Агент в кринолине

Глава 15

Алексея разбудил настойчивый стук в дверь. Это был генеральский денщик.

— Ваше сиятельство! Извольте пробудиться! Белый день на дворе. И его превосходительство господин генерал вас к себе требуют. Велели сказывать, что срочное дело образовалось…

Пренебрегать таким приглашением не приходилось. Тем более сон, пусть и недолгий, помог рассудку проясниться после возлияний в честь грядущей свадьбы. Служебными делами тоже нельзя манкировать.

Ротмистр Чертольский поспешно поднялся, в быстром темпе привел себя в порядок и направился в штаб. До чего же насыщенный день выпал — только на рассвете расстался с Мэри, потом пришли болгары, теперь генерал призывает к себе… А ведь до вечера еще так далеко! Каких еще сюрпризов ждать прикажете?

Генерал Палич-Верейский с мрачным лицом сидел за столом, рассматривая какие-то бумаги.

— А, Алексей Николаевич! Здравствуйте, дорогой граф. А у нас опять разнообразные новости. О-хо-хо… Прямо-таки дышать так быстро не успеваешь, как новости появляются. И все, как на подбор, неприятные. А самое гнусное, батенька, что милорда придется-таки вскоре из-под ареста отпустить — из Петербурга пришло недвусмысленное и строгое распоряжение на этот счет. Теперь больше чем сутки под замком его не продержишь. Что ж, отпустим, раз приказано… завтра отпустим, без спешки… А еще лучше — послезавтра, утречком, семь бед — один ответ. Но вот портфельчик с бумагами я ему не отдам-с! В крайности — пустой портфельчик пусть получает на добрую память, а содержимое — фьють! Заявлю, что бумаги по случайности потерялись в момент ареста. Пусть не взыщет-с. Там хоть одни шифровки, но все-таки есть шанс выведать, что у англичан на уме. А маркиз, если захочет на волю, так и без бумаг своих только пятками засверкает. Насиделся уж, поди, под замком-то…

Генерал покрутил в руках бумажный листок.

— Не знаю, господи прости, что за шифр такой — одни цифры. Придется отправлять в главный штаб Дунайской армии к великому князю Николаю Николаевичу, у нас тут в отряде и шифровальщиков-то настоящих нет.

Подумав немного, Алексей все же решился спросить, пока генерал в своей обычной манере не отвлекся на другое:

— А какие еще появились новости, ваше превосходительство? Вы говорили, что они разнообразны… Неужели снова начинаются военные действия?

— Типун вам на язык, граф, уж простите великодушно за резкость, — буркнул Палич-Верейский. — Снова воевать?! Нет уж, увольте, навоевались вдоволь. Хотя… С другой стороны… До Константинополя ведь мы так и не дошли, а уже рукой подать! Так бы на плечах отступающего противника в Константинополь и вкатились, если бы командование нас не остановило. Ведь один бросок — и мы могли бы, как дружина князя Олега, прибить щиты к вратам Царьграда[2]… Обидно, знаете ли, ни с того ни с сего выйти из боя и остаться с носом, когда победа, можно считать, в наших руках. М-да… А новости, о которых вы спрашивать изволили, у нас таковы, что снова англицким духом потянуло. Под утро казацкий разъезд опять двух англичан в расположении части изловил. Спрашивали англичане про маркиза Транкомба, небось одного поля ягоды. Надо думать, по его душеньку гости пожаловали. И что забавно — снова титулованная особа к нам явилась. Некий лорд Дартлвилль… Как вам понравится — лорды через греческую границу прямо как горох сыплются. Приходится еще и с этим делом разбираться. И вот тут-то, граф, помощь ваша и потребуется.

