А потом появилась Ты

— Ник, — отвечаю я, улыбаясь, — у нас никогда не было нормально.

Ник улыбается и берёт мою руку. Придвигается ещё ближе, и я чувствую, как моё тело

реагирует на него. Как он это делает?

— Ты пойдешь со мной на свидание?

— Что? — шепчу я. Не уверена, правильно ли услышала его. Я имею в виду, я хочу, чтобы

услышала его правильно, но не знаю точно. На моём лице вспыхивает улыбка.

— Я хочу пригласить тебя на ужин.

Ничего себе.

— Конечно, я пойду на свидание с тобой, Ник.

— Хорошо, — говорит он, убирая свою руку. Ник сжимает кулак, и я понимаю, что он

нервничал. — Завтра. У меня есть друг, остановившийся на другом курорте. Она может присмотреть

за Бриа. Будь готова к шести.

— Я думала, что весь смысл моей поездки это присматривать за Бриа, — шучу я.

— Да, но, как оказалось ты мне нужна намного больше, чем я изначально планировал.

Прежде чем успеваю ответить, он встает и идёт к океану. Я делаю глубоких вдох, и мне

приходится сдерживать себя, чтобы не закричать от восторга.

Свидание! Ник Уайлдер пригласил меня на свидание!

Внезапно я начинаю нервничать. Это первый раз, когда мы будем вместе, несвязанные

работой, и Бриа не выступит буфером. Мне страшно подумать об этом, и не только от

испытываемого восторга, но и потому, что я нервничаю. Что это может значить?

Как это нарушит нашу договоренность? Ник не может встречаться с няней, поэтому я

предполагаю, что мне необходимо поменять место работы, но мне нужны деньги. И я не хочу, чтобы кто-нибудь другой присматривал за Бриа. Мне на самом деле нравится быть её няней. А что

если это перерастет во что-то серьезное? Готова ли я стать матерью для Бриа? А захотела бы этого

Бриа?

А что если это не сработает? Тогда я определенно больше не смогу работать няней.

Я сижу и смотрю, как Ник ныряет в океан. Лунный свет отражается от воды, и это так

красиво... я вижу, как он выбирается и идет к футболке, которую бросил на песок, перед своим

полуночным погружением.

О, мой… Ник без футболки это... ничего себе.

Как возможно, что такой мужчина как он, пригласил меня на свидание? Так или иначе, понимание этого делает его ещё сексуальнее для меня. Ведь Ник не просто какой-то очень горячий

парень на пляже в Мексике. Он ответственный доктор, прекрасный отец для Бриа. Ник разобрался в

своей жизни. И он хочет меня.

— Давай, — кричит он, указывая на воду.

О, чёрт, нет.

— Нет, — кричу я, смеясь. — Холодно!

Неожиданно он бежит ко мне. Я дико смеюсь и пытаюсь встать.

Я не достаточно быстра.

Прежде чем понимаю, что происходит, Ник хватает меня руками вокруг талии, и

перекидывает через своё плечо. Я верещу от восторга, и бью кулаками по его спине.

— Николас Уайлдер! Опусти меня сейчас же! Я не пойду туда! Нет! — Но, похоже, у меня

нет выбора, потому как происходит следующее: я оказываюсь в солёной тёплой воде. Окунаюсь с

головой и визжу, когда всплываю.

— Пошёл ты, Ник, — говорю я, смеясь и хрипя.

Он улыбается и смотрит на меня. Я стою по пояс в воде, и вижу что Ник медленно

пробирается ко мне.

— Ник? — внезапно застеснявшись, спрашиваю я. — Ты уверен, что пойти на свидание —

это хорошая идея? — говорю тихо. Чего я не могу сказать, так это то, что я не уверена в своей

готовности соревноваться с кем-то, кто мертв. С кем-то, кто занимает первое место в его

сердце и будет там всегда.

Я наблюдаю за ним, поскольку он начинает говорить, а потом останавливается. Запутанный

и противоречивый взгляд вернулся, и сейчас я понимаю, Ник опять ведёт внутреннюю борьбу —

Изабелла или Эвианна — бой, который мне никогда не выиграть. Я не совсем готова быть

отвергнутой. И не совсем готова к словам Ника, о том, что в меня он влюбиться не может. Есть

много причин, почему Ник не может влюбиться в меня. Мне не нужно слышать ответ. Я уже знаю.

Ник лишь смотрит на меня. Его лицо хмурится, и я могу сказать, что он ранен. Я продолжаю:

— Я просто... я не уверена, что готова начать отношения с кем-то, кто по-прежнему скорбит, понимаешь?

Ник подходит ко мне и притягивает к себе. Я должна признаться, что, несмотря на

серьёзность разговора, мне нравится близость.

— Эви, я всегда буду горевать. Я всегда буду любить Изабеллу, — говорит он тихо.

— Я знаю это. И не жду, что ты когда-нибудь её разлюбишь. Надеюсь, ты никогда не

перестанешь любить её. Она для тебя была особенной. Просто не уверена, готова ли я быть чьим-то

вторым номером. Я была второй для Дэна. Хочу быть чьим-то номером один.

— Эвианна, пожалуйста, пойдем со мной на свидание, — просит Ник. Он протягивает руку и

притягивает моё лицо к своему. — Да, Изабелла была номер один в моём сердце. Когда мы с тобой

познакомились, я не хотел ни с кем встречаться. Не думал, что когда-нибудь почувствую то, что я

чувствовал с Изабелл с кем-то другим. Я не был готов. Но ты относилась ко мне с такой добротой, и

я увлекся тобой. Постепенно я понял, что влюбляюсь.

Он не целует меня. Я знаю, Ник не поцелует меня здесь, он джентльмен. Но он продолжает

смотреть на меня, его лицо в сантиметре от моего. Это в некотором роде почти лучше, чем поцелуй.

Его медово-карие глаза смотрят на меня, и его слова проигрываются в моей голове снова и снова.

Ник влюбляется в меня.

Он снова начал говорить.

— Поэтому я прошу тебя дать мне шанс. Когда мы впервые встретились, я не думал, что ты

станешь важна для меня. Я понятия не имел, что буду лежать с открытыми глазами и думать о тебе.

Я понятия не имел, что начну визуализировать свою жизнь с тобой. Я просто прошу один вечер.

Все что я прошу, это немного веры.

— Веры во что?

— Веры в то, что ты и я можем быть вместе, Эви. Веры в нас. Я любил раньше, как и ты. Эта

любовь оставила вечный шрам, шрам, который не исчезнет, но это не значит, что у меня не может

быть двух человек под номером один. Я думаю одна из причин того что я так крепко держался за

Изабелл, была в том, что такая любовь не повторится. Но я был неправ. Это может произойти… уже

произошло.

Я наблюдаю, как его глаза изучают мое лицо, и чувствую скользящие по щеке слёзы.

— Николас Уайлдер... ты точно знаешь, как включить очарование.

Ник улыбается, и я с уверенностью могу сказать, он очень сильно хочет меня поцеловать. Я

хочу, чтобы он это сделал. Но отстраняюсь. Я ещё не готова, поцелуй на маскараде был другим. Он

был анонимным. Я не уверена, что готова признать реальность происходящего.

— Так... мы идём на свидание? — спрашивает он тихо.

— Ты привёл очень убедительные доводы, Ник. Забери меня завтра в шесть, — говорю я, как

будто мы не увидимся раньше, хотя мы проведём весь день вместе. Но это мило... отделение работы

и личной жизни. Чтобы было интереснее.

Не оглядываясь назад, я иду в свою комнату, полностью промокшая.

Но я знаю, что Ник счастлив.

И это делает счастливой меня.

Глава 36

Эвианна

Весь следующий день мы остаемся на пляже, и я не могу отрицать электричество в воздухе

между Ником и мной. Мне так хорошо, настолько хорошо, что не могу удержаться от улыбки от

перспективы того, что увижу Ника в режиме «свидания». Единственным кем он был для меня это

«босс», хотя, если поразмыслить, это не совсем верно. Когда я останавливаюсь и действительно

думаю об этом, чувства Ника ко мне были довольно ясны с первого дня, но не думаю, что кто-либо

из нас был готов это признать.

Около четырех, когда я становлюсь красивой и загорелой, направляюсь в номер и собираюсь.

Я немного в панике, потому что ресторан отеля хороший, а я взяла в поездку только шорты и

майки. К счастью, не забыла упаковать одну длинную юбку, которая может можно превратить в

красивый наряд. Не спеша принимаю душ и пою вместе с iPod, размещенным в моей комнате, и

сушу волосы. Оставляю их распущенными, но убираю за ухо несколько прядей и закрепляю их.

Мои щеки покраснели от солнца, и я считаю, что на самом деле мне не нужен макияж, поэтому просто наношу немного увлажняющего крема, слегка подкрашиваю губы помадой и делаю

пару взмахов туши. На фоне загорелой кожи глаза выглядят намного ярче, и веснушки на моем носу

гораздо более заметны. Я могу привыкнуть к этому.

Я останавливаюсь на черном топе с тонкими бретельками и оливково-зеленой юбке до колен.

Заканчиваю образ парой кожаных сандалий. Для свитера сильно жарко. Солнце начинает садиться, и я сижу на краю кровати, ожидая Ника. Примерно в пять сорок пять, слышу через стены стук в его

дверь и отголоски женского голоса. Это должно быть его друг доктор.

Интересно, симпатичная ли она. Интересно, знала ли она Изабеллу.

Интересно, знает ли она, что Ник пригласил няню на свидание.

Ровно в шесть раздается стук в дверь, отделяющую мою комнату от номера Ника и Бриа.

Встаю и открываю ее.

Ник в шортах цвета хаки, в белой рубашке с коротким рукавом и коричневых мокасинах. В

руках держит один большой розовый георгин. Он выглядит так хорошо. Загорелый, подтянутый, чисто выбритый, и даже волосы немного уложены, вместо обычной взлохмаченной прически.

— Папа, почему я не могу пойти? — Бриа жалуется позади него.

Ник тут же поворачивается и медленно приседает вниз.

— Потому что, милая. Сегодня вечером взрослый ужин. Прости, принцесса. Я обещаю, когда

мы вернемся в Сиэтл, я отведу тебя на ужин. Ладно?

Я слышу, как малышка тихо соглашается, а потом высовывает голову из-за ног Ника.

— Эви, ты такая класивая, — говорит она и подходит, чтобы обнять меня.

Я наклоняюсь.

— Ты чудесно проведешь время с твоим особенным другом, Бриа.

Она еще крепче меня обнимает. Позади Ника появляется женщина.

— Я Флавия, — говорит она, и да, она выглядит сногсшибательно: темные волосы, темные

глаза, загар...

— Привет, приятно познакомиться, — говорю я, и Ник встает и выпрямляется.

— Флавия и я учились вместе с Изабелл в медицинском колледже.

— Изабелл тоже была доктором? — спрашиваю я, и они оба смеются. Я не знаю, что тут

смешного, и теперь чувствую себя в десять раз хуже.

Конечно, Изабелла была доктором!

Как будто мне нужна еще одна причина, чтобы не сравнивать ее совсем.

— Очень хорошим доктором, — добавляет Флавия, ее голос окрашен печалью. — Ну, ладно, я

позабочусь о маленькой Бриа. Ник, просто позвони в номер, если тебе что-нибудь понадобится.

— Спасибо. Мы будем в ресторане дальше по дороге. — Он возвращается в комнату и достает

лист бумаги и записывает телефон. — Вот это добавочный номер. Звони если что случится. —

Затем он целует Флавию в щеку и берет меня за руку. — Готова? — Его глаза сияют от счастья.

— Да, — вздыхаю я, и Флавия уводит Бриа обратно в номер. — С Бриа все будет хорошо?

— О, да. Флавия — старый друг семьи. Бриа знает и любит ее. Они собираются посмотреть

фильм перед сном.

— Ладно, — говорю я неуверенно. Ник ведет нас к гольф-кару. — Спасибо за цветок, —

говорю я, указывая на георгин.

— Всегда, пожалуйста, Эвианна, — говорит Ник правильно, и я мне приходится удержать

себя от смеха. Он действительно находится в режиме вечернего свидания. — После тебя, —

говорит он, указывая на гольф-кар.

Поддерживает меня за руку и помогает сесть. Когда я сажусь, Ник садится на место водителя

и заводит двигатель. Я держу георгин в руке и улыбаюсь. Мне уже нравится «свидание с Ником».

Он обнимает меня за плечо и выезжает на главную дорогу. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на

него, и он улыбается мне.

— Что? — спрашиваю я, внезапно, смутившись.

— Ты очень красивая. Не могу перестать смотреть.

— Спасибо, — говорю я тихо. — Ты тоже выглядишь неплохо.

Я передумала.

Теперь не уверена, что справлюсь со «свиданием с Ником».

Он не спеша везет нас по тропинке через джунгли, как только мы оказываемся у лобби, Ник

останавливает гольф-кар и выпрыгивает, протянув ко мне руку. Я подаю ему руку, и оставляю

георгин на сиденье гольф-кара так, чтобы он не сломался. Ник тянет меня вперед в лобби.

— Добро пожаловать, мистер и миссис Уайлдер, — говорит консьерж отеля.

Я вся напрягаюсь.

Ой, черт возьми, это может вывести его из себя.

Но Ник просто кивает и продолжает идти. Я дергаю его за руку, и он смотрит на меня.

— Ты не думаешь, что мы должны исправить его? — шепчу я. Я в ужасе.

— Не-е-е. Это было просто досадной ошибкой, — говорит он, быстрее идя в глубину

территории отеля, где я предполагаю, находится ресторан.

— Но…

Ник поворачивается, и прерывает меня.

— Эвианна, было время, когда кто-то кто называл тебя миссис Уайлдер, раздражало меня.

Сейчас не те времена. Если только я мог бы быть настолько удачным...

Он снова поворачивается и берет мою руку, тянет меня в ресторан.

Ну, Ник, определенно оправился от инцидента, который произошел на Большом колесе.

Когда мы подходим, у меня перехватывает дыхание, когда вижу стол, который видимо наш.

Это своего рода отдельная комната я не заметила ее, когда мы приходили сюда в прошлый раз.

— Ник, — говорю я хрипло, — это великолепно.

У нас свой собственный столик на террасе с видом на океан, свечи украшают дорожки и

освещают стол. Яркие местные цветы в низкой белой вазе, украшают центральную часть стола, как

и белые тарелки с позолоченным столовым серебром. Наш стол единственный, и я замечаю, что

терраса занавешена, хотя это не отнимает все красоты.

— Москиты, — шепчет Ник, показывая на навесы. — Они здесь живучие, я попросил, чтобы

здесь был навес, так что тебя не покусают.

