Английский подснежник

Первая глава

— Нет, правда, Коби, ты же всех собой затмил, так нечестно, — заявила Сюзанна Уинтроп, жена американского посла в Лондоне, своему сводному брату Джейкобу Гранту.

В ответ он одарил ее ленивой улыбкой, и этого оказалось достаточно, чтобы вызвать в Сюзанне ярость.

Ее раздражала не только классическая красота его лица и тело атлета, не только изящество, с которым он носил свои костюмы, или его самонадеянность — все вместе, это могло не только пленять и очаровывать окружающих, но и вызывать в них страх. Нет, ее злило, что в одном мужчине соединились столько выдающихся качеств.

Сюзанна была в таком бешенстве, что Коби не мог не поддразнить ее. Он с вызовом произнес.

— Да, нечестно. Ну и что с того?

На миг сексуальное притяжение между ними, которое Коби считал давно угасшим, вспыхнуло вновь.

— Именно это я и имела в виду, — все с тем же гневом ответила Сюзанна. — По-другому ты сказать не мог! У тебя нет ни стыда, ни скромности… и веришь ты только в себя.

Коби вскинул брови, сожалея о том, что любовь, когда-то связывавшая его с Сюзанной, прошла. Увы, в одну и ту же реку не войдешь дважды.

— А в кого еще мне верить? — спросил он и улыбнулся по-детски невинной улыбкой.

— Ты невозможен!

— Вот именно, — согласился Коби.

Сюзанна рассмеялась. На него невозможно долго злиться. Ее любовь к нему началась еще в те времена, когда Коби был пухлым младенцем, а сама Сюзанна — десятилетней девочкой. Коби считался приемным сыном Джека и Мариетты Дилхорнов (на самом деле, он был их собственным ребенком, рожденным вне брака). Сюзанна была дочерью первого мужа Мариетты, и, следовательно, между ней и Коби не было кровного родства.

Десять лет назад их детская влюбленность переросла в бурную страсть, но Сюзанна отказалась выйти за него замуж из-за разницы в возрасте. Коби давно разлюбил ее, хотя женщина с болью сознавала, что ее до сих пор влечет к нему. Ей казалось, будто она хорошо его знает, но с тех пор, как Коби приехал в Лондон, Сюзанна начала понимать, как сильно он изменился.

Восемь лет назад он вернулся домой после двух лет, проведенных на юго-западе Америки, другим человеком: совершенно непохожим на невинного и беззаботного мальчика, которого она отвергла. В его отсутствие Сюзанна вышла замуж и не находила себе места, то пытаясь забыть его, то сожалея, что связала свою жизнь не с ним, а со своим скучным мужем.

На этот раз она сердилась из-за вчерашнего приема.

Сюзанне пришлось представить Коби прославленной лондонской красавице леди Виолетте Кенилворт, любовнице принца Уэльского. Она прекрасно понимала, чем закончится встреча двух хищников.

Естественно, Виолетта не смогла устоять перед чарами эдакого Аполлона.

— Ваша сводная сестра? — поинтересовалась она после ухода Сюзанны.

— Можете и так ее называть, — ответил Коби своим протяжным говорком, в котором американский акцент смешивался с английским.

— А вы ее так зовете? — Виолетта была само очарование. — Вы совершенно на нее не похожи.

— Нет, — ответил Коби на ее неуместное замечание, нарушающее все правила приличия. А затем, с равной дерзостью поинтересовался, — А вы похожи на свою сестру, леди Кенилворт?

Виолетта запрокинула голову, выставляя напоказ свою прекрасную шею, и ее голубые глаза заблестели.

— Боже упаси! — воскликнула она. — Мы совершенно разные… к счастью для меня, потому что она самое несносное создание на свете. И, кстати, зови меня Виолеттой.

Коби был невольно заинтригован. Какой же должна быть сестра, чтобы так ее ненавидеть? С поклоном он произнес:

— Как пожелаешь, Виолетта. Но я бы предпочел хоть в чем-то походить на Сюзанну.

