Апрельская сказка

5

Ее реакция была мгновенной — перепрыгивая через крупные камни, Дорис помчалась через мощенный булыжником двор туда, где густо росли деревья, и оказалась в кромешной тьме. Городская жительница, она привыкла ходить по ночным улицам, но здесь, в деревне, было темно, как в погребе. Охваченная паникой, девушка остановилась и прислушалась. Оглянувшись, она увидела вдалеке манящий свет, лившийся из окон дома. Дорис понимала, что если здесь, в этой страшной темноте, действительно притаился ее преследователь и он решит напасть на нее, то никто ей не поможет. Преодолевая сковывавший движения страх, она тем не менее шагнула вперед. Стиснув зубы и затаив дыхание, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться, она осторожно двигалась по направлению к дому. Однако все было тихо. И вдруг где-то совсем близко хрустнула ветка. Стремительно обернувшись, девушка отчаянно закричала:

— Ну давай, давай, подходи! Посмотрим, какой ты храбрый!

— Дорис! — позвал ее знакомый голос.

— Тут кто-то есть!

Обрадовавшись, что Итан где-то рядом, она бросилась бежать в направлении его голоса. Залаяли собаки, и Дорис на бегу врезалась в кого-то, дико вскрикнув от испуга.

— Какого черта ты тут делаешь? — закричал Итан. Он был вне себя от ярости.

— Боже, ты меня до смерти перепугал! Я подумала…

— Вот именно. И что бы ты сделала?

— Ты же был здесь…

— Но недостаточно близко! Я же велел тебе не выходить из дома!

— В саду кто-то есть! — не слушая его, тараторила Дорис. — Господи, Итан, пусти же меня! Он уйдет!

— Если тут кто-нибудь есть, собаки его найдут.

— Но в прошлый раз они ничего не почуяли!

— Не спорь, — отрезал Итан и подтолкнул ее к дому. — На тебя могли напасть, убить, а я бы даже ничего не услышал!

— Но я видела, — продолжала настаивать Дорис.

— И решила посмотреть поближе. Очень умно с твоей стороны.

Она остановилась и, ухватившись за дерево, закричала:

— Мне не четыре года! И мне до смерти надоело терпеть его выходки!

Итан ничего не ответил, а только снова легонько подтолкнул ее вперед. Упираясь, Дорис взмолилась:

— Пожалуйста, сходи посмотри! Ну, пожалуйста!

— Я никуда не пойду, пока не запру тебя в доме.

— Но ведь он убежит!

— Не убежит. Если тут кто-нибудь есть, собаки его не выпустят, — повторил Итан.

— Что значит «если»? Я слышала, как хрустнула ветка…

— Здесь полно лис, барсуков и…

— Это не барсук! — раздраженно воскликнула Дорис. — Это был человек! Во всяком случае, — тише добавила она, перепрыгнув через большой камень, — это было что-то.

— Или кто-то — вооруженный, опасный и давно поджидающий такой удачной возможности!

— Ну и что! Ты даже не представляешь, как меня все это унижает, какой беспомощной я себя чувствую! Знать, что он смотрел на меня, голую, с гнусной, мерзкой ухмылкой! Не хочу больше терпеть! Я старалась не думать об этом, но не могу!

Итан притянул ее к себе и тихо сказал:

— Я знаю.

Положив голову ему на плечо, Дорис задрожала.

— А знаешь, я ведь до смерти испугалась.

— Могу себе представить. Пойдем в дом, а потом я схожу проверю, нет ли там и впрямь кого-нибудь.

Однако Дорис уже передумала. Теперь, после того, как первый испуг прошел, она не хотела, чтобы он уходил и оставлял ее одну.

— Не надо, не ходи.

— Почему?

— Потому что я буду волноваться. И потом, вдруг он проникнет в дом, когда тебя там не будет? Может быть, мне вообще только померещилось. Вероятно, это и вправду был просто барсук. А если в саду действительно кто-то притаился, он может что-нибудь тебе сделать и…

Несколько мгновений Итан молча вглядывался в ее лицо, освещенное слабым светом, падавшим из окна кухни. Но тут они услышали, как к ним бежит собака. Лютер тяжело дышал, но явно был очень доволен собой.

— Он никого не нашел, — сказала Дорис.

— Похоже на то.

— Мне очень стыдно. — Она виновато улыбнулась и спросила: — Ты кончил читать свою рукопись?

— Нет.

— Не сердись на меня.

