Ад на земле. Книга III (СИ)

Глава 10

Стоит ли говорить, что после того нелепого, несуразного признания, которое перевернуло мою душу, и мои мысли с ног на голову, жизнь моя лишь усложнилась? Неделю… целую неделю мне приходилось скитаться по дому, так, чтобы Рэн меня не заметил, потому что всякий раз, когда он видел меня, у него возникала жизненная необходимость поговорить.

За ужином, я быстро набила рот едой, и стала глотать не жуя.

— Аура, насчет того, что я сказал, послушай… — начал Рэн, но я вскочила со стула, как ошпаренная, едва не опрокинув графин с водой (Рэн поймал его).

— Я хочу спокойно поесть, если позволишь, — сбивчиво пробормотала я, схватив кружку с водой, и бросившись наверх. Мое сердце выскакивало из груди, я была готова умереть, от стыда и унижения. Что он мне хотел сказать — что он не имел в виду ничего такого, и мне не нужно его избегать?

В комнате я плюхнулась на постель, и посмотрела в потолок. Я должна привести мысли в порядок. Все хорошо. Мне не нужно его избегать. Просто сделаю вид, что ничего не произошло. Да… правильно.

— Аура…

— Что ты делаешь?.. — Я резко села, голова закружилась. Экейн стоял с внешней стороны двери, и я медленно выдохнула.

— Можно войти? — спросил он.

— Нет! — поспешно воскликнула я. — Я не одета!

Дверь открылась.

Я пораженно смотрела, как парень со скептическим выражением показался в проеме.

— Я сказала, я не одета! — возмущенно воскликнула я.

— Не похоже, — беспристрастно ответил он. — Мне кажется, на тебе вся одежда, которая должна быть.

— Я не хотела, чтобы ты входил, — упорствовала я.

— Очень жаль.

Он скрестил руки на груди, сверля меня тем взглядом, словно ждал, что я начну разговор. Но я была слишком удивлена его поведением, чтобы думать еще о чем-то.

Целая минута, наверное, прошла, после чего Рэн присел ко мне на кровать, и я подобрала ноги, чтобы быть подальше от него.

— Я так ужасен? — прямо спросил он, вцепившись в меня взглядом, в то время как я могла смотреть на что угодно кроме него.

— Ты так себя никогда не вел… что с тобой? — пробормотала я, ковыряя затяжку на покрывале.

— Со мной ничего. Я просто хочу поинтересоваться, почему ты меня избегаешь. Из-за того, что я тебе сказал?

— А что ты сказал? Я ничего не помню.

— Я могу тебе напомнить. Я вынужден был…

— Вынужден? — перебила я, вперившись в него взглядом. Мои пальцы вцепились в колени, но я даже не заметила этого. — Не припоминаю, чтобы я тебя вынуждала говорить то, что ты сказал.

— Ты вынудила, — сказал Рэн, тоном, не терпящим возражений. — Ты стала называть себя чудовищем, предъявлять мне претензии, и обвинять в том, в чем я невиновен.

— Из-за тебя я чувствую себя так, — сказала я. — Снова. Прямо сейчас ты мне снова напоминаешь о том, что я не нормальный человек. Ты здесь, потому что хочешь одолжить чуточку своего привлекательного света? Он мне не нужен.

— Я хочу отдать тебе его. Потому, что я люблю тебя.

— Я не верю тебе, Рэн. Ты говоришь эти вещи по какой-то причине, которая известна лишь одному тебе.

— Думаешь, что от твоей веры что-то изменится, Аура? — высокомерно отозвался парень, вставая на ноги, и я поняла — разговор окончен. Я задела его, хотя я не была намерена делать это. — От того, веришь ты в то, что я сказал, или нет, ничего не изменится.

— Скажи, когда это случилось, — сдалась я, начиная пунцоветь. Он непонимающе прищурился:

— Когда случилось что?

— Когда тебе начало казаться, что ты в меня влюблен, — строго сказала я. Слова Кэмерона все еще были в моей голове, как раскаленные угли, обжигали, настораживали, причиняли боль.

