Багровая судьба

Глава 31

Доски скрипят под моими ногами, а соленый воздух обволакивает легкие, когда люди Энтони загоняют нас в лодку, как скот, идущий на убой. Рядом со мной, в напряжении стиснувший челюсти Нико, а глаза Марко мечутся по сторонам в поисках спасения или преимущества в этом замкнутом пространстве, в которое мы ступаем.

— Держите себя в руках, — шепчу я им, надеясь, что мой голос не выдаст ледяной страх, свернувшийся в моем нутре, — нам необходимо найти Еву.

— Винсент, — я поворачиваюсь и вижу Джию, выглядывающую из-за спины отца, — ты обещал, что не придешь сюда.

Энтони усмехается, качая головой.

— Я должен был догадаться, что ты не сможешь удержаться и расскажешь ему, где мы находимся.

Я тяжело сглатываю.

— Джиа, ты должна понять, что у меня не было выбора. Я не мог допустить, что бы Ева пострадала из-за ее связи со мной.

— Я предупреждала тебя. Я сказала, что если ты придешь сюда, я не смогу защитить ее, — отвечает Джиа, подходя ближе, и я вижу боль, запечатленную на ее лице, — чтобы с ней ни случилось, с этого момента ответственность за это лежит на тебе.

— Может быть, в следующий раз ты послушаешь своего отца, — насмехается Энтони над Джией, прежде чем повернуться к мужчинам-солдатам.

Джиа бормочет в сторону отца себе под нос что-то, что я не могу разобрать.

— Изменение планов! — восклицает он, и все головы поворачиваются к нему. — Все возвращаются в грузовики. Благодаря высокомерию молодого Винсента появилась новая возможность.

— О чем бы ты ни думал, это не сработает, — огрызаюсь я.

Леденящий душу страх оседает в моем животе, такой, который приковывает тебя к месту, даже когда твой разум кричит, что пора бежать.

— Посмотрим. Вы трое, держите руки вверх и направляйтесь туда, — инструктирует нас Энтони, указывая на раздвижную дверь на палубе яхты. — Джиа, почему бы тебе не быть полезной и не проводить их.

Марко, Нико и я проходим мимо Энтони и следуем за Джией. Мэтью и человек, которого я не узнал, но слышал, как Энтони называл его Джеки, следуют за нами сзади, направляя нам в спины пистолеты. Я слышу, как Энтони передает дополнительные инструкции оставшейся команде.

— Правильно, я хочу, чтобы всё до последнего было погружено обратно в грузовик и доставлено обратно на склад.

Очевидно, мы изменили его планы, и, судя по самодовольной ухмылке на его лице, он чувствует, что это было только к лучшему.

Мы входим внутрь, и я вижу ее — Еву, развалившуюся в кресле в неестественной позе. Ее запястья и лодыжки связаны веревками, а голова наклонена набок.

— Ева! — мой голос становится хриплым, когда я спотыкаюсь, увидев в каком она состоянии. Каждый инстинкт восстает против этого зрелища. Я падаю рядом с ней на колени, проверяя ее с головы до ног. — Что ты с ней сделал?

— Расслабься, Винсент, — Джиа кладет руку мне на плечо, удерживая на месте, а ее голос звучит до ужаса спокойно, — ей вкололи транквилизатор. Это ради ее собственной безопасности, чтобы она не навредила сама себе.

— Вы двое, сядьте там, — командуют люди Энтони, подталкивая Марко и Нико на диван.

Они делают то, что им говорят.

— Ее безопасности? — спрашиваю я, глядя на Джию, — я чертовски ошибался на твой счет, — я буквально выплевываю эти слова, каждое из которых наполнено отвращением и неверием.

— Очевидно, мы оба ошибались на счет друг друга, — огрызается она.

Взгляд Джии снова возвращается к Еве, и я вижу, как в ее глазах бушуют противоречия.

Энтони заходит внутрь и приказывает Мэтью и Джеки помочь остальным.

— Вы уверены, что вам не потребуется моя помощь, босс? — спрашивает Джеки, явно сомневаясь по поводу беспрекословного исполнения приказа своего босса.

— Вы забрали у них оружие? — спрашивает Энтони уничижительным тоном.

Джеки и Мэтью утвердительно кивают.

— Да, сэр.

— Тогда, поскольку я единственный, у кого есть пистолет, думаю, со мной всё будет в порядке. А теперь иди, я планирую справиться с этим самостоятельно, — Энтони, кажется, в восторге от перспективы стать тем, кто положит конец моей жизни.

Когда его люди выходят, я поднимаю на него взгляд, посмотрев прямо в глаза.

— Ты, бесхребетный червь, — шиплю я, — ты используешь свою плоть и кровь, как рычаг в какой-то своей отвратительной игре? Ты не отец — ты монстр.

Смех Энтони звучит мрачно, абсолютно лишенный какого-либо юмора. Он подходит ближе.