— Я не сержусь.

— У тебя такой голос, как будто ты сердишься.

— Это от страха за тебя, — сухо ответил Итан. — Больше никогда так не делай.

Дорис решила, что лучше сменить тему:

— Через два дня мне надо лететь в Париж.

— Я знаю, — отозвался он.

А что будет потом? — подумала Дорис. Может быть, на этом все и закончится?

— Я увижу тебя, когда вернусь? — спросила она как можно небрежнее.

— А ты этого хочешь?

— Да, — просто ответила она.

— Тогда увидишь. Я отвезу тебя в аэропорт. И встречу, когда ты прилетишь назад.

— Спасибо.

— Перестань дуться.

— Я не дуюсь.

Итан улыбнулся, и в его глазах мелькнула добродушная насмешка.

— Пойдем, ты вся дрожишь. — Он обнял ее за плечи, кликнул собак, и они пошли к дому.

Открыв дверь, Итан легонько подтолкнул ее вперед, подождал, пока войдут собаки, а затем запер замок. Взяв Дорис за руку, он остановился и задумчиво посмотрел на нее.

— Пойдем в постель.

— Еще рано, — вспыхнула Дорис.

— Разве это нас когда-нибудь останавливало? — резонно возразил он и прошептал ей на ухо: — Я не понял ни одного слова из того, что прочитал. С тех пор, как мы вернулись из городка, я безумно хочу тебя.

Дорис почувствовала, что она проваливается в пропасть. Запустив пальцы в ее роскошные волосы, Итан поцеловал ее. Очень медленно, смакуя вкус губ, языка, лаская прохладную кожу, податливое тело, руки, обвивавшие его шею.

Возбуждение нарастало, дыхание сделалось неровным, и ее руки беспокойно и жадно задвигались по его телу. Но он продолжал жадно целовать ее, все сильнее прижимая к себе. Не в силах больше сдерживаться, Дорис прикусила его нижнюю губу, почувствовала вкус крови и вздрогнула.

— Только не здесь, — хрипло взмолилась она, — умоляю тебя.

Итан сделал глубокий вдох, собрал волю в кулак и поднял голову. Глядя на ее пылающее лицо своими потемневшими, затуманенными глазами, он переспросил:

— Значит, нет?

— Нет, — прошептала она в ответ.

— Тогда беги. Быстро.

На какое-то мгновение Дорис показалось, что он гонит ее прочь из Холла, но потом она поняла свою ошибку и облегченно вздохнула, улыбаясь дрожащими губами. Она распахнула двери и взлетела вверх по ступенькам. Итан догнал ее, втолкнул в спальню и бросил на кровать. Прерывисто дыша, Дорис обессиленно разметалась на постели, чувствуя, как все внутри плавится под его страстным взглядом.

— Сними с себя все, — выдохнул Итан.

Она принялась медленно раздеваться, едва слышно попросив:

— Задерни занавески.

Он протянул руку и включил светильник у изголовья постели, а потом дернул за золотую кисть. Полог упал, скрыв их от любопытных взглядов.

— Нам следовало осмотреть дом и проверить все двери, прежде чем… — спохватилась Дорис.

— Думаешь, мы бы успели? — тяжело дыша, спросил Итан.

Она улыбнулась, вспомнив, с какой скоростью они мчались по лестнице, и растерянно пожала плечами.

— Я оставила открытыми окна в гостиной.

— Я закрыл их и запер.

— А почему ты не разденешься?

— Потому что я занят. Я смотрю на тебя. Есть что-то бесконечно возбуждающее в том, чтобы оставаться одетым, в то время как женщина раздевается перед тобой.

— Я не уверена, что мне это нравится.

Не отводя взгляда от лица Дорис, он провел пальцем между ее обнаженных грудей.

— Тебе нравится все, что я делаю? — поинтересовался Итан.

Да, но только тогда, когда мы занимаемся любовью, подумала она. Как будто секс — это все, что нас объединяет. Возможно, так оно и есть на самом деле. Дорис гнала от себя эту мысль, потому что в ней было что-то унизительное. Быть лишь объектом похоти — разве об этом она мечтала?

— Разденься, Итан, — прошептала она.

— Подожди минутку.

— Нет, сейчас же. Пожалуйста! Мне неприятно чувствовать себя такой уязвимой.

Итан внимательно посмотрел на нее, кивнул и начал раздеваться. Обнаженный, он лег рядом и обнял ее. Безумная острота желания спала, и теперь они ласкали друг друга мягче, нежнее, чувственнее.

