14 недель

Глава 10

Тиг

Я не спал уже почти час. Часть меня хотела встать с кровати, найти свой телефон, поставить его на зарядку и проверить, что все придумали. Мне нужно было вернуть Кас. Отчасти это было по личным причинам: я не мог смириться с тем, что такое дерьмо происходит с женщиной, не сделав все возможное, чтобы вытащить ее из этой ситуации. Другая часть была связана с тем, что Кенз нуждалась в ее возвращении. Ей нужно было ее вернуть, потому что она была ее лучшей подругой, она ее любила, и это съедало ее. Но мне тоже нужно было ее вернуть, потому что прошлой ночью было принято решение, раз и навсегда. Между мной и Кенз происходит нечто важное. Дело закрыто.

Но мы не могли этого сделать, пока она не вернет свою подругу.

Так что все это было у меня в голове, периодически сменяясь воспоминаниями о ней с прошлой ночи: ее глаза, наполненные потребностью, ее идеальное чертово тело, обнаженное для меня, вкус ее сладкой киски, то, как она выкрикивала мое имя, когда кончала.

Как бы я ни понимал, что мне нужно вернуться к работе, не было такой силы на гребаной земле, которая заставила бы меня встать. Почему? Потому что Кензи спала на мне. Нет, не на моей груди. Не с перекинутой через меня рукой. Нет, она каким-то образом во сне полностью забралась на меня и растянулась на мне, как очень теплое, очень мягкое, очень сладкое одеяло. Ее лицо было прижато к моей шее, ее дыхание было теплым. Одна ее рука была свернута в кулак и лежала на моем плече. Другая, необъяснимо, потому что это не могло быть удобным положением, лежала на моем животе.

Я не мог испортить момент.

Кенз, конечно, была милой и уступчивой в моих объятиях; она была открытой и безоговорочной. Но в целом у нее были свои охранники. Они не были совсем непроницаемыми, и, скорее всего, были на месте только потому, что она слишком часто встречалась с неподходящими парнями. В конце концов, я бы навсегда оказался под ними. Но на данный момент она была полностью мягкой только тогда, когда я был внутри нее или когда она спала.

Я собирался наслаждаться этим, пока это длится.

Пока внизу не раздался стук в дверь, шум донесся до меня, и заставил все тело Кензи сильно вздрогнуть, когда она вскочила, мгновенно проснувшись, но глаза на мгновение оцепенели.

— Кто-то у двери, милая, — сказал я, заставив ее сонные глаза проясниться, и она кивнула мне, упав на бок, и потянулась вверх, чтобы вытереть глаза руками.

Мне было грустно от потери, но ноющая боль продолжалась, поэтому я вытащил свою задницу из кровати, схватил джинсы и футболку и пошел в ванную.

Я вернулся через минуту и обнаружил ее почти такой же, какой я ее оставил, все еще полностью голой и безразличной к этому, колени прижаты к груди, руки обхватили ноги.

Я подошел к кровати, все еще одевая футболку, и наклонился, чтобы поцеловать ее в висок.

— Я сейчас вернусь. Я оставил для тебя зубную щетку на стойке.

Ее голова повернулась, слегка наклонившись в сторону, в ее глазах было выражение, которое я хотел понять. Это было что-то глубокое. Я хотел спросить, из-за чего это, но стук все еще продолжался, и у меня не было времени.

Вздохнув, я двинулся к лестнице и спустился вниз, чтобы найти Брока у двери, опирающегося на дверной косяк и стучащего в дверь другой рукой.

Его лицо было усталым, а одежда помятой из-за ночи в машине, но в остальном он выглядел свежим, как маргаритка. По опыту я знал, что он действительно может провести три или четыре дня подряд без сна и не терять своей остроты.

— Ты знаешь код, — ответил я, открывая дверь и наблюдая, как он заходит внутрь.

Он снова повернулся ко мне, губы растянулись в фирменной ухмылке.

— Я подумал, что если ты не отвечаешь, значит, что-то происходит, и я не хочу входить. Я люблю тебя как брата, но я буду счастлив, если мы сможем поддерживать такие отношения, когда ни один из нас не видел члена другого.

Я закрыл и запер дверь, включив сигнализацию.