Палич-Верейский замялся и сказал с некоторым усилием (тема-то оказалась щекотливой):

— Не сочтите за обиду, Алексей Николаевич, но я бы хотел узнать у вашей невесты, не известен ли ей этот лорд и не из компании ли Транкомба он будет. Что-то он сомнительным кажется…

И генерал пустился в воспоминания о том, как пять лет назад, весной 1873 года, он имел счастье в свите наследника-цесаревича, великого князя Александра Александровича сопровождать их императорское высочество с супругой во время официального визита в Лондон, и там был представлен, среди прочих, члену палаты пэров лорду Эрнсту Дартлвиллю.

Но тот лорд был совсем другим — старым, важным, высокомерным, то есть как раз таким, каким и должны быть, по мнению генерала, чопорные английские аристократы. А этот — молодой парнишка, ни манер особых, ни знаменитого британского высокомерия, на лорда совсем не похож.

— А имя то же самое! И титул! Не иначе как подложный лорд пожаловал с липовыми документами…

Алексей понял, что без разговора с мисс Мэлдон, имеющей некоторое представление о знакомых маркиза Транкомба, генерал с собственным отношением к пришлому лорду все равно не определится, значит, придется подчиниться его желанию расспросить Мэри.

— Ну что ж, с вашего позволения, я сейчас приведу мисс Мэлдон, и мы узнаем у нее все, что ей известно про этого лорда, — согласился он. — Вот только… ваше превосходительство, я вас очень прошу, чтобы это не было похоже на допрос — Мэри такая ранимая, и если мы не проявим должного такта, то нанесем ей глубокую душевную рану.

— Да господь с вами, граф, разве же я таких вещей не понимаю! Не такой уж я старый солдафон, каким кажусь со стороны… деликатность в обращении с молоденькими барышнями — дело святое.

Алексей отправился к Мэри, но в комнату невесты его не впустили. Она через молоденькую болгарку попросила передать графу, что в данную минуту как раз примеряет подвенечный наряд, а это плохая примета, когда жених видит невесту в свадебном уборе накануне свадьбы — только в церкви у алтаря дозволяется ему полюбоваться на такую красоту.

Граф поразился: решив венчаться в Болгарии, в походно-полевых условиях (и к тому же неожиданно даже для самого себя), он и не подумал о таком необходимом для этого дела предмете, как свадебный наряд невесты. Ему как офицеру дозволительно стоять у алтаря и в военном мундире, а вот Мэри, как и каждая невеста, наверное, всю жизнь мечтала о белом шелке и кружевах. Казалось бы, здесь, в прифронтовой обстановке, совершенно несовместимой с шелками, кружевом и флердоранжем, эти мечты так и должны были остаться лишь мечтами…

Но Мэри уже примеряет невесть откуда взявшееся свадебное платье, чтобы пойти в нем к венцу! Женщина, даже самая пылко влюбленная и романтически настроенная, все равно остается много практичнее мужчины.

Почтенная вдова, приходившая к нему утром просить за Мэри, теперь вышла к Алексею с важным и загадочным выражением лица. Похоже, госпожа Райна полностью вошла в свою роль посаженой матери невесты и выполняла взятые на себя обязанности с большим воодушевлением.

— Господин граф, — торжественно обратилась она к Алексею (теперь, когда Райна знала об аристократическом титуле жениха, история романтической любви Марии и Алексея казалась ей настоящей сказкой о благородном принце и золотоволосой красавице). — Для венчания вам нужны кольца… Золотые кольца. Какое может быть венчание без колец?

— О боже, — простонал Алексей. — Кольца…

Подвенечный наряд, золотые обручальные кольца… И сколько же еще важных вещей он легкомысленно упустил? Мэри не понравится такая нелепая свадьба! Теперь вся надежда на добросердечных болгар…

— Матушка, а где же здесь можно купить золотые кольца? — спросил он у Райны. — В вашей деревне или, может быть, в соседней есть ювелирная лавка?

