Аромат рая

ГЛАВА ВТОРАЯ

Элен отчаянно сопротивлялась, когда мужчины навалились на нее. Она била их, царапала, ударяла ногами и исступленно кричала.

Негр, который еще несколько минут назад держал мачете, громко рассмеялся, когда ему удалось перехватить ее руку далеко от своего лица, и выкрутил ее запястье. Они грубо обзывали ее, а потом, намотав на руку, словно веревку, бледное золото ее распустившейся косы, протащили девушку по земле, прежде чем швырнули на опавшую листву.

Но Элен продолжала бороться, с трудом дыша, корчась от боли в запястьях и в лодыжках, которые они с силой прижимали к земле. Она задавалась вопросом, почему ее не ударят мачете или топором и почему ее до сих пор не убили, хотя в общем-то знала причину этого. Элен услышала, как разорвался шелк ее платья на рукаве, почувствовала, что и вырез на груди тоже растянулся. Ее сознание окуталось красным туманом ощущения беды и неверия в реальность происходящего. «Это не должно произойти. Не должно... Не должно...» думала она.

Человек, стоявший на коленях у нее в ногах, вдруг напрягся и издал сдавленный крик. Ее лодыжки высвободились. Тот, что сидел возле ее головы, посмотрел в сторону и, выругавшись, оттолкнул ее от себя так, что она покатилась по земле. Элен тотчас встала на колени. Перед ней возник третий мужчина, освещенный лунным светом на темном фоне деревьев, опоясывавших полянку. Высокий и широкоплечий, с бледнеющей в полумраке кожей и с виду худой, он стоял перед большим негром, который размахивал своим мачете, вспыхивающим под лунным светом в его руке. Неподалеку лежал, растянувшись на земле, второй негр, а его топор валялся рядом. Он уже не двигался.

Негр и только что появившийся человек кружили один вокруг другого, их движения казались скованными, хотя оба действовали с осторожностью. Дыхание крупного чернокожего человека было тяжелым и громким в тишине ночи, а его шаркающие по сухим листьям ноги издавали неприятный звук. Второй передвигался тихо, осторожно. Негр ходил кругами и рубил воздух своим мачете, издававшим злобный свист. Металл звенел, ударяясь о металл. Поток ударов и контрударов несся слишком быстро, чтобы в неверном свете луны можно было бы за ними уследить. Человек с саблей резко наклонился и, сделав глубокий выпад, отскочил. Его сабля блеснула, и негр закричал, закачавшись. Его оружие с глухим стуком упало на землю. Негр рухнул на него сверху.

По краю полянки двигалась какая-то тень. Элен с тревогой повернулась к ней. На освещенное луной место вперед выступила Дивота. Легким одобрительным движением она прикоснулась к плечу человека с саблей и, не обращая внимания на распростертые на земле тела, подошла к лежавшей Элен. Опустившись перед ней на колени, Дивота поймала ее руки и с беспокойством в голосе воскликнула:

– С тобой все в порядке? Ну, поговори же со мной, chere, скажи, что ты невредима!

– Да, да, только помоги мне встать.

Чтобы избавиться от слабости в ногах, Элен показалось, что ей сначала придется восстановить свое достоинство, а возможно, и неприкосновенность.

– Ну конечно же, я помогу тебе. Что это у тебя в голове? И к тому же рукав наполовину оторван. Боже Святый, но какие же они животные! Не могу себе представить, что я застала бы, если б возвратилась на несколько минут позже!

– Я тоже!

Элен отодвинулась от своей горничной, когда та стала отряхивать ее платье и пыталась выбрать веточки и листья из ее головы.

– Пожалуйста, Дивота. Я люблю тебя нежно и благодарю Бога и всех Святых за то, что ты прибежала вовремя, но не будешь ли ты любезна предоставить мне возможность поговорить с этим джентльменом?

Ее спаситель вытер лезвие своей сабли горстью листьев и вложил клинок в ножны, висевшие у него на боку.

– Конечно же, chere, это месье РайанБайяр из Нового Орлеана. Мы случайно встретились с ним на дороге.

Элен опустилась в реверансе в ответ на его поклон.

– Какая приятная встреча, месье! Я благодарна вам за ваше... ваше вмешательство только что...

– Рад, что оказался вам полезным, – ответил он густым грубоватым голосом. – Теперь, когда мы обменялись любезностями, не смогли бы мы, с вашего разрешения, отправиться в путь? У меня нет ни малейшего желания воевать со всей армией Дессалина в одиночку.

– Простите меня, если я вас задержала... – начала Элен в недоумении.

– Это не имеет никакого значения, если вы так больше не станете делать.

Мужчина приблизился к ней и взял ее за руку.

