А потом появилась Ты

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Аманда Ричардсон

«А потом появилась Ты»

Оригинальное название: Amanda Richardson « And Then You »

Аманда Ричардсон «А потом появилась Ты»

Жанр: Современный любовный роман

Главы: Пролог+45 глав+Эпилог

Переводчик: Дарья М.

Редакторы: Татьяна С. (с 1-13 главы), Надежда С.(с 14-41 главы), Анна Б. (с 42 главы).

Вычитка: Oli4ek (с 1-13 главы), Анна Б.

Оформление: Дарья М.

Обложка: Дарья М.

Перевод группы: https://vk.com/book_fever

Любое копирование и распространение ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация:

Для них двоих одна ночь меняет все… В свои двадцать пять лет у Эвианны Хэйли есть

степень магистра и разбитое сердце. В стремлении двигаться вперед она нанимается на работу к

недавно овдовевшему Нику Уайлдеру в качестве няни для его трехлетней дочери. Но когда она

встречает Ника, молодого и добродушного работодателя, она понимает, что была причина, по

которой вселенная связала их, хоть это и чуждо всем условностям. День за днем они учатся

исцелять друг друга. Ник и Эви обнаруживают, что возможно, дружба (и в конечном счете любовь) может преодолеть самое страшное горе, даже если это означает отказаться от прошлого и окунуться

в новое неизвестное будущее. А потом появилась ты – это современный роман о неожиданной

любви и обретении внезапного счастья, когда казалось, что все хорошее в жизни закончилось

навсегда.

Пролог

Ник

Сентябрь 2013

Я прихожу в себя, протягиваю руку и чувствую шероховатую рану на лбу.

«Шок» — первое слово, которое приходит на ум.

«Изабелла» — второе слово, которое мимолетно появляется в моем подсознании. Как по

команде поворачиваю голову в поиске моей жены.

«Жена» — третье слово, которое отдается в моих костях. Я оцепенел, как будто бы знал, что

она была отделена от меня, словно артерия, которую случайно удалили на операционном столе.

Случайно.

Все это произошло случайно.

Позже этой же ночью

Угрюмо я иду к грязному кофейному автомату и в четвертый раз наполняю маленький

бумажный стаканчик. Я не знаю, зачем пью так много кофе. Мне это не нравится, но я должен

бодрствовать. Могу гарантировать, что не буду спать в ближайшее время. Независимо от

результата. Поэтому сажусь и потягиваю неприятную на вкус жидкость, Бриа шевелится рядом со

мной. Я ужасный отец, потому что позволил ей спать здесь. Но разве у меня есть выбор?

Я наблюдаю за общением семьи возле меня — жены, мужа и их двоих маленьких сыновей.

Они выглядят счастливыми. Как может кто-то быть счастливым в больнице?

Не могу сидеть, не двигаясь. Я слишком нетерпелив: чувствую, как неприятное пугающее

бульканье обжигает и прокладывает себе путь вверх пищевода. И все же я не могу сидеть, не

двигаясь. Нервная система моего тела разрушена кофеином, а мой разум парализован паникой и

страхом. Как я с этим смирился? Разве это возможно?

Итак, я волнуюсь. Я встал. Снова сел, потому что нечем заняться.

Где Сесилия и Фрэнк? Они должны были появиться здесь тридцать минут назад. Я слышу, как открываются входные двери в больницу, будто мой разум вызвал их. Сесилия вбежала с

Фрэнком, медленно плетущимся позади нее.

Она выглядит встревоженной и самоуверенной.

Он похож на дерьмо.

— О, мой бог, Ник, что произошло? — Из-за ее испуганного голоса у меня поднимается

давление, и чувствую, как горло сжимается, и кровь шумит в ушах. Я не могу даже позволить себе

думать о последствиях, и не собираюсь говорить об этом с Сесилией.

— Я не знаю, — честно отвечаю я. — Я так сожалею. Я был за рулем и... — я замолкаю.

Мне ненавистно то, как безразлично я говорю. Знаю, что это шок, который прокладывает

себе путь в мои бессердечно звучащие голосовые связки. Доктор сказал, что я могу находиться в

состоянии шока в течение нескольких дней.

Но я переживаю. Я чувствую. Я чувствую все это каждой клеточкой своего тела. Все это не

видно, это глубоко внутри меня, ниже поверхности шока.

— А Бриа?

Я жестом указываю на маленькую фигурку, лежащую на кресле зала ожидания. Сесилия

направляется к Бриа, а я остаюсь стоять с Фрэнком. Он просто смотрит на меня. Обычно, когда он

смотрит этим пристальным взглядом, я хочу скрыться где угодно, как можно дальше от его взгляда.

Но не сейчас.

Потому что на этот раз я онемел. Слишком много всего произошло. И меня не волнует, что

он никогда не любил меня. Это не имеет больше никакого значения.

— Доктор выходил? — спрашивает он своим грубым голосом.

— Еще нет, — мой взгляд инстинктивно падает на дверь.

Я засовываю руки в карманы джинсов. Хочу уйти отсюда, от этого выноса мозга. Я хочу

проснуться и забыть об этом ужасном кошмаре.

Мы с Фрэнком подходим к Сесилии, которая качает Бриа, засыпающую у нее на руках, хотя

она слишком большой ребенок, чтобы так засыпать. Я заметил, что Сесилия плачет. Фрэнк садится

рядом с Сесилией и предлагает мне сесть рядом с ним. Я сажусь. И мы ждем. Никто из нас ничего

не говорит.

Я обхватываю голову руками. Они все еще пахнут мылом из ресторана. Как так может быть, что в последний раз, когда я мыл руки, моя жена и сын были живы и здоровы? А сейчас...

Дверь снова открывается, и на этот раз это дверь, отделяющая приемную от остальной части

больницы. Это дверь, за которой я наблюдал всю ночь. Я смотрю на врача, который идет к нам. Его

лоб стал влажным от пота, мне становится трудно глотать.

Нет.

Вдруг я чувствую панический ужас, подкатывающий к горлу, который угрожает задушить

меня. Я задыхаюсь от страха. Прежде я слышал это выражение, но это первый раз, когда я

испытываю его.

Доктор проходит мимо нас и идет к семье, сидящей рядом с нами. Я выдыхаю и слушаю их

разговор.

— Ваш отец в порядке, — говорит он семье. — Мы обнаружили тромб вовремя, и теперь нет

никакой опасности для его сердца. Он очнулся, и вы можете подняться к нему на пару минут.

Они обмениваются любезностями, и страх уступает место панике. Я стараюсь не быть

пессимистом, но иногда ничего не могу с этим поделать, и сейчас, то самое время. Могут ли быть

две хорошие новости в отделении неотложной помощи? Или это 50/50? Если это 50/50, то это

может означать только одно. Я молю Бога, чтобы это было больше похоже на 60/40 или даже 70/30.

Боже, пожалуйста, пусть у них все будет хорошо.

Я прохаживаюсь по комнате. Ожидание убивает меня. Я тру лоб и вздрагиваю, когда

провожу пальцами по ране. У меня только царапина.

Одна чертова царапина.

Слава богу, Бриа не пострадала. Она спала, лишь ненадолго проснулась, когда нас забирала

скорая в больницу. Она тут же опять уснула, слишком маленькая, чтобы понять ужасающие

обстоятельства. Мы были свободны через час, и у меня даже нет сотрясения, нет ни черта, кроме

этого пореза на лбу, на который даже не нужно накладывать швы.

Нам сказали ждать новости об Изабелле и Маттиасе. Они оба были без сознания, и я был

слишком потрясен, осознавая, что что-то могло быть не так. Дверь снова открылась, и вышел еще

один доктор. Мы — единственные оставшиеся ожидающие, и я понимаю, что он идет к нам. На нем

нет окровавленного хирургического костюма как в прошлый раз. Он одет в свежий белый халат, и

его лицо совершенно непроницаемо.

Мы все подходим к нему.

— Николас Уайлдер? — спрашивает он, смотря на меня. Я киваю. — Ваши жена и сын

получили множественные рваные раны головы, шеи и рук. Поскольку их выбросило из автомобиля, у обоих также открылось значительное внутреннее кровотечение, — он замолкает и смотрит на

меня. Я чувствую, как кровь отливает от моего лица.

— Изабелла отстегнула свой ремень безопасности, чтобы покормить грудью Маттиаса, —

шепчу я, пытаясь объяснить.

— Я знаю, — говорит он мрачно, опустив взгляд вниз.

Нет.

— Как они? — спрашивает Сесилия, ее лицо мокрое от слез. Бриа находится у нее на руках и

по-прежнему крепко спит. Какой-то родительский инстинкт просачивается в меня, и я благодарен

той одной секунде, за которую дочка пропустила все это. Нет, в настоящем времени: она

пропускает все это. Разве это не то, что хотят большинство родителей? Пытаются скрыть ужасы

мира от своих детей?

— Мы вынуждены были провести экстренную операцию. У Изабеллы был оттек мозга, мы

сделали, что могли. Маттиас... — качает он головой. — Он был слишком мал…

Я чувствую, как пол уходит из-под ног. Мое сердце разрывается. Слезы застилают глаза.

— И Изабелла? — шепчу я, едва слышно.

Доктор кивает головой.

— Николас, мы пытались. Она была слишком сильно травмирована…

— Нет… — произношу я, хватая его за воротник халата. — Скажите мне, пожалуйста, что

они в порядке, прошу, — хриплю я. — Пожалуйста! — он молчит, и я пытаюсь найти ответы на его

лице.

— Мистер Уайлдер, они ушли. Мне так жаль. Это худшая часть моей работы. Мы сделали

все что было в наших силах…

Остальное я уже не слышу. Я вижу, как доктор протягивает руки к Бриа.

Сесилия падает в объятия Фрэнка. Руки доктора, руки Фрэнка. Сесилия теряет сознание.

Слова доктора становятся далекими и туманными. Кофеин заставляет мое сердце биться

учащенно. Или может быть это не кофеин. Может это Изабелла. Изабелла. Мне надо к ней.

Я бегу.

— Мистер Уайлдер! — кричит доктор мне вслед, пока я бегу через двери в основную часть

больницы.

За стойкой регистрации стоит женщина. Как безумный думаю, что эта женщина сидела

здесь, вероятно, вслепую печатая в компьютере, в то время как моя жена умирала в нескольких

метрах от нее. Она кричит на меня, пытаясь остановить.

В конце коридора я вижу операционную. Я знаю, что Изабелла все еще там. Она будет там

до тех пор, пока они не получат разрешение из морга.

Услышав шаги за спиной, отталкиваю доктора, и вот она лежит на спине, покрытая с ног до

головы тонкой голубой простыней. Я знаю, это она, потому что вижу ее длинные светлые волосы, свисающие с металлического стола.

Ее прекрасные золотистые волосы.

— Изабелла! — кричу я, подходя к ней и потянув простыню с ее лица. Я даже не заметил, как начал плакать, пока не увидел, как мои слезы капают на ее идеальные черты. — Изабелла!

Я падаю возле стола и всхлипываю, чувствую, как мой желудок сжимается, и все

содержимое подходит к горлу, следующее, что понимаю — меня едва не тошнит на пол.

Я знаю, что в операционной этого делать нельзя. Врачи должны будут повторно все сейчас

стерилизовать.

Ко мне подходит доктор и кладет руку на мое плечо. Он обращается ко мне, но я его не

слышу. Я падаю на четвереньки, и у меня начинается рвота. Кто-то поднимает меня с пола, и

прежде чем меня успевают вывести из операционной, я кидаю последний взгляд на лицо моей

прекрасной жены.

— Отпусти меня! — кричу я, вырываясь из рук доктора.

— Ник! — предупреждающе говорит Фрэнк, подходя ко мне. — Давай уйдем.

Ублюдок даже не плачет. Его собственная дочь лежит мертвая в пяти шагах, а он даже не

плачет.

— Где Маттиас? — кричу я.

— Он уже в морге, — отвечает доктор.

Я падаю на пол, закрываю лицо руками и начинаю плакать. Сесилия, неся Бриа на руках, быстро идет к нам.

— Дайте мне минуту, — говорю я заплетающимся языком, встаю и иду в операционную, закрыв за собой дверь. На этот раз доктор меня не останавливает.

Изабелла выглядит такой умиротворенной. Так всегда говорят о мертвых. Я слышал ее крик, когда мы врезались в дерево. Я помню, как она громко кричала, как они вылетели через лобовое

стекло. Я удивлен, что она не выглядит взволнованной. Она всегда волновалась по любому поводу.

Смотря на нее, я начинаю все понимать. Я чувствую себя счастливым, что она, скорее всего, не страдала. Злюсь, что ушла от меня, когда она была для меня всем. Мне грустно за дальнейшую

жизнь моей дочери. И тогда я чувствую вину — самую сильную эмоцию из всех.

Это целиком и полностью моя вина.

Моя жена и сын мертвы из-за меня.

Потому что я, идиот, позволил ей кормить грудью на переднем сиденье.

Потому что шел дождь, и нас занесло на мокрой дороге.

Потому что они умерли.

Они мертвы.

Мертвы.

Я стою возле Изабеллы и убираю волосы с ее лба.

— Из, я так сожалею, — шепчу я, — это все похоже на сон, будто это неправда, и я молю

Бога, чтобы, когда завтра проснусь, все это оказалось ужасным кошмаром.

Если это так, то ты будешь убаюкивать меня в своих объятиях, говоря, что все будет хорошо.

Может быть, мы займемся любовью. Возможно, я принесу тебе завтрак в постель, или мы будем

смеяться, потому что Бриа будет шуметь и бегать в своей комнате, и мы зададимся вопросом, засыпает ли она когда-нибудь раньше нас.

Я поглаживаю ее лицо, слезы градом капают из глаз. Приседаю и смотрю на нее.

— Из, это не может быть концом. Потому что мы должны растить наших детей, вместе

состариться и уехать во Флориду. Ты не можешь оставить меня. Врачи говорят, что тебя больше

нет. Тебя больше нет, — говорю я, хватаясь за край стола.

Меня трясет, и я рыдаю. Она нужна мне. Она нужна мне здесь, чтобы утешить, но ее нет.

Изабеллы больше нет.

— А как же Бриа? Как я скажу ей, что ушли ее два любимых человека, — мой голос

ломается, и я продолжаю плакать над безжизненным телом.