Так или иначе, это самое странное, но и самое приятное, что кто-либо делал для меня.

Ник выдвигает мой стул, а официант в это время наливает нам белое вино. Я поднимаю брови.

— Николас Уайлдер, я впечатлена.

— О, я могу быть очень романтичным, когда этого хочу, — говорит он твердо, и по какой-то

причине от его слов по моему телу проходит озноб. Официант уходит. — Чин-чин, — говорит Ник, поднимая свой бокал.

— За что мы пьем?

Ник наклоняется вперед и смотрит на меня, и я внезапно чувствую себя голой и уязвимой. Он

смотрит в мои глаза, и я хочу отвернуться, потому что все мое тело охватывает жаром. Но

одновременно не хочу отводить взгляд, потому что мне нравится, как он сейчас смотрит на меня

прямо. Он смотрит на меня с обожанием, сострадание, добротой... любовью. Хотя я хочу гораздо

больше, физически, с Ником, сейчас он дает мне свое сердце, и любить кого-то сердцем намного

лучше, чем любить кого-то глазами.

— Пьем за твой совет.

— Какой совет? — спрашиваю я скептически.

— Чтобы сохранить немного места в моем сердце для невообразимого.

— Ох, — говорю я дрожащим голосом, — мне кажется, что я даю очень хорошие советы.

— Да это так.

— Как это случилось? — улыбаюсь я.

— Медленно, — говорит он тихо. — Сначала, ты была няней для Бриа. Странная женщина, спящая в моей кровати. — Я смеюсь. — И вот однажды... ты стала больше чем просто няня. Я даже

не знаю, когда это случилось.

— Я думаю, что влюбилась в тебя той ночью, когда ты ударил Дэна.

Теперь смеется он.

Взгляд Ника становится серьезным, и в уголках глаз появляются морщины.

— Я до сих пор не знаю, готов ли я полностью, Эви. Я просто выпускаю это из себя. Для меня

это страшно. Это пугает меня. Но иногда хорошо бояться, — шепчет он, и смотрит на мои губы.

О боже, он собирается поцеловать меня.

Но Ник это не делает. Он отстраняется и снова берет свой бокал. Мы чокаемся, и я делаю

большой глоток, пытаясь отвлечься. Его «почти поцелуи» так же сильны, как и настоящие поцелуи.

Официант приносит наше первое блюдо, но я не помню, чтобы что-то заказывала.

— Я заказал для тебя, — говорит Ник, читая мои мысли.

— Спасибо. — Я не знаю, оскорблена или польщена, что он так хорошо меня знает. Когда я

пробую сырой тартар, понимаю, что это. — О, мой бог. — Я издаю стон. — Это так вкусно.

Ник улыбается и кивает.

— Лучшая еда, — говорит Ник между укусами. — Только лучшее для тебя.

Еда продолжает прибывать: свежая рыба, красочные салаты, жаренные креветки, фрукты и

десерт, который состоит из клубники в шоколаде. Я закатываю глаза.

— Ник, — шучу я между поеданием шоколадной сладости, — тебе не нужно производить на

меня впечатление. У тебя уже есть я.

Он просто качает головой и смеется, и я понимаю, что так это и есть.

Взгляд. Тот же вид счастливой удовлетворенности, что на фотографии, на его тумбочке с

Изабелл.

И именно из-за того, что я сказала.

После того, как Ник платит, мы возвращаемся к гольф-кару. Я уже собираюсь садиться, как

вдруг один из работников садится на сиденье водителя. Ник вручает ему немного денег, берет мою

руку и ведет меня к пляжу.

— Подумал, что мы могли бы прогуляться, — говорит он. — Я не готов закончить

сегодняшний вечер.

— Звучит неплохо, — говорю я мягко. Я тоже не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.

Луна ярко светит, освещая белый песок. Я чувствую, что мы в какой-то сказке, потому что

звезды так ярко светят, и я вижу Млечный путь. Это — первый раз, когда я когда-либо видела такое

ночное небо. Это первый раз, когда я когда-либо так полюбила парня. Это лучшая ночь в моей

жизни. Мы ничего не говорим, пока не проходим почти с километр и идем в наш номер.

— Я думаю, что с уверенностью могу сказать, что твоя работа со мной считается

расторгнутой, — говорит Ник небрежно, и я останавливаюсь.

— Ты меня увольняешь? — уклоняюсь я, положив руки на бедра.

— Да, — шепчет он. — Потому что я не хочу, тебя на время. Я хочу, тебя навсегда.

Прежде чем я соображаю что сказать, Ник притягивает меня ближе к себе так, что наши лица

находятся всего в паре сантиметров друг от друга. Я прекращаю дышать, и мое сердце

неоднократно стучит в груди.

— А как насчет Бриа? — шепчу я.

Ник отступает, расстроенный, и я понимаю, что он на самом деле и не думал об этом.

— Я не знаю. Она любит тебя.

— Я имею в виду... ты думаешь... — я жестикулирую. — Ты думаешь, что ей будет хорошо с

нами?.. — Я опускаю руки.

— Честно говоря, я не знаю.

— Мы должны сказать ей.

— Да. — Он делает еще один шаг назад и смотрит вниз на ноги. — Я должен поговорить с

ней.

— Мы должны поговорить с ней, — предлагаю я, и он кивает. — И если ей не понравится...

Я затихаю, потому что не хочу думать об этом. Он снова кивает, и я знаю, что он понимает.

— Давай поговорим с ней, когда вернемся в Сиэтл завтра.

— Ладно, — говорю я, печально, что момент фактически разрушен.

Но мы должны прежде узнать, что Бриа не будет против новой няни, так как я буду в большей

части ее жизни и Ника. Мы вместе…

И если она не согласится, мы должны быть готовы расстаться.

Глава 37

Эвианна

Ник провожает меня в мою комнату и целомудренно целует в щеку. Вероятно, Ник не будет

предпринимать никаких шагов, пока мы не узнаем мнение Бриа обо всём этом. Но тайно надеюсь —

он поцелует меня в губы.

Я стою, опустив взгляд, и могу сказать, Ник думает то же самое.

Но он засовывает руки в карманы и направляется к своей двери, медленно открывает.

— Спокойной ночи, Эвианна.

— Спокойной ночи, Ник, — отвечаю я, пытаясь не казаться слишком разочарованной.

Он закрывает за собой дверь, и я падаю на кровать. Я слышала, как он сказал пару слов

Флавии, а затем его дверь закрывается.

Интересно, что он сейчас делает.

Подхожу к сумке для ноутбука. Я слишком взволнована, чтобы уснуть, сегодняшний вечер

был настолько прекрасным, и я понимаю, что не смогу заснуть в течение нескольких часов. Когда

подключаюсь к отельному Wi-Fi, я замечаю записку, подсунутую под дверь.

Моё сердце замирает.

Я ставлю ноутбук вниз и тихо подхожу, чтобы поднять послание.

Ты не спишь?

Я улыбаюсь, подхожу к столу за ручкой и отвечаю.

Нет.

Подсовываю записку под дверь и одновременно чувствую, как быстро бьется в груди сердце.

Я чувствую, что могу взорваться, или разрушиться, или сойти с ума. Не знаю, как так получается, но Ник и я говорим обо всем, и мыслим мы одинаково. Чего я жду?

И тогда я понимаю, что хочу Ника, всего его, прямо сейчас.

Я женщина с потребностями.

И он так близко ко мне и я едва могу это вынести.

Записка проскальзывает под мою дверь.

Ты в порядке?

Это был странный вопрос. Но я честно отвечаю.

Психически и эмоционально, да.

Физически... нет.

Я рассуждаю в течение минуты, о том должна ли говорить Нику об этом. Это может запутать

его, нас, ещё больше. Можно подумать всё, в чём я нуждаюсь — только физическое, но между нами

присутствует какая-то напряженность, она должна исчезнуть. Я просовываю записку под дверь и

задерживаю дыхание.

Он не сразу отвечает. Я шагаю туда-сюда в течение нескольких минут, интересно, может я

поступила не правильно. И решаю оставить ещё одну записку. Я чувствую себя неловко. Не нужно

было писать ту записку.

Крайне неуместно, Эвианна Мари Хэйли.

Я подхожу к столу и небрежно пишу другую записку.

Прости. С моей стороны было неправильно такое написать.

Забудь. Я в порядке.

Быстро подсовываю бумагу под дверь, и вижу, как Ник немедленно её хватает. Должно быть, он сидит по другую сторону двери, и анализирует моё предыдущее послание...

Другая записка проскальзывает под дверью.

Не извиняйся. Я понимаю.

И если бы не Бриа...

Я занимался бы с тобой любовью всю ночь напролёт.

Я задыхаюсь, когда читаю его слова.

О, мой Бог.

Я пишу ещё одну записку и быстро подсовываю обратно.

Ты ТАК не помогаешь.

Я хочу получить от Ник а ответ, что он и делает в течение нескольких секунд.

Извини :)

Используя свои навыки критического мышления, я делаю вывод, что это, наверное, хорошо для меня, чтобы по-настоящему поцеловать тебя на ночь, потому что мы уже

целовались. Это непохоже, на то, что мы пересекаем черту, потому что мы уже её пересекли.

Ты согласна?

Читая записку, я улыбаюсь.

Да.

Да, это было бы более чем хорошо.

Я бы согласилась.

Я жду его следующий шаг. Затем слышу шорох в его комнате, и решаю, что мне срочно

нужно использовать немного жидкости для полоскания рта. Лечу в ванную и ополаскиваю рот, и

слышу, как Ник осторожно стучится в мою дверь. Направляюсь к двери и, открывая ее, чувствую, как моё сердце бьётся быстрее. Ник с диким блеском в глазах тяжело дышит, словно только что

пробежал марафон. Он всё ещё одет в то в чём был на ужине, хотя рубашка на нём чуть

расстегнута, показывая немного волосков на груди. Он пробегает рукой по своим волосам и

смотрит на меня, и я чувствую, как пылает всё моё тело.

Ник проходит в мою комнату и закрывает за собой дверь.

— Николас Уайлдер... я думала, у тебя есть правило о парнях в моей комнате, — дразню я, пытаясь разрядить напряжение.

— Любовь никогда не следует правилам, — говорит он хрипло, и бросается вперёд. Он

обнимает меня и прижимает к себе, а его губы мгновенно соединяются с моими. Я сразу начинаю

плыть.

Поцелуй Ника похож на всё сказанное о поцелуе, всё сразу в одном единственном. В нём

фейерверки, кружение головы, бабочки, языки, губы, и полет рук. Ник одной рукой прикасается к

моему лицу, а другой притягивает ближе за талию. Потом опускает руку ниже и поднимает меня, подхватив под попку. Углубляет поцелуй, и его язык заставляет меня чувствовать, словно я таю в

его руках — пробующих, изучающих. Прямо сейчас он может сделать со мной всё, что хочет. Я

готова сдаться. Исследующая моё лицо его рука продвигается выше на затылок, а я притягиваю

мужчину ещё ближе. Я крепко цепляюсь за его рубашку, в ответ Ник покусывает мои губы. Я издаю

стон.

Как в мире это может быть просто поцелуй?

Я знаю, это к лучшему, что мы только целуемся. Уверена в этом. Но прямо сейчас, когда

наши тела двигаются в унисон, и мои руки исследуют каждый сантиметр его подтянутого тела, я

хочу большего. Моё тело жаждет большего. Он задевает языком мою нижнюю губу, и я снова

стону.

Я больше этого не вынесу.

— Если ты продолжишь стонать, я возьму тебя прямо здесь, и сейчас, — резко говорит Ник, и всё моё тело трепещет.

Я смотрю в его глаза, и они... пылают. Ник в замешательстве и обеспокоен, но также живой и

страстный. Как будто он не знает, что может испытывать ко мне чувства. Ник снова накрывает мой

рот своим, и его сладкое дыхание посылает электрический ток через всё моё тело.

Я перебираю пальцами его спутанные волосы, и моё сердцебиение, кажется, мешает мне

дышать. Я могу сказать, что Ник хочет большего... я хочу большего... и тогда начинаю медленно

идти назад к кровати. Я чувствую, что Ник сопротивлялся, но меня это не волнует. Я чувствую, что

взорвусь.

— Эви... — говорит он отрывисто, отставляя легкий поцелуй на моих губах. — Я хочу

заняться с тобою любовью как положено. Не здесь, — говорит он, и в его словах чувствуется

разочарование. Меня не заботит это, или, по крайней мере, мое тело не волнует, потому что я сама

начинаю расстегивать его рубашку.

Я. Не могу. Помогать. Себе. Больше.

— Ник... — шепчу я, запустив руки под его рубашку.

Дверь скрипит, и неожиданно в дверном проеме появляется Бриа, одетая в пижаму. Девочка

смотрит на нас в замешательстве.

— Папа? — говорит она, глядя на Ника, а потом меня.

Мы немедленно отстраняемся друг от друга, и Ник откашливается.

— Эй, дорогая, — говорит он, подходя к ней. Я от испуга не могу даже пошевелиться. —

Почему ты не спишь? Уже довольно поздно, — добавляет он, и я понимаю, что Ник пытается

скрыть то, что сейчас происходило. Он берёт всю вину на себя. Изображая невиновность.

Не знаю: поняла ли Бриа, что мы делали.

— Почему ты целовал Эви?

Ой, чёрт.

— Бриа, милая... — хрипло говорит Ник.

Бриа вырывается от Ника и уходит назад в их комнату. Я прикрываю лицо руками. Чувствую

себя такой виноватой. Словно мы были пойманы, делая что-то совершенно неправильное. Что, в

некотором смысле, мы вроде бы и делали.

— Бриа! — кричит Ник, и я поднимаю глаза.

Бриа распахивает балконную дверь в их комнате и бежит на пляж.

— Позволь мне, — прошу я, протискиваюсь мимо Ника и бегу за Бриа. Слышу, как Ник

следует за мной.

— Бриа! — кричу я, бегу за ней по песку, и догоняю через шесть метров. Я падаю на песок

рядом с малышкой и притягивая ее в объятия. — Я сожалею, — шепчу я ей прямо в ухо. Ник стоит

на расстоянии полтора метра.

— Почему ты целовала моего папу? Ты не моя мама.

— Бриа, это трудно объяснить.

— Скажи мне, — говорит она, всхлипывая.

— Ладно... — я смотрю на Ника, но он просто нервно расхаживает. — Твой папа и я... — Я

даже не знаю, что сказать. И это самое ужасное. Как сказать ребёнку, которому едва исполнилось

пять лет, что ты собираешься начать встречаться с её отцом? Особенно, когда ты появилась в роли

её няни? — Твой папа и я встречаемся, Бриа. Ты помнишь, когда Белль и Чудовище делали много

приятных вещей вместе?

