Зов предков

Глава 3

Открывая дверь дочери, Маргерит Николсон не сдержала вздоха облегчения и радости. Погода в Нью-Йорке внезапно изменилась; после холодов вдруг наступила оттепель, пошел сильный дождь, и Бриджит успела промокнуть за те несколько минут, пока пробежала от такси до подъезда. Мать взяла у нее мокрое пальто, велела снять сапоги и садиться поближе к камину, а сама отправилась на кухню.

В возвращении домой было что-то необъяснимо приятное и успокаивающее – совсем как сесть в уютное старое кресло или зарыться в пуховую перину. Да и общество матери действовало на Бриджит благотворно. Миссис Николсон была человеком здравомыслящим и спокойным, на которого можно было положиться в любых обстоятельствах. После трагической гибели мистера Николсона она не только спасла себя и дочь, но и сумела обеспечить Бриджит нормальную жизнь, дать ей хорошее воспитание и образование. Всю свою жизнь Маргерит проработала редактором и пользовалась в этой области немалым авторитетом. Год назад она вышла на пенсию, имея на своем редакторском счету немало известных книг, и авторы нашумевших бестселлеров до сих пор писали и звонили ей, чтобы выразить свою признательность, а коллеги спрашивали совета в особенно трудных случаях.

Пока Бриджит училась в школе – и даже потом, когда она писала в университете диплом и готовилась к защите магистерской диссертации, – мать помогала ей чем могла. Именно миссис Николсон помогла дочери понять, насколько это важно – получить хорошее образование. Успехами Бриджит она очень гордилась и всячески одобряла ее намерение получить степень доктора философии. Единственным, что ее огорчало, было решение Бриджит работать в приемной комиссии Бостонского университета. Эту работу Маргерит Николсон считала не творческой и просто скучной и так и не смогла понять, для чего это нужно Бриджит, хотя та не раз пыталась объяснить свои мотивы. А в последнее время миссис Николсон не раз укоряла дочь за то, что она никак не может закончить книгу. И конечно, миссис Николсон переживала из-за того, что Бриджит до сих пор не вышла замуж и не завела детей. Маргерит считала, что дочери пора очнуться от спячки и взять судьбу в свои руки более энергично, но этого так и не произошло, и хотя Бриджит была человеком трудолюбивым и порядочным, ее матери хотелось большего – хотелось в первую очередь ради дочери.

Откуда у Бриджит этот страх перед переменами, Маргерит, разумеется, догадывалась. Конечно же, это были последствия отцовского самоубийства, которое свалилось на них обеих точно снег на голову. Не знала она только, что нужно сделать, чтобы дочь перестала бояться совершать поступки, идти на риск, просто действовать. Бриджит всегда стремилась к спокойному, размеренному существованию. Маргерит хотелось видеть дочь более решительной и смелой, ибо только тогда ее жизнь смогла бы наполниться содержанием, стать более полнокровной, интересной, даже захватывающей. В глубине души она всегда подозревала, что Бриджит способна на многое, но каждый раз, когда судьба давала ей шанс, что-то как будто удерживало ее от решительных действий.

В гостиной, где они устроились пить чай, было тепло и уютно. Мать и дочь сидели близко к камину, огонь отбрасывал на их лица отблески, но внешне эти две женщины были совершенно не похожи друг на друга. Волосы у Бриджит были иссиня-черные, а у Маргерит – светлые, почти льняные. Глаза у Бриджит были темными, а у Маргерит – ярко-голубыми. Улыбались они почти одинаково, но черты лица у них были различными: внешность Бриджит была яркой, почти по-южному экзотической, тогда как ее мать отличалась мягкой северной красотой. Обе были высокими, стройными, хорошо сложенными.

Комната, в которой они сидели, была обставлена со вкусом, на каждом предмете лежал едва уловимый налет времени. На каминной полке уютно тикали старинные бронзовые часы; потертые, но все еще изящные плюшевые кресла были удобными и уютными, а чай они пили из тонких чашек лиможского фарфора, которым Маргерит Николсон очень гордилась – этот чайный сервиз принадлежал еще ее бабке. Сама Маргерит тоже выглядела по-аристократически утонченно: в ее квартире почти не было по-настоящему дорогих вещей, зато вся обстановка была тщательно подобрана, а книжные полки уставлены многочисленными томами, из чего можно было заключить, что в этом доме чтут знания, искусство и книги.

– Расскажи мне, как продвигается твоя книга, – спросила Маргерит, не желая пока говорить с дочерью о вещах более болезненных.

– Никак не продвигается, – с грустью призналась Бриджит. – Наверное, все дело в том, что сейчас я не в состоянии сосредоточиться на работе. Тед, да и все остальное… в общем, я застряла. Книга вроде бы нужная и актуальная, но я никак не могу сдвинуться с мертвой точки, а ее ведь давно пора закончить. – Она слабо улыбнулась. – Быть может, после небольшого перерыва я смогу вернуться к работе. Поэтому-то я к тебе и приехала – чтобы отдохнуть, отвлечься.

– Правильно сделала, – одобрила мать. – Кстати, хочешь, я взгляну на твою книгу? Ну, не сейчас, конечно, а когда ты немного развеешься. Правда, пишешь ты о вещах довольно сложных, к тому же антропология – совсем не мой конек, но мне кажется, я могла бы дать тебе пару-тройку практических советов по литературной части.

Бриджит снова улыбнулась. Чего-то подобного она ожидала. Кроме того, она была благодарна матери за то, что та не стала обсуждать с ней поступок Теда.

– Спасибо, но, боюсь, дело вовсе не в слоге или компоновке глав. Понимаешь, в моей книге уже шестьсот пятьдесят страниц, и если я буду следовать своему первоначальному плану, который включает историю вопроса во всех странах, то окончательный объем может перевалить за тысячу. Конечно, мне хотелось, чтобы мое исследование прав женщин было полным и всеобъемлющим, но в последнее время я все чаще спрашиваю себя, будет ли от него какая-нибудь польза. Ведь по большому счету, понятие женской свободы включает в себя не только право участвовать в демократическом процессе, – печально закончила она.

– А по-моему, книга у тебя получается – не оторвешься! – пошутила Маргерит. Она, впрочем, ни секунды не сомневалась, что Бриджит сумеет написать подробное, авторитетное, подлинно научное исследование. Уж она-то знала, на что способна ее дочь, хотя тема и казалась ей суховатой.

