Аз есмь, или Почти Хранитель (СИ)

Глава 17 Виктория

Поутру ко мне прибежала Лара, и едва переступив порог, почти заголосила.

— Представляешь, Верка-то наша вчера поехала дура с байкерами кататься ночью. Они ее изнасиловали и бросили. Верка приползла домой под утро никакая. Мать повезла ее в больницу и грозится пойти жаловаться к коменданту.

По мере того как Лара выдавала фразу за фразой, в душе моей просыпался вулкан. Взрыв произошел тотчас же как за Ларой закрылась дверь. Я буквально зарычала от переполнявших меня злости и горечи. Так вот ты какой, золотой рыбка?! Вот для чего тебе твои чары! Теперь мне понятно, что произошло с той девочкой. Также, как и Веру, ты заманил ее в свои мерзкие сети, а потом кинул. И какое счастье, что в твои сети не попалась я.

Словно в солидарность с моими чувствами, солнце в тот же день ушло в глубочайшую депрессию, укрывшись огромными дождевыми облаками, и принялось оплакивать горькую Верину участь.

Я понимала, что надо было навестить подругу. Тем более что похоже Вера не сильно пострадала. И мать ее, получившая от коменданта в возмещение нанесенного ущерба, разрешение на машину, и возившая дочь на обследование в больницу, почти сразу привезла ее назад. Но я уже не могла успокоиться. Я восприняла все произошедшее слишком близко. Не знаю, о чем еще договорилась Верина мама с комендантом, но эта история как-то сразу и странным образом стала забываться. И только через пару дней проходя мимо раскрытого окна квартиры, где жила семья Веры, я услышала, как громко и отчаянно женский голос выводил.

— Дура ты дура. Что ж ты дура делаешь? Я тебя воспитывала. А ты… Ты по рукам пошла.

В груди у меня возник мерзкий комок и не уходил, пока я не пришла домой. Вулкан свое извержение произвел пару дней назад. А теперь я была откровенно напугана. Я не понаслышке знала, какими способностями обладает Стас. И зная свою реакцию на его штучки, боялась даже представить, что он мог со мною сделать. Вернее, что он мог меня заставить сделать. Этим вечером меня снова навестила Лара.

Сидя с ней в углу нашей единственной с моими родителями комнаты, где в углу стоял мой старенький письменный стол, мы тихонько обсуждали события последнего месяца.

— Верка совсем сошла с ума, — говорила Лара. — Представляешь, каждый день уезжает с ними по ночам кататься. Эти гоняют по шоссе как бешеные. Как их только комендант выпускает. Пропуска что ли постоянные выписал.

И я решила предупредить подругу об опасности.

— Лара, я тоже хочу тебе что-то рассказать… Ни в коем случае не встречайся взглядом со Стасом. У него какой-то особый дар. Так вышло, что я это испытала на себе. Думаю, именно он и испортил нашу Веру.

Потом Лара все пыталась расспросить у меня подробности. Но я решила больше ничего не говорить. Я и так поделилась с ней тем, что хранила только для себя одной. Отдавать все я не собиралась, не смотря ни на что.

На другой день тучи все еще висели, оберегая солнце от наших людских глупостей. Но плакать погода перестала, и я решила этим воспользоваться и скрасить скуку — посетить нашу небольшую библиотеку.

Библиотека располагалась неподалеку от школы, и проходя мимо нее я с удовольствием и легкой грустью рассматривала молодые деревья с прозрачной кружевной кроной, посаженные нашим классом в ту выпускную весну в память о нас. Вспоминала годы, беззаботно проведенные в этих, казавшихся сейчас такими надежными, стенах.

Помещение библиотеки оказалось пустым. Я окликнула нашу библиотекаршу Марию Михайловну по имени, но никто не ответил. Заглянула за стеллажи с книгами. Там тоже не было никого. Вероятно, Мария Михайловна вышла не надолго по своим делам. Решив, что ничего не будет плохого, если я полистаю книжки, я прошла за стойку перед библиотекарским столом и углубилась в изучение книг на полках, перечитывая названия на потертых корешках.

Библиотека была небольшой. Полки с книгами располагались в основном вдоль стен, и одна стояла посередине. Я быстро завершила круг и оказалась рядом со стендом, на который по традиции выставлялись новинки.

«НЛП. Манипуляции сознанием», — прочитала я название. Книжка была одной из тех новомодных публикаций, которая сулила доверчивому читателю простые решения всех его насущных проблем. Я обычно такие не читала. Но по какой-то неведомой пока мне самой причине машинально потянулась к яркой красно-белой обложке.

— Это не про меня, — раздалось неожиданно сзади меня у самого уха. Сердце ухнуло куда-то вниз, а голова резко повернулась на звук голоса. Видимо, видок у меня был еще тот.