Она кивает, и я вижу, как по её лицу начинают течь слёзы.

— Но... как же мама? — вопит она, и моё сердце разрывается.

Поворачиваюсь в сторону Ника, но он просто стоит в ужасе. Уверена, он понятия не имеет, что сказать в такой ситуации. Мы оба погрязли в этом по уши, и как рассказать ей об этом. Она

пятится от меня. — Ты всё лавно будешь моей няней? — плачет она, и я положительно киваю

головой.

— Но по-другому. Я собираюсь быть... меньше няней, и больше частью вашей семьи. Ты не

против?

— Ты собираешься заменить маму?

Я наклоняюсь вперёд и смотрю ей в глаза.

— Нет. Никогда. Никто никогда не сможет заменить твою маму.

— Хорошо. Я не хочу, чтобы ты это делала, — говорит Бриа и бежит к Нику. — Я не хочу, чтобы Эви заменила маму, — кричит она, и Ник берёт дочь на руки.

Я вытираю сбежавшие слёзы и прижимаю ладонь к сердцу.

Как больно.

— Пойдем внутрь, — говорит Ник, успокаивая Бриа, пока она плачет, уткнувшись в его

рубашку. Он награждает меня одним последним взглядом, и кратко качает головой.

Нет.

Именно это говорит его жест.

Больше такое не повторится.

Я следую за ними, чувствуя себя, как самая большая в мире дура, хотя знаю, — никто в этом

не виноват. Я захожу в свою комнату и запираю дверь.

Бриа не хочет, чтобы Ник со мной встречался, и мы оба будем уважать её мнение, даже если

это означает держаться друг от друга подальше.

Я падаю в кровать и плачу в подушку, пока не засыпаю.

Глава 38

Ник

Мексика делает меня глупым.

Это то, что я говорю себе, пока мы садимся на самолет обратно в Сиэтл. Не поймите меня

неправильно. Я определенно не жалею о том, что делал с Эви. Если уж на то пошло, вчерашний

вечер укрепил мои чувства к ней, да так, что я понял несколько вещей.

Эви не может больше быть няней Бриа, и я понимаю, — это разобьет сердце Бриа.

И Эви не может стать моей девушкой. Бриа ещё нужно время, чтобы привыкнуть к этой идее.

Мы оказались в весьма затруднительном положении. Мои чувства к Эвианне затмили

здравый смысл, нам нужно было просто пожелать друг другу спокойной ночи. Мы могли бы

подводить Бриа к этой идее медленно, в течение нескольких недель. Вот что мы должны были

сделать. Вместо этого у меня остается дочь, которая постоянно задает вопросы обо мне и Эви, и, насколько я могу судить, дочь не хочет, чтобы Эви перестала быть её няней.

Очевидно, есть простое решение, но просить Эви стать мачехой выходит за рамки. Мы

только сходили на одно свидание и у нас будут месяцы... годы... в будущем. Я много думал об этом, ведь она ещё так молода. В мире столько всего, что ей нужно увидеть. Познакомившись со мной, Эвианна, по сути, унаследовала ребенка, а это тяжело для двадцатипятилетней девушки.

Независимо от того, насколько значима для меня прошлая ночь (это было чертовски

здорово), у меня есть дочь, и видимо, ей не нравится, как развиваются события.

Дети, которые теряют родителей, имеют обострённое чувство покинутости, и если бы я

встретил Эви в нормальной ситуации, думаю, Бриа была бы менее восприимчива к нам. Бриа

чувствует, что если мы начнем встречаться, она потеряет Эви. На самом деле это не имеет никакого

отношения ко мне.

Думаю, мы должны подождать и остаться друзьями на время. Бриа — мой приоритет, она

всё, что у меня осталось.

Это ненадолго. Бриа смирится. Я в этом уверен.

Я смотрю на Эви, она подтянула колени к груди, закрываясь от меня. Её глаза красные, и

мысль о том, что я причинил ей боль, разбивает моё сердце.

Она такая хорошая, такая счастливая. И я сломал её. Все что мне нужно было, это

подождать, но я этого не сделал, не смог, и мы всё испортили.

— Ты в порядке? — шепчу я, пока Бриа дремлет на моем плече.

Эви кивает, но не смотрит на меня. Понимаю, она не в порядке.

Я знаю, она не уверена в наших отношениях. Она упоминала Изабелл несколько раз на

нашем свидании, и я думаю, она чувствует, что ей приходится соревноваться.

Но вот в чём дело. Здесь нет конкуренции. Я люблю Эвианну.

Я люблю её.

Это первый раз, когда я признаюсь в этом себе.

Хочу, чтобы все сработало. Я действительно этого хочу.

Я просто надеюсь, что не сломаю её. Я знаю, что она хрупкая.

— Я пойду в туалет, — говорю через несколько минут, когда сигнал «пристегните ремни»

исчезает.

— Ладно, — бормочет она, не глядя на меня.

— Эвианна... — шепчу я. — Я пойду в туалет, — говорю я, кивая головой в сторону задней

части самолета.

Я встаю и иду назад, надеясь, что она поняла намек.

Глава 39

Эвианна

Я смотрю на спину Ника, удаляющуюся по направлению к туалету.

Неужели он так запросто попросил меня встретиться с ним в туалете самолета?

Я подталкиваю Бриа и шепчу ей на ухо:

— Мне нужно в туалет, Бриа, — говорю я, но она крепко спит.

Слышу, как она ворчит что-то непонятное, и когда встаю, девочка сползает и опускает

голову на место рядом. Мне не по себе оставлять её одну, поэтому прошу стюардессу присмотреть

за ней, и направляюсь в заднюю часть самолета.

Иду, и размышляю о том, что собираюсь сказать Нику. Я так боялась конкурировать с

Изабеллой, и никогда не переставала думать, что в жизни Ника может быть лишь одна женщина: Бриа. Он должен сосредоточиться на ней. Он должен поставить на первое место дочь; я

определенно не виню его, ведь он неизбежно это сделает. Она пережила достаточно, потеряв маму и

братика. Хотя мне и больно признать, но прошлой ночью Бриа сказала именно то, что мне нужно

было услышать.

Никто никогда не сможет заменить её маму.

Я была наивна думая, что всё получится так легко. Ничего не было легко. Ничего хорошего

легко не происходит. Верно?

Стучусь в единственный туалет в задней части самолета, и оглядываюсь. Никто не смотрит.

Я надеюсь. Ник открывает дверь, а затем тянет меня в туалет.

Не будь я так смущена, это было бы весьма сексуально.

— Николас Уайлдер, — говорю медленно, пока он запирает за мной дверь. Я прижата к

нему. — Знаешь ли, я не какая-нибудь дешевая шлюха, которая трахается в туалете самолета, —

говорю, пока он пристально смотрит на меня. Во рту становится сухо и тело ослабевает. Находиться

в такой непосредственной близости к нему сильно сбивает с толку.

— Эвианна Хэйли... у тебя грязные мысли, — говорит он, улыбаясь. — Но не волнуйся, я

вытащил тебя сюда только чтобы поговорить. Даже я выше вступления в клуб «высокой мили».

Я скрещиваю руки на груди и смотрю на него.

— Продолжай, — говорю я, изображая раздражение.

На самом деле, сердце у меня колотится, а в голове пробегают грязные мысли и стоять

прижимаясь к нему не помогает успокоиться.

— Я думаю, мы должны взять пару дней, чтобы всё обдумать, — говорит Ник, и смотрит

вниз. — Сейчас будет лучше, если мы останемся друзьями: работодатель и работник и тому

подобное. Пусть всё уляжется, а дальше разберемся в каком направлении нам двигаться.

— Ладно, — говорю я просто. Он смотрит на меня, в замешательстве.

— И всё?

— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Ник? Конечно, я согласна. Я понимаю. Я действительно

понимаю. Нужно поставить на первое место Бриа, и я абсолютно согласна. Я возьму несколько дней

и подумаю обо всем.

Он смотрит на меня скептически.

— Прости. Это должно происходить легко. Мы должны ходить на свидания, целоваться, и

трахаться в туалете самолета, и мы не должны бояться влюбиться. Но у меня есть дочь, дочь, которая по-прежнему очень страдает и уязвима после смерти матери. Я пришёл с багажом, его хоть

отбавляй. Я надеюсь... я надеюсь, что ты не против.

Смотрю на него, и когда Ник поднимает голову, вижу печаль у него в глазах. Хотя он прав.

Багажа у него действительно много. Пока я не влюбилась в Ника это было как развлечение и игра.

Теперь мы должны стать ответственными взрослыми ради Бриа. Мы не можем просто встречаться, как обычные люди. На карту поставлено гораздо больше. Все намного тяжелее, чем обычные

отношения. Готова ли я к этому? Готова ли я, возможно, стать мачехой? Честно говоря, не знаю. Я

не думала, что прошлое первое свидание, первый поцелуй, первый — все... отношения это тяжелая

работа, и, к сожалению, у нас нет такой роскоши, как просто встречаться. С ним всё или ничего.

— Ник, я честно не знаю. Ты мне нравишься. На самом деле, я думаю, что влюбляюсь в тебя.

Но ты прав. Мне нужно обо всём подумать. — Он кивает головой и смотрит вниз. — И Ник? — Он

поднимает глаза и встречает мой взгляд. — Я тебя хочу. Я надеюсь, ты это знаешь. Мне повезло с

тобой. Ты не представляешь, как я хочу тебя. Ты понимаешь? Это невероятно, насколько я хочу

тебя.

— Ты всё ещё можешь поехать в Южную Корею, — шутит он, подняв руку над головой. —

Быть может это интереснее, чем играть со мной.

Ах. Я вижу, к чему он клонит.

— Увидеть Эйфелеву Башню было бы интересно, — говорю я, изображая интригу. —

Великая Китайская стена... Тадж-Махал... — Он торжественно кивает вместе со мной. — Но какими

захватывающими не были б эти места, держу пари, они даже на половину не такие захватывающие, как то, что чувствую рядом с тобой... как ты прикасаешься ко мне... как меня целуешь... как

смотришь на меня. Каждый может испытать нечто монументальное. Любой желающий может

купить авиабилеты в поход по тропе инков или поплавать в Большом Барьерном Рифе. И да, я на

самом деле хочу сделать всё это в один прекрасный день. Но я хочу сделать с тобой. Всё это ничего

не будет значить, если тебя не будет рядом. Ничто не имеет значения, пока ты не испытываешь это

с другим человеком.

— Ты мудрый человек в свои двадцать пять, Эвианна, — выдыхает Ник.

— Да, ну, это смешно, как любовь делает все остальное несущественным.

— Кстати, я тоже люблю тебя, — говорит он ласково. — Я не знаю, когда это произошло, но

это произошло.

Чёрт.

— Я знаю, что мы решили подождать несколько дней, чтобы все продумать, но будет очень

трудно не поцеловать тебя... — Я смотрю на него сквозь ресницы. Его зрачки темнеют. — Правда

или действие, — шепчу я.

Я чувствую, как мои ладони потеют, а руки дрожат.

— Действие, — говорит он с уверенностью.

— Я хочу, чтобы ты снял футболку, — говорю я. Он колеблется.

— Эвианна, я пытаюсь серьезно поговорить с тобой.

— Мистер Уайлдер, при всем уважении, ты привел меня в туалет самолета и сказал мне, что

любишь меня. Для потери контроля мне нужен момент. Ладно?

Обдумывая, он замирает. Я надеюсь, что он продолжает играть. Я сказала это как шутку, но

сейчас я действительно хочу, чтобы он снял футболку.

— Ладно, — соглашается он. Ник захватывает край футболки и стягивает её. Мне нужно

присесть, но здесь нет места, кроме туалета, а садиться туда я не могу. Вид слишком хорош. — Моя

очередь, — рычит он, толкая меня к двери. Я издала небольшой стон. — Правда или действие?

— Действие, — сразу отвечаю я, мне по душе куда идет эта игра.

— Я хочу, чтобы ты повернулась ко мне спиной.

— Что? — говорю я слегка удивленно, и возбужденно. — Ник...

— Я не собираюсь трахать тебя, Эви, если ты думаешь об этом. Я сказал тебе, когда придет

время, я хочу сделать это правильно. Прямо сейчас, я просто хочу забыть, что у меня есть

обязанности и обязательства, и причин не делать то, что собираюсь сделать.

Я набираю полную грудь воздуха в ответ на его слова и делаю, как он говорит —

отворачиваюсь от него. Я упираюсь руками в дверь туалета и чувствую, как Ник прижимается к

моей спине.

— Ты разрушаешь меня грамм за граммом, Эвианна Хэйли, — шепчет мне на ухо. — Ты

поглощаешь меня, тело и душу, и я хочу, чтобы ты знала, как я сожалею, что не могу сделать это, —

говорит он, нежно целуя мою шею. Я громко охаю. И снова. — Мне жаль, что я не могу сделать это,

— говорит он, обнимая меня, и целуя мой подбородок. — Я хочу сделать кое-какие вещи, но мы

должны подождать. Я просто хотел, чтобы ты знала, как сильно я хочу, чтобы это произошло...

насколько хочу, всё... с тобой.

— Ник... — шепчу я, переполненная эмоциями. — Поцелуй меня здесь, — говорю я, нежно

касаясь губ.

— Я не собираюсь тебя целовать, — говорит он, отстраняясь. Я хныкаю.

— Почему нет?

Он надевает свою футболку и открывает дверь в туалет.

— Потому что я не смогу остановиться, — просто говорит он, а затем проходит мимо меня.

Секунду спустя он пропадает из вида, а я остаюсь задыхаться в туалете самолета.

Я снова закрываю и запираю дверь. Опускаю сиденье унитаза и сажусь, потому что колени

трясутся, и мне нужно несколько минут, чтобы собраться перед выходом. Мне нужен пакет для

рвоты.

Моя жизнь такая очаровательная.

Я встаю и ополаскиваю лицо холодной водой. Смотрю на свое отражение: загорелая кожа, и

сейчас глаза выглядят зеленее. Я не мыла волосы, наверное, дня два, но из-за океанской воды они

волнистые и густые, совсем не выглядят жалкими. Мои губы красные от солнца.

Готова ли я к этому?

Я готова нырнуть с головой в серьезные отношения?

Но главный вопрос... готова ли я прожить свою жизнь без Ника?

Абсолютно чертовски нет.