Замечание матери заставило Бриджит улыбнуться. В конце концов, ее книга была именно исследованием, а не романом или повестью.

– А я тоже даром времени не теряла, – заявила Маргерит. – После того как я вышла на пенсию, у меня появилась возможность вернуться к моим поискам в местном филиале Мормонской библиотеки. Я просидела там последние три недели. Просто поразительно, сколько там собрано интереснейших документов! Оказывается, у мормонов есть больше двухсот помощников-добровольцев более чем в сорока пяти странах, которые занимаются тем, что делают фотокопии архивных документов, необходимых для генеалогических исследований. Им это необходимо для того, чтобы люди могли причислить своих предков к мормонской церкви хотя бы посмертно, однако любой человек иного вероисповедания может воспользоваться этими записями для поиска родственников. Мормоны охотно делятся собранной информацией, и, как я уже говорила, в их библиотеке можно найти редчайшие записи. Благодаря этим документам мне удалось проследить историю де Маржераков до тысяча восемьсот пятидесятого года, когда они появились в Новом Орлеане. Примерно в это время они и перебрались в Америку из французской Бретани. Любопытно, что к этому времени в Новом Орлеане уже давно жили люди с такой же фамилией, но благодаря мормонским документам я окончательно удостоверилась, что они относятся к другой ветви рода де Маржераков. Наши с тобой прямые родственники прибыли в Америку из Франции где-то в тысяча восемьсот сорок пятом году. Теперь я знаю это точно.

Слушая, с каким восторгом мать рассказывает о своих архивных изысканиях, Бриджит невольно улыбнулась. Семейная генеалогия была настоящей страстью Маргерит Николсон.

– Это был мой прадед и, соответственно, твой прапрадед, – добавила Маргерит. – Теперь американская часть истории нашей семьи более или менее ясна, осталось разобраться с нашими французскими корнями. Кем были наши предки, где они жили и так далее… Я знаю, что среди родственников Филиппа и Тристана де Маржераков, которые первыми иммигрировали в Америку, было несколько графов и маркизов, но о них мне почти ничего неизвестно – равно как и об их жизни до переезда сюда.

– Надеюсь, тебе удастся найти какие-то сведения здесь, в Штатах, – заметила Бриджит. На самом деле она была равнодушна к увлечению матери и никогда не разделяла ее интереса к семейной истории. Предки казались ей скучными, ничем не примечательными людьми, которые к тому же жили так давно, что порой представлялись Бриджит современниками динозавров.

– Пожалуй, в Мормонской библиотеке действительно кое-что найдется, и побольше, чем во Франции, – сказала Маргерит. – Ведь их добровольные помощники скопировали все французские документы и переправили сюда. В европейских странах эта работа поставлена на высоком уровне. В ближайшее время я планирую съездить в Солт-Лейк-Сити, где находится центральный мормонский архив, но и в здешней библиотеке тоже достаточно материалов.

Бриджит снова кивнула, пытаясь изобразить заинтересованность, но Маргерит это не обмануло. Она знала, что дочь довольно равнодушно относится к ее поискам.

После этого они заговорили о других вещах – о театрах, опере и балете, которые очень любили обе. Потом Маргерит рассказала дочери о новом романе, который она читала, заметив, что в ее время подобных книг вообще не было. Когда же все безопасные темы оказались исчерпаны, разговор все-таки свернул на Теда и его экспедицию. Избежать этого, наверное, было невозможно, поскольку Маргерит продолжала возмущаться его поступком, причинившим ее дочери такое разочарование. Бриджит, впрочем, успела настроиться на философский лад, кроме того, она винила в случившемся и себя. Маргерит, однако, было нелегко с этим согласиться. Она считала, что после шести лет, проведенных вместе, Тед должен был, по крайней мере, предложить Бриджит поехать с ним в Египет. Он же, напротив, воспользовался своим отъездом как предлогом, чтобы разорвать с ней отношения.

Наконец Маргерит спросила дочь, какие у нее перспективы получить новую работу. Бриджит по-прежнему хотелось остаться в Бостоне, однако она понимала, что откликов на разосланные ею анкеты ждать пока рано. Университеты еще не закончили обрабатывать заявления абитуриентов; лишь после того, как подходящие кандидаты будут отобраны и зачислены на первый курс, соответствующие департаменты начнут решать кадровые вопросы. Это означало, что примерно до середины мая ей ни на что рассчитывать не приходится, разве только в каком-то из университетов случится какой-нибудь форс-мажор, однако в этом последнем случае ей предложили бы разве что временную работу, а Бриджит это не устраивало. Уж лучше подождать, сказала она с улыбкой, когда предложения посыпятся на нее как из рога изобилия, чтобы она смогла выбрать самое подходящее. До этого момента, однако, оставалось еще несколько месяцев, и Бриджит хотелось найти себе на это время какое-нибудь не слишком обременительное занятие. Быть может, после небольшого перерыва у нее снова пойдет работа над книгой, предположила она, и тогда все будет просто замечательно. О том, чтобы помочь матери в ее генеалогических исследованиях, Бриджит даже не подумала. Составлять длиннейшие списки давно умерших, хотя и, безусловно, респектабельных родственников ей было неинтересно. Это занятие было, пожалуй, даже поскучнее ее собственной книги! Другое дело, если бы среди их предков был бы какой-нибудь знаменитый преступник, пират или на худой конец авантюрист-первооткрыватель. Подобное обстоятельство, считала Бриджит, могло бы в значительной мере оживить их уныло-добропорядочное фамильное древо.

Около одиннадцати вечера обе женщины поужинали и в полночь были уже в постелях. Как и всегда, когда Бриджит приезжала к матери, она легла в комнате, в которой спала и в детстве. Небольшая спаленка была по-прежнему обставлена мебелью, обитой розовым вощеным ситцем с цветочным орнаментом, а на окнах висели уже подвыцветшие розовые занавески из такой же вощенки. Ткань эту Бриджит выбирала сама, и хотя с тех пор прошло много лет, ничего менять в комнате ей не хотелось. Знакомая, привычная обстановка и долгие, доверительные беседы с матерью неизменно действовали на нее успокаивающе, благо они с Маргерит всегда понимали друг друга с полуслова, а порой и без всяких слов.