— Из, ты нужна мне. — От рыданий мне становится трудно дышать. Чувствую, как паника

нарастает внутри меня, это все реально. Это не сон, и она действительно ушла. Она моя

единственная. Я не знаю, как без нее жить. — Я люблю тебя.

Я не перестаю говорить жене о своей любви. Снова и снова, пока мой голос не становится

хриплым, я чувствую, как Фрэнк выводит меня из комнаты.

— Твоя дочь проснулась, — говорит он тихо, — тебе нужно поговорить с ней.

Я не упускаю тот факт, что он не называет мою дочь по имени. Моя дочь. Это касается

только ее и меня. Мое дыхание учащается. Я только сформулировал слова в своей голове и теперь

должен все рассказать ей. Как?

— Ради Бриа, — Фрэнк напоминает мне.

Я выхожу и быстро вытираю лицо рукавом своей рубашки. Я не хочу, чтобы она видела, как

я плачу. Пока нет. Не сейчас.

Ради Бриа.

Беру себя в руки насколько могу, мой маленький ангелочек с любопытством смотрит на

меня.

— Мамочка ушла, — шепчу я, присев на корточки, ровняясь с ней. Я чувствую, как дрожат

мои губы.

— Когда она вернется? — спрашивает дочь наивно, ее детский голос пронзает мое сердце.

— Она не вернется, — говорю я изо всех сил, — Маттиас пошел с мамой, — склоняю голову

и плачу.

Бриа бежит в мои объятия, плачет, очевидно, осознавая, что все произошедшее сегодня

вечером было очень серьезно, и что ее мама и брат ушли навсегда.

— Ты тоже уйдешь? — спрашивает она приглушенным голосом.

— Нет, девочка. Мы остались вдвоем. Мы должны заботиться друг о друге. Хорошо? — мой

голос опять срывается, и я плачу в плечо моей трехлетней дочери.

— Хорошо, папочка, — хнычет она, сжимая меня крепче.

Из зала ожидания выходит семья из четырех человек, проходя мимо нас, они бросают

сочувственные взгляды. Я смотрю на них и улыбаюсь, хотя это больше похоже на гримасу.

Даже при этом главном ударе мы получили 50/50, по крайней мере, только одной семье не

приходится страдать.

Мне просто жаль, что это были не мы.

Глава 1

Эвианна

Июнь 2014

Рывком поднимаю голову, когда смятый листок бумаги попадает в мою голову.

Великолепно. Я снова заснула в библиотеке. Смотрю на часы. Одиннадцать дня. Я намеривалась

дотянуть до полуночи, но это второй раз за час, когда я заснула в кресле. Мое тело ясно говорит

идти домой. Напротив меня сидит пара, похоже, они хихикают надо мной, когда я начинаю

озираться по сторонам. Могу только предположить, кто именно сделал эти бумажные бомбы, летающие позади меня.

Я выключаю компьютер и книгу «Грозовой перевал». Раздраженно запихиваю ее в

холщовый рюкзак. Эта книга и я официально находимся в состоянии войны. Я занимаюсь

дополнительными исследованиями к дипломной работе, и «Грозовой перевал», как, оказалось, вызывает больше трудностей для написания моей темы «Значение «долго и счастливо» в

викторианском романтизме английской литературы», чем я думала ранее.

Я провела месяцы, исследуя английских классиков и их любовные романы, написанные

Джейн Остин, лордом Байроном, Шарлоттой Бронте и другими, и практически написала книгу об

историях любви и их намерениях жить вместе долго и счастливо, что настраивает читателей на

позитивный лад. Я люблю любовь. И не боюсь в этом признаться. Моя любимая книга всех времен

— это «Гордость и предубеждение». Есть ли лучшая история любви?

И тогда я решила включить в исследование произведение Эмили Бронте.

Ее идею любовной истории я готова послать к черту на рога. Не поймите меня неправильно, думаю, что «Грозовой перевал» — это фантастическая книга. Но я просто не могу сесть за этот

роман. Он не соответствует остальной части моего исследования. По сути, он опровергает мои

исследования, так как суть романа в том, что любовь заканчивается смертью, а смерть — это, конечно, не то, что я считаю «долго и счастливо».

Быстрым шагом иду к своей машине припаркованной на окраине кампуса. На этой неделе я

получу высшее образование. Здесь я провела почти семь лет, получив степень бакалавра, а теперь и

степень магистра в области английской литературы. Прихожу в оцепенение, осознавая, что для

меня в реальной жизни это дерьмовая специальность.

Нет смысла это отрицать. Выбирая такую специальность, как английская литература, я

поступила опрометчиво. Это серьезная специальность, только если я хочу учить, но у меня есть

серьезные проблемы с американской школьной системой, поэтому мне пришла идея преподавания

за рубежом. Моя подруга Миа преподавала в Абу-Даби год, и ей очень понравилось. Я честно не

знаю, где я окажусь в реальной жизни, но мой парень Дэн уже обещал мне собеседование в

издательстве, где он работает. Это конечно, не то, что мне надо, но найти работу хотя бы отдаленно

связанную с моей специальностью, это уже хоть что-то. Интересно, Дэн поедет со мной в Абу-

Даби?

Я завожу машину, и в салоне появляются звуки одной из моих любимых песен «Naive»

группы The Kooks (прим. пер. британская инди-рок-группа, основанная в Брайтоне, Англия, в 2004

году). Инстинктивно начинаю пританцовывать, пока веду машину. Может отправить Дэну смс?

Хотя нет — сделаю ему сюрприз. Еду вниз по I-5 и сворачиваю на Ист-Олайв-Драйв, а затем прямо

на Тринадцатую авеню. Ищу место для парковки. Я не люблю этот район, но мы с Дэном все не

решаемся переехать, потому что арендная плата дешевая и близко ко всему. Я нахожу место и

паркуюсь.

Собираю свой рюкзак и быстро иду к нашему многоквартирному дому. Одна только мысль, что я хочу удивить Дэна, вызывает у меня головокружение. Если кто-то и может заставить меня

чувствовать себя лучше в сравнении и противопоставлении сестер Бронте, то это Дэн. Он будет

счастлив, что я дома. И я серьезно настроена что-нибудь испечь. Надо придумать идею для кексов

на основе ингредиентов, которые есть в холодильнике. Это будет экспериментальный кекс.

Возможно, я зря не пошла в кулинарную школу...

Представляя Дэна, мои мысли начинают гонку, и я думаю о нашем разговоре прошлым

вечером. Он был очень серьезен, когда говорил о нашем совместном будущем, и о том, что начал

понимать, чего хочет от жизни. Я прервала его, и наш разговор получилось отложить. Остаток пути

до нашего дома я чувствую себя счастливой и любящей. Может быть, он продолжит разговор

сегодня?

Я не хочу говорить слово на букву «П» вслух, но Вайолет думает, что он собирается сделать

это официально в ближайшее время. И, боже мой, как же сильно я этого хочу.

Копаюсь в кармане, пытаясь найти ключи, и, наконец, найдя их, открываю дверь. Свет

выключен, и пахнет как в парфюмерном магазине. Странно. Я останавливаюсь и озираюсь.

— Привет? — выкрикиваю я.

Дэн, должно быть, спит в спальне. Бросаю сумку на диван и направляюсь к двери спальни.

Именно тогда я слышу хихиканье.

Женское хихиканье.

Что?

Мое сердце останавливается, и я пытаюсь прийти в себя. Возможно, Вайолет и Маркус

приехали в гости. Иногда мы все тусуемся в спальне — это единственное место, где есть телевизор.

Я должна разумно мыслить. Моя интуиция всегда нелогична, и я всегда зря беспокоюсь. Это ничего

не значит.

Возможно.

Медленно открываю дверь спальни… и кричу.

— Эви! — Дэн, вскакивает голый с кровати.

Голый.

Миа, одна из моих лучших подруг, завернутая в тонкую шелковую простыню, которую она

помогала мне выбирать в «Таргете». Дэн поспешно бросается к джинсам.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он недоверчиво, как будто я делаю что-то

неправильно. Как будто я мешаю ему. Миа, лишь ухмыляясь, с раздраженным видом вздыхает и

накидывает одеяло на голову.

— Что, черт возьми, происходит? — визжу я. Чувствую, как в моих глазах появляются слезы.

— Серьезно, Дэн?

Он идет ко мне, но я отхожу назад. Я чувствую, что мое сердце учащенно стучит, и я изо

всех сил жмурюсь.

Это происходит не со мной.

Это происходит не со мной.

Это происходит не со мной.

— Эви? — произносит Миа, вставая с кровати, потянув за собой простыню, чтобы

прикрыться.

Эти гребаные простыни из «Таргет». Я готова зарезать стерву. И не какую-нибудь стерву.

Одна из моих лучших подруг! Я думала, что нечто подобное случается только в кино...

— Сейчас же вытащи задницу этой шлюхи из моего дома, — кричу я, бросаясь на нее.

Дэн подбегает и пытается удержать меня. Я борюсь с ним, избивая кулаками его рельефную

грудь. Ведь это я нашла тренажерный зал, где он качал свою грудь. И я ненавидела тренажерный

зал!

Все, что я хочу сделать прямо сейчас, это дать пинка Миа, ударить Миа, избить Миа... убить

Дэна.

— Эви, не делай этого, — предупреждает Дэн.

Я поворачиваюсь. Он выглядит шокированным от всей этой ситуации.

— Пожалуйста, скажи, это просто какое-то недоразумение? — в ту минуту, когда я это

произношу, я хочу выйти из своего тела, показать вниз на себя и рассмеяться. Поскольку это самый

дурацкий вопрос, который я когда-либо задавала. Конечно, это не недоразумение.

— Нет, это не недоразумение, — отвечает он, подходит к Миа и становится рядом с ней. —

Эви, мы любим друг друга.

Ты должно быть издеваешься.

Чувствую, как желчь поднимается вверх по моему пищеводу, меня сейчас стошнит. Бегу в

ванную, где весь мой ужин выходит наружу. В глубине души я знаю, что никогда больше не буду в

состоянии съесть феттучини Альфредо, и не только потому что меня вырвало им, но также и

потому, что теперь это всегда будет блюдо, которое я съела тем вечером, когда меня обманул Дэн.

Он даже не идет посмотреть, в порядке ли я. А он всегда приходил, чтобы держать мои волосы.

Всегда. Я сжимаю руками ободок унитаза, рыдаю, и меня тошнит. Поднимаюсь и умываю лицо, начинаю собирать свои вещи, как большая девочка.

Когда я заканчиваю в ванной, иду обратно в спальню, игнорируя моего лживого парня и мою

распутную подругу. Кидаю все в чемодан, гневно схватив одежду и несколько пар обуви, в то время

как Миа сидит на постели с Дэном. Они оба смотрят на меня с любопытством, как будто у меня

психическое расстройство.

И именно тогда я вижу, как Дэн убирает прядь волос от лица Миа, и она улыбается ему.

Улыбается.

Я пытаюсь подавить рвоту, грозящую прийти снова, а вместо этого поворачиваюсь к Дэну

лицом.

— За вещами приду завтра, — я слишком потрясена, чтобы понять, что происходит, но что-

то похожее на инстинкт самосохранения подсказывает мне, что надо убираться отсюда прямо

сейчас.

— Эви... — Дэн похлопывает по кровати рядом с ним. Я вижу, как Миа встает и подходит к

шкафу, где кучей на полу лежит ее одежда. Меня сейчас вырвет. Вероятно, она исполняла стриптиз

для Дэна. Она всегда восхищалась своим телом.

Я ненавижу ее.

Она смотрит на меня сочувственно, но не говорит ни слова.

— Эви, сядь, — командует Дэн. Как размазня, я иду. Но это только потому, что мне нужно

больше объяснений. Он — моя жизнь, моя вторая половинка. Мы были вместе в течение семи лет.

Я не могу поверить, что он готов бросить все это из-за распутной Миа.

Мне нравится это прозвище, и я клянусь использовать его с этого момента.

Меня терзают сомнения, и я неохотно иду и сажусь рядом с ним. Хочу обнять его и заставить

сказать мне, что все будет хорошо. Но также я хочу встать и пнуть по его «орехам».

— Как ты мог? — шепчу я.

— Я сожалею. Я этого не планировал. Это просто... случилось. Я собирался рассказать тебе в

ближайшее время. Я пытался сказать тебе прошлым вечером.

Ах, слово на букву «П» было на самом деле словом на букву «И». Изменник!

— Ты хочешь быть с ней? — кротко спрашиваю я. Мой голос еле слышен. Я не могу

поверить, что говорю ему эти слова. Дэну.

— Да.

— Ну... хорошо. Поскольку я съезжаю, — говорю я раздражительно, вставая на ноги.

— Спасибо, — отвечает он, и я еле сдерживаю себя, чтобы не дать ему в челюсть.

Спасибо?!

Сдерживаю слезы, проходя мимо него, чтобы забрать чемодан.

— Я соберу в коробку твои вещи и завтра привезу ее в дом твоих родителей, — говорит он.

— Ты это сделаешь? Серьезно?

Он просто пожимает плечами и виновато смотрит вниз.

— Дэн, пошел ты. Пошел ты.

— Эви... — украдкой походит Дэн ко мне.

— Ты сломал меня. Вы оба.

Закрываю свой рот рукой, чтобы заглушить рыдания, пока иду к машине, волоча за собой

чемодан.

Столько всего, что я хочу сказать, сделать, ударить... но сейчас я должна уйти.

Он любит ее.

Он любит Миа.

Не меня.

Может, «долго и счастливо» переоценивают?

Глава 2

Сентябрь 2014

«Нужна няня как можно СКОРЕЕ!

Ищу няню с совместным проживанием, начать нужно как можно СКОРЕЕ. Оплата очень

хорошая. Опыт работы с детьми предпочтителен. Нескучная. Наличие рекомендации обязательно.

Для получения дополнительной информации, пожалуйста, пишите на электронную почту.

Николас Уайлдер

nick.wilder@hotmail.com»

От: Эви Хэйли

Кому: Николас Уайлдер Дата: 4 сентября 2014 г., 9:02

Тема: Нескучная няня

Здравствуйте, мистер Уайлдер!

Меня зовут Эвианна Хэйли, и мне 25 лет. Я увидела объявление, что вам нужна няня с

совместным проживанием, мне это очень интересно. Я разослала по электронной почте большое

количество писем различным людям, надеюсь, что хоть вы ответите. Также чувствую

необходимость заявить, что я нескучная (я правильно прочитала?). Если так, думаю, мы поладим.

