строился на предположении, что Тэм не умеет читать. Она дала ему целую папку документов, касающихся покупки одной фермы, приобретенной ею еще три года назад.

— О! И еще передай ей это, — сказала Эдилин, вручая ему рулон желтого шелка. — Эбби сказала, что она может сшить мне платье. Она прекрасная портниха. — Эдилин не знала, умеет ли Эбби шить. — Вернешься, когда платье будет готово. Подожди, пока она его закончит.

Тэм стал искать причины как-то отвертеться от длительного отъезда.

— Может, ваш кучер Кадди справится лучше?

— Лучше, чем ты? — переспросила Эдилин, хлопая ресницами. — Ну что ты! Я не могу доверить ему эти документы. Но если ты считаешь, что не можешь сделать это для меня…

— Я все сделаю, — вздохнул Тэм. — Но может, она вышлет вам платье потом?

— Возможно, — сказала Эдилин, — но она недавно овдовела, и ей, наверное, хочется с кем-нибудь пообщаться. Тебе предстоит стать вождем клана, так что наберешься опыта в утешении вдов.

Тэм расправил плечи и взял кожаную папку, которую протянула ему Эдилин.

На следующий день Эдилин рассказала о своем поручении Табите, которая в ответ лишь рассмеялась и пожала плечами:

— Может, удастся уговорить Харриет взять меня с собой в Шотландию. Там он от меня уж точно никуда не денется.

— Разве в твоем приговоре не сказано, что тебе запрещено возвращаться в Англию?

Табита пожала плечами:

— Тогда, пожалуй, я уговорю Харриет отправить Тэма сюда. Кстати, как часто ты видела Ангуса за последние пять лет?

В прошлом издевки Табиты всегда злили Эдилин, но не сейчас.

— Мужчине требуется время, чтобы прийти в себя после ночи со мной, — сказала она и, развернувшись, удалилась.

Вслед ей несся смех Табиты.

К началу четвертой недели все остальные уже, кажется, смирились с мыслью о том, что Ангус не вернется никогда. Даже Малькольм утратил веру в то, что Ангус вот-вот объявится.

Однажды Эдилин случайно подслушала, как он говорил Харриет, что был об Ангусе лучшего мнения. Эдилин едва удержалась от того, чтобы не устроить скандал. Поживем — увидим, подумала она. Если Ангус жив, он непременно вернется.

На исходе шестой недели, когда Эдилин была на рынке, возле нее остановился закрытый экипаж. Это была обычная карета, черная, далеко не новая, явно взятая напрокат. И Эдилин сразу поняла, что в этой карете Ангус.

— Извините меня, — сказала она своим работницам, — вы не могли бы сообщить Харриет, что меня к ужину не будет? Пусть не волнуется.

— Конечно, — согласилась одна.

Ее выслали из Англии за то, что она украла у графа серебряное блюдо. Граф насиловал ее с тех пор, как ей исполнилось тринадцать, но на суд этот факт воздействия не возымел.

Когда Эдилин направилась к карете, девушка крикнула ей вслед:

— Что мне передать Харриет? Куда вы поехали?

— В рай! — бросила Эдилин в тот момент, когда открылась дверь кареты.

В салоне было темно, но она разглядела Ангуса, на нем был тартан, точно такой же, как в день их знакомства.

Ангус наклонился, протянув ей руку, Эдилин забралась в экипаж и захлопнула за собой дверь. Карета тут же тронулась.

— Сдается, ты решила, что я опять тебя бросил, — сказал наконец Ангус.

В сумерках кареты он пожирал ее глазами.

— Я так и думала первые две недели.

Сердце ее билось где-то у самого горла, а пальцы дрожали от желания прикоснуться к нему.

Ангус улыбнулся:

— Ты знала, что я вернусь за тобой?

— Конечно!

Его улыбка стала шире.

— Ты верила мне?

— Куда бы ты от меня делся? — хмыкнула Эдилин.

Ангус засмеялся, их глаза на мгновение встретились, а в следующую секунду она бросилась в его объятия.

— Я скучал по тебе, — прошептал он, прижавшись губами к ее шее. — Я думал о тебе каждую секунду каждого дня.

— А я ни разу о тебе не вспомнила, — сказала она, запрокинув голову.

Когда его губы скользнули по ее шее к плечам, Эдилин откинулась на сиденье. Он зубами стащил косынку с ее шеи и продолжил продвижение к груди.

— Куда ты меня везешь? — спросила Эдилин.

— А тебе не все равно?

Его рука поднимала юбку.

— Все равно, — сказала она, шаря руками по его телу. — Ангус! У тебя под юбкой ничего нет.

— Это не юбка, а килт. Сдвинь руку в сторону. Нет, в другую сторону.

— О!

Ангус со стоном откинулся на сиденье.