Глава 40

Ник

С тех пор как я видел Эви, прошло три дня. Не могу перестать о ней думать. Когда мы

договорились о временном перерыве, чтобы все обдумать, я и не представлял, насколько буду

несчастным. Я возвращаюсь к работе, а Сесилия уже несколько дней присматривает за Бриа, пока

Эви взяла отгул. Я даже не догадывался, насколько отличалась наша жизнь без неё, кажется, дни

выглядят намного мрачнее. Я готовлю завтрак на двоих, но Сесилия не заполняет то же самое место

в моём сердце, что и Эви.

И как не странно, Изабелл тоже.

В течение нескольких месяцев после аварии я посещал психолога, и он сказал мне, когда

придёт время двигаться дальше, я удивлю себя, потому что это не будет выглядеть, так, как будто

другая женщина заменит Изабеллу. Она сыграет новую роль, и займёт своё собственное место в

моём сердце. Никогда не думал, что он окажется прав. В то время я отрицал, что после Изабеллы

когда-нибудь найду любовь, кого-то, кто повлияет на меня.

— Полюбить кого-то другого — это единственный способ на самом деле двигаться дальше, независимо от того, сколько времени уйдет на это.

Теперь я понимаю, о чём он говорил.

Её ум, красота, блеск в глазах — очаровали меня. И то, как Эвианна может заставить Бриа

улыбнуться только взглядом, как она прикасается ко мне…

Эви очень важна для меня. Я не могу представить свою жизнь без неё. Когда думаю об этом, то чувствую себя невероятно везучим — я любил таких замечательных женщин. Хотя одной из них

нет… я никогда не перестану любить её.

И я никогда не планирую потерять Эви, как потерял Изабеллу.

Нет, если это будет зависеть от меня.

Глава 41

Эвианна

Я поняла, что люблю его, когда понятие «дом» перешло от места к человеку. Внезапно мне

становится некомфортно в собственном доме; в доме, в котором я выросла. Мой дом — Ник, а его

здесь нет, поэтому мне неуютно.

Свои дни я провожу в полном и абсолютном безделье. События в Мексике меня шокировали, но родители думают, что я дома, потому что у меня отгулы. Хотя, правда в том, что мне просто

необходимо выключить на несколько дней мозг и пересмотреть «Секс в большом городе». Я даже и

не думаю покидать свою комнату, кроме как поесть и принять душ.

А правда в том... что мне действительно очень нужно всё обдумать. Я надеюсь, что между

просмотром сериала и приемами пищи, состоящими из лапши быстрого приготовления, наступит

просветление, ответ проникнет в мой разум, и всё наладиться.

Но так это не работает. Не тогда, когда дело касается сердца.

Я составляю список за и против. Это несправедливо, что ответ зависит от такого сравнения, но всё же. Подсознательно я знаю, какое решение примет моё сердце, и это не потому, что всегда

выбираю то, что счастливо (правда один-два дня я задаюсь вопросом, если это единственная

причина). Нет, уверена, что решу пойти с Ником до конца из-за того, что он заставляет меня

чувствовать.

Его нежные прикосновения, любящие взгляды, нежные слова, заботливая натура... Я знаю, что люблю его по всем правильным причинам. Конечно, моё сердце ускоряется, когда я вижу Ника, но также, оно наполняется огромным количеством радости и любви, когда он счастлив. Мне

нравится смотреть на него, но мне нравится, и разговаривать с ним. Мне нравится, когда он

приходит домой в костюмах и рассказывает о работе, но также нравится, когда его защита падает, и

он разговаривает со мной, как мог бы это сделать любой нормальный тридцатидвухлетний

мужчина.

Вайолет приходит на третий выходной, и хотя я стараюсь не нагружать её своими

проблемами, не могу не чувствовать себя сбитой столку.

Для такого рода вещей нет руководства.

— Я думаю, тебе стоит вернуться к Нику и рассказать, всё что ты сейчас сказала мне, —

говорит она, наливая белое вино в пластиковые стаканчики. Мы сидим на моей кровати в доме

родителей. — Проще простого.

— За исключением того, что это непросто, Ви. Если мы согласимся встречаться, я не смогу

оставаться для Бриа няней. Для неё это будет слишком сложно, а на меня окажет сильное давление, подумай об этом. И если Ник будет встречаться с няней, это говорит об отсутствии

профессионализма. Это запутает Бриа. А вдруг это не сработает — она потеряет меня как няню и

как подругу своего отца.

— Так уволься с этой работы, и он сможет найти новую няню.

— Да, мы думали об этом, но Бриа любит меня. У неё страх быть покинутой, и я не могу

оставить девочку в руках незнакомца. Опять же, это будет сложно для неё.

Обдумывая, Вайолет молчаливо пьёт вино.

— Когда она пойдёт в детский сад?

— В сентябре, — отвечаю, скептически глядя на подругу.

— Ну, ответ очевиден, — говорит Вайолет. — Просто продержитесь девять месяцев, пока

Бриа не пойдет в детский сад. Тогда ты можешь встречаться с Ником и оставаться в её жизни, не

будучи единственной няней.

На самом деле это отличная идея, но есть одна проблема.

— Я не думаю, что смогу подождать девять месяцев, Ви, — шепчу я. Подруга падает рядом

со мной, и мы обе медленно пьем вино. — Вот почему я взяла отгулы. Нужно подумать. Потому что

дело не только в том, хочу я встречаться с Ником или нет. Я должна определиться с работой, с

моим будущим, с чувствами Бриа, и чувствами Ника. Я хочу убедиться, что принимаю правильное

решение.

— Ну, уйти будет легко. Как ты себя почувствуешь в этом случае? — Я тут же грустнею, и

она улыбается. — Ладно, компромисс. Подожди девять месяцев, пока Бриа не пойдет в детский сад.

— Я энергично качаю головой. — Наймите новую няню и встречайся с Ником. — Моя голова

поднимается, но я продолжаю кивать. — Продолжай быть няней для Бриа и встречайся с Ником.

Я смотрю вниз и улыбаюсь, кивая. Чёрт. Она молодец.

— Думаю, у меня есть ответ.

— Сколько раз я тебе говорила? Взвесь свои варианты, и всегда выбирай тот, который

заставляет твоё сердце петь. Все другие варианты, если не заставляют твоё сердце радоваться от

счастья, — неправильные.

— Ты права, — говорю я.

— Вы, ребята, поймете это. Когда дело доходит до любви, всё образуется само собой.

Мы ещё болтаем о Нике, а потом я меняю разговор на Маркуса и Дэна. Вайолет наблюдает за

мной, когда упоминает о свадебном приглашении Дэна и Миа, пришедшее по почте, и какую

полную безвкусицу оно представляет собой (по её мнению и мнению Маркуса).

— Это самые ужасные приглашения, которые я когда-либо видела, Эв, — говорит она, хихикая. Я киваю и улыбаюсь.

— Я счастлива за них, — говорю я, и мой уверенный голос пугает меня. Я смотрю на

Вайолет в шоке. — Я, правда, только что это сказала?

Она смеётся.

— Ты так влюблена в Ника Уайлдера, что это даже не задело тебя. Помнишь свою реакцию

на их помолвку?

— Тьфу, да, — говорю я, пытаясь забыть ту ночь.

— Ты зашла так далеко, Эви. Всё это время ты думала, что помогаешь Нику двигаться

дальше, а на самом деле и он помогает двигаться дальше тебе. Вы нужны друг другу. Вы помогаете

друг другу.

***

Позже, тем же вечером, я проверяю свой телефон, и всё моё лицо теряется в улыбке, когда

вижу сообщение от Ника.

Ник: Как бы то ни было, на этот раз я скучаю по тебе. Думаю, это говорит обо всём, что

нам нужно знать.

Я широко улыбаюсь и отвечаю.

Я: Я понимаю. Думаю о тебе. Хочу, чтобы ты был здесь. Я тоже скучаю по тебе…

Я барабаню пальцами по экрану, ожидая ответа. Нет. Должно быть, он заснул. Через

двадцать минут бросаю телефон на кровать, и иду готовиться ко сну. Когда чищу зубы, слышу, как

телефон начинает звонить. Я выплевываю зубную пасту и полощу рот. Бегу обратно к кровати и

поднимаю трубку, не глядя на номер звонящего.

— Алло?

— Хорошо, что ты ещё не спишь. — Это Ник, и звук его голоса вызывает у моего тела

ощущение, словно кто-то льет теплую воду на мою голову. Мне нравится, как он заставляет меня

чувствовать себя. Я смеюсь.

— Да, до сих пор бодрствую. Я ждала сообщения от одного парня…

— Я решил тебе позвонить. Хотел услышать твой голос.

— Я вижу, — отвечаю, улыбаясь в телефон. Чувствую себя легкомысленной

старшеклассницей.

— Не могу поверить, что собираюсь просить тебя об этом... но я не думаю, что смогу снова

заснуть, не увидев тебя.

— Николас Уайлдер, ты просишь о сексе по телефону?

Он хохочет так сильно, что я тоже начинаю смеяться.

— Я даже не думал об этом, но предполагаю, это не выглядит хорошо, потому что уже

слишком поздно, не так ли?

— Не совсем, — говорю я, задыхаясь. — Я скоро буду.

— Эви? — спрашивает Ник, прежде чем я вешаю трубку. Его голос тихий, и думаю, что он

собирается спросить что-то серьезное. — Мы с этим разберемся. Ты ведь это знаешь, да? Мы, Бриа, твоя работа... всё будет хорошо.

Я улыбаюсь и прижимаю руку к груди. Этот мужчина…

— Теперь я это знаю. У меня были три мучительных дня, чтобы подумать.

Он хихикает.

— Веди осторожно. — А потом Ник вешает трубку.

Я стою, взволнованная, и смотрю на свои легинсы и футболку. Быстро их снимаю, переодеваюсь в узкие джинсы и майку, которая слегка оголяет живот. Я обычно не одеваюсь

сексуально, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Моё сердце колотится, и прежде чем

выскочить из комнаты я хватаю кардиган и сумочку. Спускаюсь вниз по лестнице и пишу маме

короткую записку. Перед уходом я оставляю её на столе столовой.

На улице идёт дождь, так что я прикрываю голову кардиганом. Быстро забираюсь в машину

и выезжаю с подъездной дорожки. Меня практически трясёт — вот как я нервничаю. Я выезжаю на

I-90, когда на лобовое стекло начинает атаковать дождь. Замедляюсь, понижая скорость до

восьмидесяти километров в час, пересекая реку.

Сейчас я уже нахожусь на острове Мерсер. Я даже радио не включаю, так сильно нервничаю.

Сворачиваю в правый переулок, чтобы выехать в Бельвю, и вот тогда я замечаю всего в паре сотен

футов впереди меня собаку, идущую прямо по дороге.

Я не хочу резко давить по тормозам.

События происходят очень быстро.

Пока растёшь в таком дождливом городе, как Сиэтл, тебе часто повторяют, как совершить

экстренное торможение. Необходимо противостоять соблазну тормозить резко, или выкручивать

руль — из-за этого можно потерять контроль. Лучше снизить скорость автомобиля, ослабив

давление на педаль газа, и подождать, когда восстановится контакт колёс с дорогой, а вот после, можно слегка притормозить. В старой машине, как моя, я должна притормозить.

Притормозить.

Притормозить.

Когда я давлю на тормоза, эта мысль приходит мне в голову, но я не обращаю внимания.

На дороге собака.

Я её собью.

Я ни за что не собираюсь сбивать животное, возможно, чьего-то любимца.

Может быть, это делает меня глупой, но я отказываюсь травмировать невинное животное, даже если это значит, что придется давить на тормоза так сильно, как могу.

Даже если это значит, что моя машина потеряет управление.

Даже если это означает, что я чувствую, как моя машина быстро закручивается.

Даже если это означает, что я чувствую, как машина ударяется в разделительную

перегородку и переворачивается.

Даже если это означает, что от удара я теряю сознание.

Я отказываюсь.

Я отказываюсь сбивать невинное животное.

Даже если это значит, что я рискую своей жизнью.

Глава 42

Ник

Я смотрю на телефон и жду, когда Эвианна напишет, что она не придет. Это единственное

объяснение, прошло больше часа, с тех пор как мы говорили по телефону. Мне жаль, что она не

сказала мне. Я бы не собирал сложный пикник в полночь. У меня даже шампанское охлаждается в

холодильнике.

Слова, которые она сказала, заставили меня съежиться. Это против моих правил, и я хотел

доказать это ей. Я не такой добрый парень. Иду к одеялу на полу гостиной, я положил его перед

камином, и начинаю собирать еду. Я даже приготовил кексы... я думал, ей понравится.

Когда я встряхиваю одеяло и складываю его на спинку дивана, в кармане вибрирует мой

телефон. Облегчение накрывает меня, но когда я вижу незнакомый номер на экране, я чувствую, как волоски на моей шее встают дыбом.

— Да? — спрашиваю осторожно. Я чувствую страх сковавший живот, когда странный голос

ударяет мое ухо.

— Ник? Это Саманта Хэйли, — говорит она, а потом она начинает плакать. — Произошел

несчастный случай... — она замолкает.

У меня подкашиваются колени.

Пожалуйста, Боже... нет…

— О, Боже мой. Где она? — требую я.

— Они отвезли ее в больницу «Оверлейк»

— Это недалеко от меня. — Я вешаю трубку и засовываю телефон в задний карман джинсов.

Мое сердце колотится, и я бегу наверх и, хватаю Бриа в свои объятья.

— Куда мы идем? — бормочет она.

— Я едув больницу. Ты собираешься к бабушке Cиси, — шепчу я, пытаясь удержать свой

голос твердым. Я не хочу уточнять. Я не думал о возможностях... я не могу думать о

возможностях…

Малышка не спрашивает, почему, она только укладывает голову в мое плечо, пока я бегу по

лестнице и хватаю ключи от машины.

Я даже не закрываю дом.

Я даже обувь не надеваю.

Я даже не беспокоюсь ни о чем, что не связано с тем, как добраться до Эвианны как можно

быстрее.

Когда Бриа пристегнута, я подъезжаю к дому Сесилии и выскакиваю, хватая Бриа.

Я стучу во входную дверь.

И стучу.

И стучу.

Просыпайтесь! Я хочу кричать.

Фрэнк открывает дверь на полпути, видит меня и запускает меня внутрь.

— Я не могу, Фрэнк. Мне просто нужно, чтобы ты присмотрел за Бриа. Эвианна попала в

автокатастрофу. Мне нужно в больницу.

— Ладно, — говорит он, — и я передаю Бриа на руки. — Какая больница?

— Оверлейк.

— У них хорошие врачи, — говорит он, и я киваю.

— Я позвоню тебе, когда что-нибудь узнаю. Спасибо, что присмотришь за Бриа. — Я

поворачиваюсь, чтобы уйти, и Фрэнк зовет меня.