— Нет, — покачала головой болгарка, — в деревнях таких лавок нет, господин граф. Один ювелир прежде держал торговлю в ближнем городе, но когда началась война, он спрятал весь товар и сам куда-то съехал. Боялся, что все разграбят. Но вы не отчаивайтесь, наши деревенские мужчины мастера на все руки. Мой брат кузнец, и он сам делает прекрасные украшения. Он уже готовит вам с Марией кольца из двух золотых монеток и просил вас зайти, чтобы снять мерку. Пойдете по нашей улице, четвертый дом справа, моего брата зовут Панайотом, и он вас ждет.

— Вы — моя спасительница! — с искренним восторгом закричал Алексей. — Я просто в неоплатном долгу перед вами, госпожа Райна! Но… нам с Мэри для начала надо зайти к нашему генералу, он тоже нас ждет по важному делу. Начальство обижать неловко…

— Что ж, начальство — это начальство, тем более если это начальство — генерал, — рассудительно заметила Райна. — Но потом непременно зайдите к Панайоту, иначе он не успеет сделать кольца к завтрашнему утру. А что за венчание без колец? Одна насмешка… Ну пойду, потороплю Марию.

Мэри, освобожденная от подвенечного наряда и вновь облачившаяся в болгарские одежды, выпорхнула навстречу Алексею с таким сияющим лицом, что ему захотелось сжать девушку в объятиях и покрыть это любимое лицо поцелуями… Но поскольку вокруг были посторонние люди, он лишь почтительно поцеловал ей руку.

Болгарские матроны смотрели на эту сцену с умилением. Мэри тихо проговорила:

— Алеша, я так счастлива, что готова воспарить к небесам. И я ведь еще не успела тебя поблагодарить за это счастье. Мне до сих пор не верится, что наше венчание завтра. Все так неожиданно, прямо как в сказке…

— Мне и самому не верится, — признался Алексей. — Но мы и счастливы будем как в сказке, поверь, дорогая моя. Вот только сейчас…

— Что? Что сейчас? — с неожиданным страхом спросила Мэри. — Что ты хочешь сказать?

Ей показалось, что случилось нечто ужасное, и этот ужас в один миг разобьет ее хрупкое счастье. Какое может быть продолжение у фразы, начатой Алексеем? Вот только сейчас… наше венчание невозможно?.. я должен срочно уехать и оставить тебя? Или еще что-нибудь в таком роде?

Алексей заметил, как она испугалась, и поспешил договорить, чтобы Мэри перестала волноваться:

— Машенька, сейчас нас ожидает его превосходительство генерал Палич-Верейский. Он просил пригласить тебя к нему для беседы.

Она вздрогнула: никак не могла отказаться от мысли, что судьба вот-вот преподнесет ей нежданный и болезненный удар.

— Для беседы? О чем? — подозрительно спросила она. — Генерал запретит нам венчаться? Из-за того что я англичанка?

— Господи, какие глупости ты выдумываешь! — возмутился Алексей. — У него есть пара вопросов к тебе, и клянусь, к нашей завтрашней свадьбе это не имеет никакого отношения.

Мэри послушно пошла следом за Алексеем к зданию школы, в которой сейчас располагался штаб. Но сердце ее колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди… Наверное, даже известие, что генерал запретил венчание, было бы не таким страшным, как эта неопределенность и ожидание неприятностей.

У ворот штаба Мэри остановилась, чтобы перевести дыхание и взять себя в руки, но не слишком преуспела в этом — ее трясло, словно в лихорадке. Алексей сделал еще одну попытку успокоить ее:

— Чего ты боишься, дорогая? Ты дрожишь так, что я чувствую твою дрожь, даже когда глажу твою руку. Ну что случилось? Скажи мне.

— Для чего генерал приглашает меня к себе? Пожалуйста, ответь мне честно, или я поверю, что нас ждет беда.

Алексей даже не захотел обсуждать ее страхи.