– Вы можете идти? – спросил он.

– Конечно же, я могу идти.

И она сделала попытку высвободить свою руку из его крепкой руки.

– Я бы удивился, если б вы не были в легком шоке. Я бы мог вас отнести, если вы хотите.

– Яне хочу. Куда вы собираетесь меня отнести, месье?

– Подальше отсюда.

Элен опять попыталась освободить свою руку.

– Вы мне совершенно незнакомы. И хотя вы спасли меня от... от посягательств на мою честь, что могло бы дать вам право на некоторую часть моего состояния... но это отнюдь не дает вам права обращаться со мной так грубо.

– Chere? – Тон горничной был предостерегающим.

– Простите меня, мадемуазель, – вежливо проговорил Райан Байяр, выпуская руку Элен. – Мне показалось, что вы хотите идти вместе со мной.

– Вы ошиблись.

– Chere, нет! – В голосе Дивоты прозвучали нотки протеста, вызванного беспокойством.

–Тогда пожелаю вам доброй ночи. – Элен собралась с духом.

– И я желаю вам того же...

– У него есть лошадь и экипаж, chere! – кричала на нее Дивота. – К тому же есть и место, где мы могли бы укрыться.

Элен повернулась к горничной.

«Место, где мы могли бы укрыться...»

Вначале она хотела заявить, что не нуждается в чьей-либо помощи, хотя в действительности после того, что случилось этим вечером, ей было не по себе. Все события навалились на нее с вызывающей отвращение силой. «Конечно, Дивота считает, что они должны идти с этим человеком, что он их единственная надежда, если иметь в виду их личную безопасность...» И это было определенно так.

Но когда Элен обернулась к своему спасителю, тот уже уходил, скрываясь в полумраке. Она видела высокую, стройную фигуру с широкой спиной, сужающейся к бедрам, и свободный широкий шаг.

Сделав шаг вперед, Элен окликнула его. Он остановился и повернулся к ней.

– Подождите, пожалуйста! Я... – с трудом вымолвила Элен.

Он возвратился, вглядываясь в темноте в ее лицо, и тихо произнес:

– Похоже, мадемуазель, что вы находитесь в состоянии шока больше, чем вы сами думаете. Такая ночь, как эта, может поколебать самых сильных из нас. Приношу извинения за свое поведение и прошу вас поверить, что я почел бы за честь быть полезным вам, если вы только разрешите.

– Мы принимаем ваше предложение с благодарностью, месье. Моя горничная и я. Вы... очень добры.

За последние несколько лет Райана Байяра никто не называл добрым. Он даже не был уверен в том, что ему это понравилось.

– Тогда пойдем?

Путь к проезжей дороге оказался не таким долгим, как вначале думала Элен. Свой экипаж Байяр спрятал у дороги, покрытой ракушечником, и в фаэтон была запряжена блестящая под лунным светом гнедая лошадь. Предназначенный для езды на большой скорости открытый экипаж не был рассчитан на полный комфорт и имел только одно сиденье с плоской подушкой, предназначенное лишь для возчика и, в лучшем случае, еще для одного стройного пассажира. Втроем они втиснулись на это сиденье, при этом Элен оказалась между Дивотой и Байяром, тесно прижатая к ним.

Каждый раз, когда колесо проваливалось в выбоину или когда на поворотах они описывали кривую только на двух колесах, она ожидала, что все они слетят со своих мест вбок или перелетят через упорную доску экипажа, находившуюся перед ними. Единственной вещью, которая могла бы это предотвратить, – а Элен в этом была уверена, – оставалась сильная рука человека сбоку от нее, к которой она и прижималась.

Ей показалось странным все, что произошло с нею, но в свои двадцать три года Элен не думала и не гадала, что окажется так близко к мужчине, не принадлежавшему к ее семейству. Даже Дюран держался на расстоянии от нее в присутствии ее отца или Дивоты. Тело мужчины, который ради спасения ее чести убил двоих, было крепким и мускулистым. Чувствовалось, что молодой человек занимался физическим трудом. Однако его речь и манеры указывали на то, что он джентльмен. Байяр заинтересовал Элен.

Но заслуживал ли Райан Байяр доверия? Это в самом деле было важным вопросом. Он остановил свой экипаж ночью на дороге ради Дивоты, когда люди с ее цветом кожи уничтожали белых, в то время как имел полное право подозревать засаду. Это указывало либо на его уверенность в своей способности защитить себя, либо на то, что он обеспокоен судьбами своих соплеменников. Он пришел на помощь Элен с риском для собственной жизни, почти не колеблясь, не зная, кто она, и уж конечно, не рассчитывая на награду.

