Академия соблазна. Дурнушка из преисподней

7. Когда приходится заново привыкать к роли первокурсницы

Знаете это ощущение, когда тебе настолько плохо, некомфортно и противно, что ты просто хочешь отрешиться от окружающей действительности, вытерпеть все, что выпало на твою долю, и как можно скорее оказаться в теплой, уютной кроватке под одеялом, забыв произошедшее за день, словно страшный сон?..

В своей кровати в доме Кло я, конечно же, в итоге оказалась. И даже сумела выбросить из памяти те ужасные минуты, когда мне пришлось в одиночку выбираться из потустороннего мира, не разбирая дороги, силясь не заплакать от переполняющих меня горьких эмоций… Но вот забыть обо всем прочем так и не смогла. Мне бы, может, и поговорить с бабулей, задать ей вопросы, которых скопилось уже приличное множество… Но я не хотела никого видеть. Сперва выставила ее, а затем — и Гефо, дворецкого, когда тот принес мне чай.

Я понадеялась, что смогу укрыться одеялом, уткнуться в подушку, и забыть все произошедшее, словно ничего и не было. Проснуться наутро и обнаружить, что все это бред моего больного, перенапряженного воображения. Только вот даже здесь, вдали от всех этих адских тварей, в своей детской комнате, будучи надежно защищенной от остального мира стенами бабушкиного поместья — даже оставшись исключительно наедине с самой собой, я ощущаю их незримое присутствие.

Я чувствую, что насквозь провоняла демонами. Их миром, взглядами, энергией… И вряд ли мне поможет простое принятие душа. Впрочем, если подумать, последнее мне и впрямь не помешает.

Когда я встаю с кровати, взгляд невольно задерживается на сумке, с которой я сюда приехала, и которую так заботливо принес в мою комнату Геф. Она по-прежнему неряшливо раскрыта, а из кармашков неаккуратно торчат запихнутые в нее вещи.

— Функциональные производные карбоновых кислот… — задумчиво произношу я тему своего билета, который достался мне утром. — Словно это было в прошлой жизни.

Сажусь на пол перед раскрытой сумкой, начиная попеременно доставать из нее вещи. Таблетки, мобильник, наушники, снова таблетки, куча смятых записок и бумажек, ручки… Смотрю на свою жизнь и впервые не понимаю, почему я так стремилась загнать себя в гроб, уничтожая стрессом, недосыпом и постоянными переживаниями о будущем. Если бы я захотела — у меня могло быть все. Я пользовалась деньгами Кло и вообще не терзалась муками совести. Знала, что мне достанется ее наследство. Так для чего все это? Научное образование нисколько не вдохновляло меня. Как и возможная дальнейшая работа в этой области, диссертации, докторские…

Кому и что ты пыталась доказать, Ариана? Или, может, просто пыталась загрузить себя до такой степени, чтобы не было времени остановиться и подумать, какой в твоей скучной жизни смысл?

— Давно надо было к психологу начать ходить, — язвительно даю наставление сама себе, поднимаясь с пола и в сердцах отпихивая сумку от себя, пнув ее ногой.

Переступая порог ванной комнаты и начиная потихоньку избавляться от одежды, я уже знаю, что приняла решение. Как-то слишком легко, Ариана, ты не находишь? Людям это не свойственно — вот так бросать все и нырять с головой в омут с неизвестностью. И ладно бы, тебе какой богатый шейх предложил сбежать с ним из страны на яхте, увезти в свой дворец, ну или, на худой конец, странствующий художник или фотограф предложил уехать с ним в Америку… Так нет ведь! Собираюсь на полном серьезе бросить не только учебу, но и родную землю! И ради чего? Правильно.

Ради самой настоящей адской бездны, куда ни один землянин в здравом уме, по сути, не согласится отправиться добровольно. Туда, где меня каждый первый захочет облапать, задать неуместные вопросы, споить неизвестным науке пойлом, или того хуже — натравить трехголового адского пса. В место, где любой знает обо мне и моей семье больше, чем я.

Выключив воду, я заворачиваюсь в полотенце, стараясь не думать, что это может быть то самое, в которое заворачивался Каэль. Смотрю на себя в зеркало и… К черту все это. Я ничем их не хуже. Если сейчас я знаю меньше — это не значит, что однажды все козыри не окажутся на моей стороне.

Засыпая, стараюсь поменьше думать о произошедшем, потому как слишком боюсь всего того, что мне может присниться после столь насыщенного дня. И когда наутро я открываю глаза, понимаю, что спала, словно младенец. Стоит ли говорить, что от этого у меня в разы поднимается настроение? Да и в целом я настроена куда более бойко и решительно, чем вчера. Привести себя в порядок, завтрак, а потом можно и жизнь менять! Почему бы и нет?