Потом он уснул, а Дорис долго лежала без сна и думала, думала… Ее мучил вопрос, испытывают ли другие женщины те же чувства, что и она, становятся ли они, подобно ей, рабынями своих эмоций. Возможно. Повернув голову, она пристально всматривалась в лицо спящего рядом мужчины, словно желая проникнуть в его мысли. Как бы ей хотелось знать, какие чувства он испытывает к ней на самом деле? Итан сказал, что ему не свойственны сильные эмоции, но если это правда, то что его сделало таким? Он также признался, будто не ожидал, что она ему понравится. Означает ли это, что Дорис ему все-таки понравилась? Против его ожидания? Против воли? Может быть, он пребывает в таком же смятении, как и она. При этой мысли девушка невольно усмехнулась. Нет, вряд ли такой человек, как Итан, может испытывать нечто подобное. Ему неведомо волнение или растерянность.

Потянувшись, она выключила лампу, поудобнее устроилась, прижавшись к нему, и заснула.

Она проснулась от звука открываемой двери, и в этот момент кто-то включил верхний свет. Жмурясь, Дорис с ужасом увидела в дверях какую-то фигуру.

— О Боже! — воскликнул кто-то. — Тут какая-то женщина.

— В таком случае закрой дверь, — послышался второй голос.

— Но Итан никогда…

— Элен!

Итан пошевелился и приподнялся, опершись на локоть.

— Здравствуй, мама! — протянул он. — Норман прав, — выполни, пожалуйста, его просьбу. — Дверь с треском захлопнулась. — Матушка… — лаконично прокомментировал он и перевернулся на другой бок.

— Итан! — вскричала Дорис. — Не смей засыпать!

— Почему? — недовольно отозвался он.

— Потому что это была твоя мать!

— Ну и что с того?

— А то, что она застала нас в постели, и, наверное, подумала…

— Что ты — моя любовница?

— Я в жизни не испытывала такого стыда!

— Тогда считай, что тебе повезло. Если это все, чего ты можешь стыдиться… — Итан широко зевнул, натянул одеяло на плечо и зарылся головой в подушку.

— Я немедленно еду домой! — заявила Дорис.

— Не глупи. — Его, казалось, ничуть не смутило внезапное появление матери.

— Это не глупости. Как я с ней завтра встречусь?

— Скажешь ей «Доброе утро!» — ответил он со смешком. — А сейчас спи.

— Как я могу заснуть? — простонала она.

Итан вздохнул и перевернулся на спину.

— Дорис, — начал он рассудительно, — мне тридцать шесть лет, и я думаю, что моей матери доподлинно известно, что последние двадцать лет я отнюдь не девственник.

— Двадцать? — ужаснулась Дорис, забыв на мгновение о своих переживаниях.

— Примерно. Спи, — равнодушно сказал Итан.

Вчера он не заставлял ее спать. Прошлой ночью они занимались любовью почти до самого утра. Ну да, конечно, поэтому он устал. И ей бы тоже следовало отдохнуть. Дорис досадливо хмыкнула, отвернулась от него, потянув на себя одеяло, и закрыла глаза, намереваясь заснуть. Итан подвинулся и прижался к ее спине, положив ладонь ей на живот. Она убрала его руку и обиженно сказала:

— Ты велел мне спать.

Итан прижался губами к ее плечу, — она отодвинулась. Тогда он засмеялся и перевернул Дорис лицом к себе.

— Я уже не сплю, — весело заявил он.

— А мне-то что за дело! — Она по-прежнему дулась.

— Дама с норовом? Прекрасно, это прибавит остроты, — улыбнулся Итан.

— Отпусти меня.

Его улыбка стала еще шире. Он крепко обнял и прижал ее к себе.

— Не будь злючкой, Дорис.

— Почему? Это что — запрещено?

— Да.

— Тогда я уезжаю.

Она вырвалась из его объятий и села, спустив ноги с кровати. Однако Итан одним движением вернул ее на место, навалился всей тяжестью своего тела и целовал до тех пор, пока, обессиленная, она не прекратила сопротивляться и их вновь не унес волшебный темный поток страсти.

— Я тебя ненавижу, — все еще тяжело дыша, объявила удовлетворенная Дорис.

— Прекрасно, — согласился он со смехом, — я тоже тебя ненавижу.

— И я ни за что не смогу посмотреть в глаза твоей матери.