И сейчас это было именно то, чего ей не хватало.

Утром мать и дочь позавтракали в кухне. Потом Маргерит отправилась в магазин, чтобы купить что-нибудь к обеду, а также чтобы навестить подруг, с которыми она ежедневно играла партию-другую в бридж. Когда-то у нее был и друг, но он умер незадолго до того, как Маргерит вышла на пенсию.

С подругами миссис Николсон общалась регулярно, и не только за карточным столом. Она ходила на званые обеды и ужины, посещала музеи, выставки и премьерные показы, участвовала в нескольких благотворительных мероприятиях. После смерти своего друга Маргерит жила одна, но одинокой себя не чувствовала и никогда не скучала. Увлечение семейной историей занимало ее в те дни, когда она никуда не выходила – Маргерит даже освоила Интернет и успешно разыскивала в нем интересующую ее информацию, и все же бо́льшую часть ценных сведений она почерпнула в фондах городской Мормонской библиотеки. В последнее время она часто мечтала о том, как, собрав все факты семейной истории, издаст книгу и подарит ее дочери, но до этого было еще далеко. Пока же ее увлекал сам процесс поиска сведений о предках и о давних событиях, в которых они участвовали. Это было увлекательнейшее занятие, что бы там ни думала по этому поводу Бриджит.

После обеда Маргерит показала дочери последние записи, которые ей удалось отыскать в мормонских архивах. Бриджит тоже не сидела на месте – пока мать отсутствовала, она успела съездить в Колумбийский университет, где работал один ее знакомый профессор. Тот пообещал, что даст ей знать, как только в кадровом отделении университета появится подходящая вакансия. Он, впрочем, сомневался, что это произойдет достаточно скоро, поэтому предложил Бриджит место преподавателя, которое она могла занять «хоть сейчас». Но Бриджит отказалась: во‑первых, она никуда не торопилась, а во‑вторых, у нее не было необходимого опыта. Административная деятельность по-прежнему казалась ей предпочтительнее научной или преподавательской, поскольку оставляла больше свободного времени и для работы над книгой, и для посещения курса лекций, необходимых для получения докторской степени.

Все же, несмотря на то что результат ее поездки оказался, скорее, отрицательным, настроение у Бриджит было куда лучше, чем вчера. Маргерит была права: перемена обстановки подействовала на Бриджит благотворно. Жизнь в Нью-Йорке била ключом; повсюду она видела молодые лица, благодаря чему сама атмосфера в городе казалась ей не такой консервативной и чопорной, как в Бостоне. Да, в Нью-Йорке определенно было чем заняться – только выбирай, и Бриджит подумала, что теперь она лучше понимает мать, которая ни за что не хотела переезжать к ней поближе.

Увидев результаты последних генеалогических «раскопок» Маргерит, Бриджит почувствовала невольное уважение. Ее матери удалось установить даты рождений и смертей всех предков по прямой линии, а также значительного количества их братьев, сестер, кузенов и кузин. Она выяснила также названия всех графств и церковных приходов в Луизиане, где они когда-то жили, названия их усадеб, размеры плантаций, а также названия городов в штатах Нью-Йорк и Коннектикут, куда они переехали после Гражданской войны. Маргерит узнала даже, как называлось судно, на котором в 1846 году кое-кто из их предков прибыл в Америку из Бретани.

Судя по этим данным, первое поколение де Маржераков проживало в основном на юге США, и только в 1860—1870-х годах, то есть после Гражданской войны, они – или их потомки – начали перебираться на Север. Но что́ произошло во Франции, почему де Маржераки решили иммигрировать в Америку, по-прежнему оставалось тайной, и Бриджит подумала, что эта часть семейной истории может оказаться гораздо интереснее, чем все, что Маргерит удалось узнать до сих пор.

– Это ведь было не так давно, мама, – заметила Бриджит. – Я думаю, ты сумеешь узнать подробности у тех же мормонов – надо будет только получше покопаться в их библиотеке. В крайнем случае съездишь во Францию и выяснишь все на месте.

Маргерит улыбнулась.

– Но сначала мне все-таки придется слетать в Солт-Лейк-Сити. Тамошний архив гораздо больше, и в нем хранится немало уникальных документов, полученных из Европы. Я давно собиралась там побывать, но мне не хватало времени, к тому же слишком большие библиотеки меня пугают. Я в них просто теряюсь. Ты, мне кажется, справилась бы с этим делом куда лучше.

Она просительно взглянула на дочь, и Бриджит улыбнулась. Искренний энтузиазм матери трогал ее до глубины души.

– Знаешь, мама, – сказала она, – того, что ты уже успела насобирать, хватит на целую книгу. – Она, конечно, знала о мечте Маргерит и не могла не восхищаться ее упорством и трудолюбием.

– Боюсь только, что, кроме членов нашей семьи, читать эту книгу будет некому, – заметила миссис Николсон. – Ты, я да несколько троюродных братьев и сестер, рассеянных по всем штатам… Всего человек десять, если только во Франции у нас нет родственников, о которых я ничего не знаю. Впрочем, их существование маловероятно – никаких ныне здравствующих де Маржераков я во Франции не обнаружила. На Юге никого из наших предков тоже не осталось – их следы затерялись еще лет сто назад. Мой дед родился в Нью-Йорке в 1900 году, так что из прямых потомков французских аристократов остались только мы с тобой.

Бриджит вздохнула. Работа, проделанная ее матерью, действительно была огромна, но какой от нее прок? Тем не менее она сказала:

– Это огромный труд, мама. Я… я просто восхищаюсь тобой.

– Для меня важно знать, кем были наши деды и прадеды, где они жили, чем занимались. Иногда мне даже удается угадать, каких взглядов они придерживались, во что верили, к чему стремились. Это очень интересно, и это мое наследие. И когда-нибудь оно станет твоим. Мне очень хочется надеяться, Бриг, что рано или поздно ты начнешь относиться к истории нашей семьи иначе, чем сейчас. Я давно заметила: чем старше человек, тем больше он интересуется своими корнями. К тому же среди наших предков было немало интересных личностей, – добавила Маргерит, но Бриджит только покачала головой. Ей трудно было представить, чем могут быть интересны эти давно вымершие графы и маркизы.