— А я против, — лукаво возразила Виолетта. — Мне нравятся не темноволосые женщины, а высокие, красивые, белокурые мужчины.

Поскольку принц Уэльский не был ни высоким, ни белокурым, не говоря уже о красоте, Коби ее признание весьма позабавило. Прежде чем он успел ответить, Виолетта продолжила свой натиск.

— Я слышала, ты из Штатов. Это твой первый визит? Надеюсь, он будет долгим.

— Это мой первый долгий визит, — с улыбкой сказал Коби. Его смешили заигрывания Виолетты, едва прикрытые вежливой болтовней. — Я несколько раз приезжал… по делам.

— По делам! — Теперь улыбнулась и Виолетта. — Прости меня, но ты создан для наслаждений.

— Иногда бывает полезным производить подобное впечатление, — начал Коби.

— Но не в этот раз, — перебила его Виолетта, и в отместку Коби решил перебить ее тоже.

— Да, не в этот раз. Я слишком много работал и хочу отдохнуть.

— Слишком много работать, вполне в духе американцев, — объявила Виолетта. — А отдыхать — нет. Я полагала, американцы никогда не отдыхают, они всегда готовы… действовать.

— Вот и еще одно заблуждение развеялось, — Коби заметно развеселился. — Одно из многих, я надеюсь. Смотря, о каких действиях мы говорим.

— Надеюсь, обо всех, — потупившись, промурлыкала Виолетта и торопливо добавила, — А теперь мы должны расстаться. Но прежде чем мы разойдемся, я хочу пригласить тебя в Мурингс, наш загородный дом. Мы отправимся туда через десять дней, чтобы провести там оставшуюся пару недель до начала сезона. А, кроме того, позволь сообщить, что с двух часов пополудни мой дом открыт для друзей. Только не тяни до половины пятого: в это время приходят самые скучные гости.

Коби поклонился, и она отошла. Коби знал, что привлек к себе всеобщее внимание. И не все обращенные на него взгляды были добрыми, особенно взгляд сэра Рэтклиффа Хиниджа.

Сэр Рэтклифф смотрел на него с презрением. Он производил впечатление типичного английского аристократа. Высокий, темноволосый, безукоризненно одетый, с властным ястребиным лицом. Он недавно стал членом кабинета министров, был известным бонвиваном, другом принца Уэльского и бывшим гвардейским офицером.

Коби подметил, что сэр Рэтклифф начал опускаться. На его лице уже проявились следы излишеств.

— Я слышал, вы родственник сэра Алана Дилхорна, — надменно обратился сэр Рэтклифф к проклятому американскому выскочке, которого и принимают-то в обществе исключительно из-за огромного состояния… наверняка, нажитого нечестным путем.

— Дальний, — в тон ему ответил Коби. Теперь его произношение было вполне английским. — Всего лишь дальний.

— Я слышал, с возрастом сэр Алан отошел от политики. Это и в самом деле собачья жизнь. Ума не приложу, зачем мне это понадобилось. Кому захочется сидеть и выслушивать все эти прения? Но с другой стороны, престижно, как-никак. Вы у себя дома занимаетесь политикой?

— Это не для меня, — беспечно ответил Коби. — Я слишком занят зарабатыванием денег. — Он не мог понять, почему от собеседника исходят такие волны ненависти. — Уолл-Стрит отнимает все мое время.

Сэр Рэтклифф поджал губы.

— Вы бизнесмен? — По его голосу было ясно, какого мнения он о людях, работающих ради денег, а не просиживающих ночи за игорным столом. — Не скучаете по своему бизнесу?

— Я приехал сюда развлекаться, — ответил Коби.

«От этого покровительственного тона скулы сводит», — подумал он.

— Уж развлечений у нас хватает… надо только места знать. Вы стреляете?

— Немного, — солгал Коби, отлично владеющий всеми видами огнестрельного оружия, но предпочитающий это скрывать. Он сам не знал, сможет ли когда-нибудь свободно говорить правду, только правду и ничего кроме правды!