И все же в этом человеке что-то вызывало тревогу Элен. Ей показалось, что она слышала его имя и прежде, и не просто в рассказах о древнем роде Байяров, известном во Франции за их военные доблести. Ей очень хотелось разглядеть его лицо и глаза, чтобы отыскать какое-то сходство с теми, кого она, возможно, знала.

Дорога, но которой они ехали, на всем протяжении была свободной. Позади остались одно или два здания плантаций, галереи которых освещались светом ламп, – видимо, их владельцы, собравшись на них, разглядывали красное зарево пожаров и темные облака дыма, клубами вздымавшиеся в ночное небо. Никаких признаков разрушений в этих местах не наблюдалось, как, впрочем, не наблюдалось и отрядов армии Дессалина.

– Нам еще далеко придется ехать? – спросила Элен.

– Мили три или четыре. Но с этой дороги мы скоро свернем, – предупредил Байяр.

Элен показалось, что его попытка заверить ее в их безопасности была связана с тем, что она уже несколько раз оглядывалась на встретившиеся две или три небольшие группы негров, которые немедленно исчезали в лесу, как только экипаж приближался к ним. Казалось, что восстание пока носило ограниченный характер, но те, кто еще не участвовал в нем, перемещались с места на место по ночам, вопреки существовавшим ограничениям на передвижение негров.

– Как здесь тихо! Не остановиться ли нам, чтобы сообщить, что на нашу плантацию совершено нападение?

– Любой, кто видит пожары, поймет, что произошло...

Конечно, Байяр был прав. Те белые, кто до сих пор оставался на острове, помнят, как двенадцать лет назад, во время первого восстания негров-рабов, по Сан-Доминго прокатилась волна таких же злодеяний.

– Свадьба. Вот почему они выбрали именно нас...

– Я тоже так думаю – свадьба привлекла внимание повстанцев, если судить по тому, что рассказала мне ваша горничная. Но это был лишь предлог для того, чтобы начать восстание в каком-то конкретном месте.

– Что вы хотите сказать?

– Выглядит так, будто нападению подверглось только несколько зданий – три или четыре – соседних с вашим. Я обратил внимание на то, что путь от того дома, который я посещал, до того места, где меня остановили ради вас... был совершенно свободен от повстанцев. Я не встретил никакого скопления негров. Могу поспорить, что приказ всем работникам плантаций подниматься на борьбу еще не отдан. Скорее всего, этого можно ожидать утром или даже завтра в ночь.

– В последнее время обстановка была такой спокойной, – задумчиво сказала Элен. – И к чему это привело?..

Райан повернул к ней голову.

– Разве вы не слышали? Вчера стало известно, что генерал-губернатор Туссен-Лувертюр умер в тюрьме в Жу.

«Туссен-Лувертюр мертв... Недолгим было правление этого мудрого государственного деятеля. Люди уважали его и даже любили. Его смерть во французской тюрьме должна была послужить той спичкой, которая разожгла пожар на Сан-Доминго еще раз».

Нет сомнений, этот пожар станет распространяться и дальше. Что же делать ей, Элен? У нее не осталось ни дома, ни родственников, только Дивота. Она не знала, жив ли ее жених...

– А где же солдаты Леклерка? – спросила Элен. – Когда же они придут?

– Вопрос в том, придут ли они вообще? – с усмешкой ответил Райан. – Дизентерия и желтая лихорадка унесли сотни французских солдат. Хорошо, если удастся из оставшихся в живых собрать одну роту, чтобы вывести ее на поле боя.

– Но ведь надо что-то предпринять, чтобы остановить Дессалина! – вскричала Элен.

– Конечно. Но, думаю, произойдет это не в ближайшее время. Для вас и остальных белых лучше всего уехать с острова, и побыстрее.

– Но как же мы можем уехать? Что станет с нашими землями, с урожаем?

– Они не принесут вам пользы, если вы окажетесь мертвыми.

И прежде чем Элен успела ответить, экипаж свернул на дорожку и покатил к затемненному дому.

Райан не остановил лошадь перед передней дверью, а продолжал ехать вокруг дома к конюшне и каретному сараю позади него, где послал гнедого сквозь открытые арочные ворота сарая и уже там остановился. Он выпряг животное, отвел его в стойло, а потом оттащил фаэтон в угол. И только после этого повернулся к двум женщинам, которые приехали с ним.

Ожидая Райана, Элен немного успокоилась и огляделась.

Дом, куда они в конце концов приехали, располагался в стороне от дороги, у мыса, возвышавшегося над морем. В ночной тишине девушка расслышала шум прибоя и почувствовала соленые брызги, легким туманом висевшие в воздухе. По сравнению с домом конюшни и сарай казались слишком большими, а в ближнем углу стоял массивный фургон, предназначенный, видимо, для перевозки больших грузов.