— Ник... — Я поворачиваюсь, он наблюдет за мной. — Надеюсь, она в порядке.

— И я тоже на это надеюсь, — шепчу я.

Входная дверь закрывается, и я бегу обратно к машине.

Я осторожно еду в Оверлейк. К счастью, я точно знаю, где это и где припарковаться. Я видел

здесь пациентов.

Также здесь умерли Изабелла и Маттиас.

Я стараюсь не думать об этом, но это трудно, когда я возвращаюсь обратно в ту ночь, когда

прохожу через раздвижные стеклянные двери.

Именно здесь я потерял все.

Именно здесь моя жизнь изменилась.

Именно здесь правило 50/50 не сыграло в мою пользу.

Я надеюсь, я молю, чтобы сегодня вечером это произошло.

***

Я вбегаю в помещение, где уже сидят Саманта и Томас Хэйли с Элайджа.

— Что случилось? — говорю я, когда они встают. Глаза Саманты красные от слез, и Томас и

Элайджа выглядят измученными и эмоционально истощенными.

— Думают, что Эви пыталась избежать столкновения с собакой на дороге. Животное сидело

рядом. Шел дождь, и машина попала в центральный разделитель дороги. Она перевернулась три

раза. Нам не... не дают никакой информации о ее состоянии, — говорит Саманта, и она зажимает

рот рукой. — Эвианна собиралась увидеть тебя, не так ли?

Моя голова опускается в позоре, и я медленно киваю.

Но вместо того, чтобы злиться на меня, она просто улыбается и тянет меня обнять. Я

отстраняюсь и глажу ее руки.

— С ней все будет хорошо, — говорю я дрожащим голосом.

Потому что она должна быть в порядке.

Должна быть.

— Только Эвианна будет тормозить перед животным под проливным дождем, — печально

добавляет Томас.

— Я даже не умею водить машину, но знаю, что нужно выкачивать тормоза вместо того, чтобы резко по ним давить, — добавляет Элайджа. — Всегда говорят, что лучше просто сбить

животное. Это не стоит твоей жизни. Когда идет дождь, ты должен продолжать ехать... — Он

оглядывается, и я могу сказать, что он очень старается, чтобы не плакать.

— Я знаю, дорогой, — говорит Саманта, потянувшись к Элайджа чтобы обнять.

Мы все садимся и ждём.

И ждём.

Я замечаю другую семью напротив нас — две женщины, предположительно пара, и малыш.

Кто из нас получит плохие новости? Я надеюсь, что мы оба получим хорошие новости, но прошлый

опыт говорит мне, что 50 на 50.

50 гребанных на 50.

Эви должна быть в порядке.

Не думаю, что смогу выдержать еще одну потерю в своей жизни.

Я думаю, что это может сломать меня, больше, чем в прошлый раз, и я не думаю, что смогу

выжить.

Раздвижная дверь открывается, и входит доктор, улыбаясь от уха к уху. Женщины напротив

меня подбегают к нему, и мгновенно начинают плакать и улыбаться. Я слышу, как доктор сказал

им, что это девочка.

Я тоже плачу, но по другой причине.

Я только что получил результат сделки 50/50 снова. По какой-то причине Вселенная

действительно ненавидит меня.

Я опускаю голову, когда семья следует за врачом в родильное отделение. Я вспоминаю о

рождении Бриа и Маттиаса, и мое сердце начинает болеть, даже больше когда думаю о потере

Маттиаса, о потере Изабелл, о потере Эвианны...

Я уже начинаю паниковать, но дверь снова открывается, и я вскакиваю. Саманта, Томас, Элайджа, и я все бежим к доктору в белом халате.

— Мистер и миссис Хэйли? — спрашивает он, глядя на Саманту и Томаса.

— Как она? — вздыхает Саманта. — Пожалуйста, просто скажите нам, что она в порядке.

Он колеблется секунду, и в течение этой секунды, комната вращается вокруг меня, дежавю

возвращается...

Пожалуйста, прошу.

Пожалуйста.

— Она стабильна, — говорит он медленно, и мы все вздыхаем с облегчением. — Однако

получила многочисленные травмы. Нога и ребро сломаны, так что на выздоровление потребуется

некоторое время. Нам пришлось провести экстренную операцию, потому что разорвалась селезенка, и довольно сильное сотрясение мозга. — Тут он смотрит на меня: — С ней все будет хорошо.

Прежде чем я понимаю, что делаю, тяну доктора в крепкие объятие. Все смеются. Я не

понимаю, что плачу, до тех пор, пока мое видение не размыто, и капля слезы попадает на его

воротник.

— Спасибо, — говорю я, и обнимаю Саманту, Томаса и Элайджа.

— Вы можете пойти и увидеть ее, — говорит он, жестом приглашая нас следовать за ним.

Я улыбаюсь семье рядом с нами, у которых теперь появилось новое дополнение к

прекрасной семье.

Потому что, несмотря на то, что мы получили окончательный конец сделки 50/50, по

крайней мере, сегодня шансы были у всех.

Ведь сегодня произошло два чуда, и я так рад, что мы были одним из двух чудес.

Глава 43

Эвианна

Странный человек сидит в кресле в моей палате.

По крайней мере, я думаю, что в больничной палате. У меня гипс на левой ноге, и больно

двигаться. Я почти уверена, что у меня была операция.

Последнее, что я помню, это собака. Я запаниковала, и в дождь моя машина, должно быть, вышла из-под контроля... Я слышала, как доктор упомянул, что моя машина перевернулась три

раза.

Три!

Бедная Триша. Она, наверное, разбилась, и это меня очень расстраивает.

Но я поступила бы так снова, чтобы спасти эту чертову собаку.

— Кто вы такой? — хриплю я, и мужчина равнодушно смотрит на меня.

— Меня зовут Фрэнк, — говорит он и пытается улыбнуться. Фрэнк. Откуда мне известно это

имя? — Муж Сесилии, — уточняет он.

Почему муж Сесилии здесь? Он, должно быть, чувствует мое замешательство, потому что

смеется и продолжает говорить:

— Ник дома, переодевается, но скоро вернется. Твоя семья обедает в кафетерии с Сесилией и

Бриа. О, и парочка твоих друзей. Мы собрали здесь довольно большую группу. Я вызвался остаться

на случай, если ты проснешься.

— О, — говорю я слабо, закусывая губу.

Услышанное делает меня счастливой. Здесь все собрались.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Фрэнк.

Я рассматриваю его. Он высокий, со стареющим веснушчатым лицом и светло-голубыми

глазами. Его когда-то светлые волосы теперь в основном светло-серые, и он выглядит усталым и

больным. Я помню, Сесилия рассказала мне, что у него рак.

— Я в порядке. Больно двигаться, но в остальном в порядке. Как вы себя чувствуете?

Он смеется, хлопая себя по колену и глядя на меня, удивленно.

— Ты спрашиваешь, как я себя чувствую? Ты была без сознания два дня.

— Сесилия сказала мне, что у вас рак, — выпаливаю я. — Я бы сказала, что вам хуже.

Он улыбается и отводит взгляд.

— Не так уж много в жизни можно контролировать, Эвианна. Я научился на горьком опыте

быть благодарным за то, что в моей жизни прошло правильно, вместо того, чтобы останавливаться

на том, что пошло не так. Это облегчает жизнь, когда что-то происходит.

— Например, когда умерла Изабелла, — добавляю я и закрываю рот рукой. — Извините, это

как-то слетело с языка. Должно быть, меня накачали наркотиками, — объясняю я, громко вздыхая.

Но Фрэнк просто смотрит на меня и улыбается.

— Да, как тогда, когда умерла Изабелла. Это было тяжело. Но знаешь, что случилось? У

меня была удивительная дочь, которая делала удивительные вещи в своей жизни, одна из которых

внизу, обедает. И это только одна вещь. Она была доктором. Она помогала людям каждый день. Я

выхожу в мир, зная, что она коснулась стольких людей за короткое время здесь, на земле. Ты мне

немного напоминаешь ее, — говорит он, и я опускаю глаза, стараясь не плакать. — Вы оба

бесстрашны. Она бы тоже спасла собаку.

— Спасибо, что говорите это, — хриплю я и громко сглатываю. Я очень стараюсь не

расплакаться.

— Я думаю, именно поэтому Ник любит тебя, — добавляет Фрэнк, и отводит взгляд, когда

мои глаза стреляют в его.

— Я не... — замолкаю.

Странно говорить об этом с Фрэнком. Не так ли? Я чувствую себя комфортно, но что-то

подсказывает мне, что говорить с отцом покойной жены Ника о Нике странно.

— Ты не должна бояться признать это. Я надеялся, что кто-то вроде тебя, в конце концов, войдет в его жизнь. Ник должен двигаться дальше. Бриа должна двигаться дальше. Я просто рад, что это ты, а не какая-то девка с улицы.

Я смеюсь сквозь слезы над последним предложением.

И прежде чем я успеваю ответить, в палату входят Сесилия и Бриа. И Бриа бежит ко мне.

— Эви! — говорит она, но останавливается прямо перед кроватью.

Кто-то, должно быть, сказал ей, что мне больно, потому что она с любопытством оценивает

меня.

— Привет, милая, — говорю я и начинаю плакать.

— Я испугалась, — шепчет она, и протягивает ко мне руку. Я беру её и сажаю к себе на

колени.

— Я в порядке, — шепчу я.

— Значит, ты никуда не уйдешь?

— Нет. Я остаюсь.

Она улыбается.

— Хорошо. — Она оборачивается и бежит в объятия Сесилии.

— Ты нас всех напугала, Эвианна, — со всей серьезностью говорит Сесилия.

Фрэнк забирает у нее Бриа, и она выходят, оставив меня наедине с Сесилией.

— Ник сходит с ума, беспокоился.

— Мне жаль, — говорю я, но не могу не улыбнуться тому, что Ник так волновался.

— Это было тяжело для него... Ты знаешь... здесь умерли Изабелл и Маттиас.

— Что? — шепчу я и оглядываюсь вокруг. — В этой больнице?

— Да.

Я опускаю глаза. Боже, надо было сбить собаку, если бы я узнала это.

Нет. Я бы не стала этого делать. Но все равно... тьфу.

— Он... С ним все в порядке?

— Он рад, что ты жива. — Сесилия просто наблюдает за мной, и вдруг я чувствую себя

виноватой.

Я чувствую вину за то, что влюбилась в Ника. Я чувствую себя виноватой, потому что теперь

все знают, что мы планировали переспать, независимо от того, скажет он это или нет. Я чувствую

себя виноватой, потому что заставила его, Сесилию, Фрэнка и Бриа пройти через что-то подобное

снова, спустя год после того, как они все потеряли Изабеллу.

— Прости, — говорю я тихо и нервно шевелю пальцами.

— Эвианна, ты знаешь, почему я наняла тебя?

Я качаю головой, но смеюсь, когда вспоминаю о своих первых письмах Нику.

— Из-за моих неловких писем?

Она хихикает.

— Нет. Потому что ты счастлива. Я хотела, чтобы кто-то был счастлив за Бриа, но особенно

за Ника. Я не собиралась играть сваху, но как только я познакомилась с тобой, поняла, что если Ник

снова кого-то полюбит, то это будешь ты. Я хотела сделать это для него. Я скучала по тому, как он

был счастлив с Изабеллой. А Бриа нужен счастливый отец.

Я принимаю ее слова и смотрю в окно. Из окон открывается вид на лесную зону и ярко-

голубое небо. Нет никаких признаков ливня, который привел меня сюда.

— Откуда ты это знаешь? — робко спрашиваю я. — Откуда ты узнала, что мы будем…

— Я не знала, как таковое. Но я надеялась. Молилась. И думаю, что это сработало, если я не

ошибаюсь. — Я смотрю вниз на свои руки и краснею. — Милая, ты мне нравишься, поэтому я буду

честна с тобой. Я не говорю это очень серьёзно. В конце концов, Ник был женат на моей дочери. Я

вижу, как он изменился. Ты пробудила в нем что-то, что не проявлялось больше года. Я хотела

вернуть его к жизни.

— Ты думаешь, я вернула его к жизни?

Сесилия просто улыбается и встает, чтобы уйти.

— О, да. Ты, конечно, это сделала, — тихо говорит она. — Так что спасибо тебе.

— Он и меня вернул к жизни, — шепчу я, и она кивает, улыбаясь.

Не успела оглянуться, как Сесилия ушла, а я осталась одна в своей палате. Именно тогда на

столе рядом со мной замечаю цветы и открытки. Одна из них бросается в глаза, и в животе все

сжимается. Я узнаю почерк Дэна.

Я изо всех сил пытаюсь двигаться, но это безнадежно. Должно быть, я сломала ребро, потому что даже попытка поднять себя мучительно болезненна. Даже подняв правую руку на

несколько сантиметров, я вскрикиваю от боли. Я слышу шаги, которые направляются в палату.

— Боже мой, ты очнулась, — говорит Вайолет и бежит к моей кровати. Как и Бриа, она не

обнимает меня.

— У меня сломано ребро? — спрашиваю я, морщась.

— Да, — смеясь, говорит подруга. — И сломана нога, и сотрясение мозга. И тебе удалили

селезенку.

— Что? — громко кричу я, и мы обе смеемся. — Что я буду делать без селезенки?

Вайолет мягко улыбается мне.

— Я так волновалась, — говорит и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Я в порядке, — говорю я, глядя на гипс. — Я имею в виду, кроме того, что я не могу

двигаться, потому что каждый раз моя грудная клетка вспыхивает в пламени.

— Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает Вайолет.

Она неожиданно тянется к графину с водой. Подносит его к моим губам, но я забираю его у

нее. Это больно, но уж это я могу сделать сама.

— Спасибо, — говорю я после того, как выпиваю воду. — На самом деле я пыталась

прочитать одну из карточек, — застенчиво говорю я и смотрю вниз. — Ту, что от Дэна.

Вайолет кивает и берет ее в руки. Она даже не уточняет, какая именно, и я понимаю, что

подруга уже прочитала записку.

— Дорогой Эв, — начинает она. — Надеюсь, ты скоро поправишься. С любовью, Дэн и Миа.

— И это все? — взвизгиваю я. — Я чуть не умерла, и всё что он говорит, это «скоро

поправишься»?

— Эй, Эви, — говорит Вайолет, показывая на десятки ваз с цветами. Именно тогда я

замечаю, что все они георгины. Каждый. Отдельно взятый. Один. — Ты знаешь, кто это прислал?

Я чувствую, как капля слезы падает мне на щеку, и я киваю.

Ник.

— А ты знала, что для георгинов сейчас не сезон?

— Я этого не знала.

Внезапно, глупая карточка Дэна теряет для меня всякое значение.