— Да что ты вбила себе в голову? Какая беда? Ничего неприятного для тебя не происходит. И генерал Палич-Верейский не может запретить мне венчаться. Он — не мой командир, хотя и в высоких чинах. Я выполняю здесь задание петербургского начальства, а генерал просто помогает мне в этом. И я по мере сил помогаю ему. Кстати, как раз из-за того, что ты англичанка, генерал хочет поговорить с тобой о двух твоих соотечественниках. Недавно в руки казаков попали два подозрительных англичанина, и Палич-Верейский полагает, что они из компании Транкомба. Один из них назвался лордом Дартлвиллем…

— Как? — переспросила Мэри побелевшими губами. — Как он назвался?

— Лордом Эрнстом Дартлвиллем, — отчетливо сказал Алексей.

Услышав это имя, Мэри в изнеможении опустилась прямо на траву у ограды. Лучше бы небеса разверзлись, или солнце померкло, чем такое испытание! Какой же немилосердной бывает судьба!

— Ты что, знаешь этого господина? — спросил Алексей, не понимая, что творится с его невестой.

— Еще бы! — горько бросила она. — Лорд Эрнст Дартлвилль! Это же мой дядя, старший брат моего отца!

Теперь уже Алексей почувствовал страшное волнение. Лорд Дартлвилль — дядя Мэри? Какое неожиданное открытие. Алексей и вообразить не мог, что его невеста — родная племянница именитого лорда, члена палаты пэров.

Конечно, даже в те далекие времена, когда ее мать служила гувернанткой, все знали, что миссис и мисс Мэлдон — настоящие леди, но слово «леди» тут понималось в переносном смысле, как воспитанные и благородные дамы. То, что Мэри принадлежит к аристократическому семейству, вхожему во дворец английской королевы, и в голову никому не могло бы прийти. Родственницы лордов обычно не служат гувернантками, чтобы заработать кусок хлеба.

Хотя… так уж однозначно утверждать это не стоит; прецеденты, когда дамы из благородных и даже аристократических семейств попадали в сложные обстоятельства и вынуждены были своими силами зарабатывать средства на жизнь, случались и в России.

В конце концов, в жизни бывает всякое, и не это главное. Генерал сказал, что именем лорда Дартлвилля назвался молодой человек, не имеющий аристократических манер… Он не мог оказаться дядей Мэри хотя бы по возрасту. Изредка случается, что дядя и племянница — ровесники, но ведь Мэри призналась, что дядя — старший брат ее отца! Носить титул лорда Дартлвилля в Британии может только один человек — старший мужчина этого рода, являющийся наследником лорда-предшественника.

Стало быть, получить этот титул можно лишь одним способом — унаследовать его после смерти прежнего носителя.

Так что человек, попавшийся казачьему разъезду — авантюрист, выдающий себя за родственника мисс Мэлдон… И теперь у Алексея появилось полное право заняться этим делом вплотную — как жених, он не может стоять в стороне от семейных проблем своей невесты.

Каким образом самозванец смог присвоить чужое имя? Жив ли еще дядюшка-лорд или… Страшно подумать!

Сразу же рассказать Мэри о своих сомнениях Алексей не решился. Надо было хоть как-то подготовить девушку к тому, что ей предстоит узнать.

— А почему ты никогда не рассказывала про своего дядю-лорда? — спросил он.

Мэри побледнела и сжала губы. Объяснения давались ей с трудом.

— Он оскорбил мою мать, когда я была еще совсем девочкой. Он отказался от нас и не помог нам в трудную минуту, когда после смерти отца мы остались без всяких средств к существованию. Поэтому маме пришлось наняться на службу в дом твоего дяди, князя Барятина, и мы с ней оказались в России. Князь в прямом смысле спас нас от гибели! Ах, если бы мой дядя был хоть чуть-чуть похож на твоего, я бы так его любила. Но он — черствый, равнодушный и жестокий человек, и я никогда не считала нужным поддерживать с ним родственные отношения. Мне и без того хватало унижений.