– Почему мы здесь? – тихо спросила Элен, шагая рядом с Райаном.

– Этот дом принадлежит одному из моих деловых партнеров. Я поживу здесь в течение нескольких дней.

Элен бросила на него быстрый взгляд. С тех пор как она вернулась в Сан-Доминго, прошло полтора года. И за это время она достаточно хорошо узнала окрестности, чтобы понять, что усадьба, куда они приехали, принадлежала торговцу-мулату по имени Фавье, правда, ей никогда не доводилось с ним встречаться. Мулаты не вращались в тех же кругах, что и ее семья, а кроме того, Фавье был известен своей замкнутостью. Досужие языки поговаривали, что, в дополнение к своим законным процентам, он имел прибыль и с ввозимых на остров контрабандных товаров. И вдруг Элен ясно вспомнила, где она слышала имя Байяра. Под этим именем действовал один небезызвестный капер[5], хотя некоторое время даже называли его пиратом. Задняя дверь дома распахнулась, прежде чем путешественники успели к ней подойти. На пороге, держа в руках горящую свечу в подсвечнике со щитком, появился сам хозяин усадьбы. Когда они подошли, он быстро увлек их в дом, торопливо захлопнув дверь.

По всей вероятности, в венах Фавье текла всего одна четверть негритянской крови вместо половины, ибо его кожа своим цветом напоминала старый пергамент. Он был невысок и тучен, и волосы его курчавились, и потому он их обильно покрывал помадой со всей тщательностью настоящего денди. Чувствовалось, что торговец-мулат был очень напуган – свеча у него в руке дрожала, а на верхней губе выступили бусинки пота.

– Кто-нибудь видел, что вы повернули сюда? – спросил он, уставясь карими глазами в лицо Райана.

– Никто, насколько мне известно. Надеюсь, ты не будешь возражать, я привез с собой гостей – мадемуазель Ларпен и ее горничную Дивоту. – Райан повернулся к Элен. – Мадемуазель, разрешите мне представить вам месье Фавье.

Элен опустилась в реверансе. Фавье отвесил неуклюжий поклон, и его пристальный взгляд лишь на мгновение, хотя и не очень вежливо, задержался на беспорядке ее платья и волос. Не сказав ни одного слова приветствия, он снова повернулся к Райану:

– Я поджидаю вас уже несколько часов. Где вы были?

– По пути возникли кое-какие беспорядки, и мне пришлось пару раз отклониться от маршрута, а потом надо было захватить мадемуазель Ларпен.

– В самом деле? А вы понимаете всю опасность, которой меня подвергаете?

– Тебя?

– До сих пор мне удавалось держаться в стороне от войны между белыми и неграми и при этом сохранять дружеские отношения с Дессалином, но если он узнает, что я предоставляю кров белому человеку, не говоря уже об этой женщине из семейства Ларпенов, то он в клочья разнесет эту усадьбу. И меня с ней заодно.

– Тогда тебе придется сделать так, чтобы Дессалин ничего не узнал, не так ли? – ответил спокойно Райан.

В свете свечей Элен разглядывала Райана Байяра. Его черные волосы блестели, как полированный грецкий орех. Черты сильно загорелого лица из-за тяжелой складки рта и когда-то сломанного носа, который придавал ему хищный вид ястреба, казались грубыми. Под густыми бровями и за завесой темных ресниц скрывались синие глаза. Его нельзя было назвать красивым, но был он очень привлекателен. Сила, которую Элен почувствовала в этом мужчине, проявлялась во всем, и прежде всего в осанке, в том, как он стоял перед хозяином дома. Не было ничего удивительного в том, что Фавье так нервничал, потому что спорить с Байяром, по всей вероятности, было нелегко.

– Вам нельзя здесь оставаться! – нервно облизнув губы, выпалил Фавье.

– И куда ты предлагаешь нам отправиться?– Райан посмотрел на него в упор тяжелым взглядом, но его голос прозвучал ровно.

– В город. К французской армии.

– Свой бизнес мне тоже туда забрать? – Фавье застонал, будто предложение Райана причинило ему физическую боль. Вытащив из кармана носовой платок, он промокнул им влажный лоб.

– Вы ничего не понимаете, – выдохнул мулат.

– Думаю, что понимаю. Каждый раз, выходя в море, я рискую ради тебя очень многим, а ты не хочешь отплатить мне своей любезностью, когда мне так необходимо безопасное место, чтобы на время укрыться.

– Вас могут защитить французские солдаты.

– Возможно, если бы леди и я могли до них добраться, – ответил Райан. – Но ты сам мог бы нас укрыть. И передай на мое судно, что мне, возможно, придется покинуть остров. Французы такую любезность оказывать мне не станут. Я думаю, они мои действия не очень одобряют.

