Английский союз

ГЛАВА 11

Сара увидела, как капитан, неловко склонившись, тяжело упал на жесткое деревянное сиденье. Она с тревогой подняла голову. Лицо капитана было залито кровью, глаза закрыты.

Она окаменела от ужаса, решив, что он убит. И вдруг ее наполнила такая ярость, что она отбросила все колебания. Он был ее врагом, а их преследователь — ее соотечественником, но это больше не имело для нее значения. Она подняла пистолет и без всяких угрызений совести выстрелила. Солдат был так близко, что она разглядела победную ухмылку на его небритом лице и потом — неожиданное удивление, когда пуля отбросила его назад и выбила из седла.

Но еще до того как солдат очутился на земле, она совершенно забыла о нем. Мертвый или живой, капитан мог вывалиться из повозки, и она в отчаянии ухватила его за первое, что попалось под руки, — за ремень и за ногу. Ей было очень неудобно, но наконец она смогла устроиться сзади него на сиденье, крепко обняв его безжизненное тело. Вожжи все еще были обмотаны вокруг его кисти, и она смогла взять их в руку, но, честно говоря, в тот момент лошадь и повозка интересовали ее меньше всего. Она отчаянно прильнула к его большому, тяжелому телу. Какое ей было дело до собственной безопасности!

До ее сознания с трудом дошел голос Десси.

— Он мертв? — со страхом спросила она.

— Я… я боюсь что да. Я не знаю. — Она не могла скрыть своего отчаяния. — Кто-нибудь еще гонится за нами, Десси?

Десси быстро взглянула назад.

— Нет, детка, ты вышибла его из седла. — В голосе Десси прозвучало облегчение. — Держись крепче, скоро мы будем в безопасности.

Сара чуть не рассмеялась. Ничто не волновало Десси — ни безумная скачка на понесшей лошади, ни вполне вероятная смерть человека, которого Сара сейчас бережно прижимала к себе, — больше, чем их безопасность. Десси умудрялась сохранять спокойствие и оптимизм даже перед лицом самой серьезной опасности, хотя прожила нелегкую жизнь, вынося бурные вспышки Магнусова гнева.

— Я постараюсь, — только и ответила Сара. — Но мне кажется… Я не смогу дольше удерживать его.

— Ты же не можешь его бросить. Ведь ты знаешь, мы всегда сможем сделать то, что должны сделать, — тихо проговорила Десси.

И Сара опять едва не рассмеялась, хотя в их положении абсолютно ничего смешного не было. Капитан становился все тяжелее, кровь покрывала его лицо и ее руки. В нем не было заметно признаков жизни, и она боялась, что он действительно мертв.

Чувство вины и ужас овладели ею при этой мысли, но, как сказала Десси, на переживания не оставалось времени. Она выпрямилась, и внезапно, как бы в ответ на ее мольбу, впереди показался поворот. За ним лежала совсем узкая дорога, куда хуже той, по которой они ехали, но она решительно натянула поводья, от души надеясь, что распаленная лошадь выполнит команду и не опрокинет их на крутом повороте.

Испуганная гнедая, потная, вся в хлопьях пены, сбавила ход и повернула. Ноги лошади скользили по траве и грязи, но она, каким-то чудом не падая, продолжала двигаться вперед. Казалось, их сумасшедшему побегу пришел конец. Никто в них больше не стрелял, и гнедая успокоилась и пошла ровнее.

Через полмили она начала спотыкаться, а потом внезапно остановилась совсем, опустив голову и тяжко дыша; Сара поняла, что у лошади нет больше сил переставлять ноги.

Сара разжала руки и с наслаждением потянулась всем затекшим телом. После чудовищной скачки было так хорошо сознавать, что всякое движение прекратилось! Она даже не стала спрашивать, как чувствуют себя Элси и ребенок. А щенки? Она совсем про них забыла! Беспомощные бедняжки столько пережили, что, вероятно, недоумевают, что же это за мир, в котором им довелось родиться!

Тут она услышала, как подает голос младенец, потом запищали щенки, и сразу успокоилась: они были, по крайней мере, живы и здоровы.

