Аметистовые грезы

Глава 8

Когда губы Огюстины дотронулись до него, Рорик не осмелился даже вздохнуть. Он ожидал, что после такого признания она с презрением отвернётся от него. А она вместо этого протянула ему руку помощи.

Его охватило смятение. Она напомнила ему Кирса, тот тоже никогда не обвинял его в потере своих родителей.

Он чувствовал себя недостойным их обоих.

Мягкие и теплые губы накрыли его рот. Огюстина втянула его нижнюю губу, вызвав у него глухой стон удовольствия. Его тело ломило, и не только от тяжелой работы, которой он занимался почти весь день. Этим утром он заставил себя отправиться в кузницу и долгие часы бил и бил по металлу, все время прекрасно сознавая, что там, в его доме, с Огюстиной остался Кирс. Рорик знал, что его кузен займется с нею любовью. А собственно, почему бы и нет?

Кирс хотел, чтобы она осталась.

Рорик тоже хотел, чтобы она осталась. Но он не мог, не желал просить её об этом. Он уже разрушил жизни своего кузена и всей его семьи своей причастностью к смерти его родителей, но всё же, как безмерно хотелось удержать её рядом с собой навсегда! Что-то такое в ней заставляло его стремиться стать лучше, сильнее. Хотелось стать таким человеком, которого она желала бы, присутствие которого в её жизни стало бы для неё необходимым.

Каждый мускул его тела напрягся, когда её язык скользнул между его губами и вовлёк его в поединок. Его руки двинулись сами по себе и тут же заполнились её округлыми ягодицами. Рорик обхватил её за попку и чуть приподнял, подтягивая к себе, так, чтобы её холмик прижался к его естеству.

Он хотел бы отпустить её, но знал, что не сделает этого. Пусть это эгоистично, но он страстно желал разделить с нею эти моменты. Хотел касаться её кожи, слышать её стоны удовольствия, хотел почувствовать в последний раз, как она воспламеняется в его объятьях. Рорик знал, что потом ему придётся позволить ей уйти. Но прямо сейчас она была в его руках, такая теплая и полная желания.

Закрыв глаза, он кратко возблагодарил Богиню за её подарок. Показалось, что послышался женский смех, но это было невозможно. Единственной женщиной здесь была Огюстина, и она не смеялась.

Рорик углубил поцелуй, сплетаясь с ней языком, пробуя на вкус её страсть. Это было сладостно и горько одновременно. Это был конец. Ещё несколько часов — и она уйдёт, а у него останется вся его жизнь, чтобы сожалеть об этом.

Рорик засунул непрошеные мысли в самую глубину души, туда же, где пребывала остальная часть его кошмаров. Времени осталось мало, и он не хотел терять его, терзаясь по поводу безрадостного будущего, — не теперь, когда Огюстина в его объятьях.

Отпустив её губы, Рорик покрыл поцелуями упрямую линию подбородка и улыбнулся, когда она наклонила голову набок, открыто предлагая себя. Взяв зубами изящную мочку её уха, он легонько прикусил её. Огюстина застонала и передвинулась, скользнув грудями по его мощному торсу.

Голод ревел в его теле. Сердце колотилось так, что заглушало все прочие звуки. Жара, стоящая в кузнице, слилась с огнём, бушевавшим внутри него, грозя разрушить его и так едва держащийся самоконтроль.

Рорик чувствовал её аромат, смесь запаха женщины, мыла и легчайшего веянья каморса, на котором она ездила с Кирсом. Огюстине не нужны были никакие изысканные духи. Он не мог представить ни одного благовония, которое затмило бы явное великолепие её собственного женского запаха. Её руки зарылись в его волосы. Когда она потянула его ближе к себе, лёгкая боль на коже головы заставила дёрнуться его напряжённую плоть.

Отпрянув назад, он упивался её красотой. Полуоткрытые губы Огюстины влажно блестели после их поцелуев, дыхание участилось. Её глаза, обычно цвета летнего неба, теперь потемнели, словно небеса перед надвигающейся бурей.