Когда Кло — называть ее бабулей после того, как я видела ее истинный облик, язык не повернется — появляется на кухне, ее встречают ароматы моего детства, только теперь я поджариваю для нее панкейки, а не наоборот.

— О, ты уже встала, — со всей бодростью и весельем, на какие я способна, говорю ей я, не отвлекаясь от готовки, — Доброе утро. Я прогнала Гефо и твою кухарку, если ты не против… Так что придется давиться моей стряпней.

— Милая, я… — от моего взора не укрывается то, что Клото словно бы чем-то встревожена, впрочем, оно и понятно. Я бы тоже была встревожена до сих пор, если б не взяла себя в руки.

— И слышать ничего не хочу, — перебиваю ее я, громко звякая тарелкой с блинами, придвигая к ней следом черничный джем и взбитые сливки. — Ты задолжала мне не только вечеринку на день рождения, но и завтрак после нее. Так что садись и ешь.

Я знаю, на что давить. С виноватым лицом Кло садится за стол, а я победно снова отворачиваюсь к плите.

Да, возможно, я до сих пор злюсь на нее. Но мне совершенно точно есть за что.

— Ари, для меня самой все это стало новостью.

Обычно голос Клото до невозможного торопливый, нервный, патетичный… Теперь же помимо ее облика в моих глазах благодаря пресловутому “зрению”, мне кажется, что изменилась даже ее манера говорить.

— Да что ты? — оборачиваюсь к ней с подозрительным прищуром. — Ты тоже проснулась однажды утром, не зная, что к вечеру окажешься в другом мире, полном демонов?

— Я думала, что нас изгнали навсегда. И что никому из моих потомков уже не будут открыты двери в Шеол.

— Кстати, об изгнании, — я громко ставлю вторую тарелку на стол, на этот раз — для себя. и в отличии от Кло, с аппетитом берусь за вилку и нож, — Мне тут сказали, что отца моего звали далеко не Питер. Может, об этом тоже поговорим?

Клото демонстративно обхватывает переносицу кончиками большого и указательного пальцев, словно бы от моих слов у нее началась мигрень.

— Или о том, что ты… Как же это… В общем, что-то там из мифов древней Греции, — не унимаюсь я, ни на мгновение не веря во всю эту ее наигранную патетичность.

— Мойра, — тихо отвечает Кло.

— Вот да, мойра… Что это вообще такое?!

— Богиня судьбы.

— Богиня… Что, прости? Выходит, помимо всего прочего, я еще и внучка какой-то там судьбоносной богини?!

— Ариана…

— Хватит! — вилка и нож громко звякают об тарелку, а я вскакиваю из-за стола. — Ты должна была мне рассказать обо всем этом! Почему я узнаю обо всем только сейчас?!

— Потому что правда не лицеприятна, Ариана Фортуна.

— Но это не значит, что я не заслуживаю ее знать!

— Хочешь правду? Я жила в Шеоле две тысячи лет, — Клото медленно поднимается со своего места, смотря на меня в упор, и я отчетливо вижу, как радужки ее глаз начинают светиться.

Уж не знаю, как она это делает, но ярость в моей душе опять сходит на нет.

— Твоя мать была прекраснейшим из созданий. Ей было суждено прожить в нашем мире не один век. Но бес, с которым она связалась… Он разрушил не только ее и мою жизнь. Когда нас всех изгнали из-за того, что он сделал… Разрушенной оказалась и твоя жизнь тоже.

— Я не совсем понимаю…

— Я давно не плету нити судьбы, Ариана, но кое-что понимала до вчерашнего дня — нам с тобой было не суждено попасть в мир, что нам когда-то принадлежал. Шеол закрыт для всех наших потомков. Таково наше наказание за грехи твоего отца. Но твоя кровь пробудилась, несмотря ни на что. И будет плевком в лицо всем нашим предкам отказаться от возможности вернуться туда, откуда ты родом.

Я даже не нахожу, что сказать. Бабуль, хочется ответить мне, да я и так не против уже… Но то, с каким огнем во взгляде она это говорила, как смотрела на меня — это буквально прибивает меня к месту. А еще, каждый раз, когда звучит упоминание кого-то из моих родителей, мое сердце словно бы кто-то сжимает каменным кулаком, заставляя то обливаться кровью.

Стоит ли удивляться, что я в очередной раз сдаюсь так быстро.