«Его судно? Значит, Райан Байяр действительно капер...» Тогда становится понятно, что Фавье с ним заодно, что он продавал товары, которые Байяр доставлял на остров. Элен слышала много историй о торговых авантюристах, которые прикрывали свои грабительские действия на море каперскими свидетельствами, захватывая суда стран, находившихся в состоянии войны друг с другом, а продавали награбленное тому лицу, которое предлагало самую высокую цену. Можно было ожидать, что французы, скорее всего, грабили только суда под британским флагом, но казалось, что Байяр иногда закрывал глаза на цвета флага, если приз бывал достаточно богатым.

Она смотрела на него – на его камзол из темно-синей ткани и консервативный – белый в рубчик – жилет, на его шейный платок, который слегка измялся, когда он дрался с неграми, на его плотно обтягивающие ноги замшевые брюки и начищенные сапоги. Даже с саблей, висевшей у него на поясе и казавшейся более тяжелой, чем шпаги, которые так любят носить большинство мужчин, Байяр выглядел не корсаром, грозой морей, а джентльменом-плантатором. Если бы только не бронзовый цвет его загорелой кожи. Ни один джентльмен из числа знакомых Элен не позволил бы себе так загореть. Ведь такая темная кожа, именуемая как «кофе с молоком», могла бы вызывать слухи и пересуды о том, что в его жилах течет кровь с примесью африканской крови. Нет, она, конечно же, не подозревала этого человека в том, что он мулат. Просто бронзовый цвет его кожи лишний раз подтверждал род его занятий.

Райан, взглянув на Элен, увидел осуждение на ее лице. Причину нетрудно было найти. Это задело его самолюбие. Под пристальным взглядом его прищуренных глаз девушка слегка поежилась и повернулась, чтобы взглянуть на свою горничную. До него донесся аромат ее духов, на который он обратил внимание еще в фаэтоне, когда она сидела прижатая к нему. Наверное, это было глупо, но ему тут же захотелось подойти к ней поближе, чтобы вдохнуть этот чудный аромат, подобный запахам тропического сада под луной.

Неодобрение, с которым эта девушка рассматривала его, конечно же, расстроило Райана. Он обратился к Фавье:

– Ну, хорошо, и как, по-твоему, мы поступим? Ты пустишь свою прибыль по ветру из-за того, что трясешься за свою желтую шкуру, или же станешь вести себя как настоящий мужчина? Сделай же свой выбор, в конце концов. У меня на примете имеется еще двое парней, которые ради твоих расписок пару раз пойдут на риск.

Судорога передернула лицо Фавье, и он резко махнул руками.

– Хорошо, хорошо. Не стану лишний раз судьбу испытывать. Если хотите, чтобы вас спрятали, то вас спрячут. Проходите сюда, быстренько, прежде чем одна из моих любопытных служанок не пришла и не стала бы вынюхивать, в чем тут весь сыр-бор.

Дом Фавье не был таким просторным, как дом Ларпенов. Он состоял из шести комнат – три наверху и три внизу – и был окружен со всех четырех сторон галереями, которые защищали внутренние стены от палящего солнца или от ветра с дождем и в то же время позволяли воздуху циркулировать сквозь высокие окна. Интерьер свидетельствовал о вкусе хозяина, о его стремлении к комфорту и роскоши, о чем можно было судить по некоторым признакам. В столовой, куда их привели, в комнате справа на первом этаже, на полу лежал ковер работы Бовэ, исполненный в ярких цветах. На середине ковра стояли длинный стол и стулья красного дерева. На столе возвышались ваза майсенского фарфора с фруктами и в тон ей пара фарфоровых канделябров, в буфете виднелись коллекция столового серебра и набор графинов с винами и бренди.

Поставив на стол свечу, которую держал в руках, Фавье начал отодвигать стулья один за другим. Элен взглянула на Дивоту, а та в ответ на молчаливый вопрос только пожала плечами с выражением недоумения на лице.

Райан такой сдержанности не проявил.

– Если ты собираешься предложить нам гостеприимство, начав со своей столовой, то мы высоко это ценим, но что касается меня, то я не голоден. Нам нужны самые тихие комнаты... скажем, парочка... А нет ли у тебя комнат для прислуги или комнаты на чердаке, которые мы могли бы занять?

Фавье одарил его вызывающим взглядом.

– Из того, что вы требуете, я могу предложить вам только это. Остальные комнаты слишком открыты для посторонних. У меня есть любопытная старуха, которая ведет дом, она сует нос в каждую комнату, а уж если я ей скажу не входить куда-нибудь, то она обязательно захочет узнать, что я там прячу.