У меня нет большого опыта работы с детьми, но вы увидите, что я быстро учусь. У меня есть

младший брат, поэтому, у меня нет «профессионального» опыта, у меня есть очень много

«личного» опыта по общению с детьми. Конечно, один прелестный ребенок требует постоянного

ухода, но думаю, что смогу справиться с чем угодно. Кроме кормления. Я не думаю, что смогу

справиться с кормлением.

Прошу прощения, это было неуместно? Я послала много электронных писем, вполне

возможно, что я схожу с ума.

Вы, наверное, хотите знать обо мне больше, правильно? Или нет... я, вероятно, отпугнула вас

этим пунктом. Сейчас я живу с моими родителями... длинная история с участием экс-бойфренда.

«Совместное проживание» предлагаемой вами работы нравится мне по очевидным причинам.

Я чувствую, что должна удалить два последних предложения, но поскольку это 1458987-ое

письмо, которое я послала, то собираюсь оставить их. У меня такое чувство, что все мои заявления

о приеме на работу в любом случае проваливаются в «Облако». Не по теме... а что такое «Облако»?

Это звучит так зловеще.

Я только что окончила Вашингтонский университет, получила степень магистра в области

английской литературы. Как и ожидалось, у меня ноль перспектив трудоустройства, поэтому это

письмо адресовано вам.

Клянусь, я нормальный человек, ищущий нормальную работу. Если случайно вы по-

прежнему заинтересованы нанять меня, я была бы вечно вам благодарна. В качестве бонуса — я

люблю печь кексы.

Спасибо за ваше время, и я с нетерпением ожидаю услышать от вас ответ. С надеждой.

Эви Хэйли

От: Эви Хэйли

Кому: Николас Уайлдер Дата: 4 сентября 2014 г., 9:04

Тема: Не обращайте внимания на предыдущее письмо!

Дорогой мистер Уайлдер!

Прошу прощения за мой непрофессионализм в предыдущем письме. Просто знайте, что я

очень добропорядочный и ответственный взрослый человек, который более чем способен

позаботиться о вашем ребенке.

Спасибо.

Эви Хэйли

P.S.: Если мои повседневные обязанности включают в себя какашки, фактически, это

неплохо.

P.P.S.: Мой бывший не такой уж и плохой. Он не злой. Такой как он не придет за мной с

ножом или с чем-нибудь другим. Он просто обманул меня и разбил мое сердце. Но я в порядке. На

100% я эмоционально стабильна. Клянусь.

От: Эви Хэйли

Кому: Николас Уайлдер Дата: 4 сентября 2014 г., 9:06

Тема: ОМБ… ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ОСУЖДАЙТЕ МЕНЯ

Дорогой мистер Уайлдер!

Опять же... извинения. Я не могу поверить, что я это сказала. Не обращайте внимания на мое

последнее письмо. Мне неловко за мои слова. Тяжелый случай: мой электронный текст похож на

рвотную массу, особенно в подобных ситуациях.

Надеюсь, что вы все же обдумаете мою кандидатуру. Я тот человек, который действительно

может показать себя с лучшей стороны, но посредством электронной почты.

Безусловно.

Лучшая

Эви Хэйли

От: Николас Уайлдер

Кому: Эви Хэйли

Дата: 4 сентября 2014 г., 9:10

Тема: Собеседование

Дорогая мисс Хэйли!

Благодарю вас за послания, к настоящему времени они оказались тремя самыми

интересными электронными письмами всего моего рабочего дня. Мы были бы рады встретиться с

вами для собеседования. Я обещаю, что в ваши обязанности не будут входить фекалии.

Собеседование с вами проведет моя теща, так как за последний год она единственная, кто заботится

о Бриа, моей четырехлетней дочери.

Вам повезло — я люблю кексы. И вы кажетесь нескучной.

И не говорите, ох уж это «Облако».

Ник Уайлдер

P.S.: На мой взгляд, ваш бывший — глупец.

Глава 3

Эвианна

— Ви, мне плевать, что Дэн делает в свободное время. Пусть идет ко всем чертям. Надеюсь, что он заразится генитальными бородавками.

Вайолет хихикает по телефону, а я, каждый раз, говоря о Дэне, пытаюсь игнорировать

отчаяние.

— Эв, я не знаю, кого я видела. Это, возможно, был кто-то другой… — ее молчание на

другом конце означает, что она действительно видела его с ней.

Мне плевать.

Мне плевать.

Мне плевать.

Эту мантру повторяю в своей голове снова и снова. Не могу больше об этом говорить.

— Ви, мне нужно идти. Можно я позвоню тебе после собеседования?

— Да. Когда оно у тебя?

— В восемь часов.

— Не слишком ли поздно для собеседования?

— Я тоже об этом думала, возможно, они проводят его после того, как Бриа ложится спать...

— Слышу, как Вайолет слегка посмеивается. — Что?

— Ничего. Я имею в виду... это... ты? Ухаживать за ребенком?

— Извини, — говорю я укоризненно. — Я отлично могу справиться с Элайджа, поэтому нет

никаких сомнений, что у меня получится ухаживать за чужим ребенком.

— Он твой брат. И ему двенадцать. Это не в счет, ведь вы весь день играете в видеоигры.

Это не совсем работа няни.

— Ты не права, — говорю я сердито.

— Эви, неважно. Позвони мне, когда закончишь. Где они живут?

— Уэст-Белвью.

— Они богаты? — присвистывает Ви.

— Не знаю, — говорю я немного раздраженно. — Я ничего не знаю о них, кроме того, что

мистеру Уайлдеру нравятся кексы.

— Как насчет матери?

— Понятия не имею. Он просто сказал, что собеседование будет проводить его теща.

— Хм. — Знаю я это ее звук неодобрения. — Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Нет. Спасибо. Я буду в порядке, — вздыхаю я.

— Ладно. Эв, будь осторожна. Не садись ни в какие странные автомобили. — У Вайолет

паранойя на самые нелогичные поступки. В ее сознании каждому есть до меня дело и каждому надо

что-то получить от меня.

— Обещаю, — шепчу я и заканчиваю разговор.

Кладу на тумбочку экраном вниз свой телефон и осматриваю скудно обставленную комнату.

Все-таки странно снова оказаться здесь. Жить снова с родителями, с той самой ночи три месяца

назад.

Мне немного неловко признаться, что в двадцать пять лет я снова живу с родителями. Я

сижу и разминаю руки, вытягивая их над головой и двигая из стороны в сторону. При этом одной

рукой задеваю стену. Определенно это комната стала меньше.

В дверь стучится Элайджа.

— Ужин готов!

Я вздрагиваю и иду открывать, но брат уже ушел.

У двенадцатилетних совсем нет терпения.

Спускаюсь по покрытой ковром лестнице, при этом перешагивая через одну ступеньку.

— Эвианна, ты когда-нибудь упадешь и сломаешь себе шею, — отчитывает меня мама, стоя

у подножия лестницы.

— Нет, не упаду, — возражаю я. — Этот ковер достаточно мягкий. Кроме того, я скоро уеду,

— говорю я, пока иду к обеденному столу. Мама недовольно фыркает.

— Нужно отвезти на собеседование? — громко спрашивает папа, пережевывая спаржу.

— Нет, я сама поеду, — говорю я. — Хотя, спасибо.

— Ты действительно собираешься на собеседование, чтобы быть няней? — спрашивает

Элайджа. Его вопрос вводит меня в замешательство. — Все-таки ты будешь присматривать за чьим-

то ребенком, — говорит он, как будто это объяснит мое замешательство. Я поднимаю голову и

скрещиваю руки на груди.

— На что это ты намекаешь? — говорю я резко. Брат начинает поглощать свою курицу, делая вид, что ничего не знает. — Элайджа, что ты имеешь в виду? — шиплю я. Он указывает на

свой полный рот.

Хорошая попытка.

— Я думаю, что твой брат пытается сказать, что мы просто... удивлены, — вставляет мама.

Элайджа заканчивает жевать.

— Да. Я имею в виду, ты замечательная сестра. Не пойми меня неправильно. Но быть няней

— это не для тебя. Однажды на ужин ты дала мне мороженое и сказала, что я могу сидеть допоздна, мама с папой до сих пор не знают.

— Элайджа! — кричу я, глядя на него. — Зачем тогда тайны, когда через два дня ты все

разбалтываешь? — шиплю я язвительно. — Отныне, на ужин брокколи, и в девять часов спать. —

Мама и папа, улыбаясь, сидят за столом. — Вы согласны с Элайджа? — говорю я, и мне немного

обидно от того, что собственный брат не думает, что я хорошая няня.

Они недовольно смотрят друг на друга.

— Ум-м... — произносит мама, прежде чем положить большой кусок картофеля в рот.

— Ну... — начинает отец. Похоже, он хочет что-то сказать, но вместо этого пожимает

плечами и продолжает есть.

— Я знаю достаточно, чтобы быть отличной няней. Меня бы не пригласили на

собеседование, если бы думали, что я не квалифицирована, — говорю я, насупившись.

— Я уверена, что ты будешь в порядке, — поддерживает мама, что убедительно наполовину.

Я закатываю глаза.

У моей семьи нулевая вера в меня. Это утешает.

Еще пару минут ковыряюсь в своей тарелке. Правда, я не очень голодна. Удивительно, но я

беспокоюсь по поводу своего собеседования. К тому же не хочу, чтобы еда оказалась на моем

платье.

Я ненавижу платья.

Для собеседования Вайолет одолжила мне одно из своих платьев, в результате ее попытки

помочь я выгляжу как полупрофессионал. «Чтобы компенсировать твои сумасшедшие письма», —

сказала она. Единственная проблема в том, что это платье немного мало. Вайолет высокая и худая

— как супермодель. Я худая — слишком худая, но выгляжу иначе. Я — жирная худышка. И не

такая высокая, как Вайолет. Черная ткань слишком плотно облегает мою грудь и бедра — это два

места, которые я определенно не хочу акцентировать. Надеть это платье придется хотя бы потому, что мой гардероб состоит в основном из повседневной одежды для колледжа: спортивные штаны, кофты, джинсы и топы. Это все не подходит для собеседования.

— Эвианна, ты собираешься съесть что-нибудь? — спрашивает мама, глядя на меня.

Ненавижу, когда она использует мое полное имя. Я предпочитаю Эви.

— Я просто нервничаю, — бормочу я в попытке проткнуть вилкой курицу.

— Я бы тоже нервничал, идя на собеседовании, будучи недостаточно квалифицирован, —

бормочет Элайджа, и я, шутя, толкаю его. Он только хихикает и продолжает есть.

— Вы, ребята, невыносимы, — бурчу я себе под нос.

Поведение семьи не помогает успокоить мои нервы. А только все усугубляет.

— Эви, милая, мы просто поддразниваем, — говорит папа, посмеиваясь про себя. — В

основном.

— Ты хорошо выглядишь, — вставляет мама, это звучит обнадеживающе.

Не поднимая взгляда, продолжаю ковыряться в курице.

— Да, очень мило, — соглашается папа. Он так громко причмокивает ртом, что слышно, как

он жует свою курицу.

Я встаю. Не хочу слушать этих любителей поддразнить.

— Я должна идти, — оправдываю я себя. Беру свою тарелку. — На дороге могут быть

пробки, — бормочу я, затем несу свою тарелку к раковине.

— Будешь доедать? — спрашивает Элайджа, указывая на мою тарелку с остатками еды.

— Нет. Это все твое, — говорю я, перекладывая пищу на его тарелку. Клянусь... подростки

никогда не бывают сытыми.

— Ну, удачи! — пищит мама из-за стола. — Ты уверена, что не хочешь работать со мной? В

обувной магазин всегда требуются продавцы-консультанты!

Я игнорирую ее предложение. Скорее умру, чем буду работать в обувном магазине. Мне

совершенно отвратительны чужие ноги.

— Я в порядке, — произношу я слишком надоедливо. — Спасибо.

— Ты всегда можешь остаться здесь, пока не выяснишь, что делать со своей карьерой, —

предлагает папа в миллионный раз. — В конце концов, у тебя есть степень магистра. Тебе не нужна

работа, которую может выполнить студент.

Замираю и стреляю в него смертельным взглядом.

— Бесполезный диплом магистра, — говорю я, отмахиваясь от него. — Это единственная

работа, на которую мне прислали ответ. Сейчас все сложно. Кроме того, я благодарна вам за все, но

не могу остаться и сидеть у вас на шее, не думаю, что это хорошая идея. Все для нашего же блага,

— я улыбаюсь. — Хотя если это не сработает, может быть, я просто пойду в стриптизерши.

— Ах да, теперь это больше похоже на тебя, — воодушевляется мама, дразня меня.

— Ага. Эвианна - стриптизерша, — добавляет папа, рядом брат истерически смеется. — Вот

было бы загляденье.

— Томас, Элайджа... не дразните ее, — вставляет мама, принимая мою сторону. Я смотрю на

нее с благодарностью. — Вы же знаете, что Эвианна не умеет танцевать.

Я поворачиваюсь к ней и морщусь. Предательница.

— Благодарю вас, всех вас, — говорю я с горечью. — Было приятно, как всегда, — хватаю

свою сумочку и пальто. — Прощайте! — кричу я, и входная дверь мной захлопывается.

Дверь угрожающе скрипит, как будто если хлопнуть сильнее, она может развалиться на

куски. Я бы не удивилась. Наш дом разваливается с тех пор, как мы переехали сюда двадцать лет

назад. Родители сделали недорогой ремонт, чтобы подправить кое-что, а я провела большую часть

детства, расставляя ведра для дождевых капель, жила без сушилки и закрашивала трещины потолка, чтобы не ремонтировать его. Мы были не так уж бедны, но определенно не были богаты. Было все

прекрасно, пока я не стала взрослой, поступила в колледж и стала жить самостоятельно, вот тогда я

начала понимать насколько бережливы мои родители, и, к сожалению, насколько мне нравятся

сушилки и отремонтированные потолки.

Быстро сажусь в свою машину. Мой автомобиль — это моя гордость и радость, старая

«Тойота Камри» 1990 года. Ее зовут Триша. Я купила ее за целых восемьсот долларов, когда была в

выпускном классе старшей школы на свои сбережения, которые заработала на многочисленных

подработках. С тех пор она не подводила меня и, проехав шестьсот сорок тысяч километров, до сих

пор «пыхтит». Я планирую оставить ее себе навсегда, если смогу.