Мне бы хотелось, чтобы в том, что говорит Рэн была хоть крошечная часть правды, но это невозможно. На протяжении года, Рэн вел себя со мной отстраненно, и внезапно он заявляется ко мне со своими признаниями?

Он словно услышал мои мысли, и они причинили ему боль. Он опустил руки по швам, на несколько секунд, растерявшись, словно решая, сказать мне то, что вертится у него на языке, или нет, и в итоге, он вздохнул.

Совсем по-человечески. Словно он действительно человек, и его угнетает та цепочка нелепых, недействительных, по моему мнению, чувств, что внезапно обрушились на него.

И тут он произнес:

— Когда-нибудь я скажу тебе об этом, Аура. Но не сейчас.

Три дня спустя

Мне пришлось извиниться за свое поведение. Несколько раз. Для того, чтобы Рэн вышел из своей комнаты, но он все не выходил, и в моей груди начало образовываться тяжелое, неприятное чувство тревоги: а что, если он ушел?

Что, если его задели мои слова?

Что, если его слова были правдой, и я расстроила его до такой степени, что Рэн решил меня бросить здесь, в этом домике?..

Нет, он бы так не поступил. Рэн хорошо знает меня. Он знает, что в моей голове, и он знает, какие чувства, какие эмоции я испытывала, когда говорила с ним, поэтому он бы не оставил меня. Не после того, что с нами произошло, и не после того, через что нам с ним пришлось пройти. Рэн не настолько жесток.

Он знает, что мне просто страшно поверить в его слова… он знает, что мне нужны доказательства…

Три дня.

Три голодных, безмерно скучных дня, наедине с остатками пиццы, печеньем и шоколадом. Три дня, которые я провела, глядя пустым взглядом, в учебник, сидя в гостиной, и с настороженностью ожидая, когда откроется дверь, и войдет Рэн. И желательно с чем-нибудь съестным.

Почему мы не можем ужиться вместе?

Весь прошлый год, прекрасно прошел: мы пережили два громких скандала и десяток мелких ссор, все из которых затеяла я, из-за обиды и злости за то, что Рэн запер меня в доме. Зачем ему нужно было все усложнять между нами этими глупыми, нелепыми признаниями в любви? Этот человек ровным счетом ничего не знает о любви! Как он может о ней так спокойно рассуждать?!

Моя ярость сменялась печалью, затем снова яростью, и вновь печалью…

Мне бы хотелось, чтобы Рэн Экейн был чуточку проще. Чтобы в нем не было столько отрицательных качеств, которые привлекают меня. Но тогда бы я никогда не стала присматриваться к нему, и никогда бы не осознала, что он нравится мне. Еще тогда, в первый день, когда мы встретились в моем зеркале — я уже тогда заметила его. Сначала, это была его внешность. Затем рост, цвет волос, и глаза. Эти бездонные блестящие глаза, в которые мне хочется смотреть и смотреть.

А потом он заговорил, и я опешила: нет уж, этот высокомерный болван не может меня привлечь. У меня нет идеального типа, но глядя на Рэна Экейна, могу сказать, что парень, которого я полюблю, будет полностью противоположен ему. И вот я здесь, умираю голодной смертью в прихожей, потому что Рэн обиделся и бросил меня. Хотя виноват, на самом деле, он. Следуя его логике, выходит, что лишь он может издеваться над людьми, а я — нет?

А потом эта ужасная мысль:

«Если бы он ничего не чувствовал, разве он ушел бы, в расстроенных чувствах?».

Ну и что, я ведь даже не знаю, почему он ушел.

«Не знаешь, но предполагаешь».

Нет. Он просто ушел, прогуляться.

«Он расстроился из-за твоего поведения. Вспомни, как тебе было обидно, когда он игнорировал тебя, и доказывал, что тебя в нем привлекает лишь свет».

Какого черта, даже мой внутренний голос против меня?!

НЕ МОЖЕТ РЭН МЕНЯ ЛЮБИТЬ!

Это не происходит ни с того ни с сего. Это не случается просто так!