— Монстр? Нет, Винсент. Я предприниматель. А Джиа, — он легкомысленно указывает на дочь, — мой самый ценный актив.

Ярость вспыхивает внутри меня, обжигая мои вены.

— Ты ничто иное, как наглый лжец! — я бросаюсь вперед, готовый наброситься, но Энтони оказывается быстрее. Его рука вылетает и касается моей щеки со жгучим шлепком, гулко разносящимся по тихому помещению.

— Ты уже заткнешься? — кричит Энтони.

Вкус железа наполняет мой рот, и я прикасаюсь к разбитой губе, чувствуя теплую струйку крови, стекающую вниз по подбородку. Мой взгляд скользит по Еве, неподвижной и бледной, и сердце болезненно колотится в груди.

— Ты проиграл. Из-за твоего высокомерия погибнешь не только ты, но и твои друзья, и твоя миленькая подружка.

Джиа наблюдает за этим разговором со стороны, ее глаза темнеют всё больше от каждого жестокого слова, срывающегося с губ ее отца.

— Ты собираешься просто стоять и ничего не делать? Ты слышала, что он сказал, — говорю я Джии.

— Конечно, она ничего не сделает, — рычит Энтони, — она знает, что я ей нужен.

Я поднимаю взгляд на Джию, вспоминая сильную женщину, которую я встретил и не узнаю ту, которую сейчас вижу перед собой. Энтони намерен причинить вред всем людям, которые мне дороги, и никто не сможет мне помочь. Если я собираюсь вытащить их отсюда, я должен сделать это своими силами.

Я выпрямляюсь, сжав руки в кулаки.

Энтони смеется, направляя на меня свой пистолет.

— Сядь обратно, мальчик. Я с тобой еще не закончил.

— Чего ты еще от меня хочешь? Ты уже забрал всё, что мне дорого, — заявляю я, подходя ближе к Энтони.

Его смех наполняет комнату, зловещий звук эхом отскакивает от бетонных стен.

— Это твоя проблема. Ты не знаешь, когда следует остановиться.

— Тогда почему бы не убить меня прямо сейчас? — спрашиваю я.

Он вздыхает, словно раздражен моими тупыми вопросами.

— Потому что я не только планирую встать во главе семьи, но также забрать всё, что мне причитается, до последней копейки.

— Я в долгу перед тобой? О чем, черт возьми, ты говоришь? — спрашиваю я, не скрывая своего замешательства.

— Конечно, ты понятия не имеешь об обещаниях, которые твой отец дал мне, — ворчит Энтони. — Ты когда-нибудь думал, что, может быть, это потому, что он не доверял собственному сыну?

— Ты чертов лжец. Почему я должен верить тебе?

Голос Энтони резкий и грубый.

— Твой отец был у меня в долгу. Он дал обещания, которые не мог сдержать. Но не волнуйся, я планирую вернуть свои деньги.

— О чем ты говоришь? — еще раз требовательно спрашиваю я.

— До того, как твой отец сделал меня капо, я был его помощником. Я разобрался со всеми угрозами, которыми он не хотел замарать руки и честь семьи. блядь, это я разобрался с ситуацией с Ивановым.

— Ты устроил пожар, в котором заживо сгорел брат Алексея? — в шоке спрашиваю я, потрясенный этим открытием.

— Я сделал для твоего отца гораздо больше, и он пообещал, что я стану младшим боссом, — продолжает Энтони.

— Чушь, — усмехаюсь я, — мой отец никогда бы на это не пошел.

— Я знал все его секреты, — объявляет Энтони, — включая те, из-за которых другие капо в этой семье захотели бы его смерти.

Я качаю головой.

— Мой отец никогда бы не сделал ничего, что могло бы расцениваться как предательство семьи. Это была его жизнь.

— Да, можешь говорить себе всё, что тебе угодно, чтобы спокойно спать по ночам, но твоего отца не волновало, кому он причинял боль, лишь бы он в итоге получил то, что хотел, — говорит Энтони, глядя на меня.

Я качаю головой.

— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь.

— У твоего отца есть сейф, в котором хранятся досье на все крупные преступные кланы Нью-Йорка. Как ты думаешь, почему его никто никогда не трогал? — спрашивает Энтони.

— Он бы мне сказал.

— Нет! Ты меня вообще слушаешь? Он не доверял ни тебе, ни твоей сестре, — Энтони становится всё более возбужденным с каждым витком разговора, — я знал, что это лишь вопрос времени, когда ты узнаешь о существовании сейфа. Изначально я собирался выдать Джию замуж за тебя, а потом, когда тебя постигнет какой-то трагический конец, право собственности на всё перейдет к ней, но, похоже, вместо этого ты просто собираешься самостоятельно передать ее мне.

— И зачем мне это делать? — огрызаюсь я, осознавая, почему Энтони отослал своих людей. Если то, что он сказал действительно правда, такое влияние в нашем мире бесценно. Он не хочет, чтобы кто-то еще знал о его существовании.

