Аромат женщины

10

Хлоя проснулась от звона колоколов. Она лежала, не открывая глаз, и прислушивалась к себе.

Все по-другому. Я — другая.

Я спокойная. Я гордая, умиротворенная и какая-то… цельная.

Я думала, что буду жить во лжи всю жизнь, и это будет засасывать все глубже и глубже, но теперь все позади.

Я — другая.

Я провела эту ночь в объятиях Криса Лэнгтона, человека, который никогда не спит со своим любовницами в одной постели до утра, человека, который назвал меня «моя любовь».

Это удивительно. Это волнует. Это вселяет абсолютно беспричинную и, наверное, бессмысленную радость.

Хлоя потянулась и блаженно вздохнула. Колокола вызванивали торжественно и чисто, словно возвещая Хлое новую жизнь, словно празднуя некую победу, словно обещая, что это утро станет утром ее новой жизни. Она открыла глаза и села. Здравствуй, мир. Я приветствую тебя. Все это благодаря Крису. Она никогда бы не решилась на такой сумасбродный и прекрасный способ изменить свою судьбу. Это он, Черный Принц, взял ее за руку и решительно провел нужным путем. Она благодарна ему. Больше, чем просто благодарна. И должна ему об этом сказать. Немедленно…

Только теперь она поняла, что в постели больше никого нет.

Смятая подушка, смутный отпечаток его тела на простынях — и пустота.

В первый момент она испугалась и смутилась. Потом решительно тряхнула спутаннными кудрями.

Он просто встал раньше. Может быть, ушел на пробежку. Может быть, колокола его разбудили.

Хлоя вновь улыбнулась своим воспоминаниям, вскочила с постели, завернулась в необъятный купальный халат и отправилась в гостиную.

Все окна были распахнуты настежь, и Крис стоял возле одного из них, глядя на залитый утренним солнцем Париж. Без рубашки, только в черных брюках, босиком. Темные волосы были спутаны.

Хлоя закусила губу, чтобы не лопнуть от счастья. Она провела ночь с этим мужчиной. Она его обожает. Она его хочет.

Мужчина не слышал ее шагов. Он хмурился и смотрел куда-то вдаль. Хлоя тихо приблизилась к нему и осторожно взяла за руку. Ее развеселило то, что он сильно вздрогнул. А что до мгновенной судороги боли на его лице, так она этого просто не заметила.

— Слышишь, Крис? Колокола вызванивают мою радость.

— Нет. Они зовут верующих на молитву.

— Нет. Они приветствуют меня!

Она рассмеялась и запустила обе руки в свои густые кудри, потому и не заметила, как он отошел от нее. На один маленький, почти неприметный шажочек. Словно стремился убежать.

— Ты хорошенькая…

— Я? Я красавица!! Я лучше всех!!!

— Приятно слышать такую самооценку. Кофе хочешь?

— Я хочу всего сразу!

Он засмеялся. Хлоя ответила таким же смехом.

— Я хочу кофе. Я хочу все увидеть. Я хочу летать.

Она раскинула руки и зажмурилась, точно хотела обнять весь мир, Париж, мужчину рядом с ней, все, что окружало ее и дарило ощущение такого безмятежного счастья.

Крис осторожно подал голос.

— Начнем все-таки с кофе. Он, правда, немного остыл.

Она приняла у него из рук чашку, отхлебнула немного и наконец-то посмотрела ему в глаза.

— Ты давно тут стоишь?

— Недавно.

Он не выглядел ни счастливым, ни расположенным к беседе. Еще бы, нарушитель собственных правил!

— О, должно быть, это моя вина. Я храпела?

Теперь он улыбнулся.

— Нет. Ты вела себя хорошо. Тихо и спокойно. Не вертелась и не храпела. Спать с тобой — одно удовольствие.

— Слава Богу!

Крис испытующе посмотрел на нее.

— Ты нормально себя чувствуешь?

Настроение почему-то испортилось. Она не смогла определить, из-за чего.

