Зверь внутри тебя

Глава 1. Будь моей

— Кира!

— Денис!

— Кира, пожалуйста...

Мы спорили битый час. Старший брат пытался убедить меня, что я — исключительно черствая натура, а я его в том, что он эгоистичен и не учитывает интересы родной сестры. Всё началось с того, что Денис попросил меня сопровождать его на каком-то скучном деловом ужине. Зачем?! Я вилку-то с ножом держать не научилась, красиво говорить не умела. Кроме того, его деловым партнером была женщина. То есть я даже глазки ей построить не смогла бы.

Короче говоря, полный провал.

Чем может помочь двадцатилетняя сестра на заумной встрече взрослых людей?

Но братец поедал меня взглядом, в котором читалась искренняя мольба, и моя крепость потихоньку начала сдаваться врагу.

— Вот зачем я тебе? — буркнула из приличия, хотя уже была готова пойти куда угодно.

— Ты — моя поддержка и опора, а заодно высококлассный психолог и сразу скажешь, выгорит нам что-то от той встречи или нет, — хмыкнул Денис. — Не лишай меня надежды, о, единственная, кому я могу довериться.

Могу поспорить, он был готов разрыдаться! Чертов манипулятор! Знает же, что после того, как наша матушка свалила в Европу к богатому мужчине, помахав нам ручкой, мы остались в гордом одиночестве.

— Хорошо, договорились. Не заключишь контакт — твоя беда. Я буду просто ковырять вилкой в носу и хлюпать супом.

—  Тем более заключу! — расхохотался братец. — Надавлю на жалость, мол, моя сестра окончательно рехнулась.

— Я отомщу тебе, — закатила глаза.

— Сегодня. В шесть вечера. Будь готова, но не прогуливай пары. Люблю.

Мой братец победно взмахнул кейсом, чуть не угодив мне по носу, и унесся на работу. Интересно, быть готовой — это как? Надеть лучшие вещи в доме (и свои, и его), накраситься как воинственная амазонка, надушиться до головной боли, и ждать?

Зато неизгладимое впечатление обеспечено.

Разумеется, на учебу я не пошла, а со всей серьезностью отнеслась к приготовлениям. Достала платье в пол песочного оттенка, вытащила из залежей хлама туфли на гигантской платформе и долго репетировала перед зеркалом доброжелательную улыбку. Та с каждым разом всё больше напоминала оскал.

Что я знала о деловом партнере — или вернее, деловой партнерше — братца? Дениса направили к ней как самого молодого, обаятельного и хваткого, дабы он строил глазки и изредка кидался умными терминами. Он, как узнал о назначении, чуть не поседел. Первое серьезное дело и сразу с ней. С той, чьё имя нельзя произносить вслух! Своеобразная женщина, которая полностью доверяла первому впечатлению. Понравился — заключаем контракт, нет — до свидания.

Не хочется мне испортить ужин своей кислой миной. Придется быть паинькой.

Только я начала думать над какой-нибудь извращенной прической, как зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветилось «Гена», и я тяжело вздохнула.

Гена был моим почти парнем. Почти, потому что я воспринимала его как друга, а он уже выбирал салфетки на нашем свадебном банкете (желтые, ага). Мы повстречались всего месяц, после чего я честно сообщила ему, что ничего не испытываю. Попыталась убедить его, мол, надо искать новую девушку, жить дальше. Гена же сказал: «Лучше тебя я всё равно никого не найду». Мы общались, изредка гуляли, и Гена вроде даже с кем-то общался, но только в его глазах всегда была тоска.

— Доброе утро, — ответила я в трубку.

— Теперь точно доброе, — усмехнулся он. — Слушай, какие у тебя планы на вечер? Может быть...

— Ген, извини, но сегодня мы с Денисом идем на какой-то унылый светский ужин, от которого я не могу отказаться.

— А-а-а, — грустно протянул он и замолчал.

Вот странное дело. Почему нам всегда неинтересен тот, кто рядом? Возможно, с ним я была бы счастлива, но именно он не вызывал во мне ничего, кроме жалости. Неплохой парень, которому нужно найти кого-то другого. Надежнее. Лучше.

Короче говоря, не меня.

— Я завтра позвоню, договорились? — добавил Гена с надеждой.

— Ага.

Я нажала на сброс и покачала головой своему отражению в зеркале. Искренне была бы рада, если бы однажды Гена прервал всякое общение со мной. Потому как уговоры только греют его душу надеждой на счастливый конец.

В тот час я ещё не знала, что этот короткий диалог приведет к взрыву. 

***

Место, куда нас привезло такси, можно было охарактеризовать всего одним словом — пафос. Самый центр города, панорамный зал на сорок первом этаже. Мрамор, стекло, вышколенные официантки и ценник такой, что глаза на лоб лезут.

— А мы потянем ужин здесь? — на всякий случай уточнила я у сосредоточенного донельзя Дениса.

— На всякий случай не заказывай омаров, — прыснул тот, теребя галстук.

Глава 2.1

Глава 2. Здесь скрываются демоны

Ежегодно Денис обращался в чудовище. Практически по-настоящему, потому что при весеннем цветении его атаковали припадки аллергии. Он весь покрывался красными пятнами, не переставая чихал, говорил хриплым надорванным голосом. Вот и в этот раз он слег практически на следующий день после важной встречи. Думаю, его аллергия милостиво разрешила Денису довести дело до конца, а уже потом пасть смертью храбрых.

Я сидела возле кровати чудища, обложенного носовыми платочками, и умилялась тому, как он одновременно чихает, чешется и хлюпает носом. Денис выглядел таким смешным, стеная о своей тяжкой судьбе, что я с удовольствием подкладывала ему очередную порцию пирожных, которую он с не меньшим удовольствием уплетал, запивая антигистаминными средствами.

— Это конец, — ныл он, сморкаясь в платочек, — я — развалюха.

— Ты самая симпатичная развалюха на свете, — я потеребила его за щечку.

В эту самую секунду зазвонил телефон брата. Он с испугом посмотрел на экран, затем хрипло поздоровался с собеседником (тот, наверное, поседел от ужаса), а потом начал кивать с такой силой, будто его кто-то мог увидеть. Он хрипел:

— Да-да, обязательно заберу. Именно сегодня. И доставлю сегодня. Прекрасно понимаю. Вы улетаете? Хорошо. Где? Записываю.

Под диктовку, настрочил на бумаге адрес, а потом задумался и добавил:

— Если приеду не я, а Кира, вас устроит? К сожалению, неотложные дела, никак не могу вырваться. Ничего страшного? Вот и чудно.

Когда Денис нажал на сброс, я сладким и почти не разъярённым тоном поинтересовалась:

— Ну и куда ты меня отправил?

— Пожалуйста! — взмолился брат хриплым точно проспиртованным голосом. — Просто забери комплект документов с пометками и отвези их ко мне в офис. Парни ждут бумаги, чтобы начать процесс согласования. Ты же видишь, мне не встать!

Он выглядел так плохо, что я даже не стала торговаться. Того и гляди, рухнет в обморок.

— Договорились, — я страдальчески закусила губу. — Куда ехать?

— Только не злись. — Денис опустил взгляд в пол. — К Ирине Фирсановой.

Он поймал мой взгляд, полный «воодушевления», и тоненько продолжил:

— Точнее — не к ней, а к её брату. Игнат Фирсанов передаст тебе бумаги, а ты просто закинешь их на работу. Дело буквально пяти минут.