— Почему ты думаешь…

— О, да иди ты на хрен с этим, — сказал он, смеясь. — Клянусь Христом, тебе пришлось оторвать нижнюю губу от пола, когда она пришла в офис со своими замашками. У тебя есть типаж, Тиг, и Кенз подходит под него как нельзя лучше. К тому же она чертовски великолепна, и я бы усомнился в твоей сексуальной ориентации, если бы ты не захотел залезть на нее. Кроме того, ты обхватил ее руками в офисе, и ты явно возвращался с ужина. Не нужно быть частным детективом, чтобы собрать все это дерьмо вместе, понимаешь? — Он говорил, пока шел к скрытой лестнице, дотянулся до нее и ввел код. Он дернул дверь и крикнул вверх по лестнице.

— Эй, Кенз! Я поднимаюсь. Надеюсь, ты одета. Ну, вообще-то я бы не возражал, если бы ты не была одета, но ты понимаешь, о чем я.

А потом он трусцой побежал вверх по лестнице, оставив меня следовать за ним, сбрасывая замок. Я был слишком параноидален, но я не собирался рисковать с ней до тех пор, пока псих не окажется в клетке или могиле.

Я вошел и увидел, что Брок идет к кухне, где уже витал сильный аромат кофе и стояла Кенз.

Но не в своем платье с прошлой ночи.

О, нет.

Она была в одной из моих футболок.

Конечно, я был высоким, как черт, но она сама была длинноногой, поэтому темно-синий подол спускался едва до середины бедра. Ее волосы были убраны назад, а ноги обнажены.

Она была чертовски великолепна даже без всех своих обычных украшений.

И она ничуть не стеснялась того, что ее видят без них, что было еще сексуальнее.

— О, ты готовишь мне завтрак? — спросил Брок, глаза загорелись, очарованием, как обычно. — Я проголодался.

Я подошел ближе и увидел, что, конечно, она уже нашла сковородки и поставила две на плиту. Она подошла к холодильнику и открыла его.

— В чем дело, Брок, не можешь найти женщину, которая захочет терпеть тебя достаточно долго, чтобы готовить для тебя?

— Не такую, которая будет бить меня по яйцам, пока она это делает, как ты, — сказал он, подняв на нее бровь, заставив ее обернуться через плечо и на секунду одарить его фальшиво-строгим взглядом, а затем широко и открыто улыбнуться.

— Перестань быть таким рогатым, и я перестану к тебе приставать.

— Эй, не каждому парню везет так, как Сойеру и Тигу, Кенз. И если я собираюсь быть одиноким, я собираюсь наслаждаться этим.

— Ну, — сказала она, поставив большую миску и упаковку яиц на прилавок, пожав плечами, — я не могу поспорить с такой логикой.

— Так что ты мне готовишь? Я хочу двойную порцию за то, что просидел в машине всю ночь.

— Яичницу и блинчики, — сказала она, пожав плечами, передвигаясь и заглядывая во все мои шкафы, пока не нашла все ингредиенты, которые хотела, и выложила все на прилавок. — Я бы приготовила на завтрак картофель, но кто-то держит в доме только сладкий картофель. Как какой-то здоровый зануда, — сказала она, посылая мне взгляд со скривленной губой. — А еще у него нет черничного сиропа для кофе. Это просто кощунство.

Она обращалась с просьбами.

Это был окольный путь, но она делала это. Она хотела, чтобы у меня дома были вещи, которые ей нравятся. Потому что она планировала быть рядом.

Мне это чертовски нравилось.

И черничный сироп, и белый картофель были на первом месте в моем списке, когда я в следующий раз приду в продуктовый магазин.

Она двинулась ко мне, направляясь к ящику, где я хранил лопаточки и прочее дерьмо. И мне было наплевать, что у нас гости. Я схватил ее, прижал спиной к прилавку и впился своими губами в ее губы. Это не было коротким. Это было долго, глубоко и горячо, настолько, что она расплавилась на мне, издавая низкий, горловой скулеж на моих губах.

Когда я отстранился, ее глаза распахнулись, она выглядела одновременно возбужденной и немного смущенной.

— Не успел пожелать доброго утра, — объяснил я, и она зажглась. Ее улыбка растянулась достаточно широко, чтобы заставить ее глаза сморщиться.