Смотрю в зеркало заднего вида и проверяю свои зубы, хотя я почти ничего не ела. Я была

одним из тех счастливых детей, которым не нужно было носить брекеты. Мои прямые белые зубы

всегда были безукоризненно прекрасны. Быстрым взглядом осмотрела остальную часть лица.

Хорошее лицо, кое-что считаю «достаточно привлекательным», все симметрично, хотя мой нос и

повернут немного вправо — когда мне было семь лет, я получила в нос, играя в софтбол. Большие

зеленые глаза, каштановые волосы, на мой взгляд, я выгляжу просто. Может перекраситься в

платиновую блондинку или голубой оттенок — мама меня убьет. На мой кривой нос побрызгали

несколькими веснушками, кожа смуглая. Полные губы — это единственная часть лица, которая мне

нравится. Дэн любил мои губы. Он всегда так говорил.

Я выезжаю в обратном направлении и, прежде чем попасть на I-90 в сторону Белвью, убеждаюсь, правильно ли еду. Единственное объяснение, откуда я знаю, где находится Белвью, так

это то, что там живет Билл Гейтс, а об этом знают все.

Там я буду чувствовать себя не в своей тарелке.

Для фонового шума включаю радио, но все, что слышу, это навязчивые поп-песни. Так не

пойдет, надо немедленно выключить. Это отвлекает, я и так слишком нервничаю. На дороге

абсолютно никакого движения, я не рассчитывала на такое скорое прибытие. Ужасно.

Проезжаю озеро Вашингтон и вскоре оказываюсь на другой стороне, стороне богатых.

Съезжаю с шоссе, и согласно следующим указаниям моего навигатора проезжаю по

извилистой дороге через жилые улочки, где все скрыто за деревьями и изгородями. Насколько мне

известно, у этих людей есть деньги, и все скрывается за массивными деревьями. Навигатор

направляет меня на узкую, двухполосную дорогу, и мне приходится коситься на все почтовые

ящики, чтобы увидеть нужный дом. Наконец, нахожу нужный адрес, и съезжаю на невероятно

длинную дорожку.

Конечно это особняк. Конечно.

Я быстро останавливаюсь позади «Порше Кайен» и отмечаю про себя, что это гибрид.

Единственный в Сиэтле.

Так как я приехала на пятнадцать минут раньше, то беру телефон и набираю сообщение

Вайолет, при этом поглядываю дом, чтобы убедиться, что никто не смотрит. Он огромный. Или

может просто я привыкла к маленьким одноэтажным домикам с тремя комнатами, которые

расположены в моем районе. На улице темно, так что я многого не вижу, но дом выглядит

деревянным, и он напоминает мне очень большой домик в лесу. Поскольку одним из условий было

проживание по месту работы, то теоретически я могла бы здесь жить. Если я получу эту работу…

Я: Ви, святое дерьмо. Этот дом огромен. Как и следовало ожидать, мне не по себе от

того, что я здесь нахожусь.

Подруга почти сразу отвечает:

Ви: КОГДА ЗАКОНЧИТЕ, НЕ ЗАБУДЬ МНЕ ВСЕ РАССКАЗАТЬ.

Я обещаю и сижу еще минут пять, нервно переключаю радио, прежде чем решить, что

можно появиться и на семь минут раньше. Пропускаю сквозь пальцы свои длинные волосы и в

последнюю минуту решаю, что их нужно собрать в хвост. У меня густые волосы, и, чтобы избежать

беспорядка, я их всегда убираю. Открываю на козырьке зеркало и бегло осматриваю лицо.

Так сойдет.

Выхожу из машины и бросаю взгляд на пальто. Я чувствую себя не совсем комфортно в

обтягивающем платье, хорошо хоть пальто все прикрывает.

Надо было надеть джинсы.

Я запираю машину, но вскоре понимаю, что в этом районе это бессмысленно. Здесь

существует программа «Соседский дозор». Боже, этим добровольцам, наверное, скучно каждый

вечер. В Белвью убийства происходят примерно раз в год.

Я перекидываю сумочку через плечо и иду к входной двери. Снова проверяю телефон.

Осталось шесть минут.

Мне подождать? Должна ли я постучать? Следует ли мне…

Дверь распахивается, и пожилая женщина с короткими светлыми волосами встречает меня.

Она пахнет какими-то фантастическими духами.

— Здравствуйте, вы должно быть Эвианна Хэйли, — приветствует она, при этом протягивая

свою руку, и я ее пожимаю. Мне сказали, что мое рукопожатие слишком слабое, и чтобы наверстать

упущенное, плотнее сжимаю ее руку.

— Да, здравствуйте, — отвечаю я.

— Входите, — говорит она, спокойно двигаясь в сторону и позволяя мне войти. — Я

Сесилия, теща Ника, — говорит она ласково. Она улыбается, и ее тело выглядит подтянутым, как

будто этот человек постоянно занимается йогой.

— Спасибо, миссис... — замираю я, понимая, что не знаю ее фамилию.

— О, вы можете называть меня Сесилия. Как дорога, все в порядке? — спрашивает она, провожая меня внутрь и махнув мне следовать за ней. — Вы можете положить свое пальто и

сумочку на диван, — говорит она, указывая на маленькую, бархатную кушетку в холле.

— Дорога была хорошая, — говорю я, снимая пальто.

Моего защитного прикрытия больше нет. Чувствую себя беззащитной, хотя знаю, что платье

смотрится хорошо. Во всяком случае, неосознанно тереблю подол.

Я оглядываюсь по сторонам. О, у них наверняка есть деньги. Интересно, чем Ник и его жена

зарабатывают на жизнь. Полированные, мраморные полы сочетаются с деревянным настилом, что

стоит немалых денег. Винтажная мебель дополняет остальную часть большого фойе, в гостиной

справа вижу кушетку. Я не могу не вообразить членов семьи, располагающихся полулежа на

кушетке, потягивая напитки богачей. Я надеюсь, что они не снобы...

— Откуда вы приехали? — спрашивает Сесилия, и я отвожу глаза от большого портрета, висящего на стене.

— Ох, из Сиэтла. Недалеко от района Маунт-Бейкер.

— Ах, ясно, — говорит она, и я понимаю, что она, вероятно, не имеет ни малейшего понятия, где это. Не для той, которая живет в Белвью. Знаю, что грубо делать какие-то предположения о

семье, которую ты не знаешь. Но дело в том, что Белвью для Сиэтла считается Беверли-Хиллз

Тихоокеанского Северо-Запада, это хорошо известно, особенно мне и моим друзьям. Я прожила в

Сиэтле всю свою жизнь и никогда не решалась побывать в Белвью. Для этого не было причины. До

сих пор.

— Это дети? — спрашиваю я, указывая на портрет. Два ребенка сидят рядом с опорой

камина. Он выглядит безупречным, чтобы быть настоящим камином. Ребенок в боди синего цвета, возможно, мальчик и девочка. Они улыбаются в объектив фотокамеры. Я внимательно

приглядываюсь. Это должно быть Бриа. Ник упоминал, что ей четыре. Наверное, старая

фотография. Я думала, что будет только один ребенок. Не два. Не уверена, что смогу справиться с

двумя. У меня нет такого опыта. Элайджа был прав.

Сесилия откашливается, и жестами приглашает меня пройти дальше по коридору, откровенно игнорируя мой вопрос. Я чувствую, как мои ладони начинают потеть, и вытираю их о

свое платье.

— У вас есть младший брат, верно? — спрашивает Сесилия.

— Да, Элайджа. Ему двенадцать.

— Замечательно. Вы заботились о нем?

— Да. Я ухаживала за ним с тех пор, как он родился. Мама работала весь день.

— А где она работает? — глаза Сесилии загораются.

Черт.

— М-м-м... в розничной торговле, — говорю я, избегая прямого ответа.

— А твой отец?

— Он работает в «Майкрософт».

В принципе, я не врала. Он работает на «Майкрософт» в ИТ-компании. Не то чтобы я

стыжусь того, чем зарабатывают мои родители на жизнь. Я уважительно отношусь к тому, что

родители работают полный рабочий день, для них очень важно обеспечить мне и Элайджа

комфортную жизнь. Честно говоря, я терпеть не могу обувной магазин, и легче объяснить, что мой

папа работает в компании «Майкрософт», а не на компанию, нанятую «Майкрософт».

— Отлично, — говорит Сесилия, присаживаясь за обеденным столом, жестом предлагая мне

сделать то же самое.

Бегло осматриваю кухню, она такая же огромная, как и остальная часть дома. Наша кухня

крошечная. Там едва могут поместиться два человека. Но на этой кухне, наверное, может

поместиться человек двадцать, и им будет комфортно.

Сесилия берет в руки лист бумаги и глазами быстро просматривает текст. С ужасом осознаю, что она распечатала те письма, которые я написала Нику Уайлдеру.

Черт. Черт. Черт.

— Английская литература? — спрашивает она, дружелюбно глядя на меня.

Из всего, что там написано, ее интересует только это?

— Да, — говорю я застенчиво. — Я люблю книги.

— Это чудесно. Бриа тоже любит книги, — говорит Сесилия, все еще улыбаясь мне. —

Какова была ваша специализация?

— Британская литература, — говорю я. — Это звучит менее впечатляюще.

— Ерунда. Я люблю Остин, Диккенса, Оруэлла...

— Кто нет? — я улыбаюсь.

Мне становится очень неуютно, когда я говорю о специализации. Не знаю, почему. Видимо

жду, когда администрация университета с криками «Самозванка, самозванка!» попросит назад мой

диплом. Учиться в колледже мне было совсем не сложно, и много раз приходила мысль, что все

учебные курсы я сдала по счастливой случайности или это просто какая-то административная

ошибка. Кроме того, когда ваш профилирующий предмет — литература, люди всегда спрашивают, читали ли вы их любимую книгу, и если нет, то это делает ваш разговор в высшей степени

неловким.

— Эвианна, есть ли у вас парень? — от ее вопроса в горле образуется ком. Видимо, заметив

мои колебания, продолжает: — Я спрашиваю только потому, что ваша работа предусматривает и

проживание. У Ника строгие правила о нахождении чужих людей в его доме. Это все.

— Ой, — говорю я, немного успокоившись. — Нет. Больше нет, — жестом указываю на

бумаги в ее руках. Конечно, она прочитала о тех досадных вещах, которые я раскрыла о Дэне.

— Просто решила проверить, — говорит она тепло.

Как пугающе это ни было, мне нравится Сесилия. Она добра и внимательна. Она должна

быть прекрасной бабушкой для Бриа и… я даже не знаю имя мальчика.

— Сколько лет другому ребенку? — спрашиваю я. — Ник упоминал только Бриа, —

объясняю я, поскольку выражение лица Сесилии начинает меняться. Она смотрит на меня с

недоумением. — Портрет, — дополнительно уточняю я, указав в холл позади нас.

— Ах, — медленно говорит она. — Вы застали меня врасплох. Он погиб.

— Ох... — говорю я, кусая губу. — Мне очень жаль, я не знала...

Сесилия поднимает руку вверх, как будто что-то хочет сказать. Я наблюдаю, как она почти

начинает говорить, а затем останавливается. Я чувствую себя ужасно. Почему я спросила?

— Не извиняйтесь, — говорит она тихо. — Это случилось год назад. Маттиас, мой внук, и

Изабелла, моя дочь, погибли в автокатастрофе.

— Боже мой, — шепчу я, прикрывая рукой рот. — Это так ужасно, — говорю я, кусая

нижнюю губу еще раз. Теперь я чувствую себя сволочью, что напомнила.

— Да, это было ужасно, — Сесилия размышляет над своими словами в течение секунды, печально откинувшись на спинку кресла. — Но, — говорит она, выпрямившись, — жизнь

продолжается, хотя мы никогда их не забудем. Это все, что мы можем сделать... для Бриа. Она так

счастлива и жизнерадостна. Трудно не любить жизнь вокруг нее.

— Не могу дождаться, чтобы встретиться с ней, — произношу я, желая сменить тему.

Я понятия не имею, как буду выходить из этой ситуации. У меня вдруг возникли опасения.

Смогу ли я работать на вдовца и его дочь, которая потеряла мать?

— Я думаю, что вы понравитесь Бриа, — тихо молвит Сесилия, разглядывая меня. — Вы

здесь впишитесь.

— Я надеюсь на это, — отвечаю я, искренне улыбаясь. Чувствую себя действительно

комфортно, независимо от всей ситуации, и, несмотря на то, что это Белвью.

— Вам не о чем беспокоиться. Вы мне нравитесь. От вас исходит хорошая энергия, это как

раз то, что нужно для Ника и Бриа, я замолвлю за вас словечко. У вас есть ко мне какие-либо

вопросы?

— Хм-м, — говорю я, не уверенная, есть ли у меня какие-либо вопросы. — Как насчет

количества рабочих часов?

Сесилия смеется.

— Ах да, конечно, часы и оплата. Вы будете работать сорок часов в неделю — стандартных

рабочих часов, хотя работа и с проживанием, возможно, вы понадобитесь Нику чаще, если ему надо

будет уехать. За это вам будут платить сверхурочно. Оплата хорошая, двадцать долларов в час, с

оплачиваемым больничным и двумя неделями отпуска раз в год. Все эти вопросы можно будет

обсудить. Просто Ник действительно хочет, чтобы Бриа подружилась с кем-нибудь, и он готов все

это обсудить. Прошлый опыт, оплата, часы... это все подлежит обсуждению. Вы как относитесь к

путешествиям? Вполне возможно, что Ник пригласит вас в поездку с ним и Бриа, если возникнет

такая ситуация.

— Конечно, — говорю я, кивая головой, — это мне нравится, — улыбаюсь я. Путешествие?

С сияющей улыбкой Сесилия встает и протягивает руку.

— Рада была встретиться с вами, Эвианна. Мы вам сообщим, если Ник решит, что вы нам

подходите, но, как я уже сказала, я замолвлю словечко.

— Спасибо, Сесилия, — говорю я, когда она начинает меня провожать. — Было очень

приятно встретиться с вами.

На прощание Сесилия обнимает меня, не зная, что делать, я просто стою как дура. Через

секунду или две я безмолвно отвечаю на ее объятия. Скажем так, я не очень дружу с неожиданным

человеческим контактом.

Мой взгляд обращен к портрету. Даже после того, как Сесилия отстраняется и машет мне на

прощание через парадную дверь, Маттиас улыбается мне в спину. Его глаза следуют за мной всю

ночь.