— Немного? Думаю, на Уолл-Стрит не часто стрелять приходится.

— Вот именно, — протянул Коби.

Если сэр Рэтклифф предпочитает видеть в нем изнеженного горожанина, так это даже к лучшему. Обычно бывает полезнее, когда тебя недооценивают.

Сегодня за завтраком Сюзанна объяснила ему причину неприязненного отношения сэра Рэтклиффа.

— Он же видел, как увивалась за тобой Виолетта? Он ухаживал за ней несколько месяцев, и все впустую. Он выставил себя дураком перед принцем. Более того, ходят слухи, что он в долгах, как в шелках, а тут появляешься ты, невероятно богатый янки, и завоевываешь Виолетту без малейших усилий.

Естественно, у сэра Рэтклиффа имелись причины для ревности, как имелись они и у Сюзанны, и именно поэтому она обижалась на Коби за то, что он не такой, каким был раньше.

Сюзанна прекрасно понимала, что Коби воспользуется приглашением Виолетты при первой же возможности. Что он и сделал в два часа того же дня. В доме Кенилвортов на Пикадилли он насладился тем, что одна известная актриса и красавица называла «постельным переполохом». Омрачила удовольствие лишь невозможность полностью раздеться.

Также он, хотя и с некоторой неохотой, согласился приехать в Мурингс за несколько дней до прибытия остальных гостей. Виолетта заговорщицки ему подмигнула и добавила:

— Чем раньше, тем лучше, чтобы ничто не помешало нам наслаждаться обществом друг друга.

Коби совершенно не хотелось затягивать их отношения. Чем больше он узнавал Виолетту, тем меньше она ему нравилась, и вскоре он уже пожалел о своей связи с ней. Но он не мог отказаться от приглашения в Мурингс, не обидев Виолетту. Она относилась к нему, как к трофею, и явно намеревалась похваляться их романом перед обществом. Коби хотелось знать, как воспримет появление у Виолетты второго любовника принц Уэльский, но ее это не волновало.

— Я слышала, в Штатах тебя прозвали принцем Долларом, — сказала она на прощанье, — значит, у меня теперь целых два принца.

Коби хотелось сказать: «Нет, Виолетта, я не твой», но он понимал, что было бы глупостью ссориться с ней. Поэтому он просто поклонился в ответ и ушел, не дожидаясь, пока в пятом часу явятся «самые скучные гости».

Что ж, зато он насладится несколькими неделями жизни в одном из самых живописных загородных домов Англии, даже если в оплату за это придется ублажать Виолетту!

Именно по этой причине, хотя и не единственной, два дня спустя Коби раньше обычного покинул бал, который Виолетта с мужем давали в Кенилворт-Хаузе. Он вложил в прощальные слова все свое обаяние, но этого оказалось мало.

— Уже уходишь! — воскликнула Виолетта, изогнув прекрасные брови. — Ночь только началась, и многие из гостей, гораздо старше тебя, будут веселиться до рассвета.

— Увы, — неискренне посетовал Коби, — я весь день был занят в Сити, а мои силы не безграничны…

Он всегда верил в случай. Сегодняшней ночью случай помог ему подслушать нечто странное, и поэтому Коби после ухода из Кенилворт-Хауза не стал возвращаться в дом Уинтропов. Вместо этого он отпустил экипаж и направился пешком по ярко освещенному Хеймаркету.

Мужчины и женщины провожали взглядами внушительную фигуру Коби; он, не обращая внимания, продолжал свой одинокий путь, пока не дошел до аллеи, начинающейся в сотне ярдов от театра. В глубине аллеи несколько хорошо одетых мужчин в цилиндрах курили под раскачивающимся фонарем, висящим над дверью старинного дома.

Должно быть, это заведение мадам Луизы: бордель для избранных, где царят распущенность и высокие цены. Сюда Коби привел подслушанный на балу у Кенилвортов разговор. Коби стоял, прислонившись к колонне, чувствуя себя уставшим от безделья, когда рядом остановились двое мужчин и, не заметив его присутствия, принялись вполголоса что-то обсуждать.

