Анна, создающая королей

Глава 2. Анна, создающая королей

Несколько месяцев спустя

– Ты умница, Анечка, – шепчет министр международных отношений Дарлам, прикрыв глаза. – Продолжай, моя хорошая!

Сейчас я устрою ему Анечку, извращенец поганый!

– Прекратите! – говорю строго. – Я сейчас уйду и не вернусь.

Министр покачивается и тяжело дышит, вцепившись в стол.

Святые силы, простите меня за крамольную мысль, но надеюсь, он пыхтит от сердечного приступа, а не от приближающегося оргазма! Где Нерон их находит, таких дефектных? А ведь проверяет, причем тщательно. Отличный послужной список, хорошая репутация, любящая семья – и вот.

На что жалуется Дарлам? Бессонница, ночные кошмары, неуверенность в себе. Минут через десять вмешательства он раскраснелся, придвинулся ближе и запыхтел. Некоторым нравятся необычные ощущения, возникающие при моем вмешательстве, и не все ведут себя прилично. Уж точно не уважаемый министр. Такое случается редко, но от неприятностей не застрахуешься.

– Анна! – Дарлам облизнулся, глядя на меня со щенячьей мольбой во взгляде.

Не похоже на сердечный приступ, а жаль!

Хлопнув дверью, я вышла на улицу и с наслаждением вдохнула запах тающего льда и ранней весны. Самое неприятное, что придется рассказать о происшедшем Нерону.

Тот сразу ответил на звонок, как, впрочем, и всегда.

– Закончила?

– Как бы тебе объяснить… Я-то не закончила, а вот клиент – вполне может быть.

– Что ты имеешь в виду? – ледяной треск голоса выдает его догадки.

– Ты сообразительный, сам догадайся!

Раздался странный шум, потом ругательства и стук захлопнутой двери.

– Он до тебя дотронулся? – Нерон перекрикивает шум мотора.

– Не волнуйся, никто меня не трогал! Просто Дарламу очень понравилось мое вмешательство. ОЧЕНЬ, понимаешь?

– Поклянись, что он к тебе не притронулся!

– Клянусь! Нерон, успокойся!

– Я уже в пути, скоро буду с тобой.

«Скоро» в его случае так и есть. На обычном воздушном катере до Алекриона пять часов пути, а на «Пуле» – два часа. Откуда такая технология? Это же невозможно? Мои бесполезные вопросы провалились в никуда, Нерон отказался объяснять происхождение «Пули».

– Зайди в кафе «Камелия», закажи обед и сиди там, пока я тебя не найду. Пусть охрана от тебя не отходит!

Я сама виновата, могла и промолчать. У Нерона есть всего два состояния – «включен» и «выключен». Если он заводится, то его не остановить. Обычно я стараюсь не беспокоить его по мелочам, но иногда забываюсь. Например, сегодня.

Ворвавшись в кафе, Нерон вздернул меня на ноги и ощупал в поисках повреждений.

– Поклянись, что Дарлам тебя не коснулся!

– Клянусь!

Обхватив мою шею ладонью, Нерон смотрел мне в глаза. Или не смотрел. Или не в глаза. Откуда мне знать? Я видела только тьму. Она казалась живой, искрящейся гневом.

Да, знаю, у меня богатое воображение.

– Никто не смеет тебя касаться! – сказал он грозно. – Все эти люди – ничто по сравнению с тобой. Ты совершенна. – Сильные пальцы пробежались по моей шее. Так нежно, что, скорее всего, мне померещилось. – Ты прекрасна! – прошептал. Его пальцы спустились чуть ниже, обрисовывая линию скромного декольте. – И неприкосновенна, – добавил, отстраняясь и держа руку ладонью вверх.

Ага. Я неприкосновенна и скоро стану самой старой девственницей Тритари. Если не дар, то уж этот факт точно сделает меня знаменитой. Как я ни стараюсь соответствовать образу восхитительной Анны, наши с Нероном отношения не продвинулись ни на йоту.

Не церемонясь, он потащил меня к выходу.

– Ты уже был у Дарлама?

– Был. Мы летим домой.

– Что ты с ним сделал?

– Анна, двигай ногами!

– Полагаю, что Алекриону понадобится новый министр? – Дарлам был отнюдь не первым проблемным клиентом. Когда вмешиваешься в чувства людей, подчас вылезает все самое неприглядное, и от этого не застрахуешься. Сначала расправы Нерона меня пугали, но, когда я спросила напрямую, что он делает с телами, он оскорбился.

– Телами? Хорошего же ты мнения обо мне! Я их не убиваю, но они получают заслуженное наказание.

И на том спасибо.

По пути домой я попыталась развеселить Нерона, уж слишком тяжелым было его молчание.

– Можно считать, что нам удалось изменить мир. Стало на одного извращенца меньше!

– Ох, Анна, – Нерон покачал головой, – неужели ты думаешь, что, помогая этим напыщенным индюкам, ты меняешь мир?

– Но ведь ты говорил, что я стану создавать королей, и тогда мы изменим мир?

– Иногда я забываю, что тебе всего лишь девятнадцать.

– Мне почти двадцать!

– Тогда не будь такой наивной!

– Наивной?! Подожди, скоро по Алекриону пойдут слухи, что я способна одним взглядом довести до оргазма, вот тогда и поговорим, насколько я наивная!

Опасно. Грубо. Пошло. Я сама удивилась сказанному. Нерон развернул «Пулю» так быстро, что желудок подпрыгнул и, казалось, застрял в горле.

– Кто распустит этот слух? Что ты от меня утаила?

– Ничего! Просто я не хочу, чтобы ты считал меня наивной.

Нерон вздохнул, и какое-то время мы летели молча. Я уже и не надеялась на ответ, как вдруг он с силой ударил кулаком по колену.

– Дар перцепта не имеет равных по силе, но для его развития требуется время и усилия. Тренируясь на людях, ты развиваешь способности и повышаешь энергетический запас. Те, кто достигает вершин власти, подчас самые противоречивые люди. В них ты видишь смесь хорошего и плохого и сложное переплетение чувств. Работая с проблемными клиентами, ты подтолкнешь свой дар на нужный уровень в рекордные сроки.

Бесцветный, глухой голос Нерона настораживал. Что-то причиняет ему боль, и я буду не я, если не попытаюсь ему помочь.

– А какой уровень тебе нужен? И для чего?

Знаю же, что Нерон не ответит. Он ведет меня вслепую по лабиринту жизни, моей жизни.

Когда мы приземлились на острове, Нерон вышел из ангара и остановился, глядя на безупречную синеву. Потом тряхнул головой, будто решившись на что-то важное, взял меня за руку и повел к дому. Я смотрела на наши сомкнутые пальцы и не дышала.

– Тереза сказала Матиасу, что ты мечтаешь завести сад.

– Мне и так хорошо, – ответила я, глядя на наши сомкнутые руки.

Нерон с силой сжал мои пальцы, словно собираясь сказать что-то решающее.

– У тебя будет все, чего ты захочешь.

Вот же, шутник! Жестокий, слепой шутник. У меня будет все, чего я захочу?

Я хочу только его.

– Нерон, скажи, чего хочешь ты?

Честно говоря, я не ждала ответа, но Нерон отпустил мою руку и всерьез задумался. Возможно ли это, что он впервые размышляет о своих потребностях и желаниях?

– Мне наплевать на сад, на дом, на остров и на все остальное, – сказал с нажимом. – Меня интересуешь только ты. Я хочу, чтобы у тебя было все, чего ты захочешь.

О таких словах забыть невозможно. Куда ни поворачивает жизнь, я натыкаюсь на них, как на каменную стену. Можно ли требовать от человека большего, если его волнуют только мои потребности? Даже если он не может удовлетворить самые главные из них.

Нерон никогда не ограничивал мои траты, наоборот, поощрял любые покупки. Казалось, это доставляло ему удовольствие и даже приносило облегчение. Утолить обывательский голод проще, чем откликнуться на жадные требования моего сердца.

