Академия Ребеллион

11. Отцы и дети

Вся последующая неделя была весьма… скоротечна. По крайней мере, были люди, для которых время теперь не имело значения. Винсент и Ева просто не отпускали друг друга из объятий. Они торопились наверстать всё, что упустили за эти три года. Генри был не против: у него были свои планы, а вот кто совсем остался в одиночестве, так это Роберт. Жрец не понимал, отчего у всех осенью в голове весна заиграла: далек он был от этих штучек. Зато свободное время мог спокойно посвятить учебе, и одним из первых стал готовиться к зимним соревнованиям.

В среду Ева наконец-то получила свои долгожданные от родителей вещи! Это был огромный сундук одежды и духов, где грозным судьёй для них выступал именно Винсент. Он помогал ей раскладывать вещи и говорил напрямую, что ему нравится, а что бы он хотел видеть на Еве почаще.

С профессором Ридмусом Ева старалась не пересекаться, и даже пропустила его занятия на неделе, зато направила все свои силы на то, чтобы привести себя в хорошую физическую форму, что, между прочим, скрывала от Винса. Но так как он всегда был рядом с ней и не упускал извиду, то пару раз натыкался на любимую на спортивной площадке. Молчал, чтобы не смутить её и не отбить желание и рвение к этому, но был с ней осторожен. Ева скрывала от всех (но он всё видел), как болело её тело.

Ева и Винсент не рисковали часто делить кровать, но пару раз они всё же запирали комнату Евы, когда были уверены, что их точно никто не застукает. Генриха оба пытались подколоть насчет его странного поведения с Медной (а Ева даже напрямую говорила, какая это дурная идея), но разве он слушал? Генри отмалчивался, не говорил о том, что на самом деле творится в его душе.

А сказать было что! Принц был оскорблён! Зол! И был близок, чтобы на ком-нибудь сорваться. Хотелось сделать это только на одной особе — Медной. А дело в том, что она его… избегала! Стоило завидеть принца где-то вдалеке, она тут же пользовалась его советом и убегала в толпу, где он сам уже не мог её найти. На совместных уроках прямо во время занятия просила пересесть от вездесущего Генриха.

— Простите, меня мигрень мучает… Позвольте пересесть в тёмное место? — просила она.

И Генрих абсолютно не понимал причины её поведения. Он её защищал, назвал своей девушкой, совершенно не отрицал слухи, и так она ему отплачивала?! Она обязана была объясниться! И приближалось время, когда Риз просто не сможет от него убежать!

Вот она вышла в новенькой форме, купленной на наконец-то присланные деньги родителей, на сырую от недавнего дождя площадку, разминая руки. Наконец-то людей было меньше: без магов всё-таки спокойнее. Хотя Риз знала, что принц часто менял практику магии на практику фехтования, сейчас она была настроена лишь на то, чтобы потренироваться. Дождавшись, когда все ученики возьмут подходящее для них оружие, Риз вошла в кладовую (туда всё-таки разрешили ученикам заходить, потому что за вторую неделю ничего не нашли!), чтобы взять себе лук.

Проверив тетиву, Медная разочарованно цокнула. Нужно будет поднять тему с Симносом, чтобы ей позволил стрелять настоящими стрелами из настоящего лука воина, а не из этого охотничего, где тетиву уже раз двадцать нужно было поменять.

Генрих все ещё старался держаться подальше от кладовой, но увидев, как Риз туда входит, посчитал, что лучшего шанса может не представиться. Да и долго ждать он никогда не любил. Ему нужны ответы здесь и сейчас! Поэтому он уверенно шагнул в комнату, из которой все ещё веяло злом.

— Мисс Риз, не желаете объясниться? — строго спросил он, сверля ее глазами, в которых горел праведный гнев.

И чем дольше она молчала, тем сильнее он злился. На него ещё влияла маленькая комнатушка, крохотные остатки темной магии в которой будто хотели, чтобы здесь снова случилось что-то нехорошее. А Генри сейчас был не в состоянии, чтобы противиться этому. Дверь громко хлопнула, движимая его магией.

— Я не выпущу тебя отсюда, пока не расскажешь, что происходит!

Риз испуганно обернулась и выронила тот злосчастный лук из руки. Генрих шел на неё, а ей отступать было некуда, она прижалась ногами к сундуку, но если продолжит напирать, просто упадёт.

— Я… я не понимаю, о чем ты, — прошептала Медная, скосив глаза к выходу, но вот двери захлопнулись, а Генрих уже стоял передней.

— Не строй из себя дуру. Решила в игру со мной поиграть? — ответ был быстрым.