Просто прекрасно! Меня бы еще в ад заслали для дипломатической миссии с чертями. Вновь видеть этого человека — сомнительное удовольствие.

— Давай попрошу съездить кого-нибудь из друзей, — предложила я. — Мне кажется, мы не поладили с Игнатом.

— Напротив! Ирина так обрадовалась, когда узнала, что заедешь ты! — Денис схватил мою руку своей ледяной ладонью. — Пожалуйста! Я не могу никому доверить эти бумаги. Придется ехать самому...

Он попытался подняться и тотчас упал обратно на подушки, неестественно закашлявшись.

— Ты ведь понимаешь, что нагло пользуешься моей добротой?

— Понимаю. — Денис кивнул. — Кира, я пристаю к тебе в самый последний раз, гарантирую. Давай вызову такси, чтобы ты не ехала на общественном транспорте?

— Уж изволь.

С самым гадким чувством на свете я плелась к серебристой иномарке, которая повезла меня в пригородный район, где жил Игнат Фирсанов.

Его дом стоял на отшибе курортного поселка. Гигантский коттедж из кирпича и стекла, спрятанный за двухметровым забором.

Я сверилась с записной книжкой, в которую Денис вписал адрес, убедилась, что ошибки быть не может, и, застыв перед воротами, надавила на звонок. Тишина. Дернула за ручку.

О! Дверца, ведущая в пещеру к монстру, приоткрылась. Цокая каблуками, я вошла во внутренний двор и ещё раз осмотрела дом. Неприступная такая крепость, к которой вела дорога из желтого кирпича.

Сначала я давила на звонок, затем молотила кулаками по двери, после совсем отчаялась и уже развернулась, чтобы уйти, как дверь открылась...

На пороге стояла полуголая девица, которая одной рукой надевала платье, а другой пыталась влезть в туфлю. Пролепетав что-то между «Ой» и «Привет», она вылетела из дома, так и оставшись босоногой.

— Малыш, прости за неудачное свидание! Понимаешь ли, неотложные дела! — донеслось ей вдогонку от хозяина дома, который полулежал на диване и даже не смотрел в мою сторону.

Да, видимо, встречу я ему оборвала на самом интересном месте. На Игнате Фирсанове не осталось ничего, кроме нижнего белья, а на столике у дивана стояла начатая бутылка вина. Вся его поза выражала полнейшую расслабленность, будто бы его совершенно не смущало практически нагое тело и разозленная девица, топчущаяся в дверях.

«Ну и козел», — мысленно возмутилась я, вслух же произнесла:

— Я за документами.

Глава 2.2

— С тебя миллион долларов в крупных купюрах, — выпалила я, заползая в квартиру.

Улицы наполнились нежданной жарой. Дороги плавились от солнечных лучей, и обратный путь меня безумно вымотал.

— Ты отдала документы ребятам? — Денис, почесывая себя, выплыл из комнаты и пронзительно чихнул.

— Угу. На этом мой сестринский долг выполнен.

Наверное, брат разглядел в моем лице что-то такое, что не удержался от вопроса:

— Надеюсь, Фирсанов цел?

— Цел, доволен, физически не удовлетворён.

— Кирюш, успокойся. Ты же понимаешь, что он обычный богатенький говнюк, который не привык к отказу. Насколько я знаю, он нигде не работает, а фирмой владеет только на бумагах. Короче говоря, прожигает жизнь, имеет девиц. Если бы я мог, то никогда бы не отправил тебя к нему. Обещаю, вы больше не встретитесь.

Он поднес руку к груди, отдавая клятву, затем съел очередную таблетку против аллергии и уткнулся в экран ноутбука, залипнув на каком-то боевике.

Когда я мылась в душе и когда заваривала кофе, когда ложилась в постель в обнимку с пледом, меня трясло от ненависти.

Прожигатель жизни. Как выразился Денис, богатенький говнюк.

Ведь в нем ничего не ёкнуло, когда он прогонял из дома ту девчонку в одних трусах. Это отвратительно. А она не перечила ему, лишь улыбалась и — спорю на что угодно! — была готова вернуться в любую секунду. Ему было достаточно поманить её пальцем, чтобы она приползла на коленях.

Что заставляет женщин так низко падать? Неужели они считают, что человек, который попользовался их телом, примет и их душу? На что они рассчитывают? На искреннюю любовь? На привязанность?

Хорошо, что я вообще не верю во всю эту слезливую чушь.

Но всё-таки как можно быть таким отвратительным типом?!

***

Три дня я наслаждалась тишиной, покоем и возможностью прогуливать институт, ссылаясь на аллергию Дениса. Тем вечером он, уже почти здоровый, заносил в компьютер какие-то сведения, а я валялась на диване с фантастической книжкой и жевала чипсы.

Семейная идиллия, пахнущая тишиной и уютом — как я люблю такие моменты. Мне страшно представить, что когда-нибудь мой брат уедет от меня к девушке или, что страшнее, приведет девушку сюда. Не из-за того, что мне придется работать или жить в одиночестве (или втроем). Нет, просто я слишком дорожу каждой секундой нашего единения.

— Кирюш, напомни адрес той компании канцелярских товаров? — Денис задумчиво посасывал карандаш, полуобернувшись в мою сторону.

— Взгляни сам в ежедневнике. Он валяется где-то на столе.

Денис осмотрел стол, заглянул под него и развел руками:

— Увы.

— Значит, в сумке, — я зевнула.

— И там нет, — крикнул из прихожей Денис.

— Значит, он... — я запнулась, вдруг вспоминая, где могла его оставить. — О, нет...

— Потеряла?

— Хуже! Забыла у Фирсанова, когда забирала твои бумаги.

Не то, чтобы записная книжка была такой уж незаменимой — но в ней хранилось много информации, телефонных контактов и адресов. Я предпочитала заносить их на бумагу, потому что не доверяла телефону. «Потеряю его, и прощай информация», — назидательно объясняла брату.

Ага, а в итоге потеряла саму записную книжку...

Вот дурья башка!

Брат пожал плечами:

— Я съезжу.

Почему-то мне не понравился тон его голоса. Возможно, дело в том, что я рассказала Денису про полуголого Игната Фирсанова и его однозначные намеки. Мне вдруг представилось, как они начинают драться, к чертям разносят гостиную, пробивают головами стеклянный столик.

Пусть Денис спокойно ведет дела с Ириной, а я так же спокойно заберу свою книжку и свалю куда подальше.

— Давай лучше я, а то у тебя столько работы накопилось из-за этой аллергии.

— Точно? — засомневался он. — После того раза я боюсь отправлять тебя к этому животному.

— Поверь, он не причинит мне вреда.

Думаю, животное валяется дома, попивает вино в обнимку с очередной куколкой и наслаждается своей расчудесной жизнью.

Чем он может мне помешать?

Денис попытался связаться с Ириной и договориться через неё о встрече с братом, но та не брала трубку, и пришлось ехать наобум.

Глава 2.3

Солнечная погода заставила жителей курортного поселка повылезать из своих крепостей. Или мне казалось, или некоторые заинтересованно смотрели в мою сторону, пока я ломилась в ворота, которые теперь оказались предусмотрительно заперты?

Видимо, Игнат Фирсанов решил закончить начатое, а не отвечать назойливой гостье. Ничего. Я готова ждать.