– Так запри ее куда-нибудь на несколько дней или отправь подальше.

– Не могу, – кратко ответил Фавье. – Это моя мать.

– В таком случае она вряд ли сможет тебя предать.

– Вы ее не знаете. – Фавье раздраженно пожал плечами и продолжал отодвигать стулья.

Отодвинув наконец от стола все стулья, Фавье приподнял один конец стола и сдвинул из-под него ковер. Потом откатил ковер, и их глазам открылась крышка люка.

– Теперь начинаю понимать, – проговорил Райан.

– Надеюсь, вам это понравится, – ответил Фавье со злобной ноткой в голосе. Закряхтев от натуги, он поднял крышку люка за вделанное в него кольцо и откинул ее на петлях.

Дивота взяла свечу, стоявшую на столе, и низко опустила ее, чтобы осветить ею темное отверстие в полу под столом. Место, которое им показали, было слишком маленьким, чтобы можно было назвать его подвалом или посчитать за комнату. Вырубленное в известняке, на котором стоял дом, это углубление, должно быть, использовалось для того, чтобы время от времени прятать здесь контрабанду, так как оттуда поднимался слабый аромат вина, специй и чая.

Райан, стоявший на колене возле отверстия, чтобы осмотреть углубление, поднялся и сказал:

– Надо бы поискать какое-нибудь другое место.

– Ничего другого, где вас не смогли бы обнаружить, а потом, возможно, и сообщить Дессалину, не имеется.

– Только не говорите мне, – резко сказала Элен, – что ваша мать не знает об этом тайнике.

– Разумеется, она знает, но это место давно не использовалось, а поэтому у нее не будет никаких оснований думать, что там кто-нибудь находится.

– Нам нужно другое место! – Голос Райана прозвучал твердо.

– Другого укромного места больше нет, уверяю вас! Либо это, либо ничего!

– Значит, нет никаких причин для нас с Дивотой здесь оставаться, наверное, нам нужно отправляться в Порт-о-Пренс или туда, где есть французские войска, – тихо проговорила Элен.

– Ну да, конечно, – повернувшись к девушке, ответил Райан, – продолжать делать то, что вы делали, когда я натолкнулся на вас час или два назад...

Элен холодно посмотрела на него. Фавье перевел взгляд с Элен на Райана и вытер со лба пот.

– По-моему, в этих спорах мы теряем время. С каждой минутой опасность только увеличивается. А сообщение на ваше судно, Райан, я смогу передать только в течение нескольких дней – дня через три или четыре скорее всего.

– Вы же не знаете наверняка, насколько серьезна обстановка вокруг, – сказала Элен. – Мы лишь предполагаем, что Дессалин отдаст приказ начать массовое выступление. Возможно, нам стоит переждать и посмотреть, как будут развиваться события.

– Да, и к тому времени каждый раб на острове будет знать, где вас искать, если предположить, что Дессалин захочет выслеживать каждого белого. Вы знаете, что он делает с белыми женщинами? Знаете? – прошипел Фавье.

Дивота поставила на стол свечу, которую до сих пор держала под столом, и встала перед Элен, закрывая ее собой.

– Она-то знает, дурак ты эдакий. Ты только посмотри на нее.

– Насколько я вижу, ее не мучили и не пытали. Пока что... – мрачно улыбнувшись, проговорил Фавье.

Дивота повернулась к нему спиной и обратилась к Элен:

– Потерпи это заточение в течение парочки дней, chere. Если дела пойдут не так, как мы предполагаем, тогда сможем снова отправиться в Порт-о-Пренс, ты и я.

– И что потом? – внезапно охрипшим голосом спросил Райан. – Моряки считают, что Амьенское соглашение провалилось. Война с Англией может быть объявлена в любую минуту... И я нисколько не сомневаюсь, что англичане помогут Дессалину в борьбе с французами хотя бы тем, что установят блокаду острова. А это превратит Сан-Доминго в склеп, из которого никому не будет спасения. Одним лишь сигналом барабанного боя Дессалин немедленно поднимет больше ста тысяч человек. Из направленной сюда Наполеоном двадцатитысячной армии больше четверти уже умерли от лихорадки, другая четверть, а возможно и больше, не в состоянии воевать. И что вы выберете – бегство или сдачу в плен?

Элен строго посмотрела на него:

– Я не знаю, месье, что мне делать. Я потеряла всю свою семью, у меня нет ни друзей, ни денег... Наконец, у меня нет судна, которое меня ожидает!

– Вы могли бы уехать со мной.

Высказав такое неожиданное даже для себя предложение, Райан поначалу растерялся, но тут же взял себя в руки. В конце концов, если у него возникнут проблемы, он справится с ними... когда они возникнут. Теперь он ожидал ее ответа.