— Хорошо, — только и отвечаю я, опускаясь обратно на стул, — Я ведь просто хотела знать… В Шеоле оказалось очень сложно. Я совершенно ничего не понимаю…

— Потому ты и отправишься в академию вместе с Андрасом. Возьмешь те же курсы, что и полукровки… Ты справишься. К тому же, у тебя есть родня, в отличие от многих. Я всегда буду ждать тебя здесь.

— И… Все? Так просто?

— Учитывая твои истерики и вчерашний побег…

— Я имею ввиду… Никаких экзаменов? Оплаты за обучение?

— Метка — твоя плата, — Кло наконец впервые за утро улыбается, пусть и с капелькой остаточного напряжения, но все же, — В тебе кровь нашего мира. Остальное — условности.

— И где я буду жить? Где брать средства к существованию? Там вообще… Есть деньги? А транспорт? И что…

— Ариана Фортуна! — я слегка внутренне вздрагиваю, но тут же радуюсь тому, что бабуля вернулась к своим прежним высоким интонациям, обращаясь ко мне. — У нас семейный завтрак! Как тебе не стыдно мучать бедную старушку бесконечными вопросами?..

— Но…

— Никаких “но”! Узнаешь обо всем позже! Что за нетерпение, ей-богу…

***

“Позже” я и впрямь узнала о некоторых вещах. Например, о том, что мне практически ничего нельзя забирать с земли из своих вещей. На мои вопросы, почему, Андрас сказал, что я обо всем узнаю на занятиях по межмировому балансу и энергетике, если, разумеется, захочу взять эти уроки. Вообще, на мои вопросы обо всем он отвечал примерно одинаково. Узнаешь в академии то, узнаешь в академии сё. Серьезно? Это у них система мотивации стабильного посещения такая?

Одна из вещей, которой я вообще никак не могла ожидать — так это то, что мне придется поселиться в стенах самой академии. Да еще и, похоже, в чем-то навроде студенческого общежития. Нет, ну почему нельзя было об этом предупредить прежде, чем я настроилась отправляться в этот ваш пресловутый Шеол?! Я бы еще сто раз подумала! И никакие мои аргументы, мол, я могу каждое утро прыгать в портал, что в кладовке у бабули, а после занятий возвращаться обратно, не сработали. Нельзя и все!

Вообще пользоваться несанкционированными порталами нельзя, а любое посещение иного мира должно быть зарегистрировано, и нарушать эти правила — значит, нарушать законы, которые, к слову, в Шеоле довольно строгие… И вся вот такая болтовня в духе Андраса. Никогда бы не подумала, что на свете существуют демоны-зануды. Ему бы наоборот, ангелом, что ли, быть…

К слову, об ангелах. Не припомню, чтобы за все мое время нахождения в новом мире я видела хоть кого-то отдаленно похожего, будь то та злополучная вечеринка, или мое обустройство в академии, или прогулка по ее стенам. Рога, хвосты, крылья — как у летучих мышей или драконов, но ни намека на белые перышки. Или земляне были в своих мифах близки только лишь к существованию демонов, а рай с ангелами оказался исключительно нашей фантазией?

— Эй, — я вздрагиваю, когда слышу за спиной знакомый голос с пренеприятнейшими интонациями. — Кажется, это наша звезда… Как там тебя звали?

Я, все это время сверявшаяся в библиотеке со списком необходимой литературы для выбранных мною занятий на первый месяц, медленно оборачиваюсь, будучи уже готовой встретиться взглядом с вредной черноглазой коротышкой. Я успела забыть многое, в том числе — и ее имя, но не этот противный голос.

— Ариана, — мягко, но жутко наигранно улыбнувшись, отвечаю я. — А тебя там… Как звали?

— Левиафанна, — кажется, моей иронии она и не замечает. Или наоборот? — Можно просто Фанни. Так это правда?

Я уже начинаю предчувствовать, к чему ведет этот разговор, а потому — снова поворачиваюсь к полкам с книгами, делая вид, что жутко занята. Да я и так, в общем-то, жутко занята, так что даже изображать не приходится.

— Ждешь, что я переспрошу, что именно правда? Формулируй свои вопросы яснее, — огрызаюсь я, вчитываясь в очередное непонятное название на корешке книги. Приходится постоянно сверяться с цифрами на полке и корявыми буквами на формуляре, что мне выдали… До чего же сложно!

— Яснее? Пожалуйста. Хочу знать, правда ли ты дочь убийцы, что развязал кровавую войну и чуть не уничтожил весь наш мир.