— Я тебя напугал?

Что это еще там в глазах? Что-то новенькое. Сарказм? Презрение? Нет. Цвет. Другой цвет. Неужели так расширился зрачок?

Глаза у Стаса были глубокого черного цвета. Без радужки.

И тут вместо того, чтобы повернуться и убежать без оглядки, я закричала.

— Да. Ты меня напугал. Напугал и разочаровал окончательно. И не сейчас, а несколько дней назад. Что, черт возьми, вы сделали с Верой? Что вы вообще себе позволяете? Вы здесь ведете себя словно хозяева. И даже не подумали о том, что станет с ней, когда вы наотдыхаетесь и уедете. Она между прочим никуда не уезжает. Ей здесь жить.

— Она уедет. С Гошей.

— Куда… — опешила я.

— В Питер. И я предпочитаю, чтобы ехала она, а не ты.

— Вот как? Я-то тут причем?

И в этот момент послышались легкие шаркающие шаги библиотекарши Марии Михайловны.

Мария Михайловна, женщина довольно грузная, заходя в дверь, попыхтела, потом глянула на нас поверх очков и сказала:

— Здравствуй, Вика. Совсем взрослая… Почитать решила?

Я поставила назад книжку, и попросила что-нибудь из классики. «Идиот» Достоевского вполне меня устроил.

Стас уходить не собирался и со скучающим видом перелистывал какой-то журнал.

Я зарегистрировала книгу и пошла домой.

Видимо, он все-таки решил со мной поговорить, потому что, выйдя из библиотеки, пошел рядом по улице. И снова я ощутила на себе его странные чары. Он был словно не рядом со мной, а вокруг меня. Но теперь это меня не завораживало, а пугало. Передо мной стояли его черные бездонные глаза, в которых для меня теперь не было ничего кроме скрывавшейся там бездны.

Дорога домой была недлинной и быстро кончилась. У дома я развернулась, твердо решив отказать Стасу, если он попросится в гости.

— И все же нам надо поговорить, — сказал он, словно заранее знал, что я собираюсь дать ему от ворот поворот.

Я глубоко вздохнула и… согласилась впустить его в свой дом.

Родители были еще на работе, хотя ежедневное посещение единственного в городе производственного здания никто никогда работой не называл.

Я предложила разогреть чайник, но он отказался.

Обстановка в нашей единственной комнате была более чем скромной. Мой старенький диван рядом с письменным столом, накрытый пледом, на котором был изображен огромных размеров оранжевый тигр, был отгорожен самодельной ширмой, собственноручно изготовленной когда-то отцом. Ширму раздвигалась на ночь и сдвигалась днем. Так мы в семье определяли некоторое личное пространство для меня и для моих родителей. Диван родителей находился прямо против моего, и эта симметрия меня всегда немного раздражала. Но поделать тут ничего было нельзя из-за буквально втиснутой в оставшееся пространство тумбочки с телевизором. Телевизор, плазменный, — единственное, что родители купили после пятилетнего марафона бесконечных выплат за мою учебу. Кресло располагалось перед телевизором и заполняло довольно большую часть середины комнаты. И кроме этого, не понятно было, каким чудом мои родители умудрились когда-то помимо всей перечисленной мебели, разместить еще небольшой платяной шкаф и за ним спрятать складной обеденный стол, который разворачивали редко, в основном, вынося летом в палисадник. Мамин день рождения у нас принято было праздновать многолюдно и шумно. К этому дню в палисаднике расцветали мамины любимые Китайские шары — цветы, растущие на кустах и по виду напоминающие небольшие ярко желтые хризантемы. Может именно поэтому они и назывались китайскими шарами. Мамин день рождения уже был не за горами. И в моей походной сумке бережно хранился подарок.

Вся мебель в нашей квартирке, кроме моего дивана, была приобретена еще до моего рождения. Папа периодически что-то подкрашивал и ремонтировал. Я особо никогда не комплексовала. Потому что в нашем городке так жили все.

Но когда следом за мной в дверь квартиры вошел Стас, я внезапно вспомнила его просторную квартиру и хоть и не дорогой, но все же евро ремонт, мне стало неловко за убогость моего родного дома.

С этим я ничего поделать не могла. Только грустно вздохнула, окинув взглядом свой скромный уют. По крайней мере, у нас всегда было чисто и прибрано. Маленькое пространство приучило к порядку и большей организованности.

Чтобы не искушать судьбу, я решила сесть на стул возле письменного стола, немного развернув его к дивану. Так что моему собеседнику ничего не оставалось, как присесть на диван. При этом я с удовольствием отметила наличие солидной дистанции между нами и его более низкое положение по отношению ко мне. Все-таки я кое-что в этом понимала. Как мне казалось…

— Речь пойдет о брате, — начал он, помолчав. — Не о Викторе, о Гоше. Я должен тебя предупредить, Вика. Дело в том, что Гоша немного иначе смотрит на жизнь. Для него не существует общепринятых правил.