«Откуда тебе знать, у тебя и парня то никогда не было. И это не было просто так. Что, если он уже давно влюблен в тебя?»

У меня раздвоение личности…

От продолжительного самокопания, меня спас щелчок, оповещающий о том, что входная дверь открылась. Я вскочила, опрокинув книгу на пол — оказывается, я задремала. Наверное, и разговор с самой собой, мне приснился.

Я думала, что пришел Рэн, но это был Кэмерон. Он втащил моего соседа в гостиную, и бросил на пол, как мешок картошки. Я пораженно наблюдала за всем этим, не смея пошевелиться.

— Аура! — Кэмерон подошел, и крепко сжал меня в объятиях. — Ты изменилась, за этот год!

— Кэмерон… — Я опешила. — Ты что тут делаешь?! Что с ним?! — Я указала на Рэна. Он перекатился на спину, и сложил руки на животе, согнув одну ногу в колене.

«Он может умереть…»

— Он что, пытался покончить с собой?! Он наглотался таблеток?! — Я схватила Кэмерона в панике за руку. Он рассмеялся громким, искренним смехом. Как же мне не хватало этого смеха.

— Нет, он просто перепил.

— Что сделал? — не поняла я.

— Он выпил лишнего. — Кэмерон вышел во двор, ненадолго оставив меня наедине с Рэном. Я подошла к нему, и склонилась, пытаясь разглядеть признаки печали. Но ничего подобного не обнаружила, и меня наконец-то посетило облегчение. Я плюхнулась в кресло.

В животе заурчало.

Через минуту, в дом вернулся Кэмерон с двумя пакетами, и мой рот тут же наполнился слюной.

— Ты, наверное, ничего не ела, Аура. Вот жареный цыпленок. — Кэмерон протянул мне ведерко с крылышками. Мне, конечно, хотелось, есть до безумия, но сильнее всего, хотелось знать, где все эти три дня пропадал Рэн, и как он мог бросить меня.

— Он ушел в запой, я ведь сказал, — пожал плечами Кэмерон, так, словно это случалось не раз. Он стоял, облокотившись о книжный шкаф.

— А что за праздник? — спросила я.

— Это не праздник. — Посерьезнел мой старший брат, и укоризненно продолжил: — Это разбитое сердце.

Я неловко заерзала, и нервно усмехнулась:

— Да быть того не может…

— Почему?

— Ты ведь… — я запнулась. — Мы с Рэном обсудили это еще год назад, и все прояснили.

— И что он сказал? — спросил Кэмерон, впрочем, без особого интереса, словно уже все знал. Я избегала смотреть ему в глаза, чувствуя себя так плохо, как не чувствовала себя даже в тот вечер, когда случилась «грандиознейшая ссора» между мной и Рэном.

— Он сказал, что никогда не влюбится, потому что любви нет, и еще… э-э… — мои щеки стали пылать. Я закатила глаза и протараторила на одном дыхании: — Что я его тоже никогда не полюблю, потому что мне в нем нравится только свет. И все.

— А он не добавил, что он дурак? — как бы, между прочим, спросил Кэмерон. Я в недоумении посмотрела на него, лишь через несколько секунд сообразив, что это была шутка. Я нервно усмехнулась, Кэмерон сел в кресло напротив меня. — Знаешь, почему я старший брат, и почему несу на землю Жизнь? — спросил он, и тут же продолжил: — Потому, что если бы Рэн был ангелом Жизни, то мир давно бы вымер, потому что он не смог бы взрастить зерна жизни. И еще хочу спросить: с чего ты взяла, что каждое из его слов — исключительная правда? Я не спорю, этот парень умен. Но разве я не говорил тебе о своих скромных предположениях, что возможно Богу было угодно, чтобы этот недовольный всем ангел влюбился? Почему ты отмела мои слова, опираясь только на «железную логику» Рэна?

— Я… я…я….

Аппетит пропал.

— Я не понимаю.

— Итак, Аура. — Кэмерон откинулся на спинку кресла. — Я нашел Рэна сегодня вечером в одном из наших ресторанов, где он в последнее время, был редко. И вот мне звонит бармен, и говорит, что Рэн опять здесь, и он снова не в себе. У меня были подозрения, в чем дело, но, когда я его увидел, сразу стало все ясно. Неразделенная любовь. Разбитое сердце ангела.

