Анатомия любви

Аделина

Почему-то летом на меня всегда нападают воспоминания о детстве. Нет, честно – ни в какое другое время года я не вспоминаю себя в возрасте восьми-девяти лет, только в июле. Первый рабочий день на этой неделе, солнце уже жарит, как раскаленная сковорода, превращая прохожих в румяные булочки. А я чувствую себя внезапно маленькой девочкой – только что вернулась из деревни, и мама встретила меня на вокзале, приняла из рук в руки у проводницы, подхватила спортивную сумку с вещами и потащила на троллейбусную остановку.

Я сижу на высоком сиденье сразу за водительской кабиной, смотрю в окно и удивляюсь тому, как сильно изменился город за тот месяц, что меня в нем не было, – вроде даже дома стали другими, и улицы, и деревья…

На мне сарафан в серую и белую клетку, вместо пуговиц – пластмассовые красные клубничины, это из-за них он и был куплен в универмаге бабушкой – уж очень я вцепилась в это ничем больше не примечательное платье.

Мама фыркнула на обновку – мол, конечно, такое только в сельпо и можно купить, но я не очень поняла, что плохого и в сарафане, и в сельпо. Белые босоножки запылились, мама смотрит с неодобрением – она уже в то время известный хирург, ее в городе многие знают, а тут рядом такая замарашка в ситцевом сарафане…

Она не спрашивает, как я отдохнула, не интересуется здоровьем бабушки – она хмурится, молчит и нервно кусает нижнюю губу, прокручивая в голове сделанную вчера операцию. Я хорошо знаю и это выражение лица, и его причину. Для мамы нет ничего важнее работы.

Для меня тоже нет ничего важнее работы – ну если не считать мужа. Мы с Матвеем не так давно женаты, хотя уже довольно не юны, но что такое возраст в сравнении с теми чувствами, что мы друг к другу испытываем…

Но работа – это тот дополнительный цемент, что скрепляет наши отношения и делает их еще прочнее. Муж-единомышленник – это настоящий подарок, он поддерживает меня во всем, не страдает по поводу отсутствия ужина (который мастерски может приготовить сам), не ворчит по поводу моих задержек на работе – потому что сам такой же. В общем, семейная жизнь оказалась совершенно необременительной, чего я так боялась прежде. Главное – это выбрать подходящего человека, который будет смотреть в ту же сторону, что и ты.

И если снова о работе, то моя клиника пластической хирургии по-прежнему лучшая, туда все так же не иссякает поток желающих что-то изменить в себе, а я все так же за счет людей, готовых выкладывать большие деньги за новую внешность, бесплатно оперирую детей и оказываю экстренную помощь тем, кому она действительно нужна, а не является блажью или просто фантазией. У меня в штате всегда есть хорошие, высококлассные хирурги, специалисты по реабилитации и лучший – я не кривлю душой, говоря это, – психолог Иван Иващенко. С этим человеком мы долго искали общий язык, но, когда нашли, оказалось, что я обрела не только прекрасного специалиста, но и хорошего друга, способного выслушать и дать совет там, где этого не может сделать Матвей.

Коллектив у нас более-менее устоявшийся, все работают давно, и я довольно редко беру кого-то еще, потому что в этом нет необходимости. И только в прошлом году, взяв молодую, но перспективную Ульяну Ненашеву, я была вынуждена снова искать хирурга. У Ненашевой начались проблемы с психикой, непроработанные детские травмы подкинули и ей, и мне неприятный сюрприз, и я снова начала обзванивать знакомых в поисках достойной замены. Длилось это довольно долго, в этот раз почему-то все кандидаты меня не устраивали, я выискивала повод отказать им – и непременно его находила.

И вот в понедельник наконец должно было состояться собеседование с кандидатом, а я, проснувшись утром, вдруг начала вспоминать детство. Вот к чему бы?

– В отпуск тебе пора, вот к чему, – Матвей откинул одеяло и сел, потягиваясь.

Я уставилась на него:

– Опять громко думаю?

Матвей развернулся, снова упал на кровать и обнял меня:

– Я давно к этому привык. Но тебе бы не помешало об этом с Иваном поговорить.

– Считаешь, что я схожу с ума?

– Нет. Считаю, что ты слишком много работаешь и нуждаешься в отпуске. И не надо мне сейчас говорить, что тебе не на кого оставить клинику, – приложив палец к моим губам, закончил муж. – Все, давай вставать, у меня операция в десять.

– Блефаропластика?

– Да. Хочу еще раз посмотреть, прежде чем в операционную брать.

– Надеешься, что она передумала?

Матвей рассмеялся, вставая с кровати:

– Кто? Супруга мэра? Ты меня удивляешь. Она сделала портрет с макета, поставила на тумбочку и медитирует на него сутки напролет, а ты говоришь – передумала.

Макет – это смоделированное на компьютере изображение лица клиентки «после», мы всегда делаем такие, чтобы результат будущей операции был более понятен и нагляден. И, похоже, жене нашего мэра это очень понравилось.

Ну ладно – Матвей блестящий хирург, лучший из тех, что есть в моей клинике, и он сделает все так, что результат превзойдет ожидания капризной клиентки, за это я даже не переживала. А вот за предстоящий разговор с кандидатом на должность нового хирурга – очень. Потому что никогда не знаешь, кто окажется за открывающейся дверью в твой кабинет.