С этой мыслью я плюхнулась на землю и уставилась в мобильный телефон.

Прошло ещё минут пять. Я звонила, пинала ворота, кричала и, кажется, в глазах соседей стала одной из влюбленных девчонок Игната.

Нет, пора бы вспомнить о самолюбии, а заодно понять, что раз не ответил — значит, его нет дома. Я вытащила из сумки лист бумаги и написала на тот размашистым почерком:

«Я забыла у тебя свой ежедневник. Позвони по этому номеру, договоримся о встрече. Спасибо. Кира». Добавила несколько цифр и прилепила бумажку жевательной резинкой к замочной скважине.

***

Неудивительно, что мне никто не ответил: моё послание либо сорвало порывом ветра, либо оказалось смято Игнатом, который чхать хотел на чьи-либо просьбы.

Короче говоря, следующим утром я с задором неадекватного человека вновь рванула за своей ценностью. Только на этот раз взяла складной стульчик и была готова ждать Фирсанова Игната хоть весь день, только бы забрать ежедневник.

Вездесущие соседи сказали, что он никуда не уезжал, а потому я приготовить к долгим ожиданиям чуда. Хм, записка так и была прилеплена к замочной скважине. То есть наружу он не выходил? Или у него ворота на электрическом замке?

Только я приготовилась вновь колотить в дверь, как телефон завибрировал. Гена.

— Да?

— Привет! — затараторил тот. — Такая погода чудесная, вот я и подумал, может быть, сходим куда-нибудь вдвоем?

— Слушай, у меня куча дел. — Я со вздохом оглянулась на неприступный забор. — Давай как-нибудь потом.

— Где ты сейчас?

— Не так важно. Судя по всему, освобожусь нескоро.

— А, — грустно сказал Гена, — ну ладно. Слушай, я тут кое-что задумал. Будет тебе сюрприз, ладно?

— Ладно, — смирилась я.

Я побарабанила немного в дверь и только разместила на дорожке свой стульчик, как ворота щелкнули.

Готовая отбирать своё, я ломанулась к ним. Но во внутреннем дворе стоял не зверь, а уставший донельзя парень. Практически бескровное лицо не выражало ничего, кроме усталости, под глазами залегли синяки, а сам взгляд потерял всякий намек на ехидство. В нем сложно было узнать самовлюбленного эгоиста Игната Фирсанова, поэтому я даже немного опешила.

— Я за ежедневником... предупреждала вчера. Записка...

Протянула ему бумажный лист, и Игнат со вздохом пробежался глазами по буквам. Затем кивнул и слабым жестом пригласил за собой. В полном молчании. Я отказалась идти внутрь, тогда он кивнул и прошептал:

— Сейчас поищу.

Смотря за тем, как он уходит, ссутулившийся, бледный, я бесконечно удивлялась и не могла придумать ни единого оправдания. Что, бурная ночка? Бред. Что нужно делать, чтобы утром выглядеть ТАК плохо?

Игнат вернулся через пару минут, передал мне ежедневно, улыбаясь бескровными губами:

— Тебя что-то беспокоит, крошка?

— Ты болен?

Все-таки любопытство — вещь страшная. Можно искренне ненавидеть человека, но интересоваться состоянием его здоровья.

— А что, жалость проснулась? То тебя воротит от одного моего голоса, то ты готова рыдать навзрыд возле моего смертного одра? Хм...

Мне показалось, что он напрягся, пытаясь уловить какой-то запах.

— С удовольствием продолжу тебя ненавидеть. Это был банальный интерес, — ответила я.

— Ничего со мной не случилось, обычная изматывающая ночка. Слушай, а какими духами ты пользуешься?

Этот невыносимый упырь из моих кошмаров практически припал носом к шее.

— Так, отвали. — Я отпихнула его обеими руками. — Никакими.

Кажется, Игнат Фирсанов удивился, но затем перевел взгляд куда-то вдаль и прыснул.

И тут я увидела Гену. Тот несся от ворот к дому, всем видом выражая неприязнь и крайнюю степень обиды. Короткие волосы его были взъерошены, щеки покраснели от гнева.

— Кира! — проревел он. — Могла бы и сказать, что у тебя другой!

Судя по всему, сюрприз его заключился в слежке за мной. Чудненько. Я даже не стала объяснять, что никакого другого у меня нет. Только просверлила Гену взглядом, от которого тот должен был бы сгореть дотла. Увы, неудавшийся кавалер так и стоял на месте, уперев руки в бока.

— Это, видимо, твой жених? — уточнил Игнат. — Приятно познакомиться, Фирсанов Игнат Владимирович. Тайная страсть Киры Алексеевны.

Глава 3. Кира, тебе конец

Игнат Фирсанов смотрел на Гену с интересом ученого, который раздобыл неведомую зверюшку, и тогда последний не выдержал. Нахохлившись, он произнес на глубоком выдохе:

— Я — Гена, а это моя девушка! — Тычок в мою сторону.

— Э-э, — выдала я отрицательное, но была перебита Игнатом.

— Ух ты, здорово! Я — Игнат, а это моя территория. Будем, как в первобытнообщинную эру, тыкать на «свои» вещи пальцами? Тут, если что, вообще много моего.

— Во-первых, я — не вещь, — возмутилась я, после немного подумала и возмутилась повторно: — И я не принадлежу тебе, Гена!

— Ха! А территория всё ещё исключительно моя, получается, я победил, — расхохотался Игнат, к которому возвращалась способность радоваться, и он вновь начинал бесить меня до невозможности.

— Если ты опорочил её честь, то вызываю тебя на...

— Дуэль? — предположил Игнат. — Схожу за пистолетами.

У Гены промелькнули на лице все эмоции по этому поводу.

— Скорее — на общение, — потупился тот, становясь совсем жалким.

Мне хотелось сгореть от стыда, но я прижимала к себе чертов ежедневник и всячески изображала равнодушие.

— Слушай, рыцарь, мне твоя женщина даром не сдалась.

— Я так не думаю. Она ждала тебя возле дома, — принялся перечислять Гена. — Потом вышел ты, начал что-то делать с её шеей, — смутился он.

— Кусать, — предположил Игнат весело, а я свирепо фыркнула.

— Возможно, целовать! — поспорил Гена, взъерошивая волосы.

— Ну да, а теперь я обязан взять её в жены как настоящий мужчина. Слушай, Геннадий, уж не знаю, как тебя по батюшке, ты, видимо, наткнулся на неё в час-пик в автобусе, а теперь чувствуешь себя обязанным?

— Да как ты смеешь?! — Гена чуть не кинулся с кулаками на обидчика, но был остановлен мною.

Дуэль все никак не начиналась, а тупая словестная перепалка уже порядком надоела. Пришлось взмахнуть ежедневником точно мечом, осаждая противников.

— Я вообще тут хоть кому-то интересна? Так, Гена, мы уезжаем. Сейчас же. Игнат, спасибо за записную книжку. Надеюсь, больше не встретимся.

— Знаешь, я бы с удовольствием вытворял с тобой всё то, о чем подумал твой жених... — Игнат Фирсанов облизал обветренные губы.

Я схватила Гену за руку и потащила прочь от неприступного особняка. Игнат разлегся на скамейке возле дома, зажмурившись до рези в глазах. На душе посветлело.

А ещё утром он ненавидел весь этот мир. Как, впрочем, каждый месяц своей никчемной жизни.

