Бахир Сурайя

Глава 20.2

На мгновение я потеряла дар речи.

- Эй! — возмущенно протянула я и даже сумела перекатить голову по подушке.

Увы, я не учла, с кем имею дело. Возмущенные возгласы отлично действовали на Малиха, с некоторым трудом — на папу, как повезет — на Рашеда, но Камаль продолжал преспокойно лежать, подложив под голову какой-то сверток. И, кажется, намеревался проспать до утра.

- Камаль! — все-таки попыталась я еще раз.

Он все-таки соизволил приподняться на локте. Я напрягла остатки умственных способностей, поскольку отчетливо понимала, что возмущаться из-за его вольностей уже поздновато: мы столько раз ночевали рядом, что, если бы он действительно считал допустимым сделать что-либо против моей воли, то давным-давно сделал бы. А что до репутации — так она куда больше пострадала в тот момент, когда я, ни о чем не подозревая, приняла в дар шкуру оборотня.

Повторять предыдущий вопрос тоже не имело смысла: уж если Камаль посчитал, что на него не стоит отвечать прямо сейчас, то я могу хоть всю ночь надрываться — он не ответит.

- Теперь ты — старейшина Свободного племени? — сформулировала я самый животрепещущий вопрос. — Потому что, если да…

В шатре было так темно, что лица Камаля я не видела, но отчего-то по изменившемуся дыханию и положению головы поняла, что он закатил глаза, даже не дослушав.

- Нет, — невозмутимо ответил принц и снова улегся, тут же повернувшись ко мне спиной. Пояснять он явно ничего не собирался.

Я возмущенно засопела, собираясь с силами для душевной отповеди, — и неожиданно отключилась.

Солнечный свет пробивался сквозь щели в пологе, раскладывая золотистые полосы по коврам и подушкам внутри шатра. Я сонно сощурилась, попыталась приподняться — и застыла, давясь шипением.

Чуда не случилось. Нога по-прежнему нестерпимо болела, реагируя на каждый вздох и шорох. Камаля в шатре не было.

А вот кулон обнаружился ровно там, где он его оставил, и грел грудь сквозь все слои одежды. Я кое-как подняла невозможно, неестественно тяжелую руку и со второй попытки схватила украшение непослушными пальцами.

Большая стеклянная бусина выскользнула из них с возмутительной легкостью. Пришлось ловить ее заново, и на этот раз я даже успела понять, что выдували бусинку, похоже, второпях: неправильная, чуть вытянутая форма, крошечные пузырьки воздуха в толще стекла и неровности на поверхности говорили сами за себя.

Но от этого смертоносная охряная воронка внутри бусины казалась настоящей. Она играла на свету и переливалась, словно и в самом деле закручивалась смерчем, играя всеми оттенками пустыни на каждом несовершенстве стекла, будто в гранях бриллианта.

Понадобилась не одна минута, чтобы понять, что мне не померещилось.

Стекло было горячим само по себе, а вовсе не из-за того, что нагрелось за ночь у меня на коже. Воронка и правда двигалась, перемещаясь внутри бусины, и не останавливалась ни на секунду, постоянно пробуя на прочность прозрачные стены своей темницы.

Силы арсанийского принца не хватило, чтобы рассеять бурю. Зато он сумел заточить ее в самодельной бусине — и вдобавок преподнес мне, как самый невероятный подарок на свете, какой не преподносили даже султану.

Камаль подарил мне Бахир Сурайю.

И даже объясниться по этому поводу не пожелал!