Когда я вернулась со следующего задания, вокруг дома красовался очаровательный цветущий сад. Слуги улыбались и кивали, соглашаясь, что это волшебство.

Именно эта черта характера Нерона мучила меня больше всего. Я не успевала его возненавидеть, как снова начинала любить.

Я создавала «королей». Раз Нерону приспичило так напыщенно называть мои манипуляции, я не возражала. На самом деле, меняя только эмоции, мало кого можно сделать великим. Ведь есть еще характер, разум, окружение и многое другое. Но да, иногда мне везло.

Нерон выбирал клиентов среди самых влиятельных и сложных людей Тритари. Я моталась из страны в страну, города сливались в разноцветие зданий, парков и лиц. Я расплетала ауры, делила чувства на составляющие, прослеживала их историю. Вмешивалась, экспериментировала. Делала клиентов смелее, сильнее, уверенней в себе. Стирала боль, разрывала цепи страха и порочные круги сомнений. С некоторыми клиентами я задерживалась на несколько дней, к другим приходилось возвращаться по многу раз. Старые шрамы не сведешь, но можно научиться не замечать, как зудит их неровная поверхность. Можно сплести вокруг них сеть забвения и светлой печали. Но на это требуется время и много, много усилий. Моих.

Я не хотела создавать «королей», я мечтала лечить души обычных людей, но никогда не рассказывала об этом Нерону. Да и не все клиенты хотели становиться «королями», некоторые просто пытались ужиться со своим прошлым. Большинство клиентов не афишировали наше знакомство, не признавались, что прибегли к моей помощи. При случайных встречах они притворялись, что мы незнакомы, и только оставаясь со мной наедине, пожимали руку и жарко шептали: – Анна, вы не представляете, что сделали! Вы изменили мою жизнь. Вернули юность, свет, наслаждение, уверенность в себе. Теперь я могу все…

Не хочу хвастаться, но скажу, что комплиментов было достаточно. Меня щедро благодарили. Кроме денег, дарили произведения искусства, дорогое вино, драгоценности.

Президент небольшой южной страны не мог прийти в себя после трех покушений и волны восстаний, сотрясших побережье. От него ждали решительных действий против бунтарей, но его едва хватало на то, чтобы выбраться утром из постели. Я помогла. Вместе мы собрали его ауру по частям. Когда я прощалась с ним, он прослезился. Жестокий, опытный политик не стеснялся своих слез. Обняв меня за плечи, сказал:

– Мы больше не увидимся, и я не признаюсь, что встречался с тобой, Анна. Прошу, прими небольшой сувенир в знак моей признательности!

Он подарил мне остров. Невероятно красивый, необитаемый, потерянный в объятиях океана.

– Теперь это твой остров, придумай ему имя и заполни дарственную.

– Я назову остров «Нерон».

– Красивое имя! – кивнул президент.

Я написала имя опекуна дважды – в графе названия острова и как имя владельца.

Вернувшись домой, я подарила остров Нерону. За то, что он создал из меня женщину, которой восхищается.

Просмотрев бумаги, он отбросил их в сторону, не комментируя. Не благодаря.

Нерон наслаждался моим успехом – успехом женщины, которую придумал. Соучаствуя в этом обмане, я изменила гардероб. Высокие каблуки, облегающие платья, женственные костюмы соответствовали образу великолепной Анны. В них я чувствовала себя, как маленькая девочка, нарядившаяся в мамину одежду и размазавшая по лицу алую помаду.

Я не знала, что делал Нерон, пока я работала. Он не любил, когда я оставалась на ночь на Тритари, поэтому я спешила домой в надежде, что сегодня, да-да, именно сегодня наступит переломный момент в наших отношениях. Но прошел год, и ничего не изменилось. Нерон так и не признал, что я была для него чем-то бо́льшим, чем одаренная женщина, превращающая раненых жизнью людей в так называемых королей. Если бы могла, я бы выцарапала чувства к Нерону из моей ауры, но увы, я не способна изменить саму себя.

Моим любимым клиентом стал богатый бездельник по имени Клаус. Любитель женщин, гоночных машин и яхт, он ненавидел себя с неистовой силой. Для того чтобы распутать нити детских травм, потребовались недели. Мне нравилось вдыхать в Клауса мою магию, как и нравилось сидеть на веранде его особняка и болтать. Я наслаждалась возможностью смотреть в его глаза и видеть не тьму, а улыбку. Он не дергал меня за волосы, чтобы заставить отвести взгляд. Не отталкивал. Не скрывал, что привязался ко мне сильнее положенного, что видит во мне женщину. Он был готов дать мне все, чего лишал Нерон.

Клаус отогрел мою одинокую душу. Я стала мечтать о наших встречах, о посиделках на залитой осенним солнцем веранде.

Пока однажды не увидела Нерона. Он стоял, прислонившись к живой изгороди, и следил за нами.

Я вскрикнула от неожиданности. Вино обожгло горло, разливаясь по телу паникой. Опрокинув столик с бокалами, я затащила Клауса в дом и заставила запереть двери и окна.

– Что случилось, Анна? Обещаю, я смогу тебя защитить!

Дрожащими руками я набрала Нерона.

– Слушаю тебя, Анна!

– Мне нужно с тобой встретиться. Срочно!

– Прямо сейчас?

– Увидимся в ангаре.

Нерон прибыл на место с опозданием, заставив меня понервничать. Не тратя время на приветствия, я набросилась на него в праведном гневе.

– Чего ты от меня хочешь? Ты следишь за мной днем и ночью и управляешь моей жизнью. Твой взгляд преследует меня во сне. Ты не оставляешь меня в покое, даже когда я встречаюсь с мужчинами!

– Это было свидание? – Нерон подступил ближе, и я привычно повернула голову, зная, что он не позволит смотреть на его лицо.

– Да. Не знаю. Это могло быть свиданием, но ты все испортил. Нерон, если ты тронешь Клауса, я уеду от тебя навсегда. Клянусь! – Нерон меня не отпустит, но я постараюсь скрыться, это точно.

– Вы с ним спали?

– Это не твое дело!

– Мое! Все, что касается тебя, – мое дело! – Нерон кричал и тряс меня за плечи.

– Только не говори, что секс как-то повлияет на мой дар, – еле выговорила я.

– Дар тут ни при чем. Ты спала с Клаусом?

– Не твое дело!

В неровном дыхании Нерона угадывался ритм гнева. Я привыкла к его ярости и уже не надеялась ни на что другое.

Но в этот раз я ошиблась.

Нерон провел пальцем по моим губам, и они раскрылись. Он не отдернул руку, только издал сдавленный стон и прижался ко мне всем телом. Желающим, сильным, непознанным телом, которому я так хотела сдаться. Нерон подхватил меня на руки, и мы вписались друг в друга, прижимаясь как можно ближе.

Он хотел меня, он мучился, вздрагивая от каждого прикосновения.

Я вжималась в сильное тело, всхлипывая и надеясь, что эта близость станет переломной.

Так и случилось, но этот перелом не был положительным.

Внутри Нерона зародился крик, звериный вой, и он разорвал нашу близость в клочья.

– Анна, прекрати! Остановись!

– Нет.

А вот на «нет» Нерон отреагировал очень быстро. Впечатав меня в стену ангара, он отошел в сторону.

Я еле удержалась на ногах.

Возможно ли, что этот нечеловечески сильный мужчина меня боится? Моего влияния, эмоций, которые я вызываю. Чувств, которых он не хочет.

– Нам пора домой, Анна!

– Я не хочу домой! Я хочу тебя. Тебя! И ты тоже меня хочешь. Что с тобой не так? Скажи мне, кто ты! Покажи свое лицо! Почему ты меня отвергаешь?

– Опомнись и веди себя пристойно!

– Тогда я вернусь к Клаусу.

– Не вернешься!

– Вернусь!

Нерон с грохотом впечатал кулак с стену ангара. Металл обиженно прогнулся, увековечивая нашу очередную ссору.