***

Я вела Гену за руку и понимала, что не испытываю к нему ровным счетом ничего. Всё выветрилось за месяцы общения.

Когда-то мы с ним дружили. Он помогал мне прийти в себя после передряг, выуживал из проблем с учебой, отвлекал ото всего мира. Я платила ему тем же. Мы были настоящими друзьями. Я почти боготворила этого человека. А потом все изменилось. Я давно заметила, что у фразы «Я тебя люблю» есть магическая аура: она или заставляет двух людей слиться в одно целое или… уничтожает любые зачатки эмоций. Ещё вчера я с удовольствием общалась с Геной по несколько часов в день, а сегодня меня воротит от его голоса. Вчера его манеры меня умиляли, а сегодня заставляют стыдиться. Возможно, дело в том, что уже не получится сказать друзьям: «Как хорошо, ведь у меня есть человек, способный помочь и понять, но не испытывающий ко мне ничего». Не сказать, ведь из стадии друзей мы перешли на «отношения». Которых нет. И это огорчает.

Нет, я искренне пыталась стать ему идеальной девушкой. Пустилась в омут отношений, только бы сделать его счастливым. Переживала и ненавидела себя за черствость, искала в себе намеки на возникающую симпатию, пыталась испытывать хоть что-то к человеку, который всегда был рядом.

Но Гена будто сошел с ума. Он ежеминутно названивал мне, ревновал по каждому пустяку. А однажды заявил, что наших детей мы назовем Еленой и Александром, потому что так хочет его матушка.

Тут-то моя выдержка кончилась. Я аккуратно предложила расстаться, потом менее аккуратно рассказала о своих чувствах, следом даже попыталась нагрубить. Чем больше я просила окончить этот цирк, тем сильнее ему хотелось продолжать «покорять мое сердце».

Он любит за нас двоих, а я пытаюсь не мешать ему.

Но теперь окончательно становится ясно — с этим человеком у меня нет ничего общего. Даже дружбы. Он — лишь воспоминание, и я не смогу больше общаться с ним, чтобы не возненавидеть себя. Все его попытки добиться меня, слежка, скандалы с людьми — от этого нужно бежать прямо сейчас, пока это окончательно не переросло в паранойю.

— Тебя проводить? — спросил Гена, глядя на меня как побитый пес.

— Нет, — ответила непреклонно. — Не надо меня вообще никуда никогда провожать.

В квартиру я вошла ближе к полудню, злая и недовольная собой. Делать ничего не хотелось, и до вечера я пялилась в телевизор, а тот сменял программу за программой.

Глава 3.1

Кира, тебе конец.

Эти сны, от которых бросает то в дрожь, то в холод, к хорошему не приведут. Надо что-то делать. Бежать, спасаться, уносить ноги.

Или приблизиться к зверю, который терзает тебя долгими днями, и поддаться стихии. Эта хандра, апатия — всё было неспроста. Моё тело хотело вновь посмотреть на Фирсанова, услышать его голос, позволить ему тронуть мою щеку или запястье. Разум отказывался принимать это. Точно болезнь, во мне разрасталось желание увидеть его вновь. Меня знобило, давило изнутри простой мыслью: «Ты хочешь этого человека».

Я, как и многие, попалась на крючок идеального тела, хрипловатого голоса и взгляда с прищуром.

— Еще не поздно приехать? — спросила я, прижимая телефон плечом к уху и натягивая чулки.

— Не поздно, — согласился Денис. — Ты передумала?

— Да.

— Там будет Фирсанов.

— Знаю.

Кажется, Денис всё понял.

— Если он как-то обидит тебя...

— Дэн, я ведь не маленькая девочка. Меня никто не сможет обидеть, кроме меня самой. Диктуй адрес.

Денис встретил меня возле входа в ресторан и как-то очень уж неодобрительно уставил на декольте, открывающее чем больше, чем следовало. Ему не понравились и высокие шпильки, и разрез платья.

— Как-то слишком, — по-отцовски проворчал он, пытаясь укутать меня в пиджак.

Я рассмеялась и вошла в зал, наполненный звуками, ароматами еды, перезвоном бокалов и людьми, разодетыми, знающими себе цену. В блеске хрустальных бокалов и пышных платьев можно потерять рассудок. Если говорить серьезно, то никому не нужно это мероприятие. С одной стороны, оно — знак доброжелательности, с другой — пренебрежительное соглашение. Зачем здесь мой брат? Не понимаю, но он пытается выглядеть в этом зале «своим». Ему не понять, что «своим» он никогда не будет. Не та каста, не те амбиции и желания.

Зато я недолго искала того, ради которого приехала сюда поздним вечером.

Игнат Фирсанов восседал в компании какой-то девицы, которая заливисто смеялась, а он накручивал её медный локон себе на палец.

Мягкие шаги, уверенная походка, их столик в трех метрах, двух, на расстоянии вытянутой руки. Ладонь легла на плечо парню, а тот никак не отреагировал, только чуть повернул голову и промурлыкал:

— Желаешь присоединиться к нам? — затем рассмотрел меня и поднялся со стула. — Кира? —  опешил он.

Он упакован в рубашку светло-зеленого цвета, темные брюки и галстук в тон им. Волосы зачесаны набок. На руках сверкают часы стоимостью, наверное, как обе мои почки.

— Увидела тебя и решила поздороваться, — ответила я с придыханием.

Его взгляд потемнел.

Как сходят с ума? Под звон бокалов и перебор гитарных струн.

— Рад встретиться, — ровно ответил он, переводя взгляд обратно на свою девушку.

Я облизала разом пересохшие губы и представила себя со стороны, смутилась, но тут же одумалась.

— Не хочешь пообщаться наедине?

— Есть о чем?

Моя рука нашла его и поглаживала тыльную сторону ладони, выводя по коже узоры, буквы, знаки. Девушка привстала и недовольно кашлянула, но Фирсанов не обращал на неё никакого внимания. Он поедал меня жадным, голодным взглядом.

— Что ты делаешь? — Его лицо оказалось вплотную к моему.

Дыхание к дыханию. Аромат мускуса, дорогих сигарет и элитного алкоголя.

— Будто ты не понимаешь.

— Только не говори, что влюбилась, хочешь от меня дочь и готова прожить вечность вдвоем, — прохрипел Игнат, стискивая мои запястья и заводя их за спину, не позволяя мне касаться его.

— Ничего подобного! Мне нужна лишь маленькая интрижка.

— И ты понимаешь, что наши отношения закончится сегодня же?

— Да, обещаю под дверью не стонать, — рассмеялась я, припомнив, как ломилась к нему с отчаянной злобой.

— Ты сама согласилась.

Он потянул меня сквозь людской поток, сквозь запахи и слова, сквозь переливы струн на второй этаж ресторана. На секунду где-то внутри моей черствой души что-то встрепенулось. И мне захотелось сбежать, уйти, скрыться с глаз долой. Но только на секунду.

Сегодняшний вечер будет принадлежать нам, а завтра я излечусь от болезни под названием «Фирсанов Игнат».

Глава 3.2

Игнат ориентировался как у себя дома и невозмутимо вел меня сквозь переплетения коридоров, пока не остановился возле неприметной двери и не открыл её. Внутри обнаружилась комната, укутанная полумраком, с гигантским диваном из кожи — вот это слоновье лежбище! — и полным отсутствием других вещей. По всей видимости, приват-встречи здесь проводились частенько, а Фирсанов периодически участвовал в них, оттого так хорошо знал, куда идти.