Она взялась за пуговки своего жилета и расстегнула их одну за другой. Глазам предстал торквес, спрятанный под одеждой. Рорик, не обращая внимания на ожерелье, провёл пальцами по изящным ключицам и спустился ниже, сдвигая ткань, чтобы обнажить прекрасные груди. Её соски, набухшие от желания, превратились в тугие бутоны, и он провёл большим пальцем по одному из них. Огюстина издала лёгкий стон, когда он сделал то же с другим.

Её руки выскользнули из его волос и легли ему на плечи. Сильные пальцы сдавливали его напряженные мускулы, исторгая стоны из его глубин. Как же хотелось ему завалиться с нею в постель и позволить её рукам обласкать каждый дюйм своего тела! Но для этого не было времени. День клонился к исходу, а яйца Рорика были готовы взорваться.

Его пальцы, пройдясь по ребрам, двинулись вниз и сжались вокруг её талии, когда Огюстина наклонилась вперед и лизнула его в основание шеи. Опускаясь своими ласками всё ниже, она добралась до его соска. Её губы нежно пощипывали затвердевший комочек, в то время как чуткие пальцы поигрывали с другим.

Тело Рорика воспринимало все ощущения настолько остро, как никогда не случалось с ним прежде. Женщина в его руках была особенной, будто Богиня создала её именно для него, чтобы она откликалась на каждое его прикосновение, заставляя душу и тело петь от наслаждения.

Когда он добрался до шнурка на её штанах, по его вискам уже сбегали струйки пота. Рорику доводилось видеть штаны на женщине всего несколько раз в жизни. Среди женщин его мира это не было распространено, но почему-то на Огюстине такая одежда выглядела совершенно естественно, подчеркивая её женственность, а не умаляя.

Рорик потянул за шнурок, но завязка не поддалась. Тогда он, схватив шнурок обеими руками, сильно дернул и просто разорвал его. Лишенные поддержки, штаны скользнули вниз, на долю секунды задержавшись на её бёдрах, прежде чем упасть к лодыжкам. Рорик приподнял Огюстину, помогая выбраться из штанин, и хотел было опустить её обратно, но она обвила ногами его бедра и прижалась своим влажным жаром к его твердокаменной плоти.

Ощущения её сладостной киски против своего члена было почти достаточно, чтобы отправить его за грань. Приподняв её повыше, Рорик накрыл ртом её грудь, подразнивая и ублажая её языком и губами.

Огюстина, изо всех сил пытаясь прижаться к нему ещё теснее, постанывала и жалобно вскрикивала. Её влажная кожа скользила по нему, когда он, уделив внимание одной груди, перешёл затем на другую, наслаждаясь ощущением её твердых сосков под своим языком.

Удерживая ее одной рукой, он двинул свободную руку вниз по её спине, по выпуклости попки и ещё дальше. Она дернулась в его руках, когда указательный палец Рорика слегка помассировал сморщенное отверстие её ануса.

Соки возбуждения, сочащиеся из её щелки, обильно покрывали его руку, когда он, поиграв пальцами со скользкими складочками, вернулся обратно к заветной дырочке. Кончиком указательного пальца, покрытым её влагой, словно смазкой, Рорик толкнулся внутрь.

Дыхание Огюстины сбилось, пальцы вцепились в его плечи, но она не остановила его. Воодушевлённый этим, он двинулся глубже, минуя тугое колечко мускулов, оберегающих вход.

— Расслабься и впусти меня, — вымолвил он. Если бы она осталась здесь, это стало бы первым шагом на пути к тому, чтобы он и Кирс могли взять её одновременно.

Рорику пришлось зажмуриться и сделать глубокий вдох, когда перед его мысленным взором возникли соблазнительные картинки, как он двигался бы в ней сзади. Он представил, как Кирс входит в неё спереди, заполняя её влагалище, в то время как он вошёл бы в её анус. Она была бы такой тугой, сжимая их обоих всё сильнее и сильнее, пока они не смогли бы это больше вытерпеть.