— Сможешь. Она сделает вид, будто ничего не произошло.

— Ты думаешь?

— Угу, — он поцеловал ее в плечо и сладко заснул.

Однако на следующее утро мать Итана не только не сделала вид, будто ничего не произошло, но, наоборот, разговаривала с Дорис с ледяной сдержанностью. А Итан ничем не поддержал девушку. Не успел он представить ее высокой, царственного вида женщине с безупречно уложенными седыми волосами, как Норман позвал его помочь распаковать чемоданы.

Вернувшись в кухню, он притворно вздохнул и бросил на мать долгий взгляд, в котором явственно сквозило предупреждение.

— Мне очень жаль… — начала было Дорис.

— Да, — с устрашающей вежливостью подхватила пожилая дама, в голосе которой звенела сталь. — Теперь ясно, почему мой сын так внезапно предложил мне уехать, добровольно взяв на себя заботу о собаках. Я, конечно, задавала себе эти вопросы, потому что Итан никогда и ничего не делает просто так. Даже для меня. Он такой же эгоист, каким был его отец. Пожалуйста, завтракайте, не стесняйтесь. Вы ведь знаете, где что лежит. — Элен неприязненно посмотрела на девушку и вышла из кухни, а Дорис осталась стоять, чувствуя себя униженной.

Немного оправившись от смущения, но не в силах подавить в себе обиду, она чуть ли не бегом поднялась в комнату Итана и принялась лихорадочно собирать свои вещи. Он вошел как раз в тот момент, когда она защелкивала замки на чемодане.

— Что тебе сказала мама? — спросил он холодно.

— Ничего. — Ей было противно пускаться в объяснения.

— Дорис…

Яростно повернувшись к нему, она возмущенно выпалила:

— Почему ты не предупредил меня о том, как твоя мать будет со мной разговаривать?

— А что такого она тебе сказала?

— Дело не в том, что она мне сказала, а в том, как она это говорила! Как будто я — шлюха! И за что? — крикнула она. — Эта женщина меня совсем не знает! И никогда в жизни со мной не встречалась!

— Она слышала о тебе, — пояснил Итан вполголоса.

— Ну так что же? Я не сделала ничего такого, за что меня можно было бы так ненавидеть!

— Ты уверена, что совсем ничего? — мягко спросил он.

— Уверена ли я? Что ты хочешь этим сказать? Ты прекрасно знаешь, что ничего! И что означал твой лукавый взгляд?

— Это было предупреждение.

— О чем? О том, чтобы она не обращалась со мной, как со шлюхой?

В ярости повернувшись к Итану спиной, Дорис потянулась за своим чемоданом, но он остановил ее, схватил за руки и, повернув к себе, посмотрел на ее разгневанное лицо.

— Ты слишком бурно реагируешь.

— Вовсе нет. В чем дело, Итан? Ведь что-то же происходит, я чувствую. Почему твоя мать меня возненавидела? Быть может, она относится так к любой женщине из тех, что ты сюда привозишь?

— Я никогда не привозил сюда женщин.

— Тогда почему ты сделал для меня исключение?

Он немного помолчал, а потом мягко ответил:

— Потому что не смог оставить тебя одну.

— Но хотел бы? Жалеешь, что не смог?

— Не знаю, — тихим голосом признался Итан. — Хочешь, я отвезу тебя домой?

— Спасибо, обойдусь без твоих услуг. У меня есть машина, и я прекрасно могу вести ее сама.

— Я не говорил, что не можешь. Моя мать не очень-то умеет скрывать свои чувства, — словно извиняясь, добавил он.

— И что же ей нужно было скрывать? Не хочешь отвечать, да? — спросила она с горечью. — Но почему? Потому что не знаешь? Или потому что тебе все равно?

— Не могу. Пойдем, — он поднял ее чемодан, — я провожу тебя до машины.

Ах, вот как, подумала Дорис. Не может дождаться, когда она наконец уедет! Даже из вежливости не попросил остаться… Ничего не понимая, ненавидя его и себя, она вышла из комнаты следом за Итаном, моля Бога, чтобы они не столкнулись с его матерью. Хоть в этом ей повезло, ее молитвы были услышаны.

Поставив чемодан в багажник, она уже собиралась сесть за руль, когда Итан остановил ее.

— Подожди пять минут, и я провожу тебя.

— Не нужно, — сердито отрезала Дорис. — Я уже много лет вожу машину!

— Но все эти годы тебя никто не преследовал. Подожди меня.