Он, да и, честно признать, Риз сама понимала, зачем он сюда пришел. За ответами. Она и не скрывала (попыталась, но поняла, что без толку), что избегает его. А что ей еще делать? Она чувствовала, как начинает влюбляться в принца. И всё чаще хотелось мимолетно взглянуть на него! Перед сном каждую ночь она видела и чувствовала их первый и последний поцелуй, стыдливо думая о том, куда бы это зашло дальше. Краснея, мечтая о том, чтобы повторить.

— Генри, я не хочу об этом говорить.

Может, он так её отпустит? Почему вновь не сделает вид, что её не существует? Все эти игры, что она его девушка, тот поцелуй… Это неприятно! Не такой жизни Риз хотела для себя. Не этого спектакля! И, да черт возьми, дело даже не в этом. Риз, как Ева, как Лиза, прекрасно видела, кто и на каком месте сидит. Если даже и случилось чудо, и она правда бы понравилась Генриху, то эти отношения лишь на год. Ну, на два — до конца учёбы. А потом? Не будет принц жениться на среднем сословии. Даже не высшем. Среднем! Бриллианту медь не подстать.

Думая об этом, вбивая эти мысли себе в голову, потому что так легче было перестать мечтать, думать о нём, Медная выпрямилась перед Герихом. Хотела поднять голову, но с пониманием, что взгляд держится на его губах, а не на лице, опустила голову вновь, рукой коснувшись груди Генри и надавливая на неё, чтобы он дал ей дорогу.

— Пропусти, пожалуйста, сейчас занятия начнутся…

— Это возмутительно! — не слышал ее Генрих. Сейчас его волновали только свои чувства, своя уязвленная гордость. С чего бы ему, принцу, приходится бегать за какой-то девчонкой?! Ходит за ней, а она хвостом вертит и убегает!

Вне себя от злости, пропитанный аурой этого проклятого места, Генрих схватил руку, которая упиралась в него, и рванул на себя, заставляя Риз врезаться ему в грудь. Она на мгновение подняла голову, и он успел поймать ее испуганный взгляд. Он отпустил руку, но обнял Риз за плечи.

— Прости, — шепнул Генри, опуская голову к ее макушке. — Я не знаю, что на меня нашло. Это место… Мне нельзя сюда спускаться.

Опять его чувствительность к магии сыграла против него. Теперь он злился только на себя. Ему нужно научиться контролировать это в любой ситуации, принцу нельзя поддаваться эмоциям и терять голову.

Еще какое-то время Риз молчала в его объятиях, наконец-то получив то, о чем мечтала всю неделю: вдыхать его запах не исподтишка, а так, когда он рядом. Каждый раз она чувствовала его одеколон рядом, стоило ему на паре подсеть. И вместо того, чтобы отдергивать себя, говорить, что нельзя, Риз отсчитывала секунды, прежде чем попросить пересесть, и в это время жадно вдыхала столь полюбившийся ей аромат, обманывая себя, наказывая себя за это.

Но то, что сейчас случилось… Риз на секунду лишь успела насладиться, а после подняла голову, и вновь остановилась взглядом на губах Генри. Только его слова и испуганное состояние заставили глазки подняться выше.

— О чем ты говоришь? — прошептала она вопрос, вновь, уже не осознавая это, упираясь ладонями в грудь. — Что не так с этим местом?

Хотя слухи о том, что случилось тут с деканом магии, не слышал лишь глухой. И прибавив два к двум, Риз осмотрелась. Точно, Генри же маг! Он чувствовал, что здесь что-то нехорошее произошло? То, как он резко изменился в настроении было тому доказательство.

— Пойдем, — прошептала она, невольно погладил его грудь, когда ладони опустились вниз. В освещенном факелами помещении Риз нащупала его рукав и вновь попыталась его обойти, чтобы уже самой вывести из этого места.

Слабо кивнув, Генрих позволил себя увести. Все правильно, ему нельзя здесь оставаться. Сжав ее теплую ладонь своими похолодевшими пальцами, он держался за нее, как за спасательный круг. И когда они оказались за дверью, в основном помещении, где хранился инвентарь, он все не отпускал.

— Прости, что сорвался, но я правда расстроился, что ты бегаешь от меня, — признался Генрих. Ну, на этот раз хоть плохо не стало. Ему сейчас чуть-чуть подышать, и он спокойно пойдет на тренировку. По крайней мере, злость, которая копилась на протяжении недели, сошла на нет. — Но если продолжишь в том же духе, я за себя не ручаюсь.

Подняв голову, Генри тряхнул волосами, чтобы они не падали на лицо. Уголки его губ приподнялись, рисуя линию улыбки. Он не хотел, чтобы она волновалась о нем, должно быть наоборот. Ему ведь даже не удалось с ней поговорить, когда Аниту выгнали. Интересно, она поняла, почему? Причины не оглашали, но Генрих и так обо всем догадался.

