Барби на полставки. Я (не) робот босс (СИ)

Глава 8. Безопасный режим выключен

Константин скидывает рубашку, и я замираю, как кролик перед удавом. Его спина — это шедевр из мышц, будто Яровой вышел из спортзала, а не из офиса.

«Ну почему он не может быть просто толстым и лысым?» — мелькает мысль, пока я пялюсь на рельефный торс, забыв, что должна изображать бездушный металл.

ЛЕД-подсветка на корсете вспыхивает розовым — спасибо, братик, за «улучшенную» систему в костюме, которая светится от эмоций.

— Ева, — Константин поворачивается, и я резко опускаю глаза, будто изучаю узор на паркете. — Ты… умеешь краснеть? Я всерьёз начинаю задуматься о твоём предназначении. С какой целью тебя создали?

«Какие правильные вопросы», — думаю я.

— Э-эм… — выдавливаю я, чувствуя, как жар поднимается от шеи к щекам. — Я не понимаю вашего запроса.

— Любопытно, — Яровой приближается, и я отступаю, пока не упираюсь спиной в стену. — Такая реакция на прикосновения… Это часть программы или последствия обучения?

— Да! — выпаливаю. — Функция… имитации тактильной чувствительности. Для улучшения взаимодействия с пользователем!

Слышу, как брат цокает, мне кажется, что я даже вижу, как он качает головой.

— Взаимодействия… — Константин приподнимает бровь, и его рука движется к моей талии. — А что насчёт других функций? Например…

В наушнике раздаётся визг Семёна: «Сеня, он сейчас снимет с тебя корсет! Скажи, что у тебя перегрев!»

— Внимание! — кричу я, отпрыгивая в сторону. — Обнаружен риск перегрева. Требуется экстренное охлаждение!

Константин застывает с рукой в воздухе, потом медленно опускает её.

— Охлаждение… — повторяет он, и в его глазах мелькает искорка азарта. — Хочешь, включу кондиционер? Или… — он уходит на минутку и возвращается со стаканом воды. — Выпей. Роботы же пьют, да? У тебя система как в автомобиле? Вентиляторы, антифриз? Или что-то другое?

В наушнике тишина, думаю, никакой системы охлаждения у Евы нет. А если и есть, то наверняка её нельзя охладить стаканом воды.

Хочу попросить помощи у брата, но он молчит. Может, сознание потерял?

Я беру стакан дрожащими руками.

«Если выпью, он поймёт, что я человек. Если откажусь — заподозрит, что Ева дефектная».

Решаюсь на компромисс: подношу стакан к губам, делаю вид, что пью, а воду незаметно выливаю за спину.

— Благодарю. Система охлаждения восстановлена, — говорю механическим голосом, но вода капает на пол.

Константин смотрит на лужу, потом на меня:

— Протечка? — спрашивает он, едва сдерживая смех. — Надо будет сообщить твоим разработчикам о… неполадках в гидросистеме.

— Рекомендую, прекратить тестирование, — бормочу я, видя, как подсветка на груди заливается малиновым.

«Сёма, я тебя убью. Медленно. Со сценарием как в лучших фильмах ужасов».

— Ладно, — шеф вдруг становится серьёзным. — Хватит игр. Пойдём.

Он ведёт меня в комнату, где стены обшиты кедром, а в воздухе витает аромат эвкалипта.

Сауна! Моё сердце замирает.

— Стресс-тест, — объявляет Константин, включая таймер. — Проверим, как твои «чипы» переносят жару.

«Заодно подсохну, во всех смыслах», — думаю и шагаю в комнату.

Дверь закрывается. Температура растёт, пот стекает по спине, но я стою как истукан.

«Не двигайся. Не дыши. Не умри». ЛЕД-подсветка мигает красным — видимо, сигнализирует о критической температуре.

— Ева, — голос Константина звучит сквозь стеклянную дверь. — Ты ещё функционируешь?

— Всё… в норме, — выдавливаю я, чувствуя, как плавится грим. — Температура… в допустимых пределах.

— Интересно, — он приближается к двери. — А что будет, если я подниму её до ста градусов?

— Возможно… расплавление чипа памяти, — придумываю на ходу. — Рекомендую прекратить тестирование немедленно.

— Жаль, — он выключает нагрев, а я едва сдерживаюсь, чтобы не рухнуть на пол. — Зато теперь я знаю твой предел.

Какой к чёрту предел?