Интересно. Если уж сам Стас не подходит под общепринятые нормы, то как можно понять что-то про его брата.

— И у него какие-то особые правила? — спросила я, чтобы немного прояснить для себя ситуацию. — И еще вопрос. Значит ли это, что для тебя общепринятые правила существуют? — последние слова я специально произносила с изрядной долей иронии. Хотела показать, что не забыла недавно нанесенной обиды.

— Ну, не совсем общепринятые, конечно. Отличия имеются, — грустно как-то усмехнулся он. — Но это, по крайней мере, удерживает меня от многих вещей, которые делает Гоша. Мой отец меня воспитал по этим правилам, и я буду неблагодарной свиньей, если отступлю от них.

Пока все звучало более-менее благородно. Но мне хотелось подтверждений. А Стас меж тем продолжал:

— Я не трогал Веру, Вик. Но не буду отказываться, если ты меня спросишь, не приложил ли я тут руки. Да, приложил. Потому что не мог иначе. Потому что не все в моих силах. И еще потому, что отдав ему Веру, я уберег от беды тебя. Потому что ты для меня очень важна… Мне не легко было отказаться от встреч с тобой этой зимой. Я испытываю к тебе некоторое… притяжение, что ли… И я рад, что мы сейчас рядом… Но мой неугомонный братец… Он уже успел тебя обнюхать и жаждет попробовать.

Все это было произнесено на едином дыхании. Но очень медленно. И мне потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить его слова и помолчать, прежде чем я ответила:

— Попробовать? Я что, еда?

— Вроде того…

Потом он помолчал и продолжил.

— Я знаю. Ты хочешь знать, что происходит. Но я не думаю, что если я расскажу тебе все и сейчас, это облегчит тебе жизнь. В общем, есть одна вещь, которая для меня является жизненно необходимой. Прости, но термин «еда» тут не заменишь ничем… Мне нужно питаться, иначе… Ну как объяснить? В общем, мне нужна энергия, которую обычные люди, вырабатывают, испытывая сильные эмоции. Я ее чувствую, ощущаю, и… я ее потребляю в пищу, что ли.

После этих слов последовала довольно продолжительная пауза. Затем Стас продолжил.

— Есть одна очень неприятная вещь… Я не должен позволять питаться собой. Это происходит, если моя еда оказывается сильнее меня… Если человек вырабатывает энергию, испытывая слишком сильные эмоции. Или эмоции другого качества… Этого пока понять не удалось. В общем, появляется сильнейшая взаимозависимость, которая в конечном итоге убивает обоих…

Мне бы испугаться, а я решила пошутить.

— Это значит ты типа вампир что ли? Энергетический…

Захотелось поржать в голос, вот только вместо смеха на меня кажется икота напала. Стас обхватил голову руками, и некоторое время сидел, покачиваясь. Я сходила на кухню за водой.

— Ты не обращай внимания, ладно? Просто все это как-то у меня в голове не укладывается.

Стас еще какое-то время молчал, глядя куда-то в окно. А потом продолжил.

— Я должен тебе сказать, раз начал…

При этом он так смешно развел руками, словно растерявшийся малолетний пацан.

— В общем, эмоции бывают положительными и отрицательными. Мне нужны положительные. А Гоше — отрицательные. Поэтому его доноры иногда умирают. Он не обладает такими сильными способностями как я, но более сильный в физическом плане. В прошлом году он приезжал к нам в гости и попросил меня об одолжении. Девочку с четвертого курса универа. Мы с ним договорились, что он будет аккуратен. Но братец не смог остановиться. Трагедия в том, что он не всегда был таким. Он был другим, как я, но произошло несчастье, о котором я бы не хотел сейчас вспоминать.

Он снова немного помолчал, а потом тихо сказал.

— Ты для него уже готовая пища, Виктория. Потому что этой зимой я с тобой поработал, уж извини. Натура такая. Да и кушать тоже периодически хочется. Хотя, мне и салона обычно хватает… Но ты… особенная. Не смог пройти мимо.

Говоря все это, Стас потирал нервно руки и в глаза мне не смотрел. А я пока никак не могла реагировать на его слова. Потому что всю эту инфу необходимо было переварить как следует. Пока мне все услышанное казалось бредятиной наивысшей категории. Не более. Вспомнились киношные сказочки про вампиров. Снова захотелось поржать. Но, вспомнив про икоту, раздумала.

Стас меж тем продолжал говорить.