— Генри…

Риз замолчала. Слова застряли на языке, но как было трудно их произнести. По крайней мере, сейчас, когда он выглядел таким. Его холодные ладони были самым верным доказательством, что ему внутри действительно стало не по себе. Да даже здесь он не сразу пришел в себя. Выглядел каким-то подавленным и… Трудно объяснить, но Риз видела, что он не в порядке. Сейчас она просто не могла расстроить его еще сильнее.

— Ничего, — отмахнулась она.

Если еще раз прижмет, она всё скажет. А вообще, ему скоро и самому надоест преследовать какую-то Медную. Может, написать ему записку, где она всё объяснит? И время оба потеряют меньше, и он нервов. Его признание о том, что трудно было за ней бегать, тоже дало Риз пищу для размышления. Она поступила эгоистично по отношению к Генриху, и он обязан знать, почему за всё то добро, что он для неё сделал, Медная не хотела даже словом обмолвиться.

— Ступай, — отпустив его руку, Риз, скопировав натянутую улыбку, кивнула в сторону выхода. — У нас занятие. А я так и не взяла лук.

— Возьми и мне, — попросил Генри. Сегодня ему лучше не махать мечом хотя бы первую половину практики. Да и он давно не практиковался в стрельбе, а это была отличная возможность заодно поговорить с Риз. — Я буду ждать у входа.

Если она думала, что он так легко ее отпустит, когда только-только поймал, она сильно ошибалась. Из этой постройки был только один выход, и он его перегородил. Птичка в клетке.

А пока Генрих глубоко вдыхал прохладный после дождя воздух, наблюдал за тем, как студенты готовились. Кто-то уже начал разминаться заранее, кто-то просто сбился в стайку и болтал, а были и те, кто пытался привлечь внимание девчонок, выполняя несложные трюки в клинками. Он видел Винса, который держал место, но вот ждал его или кого-то другого? Кажется, Ева изъявила желание тоже посещать практику фехтовальщиков, хотя точно Генрих не знал. Она и правда здесь появилась, он заметил ее на подходе к тренировочной площадке в компании профессора Симонса. Элиас чему-то радовался и активно разговаривал, а Ева кивала в ответ. Что ж, если она здесь, Генри может со спокойной душой оставить Винсента сегодня на нее.

И пока Генрих занимался наблюдением, Риз, как дура, пялилась на лук и колчаны со стрелами, не решаясь их взять. А если она будет долго тут стоять, он уйдет? Как глупо на это рассчитывать.

— Вот, — протянула она оружие.

«Хочешь, всё-таки поговорить, да?» — мысленно фыркнула она, опуская лицо и проскальзывая мимо Генри, пока он надевал колчан. Оказавшись на улице, Медная искала спасение хоть в каком-то лице. Тот же декан! Но он был облюбован Евой, которую подводил (или она его?) к Винсенту. Его толком не дождёшься, и когда Риз заглянула за свое плечо, то встретилась взглядом с Генрихом. Он не собирался её отпускать.

Она знала, что этот день обязательно настанет. И хоть всё-таки идея с запиской была лучшим вариантом, Медная решила, что обрывать концы лучше прямо сейчас, а не потом. Потому что впереди были долгие выходные… Если он еще под её дверью засядет, это уже будет совсем…

Стрельбище было на другой половине поля, огорожденное высоким деревянным забором на случай, если шальная стрела или болт полетят не туда, куда надо. Лучников на факультете было мало. Даже девчонки предпочитали холодное оружие, считая, что лук — удел лишь охотников из деревни. В чем-то они были правы, и даже у Риз были способности к кинжалам, но лук она просто любила и не хотела заниматься чем-то другим.

Как и предполагалось, Генрих шел за ней. Когда она встала на максимальное расстояние от мишени, откуда уже давно привыкла стрелять, он проследовал за ней. «Ну-ну…» Что-то она сомневалась, что маг был так хорош в стрельбе.

Первая стрела за ней, лишь разогрев. Генрих стрельнул следом. И так одна за другой. И всё? Она-то думала, что он будет настаивать на ответах; на причинах её холодности. Ждет? Подбирает слова? Просто стреляет? Что бы ни было, тишина давила невыносимо, как и атмосфера между ними. Было трудно…

— Ты и дальше собираешься меня избегать? — От этих слов рука Риз дернулась, и стрела вовсе пролетела мимо мишени. Она взглянула на Генриха, а он, как стоял, прицеливаясь, та и продолжал, даже не взглянув на неё, но Риз чувствовала — ответа он требовал.