— Да, конечно.

— А… кровь?

— Ну, есть немножко. Я должна об этом тебе говорить?

— Да.

— Зачем?

Его глаза стали злыми, а в голосе звучало самое настоящее смятение.

— Потому что ты добрая и смелая девочка, потому что ты всю жизнь говоришь людям только то, что им хочется слышать, чтобы не расстраивать их. Вот я, Крис, и я задал тебе вопрос, и ты ответила на него. Я счастлив, все счастливы, все хорошо!

Хлоя плотнее завернулась в халат. Утро как-то поблекло. Колокола стали звучать назойливо.

— Ты словно не в себе, Крис…

— Нет! Я в себе. Я просто пытаюсь вытянуть правду из лучшей в мире актрисы.

— И этот человек зовет меня невротичкой! Я думаю, ты просто не выспался. Я, наверняка, храпела, а ты, как вежливый человек, лежал и терпел…

Их взгляды столкнулись, высекая тысячу искр. Хлоя не понимала, что происходит.

— Хватит, Крис. Я никогда не чувствовала себя лучше, счастливее и довольнее.

Он помолчал еще секунду и отвел глаза.

— Что ж, значит, все в порядке.

Они завтракали, они разговаривали, они смеялись, они составляли расписание на день. Они вели себя, как друзья.

Но день стал чуть тусклее.

Потом Хлоя принимала душ, сушила волосы и переодевалась. Чуть подкрашивала глаза и губы, откровенно любуясь своими сверкающими глазами и румянцем на щеках.

Энергично сражаясь с непокорными кудрями, она вошла в спальню и застыла на месте.

Крис стоял возле смятой постели, и на лице у него было отчаяние, а в глазах — почти агония.

— Крис! Что с тобой?

— Так мало крови… и так много боли…

Она схватила его за руку, но та повисла безжизненной плетью. Словно он не хотел к ней прикасаться.

— Ну и что? Из разбитого колена крови больше, но ты же не сходишь из-за него с ума.

— Я причинил тебе боль.

Хлоя с шумом выдохнула воздух из груди.

— Еще раз повторить? Это ерунда. От ожога было в тысячу раз больнее.

— НО НЕ Я ТЕБЯ ОБЖЕГ…

И день стал еще мрачнее.

Они оба пытались исправить хоть что-то. Для этого нужно было просто болтать ни о чем. Крис обратил внимание на волосы Хлои и вяло сообщил, что в жизни не видел такой красоты. Хлоя легкомысленным голосом ответила:

— Кудряшки. Ужас всей моей жизни. Никто не принимает всерьез человека с кудряшками. Если я захочу заняться серьезной карьерой, мне придется обриться наголо.

— Не вздумай.

Она очень хотела, чтобы он прикоснулся к ее волосам, приласкал ее, но Крис этого не сделал.

Он только испытующе смотрел, как она стягивает волосы в хвост детской зеленой резинкой с двумя пластиковыми цветочками.

— Ты выглядишь на двенадцать лет.

— Я закончила университет, Крис Лэнгтон, и работала на многие известные компании. Так что мне не двенадцать.

— Сдаюсь.

— Крис?

— Да, Хлоя?

— Я подожду, пожалуй, с карьерой. Займусь личной жизнью.

Он ответил вежливо и безразлично:

— Как тебе самой будет угодно, Открытие.

Они спустились в ресторан, и Хлоя, не удержавшись, присвистнула.

— Интересно, неужели для того, чтобы съесть круассан с джемом, требуется столько фужеров, тарелок, вилок и ножей?

— Это отель высшей категории. Здесь останавливаются люди со всего мира. Кто-то предпочитает на завтрак две былинки латука, а кто-то — окорок с картошкой и пивом. Шведы едят копченого лосося и селедку. Итальянцы — пасту. Русские… никто не знает, что могут заказать русские. На всякий случай столы накрыты по полной программе.

— Крис, что же делать?