Он повалил меня на диван и навалился сверху. Губы коснулись моих, и я ответила на поцелуй со всей отчаянностью. Дрожащие пальцы никак не могли расстегнуть пуговицы на рубашке, а затем мою руку накрыла его.

— Что за нелепые игры?

— Заткнись!

Но его взгляд прожигал во мне дыры, и наружу сочился страх, заставляющий съежиться, закрыться.

— Ты действительно хочешь, чтобы всё случилось вот так? Без шуток?

Он коснулся губами моей шеи, прочертил дорожку до ключицы, чуть прикусил кожу.

— Да, — почти простонала я.

— Мне казалось, ты выше всего этого.

Губы скользнули ниже, пробрались к декольте, где застыли, точно не решаясь целовать дальше. Пальцы нащупали резинку чулок, подлезли под неё, поглаживая кожу бедра.

— Нет, я точно такая же, — ответила сипло от невыносимой жажды.

Я вновь попыталась дотронуться до пуговиц, но сильная рука сжала моё запястье.

— Это дурость.

— Какое тебе дело?!

— Такое, что я не сплю с теми, кто пускается во все тяжкие. Ничего не выйдет.

Игнат напоследок убрал с моего лица прядь волос, словно прощаясь, и вышел из комнаты, оставляя меня в гордом одиночестве. Нервная дрожь нарастала с каждой секундой, грозя перерасти в истерику. На глазах выступили злые слезы.

Дверь хлопнула за его спиной.

Я уткнулась лицом в диванную подушку, пропахшую чужой страстью, и разревелась от безысходности.

Глава 4. Зверь внутри

Четыре года я плыл по течению. С того самого дня, как у меня появилась тайна — пугающая, леденящая кровь, ужасная и прочие преувеличения — я как-то разучился радоваться мелочам. Жизнь разделило алой лентой на «до» и «после».

Наши с Ирой родители погибли, когда мне только-только исполнилось двенадцать лет — банальная автокатастрофа. Они даже не мучились, а мы остались одни. Никому не нужные дети. Сестра долго не могла прийти в себя, она словно застыла в безвременье. Неделями я готовил ей разваренные пельмени с несъедобной яичницей, кормил с ложечки. В тот момент не она была старшей в семье — восемь лет разницы, как-никак, — а я. Позже Ира очнулась от спячки. Она приняла родительское наследство и бизнес, за который вцепилась зубами, только бы не погрузиться в уныние.

Я хотел стать для неё всем. К сожалению, мечты восемнадцатилетнего паренька рухнули в одночасье. Вечер. Пустынная аллея парка. И существо, что выскочило из неоткуда. Его зубы сомкнулись на моей лодыжке, и сначала я решил, будто это бродячий пес. Даже сделал укол от бешенства.

К сожалению, прививки не распространяются на оборотней.

Перед полнолунием меня знобило. Весь день я провалялся в предобморочном состоянии, списывая всё на тот укус (правильно списывал), а вечером перестал управлять собой. Растворился в звере.

Чудо, что сестра была в отъезде. Я бы не простил себя, если бы она пострадала.

Тем вечером, двадцать шестого июля, мир окрасился в алые полутона. На небе воссияла полная, налитая кровью луна. Я сопротивлялся, боролся до последнего, но тьма во мне одержала верх.

Первое превращение стало настоящим кошмаром. Тело выворачивало наизнанку. Такую боль и опустошенность я не испытывал никогда. А ещё страх. Дикий. Необузданный. Животный страх.

Кости выломало точно списки, раскаленные прутья воткнулись в мясо, и тело перестало принадлежать мне. Я видел себя будто со стороны. Животное. Омерзительное. Грязное. Клыкастое создание с розовой пеной у рта.

Зверь во мне жил собственными животными инстинктами. Он хотел одного — убивать.

Тем вечером моя жизнь переломилась вместе с последней костью.

Я оставил попытки устроиться на работу. Я отказался от личной жизни, дабы не причинить никому вреда.

В какой-то момент мне даже понравилось не испытывать ничего. Никаких эмоций. Полный ноль. Прожигать каждый день своей жизни, менять девушек, не запоминая их имен.

Но с появлением Киры всё пошло наперекосяк.

Нет, я не влюбился в неё. Ничего подобного. С первой же встречи я понял, что она — моя новая жертва. Я играл с ней каждым взглядом и словом, доводил до исступления, подпускал и заставлял меня ненавидеть.

Мне нравилось наблюдать за её яростью.

Она не была красива, скорее — интересна. Угловатая, совсем ещё хрупкая, не познавшая себя. В её глазах застыла такая злоба, что мне нравилось осознавать: я и только я могу породить в ней такие чувства. Не восторг, не восхищение, но ярость. Выкристаллизованную ненависть.

Мне не нужна была её любовь.

Даже ежедневник я забрал исключительно из вредности, да только Кира подобрала неудачное время, чтобы его вернуть. Полнолуние.

В первый день я попросту не слышал её звонков, а на второй, когда очнулся и ощущал себя растоптанным, побитым псом, почему-то захотел открыть. Даже двигаться было больно, но я по стеночке дополз до двери, спустился во двор. Встретился с ней взглядом.

В ней было что-то такое, что заставило боль притупиться. Запах? Нет, она не душилась. Просто её присутствие, голос, волнение — всё это несло умиротворение. Неосязаемые волны воротили потрепанного волка к жизни. Не знаю, была ли Кира особенной или любая другая девушка вызвала бы во мне это спокойствие. В любом случае, она стала первой.

Теперь я заинтересовался по-настоящему.

Я был благодарен её — пусть никогда бы в этом не признался — и уже не хотел рушить её жизнь, делать одной из многих, оставлять краткосрочным воспоминанием. Она стала чем-то большим, чем просто девушка-на-ночь.

Я запомнил её имя и не хотел его забывать.

Сейчас я стоял, уткнувшись лбом в дверь, за которой осталась Кира. Не понимал, чего мне хочется. То ли получить эту девушку в своё безраздельное пользование, то ли оставить в покое.

То ли растерзать, то ли...

Спасти от самого себя.

— Идиот, — сказал я себе.

            ***

            Мои руки подрагивали, когда я вновь надавил на дверную ручку. Девушка лежала на животе, и её плечи чуть подрагивали. Она обернулась на звук, посмотрела на меня с такой обидой, что мне перехотелось играть. Вместо этого я вернулся к ней и без разговоров дотронулся до спины, пробежался по позвоночнику пальцами, расстегивая молнию на платье. То соскользнуло с Киры, змеиной кожей скатилось к её загорелым ногам. Её губы жадно впились в мои, и я почувствовал слезы на нежной девичьей коже.

Глава 5. Оставайся тем, кто ты есть

— Кира, где тебя черти носят?! — Денис подлетел ко мне, кипя от негодования, но затем рассмотрел меня хорошенько и простонал: — Нет... Я убью его!

— Не трогай мальчика, Дэн. Я сама этого хотела. Давай не будем устраивать прилюдную истерику.

— Ты не могла, — отрезал он. — Он чем-то тебя одурманил. Кира, что он сказал или сделал?

Я лишь неоднозначно улыбнулась. Брата было жалко. При всей нашей близости интимные подробности — как-то слишком. Впрочем, я ведь ничего ему и не рассказывала. Сам додумал, сам обиделся. Очень по-мужски.