«Сейчас? Сказать сейчас? Что ж… Будучи один на один… Да, не стоит откладывать. Может, тогда он перестанет обволакивать своим запахом и уйдет?»

— Ты мне нравишься, — прямо сказала Риз, натягивая тетиву и прицеливаясь вместе с ним. Точно так же — не взглянув на него. Его реакции она… Боялась? — И я не хочу, чтобы это переросло во влюбленность. Чем меньше я тебя вижу, тем больше меня отпускает.

Вранье. Но стрела нашла свою цель.

Ни одна мышца Генриха не дрогнула. Он отпустил стрелу, и она вошла в мишень, но совсем с краю. Разочаровавшись своим выстрелом, он опустил лук.

Риз была не первой, кто признавался ему. Порой девушки кричали о любви, более сдержанные шептали на ухо. Кого-то он даже подпускал к себе, но сам… Нравился ли ему хоть кто-то по-настоящему? Настолько, что он рассказал бы о своих чувствах?

Медленно повернувшись к Риз, Генрих вперил внимательный взгляд в нее, будто хотел убедиться, что она не соврала.

— Что за глупости? — спросил он. И имел в виду, что она не хочет, чтобы это переросло во влюбленность. Хотя правильно делала. Он не тот мужчина, который способен сделать женщину счастливой. Но хотел попытаться. — Мисс Тонкие ножки, вы вытащили счастливый билет. Поверь, меньше видеть меня теперь ты точно не будешь. — Он усмехнулся и снова поднял лук, продолжая стрелять. — Кстати, тебе понравилось то платье, которое передал Роб?

— Я говорю о серьёзной вещи, — холодным тоном ответила Риз, пропуская второй вопрос мимо ушей. Она всё также не смотрела на него, хотя и видела, что тот пробежался по ней взглядом. — Если в тебе есть хоть немного сострадания, отойди.

Теперь уже Риз опустила лук и медленно повернулась к Генриху, но взглядом, как он её, не изучала. Скорее пыталась вывести его на серьёзный разговор. Шутки — это здорово, но они тоже должны быть уместны.

— Никто и никогда не сможет хоть близко описать и рассказать, как я благодарна тебе, Генрих, — теплее заговорила она. — Начиная с того дерева в саду ты только и делаешь, что спасаешь меня. Нет, не помогаешь, а именно спасаешь. Ты вытащил меня из огня, как из той чёрной ямы, в котроую я готова была провалиться. Ты — та причина, по которой я забрала заявление об уходе. Может, именно из-за твоих поступков я начинаю видеть иллюзии. Я перед сном начинаю верить, что я твоя девушка. Я раз за разом вспоминаю тот день… На лестнице. И если это сейчас не прекратить, я упаду, Генрих, только на этот раз яма будет куда глубже и чернее.

Если сейчас просто фантазировать о нём, как о своем парне, было так болезненно, что с ней будет, если им придётся расстаться после отношений? Отношения?! Какие глупости! Правильнее было сказать, когда она узнает лично от него, что у него нет взаимности.

Вот и выговорилась. Стало ли легче на душе? Да вообще-то не очень. Молчала — могла представлять себе любой исход их жизни, будь она совместная или нет. А сейчас… Сейчас Риз просто хотела как можно быстрее перевести тему на другой лад. Она не хотела знать его ответ.

Опустив голову, Риз осмотрела себя и усмехнулась. Она была в другой форме, а сейчас будто вспоминала, как танцевала перед зеркалом в синем платье.

— Так и знала, что это не подарок Роба. Если честно, думала на Винсента… Оно мне очень понравилось, спасибо.

— Я не могу обещать, что ты не упадешь, — сказал Генрих и повернулся к Риз, показывая свою серьезность. — Я даже могу сделать эту яму глубже или поднять тебя так высоко, что и яма не понадобится. Ты моя девушка, я не собираюсь отказываться от своих слов. Это не обязательно должны быть иллюзии.

Он сделал к ней шаг, вопреки ее просьбе сокращая между ними дистанцию. Место было отдаленным, и вряд ли кто-то смотрел на них, но Генрих всегда был на виду, хоть это его и не волновало. И все же профессор Симонс мог быть неподалеку, только это сейчас не давало ему поцеловать Риз.

— Я знал, что ты никуда не уйдешь, — шепнул он, опускаясь к ее уху. — Давай встретимся вечером после практики магов. Повторим, что было на лестнице. Я ведь тоже не могу перестать думать о том дне.

Врёт. А если не врёт, то решил тянуть ее вниз, в ту самую яму. Противиться ему было трудно, невозможно. От шёпота, от того, как его дыхание защекотало ухо, по всему телу пробежали мурашки, а внутренности стали изворачиваться, щекоча ее изнутри. Или так называются «бабочки в животе»?