— Скучаете, Хинидж?

Хинидж, тот самый напыщенный денди, с которым Коби познакомился у Сюзанны на столь же скучном приеме, ответил весьма многозначительным тоном.

— Я знаю, где можно развлечься, Даррелл, и это недалеко. У мадам Луизы. Случайный человек туда не попадет… а у меня доступ имеется. Можем пойти туда вместе, после того, как я перекинусь словечком с обожаемой Виолеттой.

— Наверняка, там тоже скука смертная, Хинидж? Как и везде.

Хинидж презрительно усмехнулся.

— Ну, у мадам найдется все, что угодно, были бы деньги. На любой вкус, и никаких запретов. Только держите язык за зубами, дружище. Ну как, вы в игре?

— Всегда в игре… вы же меня знаете.

— Тогда сначала покрутимся здесь, а затем отправимся смотреть товар. Я слышал, не спрашивайте, где, что сегодня у мадам есть для нас нечто новенькое.

Они отошли, а Коби задумался над тем, что значит «никаких запретов» и «нечто новенькое», и ответы ему не понравились.

Теперь любопытство привело его в сплошь покрытую позолотой прихожую мадам, где путь ему преградил гигант-охранник. Пройти мимо него оказалось так непросто, словно это был дворец, а не бордель.

Коби согласился отдать цилиндр и шарф сердитой служанке, но плащ забрал с собой… для чего снова пришлось дать «на чай». Он и сам не знал, зачем ему понадобился плащ. Затем Коби вошел в элегантно обставленную гостиную.

Здесь все отличалось изысканным вкусом. А над камином даже висела картина Гейнсборо. Присутствующие мужчины и женщины сдержанно переговаривались. Среди них Коби увидел сэра Рэтклиффа Хиниджа. За раздвинутыми шторами в дальнем конце комнаты промелькнул еще один посетитель. Коби мог поклясться, что это его зять, Артур Уинтроп, который тоже ушел с бала раньше обычного, сославшись на мигрень.

Мадам Луиза оказалась высокой женщиной, сохранившей остатки былой красоты. Ее взгляд был холодным, как лед.

— Я не знаю вас, сэр. Поскольку вы явились без поручителя или друга, кто позволил вам, незнакомцу, войти?

— Деньги открывают любые двери, — ответил Коби с победоносной улыбкой, — но если вам требуется поручитель, один здесь есть: сэр Рэтклифф Хинидж. Он подтвердит, что я Джейкоб Грант, шурин американского посла и дальний родственник сэра Алана Дилхорна, бывшего члена кабинета министров. Это достаточная… рекомендация?

Сэр Рэтклифф, следивший за разговором, самодовольно усмехнулся, когда мадам поставила на место американского дикаря, обольстившего Виолетту Кенилворт.

— Да, это действительно мистер Грант. Мы знакомы.

— Видите! — радостно воскликнул Коби. — Разве может быть более весомая рекомендация, чем рекомендация сэра Рэтклиффа? Я могу остаться?

— Конечно. Здесь принято угостить нового гостя бокалом шампанского и поинтересоваться его предпочтениями. Вы составите мне компанию?

Коби поклонился в знак согласия, заметив, что хозяйка борделя называет его гостем, а не посетителем. Лакей подал ему шампанское, а мадам осторожно спросила.

— Ваши вкусы столь же необычны, как и ваше появление здесь?

— Увы, нет. Более чем обычны.

— Значит, красивая и молодая.

Коби поклонился еще раз.

— Именно так… и с повадками девственницы. Я устал и не хочу чрезмерно утруждать себя.

Ему поверили на слово, и, после вручения мадам пригоршни соверенов, проводили наверх в сопровождении юной девушки, одетой по последней моде. Она была так хороша собой, что могла бы стать украшением любой гостиной в квартале Мэйфейр.

— Ее зовут Мэри, — предусмотрительно сообщила мадам.