Десси подошла к ней помочь, и они вдвоем опустили капитана на мокрую траву у своих ног. Дождь все еще шел, Сара промокла, но почти не замечала этого. Теперь, когда они наконец остановились, она вдруг почувствовала, что всю ее трясет, да так, что она чуть не падает с ног. Ей было очень стыдно за себя, но это Десси пришлось отмыть лицо капитана от крови, она бы не смогла. Десси с облегчением произнесла:

— Он ни чуточки даже и не мертв, детка. Пуля ударила его в висок, и довольно сильно, но попади она на несколько дюймов правее, и он был бы уже не жилец. Нужно перевязать ему рану, и он будет в порядке.

Саре пришлось присесть на траву. От нахлынувшего облегчения у нее закружилась голова.

— О Десси! — воскликнула она, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

Но она как-то умудрилась подняться, стыдясь своей слабости и, по совету Десси, оторвала от платья оборку, чтобы сделать повязку. Она помогала Десси перевязать капитану висок, увидев при этом глубокую рану над его левым ухом. Но, к ее радости, других повреждений обнаружить не удалось, а его сердце, когда она приложила ухо к его груди, билось ровно.

Но он по-прежнему не двигался, и она с волнением спросила:

— Почему он не приходит в сознание?

— Контузия, скорее всего, — бодро ответила Десси. — Не волнуйся, детка, он силен как бык. Недаром так долго был солдатом.

Сара не совсем поняла, как одно связано с другим, но знала, что Десси была опытной сиделкой, и доверяла ее мнению. Саре сразу стало легче: если бы капитан умер, она бы чувствовала себя убийцей. Но его нужно было переправить в какое-нибудь безопасное место — как и всех остальных, — и это была непосильно сложная задача.

Сара распрямила ноющую спину и беспомощно посмотрела вокруг, не имея ни малейшего представления, где они находятся. Она чувствовала себя не лучше загнанной лошади, которая щипала траву у обочины. Дождь, к счастью, ослабевал, но видимость была плохая, и она не знала, в какую сторону направиться.

Аннаполис остался позади них, но там по-прежнему могли быть солдаты, а последние полтора часа отбили у нее охоту обращаться к ним с просьбой о защите. Она не знала, как далеко они заехали, но, поскольку дорога все равно привела бы их в Аннаполис, то, значит, они по крайней мере не заблудились.

Но самое важное сейчас было не это. Они не могли больше оставаться под дождем, потому что капитану нужна была медицинская помощь, и немедленно.

В британской армии наверняка были хирурги, которые справились бы с его ранением, но сможет ли она отыскать обратную дорогу в Блейденсберг? Она проклинала себя за то, что уснула, за то, что от усталости утратила способность наблюдать и запоминать дорогу. Она осознала, что, отказавшись переложить на плечи капитана ответственность за их путешествие, она в результате все же именно так и поступила, и очень на себя рассердилась.

С одной стороны, конечно, было так соблазнительно отвезти капитана назад, под защиту его армии, и умыть руки. Но она теперь склонялась к тому же выводу, что и капитан: в данных обстоятельствах полностью нельзя доверять ни одной стороне. Ей предстояло принять решение как можно быстрее, потому что жизнь капитана висела на волоске.

Как и Десси, она хорошо понимала, что если пуля и пощадила его, заражение и лихорадка представляют более чем серьезную угрозу и убивают так же часто, как и вызвавшая их рана. К счастью, он потерял не много крови, несмотря на страшные пятна, которые покрывали их обоих. Вероятно, артерия не была задета.

И все же ему немедленно был нужен доктор. Ее терзала и другая мысль: после их приключений она вовсе не была уверена, что, попади он в плен к американцам, они будут с ним хорошо обращаться. Ее уверенность в гуманизме соотечественников так пошатнулась, что она не смела рисковать жизнью капитана.