– Ты полетишь домой!

– Нет! Ты не можешь запретить мне встречаться с мужчинами! Мне почти двадцать, а я все еще девств… – ойкнув, я заставила себя замолчать. Я не собиралась обсуждать такие вещи с Нероном.

– Значит, вы с ним не спали, – удовлетворенно произнес он.

– Но это не значит, что мы не сделаем этого прямо сейчас, – я направилась к выходу из ангара.

Перехватив на полпути, Нерон прижал меня лицом к стене. Распластал на ней и придавил своим телом.

– Остынь! – рявкнул.

Прижавшись щекой к ледяному металлу, я следила, как дыхание рисует на нем неровные круги. За спиной шумно дышал Нерон. Он хотел меня так сильно, что его мышцы тряслись, как в лихорадке. Волны его похоти окутывали меня дурманом.

Я тонула в желании, которое он отвергал.

– Я не могу остыть, – грустно сказала я. – Твое лживое, показное равнодушие поджигает меня.

Слова теплой влагой отпечатались на металле. Я подалась назад, прижимаясь к его груди и молясь о том, чтобы он поддался моменту слабости.

Секунда, другая. Нерон усилил нажим, его рука прикоснулась к моему горлу. Нежно погладив, спустилась ниже, обрисовывая грудь, чуть сжимая ее в ладони.

– Ты не должна… – прохрипел он, – не должна, – повторил упрямо, хотя и терял нить мыслей, – не должна этого со мной делать, – договорил с трудом.

– Почему?

– Это рвет… внутри.

– Пусть это случится, – попросила я и медленно, чтобы не спугнуть, положила голову на его плечо. Выдохнула только когда ощутила прикосновение его губ на виске.

Он обнял меня. Прижал к себе.

Это начало.

Теперь возможно все.

Я повернула голову, чтобы потереться о его подбородок, о его шрамы. Чтобы поцеловать их, чтобы поклясться, что приму его, каким бы страшным ни было его лицо.

Нерон сомкнул руки под моей грудью и сжал так сильно, что стало трудно дышать. Но это не страшно, это мне не навредит, ведь Нерон давно уже стал моим дыханием.

Я хочу, чтобы он об этом знал.

– Я дышу тобой.

– Да, – ответил он. Мягкое тепло у моего виска, обреченное бессилие в голосе.

Мне предстоит пережить десятки ночей, проведенных без сна в попытках расшифровать это «да».

Нерон провел подбородком по моему виску, и я прижалась ближе.

– Люби меня! – Впервые за проведенные вместе годы я по-настоящему честна с ним. – Пожалуйста!

Мой голос не просительный, а нежный. Я смаковала возможности на языке, дрожала от слияния нашей страсти. Тело Нерона откликнулось, но это не главное. Всем существом я ощущала, что его душа тоже откликается на мою просьбу. Пусть он любит не меня, а другую, прекрасную Анну, которую создал сам. Я уже свыклась с этим печальным фактом и готова притворяться до конца моей жизни. Ради Нерона.

Он не ответил.

Труднее всего переносить тишину, особенно если в ушах пульсирует музыка страсти.

– Нерон, если хочешь меня, то возьми. Я твоя.

– Это всего лишь рефлекс, он ничего не значит. – Голос Нерона бесцветный, мертвый. Внутри него зародился крик. Я чувствовала вибрацию в его груди, а потом он отпустил меня и быстрыми шагами пошел к дверям ангара. Яркий солнечный свет окружил его лучистым нимбом.

– Будь проклята эта планета! – закричал он. – Будьте прокляты вы все!

А потом он схватил меня поперек талии, запихнул в «Пулю» и понесся домой.

– Я сделал все возможное, чтобы ты была счастлива! Чего тебе не хватает?

Нерон часто повышал голос, но только для того, чтобы донести до меня очередной приказ. В этот раз к его приказному тону добавились боль и отчаяние, и от этого ныло в груди. Мое счастье намертво связано с эмоциями Нерона, как будто во мне – барометр его чувств.

– Ты знаешь, чего я хочу, и ты хочешь того же! – Я злилась на Нерона, но грусть не позволила гневу распалиться. – Ты не разрешаешь мне встречаться с другими мужчинами, но при этом не подпускаешь к себе. Так нельзя, понимаешь? Если бы ты был ко мне равнодушен, я бы давно перестала надеяться. Но ты следишь за мной по ночам, ты все время со мной, ты так смотришь на меня и говоришь такие вещи, что я…

– Я твой опекун, других отношений между нами и быть не может.

– Может! Я совершеннолетняя, и мне не нужен опекун. Все возможно, если ты этого захочешь!

С ревом Нерон всадил кулак в приборную панель. Приборы издали нездоровый писк, «Пулю» тряхнуло и повело влево.

– Хоть что-то заставило тебя замолчать! – выдавил Нерон сквозь сжатые зубы.

Я не спорила и не плакала.

Я болела внутри.

Каждому человеку необходимо хоть немного тепла, хоть чуточку любви. Чтобы хоть кто-то испытывал безусловную нужду в твоем присутствии. Именно безусловную, не связанную с моим даром и придуманным обликом Анны, создающей сомнительных королей.

Если бы я не ощущала в Нероне ответной страсти, я бы давно заставила себя выцарапать из души больную страсть. Но как можно не мечтать о Нероне, если его взгляд убаюкивает меня нежным скольжением по коже?

Как можно не любить мужчину, который не находит себе места, пока я не вернусь домой?

Как можно остаться равнодушной, если он разрушает любого, кто причиняет мне малейшее неудобство?

При этом он сам – причина моего самого изнурительного мучения.

Нерон удерживает и отвергает меня одновременно. Тому должны быть веские причины. Очень веские, и я о них узнаю. Для этого придется рискнуть и покопаться в тайнах Нерона. Я должна спровоцировать его, вывести из равновесия, чтобы он признал свои чувства.

И тогда мы будем вместе.

Анна, создающая королей, и Нерон, создавший Анну.

На следующее утро я прилетела в Алтавию, мою родную страну, в город, где впервые встретилась с опекуном. Там я разыскала одного из бывших клиентов, которому помогла пережить смерть жены.

– Я ищу военного, который определил меня к опекуну.

– При чем тут военный? – удивился клиент.

– Вот и мне это интересно. Мне было тринадцать, мои родители погибли при посадке катера, и мою судьбу определили военные. Возможно, это как-то связано с моими способностями. Я помню, как выглядит мужчина, который представил меня опекуну. Кто-то из высших чинов.

– Так спросите вашего опекуна! – Клиент выглядел удивленным. – Да и потом, вам же почти двадцать? Вам не нужен опекун.

Клиенты узнавали обо мне по рекомендациям знакомых, а Нерон действовал в качестве посредника. Как он это делал, я не знаю, но явно не раздавая визитки с надписью: «Анна, создающая королей. Лучшие услуги для вашей ауры». Я вообще с трудом представляю, как он общается с людьми, кроме как угрозами и кулаками.

– У нас с Нероном не самые лучшие отношения, – уклончиво ответила я, – поэтому я ищу людей, которые помнят, что случилось шесть лет назад.

– Опекуна зовут Нерон? Я нанял вас по совету главы военного ведомства, но имени посредника не знал. – Задумчиво постучав по столу, клиент поднялся. – Я очень вам обязан, поэтому постараюсь помочь. В штабе есть открытый реестр с фотографиями тех, кто находился на государственной службе в последние десять лет. Я не могу показать вам личную информацию, но позволю пробежаться взглядом по фотографиям. Если вы найдете того, кого ищете, я вас познакомлю. Если нет, то не обессудьте, к закрытому реестру я вас допустить не смогу.

Мы сразу же поехали в ведомство. Я спешила, боясь, что Нерон догадается, что я нарушаю его первое и самое главное правило – ни с кем не обсуждать опекуна.