Ну раз так, то она, наверное, не придет в полное отчаяние и не будет с ума сходить от горя при известии, что с ее дядей случилась какая-то беда, и его именем назвался другой человек. Хотя, как знать… Смерть стирает все старые обиды, и люди поворачиваются неожиданной стороной, узнав скорбные новости…

— Не знаю, как ты к этому отнесешься, дорогая, — начал Алексей, — но лорд Дартлвилль, оказавшийся в нашем плену, не похож на твоего дядюшку. Генерал сказал, что арестованный — молодой человек, и хотя назвался именем лорда Эрнста Дартлвилля, на аристократа не слишком похож…

— О боже, — закричала вдруг Мэри, — нет! Этого не может быть!

Ну вот, все-таки неприятное известие вызвало у нее приступ горя! Надо было быть осторожнее в словах…

Однако, вопреки страхам жениха, Мэри, похоже, не собиралась оплакивать дядюшку, а бессвязно повторяла:

— Неужели это Эрни? Боже! Нет, я не верю… Но он сказал, что его зовут Эрнст, ведь так?

— Да объяснишь ты мне наконец что-нибудь или нет? — рассердился Алексей. — Что происходит? Я не хочу чувствовать себя последним дураком!

Но Мэри, не слушая его и ничего не объясняя, почти бегом поднялась по ступеням школьного здания и ворвалась в кабинет генерала Палич-Верейского. Караульный, предупрежденный, что генерал ожидает даму, не посмел ее задержать, но все же слегка оторопел, удивленный подобной стремительностью. Алексей догнал ее уже в кабинете Палич-Верейского и обменялся с генералом выразительным взглядом.

Палич-Верейский встал из-за стола и попытался экспромтом выдумать какой-нибудь изящный комплимент, чтобы сделать невесте графа приятное, но девушка не оценила его усилий.

— Господин генерал, я прошу вас, покажите мне человека, которого задержали ваши казаки! Того, который назвался лордом Дартлвиллем…

— Вы хотите сказать, что знаете его, мисс Мэлдон? — уточнил генерал. — И желаете, чтобы вам его предъявили для опознания?

Слово «опознание» Мэри не понравилось, тем более что она еще ни в чем не была уверена. Но генерал ждал объяснений, и пришлось сказать ему правду:

— Боюсь, что это мой брат! — призналась она. — Но уверенности у меня нет, я должна во всем разобраться!

— Не хочу вас обидеть, юная барышня, но разобраться во всем должен прежде всего я, — отрезал Палич-Верейский. — А впрочем, что ж, можете на него полюбоваться… Пусть приведут этого лорда.

Не в силах сдержать волнение, Мэри изо всех сил сжала руки — это усилие должно было помочь ей хоть немного успокоиться. Настоящая леди, получившая викторианское воспитание, не должна так открыто демонстрировать свои чувства, — это было просто неприлично. Хорошо еще, что она находилась среди русских людей. Они и сами были более открытыми в том, что касалось их чувств, волнений и душевных порывов, и легко прощали другим неумение скрывать свои эмоции. Среди русских можно было открыто плакать, открыто смеяться, открыто выражать волнение и знать при этом, что никто не осудит, как осудили бы столь несдержанную особу в Англии.

Но все же у Мэри никогда не было привычки давать своим чувствам полную волю, она была не так воспитана. Оставалось лишь сделать все возможное, чтобы взять себя в руки и вспомнить о жизненных принципах настоящей леди.

Но когда в комнату ввели пленника, Мэри снова не совладала с собой. Предчувствие ее не обмануло — это был не кто иной, как ее родной брат Эрнст, непонятным образом очутившийся в местах Балканской кампании. Но, наверное, всему на свете можно найти какое-нибудь объяснение, и Мэри тоже рано или поздно все узнает.

— Эрни! Бог мой! Я не верю своим глазам! — закричала она и кинулась на шею брату, не стесняясь того, что вокруг чужие люди.