Упрямо мотнув головой, она уселась в машину. И стала ждать.

Через пять минут Итан вернулся с пухлым конвертом под мышкой и пиджаком, небрежно накинутым на одно плечо. Он бросил все это в свою машину, подошел к Дорис, наклонился и терпеливо дождался, когда она опустит стекло.

— Нельзя вести машину в таком взвинченном состоянии.

— Спасибо за совет, — буркнула она.

— Знаю, — сказал он, вздохнув, — тебе все это очень сложно понять. Когда-нибудь я попытаюсь объяснить.

— Благодарю!

— Я поеду следом, а утром заеду, чтобы отвезти тебя в аэропорт.

— Я вызову такси.

Она надеялась, что он станет ее уговаривать, но ошиблась. Итан окинул ее долгим взглядом и кивнул.

— Очень хорошо, увидимся, когда вернешься.

— Ты в этом уверен?

— Да. — Наклонив голову к окну, он поцеловал ее. Дорис холодно взглянула на него, не ответив на поцелуй.

— Тебе ведь, в сущности, все равно, не так ли?

— Ты так думаешь? Не забывай, что у нас с тобой просто близкие отношения, — добавил Итан, — а не любовный роман.

Бросив на него гневный взгляд, девушка завела двигатель, дождалась, пока он сядет в свою машину, и медленно проехала под аркой. Назад в Манчестер — к нормальной жизни!

Он проводил ее до самого дома и уехал, не попрощавшись.

Дорис провела ужасную, беспокойную ночь. Утром она приняла душ, собрала чемодан и вызвала такси. Шел мелкий, противный дождь, от которого на душе стало еще тоскливее.

В Орли тоже шел дождь.

Мишель, помощница Пьера Лорена, встречала ее в аэропорту. Она улыбнулась и расцеловала Дорис.

— Ты не против, если мы сначала заедем к шефу? — вежливо спросила она, — а потом я отвезу тебя в отель? Он очень просил.

— Нет, конечно. — Мысли Дорис были заняты Итаном Россом, и в эту минуту ей было не до могущественного хозяина фирмы «Лорен косметикс». Всю дорогу она печальным взглядом смотрела на мокрые от дождя улицы и море зонтиков на тротуарах.

Однако девушку ожидал неприятный сюрприз — всегда любезный и восторженный, Пьер Лорен принял ее весьма холодно. Что бы это значило?

— Садитесь, мадемуазель Ламберт, — предложил он и обратился к своей помощнице: — Будьте любезны, Мишель, проследите, чтобы нам никто не мешал.

Та кивнула, состроила Дорис гримасу за спиной у шефа и вышла.

Пьер сел за свой стол и подвинул ей пакет.

— Я получил это несколько дней назад. Взгляните.

Чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног, Дорис открыла пакет. Ей стало ясно, для чего были использованы негативы тех снимков, по крайней мере, один из них. Тот, на котором она, обнаженная, выходила из ванной.

— Вы видели это раньше? — спросил мсье Лорен.

— Да, — подтвердила она, разрывая фотографию на мелкие клочки.

— Прочитайте записку, Дорис.

Она послушно развернула сложенный вчетверо лист бумаги и с отвращением пробежала глазами несколько строчек. Как и раньше, буквы были вырезаны из газет.

— «Если вы не вышвырнете ее, — процитировал на память Пьер, фотография будет послана в газеты. Во Франции и в Англии».

— Никто не станет это публиковать, — возразила Дорис, в глубине души понимая, что это не так. — Анонимные послания в расчет не берутся.

— Вы так думаете? А я настроен не столь оптимистично. Желтая пресса опубликует все, что угодно. Иногда мне кажется, что она существует только для того, чтобы поливать грязью знаменитостей.

— Не такая уж я знаменитость, — уныло проговорила девушка.

— Вы — нет. А я — да.

— Вы правы. — Дорис почувствовала дурноту. Подняв на него взгляд, она спросила сдавленным голосом. — Я уволена?

— Нет. Пока нет. Но я очень рассержен. Я назвал вам отель, где вы были бы в безопасности, где бы вас охраняли, но вы туда не поехали.

— Не поехала, — прошептала она. — Подруга предложила мне пожить в ее коттедже.

— Это там снято?

— Да. Вообще-то фотографий было много, — призналась Дорис.