Игнат вернулся в зал спустя несколько минут. Собранный, отглаженный, ни единой волосинкой не выдающий того, чем был занят совсем недавно. Он общался с незнакомыми мне людьми, а я наблюдала за ним исподтишка, вертя в пальцах бокал. Фирсанов улыбался девушкам, шутил с мужчинами, обсуждал что-то, хмурился и смеялся. Даже не оглядывался на меня.

Наконец, он добрался до своей сестры, одетой в золотистое платье до пола. Игнат улыбался, а Ирина гневно поджимала губы, шепча ему что-то на ухо. Он отмахивался от неё, морщась точно съев половину лимона за раз, а после и вовсе растворился в толпе цветастого народа, оставив сестру в одиночестве.

Я потеряла его из виду и на мгновение даже опечалилась. Отхлебнула от бокала чуть больше, чем следовало бы.

— Не пей так много, развезет, — услышала за спиной насмешливое.

Я посмотрела в глаза темные, как сама бездна.

— Мы перешли на тот уровень отношений, когда ты можешь учить меня жизни?

Игнат расхохотался.

— О, нет!

— Тогда проваливай обратно к своим девицам, договорились? — Я демонстративно допила шампанское до дна.

— Ты подходишь своему жениху. Как ему там, Ген-надий? — он плотоядно осклабился. — Тот чуть не убил меня за то, что я посмел находиться рядом с тобой, а ты жест дружелюбности воспринимаешь как личную угрозу.

— Мне казалось, наша сказка уже закончилась? — Я не отвела взгляда, поджала губы, изучая сосредоточенное лицо.

— Только не надо строить из себя недотрогу, которую я соблазнил, унизил и оскорбил. Засосы на моей шее говорят об обратном.

Игнат оттянул воротник, демонстрируя мне налитую кровью кожу, а я зловредно так ухмыльнулась. Ну, перестаралась немного. Бывает.

—  Соболезную тебе и твоим засосам.

—  Если честно, я к тебе с заманчивым предложением. Встретимся как-нибудь в непринужденной обстановке?

Я поднесла руки к лицу, выражая крайнюю степень удивления.

— Нет, Игнат, ты что, я не гуляю с незнакомыми мужчинами!

О да, Кира, ты попросту с ними спишь.

— Я заеду за тобой завтра? — проигнорировал Игнат моё шутовство. — Считай, что мне захотелось продлить нашу сказку на денек-другой.

— Согласна. Только заезжать не нужно. Как-нибудь приеду сама.

Я не хотела быть от него хоть как-то зависимой. Нет уж, исключительно самостоятельность. Сама пришла и сама ушла. Никаких обязательств. Никакого навязывания, ожидания.

— До встречи, Кира Алексеевна. — Игнат поймал мою ладонь и оставил на ней свой след-поцелуй, от которого меня бросило в жар.

— До встречи, Игнат Сергеевич, — с трудом вспомнила его отчество.

— Владимирович, — скучающе поправил Игнат.

— Владимирович, — легко согласилась я.

Мне понравились новые условия игры. Я изменилась. Словно бабочка переросла червяка, пожила в своем апатичном коконе и вдруг распустила крылья.

Я не хочу подчиняться прошлой себе, той девице, унылой до зубовного скрежета, спокойной и рассудительной. Мне хочется бунтовать и идти против течения, живя во имя себя одной. Мне пришелся по вкусу запах чуть горьковатых духов и ощущение мужской рубашки, соскальзывающей с рельефного тела. Я восхищена сильными руками и умелыми поцелуями. Словно алкоголем, я не могу насытиться воспоминаниями о сбитом дыхании. Мы не были парой. Нет. Врозь, стараясь перехватить инициативу на себя, не находя общих точек, но так правильно, так незаменимо. И будто к наркотику, меня тянет к нему. Подводным течением тащит в омут, где уже заждались его демоны.

Глава 5.1

Утро началось с того, что Денис попытался незаметно протащить в мою комнату букет алых роз, но уронил его вместе с вазой, запнувшись о плинтус. В итоге пробудилась я не под цветочный аромат, а от звона битого стекла, трехэтажного мата и воды, полетевшей в лицо.

— Доброе утро, — буркнул брат, отряхиваясь от листьев. — Вот, пришел мириться. Я не должен был осуждать тебя, потому что ты разумный человек и сама во всем разберешься. Прими этот букет в знак примирения.

Он развел руками, осматривая заваленную розами комнату.

— Допустим, я тебя прощаю, — рассмеялась я.

— Какие планы на сегодняшний день? — помялся Денис ради приличия, но потихоньку отходя к двери.

Было очевидно, что убирать «подарок» придется мне.

— Самые разнообразные. — Я потянулась. — Ты не хочешь знать.

— Не хочу, — согласился тот и добавил уже в дверях: — Принесу веник и совок. Ещё раз извини за моё поведение.

Я запулила в него подушкой, но братец уже юркнул в коридор.

Все-таки хорошо, что у меня есть Денис. Понимающий и готовый принять сестру любой, без всяких «но», осуждающих взглядов и попыток образумить.

Контрастный душ напомнил о прошедшем вечере. О запретном счастье, которое я испробовала вчера, которое украла у судьбы. Если до этого во мне ещё билась мысль: «Пора остановиться», то после тугих струн, что колотили по телу, пришла бодрость, а вместе с ним понимание — рано заканчивать.

А по дороге к Игнату, где-то на границе между «можно» и «нельзя», мне дозвонился — на свою голову — Гена. Наш диалог выдался коротким и односложным, но в итоге я высказала все свои опасения, мысли, выплюнула на него волну эмоций и пригвоздила очевидным:

— Нам никогда не быть вместе.

Гена шумно дышал в динамиках, но никак не реагировал, а после молча повесил трубку. Должно быть, я всерьез задела его, расколотила вдребезги мир иллюзий, но это давно должно было произойти. Если бы не моя мягкотелость...

Если уж ломать, то всё и окончательно. Чем больше человек оставляет нерешенных проблем, то сильнее они потом аукаются. Пусть он возненавидит меня раз и навсегда, чем будет медленно тлеть в своих чувствах, погружаться в уныние, мечтать о несбыточном, а в итоге сойти с ума от невзаимной любви.

У знакомых ворот я замерла на долгую секунду, сомневаясь. А затем надавила на звонок и, скрестив руки на груди, принялась ждать.

— Открыто, — донеслось из динамиков откуда-то сверху.

Мог бы и сам впустить.

Как оказалось, Игнат чаевничал с миловидной брюнеткой — одетой! — с копной волос до поясницы, но, увидев меня, извинился перед ней и быстренько выпроводил восвояси.

В его глазах затаилась настороженность, словно Фирсанов до последнего не верил, что глупая овца по имени Кира вернется в логово голодного зверя за добавкой.

— Ты сегодня какой-то встрепанный, — натянуто улыбнулась я.

— Тебя не смутила та брюнетка? — поинтересовался Игнат, склонив голову набок.

— Нисколько. Меня не интересует та сторона твоей жизни, в которой нет меня.

Я закинула ногу на ногу и оценивающе осмотрела Игната. Как же он хорош! Это невозможно! От одного его взгляда с прищуром подкашивались коленки. Он давил темнотой своей глаз, забирался в самую душу, терзал нервные окончания.

Меня, действительно, не волновало то, что происходило в его доме. Пусть он хоть галочки ставит на каждой, которая побывала на этом диване. Да хоть зарубки топориком на лбу, главное — без меня.