— Ник заказал их от друга из Тулума. Он сказал, что они принесут тебе хорошую

энергетику.

Я смотрю на все красивые георгины, стоящие в вазах.

— От кого все карточки?

— За исключением этой? — спрашивает Вайолет, бросая карточку Дэна в мусор. — Как ты

думаешь от кого?

— Ты можешь?.. — я смотрю на все эти чудесные открытки, и знаю, что сейчас же должна

их прочитать.

Вайолет читает мои мысли, собирает их все и складывает мне на колени. И не говоря ни

слова уходит, и я одна с десятью карточками. Все от Ника. Я открываю первую из них.

«Значение георгина — «навечно принадлежащий тебе»»

»Ты знала об этом? Это кажется подходящим»

Улыбаюсь и беру следующую карточку.

«До этого момента я никогда не знал себя»

Я открываю следующую.

«Её сердце шептало, что он сделал это для нее»

Что это?

«Наши шрамы дают нам понять, что наше прошлое было настоящим»

Я лихорадочно открываю следующую.

«Прошло много лет с тех пор, как у меня был такой образцовый овощ» .

Я смеюсь. Внезапно, плачу, потому что понимаю, откуда эти цитаты. Это цитаты из книги

«Гордость и предубеждения».

«Вы должны позволить мне сказать вам, как я горячо восхищаюсь вами и люблю вас»

«Имейте немного сострадания к моим нервам. Вы разрываете их на куски»

«Мы не страдаем случайно»

«Это происходило так постепенно, что я не знаю, когда это началось»

«Я люблю тебя. Очень горячо»

— У меня есть одиннадцатая карточка, — говорит Ник, входя в мою палату.

Я поднимаю глаза и начинаю плакать. Я плачу за все, через что он прошел за последние два

дня.

Я плачу, потому что Ник прислал мне георгины из Мексики.

Я плачу, потому что он принес мне карточки с цитатами из моей любимой книги.

Я плачу, потому что Ник здесь, и он единственный, кого мне нужно было увидеть с тех пор, как я проснулась. Он мой номер один.

— Ну, тогда тебе лучше отдать её, — говорю я игриво, и Ник медленно подходит, держа

карточку для меня. Он колеблется, и я смотрю на него.

— Могу я прочитать её тебе?

— Конечно.

Он наклоняется и целует меня в лоб, и я чувствую, как слезы текут по моему лицу.

— Позволь мне начать с того... что ты меня до смерти напугала, Эвианна.

— Я знаю. Извини. Я не знала, что это…

Ник обрывает меня, нежно целуя в губы. Ой.

— Никогда больше меня так не пугай, хорошо? — шепчет он, и я вижу в его глазах, как он

боялся за меня. — Разве никто никогда не учил тебя не тормозить перед животными, когда идет

дождь?

— Да, но я не могла просто сбить собаку, Ник. Он выглядел потерянным…

— Я знаю. И я думаю, именно поэтому я люблю тебя.

Я улыбаюсь, когда Ник целует меня снова.

— Ты собираешься читать чертову открытку или как?

Он смеется и устраивается рядом со мной на кровати. Его глаза осматривают карточку, и он

начинает читать:

— Я провел последний год в ожидании, чтобы заполнить пустую дыру в моем сердце. Я

ждал и надеялся, что однажды больше не почувствую боль. А потом появилась ты, Эвианна. Ты

заставляешь меня чувствовать себя живым. Я провел последний год, едва живя. Еле дыша. Я ждал

кого-то вроде тебя. Но все произошло не так, как я себе представлял. Я думал, что это будет быстро

прогрессировать, но вместо этого, ты нашла свой путь в мое сердце медленно, с каждой улыбкой, каждым жестом к Бриа, каждый раз, когда слышал твой смех. Ты понемногу откалывала лед, окружающий мое сердце, и довольно скоро, все, что осталось — заполнила собой. Я всегда буду

любить Изабеллу. Всегда. Но тебе удалось заполнить пустоту в моем сердце своим уникальным

способом. Я тебя за это очень люблю.

Я вытираю слезы со своих щек.

— Откуда эта цитата? — говорю я, шутя. Он смеется. — Но если серьезно... Я люблю тебя, Ник.

— Я рад, что ты это говоришь, — говорит он и встает. — Потому что я должен уволить тебя.

На этот раз официально.

— Что? — вскрикиваю я и пытаюсь сесть. Боль приводит меня обратно вниз, с гримасой на

лице. — Почему?

— Потому что я переезжаю.

Чувствую, как кровь стекает с моего лица.

— Куда?

Он смеется над моей реакцией.

— Помнишь, как я уезжал в командировку один раз в неделю?

— Да... ты преподавал.

— Ну, мне предложили должность штатного преподавателя в Портленде. Это намного

меньше денег, и не думаю, что могу позволить себе содержать тебя, — говорит он игриво. — К

счастью, в университете есть программа дневного ухода за детьми, и, к счастью, Бриа любит идею

дневного ухода. И начиная с сентября, она будет находиться с теми же детьми, что позже попадут в

один детский сад. Это плавный переход для нее. Я думаю, это к лучшему.

— О, — говорю я, и чувствую, что мое сердце начинает раскалываться.

Ник переезжает?

— Я поинтересовался у английского отдела, и им нужен помощник профессора для

нескольких классов британской литературы. Я замолвил за тебя словечко, — заканчивает он, подмигивая мне.

Что?

— Что ты хочешь сказать, Ник?

— Я прошу тебя переехать ко мне. Переезжай со мной в Портленд. У меня будет больше

свободного времени, чтобы проводить его с тобой и Бриа. Хотя у меня существенно сократится

зарплата, так что если ты ожидаешь дом, как тот, которым я владею сейчас, я думаю, тебе лучше…

— Да! — кричу я. — Я с удовольствием поеду с тобой.

Ник улыбается, наклоняется и нежно целует меня. Несмотря на то, что я полностью

одурманена, чувствую, что знакомое ощущение тепла бежит из моего живота в остальную часть

моих конечностей. Если бы мне не было так больно, я бы провела руками по его волосам и обвила

ноги вокруг его талии. Но вместо этого я соглашаюсь на целомудренный поцелуй, потому что слухи

о том, что я проснулась, довольно скоро распространяются, и я провожу следующие пару часов, купаясь в любви.

Это лучшее чувство на свете.

Глава 44

Эвианна

Январь 2015 года

— Ты уверена, что это все? — Мама упаковывает в свою машину последнюю из моих

коробок. — Ты все перепроверила?

Я вздыхаю и опираюсь на костыли. Папа и Элайджа выходят на улицу, чтобы попрощаться.

— Это все. А если нет, то я всего в трех часах езды отсюда. — Я улыбаюсь и иду обнимать

отца и брата, что, оказывается, довольно трудно делать, балансируя на одной ноге.

— Не забывай, что Южная Корея — это еще один вариант, — бормочет папа мне на ухо, и я

закатываю глаза.

— Папа, со мной все будет в порядке. В этом семестре я преподаю всего один день в неделю, чтобы прощупать почву. Я думаю, может получить докторскую степень по английскому языку?

Мне нравится, как звучит профессор Хэйли.

— К тому времени это будет профессор Уайлдер, — говорит Элайджа и улыбается. —

Просто пообещай сделать меня шафером на свадьбе.

Я легонько хлопаю Элайджа по плечу, и мы смеемся.

— Пока, мое золотце, — говорю я, проводя рукой по его волосам. — Приезжай ко мне в

гости.

— Эви, прекрати!

Некоторые вещи никогда не меняются.

Когда мы с мамой выезжаем с подъездной дорожки, я не могу не улыбнуться. Ну вот! Ник

уже нашел дом рядом с университетом, я видела фотографии. Мне было нужно соблюдать

неподвижность, и я только что получила разрешение доктора двигаться, хотя он заставил меня

пообещать, что буду делать это по минимуму еще пару недель.

Я начинаю преподавать только в конце месяца, и сказать, что нервничаю, значит ничего не

сказать. Я готовила программу всю неделю, и надеюсь, что я хороший учитель. Ассистент

профессора — я буду преподавать британскую литературу. Я очень взволнована возможностью

преподавать на аудиторию полную впечатлительных первокурсников.

— Взволнована? — спрашивает мама, и я быстро киваю.

— Нервничаю, — отвечаю я. — В основном из-за преподавания.

— А насчет переезда к Нику?

Я смотрю в окно, пока мы пересекаем мост. Мама отвезет меня к дому Ника, где мы все

упакуем последние мои вещи из гостевого дома — вернее, я буду стоять и смотреть, как Ник и

Маркус помогают упаковать все мои вещи, а потом мы поедем в Портленд на грузовике.

— Нет. Странно, но я не нервничаю, переезжая к нему.

— В реальности у тебя не было времени побыть с ним наедине…

— К чему ты клонишь, мама?

— Я просто говорю, что это нормально — нервничать из-за первого раза.

Я не могу удержаться от смеха.

— В первый раз?

— Секс, Эвиана. Первый раз заниматься сексом.

— Ладно, мам. Во-первых, я больше никогда не хочу говорить с тобой о сексе. Но я скажу, что жила с Дэном семь лет. Жила. Я знаю, как это работает.

— О, я знаю это, глупая девочка. Я просто имела в виду первый раз с новым человеком.

— Пожалуйста, смени тему.

— А как ко всему этому относится Бриа?

— Хорошо, — честно отвечаю я. — Мы усадили ее на прошлой неделе и все рассказали.

Излишне говорить, что малышка взволнована тем, что я стану более постоянной частью семьи.

Я убираю волосы с лица и вздрагиваю, когда поднимаю руку. Мое сломанное ребро все еще

болит, но, по крайней мере, я могу двигать руками. В течение нескольких дней я едва могла поднять

свою чашку с водой. Когда мы въезжаем на подъездную дорожку к дому Ника, я слышу, как мама

набирает полный рот воздуха.

— Ух ты, — говорит она, глядя на дом и парковку. — А дом в Портленде такой же большой?

— Нет. Тот дом попроще, поменьше. Я рада. Было бы здорово начать все сначала.

— Хорошо, — говорит она, глядя на меня. — Это очень плохо, этот дом просто...

— Мама!

Прежде чем она скажет что-нибудь еще, я выхожу из машины как можно быстрее, что на

самом деле вовсе не так быстро. Ник открывает входную дверь, и я замечаю большой грузовик на

моем старом месте.

— Привет, красотка, — говорит он, нежно притягивая меня к себе. Я улыбаюсь и мы

целуемся. — Готова стать соседями по комнате?

— Готова.

Я знаю, что говорю не только о том, чтобы быть соседями по комнате.

С тех пор как произошел несчастный случай, мы с Ником не занимались сексом. Слишком

долго у меня все болело, и только на прошлой неделе я почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы ходить. Хотя я несколько раз умоляла Ника, он сдержался, сказав, что мне нужно отдохнуть.

Я отдыхала, и отдыхала и отдыхала… Я была готова.

Ник понимающе улыбается, и я вижу, как его глаза слегка темнеют. Эффект, который он

оказывает на мои ноги, не очень хороший, учитывая, что в настоящее время мне нужна поддержка

костылей, поэтому я просто опускаю взгляд и концентрируюсь на том, чтобы не упасть.

Я прощаюсь с Вайолет и Маркусом, которые помогали мне с переездом. Сесилия и Фрэнк

тоже заходят, и я очень крепко обнимаю Фрэнка. По какой-то причине я чувствую родство с ним. И

я знаю, что рак распространяется. Он отказался от лечения, так что понимаю, что это ненадолго. Я

обещаю, что постараюсь почаще навещать его и Сесилию.

Когда все уходят, остаемся только Ник, Бриа и я.

— Пойдем, пойдем! — говорит Бриа, подпрыгивая вверх-вниз.

Мы осматриваем дом, чтобы убедиться, что ничего не забыли. Я знаю, что это тяжело для

Ника. Он и Изабелл купили этот дом вместе, и оставить его — значит оставить много воспоминаний

о ней. Я протягиваю руку и нахожу его ладонь, и мы идем к входной двери.

— Какие-нибудь последние слова? — говорю я, когда мы стоим на пороге парадной двери.

Ник смотрит на меня с любопытством, так что я просто медленно ухожу и оставляю его

наедине с его мыслями. Ему нужно несколько минут побыть одному.

Я перестала сравнивать себя с Изабеллой. На самом деле, я приветствую любые мысли и

воспоминания о ней. Не хочу, чтобы Ник или Бриа когда-нибудь забыли воспоминания, которые

они разделяют с ней и Маттиасом, поэтому мы решили открыто говорить о воспоминаниях и

мыслях о них. Я знаю, что никогда не смогу заполнить то же самое место в сердце Ника, что и

Изабелла, и меня это устраивает. Мне нравится идея вырезать там свою собственную маленькую

дырочку, чтобы зарыться в нее.

Когда я смотрю на Ника с пассажирской стороны грузовика, я знаю, что он говорит

несколько прощальных слов дому, который он купил вместе с ней. Я знаю, что это печально для

него. Я надеюсь, что это так, потому что думаю, что именно поэтому я люблю его так сильно —

потому что у него есть способность любить так сильно. Николас Уайлдер очень любит этот дом. Я

восхищаюсь им за это.

— Что папа делает?

— Ему просто нужна минутка. Он должен попрощаться.

— С домом?

— Да.

Я притягиваю ее к себе, и она кладет голову мне на плечо. Это движение причиняет мне

боль, но прямо сейчас я не хочу отстраняться, поэтому я справляюсь с этим.

— Ты будешь моей новой мамочкой, Эви?

Я сжимаю ее футболку, и притягиваю ее к себе.

— У тебя только одна мама, Бриа. Я не собираюсь ее заменять, но если ты не против, я бы

хотела быть больше похожей на маму, чем на няню. Может быть, однажды я стану твоей мачехой.

Ты меня понимаешь?

Малышка кивает и смотрит на меня.

— Мне жаль, что ты больше не будешь моей няней, — тихо говорит она.

— Мне тоже жаль, что я больше не буду твоей няней, но знаешь что? Тебе будет так весело в

детском саду. И я буду с тобой каждый день, когда ты будешь дома. Мы все еще можем делать все

то, что делали, когда я была твоей няней, но на этот раз это не моя работа. Я делаю это с тобой

потому что хочу. В этом есть смысл?

— Да. — Она смотрит в окно. — Надеюсь, ты выйдешь замуж за папу.

— Я тоже надеюсь, — шепчу я ей на ухо. — Я люблю тебя, Бриа.

— Я тоже люблю тебя, Эви.

