Академия Горгулий. Тайна ректора

Глава 14

Мелиса знала Колта лишь треть своей жизни, но последние годы он занимал в ней так много места, что ей стало казаться, будто он был всегда. Почему-то она думала, что он и будет всегда, неважно в каком качестве. Поэтому утренние события не укладывались у нее в голове.

Все случилось очень быстро. От спокойного обсуждения до трагичного исхода смертельного поединка прошло всего несколько минут. И даже когда голоса мужчин зазвучали громче и стало понятно, что разговор у них совсем не мирный и едва ли завершится чем-то конструктивным, никто и предположить не мог, что произойдет дальше.

Конечно, Мелиса отчасти понимала чувства Ламберта, ведь сама прошла через подобное. Поэтому не особо верила, что у этой истории возможен хороший конец. Но под концом печальным она подразумевала расставание молодых влюбленных и разрыв помолвки. Предполагала также, что Ламберт наложит на Колта наказание, подобное тому, которому подвергся сам: ограничение магии, преодолеваемое только через боль.

Но Мелиса и подумать не могла, что дело кончится смертельным поединком, оборотом обоих противников на глазах у изумленной публики и гибелью Колта. Она знала Ламберта много лет и всегда симпатизировала ему, это поведение просто не укладывалось в ее представления о нем. Как бы ни был он зол, какую бы боль ни испытывал от открывшейся правды, Мелиса до последнего не верила, что он способен убить отца возлюбленной.

Когда все завертелось и накалилось до предела, она решила, что Ламберт просто пугает их всех. Что в последний момент он отвернет или прекратит атаку. Может быть, ударит огненной струей рядом с Колтом, вымещая собственный гнев. Но этого не произошло.

Финал не особо продолжительной битвы они видели со стены. Обычно стража не позволяла подниматься туда посторонним, но в этот раз не прогнала никого. Вероятно, потому что каждый стражник и сам был увлечен невероятным сражением. Все затаили дыхание, когда травмированный огнем Колт рухнул на землю, и облегченно выдохнули, когда он зашевелился и смог самостоятельно сесть.

Облегчение было недолгим. Когда яростный огонь накрыл Колта, никто даже не пикнул, настолько все оказались растеряны. И лишь когда Ламберт закончил атаку и развернулся, чтобы снова набрать высоту, над замком раздался крик Ники.

А дракон как ни в чем не бывало вернулся к замку и беспрепятственно приземлился во дворе, в последние мгновения снова превратившись в Ламберта. Спокойно оправив на себе одежду, он обернулся и равнодушно посмотрел на них.

Мелиса обхватила Нику за плечи, опасаясь, что та ринется вниз и набросится на жениха с кулаками, но этого не произошло. Ника не дернулась, вообще не пошевелилась, словно вдруг окаменела. Она лишь смотрела на Ламберта и, кажется, даже дышать перестала.

Лицо ее жениха – вероятно, теперь уже бывшего, – тоже ничего не выражало. На нем не было ни радости, ни хотя бы удовлетворения, ни тем более раскаяния. У статуй и то больше эмоций. Отвернувшись, он размеренным шагом направился к основному строению замка, окруженный гробовой тишиной.

Эта тишина царила в академии до сих пор, хотя прошло уже больше двух часов. Мелисе удалось увести Нику со стены и дойти с ней до семейной башни. За всю дорогу та не издала ни звука, не проронила ни слезинки. Лишь непривычная молчаливость, заторможенность и нервная дрожь, сотрясающая ее тело, говорили о переживаемых эмоциях. Но когда они поднялись на этаж, где находился кабинет Колта, Ника разрыдалась. Последние метры пути дались особенно нелегко, но им все же удалось подняться еще выше и дойти до комнаты.

Там Ника рухнула на кровать, зарылась лицом в подушку и продолжила плакать. Мелиса сидела рядом с ней, гладила по плечу и давилась собственными слезами, стараясь не дать им волю. Почему-то ей казалось, что сейчас она не имеет на это права, что ей нужно быть сильной и оставаться спокойной ради Ники. Энгард этого хотел бы.