Она поняла наконец, что капитан был прав и было чудовищно глупо пускаться в такое путешествие. Но тогда она думала только о Магнусе и о том, как бы поскорее добраться домой. И вот что вышло из ее глупого упорства. Она одна была виновата во всех их неприятностях. Десси, Элси и ее ребенок, даже собака и ее щенки, — все зависят сейчас от силы ее характера и изобретательности. Она обязана вытащить их из ужасной истории, в которую сама втянула. Поздно теперь сожалеть о том, что она не послушалась совета капитана и не осталась в Вашингтоне.

Впервые она подумала и о том, что и Аннаполис могла постигнуть участь Вашингтона. Пусть она даже сумеет избежать встречи с войсками обеих сторон. А что, если, добравшись до Аннаполиса, она найдет его в руинах или перешедшим в руки врага?

Устало, с горечью обратилась она к Десси:

— Можешь не трудиться мне говорить. Я знаю, что во всем виновата сама. И если… если капитан умрет, я никогда себе этого не прощу. Мы не сумеем вернуться в Блейденсберг и доставить его к друзьям и врачам. Вряд ли британцы по-прежнему находятся там же, где и раньше. А вдруг в Аннаполисе тоже бои? Мы все так измучены и напуганы, и я одинаково боюсь ехать вперед и возвращаться назад.

— Все это правда, — спокойно отвечала Десси. — Но капитан вряд ли умрет.

Сара с трудом проглотила комок в горле.

— Я… я очень надеюсь, что ты права. Ну пусть он даже останется жив, в его ранении я одна виновата. Очень опасно для нас пытаться вернуть его под защиту его собственной армии, а для него столь же опасно встретиться с нашей.

Десси промолчала, ожидая продолжения.

Тогда Сара хитро улыбнулась.

— Что ж, придется мне вытаскивать нас всех из этой истории, раз мы влипли в нее по моей вине.

Она взглянула на капитана, все еще лежащего без чувств. Кровь с бледного лица была смыта, голова туго обмотана повязкой. Ее охватила странная инстинктивная уверенность, что они обязательно доберутся до Аннаполиса, встретят Магнуса и все будут спасены.

— Мы не можем продолжать путь. Нам нужно отдохнуть и найти врача, — устало сказала она. — Мы должны укрыться где-нибудь на несколько дней, пока ему не станет лучше, а там будет видно. А как там Элси и ее ребенок?

— Все в порядке, — усмехнулась Десси. — Не беспокойся ты об этом ребенке. Мне еще не приходилось видеть такое живучее создание.

Хоть здесь все благополучно, обрадовалась Сара. Ей стало легче от того, что решение принято и можно заняться неотложными делами. Она загородила глаза рукой от дождя и вгляделась вдаль, стараясь рассмотреть дорогу. Но за поворотом не было видно ничего — кругом только дождь, деревья да серое небо.

Но эта дорога должна же куда-нибудь вести? К уютному фермерскому дому, например, где их встретят веселая фермерша, теплые постели и огонь очага. Или она приведет их прямо в руки к англичанам, что тоже весьма вероятно.

Здесь больше оставаться нельзя. Она без раздумий и колебаний заберется в любой пустой дом и воспользуется припасами, которые ей понадобится. Какие времена, такие и нравы, а сейчас действительно отчаянное время, решила Capa.

Не без труда они с Десси уложили тяжелое тело капитана в заднюю часть повозки. Десси была сильная, а Сарой двигало чувство вины и страха, так что они справились. Капитан не шевелился, хотя они растревожили его рану и та стала опять кровоточить.

Под конец Сара спрятала кивер капитана и его красный мундир под тяжелую перину. Форма сразу выдавала в нем британского офицера, а Сара побаивалась этого. Все же она пожалела о том, что пришлось спрятать мундир: он хоть как-то защищал ее от дождя.

Элси смотрела на все происходящее широко открытыми блестящими глазами, но не сказала ничего. Задок повозки был переполнен. Собака поджала было хвост, но быстро успокоилась, сообразив, что ее щенкам ничто не угрожает. Сара чуть не засмеялась, такое забавное зрелище представляла собой эта компания. Настоящий Ноев ковчег, как говорил капитан.