Настоящий робот уже бы мигал всеми лампочками и включил систему оповещения, чтобы его спасли из лап этого сумасшедшего тестировщика.

Не успеваю выдохнуть, как шеф тащит меня в соседнюю комнату. Стою в проёме и уже готова выть. Это душевая, если можно так сказать. Здесь есть всё, что бывает в любой сауне — даже ведро с водой.

И что-то подсказывает мне, что она ледяная.

— Как у тебя с гидроизоляцией? — с ехидством спрашивает Яровой.

— Сеня, — шепчет мне в ухо брат, — постарайся выдержать. Еву можно погружать в воду до пятидесяти метров на несколько минут.

«Прямо как часы», — думаю я.

— Я способна выдержать глубину до двух метров, — вру я, а то вдруг у этого психа ещё и бассейн есть и он решит меня утопить. — Но система ещё не протестирована.

— Значит, этим и займёмся.

Ледяная жидкость обливает нас с головы до ног. Я вздрагиваю, едва сдерживая визг, и машинально отряхиваюсь.

— Ой, — Константин притворно хмурится. — Кажется, у тебя снова протечка.

— Моя система исправна, — бормочу, чувствуя, как мокрая ткань корсета прилипает к коже.

— Почему ты вздрогнула?

— Это… имитация рефлексов, — говорю я по указке брата.

— Рефлексов? — Константин прищуривается. — А почему тогда ты дрожишь?

— Вибрация… системы выталкивания воды, — врать становится всё сложнее.

— Как в часах? — Яровой протягивает мне полотенце. — Вытрись. А то замкнёт ещё.

Я беру полотенце, но руки трясутся так, что оно падает на пол. Константин поднимает его и неожиданно проводит им по моей щеке.

— Мне нравится, как ты… глючишь, — его голос звучит мягко, почти нежно. — Как живая.

«Он знает. Точно знает», — мелькает мысль, но я гоню её прочь.

— Это комплимент? — спрашиваю, стараясь сохранить механический тон. — Я не понимаю вашего запроса.

Смотрю прямо перед собой и вижу, что вся грудь Константина покрыта мурашками. Только сейчас осознаю, что он облил не только меня, но и себя.

И зачем он это сделал? Мой взгляд снова безудержно гуляет по рельефу его мышц.

— Зависит от того, как ты его воспримешь, — он отступает, оставляя меня в одиночестве с бешено колотящимся сердцем.

— Я не понимаю вашего запроса, — это всё, что приходит мне в голову.

— Почему ты стала светиться? — шеф указывает на новшество от Димы с Сёмой.

— Так пользователю легче распознавать мои программы.

— И почему тогда ты сейчас снова красная? — пальцы Ярового проскальзывают по моему лицу.

— Критическая ошибка. Я не понимаю ваших запросов. Сбой системы.

Говорю это, а про себя думаю, что это сбой, только не системы, а моих чувств. Я и подумать не могла, что на меня так повлияет вид полуголого шефа.

— Давай ненадолго вернём тебя в твою коробку.

Вернувшись в «саркофаг», я шиплю в микрофон, как только Константин закрывает крышку:

— Сёма, если будет ещё один тест — я всё расскажу!

— Терпи, — умоляет брат. — Он уже почти поверил, что ты Ева!

— Поверил?! Он играет со мной, как кот с мышкой! Разве ты не видишь? Твой фокус его не убедил.

— Зато завтра будет проще, — вступает Дима. — Мы добавили в костюм вентиляторы.

— Вентиляторы? — переспрашиваю я. — Чтобы я светилась, как ёлка, И гудела, как холодильник?

— Ну… да, — Дима смущённо хихикает. — Так у Ярового не будет причин не верить в твои функции. Вентиляторы можно будет даже показать.

Показать?

Да эти два гения — самые большие идиоты, которых я только знаю. Они думают, я позволю Константину Эдуардовичу осматривать себя?

Замечаю, что шеф подходит к саркофагу, и замолкаю. Он задерживается около меня:

— Спокойной ночи, Ева, — говорит Яровой, и его пальцы скользят по стеклу. — И передай своей… даже не знаю, своему двойнику, — он усмехается, — что завтра будет интересно.

«Он знает», — повторяю я про себя, пока начальник увозит меня из дома. ЛЕД-подсветка мерцает синим — цвет то ли надежды, то ли безнадёжности.

Неужели Яровой решил устроить стресс-тесты нам с Евой одновременно?