– Уехать с вами?

Голос Элен показался ему безучастным.

– В Новый Орлеан.

– Но я не...

– Ради Бота! – закричал Фавье. – Вы сможете обсудить все ваши дела позже, у вас впереди целых три дня. А сейчас, прошу вас, спрячьтесь, пока всех нас не обнаружили и не рассекли на части, к полному удовольствию Дессалина.

Райан выругался, а потом, резко присев, нырнул под стол. Он прыгнул вниз, в зияющее отверстие, и поднял голову и руки вверх, ожидая Элен, чтобы помочь ей спуститься. Девушка опустилась на колени и вдруг заколебалась.

– Да спускайтесь же! – простонал Фавье с раздражением.

Крепко сжав губы, Элен подползла к краю дыры и рывком опустила туда ноги. Райан поднял ей навстречу руки. Спрыгивая, она упала на его грудь, прижимаясь к нему всем телом. Потом Райан осторожно опустил Элен на ноги, и они подняли головы к свету.

Толстый Фавье, задыхавшийся от рвения и усилий, казалось, сложился под столом пополам и поспешно потянулся к крышке люка, чтобы закрыть ее.

– Подождите! – воскликнула Элен. – Дивота, иди сюда!

– Вам там будет слишком тесно, – быстро возразил Фавье.

– Да, но...

– Не волнуйся, chere, со мной вес будет в порядке, – покачала головой Дивота. – Людям с такой кожей, как у меня, нет необходимости прятаться вот так. Зато, оставшись наверху, я смогу позаботиться о вас, – спокойно проговорила она, бросив на Фавье вызывающий взгляд. Пусть он только попробует ее остановить, она не позволит Райану и Элен голодать.

– Ты подвергаешь себя опасности. Вдруг кто-нибудь узнает, что ты из имения Ларпен, – возразила Элен.

– Не бойся, я что-нибудь придумаю, – успокоила ее Дивота.

Когда Фавье опускал крышку люка, Райан, подняв руку, придержал ее над своей головой и попросил, чтобы тот оставил им с Элен свечу.

Недовольно заворчав, Фавье все-таки протянул свечу.

– Вы должны пользоваться ею только в крайнем случае. В полу имеются щели, через которые свет будет пробиваться наверх.

– Мы же не идиоты, – попытался возразить ему капер решительным тоном, но крышка люка с глухим стуком уже закрылась над ним.

Они услышали голос Дивоты:

– Сейчас я принесу вам еды, воды и чего-нибудь такого, чтобы вы смогли поудобнее устроиться.

Потом они услышали, как Фавье приказал горничной Элен, чтобы та говорила потише... И наверху вскоре воцарилась тишина.

Свеча мерцала во мраке подземелья. И Элен и Райан бездумно уставились на ее пламя, чувствуя, как стены подвала давят на них. Элен при своем среднем росте могла еще выпрямиться, и тогда ее макушка доставала до крышки люка. Райану же приходилось наклонять голову, и из-за этого он все время находился в неудобном положении. Тайник Фавье, в который они попали, своими размерами не превышал трех метров в длину и полутора в ширину. Люк, по-видимому, был врезан в деревянный пол комнаты над ними, а не в камень стен, так что в полу под домом оставалась узкая щель, через которую проникал воздух. С деревянных балок и с половиц над ними свисали пыльные гроздья паутины. Яма, наверное, полюбилась паукам.

Тайник был пуст, правда, в углу лежала небольшая кучка джутовых мешков. Поставив свечу на пол, Райан встряхнул мешки и расстелил их двумя опрятными стопками у одной стены. И после этого опустился на одну из них.

– Садитесь и вы, – обратился он к Элен тоном, полным иронии. – Мы можем здесь очень удобно устроиться.

– Это уж точно, – ответила Элен, присаживаясь на другую стопку мешков, которую он приготовил.

Только сейчас девушка поняла, насколько она устала. Откинув голову назад, к каменной стене, она закрыла глаза. И тут же кошмарные сцены случившегося в ее доме навалились на нее. Она быстро открыла глаза. Перед нею стояла свеча, от которой исходил желтый свет – и успокаивающий, и вызывающий беспокойство.

– Вам не кажется, что нам стоит загасить свечу? – спросила Элен.

– Когда вернется ваша горничная.

Она поняла смысл его слов. Стараясь больше ни о чем не думать, девушка сидела, наблюдая за дрожащим пламенем свечи. По стенамметались причудливые тени, а паутина, висевшая над ними, колыхалась от теплого воздуха свечи.