Спальня, в которую его привели, оказалась столь же изысканной, как и гостиная на первом этаже. Девушка немного помедлила, а затем начала раздеваться. Коби тем временем уселся на широкую кровать и отбросил плащ. Он даже не пытался притронуться к ней.

Когда она полностью разделась, а Коби, одетый, продолжал сидеть неподвижно, девушка направилась к нему с удивлением на хорошеньком личике. Он остановил ее жестом.

— Стойте, где стоите, мисс Мэри, именно так. Нет, лучше распустите волосы.

Ее удивление стало еще сильнее, но девушка подчинилась… как ее и учили. Когда она подняла красивые руки к волосам, Коби пробормотал.

— А теперь не двигайтесь, замрите.

— Вы уверены? — спросила она. — Вы именно этого хотите?

Коби кивнул в знак согласия, вынимая из внутреннего кармана плаща блокнот и карандаш. Он принялся торопливо переносить на бумагу очертания ее прекрасного тела. Лицо его при этом оставалось таким безучастным, словно он рисовал натюрморт.

Через несколько секунд, закончив набросок, Коби показал его девушке, и услышал в ответ возглас на «кокни», диалекте лондонской бедноты.

— Ах, так вы художник. Тогда понятно!

Коби покачал головой.

— Всего лишь любитель. А теперь сядьте, и я попробую нарисовать вас в другой позе.

— У вас только час, — предупредила его девушка.

— Я знаю. — Он кивнул, и его карандаш быстро заскользил по бумаге.

— И это все, что вам от меня надо? А с виду такой здоровяк… Вы ведь один из них? Не хотите, чтобы они узнали?

Коби, ничуть не обидевшись, рассмеялся.

— Вовсе нет. К мадам Луизе меня привело простое любопытство, но я не смог бы прийти к ней и не снять девочку. Не рассказывайте никому о том, что здесь было… мадам незачем об этом знать… и я хорошо заплачу. Пусть думает, будто мы вместе делали одно дело, идет?

На хорошеньком лице Мэри промелькнула лукавая усмешка. Мысль о том, чтобы обвести мадам вокруг пальца, пришлась ей по вкусу, хотя жаль было упускать такого красивого мужчину.

— Как скажете. — А затем, с некоторой тревогой, — Ведь это не потому, что я вам не понравилась?

— Нет, я нахожу вас очень привлекательной, мисс Мэри. А теперь взгляните на меня через левое плечо.

Девушка подчинилась, а затем, когда Коби закончил рисовать, взглянула на листок и воскликнула.

— Здорово, но вы чудак, это уж точно.

— Да, так многие говорят, — серьезно ответил Коби и протянул ей рисунки. — Вот, можете оставить себе. Но лучше не показывайте их мадам, ладно?

— С глаз долой, из сердца вон, — нахально заявила она, скатав листы бумаги в трубочку и засунув их в ящик туалетного столика.

— Значит, это ваша комната, мисс Мэри? — поинтересовался Коби с притворным равнодушием, и услышал в ответ:

— Да, но только когда я ублажаю посетителей. А живу я, как и другие девушки, на чердаке.

Коби со злостью и жалостью подумал о жалких условиях, в которых обитает Мэри.

«Лицемер! — в гневе упрекнул он себя, — ты пользуешься благами этого порочного мира и ничего не делаешь для бедных падших созданий». Ему хотелось знать, как давно Мэри занимается своим ремеслом, и через сколько месяцев она утратит свежесть и будет выброшена хозяйкой на улицу.

— А как насчет других развлечений, — спросил он тем же ленивым тоном. — Где это происходит, мисс Мэри?

Ее лицо окаменело. Она окинула его сердитым взглядом и выпалила:

— Вы сказали, что вы не такой. Вы солгали?

— Нет, — ответил Коби.

— Тогда вам и знать незачем, не так ли? А если вы солгали, спрашивайте у мадам.

Все было кончено: краткая и странная связь между ними оборвалась. Коби вздохнул… следовало ожидать, что она ничего ему не расскажет.