— Быть того не может… — слабо отрицала я.

— И я так думаю, — кивнул Кэмерон, чем поразил меня. — Вот только ни я, ни ты не можем повлиять на его сердце. А оно у него, каменное, холодное, и изможденное, но есть. Он много лет наблюдал за людьми, с особой тщательностью, и беспристрастностью, просчитывая судьбы, до мельчайших подробностей, так что думаю, общение с тобой, выбило его из колеи.

— Это ведь он во всем виноват, — пробормотала я.

— Ага, — со смешком кивнул брат, и я тут же уставилась на него. Он что, не будет меня ругать? Совсем-совсем?

— Думаешь, я стану отчитывать тебя? — усмехнулся Кэмерон. — А вот и нет. Я думаю, что так ему и надо. Теперь он не будет надо мной издеваться, спрашивая, с язвительными ухмылками, почему у меня нет девушки, раз я такой любвеобильный.

— А почему…

— Забудь, Аура, — отрезал Кэмерон. — Как бы там ни было, мне пора, потому что у меня важная встреча по поводу контракта в понедельник. Мама с папой подарили тебе подарок, он в комнате наверху. А, кстати. Когда он очнется, — Кэмерон кивнул на Рэна, спящего, с умиротворенным выражением на лице, — будь с ним помягче. Больше не издевайся над ним. Я думаю, теперь, когда я все прояснил между вами, вы должны разобраться в отношениях между собой. И съешь курицу. В этом доме даже холодильника нет… я бы приготовил чего-нибудь…

Минуты тянулись словно часы. Первым делом, как Кэмерон ушел, я накрыла Рэна покрывалом с кресла, съела всю курицу, которая исчезала с невероятной скоростью, потом, нашла подарок от родителей — милую подвеску с буквой «А», и крошечной надписью сзади: «С днем рождения, доченька». Я озадачилась: мой день рождения в июне, почему они сейчас сделали мне подарок? Я не стала думать об этом слишком много, а спустилась вниз, и продолжила ждать фееричное пробуждение Рэна от пьянки, сидя в кресле.

Наверное, я уснула, потому что, когда мои веки потяжелели, и я с трудом разлепила глаза, возле меня, на подлокотнике сидел Адам, и наблюдал за мной. Я выпрямилась, изумленно пробормотав:

— Ты все же нашел меня?

— Я всегда знал, где ты. — Он перевел взгляд на валяющегося на полу парня, и мрачно произнес: — Да уж, он действительно превзошел себя.

— Зачем ты пришел? — спросила я.

— Не нужно меня подозревать во всех грехах, — Адам посмотрел на меня тем же самым хмурым взглядом. — Я лишь решил проверить, как ты справляешься со всем…

— Я справляюсь со всем, хорошо, — проворчала я. Это все было чудовищно дико, и непривычно, ведь раньше, Адам был моим другом, а теперь я даже не знаю, кто он на самом деле, и что ему нужно от меня.

— Ты уверена?

— Что ты хочешь этим сказать? — напряглась я, уставившись на прекрасного шатена, с самыми добрыми глазами, которые я когда-либо видела.

Адам не ответил. Он встал, подошел к спящему Рэну, и склонился над ним, изучая, словно пытаясь увидеть что-то невидимое обычному человеку.

— Да, ты молодец, — пробормотал он. — Ты это давно спланировал, верно?

О чем это он говорит?

Говорит о каком-то плане?

Я подошла к Адаму.

— Ты ведь не просто так пришел, верно? Зачем ты пришел?

Адам резко выпрямился, возвышаясь надо мной на голову.

— Я пришел, чтобы посмотреть, на мучения этого существа, которое сейчас, в моих глазах выглядит особенно жалким. Это действительно, прекрасное зрелище.

— Он просто пьян, — звенящим голосом сказала я.