Глава 4

От: Николас Уайлдер

Кому: Эви Хэйли

Дата: 6 сентября 2014 г., 22:01

Тема: Когда вы можете приступить к работе?

Эвианна,

вы понравились моей теще. Я доверяю ее решению, поэтому предлагаю вам работу. Знаю, что у вас нет особого опыта, но рекомендация Сесилии была блистательна, и, кажется, она думает, что вы здесь хорошо впишетесь. Кроме того, я не ищу Мэри Поппинс. Я просто ищу кого-то

ответственного, кто искренне любит детей. Вы соответствуете всем требованиям.

Когда вы можете приступить к работе?

Ник.

От: Эви Хэйли

Кому: Николас Уайлдер Дата: 6 сентября 2014 г., 22:23

Тема: Я могу приступить к работе НЕМЕДЛЕННО!

Уважаемый Ник,

О, МОЙ БОГ!

Спасибо, спасибо!

Я могу начать немедленно.

(Вытащите меня из этого дома ) :)

Эви.

От: Николас Уайлдер

Кому: Эви Хэйли

Дата: 6 сентября 2014 г., 22:29

Тема: Вы можете начать в понедельник?

Эвианна,

О, МОЙ БОГ! (Неужели я действительно так говорю?)

Вы можете приступить к работе в понедельник? Сесилия позвонит вам по поводу деталей.

Ник.

Глава 5

Эвианна

— Не могу поверить, что они тебя наняли, — улыбается мама, стоя рядом с комодом в моей

комнате. В течение последнего часа она помогает мне собираться.

— Я не знаю, почему вы все так удивлены, — говорю я, скрипя зубами. Бросаю свои

футболки в чемодан. — Не похоже, что я сумасшедшая. Выпускница колледжа, у которой есть две

степени. Никогда не было проблем с законом, психически устойчива. Я нормальная, — говорю я, хотя знаю, мама будет смеяться. Что она и делает.

— Эвианна, это не так. Это просто... это удивительный поворот событий, вот и все.

Складываю джинсы и сердито смотрю на нее.

— Да, отлично, когда твой парень в течение семи лет обманывает тебя, и тебе негде жить, устроиться на работу — это первое, что ты должна сделать. — Я пытаюсь держать себя в руках от

маминых попыток намекнуть, где мне нужно жить. — И не где-то жить, а жить там, где

нормальный двадцатипятилетний должен жить. Что, на мой взгляд, не включает в себя этот дом.

— Я просто скажу одну вещь, — возражает она. Смотрю на нее и жду. — Здесь тебе всегда

рады.

Я немного успокаиваюсь. Знаю, что она говорит искренне, и то, что родители любят меня.

Но... это так странно — жить дома после того, как я жила самостоятельно. Некоторые люди так

делают. Я просто знаю, что не смогу. И если честно... я очень скучаю по квартире, в которой жила с

Дэном. Не столько из-за Дэна, а потому что там было мое личное пространство, а иметь личное

пространство действительно важно для меня.

— Мама, я знаю, — говорю я, подойдя и обнимая ее. — Пока я не найду работу моей мечты, мне нужна независимость. Вот и все.

— Хорошо, — кивает она. — Я просто... если тебе что-нибудь нужно... Знаю, что не так

давно Дэн…

— Стоп, — умоляю я. — Пожалуйста, не произноси его имя.

— Ладно. Тот, чье имя не будем называть, — добавляет она, посмеиваясь. — Просто

говорю... может быть тебе нужно больше времени, чтобы исцелиться?

Поворачиваю голову и смотрю на нее.

— Прошло три месяца. Я хандрила слишком долго. Если честно, не думаю что во мне что-то

еще осталось, чтобы исцеляться. Единственное, что мне нужно, так это начать все сначала. Мне

нужно некоторое время и пространство... чтобы все осмыслить. Это следующий логический шаг.

— Знаю, милая, и мы гордимся тобой, — говорит она, лаская мою руку. — А как насчет еды?

У тебя есть кухня? — спрашивает она. Ее вопросы очень значимы. Конечно, мама хочет убедиться, что я буду нормально питаться.

— В моем гостевом доме есть собственная кухня, хотя, когда Сесилия звонила вчера, она

сказала, что я могу пользоваться домом как своим собственным, в том числе и их холодильником.

Мама одобрительно кивает головой.

Мы продолжаем аккуратно складывать одежду в чемодан, это один из двух чемоданов, которые есть у нашей семьи. Мы ездили в Ванкувер — это был единственный раз, когда мы ездили

в отпуск всей семьей, и то это было только на выходные, и тогда мне было семнадцать лет. Мама

объяснила тогда, что она хотела нас всех вывезти на «международный уровень». Мы даже

обзавелись паспортами по этому случаю. Заметьте, Канада находится всего в двух с половиной

часах езды на автомобиле. Все же это было забавно.

Когда мы росли, у нас не было многих вещей, мы многое не могли себе позволить. Но все, что делали родители, они делали это с любовью. Я никогда об этом не жалела, и родители были

всегда ласковы и заботливы. Согласитесь, мне повезло с родителями. Ничто не сравнится с

близкими отношениями в семье.

— Тебе мебель нужна? — спрашивает мам, глядя на мою кровать.

— Не-а. Сесилия говорит, что гостевой домик с мебелью. Я только возьму немного одежды и

некоторые безделушки, которые брала, когда уезжала в колледж.

— Хорошо, — говорит она скептически.

Я рассматриваю маму. Ей почти пятьдесят, но выглядит она ничуть не постаревшей с того

дня, когда ей исполнилось тридцать. Она ниже меня, с короткими каштановыми волосами и темно-

карими глазами. Наполовину пуэрториканка, хотя и не знает ни одного испанского слова. Она

красива, экзотична. Свои зеленые глаза я унаследовала от отца — высокого, бледного наполовину

шотландца. У меня и Элайджа цвет кожи одинаковый, он достался от мамы. Мы всегда выглядим

загорелыми в отличие от папы, у которого кожа на солнце сгорает.

— Я надеюсь, что работать у них будет для тебя не слишком трудно. Я слышала страшные

истории о нянях с проживанием…

— У меня такое чувство, что эта семья довольно спокойная.

— Хорошо, — говорит она, все еще сомневаясь. Что еще может сказать мать, которая ко

всему относится скептически? — Тем не менее вся эта ситуация настолько печальна, — говорит она

тихо. — Вдовец с маленькой дочкой. Даже представить не могу, — мама кладет стопку одежды

рядом с чемоданом. Он уже заполнен. Я знаю, что в этот раз не смогу взять всю свою одежду, но

так как мы договорились на воскресные обеды, то я смогу пополнять запасы одежду каждую

неделю.

— Я знаю, — бормочу я, думая о Маттиасе. Его глаза по-прежнему преследуют меня. Может

это потому, что он был таким маленьким, когда... не могу даже думать об этом. Все это слишком

печально.

— Чем мистер Уайлдер зарабатывает на жизнь?

Смотрю вниз и хмурюсь. Не помню, говорила ли мне Сесилия, чем он занимается. Я

пожимаю плечами.

— На самом деле, я не знаю. Сесилия не говорила. Должно быть чем-то необычным... —

замолкаю я. Я рассказала маме все о гигантском доме и изысканной мебели. Я продолжаю: — Дом

действительно огромный, — говорю я, улыбаясь. — Не могу дождаться, чтобы вам его показать.

— Не могу дождаться, чтобы побывать в этом доме, — отвечает она, улыбаясь. — Надеюсь, что тебе там понравится.

— Я буду в порядке, — говорю я в тысячный раз.

Молча мама продолжает раскладывать мою одежду. Я знаю, что перед тем, как сказать что-

то, мама становится чрезмерно спокойной. И прямо сейчас она чрезмерно спокойна.

— Так ты никогда не встречалась с ним? — спрашивает она.

— Нет. Когда я пришла на собеседование, он был на работе.

— Хм, — хмыкает мама, и я знаю, что она думает о чем-то бредовом или неуместном.

— Что? — спрашиваю я, разглядывая ее с боку. — Когда ты так начинаешь говорить, то я

практически вижу, как в твоей голове начинают работать маленькие шестеренки, — обвиняю я.

— Пустяки. Мне просто интересно, какой он. Будет неудивительно, если ты… долгими

днями живя с ним, а если еще он и привлекателен. Все-таки он вдовец...

— Фу, мама! — кричу я, бросая в нее одну из своих подушек. — Он отец, и, наверное, старый. Это отвратительно, — говорю я, снова замахиваясь подушкой. — Не могу поверить, что ты

могла такое предположить.

Она смеется и перед уходом хлопает меня по заднице.

— Тебя это не остановит, стоит лишь влюбиться. — И, прежде чем я успеваю бросить еще

одну подушку в нее, она уходит.

Я вздыхаю и скидываю свою одежду с кровати в чемодан. Падаю обратно на мягкое одеяло и

закрываю глаза.

Это правда. Я понятия не имею, какой Ник . По его электронным письмам он кажется

милым, но он мой работодатель. Яростно качаю головой даже от того, что позволяю себе думать об

этом.

— Эви! — кричит Элайджа у подножия лестницы. — Ужин готов!

Разве сложно было подняться по лестнице и сказать мне это в лицо? Ведет себя как

животное. С тем же успехом мог бы позвонить в колокольчик.

Он такой ленивый.

Спускаюсь вниз и на столе замечаю свечи. О мой бог, это все приготовила мама, так как

сегодня у меня «прощальный вечер». Когда я сажусь за стол, мама взволнованно визжит и

протягивает мне небольшой пакет.

— Просто маленький прощальный подарок, — говорит она самодовольно. — Подумала, что

ты захочешь насладиться этим в свободное время.

Я улыбаюсь и, не вставая со стула, крепко обнимаю ее за талию.

— Спасибо, — говорю я и начинаю открывать пакет. Моя улыбка становится шире, когда

понимаю, что это книга.

Книги — это самый лучший подарок.

— Мама! — потрясенно выговариваю я. Это красивое, в твердой обложке издание «Гордость

и Предубеждение», моя любимая книга. — Сколько она стоила? — спрашиваю я, листая книгу в

кожаном переплете.

— О, ерунда, дорогая, — мама обнимает меня и садится рядом с отцом.

— Теперь у тебя будет что почитать, — добавляет он, улыбаясь.

Я не говорю им о двенадцати книгах, которые минуту назад затолкала во внешний карман

чемодана.

— Спасибо, — благодарю я. — Это много значит. — Прижимаю книгу к груди и встаю, чтобы отнести ее в свою комнату. Когда я возвращаюсь, мама подает мое любимое блюдо —

лазанью. С любовью смотрю на маму.

— Спасибо, — перед тем как сесть, снова ее обнимаю.

— Ну, кто знает, когда у тебя будет такая же лазанья, — шутит она, имея в виду мои

кулинарные способности или отсутствие таковых. Я — великий пекарь, но приготовление пищи не

мой конек.

— Я делала лазанью и раньше, — говорю я укоризненно. — Получалось неплохо…

Элайджа смеется. Я сердито смотрю на него. Он прочищает горло и делает вид, будто

кашляет. Сначала раскладываю всем, а затем беру щедрую порцию для себя. Мамина лазанья

лучшая. Я могла бы съесть весь противень.

— Ешь, — говорит она, указывая на мою тарелку. — Ты похудела с момента отъезда в

колледж и стала похожа на щепку, — добавляет она. — И мне это не нравится.

Мамы.

— Щепки очень популярны в качестве моделей, — шучу я, втягивая свои щеки. — На ужин

поем бумаги. — Смешно позирую и говорю с французским акцентом.

Элайджа хохочет, и мама ударяет по моей руке.

— Я серьезно. Ешь, — командует она.

Иногда мне кажется, что она итальянка, а не пуэрториканка.

С жадностью съедаю лазанью и, к большому удовольствию мамы, прошу добавки. Мы

болтаем о моей новой работе. Думаю о завтрашнем дне, и как рано я должна там быть. Ник хочет

встретиться со мной, прежде чем уедет.

Очередной отъезд из дома.

Прежде чем отправиться наверх и закончить собирать вещи, обнимаю Элайджа и родителей.

Такое чувство, как будто снова уезжаю в колледж, но все-таки я на грани чего-то большого. Я не

могу отрицать нервных бабочек, порхающих в низу живота. В конце концов, мне придется нести

ответственность за другого человека, и я никогда и ни для кого этого не делала, кроме Элайджа.

Это страшно и пугающе, но знаю, что я способна.

Переодеваюсь в пижаму и заканчиваю упаковывать вещи. Ставлю на зарядку телефон и иду

чистить зубы. После того, как я собралась и полностью уверена, что все вещи упакованы, залезаю в

постель и выключаю свет.

Не могу отрицать, что последние три месяца были для меня тяжелыми. Мне очень хочется

начать все с нуля. Новая работа, новое место жительства... порвать с прошлым. У меня такое

чувство, что раньше я была человеком только на половину, как черепаха с половинкой панциря.

Другая половина меня где-то в другом месте — использована и разрушена человеком, от которого я

пострадала больше всего, и это Дэн. Может, я никогда не исцелюсь и не использую другую

половинку панциря. Но я должна попробовать. И хотя чувствую, что завтра один из самых

значимых дней в силу различных причин, для меня сейчас самое главное — быть снова счастливой.

Каждый заслуживает быть счастливым.

Вытираю соленую слезу со щеки. Я почти никогда не плачу, но это в первый раз за три

месяца. Нет, я плачу не из-за Дэна или Mиа, или потому, что в жизни не получается так, как я на это

надеялась.

Я плачу слезами радости, потому что знаю, что с нашей первой встречи Дэн и я не были

предназначены друг для друга. И я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы двигаться вперед.

Я чувствую себя хорошо, чтобы что-то сделать для себя.

Я действительно надеюсь, что с работой все получится. Мне нужно, чтобы все получилось.

Глава 6

Эвианна

Я подъезжаю к дому Уайлдеров, когда солнце только начинает проглядывать сквозь деревья.

Боже мой, сейчас полседьмого утра. Я быстро моргаю, пытаясь окончательно проснуться. Залпом

допиваю остатки кофе и паркуюсь в назначенном месте. Сесилия сказала припарковаться рядом с

«Порше Кайен». Только вот… его там нет, подъезжаю в то место, которое, я думаю, должно быть

рядом с ним.

Это придется сделать.