Когда рыдания утихли, Мелиса попыталась напоить Нику чаем. Кто знает, как давно та что-нибудь ела или пила? Однако ничего не вышло: она лишь лежала на боку, обхватив себя руками, и смотрела в пустоту. Мелиса позвала лекаря, предполагая, что такой ступор может быть опасен, но тот, проведя магическое обследование, заверил, что физически девушка в порядке.

– А остальное – дело времени, – тихо добавил он со вздохом, после чего удалился.

Мелиса снова осталась в тишине. Вдруг вспомнила, что пропускает занятия, но лишь мысленно махнула рукой. Вряд ли сегодня в Академии Горгулий хоть кто-то сможет читать лекции или слушать их. Но даже если… Студенты наверняка поймут, почему она не пришла.

Интересно, что скажет на все это Блор? Стоило подумать о директоре, как Мелиса осознала, что ни разу за утро не видела ее. Ни на завтраке, ни во дворе. Даже странно, что она до сих пор не появилась и не сунула нос в происходящее. Может, она уехала?

Ника вдруг зашевелилась на кровати, и все мысли о директоре вылетели из головы Мелисы.

– Можно мне воды? – голос Ники прозвучал хрипло, едва разборчиво, но сама просьба внушала оптимизм. Если человек начинает удовлетворять физиологические потребности, значит, ему становится лучше.

Впрочем, Ника сделала всего несколько глотков, после чего снова легла, все так же безучастно глядя перед собой.

– Может, поешь? – без особой надежды предложила Мелиса.

Ника лишь предсказуемо шевельнула головой, явно отказываясь. Мелиса села рядом с ней, снова погладила по плечу, не зная, что еще может сделать. Ника слабо улыбнулась, давая понять, что ценит ее попытки.

– Кажется, теперь я понимаю тебя, – произнесла она внезапно, снова глядя куда-то в пустоту. – Понимаю, что ты чувствуешь…

Мелиса нахмурилась, не улавливая, о чем идет речь, поэтому Нике пришлось пояснить:

– Когда папа рассказал мне твою историю… Ну, про Бенсона, вашу помолвку, твоего брата… Я все думала, каково это, когда человек, которого ты любишь, убивает другого человека, которого ты любишь… Теперь знаю. Это так неправильно. Было бы легче, если бы можно было его сразу возненавидеть. Да?

Она вопросительно посмотрела на Мелису, но та не знала, что ответить. Наверное, так действительно было бы легче, но почему-то это не всегда работало. У нее так и не получилось, как она ни старалась. У Ники, видимо, чувства тоже конфликтовали.

Как и у нее самой. Ей по-прежнему не верилось, что Ламберт мог так поступить, хотя она все видела собственными глазами. Но было проще поверить, что кто-то заморочил им голову, выдав себя за молодого драконьего лорда.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать? – тихо поинтересовалась Мелиса, так и не ответив на вопрос.

Ника пожала плечами и мотнула головой, но потом все-таки попросила:

– Я хотела бы побыть одна.

Кому-то, возможно, было бы обидно такое услышать, но Мелиса едва смогла скрыть облегчение: ей тоже хотелось остаться наедине с собой, чтобы дать наконец волю собственным эмоциям. Может быть, она и не любила Колта так, как жена должна бы любить мужа, но все же она его любила.

– Если буду нужна, я у себя, – только и сказала она на прощание, прежде чем выйти за дверь.

Сделав лишь пару шагов к своей комнате, Мелиса испуганно вздрогнула, краем глаза заметив движение на лестнице, ведущей на этаж выше – в комнаты Колта. Однако ни вскрикнуть, ни испугаться сильнее не успела, разглядев в полумраке сначала форму миллиты, а потом и короткие светлые волосы сидящего на ступеньках мужчины.

– Капитан Бенсон, что вы здесь делаете? – нарочито вежливо и официально поинтересовалась она.

Он посмотрел на нее с укоризной и разочарованно покачал головой. Мол, опять ты за свое.