— А что случилось?

— Я не знаю, что заказывать. Дома я ем мюсли и кукурузные хлопья.

— Закажи все, что тебе хочется.

— А вдруг у них этого нет?

— У них есть все.

— Какой ты умный, Крис! Ты, наверное, уже все в этой жизни пробовал и делал, и все у тебя получалось правильно…

Он быстро посмотрел на нее.

— Не все.

Хлоя обругала себя последними словами. Он опять думает о прошедшей ночи. Ну когда же ты научишься помалкивать, Хлоя Чимниз!

Все-таки, что происходит? Крис определенно и явно ненавидит все, что связано с прошедшей ночью. Воспоминания причиняют ему муку.

День стал еще пасмурнее.

Хлоя сердито фыркнула своим мыслям в лицо и принялась трещать без умолку.

— Ладно, не будь таким мрачным! Лучше дай мне совет. Практический и полезный: как мне заниматься карьерой?

— А чем ты хочешь заниматься?

— Если бы я знала, то уже давно занималась бы этим.

— Хорошо, зайдем по-другому. Что тебе нравилось в университете?

— Друзья. Лекции. Независимость.

— Так. Лекции. О чем они были?

— О химии, о чем же еще.

— Что же там может нравиться?

— О, химия прекрасна. Точна, и в то же время многолика, элегантна, разнообразна. Мальчики увлеклись ею, потому что у них появилась возможность совершенно легально что-нибудь взорвать, а мне нравилось другое. Бесконечные структуры. Цепочки, в которых все так точно и великолепно сложено. А опыты я могла проводить неделями, пока не добивалась результата.

Крис улыбнулся.

— Что ж, многое становится ясно. Отсутствие жестокости, жесткости, агрессии. Терпение. Усидчивость. Любовь к порядку. Отличный набор.

— А по мне — звучит как-то скучновато. Я бы пошла в пищевую промышленность, но у меня другой диплом.

— Не торопись в пищевую промышленность. Честно говоря, у меня созрело серьезное желание предложить тебе постоянную работу в «Лэнгтон Коммьюникейшн».

— Ты шутишь?

— Что ты! Мне не до шуток. Я изо всех сил борюсь сам с собой.

— О… Почему?

Крис поглядел на нее с неприкрытой иронией.

— Ты что, серьезно не понимаешь, почему я не хочу, чтобы ты работала у меня?

— Нет. Как не понимаю и того, почему ты хочешь предложить мне постоянную работу. Я ничего не сделала для компании. Я не могу принести пользу мировому движению пиара. Правда, я могу заваривать чай и подавать бумажные салфетки расчувствовавшимся от счастья клиентам…

— Нет. Не это.

— Тогда что? Чисто гипотетически.

— Тебе это не понравится.

— Мне и чай заваривать не нравится, но я не умру от этого. Ну давай, скажи правду.

— Том, Эбби и все остальные считают, что ты подходишь, потому что ты совершенно… обычная. Ординарная. Типичный образец.

Он оказался прав. Хлое это не понравилось. Но и не убило.

— Я же говорил, тебе не понравится.

— Ты чего-то не договариваешь. Типичный образец ЧЕГО?

Крис тяжело вздохнул.

— Понимаешь, у меня хорошие сотрудники. Их много, и у каждого есть свой конек. Полли ди Маджо может заниматься только рокерами, а потому сама уже немножко Дженис Джоплин. Том — психолог. Даже когда он ведет важные переговоры, то ухитряется впихнуть туда психологические тесты. Эбби — сущий ангел и работоспособна до чертиков. Поппи идеально ухаживает за любыми растениями. Сара Монро способна осадить любого недовольного клиента и соблазнить любого несговорчивого. Они превосходны, каждый в своем деле, но попробуй заставить Полли заниматься бумажной работой, Саре дай ухаживать за растениями, а Тому поручи осадить несговорчивого клиента. Все рухнет. Нам давно уже нужен совсем другой человек. Точнее, другая сотрудница. Та, в которой нет перехлестов в одну сторону. Спокойная. Уравновешенная. Красивая. Вызывающая расположение одним своим видом. Искренне готовая помочь. При этом хозяйственная, в меру романтичная, любящая читать романы и стихи. Короче — женщина.

