Аметистовые грезы

Глава 10

К тому времени, когда они все трое вернулись в дом Рорика и поднялись по лестнице в спальню, было уже далеко за полночь. Теперь это и её дом, подумала Огюстина.

Последнюю пару часов она провела с Оливией, вместе с ней торопливо исписывая листы пергамента. Огюстина, раз уж представилась такая возможность, твёрдо решила записать свои самые важные соображения и отправить их на Землю. Она знала, что Майкл справится с написанием последней задуманной ею книги.

Огюстина написала ему длинное письмо с подробными инструкциями о том, как поступить с ее имуществом. К счастью, в связи с тем, что она только что переехала, устраиваясь на новую работу, большая часть её вещей находилась в хранилище. Она дала ему указание, где найти ключ и разрешение избавиться от них. Обидно, конечно, что её банковский счет со временем перейдёт в собственность государства, но прямо сейчас она всё равно ничего не могла с этим поделать.

Правда, существовала надежда, что однажды Оливия сумеет разобраться со всеми этими путешествиями во времени и по-быстрому смотается домой, чтобы распорядиться их накоплениями и отдать деньги на благотворительность.

Пока же, она сделала всё что могла, и Богиня отослала пакет в то самое место, откуда исчезла Огюстина. Оставалось только надеяться, что Майкл до сих пор находится там и найдет его.

Кирс, чутко реагирующий на малейшие изменения её настроения, наклонился и тихонько шепнул на ухо:

— Все будет хорошо, Богиня проследит за этим.

Было всё ещё удивительно слышать, насколько значительную роль играет Богиня в здешнем мире. Это так сильно отличалось от того, что было на Земле. Здесь Богиня была реальной и неотъемлемой частью жизни каждого из людей. И эти двое мужчин, что находятся рядом с ней, подарят им всем новую надежду, когда завтра, на церемонии бракосочетания, будет объявлено, что они оба — жрецы Богини.

Огюстине всё ещё не верилось, что завтра она выходит замуж. Но Рорик упёрся на своём. Теперь, когда она решила остаться, он хотел как можно быстрее связать её с ними узами. Это было, конечно, лестно, но в то же время действовало ей на нервы.

Рорик приостановился только в дверях спальни.

— Никаких слов благодарности не хватит, чтобы сказать тебе, как много значит для меня твоя жертва. — Подведя её к кровати, он усадил Огюстину на край и, опустившись на одно колено, начал расшнуровывать ее ботинки.

Глядя на его склонённую голову, у неё защемило сердце от избытка чувств. Да, будущее было неопределённым, но то же самое могло бы быть где угодно. Конечно, первое время она будет скучать по компьютерам и своим любимым телепередачам, по сливочному мороженому с фруктами, политому горячим шоколадом, но всё это, в общем-то, не так уж существенно. Здесь, в своём новом мире, она тоже нашла бы занятия, доставляющие ей удовольствие.

— Не то, чтобы это была такая уж большая жертва. Нет, если сравнивать с тем, что я обрела взамен.

Кирс присел на кровать рядом с ней и начал расстегивать её блузку.

— Мы построим для тебя больший дом. Что-нибудь грандиозное. — Он раздвинул ткань и высвободил её руки. Рорик, стянув с неё ботинки и носки, присел перед нею на корточки. — Любой, какой бы ты ни захотела.

Мужчины были абсолютно серьезны. Остатки её внутренней напряженности рассеялись, их сменила уверенность в том, что она находится именно там, где в ней нуждаются, и где хочет быть сама.

— Мне не нужен новый дом, для меня и этот хорош. Все, что мне нужно — это вы двое. — Смахнув прядку волос со лба Кирса и заправив ему её за ухо, Огюстина другой рукой погладила Рорика по щеке.

— Мы — твои, так же как и ты теперь принадлежишь нам. — Рорик выпрямился и, потянув её за собой, расстегнул на ней брюки и спустил их вниз. Кирс приподнял её над кучкой свалившейся ткани и положил на большую кровать. На Огюстине всё ещё оставались лифчик и трусики, но перед ними она чувствовала себя голой. У них каким-то образом получалось смотреть на нее, раздевая глазами донага.

— По-моему, на вас ещё слишком много одежды. — Она шокировала саму себя не столько томным звучанием своего голоса, сколько требованием. Огюстина не привыкла высказывать свои пожелания в стенах спальни, но скоро это изменится.

Кирс подмигнул ей и тут же разделся.

