Агентство «Чудо-трава»

Глава 4. Похищенное воспоминание

Я шагала по узкой тропинке, которая словно ручейком струилась между невысоких домиков с завитками на крышах. Ноги мои путались в длинных полах тяжёлого плаща, а растерянный взгляд скользил по ярко раскрашенным стенам. На широких террасах покачивались бумажные фонари, и я не могла избавиться от ощущения, что попала в восточный городок. Ещё несколько шагов, и навстречу мне выйдет строй воинов с катанами за спиной или выпорхнет стайка белолицых дам в неуклюжих кимоно. Смех вырвался против воли.

– Так вот как выглядит рай для инститоров!

Генрих резко развернулся, и глаза его расширились, а палец прижался к губам. Я сжала челюсти и кивнула, а пальцы мои впились в толстую ткань объёмного капюшона, который я судорожно натянула на лицо.

– Прости, – прошептала я, приближаясь к охотнику, и под ботинками моими вновь зашуршал гравий.

Генрих подождал, пока я пройду вперёд, и тяжёлая ладонь его легла на мою шею, направляя меня в сторону одного из домиков. Я с любопытством разглядывала аляповатые рисунки на его красных стенах, не понимая значений незнакомых символов. Обувь пришлось оставить на траве, и на террасу я поднялась уже босиком. Стопы мои ощущали приятное тепло дерева.

Дверь распахнулась, и запахло скошенной травой и крепким чаем. А на пороге я разглядела совершеннейшую красавицу, и у меня захватило дух. Высокая стройная женщина в приветствии опустила голову, и я смогла полюбоваться идеальной причёской. Затем незнакомка подняла глаза, и от взмаха её густых ресниц у меня закружилась голова. Взгляд синих глаз, казалось, пронизывал меня насквозь.

– Впервые в жизни пожалела, что я не мужчина, – растерянно пробормотала я, а эти двое вдруг весело расхохотались.

Я замерла от музыкального звучания её смеха, а Генрих нетерпеливо подталкивал меня к входу. На ватных ногах я прошла в светлую пустую комнату, и взгляд мой притянул маленький столик, расположенный ровно посередине. Женщина опустилась перед ним на колени, и её изящные руки запорхали над чашками, аромат трав и чая усилился.

Инститор сорвал с меня плащ и надавил на мои плечи. Я послушно опустилась на колени в шаге от красавицы, искренне недоумевая, почему Генрих не поскуливает у её ног, словно влюблённый волколак. Даже мне хотелось пододвинуться ближе, чтобы просто быть хоть немного причастной к совершенству.

– Кто вы? – с придыханием спросила я.

По лицу женщины скользнула усмешка, и по спине моей пробежались мурашки.

– Меня зовут Аноли, – проговорила она, опуская ресницы.

Я удивлённо прислушалась к своим странным ощущениям. Меня одновременно тянуло к красавице и отталкивало от неё с не меньшей силой. Аноли потянулась к пустой чашке, которая попадала под столб света, льющийся из окна, и кожа её рук заблестела, словно перламутр. Я судорожно сглотнула, волосы на моей голове зашевелились, а взгляд метнулся к выходу.

– Меня называют, – тем же ядовито-сладким тоном продолжила красавица, – красной птицей иллюзий. Я – инститор, как и Генрих.

Она поставила коричневый чайник на столик, и я ощутила на себе пристальное внимание. Ощутила кожей, словно взгляд Аноли был физическим прикосновением. Сердце моё застучало быстрее, а дыхание перехватило. Я пожалела, что согласилась на просьбу Генриха, и живот мой скрутило от дурного предчувствия.

Аноли мило улыбнулась, и руки её потянулись к охотнику, а я невольно уставилась на перламутровые пальцы, в которых дымилась чашка с чаем. Генрих осторожно обхватил горячий фарфор и повернулся ко мне, протягивая питьё. Я мрачно покосилась на зеленоватую жидкость, и от понимания меня бросило в жар.

– Зелье? – несчастным голосом спросила я, и губы инститора иронично изогнулись, а глаза сощурились. – Это действительно необходимо?