— Нет, — пришлось проявить недюжинную силу воли, чтобы произнести это, сделать два шага от него назад и вдохнуть свежего воздуха, чтобы отыскать сил ещё больше для последующих слов. — Прости, Генри, но как бы я ни хотела сказать тебе «да», страдать в будущем, разливая лужи слез, я не хочу ещё больше. Ты принц, а я… Медная. Я даже не баронесса. У нас нет будущего.

Его девушкой она не была. Сама в это просто не верила. Учеников поставили перед фактом, чтобы к Риз просто не лезли из-за страха перед принцем. Да и согласие как-то не давала, а была бы возможность — отказала просто потому, что конец этих отношений Риз видела лишь один.

— Прости…

Последнее слово она прошептала, разворачиваясь спиной к Генриху, и, переходя на быстрый шаг, устремилась прочь со стрельбища.

— А как же твои слова, что ты не хочешь быть Медной? — бросил ей в спину Генрих, но Риз даже не обернулась. Вздохнув, он посмотрел на свой лук и мишени. Одному как-то уже не хотелось стрелять. — Что за несносная девушка мне досталась? — пробормотал он себе под нос.

— Что за выяснения отношений? Вы на занятиях или где? Бегом марш вокруг площадки! — Элиас подкрался незаметно. Накричав на Генриха, он пошел следом за Риз, но это тоже не предвещало ничего хорошего. После выволочки от директора Элиас старался приглядывать за Риз хотя бы на своих предметах, но это не означало, что он будет делать ей поблажки. — Мисс Силен, для вас прозвучал отдельный колокол? Быстро вернулись к тренировке! А вам, ваше высочество, нужно отдельное приглашение? — обернулся он и заметил, что Генри не сдвинулся с места.

— А сколько кругов бежать?

— Пока я не скажу «хватит»!

С профессором Симонсом спорить было себе дороже, ещё накинет отжиманий сотню-другую. Вздохнув, Генрих сложил лук и колчан со стрелами и побежал, правда, пока медленно, чтобы иметь возможность перекинуться словами с Риз.

— Старая оранжерея на самом верху башни, мимо не пройдешь. Буду ждать вечером, — шепнул он, замедляясь ещё сильнее, когда пересекся с ней.

— Быстрее, ваше высочество, моя прабабушка Карлита и то лучше передвигает ногами!

***

Если бы Магиссу спросили, видела ли она самую богатую в мире карету, пять минут назад она сказала бы «Нет». Но вот к воротам замка подъехала она… Честно слово, позолота была смешана с порошком из всех драгоценных камней, которые можно было отыскать в мире. Было бы солнце, оно создало бы еще одно солнце, освещая лучами это чудо.

Понравилось ли директору? Нет. Она любила богатство на себе, а вот у других это называла бессмысленным пафосом.

Шестёрка вороных племенных жеребцов остановилась, к карете тут же подбежали слуги и открыли дверь с обеих сторон. Из первой двери вышел сам Вильгельм. Высокий, как и сын, рыжеволосый мужчина средних лет. Он придерживал себя в форме, помимо подтянутого тела по всей фигуре, на дорогих тканях также были разбросаны дорогие вещи: золотые и серебряные нити, запонки с рубинами, пуговицы с кусочками бриллиантов… Мужчина выглядел стильно и хорошо, вот только… Взгляд у него был взглядом безумца. Это был нелюбимый король. Сумасшедший король. Его никто не уважал, и все боялись.

— Ваше величество, — скрепя зубами Магисса опустилась перед его величеством на одно колено и поцеловала протянутую ей руку с перстнями на каждом пальце. — Рады видеть вас.

— Ваше величество, — также поприветствовал короля Ридмус, опускаясь на одно колено.

Вильгельм задержал на нем взгляд и замолчал на долгое время, будто чего-то ждал от него. Он вдруг стал напряженным — директор это чувствовала и видела по сощуренным глазам, которые бегали из стороны в сторону, будто что-то искали.

— Доброго дня…

А вот с противоположной стороны вышла не менее богатая на вид девушка с белоснежными волосами. Получив от неё разрешение подняться, Магисса наконец-то смогла прекратить это унижение, встала и невольно прикрыла собой от взгляда Йеона.

К королю подошла среднего роста настоящая красавица. Будто в ней были собраны крови всех самых красивых рас: гибкость тела наги, красота эльфов, белоснежные волосы людей Серии, мягкость и шелковистость которых могли поспорить с любой самой дорогой тканью. Она не выглядела совсем уж миловидно. Для своего возраста она казалась немного старше, чем есть на самом деле.