Рорик, ни на минуту не отрывая глаз от её лица, нарочито медленно снял свой жилет, а затем перешёл к завязкам своих свободных льняных штанов. Его фаллос выпрыгнул, освобождаясь, твердый и готовый, над густым скоплением чёрных завитков в паху. Золотисто-коричневая кожа поблескивала от пота, мускулы слегка перекатывались под кожей, когда он вышагнул из своих штанов и отшвырнул их ногой.

Полностью обнажённый, он оперся одним коленом на матрац и начал медленно подбираться к её телу.

Кожа Огюстины пылала, каждый дюйм её существа наполнился огненной жаждой. И не важно, что сегодня у неё уже был секс с каждым из них. Сейчас было совсем другое. Да, она спала с ними обоими сразу, но это было во сне или, по крайней мере, так ей казалось. А такое, чтобы они были все вместе, и она полностью осознавала свои действия — будет впервые.

Кирс улёгся рядом с ней, и Огюстина потянулась к нему. Темно-каштановые волосы, струившиеся по его плечам, задели её лицо, когда он наклонился над ней и поцеловал. Это был такой мягкий, нежный поцелуй, что заставил её губы раскрыться от вздоха. Как и Рорик, он был полностью возбужден, — невероятный представитель мужского племени.

Огюстина облизала губы, наслаждаясь его вкусом. Оба мужчины застонали, и она улыбнулась.

— Давай снимем это, чтобы не мешало. — Рорик, расстегнув застёжку, избавил её от лифчика, в то время как Кирс быстро управился с трусиками. Не было ни стеснительности, ни ощущения неловкости, когда она передвигалась, помогая им снимать с неё остатки одежды. Собственная долговязость и недостаток изящества фигуры не беспокоили ее совершенно. Они заставили её чувствовать себя красивой. И это было неизмеримым даром.

Огюстина улыбнулась и протянула руки обоим. Кирс нагнул голову и снова завладел её губами. Рорик усыпал поцелуями её шею и двинулся вниз, ласково пройдясь языком по ключице, прежде чем подразнить округлую плоть её груди.

— Ты сладкая, словно мед, — шепнул Кирс, облизывая её нижнюю губу. Да уж, целоваться он умел. Мужчина делал это не торопясь, будто у него и не было никаких других намерений, кроме как провести вот так всю ночь, только лишь целуя её. Его язык скользил внутри, заставляя забыть обо всём. Пальцы Огюстины запутались в его волосах, удерживая рядом с собой. Нет, не потому что в этом была необходимость — Кирс, похоже, и не спешил оставлять её.

Рорик же, напротив, казался полон решимости взять её как можно быстрее. Его язык набросился на сосок груди Огюстины, заставив его кончик напрячься, прежде чем втянуть его в рот. Её лоно увлажнилось, смягчая складочки киски, бедра выгнулись вверх.

Кирс, продолжая целовать Огюстину, одной рукой скользнул к округлости её груди и, подразнив отвердевший бутон соска, двинулся вниз. Его пальцы ласково пробежались по ребрам и покружили по впадинке пупка. Она застонала, когда рука Рорика зеркальным отражением повторила тот же путь.

Оба мужчины, одновременно скользнув ладонями на внутреннюю сторону её бедер, раздвинули их врозь. Кирс приподнял её ногу и закинул себе на бедро. С другой стороны то же самое сделал Рорик. Ее киска оказалась широко открытой для всего, что бы они ни захотели с ней сделать.

Дыхание Огюстины сорвало, когда мужчины в две руки начали ласкать её влажные складочки. Она отстранилась от Кирса, прекращая их поцелуй и усиленно стараясь отдышаться. Кирс, потеряв её губы, переключился на ухо, нежно покусывая его мочку.

Невольный крик сорвался с её уст, когда Рорик вставил один палец в лоно Огюстины. К нему почти сразу же присоединился Кирс, проталкивая в неё свой палец и преодолевая сопротивление стенок её входа.

Один из них большим пальцем кружил по клитору. Она понятия не имела, кто, да ей это было и без разницы. Их пальцы растягивали её, двигаясь внутрь и обратно. Тело Огюстины стало настолько чувствительным, настолько жаждущим, что болезненными стали даже корни волос.

— Ещё, — выдохнула она. — Сильнее. — Её бедра толкнулись вверх.