Генрих не ответил, а я невольно сглотнула. Пить что-либо в закрытом посёлке инститоров, о котором я узнала несколько минут назад, совершенно не хотелось. А если учесть, что я – одна из ведьм, на которых они охотятся, то и смертельно опасно. Но в любом случае, если эти двое захотят моей смерти, живой мне из городка не выбраться. Я вспомнила, с какой лёгкостью Генрих вызвал синий огонь, и зубы мои скрипнули.

Дрожащие пальцы мои потянулись к чашке, и я осторожно приняла зелье. Голова закружилась, и я невольно покосилась на Аноли. Идеальные губы её сложились сердечком, а глаза заискрились от удовольствия. Казалось, что она наслаждается каждой каплей моего страха. Хотя, почему кажется? Скорее всего, так оно и есть. Ведь Генрих мечтает меня сжечь с первого же момента знакомства! Инститоры…

Я выдохнула и залпом выпила всю жидкость, зелье обожгло мне нёбо, и рот мой невольно распахнулся, а глаза выпучились. Аноли рассмеялась, а Генрих фыркнул и отвернулся:

– Не слишком приятное зрелище!

Щёки мои опалило жаром, плечи опустились, а язык скользнул по ноющему нёбу.

– Кипяток, тьма его побери, – виновато пробормотала я.

Улыбка растаяла на лице Аноли, а синие глаза наполнились сочувствием. Инститорша кивнула:

– Разумеется, кипяток. Только что заварила. – Она перевела взгляд на Генриха и снова улыбнулась: – Как ей не терпится! Но придётся подождать, когда зелье правды подействует.

Руки мои сжались, а кожу на голове стянуло от ужаса.

– Зелье правды? – простонала я, поворачиваясь к Генриху: – Но зачем?!

Инститор вздёрнул подбородок и посмотрел на меня так сурово, что я невольно отшатнулась.

– Необходима уверенность, что ты не сделаешь ничего лишнего, ведьма!

Я поднесла дрожащие руки к глазам: пальцы мои двоились. Неожиданно зевнула и потёрла лоб. Аноли потянулась ко мне, и взгляд её синих глаз снова ощутимо коснулся меня.

– Уже действует, – растерянно проговорила она. – Детка, ты голодна? Это может быть проблемой. Давно ела?

– Утром, – я неопределённо махнула рукой. – Генрих приготовил мне кашу…

Аноли развернулась к инститору так резко, что из её причёски выпало украшение. Оно зазвенело, прокатившись по полу, и замерло, сверкая гранями алого камня.

– Утром?! – змеёй прошипела красотка, но через секунду лицо её разгладилось, и Аноли проворковала: – Не знала, что ты готовить умеешь!

– Это не то, о чём ты подумала, – быстро проговорил Генрих.

– Тебе лучше не знать, о чём я подумала, – нежно проговорила та.

Генрих коротко улыбнулся, и бросил на меня такой яростный взгляд, что во рту у меня пересохло, а пальцы отчаянно вцепились в фарфор чашки. Если бы зелье ещё оставалось, я бы выпила его, пусть даже оно заставило бы меня сказать всю правду…

Я замерла, и взгляд мой опустился на зелёные травяные разводы, образующие на две чашки причудливые узоры.

– Действительно действует, – пробормотала я. – Чёрт! И зачем это вам? Только не говорите, что всегда хотелось узнать распорядок дня ведьмы! Я бы и так рассказала…

Аноли опустила руки на пол и шустро подползла ко мне на четвереньках, её синие глаза расширились, а ротик приоткрылся в предвкушении. Я невольно отодвинулась, но наткнулась спиной на невозмутимого Генриха.

– Ты действительно хочешь нам помочь? – прошептала Аноли.

– Нет, – фыркнула я, и лицо её скривилось, а взгляд метнулся к Генриху.

– Но ты сделаешь то, о чём я тебя попросил? – холодно уточнил тот, и я обернулась на инститора.

– Разумеется.