— Ну и что дальше? Что он скрывает?

— Ну и то. Я не зря зову тебя Открытием. Я никому зря не даю прозвища.

Она кивнула, опустила голову и тихо промолвила:

— Но я не обычная. Я встаю под звуки колоколов, хочу научиться летать и… И я влюблена.

Крис замер, при этом на лице его появилось такое смешное выражение, что Хлоя, исподтишка наблюдавшая за ним, не удержалась и фыркнула.

— Расслабься, Крис. Я влюблена в Париж. О, вот и завтрак.

И они принялись поглощать яичницу и бекон, джем и булочки, сыр и йогурт, кофе и сок, и делали это очень тщательно, чтобы не смотреть друг на друга и не выдать боли, плескавшейся в глазах карих… глазах зеленых…

Крис купил ей путеводитель по Парижу, и они снова отправились бродить по городу, только теперь заходили к музеи и дворцы, галереи и выставочные залы.

— Хочешь, купим портативную видеокамеру?

— Нет. Я хочу все это запомнить. Впитать в себя. Так лучше. А с камерой мне придется все время смотреть в объектив и заботиться о фокусе. Но спасибо за предложение.

— Оригиналка!

— Нет. Я — обычная.

— Лучше бы я тебе этого не говорил.

— Прощаю.

— Спасибо.

Когда они окончательно вымотались от пешей прогулки, Крис купил билеты на речной трамвайчик. Они медленно скользили по спокойной мутной поверхности Сены, любуясь проплывавшим мимо них Парижем, и неспешно разговаривали. Хлоя старалась не думать о неприятном. Просто наслаждалась тем, что они рядом.

— Крис?

— Да?

— Расскажи, как ты занялся пиаром. Что для тебя это значит. Почему это тебе интересно?

— О нет. Сегодня у нас отдых. У меня каникулы. А если тебе действительно хочется это знать, то завтра на переговорах ты все услышишь. Я собираюсь выложить на стол свое жизненное кредо.

— Ты хочешь, чтобы я пришла?

Крис посмотрел на нее со странным выражением.

— Я без тебя просто не смогу говорить.

Она ему не поверила, конечно. Но его слова согрели душу и сердце. Потом Крис обнял ее за плечи и легонько потерся щекой о пушистые колечки, выбившиеся из хвоста.

— Считается, что пиар — дело мужское. Ты сама это поймешь завтра. Там будет не так много женщин.

— Что ж, придется украсить собой ваше сборище.

Она отвернулась, чтобы Крис не увидел выражение ее лица.

Он был рядом. Держал ее за руку. Прикасался к ней. Говорил с ней.

И все же он был далеко. На другой планете. В другом измерении.

Он любил ее сегодня ночью. Он сделал ее женщиной. Он выполнил свое обещание, даже пошел дальше. Она заснула на его груди.

Но он был не с ней. Утро ее новой жизни яркими солнечными лучами высветило ужасающую и простую истину — Крис Лэнгтон отдаляется от нее. Осторожными маленькими шажками, стараясь не напугать и не обидеть Хлою Чимниз, он уходит, возвращается в свой мир, и в этом мире ей нет места.

Она не знала причины. Крис не выглядел смущенным, его вообще вряд ли что-то могло смутить.

Ответ пришел сам.

Он не хотел этого делать. Но сделал. Он обещал то, к чему совсем не стремился. Да еще и причинил ей боль.

Именно эти два обстоятельства заставляют его самолюбие страдать, и за это он никогда не простит Хлою Чимниз.

Они будут болтать и смеяться, но между ними уже легло отчуждение, и с каждой минутой эта пропасть будет расти.

Будь оно все проклято.