— Ну, доброе утро, — сказала она, ее голос на секунду стал почти робким. Затем, словно почувствовав, что именно так это и прозвучало, следующие слова из ее рта были чисто Кензи. — А теперь убирайся из моей кухни, чтобы я могла заняться любовью с этой прекрасной штукой, которую ты называешь плитой.

Я усмехнулся, схватил кофейник и налил чашки для меня и Брока, дернул головой в сторону гостиной, и он последовал за мной.

— Я давно знаю Кенз, — сказал он, забирая у меня кружку.

— Да, я понял.

— Я хочу сказать, что видел все ее стороны. Небрежно пьяная, рыдающая из-за какого-то придурка, который сломал ее доверие, дразнящая, умная, задирающая нос. И я никогда не видел, чтобы она так улыбалась.

Я удалился в сторону спальни, прихватив из брюк свой сотовый и вернувшись, чтобы подключить его рядом с офисным столом.

— Она хорошая женщина. Я планирую сохранить этот взгляд как можно дольше.

— Из любопытства, — сказал он с дьявольским видом, — знают ли Пейн и Энзо, что ты трахаешь их младшую сестру?

«Да, это был еще один разговор, который мне нужно было провести».

Я не очень хорошо знал Энзо, но я достаточно хорошо знал Пейна, и было бы неуважительно, если бы он не узнал новости от меня. Мне не нужно было его разрешение или одобрение, но мне нужно было, чтобы он знал, что может доверить мне свою младшую сестру. Я подумал, что после череды мудаков, с которыми она встречалась, он точно не будет в ярости от такого развития событий. У меня, конечно, было темное прошлое, но я привел свою жизнь в порядок. Я жил в основном по правую сторону закона. Я хорошо зарабатывал, не то чтобы она хотела, чтобы о ней заботились, но Пейн взял на себя не только роль брата, но и отца, и он знал, что я могу ее обеспечить. Я могу обеспечить ее безопасность лучше, чем любой обычный Джо. А поскольку больше всего мне в ней нравился ее умный рот, он будет знать, что я не хочу менять все то, что делало ее такой уникальной женщиной.

— Ты когда-нибудь встречался с Джиной? — спросил Брок, ухмыляясь.

— Мама Кензи? — уточнил я. На его кивок я пожал плечами. — Нет.

— Ты должен показать себя Пейну и Энзо, но если ты хочешь быть с этой девчонкой, ты обделаешься из-за Джины, а не из-за них. Хочешь знать, откуда у Кенз ее независимая, уверенная в себе черта? Это чистая Джина.

Мне предстояло еще много долбаных разговоров, когда ситуация будет окончательно решена.

— Что я пропустил? Как далеко все зашли прошлой ночью?

— IP был стена за стеной, поэтому они больше сосредоточились на биткоин-счете.

Который, хотя я не очень много знал о таких вещах, я знал достаточно, чтобы понять, что получить его, возможно, еще сложнее. Особенно в течение двадцати четырех часов. Обычно командам хакеров требовалось несколько дней, чтобы проникнуть на такой сайт, который был посвящен защите анонимности своих пользователей.

Но если и была команда, которая могла справиться с этой задачей, то это были Джейсторм, Баррретт, Эл и Алекс.

— Еще рано, — сказал Брок, похоже, решив, что мне нужно утешение. — У них целый день. Правда, у них есть два. Но Сойер сказал, что если к вечеру у них ничего не будет, мы попросим Кенз перевести деньги. Это не стоит риска.

— Даже если он получит деньги, это все равно риск.

На самом деле, деньги никак не уменьшали риск. Они просто давали ему средства. Это не гарантировало, что Кэсси будет освобождена. Но если бы она не послала деньги, это только увеличило бы вероятность того, что с ней что-то случится.

Лучше всего было бы поручить либо нашей команде, либо парням, которых наняли копы, выследить парня до или сразу после передачи денег.

Тогда мы и копы стали бы соревноваться в том, кто первым доберется до нее, вытащит ее и поймает парня. Копы посадили бы ублюдка. Мы? Ну, в конце концов, это зависело от Сойера. Если бы это зависело от меня, он бы превратил свое истощенное тело во что-то полезное. Удобрение. Я не убивал никого с тех пор, как Ксандер остановил меня на улице той ночью. И я больше не относился к этому легкомысленно. Но мужчины, которые использовали свою силу против женщин? Да, эти ублюдки заслуживали смерти. И я знал, что Сойер знал, что именно это было в моей голове, поэтому он и разыгрывал карту босса.