Брови его приподнялись, и Генрих возвратил Аноли многозначительный взгляд. Женщина выдохнула, и пальцы её сжали моё плечо так, что я невольно вскрикнула, вцепившись в её руку. Но инститорша не обратила на это внимания.

– Ты сделаешь только то, о чем тебя просил Генрих? – напряжённо спросила она. – Ты действительно сможешь извлечь строго определённый период из памяти? Даже если случай произошёл очень давно?..

Я пожала плечами:

– Чем старее воспоминание, тем оно… прозрачнее, что ли. Но ухватить его можно. Потребуется немного больше времени, и только.

Аноли тряхнула меня за плечо и прошипела, а глаза её сузились:

– Ты не причинишь клиенту вреда?

Я попыталась оторвать её жёсткие пальцы от своего ноющего плеча.

– Скорее вы мне руку сломаете, – зло буркнула я.

Аноли отпрянула, а я ощутила на шее горячую ладонь Генриха и обернулась к инститору.

– Ты не причинишь клиенту вреда? – сухо повторил он слова Аноли.

Я отрицательно качнула головой. Подумав секунду, добавила:

– Если он не попытается причинить его мне.

Аноли скривилась:

– Не попытается. – Она вскочила на ноги и посмотрела на меня, словно сытый кот на плешивую мышь. – Хорошо, меня устраивают твои ответы. Ждите…

И выскользнула в дверь. Я растерянно оглянулась на инститора.

– Так клиент не она?

Генрих отвернулся, но губы его шевельнулись.

– Нет.

Я усмехнулась и едко проговорила:

– Как с вами просто, прям терпения не хватает! А где тогда клиент? У меня, знаешь ли, нет желания торчать в этом осином улье лишние минуты. Как подумаю о том, сколько народу будет счастливо полюбоваться факелом, который может из меня получиться, так сразу тошнить от радости начинает!

Генрих прикрыл веки, и из его груди вырвался страдальческий вздох, словно его заставили присматривать за двухлетним ребёнком.

– Ты действительно думаешь, что все инститоры только и мечтают, что жечь ведьм?

Я скривилась и кивнула:

– А что тут думать? У меня живой пример перед глазами! Как ни взглянешь на меня, так и вижу, как… это… Как там было? А! Твой взгляд полон желания! – лицо его вытянулось, и я ехидно добавила: – Желания сжечь меня поскорее!

Кадык на его шее дёрнулся, а взгляд стал колючим. Мне совсем не понравилась его кривая улыбка, и я с тоской посмотрела на дверь. Когда же вернётся Аноли?

– Кстати, о желании, – мягко проговорил Генрих, и от его голоса по коже моей поползли мурашки. Я посмотрела на него, как кролик на удава. – Ты… хочешь меня?

Я хотела закрыть рот, но прежде чем мои руки прижались к губам, сорвалось:

– Да.

Сердце моё оборвалось, а глаза расширились. Чёрт бы побрал инститоров с их зельями! Они же должны бороться с ведьмами, а не пользоваться их методами! Генрих коротко улыбнулся, и у меня перед глазами всё поплыло.

– А как же, – иронично хмыкнул он, не отрывая от меня внимательного взгляда, – твои слова о том, что, будь я даже последним мужчиной, ты не занялась бы со мной сексом? Это правда?

– Да, – проскрипела я.

Брови инститора поползли вверх, а рот скривился:

– Правда?!

– Да! – крикнула я, едва сдерживая слёзы.

Он повёл плечами и растерянно улыбнулся:

– Как интересно! И почему же?

– Да потому что я до чёртиков тебя боюсь! – прошептала я, и по щеке моей скользнула слеза.

Генрих замолчал, спина его напряжённо выпрямилась, а кадык дёрнулся.

– И правильно делаешь, ведьма! – медленно проговорил он.

В комнату вошла Аноли, в руках её я увидела большой свёрток алой ткани, а на губах довольную улыбку.

– Пошалим? – промурлыкала она, и я торопливо вытерла мокрую щёку. – Превратим ведьмочку в инститора!