Остаток недели Бриджит провела в Нью-Йорке. Возвращаться домой она не спешила, да там и не было ничего такого, что могло бы заставить ее торопиться. Они с матерью успели побывать в театре, в кино, несколько раз ужинали в уютных итальянских ресторанчиках или гуляли в Центральном парке, если позволяла погода. Общение доставляло обеим искреннее удовольствие, поскольку по обоюдному молчаливому согласию болезненных тем они старались избегать. Да и что толку было говорить, к примеру, о том же Теде? Он навсегда исчез из жизни Бриджит, и никакие разговоры не смогли бы вернуть тех лет, когда они были вместе. Так считала Маргерит, и со временем ей стало казаться, что и дочь постепенно приходит к тем же выводам. Тед повел себя как отъявленный эгоист. Он причинил Бриджит боль, а сам даже не попытался смягчить удар, так что же теперь о нем говорить?

В субботу Маргерит и Бриджит остались дома. С удовольствием пообедав, они засели за газеты. В первом выпуске воскресного «Таймс» Маргерит увидела в приложении статью о генеалогии и рассмеялась. В статье до небес превозносились мормонские добродетели – в особенности их богатейшие архивы. Ничего такого, что ей было бы неизвестно, в статье не нашлось, но, дочитав ее до конца, Маргерит задумалась.

– Мне бы очень хотелось, чтобы ты съездила в Солт-Лейк-Сити вместо меня, – сказала она. – Я уверена, что ты добьешься лучших результатов, ведь ты умеешь профессионально работать с архивами, а у меня это никогда не получалось. Сейчас я, увы, застряла: мне нужно проследить наши французские корни, то есть все, что было с де Маржераками до тысяча восемьсот пятидесятого года. Ну, Бриджит, что скажешь?.. – «Тебе ведь все равно нечего делать!» – могла бы добавить миссис Николсон, но это было ясно и так. Свободного времени у Бриджит было хоть отбавляй, и какое-нибудь не слишком обременительное занятие, которое помогло бы ей скоротать время в ожидании момента, когда прояснится ситуация с работой, пришлось бы весьма кстати.

И все же Бриджит чуть не отказалась – просто по привычке, но потом ей пришло в голову, что у нее ровным счетом нет никаких причин не ехать в Солт-Лейк-Сити. Судя по тому, что она прочла в «Таймс» о Мормонском архиве семейной истории, надежды Маргерит найти там недостающие материалы были отнюдь не беспочвенными. Кроме того, Бриджит давно хотелось хоть чем-то отблагодарить мать, которая всегда помогала ей, стараясь поддержать дочь и словом, и делом. Да и, по большому счету, поездка в Солт-Лейк-Сити была делом вовсе не трудным, а коль скоро сейчас ей действительно совершенно нечем заняться, то…

– Я подумаю, мам, – сказала Бриджит. Ей по-прежнему не хотелось ничего обещать, хотя она и сообразила, что у нее появился отличный предлог отложить на неопределенный срок работу над книгой, которая так внезапно ее разочаровала.

В воскресенье утром Бриджит все еще раздумывала над предложением матери. Вечером она планировала вернуться домой, но во втором выпуске «Таймс», который они с Маргерит читали за завтраком, было написано, что Бостон снова накрыл циклон. Еще через два часа по телевизору передали, что из-за обильного снегопада перестал принимать самолеты бостонский аэропорт. В Нью-Йорке же по-прежнему было ясно – циклон из Бостона ожидался здесь лишь к завтрашнему вечеру.

– Знаешь, мам, пожалуй, я могу слетать в Солт-Лейк-Сити на пару дней, – задумчиво сказала Бриджит. – Там у меня живет школьная подруга, во всяком случае жила когда-то. Она вышла за мормона, и сейчас у нее уже восемь детей, а может, и больше. Я бы с ней повидалась и в архиве бы покопалась заодно. Думаю, мне это будет даже интересно, только ты поподробнее напиши, что именно тебе нужно.

Услышав эти слова, Маргерит улыбнулась.

– Я была бы тебе очень благодарна, Бриг. Я обязательно хочу выяснить историю наших предков в Бретани. Мормоны собрали огромное количество документов, к тому же большинство из них уже переведено в цифровой формат, так что поиск не должен быть сложным. Кроме того, в архиве работает много добровольцев, которые помогут тебе в случае каких-нибудь затруднений.

По всему было видно: Маргерит очень хочется, чтобы дочь съездила в Солт-Лейк-Сити, и Бриджит невольно улыбнулась.

– О’кей, мама, я постараюсь. – И она сняла трубку телефона, чтобы позвонить в аэропорт и забронировать билет на самолет. Ей было приятно думать, что она может чем-то помочь матери, к тому же поездка в Солт-Лейк-Сити с каждым часом казалась Бриджит все привлекательнее. Она даже подумала, вдруг ей удастся найти в Мормонском архиве что-то полезное и для своей книги. Это, конечно, было маловероятно, но Бриджит допускала такую возможность. В конце концов, она же решила использовать все шансы, которые дает ей жизнь, так почему бы не начать с малого?

Маргерит проводила Бриджит в аэропорт. Она явно была довольна тем, что ей удалось подключить Бриджит к своим поискам, да и развеяться дочери не помешает. С помощью Интернета Бриджит забронировала номер в «Карлтон-отеле», который находился всего в нескольких минутах ходьбы от Темпл-сквер, где находилось здание Мормонского архива. То, что ей удалось узнать об этой огромной библиотеке в Сети, еще больше подогрело ее интерес к поездке, и теперь Бриджит не терпелось поскорее оказаться на месте. Миллионы единиц хранения, сотни квалифицированных консультантов и помощников-добровольцев, современное компьютерное оснащение – и все это совершенно бесплатно! Единственное, за что пришлось бы платить, – это за изготовление копий документов и старых фотографий, но плата была чисто символической. Как и говорила Маргерит, архив был организован в высшей степени разумно и рационально, а главное – им действительно мог воспользоваться любой человек.