— Эй, Брок, — позвала Кенз, заставив нас обоих вздрогнуть.

— Да, детка?

— Поставь… эм… журнальный столик, — потребовала она, даже не потрудившись посмотреть через плечо, пока переворачивала блинчики.

Никогда не имея большой компании, я даже не задумывался о том, что у меня нет обеденного стола. Думаю, мне придется добавить это в список того, что мне нужно сделать. Потому что если я был с Кенз, я знал, что Риз всегда рядом. Где была Риз, там были и Пейн, и Элси, и Джина, и, возможно, даже тети, о которых я слышал. Плюс все ее друзья.

Когда я поднял бровь, он с улыбкой покачал головой.

— Если бы ты когда-нибудь был у Джины на ужине, ты бы это понял. Кензи становится боссом на кухне. Мне нужно накрыть на стол, — сказал он и удалился, чтобы сделать это.

— Тиг?

Я обернулся, уже улыбаясь, и увидел, что она стоит там со сковородой в одной руке и лопаточкой в другой. У меня в голове возник яркий образ, который она создала накануне вечером: она стоит там в одних красных туфлях на каблуках, и эта картина вызывает во мне прилив желания.

— Вылезай из шкафа и скажи мне, где сироп.

— Он в шкафу, — сказал я, но пошел к ней, чтобы найти его.

— Кленовый сироп — это не мед, он портится. Он должен быть в холодильнике.

— Да, — согласился я, протягивая бутылку вниз. — Но только после того, как его откроют, — добавил я, откручивая крышку и закручивая ее обратно. — Тебе нужно что-нибудь еще от меня? — Ее глаза загорелись, и я почувствовал, как моя улыбка выгнулась вверх. — Я дам тебе это, как только мы останемся наедине.

— Я, ах… — она покачала головой, очищая ее.

— Масло.

Затем она поставила тарелки, моя и Брока стопки блинов хватило, чтобы накормить двоих мужчин, но мы не жаловались. Разговор был легким, в основном благодаря Броку и его способности нести чушь по любому поводу. Именно поэтому, когда у нас была работа, связанная с получением внутренней информации, Сойер подключал к ней Брока. Неважно, какая была ситуация — допрашивать девушек в стрип-клубе, чтобы найти пропавшую танцовщицу у шеста, притворяться Домом в фетиш-клубе, чтобы найти парня, который нападал на женщин, пить виски с русскими торговцами, пытаться найти дочь конкурирующего картеля. Его ставили в ситуацию, и он ловко вписывался в нее и выкручивался.

— Я пойду приму душ, — объявила она после того, как мы все посидели несколько минут, потягивая кофе, сразу после того, как заявила, что повара не убирают, и переложила это на нас.

Как только она ушла, Брок собрал тарелки.

— На загрузку этой твоей массивной посудомоечной машины уходит пять минут. Я уйду отсюда, прежде чем смогу случайно что-то подслушать, — сказал он, указывая подбородком в сторону коридора.

Я подождал, пока не убедился, что он собирается уходить, и прошел в свою спальню и в ванную, где горячий воздух от ее душа распространялся по комнате.

Внезапно я поблагодарил себя за то, что выбрал стеклянную душевую кабину от пола до потолка.

Потому что ничто не скрывало от глаз ее совершенное тело.

Я стянул с себя рубашку, и это движение привлекло ее внимание, потому что она внезапно повернулась, на ее губах заиграла улыбка, когда я потянулся, чтобы выскользнуть из брюк. Как только я разделся, она потянулась к двери и толкнула ее.

— Брок ушел?

— Ммм, — согласился я, шагнул внутрь и сразу же потянулся к ней.

Ее соски затвердели от порыва прохладного воздуха, когда она открыла дверь, и ощущение того, как они упираются в мою грудь, вызвало укол желания в мой член.

И поскольку она была такой мягкой и уступчивой, ее руки скользили по шрамам на моей груди, я пошел дальше и спросил.

— О чем ты думала сегодня утром?

— Хм? — спросила она, подняв глаза от того места, где ее взгляд был устремлен на мое плечо, впервые увидев, возможно, выцветшие чернила.