Я с подозрением, не ожидая ничего хорошего, покосилась на женщину:

– Это как?

Она жестом фокусника развернула свёрток, и я увидела чудовищное платье в стиле принцессы из сказки.

– Уродство какое, – пробормотала я и с надеждой покосилась на Аноли: – А это обязательно? Я вообще платьев не ношу, а всякие там кринолины меня пугают до жути…

– Ведьма не только хлипкая, но и трусливая, – презрительно отозвался Генрих, и я съёжилась от его холодного взгляда: – Будь вы все такие, и жечь бы не пришлось!

– Ну-ну, – Аноли потрепала его по щеке, словно обиженного ребёнка: – Эта девочка хорошая! Она живёт по правилам, работает по лицензии… Ты сам говорил, что она ещё не успела сделать миру ничего плохого. Но не переживай, будет и на твоей улице факел!

Я содрогнулась, а Генрих мечтательно улыбнулся. Аноли легко, за шкирку, подняла меня на ноги, и я мрачно рассмеялась: видимо, у инститоров есть спецкурс, как правильно таскать ведьм! Охотница, не обращая внимания на мои ужимки, натягивала на меня жуткое платье прямо поверх одежды.

– Ну разве не прелесть? – отступила она, любуясь результатом. Потом потянула меня за руку: – Не каждая ведьма может похвастаться, что красовалась в церемониальной форме хранительниц! Хочешь полюбоваться на себя? В соседнем помещении есть зеркало…

– Нет! – я отскочила к стене и для верности прижала ладони к глазам. Голос мой задрожал: – Я… вам верю!

– Что такое?.. – Удивлённо начала Аноли.

Генрих нетерпеливо перебил её:

– Сосуд принесла?

Инститорша улыбнулась:

– Ах да! – Она шагнула ко мне, и её сильные руки отвели мои ладони от лица. Аноли внимательно посмотрела на меня и медленно произнесла: – Самое главное! Воспоминание перенесёшь вот сюда!

Она протянула руки над моей головой, и я растерянно уставилась на крошечную серебристую копию амфоры, которая покачивалась на цепочке. Аноли надела украшение мне на шею, и я прикоснулась пальцами к холодной подвеске.

– В смысле?

Аноли нахмурилась, и взгляд её скользнул по мрачной физиономии Генриха. Инститор поднялся, и его рука вновь легла мне на загривок.

– Она справится, – уверенно проговорил он и подтолкнул меня к выходу: – Идём!

***

Я снова наступила на подол, юбка натянулась, колени дрогнули, и тело моё покачнулось. Генрих схватил меня за шкирку, и я судорожно рванулась из его жёсткой хватки.

– Хватит обращаться со мной, как со щенком! – не выдержала я. – Можно ведь поддержать по-человечески… За локоть, например!

– Нельзя, – буркнул он, возвращая меня в вертикально положение. – Ты не человек.

В груди моей словно разлилась волна жара, а на глаза навернулись слёзы.

– Умеешь ты делать комплименты, – проворчала я, опуская лицо.

– Не время и не место для комплиментов, ведьма, – прошипел Генрих, подталкивая меня вперёд. – Поспеши.

Я поджала губы, и пальцы мои обхватили тяжёлую ткань противного платья. Недалеко от нас показалась группа людей, и сердце моё сжалась, а ноги словно стали ватными. Но меня никто не удостоил и взглядом. Инститоры исчезли за деревьями, и я с трудом двинулась в указанном Генрихом направлении. Колени всё ещё дрожали, а тело под тяжёлым платьем взмокло. Я опасливо покосилась на человека, который шёл в ста метрах справа от нас. Проглотила комок, который встал в горле и прошептала:

– Долго ещё?

Генрих кивнул на возвышение, на котором ярким пятном выделялся жёлтый дом.

– Туда, – тихо проговорил он. – Здесь мы можем встретить и других хранителей. Никому не смотри в глаза. И самое главное: что бы ни произошло, не вздумай колдовать.

Тело моё задрожало сильнее, но я исподлобья посмотрела на инститора и сухо проговорила:

– Не дура, сама понимаю.