Интересующую меня фотографию я нашла на удивление быстро. Клиент тут же выключил экран, отказавшись назвать имя мужчины.

– Сначала я должен узнать, согласится ли он с вами встретиться. Надеюсь, вы понимаете, что ради вас я балансирую на грани нарушения устава.

Я ждала, поглядывая в окно и боясь увидеть Нерона. Когда секретарь принес кофе, я вскрикнула от неожиданности, и он чуть не выронил кофейник.

– Вам повезло! – клиент вернулся минут через десять. – Я связался с человеком, которого вы ищете, и он не возражает против встречи с вами. Димитри вышел на пенсию три года назад, вот его адрес.

Через пару часов я стучалась в дверь небольшого загородного особняка.

Я узнала военного, а он меня – нет. В его ауре не было ни страха, ни тревоги, только любопытство и спокойствие. Димитри Лауст не помнил ни про безликого опекуна, ни про гибель моих родителей, ни про встречу с одаренным подростком. По его словам, за годы службы «всякое случалось», и ситуации смешались в его памяти. Либо он говорил правду, либо в его воспоминаниях изрядно покопались.

– Если вами занималось военное ведомство, значит ваши родители были как-то с нами связаны, – предположил он.

Учителя начальных классов связаны с военным ведомством? Трудно в это поверить.

– В ведомстве наверняка осталось ваше дело, только вам его, конечно, никто не даст, – усмехнулся Димитри.

Еще как дадут! А если нет, то я нарушу правила этики и использую дар, чтобы на них повлиять. И тогда я узнаю правду о гибели моих родителей и о том, кто такой Нерон, что случилось с его лицом и почему он отказывается меня любить.

Ну… может, в военном досье и не станут обсуждать его личные симпатии, но все остальное я там найду.

Впервые в жизни я использовала дар в корыстных целях. Вмешалась в ауру ни в чем не повинных администраторов, вплетая безграничное доверие. Через час я закончила поиск в закрытом архиве и покинула ведомство, стерев следы своего вмешательства.

В архивах военного ведомства не имелось никакой информации о судьбе одинокой девочки по имени Анна, ее погибших родителях и необычном опекуне.

Я продержалась почти сутки, сохраняя оптимизм и пытаясь придумать другой способ узнать правду, однако ничего умного в голову не приходило. Тогда я не выдержала.

– Либо ты расскажешь мне всю правду о себе, либо я улетаю к Клаусу. Прямо сейчас! – сказала Нерону.

– Улетай! – спокойно ответил он и вернулся к бумагам.

– Я пересплю с ним!

– Удачи!

– Ты пожалеешь!

– Я занят. Нас с тобой ничего не связывает, кроме деловых отношений, поэтому прошу тебя, не скандаль! У меня болит голова.

– Голова? У тебя вообще нет головы! Только противные черные маски и капюшоны! – голос сорвался от отчаяния.

– У меня есть голова, – рассмеялся он.

Рассмеялся.

Нерон смеялся над моим бешенством. Он не верил, что я отдамся Клаусу, раз уж не сделала этого до сих пор.

Хлопнув дверью, я улетела. Поправлюсь: хлопнув всеми дверьми, которые попались на пути, я улетела к Клаусу. Но когда дело дошло до поцелуев, я струсила и вырвалась из его рук.

– Кто он? – поинтересовался Клаус, закуривая сигару.

– Ты о ком?

– О мужчине, которого ты так боишься.

– Я его не боюсь! Ну… немного боюсь. Это мой опекун.

– Опекун? – Морщины на его лбу разгладились, и он улыбнулся. Видимо, думал, что за мной следит ревнивый любовник, и по сравнению с этим забота опекуна показалась малой проблемой. – Познакомь нас! Я настроен серьезно. Если ты согласишься со мной встречаться, у меня не будет других женщин. Только ты. Я постараюсь понравиться твоему опекуну, и дело в шляпе.

В моей жизни появился мужчина с серьезными намерениями, который заинтересован во мне настолько, что хочет в корне изменить свой образ жизни. Он может дать мне то, о чем я так мечтала, – ощущение, что я кому-то действительно, по-настоящему, полностью нужна.

Есть только одно «но», огромное, как астероиды, угрожавшие судьбе Тритари.

– Не могу, Клаус, извини. Дело не в опекуне, а в том, что ты был моим клиентом и всегда им останешься. Ты мне нравишься, но я не способна на большее.

Какое изощренное коварство судьбы! Я создала Клауса, заново сплела его ауру, поэтому не могу полюбить его и воспользоваться тем, что создала сама. Возможно, Нерон отказывается от меня по той же причине. Ведь он придумал меня – Анну, создающую королей.

– Для меня это слишком глубокая философия! – отшутился Клаус, но его взгляд казался грустным. – У моего друга сегодня день рождения. Пойдем повеселимся!

День рождения?

Тогда-то я и осознала, что пропустила свое двадцатилетие. Узнав о причине моей растерянности, Клаус разозлился.

– Что у тебя за опекун такой?! Забыть о твоем дне рождения – это преступление. Даже не спорь, Анна, я позвоню другу, и мы устроим двойной праздник!

Я пыталась протестовать, но вяло. В мою честь уже давно не устраивали вечеринок. С тринадцати лет.

О том, что случилось дальше, в памяти сохранились отрывочные воспоминания. Вечеринка была веселой и бурной, я потеряла счет тостам и выпитым бокалам. Мир вокруг сиял золотистым блеском, я была счастлива и всесильна, как никогда ранее. Уже тогда я могла заподозрить, что в бокалах был не только алкоголь, но, доверчивая, наивная и выросшая в изоляции, я только улыбалась и сияла радостью.

В какой-то момент я обнаружила себя целующейся с другом Клауса по имени Дилон, который подливал мне вина.

– Поедем ко мне! Со мной тебе будет хорошо! – пообещал он.

Я хотела быть с Нероном, но он отталкивал меня снова и снова. И вот я нашла привлекательного мужчину, который меня хотел. Наверное, привлекательного. Разглядеть его было трудно, так как в глазах двоилось. Мысли терялись в тумане.

– Не поедем, а полетим, – поправила я. – Ко мне!

– Полетим? – в голосе Дилона появилось уважение. – Я так и подумал, что ты не простая девочка, раз уж сам Клаус тобой заинтересовался.

Он прав, простой меня не назовешь.

Я умею сбегать от охраны, но, рано или поздно, они меня находят. В этот раз они не искали меня в городе, а ждали в ангаре. Там же был и мой телефон, который я выключила и оставила в катере, чтобы меня не смогли выследить.

Мы приземлились на острове, а я все еще не могла стряхнуть с себя странное опьянение. Решимость что-то доказать Нерону толкала меня вперед. Вспомнить бы, что именно я пытаюсь ему доказать, но туман в мыслях не позволял сосредоточиться.

– Не слабо! – присвистнул Дилон, осматриваясь. – Колись, кто твой папочка?

– Остров принадлежит моему опекуну. Пойдем в спальню!

Дилон направился в душ, а я подошла к зеркалу и оторопела. В помятой одежде, растрепанная, с размазанной косметикой, я походила на чучело. Я поспешила во вторую ванную в конце коридора, чтобы привести себя в порядок.

Но не ступив и двух шагов, врезалась в мужское тело.

– Ты омерзительна! – Нерон трясся от ярости.

– Отстань! У меня гости.

– Твой гость сейчас полетит домой, причем без катера.

Я пыталась сосредоточить на Нероне взгляд, но тьма его лица плыла перед глазами.

– Не вмешивайся в мою жизнь!

– Твоя жизнь принадлежит мне!

– Нет! Я принадлежу сама себе! Дилон станет моим первым мужчиной.

Сказала – и бросилась в ванную комнату, защелкнув задвижку на двери.

Наивная!

Нерон скинул дверь с петель без особых усилий.

– Ты не посмеешь!

– Посмею! Решай, Нерон, либо ты берешь меня себе, либо отдаешь ему. Третьего не дано.