Спасение каждого из них зависело теперь от Сары. Раньше она не хотела признать, что спокойное здравомыслие капитана и его постоянное присутствие стали для нее надежной опорой. Сейчас, лишившись его, она с горечью поняла, как ей его не хватает.

Десси уселась на высокое сиденье рядом с Сарой, и та тронула гнедую, надеясь, что несчастная кляча не упадет замертво от усталости. Сара и сама устала не меньше этой лошади. Веки горели от напряжения и недостатка сна, голова была словно шерстью набита.

Дорога становилась все хуже, но через какое-то время Сара наконец заметила первые признаки того, что где-то здесь живут люди: едва различимо потянуло дымком. К счастью, дождь уже кончился, проглянуло солнце, и Сара с трудом смогла рассмотреть в отдалении небольшой домишко. Над трубой вился дым, значит, дом был обитаем.

Вне себя от радости, она воскликнула:

— Спасибо, Господи! — и только теперь осознала, как боялась, что дорога вообще никуда их не приведет.

Десси тоже воспрянула духом, но все же, когда они двинулись к дому, с сомнением пробормотала:

— Местечко-то убогое, скажу я вам.

— Ах, пусть будет хоть землянка, — пылко произнесла Сара. — И кто-то же там живет, раз в очаге горит огонь.

Как оказалось, это была маленькая придорожная гостиница. Посетителей в ней не было, ибо она стояла слишком далеко от оживленных путей. Не было также особой роскоши или хотя бы удобств. Саре было все равно, она бы обрадовалась сейчас даже сараю.

Поначалу не было заметно никаких признаков жизни, но когда Сара с облегчением оставила лошадь на грязном дворе, в дверях появилась высокая женщина в простом платье и замусоленном переднике.

— Вам чего? — подозрительно спросила она. — У нас закрыто.

Но Сара отнюдь не собиралась поворачивать обратно.

— Нам нужна еда и постели, — резко ответила она. — У нас в повозке раненый и женщина с новорожденным. Мы… мы едем из Вашингтона. Британцы сожгли город прошлой ночью, вы, должно быть, слышали. Мы хотим добраться до Аннаполиса, там мой дом. Но нам нужно остановиться и передохнуть… несколько дней и найти врача.

Женщина не иначе как приняла Сару за сумасшедшую, и ее можно было понять.

— Здесь вы остановиться не можете, — отрезала она. — Моего мужа нет дома, слуги разбежались, как зайцы, а до ваших раненых и новорожденных мне нет никакого дела. Уезжайте отсюда!

Сара, взбешенная отказом, упрямо спрыгнула с повозки. Как бы только не сорваться и не начать грубить!

— Сомневаюсь, что где-нибудь поблизости мы найдем пристанище. Поверьте, мы вас ничем не утрудим, если вас это беспокоит. Моя служанка станет выполнять всю домашнюю работу. Во имя простого человеколюбия позвольте нам остаться. Наш раненый умрет, если не получит помощи.

На женщину и это не произвело впечатления.

— Я вовсе не хочу, чтоб он здесь помер, — язвительно сказала она, готовая захлопнуть дверь. — Так Вашингтон и вправду сожгли? — В глазах ее мелькнул проблеск интереса. — Ну, он получил по делам своим. Я против британцев, но город порока следует сжигать дотла, как Содом и Гоморру, вот что я вам скажу!

Саре дико было слышать подобные рассуждения, но она догадывалась, что в таких медвежьих углах вполне могли сохраниться потомки первых переселенцев, бежавших в Америку от религиозных гонений. Они с подозрением относились к городам и цивилизованному миру и старались не вступать с ним по возможности в общение, добывая пропитание на своих скудных клочках земли.

Но ехать Саре было некуда, и она сказала еще тверже:

— Дело в том, миссис… э?

— Тигвуд, — нелюбезно подсказала женщина. Ей было не больше сорока, но она выглядела намного старше. Волосы у нее были всклокочены, а весь вид до того неопрятный, что при иных обстоятельствах Сара и ногой не ступила бы в ее заведение.