Лицо его на мгновение озарилось улыбкой.

– С первым бы я поспорил, но второе меня успокаивает, – фыркнул он. И я снова ощутила тычок в спину: – Скорее!

Я зарычала и закинула тяжёлый подол себе на предплечье так, что хотя бы с правой стороны под ногами ничего не мешалось, и я видела ступени, которые вели к жёлтому домику. Мимо с резким писком пролетели пичуги, и я снова покачнулась, уже привычно втянув шею в ожидании захвата. Но Генрих поддержал мой локоть и тут же отдёрнул руку. Я едва сдержалась, чтобы не выказать своё изумление. Ступени давались тяжело, а подол непослушно выскальзывал из моих мокрых пальцев.

Я с трудом поднялась на площадку и судорожно перевела дыхание, тыльной стороной ладони оттирая пот, который струился по моему лицу. А взглядом настороженно обшарила множество широких занавешенных прозрачными тканями проёмов.

– Странный домик, – выдохнула я. – Ни дверей, ни окон… Сплошная вентиляция! Как здесь жить?

Генрих нетерпеливо пошагал по каменной площадке, бросив на ходу:

– А здесь и не живут…

Я и возвела глаза к чистому небу, а пальцы мои обхватили холодный кулон. Наконец-то я отдам долг охотнику и можно будет жить спокойно… Покажу Генриху на дверь. Ничего, сама справлюсь! Будут клиенты, будут и деньги. В крайнем случае, поищу другого, более адекватного компаньона. Пока я мечтала, инститор откинул занавесь и исчез в доме, я поспешила за ним.

Внутри меня окружил запах благовоний, а взгляд наткнулся на возвышение, на котором лежал немолодой мужчина. На сером камне серебрились его русые с проседью волосы, а на фоне красной одежды руки, сложенные на груди, казались белоснежными. Я пристально посмотрела на его закрытые веки, и спина моя похолодела.

– Он мёртв? – прошептала я, невольно вцепившись в футболку Генриха.

– Нет, конечно, – хмыкнул тот, вырываясь из моих скрюченных от страха пальцев. – Иначе как бы ты забрала его воспоминание? Приступай!

– А! – Я вытерла взмокший лоб. – Так это клиент! Странное место для сна… А он не проснётся?

Генрих подошёл к каменной кровати, и пальцы инститора легонько прикоснулись к плечу спящего, словно убеждаясь достаточно ли крепок его сон.

– Не твоё дело, ведьма, – тихо проговорил он, но ту же неохотно добавил: – Не проснётся. Действуй!

Я деловым тоном спросила:

– Что брать?

Руки Генриха скользнули за его спину, а лицо обратилось ко мне.

– Двадцать пятое апреля этого года, с девяти до полдесятого утра, – сухо проговорил он.

Я завернула непривычно длинные рукава платья и сжала пальцы так, что раздался лёгкий хруст суставов. Генрих коротко усмехнулся, а я лишь поджала губы, стараясь полностью сосредоточиться. Забрать определённое воспоминание несложно. Но невероятно трудно не прихватить с ним ещё с десяток. Этого я инститору, разумеется, не сказала. И не только ему… Честно говоря, никто не знает о моих реальных возможностях. Иначе лицензию я бы так и не получила…

Я выдохнула, и пальцы мои легли на закрытые веки спящего человека, а сердце забилось, словно пойманная птица. Боковым зрением я видела, как напряжённо следит за мной инститор, и невольно скрипнула зубами. Лишь бы он не догадался о правильном вопросе! Я же под зельем… Ах, нет! Нельзя отвлекаться. Итак, двадцать пятое апреля. По запястью скользнуло воспоминание, и я едва сдержала стон: двадцать пятое мая! Целый день! Это всё из-за проклятого инститора!

Я отдёрнула руки и обернулась к Генриху.

– Не смотри! – громко прошипела я.

Брови его приподнялись, а правый уголок рта дёрнулся.

– Это ещё почему?