Когда Ник возвращается в машину, я замечаю, что его глаза слегка влажны от слез. Я нежно

улыбаюсь ему, когда большой грузовик трогается с места, и протягиваю свободную руку и кладу ее

ему на ногу. Он благодарно смотрит на меня, и мы уезжаем.

Теперь нас только трое.

***

Мы добираемся до нового дома как раз перед обедом, и я не могу удержаться, чтобы не

подпрыгнуть, когда вижу его.

Он прекрасен.

Фотографии, присланные Ником, не соответствовали действительности.

Это коттедж с белым забором, выкрашен в светло-желтый цвет с белой отделкой. Он

симпатичный, но не слишком массивный. Это нормальный дом. Идеальный дом. Внутри все так же

замечательно — деревянные полы, новая кухня и камин. Я бы и сама выбрала такое место. Задний

двор просторный, а на втором этаже есть большой балкон и вероятно главная спальня — моя новая

спальня.

Мы с Ником обсудили ситуацию, и хотя идея иметь свою собственную комнату никогда не

покидала меня, я сразу поняла, что хочу быть в одной комнате с Ником. Если бы у меня была своя

комната, я бы все равно каждую ночь спала в его комнате, и в этом не было никакого смысла.

Поэтому решила превратить свободную комнату в кабинет.

Ник запирает грузовик на ночь, и мы приносим пару надувных матрасов и спальные мешки.

Грузчики придут завтра, но Ник объявил «новоселье» на сегодня, и мы планируем заказать пиццу

на ужин. Я не думала о том, как буду спать на надувном матрасе со сломанной ногой, но не

зацикливаюсь на этом.

Как только Ник заказывает пиццу, я помогаю Бриа устроиться в ее комнате. С помощью

насоса надуваю ее двойной матрас, и контролирую, что ее спальный мешок и подушка

расположены удобно.

Когда мы спускаемся вниз, замечаю, что у Ника главной спальне уже установлен большой

надувной матрас и спальные мешки, и две подушки. Я никогда раньше не спала с Ником, так что

это немного возбуждает.

— Пиццу привезли, — кричу я, когда звон дверного звонка отдается эхом в пустом коридоре.

Я стараюсь двигаться как можно быстрее, но Ник пробегает мимо меня и расплачивается. — То, что

я хожу на костылях, еще не значит, что я полный инвалид.

Он только ухмыляется и целует меня в лоб.

— Ты мне нравишься как инвалид.

Мы все едим на полу, и к тому времени, как заканчиваем, Бриа спит у меня на руках.

— Я только уложу ее в постель, и вернусь, — говорит Ник, поднимаясь по лестнице через

две ступеньки, а Бриа спит у него на руках.

Я улыбаюсь и оглядываюсь — мы здесь меньше двух часов, и я уже понимаю, что мне здесь

понравится. Я съедаю еще один кусок пиццы, пока жду возвращения Ника. Я стараюсь не

нервничать, но не могу отделаться от мысли, что сегодня именно тот вечер. То, как Ник смотрел на

меня раньше... что-то подсказывает мне, что он тоже не может больше сдерживаться.

Он спускается по лестнице — через две ступеньки, как и я. Ну, до несчастного случая.

Теперь я ковыляю.

— Она спит? — спрашиваю я, и голос громко отдается от голых стен.

— Да, — говорит Ник и садится рядом со мной, беря еще один кусок пиццы.

Я смотрю, как он ест, и не могу не удивляться тому, как все складывается. Для нас обоих.

Неподвижность и прикованость к постели дали мне много времени на размышления о Нике и о том, как мне повезло, что я нашла его — и как ему повезло, что он нашел меня. Я знаю, что это глупо, но

мне кажется, что так и должно было быть.

Ну, это и тот факт, что Сесилия была полной занудой. Но слава богу, что так оно и было, иначе я не сидела бы здесь на полу с этим красивым мужчиной, не ела бы пиццу в нашем новом

доме и не чувствовала бы себя такой чертовски живой и счастливой, несмотря ни на что. Жизнь

чертовски хороша.

И Ник выглядит чертовски хорошо в джинсах и обтягивающей футболке.

Я откидываюсь на руки и смотрю, как Ник встает, чтобы отнести пиццу на кухню. У нас

даже нет холодильника и мусорного бака, так что я понятия не имею, почему он так долго не

возвращается.

— Ты что, умер там? — спрашиваю я через несколько минут.

— Дай мне минутку, — говорит Ник, и я слышу, как хлопает дверь. Мне кажется, я слышу

щелчок зажигалки, но не уверена.

— А что ты вообще делаешь? Мы ничего не распаковывали, кроме пижам и зубных щеток.

— Я принес немного добавки. Я хитрый, — говорит он, возвращаясь в гостиную с двумя

зажженными канделябрами и парой маленьких бумажных стаканчиков. Подмышкой маленькое

одеяло и бутылка шампанского.

— Спокойно, Николас Уайлдер. Очень спокойно.

— Шампанское теплое, — извиняющимся тоном говорит он. — Прости.

Я смеюсь.

— Мне нравится теплое шампанское.

Ник кладет одеяло, а потом свечи. Ставит стаканчики и подходит, чтобы сесть рядом со

мной.

— Тебе удобно?— спрашивает он и скользит рукой по моей спине. Электрический разряд, который пробегает по коже, когда он делает это, не остается им незамеченным. Он просто

улыбается своей понимающей улыбкой, когда я киваю. — За Портленд, — говорит он, поднимая

бутылку. — За нас. — Раздается громкое «хлоп!» и Ник наливает нам по стакану теплого

шампанского.

— За Портленд и за нас, — говорю я, постукивая своим стаканчиком по его. Ник не смотрит

на меня.

— Зрительный контакт, — настаиваю я, и он смущенно смотрит мне в глаза. — Неужели ты

никогда не слышал, что если чокаешься стаканчиками и не смотришь в глаза другому человеку, это

означает плохой секс в течение семи лет?

Ник громко смеется и качает головой.

— Ты все это выдумываешь.

— Вовсе нет! — недоуменно говорю я. — И даже если бы это было так, зачем тебе

связываться с плохим сексом? — Я съеживаюсь и притворяюсь, что мне противно.

— Эви, я думаю, что из всех людей нам с тобой не нужно беспокоиться о плохом сексе.

— Ну, я не знаю, — говорю я, садясь и скрещивая руки на груди.

— Позволь мне показать тебе.

Прежде чем я успеваю что-то сказать или сделать, Ник наклоняется и крепко целует меня. Я

едва сдерживаюсь, чтобы не застонать вслух, когда он тянет мое лицо к своему и зарывает пальцы в

моих волосах.

—Ты в порядке?— спрашивает он, указывая на мой гипс.

— Я не собираюсь использовать левую ногу, так что да, со мной все будет в порядке.

Ник улыбается и встает.

— Думаю, тебе будет удобнее в нашей спальне, — говорит он, наклоняется и подхватывает

на руки. В отличие от прошлого раза, когда он поднял меня и понес в Карибское море, на этот раз я

не сопротивляюсь, и не говорю ни слова, пока Ник несет меня в спальню. Нашу спальню.

45 глава

Ник

Я кладу Эви на надувной матрас и иду закрывать дверь спальни. Она смотрит на меня так, что понимаю, что не смогу контролировать себя сегодня вечером. Она выглядит слишком, чертовски хорошо, чтобы не иметь с ней ничего общего. И давайте будем честны… я ждал этого с

сентября.

Я вижу, что Эвианна немного нервничает. И я тоже нервничаю. Я ни с кем не был после

Изабеллы. Приглушаю свет и возвращаюсь к Эви. Она кусает губы, и, боже мой, если это не самая

сексуальная вещь на свете, то не знаю, как это назвать. Эви и понятия не имеет, какая она красивая.

Без понятия. И я думаю, что именно поэтому я так сильно ее люблю. Потому что она настоящая и

хорошая. Она такая хорошая и в душе. Я имею в виду, что она чуть не потеряла свою гребаную

жизнь, пытаясь спасти собаку.

Я стараюсь не думать об этом, когда забираюсь в постель к Эви и нежно прижимаю ее к себе.

Мне придется быть осторожным. Наверное, мне не следовало бы этого делать, но уверен, что не

смогу остановиться. Ее глаза говорят мне все, что мне нужно знать. Мне просто нужно быть очень

аккуратным.

— Ты в порядке? — спрашиваю я в миллионный раз.

— Как насчет того, чтобы я дала тебе знать, если со мной не все в порядке. Ладно? — Она

улыбается, говоря это, и я касаюсь губами ее губ. — Ник, — стонет она, и этот стон разрывает меня

на мелкие кусочки. Я не уверен, что когда-нибудь захочу снова стать целым.

Я целую ее более страстно, и Эви слегка изгибается и оказывается на спине. Я сажусь и

перебираюсь к краю матраса. Глаза Эви прикрыты веками, и она так смотрит. Наверное, я делаю

что-то правильно, потому что она снова кусает свою офигенную губу.

Я протягиваю руку и медленно расстегиваю ее джинсы. Эви делает судорожный вздох и

откидывает голову назад. Это та часть, где я знаю, что нужно быть осторожным. Я слезаю с матраса

и медленно стягиваю с нее джинсы, стараясь не потревожить сломанную ногу. Я смотрю Эви в

глаза, чтобы убедиться, что не делаю ей больно, но она просто смотрит на меня нетерпеливо.

Отбрасываю джинсы в сторону, и начинаю осторожно снимать с нее рубашку. Медленно.

Соблазнительно. Эви снова глубоко вздыхает.

— Что? Я сделал тебе больно?

— Черт возьми, Ник, я в порядке. Просто каждый раз, когда ты касаешься моей кожи в

определенных местах, меня словно пронзает током. Я чувствую, что горю.

О. Вау. Черт возьми.

Я осторожно стягиваю с Эвианны рубашку и бросаю ее на пол. Я смотрю на ее тело —

стройное и тонкое, гибкое во всех нужных местах, но щедро соблазнительное во всех остальных.

Она могла бы сниматься в журнале. Ее светло-фиолетовый лифчик и трусики горячие я не могу не

заметить, что они совпадают, и эта мысль еще больше затуманивает мое зрение.

Боясь причинить ей боль, я возвращаюсь на свое место рядом с ней.

— Закрой глаза, — говорю я, и Эви повинуется.

Я провожу пальцем по ее щеке, и она делает глубокий вдох. Меня бесконечно радует, что я

произвожу на нее такое впечатление. Я продолжаю водить пальцами вниз, медленно двигаясь вдоль

ее шеи, вниз между грудью, вдоль мягкого живота, и, наконец, к резинке нижнего белья. Я внезапно

останавливаюсь, и Эви распахивает глаза.

Я смотрю на нее, и она одобрительно кивает — молчаливый жест, говорящий, что все в

порядке.

— Глаза закрыты, — предупреждающе шепчу я. Эви плотно закрывает их в ожидании. Я

невольно широко улыбаюсь.

Нежно провожу пальцами по ее нижнему белью, и она снова громко стонет и извивается

подо мной. Я спускаюсь ниже, вниз по внутренней стороне ее бедра, мимо колена, и когда сажусь, спускаюсь к ее лодыжке и ступне. Я останавливаюсь, но Эви не открывает глаз и тяжело дышит. Я

просто хочу посмотреть на нее в течение минуты — ее длинные каштановые волосы, развевающиеся веером позади нее, единственная родинка слева от пупка, роскошные красные губы, которые я хочу впиваться и покусывать каждый раз, когда вижу их... Эвианна совершенна.

Я мягко провожу другой рукой по сломанной ноге до колена, обхватываю коленную

чашечку, а потом провожу пальцами вверх, вверх, вверх.…

— Ник, — стонет Эви, покачивая бедрами.

Это мольба, и сейчас я не могу ее игнорировать.

Стягиваю с нее нижнее белье зубами, нежно, нежно... до самого низа. Эви дышит громче, и я

предполагаю, что это от удовольствия, а не от боли. Ее извивающиеся бедра говорят мне об этом.

Бедная Эви. Я заставил ее ждать так долго, что теперь она стала ненасытна.

Я просто должен сделать так, чтобы она насытилась как можно больше.

Эвианна прекрасна там, внизу, и у меня кружится голова, когда я целую ее там. Я делаю это, не спрашивая, и она, кажется, нисколько не возражает, когда я слегка ударяю по ней языком. Эви

выгибает спину, когда я увеличиваю ритм, и ввожу в нее два пальца, видя, что она ожидает их.

Я знаю, что Эви близко, потому что она сжимает мои волосы и двигает бедрами вверх и в

мой рот.

— Ник, Ник, Ник, — повторяет она снова и снова. Никогда не думал, что мне так понравится

звучание моего имени.

Как только я слегка сгибаю пальцы, Эви вскрикивает и бьется об меня. Я продолжаю свой

темп, а затем замедляюсь, когда она глубоко и протяжно выдыхает. Я медленно вытягиваю пальцы, в последний раз провожу языком, и смотрю на нее.

Эви улыбается, и я подтягиваюсь вверх, чтобы поцеловать ее. Я хочу поцеловать ее, но

неожиданно начинаю опасаться того места, где был мой рот, но Эви, кажется, не возражает, потому

что притягивает меня ближе за шею.

—Твоя очередь, — говорит она, и эти два слова — мои любимые два слова, когда-либо

произнесенные в моей жизни.

— Эви, — неохотно отвечаю я. — Когда тебе станет лучше. Это будет трудно... — Я не

вдаюсь в подробности, но думаю, что механика того, что она имеет в виду, будет трудной с ее

гипсом. — Как бы мне этого ни хотелось, сегодня мы должны быть нежными. Ладно?

— Отлично, — говорит она, притворяясь раздраженной, но на самом деле широко улыбается, вытягивая руки над головой.

— Ты... делаешь это... и это напоминает мне об одной вещи. — Я протягиваю руку под нее и

одним движением расстегиваю лифчик. Теперь она совершенно голая.

Конечно, Эви великолепна везде. Конечно, она совершенна. Меня это не должно удивлять. Я

встаю и снимаю штаны, а она с любопытством смотрит на меня. Внезапно чувствую себя очень

уязвимым и незащищенным, но потом смотрю на нее, лежащую голой на матрасе, и снимаю

рубашку и боксеры. Увидев меня, она жадно втягивает в себя воздух.

— Николас Уайлдер... — Эви показывает мне пальцем, чтобы я подошел к ней, и я тут же

решаю, что этот жест — мой самый любимый жест на свете.

На самом деле, все, что она делает, — это моя любимая вещь.

Я лезу в рюкзак за защитой и вскоре нависаю над Эвианной в некотором смысле прямо

сейчас, я почти не хочу разрушать чары между нами, потому что первый раз всегда так

предвкушает, и то, как я чувствую себя с ней, в ожидании... это волшебно.