Но карета внезапно остановилась, и по крыше постучали.

— Сэр! — произнес мужской голос. — Мы приехали.

— Убей его, пожалуйста, — прошептал Ангус.

Эдилин вытащила руку из-под килта Ангуса, выпрямилась и забрала с сиденья косынку.

— Он сейчас откроет дверь, — сообщила она.

Когда кучер открыл дверь, они чинно сидели напротив друг друга.

Эдилин выглянула и увидела, что они в бостонском порту.

— Зачем ты меня привез сюда? — спросила она. — Я думаю, нам надо ехать домой и…

Она замолчала, глядя на корабль. На причале стоял тот самый корабль, «Мэри Элизабет», на котором они с Ангусом приплыли в Америку. Она оглянулась и посмотрела на Ангуса:

— Что?.. Как?..

— У меня были кое-какие дела, и я случайно узнал, что капитан Ингес плывет в Глазго, словом, я подумал, что мы можем отправиться с ним.

— Назад в Шотландию? — спросила она. — О, я понимаю! Мы плывем туда, чтобы встретиться с твоими соплеменниками?

Похоже, он передумал насчет титула вождя. Она живо вспомнила старую развалину, которую они звали замком, и всех тех людей, которые смотрели Ангусу в рот. Итак, ей предстоит стать хозяйкой замка. Увидит ли она когда-нибудь Америку? Эта страна оказалась тем местом, где она смогла доказать всем, и прежде всего себе, что она чего-то стоит.

— Нет, ты не понимаешь, — сказал Ангус, выбравшись из кареты. — Ты совсем не понимаешь. Мне нужно вернуться домой, чтобы передать титул Тэму. Нам надо все сделать по закону.

Ангус в своем старомодном килте, с обнаженными ногами привлекал к себе немало внимания.

Когда Ангус повел ее к кораблю, Эдилин отстранилась:

— Все остальные об этом знают? Ты уже рассказал им? Багаж уже упакован и ждет нас на борту?

Ангус замялся:

— Если под «ними» ты имеешь в виду Малькольма, Тэма и…

— И Харриет, и Пруденс, и Шеймаса.

— Да, их всех. Тогда — нет, я никому ничего не говорил. Они ничего не знают.

— То есть они знают ровно столько же, сколько и я. — Эдилин остановилась. — Я хочу знать, что происходит. Где ты был все это время?

Ангус посмотрел на нее с таким видом, словно раздумывал, не схватить ли ее в охапку и не отнести ли на корабль на руках, но, похоже, отказался от этой мысли.

— Если ты так хочешь об этом узнать… Не то чтобы я не собирался тебе об этом говорить, просто мне не хотелось говорить тут, при народе… Так вот: я ездил в форт.

— Но это…

— Далеко, — кивнул Ангус. — Я продал свои акции капитану Остину.

— О да! Тому самому мужчине, который влюблен в твою девушку, в дочку коменданта форта.

Ангус посмотрел на нее в недоумении.

— Прости, — сказала она. — Я лишь повторяю то, что мне рассказали.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты перестала слушать сплетни.

— Когда ты перестанешь сбегать от меня, я перестану их слушать.

Ангус улыбнулся, взял ее за плечи и посмотрел так, словно собирался поцеловать, но потом обвел взглядом народ на пристани и передумал.

— Обещаю, что расскажу тебе все, когда мы взойдем на борт.

— Ангус, — взмолилась Эдилин, — ты же не можешь всерьез рассчитывать на то, что я сяду с тобой на корабль, идущий в Шотландию? Мне нужна одежда, книги, подарки. Я не могу приехать к твоим родственникам с пустыми руками. И еще, ты не забыл, что я управляю компанией? Кто будет вести дела в мое отсутствие? Я знаю, что ты считаешь меня никчемной и ни на что не годной, но на меня работают люди, за которых я отвечаю, и они…

— Капитан Ингес сказал, что на этот раз мы не сможем поехать с ним, если не поженимся, как положено, и поэтому он ждет нас, чтобы совершить церемонию.

Эдилин удивленно заморгала.

— Наконец-то я сказал что-то такое, на что тебе нечего ответить, — задумчиво проговорил Ангус. — Так ты хочешь подняться на борт и выйти замуж? Или хочешь вернуться домой, чтобы подписывать свои дурацкие бумаги?

Эдилин открыла рот и закрыла его. Потом снова открыла и закрыла. Наконец она спросила:

— У тебя есть кольцо?

— Чистое золото. — Он протянул руку и прикоснулся к ее золотистым волосам. — Это золото стоит дороже всего золота мира.

Она прижалась щекой к его ладони, а затем приподняла юбку и побежала к трапу.

— Поторопись! — крикнула она, оглянувшись. — Ты думаешь, у меня много времени?

Посмеиваясь, Ангус побежал следом за ней.