– Мешаешь! – рассерженно проговорила я, а по спине прокатилась волна жара: если инститор спросит, как именно, то… Шея моя похолодела, и я поспешно сложила ладони: – Ну пожалуйста!

Инститор хмыкнул, и руки его упёрлись в бока, но всё же Генрих крутанулся на месте. Я покосилась на его затылок и промокнула лицо рукавом. Затем мои дрожащие пальцы снова легли на глаза невезучего дяденьки, у которого я невольно украла целый день из воспоминаний. Руки мои напряглись, а в голове зазвенело от старания. Двадцать пятое июня… Я застонала и уронила руки. Чёрт! Какое июня?! Он же сказал, что апреля!

Генрих повернулся, и его холодный взгляд пронзил меня:

– Что?..

Я нервно улыбнулась и перебила инститора прежде, чем тот успел закончить вопрос:

– Сейчас-сейчас! Мне нужно сосредоточиться… Отвернись, пожалуйста!

Инститор поджал губы, а по щекам его скользнули желваки.

– Не тяни! Каждая минута на счету, – прорычал он.

– Всего лишь несколько секунд! – фальшиво оскалилась я.

И ведь правду сказала. Дел-то на пару секунд… Только бы хорошенько сосредоточиться. Итак, двадцать пятое… апреля… девять утра… По запястью заструились воспоминания, и я невольно вскрикнула, судорожно прерывая их поток.

Кожу на голове стянуло от ужаса, и я осела на пол. Хватанула больше, чем нужно, да ещё случайно заглянула в само воспоминание. Кровавые тела… Я потрогала свои немеющие щёки, а видела лишь тягучие багровые разводы. Живот мой скрутило, и я согнулась пополам. Жёлтая лужица растекалась по полу, а жуткое зрелище всё ещё стояло перед глазами. Всего-то секунда из украденных минут! Долгая секунда страшного воспоминания…

Повернула голову и с недоумением уставилась на вытянутую физиономию Генриха. Он что-то говорит, но я не понимаю слов. Трясёт меня, но я почти не ощущаю этого. Инститор отпустил мои плечи и присел на корточки, в пальцах его сверкнул кулон. Звуки медленно возвращались.

– Помести сюда! – рассерженно твердил он. – Слышишь? Ведьма! Воспоминание помести сюда…

Я перевела взгляд на маленькую амфору.

– Как?

Он криво усмехнулся и покачал головой.

– Не строй из себя ангела, ведьма! Ты же мучила людей чужими воспоминаниями?

– Да, – призналась я и сжалась в испуге, а ноги мои похолодели: будь проклята Аноли с её зельем! Губы Генриха гадливо скривились, и я торопливо добавила: – Но все эти люди были плохими!

– Мне всё равно, – перебил инститор и поднялся. А я недоверчиво хмыкнула: как же! Всё равно ему… Генрих быстро продолжил: – Тем же способом, как отдаёшь воспоминание человеку, отдай его амулету. Такими специальными контейнерами пользуются все ведьмы. Я сейчас имел в виду ведьм, которых природа не обделила мозгами.

Я посмотрела на него снизу вверх и мрачно проговорила:

– Если не перестанешь меня унижать, я не буду этого делать! Ты просил забрать воспоминание? Я его забрала! Сделка выполнена…

– Не выполнена, – холодно ответил он и многозначительно кивнул на кулон: – Пока не переместишь воспоминание сюда. – Он вдруг усмехнулся: – Или боишься, что и тут мозгов не хватит?

– Не боюсь! – недовольно буркнула я и подхватила кулон левой рукой, а правую простёрла над верхней его частью. Пальцы мои слегка дрожали, а сердце колотилось. Но воспоминание послушно скользнуло в амфору, получилось даже легче, чем с живым человеком, и я весело добавила: – Мозги у меня на месте, можешь сам в этом убедиться!

Генрих присел рядом и заглянул мне в глаза.

– Я уже давно убедился, – почти ласково проговорил он, и я невольно улыбнулась, – что их нет и не было!

Улыбка моя растаяла.

– Да почему?! – не выдержала я.