Действуя слаженно, они ввели пальцы глубже и, разведя их в стороны, в едином темпе вытащили к краю отверстия, прежде чем снова с силой устремиться вперёд. Её бедра самопроизвольно задвигались, насаживаясь на них. Оргазм был настолько близок, что она уже ощущала предвестие его. Рорик поцеловал её грудь и, взяв в рот сосок, провёл по нему зубами. Это ощущение взрывом отозвалось в ней, отправляя за край. Огюстина вскрикнула и сжала их пальцы своими внутренними мускулами. Из лона хлынула жидкость, тело содрогалось с головы до ног. Уперев пятки в матрац, она выгнулась вверх, в последний раз приподнимая себя навстречу их прикосновениям, прежде обессилено рухнуть обратно на кровать.

Под негромкие голоса, произносящие слова похвалы и успокоения, Огюстина постепенно пришла в себя. Почувствовав, что её гладят по волосам, она открыла глаза и сонно, пресыщено улыбнулась обоим.

Рорик смотрел на женщину, раскинувшуюся на его кровати, и внутри у него всё пело от этой картины. Нет, теперь это кровать принадлежит им всем вместе, подумалось ему, охваченному довольством, подобного которому он не знал с детских лет. Рорика терзало неудовлетворённое желание, но в данный момент его подавляло ощущение абсолютнейшего счастья, полностью затопившего его душу.

Тому причиной была не только физическая близость с Огюстиной, но и всё остальное, что было связано с этой удивительной женщиной. Она, со своим изменчивым настроением, — словно драгоценность, сверкающая разными гранями. Она постоянно бросала бы ему вызов, и не только в обычной жизни, но и точно также в его роли жреца.

Рорик кинул взгляд на кузена. Их глаза встретились, и он ощутил глубокое взаимопонимание, которое проистекало между ними. Не было ни ревности, ни каких-либо разногласий в их общем владении этой особенной женщиной. Так было предназначено. То, каким образом ей удалось соединить их обоих в одно целое, она никогда не сможет понять полностью. Рорик и сам не понимал этого до конца — знал только, что это в действительности так.

Теперь, когда он согласился принять на себя обязанности жреца для своего народа, появилось ощущение, будто с плеч свалился огромный груз. Удерживая себя вдали от своего предназначения, он отрицал жизненно важную часть себя. И Огюстина помогла ему понять это.

Она пошевелилась и открыла глаза. Её синие глаза были сонными, и улыбка, которую она послала им, снова разожгла его кровь. Ноги Огюстины всё ещё были раздвинуты, её киска влажно блестела свидетельством оргазма. В воздухе вокруг них витал запах секса.

Приникнув к ней, Рорик зарычал и захватил в плен её губы. Наклонив голову набок, он пожирал её рот, забирая весь воздух из её тела, прежде чем вдохнуть его в неё назад. Огюстина, вцепившись пальцами в его плечи, издала глубокий горловой стон.

Покусывая её нижнюю губу, Рорик чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо. Оно было настолько открыто, что для него не составляло труда прочесть любое его выражение. Огюстина была сонной и удовлетворённой, но он видел, что её снова охватывает возбуждение.

Погрузив палец в её лоно, Рорик покрыл его её влагой, а затем покружил по сморщенному колечку попки.

— Помнишь, о чём я говорил тебе раньше? — легонько нажав, он всунул туда кончик пальца, минуя тугие мускулы.

Огюстина сдавленно охнула, но кивнула, в её глазах отразилась комбинация страха и возбуждения.

Рорик медленно проталкивал палец вперед, пока не зашёл так глубоко, как только мог.

— Есть бальзам, с которым тебе будет легче принять меня здесь. — Он закрыл глаза, мысленно представляя свой член полностью вошедшим в её анус. — «Ты такая узкая и тугая, он будет чувствовать себя тут так хорошо!»

Открыв глаза, Рорик посмотрел на нее.

— Кирс будет трахать твою прелестную розовую киску, а я возьму тебя здесь. — Он почти полностью вытащил из неё свой палец и снова ввёл на всю глубину.

Огюстина застонала и толкнулась попкой назад, встречая проникновение его пальца. Бросив короткий взгляд на Кирса, она снова вернулась к нему.

— Доверься мне, — прошептал Рорик.

— Да, — кивнула она в ответ.

Огюстина не могла поверить, что согласилась на это. Было страшновато, и в тоже время жутко хотелось попробовать. Мысль о том, чтобы совокупляться с обоими мужчинами сразу, представив Кирса погрузившегося глубоко в её лоно, в то время как Рорик брал бы её сзади, невероятно возбуждала.

