Академия СКАТ: между нами космос (СИ)

14.1

Идан

— Капитан Берг? — хотел хоть десять минут побыть в тишине без необходимости кому-то что-то втолковывать или расшаркиваться перед кем-то, но стоило сделать шаг из конференц-зала, как нарисовался новый желающий перекинуться парой фраз. Правда, этот проситель (а я уверен, что именно в этой роли пожаловал ректор СКАТ) настолько неожиданный, что даже любопытно послушать.

— Ректор Арантау, — сухой, как ветка и такой же тощий он вообще не вяжется с образом защитника, куда больше похож на интригана-политика где-то на самой верхушке мировой элиты. Холодный, колкий взгляд черных почти глаз пробирает насквозь, как самый отлаженный сканер биочастот на сверх охраняемом объекте. И если бы я не знал, что на такую высокую должность едва ли посадят кого-то не из Высших, то решил бы, что в нем есть что-то от иттхе — коренного народа планеты Ит, пятой по счету в составе Тритона. Нравы там жесткие: местные все еще живут старыми законами, где правит сила. За те годы, что я провел в академии так и не удалось выведать, есть ли у железного Арантау родня на Ите. Официально их род чистый, без примесей и не замешан в связях с гуманоидами.

— Поздравляю Вас с повышением, офицер, — генерал-полковник выше меня по рангу и после официального обращения приходится принять поздравления по уставу. Прикладываю ладонь к нашивке ската на форме, склоняю голову перед старшим: — Во славу единства, равенства и мира.

Такая фальшивая эта фраза, что каждый раз сводит скулы. Мир на основе равенства — последнее, чего стоит ожидать от Высших. Уже само название говорит о многом. Откуда пошла идея о превосходстве пришедших над теми, кто много веков жил на этих землях? Как эгоистично считать, что уровень развития технического прогресса является прямым следствием нашего более высокого интеллектуального потенциала. Да я нигде столько идиотов не встречал, как среди своих. То ли расслабились и деградировали за столько времени, то ли изначально ничем особо, кроме силы и техники не выделялись. По мне так те же кэттерианцы куда более перспективные и полезные для выживания на планете. Они хотя бы созданы так, что чуют катаклизмы задолго до того, как очередной взрыв неспящей горы подпалит им зад.

— Блинг — сын моей двоюродной сестры. Он отличный пилот, но бывает несдержан, — внезапно роняет ректор, пользуясь тем, что зал почти пуст, а мы все еще стоим в слепой зоне. Конечно, с виду и так все прилично: заботливый наставник горд достижениями своего лучшего выпускника и жаждет поздравить с молниеносным продвижением по карьере.

— Вы сами говорили, сэр. За стенами Академии детство заканчивается и уже никто не станет закрывать глаза на ненадлежащее поведение. Мы больше не кадеты. Не важно, кто чей сын и брат. Все они — мое звено и я сделаю все, что необходимо, чтобы вернуть их семьям живыми и пригодными к полноценной жизни, — понятно и дураку, что имеет в виду старый интриган. В годы обучения я попортил ему много крови. Классическим нарушителем спокойствия я не был никогда, но ставить под сомнение проверять на прочность устоявшиеся истины любил всегда. Очень неудобное для руководства качество. Мы с ректором часто разговаривали. Никогда о приятном. И теперь он полагает, что я могу припомнить все эти беседы через родственника. Приходится вернуть его же слова, что за стенами СКАТ никто не станет подтирать за нас наше дерьмо. Сам обделаешься — самому и отвечать. Прям даже приятно смотреть, как сощурились его и без того узкие глаза.

— Я окончил СКАТ, сэр. Нас учили выживать и строить коммуникацию согласно уставу. — Это если на бумаге. На деле родная Академия учила идти по головам для достижения поставленной задачи. Турнир тому отличная иллюстрация, когда однокурсники, вчера шутившие за одним столом, готовы сжечь друг другу мозги за победу. Ректор знает это лучше моего и правильно читает в ответе неприятный подтекст. Усмехнувшись с откровенным нахальством, как делал много десятков раз будучи кадетом, качаю головой.

— Теперь вы, сэр, рады, что я никогда не был прилежным студентом и регулярно задавал неудобные вопросы? — доверить родственника тому, что живет своим умом по чести, а не просто о ней говорит куда спокойнее, правда? Тогда отчего же вы, заправляете здесь, и потворствуете еще большему расслоению, когда Тритон взял уверенный курс на восстановление равенства прав? Не вы ли закрывали глаза первым?

— Все, что я делал для вас, капитан, только из лучших побуждений и уважения к вашему отцу, — сухой голос привычно осаживает зарвавшегося кадета. Только вот я уже не он и власти надо мной больше нет.

— Тогда вам не о чем беспокоиться. Я, конечно же, буду делать все ради блага младшего лейтенанта, как того требует должность командующего и мое глубокое уважение к Вам, сэр. — Ректор кивнул, еще более холодно попрощался и вернулся к горстке высокопоставленных лиц, прилетевших на принятие в ряды ВС Тритона новых офицеров.

Глядя на это собрание, я все сильнее ощущал себя частью какого-то эксперимента. И то, что ректор снизошел до столь скользкого разговора, пусть и поданного исключительно многозначными намеками, только укрепило мои подозрения. Дело не чисто, вероятность успеха миссии, очевидно не слишком велика. Сначала отец вдруг просит меня присмотреть за Ирвином. Теперь ректор идет на поклон ради протекции своему племяннику. Что дальше? Звонок от министра культуры?

Тру виски, пытаясь придумать, как оставить за бортом этого всего Йен и Рина. С ними в команде все только усложнится. Принимать бесстрастные решения, имея в подчинении двух самых близких мне на данный момент людей — крайне сложная задача. Очевидно, что сохранить беспристрастность и думать в первую очередь об успехе миссии я едва ли смогу. О том, что придется выбирать, кем из них пожертвовать в случае расклада сил не в нашу пользу, даже думать не хочу. Квазар! Никогда не ощущал себя настолько загнанным в угол. Уже даже всерьез думаю, как бы не стравить их друг с другом, чтобы дисквалифицировать перед самым полетом. Спасти их шкуры куда важнее, чем потерпеть после ненависть от обоих. Ни Рин, ни Йен не простят мне сломанной мечты. А я не прощу себе их смерти.

Нужно поговорить с Ашхен. Она разумнее брата и всегда умела слушать лучше, чем Ирвин.

Возможно, еще успею застать ее в капсуле, если она не закончила сборы.