— Любопытно, — протянул Игнат. — Впрочем, на сей раз обламывать было нечего, это всего лишь подруга Иры. Даже похвастаться нечем, — наигранно возмутился он.

Выражение лица, на удивление, оставалось серьезным.

— Всячески сопереживаю, — фыркнула я.

Он долго сомневался над тем, что сказать дальше, словно пробовал каждое слово на вкус.

— Куда-нибудь сходим? Кино, ресторан? Чем увлекается современная молодежь?

Прозвучало так, будто себя он к этой молодежи не относил.

— Зачем куда-то идти? Тут тепло, уютно, есть чай, — я обвела руками столик, — как-нибудь да развлечемся.

На его губах заиграла ухмылка.

— И то верно.

С этими словами Игнат поднялся, в один шаг пересек разделяющее нас расстояние и оказался надо мной. Высокий. Статный. Непокорный зверь. От запаха его туалетной воды — легкая горчинка и перец — я окончательно потеряла рассудок. Губы оказались так близко...

Мне нравилось обводить переплетения его вен точно узоры, нравилось очерчивать острые скулы, заплетать в волосах пальцы. Игнат с легкостью поднял меня над полом, прижал к себе, придавил к стене. Под его ногами хрустнула чашка, опрокинутая случайно им же самим. Игнат не обратил на неё никакого внимания. Его губы исследовали мою шею, касались мочки уха. Тяжелое дыхание будоражило.

Глава 6. Решение

Почему-то меня тянуло к ней. Мы почти не общались, разговаривали редко и мало. Она не отвечала моим стандартам красоты — где грудь, где формы, где мягкие линии? — не была какой-то особенной и незаменимой. Но когда она появилась на пороге дома, мне это понравилось.

На диванных подушках остался едва уловимый аромат её шампуня — что-то клюквенное, кисловатое, слишком девичье — на полу валялся забытый шарф из шифона. Я сжал его в кулаке, а затем бросил обратно на пол.

Будем играть по её правилам.

***

Мы «встречались» вторую неделю. Короткие визиты, ничем не обязывающие ласки. Она без сожаления уходила, а я без сожаления выпроваживал её восвояси и просил приходящую горничную сменить постельное белье.

Но постоянство наших отношений стало напрягать. Впервые о том, чтобы порвать с Кирой, я подумал, когда аромат её клюквенного шампуня начал мне нравиться.

Нужно было уходить, пока девочка не влюбилась. Пока для меня это не стало чем-то серьезным.

Для неё это всё — игра. Так пусть убирается отсюда. Из кровати, из дома, из души, из рассудка. Пусть играется с другими парнями. Не живет нашими встречами. Будет умнее.

            — Никуда она не уйдет, если ты её не прогонишь, — проворчала сестра, попивая черный как гудрон кофе.

В моей холостяцкой кухне она ориентировалась безукоризненно, а потому сама заварила кофе, засыпала его сахарным песком и, стянув туфли, закинула ноги на подоконник.

— Давай без нравоучений? Как я могу её прогнать? — Покачал головой. — Надо обдумать, как аккуратнее провернуть это.

— То есть до сегодняшнего дня ты прям никого не гнал взашей из своей койки? Ну-ну, меня-то не обманывай. По-моему, тебе просто нравится эта Кира. Ну, тогда будь честен с ней. — Ира подозрительно прищурилась. — Не раскисай, малой.

— Слушай, — возмутился я, — а как ты видишь эту честность? «Привет, Кира, располагайся. Что за шерсть на диване? Так я ж оборотень!» Так?

Ира неодобрительно цокнула.

— Ты вполне можешь аккуратно намекнуть. Девочки нынче падкие на всякую мистику, глядишь, ей и понравится.

— «Слово из девяти букв. Кто грызет людей под светом полной луны?» — не унимался я.

Сестра отпила ещё глоток и отставила кружку в сторону.

— Зря ёрничаешь. У тебя впервые за четыре года появился человек, которого ты не выгоняешь голым из своей постели. Разве после Алены кто-то оставался в твоем доме на ночь?

Я закусил губу. Алена была первой настоящей страстью того Игната Фирсанова, который беззаботно прожигал жизнь, ходил в институт от случая к случаю и мечтал отправиться в кругосветное путешествие. Но потом случилось то, что случилось, и новому мне пришлось избавиться от неё. Девчонка тяжело перенесла расставание и даже обещала сброситься с крыши многоэтажки, но я был непреклонен, пусть болел ей всерьез.

С тех пор играться в любовь желания как-то не возникало.

— Сам как-нибудь разберусь.

Сестра поднялась и щелкнула меня по носу как какого-нибудь десятилетнего лоботряса.

— Тогда есть один замечательный метод. Поверь, ни одна женщина не станет терпеть соперницу в спальне.

Что ж. Логично. Нам нужно прекратить любую связь, а это самый действенный способ.

Глава 7. Оборвать все нити

С каждым днем уходить становилось всё тяжелее. Было в этом человеке что-то, что тянуло к себе, манило, сковывало. Я не могла сосредоточиться рядом с ним. От запаха его туалетной воды меня прошибало электрическими разрядами. Его руки умело давили на точки, о которых я даже не подозревала. Он не гнал меня, но и не приглашал остаться, а я каждый раз задерживалась чуть больше, чтобы напитаться его воздухом.

Я должна была сама разрезать пуповину, иначе потом будет невыносимо больно. Я должна была освободиться от оков.

Нам нужно прекратить любую связь, пока не стало слишком поздно.

С этой мыслью я красилась, с этой мыслью надевала салатовую блузку и узкие джинсы. Она колотилась в унисон с сердцем, отравила ядом кровь. Мои руки не слушались, перед глазами плыло.

— Всё в порядке? — Брат вырос за мной громадиной, когда я уже натягивала туфли.

Такой надежный и верный. Единственный, кто готов принять меня со всеми ошибками и сложностями.

Почему-то мне захотелось рухнуть в его объятия и разрыдаться. Но вместо этого лишь ответила:

— Как всегда.

— Кир, мне надо будет тебе кое-что рассказать... вечером, — подумав, добавил Денис.

Не сложно догадаться, что именно. Он планирует съехать. Либо выгоняет меня. В любом случае, у него кто-то появился (или был всегда, но мне не говорили?), и теперь наше совместное проживание тяготит Дениса. Я пропадаю днями, а он исчезает по вечерам и возвращается лишь утром: на чашку кофе и за свежей одеждой.

— С интересом выслушаю, — я чмокнула его в щеку и вылетела из квартиры.

— Кстати! — Денис щелкнул пальцами, вспоминая. — Мне вчера всю ночь названивал Гена.

— Чего хотел? — остановилась я в дверях.

— Спрашивал, есть ли у него шансы.

— И что ты ответил?

— Посоветовал проспаться и отвалить от тебя, — буркнул брат.

Я показала Денису большой палец.

Спустя долгий, почти бесконечный час я зависла возле двери пещеры, где скрывался мой личный демон. Ворота он, разумеется, забыл закрыть, потому во внутренний двор я вошла как входила всегда.

Как завести разговор? «Мне кажется, ты начинаешь мне нравиться. Поэтому прощай».

Так себе начало.

— Кто? — спросил капризный голосок, и дверь приоткрылась.