Она знала, что сначала это будет болезненно. Когда его палец проник сюда в первый раз, внутри у неё всё горело, но теперь, двигаясь туда и обратно, расширяя и подготавливая её, он чувствовался там удивительно хорошо.

Огюстина поначалу растерялась, когда Рорик шёпотом попросил довериться ему. Внутренним чутьём она понимала, что он должен был притязать на неё таким способом, овладеть ею так, как у неё не было ни с одним другим мужчиной. Они втроём должны были соединиться в единое целое, чтобы запечатлеть свою связь друг с другом. Огюстина понятия не имела, как их тройственные отношения будут работать в повседневной жизни, но ей верилось, что они найдут свой путь.

Она ощутила возбуждение Кирса, почувствовав твёрдый толчок его фаллоса, когда он провёл ладонью вверх и вниз по внутренней стороне её бедра, очень близко, но всё же не касаясь её киски.

— Да. — Огюстина безоговорочно доверяла обоим мужчинам, но главным всё же было то, что она любила их.

Кирс скатился с кровати и исчез в купальне. Спустя несколько секунд он вернулся назад, держа в руках маленькую деревянную посудину. Поставив баночку на живот Огюстины, он открыл её и запустил пальцы внутрь. Ноздри защекотал аромат меда и трав. Возбуждающим был даже сам запах.

Рорик вынул из неё свой толстый палец и уступил место Кирсу. Её плоть покрыла прохладная скользкая плёнка бальзама, когда Кирс легко вставил один из своих пальцев в тугую дырочку её попки. Растягивая её, к первому пальцу присоединился второй. Ощущение стало немного болезненным, добавилось лёгкое жжение. Огюстина задержала дыхание.

— Дыши, — сказал ей Кирс, раздвигая пальцы в стороны. — Бальзам ослабит жжение. Его глаза блеснули. — А травы скоро заставят тебя просить о большем.

Огюстина не была уверена в этом, но хотелось попробовать. И действительно, несколько секунд спустя она подумала, что Кирс вполне мог оказаться прав. Внутренние мускулы её ануса начало возбуждающе покалывать, и движение его пальцев внутрь и обратно стали ощущаться намного легче.

Рорик, встав на колени рядом с ней, набрал на пальцы немного бальзама и провёл ими по своему набухшему члену, смазывая, пока тот не заблестел. Сжав ладонью свою возбуждённую плоть, он застонал.

— Это усиливает твоё возбуждение? — Ей удалось вымолвить эти слова сквозь стон удовольствия, когда Кирс раздвинул пальцы, продолжая растягивать и подготавливать её.

— Да. — Рорик взял её руку и обернул вокруг своего твёрдого пениса, напряжённо пульсировавшего под её ладонью. От этого ощущения кровь в её венах понеслась ещё быстрее, приводя в состояние лёгкого безрассудства.

Запустив свободную руку в баночку с бальзамом, Огюстина зачерпнула немного и, дотянувшись до Кирса, растёрла вверх и вниз по его стволу.

Он прерывисто охнул и вынул из неё свои пальцы, оставив в ней ощущение неожиданной пустоты. Она хотела обоих мужчин, и она хотела их прямо сейчас.

— Возьмите меня. Сделайте меня своей.

Рорик, обняв её, приподнял над кроватью, в то время как Кирс, отставив бальзам в сторону, откинулся на спину и растянулся в центре. Устроившись, он протянул к ней руки. Рорик, обхватив её за бедра, удерживал в устойчивом положении, пока Огюстина, широко расставив ноги, не села на Кирса верхом. Взяв его возбуждённую плоть рукой, она направила его в своё лоно, и он вошёл внутрь.

Когда прохладный бальзам, пощипывая, скользнул по ее внутренним мускулам, она зашипела. Покрывая ствол Кирса мазью, Огюстина не подумала об этом. Сделав резкое движение тазом, она насадилась на него, заставив обоих застонать.

Господи! Это было нечто несравнимое! Что бы там ни содержалось в этом бальзаме, оно усиливало каждое малейшее ощущение, которые пронизывали её естество.

Рорик передвинулся по кровати, чтобы оказаться прямо сзади неё. Кирс, обхватив руками, потянул её на себя, и Рорик раздвинул ягодицы выпятившейся перед ним попки. Огюстина невольно напряглась.

— Расслабься, — промурлыкал Кирс, поглаживая ладонями её спину.

Сзади к ней прижались губы Рорика, выцеловывая дорожку вниз по позвоночнику.

— Я не причиню тебе боль, — пообещал он.