Понимая, однако, что ее слова должны соответствовать нравственным и религиозным убеждениям хозяйки, Сара решила приврать.

— Миссис Тигвуд, мой… мой муж был ранен в бою с британцами. Ему требуется еда, постель и медицинская помощь; все остальные тоже больше суток на ногах. Христианское милосердие не позволит вам гнать нас отсюда. Я заплачу столько, сколько хотите, но отказываюсь сделать еще хотя бы один шаг. Лошадь, и та валится с ног.

— Но даже мальчишка-конюх сбежал, — с мрачным удовольствием сказала миссис Тигвуд. — Говорю вам, я тут одна осталась.

— Тогда, несомненно, в компании вам будет веселее. Тем более, что сюда могут нагрянуть британские войска. Вы видели британских солдат, мэм?

Она затаила дыхание в ожидании ответа, но миссис Тигвуд просто фыркнула. Однако ее недоброжелательность поуменьшилась.

— Ха! Видела, конечно. Они здесь побывали. А иначе почему бы все сбежали отсюда? Да, а откуда я знаю, что он вам действительно муж? Это богобоязненный дом, и я не допущу, чтоб здесь творилось нечестие, как в Вашингтоне или Аннаполисе.

Сара с трудом сохраняла спокойствие. Невероятно, какая чепуха волнует эту женщину перед лицом грядущей отовсюду опасности! Но она проговорила сквозь зубы:

— Я… Сара Эшборн. Это Десси, моя служанка. Обещаю, мы вас не обременим.

И наконец к облегчению Сары женщина нехотя выдавила:

— На чердаке только одна комната. Пусть черномазые отправляются туда. Я их не больно жалую, так что чердак им сгодится. Ну а вы и ваш муженек — если вы и впрямь женаты — можете занять комнату на втором этаже. Только не ждите, что я буду тратить время на готовку и сидеть с больными — и не надейтесь!

Сара ни за что на свете и не доверила бы ей ухаживать за больными!

— Нам необходим врач. Есть ли тут поблизости хоть один?

Миссис Тигвуд с видимым удовольствием выпалила:

— Один-то был, хоть я с ним не якшалась: мы привыкли обходиться без докторов. Но он уехал в какой-то госпиталь, лечить раненых. А другие только в Аннаполисе.

У Сары упало сердце, но делать было нечего.

— Значит, мы сейчас ближе к Аннаполису, чем к Вашингтону? — спросила она, хватаясь за соломинку.

Но миссис Тигвуд надоело разговаривать, и она грубовато подтолкнула Сару к двери в дом. Отведенная им комната оказалась чище, чем можно было ожидать, судя по неряшливости хозяйки, но до крайности маленькая и убого обставленная. Почти все место занимала огромная постель. Занавески на окнах задернуты, воздух спертый. Но Сара не собиралась высказывать никаких претензий.

Она поблагодарила женщину, довольная, что нашла убежище, пусть и неприветливое. Даже то, что в комнате была всего одна кровать, сейчас ее не заботило. Она назвала капитана своим мужем, надеясь скрыть его национальность от недоброжелательной миссис Тигвуд и усыпить хоть часть ее подозрений. А его имя она назвала вместо своего собственного из страха, что, очнувшись, он может себя как-нибудь выдать.

Сара решила развеять самое сильное свое опасение и спустилась вниз, к хозяйке.

— Куда уехал ваш муж? — с любопытством спросила Сара. — Сражаться с британцами?

Миссис Тигвуд снова фыркнула.

— Ха! Ну уж нет! Мой Джед — странствующий проповедник, труд его угоден Богу. Он держится подальше от всяческих убийств. Так и сказал вербовщику, да еще в ухо ему двинул. Здесь, говорит, Америка, наши предки недаром сбежали сюда от тирании правительства.

Как мало милосердия в душе жены священника, подумала Сара. Или это от их странной религии? Словом, Сара не знала, надеяться ей или опасаться возвращения мистера Тигвуда. А вдруг он окажется еще противнее своей злобной жены?