Он многозначительно щёлкнул по кулону.

– Не догадываешься, почему умные ведьмы могут смотреться в зеркало? – Я растерянно моргнула, а Генрих хмыкнул: – Загадка не по зубам, понимаю. Точнее, не по мозгам… Ладно, поднимайся! Уходим…

Я с трудом выпрямилась и на негнущихся ногах последовала за инститором, а взгляд мой, казалось, прожигал его спину насквозь.

– Ненавижу, – прошипела я.

Генрих вдруг замер и очень медленно развернулся, его широкая улыбка мне очень не понравилась. Он склонился к самому моему лицу, и я нервно сглотнула.

– Ненавидишь меня, – проговорил он и подмигнул: – Но всё равно хочешь?

– Да, – ответила я и услышала скрежет собственных зубов, а щёки мои обожгло жаром.

Да когда же прекратится действие этого зелья? Меня же вырвало! Генрих, казалось, наслаждался каждым мгновением моего унижения. Чем бы его отравить?

– Следуй за мной, ведьма, – проговорил Генрих и выпрямился. – Можешь наслаждаться моим сексуальным видом сзади!

И стремительно направился к одному из проёмов, а я тоскливо посмотрела на его спину. Широкие плечи, узкие бёдра. Чёрт! Действительно сексуальный! Некстати вспомнились слова Забавы о ямочках… Да о чём я думаю в логове врага?!

Я нервно оглянулась на спящего и поспешила за Генрихом. Сердце моё замерло, а взгляд с трудом оторвался от пятой точки инститора. Я прижала холодные пальцы к горящим щекам. Точно схожу с ума! Дать бы себе оплеуху!

– Э, – промычала я, но Генрих не оглянулся. Кулаки мои сжались, и я выпалила: – Понять не могу, как ты с таким раздутым самомнением в двери проходишь! И чего ты прицепился ко мне, а? Сам же говорил, что не можешь и думать о сексе!

Плечи инститора затряслись, и сердце моё замерло. Он что, смеётся?!

– А ты, как я посмотрю, не можешь о нём не думать, – не оборачиваясь, насмешливо протянул Генрих: – Сразу видно дочь инкуба!

Зубы мои заскрипели. Мало отравить! Четвертовать надо! Опробовать на нём всю его сумку!

– Это ты постоянно о нём говоришь! – злобно прошипела я. – Спрашиваешь, хочу ли я тебя! Это вообще нормальный вопрос? Или тебе так приятно слышать ответ? В кайф поиздеваться над ведьмой лишний раз…

Генрих замер и медленно повернулся, я невольно отшатнулась и сглотнула.

– Поиздеваться над ведьмой никогда не лишне, – мечтательно проговорил он, и кулаки мои сжались так, что ногти впились в ладони. – И мне действительно приятно смотреть, как ты краснеешь и задыхаешься от стыда за свои эротические фантазии…

– Да какие там фантазии? – вспыхнула я. – Не льсти себе, инститор! Да, ты красивый. Но не исключительный…

– Да ладно?! – хмыкнул Генрих, наступая на меня.

Но я заставила себя остаться на месте и не опустить взгляда.

– Торт в магазине тоже красивый, – запальчиво продолжила я. – И я его тоже хочу! Слопала бы весь за раз. Но знаю, что потом будет плохо. Человека определяют не желания, а решения и действия!

Генрих вдруг расхохотался, и глаза его сверкнули.

– С тортом меня сравнила, – веселился он. – Забавно.

Он шагнул, приближаясь вплотную, и я, не выдержав, отступила, но спиной наткнулась на дерево. Генрих опёрся ладонью о шершавый ствол и склонился к моему лицу. Правая бровь его приподнялась, а рот перекосила усмешка.

– Так может, предложить тебе один кусочек?

Голова моя закружилась, а пальцы похолодели.

– Тебе-то зачем? – прорычала я, судорожно хватаясь за дерево. – Тебя же это… корёжит… говорил, что каждое прикосновение ко мне словно удар током…

Генрих стремительно прикоснулся губами к моему рту и так же быстро отстранился. Лицо его приобрело задумчивое выражение. Перед глазами у меня всё поплыло, а ноги пронзила крупная дрожь. Инститор только что поцеловал меня?