Личико спокойное, но серьёзное; серые глаза источали спокойствие и царскую гордость. Она не была с королем, хоть и приехала вместе с ним. Она не отвечала за его поступки, но сносила это с гордо поднятой головой.

— Ваше высочество Айка? — улыбнулась ей Магисса. Девушка ответила улыбкой. — Мы рады приветствовать вас в стенах академии.

— Надеюсь, мой перевод не доставил проблем в середине осени? Я обещаю быстро войти в колею этого заведения.

— Что вы, никак неудобств. Мы надеемся, что вы получите удовольствие от учебы здесь.

— А где сейчас ночует женский корпус? — влез в разговор король. «Вот и началось», — подумала Магисса, замирая на вдохе. Она его не боялась, но готова была говорить, как с маленьким ребёнком. С маленьким отсталым ребёнком. С маленьким отсталым ребёнком, который…

— Мы поделили мужской корпус, — ответил Ридмус, пока директор собиралась с мыслями. — Пришлось потесниться: в комнатах теперь живут по два ученика. — И словно вампии был красной тряпкой перед быком, король опасно двинулся на Йеона, точнее, на Магиссу, которая прикрывала его.

— Вы в своём замке содержите не рабов и не чернь, которую можно в туалете двадцать человек запереть! Это дети высокопоставленных особ, графов и графинь, а также купцов, благодаря которым наше королевство имеет наивысшие дары с заморья!

«И всё это добро скоплено в твоём замке», — мысленно прорычала Магисса.

— А что вы предлагаете, ваше величество? — На мелодичный голос пришедшей ученицы обратили внимание все разом. Будто бы разговаривая со старым знакомым, она подошла ближе и встала напротив короля слева от директора. Видя, что король не собирался к ней оборачиваться, чтобы вести диалог, Айка сделала это сама. — Закрыть школу? Всего лишь из-за женского корпуса? Мне приходилось бывать в более низших школьных заведениях, и, поверьте, если один корпус способен вместить в себя три курса трёх факультетов двух полов — это делает академии честь. Это значит, что она готова к любым трудностям, а люди в ней открытые и доброжелательные.

Глаза короля опасно сощурились, но девушку это никак не смутило. В неё было брошено какое-то подозрение, и кажется, король уже готов был высказать что-то в сторону наглой малявки, но она, уверенная в себе, повернулась к директору.

— Не сочтите за наглость, но я устала с дороги. Могу я ознакомиться со своим факультетом и получить комнату?

— Позвольте нашему декану факультета магии сопроводить вас, — улыбнулась новой ученице Магисса и кивнула Йеону. Пусть вампир как можно быстрее скроется с глаз Вильгельма.

***

Вильгельм в сопровождении директора и Ридмуса, который передал Айку декану жрецов, вышел через заднюю дверь замка, ведущую в сад. Теперь правая сторона была огорожена, а за ней труженики, нанятые семьей Ньюман, разгребали завал. От пожара пожухли рядом стоящие деревья, трава, да и правая часть была вся в копоти, а увядающие деревья украшали сад не золотом листьев, а угольной чернотой. И даже ночные дожди были пока не в силах это смыть.

— За сколько вы отстоите корпус? — задавал бессмысленные вопросы король, давая понять, что его интересовала судьба школы. Хотя Магисса прекрасно знала, что это не так. Как же она ждала скорейшего ухода короля, но он всё-таки пообещал прислать людей для проверки всех документов.

— За зиму, мой король, — ответила Магисса. — Если будет помощь извне, то девочки еще в середине зимы смогут перебраться в новый корпус. — Она забросила наживку. Рыбка даже на неё не взглянула. Что и требовалось доказать. «Помощь» извне не собиралась помогать.

Всю дорогу то по замку, то по саду Вильгельм чаще всего уходил в глубокую задумчивость и долго молчал. Директор же обязана была его сопровождать. Как слуга какая-то! Она и считалась его слугой, но разве у неё других дел не было?!

На улице собирались тучи, и в принципе никто и никого не рассчитывал тут увидеть, но Вильгельм первый заметил одинокую фигуру, что с явным негодованием и злостью расхаживала в разные стороны. Приглядевшись, король резко остановился и посмотрел на Магиссу, указывая пальцем в сторону фигуры. Но он молчал. Директор лишь хлопала глазами.

Уж не знала, рассчитывал он, что она способна его мысли читать или еще чего, но в сторону всё-таки посмотрела.

— Ваш сын, мой король, — первый понял, в чем дело, Ридмус.

— Я вижу! Что он тут делает?! — Его голос в миг стал громким, раздражительным, хотя Магиссе казалось, что удалось хоть немного успокоить короля, но вид его отпрыска враз стёр все её старания.