Я беспомощно наблюдаю, как Энтони направляет пистолет на Еву, которая всё еще без сознания, развалившись в кресле.

— Потому что, если ты этого не сделаешь, — продолжает Энтони, — я сначала убью твою миленькую подружку.

— Папа, не надо, — умоляет Джиа, нарушая молчание.

Внутри меня вскипает ярость. Я встаю между Энтони и Евой. Если этот человек всё равно собирается убить нас всех, я лучше умру, уничтожив его и спасая всех, кто мне дорог. Я упираюсь пятками в землю, готовый броситься на Энтони, когда слышу крик слева от себя.

— Винсент, не надо! — голос Нико прорывается дымку моей ярости. Но я едва замечаю это предупреждение, но вдруг вижу, как он движется, олицетворяя смелость и безрассудную преданность.

Нико бросается на Энтони, вытянув руку и касаясь пальцами приклада пистолета. Но Энтони, словно змея, свернувшаяся кольцами и готовая нанести удар. Он отступает, и оружие дергается в сторону, звук выстрела пронзает тишину.

Нико вскрикивает, его тело отшатывается назад, словно его дергает невидимая нить. Он падает на пол, сжимая руками живот, темно-красный цвет окрашивает его рубашку.

— Нет! — мой крик отчаянный и звериный, наполненный отчаяния. В одно мгновение я оказываюсь рядом с ним, и мои руки дрожат, когда я пытаюсь остановить кровотечение.

— Какого хрена ты наделал? — кричу я, прижимая рану Нико.

Глаза Нико широко распахнуты, на его лице отражается шок, когда он смотрит на меня, пытаясь сформулировать хоть какие-то слова.

— Папа, это ведь Нико! Как ты мог? — мгновение спустя Джиа стоит на коленях рядом со мной и наблюдает за моей тщетной попыткой остановить кровотечение. Ее глаза, расширенные от ужаса, устремлены на отца, и она молит о пощаде.

— Он был всего лишь чертовым водителем, Джиа. Ты сможешь это пережить, — фыркает Энтони, стоя над нами. Из дула его пистолета всё еще вырывается струйка дыма, а глаза холодны, словно глубины океана.

— Ты бессердечный ублюдок, — вскипаю я, но мои слова едва слышны из-за стука в ушах.

Джиа встает и поворачивается, направляясь к небольшой кухне.

— Куда, блядь, ты собиралась? — голос Энтони звучит как гвоздь по стеклу.

Поза Джии тверда и решительна.

— Я не собираюсь сидеть здесь и смотреть, как Нико истекает кровью, — огрызается она в ответ, в ее глазах горит огонь, — я собираюсь взять полотенце, чтобы остановить кровотечение. А если у тебя с этим проблемы, давай, пристрели и меня тоже.

Ее вызов повисает в воздухе, но Энтони пренебрежительно отворачивается, переключая свое внимание на нас. Собственное высокомерие ослепляет его, когда Джиа ускользает из-за кухонной стойки, скрываясь из его поля зрения.

Я едва могу дышать, каждая клетка моего тела кричит о том, что я должен действовать, отомстить ему прямо сейчас. Но снова появляется Джиа с пистолетом в руке, и у всех в комнате перехватывает дыхание.

— Сейчас всё закончится, папочка.

Энтони разворачивается, его глаза расширяются при виде направленного на него пистолета.

— Брось оружие, — командует Джиа, ее голос на удивление тверд.

— Где, черт возьми, ты взяла этот пистолет?

— Ты воспитал меня так, что бы я никогда не ходила никуда неподготовленной, — она бросает взгляд на свою сумочку, лежащую на столешнице.

Комната похожа на пороховую бочку, все застывают на месте, каждое сердцебиение громко стучит в пределах комнаты.

Не обращая внимания ни на хаос, ни на направленный на него пистолет, Энтони находит новую цель для себя — это я.

Краем глаза я вижу, как мой двоюродный брат встает.

— Марко, не надо! — кричу я.

Глаза Марко на мгновение встречаются с моими, выражая молчаливое извинение или последнее прощание, я не могу сказать.

Пистолет Энтони направляется в сторону Марко, и на долю секунды время растягивается и искажается. Затем, на фоне крещендо паники, выстрел разрушает это противостояние. Оглушительный звук отражается от стен, и кто-то кричит. Пронзительный, резкий звук, который может принадлежать любому из нас, находящимся в этом водовороте страха и ярости.

Комната погружается в ошеломляющую тишину, каждая пара глаз ищет источник выстрела человека, который осмелился на это. Мои глаза прикованы к Марко, застывшему и со вздымающейся от шока грудью. Рука Энтони остается вытянутой, но в его бесстрастном выражении лица мелькает неуверенность.

Никто не двигается. Никто не дышит. Мы все зависаем после выстрела, эхо которого повисает в воздухе, словно призрак.