Хм, а ведь я запомнила девицу, которая выглядывала сейчас в щелочку. Пышногрудая блондинка, одетая исключительно в кремовое шелковое белье, рассматривала меня так, как обычно смотрят на что-то гадкое. Именно её Фирсанов прогнал в день, когда я приехала к нему за бумагами.

— Свои, — холодно ответила я, отодвигая девицу в сторонку. Та оскорбленно фыркнула, но почему-то не попыталась выставить меня наружу.

В гостиной обнаружилась Ирина Фирсанова, которая закинула ногу на ногу и изучала модный журнал, попивая крепкий кофе. Она скосила на меня взгляд и кивнула:

— Привет... Кира? — убедилась, что не ошиблась в имени, и добавила: — Игнат наверху.

Кивок в сторону лестницы.

Неужели её нисколько не смущала блондинка, щеголяющая голым задом? Та, кстати, шлепала босыми ногами по пятам за мной, чем откровенно бесила. Тоже мне, конвоир.

Игнат обнаружился в своей спальне. На широкой кровати в компании двух девиц, преданно заглядывающих ему в глаза. Пока они ещё были одеты, но, судя по всему, ненадолго. Наши с Фирсановым взгляды пересеклись, после чего я хмыкнула и уселась на край кровати.

— О, Кир, не ждал тебя сегодня. — Игнат провел указательным пальцем по шейке одной из девиц. — Составишь нам компанию?

— Нет-нет, просто понаблюдаю. — Я демонстративно скрестила руки на груди. — Продолжайте. Кстати, девочки, вы хоть предохраняетесь? Игнат настолько неразборчив в связях, что не удивлюсь, если у него полный букет ЗППП.

К сожалению, увлекательного представления на пятерых не свершилось. Игнат шепнул что-то девицам, и те, помрачнев, убрались куда подальше, прихватив с собой блондинку.

Фирсанов сжал виски пальцами и простонал:

— Чего тебе надо?

Я опустила взгляд, не выдержав и все-таки сдавшись под напором незваной обиды.

— Вообще-то мы договаривались вчера, что я приеду. А что делаешь ты?..

— Пытаюсь с тобой порвать, — вдруг заявил он.

Челка упала ему на глаза, но он не спешил откинуть её. Наблюдал за мной из-под опущенных ресниц, ожидая реакции.

Любопытно, ведь я приехала сюда за тем же самым.

— Таким... необычным способом?

— Кто же знал, что ты не оскорбишься и не сбежишь, а попросишь добавки?

Я рассмеялась в голос. Боль, иглами засевшая в грудной клетке, кололась, давила на сердце. Мне было так плохо, так гадко от всей этой ситуации. Но голос не дрогнул, когда я произнесла:

Глава 8. Волчье время

— Сегодня мы пьем! — заявила я, скидывая туфли и помахивая перед Денисом бутылкой розового вина. В сумочке лежало ещё две или три — не помню, сколько нахватала в супермаркете, когда решила надраться.

Он лишь пожал плечами, привычный к причудам единственной сестры.

— Как прошло свидание?

— Мы расстались. — Признание далось тяжело, хотя, если по-честному, мы и не встречались, чтобы расставаться. — Так о чем ты хотел рассказать?

Денис потупился.

— Может быть, не сегодня?

— Сегодня, братик, — я протянула ему бутылку.

Вскоре мы пили сладкое вино, похожее на компот и заедали горячими бутербродами с сыром, потому что ни он, ни я готовить так и не научились. Заноза в груди чуть сдвинулась и уже не мешала дышать, но болела всякий раз, когда я вспоминала Фирсанова Игната, его кровать, застеленную черно-белым покрывалом и полуголую блондинку, которой нашлось место в его доме. В отличие от меня.

—  Как ты отнесешься к моему переезду? — Денис подул на горячий, только из микроволновки бутерброд.

—  Всё серьезно? — Посмотрела на брата сквозь заполненный вином бокал.

—  Видимо, да.

Губы почти произнесли правду: «Не уезжай, потому что я скончаюсь от одиночества и самоедства. Что я буду делать без тебя? Одна. В пустой квартире. Не бросай меня, пожалуйста. Только не сейчас». Боюсь, тогда бы Денис не уехал, променял бы своё счастье на мой покой.

Нельзя лишать его будущего.

— Наконец-то ты свалишь, и я смогу приводить домой мужиков! — Пихнула его локтем. — Когда познакомишь меня с возлюбленной?

Брат замялся.

— Постараюсь завтра. Обещай, что примешь любой мой выбор.

Хм, в голосе зазвенела сталь. Разумеется, я согласилась, хотя не представляла, ЧТО должен привести Денис, чтобы это можно было не принять.

— Теперь перейдем к тебе. Так почему вы разбежались? — Денис отхлебнул прямо из бутылки.

— Ну, для начала, в его постели обнаружилось три симпатичные девицы, с которыми я была не намерена делить Фирсанова.

Лицо Дениса посерело, кулаки сжались.

— Конченая тварь! — Он почти вскочил, но я ласково придержала брата рукой за локоть и усадила обратно.

— Успокойся. По его словам, он пытался со мной порвать таким образом.

Пришлось поведать детали позорной поездки.

— Почему не сказал честно? Кира, разве он из тех, кто не способен признаться девушке, что она его достала?

Не из тех. Это-то и глодало меня с особой силой. Игнат Фирсанов — человек, для которого нет понятий «совесть» или «неправильно». Если бы он хотел, то выгнал бы меня, как гнал остальных. Зачем был нужен этот спектакль, эти девицы с размалеванными лицами?

Что-то не складывалось.

В итоге мы решили, что всё получилось правильно, пусть и так гадко. Наконец-то порвались порочные узы, я освободилась от дурного влияния Фирсанова и больше никогда не совершу подобной ошибки. Это радовало брата.

Но когда вино кончилось, а Денис ушел в ванную, я выглянула в окно и долго смотрела на улицу. На переплетения тропинок, на нетерпеливые автомобили.

В мобильном телефоне был забит номер такси, и почему-то мне захотелось его набрать.

Короче говоря, я была окончательно пьяна и совершенно не отдавала себе отчет в том, что делаю, когда подъехала иномарка и повезла меня к Фирсанову Игнату по дороге, которую я успела изучить наизусть.

***

Разумеется, протрезвела я только у ворот, когда уткнулась в них и глубоко задумалась: «А на кой я сюда приехала?» Чтобы выяснить... что? Почему он предпочел грудастых красавиц, а не среднестатистическую меня с загонами и тараканами? Чтобы набить ему холеное лицо? Чтобы разругаться или расплакаться от собственной никчемности?

— Дура, — выругалась я, но все-таки толкнула ворота.

Думала: не поддадутся, тогда и уеду.

К сожалению, они легко открылись, приглашая меня заглянуть в пещеру к кровожадному дракону, который использует девственниц только по прямому назначению.

— Дура, — ещё раз напомнила я себе.

А потом случилось совсем невероятное: входная дверь тоже оказалась не заперта. Заходи, блин, кто хочет!

Во мне зародилось нехорошее предчувствие. Игнат, может, и был полным раздолбаем, но не закрыть дверь?..

Я вошла на цыпочках, боясь потревожить призраков этого дома. Не хватало только леденящей музыки из фильмов ужасов и кровожадных монстров внутри. Меня знобило, но не от страха, а от полного непонимания: дальше-то что?

В гостиной угнездилась гнетущая тишина.