— Предполагаю, гуляет, — вновь ответил Йеон, за что и получил незаметный тычок в грудь локтем от директора. Магисса ощущала, как был раздражен Ридмус. Не меньше, чем она, но этот придурок еще смел выказывать своё недовольство через тон.

Король резко вскинул глаза на вампира, и, Магисса клялась, он хотел его ударить. Вот только между ними продолжала стеной для Йеона стоять директор, и чтобы отвадить злобу от Ридмуса, она кивнула в сторону Генриха и спросила:

— Чем вы расстроены, мой король? Время уроков закончилось четверть часа назад — дети отдыхают. На территории академии они в праве гулять.

— Я, кажется, говорил, что он должен быть постоянно при деле! Чтобы он не смог ничего замышлять, чтобы он не смог воплотить свои планы в жизнь!

Ридмус и Магисса удивлено переглянулись.

— Планы? — не могла не переспросить Магисса. — О чем вы?

Но вместо ответа получила укоряющий взгляд, который медленно превратился во что-то бешеное, во что-то ненормальное… Магисса участвовала в чистке лесов, когда в один год распространилось слишком много бешенных зверей. Глаза короля сейчас были как у тех больных тварей.

— Или вы за одно с ним? — прошипел он. Редко когда Магиссу удавалось ввести в ступор, но, как оказалось, чокнутые были на это способны. Она открыла рот, чтобы оправдаться (да даже понять, о чем речь!), как король резко развернулся и быстрым шагом направился к Генриху.

Чувствуя угрозу, чувствуя, как нечто ужасное на душевном уровне тянется к ученику, к его ученику, Ридмус последовал за Вильгельмом, не отставая ни на шаг. Магисса успела схватить его руку, чтобы остановить, но вампир, чья сила превышала силу обычного человека, рванул руку на себя, заставляя женщину пошатнуться.

— Почему ты не на занятиях? — грозно выкрикнул Вильгельм, еще даже не подойдя к Генри. Да и остановился он от него на достаточно далеком расстоянии. — Разве ты не должен учиться двадцать четыре часа в сутки? Что за король из тебя поулчится?! — Он сразу перешёл в атаку, к фактам, с которыми было трудно спорить. Король разве не должен не жалеть себя во благо народа? Разве он не должен постоянно совершенствоваться, чтобы много знать?

Вся раздражительность после того, как его заставили больше часа нарезать круги по площадке, в миг улетучилась. Генрих мгновенно вытянулся по струнке и замер. Этот голос он никак не ожидал услышать в стенах замка. Хорошо, что король окликнул его в тот момент, когда Генри был к нему спиной, лица он его не увидел. Старый детский страх перед этим ужасным человеком шевельнулся где-то внутри, заставляя всего Генри похолодеть.

— Ваше величество? — тихо, в какой-то нерешительности произнес он. Его мышцы стали деревянными, нервы натянулись до предела, с каменным выражением на лице и на негнущихся ногах он повернулся к отцу. Будто само тело противилось кланяться этому человеку, его позвоночник не желал сгибаться, а потому он лишь слегка склонил голову в знак приветствия.

Отводить взгляд от Вильгельма он не решался, но видел, как за ним в его направлении двигалась черная тень. Генрих молился всем богам, чтобы профессор Ридмус не встревал, что бы ни произошло. А произойти могло много чего неприятного, начиная от простых оскорблений и пустых обвинений и заканчивая побоями. Почему его не предупредили?! Генри не мог, но очень хотел посмотреть на того же профессора Ридмуса с укором и обидой. Заранее он хотя бы мог позаботиться, чтобы встреча с отцом прошла без лишних свидетелей. Он опасался, что кто-то увидит, как он трусливо терпит унижение и боится ответить. И сколько бы он себя ни уговаривал, что у короля больше нет над ним власти, у отца она была.

— Сейчас время обеда, я шел восполнить энергию после тренировки. — Генрих заставил себя говорить ровным голосом, без примесей каких-либо эмоций. Если его голос хоть немного окрасится каким-нибудь чувством, это может стать поводом для… Да для чего угодно! Вильгельм был непредсказуем.

— Только вот столовая не в саду оборудована. Ты мне лжешь! — Вильгельм сделал шаг назад, и еле успел Йеон отойти, иначе спина короля могла упереться в него. — Признавайся, зачем ты здесь?

Если приглядеться, левая рука короля стала бить в мелкой дрожи — новый симптом возбуждения. Но что-то было в нём не то. Меньше ярости, больше… Волнения? Она была скрыта за неконтролируемой злобой. Еще год назад Вильгельм видел щенка перед собой. На каникулы Генриху было запрещено покидать академию личным словом короля, и вот отец видел перед собой уже взрослого юношу. Мужчину. Опасного мужчину…

— И какая, к черту, тренировка? Что, собрался меня придушить? Как тогда? Ты вообще?..