Обо всем этом Бриджит думала, когда уже поднялась на борт самолета. Она очень надеялась, что ей удастся отыскать в архиве нужные сведения. Бриджит по-прежнему не верила, что среди ее отдаленных предков найдутся какие-то выдающиеся исторические деятели или иные яркие фигуры. До сих пор, во всяком случае, Маргерит не удалось обнаружить ни одной по-настоящему интересной личности: большинство предков Бриджит были осмотрительными, осторожными и вполне заурядными аристократами, которые почему-то решили перебраться в Америку в середине XIX столетия – через много лет после того, как закончилось правление Наполеона. Почему-то Бриджит была уверена, что они приехали сюда вовсе не потому, что совершили на родине какие-то ужасные преступления или подняли антиправительственный бунт, нет. Скорее всего, ее предки просто-напросто обеднели, и кто-то из них отправился искать счастья в Новый Свет. И все же одно дело – предполагать, и совсем другое – знать наверняка, и Бриджит поймала себя на том, что неожиданно для самой себя она заинтересовалась жизнью своих далеких предков до того, как они перебрались в Луизиану, как они пережили наполеоновское правление и Великую французскую революцию. Внезапно это исследование стало казаться ей даже более важным, чем история избирательного права для женщин в разных странах. Быть может, подумала Бриджит, ее мать была права и поиск собственных корней – занятие гораздо более достойное, чем сбор материалов для никому не нужной книги. Что ж, похоже, в Солт-Лейк-Сити она узнает окончательный ответ на этот вопрос.

Перелет до Солт-Лейк-Сити – «мормонской столицы» Соединенных Штатов – занял пять с половиной часов. Из аэропорта Бриджит сразу отправилась в отель. «Карлтон» был гостиницей в европейском стиле, построенной в 1920-х годах, и он действительно находился совсем близко от здания архива, куда Бриджит собиралась отправиться завтра. Времени, впрочем, у нее было достаточно, поэтому перед ужином Бриджит отправилась бродить по городу, чтобы лучше освоиться на новом месте. Она сразу нашла площадь Темпл-сквер, а на ней – внушительное здание Мормонского архива, стоявшее между Церковно-историческим музеем и хижиной Дьюла, построенной в 1847 году и считавшейся самым старым зданием в городе. Осмотрела Бриджит и собор с его величественными шпилями, и мормонский молельный дом, куда любой человек мог прийти на репетиции и концерты знаменитого на всю страну хора. Оба здания показались ей очень красивыми. До вечера Бриджит успела побывать еще и возле Законодательного собрания штата, увидеть усадьбы Лайон-Хаус и Бихайв-Хаус, построенные в середине 1850-х годов и служившие официальной резиденцией главы мормонской церкви и первого губернатора штата Юта Бригама Янга.

Несмотря на прохладную погоду, на площади было много людей, и все они с интересом рассматривали исторические здания. Бриджит решила, что это, скорее всего, туристы, которых в городе оказалось на удивление много. Все они были оживлены; их приподнятое настроение невольно передалось и Бриджит, и в отель она вернулась в отличном расположении духа. Дело, ради которого она приехала в Солт-Лейк-Сити, теперь представлялось ей даже захватывающим, и Бриджит совершенно не жалела о том, что согласилась выполнить просьбу матери. Каким-то образом предстоящая работа в архиве придавала ее жизни новое измерение, а не просто помогала скоротать свободное время, которого у нее было теперь предостаточно.

Заказав ужин в номер, Бриджит позвонила матери и поделилась с ней своими первыми впечатлениями. Ей было жаль, что Маргерит не поехала с ней – Солт-Лейк-Сити оказался на редкость интересным городом. Здесь было на что посмотреть.

– Я бы все равно не смогла составить тебе компанию, – ответила Маргерит. – У нас тут намечается турнир по бриджу, и мне не хотелось бы его пропустить. У меня неплохие шансы на победу.

Услышав эти слова, Бриджит улыбнулась. Маргерит проработала редактором двадцать пять лет и теперь вовсю наслаждалась отдыхом. И Бриджит не имела ничего против; она была только рада, что мать не сидит целыми днями перед телевизором, жалуясь на скуку и одиночество. Жизнь Маргерит была по-прежнему насыщенной, хотя и другими делами и интересами. Бриджит оставалось только благодарить Бога за то, что у матери хватало сил и здоровья и на бридж, и на многое другое. Тут же, у телефона, она сказала себе, что если поиски родственников так важны для Маргерит, ее долг помочь матери.

У самой Бриджит было предчувствие, что работа в Мормонском архиве может существенно продвинуть поиски. В базах данных архива числилось около двух миллиардов имен, полмиллиона катушек с микрофильмами и триста тысяч справочных томов со сведениями о рождениях и смертях, собранными во многих странах мира. Среди этого огромного массива информации должны отыскаться и какие-нибудь сведения об их французских родственниках.

Маргерит хотела, чтобы Бриджит залезла как можно дальше в прошлое. Ей, несомненно, было бы очень приятно узнать, что когда-то давно де Маржераки сыграли важную роль в истории Франции (история интересовала ее с ранних лет). Бриджит незаметно для себя начала думать так же, как и мать. Во всяком случае, генеалогический поиск значил для нее теперь гораздо больше, чем избирательное право для женщин, на изучение которого она потратила семь лет жизни. Проникнуть в прошлое, узнать, кем были твои далекие предки, – в этом было что-то глубоко личное, и Бриджит едва могла сдержать волнение при мысли о том, что история ее семьи, возможно, хранится сейчас в величественном здании, стоящем буквально в двух шагах от ее отеля.

За ужином Бриджит неожиданно вспомнила о Теде и пожалела, что не может рассказать ему о том, чем она сейчас занята. Насколько ей было известно, он все еще в Бостоне, и Бриджит едва удержалась, чтобы не позвонить ему. Лишь в последнюю минуту она сообразила, что, возможно, для нее будет слишком мучительно услышать голос человека, с которым она так неожиданно рассталась. Да и неинтересны ему ее предки – теперь Теда вдохновляют только его будущие египетские открытия.

В конце концов Бриджит решила позвонить своей школьной подруге, но вскоре поняла, что отыскать ее будет гораздо труднее, чем следы де Маржераков. Бетси говорила, что ее муж – прямой потомок Бригама Янга, но в телефонном справочнике Солт-Лейк-Сити людей с такой фамилией оказалось полтора десятка страниц. Мужа Бетси звали Джоном, но это нисколько не облегчало задачу, поскольку Джонов Янгов в городе тоже хватало. Похоже, поняла Бриджит, с надеждой повидаться с подругой придется расстаться, а жаль. Когда они в последний раз созванивались, Бетси только что родила восьмого ребенка, и Бриджит хотелось расспросить ее, каково это – быть матерью столь многочисленного семейства. Самой Бриджит это казалось невероятным, но в мормонской Юте подобное было в порядке вещей.