Сделав глубокий вдох, Огюстина медленно выдохнула, заставляя себя расслабиться. Член Кирса шевельнулся внутри неё, вызвав новый поток влаги из её лона.

Пользуясь благоприятным моментом, Рорик прижал головку своего фаллоса к ее дырочке и надавил. Он был намного толще, чем любой из их пальцев. Огюстина замерла, готовясь к вторжению, но Рорик не двигался.

Её мускулы на краткий миг плотно сжались вокруг него, пульсируя, прежде чем снова успокоиться. Бальзам творил свое волшебство, и вскоре её тело начало покалывать изнутри.

Руки Рорика напряглись вокруг её бедер, она слышала за спиной его дыхание, тяжелое и жаркое.

— Расслабься. Ты можешь принять всего меня.

Хотя сам Кирс под нею не двигался, Огюстина почувствовала внутри себя равномерную пульсацию его члена. Ее тело тут же отозвалось, становясь ещё более чувствительным и возбужденным.

Ощущая в тугом колечке своего входа лишь головку ствола Рорика, она понимала, что для того, чтобы они завершили это так, как она хотела, он должен войти глубже.

Огюстина для пробы чуть подалась назад. В неё углубился ещё один дюйм его плоти.

— Да, да, вот так, — постанывая от удовольствия, Рорик начал медленно проталкиваться вперёд.

Она была уже полна до предела, а он всё продолжал осторожно входить в неё. Однако Огюстина сама хотела этого. Она должна была получить его в себя целиком. Бальзам, который они использовали, разжигал пожар в её глубинах. И она знала, что они должны трахать её вдвоём, чтобы ослабить жажду, разрастающуюся в ней всё больше с каждым мгновением.

Эта жажда терзала её, словно живое существо, рвущееся наружу. Огюстина, протянув руки за спину, ухватила Рорика за бёдра и дёрнула к себе. Сделав последний толчок, он погрузился в неё до упора.

— Oооо, дааааа, — зашипела Огюстина. Теперь она, тяжело дыша, старалась свыкнуться с двумя огромными членами, разом находившимися в её теле. От одних только мыслей об этом у неё болезненно напряглись груди и внутри всё затрепетало.

Оба мужчины наполняли её, окружали собой, но всё равно этого было недостаточно. И тогда она сделала то, о чём предупреждал Кирс: — Огюстина взмолилась о большем.

— Да трахните же меня, наконец. — Её тело воспротивилось, когда она попыталась двинуться.

Кирс ругнулся и подсадил её немного повыше, чтобы она, положив ладони на кровать, могла на неё опираться. Груди с набухшими красными вершинками склонились перед ней, и Кирс, приподнявшись и захватив её сосок, с жадностью его всосал. Это движение вогнало его еще глубже, чем прежде. Огюстина откинула голову назад и вскрикнула от удовольствия, пронзившего всё её тело.

— Я не могу больше ждать, — рыкнул позади неё Рорик. Его зубы покусывали её затылок, посылая волны дрожи по позвоночнику.

Кирс выпустил сосок и, откинувшись обратно на кровать, взял её груди ладонями и сжал.

Рорик, обхватив Огюстину вокруг бедер, начал двигать её вперёд и назад. Оба члена выскальзывали, а затем снова глубоко продвигались, когда Рорик притягивал её к себе.

— Как же хорошо, — выдохнула Огюстина. Это было ещё лучше, чем она себе представляла. Она догадывалась, что завтра всё будет болеть, но сейчас не хотела об этом думать. — Сильнее!

Рорик набирал темп, но не делал слишком резких толчков. Огюстина знала, что, несмотря на сильнейшее возбуждение, он постоянно помнил о ней. Сердце наполнилось признательностью, даже слезы навернулись на глаза.

Они двигались как единое целое, их члены скользили в её теле, словно два мощных поршня. Мускулы её влагалища и ануса пульсировали, туго сжимаясь вокруг них. Казалось, это длится уже целую вечность, хотя она знала, что прошло всего лишь несколько минут до того как глубоко внутри неё возник знакомый трепет.

Огюстина вскрикнула, содрогаясь всем телом. Но ни один из мужчин не остановился, продолжая всё так же двигаться и вознося её к новым пределам. Она растворялась в своих ощущениях, пока единственным, что осталось существовать — это охватившее её непередаваемое наслаждение.