Он вдавил палец глубже, ощущая её сопротивление чужеродному вторжению. Осознание того, что первый, кто трогает её таким образом, дало ему чувство мрачного удовлетворения. Она была такой узкой, нетронутой и, безусловно, прекрасной.

— Рорик, — её голос слегка дрожал, ноги сжались вокруг него. — Я… — Она прервалась и застонала, когда он всунул палец на всю глубину. У Огюстины на несколько секунд перехватило дыхание, и она уткнулась лицом в изгиб его шеи. — Это слишком…

Это было слишком много. И этого было совершенно недостаточно. Рорика захлестнули противоречивые эмоции. Он хотел быть беспредельно нежным с нею. И хотел трахать её, пока она не закричит. Он хотел, чтобы она ушла,… и хотел, чтобы осталась.

От пота щипало глаза, когда он медленно вынимал из неё свой палец. Он не мог взять её сюда, не сейчас. Это было бы слишком рано, да и не было у него бальзама, чтобы облегчить себе вход. Но это не означало, что он не мог взять её сзади, вбиваясь в её горячее, влажное лоно.

Рорик отцепил от себя её лодыжки и подхватил, ловя, когда колени Огюстины подогнулись. На её светлой коже мерцало ожерелье. Аметисты сверкали, испуская фиолетовые блики, а древние письмена на торквесе насмехались над ним, напоминая обо всем, от чего он отвернулся.

Глядя на него, Огюстина моргнула, её глаза были мечтательными и теплыми. Зовущими.

— Повернись лицом к столу. — На её лице проступило замешательство, но она послушно отвернулась от него.

Рорик подошёл ближе, так, что грудью коснулся её спины. Взяв её руками за плечи, он сдвинул жилет и тот, соскользнув, упал на пол между ними. Он продолжил вести ладони вниз по её рукам, пока их пальцы не соприкоснулись. На секунду задержав их, Рорик направил её руки на поверхность рабочего стола и положил их плашмя.

— Держись, — шепнул он ей на ухо, отпуская руки, и отступил назад. — Раздвинь ноги.

Его тело напряглось чуть не до боли, когда она расставила в стороны свои длинные, стройные ноги. Он видел розовый цветок ее чувствительной плоти, влагу на внутренней поверхности бедер, бисеринки пота, скатывающиеся по её спине.

— Прекрасно, — пробормотал Рорик. — А теперь нагнись вперед ещё немного. — Направляя её, он помог Огюстине встать точно так, как он хотел. Из приспущенных штанов вырвался на свободу его готовый, твёрдый, горячий член.

Поддерживая её, Рорик двинулся вперед, позволив своему стволу скользить по влажным складочкам, покрывая себя её соками. Огюстина всхлипнула, когда он провёл своим членом по её набухшему клитору.

Обхватив её руками, Рорик взял в ладони её груди, продолжая скользить по ней своей напряжённой плотью. Двигаясь всё быстрее, он мягко сжал её соски и слегка покатал их кончиками пальцев. Это были райское блаженство и мучительная пытка одновременно — чувствовать, как она омывает его член своими соками, слышать её хриплые стоны, по мере её восхождения всё выше и выше.

Огюстина вскрикнула, и ее тело содрогнулось, достигнув разрядки. Рорик придвинулся к её входу и одним быстрым толчком вонзился внутрь до упора. Огюстина снова закричала, и её крик смешался с возгласом удовольствия Рорика, когда её внутренние мускулы сомкнулись вокруг его фаллоса.

В душном, горячем воздухе, окружавшем их, дышать было почти невозможно. Для того чтобы кончить, Рорику было достаточно нескольких ударов, но он хотел, чтобы Огюстина ушла за грань вместе с ним. Скользнув одной рукой вниз по её животу, он начал поигрывать пальцами с её клитором. Одновременно, пригнув колени, он вышел из неё почти полностью, прежде чем снова ринуться вперед со всей силы. Её лоно пульсировало вокруг него. Рорик зажмурил глаза и просчитал до десяти, прежде чем сделать так снова.