— Готова? — спрашиваю я. Я чувствую, что всегда должен спрашивать.

— Не спрашивай меня. Просто сделай это.

Я подчиняюсь, и вскоре я вонзаюсь в Эви снова и снова, пока наши тела не соединяются и

отвечают друг другу.

Я солгал. Я думал, что чувство прямо перед сексом с Эвианной было самым большим

чувством.

Но на самом деле секс с ней — это самое сильное чувство в моей жизни.

Я слегка приподнимаюсь, чтобы не давить на Эви всем своим весом — ее ребро все еще

заживало, и стараюсь быть как можно нежнее, но это трудно, когда все, что я хочу сделать, это

закинуть ее ноги себе на плечи и вколачиваться в нее до потери сознания.

Но я не знаю. Я наклоняюсь и нежно целую, и Эви стонет мое имя, посылая волны

удовольствия по всему моему телу.

— Эви... — шепчу я, погружаясь глубже. Она отвечает, поднимая бедра, чтобы встретиться с

моими.

Наше тяжелое дыхание смешивается, и я чувствую, как она начинает кончать.

— Ник, — выдыхает Эви, кусая меня за мочку уха. — Ник…

Я смотрю на нее сверху вниз, когда мы кончаем, и громко вскрикиваем, пока волны

удовольствия пробегают от нее ко мне и обратно. Мы делимся наслаждением, и наши взгляды все

время прикованы друг к другу. Не думаю, что когда-либо чувствовала такую связь с кем-то.

— Я люблю тебя, Эви, — говорю я, когда мы отсоединяемся и лежим вместе голые.

— Я люблю тебя, Ник, — говорит Эвианна, улыбаясь. — Так сильно.

Она поворачивается на бок, слегка морщась, и пристально смотрит, как я закидываю руки за

голову и смотрю в потолок, улыбаясь.

— Правда или действие? — спрашивает она, и я не могу удержаться от смеха.

— Серьезно?

— Серьезно. — Она игриво смотрит на меня.

— Действие, — говорю я, выгибая бровь. Это не тот ответ, которого она ожидала.

— Я хочу, чтобы ты снова занялся со мной любовью.

— Что?

— Ты меня слышал.

Эви перекатывается на спину и соблазнительно смотрит на меня.

Ты никогда не сможешь нарушить действие…

Эпилог

Эвианна

Три года спустя

Я поднимаюсь на сцену и стараюсь не упасть лицом вниз, когда декан университета вручает

мне диплом.

— Поздравляю, миссис Уайлдер.

Я улыбаюсь, когда беру его, и много людей в зале приветствуют и хлопают. Я пытаюсь

сделать телом небольшую «волну», но покачиваюсь на каблуках, и я очень не хочу упасть.

Держусь за перила, возвращаясь на свое место, и выпускная музыка гремит в моих ушах, когда я прохожу мимо динамика. Я чувствую знакомое трепетание внутри и кладу руку на раздутый

живот под мантией — наш будущий сын.

Я оканчиваю университет с докторской степенью по английской литературе, и на восьмом

месяце беременности.

Вайолет выбрала туфли, и я уже проклинаю ее, потому что мои распухшие ступни болят, и я

не уверена, что смогу пройти в них больше двух метров. Это практически каблуки стриптизерши.

Я сажусь и жду окончания церемонии. Когда она подходит к концу и декан произносит

последнюю речь, все мои коллеги подбрасывают свои шапки в воздух. Я делаю то же самое. Хотя я

уже в четвертый раз присутствую на церемонии вручения дипломов, это все равно так же

волнующе. Я чувствую, как слезы текут из моих глаз, когда шляпы кружатся в воздухе и падают

обратно. Это прекрасно, и я чертовски горжусь собой за то, что сделала это и попала сюда.

Люди начинают вставать, чтобы уйти, и я жду, когда наш ряд разойдется. Я иду уверенно, используя живот как навигатор. К сожалению, быть беременной в выпускной мантии не мило — в

ней я выгляжу просто массивной.

— Эй. — Я слышу знакомый низкий голос за своим правым плечом и поворачиваюсь лицом

к Нику. — Поздравляю. — Он протягивает мне георгин, и я улыбаюсь.

— Спасибо. — Я ныряю под перила, где он стоит, и мне трудно снова выпрямиться, поэтому

Ник берет меня за руку и, смеясь, возвращает меня в исходное положение. — Тьфу. Я едва могу

ходить на этих штуках, — говорю я, указывая на свою обувь. Наклоняюсь и пытаюсь расстегнуть, но не могу. — Милый, сделай мне одолжение, — говорю я, и мне вдруг становится неловко. — Я не

могу нагнуться, чтобы снять туфли.

Ник просто улыбается, опускается на одно колено и освобождает мои ноги из их ада.

— Ну вот, — говорит он, легонько целуя меня в губы, — доктор Уайлдер.

Следующий час проходит как в тумане — коллеги, одноклассники и семья собираются

вместе, чтобы поздравить меня, и я чувствую себя самой счастливой женщиной на планете. Мои

туфли на каблуках болтаются в пальцах, и мне все равно. Каблуки и беременность не очень хорошо

сочетаются друг с другом, независимо от того, что говорят люди. Они явно лгуны.

Когда солнце начинает садиться за зеленую лужайку, я чувствую, что мои веки начинают

опускаться. Может быть, год назад я и могла засиживаться допоздна, но теперь, когда во мне еще

один человек, я едва дотягиваю до девяти часов.

Ник подводит меня к Бриа, и я подхватываю ее на руки, что является трудной задачей. Она

нежно обнимает меня, и мы возвращаемся к машине. Ник держит меня за руку, пока мы едем через

кампус в Портленд, к нашему дому. В сонном состоянии я укладываю Бриа в постель и ковыляю в

спальню.

Я засыпаю раньше, чем успеваю сообразить, который час.

***

Внезапно я просыпаюсь с пронзительной болью в животе. Мой громкий вздох будит Ника, и

он баюкает меня, пока я делаю несколько успокаивающих вдохов. Бросаю взгляд на часы — 3:15

утра.

— Ник,— хнычу я, внезапно впадая в панику, — мне кажется, это была схватка.

— Ш-ш-ш, все в порядке, милая. Просто дыши. — Он начинает тереть мне спину, и через

несколько минут появляется еще одна схватка.

— О боже, — говорю я, начиная плакать. — Он рано!

— Я знаю. Все нормально. Все будет хорошо. Давай подождем несколько минут. Я позвоню

Сесилии.

Ник встает и подходит к телефону. Я слышу, как он что-то бормочет, пока очередная схватка

пронзает мое тело болью. Я подсчитываю в уме — наш сын родится на пять недель раньше. И тут

меня поражает реальность.

У меня скоро будет ребенок.

— Ник! — кричу я.

Муж вбегает, и за ним по пятам идет Бриа. Я еще не встала с кровати, но знаю, что должна.

Говорят, ходьба помогает. Но теперь я парализована страхом. У меня сегодня будет ребенок.

— Эви? Ребенок уже идет? — сонно спрашивает Бриа.

Ник в это время подходит к шкафу и начинает собирать для нас больничную сумку.

— Да. Он идет, — говорю я и неуклюже поднимаюсь с кровати. — Бабушка Сиси уже едет,

— объясняю я, и тут у меня снова начинается схватка, и мне приходится наклониться над кроватью

и издать какой-то гортанный звук, который я точно знаю, что никогда не издавала раньше и, вероятно, никогда не издам снова.

Я называю этот звук своим «родильным воем».

Когда чувствую, что схватка ослабевает, смотрю на Бриа — ее глаза расширяются от страха.

— Это нормально?— спрашивает она, явно в ужасе.

— Не знаю, — отвечаю я, улыбаясь. — Не волнуйся. Я буду там...

Очередная схватка разрывает меня на части.

— Ник, — настойчиво зову я. Чувствую поток жидкости между ног. — У меня только что

отошли воды.

Ник выводит Бриа из комнаты и подходит ко мне. Я чувствую, как на лбу у меня выступает

пот, и мне так жарко. Мне нужно переодеться. Ник, словно прочитав мои мысли, начинает

осторожно стягивать с меня штаны. Я закрываю глаза, когда он стягивает мою ночную рубашку

через голову.

— Ты можешь это сделать, Эви, — говорит он, протягивая мне пару леггинсов для

беременных и мешковатую тунику. Он так хорошо меня знает.

В середине натягивания штанов, я чувствую, как еще одна волна ударяет меня, и я хватаюсь

за край кровати, быстро выдыхая воздух через рот.

Туда и обратно.

Туда и обратно.

Заканчиваю одеваться, собираю волосы в пучок и иду чистить зубы. Когда заканчиваю, с

облегчением вижу фары Сесилии на нашей подъездной дорожке.

Ник открывает дверь, когда она вбегает, и бежит ко мне и крепко обнимает.

— Не могу дождаться встречи с ним, — говорит она, подмигивая.

Фрэнк умер в прошлом году, и после этого Сесилия переехала в дом ниже по улице. Мне

нравится, когда она рядом.

— Я позвоню тебе, — говорит Ник Сесилии. Он широко улыбается и выглядит

взволнованным, очень взволнованным.

Бриа подбегает ко мне, и, хотя я уверена, что скоро начнутся новые схватки, поднимаю ее.

Ей почти восемь, но я не могу перестать любить носить ее на руках.

— Скоро увидимся, малышка. Очень скоро ты сможешь встретиться со своим братом.

Как только опускаю ее на пол, чувствую еще одну схватку, хватаюсь за перила лестничной

клетки, зажмуриваю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании. Когда все кончается, Ник ведет меня к

двери. Я вижу, как он наклоняется и обнимает Бриа.

Дорога до больницы, кажется, занимает годы. У меня четыре схватки в машине, и хотя я

говорю мужу, чтобы он ехал побыстрее, Ник не разгоняется и не включает фары. Мы въезжаем на

гостевую стоянку, и я ковыляю рядом с ним, останавливаясь один раз, чтобы вдохнуть через

судороги.

Когда мы все устраиваемся, сообщают, что я уже на восемь сантиметров раскрыта, так что

скоро мне придется начать тужиться. Я молча благодарю маму за ее пуэрториканские гены

быстрого труда. Меньше чем за два часа она разделалась и с Элайджа, и со мной.

Ник молчит рядом со мной, и хотя мы женаты уже два года, я уверена, что находиться здесь, наблюдая, как я рожаю нашего сына, немного странно для него. Я протягиваю руку и сжимаю его

ладонь, и он одаривает меня душераздирающей улыбкой. Его улыбка все еще заставляет мое сердце

биться быстрее.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, и он с любовью кивает.

Он проводит ладонями по моему лицу.

— Я просто думаю о том, как горжусь тем, что я твой муж. И хотя я уже делал это дважды, меня все еще поражает, что я был благословлен не одной, а двумя прекрасными женщинами, которые родили мне детей. И вдобавок ко всему, я был благословлен не одним, не двумя, а тремя

младенцами.

Его слова вызывают слезы на моих глазах, и я внезапно чувствую себя очень эмоционально.

— Ник…

— Ш-ш-ш, — говорит он. — Сосредоточься на рождении нашего сына. Я просто хотел, чтобы ты знала, что ты потрясающая.

Вскоре после этого приходит доктор и читает мою карту, выпаливая Нику медицинские

термины. Она проверяет меня, чтобы посмотреть, как далеко я продвинулась. Она осматривает

меня, и я чувствую внезапное давление внизу живота.

— М-м-м... — я сажусь, и мне хочется тужиться.

— Хорошо, Эвианна. Время пришло. У тебя раскрытие десять сантиметров.

Время пришло.

Я смотрю на Ника, и его лицо остается счастливым и бодрым. Я так благодарна, что он здесь

со мной. Он протягивает руку, и я крепко сжимаю ее, пытаясь оттолкнуть.

Ничего не происходит.

— Это происходит не так, как в кино, Эвианна. Ты должна продолжать тужиться. Больше

чем раз или дважды. Старайся удерживать каждый толчок в течение десяти секунд. Вложи все свои

силы в эти десять секунд. Ладно?

— Ладно! — кричу я. Чувствую, как пот капает с моего лба.

— Ты отлично справляешься, — говорит Ник, убирая волосы с моего лица. — Ты можешь

это сделать. Давай. Давайте познакомимся с нашим сыном.

Наш сын.

Его слова мотивируют, и во время следующего толчка я чувствую, что давление немного

ослабевает. Я чувствую его — нашего сына. Он уже почти вышел.

— Еще один большой толчок, Эвиана, — кричит доктор. — Его голова почти вышла наружу.

У него каштановые волосы, совсем как у отца.

То, что происходит дальше, можно описать только как нечто животное и первобытное. Я

кричу, используя свой «родовой вой», и внезапно понимаю, что ребенок вышел. Я чувствую себя

опустошенной физически, но и такой удовлетворенной эмоционально.

— О боже, — говорит Ник, и его глаза наполняются слезами. — Эви, он такой красивый.

Я смотрю на своего ребенка — нашего сына и мое сердце наполняется чем-то, чего я никогда

не чувствовала раньше. Как будто моя душа была одна, а теперь две. Этот мальчик — мой, наш, и я

никогда не была так счастлива. Я инстинктивно протягиваю руки, и доктор кладет его мне на грудь.

Почти сразу же он прижимается к моей груди, и меня переполняет материнская гордость. Я

— мама. У меня есть ребенок. А теперь я кормлю своего ребенка.

Я смотрю на Ника, и слезы текут по его лицу.

— Я не думаю, что ты когда-либо выглядела более красивой, — говорит он. Вместо того

чтобы ответить саркастическим замечанием, я просто улыбаюсь и смотрю вниз на нашего ребенка.

Слезы текут... и текут, и текут. Доктор говорит мне, что он успешно берет грудь, и я слышу что-то о

консультанте по лактации. Как только малыш заканчивает есть, ему перерезают пуповину и уносят, чтобы вымыть и убедиться, что все в порядке.

Я не могу думать... не могу говорить... пока сын не вернется. Это всего лишь вопрос

нескольких минут, но я испытываю свою первую тревожную мысль как мать.

Я уверена, что испытаю еще миллион.

Вскоре доктор возвращает нашего сына.

— Он само совершенство, — воркует доктор, кладя его в объятия Ника. И Ник раскачивает

его взад-вперед. — Два восемьсот шесть, и сорок шесть сантиметров. Он немного рановат, но

совершенно здоров.

Меня охватывает облегчение.

Доктор уходит, и мы с Ником остаемся наедине с нашим новорожденным сыном. Я смотрю

на Ника, и на его лице ясно читается обожание. Я могла бы плакать вечно от счастья.