Обдумываю, должна ли я появиться у входной двери с чемоданом или оставить его в

машине. Перевожу взгляд на свой наряд. Сегодня я одета разумно: в узкие джинсы, кроссовки и

свободную, с воротником «хомут» спортивную толстовку. Я решаю взять все сейчас. Кроме того, ничто так не говорит о большем профессионализме, как появиться на новой работе с чемоданом в

шесть тридцать утра. Я права?

Я открываю багажник и вынимаю тяжелый чемодан. Он шлепается о бетон и падает на бок.

Смотрю вокруг: интересно, кто-нибудь из богатых соседей шумит так рано утром в понедельник?

Тащу его за собой и иду в сторону входной двери. Звоню в дверной звонок и через несколько

секунд слышу, как стучат по мрамору каблуки, и дверь открывается.

— Ах, Эвианна! Добро пожаловать, — говорит Сесилия, целуя меня в обе щеки, потом берет

мой чемодан. — Позвольте мне, — говорит она, хватая ручку. Я пытаюсь отговорить ее, но она

отводит мою руку и ведет меня через дом. — Я провожу вас в гостевой домик, а затем вы можете

вернуться и встретиться с Бриа. Она еще не проснулась. К сожалению, Ник уехал несколько минут

назад, так что вы с ним разминулись. Он вернется завтра утром.

Он снова уехал? Блин, этот парень когда-нибудь бывает дома?

Я киваю, и она ведет меня по коридору через кухню. Выходим через заднюю дверь и идем во

двор. Гостевой дом представляет собой небольшое здание на окраине земельного участка, и отсюда

он выглядит мило и причудливо. Также я замечаю отдельно стоящее барбекю, бассейн и несколько

шезлонгов вокруг него.

Так о чем я сейчас говорю.

— Вон там есть отдельный вход, — говорит Сесилия, указывая на ворота за бассейном, —

если вы когда-нибудь будете поздно приходить, — добавляет она. У вас будут ключи от главного

дома, которые можете использовать при необходимости, — она останавливается напротив

гостевого дома. — Как я упоминала ранее, если вы захотите привести гостей, просто спросите у

Ника. Пару подруг — это прекрасно, семья — это тоже прекрасно... но он просто не знает, как Бриа

может отреагировать, если увидит вас с мужчиной…

Я прерываю Сесилию. Моя мама всегда говорила, нельзя перебивать кого-то, но я чувствую, что должна объяснить свою ситуацию.

— Сесилия, — говорю я вежливо. — Вам не придется беспокоиться о моем молодом

человеке. Мне только что разбили сердце. О мужчинах я сейчас думаю меньше всего, —

ободряюще улыбаюсь я, и она кивает.

— Просто формальность, — говорит она, аккуратно касаясь моей руки. — Итак, вот ваша

гостиная, — она открывает дверь, здесь все выглядит по-современному и со вкусом. Мне все

нравится. — Там кухня, — указывает она на небольшую, но красивую кухню с современной

бытовой техникой. — Стиральная машина и сушилка находятся там, — добавляет она, указывая на

маленькую комнату возле кухни. — Есть одна спальня и одна ванная комната. Я думаю, что здесь

есть все, что вам необходимо. Пожалуйста, не стесняйтесь, если захотите, можете изменить что-то в

декоре.

Я поражена и просто киваю. В гостиной рядом с дверью стоит маленький кожаный

двухместный диван, дополняет его телевизор с небольшим журнальным столиком и паласом.

Небольшая барная стойка с двумя хромированными табуретами отделяет кухню от гостиной.

— Позвольте показать вам спальню, — говорит Сесилия, ставя мой чемодан рядом с дверью.

Мы уходим из небольшого коридора в приличную по размерам спальню с роскошной

двуспальной кроватью. Из мебели здесь комод, тумбочка и письменный стол. Все идеально.

— Превосходно, — говорю я, не желая казаться слишком нетерпеливой.

Это дворец по сравнению со всеми моими предыдущими условиями проживания. Даже

квартира, в которой я жила с Дэном, была свалкой.

— Ванная рядом, справа, — добавляет она, указывая на дверь. Я заглядываю в ванную. Это

большая, полноразмерная ванная комната с ванной, душем и большой раковиной.

— Сесилия, здесь прекрасно, — говорю я. — Правда. Думаю, что здесь я буду счастлива.

— Хорошо. Я рада, — говорит она, улыбаясь. — Я дам вам устроиться. Простите, что

попросила вас приехать так рано. Я думала, Ник будет здесь, чтобы встретиться с вами.

— Чем он зарабатывает на жизнь?

— Он врач. Педиатр.

— Ничего себе, — я бормочу. Врач.

Мамин голос играет в моей голове: «Ты должна выйти замуж за врача или адвоката».

Жаль, что она не следовала своим собственным советам. Тьфу… меня раздражало, что она даже

предположила, что я влюблюсь в своего работодателя. Я еще даже не познакомилась с ним! Для

себя я предположила, что он был толстым и уродливым.

— В последние пару дней его довольно часто вызывали. Много детей заболело в первую

учебную неделю, но скоро это закончится. Его нормальное рабочее время с девяти до пяти, и

работает он неподалеку.

— О, хорошо, — говорю я.

— На вечер у него запланирована командировка в Портленд, так что он вернется утром.

Один раз в неделю в этом семестре он преподает в университете. Он сожалеет, что не встретился с

вами.

— Не беспокойтесь, — говорю я, пытаясь думать о чем-либо еще, кроме того, что Ник врач и

преподаватель.

— Ну, вы тут располагайтесь. Я пойду, разбужу Бриа и сообщу ей, что вы здесь. Она очень

хочет познакомиться с вами, — Сесилия улыбается и собирается уходить.

— Сесилия? — зову я нерешительно. — Извините, если это грубо, но... есть Ник и Бриа...

ладно? Просто я не могу перестать думать о Маттиасе и Изабелле. После того как вы сказали мне, я

не переставала думать об этом. Полагаю, все ли в порядке, потому что я буду работать со всеми

вами в обозримом будущем, — я жду ее ответа.

Не могу поверить, что я только что это сказала.

Сесилия улыбается. Она подходит и берет меня за руку.

— Бриа была совсем маленькой, когда это случилось. И благодаря этому ей намного проще

справиться с горем. Но ничего, с ней все в порядке. Она даже счастлива. Конечно, время от времени

ей снятся кошмары, но в целом она осталась той же радостной маленькой девочкой. Ник... — она

прерывается и смотрит на что-то неразличимое через мое плечо. Я знаю, что она просто думает. —

У Ника все наладится. Он все еще разбирается с последствиями. Ник очень любил Изабеллу, и

очень тяжело воспринял их смерть.

— А вы? — киваю я.

— Я каждый день скучаю по своей дочери и внуку, — говорит она тихо. — Но мне повезло, что я провожу много времени с Бриа. Она так похожа на Изабеллу. От этого мне становится легче.

Я молчу, Сесилия смотрит мне в глаза. Чувствую, что переступила через границу, но я

должна была знать. Маленький мальчик преследует меня, и я должна знать, что все эмоционально

стабильны.

— Мне грустно вас покидать, — продолжает она. — Но пора вернуться к работе.

— Где вы работаете? — спрашиваю я.

— Я учитель в средней школе. Преподаю английский, — говорит она и подмигивает. — Я и

так много пропустила, поэтому Ник решил нанять няню с проживанием, и благодаря этому я могу

вернуться на работу. Если вам что-нибудь понадобится, мы с мужем живем чуть дальше по дороге.

— Спасибо, Сесилия, — благодарю я, — за честность. Я просто хочу убедиться, что мое

присутствие не заденет чьи-либо чувства, вот и все.

— О, нет, — отвечает она, смеясь. — Бриа тебе рада. Она устала от меня, — смеется

Сесилия. — Увидимся через пару часов.

Я киваю и улыбаюсь, Сесилия уходит.

Ее слова обнадеживают. Я каждый день буду работать с людьми, которые недавно потеряли

любимые половинки своих миров. Я даже не могу представить, какое горе они до сих пор

чувствуют. Приятно знать, что Бриа теперь в порядке. Мое сердце болит за Ника. Потерять любовь

всей своей жизни и своего сына в один роковой момент? Даже не могу себе представить.

Захожу в гостиную за чемоданом, тащу его за собой в спальню. Следующий час провожу

распаковывая одежду, на стол складываю свои двенадцать книг. Я пока не думала об оформлении

дома, и делаю мысленную заметку, что, когда получу первую зарплату, пройдусь по магазинам и

приобрету некоторые элементы декора.

После того как заканчиваю распаковывать вещи и ванные принадлежности, иду на кухню.

Отмечаю, что есть сковородки, кастрюли и основной запас кухонной посуды. Завариваю себе

кружку чая, радостно заметив, в кухонном шкафу есть хлопья, чай, сахар, мука и кофе. Я проверяю

холодильник и вижу немного молока, дюжину яиц, сливочное масло, йогурт и апельсиновый сок. В

ближайшее время мне надо сходить в магазин, но пока и этого хватит.

Я думаю, что с их стороны это было мило.

Сажусь на свой новый диван и, потягивая черный чай, начинаю осознавать, что мне здесь

нравится. Если Бриа и Ник приятные люди, а у меня такое чувство, что на самом деле так и есть, то

тогда это будет самая лучшая работа.

Около девяти беру свой телефон и иду во двор, к главному дому, оглядываясь на гостевой

дом. Вероятно, надо его закрыть, я должна относиться ко всему более ответственно. Когда я

открываю заднюю дверь и вхожу на кухню, девочка с головой, полной светлых кудрей, смотрит на

меня со своего места за столом.

— Ты — глабитель? — спрашивает она, а затем улыбается. — Нет, ты не можешь быть

глабителем. Ты слишком холошенькая. Ты моя няня? Бабушка Сиси говорит, что сегодня придет

няня, — продолжает она, как ни в чем не бывало.

Я смеюсь.

— Да, я твоя новая няня. Бабушка Сиси говорила тебе мое имя?

Малышка морщит нос.

— Дя, — говорит она стыдливо. — Но я зябыла, — у нее самые очаровательные губы, которые я когда-либо видела.

Я снова смеюсь, и она сразу расслабляется.

— Меня зовут Эвианна, — я подхожу к ней. — Но ты можешь звать меня Эви.

— Мне нравится Эви, — она смотрит на меня с любопытством. Я замечаю, что на столе

рядом с ней стоит стаканчик йогурта.

— Спасибо, — сажусь рядом с ней. — Ты, наверное, Бриа? — спрашиваю я, улыбаясь.

— Дя. Мое полное имя Блианна.

— У тебя очень красивое имя.

— Эви, чем ты любишь заниматься? — Я смотрю на нее, пытаясь решить, что она имеет в

виду. Увидев мои колебания, она вздыхает и продолжает: — Лазвлечение?..

Полагаю, что это правильный вопрос.

— Я люблю читать, — говорю я честно.

Она подпрыгивает вверх и вниз на своем сиденье.

— Ох! Я тоже! Думаю, что мы будем лучшими длузьями, — она вскакивает и хватает меня

за руку. — Пойдем, я хочу показать тебе все свои книфки.

Бри ведет меня вверх по лестнице к себе в спальню, и я улыбаюсь.

Видите? Это было не так уж и плохо. Не знаю, почему Элайджа и родители думают, что это

так нелепо.

Поднимаясь по лестнице, вижу, как Сесилия складывает белье в прачечной.

— О, замечательно, вы уже встретились! — она бегло осматривает нас. Бриа держит меня за

руку.

— Бабушка Сиси, я иду показать Эви свои книфки. Ей тоже нлавится читать! — визжит она

и тащит меня за руку.

В ответ я машу Сесилии, которая просто стоит и улыбается.

— Развлекайтесь, ребятки!

***

Мы с Бриа проводим большую часть дня, разглядывая ее книги и читая их вслух. Мне даже

удалось накормить ее обедом и приготовить ей ужин. Я думала, что заботиться о другом человеке

будет намного сложнее.

Я заметила, что Бриа очень открытый ребенок. Она так доверчива и восприимчива. Тайно

желаю, чтобы было больше людей таких, как она. Теперь знаю, почему говорят, что ничто не может

разрушить оптимизм ребенка, потому что, блин, рядом с Бриа я все время чувствую себя

счастливой.

Пока я режу на ужин курицу-гриль, приходит Сесилия, и мы обсуждаем наш день. Она, кажется, довольна, и могу сказать, что я нравлюсь Бриа, что странным образом успокаивает. Я не

думала о том, что могла ей не понравиться, но сегодняшние события говорят об обратном.

Я никогда не понимала, как сильно мне нравятся дети. Элайджа был всегда братом, с

которым у нас различные интересы, у нас всегда было соперничество, даже тогда, когда он был

маленьким. С Бриа я не чувствую себя няней. Это не похоже на работу. Это весело, и я рада, что

могу сказать: «Эта работа доставляет мне удовольствие». Многие люди такой роскошью

похвастаться не могут.

Я кладу курицу-гриль и немного брокколи на тарелку Бриа, и она ест с удовольствием. «Не

придирчивый едок, — думаю с радостью. — Слава богу».

— Ну, вижу, вы двое прекрасно ладите, — говорит Сесилия, взяв курицу и брокколи и

протягивая мне тарелку. — Вот, съешьте что-нибудь.

Я беру тарелку и сажусь за стол. Не могу не улыбнуться. Сегодняшний день прошел

исключительно хорошо, выбрав эту работу, я сделала правильный выбор.

Телефон Сесилии вибрирует, извиняясь, она покидает нас. Через минуту возвращается и

выглядит печально и серьезно.

— Эвианна, не могли бы вы этой ночью присмотреть за Бриа? — смотрю, как она ковыряет

вилкой в тарелке, стараюсь не показывать, что она застала меня врасплох.

— Конечно. Не проблема, — я смотрю на нее, и она не поднимает глаз от своей тарелки. —

Все в порядке?

— Мой муж... — останавливается она и отрывает взгляд от тарелки. — Он болен раком, и

иногда, как сегодня, ему тяжело даже лечь в кровать.

— Я понимаю, — отвечаю я, пытаясь не показать своего страха. Как будто она недостаточно

пережила, потеряв год назад единственного ребенка…

— Если вам что-нибудь понадобится, то я живу меньше чем через милю от этого дома.

— Сесилия, — говорю я, нежно взяв ее за руку. — Идите. Все будет хорошо. Идите к мужу.

Я позвоню вам, если у меня возникнут какие-либо вопросы.