Нерон схватил меня в охапку и, прижав к себе изо всех сил, пробормотал:

– Не делай этого, Анна!

Я уткнулась носом в его шею, вдохнула его запах. Нерон вдавливал меня в свое тело, словно хотел спрятать внутри себя.

– Я не могу так больше! – сказал глухо.

– Я тоже. Мы достигли точки невозврата. Если я не нужна тебе, то отпусти и позволь встречаться с другими.

Рев завибрировал в его гортани, и руки сомкнулись вокруг меня с невероятной силой. Я впитывала каждую толику ощущений, каждую каплю боли с восторгом и радостью. Мне не нужны шаблонные чувства и ласки, я возьму все, что Нерон хочет мне дать. Так, как он этого хочет. Так, как ему нужно.

Я рождена, чтобы быть сердцем его счастья.

– Мне не нужны другие мужчины, но я устала от твоих метаний. Мне больно. Я хочу нормальной человеческой жизни.

Я провела губами по его подбородку. Накопившаяся страсть взорвалась внутри, охватив мое тело и передаваясь Нерону, связывая нас вместе. Я сгорала в ней. Руки Нерона царапали бедра, его язык врывался до горла. Его поцелуй был жестом обладания, проникновением в самую мою суть.

Он бы взял меня прямо в ванной, пока Дилон готовился к продолжению свидания. Однако сила воли Нерона всегда была сильнее его страсти. Его крик сотряс дом. Может, я и преувеличиваю, но мой мир сотрясся, это точно. А потом мой мир осел, обнажая линии переломов.

Казалось, вокруг огонь, но ведь в ванной гореть нечему?

– Проклятие! – Нерон причинял боль, слишком сильно сжимая меня и целуя с такой яростью, что я не могла дышать. В его движениях была безграничная страсть и ни капли счастья.

Взревев, он оттолкнул меня и отошел в сторону. Медленные, тяжелые шаги, один за другим, все дальше от меня.

Он сделал выбор.

Я вернулась в свою спальню.

Разум постепенно просыпался и с недовольством оглядывал свои владения. Мне стало противно. От того, что привезла на остров мерзкого подонка, подсыпавшего мне дурь в вино. От того, как низко я пала в попытке манипулировать Нероном. Концентрированное отчаяние может довести до страшных поступков.

Дилон подошел ко мне с многообещающей улыбкой. Решив, что поймал выгодную подружку, он старался быть нежным и предусмотрительным.

– Анна, ты очаровательна!

Нет, я похожа на лохматое чучело.

– Анна, ты вообще не двигаешься. Тебе нравится, как я тебя целую? – заискивающе шептал он, водя губами по моей щеке.

Нерон следил за нами, я ощущала его присутствие. Хотелось сделать ему больно за то, что он создал меня такой. Несовершенной, упрямой, бессильной. Неспособной его разлюбить.

Не обращая внимания на Дилона, я закричала:

– Уж поверь, я дойду до конца! Ты слышишь меня? Я дойду до конца!

– С кем… – мой горе-любовник тяжело сглотнул, – с к-к-кем ты разговариваешь?

– Не твое дело!

– Как это, не мое дело?!

Толкнув меня к стене, Дилон потерся о меня всем телом. Его жалкие потуги вызвали у меня омерзение.

– Я мог бы выбрать нормальную бабу, да еще и с Тритари, так нет же… поперся на этот каменный ошметок ради ненормальной девицы, – пробурчал он, но я не слушала.

– Даю тебе последний шанс! Сейчас я ему отдамся!

– Полоумная! – взвыл Дилон. – С кем ты разговариваешь?!

– С опекуном.

– Каким опекуном?! Столетним слугой, который открыл нам дверь? Где он? Под кроватью? Да и зачем тебе опекун в двадцать лет?!

Я не хотела плакать, но у слез были другие планы. Они слепили, щипали кожу. Разум проснулся и принес с собой отрезвление и стыд. СТЫД. Он расползался во мне, как масляная пленка, не позволяя дышать.

Внезапно Дилон вскрикнул и, закатив глаза, осел на пол.

– Нерон, прошу тебя, не надо анабиоза! Мне что-то подсыпали в вино… я ничего не соображала…

Язык отяжелел, затылок налился тупой болью.

Анабиоз.

На следующее утро я не смогла подняться с постели без помощи Терезы. Казалось, я умираю. Воспоминания вчерашней вечеринки вызывали ужас и отчаяние. Почему Клаус мне не помог? Почему охрана не заметила, что я не в себе?

Как я такое допустила?!

За завтраком Нерон вел себя как ни в чем не бывало. Рассказал о новом задании, о военном перевороте в Хоринтии. Я молча смотрела на его руки. Можно ли по рукам определить настроение? Я люблю руки Нерона. Они – единственное, что он позволяет мне видеть. Сильные, длинные пальцы, никогда не совершающие лишних движений.

– Я бы хотела поговорить о том, что случилось вчера вечером!

– Забудь!

– Мне очень стыдно. Я не должна была пускать Дилона в твой дом, не должна была тебя провоцировать. Мне что-то подсыпали в вино…

– Я сказал, забудь!

Над головой зазвенела люстра. Хрустальные капельки беспорядочно бились друг о друга, так и не привыкнув к тембру хозяйского крика.

– Где Дилон?

– Он не станет болтать.

– Он жив?

– Ты хочешь, чтобы он был жив?

– Да.

– Тогда он жив.

– Иногда ты сводишь меня с ума, Нерон. В очень плохом смысле.

– Иногда ты делаешь то же самое, Анна.

– Я хочу объяснить тебе…

– Не сто́ит.

Я резко поднялась, не заметив, что держу в кулаке край скатерти. Столовые приборы, бокалы и тарелки съехали в сторону, жалобно позвякивая. Залитое чаем желе дрожало, отражая неровный свет люстры. Я дрожала вместе с ним, от пережитого, от отчаяния. Что бы я ни делала, как бы ни старалась, я не смогу расшатать волю Нерона. Я потрачу на это всю жизнь и ничего не получу в ответ.

– Я так больше не могу. Ты обращаешь на меня внимание, только когда я послушно играю в завоевание мира. Ты используешь меня, а я даже не знаю, ради чего ты это делаешь. Тебе наплевать на мои чувства. Ты скрываешь свои шрамы и при этом не задумываешься, сколько шрамов оставляешь в моей душе. Я проклинаю день, когда согласилась поехать с тобой, когда повелась на твою ложь. Я тебя ненавижу!..

Я стараюсь не вспоминать то утро, но память настырно проигрывает его во сне, и тогда я насильно глотаю каждое несправедливое слово, как яд. Заставляю себя глотать. Обезумев от одиночества, я забыла, что нельзя требовать от человека того, что он не может тебе дать. Или не хочет. Я перечеркнула все хорошее из-за одного неисполненного желания.

Нерон замкнул мою жизнь на себе, не давая ни капли тепла, и я не смогла с этим смириться.

Нерастраченная любовь к холодному мужчине свела меня с ума.

В то утро Нерон впервые дослушал меня до конца. До того момента, когда, обессиленная, я опустилась на стул и замолчала. Выпустив демонов, моя душа ликовала, пока еще не осознав, какой уродливой ложью были мои слова.

– Какие у тебя планы на субботу? – невозмутимо спросил Нерон, когда люстра перестала звенеть от моего крика.

Я оскорбила его, перечеркнула все хорошее, что он для меня сделал, а он невозмутимо строит планы на выходные?

– Повторяю, Анна: мне нужно знать, какие у тебя планы на субботу.

– Не знаю… погулять по острову… может, немного полетать… если ты не возражаешь.

– Не возражаю. Но ты должна вернуться к ужину, у нас будут гости.

У нас? Гости?!

Я поверю в это, когда увижу собственными глазами. За годы пребывания на острове к нам не прилетал никто, подходящий под определение «гостя». Если не считать моего неудачного свидания.