Ночью Бриджит спала крепко, хотя на новом месте она обычно чувствовала себя не слишком уютно. Под утро ей приснился Тед – она все еще скучала по нему и никак не могла поверить, что он навсегда исчез из ее жизни. Зато теперь Бриджит ждали столетия семейной истории, и она была благодарна матери за то, что она сумела отвлечь ее от размышлений о совершенных ошибках и неудачах.

Дежурная по телефону разбудила Бриджит в восемь утра, как она и просила. Стоя под душем, одеваясь и завтракая, она буквально дрожала от нетерпения и даже не доела заказанные накануне овсянку и тосты. Наскоро глотнув чаю, Бриджит выскочила из номера и поспешила на Темпл-сквер, благо после вчерашней разведки она легко могла найти дорогу.

Через пять минут быстрой ходьбы она уже была на месте и входила в вестибюль Архива семейной истории. Здесь повсюду были развешаны знаки и указатели, которые помогли ей быстро сориентироваться. Десятки помощников и консультантов, казалось, только и ждали, когда кто-нибудь обратится к ним за помощью. Один из них и направил Бриджит на второй этаж – в отдел, где хранились сведения, полученные из Европы. Здесь Бриджит объяснила молоденькой служащей, что разыскивает своих французских предков.

– Они жили в Париже? – спросила девушка, привычным движением раскрывая перед собой пухлый блокнот.

– Нет, насколько мне известно, они жили где-то в Бретани и приехали в Новый Орлеан незадолго до 1850 года. – Бриджит сама написала в ее блокноте девичью фамилию матери – де Маржерак. Насколько она знала, в это время Луизиана, проданная Наполеоном американцам за пятнадцать миллионов долларов, уже входила в состав США. – Меня интересует, что было раньше, – добавила она и улыбнулась сотруднице, на груди которой висел бейджик с именем и фамилией. Девушку звали Маргарет Смит, но она представилась Бриджит как Мег.

– Постараюсь вам помочь, – сказала Мег, дружелюбно улыбнувшись в ответ. – Подождите, пожалуйста, несколько минут. – С этими словами она показала Бриджит на небольшой диванчик у стены. На столе рядом стоял проектор для чтения микрофильмов, с помощью которого можно было просматривать пленки с отснятыми добровольцами документами: свидетельствами о рождении и смерти, метриками и страницами церковно-приходских книг.

Мег вернулась минут через двадцать. С собой она принесла катушку с микропленкой, и они с Бриджит подсели к проектору. Включив аппарат, Мег зарядила пленку, и две женщины начали вместе просматривать найденные документы. Прошло еще минут десять, прежде чем Бриджит заметила знакомую фамилию. Она попросила остановить просмотр и впилась глазами в документы. Это оказалось именно то, что нужно: сведения о рождении в 1819 году Луизы де Маржерак. Следом за ней – с интервалом всего в несколько лет – появились на свет ее братья Филипп, Эдмон и Тристан. Последним, в 1825 году, родился Кристиан де Маржерак, который, впрочем, прожил на свете всего несколько месяцев. Судя по сопроводительному тексту, документы были найдены и скопированы именно в Бретани, так что никаких сомнений у Бриджит не оставалось, а главное – это была ниточка, потянув за которую можно было выяснить судьбу предыдущего поколения де Маржераков. Потребовалось, однако, почти сорок минут, прежде чем Мег отыскала на пленке записи о рождении Жана, Габриэля и Поля, которые появились на свет между 1737 и 1745 годом, то есть незадолго до начала Французской революции.

И снова Бриджит попросила остановить просмотр и переписала в тетрадку их полные имена, даты рождений и смертей. Потом они с Мег вернулись к началу пленки и там, среди прочих документов, обнаружили не замеченные ими ранее свидетельства о смерти в 1860-х Луизы и Эдмона де Маржераков. Но сколько они ни искали, им так и не удалось выяснить, в каком году скончались Филипп и Тристан. В конце концов Мег предположила, что оба брата, вероятно, умерли где-то вдали от родных мест, и Бриджит кивнула. От матери она знала, что это были те самые де Маржераки, которые прибыли в Новый Свет незадолго до 1850 года. Тем не менее она снова все подробно записала, хотя и собиралась заказать в архиве копии найденных документов.

И снова они с Мег отправились в далекое прошлое и там обнаружили записи о крещении Тристана и Жана – как догадалась Бриджит, эти имена будут еще не раз повторяться в последующей истории рода. Жан родился в 1760 году, Тристан – на десять лет раньше. О смерти первого из братьев никаких сведений, по-видимому, не сохранилось, а вот старший, маркиз де Маржерак, скончался в 1817-м, вскоре после отречения Наполеона. Его супруга умерла несколько месяцев спустя, но о ее рождении в бретанских архивах никаких данных не было, и Бриджит предположила, что она, видимо, была родом из какой-то другой французской провинции. Уточнив дату ее смерти, Бриджит стала переписывать данные в свой блокнот и вдруг замерла. Ее поразило имя маркизы. Оно показалось ей необычным, если не сказать – странным.

– Что это за имя? – спросила она хранительницу. – Разве оно французское?

– Не думаю. – Мег улыбнулась. Она работала в архиве недавно, но успела помочь многим людям, приезжавшим в Солт-Лейк-Сити в поисках родственников. И в истории почти каждой семьи непременно оказывалась какая-то тайна, загадка.

Бриджит между тем пристально всматривалась в снимок документа, старательно заполненного рукой церковного писаря или дьячка: маркизу де Маржерак, умершую в 1817 году, звали Вачиви.

– Мне кажется, – сказала Мег, – такое имя мне уже встречалось. Я почти уверена, что это американское, точнее – индейское имя. Если хотите, я могу провести поиск, но по-моему, это имя индианки из племени сиу.

– Как странно, что французскую девочку назвали индейским именем! – удивленно пробормотала Бриджит.

Мег оторвалась от проектора, и пока Бриджит перепроверяла свои записи, куда-то вышла. Вернувшись, она с довольным видом кивнула.