— Ладно. Безусловно, Ник заплатит вам сверхурочные. Перед сном Бриа должна почистить

зубы. Мы обычно читаем ей сказку. Вы можете спать в комнате по соседству с Бриа, — говорит

она, глядя на меня. — Просто если ей что-нибудь понадобится, вы будете рядом.

— Хорошо, — говорю я, улыбаясь. Чувствую, что начинаю нервничать. Не пойму, что не

так.

— Вы справитесь, — говорит она, положив руку поверх моей. — Я наблюдала за вами весь

день. У вас все было великолепно, — смотрит она на Бриа, которая занята своей книжкой-

раскраской и не обращает на нас никакого внимания. — Это всего на несколько часов, Ник будет

дома примерно к тому времени, как Бриа проснется.

— Ночевать с Эви? — визжит Бриа, подслушав Сесилию. — Нам будет так весело!

***

После того как я уложила Бриа в кровать и прочитала ей сказку, осматриваю гигантский дом

и гадаю, чем бы заняться перед сном. Вспоминаю, что Вайолет должна приехать, так что я быстро

набираю ей сообщение.

Я: Привет, сегодня не приезжай. Я работаю. Может завтра? Люблю тебя.

Она почти сразу отвечает:

Ви: Ничего себе, они заставляют тебя крутиться как волчок! ;) Хорошо, я приеду

завтра. Тоже тебя люблю.

Возвращаюсь в гостевой дом. Пока переодеваюсь в пижаму и чищу зубы, не могу не

нервничать. Я знаю, что могу это сделать, но я одна с ребенком, который под моей

ответственностью. И вдобавок ко всему, это фактически мой первый рабочий день.

Когда заканчиваю готовиться ко сну, иду и дважды проверяю все замки. Также

удостоверяюсь, что плита выключена. Сделав полный обход, поднимаюсь наверх в комнату, которую мне предоставила Сесилия. Заглядываю в комнату Бриа. Она крепко спит.

В комнату беру телефон и зарядное устройство, вроде все. Это стандартная комната для

гостей, похожа на мою комнату в гостевом доме. Мне грустно, что я сегодня не там, но в то же

время я рада, что я так близко к Бриа, вдруг ей что-нибудь понадобится. К счастью, в комнате есть

телевизор, включаю его и смотрю некоторое время, пока не засыпаю.

***

— Эви? — спрашивает тихий голос, я просыпаюсь от того, что кто-то трогает мою руку. —

У меня был кошмар, — Бриа стоит рядом с моей кроватью, всхлипнув, она начинает плакать.

Принимаю вертикальное положение и, прежде чем понимаю, что делаю, протягиваю ей руки.

Бриа бежит в мои объятия и начинает рыдать. Я поднимаю ее и кладу в свою постель, прижимаюсь

к ней и глажу по волосам.

— Тсс, — говорю я, поглаживая ее спину. — Бриа, все хорошо. Это был просто кошмар.

— Это... было... так... стлашно... — скулит она. — Мне нужна мама.

У меня на сердце становится невероятно тяжело. Не спрашиваю ее, о чем был кошмар. Я уже

знаю. Молча прижимаю ее к себе, и вскоре ее дыхание становится более ровным. Как раз в то самое

время, когда я думаю, что она спит, девочка шевелится.

— Эви? — спрашивает она тихо. — Ты будешь со мной спать?

— Конечно, — говорю я.

— В папиной кровати? Я всегда так делаю, когда мне снится кошмар. Будешь там спать со

мной?

Я сомневаюсь, не уверена, что это нормально. Можно написать Сесилии, но сейчас середина

ночи. Я вздыхаю. Конечно, мы пойдем в комнату Ника. Главное сейчас ее благополучие.

— Конечно, — шепчу я и хватаю руками подушку. — Пойдем.

Мы медленно идем, как я предполагаю, в комнату Ника. Бриа открывает дверь, бежит и

запрыгивает на постель. Я рассматриваю окружающую обстановку. Это большая спальня, которая

выглядит очень умиротворяющей. Просторная калифорнийская двуспальная кровать с простой

черной спинкой является основным предметом мебели. Черные тумбочки из того же гарнитура

располагаются по обе стороны большой кровати. Деревянный пол покрыт ворсистым белым ковром

из овчины. Слева от меня стоит серое кресло, а справа большой шкаф. Напротив кровати на стене

установлен телевизор. Хотя здесь темно, но лунный свет, который попадает сюда от балконной

двери, создает утешительное свечение по всей комнате.

— Эви, залезай, — говорит Бриа, похлопывая по месту рядом с ней.

Боже, надеюсь, меня за это не уволят.

Я переключаюсь на подушки, положив подушку Ника на стул, а свою на то место, где

прежде была его.

Я даже не знаю этого человека, но уже сплю в его кровати.

Влезаю на роскошные сатиновые простыни, которые покрывают мои голые ноги. Чувствую

себя удивительно. Это самая удобная кровать, в которой я когда-либо спала. Бриа уже спит, пока я

устраиваюсь поудобнее. Часы со стрелкой, расположенные на тумбочке, показывают четыре

тридцать. Я замечаю пару книг, лежащих рядом с часами, проверяю, спит ли Бриа, прежде чем

посмотреть их. Книги могут многое рассказать о человеке.

Я быстро просматриваю книги. «Тень ветра» Карлос Руис Сафон. Я улыбаюсь. Одна из моих

любимых. Просматриваю другие названия. «Письма от матерей дочерям: слова мужества, горя и

исцеления» Хоуп Эдельман.

Моя улыбка слабеет. О мой бог.

Что я делаю? Я сую нос в чужие дела. Ник читает книгу о дочерях, которые лишились

матерей, кем Бриа теперь является и всегда будет, и я лежу здесь, глядя на нее.

Что со мной не так?

Я быстро переворачиваю их обратно таким образом, чтобы корешок книги находился лицом

ко мне. Бриа начинает сопеть, я отворачиваюсь и пытаюсь заснуть.

Думаю, что надо поставить будильник на телефоне, но удобная кровать затягивает меня

глубже и глубже, и довольно скоро я тоже засыпаю.

Глава 7

Ник

В моей постели незнакомая женщина.

Я рано пришел домой, около семи, и здесь стояла тишина. Приготовил быстрый завтрак, так

как я выехал в полшестого утра и не ел. Сесилия упомянула, что новая няня, Эвианна, ночует у нас.

По этому поводу у меня были свои мысли. Я даже не знаю эту женщину, а она уже ночует с моей

дочерью? Но я доверяю Сесилии, и она заверила, что все будет в порядке. После завтрака я пошел

отнести чемодан в свою спальню, и когда открыл дверь...

Она ненормальная.

Я хотел сорвать с нее покрывало и тут же уволить. Как она смеет?

Она на месте Изабеллы.

Это неправильно.

Это наша кровать. Она не должна быть здесь.

Я вспоминаю о ее письмах. Эвианна Хэйли. Красивое имя. Ее рекомендации проверялись.

Она понравилась Сесилии, и та сказала, что она нам подходит.

Но она в моей постели, и это сводит меня с ума.

Я очень зол.

Глава 8

Эвианна

Я просыпаюсь с улыбкой на лице, закутанная в самое удобное, какое только можно

вообразить, перьевое одеяло. Чувствую себя настолько отдохнувшей. Почему мне так комфортно?

Я поворачиваюсь и вижу Бриа, которая мирно спит рядом со мной. Сажусь и осматриваюсь, тут же

в горле клокочет крик.

В дверях стоит мужчина и смотрит на меня.

— Вы, — шепчет он, указывая на меня сердито. — Вон отсюда, прямо сейчас.

Я осматриваю его помятый костюм и усталые глаза.

О, мой бог, это, должно быть, Ник Уайлдер.

И он поймал меня спящей в его постели.

Я вскакиваю и быстро подхожу к нему. И тут вдруг осознаю, что на мне пижама из

маленьких кружевных шорт и такой же майки. Это так профессионально.

— Боже мой, — шепчу я отчаянно. — Мне так жаль. Просто она…

Он сильно хватает меня за руку и выводит из своей спальни.

Его спальня. Я тяжело вздыхаю. Черт.

Я такая глупая. Теперь он меня уволит.

Он мягко закрывает дверь и продолжает тянуть меня вниз в холл.

— Ник, — снова шепчу я, — клянусь, я просто…

Он поворачивается.

Теперь я могу хорошо его рассмотреть.

Проклятие. А он горячий.

Он не старый, не толстый и, определенно, не уродлив. Он высокий, около метра девяносто.

Мускулистый и крепкий, видимо, из-за регулярных тренировок. Его костюм идеально сидит на

фигуре, и хотя он помят, могу себе представить, какое тело он скрывает.

Боже мой. О чем я думаю?

Его темно-каштановые волосы взъерошены, а медово-карие глаза пронзают меня, пока я

смотрю на него снизу вверх. У него красивое лицо. Сильный высеченный прямой нос, красивые

брови, полные губы и пятичасовая щетина, которая его беспокоит.

Это отец Бриа?

Это Ник Уайлдер?

Он выглядит так, как будто сошел с обложки журнала.

— Вы Ник, не так ли? — спрашиваю я неуверенно. Он так молод...

— Да, это я. А вы Эвианна Хэйли? — Его ноздри расширяются, и я могу сказать, что он все

еще зол.

— Я предпочитаю Эви, — говорю я.

Смотрю, как он отпускает мою руку и отходит назад на пару шагов.

— Ладно, Эви, — шипит он. — Какого черта вы делаете в моей кровати?

Я чувствую, что щеки начинают гореть, и отвожу взгляд. Его взгляд настолько сердитый… я

не ожидала, что он будет так зол.

— Я сожалею, Ник. Я спала в комнате для гостей, Бриа разбудила меня в середине ночи, потому что ей приснился кошмар. Она попросила меня спать с ней в вашей кровати. Я всего лишь

делаю свою работу, — говорю я, защищаясь.

Его лицо смягчается, и он смотрит на меня с беспокойством.

— Ей приснился кошмар? — он переводит взгляд на закрытую дверь спальни. — Ох.

Я смотрю, как он засовывает руки в карманы.

— Я не была уверена, что это правильно, но ей так было страшно. Бриа плакала, а я не знала, что делать. Я поменяла подушку на свою, а простыни потом постираю.

Он поднимает руку.

— Не волнуйтесь об этом. Вы правы. Ей приснился кошмар, а меня не было рядом, —

говорит он, глядя огорченно. — Вы все сделали правильно.

Смотрю на свои ноги и раскачиваюсь на пятках, ожидая, что он скажет что-то еще.

— Вы собираетесь уволить меня? — спрашиваю я, и мои глаза встречаются с его.

Уголки его глаз смягчаются, и он оценивает мое лицо.

— Нет, Эвианна. Я не собираюсь вас увольнять, — говорит он и громко вздыхает. — Вы

просто удивили меня вот и все. Никто… — смотрит он в сторону. — Никто не спал на месте

Изабеллы, кроме меня и Бриа.

— Ой, — говорю я, внезапно почувствовав себя ужасным человеком. — Боже мой, — шепчу

я, и прикрываю рот рукой. — Ник, мне так очень жаль…

— Я просто не хочу обескураживать Бриа. Существуют границы между работой и личными

отношениями. Вы понимаете?

— Конечно, — шепчу я.

— Но спасибо, — он смотрит на меня, и я в замешательстве вскидываю голову, — за то, что

успокоили ее, — добавляет он, указывая на закрытую дверь.

— Это больше не повторится, — быстро говорю я.

Ник просто кивает и уходит в спальню, закрыв за собой дверь. Я выдыхаю воздух и

чувствую, как мое тело оседает.

Так глупо, Эви. Так чертовски глупо.

Дверь вновь открывается, и Ник протягивает мне мой телефон и зарядное устройство. Молча

и не глядя на него, я все забираю. Мне слишком неловко. Спускаюсь и иду в гостевой дом, чтобы

принять душ и приготовиться к рабочему дню.

Не такой встречи я ожидала с Ником Уайлдером.

***

Когда выхожу из душа, я замечаю, что идет дождь. Надеваю леггинсы, винтажный свитшот с

надписью Nike и кроссовки. Голову я не мыла, так как придется потратить много времени, чтобы

высушить волосы, поэтому собираю их в свободный хвост. Делаю легкий макияж: немного туши и

румян.

Я с тревогой смотрю на телефон. Восемь сорок пять. Скоро начнется мой официальный

рабочий день, и я должна идти в дом и вновь лицом к лицу встретиться с Ником.

Тьфу.

Меня передергивает, вспоминая выражение его лица, когда я проснулась.

Он был так зол.

Я, наверное, на его месте себя так же повела, если бы поймала новую няню, спящую в моей

постели, которую он делил с покойной женой. Я хочу надавать себе.

Наношу на губы немного бальзама «ЧепСтик» (Прим.: бренд гигиенической помады) и

хватаю телефон — все, я готова. Останавливаюсь и пялюсь на главный дом. Боже… сегодня утром

было так стыдно. Все, что я сейчас хочу, так это свернуться калачиком на своей кровати и не видеть

снова лицо Ника. Но приходится терпеть и не жаловаться, бегу к черному входу главного дома, чтобы сильно не промокнуть под ливнем.

— Эви! — визжит Бриа, бежит и обнимает меня. — Ты, наконец, здесь! — говорит она. — Я

зду тебя.

— Ох, ну, хорошо, что я сейчас здесь, — говорю я. Пытаюсь казаться бодрой даже притом, что я еще не выпила кофе.

Направляясь к кофеварке, замечаю Ника, сидящего за барной стойкой и читающего газету. Я

игнорирую его, и поэтому обхожу кухню, как свою собственную. Хоть я и понимаю, почему он был

рассержен на меня, я все еще сердита, ведь и у меня не было выбора. Откровенно говоря, он должен

был быть здесь вчера вечером. Я только делала свою работу.

Я не завтракаю, просто наливаю себе щедрую чашку кофе. В любом случае я не голодна.

— Что мы сегодня будем делать? — спрашиваю я Бриа, которая пришла за мной на кухню.

— Можно мне пойти немного попрыгать по лужам? — спрашивает она, ее глаза полны

мольбы.

Я смотрю на Ника и замечаю легкую улыбку, появившуюся на его губах. Воспринимаю это

как одобрение.

— Конечно, — говорю я и смеюсь, поскольку Бри проносится к задней двери, и бросается на

улицу, оставляя ее открытой. — Подожди, куртка! — кричу я, переходя к вешалке, чтобы взять ее

ветровку. — Оставайся во дворе! И если станет холодно, зайди в дом!

