Академия Горгулий. Тайна ректора

Глава 11

«Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет…»

Почему-то утром Колт проснулся с этой мыслью, словно кто-то шепнул ее на ухо. Он даже знал, откуда взял саму фразу: недавно в редкой доверительной беседе Ника рассказала, что так однажды сформулировала главное правило своей жизни. Ему это тогда показалось странным и очень трогательным, потому что много лет назад нечто подобное говорила и Лёля. Ника толком не помнила мать, но эта фраза, видимо, осталась в ее подсознании.

Но почему слова вдруг всплыли в его голове этим утром? В первый момент Колт подумал, что их вытащило из памяти наваждение, привыкшее принимать облик давно умершей возлюбленной, но тут же отбросил эту мысль. Время утреннего призрака для него прошло: теперь он просыпался после того, как краешек солнца поднимался над горизонтом.

Зато сразу вспомнилось, что образ Лёли всю ночь преследовал его во сне. Она все звала его куда-то, и он шел по выжженной, лишенной жизни земле, по высохшему лесу, пробирался через голодное болото, жаждущее проглотить его. Видел Лёлю лишь краем глаза или где-то на горизонте, где она тут же таяла подобно миражу, но постоянно слышал ее голос. Тот продолжал звать его за собой, влек куда-то… Колт теперь уже не помнил куда, но почему-то чем больше думал об этом, тем важнее ему казалось вспомнить. Увы, перед глазами мелькали лишь невразумительные отрывки: бурлящая вода, всполохи огня, взмах птичьего крыла, бледное лицо мертвеца, поднятого служить некроманту…

— Ты планируешь сегодня работать до ночи или все же сделаешь перерыв на ужин?

Голос Мелисы едва не заставил его вздрогнуть, раздавшись совсем рядом. Видимо, он так погрузился в размышления и попытки вспомнить тревожный сон, что не заметил, ни как пролетело время, ни как бывшая жена приблизилась к письменному столу, за которым он сидел, пытаясь заниматься делами. А ведь ей для этого пришлось не только открыть дверь, но и пересечь кабинет. В прежние времена он никогда не проморгал бы такое. Стареет и теряет хватку? Или просто слишком привык к безопасности в Замке Горгулий?

К счастью, Колт сумел хотя бы совладать с собой и собственным удивлением, не то получилось бы крайне неловко: герой войны не только позволяет к себе подкрасться, но еще и вздрагивает от невинного вопроса.

— Или сегодня ты снова предпочтешь моей компании общество госпожи директора? — продолжила интересоваться Мелиса, не дождавшись ответа на первый вопрос.

Это можно было бы принять за ревность, если бы они не знали друг друга так хорошо, поэтому Колт только улыбнулся и покачал головой. Да, он действительно за последнюю неделю уже трижды приглашал Рамину Блор, что было слишком часто. Однако сегодня ему определенно не хотелось оказаться наедине с этой женщиной.

— Нет, с ней у меня нет договоренности. Так что я весь твой.

— Так уж и весь? — подначила Мелиса рассмеявшись.

— В разумных пределах.

Он собрал в стопку документы, над которыми сидел, не имея ни малейшего представления об их содержании, отложил на край стола и погасил лампу, давая понять, что закончил на сегодня.

Мелиса одобрительно кивнула, дождавшись, когда он выйдет из-за стола, зашагала рядом с ним к выходу и невинным тоном спросила:

— Так, значит, у вас с новым директором все же наметилось взаимопонимание и даже некоторая взаимная симпатия, раз вы проводите вместе столько времени?

— Это не то, что ты думаешь, — возразил Колт, и почему-то сам себе не поверил. — Нам просто многое нужно было обсудить.

Прозвучало не особо убедительно, и Мелиса взглядом дала это понять. От дальнейших расспросов и подначек его спасло только то, что стоило им выйти из кабинета, как на лестнице послышались приближающиеся голоса Ники и Ламберта.