Его настроение изменилось так резко, что вновь подошедшею Магиссу выбило из колеи. Вильгельм вдруг стал каким-то потерянным, словно он заблудился: оглядывался, потирал свою голову, приводя из без того аккуратно уложенные волосы в порядок.

— Ты уже поел? — ровно, спокойно спросил король, обраившись к Генриху. Почти что с заботой в голосе.

Йеон сощурил взгляд, смотря на спину короля. Ему не доводилось с ним общаться, это было впервые, а ранее только через его переговорщиков и советников. Король оправдывал слух о своем сумасшествии. Не утаилось от взгляда Йеона и то, как изменился в лице Генрих. В его глазах читался настоящий страх перед этим человеком. Интересно, сын правда душил своего отца?

— Магисса, — король слегка провернулся к директору, — я хочу, чтобы Генрих учился на жречестве. Ему это будет куда полезнее и безопаснее, чем магия.

— Он на моём факультете проучился уже год, ваше…

— Значит, будет учиться заново! — рявкнул король. — Одно слово вампира, и Вильгельма вновь охватил приступ гнева. — Он без ножа слишком опасен, а тут вы ему еще магию подсовываете! Нельзя! Немедленно подать его документы на другой факультет!

Генрих внимательно изучал перемены в лице отца. От тех слов, которые он выберет, многое зависело. Если солгать Вильгельму, постараться успокоить его, сказать, что переведется на факультет жречества — это может плохо кончиться. Вильгельм проверит и придет в бешенство, потому что Генрих не собирался никуда переводиться. Если же начать перечить сейчас, король придет в ещё большую ярость и будет брызгать слюной, что Генрих готовит покушение на него. А если молчать, то он сам додумает ответ, и неизвестно, что было бы хуже.

— Отец, — осторожно обратился к королю Генри, стараясь воззвать к родительским чувствам, если они у него вообще были, — я постигаю все знания, которые в будущем… в очень-очень далёком будущем помогут мне стать хорошим королем, достойным вас. Как вы мне и советовали.

Он подбирал слова с особой тщательностью. Нужно было убедить его, что все так, как он хотел; что все под контролем Вильгельма.

Магисса и Йеон перевели взгляд сначала на принца, а потом на короля, наблюдая за тем, как слова повлияют на него. На всеобщее удивление, отец, напротив, больше не интересовался сыном. Теперь его взгляд был прикован к вампиру.

— Мы, кажется, нарушили курс, ваше величество, — обратилась директор к королю. Удалось переместить его взгляд на себя, и Магисса улыбнулась ему. — Очень здорово, что вы встретили сына, но у нас так много дел!

— Да… Да, дела, — растерянно сказал Вильгельм. Он поправил свою мантию, будто бы ему было холодно, скрывая в ней всё своё тело, отчего драгоценные камни замерцали. Кажется, он совершенно потерял интерес к Генриху и прошел мимо него, словно тот был пустым местом. Магисса проследовала за ним, как и Йеон, но он единственный, кто удостоил вниманием своего ученика. И не просто вниманием: проходя мимо Генриха, он опустил холодную руку на плечо и сжал его в некой поддержке.

А он все продолжал стоять, будто бы Вильгельм был рядом, смотрел на него безумными глазами и давил своей аурой. Генрих почувствовал, что стал задыхаться. И так каждый раз! Каждая встреча с этим человеком выбивала почву из-под ног, даже если он готовился к ней. Иногда ему хотелось воплотить все страхи Вильгельма в жизнь, свергнуть его, жестоко убить собственными руками, но тогда бы он стал таким же, как отец; он сделал бы его правым, жертвой. Такого удовольствия Генрих ему не доставит!

Привалившись к ближайшему дереву, Генри согнулся пополам. Внутри все скрутило от пережитого стресса, и если бы в желудке ещё что-то осталось от лёгкого завтрака, это наверняка стало бы удобрением для сада. Нужно было взять себя в руки, но его всего трясло, будто он только что стоял под ледяным душем. «Соберись, — уговаривал он себя. — Не дай ему сломать себя». Так, потихоньку он выпрямлялся.

— Генри! — как из-под воды послышался голос Евы. Они вместе с Винсентом бежали из здания, у обоих было взволнованное выражение на лице. — Мы слышали о твоём отце.

Верно, он не был один, больше нет. У него были друзья, которые поддержат в любой ситуации. Ему не обязательно справляться со всем одному.