– Я не ошиблась, – сказала она. – «Вачиви» на языке сиу значит «танцовщица» или «танцующая». Красивое имя…

– Но откуда у французской аристократки индейское имя? – снова спросила Бриджит, продолжая недоумевать. Где могла слышать это имя мать девочки и почему ей пришла в голову фантазия назвать дочь именно так? Подобный поступок казался Бриджит как минимум эксцентричным, хотя с другой стороны, кто знает, какие обычаи и какая мода бытовали во Франции в далеком XVIII веке.

– На самом деле это вовсе не так странно, как может показаться на первый взгляд, – заметила Мег. – Где-то я читала, что французский король Людовик XVI очень интересовался жизнью американских индейских племен. Незадолго до революции он даже пригласил ко двору нескольких вождей. Возможно, некоторые из них так и остались во Франции. Кстати, в те времена основные океанские порты, связывавшие Старый и Новый Свет, находились именно в Бретани. Наверное, один из вождей остался во Франции, а его дочь вышла замуж за маркиза, вашего родственника. Одна она пересечь океан все равно не могла, так что скорее всего именно так и было. Революция произошла в 1789-м, а Людовик пригласил вождей в 1780-х. Если дочери одного из них было лет пятнадцать-двадцать, следовательно, когда она умерла в 1817-м, ей было чуть за пятьдесят – весьма солидный возраст по тем временам. Трое мальчиков, родившихся в промежутке между восемьдесят шестым и восемьдесят девятым годом, почти наверняка были ее сыновьями. В общем, поздравляю вас… – Мег снова улыбнулась. – Среди ваших предков была индианка, которая приехала в Бретань из Америки и покорила сердце маркиза. Я, во всяком случае, никогда не слышала о француженках по имени Вачиви, а вот у сиу это имя было довольно популярным. – Она кивнула. – Можете не сомневаться, мисс Николсон, несколько вождей сиу действительно побывали во Франции в конце XVIII века, и кое-кто из них там и остался. Это абсолютно достоверный исторический факт, хотя он мало кому известен. Лично я всегда восхищалась этими индейцами, которые отправились за океан не как рабы, слуги или пленники, а добровольно. Французский король считал их своими почетными гостями и даже представил ко двору.

Бриджит машинально кивнула. Она была совершенно очарована тем, что только что услышала. В истории ее собственной семьи, которую она всегда считала ничем не примечательной, отыскалось нечто, что задело ее за живое и пробудило в ней жадный интерес. Как, при каких обстоятельствах маркиз де Маржерак, приходившийся прапрадедом ее матери, встретил юную индейскую скво и женился на ней, сделав французской аристократкой? Сам этот факт, как казалось Бриджит, никаких доказательств не требовал – как и то, что одного из сыновей маркиза назвали в честь его младшего брата, умершего неизвестно когда, неизвестно где.

История между тем становилась все запутаннее. Очередной поиск по старым документам принес Бриджит новое открытие: оказывается, у старого маркиза было еще двое детей, по имени Агата и Матье, родившихся раньше его детей от Вачиви. Их мать звали иначе, и скончалась она в 1778 году – вскоре после рождения Агаты, следовательно, это Вачиви была второй женой маркиза. Одно это было достаточно примечательным: насколько было известно Бриджит, в те времена повторные браки были редкостью, поэтому она сразу предположила, что союз этот был заключен, скорее всего, при каких-то особых обстоятельствах.

Иными словами, ее семейная история буквально на глазах превращалась в какой-то исторический триллер. Бриджит, впрочем, не имела ничего против – тайны прошлого захватили ее, и ей не терпелось продолжить увлекательный поиск.

– А как мне найти дополнительные сведения о Вачиви? – спросила Бриджит у хранительницы архива. Она была в восторге – всего за час с небольшим ей удалось продвинуться на добрую сотню лет дальше в прошлое, чем ее матери, и к тому же раскопать самую настоящую тайну. Теперь у них обеих было над чем поломать голову.

– За этими сведениями вам придется обратиться к сиу – в Архив истории племен коренных американцев, – объяснила Мег. – Они тоже собирают и хранят различные документы, но индейская библиотека по понятным причинам не такая полная, как наша, к тому же их материалы ограничены главным образом американским континентом. Впрочем, в последнее время индейский архив активно собирает и записывает устные предания и другие сведения этнографического характера. Возможно, отыскать там сведения о Вачиви будет непросто, но вы все же попытайте счастья.

– И с чего надо начать? – осведомилась Бриджит. – С Бюро по делам индейцев?

– Нет, – Мег рассмеялась, – я бы посоветовала обратиться непосредственно в Исторический центр сиу в Южной Дакоте. Бо́льшая часть документов хранится именно там. Если Вачиви была дочерью знаменитого вождя или сама совершила что-то необычное, как Сакагавея… Впрочем, экспедиция Льюиса и Кларка состоялась лет через двадцать после того, как наша Вачиви попала во Францию, – добавила она задумчиво. Сейчас обе женщины чувствовали себя так, словно только что обрели близкую подругу, а Бриджит к тому же испытывала прилив теплых чувств к индейской родственнице, вышедшей замуж за француза-маркиза.

– Вы, кстати, тоже похожи на индианку, – осторожно заметила Мег, быстро взглянув на Бриджит. Она не знала, как та отреагирует на такие слова, но Бриджит только глубоко задумалась.

– Я всегда считала, что черные волосы у меня от отца, – сказала она после небольшой паузы. – Он был ирландцем, и… Но, быть может, это вовсе не так. Если во мне есть гены Вачиви, то… – Мысль о том, что среди ее предков есть не только французские аристократы, но и коренные американцы, неожиданно доставила ей удовольствие, и Бриджит захотелось узнать о Вачиви больше. По ее просьбе они с Мег еще целый час просматривали материалы архива, но никаких других сведений о де Маржераках у мормонов не отыскалось. Впрочем, и то, что она уже нашла, было немало. Бриджит сумела собрать сведения о трех поколениях предков, а кроме того, раскопала самую настоящую фамильную тайну, которую она воспринимала теперь как настоящий подарок судьбы.

Поблагодарив Мег, Бриджит вернулась в отель и сразу же позвонила матери. Маргерит ответила на втором звонке, и голос у нее был довольный: она и ее партнерша выиграли турнир по бриджу и уже начали готовиться к следующему.

– А у меня есть для тебя потрясающие новости, – сообщила Бриджит с энтузиазмом, который обрадовал ее мать даже больше, чем победа в карточной игре. – И они касаются нашей семейной истории!