Огюстина, всхлипывая, бормотала несвязные слова и фразы. Узнав среди них свое имя, он наслаждался его звучанием на её губах, когда она выстанывала его снова и снова.

— Ты никогда не сможешь забыть меня, — пообещал он, начиная трахать её жёстко и быстро. Он входил глубоко, до предела, но всё равно не мог достичь желанной глубины. Ему хотелось впечатать самого себя в её душу и тело.

— Никогда, — пообещала она в ответ, прерывистыми вдохами хватая воздух.

При следующем толчке её ноги оторвались от пола. Она вскрикнула и её внутренние мускулы сжались настолько сильно, что он потерял контроль.

— Огюстина! — громко закричал он, когда его член судорожно дёрнулся. Горячие струи его спермы наполнили её лоно, её киска, продолжая сжиматься, высосала его досуха.

Огюстина едва слышно постанывала, её тело всё ещё содрогалось после сокрушительного оргазма. Её руки скользнули вперед, но он поймал её, прежде чем она упала. Ему хотелось бы никогда не покидать её жарких глубин, но он знал, что настало время освободить ее.

Рорик вышел из нее, удерживая обоих в стабильном положении. Ноги у него подкашивались. Это только от жары, — сказал он себе. Это не имеет никакого отношения к тому, что он чувствовал к женщине, находящейся перед ним. Он глубоко вздохнул и собрал свои эмоции в кулак, загоняя их внутрь.

Огюстина, вытянув руки вперёд, держалась за стол и изо всех сил старалась отдышаться. Она была полностью голой, если не считать ожерелья и сандалий на ногах. Рорик на некоторое время замер, восхищаясь длинной, изящной линией её спины. Хотелось вылизать её, наслаждаясь вкусом шелковистой кожи, но он вынудил себя остаться на месте.

Поддёрнув штаны, Рорик завязал на них шнурки, а потом, озираясь, запустил руку в свои волосы. Обнаружив её штаны валяющимися в стороне, он поднял их, встряхнул и подошёл к ней сбоку.

— Держи.

Огюстина повернула к нему голову и несколько раз поморгала, прежде чем её расфокусированный взгляд упал на предмет одежды. Она нахмурилась, но взяла их.

Когда она, держа штаны в руке, простояла так несколько секунд, ничего не делая, он ругнулся.

— Тебе надо одеться.

Огюстина кивнула и закрыла глаза. Вид её обнажённого тела, мерцание её кожи, его запах, исходящий от неё — всё это снова подняло в нём волну желания. Но Рорик не мог позволить себе этого.

Выхватив у неё штаны, он поднял одну её ногу и просунул в штанину. Огюстина для поддержки оперлась попой на стол. Рорик поступил точно так же с другой её ногой, а затем дёрнул штаны вверх. Она отступила от стола и слегка покачнулась, когда он дотянул ткань до талии.

Шнурок был порван. Тогда он вспомнил, что сам разорвал его давеча, чтобы добраться до неё побыстрее. Оттянув верхний край штанов, Рорик завязал лишнюю ткань узлом. Этого должно хватить, чтобы она смогла добраться до дома.

Обнажённая наполовину, Огюстина была столь же соблазнительна, как и полностью голая. Рорик подхватил с полу жилет и пропихнул в него одну за другой её руки. Не оставляя себе шансов, он привел в порядок все три пуговки, игнорируя дрожь своих пальцев.

— Теперь ты должна уйти.

Огюстина нахмурившись, посмотрела на него, и он увидел, что её глаза стали более ясными.

— Только и всего? Мы занимаемся любовью и все, что ты можешь мне сказать, — «ты должна уйти»?

Он проигнорировал вспышку боли в своём сердце.

— Мы занимались сексом. — Ложь кислотой обожгла его нутро, но это было для её же блага.

Хотя он и был намного выше ростом, Огюстине каким-то образом удавалось смотреть на него сверху вниз.