Неожиданно девушка склонилась к нему и произнесла пылким шепотом:

— Вы несколько раз назвали меня мисс Мэри… а для большинства мужчин я просто безымянная шлюха. Если не хотите выходить через гостиную, можете спуститься по черной лестнице… это последняя дверь в коридоре. Внизу будет прихожая с дверями во внутренний дворик и на аллею, ведущую к Хеймаркету. В дальнем конце прихожей есть еще одна лестница на чердак. Это все.

Коби встал и произнес:

— В таком случае я уйду по черной лестнице. Спокойной ночи, мисс Мэри. Вы были прекрасной натурщицей. Вот ваша плата… за молчание и за помощь.

Она взяла предложенные деньги, и на мгновение на ее лице вспыхнула радость. Затем девушка пожала плечами и, отвернувшись, принялась одеваться. Маленькое странное приключение завершилось.

Коби сразу же нашел лестницу в конце коридора. Он надел плащ и только теперь вспомнил, что оставил цилиндр и шарф в вестибюле. Потеря невелика, а возвращаться за ними ему совершенно не хотелось.

Сбежав по ступенькам, он оказался в ином мире, лишенном ненавязчивой роскоши, в мире, где горели газовые рожки, а на деревянном полу не было ни ковров, ни циновок.

Внизу обнаружилось маленькое помещение, откуда начиналась еще одна лестница. Возле черного хода стоял платяной шкаф из красного дерева. Не успел Коби открыть дверь, как с лестницы донеслись чьи-то торопливые шаги.

Он обернулся на звук, и тут в него кто-то врезался. Наверху зазвучали разгневанные мужские голоса и топот ног.

Наткнулась на него маленькая девочка, лет десяти с виду. Она была вся красная и тяжело дышала. Увидев Коби, похожего на золотого ангела, девочка упала на колени и с причитаниями вцепилась ему в ноги.

— О, Господи, мистер. Спасите меня. Я не хочу, чтобы меня замучили, как бедную Клару. Не отдавайте меня им.

Ее лицо оказалось грязным и заплаканным. Ярко-розовое платье, расшитое серебристыми блестками, как у циркачки, было разорвано от шеи до талии. На шее и узких плечах виднелись следы мужских пальцев.

Коби ощутил прилив жгучей ярости, знакомой с детства. В подобном состоянии он мог убить; чтобы контролировать себя, ему приходилось собирать в кулак всю свою железную волю. А когда ярость проходила, он чувствовал себя слабым и опустошенным.

И сейчас он сдерживал себя с трудом, хотя его лицо осталось бесстрастным. Девочка, услышав шаги, взвизгнула.

— О, Боже, он меня поймает. Мистер, не отдавайте меня ему. Прошу вас.

Обычно в трудных ситуациях Коби действовал с быстротой молнии. Он схватил девочку, шикнул ей, чтобы она молчала, и, развернувшись, забросил ее на плоскую крышу платяного шкафа. Затем привалился к стене, глядя по сторонам осоловевшими глазами.

С лестницы сбежал бедно одетый мужчина с жестоким лицом: похоже, один из вышибал.

— Вы не видели здесь маленькую девочку? Куда она побежала… сэр?

Коби решил, что выглядит недостаточно пьяным.

— Маленькая… девочка, — пробормотал он, запинаясь. — Чего?… Чего?… — Закончить предложение он не успел, поскольку на сцене появилось еще одно действующее лицо.

— Тебя только за смертью посылать, Хоскинс, — произнес знакомый голос. — Черт, она мне чуть палец не откусила.

Это был сэр Рэтклифф Хинидж, причем его облик удивил бы любого, кто имел честь видеть его в салонах квартала Мэйфейр. Он был босиком, в брюках и распахнутой рубашке. Коби назвал бы его «расхристанным», лучшее определение трудно подобрать. Он решил вмешаться.

— Ой, сэр Рэтклифф, вот вы где. А я-то думал, куда вы подевались? — В конце фразы он очень артистично икнул.