Райан взглянул на сидящую возле него девушку. Что-то в ее неподвижности встревожило его. Он вдруг подумал обо всем, что с нею случилось за последние несколько часов, хотя сведения эти он почерпнул из слов ее горничной в тот момент, когда Дивота просила его о помощи. Было удивительно, если бы из-за всех пережитых ею за этот вечер событий она не почувствовала потрясения. Глупый Фавье, по крайней мере, мог бы предложить им выпить чего-нибудь спиртного. Да и сам мог бы выпить глоток бренди с ними.

– Жаль, – достаточно громко проговорил Райан, – но это не совсем то, что я имел в виду, когда предлагал вам укрытие здесь.

Ее губы, скривившиеся было в улыбке, вдруг застыли.

– Некоторые люди боятся замкнутых пространств. Если вы тоже боитесь, то скажите, и я заставлю труса и хитреца Фавье найти для нас другое место.

– Не сказала бы, что это место мне очень нравится, но, думаю, смогу снести и это, – ответила она не сразу.

По ее ответу Райан понял, что перед ним храбрая девушка. «Конечно, храбрая! Она с такой яростью боролась с двумя неграми...»

– Я вполне серьезно говорил о поездке в Новый Орлеан, – продолжал он. – У меня там много друзей, которые смогут помочь нам устроиться.

Райан подумал, что среди его друзей нашлось бы немало таких, кто захотел бы позаботиться об этой женщине. Она и в самом деле была на редкость хороша.

Крышка люка над ними вдруг открылась. Райан вскочил на ноги и принял из рук Дивоты охапку стеганых одеял, буханку хлеба, жареного цыпленка и несколько фруктовых пирогов, завернутых в салфетку, к тому же по бутылке бренди и вина, кувшин воды для питья и бокалы. Когда он передал все это Элен, горничная передала ему последний предмет для удобств – ночной фарфоровый горшок с крышкой, расписанной розами.

– Вам еще что-нибудь понадобится? – тихо спросила Дивота.

Райан вопросительно посмотрел на Элен, но та в ответ только покачала головой.

– Фавье просит вас говорить потише. Ему кажется, что он слышит ваши разговоры.

– Мы постараемся, – мрачно сказал Райан.

– Может быть, до завтрашнего вечера я не смогу ничего принести. Если так получится, то не подумайте, что я о вас забыла.

– Нет, мы так не подумаем.

– Тогда спокойной ночи, – проговорила Дивота, и люк над ними закрылся снова.

Райан поставил ночной горшок в дальнем углу, потом опустился на колени на пол и начал накрывать стол, расставляя переданные им еду и напитки.

– Вы желаете съесть чего-нибудь? – спросил он Элен.

– Спасибо, нет.

Повернувшись к нему спиной, Элен стала расстилать стеганые одеяла поверх джутовых мешков. В этом тайнике просто не оставалось места, чтобы сделать из них что-нибудь, кромеединственной постели, если они собирались улечься спать одновременно. А лечь им пришлось бы все равно, не могли же они сидеть все ночи напролет без сна, в течение трех суток. Ей и каперу предстояло растянуться рядом. «Вместе? Здесь, в этой дыре?..»

Элен сидела, растерянно глядя на разостланные перед нею стеганые одеяла. За спиной звенело стекло бокалов, раздавались звуки булькающей жидкости.

– Возьмите, – услышала она грубый голос Райана, – и выпейте это.

Элен повернулась, чтобы посмотреть на него, чувствуя, что он стоит на коленях слишком близко от нее. Она встретилась взглядом с его темно-синими, пристально глядевшими глазами и увидела там пламя пылающей свечи. С трудом сглотнув, она потянулась дрожащими пальцами к бокалу бренди, который ей предлагали.

Жар бренди заполнил все ее тело живительной теплотой. От этого ощущения ее охватила дрожь. Она осторожно отпила еще, бережно держа бокал обеими руками.

Райан легким кивком выразил свое удовлетворение и поднял свой бокал:

– За Новый Орлеан!

Она еще не сказала, что поедет вместе с ним, но и отказаться пить за его родину она не могла.

– За Новый Орлеан! – повторила она его тост и отпила еще раз из своего бокала.

Райан чуть изменил позу, опустившись на постель, которую она приготовила. Он покрутил бокал, будто перемешивая бренди, и закрыл глаза.

Краешком глаза взглянув на него, Элен снова отвернулась. Она глубоко вздохнула и робко подвинулась, чтобы улечься возле него.

– Я думаю, – сказал Райан безразличным тоном, – что нам, пожалуй, стоит экономить свою свечку. На щедрость Фавье рассчитывать не приходится, тем более надеяться, что он даст нам другую.

– Да, скорее всего, так оно и будет, – ответила она.

Протянув руку к свече, он пальцами загасил пламя. Темнота сомкнулась вокруг них.