Больно вспоминать, как я предвкушала субботний ужин. Я не могла заснуть, гадая, что за сюрприз меня ждет. И вот наступила суббота. Я стояла на пороге столовой, разглаживая несуществующие складки на подоле нового платья. Лилового, обтягивающего, сшитого на заказ в эксклюзивном салоне.

Вспоминая кокетливый фасон платья и туфли с бантами на лодыжках, я стыжусь своей инфантильности, своего желания впечатлить Нерона. Он научил меня создавать королей, но не смог объяснить, как стать настоящей женщиной.

Для этого он нанял другого мужчину.

Нерон избавился от меня. Сбыл меня с рук.

Но в тот момент я не знала о предательстве Нерона, поэтому вцепилась любопытным взглядом в незнакомца по имени Джулиус. Темные волосы, светлые глаза. Спокойный, деловой взгляд.

Кто он? Политик? Финансист? Мой новый клиент? О чем он меня попросит?

Как и Нерон, Джулиус не относится к типу мужчин, которые просят, но об этом я узнала позже. Намного позже и слишком поздно.

– Анна, – раздался отстраненный голос Нерона, – семь лет назад я увидел в тебе огромный потенциал, но увы, ошибся. Ты стала для меня разочарованием. Твое недавнее поведение доказывает, что ты неуправляема и крайне иррациональна, поэтому я нашел тебе мужа. Сильного мужчину, который успокоит твои гормоны.

Кровь отлила от моего лица. Шагнув к Нерону, я зацепилась каблуком за бант на лодыжке и упала на тщательно отполированный паркет. Обтягивающее платье натянулось, и Джулиус приподнялся, чтобы рассмотреть очертания моего тела. Мы встретились взглядами. Он подался вперед, предлагая помощь, но я покачала головой.

Нерон не посчитал нужным мне помочь.

– Свадьба состоится завтра в одиннадцать утра, – продолжил он. – Мы с Джулиусом обговорили условия брачного контракта. Если захочешь, он посвятит тебя в детали. Не захочешь, тогда просто знай, что тебе не о чем волноваться. Теперь за тебя отвечает Джулиус, и он о тебе позаботится. Я отпускаю тебя, ты мне ничем не обязана. – На этом Нерон завершил и так уже затянувшуюся, по его меркам, речь.

Можно ли отпустить человека против его воли?

Я не могла встать с пола. Приложила лоб к холодному паркету и притворилась, что ничего не слышу. Заполнила слух белым шумом и бешеной пульсацией крови. Я неуправляема, крайне иррациональна. Нерон прав, и это саднит душу.

Тем не менее…

– За что? – потребовала я, когда слух вернулся, и я окунулась в неприятную тишину столовой.

– Я только что объяснил и не стану повторяться, а теперь будь любезна, отужинай с нами! – ответил Нерон.

– Я не собираюсь выходить замуж. Я совершеннолетняя, и ты не можешь меня заставить.

– Если ты соизволишь к нам присоединиться, то увидишь на столе договор, заключенный с твоим отцом, и экспертное заключение. Ты принадлежишь мне, пока тебе не исполнится двадцать один год.

Договор? С моим отцом?! Эта новость подняла меня с колен.

Все эти годы я считала, что родители погибли, и ведомство выбрало Нерона опекуном из-за моей одаренности. Но мертвые люди не заключают договоров, а на последней странице стояла подпись моего отца, поставленная через неделю после даты их смерти.

Отец отказался от родительских прав и назначил Нерона моим опекуном. Нерон обязался обеспечить проживание, обучение и безопасность до двадцати одного года, а также согласился на дополнительные условия, оговоренные в приложении. Какие условия? Деньги? Власть? Ради чего отец продал своего ребенка? Приложения не было.

– Мои родители живы?

– Нет.

Я только что потеряла родителей во второй раз и не знаю, что чувствовать по этому поводу.

– Какие условия оговаривались в приложении?

– Это не имеет отношения к делу.

Под договором я нашла официальный бланк экспертизы, от одного взгляда на который мое сердце остановилось. Абсолютная тишина моего тела пугала меньше, чем корявые слова на штампованной бумаге. Экспертиза постановила, что в силу особенностей моего дара, влияющего на психику, меня следует считать недееспособной до двадцати одного года. После этого мою дееспособность следует подтвердить путем экспертной оценки.

Сердце вернулось к жизни гулким ударом, и я пошатнулась.

Недееспособная Анна, создающая королей.

Ненужный ребенок, от которого отказались родители. Они обрекли меня на жизнь с безликим мужчиной, который только что жестоко распорядился моей свободой.

Белое бешенство – вот, что я почувствовала. Сияюще белое, и когда оно дошло до пика, я не видела перед глазами ничего, кроме снега.

Вслепую ухватившись за край стола, я повернулась к жениху.

– Скажи, Джулиус, тебя предупредили, что я недееспособна?

– Разумеется, – ответил он. – Я ничего не имею против твоей одаренности и готов нести за тебя ответственность, Ан-на.

Он растянул мое имя, открыл рот чуть шире, чем требовалось. Выдохнул два слога, будто намекая на нечто порочное и пока что мне незнакомое, что должно между нами произойти. Джулиус собирался сделать со мной то, что его язык и губы делали с моим именем.

– Что получили мои родители в обмен на одаренного ребенка? Деньги? Дом? Свой собственный остров? – Я говорила подчеркнуто вежливо, кивая в такт словам, чтобы убедиться, что произношу их вслух. В моих ушах звенел белый шум, а в сердце – крик.

– Я не обязан ничего тебе объяснять, – отрезал Нерон.

А я и не ждала ответа. Перед глазами снова снег. Белая скатерть покрыта снегом. Не знаю, где заканчивается скатерть и начинается снег.

Все вокруг припорошено моим бешенством.

За эти годы я не раз плакала и устраивала скандалы, но ничего этим не добилась. А теперь я исчерпала себя. Во мне не осталось ничего, кроме белого бешенства.

– Прошу простить, господа! Неотложные дела, – я направилась к двери, волоча за собой развязавшийся лиловый бант.

– Осторожно! – Мой будущий муж, привлекательный мужчина поспешил ко мне и, став на одно колено, завязал бант на лодыжке. Я не почувствовала его прикосновений.

– У тебя не может быть неотложных дел кроме тех, которые даю тебе я, – отчеканил Нерон.

– Мне нужно подготовиться к свадьбе. – Я бросила на него насмешливый взгляд через плечо.

Я ощутила гнев Нерона, будто что-то оттолкнуло меня, очернило, выбросило из столовой.

Я могла задать десятки вопросов. Чем занимается мой жених, переедет ли он на остров, продолжу ли я обучение. Но в тот момент все мои усилия ушли на то, чтобы передвигать ноги, одну за другой, в направлении моей комнаты. Я недееспособна. Родители отказались от меня, отдав Нерону. Нерон отказался от меня, отдав незнакомцу по имени Джулиус.

Меня передают из рук в руки, как бесполезный трофей.

Я забралась под одеяло, в платье и в туфлях, закрыла глаза и до самого утра старательно ни о чем не думала.

В доме что-то происходило. Дрожали стены, аура Нерона бесновалась – то появлялась, накрывая меня горящей каменной плитой, то исчезала. Я только покрепче обняла себя и, содрогаясь от холода, созерцала внутренние поверхности век.

Белое бешенство ушло, оставив за собой пустое безразличие. Моя душа спеклась, сморщилась, не реагировала на острое горе.

Нерон смотрел на меня всю ночь. Невидимый, он тем не менее был осязаем. Ближе к утру скрипнула дверь, он подошел к кровати и прикрыл меня вторым одеялом.

Глупый!

Одеялом меня не согреть.

Из меня ушла жизнь.

Наряжала меня Тереза. Напевая веселую мелодию, она хвалила жениха и всячески донимала меня своей избыточной радостью.

– Удивили вы нас, Лалия, ой, как удивили! Такая внезапная свадьба! Но жених… статный-то какой! Мне бы вашу молодость, Лалия! Я бы так с ним закрутила, что картины бы со стен попадали. Какие широкие плечи!..