– В Бордеме было видно, что произошло, – объяснил Бенсон спокойно и как будто немного устало.

– Так ты опять с официальным визитом? – Мелиса не удержалась от язвительного тона. – У вас других дознавателей совсем не осталось?

– Лиса, перестань! Это неуместно. Я не ссориться сюда пришел.

– А зачем ты пришел? – буркнула она, испытывая неловкость и потому обхватывая себя за плечи. – Едва ли выразить соболезнования…

– Думай, что хочешь, но я всегда уважал Колта. И был благодарен ему за то, что он позаботился о тебе.

Это прозвучало настолько искренне, что гнев в душе Мелисы погас сам собой, как огонь, лишенный притока воздуха. Она поймала себя на мысли, что рада видеть Бенсона. Вдруг представила, как подходит ближе и садится рядом. На узкой лестнице, даже касаясь плечами друг друга, сидеть тесно, поэтому он мог бы обнять ее…

Она мотнула головой, прогоняя наваждение, и осталась стоять на месте, по-прежнему обнимая себя сама.

– Что между ними произошло? С чего Рабан вдруг так себя повел? Это ведь был Ламберт Рабан?

– Да. Он обвинил Энгарда в убийстве отца и вызвал на поединок.

– С чего вдруг? – нахмурился Бенсон. Мелиса красноречиво посмотрела на него, и непонимание на его лице сменилось удивлением. – Так это правда?

Она не ответила, но он и так все понял. Во всяком случае, вопросов задавать не стал.

– Энгард отказался от поединка, потребовал суда главы рода, чтобы объяснить, как все было, но Ламберт не захотел слушать и пригрозил сжечь замок, если Энгард не станет с ним драться, – закончила рассказ Мелиса. – Вот ему и пришлось.

– Это хоть как-то объясняет ярость атаки, – пробормотал Бенсон. – Я был на месте… гибели Колта. Там ничего не осталось. Только пепел.

– Разве это нормально? – удивилась Мелиса, и в голосе ее послышались нотки надежды. – Разве огонь драконов способен совсем ничего не оставить?

– А я знаю? – Бенсон как будто возмутился. – Я второй раз в жизни видел дракона. Но тогда в мертвых землях он сжег шатающихся очень качественно.

– Да, но все же что-то осталось, – возразила Мелиса. – Какие-то мелочи, части одежды, металлические предметы, даже… фрагменты тел…

– Мертвецов было много. А времени у Рабана мало. В этот раз была всего одна цель и много злости. Судя по всему.

– Он словно обезумел, – задумчиво протянула Мелиса, воскрешая в памяти лицо Ламберта, когда тот вызвал Колта на поединок. И потом, когда он вернулся в замок. – Ему что-то будет за это?

– Не думаю. Рабан лорд этих земель. И как однажды было верно замечено, он здесь закон. Тем более, если был брошен и принят вызов. Я могу лишь задокументировать факты и сохранить происшествие в архивах миллиты.

Мелиса молчаливо кивнула: сама все прекрасно понимала.

На какое-то время в холле воцарилась тишина, каждый размышлял о своем, пока Бенсон не задал новый вопрос:

– Как Ника?

– А как ты думаешь? Ее жених убил ее отца…

Мелиса выразительно посмотрела на него, и ее взгляд говорил куда больше, чем прозвучало на словах. Судя по тому, что Бенсон торопливо отвернулся и вздохнул, он все понял.

– Ей нужно уехать отсюда. Как можно скорее, – огорошил он. – Вероятно, вам обеим стоит на какое-то время исчезнуть.

– С чего вдруг?

– А ты не понимаешь? – теперь Бенсон красноречиво посмотрел на нее. – Совет правления или как минимум эффер Урлан уже пытался добраться до Ники. Из-за ее способностей к некромантии. А теперь стало доподлинно известно, что Колт умел оборачиваться. И Рабан умеет. Другие драконы тоже захотят это делать. И у кого они станут выпытывать секрет, как думаешь? Наверное, не у одного из своих лордов. А вот вас – бывшую жену и дочь Колта – защищать больше некому. Сомневаюсь, что помолвка с Рабаном остается в силе.