— Подумай, может, это кто-то из вашей стражи или обслуживающего персонала? — нетерпеливо просила Ника. — Иногда им платят за предательство. Или наемный убийца сначала внедряется в дом под видом своего…

— У нас на подобные должности людей и оборотней проверяют годами, — отвечал Ламберт. — Но если кого-то и смогли купить… Мне просто не вспомнить имена всех: я большинство даже не знаю!

— Это должен быть кто-то, кого твой отец…

Ника осеклась, поскольку они как раз дошли до этажа, на котором находился кабинет, и заметили Колта и Мелису.

— О, пап, привет, — несколько напряженно поздоровалась Ника, натужно улыбаясь и явно пытаясь изобразить святую невинность.

Ламберт тем временем торопливо сложил в несколько раз лист бумаги, который прежде внимательно разглядывал.

— Виделись уже, — усмехнулся Колт, чувствуя, как внутри вновь стало неспокойно. Кажется, сердце даже болезненно кольнуло, хотя на его здоровье он не жаловался. — О чем речь? Чье имя Ламберт должен вспомнить и зачем?

Дочь напряженно переглянулась с женихом и, как показалось Колту, попыталась незаметно мотнуть головой, но Ламберт в ответ на это лишь вздохнул и вслух возразил:

— Разумнее рассказать, он ведь может помочь. Он знает окружение моего отца даже лучше, чем я.

— Речь о Патрике Рабане? — настороженно поинтересовалась Мелиса, бросив на Колта испуганный взгляд.

— Речь о его убийце, — уточнил Ламберт, а Ника лишь бессильно всплеснула руками. — Его имя должно складываться из этих букв. Посмотрите, может, вам какой-то вариант придет в голову? Мои не подходят.

Он снова разложил лист бумаги и протянул Колту. Тот машинально взял его и посмотрел на буквы. Те слегка расплывались перед глазами и, казалось, сами собой становились в нужном порядке. Неужели Ламберт и Ника могут этого не видеть? Или это издевка?

— Похоже на что-нибудь? — нетерпеливо поинтересовался Ламберт, доказывая, что он действительно не может прочитать буквы так, как надо.

— Откуда это у вас? — голос прозвучал глухо и шершаво. Колт мрачно посмотрел на Ламберта, а с него перевел взгляд на дочь.

— Мы попробовали один ритуал, — тихо призналась Ника, глядя на него с явным беспокойством. Заметила его реакцию и поняла причины? Или просто боится родительского гнева? — И это его результат.

— Я же просил сначала обсуждать подобные вещи со мной!

— Да, прости, я помню, но ритуал-то простенький и безопасный…

— Ректор Колт, — перебил Ламберт недовольно, — вы можете предложить вариант имени? Я не очень хорош в шифрах и анаграммах.

Колт еще раз взглянул на буквы и протянул лист обратно Ламберту.

— Извини, я не знаю.

— Может быть, я смогу помочь?

Неожиданно прозвучавший голос Рамины Блор заставил всех резко обернуться к лестнице, на последней ступеньке которой она стояла, прижимая к груди какую-то папку. И как только умудрилась так тихо подкрасться?

— Я весьма неплохо умею разгадывать шифры и играть в анаграммы, — добавила она и подошла ближе, не отрывая взгляда от листа бумаги в пальцах Ламберта. Судя по всему, она была готова вырвать его магией, если ей не дадут на него взглянуть.

Колт же был готов испепелить его прямо в руках будущего зятя, лишь бы не допустить этого, но не стал. Теперь в этом уже не было смысла. Словно во сне он наблюдал за тем, как Ламберт протягивает заметно помятый листок директору, а та раскрывает его и скользит взглядом по ровному ряду букв. Заметил, как поджались ее губы, услышал, как обреченно выдохнула Мелиса.