— Да. Но суть в том, что этот неудачник, наконец-то испытал боль. Я долго ждал, когда же он наконец-то что-то почувствует в нашем мире, когда, наконец, сквозь эту броню пробьются эмоции.

— Почему ты его так ненавидишь? — в недоумении спросила я. Хоть Адам и не говорил сейчас со злостью, а словно с дружеской мстительностью в голосе, у меня побежали мурашки по спине.

— Любопытно, у кого о помощи, станет просить он, когда придет его время, быть жалким… — Адам вновь с презрением посмотрел на Рэна. Я сжала кулаки:

— Он не жалкий.

— Заступаешься за беднягу? — он с интересом посмотрел на меня. — Для обычных людей, наличие хоть какой-нибудь интуиции это обязательно, но Рэн не человек, и он путается во всех этих делах. Поэтому, он и испытывает боль — он не может понять то, что прямо у него перед носом, то есть тебя. И он раздосадован тем, что стал испытывать чувства, и не просто к кому-то, а к нечеловеку.

— Не говори так…

— Давай будем называть вещи своими именами, — отрезал Адам. Его голос в одночасье перестал быть дружелюбным. — Этому парню не помешало бы учиться на своих ошибках. Даже его братья это понимают, ведь так? Даже ты сама хотела малость поиздеваться над ним, решив, что он вновь не искренен. Я не могу винить тебя в этом. Будь я на твоем месте, я бы уже выпотрошил его, и зацементировал в вашей оранжерее, под одним из тех милых кустов роз.

— Ты пришел, чтобы злорадствовать? — осведомилась я. — Этот год был для меня итак очень тяжелым. Не усложняй все.

— Я? — Адам притворно изумился. — Я ничего не усложняю. В отличие от твоего лживого возлюбленного. И твоего брата, раз уж на то пошло.

— Они снова что-то от меня скрывают, и ты чувствуешь необходимость просветить меня? — догадалась я, презрительно усмехнувшись.

— Это мой долг, — подтвердил Адам. Внезапно его взгляд стал внимательным. — Но я делаю это не потому, что хочу повлиять на твое решение, твой выбор, или твою судьбу. Я просто хочу, чтобы у тебя была возможность попрощаться с дорогим тебе человеком. У меня не было ее, к сожалению.

До меня не сразу дошло, что именно сказал Адам:

— Что?..

— Аура, ты слышала меня?

— Что с моими родителями, Адам? Что с ними? — я почувствовала, как знакомое чувство паники подбирается к моему горлу, перехватывая дыхание.

Адам что-то говорил, но я не могла понять, что именно — мною завладели мысли, и видения.

— Мне правда, жаль, Аура, — закончил парень. Его рука опустилась мне на плечо, легонько сжала, и исчезла, когда я моргнула. Моя спина затекла, пока я спала в кресле. Осознание того, что я сейчас попусту растрачиваю свое время, заставило мои ноги напружиниться энергией. Я подошла к Рэну, склонилась над ним, и позвала:

— Рэн, ты должен помочь мне. Ты знаешь, что делать. Что-то не так с моим отцом. Что-то происходит…

Он открыл глаза, испугав меня, но я быстро взяла себя в руки, и помогла парню подняться. Он пошатнулся, пригладил малость встрепанные волосы, и потерев переносицу, прохрипел:

— Ты хочешь вернуться в Дарк-Холл?

— Ты всегда знаешь, о чем я думаю, Рэн.

— Хочешь, чтобы я позволил тебе отправиться туда, где возможно, тебя уже ждут?

— Они не смогут убить меня, Рэн. — Я внезапно ощутила уверенность в правильности своих действий, которой не было раньше. — Эти люди не могут причинить мне физической боли, но я поняла, что они сделают все для того, чтобы добраться до меня.

— Я не смогу тебя всегда защищать, Аура, — произнес мне вслед Рэн, когда я стала стремительно подниматься по лестнице. Я сказала, не оборачиваясь:

— Главное, что сегодня ты будешь со мной.

Я не слышала, что он ответил мне:

— Я не могу вмешиваться в твою судьбу — все, что мне остается, это стоять, и смотреть, как тебя будут пытать.