– Ты что-то нашла? – спросила Маргерит, заражаясь ее волнением.

– Нашла, и много! Я заказала копии документов по трем поколениям наших предков в Бретани, и у двоих из них – у Тристана и Филиппа – неизвестны даты смерти. Филипп был старшим из братьев, поэтому, вероятно, именно он носил титул маркиза, но это еще нужно уточнить.

– Именно Тристан и Филипп де Маржераки приехали в Новый Орлеан незадолго до тысяча восемьсот пятидесятого года! – воскликнула Маргерит. – Господи, Бриджит, неужели ты их нашла?! Об этих двоих я знаю многое, почти все. Филипп был моим прадедом по отцовской линии. После Гражданской войны его брат Тристан перебрался в Нью-Йорк, а Филипп так и умер в Новом Орлеане. Как я рада, что ты узнала даты их рождения. Мормоны просто молодцы. А кто еще там был? Из наших родственников я имею в виду?

– Еще я нашла их сестру или кузину Луизу и брата Эдмона, которые умерли во Франции. Был еще один брат – Кристиан, но он умер в младенчестве. Из более старшего поколения я разыскала Жана, Габриэля и Поля – сыновей Тристана де Маржерака, у которого было еще двое детей от первой жены. Первая маркиза де Маржерак умерла довольно рано, а вот вторая скончалась почти одновременно со своим супругом. В общем, нам, кажется, придется поехать во Францию, чтобы точно выяснить, кто был на ком женат, иначе просто невозможно определить, кто родные братья, а кто – двоюродные. Но самое удивительное касается второй жены маркиза, которая жила во времена Людовика XVI. Это что-то невероятное!

– Всего один день работы – и такие результаты! – воскликнула Маргерит, которая и в самом деле была поражена. История семьи, которую она так долго изучала, собирая материалы буквально по крупицам, вдруг стала длиннее на добрую сотню лет, пополнившись новыми удивительными деталями и подробностями. И все это благодаря Бриджит, потому что в местной мормонской библиотеке нужных документов просто не было, а самой лететь в Солт-Лейк-Сити Маргерит было тяжеловато.

– Мне очень помогла консультант архива, – сказала Бриджит. – Она нашла нужные материалы буквально за несколько минут. Ты была права, мама, все документы действительно находятся там, и я… Я была просто счастлива, когда увидела на микропленке фамилию де Маржерак. И знаешь, мне даже кажется, что найти их мне было суждено, понимаешь?

Она и в самом деле так думала. В ее удаче определенно было что-то мистическое, предопределенное. Еще никогда за десять лет занятий антропологией Бриджит не совершала столь захватывающего открытия.

– Ты не поверишь, мама, но вторую жену маркиза звали Вачиви, – сказала Бриджит таким тоном, словно вручала матери драгоценный подарок.

– Вачиви?.. – Голос Маргерит прозвучал озадаченно – она решила, что ослышалась. – Разве это французское имя? Я что-то не…

– Она была индианка из племени сиу, представляешь?! Мне сказали, что король Людовик XVI пригласил нескольких вождей сиу в Париж в качестве гостей, и кто-то, вероятно, остался там навсегда. Вачиви могла быть дочерью одного из них, поскольку в те времена индейская женщина вряд ли могла добраться до Франции самостоятельно. На языке сиу это имя значит «танцовщица» или «танцующая» – так мне сказала консультант архива. В общем, мама, когда-то очень давно в нашей семье была индианка, которая вышла замуж за маркиза и родила ему трех сыновей. Один из них впоследствии стал отцом Филиппа и Тристана, которые приехали в Новый Орлеан в тысяча восемьсот пятидесятом или несколько раньше. Старый Тристан де Маржерак и Вачиви были их дедом и бабкой. – Бриджит немного помолчала. – Знаешь, мама, мне хочется узнать о Вачиви как можно больше, но для этого мне придется обратиться в индейский архив в Южной Дакоте. Пожалуй, я полечу туда прямо из Солт-Лейк-Сити, чтобы не тратить зря время. Посмотрим, что мне удастся выяснить.

Бриджит по-настоящему загорелась новой идеей. Такого воодушевления она не испытывала, пожалуй, с тех самых пор, когда училась в колледже, – именно возможность совершать подобные неожиданные открытия и привлекала ее в занятиях антропологией. Кроме того, ей наконец-то удалось отыскать родственницу, которая была во всех отношениях удивительным человеком, и Бриджит спешила узнать о ней все. Даже имя – Танцующая – казалось ей необычайно романтичным, пробуждая в Бриджит какие-то необыкновенные фантазии и мечты. Вачиви! Какой она была? Как складывалась ее судьба?

– Даже не верится, – заметила Маргерит, – что юная индейская девушка смогла добраться до Франции и выйти замуж за маркиза. В те времена это было очень далекое и трудное путешествие. Чтобы пересечь океан, нужно было плыть несколько месяцев на утлом парусном суденышке. Должно быть, она была очень храброй и мужественной.

– А представь, каково ей было оказаться в Европе?! Она ведь, наверное, в жизни не видела ничего, кроме лесов и прерий, – добавила Бриджит. – Надеюсь, мне удастся напасть на ее след в преданиях, которые сиу тоже записывают и систематизируют. Эта милая девушка-консультант из Мормонского архива сказала, что у меня есть шанс. Правда, найти упоминания о Вачиви я смогу только в случае, если она была дочерью вождя, но попытаться все равно сто́ит. Обычную индейскую девушку вряд ли повезли бы к королевскому двору, а я уверена, что она встретила маркиза именно там.

– Боюсь, что подробностей мы уже никогда не узнаем, – заметила Маргерит, но Бриджит проигнорировала ее слова. Она уже увлеклась своим открытием и хотела выяснить все, что было возможно, о своей прапрапрабабке. Бриджит ощущала себя прямой наследницей маркизы Вачиви де Маржерак, супруги французского аристократа и, возможно, дочери одного из индейских вождей. При мысли о том, что среди ее предков была такая незаурядная женщина, она испытала прилив уверенности и в своих собственных силах. Бриджит будто слышала голос Вачиви, которая окликала ее сквозь века, манила своей неразгаданной тайной и одновременно делилась своими силой и мужеством.

И на этот зов Бриджит была готова откликнуться.