Кирс попытался удержаться немного дольше. Страсть и удовольствие, отпечатавшиеся на лице Огюстины, были прекрасны, и он знал, что запомнит этот момент навсегда. Его яички ломило в нетерпеливом предвкушении разрядки. Скопившееся давление нарастало, и он знал, что она не замедлит. Ощущение движения своего члена, отделённого лишь только тонким барьером от того, где наполнял её Рорик, было невероятно эротичным.

Он улыбнулся, представив их позицию полностью поменявшейся. Конечно, не сегодня и не завтра — Огюстине потребуется время для восстановления. Но когда-нибудь скоро они снова сделают это, и тогда её узкая попка примет в себя его плоть.

Кирс застонал и выкрикнул её имя, когда его ствол извергся вверх горячей струёй семени. Услышав крик Рорика, он понял, что кузен тоже достиг кульминации. Огюстина тяжело упала к нему на грудь, и он поймал её в свои объятья. Она ощущалась в его руках совершенно уместно, заполняя пустоту, о которой он и не подозревал, пока не встретил эту удивительную женщину.

Огюстина со стоном всхлипнула, когда Рорик вышел из её тела. Он поморщился, с беспокойством подумав о том, что завтра на церемонии она будет чувствовать себя некомфортно. Ничего, кроме сношения есть много других способов заставить её почувствовать себя хорошо и довести до оргазма, и он хотел испробовать с ней их все.

Рорик снял Огюстину с себя и бережно уложил ничком на кровать. Кирс погладил её по спине, в который раз благодаря Богиню за то, что привела эту женщину в его жизнь, — в их жизнь. Они с Рориком посмотрели друг на друга и улыбнулись. Мир прекрасен!

Огюстина была едва способна дышать. Никогда ещё за всю свою жизнь она не была настолько выдохшейся. И при этом никогда не чувствовала себя настолько умиротворённой и пресыщенной. Прохладная ткань коснулась её чувствительной кожи, и она застонала.

— Подожди, сейчас тебе станет легче. — Она улыбнулась в подушку, пока Кирс продолжал бережно и нежно обтирать куском влажной ткани её киску и попку, счищая остатки бальзама и свидетельства их любовных ласк.

— Утром ты примешь теплую ванну и тогда почувствуешь себя лучше. — Это уже Рорик ласково гладил ладонью по её спине.

Огюстила вздохнула, собираясь что-то ответить. Ну хоть что-нибудь. Её рот открылся, но получилось только зевнуть.

Под тяжёлым телом прогнулся матрац, когда Кирс улёгся рядом с ней с другого бока и натянул на них тонкую простыню.

— Люблю вас, — удалось вымолвить Огюстине, уже уносимой в царство Морфея. Окутанная уютом и безопасностью их объятий, она уснула.

Стоя в начале храма, Огюстина смотрела на проход. Алтарь впереди утопал в цветах, воздух наполнял сладковатый аромат ладана. Хотя луна уже не была полной, её фиолетовое сияние заливало переднюю часть помещения.

Зал был до предела заполнен родственниками и друзьями, с большинством из которых ей ещё не пришлось познакомиться. Но, тем не менее, все до единого лица улыбались ей, когда она совершала свой парадный вход.

Сделав глубокий вдох, Огюстина посмотрела на двух мужчин, которые ждали её у алтаря. Оба были одеты в знакомые свободные льняные штаны и кожаные ботинки. Но на сей раз вместо жилетов на них были рубашки насыщенного фиолетового цвета, спереди и сзади расшитые символами Богини. Их отделка была очень похожа на ту, что украшала её собственное одеяние.

Великолепный наряд был заслугой Оливии, которая принесла его за несколько часов до церемонии.

Огюстина даже дала убедить себя надеть длинную юбку с разрезами по бокам вместо штанов. И теперь, видя страсть и одобрение во взглядах Кирса и Рорика, она была рада, что согласилась.

Это был день её свадьбы. Он нисколько не напоминал ни одну церемонию, которую она могла бы когда-либо вообразить. Она соединялась узами не с одним, а с двумя мужчинами сразу. Возможно, некоторым людям этого не понять, но здесь, в этом мире и в этом месте, такой союз праздновался со всей торжественностью.

Она улыбнулась про себя, когда тяжелое серебро и аметисты торквеса начали разогреваться на её коже. Подумать только, ведь всё это началось с аметистовых грёз!

Сомкнув пальцы вокруг ожерелья, она легонько сжала его, вознося безмолвную благодарность Богине. Невесомый женский смех наполнил голову Огюстины, когда она, выпустив подвеску, вступила на короткую дорожку навстречу своим будущим супругам и началу новой жизни.