Я потягиваю свой кофе, и, чтобы не оставаться наедине с Ником, решаю захватить полотенце

и сухую одежду для Бриа. Каждый раз, когда Элайджа и я играли в дождь, у мамы всегда были

наготове полотенца и сухая одежда, ждущая нас у задней двери. Я иду наверх в комнату Бриа, чтобы взять свитер, штаны и теплые махровые носки. На обратном пути беру свежее полотенце.

Пока я перерываю шкафы, чувствую на себе взгляд Ника. Я оборачиваюсь.

— У вас есть горячий шоколад? — спрашиваю я.

Его губы слегка изгибаются. Я думаю, что он собирается улыбнуться, но вместо этого он

хмурит брови.

— Да. Должен быть на верхней полке.

— Ах, попался, — говорю я, когда нахожу банку, спрятанную за попкорном.

— Что вы делаете? — спрашивает он, глядя снова на меня.

— Когда Бриа вернется, ее будет ждать горячий шоколад, — объясняю я. — Я также взяла ее

сухую одежду и полотенце. Моя мама всегда так делала для нас.

— Очень мило с вашей стороны, — говорит мягко Ник.

Я смотрю на него. Может он испытывает угрызения совести.

— Не хочу, чтобы она простудилась, — бормочу я, пожав плечами.

— Вы ей нравитесь, — говорит Ник, опуская свою газету. — Я рад этому. Знал, что так

будет.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Мне она тоже нравится.

Ее отец в этом не уверен.

Он спокойно сидит, уставившись на свои руки.

— Я сожалею, что накричал на вас ранее, — говорит он, смотря на меня. В его глазах

столько... печали. Как будто он сдерживает слезы в течение длительного времени, и боль

запечатлена на его лице навсегда. На самом деле, весь он выглядит удручающим, усталым и вообще

несчастным. Хочется поддаться искушению, подойти и обнять его. Вспоминаю книгу на его

тумбочке, и мое сердце сжимается.

— Все хорошо, — говорю я. — Я понимаю. И это больше не повторится.

Он кивает и потягивает свой кофе. Мне кажется, что вижу, как он одним взглядом окидывает

мое тело, но не уверена. Так или иначе, я краснею.

Допив кофе, я притворяюсь, что проверяю свой телефон. Ник сидит на прежнем месте и

выглядит так, как будто хочет что-то сказать. Я вижу, как руки жестикулируют, но ничего не

понимаю. Наконец, он спрашивает:

— Вы из Сиэтла?

— Да. Мои родители живут в районе Маунт-Бейкер, после окончания школы я поступила в

Вашингтонский университет. Раньше жила в городе, но с церемонии вручения дипломов вернулась

жить к родителям, — причину я не упоминаю.

— Ясно.

— А что насчет вас?

— Ну. Я родился и вырос в Сиэтле.

— О, круто. Ваши родители живут поблизости?

— Не-а. Несколько лет назад они переехали на Гавайи. Сказали, что от холода стареют, —

смеется он. Очевидно, что он их любит и скучает. — Вот поэтому мне нравится, что Сесилия

находится поблизости.

— Несомненно. Так вы доктор?

— Да. Хотя думаю о закрытии своей практики. Я хотел бы в ближайшие пару лет перейти в

больницу. Раз в неделю я прощупываю почву в Портленде. Сесилия вам говорила, не так ли?

— Да, то, что вы ночуете там один раз в неделю.

— Только до конца семестра, до декабря, — он смотрит на меня, и взгляд его непоколебим.

— Итак, специалист по английской литературе, — говорит он, обращаясь к моим вызывающим

смущение электронным письмам. На самом деле, почти каждое столкновение с Ником вызывало у

меня смущение, и я только сейчас это поняла. — Чем по жизни вы хотите заниматься?

Я изумленно смотрю на него. Это вопрос с подвохом?

— Хм, — отвечаю я, подбирая правильные слова.

Ник сидит и наблюдает за мной. Я чувствую себя неуютно. Это он проверяет меня?

— Я знаю, что быть няней для вас это не навсегда, — поясняет он, немного расслабляя свое

лицо. Ник перестал морщить лоб. Теперь он выглядит интересно.

— Ох. Я еще не думала об этом. Преподавание английского языка за границей звучит

классно. У меня была подруга, ну или экс - подруга, которая преподавала за границей в течение

года. Кажется, ей понравилось.

Стискиваю зубы. Я действительно не хочу говорить о ней.

— Да, — говорит он. — Вы были бы хороши в этом, — он усаживается таким образом, чтобы быть лицом ко мне. — Экс - подруга? Эта экс - подруга имеет какое-то отношение к вашему

бывшему парню?

Я замираю в нерешительности. Ник должно быть это замечает, потому что он откашливается

и поправляет себя:

— Вы не обязаны отвечать. Простите. Это было чрезвычайно любопытно.

Я пристально смотрю на свои ноги.

— Все в порядке. Просто воспоминания все еще свежи.

— Как давно это произошло? — спрашивает он.

Я действительно собираюсь устроить вечеринку жалости для себя с человеком, который

потерял жену и сына в автокатастрофе? Мое расставание было ничто по сравнению с его трагедией.

— Три месяца назад.

— Ой, — говорит он, морщась.

— Все нормально. Я в порядке. На самом деле, — объясняю я. — Все могло быть и хуже.

Он пожимает плечами.

— Я полагаю.

— Поверьте мне, это ничто по сравнению с… — затихаю я.

Его лицо фиксирует мои слова, и я вижу, как он кивает.

— Всем позволено горевать, Эвианна. Просто если у меня произошла трагедия хуже вашей, это не значит, что вы должны грустить меньше, чем я или кто-либо вокруг меня. Вы не можете

судить чужое горе, мы все скорбим, и каждый имеет право грустить и, черт возьми, о чем-то

печалиться. Когда я спросил о вашем недавнем расставании, я не чувствовал необходимости

преуменьшать его из-за Изабелл и Маттиаса.

— Ладно, — шепчу я.

Меня шатает от его слов. Что с этим парнем? В одну минуту он орет на меня за то, что я

спала в его постели, в другую — пытается заставить меня открыться ему и заверяет, что моя печаль

допустима, что крайне... мило с его стороны.

— Они заслуживают друг друга, — бормочет себе под нос Ник, и я смотрю на него.

Неужели он действительно только что это сказал?

— Кто?

— Вы знаете, кто, — говорит он, улыбаясь.

Мне ненавистно то, как мое сердце замирает от его улыбки. У него идеальные зубы, кроме

одного из резцов, который слегка перекрывает один из зубов. Я не могу не улыбнуться в ответ. Он

обладает заразительной улыбкой.

— Иногда я думаю, что они оба подхватили генитальные бородавки, и это заставляет меня

чувствовать себя немного лучше, — говорю я, прежде чем зажимаю рукой свой рот.

Ник взрывается от смеха, хлопая по своему колену.

— Классная шутка, — говорит он, улыбаясь.

— Боже, о чем я говорю, — бормочу я, но улыбаюсь.

— Могу я спросить, что произошло?

Я вздыхаю и смотрю вниз. Ну, была не была.

— Пока я занималась в библиотеке, мой бывший парень переспал с моей экс - подругой. Я

застала их. Мы с Дэном были вместе в течение семи лет.

Я жду его ответа. Когда я думала о том, как пройдет этот день, не представляла себе, что

поделюсь с Ником историей о Дэне и Миа. И еще более удивительно, я хотела рассказать ему все.

Как я застукала Дэна и Миа.

В нашей постели, в моей кровати.

Голыми.

Как они оба выглядели настолько виноватыми и все же настолько довольными друг другом.

Как они усадили меня и сказали, что они были влюблены друг в друга.

Как и каким образом Дэн порвал со мной, и я ушла через тридцать минут без своего

достоинства и без дома.

Как я появилась в доме родителей, похожая на полную развалину, и не выходила из своей

детской комнаты в течение недели.

Как Дэн упаковал все мои вещи, как будто я доставляла ему неудобство.

Как Дэн ни разу не позвонил.

Как Миа так и не извинилась.

Как они заставили меня чувствовать себя так, будто произошедшее — моя вина.

Я неловко пропускаю через пальцы свои волосы.

— Как я сказал в моем электронном письме, Дэн — глупец, — говорит Ник и встает. — И та, которая называла вас своей подругой, но была с вашим парнем, никогда не была вашей подругой.

Она не заслуживает вашей дружбы.

— Да, — говорю я, стараясь не смотреть, как Ник потягивается, поднимая руки над головой, и у него оголяется живот.

— Я собираюсь пойти душ, — говорит он небрежно. — Проконтролируйте, чтобы Бриа не

слишком долго гуляла, — говорит он, посмеиваясь.

— Вы не опоздаете на работу? — спрашиваю я.

Уже больше девяти. Ник выходит из-за барной стойки и ставит свою чашку в раковину. Я

стою, прислонившись к столешнице на расстоянии двух шагов, улавливая запах его пота и корицы.

Я стараюсь притвориться, что мне не нравится, но не могу. Мне это очень нравится. Слишком

сильно. Я осматриваю его баскетбольные шорты и футболку. Должно быть, он просто

тренировался.

— Взял отгул, мисс Хэйли, — говорит он, проходя мимо меня.

Я игнорирую дрожь, которая вызывает возбуждение, перемещающееся вниз по

позвоночнику, как воздух между нашими телами. Я смотрю на Ника, и в этот момент он

оглядывается. Его взгляд касается моих глаз, и я чувствую, как мое тело деревенеет.

— Мы с Бриа сегодня должны чем-нибудь заняться, — говорит он весело и просто уходит.

Почему? Почему Ник Уайлдер оказался настолько горячий? Как будто сама вселенная играет

со мной. Я быстро споласкиваю кофейные чашки и пытаюсь съесть банан, но у меня все еще нет

аппетита. Голова идет кругом от разговора, который только что произошел.

«Вы не можете судить чужое горе, мы все скорбим, и каждый имеет право грустить и, черт

возьми, о чем-то печалиться». Почему его слова так сильно влияют на меня? Может быть, потому

что он был единственным человеком, который действительно заставил меня чувствовать себя

хорошо после причиненной боли. Все остальные всегда насмехались и обвиняли Дена. У всех в

моей жизни было другое мнение. Родители назвали его изменщиком - мерзавцем. Я знала, они

пытались помочь, чтобы я почувствовала себя лучше, но их слова не заполнили пустоту, которую я

носила в сердце. Вайолет, благослови ее, в течение всей недели оставляла горящий бумажный пакет

с собачьим дерьмом на пороге его дома. Все говорили, что это он во всем виноват, и я должна

забыть его.

Для них было настолько легко говорить об этом. Вот только ни один из них не позволил мне

горевать, плакать и просто утонуть в собственной печали. После первоначального охаивания с

участием родителей все перестали говорить о Дэне. Я вполне уверена, они считают, что если

перестать говорить об этом, то я забуду все раньше. Но этого не произошло. Все стало только

громче в моей голове.

План действий Вайолет состоял в том, чтобы заменить Дэна, устроив мне свидание с одним

из коллег своего приятеля. Я не могла встречаться с кем-то другим, и была в шоке, что она думала, что буду готова так скоро.

Честно говоря, я просто хотела, чтобы кто-то сказал: «Эй, это нормально, что тебе грустно».

Я просто хотела, чтобы кто-то сказал: «Просто дай себе время для печали». Я просто хотела

услышать от них именно то, что Ник говорил мне пару минут назад. Я только что встретила парня, и мне уже кажется, что он понял меня лучше, чем мои друзья и семья.

Глава 9

Ник

Если бы я составил список¸ как представлял себе Эвианну, то «слабая» и «уязвимая» не

входили бы в этот список. И более того, я никогда бы не подумал, что она понравится мне как

человек. Но она мне нравится. Я наслаждался ее электронными письмами, но не ожидал, что мне

рядом с ней будет так комфортно.

Ее бывший — глупец. Я понял это после нашего с ней разговора, он поступил с ней ужасно.

В ту минуту, когда мы начали говорить об этом, ее большие глаза наполнились слезами и стали

безжизненными. Я хотел сменить тему, но не хотел, чтобы она думала, что мне все равно. Мне

больно видеть ее такой.

Еще я не ожидал, что Эвианна будет такой хорошенькой.

Проклятье. Я действительно так подумал?

Волна вины устремляется сквозь меня, и я ощущаю, как мое тело напрягается от

дискомфорта. Это нормально, если я думаю, что она хорошо выглядит. Это ничего не значит. Я, например, думаю, что Натали Портман хорошо выглядит.

Я чувствую вину из-за того, что был так рассержен на Эви этим утром, потому что теперь

знаю, насколько она уязвима. Она была готова расплакаться, когда мы говорили о ее бывшем, и, черт побери, мне это не нравилось, совсем не нравилось. И что самое безумное — я даже не думаю, что она понимает, насколько разбита и измучена.

Сажусь на край кровати и делаю несколько равномерных вдохов. Мой взгляд блуждает по

снимку, который стоит на прикроватной тумбе, на нем изображены Изабеллы, Маттиас, Бриа и я.

Этот снимок был сделан за пару месяцев до аварии. Мое сердце замирает.

Прошел год, но все как вчера.

Я до сих пор скучаю по ней. Изабелла. Я так давно не произносил ее имя вслух. Я произнес

ее имя перед Эви, в первый раз спустя... месяцы.

— Изабелла, — шепчу я себе. Я никогда не хочу забывать звук ее имени на губах.

Я до сих пор удивляюсь, как проживу этот день без нее.

Без ее улыбки.

Без ее смеха.

Боль действительно не ушла, и я не уверен, что это когда-нибудь произойдет.

Глава 10

Эвианна

« 911!

Ник Уайлдер горячий. Повторяю, мой работодатель горячий.

Пожалуйста, приезжай и спаси меня. Принеси бутылку, нет, две бутылки вина.

Эв. Целую».

Я откладываю телефон, как только Ник возвращается из душа на кухню. Нащупываю

кнопку, чтобы поставить его на беззвучный режим. Я знаю, что он не может видеть ответ Вайолет, но все же нервничаю, потому что обсуждаю его внешность через текстовое сообщение.

— Вы уже завтракали? — спрашивает Ник, проходя позади меня.

— Э-э, я съела банан... — отвечаю, указывая на корзину с фруктами. — На самом деле, я не

завтракаю.

Он смотрит на меня, прищурившись.

— Каждый человек должен завтракать. — Он вытаскивает коробку яиц. — Бриа еще