— Понятно. Вот результат вашего непослушания. У нас есть опыт борьбы с подобными недоброжелателями, и мы умеем защищать своих людей. Но если они игнорируют наши советы, если поступают по-своему… Мы вложили в вас очень много денег, Дорис, и, хотя я вам сочувствую, дело превыше всего. В вашем контракте есть пункт о том, что вы обязаны избегать огласки, противоречащей интересам компании. Разумеется, в данном случае во всем, что произошло, вашей непосредственной вины нет. Однако если фотографии будут опубликованы, моя фирма здорово пострадает. Мы выбрали вас из-за вашего образа волнующей, искушенной женщины, — чтобы другие женщины стремились стать такими же, захотели соперничать с вами…

— Понимаю, — с горечью подтвердила Дорис. — Кто захочет подражать женщине, которая в голом виде красуется на страницах скандальных газетенок.

— Верно. Поэтому мы пришли к вынужденному решению использовать другую модель для рекламы новых духов. Завтра на презентации мы объявим, что в этом и состоит политика нашей фирмы — «Новое лицо для новых духов. «Лицо года» для всей коллекции». Вы должны присутствовать на презентации и улыбаться, — приказал он, глядя в ее потемневшие от боли глаза.

— Хорошо, — согласилась она.

— Мне очень жаль, Дорис. Найдите его, прекратите это издевательство над вами, или…

— Вы будете вынуждены уволить меня.

— Да.

Пьер Лорен позвонил и попросил принести им кофе.

— У вас есть хоть какое-то предположение, кто это может быть? — продолжил он разговор.

— Абсолютно никакого, — грустно покачала головой Дорис.

— А полиция знает об этих фотографиях?

— Да, Итан заявил. — Она замолчала, прикусив губу.

— Итан? — Пьер изумленно вскинул голову.

— Это мой друг.

— Он был с вами в коттедже?

Лгать не имело смысла.

— Да, — призналась она.

— Расскажите мне об этом человеке. И про фотографии. Расскажите все, что вам известно, и, может быть, мы вместе до чего-нибудь додумаемся.

И Дорис поведала ему, как все произошло, — про Итана, про коттедж, про надпись на стене. Об остальных инцидентах Лорену было уже известно.

— А этого маляра вы знаете?

— Нет, его пригласил Итан.

— И вы доверились человеку, с которым только что познакомились?

— Да, — ответила она упрямо.

— И теперь он ваш любовник?

— Да.

— Так скоро?

— Да, — проговорила она сквозь сжатые зубы. Потому что перед Итаном было невозможно устоять. Но как объяснить это Пьеру? Сказать, что есть такие мужчины, обаянию которых нет сил сопротивляться? Такие, из-за которых все разумные мысли вылетают из головы. Которые заставляют тебя почувствовать, что ты — единственная.

— Вы были неосторожны и проболтались?

— Нет! Никто не знал, что я собираюсь ехать в коттедж!

— Кроме Итана, — мягко возразил Пьер, — который хорошо знаком с Моникой, работавшей вместе с вами в авиакомпании. А она хотела сняться в рекламном ролике? Ваша подруга не пыталась стать нашим «лицом года»?

— Нет, — упавшим голосом ответила Дорис. — Я всегда полностью доверяла ей. И потом, вы ведь проверяли всех кандидаток, когда это только началось!

— Не всех. Я попрошу Мишель повнимательнее изучить ее досье. Но вы также должны быть осторожнее.

— Не думаю, чтобы Моника когда-нибудь пыталась… Она ничего не говорила…

— И тем не менее не исключено, что тут замешана женщина. Может быть, ее постигло горькое разочарование, и она поручила своему приятелю Итану…

— Нет! — возмущенно перебрита его Дорис.

— А может быть, он для нее больше, чем просто приятель? — бесстрастно продолжил Пьер.

— Нет!

— Но ведь это возможно? Почему вы не можете этого допустить? Вам почти ничего о нем не известно, а он знал о ваших планах от этой Моники. Вы болтаете с ней, как близкие подруги, рассказываете о том, что делаете, куда собираетесь поехать…

— Нет, — возразила Дорис, хотя на самом деле так все и было. Но ведь она не говорила Монике о своем знакомстве с Итаном, не так ли? Почему? Почему она не рассказала о нем? Но при чем тут Итан? Чтобы кто-то анонимно преследовал ее и при этом занимался с ней любовью… Нет!

— Если это не Росс, значит, вас преследует человек, которого вы хорошо знаете, — уверенно заявил Пьер. — В подобных случаях обычно оказывается именно так.