Я настроилась на белый шум, на пустоту в мыслях. Все лучше, чем слушать о достоинствах жениха. Тереза достала облегающее белое платье до пола. Откуда оно взялось? Неужто Нерон сам выбирал? Хотел нарядить надоедливую подопечную, чтобы сбыть с рук? Это платье слишком красивое для моего траура. Я бросила его в ванну и вылила сверху шампунь. Синий. Тереза смотрела на меня с открытым ртом, но ничего не сказала. Или сказала, но белый шум заглушил добрые советы.

Я достала из шкафа черное платье, короткое и полупрозрачное, купленное однажды с целью соблазнить Нерона. Я надела его на белое белье с белой подвязкой. Невеста в трауре.

Анна, создающая королей. Завоевательница мира, проигравшая свою свободу.

Свадьба состоялась в холле. Щуплый мужчина с редеющими светлыми волосами с интересом глянул на мое платье и, откашлявшись, начал церемонию. Надо же, второй гость за два дня. Считай, проходной двор.

Мне хотелось испепелить Нерона взглядом и найти способ доказать ему, что он ничего, совершенно ничего для меня не значит. Но я не могла притворяться, слишком сильно болела моя душа.

Джулиус почти не смотрел в мою сторону. От меня, недееспособной, требовалось только стоять на месте.

– Вы приготовили кольца? – спросил незнакомец, проводивший церемонию. Кто он? Священник? Актер?

Джулиус отрицательно покачал головой. Я тоже.

– Тогда объявляю вас мужем и женой! Пусть таинство брака станет для вас вечным счастьем.

Может, кто-то и радовался моей свадьбе, но не я. Джулиус предложил прогуляться, и я послушно двинулась следом. Он задавал вопросы про остров, я отвечала, объясняла строение купола, мощность генераторов и работу ангара. Он изумлялся, рассматривал строения, хвалил «Пулю». Когда я споткнулась, он поддержал меня за талию, потом взял за руку. Я не вырывалась.

– Анна, ты хорошо себя чувствуешь? У тебя неживой взгляд.

– Все в порядке, – на автомате ответила я. – Просто нервничаю. Это моя первая свадьба.

Джулиус уставился на меня в изумлении.

– Очень на это надеюсь, – сказал с усмешкой.

Он не мог не заметить, насколько невменяемой я была, но списал мою странность на девичьи нервы. Чего ожидать от мужчины, который остался равнодушным при виде моего вчерашнего горя? Интересно, сколько ему лет? Нет, вру, мне это неинтересно. Как и его профессия. Как и его жизнь. Мне неинтересен мой муж.

– Ты хочешь что-нибудь обо мне узнать? – спросил Джулиус, как мне показалось, с обидой.

– Нет.

Больше мы не разговаривали. Единственное, что привлекло внимание, – это аура Джулиуса, которую я не видела. Нерон заблокировал его, как самого себя. Как предусмотрительно! Непонимание супруга – это залог счастливого долгого брака.

После прогулки Джулиус ушел к себе в комнату. Я зашла на кухню, достала еду, но не помню, ела ли. Вполне возможно, что я просто сидела, уставившись в одну точку, потому что мысли причиняли слишком нестерпимую боль. Потом меня позвали к ужину, а значит, прошло несколько часов, но я совсем их не помню.

За ужином Джулиус обсуждал политику. Похоже, что сам с собой, так как Нерон молчал, а я вообще не слушала. Потом я не выдержала, извинилась и ушла к себе. О замужестве думать не хотелось. Я вспоминала дни после исчезновения родителей, искала подозрительные факты. Если отец отдал меня Нерону, то почему не сделал это сразу? Зачем понадобились посредники из военного ведомства? Как погибли родители? Когда?

Погруженная в мысли, я зашла в спальню и застыла, прижав руки к груди. По периметру комнаты горели свечи, а пол и постель пестрели лепестками роз. Спасибо, Тереза, постаралась! Первая брачная ночь, как-никак.

Я бросилась тушить свечи. Обжигаясь, стряхивала с пальцев горячий воск, спешила разорить любовное гнездо до прихода мужа.

Джулиус женился на мне против моей воли. Он взял на себя ответственность, обузу, недееспособную жену. Ради денег? Ради власти? Вчера, когда я умирала от отчаяния, он разглядывал мою фигуру. Мне достался холодный и бесчувственный муж. Нерон подобрал мне в мужья себе подобного.

– Я тоже не фанат свечей, – раздался голос Джулиуса за моей спиной. Он закрыл за собой дверь, подошел ближе и насильно усадил меня на постель.

– Анна! – присев на корточки, он заставил посмотреть ему в глаза. – Я не собираюсь брать тебя силой. Ты смотришь на меня, как загнанное животное. С тобой происходит что-то странное, ты напряжена, испугана и совершенно не готова к близости. Этот твой первый раз? – Дождавшись медленного кивка, он продолжил: – У нас с тобой не самый обычный брак, это точно. Я пришел сказать, что не собираюсь ни к чему тебя принуждать. Я переночую в соседней комнате, так что расслабься!

С этими словами он направился к двери.

Двое мужчин в этом проклятом доме, и я не нужна ни одному из них.

Раз уж это конец, то пусть так и будет. Давно пора отсечь прошлое, и делать это надо решительно.

– Джулиус, подожди! Останься!

– Ты уверена?

– Да.

Джулиус кивнул, но все-таки вышел из комнаты, вернувшись через несколько минут с бутылкой вина и двумя бокалами. Следовало хотя бы вспомнить его фамилию, вернее, теперь уже и мою фамилию, или поинтересоваться его профессией. И планами на будущее. И причиной, по которой он согласился на брак. Но ответы меня не интересовали. Джулиус женился на мне ради выгоды, по-другому и быть не может, так что говорить не о чем. Вместо этого я прислушивалась к звукам в доме и пыталась определить, наблюдает за нами Нерон или нет. Как назло, я ничего не ощущала. Наверное, он празднует то, что наконец сбыл меня с рук.

– Анна, не заставляй себя делать то, к чему не готова! – Джулиус казался недовольным, растерянным.

Я откинулась на постель, и лепестки роз липкими пиявками пристали к коже.

Он стоял у края постели и смотрел на меня жадным взглядом. Рукава белой рубашки закатаны до локтей, на коже мурашки.

– Ты хочешь меня! – Я удивилась. Как можно хотеть невменяемое, несуразное существо, коим я являюсь?

– Анна, я хочу тебя с нашей первой встречи, но не уверен, что ты…

Я дотрагиваюсь до себя, и он замолкает. Я провожу ладонью по бедру, слежу за лицом Джулиуса, за тем, как он сглатывает.

Не знаю, где прятался Нерон, но сейчас он с нами, нависает тяжелой аурой. Пусть нависает, пусть делает что хочет. Уже слишком поздно для спасения.

– Я хочу тебя видеть. – Джулиус зажигает свечи. Мой муж.

Я ласкаю себя и покачиваю бедрами.

– Сейчас! – растерянно шепчет он, не сводя с меня глаз.

Лепестки сползают с подушки. Джулиус спешит ко мне, поднимает подол платья, целует живот, бедра. А я-то думала, что принято начинать с поцелуев в губы. Ничего, так даже лучше, ничто не мешает мне смотреть в пустоту, где горит аура Нерона.

Муж… нет, не могу его так называть… Джулиус умело находит чувствительные точки, старается доставить мне удовольствие, честно отрабатывает первую брачную ночь. Он опытный любовник, и это чувствуется. Я бессильна против его навыков, его руки слишком умелы и настойчивы, и ласки пробиваются сквозь панцирь моего шока. Я больше не могу гипнотизировать пустоту, я отвлекаюсь и сдаюсь удовольствию. Я недооценила Джулиуса. Его опыт против моей невинности – это неравное сражение. Да я и не хочу сражаться. Чтобы причинить боль Нерону, мое удовольствие должно быть настоящим.