Сердце Мелисы забилось быстрее. Все это не пришло ей в голову, но Бенсон наверняка был прав. Вот только…

– Нам некуда идти.

– Я могу помочь.

Эмоции сработали быстрее, чем на предложение успел откликнуться разум. Мелиса помотала головой, чувствуя, как слезы снова подступают к глазам, и устремилась к двери, успев бросить на ходу:

– Мне не нужна твоя помощь!

– Лиса!

Она собиралась хлопнуть дверью, но Бенсон оказался быстр и успел ее перехватить, закрыл за собой лишь с едва заметным раздражением.

– Сейчас не время для старых обид. Речь о твоей безопасности…

– Обид? – возмущенно переспросила Мелиса, поворачиваясь к нему, хотя уже не могла скрыть слезы на глазах. – Ты убил моего брата, Брент! Ты называешь это обидой?

– Я много раз повторял и повторю снова, – тихо, но очень отчетливо проговорил он, глядя ей в глаза без смущения. – Это был честный поединок. Твой брат нарушил закон, а я его защищаю. У меня не было выбора. Кроме как дать ему убить себя. Это сделало бы тебя счастливой? Скажи мне, Лиса, ты считаешь, что тогда должен был умереть я? Ты этого хотела бы? Брату ты бы простила мою смерть?

– У тебя был выбор, Брент. Ты мог не преследовать его! Мог дать Эдвину уйти… Если бы ты действительно любил меня, ты сделал бы это. Переступил бы через закон, через чувство долга. Но карьера миллита оказалась для тебя важнее. И ты выбрал переступить через меня.

Мелиса впервые произнесла это вслух. Возможно, впервые призналась даже самой себе. Не только смерть брата мучила ее все эти годы и не давала простить, но и осознание того, что на ее чувства наплевали, что любимый человек ее не пожалел.

Она не хотела это понимать, но Энгард попросил хотя бы попытаться разобраться в своих отношениях с бывшим женихом, и Мелиса против воли задумалась обо всем. А теперь, когда та просьба оказалась последней, она почувствовала себя обязанной быть откровенной, хотя каждое слово причиняло боль, словно резало острыми краями, пока она выталкивала его наружу.

Бенсон застыл. Он выглядел растерянным, сбитым с толку, не верящим собственным ушам.

– Так вот как ты думала все это время? Думала, я сделал это ради продвижения по карьерной лестнице?

– А для чего еще?

– Для тебя!

Она почти задохнулась от возмущения, услышав это.

– Меня? Ты убил моего брата ради меня?

– Эдвин был бунтарем, но в то же время оставался избалованным мальчишкой, неспособным отвечать за свои поступки. Он попытался сбежать, но бежать ему было некуда. И куда бы он пошел, как ты думаешь? К родителям! К тебе… И я знал, чем дело кончится: вы бы попытались ему помочь, попытались спрятать от гнева драконов. Скажешь, не так?

Мелиса не сказала. Конечно, они бы ему помогли. Какие могут быть варианты?!

– И это сделало бы вас соучастниками, Лиса. Его бы все равно нашли, арестовали и казнили. И вас вместе с ним. Тебя, твоих родителей, твоего второго брата… Всех вас! Драконы не прощают бунтов и измен. Я не мог этого допустить. Не мог допустить, чтобы из-за глупости одного мальчишки погибла вся ваша семья. Не мог допустить, чтобы погибла ты… Может быть, ты будешь ненавидеть меня до конца жизни, но ты жива! И ты будешь жить… Я все для этого сделаю.

Это было уже слишком. Держать себя в руках стало невозможно, и слезы хлынули по щекам. Мелиса закрыла лицо ладонями, оплакивая то ли Эдвина, то ли Колта, то ли саму себя и свои так и не сбывшиеся мечты.

Когда Бенсон подошел, она не пошевелилась. И не воспротивилась, когда он обнял ее, позволяя себе утешение, которое воображала всего несколько минут назад.