— Прямо перед тем, как я ушел, чтобы впустить Брока, ты смотрела задумчиво. О чем ты думала?

Может быть, я еще не знал ее полностью, но я знал ее достаточно, чтобы понять, что она не стала бы заниматься ерундой, отрицая, что она о чем-то думает. Это было не в ее стиле. Нет, на самом деле, ее стиль был отклоняться, менять тему, быть язвительной, перекладывать все на тебя. Она не была лгуньей. Она была уклонистом.

Поэтому я был потрясен до глубины души, когда она не сделала этого, когда она открыла свой сладкий рот и сказала мне правду.

— Я не из тех девушек, которым хочется, — начала она, и я воздержался от того, чтобы сказать «ни хрена», потому что подумал, что это может испортить момент.

— Я встречаюсь и даже иногда испытываю чувства к парням, но я не думаю, что когда-либо испытывала такие чувства раньше.

Это было туманно, но я все равно понял.

— Ты испытываешь ко мне чувства, да?

— Я знаю, что это, ах, слишком рано. И я знаю, что мы даже не так давно знакомы, не говоря уже о том, чтобы быть вовлеченными, но я всегда была тем, кто знает свои мысли. А мои склонны следовать за моим…, — она запнулась, не желая говорить «сердцем», то ли потому что еще не была готова к таким чувствам, то ли потому что думала, что еще слишком рано признаваться в этом.

— Чувствами, — добавил я за нее.

— Да, — поспешила согласиться она.

— Значит, ты не собираешься разыгрывать карту трусихи и пытаться оттолкнуть меня?

— Я не думаю, что кто-то, кто меня встречал, назвал бы меня трусихой. — Она улыбнулась, гордясь этим фактом, как и должно было быть. — Но нет, я не буду отталкивать тебя. Я знаю, что это что-то новое, и, возможно, ты пока не хочешь этого слышать. И это буквально не может быть хуже по времени…

— Хорошо, — прервал я ее. — Я рад, что ты не отталкиваешь меня. Может быть, это что-то новое, но это не значит, что мы оба не знаем, что это к чему-то приведет. И, как я обнаружил, возможно, слишком часто в жизни, самое важное дерьмо почти всегда приходит в самое неподходящее время.

Я наблюдал, как она обдумывает и разбирает это на части.

— Думаешь, я важная, да?

— Прямо сейчас я не могу придумать ничего более важного.

Затем снова появилась улыбка.

Проблема была только в том, что она не продлилась долго.

Потому что зазвонил мой телефон. Потом перестал. Потом снова зазвонил.

Мы оба знали, что любая, буквально любая маленькая новость может стать судьбоносной. Поэтому, с твердым членом и разочарованием, я вылез, взял полотенце и вернулся в гостиную. За спиной я услышал, как Кензи выключила воду и тоже вылезла наружу.

— Тиг.

— Сойер, — услышал я его голос.

— Брок ушел в душ и переодеться. Я у входа. Не хотелось бы прерывать этот праздник, но команда работала всю ночь, и они хотят поговорить с нами. У тебя есть пять минут, чтобы одеться и спуститься сюда, чтобы мы могли войти. У меня есть пять энергетических напитков для Джейсторм и около галлона кофе для Эла. Они будут угрюмы, как черти.

— Хорошо, через пять минут, — согласился я, кивнув головой Кенз, когда она вошла в зал в одном из моих полотенец, завязанных узлом на груди.

— Мы должны идти?

— Нам пора, — согласился я, когда мы оба двинулись по коридору в спальню, где она нашла свой лифчик и влезла в него, отказавшись от трусиков, потому что, очевидно, ни одна сила на земле не простит ношение грязных трусиков. Затем она облачилась в одну из моих темно-серых рубашек, которые висели достаточно низко, чтобы называться платьем, используя три, да три, моих галстука, сплетенных вместе, в качестве пояса. Потом она влезла в эти гребаные туфли на каблуках, и, клянусь чертом, можно было подумать, что она спланировала наряд, а не вытащила его из моего шкафа.

Потом мы пошли в офис.

Там мы получили плохие новости.

К сожалению, мы тогда не знали, что по-настоящему плохие новости должны были прийти гораздо позже тем же вечером.

И это, бл*ть, сломало мою идеальную, жесткую, сладкую как грех Кензи.