Горячий язык Джулиуса порхает по моей плоти, пальцы жадно сжимают мои бедра. Меня сворачивает, сминает.

– Аах! – выдыхаю я, изогнувшись и на пару секунд забыв о Нероне.

Я выгибаюсь дугой, пульсирую, и в этот момент Джулиус резко разводит пальцы и лишает меня невинности.

– Шшш! – успокаивает и снова ласкает, возвращая удовольствие.

Смешной! Неужели он думает, что я боюсь боли? Я уже давно достигла максимума и теперь просто скольжу по поверхности ощущений.

– Войди в меня! – прошу.

Джулиус заполняет меня до упора, и в мою душу вливается торжество. Я только что доказала Нерону что-то важное. Вот только не знаю что, потому что внутри меня пусто.

– Ммм… прости, это будет быстро, – стонет надо мной Джулиус, а я лежу, распятая и безразличная. – Нет, так не пойдет, не засыпай! Ты со мной, Анна?

– Конечно!

Я лгу.

Джулиус ласкает чувствительные точки, заставляя меня следовать за ним. Я послушно кончаю в его руках, не позволяя себе закрыть глаза даже на самом пике. Я представляю надо мной лицо Нерона. Придумываю черты его лица, искаженные гримасой боли.

Пожалуйста, пусть ему будет больно! Пусть он пожалеет, что отдал меня незнакомцу!

Пусть он жалеет об этом всю оставшуюся жизнь.

Пробуждение было липким. Горьким. Пахло следами страсти и чужим мужчиной в моей постели. Стараясь не разбудить Джулиуса, я выскользнула из-под одеяла, наступая на потемневшие лепестки на полу. Свечи догорели, воск пузырился на подсвечниках уродливыми наростами. Они сгорели так же необратимо, как и мое прошлое.

Серьезный даже во сне, Джулиус спал так глубоко, что позавидуешь. Я впервые присмотрелась к его лицу. Сегодня Джулиус показался мне смутно знакомым. Я где-то видела его раньше, на приеме или на одной из встреч. Я не успела задуматься об этом раньше, так как Нерон выбил почву из-под ног.

Мир за окном не изменился, сад приветствовал меня вечным летом, и это успокоило и придало сил. Следующий этап – выяснить, что меня ждет дальше. Продолжу ли я обучение, где буду жить, где поселится… мой муж. Претензий к Джулиусу не так уж и много, он оказался на удивление нежным любовником. После первого раза он принес влажное полотенце, аккуратно стер с меня кровь и следы страсти и, улыбнувшись, сказал: «Спи!» Но я не могла заснуть, и тогда он снова обнял меня, лаская обнаженное тело. Он хотел меня, не догадываясь, что творилось в моей душе. То и дело проверял: «Ты со мной, Анна?», добивался моей реакции, моего удовольствия. «Конечно!» – отвечала я, выдавая ложь каждым вздохом.

А теперь наступило утро… вернее, уже далеко не утро. Я изумленно посмотрела на часы. Возможно ли, что мы проспали до обеда?

Я не хочу повторения вчерашней ночи. Пусть Джулиус уедет, желательно, навсегда, чтобы я смогла притвориться, что наша короткая связь была наказанием. Я должна вырваться из очередной клетки.

Бесшумно одевшись, я бросила последний взгляд на мужа и открыла дверь.

Мне повезло, что у шока есть пределы. Вчера я их превысила, поэтому продолжала существовать по инерции, и это хорошо. Иначе увиденное снаружи разрушило бы мою волю.

Нашего дома не стало. Земля изогнулась и подавилась беспорядочными кучами обломков. Куски стен, провода, сломанная мебель, а сверху – серая пыль, словно это разрушение произошло несколько лет назад. В центре беспорядка все еще поднималась вверх парадная лестница. Посеревший от пыли ковер свисал, прикрывая обрубки камня. Правая половина лестницы обрывалась на полпути за ненадобностью, а левая переходила в каменную площадку, на которой я и стояла. От дома осталось только левое крыло, и теперь я возвышалась над каменным безобразием, над моим взорванным миром.

Нерон когда-то объяснил, что анабиоз безопаснее, чем насильственный сон. В анабиозе засыпает как сознание, так и тело, не ведая о том, что тот, кто тебя создал, разрушает твою жизнь. Только анабиозом можно объяснить то, что ни Джулиус, ни я не услышали, как Нерон прощался с прошлым. Привыкшая к анабиозу, я проснулась первой.

Неужели Нерон не пожалел слуг? Эта мысль обожгла, заставила броситься на руины с криками: «Тереза! Матиас!»

Я перепрыгивала с камня на камень, вглядываясь в разруху ищущими глазами. Вокруг не было ничего живого.

– Джулиус! – закричала я, не выдержав напряжения. Тут же забыв о муже, я бросилась прочь от дома. Если слуги спаслись, они прячутся где-то на острове. Пусть Нерон наказывает меня, но они тут ни при чем.

Не найдя ни единой души, я упала на камни и закрыла глаза. Я просила Нерона любить меня, а он отказался и отдал меня другому мужчине, доказал необратимость своего разочарования. А когда я приняла страсть навязанного мужа, Нерон разрушил все, что создал для меня.

Он несправедлив и жесток, но и я неправа. Я потеряла годы на пустую, тщетную борьбу за больное чувство.

Больше этого не случится.

Я соскребла себя с камня, села и посмотрела в безупречное небо.

Я не стану плакать на руинах старой жизни, а заставлю себя шагнуть в новую. Я не возьму с собой ничего, уж точно не мужа. Я вызову Джулиусу транспортный катер, чтобы он вернулся на Тритари. Пусть оставит себе все, что получил от Нерона. Пусть наслаждается моим приданым, мне ничего не нужно.

Джулиуса в спальне не было. Одеяло лежало на полу среди увядших лепестков. Кровь на простыне заставила меня отвести взгляд. А вдруг я забеременею? Нет, этого не случится. Нерон не позволит никому, кроме себя, причинить мне боль. Даже судьбе.

Сумочка и документы – вот и все, что я возьму с собой из этой жизни. На банковском счету заработанные мной деньги. Нерон смеялся над моим заработком, не возражал против личного счета в банке. Он называл его булавочным фондом, хотя и знал, что на заработанные деньги я могла уже купить свой собственный остров.

Я закрыла за собой дверь спальни, которую мечтала разделить с Нероном. Только сейчас я заметила, что рядом с дверью в пыли лежат листы бумаги, придавленные камнем. Смешно и глупо. Зачем придавливать бумагу камнем? Под атмосферным куполом не может быть ветра, и это очередное доказательство ненастоящей жизни с Нероном. Бесчувственное безветрие.

Я присмотрелась к бумагам, моргнула сухими глазами. Свидетельство о браке, к которому Нерон прикрепил справку о моей недееспособности. Цветной скрепкой.

Не оглядываясь, я дошла до ангара. Надо же, Нерон оставил мне «Пулю»… Прощальный жест, неслыханная и бесполезная щедрость. Зачем мне «Пуля», если Нерон разрушил остров?

Прислонившись к лакированной панели, я посмотрела в небо.

– Ты создал меня, Нерон. Научил жить, мечтать, любить, пробуждать в людях самое лучшее. Ради тебя я стала Анной, создающей королей, и мы собирались вместе изменить мир. Почему же ты не предупредил, что не позволишь мне быть человеком? Ты привязал меня к себе, оторвал от нормальной жизни, а потом продал другому. Разрушил все, потому что я возымела наглость хотеть твоей любви.

Я знала, что Нерон меня слышит. Он везде. Он не покинет остров, пока не досмотрит придуманный им сценарий до конца.

Горячая волна прошлась по телу – страсть, боль, отчаяние. Это длилось всего лишь секунду, но чужие чувства накатили на меня с такой силой, что могли принадлежать только одному мужчине.

Нерону.

Пусть он будет счастлив, а я найду свой путь.