Зов Аспидной горы. Сказание об Орской яшме (СИ)

Глава 6. Признание

В ночи полнолуния Виктору всегда спалось плохо. Особенно в начале лета. Но лишь спустя время он понял, это как-то связано с днём рождения дочери. Он совсем, было, решился поговорить с ней, но Айслу, прибежавшая из библиотеки, опередила восклицанием:

— Папуля, я тебя так люблю! Можно с нашими в парк? Ну, пожалуйста! А денежек дашь?

После парка вся шумная компания заявилась к Беловым в гости. И Виктор опустошил холодильник, угощая растущих и потому не обделённых аппетитом подростков. Признание решил отложить на следующий день. Полночи ворочался, обдумывая, что и как сказать. Заснул под утро. Проснулся, как от толчка, спросонья протянул руку к Рите и только потом осознал, что они расстались. Царапающее душу сожаление подавил железным аргументом: она нам не подходит.

Предстоящий разговор с четырнадцатилетней дочерью нервировал. Виктор умудрился два раза порезаться при бритье и обжечь руку, при приготовлении завтрака. Айслу быстро съев картофельное пюре с сосиской, отправилась в свою комнатку. Отец взял шкатулку и последовал туда же. Девочка уже увлечённо переписывалась с друзьями. Её гибкие пальцы порхали над клавиатурой. Все заготовленные фразы как сквозняком выдуло из головы.

— Айслу, есть разговор, — произнёс Виктор. И, словно бросаясь с обрыва в реку, выдохнул: — Ты приёмная дочь.

Девочка повела себя неожиданно, соскочила со стула, взяла отца за руку, подтащила к большому зеркалу на дверке шкафа и спросила:

— Па, тебе ничего не кажется странным?

Зеркало услужливо отразило высокого светловолосого голубоглазого мужчину и смуглую девочку-девушку азиатской внешности.

— Нет, а что? — растерялся Виктор.

— Потрясающее сходство! Когда я в детстве звала тебя «папа», пол-улицы оборачивалось, а вы с бабулей всем говорили, что я похожа на маму, твою бывшую жену?

Отец кивнул, было такое дело, когда он с маленькой дочкой вернулся в родной город.

Айслу метнулась к книжной полке и, достав фотографию, показала со словами:

— Вот на эту?

Виктор ошалело уставился на платиновую блондинку в свадебном платье. Мысли лихорадочно заметались, только один человек мог дать Айслу это фото.

— Я же просил маму спрятать наш свадебный альбом.

Девочка поспешила сказать:

— Бабуля не виновата. Я сама нашла альбом в кладовке. Ну, она мне рассказала и ещё вот… — Айслу открыла шкаф, засунула руку за вещи и вытащила бархатный камзол, расшитый серебряными нитями. Девочка развернула выстиранную и отглаженную заботливыми бабушкиными руками вещь и накинула на себя. — Смотри, по размеру!

— Знаешь давно?

— С зимы. Папуль, не парься, я и как эта, — короткий кивок на фото, — нас бросила, когда мне два года было, знаю.

Виктор открыл шкатулку и вынул тяжёлые бусы из яшмы, сразу заигравшие под солнцем. Айслу, взвизгнув от восторга, тут же надела их на шею и стала вертеться перед зеркалом.

— Бусы я нашёл рядом с тобой на киргизской могиле. Замечательная работа.

— Ты делаешь не хуже! — откликнулась дочь. — Па, а что там ещё в шкатулке?

— Это я дарил жене, она вернула перед разводом. Хочешь взять? Хотя у тебя и своего хватает.

— Спрашиваешь! Украшений много не бывает. Девчонки умрут от зависти. — Айслу забралась на кровать с ногами и принялась перебирать содержимое шкатулки. Виктор сел рядом.

— Милиция искала твою маму, но безрезультатно. Даже по тамге пробовали, не получилось.

Айслу, бросив примерять серьги, откинула полу камзола, открыв вышивку на внутренней стороне.

— Родовой знак. Тамга. Я весь Инет перерыла, но нашла! Не зря ты меня звал в детстве «принцесса», я ханского рода. Мой предок — хан Абулхаир! Круто. Жалко, рассказать никому не могу.

— Следователь, сам казах, и в Орске представителей рода опросил, и с Актюбинском связывался, — продолжил Виктор. — Бесполезно. Ты в роддоме полежала, потом в Оренбург в Дом малютки отправили, оттуда мы с женой тебя и забрали. Мы тогда в областном центре жили, я сюда приезжал иногда в выходные, а вот жена ни разу. Они с мамой моей не ладили, но это я отвлёкся. Ещё казахская пара собиралась удочерить, но мама, по моей просьбе, все связи задействовала. Ещё помогло то, что именно я тебя нашёл. Сходил с утра пораньше на гору Полковник за подходящей яшмой.

— Хорошо, что именно ты! Ты — классный! И я ведь лучше, чем яшма?

Девочка скорчила вопросительно-жалобное личико, но было видно, она ни капли не сомневается в том, какой будет ответ.

Виктор улыбнулся, обнял дочь за плечи, притянул к себе.

— Когда первый раз взял на руки, понял две вещи.

— Каких?

— Первая — ты моя дочь, и вторая — ты Айслу. Наверное, уже знаешь значение этого имени?

— Ага, «лунная красавица», но почему?

— Степь нашептала, а, может, гора.

— Ну, ты скажешь, папка! — девочка звонко рассмеялась.

Колокольчики дочкиного смеха словно вызвали прошлое. Виктор с потрясающей ясностью вспомнил прохладный ветерок на лице, горьковатый запах трав, яркое, несмотря на ранний час, солнце и детский крик, похожий на мяуканье котёнка. Сердце вновь пустилось в галоп степным скакуном как тогда, когда он увидел свёрток у древних могил.

Айслу выскользнула из под отцовской руки. И у зеркала принялась танцевать, извивались гибкие руки, отливали вороновым крылом распущенные длинные, почти до пояса волосы.

— Какая ты красавица! — не удержался от восклицания Виктор.

Айслу подбежала, взгромоздилась отцу на колени, как маленькая, обняла за шею и заявила:

— Вот было бы здорово найти мою настоящую маму. Ты б на ней женился!

Виктор осторожно спросил:

— А если она не захотела бы?

— Ага, ага, вон сколькие хотят, а она бы не захотела!

— А если она замужем? — отец с удивлением понял, что всерьёз воспринял фантазии девочки.

— Уведёшь, проблем-то. Я помогу, правда-правда.

Взглянув в полное энтузиазма лицо Айслу, Виктор подумал: «Нет уж, пусть лучше не находится. Интересно, как сложилась её жизнь? Помнит ли, жалеет ли?»