Он не мог понять, как это у неё получалось. Она положила руки на бедра и уставилась на него, задрав нос. Это было сочетание её физической позиции и чисто психологического воздействия. Ни одна другая женщина раньше никогда не противостояла ему. Его внушительные размеры и постоянная мрачная замкнутость попросту пугали большинство из них. Но только не Огюстину.

— Мы занимались сексом, — повторила она, тряхнув головой, и отвернулась от него. — Возможно, для тебя это был просто секс, но для меня это было нечто большее.

— Я никогда не считала тебя трусом, — бросила она, делая шаг к двери.

Ярость буквально взревела внутри него. Он двинулся вперёд, ещё не успев подумать об этом. Его руки крепко ухватили её за плечи и рванули, поворачивая к себе. На мгновение, прежде чем смениться гневом, в её глазах высветился страх.

Отлично. Он мог иметь дело с гневом, но не со страхом. Он никогда не хотел, чтобы Огюстина боялась его. Он сделал бы всё, чтобы защитить её. Всё что угодно. А прямо сейчас это означало, что она должна уйти. Он для неё никчёмен. У неё есть своя жизнь в другом времени и пространстве. Жизнь, ради устройства которой она так упорно трудилась. И он не имел никакого права просить, чтобы она бросила всё это.

— Я не трус, — выплюнул он. Его челюсти были настолько плотно сжаты, что было удивительно, как он вообще ещё мог говорить. — Я делаю то, что должно быть сделано.

— Возможно, — качнула в ответ головой Огюстина. Гнев уже сошёл с её лица, сменившись глубокой печалью. — Но нет необходимости быть жестоким при этом. — Она бросила взгляд на его руки, которые всё ещё крепко держали её. — А теперь отпусти меня. Я хочу пойти принять ванну и переодеться в мою настоящую одежду. Скоро настанет время моего отправления.

Рорик выпустил её из рук, его душу захлестнуло раскаяние.

— Огюстина… — Он и сам не знал, что конкретно хотел сказать ей.

— Нет, — выставив руку впереди себя, она сделала несколько шагов назад. — Мы оба наговорили достаточно. И мы оба знаем, что я вернусь в свой мир. У меня нет резона оставаться здесь. Ведь так?

Он промолчал, потому что ответить ему было нечего.

Она издала ломкий смешок.

— Конечно, нет никаких причин. О чём я думала?

— Я ещё увижусь с тобой дома.

— Нет, — уже стоя в дверях, она не оглянулась. — Я сама доберусь до дома Оливии. — Огюстина понятия не имела, как туда добираться, но можно ведь спросить кого-нибудь.

Учитывая, что её подруга была жрицей Богини, Огюстина предполагала, что большинство людей должны знать, где она живёт. Расправив плечи, она шагнула прочь, и её поглотила дорожка, лежащая перед его мастерской.

При мысли о том, что свои последние часы в этом мире она проведёт в одиночестве, или, что более вероятно, с Кирсом, его сердце наполнилось горечью.

— Это — твой выбор, — напомнил он сам себе, подбирая с верстака свой молот. Воздев его над головой, он с ревом обрушил его на стол.

Дерево поддалось его ярости, и стол разломился пополам.

Рорик стоял, пристально глядя на обломки. Они напомнили ему его собственную жизнь.

Разбитую вдребезги.

Молот выпал из его руки на пол, подняв целое облако пыли. Рорик, запинаясь, опустился на колени и поднял голову к окну, расположенному прямо перед ним. Там он увидел аметистовую луну, едва заметную в небе на фоне заходящего солнца.

— Скажи мне, что делать. — Уже много лет Рорик не молился Богине. С той самой огненной ночи годы назад, когда он молился ей, чтобы спасти своих тетю и дядю. Закрыв глаза, он ударил кулаками по бедрам. — Скажи мне, что делать! — яростно взревел Рорик.

Его голова упала вперёд. Изнемогая от безысходности, он испрашивал у Богини мужества сделать то, что было бы правильным для Огюстины, для своего двоюродного брата, и для своего народа.

Солнце уже исчезло с неба, а он всё сидел там, в пыли, и молился.