— Это же так просто, Колт, — хмыкнула Блор, и в руке ее появился карандаш. — Неужели вы не справились? Не могу поверить, что это имя не пришло вам в голову.

Она быстро что-то написала и вернула лист Ламберту, после чего посмотрела на Колта. Он не смог понять, чего в ее взгляде больше: торжества или сочувствия.

— Это ерунда какая-то! — фыркнул Ламберт. — Это же бред, правда? — добавил уже не так уверенно, тоже скользнув взглядом по его лицу.

Он, должно быть, очень побледнел, чем выдал себя. Ника тихо охнула, теперь тоже глядя на него во все глаза.

— Что это значит?! — нервно потребовал Ламберт, снова демонстрируя ему написанное.

Но теперь под ровным рядом букв рукой Блор было выведено: «Enguard Kolt».

— Я могу все объяснить, — только и сумел выдохнуть Колт.

Пальцы Ламберта судорожно сжались, сминая лист бумаги.

— Не думаю, что хочу слышать ваши объяснения, — прорычал молодой дракон.

И бросив бумажный комок на пол, резко повернулся и быстро зашагал к лестнице, едва не сметя по пути Рамину Блор, но та достаточно ловко увернулась.

— Ламберт, подожди!

Ника попыталась шагнуть вслед за женихом, но Мелиса удержала ее.

— Не надо, не сейчас, — тихо попросила она. — Дай ему время переварить это.

— Да уж, сейчас лучше не попадать лорду Ардему под горячую руку, — спокойно согласилась Блор. Ее голос прозвучал до того невозмутимо, словно она каждый день наблюдала подобные сцены, во время которых всплывали смертельные секреты, рушились отношения и жизни.

А еще казалось, что откровение насчет Колта и убийства Патрика Рабана Блор совершенно не удивило.

Мелиса метнула на нее гневный взгляд.

— А вы и рады, да? Для этого сюда приехали?

— С чего вы взяли?

— Очень уж вовремя появились! Не удивлюсь, если вы подстроили всю ситуацию…

На лице Блор лишь едва заметно приподнялись в удивлении брови.

— Не понимаю, о чем вы. Мы не настолько близки с Никой, чтобы я могла как-то повлиять на ее действия. А сюда я пришла, чтобы обсудить с господином ректором расписание занятий: его можно значительно оптимизировать. Не моя вина, что я попала на такой драматический момент. И во всем остальном моей вины нет.

Мелиса хотела что-то возразить, но Колт тронул ее за руку и легонько мотнул головой.

— Не надо, Мел. Не усугубляй. Я хочу сделать официальное заявление, госпожа Блор. Я не знаю, что это был за буквенный ряд и откуда он взялся, а также понятия не имею, почему он складывается в мое имя. Ясно вам?

Она улыбнулась одними уголками губ.

— Предельно, господин ректор. Предъявить вам нечего. Во всяком случае, совету правления. Но, насколько я помню, лорд Ардем объявил вас частью своего рода. Судить вас будет он.

— С ним мы разберемся, — заверил Колт.

— Буду только рада, поверьте мне. Полагаю, по поводу расписания лучше подойти в другой раз?

— Безусловно.

— Тогда хорошего вечера. Вам всем.

Прозвучало как издевка, поэтому никто не ответил на вежливое пожелание. Блор изобразила на прощание легкий поклон, повернулась и удалилась так же тихо, как и появилась.

На этаже они теперь остались втроем. Все еще шокированная Ника посмотрела на отца. Он никогда прежде не видел, чтобы она так широко распахивала глаза. И не так часто ему доводилось видеть в них навернувшиеся слезы.

— Что все это значит? — дрогнувшим голосом спросила дочь. — Ты убил Патрика Рабана? Как это возможно? Он же был твоим другом!

— Одним из лучших моих друзей, — глухо признал Колт. — Из тех, ради кого ты готов на все. И когда он попросил его убить, я не смог ему отказать.