— Именно поэтому я стараюсь сделать так, чтобы вы не встречались с Гошей. Когда он сказал, что хочет тебя, я сказал «нет». Тогда он попросил Веру. Думаю, что к мысли о тебе он еще вернется. Поэтому прошу. Будь осторожнее, ладно?

Я не знала, что ответить ему. Шок от услышанного был сильнее, чем можно было ожидать. Особенно если принять во внимание мое материалистическое представление об этом мире. И особенно если учесть, что нечто подобное но менее масштабное мне в голову уже приходило. И еще меня совершенно шокировала моя собственная роль во всей этой фантасмагории. Ну вот почему судьбе было угодно, чтобы я в это влипла, как кур во щи, что называется? Жила себе. Звезд с неба хватать не думала. Никому дороги не перебегала. И именно меня и угораздило. Полный «атас», в общем… Хотя, если покопаться в прошлом, то история у меня была еще та…

Но поверить в то, что рядом со мной бродит пусть и энергетический, но вампир, который питается тобой, присосавшись к тебе словно пиявка, я не хотела. Монстр, который манипулирует тобой, заставляя делать мерзкие противоестественные вещи помимо твоей свободной человеческой воли. Да еще при этом претендует на какие-то известные ему одному моральные принципы… Бррр…

Я медленно поднялась с места и подошла к окну, невольно скрестив руки на груди. Глаза мои перемещались по чуть шевелящейся листве за окном вместе с моими мыслями, в которых я пыталась отыскать хоть какую-то ложь, которая бы сложила всю эту ахинею как карточный домик в обычную колоду в нормальной человеческой плоскости. Передо мной стояла дилемма. Либо все это было ложью, и тогда все вставало на свои человеческие места. Но тогда получалось, что Стас лжец. И не просто лжец, а поверивший в свою ложь безумец. В это я не верила. Во втором случае предполагается, что все это правда, и тогда весь мир рушился вокруг меня и его следовало как-то построить заново, по каким-то новым не ведомым мне правилам.

— А Виктор? Он тоже? — этот вопрос я задала просто так, чтобы попытаться переключить внимание… хотя бы на Виктора.

— Нет, он другой.

— Какой другой?

— Возможно, он сам тебе расскажет когда-нибудь. Я не имею права.

А потом Стас подошел ко мне сзади, обнял и сказал мне в ухо.

— Не веришь… Просто не представляешь, на сколько все плохо… Я люблю тебя.

И меня затопило это сладкое болото целиком. Задыхаясь, я повернулась к нему и потянулась губами к его губам, совершенно не думая о том, что только что повергло меня в настоящий шок. Мое безрассудство мне таковым не казалось. Наоборот, я была уверена, что поступаю правильно и естественно для человека, который испытывает чувство глубокой и нежной любви и привязанности по отношению к любимому мной и давно человеку.

Поцелуй, который мне был подарен взамен, был просто восхитителен. Не смотря на имеющийся у меня более чем скромный опыт, я каким-то своим женским чутьем понимала, что познала настоящее блаженство, после которого не страшно и умереть. Потому что познавать уже здесь мне казалось нечего и незачем.

Когда я очнулась от нахлынувшего на меня потока ощущений, то поняла, что дальше ничего не будет. Меня ласково развернули лицом к окну и так и держали в объятиях, пока я окончательно не пришла в себя. А ведь я была готова… на все.

Когда я снова повернулась к нему лицом, то на меня смотрели спокойные серые с разноцветными икринками в глубине глаза. От черноты в них не осталось ни малейшего следа.

— Приятного аппетита, — мрачно попыталась пошутить я.

— И тебе тоже, — его ответ меня жутко смутил.

— Я что, тоже вампир?

— Нет. Ты особый сорт пищи. Для гурманов. Ты выдаешь эмоции необыкновенной силы, поэтому производишь энергетику особого качества. Это и твоя еда. Ты сама потребляешь то, что создаешь. За такими как ты такие как я охотятся с особым азартом. Помни об этом. Пожалуйста.

— А можно еще? — бездумно произнесла я.

— Ты так хочешь моей смерти?

— Значит я для тебя тот самый… смертельный случай?

— Похоже на то, — усмехнулся он. — Ты мне противопоказана. Только вот бежать поздно. Раньше надо было…

Он немного помолчал, вздохнул и сказал.

— Я пытался… не вышло.

А потом он сказал, что ему пора, и ушел.

Оставшись наедине, я еще довольно долго размышляла над истинностью происходящего. Но потом решила, что у меня просто на данный момент нет решения. Отсутствие ясности в каждом из противоположных ответов для данной ситуации исключало возможность найти разумное объяснение в ближайшем обозримом будущем. Поэтому, чтобы элементарно не свихнуться, я решила принять правила игры и посмотреть на дальнейшие ходы противника, прежде чем делать свои собственные.