— К черту, парень, — огрызнулся сэр Рэтклифф. — Пока ты тут торчишь, никто мимо не пробегал?

Коби покачнулся, задумался на мгновение, наклонился вперед и схватил сэра Рэтклиффа за ворот рубашки, борясь с желанием придушить этого гаденыша. Он прекрасно понимал, что произошло в одной из уединенных комнат на чердаке, и мог лишь догадываться, сколько заплатил этот извращенец за ребенка, лежащего на платяном шкафу.

— Только одна девочка, приятель, она выбежала через эту дверь, что твой заяц. Я заблудился среди этих лестниц.

Коби отвернулся от сэра Рэтклиффа и окинул Хоскинса пьяным взглядом.

— Помоги мне найди выход. Я оставил цилиндр у привратницы. Боюсь простудиться.

Он знал, что рискует: Хоскинс мог подчиниться и повести его через главный вход, а девочка осталась бы лежать на шкафу.

Но все-таки риск оказался не напрасным. Сэр Рэтклифф прорычал:

— Сам выбирайся, Грант. Хоскинс, догони эту сучку. Она не могла далеко убежать. А ты, Грант, попроси мадам, чтобы она наняла для тебя кэб.

Он развернулся на каблуках и начал подниматься вверх по лестнице, туда, где обслуживались джентльмены с особыми и весьма любопытными вкусами. Хоскинс, пожав плечами и мысленно проклиная этих назойливых аристократов, отправился выполнять приказ.

Оставшись в одиночестве, Коби глубоко вздохнул и выпрямился. Повернувшись к шкафу, он тихонечко окликнул ребенка.

— Малышка, дай руку, и я попытаюсь снять тебя и вывести отсюда.

Оказавшись внизу, девочка схватила его ладонь и принялась покрывать ее поцелуями.

— Спасибо, мистер, спасибо, что спасли меня.

— Еще нет, — кратко возразил Коби. — Когда спасу, тогда и будешь благодарить. Здесь выйти нельзя, мы можем столкнуться с Хоскинсом. Скажи, ты сильная?

— Ужас, какая сильная, мистер, — пылко заверила его девочка. — Только деваться мне некуда. Меня сюда отчим продал.

Коби, размышляя над тем, какие еще неприятные сюрпризы преподнесет ему эта ночь, сбросил плащ и сказал.

— Если ты обхватишь меня ногами за талию, а руками за грудь, и я закрою тебя плащом, ты сможешь держаться на мне тихо, как мышка, пока мы не выйдем из этого грязного притона?

Девочка лихорадочно закивала головой, и Коби торопливо спрятал ее под широкими полами плаща. Она вцепилась в него мертвой хваткой.

Найти главный выход оказалось нетрудно. Коби перебросился парой слов с привратницей и оставил ей такие роскошные «чаевые», что она наверняка сочла его очередным чудаковатым американцем, у которого больше денег, чем мозгов.

Коби взял цилиндр и шарф левой рукой, а правой, спрятанной за пазухой, поддерживал девочку. К счастью, он одинаково хорошо владел обеими руками, и это умение, не раз его выручавшее, теперь пригодилось для спасения ребенка.

Девочка не обманула, сказав, что она сильная. Она висела на нем, как клещ, и Коби ушел беспрепятственно. Привратница борделя, уставшая и нелюбопытная, была только рада избавиться от него, после того, как он потратил свои денежки.

Проходя по Хеймаркету, освещенному так же ярко, несмотря на поздний час, Коби продолжал нести девочку под плащом. Он побоялся спустить ее на землю, поскольку светский человек, идущий по улице со странно одетой девочкой в час ночи, наверняка привлек бы к себе внимание даже на Хеймаркете.

На мгновение Коби остановился и задумался. Конечно, Армия спасения. Сюзанна, занимающая благотворительностью, как-то упоминала, что у Армии спасения есть приюты везде, даже в центре Лондона.

Вроде бы один из приютов должен находиться поблизости от Пикадилли. Коби убедился, что девочка держится крепко, и отправился на поиски.