– Точно! Как удар током, – кивая, проговорил он и широко ухмыльнулся: – Зато бодрит! Может, ещё разок?

Я хватала ртом воздух, не в силах выдавить ни слова. В ушах зашумело от ярости. Лицо Генриха приблизилось, а я оторвала от дерева непослушные пальцы и поспешно прикрыла ему глаза. Инститор вздрогнул, а по запястью моему заструились чужие воспоминания.

Охотник вскрикнул и отшатнулся, прижимая руки к побелевшему лицу. Тело его на секунду замерло, затем ноги его подкосились, и Генрих рухнул передо мной на колени. А за ним я вдруг увидела фигуру незнакомого инститора. Глаза его сверкали, а рот исказился в холодной усмешке:

– Опаньки! Ведьма? Здесь?!

Сердце моё сжалось, а руки затряслись. О, нет! Я же практически напала на инститора в их проклятом обиталище! Я бросилась к незнакомцу и, упав перед ним на колени, обхватила его ноги.

– Умоляю, не жгите меня!

Тот замер на мгновение, и я с надеждой посмотрела снизу вверх на его ошеломлённое лицо.

– Ну не знаю, – протянул он. – Искушение так велико!

Я отпрянула и зажмурилась в ожидании скорой смерти, а рядом послышался хрип:

– Это моя ведьма!

Я распахнула глаза и с изумлением уставилась на Генриха. Тот сидела на земле, потирая глаза и… смеялся! Мой взгляд опустился на дрожащие пальцы. Может, я с перепугу одарила его чьи-ми то счастливыми воспоминаниями? Как жаль! Опять осечка… Стоп! А почему вообще сработало? Инститор утверждал, что на него моя ворожба не действует! И тогда в офисе это действительно не прокатило. Я схватилась за голову: да какая разница? Меня всё равно сейчас уничтожат!

Незнакомец присел рядом с Генрихом, и его рука опустилась на плечо пострадавшего инститора.

– Ты как, дружище? Вижу, что не скучаешь…

Тот ухмыльнулся и поднял лицо.

– Да уж, скучной мою жизнь точно не назовёшь! – широко ухмыльнулся он.

Я с ненавистью покосилась на его белые зубы, мечтая выбить парочку. Инститоры обернулись ко мне, и я отползла, упираясь руками в землю.

– Говоришь, твоя ведьма? А зачем ты притащил в Крамор свою новую игрушку? – весело спросил незнакомец и усмехнулся: – Неужели затем, чтобы представить её Аноли?

Я смотрела на них, стараясь не упустить ни малейшего движения. Новый инститор меня не уничтожил на месте преступления сразу, а значит, либо послушался Генриха, либо… И тут сердце моё дрогнуло. Что?! Какую ещё новую игрушку? Он что, обо мне? Генрих молчал, потирая красные веки, и губы мои невольно расплылись в хищной улыбке. А хорошо я его приложила! С учётом того, что жертва бодрствовала. Мастерство моё растёт!

Взгляд незнакомца ощупывал меня, и я невольно скрестила руки на груди, закрывая кулон.

– И что, Аноли одобрила замену себе любимой?

Я удивлённо приподняла брови и нервно спросила:

– Вы о чём?

Генрих вдруг отвесил инститору затрещину и резво вскочил на ноги.

– Что ты несёшь? Я лишь советовался с Аноли по поводу неконтролируемой силы малолетней ведьмы! Я теперь не сижу за высокими стенами, а реально борюсь с ведьмами! – Я замерла, и даже дыхание перехватило от возмущения: малолетней?! А Генрих дёрнул друга за руку, помогая тому подняться: – А ещё мне интересно, каким чудом она сумела получить лицензию. Пора уже организовать проверку в Комитете.

Второй инститор посмотрел на меня, и во взгляде его серых глаз я вдруг заметила тень уважения.